I

Он ушел. Это было привычно обидно.

После того, как от энергии его рук зажила моя сквозная рана, я не смогла бы видеть холод в его глазах. Между его ладонями, сквозь меня, прошел такой мощный поток чего-то красивого и чудесного, что каждая моя клеточка очистилась и ожила, а я сама чуть не взлетела. Невероятный поток шел из его сердца, оказывается, способного аккумулировать свет звезд. Моя душа окунулась в эмоции, которых раньше не знала, которые, наверно, мало кто знал из живших на Земле, поскольку я еще нигде не встречала их описания. Душа не могла их забыть, стремилась испытать вновь, выжимая все до последней капли наслаждение из одной только памяти о них. Я «повисла» в этом моменте.

Это уже было, хотя и не настолько сильно, и закончилось абсолютной пустотой, которая высосала все мои силы. Так будет снова. Он наверняка еще придет, чтобы проверить, как я выздоравливаю, и мне станет холодно. Надо уходить.

Соваться в наколдованные мирки еще страшно, и я решила просто уйти из дома, чтобы побродить по Острову. Для начала мне нужно искупаться. Нырять пока не буду — то, что заполнило дыру в груди, казалось тонким и хрупким, — просто полежу на мелководье. Океан лечит раны. Прибой растворяет грусть.

Я надела купальник, платье и отправилась к самой мелкой лагуне на берегу. Ее щадящая глубина напоминала «лягушатник» — как доктор прописал. Пляж, в который она упиралась, с одной стороны ограничивался скалами, в одной из которых я когда-то оборудовала себе под жилье пещеру. Может, перебраться туда на время?

Я легла в теплую колышущуюся воду, подставив все тело целебным ласкам океана. Воспоминания о Германе накрыли меня с первой же волной, а когда волна схлынула, я поняла, что рыдаю. Почти по-настоящему, соленой водой, промывавшей мне глаза, унося и растворяя в огромном море тоску. Меня неуправляемо сжимало и колотило, как при настоящем плаче, который раньше я видела лишь со стороны, — но только слезы мне подарил океан.

Действительно, это помогает. В душе стихла буря и установилось равновесие, тоска теперь была светла. Неужели каждый раз, как захочется поплакать, мне нужно лезть в воду?

Всласть наревевшись, я выбралась из лагуны и села на камень у кромки прибоя, боком к солнечным лучам, чтобы не обжечь свежий рубец, и в следующий момент увидела, как из моей пещеры выходят Юра и Аля. Ну вот… Норка занята. Они держались за руки, и на их лиричных физиономиях было написано, чем они там занимались. Деваться мне с их пути некуда, может, не заметят? На всякий случай я прикинулась памятником Русалочке и уставилась вдаль.

Заметили.

— Ася, ты? — закричал Юра, и было непонятно, чего в его тоне больше — удивления или радости. — Уже на ногах?!

Он отпустил Алину руку и быстро пошел ко мне. Аля нехотя плелась следом, ее лицо стало кислым. Ах, да, я же подвинула ее с первого места в рейтинге тяжелых травм!..

— Как видишь, — через силу улыбнувшись, ответила я и справедливости ради добавила: — Твой брат — волшебник.

— Ничего себе, — пробормотал Юра. — Тим еще два часа назад требовал, чтобы Герман привязал тебя к столу под диагностом. Сам слышал.

Вовремя же я ушла из дома!

— Вот, смотри, — я показала на розовый «крестик». — Похоже это на зияющую рану?

— Нет…

Юра, фома неверующий, заглянул мне за спину.

— Но за три дня такое не проходит! Покажись все-таки Герману, а?

— Нет! — быстро ответила я с таким искренним ужасом, что Юрка растерялся. Пришлось выходить из положения, и я жалобно пробормотала: — Он грозился меня разрезать, если что не так. Женька выздоравливает?

Юра кивнул и посмотрел на меня как-то подозрительно. Аля со скучающим видом разглядывала свои ногти. Нет, раздраженное лицо ей не идет, а так она, конечно, красавица, каких поискать. Эта красота кажется продуманной, словно ее изготовляли на заказ. Даже стыдно находиться с ней рядом — сравнение исключительно в ее пользу.

— Почему ты все время уходишь? — вдруг спросил Юра.

— Что? — не поняла я.

— Женька тебе не нужен, так?

Я чуть заметно мотнула головой. Близко — не нужен, но Женька все-таки хороший друг, и отказываться от такого друга я бы не стала. Хотя, наверное, я ему больше и не нравлюсь.

— Почему ты все время уходишь от Германа?

Так вопрос передо мной еще никто не ставил. Аля очнулась и с интересом посмотрела на меня. А что я могла сказать? Что это не я ухожу, а он? Рядом с Алей я и так выгляжу бледно, еще не хватало рассказывать всем о том, что некий парень от меня шарахается… Подумать только, он еще и считается жертвой!

— Он знает, почему, — только и смогла сказать я, непроизвольно опуская глаза.

Меня, наверное, нельзя сейчас расстраивать… Я надела через голову платье и слезла с камня. Юра не глядя поймал Алину руку, и было заметно, что ей приятно каждое его прикосновение.

— Как неразумно, — с упреком проговорил он, — лишать себя этого.

Вот и рассказал бы своему брату!

Я пошла искать себе временный дом.

Может, поселиться пока в замке? Нет, кому надо, найдут. Чуть подальше, в скалах, есть еще пещеры. Я ощущала творческую энергию — мне сильно захотелось что-нибудь соорудить. С горя.

 

II

Из первого портала вышел Денис. Он явно не ожидал увидеть такое количество встречающих и, застыв на месте, удивленно поднял бровь. Он никуда не торопился. За границей межвременья в этот раз он оставил больше, чем обычно, и его мрачное настроение чувствовалось за три метра. Казалось, он настолько погружен в тяжелые мысли, что не замечал пропитавшейся кровью повязки на левой руке и длинной, прорезанной, дыры на штанах, через которую тускло поблескивала кровью рана… Он молча позволил себя рассмотреть.

Володя присвистнул.

— Это нынче модно, да?

— Что? — без интереса спросил Денис.

— Являться из наколдованных мирков раненым? — пояснил Даня.

Денис нахмурился.

— А кто еще?

— Ты — наш! — радостно заявил Сашка.

— Женька и Аська с пулевыми пришли, — ответил Володя.

— Я не ваш, я сам по себе мальчик, — рассеянно ответил Денис Сашке и спросил Володю: — Как они?

— Женька нормально, у него пуля застряла в руке выше локтя, — с азартом принялся рассказывать Даня, — а у Аськи было сквозное в грудь.

Денис медленно поднял голову.

— Что значит — было? Сейчас она как?

— А никто не знает! — ответил Сашка. — С «Тайны» она ушла домой, стоило Герману только на минуту отвернуться, то есть заснуть, он ведь сутки около нее сидел, а потом исчезла из дома! Мы сейчас тут ее караулим, если решит сбежать в наколдованные мирки.

Денис помрачнел еще больше.

— Засада для раненой девочки? Не понятно, что человека нужно оставить в покое?

— Капитан! — возмутился Володя.

— Я тебе не капитан, — не глядя на него, зло бросил Денис.

Володю наотмашь хлестнуло его презрение, и он, обиженный ударом, поскольку все еще, как и другие, отвергал обвинения в предательстве, так же зло крикнул:

— А как мне тебя называть?! Бес?

Денис наконец вскинул на него взгляд, но такой, что Володя пожалел о своей контратаке.

— У меня есть имя, — не разжимая зубов, произнес он.

В пещеру вошел Костя.

— Юра с Алей только что видели Асю на берегу.

— Что она там делала? — заведенный пикировкой Дениса и Володи, заорал Саша.

— Купалась, — ответил Костя.

Повисло молчание. Денис тихо рассмеялся. Не очень весело, но атмосферу это разрядило.

— Ты представляешь, что такое пулевое ранение в грудную клетку?! — взвился Саша.

Костя удивленно посмотрел на Дениса.

— У Германа реакция была точно такой же, как у тебя, — заметил он.

— Значит, пулевое ранение в грудную клетку не так страшно, как его малюет Саша, — отозвался Денис. — Через два дня после него уже можно ходить и купаться.

— Через три, — поправил Валера. — Нельзя.

— Но это так, — настаивал Костя.

— В любом случае, травля, которую вы тут задумали, доверия к вам Асе не добавит, и я точно знаю, что она против насильственного лечения, — сказав это, Денис вспомнил три свежих могилы в покинутом мире. На кладбище рядом с ними очень скоро добавятся еще две — уходя, он был уверен, что перешагнул через тела, которые больше не поднимутся. — Каждый вправе сам решать, где и с кем ему выздоравливать, и как умирать.

— Мы не можем позволить умирать всем, кому этого захочется! — заявил Саша. — Кстати, твои раны тоже не мешало бы обработать.

— Нет необходимости, — ответил Денис. — Они ножевые. Если учесть, что я прошел через портал, то можно считать их операционными.

— Это ненадолго, — сказал Валера. — Нужно наложить швы и перевязать по-человечески.

Денис выразительно скривился.

— Не-ет. Зацепишь скобками какими-нибудь, и буду я потом всю жизнь ходить с уродскими точками вдоль шрама.

— Эстет, блин, — фыркнул Валера, но возразить ему было нечего. — Ну, хоть перевязать дай. Пожалуйста. Зря мы, что ли, учились?

Дениса от такой просьбы чуть снова не разобрал смех. Но… ему действительно было плохо. То, что он пережил за последние два месяца, а самое главное то, чем это неделю назад закончилось, не отпускало его. Боль ран заглушала другую, от которой нет средства, кроме времени, и была ему нужна.

— Давай в другой раз? — примирительно сказал он Валере. — В другой раз обещаю травмироваться так, что ты будешь меня по кусочкам собирать.

Валера посмотрел на него испуганно, и Денис понял, что неадекватен. Надо уже двигать куда-нибудь отсюда. Ася!

— Вам что, ни Аси, ни Женьки не досталось? — с сочувствием спросил он Сашку и Валерку, думая, конечно, не о них.

— Нет, — грустно ответил Сашка. — Они вышли из портала рядом с «Тайной», и Женька отнес ее сразу туда. Ну а Герман, сам понимаешь… просто никого к ней не подпустил, даже Тима. Женьку обрабатывал Серега.

Дениса слабо кольнуло раздражение.

— Как Женька оказался рядом с Асей? Она же всегда ходит одна!

Все почему-то посмотрели на Костю. Тому совершенно не улыбалось отдуваться за младшего брата, но родственные узы требовали, чтобы он попытался его оправдать.

— Там нестандартная ситуация была, — начал он. — Ася улетела в сквозняк с драконами без оружия и даже без «компаса». Женя — единственный, кто догадался помчаться следом, пока портал не закрылся.

А что? Достойно получилось. Ну, за исключением одной маленькой лжи.

Денис пошатнулся. Он на минуту совершенно искренне забыл о своих драмах, и выражение его лица в тот момент компенсировало Валерке с Сашкой все их потери.

— Какими драконами?

— Вроде черными, — серьезно ответил Даня. — Ты бы видел, как наша Аська сидела на летящем драконе!

Он явно пытался подыскать подходящий эпитет, но лексикона не хватило.

— Как принцесса! — закончил Володя.

Денис понял, что следующий вопрос: откуда взялись черные драконы — задавать не следует. Он молча повернулся и вышел из зала пульта.

Надо найти Асю. Задача не из легких, ведь она прячется. Ну ничего. У него есть спецсредство.

 

III

Пещеру я нашла просто чудесную, почти на самой вершине горы с выходом в сторону леса и узким коридорчиком до зала. Чтобы можно было обходиться без огня, я сразу пробила в самой тонкой стенке окошко. Оно вышло к океану. Здорово, но к ночи все же придется развести костер. Небольшой трещины в кровле, надеюсь, хватит для дымохода. Выложим камнями каминчик. Отлично! Теперь кроватка. Вот подходящий плоский и гладкий камешек. Спать на таком будет жестковато, но если его немного согнуть, как кресло? Годится! И второй, вдруг это убежище понадобится кому-нибудь еще. Ну, теперь украсим.

— Увлекаешься спелеологией? — донеслось из коридора, и я чуть не упала со стены.

В зал вошел Денис.

— Привет! — облегченно выдохнула я, с трудом удержавшись, чтобы не броситься ему на шею.

Он точно меня лечить не будет. Он сам ранен. Сразу угадав назначение изогнутого широкого камня, он с явным удовольствием расположился на нем. Ого: глубокий порез на руке и не такой глубокий, но длинный — на бедре. В глазах много чего. Обо мне ему уже кто-то рассказал, и он вглядывается в меня с такой же тревогой, с какой я — в него. Но тревога проходит, и остается… некая тупая боль в душе. Сильная тоска, которая не отпускает, и от нее он хоть немного, но отвлекается болью ран. Они не опасные, можно заняться ими позднее.

— Что случилось? — спросила я, боясь даже вообразить событие, выбившее Дениса из колеи.

— Сначала ты расскажи, — попросил он.

Ну, со мной-то ничего особенного не произошло, но рассказ, быть может, развлечет его хоть немного? Я вернулась к своему занятию — потерла ладони друг о друга, смахнув каменную пыль, и продолжила обтесывать стену — соображая, с чего бы начать.

— Ко мне пришла Валя. Она попросила, чтобы я помогла ей построить маленький замок, в котором можно было бы поиграть в принцессу. Замок мы построили на юго-западном берегу Острова и поселились там. К нам еще присоединилась Оля. Оказалось, что при постройке замка нам помогала Королева, и все Валины пожелания она поняла буквально и исполнила так, как загадывалось. Валю в мечтах слегка занесло, и она захотела, чтобы нас охраняли четыре дракона. Так вот драконов Королева тоже предоставила — в тот же вечер они прилетели из портала и угнездились у подножия замковой стены. Договориться с ними нам не удалось, и мы застряли в замке на три недели. Единственная поблажка, которую они мне сделали — это ночные купания, да и то как можно дальше от Острова. Через три недели замок и драконов обнаружил кто-то из парней — я это событие проспала, поскольку день с ночью для меня уже поменялись местами, — а девочки устроили сюрприз в своей манере: ничего не сказав, вырядили меня Спящей красавицей аккурат перед наступлением нашего гарнизона. Ну, туда не только гарнизон форта явился, но и вообще все парни, кто находился в тот момент на Острове. Я испугалась за драконов и уговорила их не принимать бой, а сбежать в свой мир. Они послушались, и мы улетели. Я даже переодеться не успела, только штаны напялила под юбки, так и парила в образе тупой разряженной куклы… В портал за мной проник Женька, и выбирались мы уже вместе, кружным путем через три мира. В последнем мире попали на войну, похоже, Вторую мировую, и там нас подстрелили. Я сразу отключилась, а очнулась уже в медотсеке «Тайны» с повязкой поперек туловища. Такая история.

Я обернулась, чтобы посмотреть, не заснул ли он. Нет. Денис внимательно следил за моим творчеством.

— Ася, — после паузы серьезно сказал он, и даже следа насмешки не было в его тоне, — пожалуйста, расскажи мне всё.

Наверное, он не слушал. В какой-то момент ему стало скучно, и он погрузился в свои мысли. Наверное, ему комфортно размышлять под звуки моего голоса. Ну что ж. Я нашла в толще породы, из чего можно сделать украшения на стенах и потолке — золотисто-коричневые жилки — и стала вытягивать их к поверхности стены. Когда процесс был запущен, я начала рассказывать снова, уже с подробностями, которые сама почти успела забыть. Когда-то я пыталась вести дневник, считая, что вспоминать и анализировать события полезно — так в голове соблюдается хоть относительный порядок, но последний мой дневник утонул с «Монт Розой», а завести другой я не успела. Жизнь на Острове оказалась настолько насыщенной событиями, что описывать их не хватало времени.

Я поняла, что Денис меня слушает, уже в конце, когда уточнила, что пуля вошла мне в спину.

— Мишень там у тебя нарисована, что ли? — удивленно пробормотал он, и я не сразу уловила, что он имеет в виду тот случай, когда в меня после боя у замка метнула стилет его знакомая. Тогда он схватил нож налету, и я не пострадала. Что ж, у Женьки не было шансов поймать пулю… — Интересно, такое еще повторится, или уже все? Кстати, ты не знаешь, как на Острове стало известно мое прозвище Бес?

Из общего потока воспоминаний я легко извлекла Валино сообщение о том, что сцену того боя Королева показала ребятам в зале пульта во время дежурства. Денис успокоился.

— У тебя теперь тоже есть прозвище, — флегматично известил он. — Принцесса!

Мои уши стали горячими.

— Ну да, и Герман так меня назвал, когда пришел проведать. Вот стыдоба…

Денис засмеялся:

— Стесняться нечего. Все, кто видел тебя летящей на драконе, считают, что ты — совершенство. Дальше что было?

Я рассказала про неожиданный визит Капитана-Командора и про то, как Герман долечил мою рану наложением рук.

— Он на это не способен, — пренебрежительно отмахнулся Денис. — Рану залечила ты сама, но с помощью его энергии. Есть у него такая особенность… сыпать искры в твоем присутствии.

— Да? — искренне растерялась я. Меня удивил тон Дениса — о Германе он говорил с той окраской, с которой я про него думала — с раздражением и даже злостью. С обидой, что ли? Во всяком случае, корить меня за то, что я «все время ухожу от Германа» он не собирается. — Значит, ты видишь?

Он поморщился, словно ему на язык попало что-то очень кислое.

— Ты точно ни в чем не виновата. И достойно выглядишь. Хотя, в глазах всех окружающих, кроме меня и, пожалуй, Капитана-Командора, это ты морочишь Герману голову. Хочешь, я с ним побеседую?

От такого предложения поток моей творческой энергии резко иссяк. Да я уже и закончила.

— Нет, спасибо, Денис, я сама. Не волнуйся за меня, я привыкла. Я выброшу его из головы.

И опять что-то странное промелькнуло в его глазах — словно мое, вполне здравое, решение он не одобрял. Я вспомнила слова Юры — те, в которые он вложил слишком много неизвестного мне смысла: «как неразумно… лишать себя этого». Похоже, что Денису смысл сказанного Юрой ясен.

— Теперь ты рассказывай, — решительно потребовала я.

Лицо Дениса, и без того не безмятежное, резко помрачнело.

— Нечего рассказывать. Поверь, в сравнении с твоей историей — просто нечего.

Это меня задело. Он что, считает меня маленькой и глупой, вроде как не способной понять его сложные переживания?

Он заметил, что я обиделась, и вздохнул.

— Я дурак, — вдруг признался Денис. — Я слишком долго пробыл в другом мире и врос в него. Кроме того, тот мир очень похож на наш, это наш и есть, но пятнадцать лет назад, поэтому я стал воспринимать его как настоящий.

Он откинулся на лежанке и, заложив здоровую руку за голову, уставился в потолок.

— Мне там повезло с друзьями, — после паузы продолжил он. — Знаешь, впервые за долгое время встретились люди, с которыми было очень хорошо. Все понятно, все приятно, и каждый миг рядом — событие с огромным содержанием. Там была девушка, каких мало, и она стала мне очень дорога. Я боялся ее потерять. Она была старше меня, и я понял, что не имею возраста. Мне не пятнадцать, как и тебе не тринадцать. Нам века. Мы впитываем опыт всего человечества, проживая множество жизней. Я это понял, но еще почему-то вообразил, что здесь, на Острове, мы заигрались в игрушки, а там — реальность. Мои друзья пытались «организовать бизнес», зарабатывать деньги, как им хотелось, и ни от кого не зависеть, они настолько были пропитаны этой целью, что и я поверил: это — главное, только ради этого и следует жить. Что в современном обществе обязательно нужно занять такое место, чтобы было видно издалека, чтобы все уважали и считались, а тот, кто так не думает — ничего не стоит. Их всех убили. И меня потрясло, как они умирали. Я смог лишь отомстить.

Вот так «нечего рассказывать»… Пережив такое, он повзрослел лет на двадцать, и мне его уже не догнать. Ведь я ничего не могу сказать, не только, чтобы утешить, но и вообще ничего не могу сказать.

— Но я был не прав, — неожиданно подвел он итог, по-прежнему глядя вверх. — В глупые игры заигрались они — мои друзья и те, кто их убил. А здесь — настоящая жизнь. Без общества, денег и бизнеса. Полечишь меня?

Он поднял голову, с силой помотал ею в стороны и стал прежним.

Я села рядом с ним на пол и просунула ладонь в разрез штанов. Неглубокая рана стала быстро затягиваться. Денис тем временем разматывал повязку на левой руке.

Это просто. Гораздо проще, чем строить замок или выламывать куски породы из скалы. Это получается у меня всегда, и не важно, есть какая-нибудь энергия или нет, роль лекарства играет одно мое желание помочь. Лучше бы, конечно, промыть все это сначала, но за водой идти далеко. Так сойдет.

Твердые мышцы и восхитительная гладкая кожа заживали под моими пальцами.

— Обожаю смотреть, как ты это делаешь, — сказал Денис. Чтобы перетерпеть зуд, он покусывал губы.

Обожаю, когда мне такое говорят. Пусть даже не говорят, а думают. От этого у меня сразу поднимается настроение.

Когда ощущение шевеления прекратилось, я отняла ладонь. Денис в шутку подул на рубец.

— Разгладить? — спросила я.

— Пока не надо, — ответил он. — А я так смогу когда-нибудь?

— Попробуй! Это здорово.

Стемнело, и я подошла к окну. Далеко от Острова началась гроза. Молнии плясали над волнами, сшивая светящимися нитями облака и океан. На фоне заката картина была фантастической, она завораживала, единомоментно внушая священное почтение перед тем, у кого хватило ума такое придумать.

Денис встал рядом.

— Вот так. Мы можем убивать себе подобных и лечить их. Мы можем любить и тосковать. Но всегда есть то, что гораздо сильнее нас, и все наши достижения с переживаниями просто ничего в этом мире не значат.

И лишь иногда, переступив границу привычного, мы можем рассчитывать на внимание богов…

Раздался гром, и на Остров пришел дождь. В нашей пещере еще было тепло, и несколько кристаллов, оставленных мною днем копить свет, теперь слабо мерцали, уютно освещая зал.

Мне захотелось рассказать Денису о хотя и недавно, зато уже плотно обосновавшейся в моей голове идее.

— Я запомнила координаты одного мира, там есть монашеский орден. Женский. Они знают про порталы и сквозняки и подбирают тех, кто попал в чужие миры случайно.

— Да, слышал про них, — кивнул Денис. Он рассматривал кристалл.

— Я хочу вступить в этот орден.

Он поднял на меня удивленные глаза.

— Зачем? Ты и так ходишь по разным мирам и всем помогаешь.

— В компании как-то спокойнее. У них все давно организовано. Есть люди, которые принимают тяжелые решения. Есть дом, куда можно привести заблудившегося человека до сквозняка с его родным миром, и где можно отдохнуть вместе с такими же… Там есть цель, правила, поддержка. Они меня примут, когда мне исполнится четырнадцать.

Денис продолжил исследовать кристалл.

— Там же куча обетов, — подумав, вспомнил он и принялся перечислять: — нестяжательства…

— Это легко, — отозвалась я. — Никогда ни на что и не претендовала.

— Умеренности…

— Тоже.

— Невставания с левой ноги по пятницам… — самым серьезным тоном продолжил он.

— Неперехождения улицы на красный свет, — рассмеявшись, подхватила я.

— Целомудрия! — Денис значительно погрозил указательным пальцем.

— Да запросто! — беззаботно ответила я.

— Это почему? — спросил он, и всякая ирония исчезла даже из его невероятных глаз.

Ну, что целомудрие — не его конек, я заметила. Видимо, постельные приключения стали таким частым явлением в его жизни, что он уже не представляет ее себе без них. Да это и видно по нему. Его красота — настолько эротическая, что ему даже не нужно прилагать усилий, чтобы соблазнить женщину, ведь вся его внешность, даже если он устал или болен — сплошной призыв. Я видела, как на него реагируют женщины: на лице самой искушенной было написано, что Денис — антропологическая редкость, не имеющая цены.

— А зачем?

Действительно, зачем? Хотя бы эти страсти меня не касаются, мне непонятно, зачем люди из кожи вон лезут, привлекая внимание других людей, пользуются всякими опасными средствами, портят друг другу нервы, избавляются от ненужных детей и надоевших любовников.

Денис снова посмотрел на кристалл. Его лицо приняло странное выражение, словно затвердело и засветилось изнутри.

— Объясняю один раз, — произнес он голосом, который, казалось, шел не от него.

Проведя по грани кристалла пальцем, словно поставив точку в каких-то своих раздумьях, он поднялся резким и грациозным движением, за долю секунды продемонстрировавшим силу, которой бесполезно сопротивляться, берущую начало где-то в недрах земли. Как он оказался рядом со мной, я даже не успела заметить. В сознание врезался лишь его взгляд, превратившийся в оружие огромной мощности, увиденный лишь мельком, но сразивший наповал неожиданным снарядом — в нем было нечто, забирающее волю и отдающее взамен неведомое, но самое ценное сокровище. Одна его рука скользнула по моей спине и задержалась на пояснице, плотно прижав наши тела друг к другу, кончики пальцев другой проникли в вырез моего платья, взбудоражив нервные окончания по всей поверхности кожи, его губы завладели моими и стали творить нечто… неописуемое.

Я даже не подозревала, что мое тело может чувствовать такое! Дразнящие импульсы сотней огненных струек потекли вниз и переполнили внутри меня что-то, специально для этого созданное. Маленький нервный взрыв сотряс меня и скрутил бы, если бы я не была так сильно прижата к волшебному телу Дениса.

Когда во мне растворились последние отголоски взрыва, губы Дениса стали мягкими и нежными. Легонько касаясь моего лица, они прошептали:

— Приблизительно так. Но с любимым мужчиной это было бы гораздо сильнее.

Я с трудом восстановила дыхание.

— Да, еще раз объяснять не надо. Раз уж только один поцелуй вызывает такую бурю в организме…

— У меня хорошая техника, — скромно объяснил Денис. — Представляешь, что будет, если к технике добавить эмоциональный фон?

Его тело все еще «искрило», даже через два слоя одежды. Он усадил меня на лежанку, а сам устроился на полу у стены, и, обняв свое колено, наблюдал за мной, кажется, уже сожалея о том, что сделал.

Вообще-то, неожиданные ощущения меня напугали своей парализующей интенсивностью и зависимостью от чужой воли. Не так уж и бессмыслен обет целомудрия. Чтобы не расстраивать Дениса, я заставила себя улыбнуться.

— Ну вот, меня только что впервые поцеловал парень…

Денис в ответ усмехнулся:

— Это вряд ли.

— Точно, — заверила я.

— Ты сутки провела на «Тайне» без сознания, и Герман от тебя не отходил, — напомнил Денис. — Он, конечно, крут, но не железен.

Как-то уж слишком уверенно Денис это сказал, и я даже заподозрила существование некоей Большой Мужской Тайны.

Когда дождь закончился, он ушел в форт, а я принесла из леса хворост и растопила камин. Хорошее получилось жилище. Назову его Гнездо.

 

IV

В коридоре форта Денис увидел Германа, шедшего вместе с Юрой к башне.

Непроизвольно они остановились друг напротив друга. Денис рассматривал Германа «фильтрующим» зрением, пользуясь тем, что в полутьме коридора никто не заметит его расширенные зрачки. Так и есть. Герман весь, от глаз до бедер, пропитан оранжевым свечением. Тем самым, которое все еще мерцает в Асе, и которое он безуспешно пытался стереть с ее губ. Вряд ли он позволил себе с раненой девушкой больше, чем легкий поцелуй, но для Дениса стало очевидным значение понятия «заниматься любовью» — оно совсем не то. Хотя итог тот же: произошедшее между Асей и Германом сделало ее женщиной. В ней появилась необъяснимая привлекательность, обезоруживающее, абсолютное обаяние, — власть над мужчинами.

Герман же смотрел на левую руку Дениса, где красовался свежий шрам. Только что Валерка жаловался на его отказ обработать глубокую кровоточащую рану…

— Она в порядке? — спросил Герман.

Денис медленно кивнул:

— Ее просто надо оставить в покое.

Герман хотел еще что-то сказать, но только сглотнул.

Юра напряженно переводил взгляд с одного на другого. Когда они наконец разошлись, он сказал Герману:

— Ты соображаешь, что делаешь?

Герман не ответил, и Юра, резко остановившись, развернул его за локоть лицом к себе:

— Я уважаю твои принципы и великодушие, но не отдавать же ее Бесу!

— Почему? — замороженным тоном спросил Герман. — Какому бесу?

— Денису! — раздраженно бросил Юра. — Так его прозвали в каком-то мирке. И прилипло. Королева иногда показывает его бои. Я не видел, но парни под впечатлением. Требуют, чтобы им организовали курсы серьезных единоборств. Он периодически тренирует Капитана-Командора. Но дело не только в этом — у него уже нет тормозов! Он сегодня убил двоих человек, мстил за кого-то. Понимаешь, не защищался, а нашел и вызвал людей на бой, чтобы убить! Пока она не такая, ЗАБЕРИ ЕЕ СЕБЕ!

Герман молчал, обдумывая сказанное братом. Тот был осведомлен обо всех обитателях Острова и со всеми дружил. Денисом, очевидно, восхищался и, не смотря на жесткую обрисовку, его стиль одобрял.

— Она будет такой, какой захочет, — наконец сказал он. — Я не стану вмешиваться.

— Почему?! — взвыл Юра. — То, что с тобой творится — ненормально, и оно не проходит уже три года. Оно не пройдет! Ты собираешься промучиться всю жизнь? Чего ты боишься?

«Только ее смерти», — мысленно ответил Герман, вспомнив, что почувствовал после сообщения Славы: «Ася в тяжелом», и потом, когда сознавал, что ее жизнь зависит от него. Не дай бог никому пережить такое. К тому же, «мучиться» осталось недолго.

— Это не нужно, — мягко сказал он Юре.

Юра отвернулся, подбирая слова, все еще держа его за рукав.

— Вы не должны расставаться. Вам и жить лучше вместе. Да не смотри на меня так, какая разница, сколько ей лет, если вы какой-то небесной силой уже венчаны! Тогда увидишь, что будет — небо сольется с землей, как минимум…

— Ох уж! — чтобы закончить разговор, Герман попытался перевести его в шутку. — У тебя с Алей именно так?

Юра не хотел отвечать. С Алей — сильно, но всего лишь замешано на подражании его, Германа, любви. И в этом он даже себе не признавался. Герман воспользовался его замешательством:

— Откуда вообще взялись эти «мы»? С чего ты взял, что это ей нужно? Почему ты решил, что моя любовь — взаимна?

Юра чуть заметно скривился, и в его глазах появился стальной блеск.

— Ерунда. Аля не любит меня, и каждый раз я преодолеваю эту ее нелюбовь. Зато потом ясно вижу, как она счастлива, и что это ей нужно больше всего. Бороться стоит. У нас с тобой есть наша страсть, она сильна настолько, что все сметает и переворачивает. Ася сдастся и никогда не пожалеет об этом, ты увидишь.

Герман и не подозревал, что Юра так красноречив. Брат верил в то, что говорил. Ему можно только позавидовать.

— Нет, — спокойно и твердо произнес он. А чтобы опустить Юрку на землю, добавил: — И будь осторожнее. Делать Але аборт я не стану.