Она заблудилась.

Алана прикрывала щеки краями капюшона, спасаясь от колкого ветра. Она же шотландка, она родилась и выросла среди точно таких же холмов. Пожалуй, ей следовало проводить на воздухе больше времени, гуляя с Меган, вместо того чтобы читать книги одну за – другой.

Алана оглядела заснеженные пустоши. Наверное, в этот раз она заблудилась по-настоящему, так что даже Иан не сумеет найти и спасти ее. Страх сковал ее тело, такой же ледяной, как ветер. Вместе с ним ее терзало раскаяние. Ведь она могла бы повести себя совсем иначе, проявить смелость. Могла отказаться, когда мать настаивала, чтобы она вышла за лорда Мерридью вместо Меган. Мерридью выбрал именно Меган – разве не так? Алана сжала замерзшие губы. Вот и она хочет выбрать кого-нибудь другого. А ее брак с Мерридью обречен еще до того, как его успели заключить.

Ей нужен человек, который любит ее саму, только ее одну, и которого любит она.

Не кто-нибудь, а Иан.

Слезы стыли у нее на щеках, она нетерпеливо смахивала их. Надо было сказать Иану, что она…

– Сказать мне – что именно?

Алана круто обернулась. Закутанный в плед Иан восседал на своем пони. Наверное, она задумалась и разговорилась вслух сама с собой. У нее начались видения. Но разве видения отвечают? Алана заморгала. Иан не исчез, он был таким же настоящим, как и она, и взгляд его прищуренных глаз был устремлен на нее.

Леди Макнаб мгновенно воспряла духом. Он нашел ее!

А потом Алана вспомнила обнаженную Пенелопу в постели, и ее сердце рухнуло вниз, как подстреленная птица. Отвернувшись, она побрела прочь.

– Этот разговор вас не касается, Иан Макгилливрей.

– В таком случае продолжайте. Я подожду. Так о чем вы говорили?

Снег поскрипывал под копытами пони, и Алана понимала, что он следует за ней.

На самом деле она была несказанно рада видеть его.

– Просто мне хотелось бы… Впрочем, неважно.

– Попробую угадать: вы хотели бы, чтобы начался снегопад? Ваше желание исполнилось, миледи.

Подняв голову, она увидела, что с неба падают крупные хлопья.

– Чудесное будет Рождество – столько снегу выпало! – продолжал он. – Крейглит преобразился до неузнаваемости. Кстати, он красив и весной, и летом. Возле кухонной двери цветут розы, да так густо, что аромат разносится на несколько миль.

Она оглянулась на него. В медно-рыжих волосах Иана белел снег – как и на ресницах. Она запомнит его именно таким, в снегу, а не весной и не летом, среди роз, увивающих крепкие стены замка. К тому времени ее здесь уже не будет.

Иан спешился и догнал ее.

– А может, вы хотели, чтобы вас спасли?

– Мне хотелось пройтись. А вас, наверное, ждут дела в Крейглите, – она ткнула пальцем в сторону замка. Туда, где осталась обнаженная Пенелопа.

Он указал в противоположном направлении.

– Замок там, Алана. Вон там.

Леди Макнаб изумленно приоткрыла рот, оглядывая горизонт.

Иан Макгилливрей взял ее за руку и повернул в сторону, прямо противоположную той, куда она шла.

– Дандрум вон там, если вы собирались идти через Глен-Дориан, хоть он и стал непроходимым из-за снега. А если продолжать идти в ту сторону, куда вы идете, рано или поздно вы попадете в Англию. Кстати, впереди, на расстоянии двадцати шагов, начинается глубокое ущелье. – Она вспыхнула. Иан стоял совсем рядом, загораживая ее от ветра. – Так вы спасались бегством или спешили куда-то? – спросил он.

– А разве человеку нельзя просто выйти погулять?

– Понятно, – кивнул он и зашагал вместе с ней по снегу. Пони побрел следом. – Вы знали, что Сэнди сразу сказал, что я должен оставить вас себе, как только я привез вас в замок?

– Оставить себе? – переспросила она, задыхаясь от напрасных попыток обогнать его. Он без труда держался вровень с ней.

– Да, по давнему шотландскому обычаю. Сотни лет назад Макгилливреи промышляли тем, что угоняли чужой скот, – впрочем, как и большинство шотландских горцев. Мы крали коров у наших соседей, затем они забирали их обратно и вдобавок прихватывали несколько наших. Ну и невест мы тоже крали, если представлялся случай. Так что если бы мне попалась славная телочка, гладкая и милая, с нежными ореховыми глазами, я бы непременно оставил ее себе.

Она застыла, гневно глядя на него.

– Вы сравниваете меня с коровой?

– Ни в коем случае. Просто размышляю над тем, в каком положении мы очутились. Девушка или корова без хозяина – добыча того, кто их нашел, верно? – Он улыбнулся, и ее сердце дрогнуло, несмотря на нарастающее возмущение. – Конечно, теперь мы цивилизованный народ, но я, признаться, скучаю по давним обычаям, особенно с тех пор, как познакомился с вами. Вы пробуждаете во мне самые низменные чувства.

Ответить она не успела: он схватил ее и перекинул через плечо. От неожиданности Алана вскрикнула, попыталась высвободиться, но его рука, придерживающая ее за бедра, казалась железной.

– Что вы делаете? – возмутилась Алана.

– Похищаю вас.

На миг она замерла.

– Вы же обручены с Пенелопой. Или это новая традиция? Шотландский гарем?

Он рассмеялся.

– Люблю начитанных женщин, – он невозмутимо шагал вперед, а ей осталось только смотреть на перевернутый мир, где небо находилось внизу, а земля – вверху.

– Вряд ли Пенелопа найдет эту шутку забавной.

– Но ведь Пенелопы здесь нет.

Алана снова попыталась вырваться, но безуспешно.

– Конечно, нет! Потому что она в Крейглите, в вашей постели.

– Единственная женщина, побывавшая в моей постели, – это вы.

Она ударила его кулаком по спине и больно ушиблась о твердые мускулы.

– Отпустите меня сейчас же! – потребовала Алана на своем лучшем английском, изображая выговор хозяйки поместья. – Я не намерена разговаривать с вашей… с вашей задницей!

– И не подумаю, – беспечно отозвался он. Казалось, ему совсем не тяжело – даже дыхание осталось ровным. – Мне нравится держать вас в руках – нравится больше, чем что-либо еще. Я уже привык носить вас. И, кстати, беседовать с вашей задницей, а также любоваться ею.

– Куда вы меня несете?

– В коттедж Юэна Макгилливрея.

– Но почему? – Ее снова обдало жаром.

– Потому что уже почти стемнело и начинается снегопад. Там мы будем в безопасности.

В безопасности она себя не чувствовала. В ней нарастало желание. На этот раз она не в обмороке, а ей предстоит остаться наедине с мужчиной, который заставил ее мечтать о поцелуях, и любви, и…

– Отвезите меня обратно в Крейглит, – потребовала она.

– Испугались?

– Да.

– Меня?

– Себя, – пробормотала она, уткнувшись в складки его пледа.

Иан пинком открыл дверь коттеджа и внес Алану внутрь.

Прижимая к себе, он поставил ее на ноги и придержал, пока она пережидала головокружение. Он по-прежнему продолжал обнимать ее. Алана посмотрела ему в глаза.

– Я хочу сразу же кое-что прояснить, – заговорил Иан. – Во-первых, я не обручен – ни с Пенелопой, ни с кем-нибудь еще. Я уже сказал ей, что не намерен на ней жениться.

– Но я своими глазами видела…

– Да, я знаю, что вы видели, точнее, что вам показалось. Пенелопа пыталась любым способом заставить меня сделать ей предложение.

Тепло его тела окутывало ее.

– А вы отказали ей?

Он покачал головой.

– Мы с ней не пара. Конечно, я желаю ей только добра и как глава семьи позабочусь, чтобы она удачно вышла замуж и была счастлива, но я люблю другую.

У нее сжалось горло.

– Правда? – еле выговорила она.

– Да. Видите ли, меня воспитывали в убеждении, что есть два вида мужчин. Первые опекают тех, за кого несут ответственность, заботятся о них, ставят их нужды превыше собственных.

– А вторые? – спросила Алана.

– Они берут то, что пожелают, и лишь потом начинают думать о последствиях своих поступков. На протяжении двадцати семи лет я принадлежал к первому типу, меня воспитали таким, каким подобает быть лэрду. Я исполнял долг перед своим кланом. И никогда не хотел принадлежать к мужчинам второго вида, пока не встретил вас.

– Да?.. – она потупилась. Ей и в голову не приходило считать себя женщиной, способной заставить мужчину свернуть с пути, предписанного долгом и честью.

– Вы понимаете меня? – спросил Иан.

– Я вовсе не собиралась…

Он снял с ее головы капюшон плаща.

– Я хочу вас, Алана Макнаб. Благодаря вам я осознал, что мужчина не может принадлежать только к одному виду: он должен быть и тем и другим, иначе рискует потерять все и остаться несчастным до конца своих дней. Я считал унаследованный титул Пембруков всего лишь еще одним бременем, очередной жертвой. Но теперь, когда вы рядом, я понимаю, что это привилегия. – Он опустился на колени. – Алана, выходи за меня замуж.

Алана перестала дышать, ее сердце замерло. Положив руки на плечи Иана, она смотрела на него, читала надежду и любовь в его глазах, видела в них свое отражение. Она хотела его и всего, о чем он просил. Больше, чем чего-либо в жизни. Почти.

Она задумалась о том, сколько боли, скандалов и горя причинит, если осмелится сказать «да» и выбрать новый путь. И о радости, которую принесет ей союз с – Ианом. Она закрыла глаза: нет, она не свободна. Она не может давать новых обещаний, не покончив со старыми, а для этого ей надо увидеться с лордом Мерридью. Его самолюбие наверняка было уязвлено, когда Меган сбежала, хотя он предлагал ей достойный брак. Значит, она обязана по крайней мере объясниться с ним.

– Боюсь, Иан, я из тех людей, кому недостает смелости или дерзости.

Он помрачнел.

– Ты все равно выйдешь за своего маркиза?

– Не знаю, – отчаяние и желание подталкивали ее к действию. Она перевела дыхание. – Зато знаю, что у нас есть сейчас, Иан. Сегодня. Это я могу тебе по-обещать.

– А что потом? – спросил он.

Она покачала головой и медленно опустилась на колени лицом к нему, провела ладонью по его волосам, смахнула растаявший снег.

– Стоит ли думать об этом? Поцелуй меня.

Он ошеломленно уставился на нее, а она прижалась губами к его губам, и он после краткого замешательства ответил на поцелуй. Потом притянул ее к себе и застонал.

– Человек, принадлежащий к первому виду, ни за что бы так не… – начал он.

– Тогда действуй, как будто ты из второго, – подсказала она.

Иан склонился к ее губам, Алана встретила его на полпути. Как она могла жить без его поцелуев? Он прижимался к ее губам, пока она не приоткрыла рот, чтобы глотнуть воздуха. Их языки встретились, он провел языком изнутри по ее нижней губе. Ладонью он подхватил ее затылок, привлек ее к себе, прижался к ней всем телом, принялся целовать ее щеки, глаза, лоб. Она вздохнула, наслаждаясь ощущениями. Казалось, звезды вспыхивают в ее жилах, согревают кровь, заставляют запеть. Она отвечала на поцелуи, касалась губами щетины на его подбородке, нащупывала пульсирующую жилку за ухом, слышала, как нетерпеливо колотится его – сердце.

Отстранившись, он впился в ее лицо взглядом потемневших и непроницаемых глаз.

– Нам лучше остановиться, или… – Он поднялся. – Пойду посмотрю, как там пони.

Дверь захлопнулась за ним, в комнате стало тихо. Алана прикусила губу. А если он не вернется? Если сядет верхом и уедет? Он вполне может оставить ее здесь, в коттедже, зная, что она в безопасности. Но нет, не оставит. Он же принадлежит к первому типу мужчин.

Алана нашла корзину с растопкой и развела огонь. Наблюдая, как пламя лижет сухой мох, она начала скармливать ему тонкие ветки.

Губы слегка саднило, она провела по ним рукой. Все тело словно звенело от предвкушения. Она оглянулась на дверь. Разве это преступление – узнать, что такое настоящие поцелуи, понять, что значит быть с тем, кого любишь и к кому тебя влечет? Она осмотрела комнату, знакомый очаг, бельевую веревку между потолочными балками, чайник, коврик у очага, где Иан согревал ее всю ночь в прошлый раз, когда они остались здесь.

Ей не хотелось думать о завтрашнем дне. Она подняла брошенный плед Иана и аккуратно расстелила у огня.

Затем расстегнула пуговицы на своем платье и сбросила его на пол. Перешагнула через снятую сорочку, стащила чулки, положила на скамью. Оставшись обнаженной, она оглянулась на дверь, взяла плед, закуталась в его теплую толстую ткань и закрыла глаза, ожидая – Иана.