Стивен открыл глаза в полной тьме. Его охватил ужас. Он снова ослеп! Приподнялся, почувствовав, как ноет челюсть, осторожно потер ее и сморщился от боли. Память возвращалась. Николас, должно быть, изо всей силы врезал ему и по причине собственной, Стивена, глупости.

Он поморгал, пытаясь восстановить зрение, но темнота по-прежнему окружала его. Стивен начал шарить руками вокруг, как уже делал, когда ослеп. Под ним была полотняная простыня, рядом лежала пухлая подушка, еще он наткнулся на шерстяное одеяло. Значит, это не тюрьма.

Поерзав, спустился с края кровати и встал. Сделал несколько шагов вперед и вдруг заметил лучик света. Тогда заторопился вперед и, наткнувшись на занавеси, распахнул их. В глаза брызнул свет фонаря, который пытался разогнать лондонскую мглу. Он снова вернулся в Хартли-Хаус и не потерял зрение. Стивен перевел дыхание, на секунду прислонившись лбом к холодному оконному стеклу.

Дельфина!

Мысль о ней пронзила ему грудь как пуля. Она все еще оставалась в Ниланде, в компании Родейла! Этот мерзавец уже успел сделать ей предложение? Поцеловал? Или добился чего-то более существенного? Стивен не знал, как долго пробыл без сознания. Неужели Николас привез его в Лондон привязанным к седлу, как вора?

Стивен подошел к двери и попытался приподнять защелку, но она не сдвинулась с места. Его заперли.

Камердинер Дерлинга раздвинул шторы на окнах, и безжалостное утреннее солнце ворвалось в комнату. Свет ударил Питеру в глаза, и его затошнило.

Проигнорировав проклятия хозяина, слуга вытянул из-под кровати ночной горшок.

– Лорд Сент-Джеймс просил передать вам, что будет готов отправиться в путь через час. Боюсь, вам придется встать сию минуту, милорд.

Питер перекатился на бок.

– Леди Дельфина прислала записку? – Он смотрел, как слуга начал складывать его одежду.

– Мне об этом ничего не известно, сэр. Вы хотите написать ей?

– Да. – Питер потер лицо. В голове молот стучал по наковальне. – Нет. Я увижусь с ней перед отъездом. Было явно поздно пытаться соблазнить ее. Одного его шарма будет достаточно? Может, стоит вручить ей перстень и попросить оставить его у себя, пока она не примет решение? Вдруг вид роскошного рубина повлияет на гордячку. Или нет? Тогда придется реквизировать у нее перстень.

Требовался какой-то подарок. Что-нибудь небольшое и сентиментальное, и такое чертовски романтичное, что у нее язык не повернется отказать ему. Он задумался, но мозг отказывался работать, плескаясь в бренди. Или в мадере?

В отчаянии Питер оглядел комнату, и его взгляд упал на армейский сундучок. Покачиваясь, он наклонился над ним и поднял крышку. Может, кусок аксельбанта от его кителя или?.. Тут у него под рукой оказалась прелестная вещица – сборник французской поэзии, переплетенный в золото. Он совсем забыл про него. Ему понравилось, как золото замерцало, когда он забрал эту книжку у… Питер нахмурился. Кому она изначально принадлежала? Кто был тот идиот, который из каких-то сентиментальных побуждений потащил за собой на войну сборник стихов? Питер никак не мог вспомнить. В Брюсселе он просто закинул книгу в сундук и забыл о ней. А теперь достал, переплет золотом сверкнул на солнце.

Прекрасно! Именно такой подарок джентльмен может сделать своей любимой женщине – дорогой и в то же время глубоко личный. Она будет читать слюнявые вирши, написанные под опиумным кайфом каким-нибудь щелкопером, и станет вспоминать того, кто подарил ей такую ценность. Питер усмехнулся, хотя это было больно, как черт знает что.

Через час, уже готовый к отъезду, он передал ей книжечку, при этом коротко, но страстно пожав ей руки, когда они коснулись друг друга. Потом отступил с покорным и полным надежды вздохом – образчик влюбленного мужчины.

– Я вернусь в Лондон через несколько дней. В тот же момент, без промедления, приду к вам с визитом, – прошептал он очень серьезно.

– Благодарю вас, – подчеркнуто чопорно произнесла Дельфина.

Он, приложив руку к сердцу, развернулся и направился к дверям. Питер не сомневался: она смотрит вслед, ей нравятся его широкие плечи, стройные мускулистые ноги, тугие ягодицы. Питер не оглянулся. Лишь криво усмехнулся. Она уже, поди, сгорает от желания, а через неделю будет готова упасть в его объятия.