Утром во время развода командир полка, выслушав доклад начальника штаба, неожиданно скомандовал:

— Рядовой Москалёв. Выйти из строя.

Я послушно вышел и замер по стойке смирно.

— За драку с гражданскими лицами во время увольнения и недостойное поведение рядовой Москалёв переводится в хозяйственный взвод, — отчеканил полковник сногсшибательную новость. — Рядовой, займите своё место в строю нового подразделения.

Мне ничего не оставалось, кроме как ответить: «Есть», и промаршировать в хвост колонны хозвзвода под недоумевающими взглядами Сидорова и моих друзей. Что ж. Командир полка не забыл своего уговора с моим дядькой испортить мне жизнь, чтобы вызвать у меня желание уволиться. А тут такой прекрасный повод. Бедный Игорюша.

Среди солдат хозвзвода в засаленной форме, я один выделялся опрятным внешним видом. У них и командир был какой-то не слишком чистый. Сам он был полным, но форма была явно на два размера больше, чем ему требовалась и висела на нём мешком. Полевая кепка была смята и больше походила на кепку того землепашца, которому я подпалил забор. Господи! Неужели я тоже стану похожим на них? Я представил, как отреагирует Лиза, когда увидит меня в таком состоянии. Позор. С этим надо было что-то делать.

— Ну что, рядовой Москалёв, — сказал прапорщик, командующий хозвзводом, — пошли. Покажу тебе наше хозяйство. На подсобку, шагом марш! — не скомандовал, я прикрикнул он.

Солдаты взвода молча двинулись вперёд и пошли по направлению к свинарнику, опустив головы. Ни дать ни взять, стадо коров на выпасе. Ни строевого шага, ни боевого духа. Да, тяжело мне будет. Хорошо хоть распределение не за горами. Через неделю полку предстояли итоговые учения с высадкой на Луне, а после этого нас раскидают по новым частям. Куда только отправят солдат из хозвзвода? В другой хозвзвод? Вот же попал.

Прапорщик построил нас возле свинарника и начал распределять солдат по местам работ. Кому-то выпало убирать опадающие листья, кому-то выносить мусор, кому-то готовить баню к помывке личного состава. Когда дошла очередь до меня, прапорщик махнул рукой на дверь свинарника:

— Там в углу стоят фляги. Выноси их сюда. Поедешь с Сявой в столовую за помоями. Он уже опытный, покажет тебе, что делать.

Блин! Я совсем забыл про стукача, которого сбагрил на подсобку. И вот теперь мне снова предстояло иметь с ним дело. В этом колхозе, которым командует тип, похожий на тракториста.

Озадачив всех своих солдат, прапорщик ушёл, предоставив нас самим себе.

— Ну, что, Москалёв. Иди за флягами, — ехидно сказал Подцонов. — Недалеко ты от меня ушёл.

— Это как посмотреть, — огрызнулся я. — Если в умственном развитии, то далеко.

— Я знаю, что это ты меня подставил, — прошипел он.

— Я тоже это знаю, — ухмыльнулся я. — И что теперь?

— Я с тобой ещё рассчитаюсь.

— Зубы обломаешь. Ты сам во всём виноват. Нечего было первым меня подставлять.

— Это тебе за то, что меня комиссар ругал.

— А за что он тебя ругал? — поинтересовался я.

— Не твоё дело, за что.

Подцонов понял, что сболтнул лишнего и замолчал, злобно глядя на меня.

— Ладно, не говори, — сказал я улыбаясь. — Я и сам знаю. За то, что ты не смог дать ему ту информацию, которую он с тебя требовал. Он хотел, чтобы ты заставил меня сознаться, что «неизвестный солдат» — это я. Но у тебя ничего не вышло и он накрутил тебе хвоста.

— Я тебя ненавижу! — с чувством проговорил Подцонов.

— Быть стукачом очень плохо, — подначил я, не обращая внимания на его слова. — Это разрушает дух товарищества. Вот, к примеру, в тебе этого духа совсем не осталось. Один только дух стукачества остался.

Сява молча смотрел на меня так, словно хотел взглядом прожечь во мне дыру.

— Хватит на меня пялиться, — сказал я. — Показывай, где тут у вас фляги. Ты же опытный.

Немного посопев, Подцонов молча пошёл в свинарник. Я двинулся следом.

Десяток грязных металлических ёмкостей, размером с небольшую бочку, с ручками по бокам и герметичной откидывающейся крышкой, стояли в дальнем деннике. Свиней в нём не держали, используя его в качестве склада. Тут были и газонокосилки, и различный ручной инструмент, и какие-то мешки, наполненные непонятно чем, составленные в ряд у стены, словом, всякий хлам, используемый в деятельности хозвзвода, которую я никак не мог назвать «служебной». Показав мне, где находятся фляги, Подцонов ушёл, а я, уцепившись руками за ручки, потащил две фляги к выходу.

Пока я их вытаскивал на улицу, Подцонов подогнал колёсную мототелегу, приводимую в движение двигателем внутреннего сгорания. Телега трещала, на манер древнего мотоцикла, и дымила. Увидев её, я присвистнул. Не на антигравах, а на колёсах. Сзади бортовой кузов, спереди два сиденья для водителя и пассажира. Раритет. Да, теперь я не удивлюсь, если увижу и гужевую повозку. Остановив мототелегу у входа в свинарник, он выключил двигатель и принялся помогать мне таскать фляги и грузить их в кузов телеги. Управившись с этим делом, он сел за руль и бросил мне:

— Садись, поехали.

Я уселся рядом. Подцонов завёл свой драндулет и мы, неторопясь, поползли в сторону столовой. Новобранцев увели на занятия и в полку было непривычно пусто.

В столовой мы выгрузили фляги и занесли их в подсобное помещение, где нас уже ждали точно такие же ёмкости, но наполненные помоями после завтрака. Весили они немало, поэтому каждую флягу мы переносили вдвоём. По возвращении на подсобку мы разлили содержимое фляг по корытам и свиньи с чавканьем и хрюканьем принялись уплетать эту бурду.

Чистка навоза, замена силоса, запаривание комбикорма, ещё одна поездка за помоями после обеда, чистка кормушек, уборка прилегающей территории, поездка за помоями после ужина и очередная кормёжка свиней. Словом, день был насыщенным. И теперь каждый мой день будет таким. Слава богу, недолго. Через неделю финальные учения, на которых будет проверено качество нашей подготовки, а затем распределение. Надо только вытерпеть.

За час до отбоя прапорщик построил нас и подвёл итог прошедшего дня:

— Так. Сегодня накосячили Халимов и Воронин. Они пойдут на уборку мусора. Остальные могут спать. Москалёв, твоё место будет в кандейке. Приказ командира.

На этом подведение итогов закончилось. Не дав команду «разойдись», прапорщик ушёл домой. Солдаты разбрелись кто куда, а я остался стоять столбом.

— Что, команды ждёшь? — насмешливо спросил Подцонов.

«Не армия, а колхоз», — в который раз подумал я, вздохнул и побрёл в кандейку, опустив голову. И заметил, что форма моя стала сильно похожа на форму других солдат хозвзвода. Неудивительно, когда имеешь дело с помоями и свиным навозом. Чертыхнувшись, я ускорил шаг. Надо успеть до отбоя.

Зайдя в кандейку, я увидел, что верхний матрац двухъярусной кровати не застелен. Стало быть, это мой. На матраце были стопкой сложены одеяло, две простыни, наволочка и подушка. Простыни и наволочка были ненамного чище моей формы. Да, надо было поторапливаться.

Следом за мной в кандейку вошёл Подцонов.

— Чего стоишь? Опять команды ждёшь? — толкнул он меня плечом. — Тут команды «отбой» не будет. Прапорщик ушёл, значит можно спать.

С этими словами он снял куртку, бросил её на стоящую рядом табуретку и завалился в кровать, надвинув на глаза форменную кепку. Я не стал отвечать. Вместо этого я собрал в охапку своё постельное бельё, достал из тумбочки кусок мыла и отправился к водокачке. Надо было постирать форму и бельё. До утра высохнуть успеет и то и другое, но спать сегодня придётся без белья.

Когда я весь мокрый и замёрзший вернулся в кандейку и стал развешивать на верёвке свои тряпки, Подцонов одним пальцем приподнял козырёк кепки, закрывавший его глаза, чтобы иметь возможность наблюдать за мной и присвистнул.

— Глянь-ка. Да ты у нас чистюля.

— А ты, я вижу, быстро в чухана превратился, — огрызнулся я.

— Это тебе не боевое подразделение, — снова разозлился Подцонов. — Это хозвзвод. Каждый день стирку устраивать тут некогда.

— Посмотрим, — проворчал я.

Неделю можно и постираться. Не грех было бы и пол в кандейке помыть, но раз уж у них тут чистота не в моде, обойдёмся только личной гигиеной. Не мыть же пол для этих нерях, если они сами для себя его не моют. Можно было бы, конечно, заставить Подцонова, сил для этого у меня бы хватило. Но он же на следующий день жаловаться побежит. А это очередные неприятности, которых на меня и так уже свалилось сверх меры. Бедный, бедный Игорюша.

Матрац был таким же засаленным, как и форма солдат хозвзвода. Ложиться на него без белья я побрезговал, поэтому прежде чем лечь, завернулся в одеяло. На подушку я положил свою кепку, вместо наволочки. Начав согреваться, я быстро уснул.

У человеческого организма есть свойство, замёрзнув, он начинает сливать воду. Поэтому спустя полчаса я проснулся по нужде. Поднявшись с кровати, я увидел, что Подцонова на месте нет, зато в самом свинарнике кто-то хихикает. Открыв дверь, я вышел в помещение со свиньями и почувствовал запах дыма. Хихикали в деннике, который использовался под склад. Я пошёл к нему. Внутри кто-то переговаривался в полголоса.

Я подошёл ближе и понял, почему Подцонов был не в кровати. Он и ещё несколько солдат хозвзвода сидели на мешках и курили коноплю. Увидев меня, один из солдат обрадовался:

— О! Новенький пришёл.

И скорчился от смеха. Его хохот дружно поддержали остальные. Не смеялся только Подцонов. Видимо он был накурен меньше других, потому, что пришёл позже. Ему пришлось ждать, пока я усну.

— Тебе чего тут надо? — недовольно буркнул он.

— Ничего. Я уже увидел всё, что хотел.

— Скажешь кому, мы тебя уроем, — предупредил Подцонов.

— Ничего ты не сделаешь, — спокойно ответил я. — Побоишься, что я тебя сдам.

— Ха! Ничего мне не будет! — усмехнулся стукач. — У меня всё схвачено. Можешь прямо сейчас бежать в военную полицию. Только неприятностей себе наживёшь.

Прекрасно. Вот теперь всё становилось на свои места.

— Комиссар завербовал тебя на употреблении конопли? — спросил я, заранее зная, что так оно и есть.

— Не твоё дело, — нагло улыбнулся Подцонов.

— Поэтому ты шпионил за мной. По его заданию.

Подцонов нагло смотрел мне в глаза и не думая отвечать.

— А подставы со скафандром? Тоже его задание?

— Не скажу, — ответил Подцонов.

— Значит не его, — заключил я. — Выходит, ты мстил мне за то, что не смог меня раскрутить.

— Я знаю, что это ты «неизвестный солдат»! — неожиданно выпалил Подцонов.

Я опасливо посмотрел на остальных укурков, но они тупо ржали и вряд ли понимали хоть что-то из того, что мы говорили. Подцонов тем временем продолжал:

— Как только ты меня подставил с этим чёртовым забором, я сразу всё понял. Кто ещё мог всё это организовать? Это всё время был ты. Всё из-за тебя.

— А что из-за меня? — с невинным видом спросил я. — Какие именно у тебя возникли из-за меня неприятности, кроме ссылки на подсобку, в которой ты сам виноват?

— Ненавижу! — прорычал Подцонов.

Ну, естественно. Винить себя он явно был не настроен.

— Завтра перед отбоем помоешь пол в кандейке, — распорядился я.

— Чего? — не поверил своим ушам Подцонов. — Ты ничего не перепутал?

— Следы употребления наркотиков остаются в крови несколько дней. Будешь плохо себя вести, я сдам тебя. И не твоему другу комиссару, а командованию округа. Сообщу, что он покрывает наркомана. Он, конечно, сразу от тебя откажется и первым тебя посадит.

Подцонов ошарашено уставился на меня. Его дружки продолжали ржать. Видимо, конопля была качественная. Я спросил:

— Всё понятно?

Подцонов молчал. Я крикнул:

— Всё понятно?

Он медленно кивнул.

— Ну, вот и отлично, — снова понизил я голос. — Тогда завтра перед отбоем помоешь пол в кандейке. Это тебе первое задание. Не бойся, других заданий пока не будет. Издеваться я над тобой не собираюсь. Мне достаточно просто тебя обезвредить. Понятно?

Подцонов снова кивнул.

— Вот и ладушки, — сказал я и направился делать своё дело.

Туалет находился рядом со свинарником и представлял собой небольшой сарайчик с деревянным полом, в котором имелся ряд дырок, разделённых фанерными перегородками. Такого анахронизма я никогда прежде не видел. Ко мне снова вернулось ощущение затхлого западноевропейского средневековья. Не хватало только охоты на ведьм и костров инквизиции.

На следующий день меня ждал очередной сюрприз. После развода прапорщик объявил мне, что я поступаю в распоряжение приехавшего из другой части полковника. Полковником этим оказался мой дядька. Надо думать, командир полка поспешил обрадовать его, что их затея со ссылкой меня на подсобку, наконец, удалась. Он пришёл как раз после того, как командир хозвзвода разогнал остальных солдат по местам работ.

— Ну, что Игорь? Как дела? Как служба?

— Отличный воин, — ответил вместо меня прапорщик, даже не думая обращаться к незнакомому полковнику по форме. — Вчера отработал без замечаний. За свиньями ухаживает отлично. Если и дальше будет хорошо служить, переведу его на мусороуборочную машину.

— Ну, хорошо, хорошо, — покивал головой дядька.

— Вчера даже форму постирал! — добавил прапорщик. — Он вам надолго нужен?

— Да нет, — ответил дядька. — Как закончим, я его к вам пришлю.

— Ладно, — согласился прапорщик, развернулся и ушёл невесть куда.

Это было похоже на разговор двух колхозных бригадиров.

— Ну, что? Пойдём, прогуляемся, — предложил дядька.

Гулять, не работать. Конечно, я согласился.

— Что нового в службе? — спросил он, когда мы прохаживались вокруг свинарника.

— Делаю успехи, — меланхолично ответил я. — Командование хвалит. Сам же только что слышал.

— Ну, да, — скептически ухмыльнулся дядька. — Обещают повысить со свинопаса до мусорщика.

— Хозяйственный взвод является важным подразделением полка, обеспечивающим его повседневную деятельность и выполнение поставленных перед полком задач.

Дядька замолчал. Вероятно, думал, что может значить моя реакция. А чего тут думать? В стройбат я переводиться не соглашусь даже из хозвзвода. Быть мне тут недолго. На что они вообще рассчитывали, переводя меня в этот гадюшник в конце периода обучения? Разозлить посильнее? Ну, получилось. Что дальше?

— А хочешь, я тебя отсюда заберу прямо сейчас? — неожиданно предложил дядька.

— Неа. А хочешь тут со мной остаться? — предложил я в ответ.

Дядя Саша пропустил мою подколку мимо ушей.

— А что? Курс обучения ты уже прошёл. Настоящим солдатом стал. Теперь надо правильно место службы выбрать. Зачем тебе два года торчать в какой-нибудь дыре, вроде этой подсобки? Давай так. Я договорюсь, чтобы тебя вернули в твою роту, а после учений тебя распределят ко мне в полк. Я в штабе округа порешаю насчёт перевода. Поменяем тебя с кем-нибудь.

— Коррупция угрожает благополучию и безопасности Земной Федерации, — повторил я фразу, многократно слышанную на занятиях по общественно-государственной подготовке. — Все институты государства борются с этим явлением под руководством президента Лао и скоро искоренят эту язву общества.

Мы продолжали «гулять», наматывая круги вокруг воняющего навозом свинарника. Издалека послышались глухие хлопки выстрелов. На полигоне полк отрабатывал навыки по ведению наступательных действий на планетах без атмосферы с использованием бронетехники. Я тоскливо вздохнул. Вот где мне надо быть, а не в этой заднице. Господи, дай мне терпения. Дядька продолжил меня уговаривать:

— Ты зря упрямишься. Семья всё равно позаботится о тебе. Всё уже решено. Без твоего согласия перевод в мой полк невозможен, но распределить тебя могут в любую пехотную часть. И распределят тебя в наш город. Так будет лучше для всех. И для тебя, и для бабушки.

Я промолчал.

— Кстати. Что там у тебя за история с дракой?

— Ничего. Всё в порядке.

— Я бабушке ничего не говорил, чтобы её не волновать. Но то, что ты пошёл шляться по улице и попал в эту историю, не лучшая благодарность родственникам. Хорошо, что всё устаканилось. Я, знаешь ли, не могу всё время о тебе заботиться.

— Я могу идти, господин полковник? — не вытерпел я.

Дядька вздохнул.

— Понимаешь, то, что тебя перевели служить сюда, это только начало. Дело с той дракой просто так не кончится. У потерпевших хорошие связи, они добьются, чтобы тебя наказали по полной программе. А если ты будешь служить в моём полку, я смогу тебя защитить.

Господи! Ну вот почему он думает, что меня можно купить на эту тупую брехню? У меня что, на лбу написано слово «идиот»? Такое обращение вывело меня из себя и я сорвался. Глядя в глаза дядьке, я чётко проговорил:

— Дядя. Родной. А не пошёл бы ты со своими потерпевшими? Вы со своей заботой мне уже остохренели и видит бог, я сумею от вас избавиться.

Сказав это, я сунул руки в карманы и ушёл в свинарник. Потому, что идти мне больше было некуда. Я зашёл в кандейку и забрался к себе на второй ярус кровати. Задач никаких прапорщик мне не ставил и где его искать я не знал. Придёт, скажет что делать. А пока я, наплевав на всё, нагло валялся в кровати пытаясь сообразить, что делать дальше. Нужно было немедленно решить вопрос с распределением. Командир полка должен был сильно на меня разозлиться, тогда в сердцах он во время распределения сошлёт меня в какую-нибудь задницу мира, подальше от родни. Достигнуть этого нужно было как угодно, на подсобку меня уже сослали и самое большее, что могло мне грозить за нарушение воинской дисциплины — это гауптвахта. По сравнению со свинарником — курорт.

Я честно пытался что-нибудь придумать, но идеи категорически не хотели рождаться. Совершать серьёзные правонарушения я не мог, поскольку мне надо было только разозлить командира, а не попасть за решётку. Но как это сделать? Так ничего и не придумав, я незаметно уснул. И мне снилась Лиза.

Я проснулся оттого, что дверь с громким стуком распахнулась и в кандейку вошёл Подцонов. Увидев меня, он удивлённо спросил:

— А чего это ты тут дрыхнешь?

— А чего это ты меня будешь?

— Я вообще-то на обед собираюсь, — ответил Подцонов.

— Обед, это хорошо, — вздохнул я и спрыгнул с кровати.

Надо же. Проспал до обеда. Выходя на улицу, я почувствовал, что это пошло мне на пользу, поскольку я чувствовал себя хорошо отдохнувшим и настроение моё заметно улучшилось. Кроме того, мне, наконец, пришла в голову идея, как разозлить командира полка, но не загреметь за решётку.

— Ну, как поработал с полковником? — спросил командир взвода, построив нас, чтобы отвести на обед в столовую.

— Отлично, господин прапорщик, — с улыбкой доложил я.

— Ну и хорошо. Тогда, шагом марш.