Посвящаем свою книгу великому архонту Груиннмуну-7

Ай Семмур

М. Аккуэлл

и Оллен Миу

От авторов:

Обстоятельства этого сенсационного преступления, пожалуй, самого беспрецедентного не только за последнее время, но, может быть, и за всю тысячелетнюю историю Опеки прекрасно известны нашему читателю. И все же авторы рискнули вновь обратиться к этой теме, потому что давно пора обобщить разбросанные то здесь, то там материалы, возвести над ними одну крышу. Наконец, у нас троих есть собственные соображения по поводу причин этого эпохального преступления. Забегая вперед, сразу заметим, что, по нашему общему мнению, ближе всех к истине был Сээллин в своем нашумевшем бестселлере «Трон Сатаны». Его догадки о подлинных пружинах, которые привели в действие адский механизм, блестящи, особенно остроумно он критикует систему круговой поруки в высших эшелонах власти, но, увы, Сээллин не стал вдаваться в подробности самой механики преступления, игнорируя все те удивительные штрихи, без которых картина явно страдает обилием теней. Так, он не счел нужным остановиться на последствиях преступления, поскольку оно касается одной из заурядных планет Опеки, сосредоточившись только на событиях на Канопе. А зря! Он прошел мимо жемчужины. Кроме того, Сээллин с завидной легкостью обошел целый ряд вопросов, неминуемо встающих перед серьезным исследователем, например, о том, почему Архонтесс пытался оказать столь явное давление на следствие. Почему принципы Игры оказались на руку мастеру Тьме? Почему священная власть поспешно задернула занавес над панорамой почти раскрытой тайны? Или кто, наконец, та таинственная особа, ски-оттиски которой так явственно прослеживаются повсюду? Да, «Трон Сатаны» читается с невероятным увлечением, но интрига побеждает истину. Те же справедливые упреки в жажде легковесной развлекательности можно адресовать и Г. Эллсу, и Мадди Дж., написавшим по следам преступления такие нашумевшие книги, как «В снежки с Тьмой», «Ключи от бездны, или Крах великой идеи», и многим другим. Ведь на сегодня во всем мире вышло больше 100 книг и тысячи статей, посвященных этому величайшему преступлению против Опеки. Море! И все же авторы смеют надеяться, что в данной книге каждый серьезный читатель найдет, наконец, ту беспристрастную хронику событий, ту золотую цепь (а не хаос) фактов, которые приведут нас всех сообща к далеко идущим выводам.

В этой преамбуле нам остается только добавить, что авторами данного исследования была проведена весьма тщательная подготовительная работа, чтобы обобщить разрозненные факты и подробно войти в обстоятельства столь необычного дела. Нам удалось встретиться практически со всеми решившими жить участниками этих событий (см. список в конце книги) и опросить их по личной схеме; наконец, один из нас – Ай Семмур – сам побывал на месте преступления в параллельном мире и тщательно изучил предполагаемые обстоятельства в окружении самых экзотических реальностей. Это произошло буквально за полгода до исторического решения Архонтесса о снятии Опеки, и тем самым он оказал всем нам поистине неоценимую услугу. Также мы выражаем признательность и благодарность за помощь в работе, оказанную нам Особой комиссией Архонтесса, Министерству псевдореальности, Главному архиву полицкомиссариата и Службе сноинформа.

И последнее.

Не всегда мнения трех авторов совпадали, в этом случае мы излагаем параллельную версию в сносках. Библиография литературы Великого преступления, а также приложения, карты, схемы и видеоиллюстрации даются в особом приложении к книге.

Название книги принадлежит М. Аккуэллу.

Итак, сначала ничто не предвещало, что одно из самых рядовых происшествий на окраине Прессбувилля в тот дождливый поздний вечер, в зоне естественных осадков, приведет к событиям, потрясшим до основания великие устои нашего мира… все выглядело весьма и весьма ординарно, о чем на карточке регистрации происшествий была сделана стандартная запись из пяти строчек в коротком столбце:

221.15. Информ. о брошенной автомашине, квартал «С», вызов принят.

221.25. Обнаружены основания для подозрения.

Выяснить принадлежность. Инспектор Р. 099.

Факту присвоить порядковый номер 12338.

Вот и все, что было в тот час механически зафиксировано компьютером полицейского участка. Самое заурядное дело, которое не стоит и выеденного яйца. Что же стояло за этими сухими строчками протокола? Как началось это событие под номером 12338, а потом и дело под тем же числом, которое спустя полгода привело к фактам, которые не оставили и камня на камне от нашей былой уверенности в ценности нашего бытия?

В тот роковой вечер шел холодный дождь, который зарядил с самого утра, и патрульный из числа тех, что контролировали квартал «С», объезжая знаменитый парк и увидев оставленный кем-то автомобиль с включенными фарами, не мог не остановиться. Машина стояла на обочине центральной аллеи. Белоснежный «СааТ» образца IV века. Лил дождь, но машина стояла с откинутым верхом. Все это было хотя и странно, но не подозрительно. Полицейский Раафф Г. связался по рации с полицейским участком, сообщил о находке в память компьютера и с удивлением узнал, что буквально несколько минут назад неизвестное лицо уже сообщило о брошенном автомобиле марки «СааТ» и его сигнал регистрируется грифом дубль. Это показалось поначалу забавным совпадением.

Не хотелось вылезать под дождь, но пришлось. Полисмен включил воздушное поле своего комбинезона и, скучая, прошел к автомобилю с задранным верхом. Дождевая вода затопила треть лимузина и уже плескалась на сиденьях. Первым делом Раафф Г. открыл дверцу, и поток хлынул ему на ботинки. Количество воды говорило, что машина стоит под струями никак не меньше часа, но, пожалуй, не больше. Может быть, отказало примитивное управление? Полисмен даванул на клавиш автокрыши и, когда на «СааТ» легко нахлобучилась складная крыша, убедился, что позабытая машина вполне исправна. Подождав, пока стечет вода, он уселся на сырое сиденье и открыл спецключом блок полицинформации – шикарная машина модного века принадлежала некой Джутти Пламм, проживающей здесь же в П-вилле, в квартале Аит, юной абитуриентке престижной Эккарийской школы. Узнав о том, как молода Джутти, полисмен подумал, что замашки современной молодежи ничуть не изменились за те две сотни лет, что прошли со времен его молодости – бросить под дождем уникальную антикварную модель такой вот черепахи, выпущенной в трех экземплярах!– о чем тут еще говорить. Здесь он окончательно успокоился и – по его воспоминаниям – даже принялся легкомысленно насвистывать – то, что показалось странным и подозрительным, не стоило и грамма чувств. Набрав личный номер Джутти 0808661233 (будущее название скандального бестселлера Ирры Галлоу), он узнал, что Джутти на каникулах в Ридде.

Тогда Раафф Г. потребовал, чтобы домашний компьютер соединил его с Джутти по икс-коду.

На индикаторе связи в полицблоке лимузина вспыхнул зелёный знак тотального кольца охраны, затем раздался знакомый нам всем цветозвуковой зуммер официального вызова: ту-тую… и на панели вспыхнул алый ромб. Раафф Г. сначала не мог понять, что означает этот чертов ромб алого цвета. Прошло несколько секунд, в течение которых он тупо смотрел на зловещий знак, прежде чем понял – Джутти Пламм не отвечает! Мировое кольцо силы сигнализировало о том, что абонент на планете отсутствует, а если учесть, что вне Канопы и ее спутников жизни больше нет, то выходило, что Джутти нет нигде.

– Джутти Пламм не отвечает на вызов суперсвязи,– бесстрастно подтвердил компьютер

– Ты с ума сошел?

Задать столь идиотский вопрос роботу можно было, только потеряв голову. Впрочем, можно и посочувствовать рядовому полисмену, ведь он был первым человеком, которому мировое кольцо охраны показало алый ромб. С тех пор как мы стали бессмертны, каждому при рождении вживляется в мозг элемент суперсвязи. Отныне ничто не угрожает личности: защитный луч с неба задует огонь, остановит пулю и нож, подхватит в падении, выдернет из автомашины, летящей под откос, и т. д. На вызов суперсвязи нельзя не ответить! Мы забыли, что такое боль и как выглядит рана. Наш огонь не обжигает, а пули не убивают. У нас нет мертвецов, и Джутти не могла стать исключением. Наконец, у мертвой не может быть ни своего автомобиля, ни адреса, ни робота-секретаря, ни регистрационного номера – ничего.

Случайная и незначительная находка лимузина под дождем уже через пять минут, сделав стремительный виток, перешла в разряд серьезной и ошеломительной загадки, о чем полисмен и доложил Дежурному комиссару квартала «С» Аайкку Дэссонну. Комиссар энергично проверил необычный рапорт патрульного; выяснив секретный код Джутти Пламм, сам попытался связаться с ней и получил столь же сенсационный результат – живая Джутти не отвечала на голос неба, мертвой же быть не могла.

Надвигалась ночь, и Дэссонн не решился звонить в Лесвилль, где жили родители Джутти, тем более, что там время показывало самую глубокую ночь.

– Раафф, внимательно смотрите машину, я посылаю к вам в парк оперативный модуль. Передайте им «СааТ», а сами загляните к ней в дом и снимите копию всех разговоров компьютера с того самого дня, как она исчезла.

Дождь тем временем приударил еще сильней. Дворники (см. словарь) на ветровом стекле кропотливо смахивали одну струю за другой. Полицейский включил внутренний свет в лимузине и, продолжая сидеть на месте водителя, внимательно оглядел салон – ничего особенного. К тому времени у полисмена уже сложился примерный словесный портрет этой самой Джутти, которая представлялась ему какой-то долговязой, белобрысой дурнушкой, взбалмошной девицей с экстравагантными манерами. Вот так. Поэтому когда Раафф обнаружил в баре кроме кассеты с вином и пачки косметических сигарок гляйдер, то не без интереса проглядел объемную запись. В гляйдере было только три кадра… Джутти оказалась просто красавицей. Недаром ее лицо сейчас – идол романтической молодежи, и недавно на конкурсе «Джутти нуль» целых сто шестьдесят кандидаток и кандидатов спорили за приз наибольшего сходства с Джутти Пламм, у которой было такое прекрасное лицо. Когда в полумраке кабины возникло ее живое лицо – загорелое лицо юности с выразительным взглядом чистых глаз,– Раафф Г. пару раз повторил кадр, слушая, как она шепчет с улыбкой невидимому человеку: «Смолли… Смолли…» А затем отбегает к краю кадра, где виднеется полоска прибоя. Стоит привести цитату из книги Риппля о драматической любви Джутти «Лицо как маска»: «… В облике Джутти было закодировано и внезапно раскрыто то давно созревшее в нас чувство ностальгии по детскости, по хрупкой красоте ангела, лишенной всяких примет банальной чувственности, этой саранчи сегодняшнего дня. Лицо Джутти стало олицетворением той парящей бестелесности, о которой мы грезим, не признаваясь в этом никому, как в страшном грехе. Она стала живым выражением идеи о том, что единственное, что бог творил с закрытыми глазами, была красота».

На втором кадре Джутти подходила к узкому овальному окну в стене странного дома из полированного, красноватого с черным, камня и, облокотившись на подоконник, опять шептала то ли имя, то ли прозвище: «Смолли… Смол-ли…» – а затем вдруг играючи куталась в цветовую шторку.

На третьем кадре, на самом знаменитом третьем кадрике (мы включили его в видеоприложение), полисмен Раафф Г. увидел гляйдер, снятый самой Джутти: двое неизвестных, один в черной хламиде до пят и в золотой маске на лице, другой – молодой здоровяк в странной стальной куртке и надувных штанах (в солнцезащитных очках),– они подходили к окнам убежища Джутти и молча смотрели вверх. Что-то было в этой парочке отталкивающее, в их позах, в этом маскарадном обличье, в молчаливых жестах, в шутовских очках и в маске. Заметим сразу, что позднее выдвигались предположения, что один из субъектов – тот, что в хламиде,– и есть сам мастер Тьма собственной персоной. Нам это кажется преувеличением. Тьма не оставляет следов.

Так началось это самое сенсационное расследование за всю историю Опеки. И все же еще довольно долго никто и не подозревал, что оно взорвет наш мир, наш образ жизни, нашу мечту, нашу философию и мораль. Супербомба выглядела пока как типичная уголовная история. Единственное, что придавало ей необычность,– это незарегистрированное исчезновение Джутти Пламм, первое такого рода происшествие за всю новую эру, которая началась в далекий век победы над смертью. Сам по себе это был случай из ряда вон, но казалось, что он не угрожает никому, кроме самой пропавшей без вести.

Через два дня, когда полицией Прессбувилля были собраны предварительные данные, дело Джутти Пламм было передано для расследования инспектору III класса, толстому сладкоежке (это окажется тоже важным) Фрумкки Н. Он был как раз посвободнее своих коллег и к тому же только что вернулся на службу после отпуска. Инспектор не спешил, и дело Джутти еще некоторое время спокойно полеживало на столе. Супербомба пылилась среди бумаг.

Надо отдать должное Фрумкки в том, что он с невозмутимым бесстрашием отверг всякие предварительные рабочие версии о сути странного происшествия, а упрямо принялся за методичный сбор фактов, выстраивая вместо сюжета элементарную фабулу, последовательную цепь событий.

Фактов было пока негусто.

После отъезда полисмена Рааффа Г. летающая тарелка тщательно обследовала машину и установила, что последний раз машиной марки «СааТ» пользовались не меньше месяца тому назад и что автомобиль был доставлен в парк своим ходом. Анализ скабулярных отпечатков в салоне машины выявил слабые следы прежних присутствий Джутти и мощные и свежие оттиски неизвестной дамы выше среднего возраста, в широкополой шляпе и вуали (опять род маски!), в маскарадном костюме белого цвета с алыми зигзагами на спине и эмблемой «СКАММ» – фирмы маскарадной одежды. Именно она пользовалась машиной последний раз. При этом лимузин прошел около ста километров по магистралям обычного типа, а также несколько сот метров колеса проехали по стекловидной поверхности желтого цвета, близкого к цвету квако («Ну и что?» – скучая вывел на полях рапорта Фрумкки). Гораздо больше его заинтересовали данные оперативного модуля о том, что скабулярные оттиски в салоне были предварительно сильно повреждены с помощью противозаконного ски-средства, и помехи исказили черты облика неизвестного лица. Даже о том, что это была дама, нельзя сейчас было сказать со стопроцентной уверенностью. Облик ее мигал и троился на экране поисковой тарелки, а временами даже гас, что говорило о необычайной мощи защиты, предпринятой преступником или преступницей. До этого никому и в голову не могло прийти, что ски-средство может обладать столь сильным эффектом.

Словом, перед следователем замаячил призрак необычайно неуязвимого преступника. Потом он вспоминал, что именно здесь почувствовал первые признаки растерянности и даже страха.

По факту необычного эффекта ски-средства Фрумкки написал особое заявление с требованием возбудить отдельное расследование, но голос его тогда не был услышан. На этом следы загадочной матроны под вуалью и в шляпе обрывались… впрочем, инспектора это мало беспокоило. Он искал лишь факты, а не догадки. Женщина с меняющимся лицом его не заинтриговала. Единственное, что Фрумкки выделил для себя,– сообщение планетного информатория о том, что икс-ячейка Джутти Пламм за номером 0808661233 исправна и канал тотальной суперсвязи продолжает фиксировать существование живой Джутти на поверхности планеты или одного из ста двадцати спутников. Факт феноменального отсутствия обратной связи, констатировала служба Великого мозга, объяснить без тщательного обследования самой девушки не представляется возможным. Разумеется, так же невозможно выяснить точное местонахождение Джутти, суперсвязь не средство тотальной слежки, а глобальная система экстраординарной помощи в случае опасности, травмы и, наконец, гибели. Только в последнем случае система Опеки выдает местонахождение трупа и дает команду на дублирование погибшего. Мозг не запрограммирован на выдачу информации о подопечном, редчайшие случаи гибели людей (8 случаев за полторы тысячи лет) из-за опоздания системы – связаны исключительно с невероятными катастрофами, предусмотреть которые не удалось. Вывод: подопечная Джутти Пламм за помощью не обращалась, она жива и ей ничего не угрожает. Отсутствие обратной связи – уникальный случай, степень вероятности которого равна ничтожно малой величине «И».

В заключении служба информации просила полицию немедленно сообщить о Джутти после ее обнаружения для выяснения столь невероятного явления. Именно здесь наши хваленые информатики настояли на том, чтобы сообщения о деле Пламм были изъяты из ежедневного бюллетеня уголовной хроники для прессы, как не имеющие никакого отношения к уголовщине. Эта уловка информатиков, пекущихся о чести мундира, еще раз говорит о том, что любое право прессы субъективно освещать жизнь мира – угроза жизнедеятельности нашей сверхцивилизации. Впрочем, замалчивание длилось недолго.

Родители Джутти ничего не могли сообщить о дочери, которая ушла от них несколько лет назад, после очередной сцены взаимонепонимания и ненависти. Они предоставили ей полную свободу и неограниченный кредит в обмен на условие, что она поступит в элитарную школу или Эккарийский зомм. Девушка выбрала последнее.

– Поищите ее в Ридде,– посоветовала инспектору мать,– она обычно останавливается в отеле «Шопхлоп» («могила» – на молодежном жаргоне.– Авт.), но живет где-то среди тех ненормальных, в палаточном городке на пляже. Оказывается, Джутти была киллером!

Принадлежность девушки к секте киллеров, как выяснилось впоследствии, сыграла особую и, пожалуй, роковую роль в ее драматичной короткой судьбе. Девушка-ангел, подросток с любимой куклой в постели, оказалась по собственной воле среди мрачной атмосферы культа смерти, возникшего среди молодежи как протест против гарантированного бессмертия – одного из высших достижений Разума. Именно тогда, когда первая когорта бессмертных перевалила за пятьсот лет, истеричная волна обожания смерти среди молодежи достигла апогея. Как вы знаете из учебников истории, Архонтесс трижды обсуждал проблему так называемой «усталости жить». Добавим от себя, что мы согласны с тем, что подобная проблема имеет место, но она явно раздута некоторыми спекулянтами от политики. Давным-давно доказано (см. труд Кууитта «Сон – право на смерть»), что анабиоз – отличное лекарство против ипохондрии, что пробуждение от небытия всегда вызывает долгую вспышку нового вкуса к бытию. Кроме того, известные опыты изучения сознания самоубийц доктора Грооппата показали наличие сожаления о содеянном в мозгу умерших, после того как пущена пуля в сердце или затянута петля на шее. Поэтому громкие требования молодежи гарантировать смерть и юнцам просто смехотворны и аморальны. На наш взгляд, дело с киллерами и их бредовыми идеями обстоит гораздо проще, это всего лишь способ пощекотать нервы, что-то похожее на азартную игру, где тебе гарантирован только выигрыш.

Итак, ангел жаждал кончины и однажды получил то, о чем мечтал, но думала ли Джутти, что ее смерть будет бессмертной?

На документальной панораме Пэтта Фрра, которая недавно была нам любезно показана в Фонде имени Д. Пламм, сохранились поистине уникальные кадры с Джутти, снятые неизвестным киллером в этом самом палаточном городке секты на пляже в Ридде. Трудно найти на планете более мрачное и неуютное место, чем этот затерянный городишко-отель, стиснутый каменистыми откосами Зомервелльской гряды и мелким заливом, утыканным скалами. Прибавьте к этому зловещему виду жар экваториального солнца в зоне естественной погоды, и картина адского пекла готова. Здесь все буквально источает горечь и боль; город-гроб! Именно это и сделало Ридд модной столицей всех тех, кто, обожравшись с детских пеленок земных яств, пресытился жизнью еще в самом юном возрасте, возрасте любви. Несколько минут на панораме Фрра мы видим живую Джутти Пламм, Джутти-куколку, ангела у исполинского костра на ночном пляже, где в огне сгорает дотла фаллический символ бытия. Камера неизвестного оператора-киллера недаром задержалась – словно бы споткнулась – на хрупкой фигурке Джутти. Одетая, как все киллеры, в черный комбинезон с эполетами в виде черепов и перепончатыми крыльями на спине, она явно выделяется из яростной толпы своим отсутствующим лицом… она окружена волнующей аурой. Даже если ничего не знать о ее трагедии, видно, что она из тех, кто обречен на страдание. Вот лицо выросло во весь экран – слишком печален ее нежный облик, слишком много небесной грусти разлито в этих чертах, особенно на фоне всеобщей животной грубой толчеи. Так и хочется спросить: что ты делаешь среди этих свиней, ангел? Наверное, прав Толнаа в своем эссе «Иго утопий», предположивший, что Джутти-киллер сводила тайные счеты с эгоизмом отца-фармаколога, фантастические открытия которого блистательно завершили бесконечную историю нашей борьбы с природой за гарантированное бессмертие.

Думаем, что эти архивные кадры (см. приложение) доставят истинное удовольствие всем тем, кого поразила история ее роковой любви. Джутти прекрасна особенно по контрасту с тем, что последовало минутой спустя, когда наэлектризованные юнцы стали прыгать в огонь исполинского костра, но прежде, чем их обжигало пламя (а зря! мы забыли о том, что пламя жжёт!), с хмурых небес ударили силовые столбы тотального кольца охраны, окружая тела этих скотов непроницаемой броней… светлые отвесные лучи с ночного неба, гаснущий разом костер, катающиеся в экстазе по головням бессмертные лоботрясы (Джутти среди них нет) – впечатляющая картина адского свинства!

К чести инспектора, Фрумкки опередил совет матери искать Джутти Пламм в Ридде. Он сделал это еще на основании первого ответа автосекретаря, и тщательно обшарил электронной гребенкой розыска не только столицу киллеров, но и все мрачное побережье Ххиннского залива. Но имя девушки в столь тончайшей паутине не обнаружилось. Ничего не прибавил – на взгляд следователя – и анализ записи пустяковых телефонных звонков, которые регистрировал секретарь. Их и было-то всего два-три, причем последний звонок – это звонок полицейского инспектора о находке брошенной машины под дождем. Одним словом, ленивые розыски, предпринимаемые Фрумкки, оказались малоэффективными. Догадывался ли он о том, что каждое его действие находилось под пристальным вниманием? что он и шагу не может ступить без ведома той зловещей силы, которая бросила дерзкий вызов всем нам? Конечно, не догадывался! Фрумкки и не снилось, в каких руках оказалась его судьба-пешка. Он по-прежнему относился к делу об исчезновении девушки как к заурядному происшествию (одному из восьми своих тогдашних дел), осложненному только загадочным обрывом икс-связи. Только тогда, когда расследование почти зашло в тупик, он наконец собрался пораскинуть мозгами и сразу нашел ту явную ниточку, которая давно торчала из клубка тайны, наподобие мышиного хвостика из норки. Конечно же, речь о трех снимках из гляйдера, где запечатлены три самых последних свидетельства жизни Джутти. Надо отдать должное Фрумкки, если уж его посещала дельная мысль, он вцеплялся в нее мертвой хваткой. На разглядывание и изучение трех снимков он потратил весь день… два странных субъекта в маскарадных буффонных одеяниях на последнем кадр-гляйдере, снятом самой девушкой… золотая маска на лице одного и солнцезащитные очки с зеркальными стеклами на лице другого…

Затем взгляд снова возвращался к первому кадру: Джутти в овальном окне странного дома с необычным декором.

Мысль Фрумкки была проста: найти этот неизвестный дом, определить место – хотя бы приблизительно,– где сделаны эти снимки, уж больно экзотичен был вид из окна, из которого выглядывала Джутти, а чего стоил вид стены, по которой вились декоративные мифические коуу, выложенные из разноцветной керамики. Пернатые чудовища обвивали кольцом окно и устремлялись вверх. Словом, комната Джутти Пламм находилась на втором этаже весьма сумасшедшего особняка. И как ни был слаб инспектор в архитектуре, он понял, что здесь конец ниточки… Последний гляйдер дал особо много пищи для размышлений, следователь вгляделся в зеркальные очки на лице неизвестного в стальной куртке… стоп! Фрумкки насупил брови, остановил кадр и принялся разглядывать в сильную лупу проклятые очки… На зеркально-выпуклой поверхности отражался весь особняк. Инспектор увеличил картинку, и его взору предстало странное золотистое строение, одиноко стоящее среди пустынного пейзажа (синяя полоска слева – море?). Это была как бы часть крепостной стены, поднятой вверх анфиладой стрельчатых арок, вдоль стены шли узкие окна, слева к стене примыкал сам дом – несколько тесно стоящих друг к другу пирамид, справа от стены шла цепочка равнобедренных треугольников на тонких опорах. Эта цепочка соединяла дом с загадочным коническим сооружением, напоминающим очертания доисторической ракеты времен жидкого топлива.

Если бы не счастливая случайность – Фрумкки наткнулся но архитектурный журнал,– то неизвестно, сколько бы длился путь к автору столь эксцентрического сооружения архитектору Кротесс.

– Да, это мой проект, моя первая фантазия в стиле коуу. Сразу замечу, что основная идея принадлежала заказчикам, согласитесь, инспектор, что цепочка треугольников выглядит неорганично, и все же вышло неплохо…

– Где он построен, мистер Кротесс?– перебил Фрумкки.– И кто заказчики?

– Но мой ответ затронет государственные интересы.

– Разве вам мало, что мы говорим по голубому каналу? Им пользуются только официальные лица. Говорите!

– Этот дом спроектирован мной три года назад для «Клуба звезд» и находится в Архонтгролле. Желтый квадрат, 5.

– Архо… Архонтгролл!– только и мог воскликнуть инспектор.

Так поиски Джутти приняли очередной весьма неожиданный поворот. Однако здесь мы уступаем место на страницах нашей книги самому Фрумкки, потому что нет ничего интересней впечатлений очевидца. Проводим показания, которые дал инспектор перед правительственной комиссией Архонтесса по расследованию обстоятельств преступления против вечности. Из показаний мы выбрали только ту часть, где он рассказывает о своей страшной поездке и обнаружении «говорящего тела» (термин комиссии нам не кажется удачным) пропавшей девушки.

Лист дела № 16.382*. (* Показания печатаются с небольшими сокращениями.)

«Я прилетел в Архонтгролл 21 мабуста вечером, срок моего пропуска был всегда четыре часа, и я сразу проехал по нужному адресу: желтый квадрат, 5… Я отпустил свайзер недалеко от места и пошел к дому пешком, чтобы получше изучить местность. Что-то мне подсказывало, что проникнуть в этот «Клуб звезд» будет нелегко. Я подошел к зданию с северо-востока и убедился, что это именно то, что я так долго искал. Желтый квадрат – довольно пустынная местность почти на самой границе города, на берегу ромбического моря, Я узнал эту песчаную почву, которая была обнаружена на колесах «СааТа», узнал и зеленоватые кусты музыки, торчащие здесь и там среди песка. Подойти к дому незаметно не было никакой возможности, и я пошел открыто, не таясь, по пешеходной ластриковой дорожке, которая шла не прямо, а какими-то, странными зигзагами, вилась серпантином по абсолютно ровнехонькой местности. Сначала я решил, что это причуда хозяина, но потом понял, что к дому можно подходить только на своих двоих и тогда такой вот змеиный путь имеет явные преимущества, если гостя хотят предварительно хорошенько прокачать на электронных анализаторах личности. И все же так глупо выписывать пируэты в двух шагах от дома мне не захотелось, и я пошел напрямик, смело срезая углы. Ну, думаю, сейчас меня придержит защита, но обошлось.

– Вы не чувствовали, что за вами наблюдают?

– Нет. Если не считать контрольного пролета полицейдиска, который, разумеется, засек мою прогулку.

– Вы не поняли, что система защиты была уже настроена на ваши ски-отпечатки, и потому вы могли «смело» шагать напрямик?

– Нет. Тогда я не думал, что сам стал тоже важной шишкой.

– Но хоть что-нибудь вы чувствовали, инспектор?

– По правде говоря, мне было жутковато, хотя я не отличаюсь слабыми нервами. Дом издали мне показался пустым, даже каким-то мертвым. Слишком непривычно было видеть столь странное сумасшедшее здание, этакую вереницу кубиков, шаров; а эта стена на арках или эти проклятые золотые змеи вокруг закрытых окон… Уже начинало темнеть, но нигде я не обнаружил ни малейших признаков света. Дом молчал. И вот здесь, если это интересно, мне стало уж совсем не по себе. Дорожка уперлась в наглухо закрытые воротца, я по миллиметру обшарил стену, пока нашел что-то похожее на кнопку звонка и нажал ее.

– Сколько раз?

– Дважды. Но был уверен, что никто не ответит. Над входом была прикреплена табличка «К», что значило: объект охраняется государством и с этим знаком нельзя было шутить. Тогда я решил обойти дом вокруг и, может быть, отыскать хотя бы одно окно пониже.

– Вы твердо решили проникнуть внутрь?

– Да. Я понимал, что совершаю должностной проступок, что особняк принадлежит наверняка очень важному лицу, может быть, и архонту, но мне ничего не оставалось другого, как попытаться найти хоть какие-то улики в моем деле. Мне даже было на руку, что в доме никого нет. Я обошел его за полчаса; там, где он стоял на колоннах, я побродил под каменным брюхом. Это была настоящая крепость! Кстати, я нашел то самое окно, из которого выглядывала бедная Джутти на кадрике гляйдера. Как и все остальные, это окно было наглухо закрыто металлическими шторками. Это напоминало глаза с закрытыми веками. Брр… этот домина мне все больше становился не по душе. Я прямо чувствовал, что там скрыто какое-то преступление. У меня на это нюх, что бы там обо мне ни писали, я ведь без малого 150 лет работаю в полиции.

– Вы отвлеклись, инспектор. Итак, дом был вам не по душе?

– Да. Эта тишина. Закрытые намертво окна.

– Почему вы не облетели дом с помощью ранца?

– Я уже говорил, что проник в Архонтгролл как частное лицо и, разумеется, не взял с собой ничего из экипировки. В зоне полеты над жилыми домами запрещены, и, стоило бы мне только вспорхнуть, меня бы тут же сцапали. Единственным моим оружием был пружинный ножичек.

– Продолжайте!

– Я подобрал с земли камешек и бросил в окно Джутти. Мне казалось, что если девушка еще там, то она даст знать о себе. Но никакого ответа я не дождался. Правда, музыкальные кусты повторили несколько раз стук камешка о металл, затем шлепок в песок. Тогда я решил осмотреть то место, напротив дома, откуда был сделан третий снимок самой девушкой, ну тот, с двумя типами, и представьте себе, нашел его. Там, на песке, остались явные следы, тут же я обнаружил и облатку от новенькой кассеты, она была даже не присыпана песком.

– Как могла так долго сохраниться такая легкая вещица? Почему ее, например, не унесло ветром?

– Я и сам ломал голову, пока не вспомнил, что здесь живут по высшему классу, регулируя погоду над личным квадратом. Хозяин дома явно предпочитал вечное лето пустыни и не выносил ветра.

– Чтобы сберечь для вас улики?

– Не знаю… Внезапно я услышал слабый шорох и увидел, что металлические шторки на «окне Джутти» раздвинулись. Словно кто-то хотел взглянуть на мою персону, но в окне я никого не увидел. Я даже помахал рукой для приличия. Видимо, это сработала автоматика в ответ на удар камешка. И вот тут дом на моих глазах стал меняться!

– Разве архитектор мистер Кротесс не предупредил вас, что его фантазия в стиле коуу – подвижная модель?

– Нет. Он не успел в спешке сказать об этом, а может, считал, что я знаю, и тут я пережил несколько неприятных минут. Сначала каменные змеи начали ползти вверх по стене, на которой стал одновременно меняться мозаичный узор. Затем вдруг ярко осветилась изнутри центральная друза из пирамид и стала расти во все стороны. Крепостная стена, наоборот, стала съеживаться. Проклятые кусты разом вымахали в рост дерева и принялись исполнять какие-то мелодии. Смейтесь, но я стоял ни жив ни мертв. Было в этой катавасии как бы потягивание хищного зверя перед прыжком. В общем, в конце концов, дом принял форму тройной треугольной пирамиды, от которой к морю вытянулся хоботом трубчатый тоннель, но, не доходя нескольких метров до линии прибоя, он переходил в куполообразное сооружение на тонких опорах. Окна поднялись намного выше прежнего уровня и все изменили форму за исключением «окна Джутти». Только шторки на нем закрылись. И все же я чуял, что дом-автомат пуст, как дупло. Конечно, если б я был вооружен, то вел себя спокойней.

– Вы забыли о кольце силы?

– Нет, конечно, но кто бы сохранил на моем месте присутствие духа?

– Короче. Как вы проникли внутрь особняка «Клуб звезд»?

– В это время уже почти стемнело, и я заметил в конце той кишки-тоннеля свет. Свет падал пятном на песок. Издали было такое ощущение, что там открыта дверь. И я решил, прежде чем убраться восвояси, посмотреть, что же это светит.

– Это оказался люк?

– Да, люк. Он был расположен в брюхе этого хобота и не очень высоко над головой. Я подошел, а тут из отверстия упала капроновая лесенка.

– Не слишком ли много удобств, инспектор Фрумкки? Журнал, нулевая защита объекта, затем лестница… милости просим, так?

– Я уже ломал голову над этим, и когда влез в тоннель, то понял, что это не лестница, а всего лишь часть арматуры. Да и люк вблизи оказался разрывом в обшивке.

– Мда. А вам не кажется, инспектор, что более убедительной выглядит версия архонта Коллу-9… мастер Тьма, зная, что любое проникновение внутрь охраняемого дома даст сигнал тревоги на пульте городской охраны, устроил эту поломку как следствие неудачной регенерации? В эту дыру вы могли проникнуть без лишнего шума.

– Я действовал сам по себе! Я не был ни сознательным, ни слепым орудием чьей-то злой воли! У меня своя голова на плечах, и нечего делать из меня дурака!

– Итак, вы проникли, наконец, в дом. Где вы обнаружили картину работы Брэгеля?

– Не так быстро. Сначала я прошел по коридору, затем через первый зал-конус, затем миновал домашний сад с искусственным водопадом. Нигде не было ни души, и стояла мертвая тишина. Здесь явно давно никто не жил, и все же я соблюдал осторожность: мало ли что. Сад выходил в открытый дворик, откуда я тихо поднялся на второй этаж, и вот здесь мне попалась первая запертая дверь. Это была прозрачная дверь, через которую я и увидел ту самую восьмиугольную комнату с картиной, но тогда я не придал ей никакого значения. Я ведь искал пропавшую девушку, у меня были железные основания искать ее именно в этом доме, кроме того, я понимал, что, проникнув в такой вот особняк, я сделал весьма опасный шаг, и, если не обнаружу никаких улик по делу – мне не поздоровится.

– И все же вы обратили внимание на картину? Ведь она была ярко освещена и перед ней стояла пушка вторжения?

– Да, я ясно зафиксировал, что на стене в этой восьмиугольной комнате висит какая-то небольшая картина в роскошной раме. Но откуда я мог знать, что треножник с трубкой на макушке – пушка времени? Я принял ее за какую-то безделушку, нет, вру, за напольную лампу необычайного вида. Здесь вся обстановочка была супероригинальна. Вот и все. А на картину я даже и не взглянул. Их на моем пути встретилось несколько штук. Ясно, что хозяин любил старинную живопись, но мне все это было безразлично. Я искал бедную Джутти, и, пройдя по лоджии над внутренним двориком, я, наконец, напал на ее след. Это случилось в комнате, которая как раз примыкала к той, восьмиугольной. Здесь дверь с лоджии была не заперта. Я вошел. Это оказалась спальня – просторная овальная комната с зеркальными стенами. Спальный пенал стоял прямо посреди комнаты, он был раскрыт и пуст. Приемник сновидений был грубо выломан из гнезда и отброшен в сторону. Тут же на полу были разбросаны куклы. И я был готов отдать голову на отсечение, что кто-то здесь был незадолго до моего прихода,– одна из кукол еще продолжала причесываться. Бродить больше по дому не имело смысла, тем более что он мог в любую секунду измениться и перемешать заново все комнаты. Я решил остаться на месте, согласитесь, что лучшего места для засады не найти…

– А что вы собирались предпринять?

– Я хотел застать ее врасплох, потребовать объяснений и выяснить, почему не работает экстраординарная связь через мировое кольцо. Вот и все.

– Сколько времени вы провели в засаде?

– Вышло, что около полутора суток, но я-то думал, что прошло от силы час или два, я ведь не знал, что заснул сразу, как только вошел в ее комнату.

– Что значит «заснул»?

– Я пользуюсь термином доктора Каррота, который дал официальное заключение по поводу моего состояния и написал, что его лучше всего назвать сном наяву *. (* Доктор Каррот в книге «Сномеханика преступления» считает, что инспектор Фрумкки оказался в состоянии сновидящей летаргии сразу, как только подошел к дому и попал в «тень топологической трубки». В этом состоянии он долго не мог увидеть Джутти.)

– Ясно. Продолжайте.

– Я решил встать у спального пенала, потому что спрятаться практически было негде. Я встал так, чтобы меня не было видно ни со стороны входной двери, ни со стороны лоджии. Задом я облокотился на спинку кресла, если кого-нибудь из вас, господа, интересуют и такие мелочи. Прошло, на мой взгляд, несколько минут, кукла спрятала расческу в кармашек платья, программа кончилась, и она оцепенела. Мне по-прежнему казалось, что я один в особняке. Странное чувство. Потом я стал дремать и каждый раз, когда просыпался, замечал, что мне снится весьма странный сон на одну и ту же тему, будто я оказываюсь на площади какого-то смешного городка, а вокруг меня кишат дети, сотни детишек в странных одеждах. И все они молчат, словно немые. Я пытаюсь пройти вперед, но они суетятся под ногами, мешают, толкают, ставят подножки, хватают меня за ноги цепкими ручками, и при этом никто не смотрит мне в глаза. Эта кутерьма снилась подряд несколько раз и каждый раз обрывалась на одном самом интересном месте – все дети вдруг замирали, глядя в одну точку, откуда слышался диковинный протяжный звук. Я постарался взять себя в руки, растер кулаком лицо. И огляделся. Вроде бы все оставалось прежним и все-таки нечто изменилось… Я не утомил комиссию мелкими подробностями?

– Мы сами скажем об этом. Продолжайте, инспектор.

– Что ж изменилось, подумал я. И заметил, что спальный пенал словно бы отодвинулся от меня. Раньше я мог легко достать его рукой. Что за чертовщина?! Я подумал, что, наверное, в дремоте сам нечаянно отодвинулся, подтянул спинку кресла и занял прежнее расположение относительно укрытия. За прозрачной изнутри стеной стояла во всем разгаре ночь. Да, левая видеостена работала вполне во вкусе хозяина, там ползли песчаные волны. Свет в комнате перешел на ночной режим, но я видел всю обстановку с прежней отчетливостью. Внезапно мое внимание привлек спальный пенал, за которым я прятался, мне почудилось, что он как-то изменил свою форму. Его строгие прямоугольные очертания закруглились, и он стал напоминать… женскую фигуру в длинном платье до полу. Сначала мне столь неожиданное сходство показалось даже забавным, я ущипнул руку и принялся внимательно рассматривать пенал. Вот боковая планка, вот клавиатура анабиоза объемом в пятьсот лет. Я никак не мог понять, с чего бы это пришла в голову такая фантазия, должны ведь быть какие-то реальные основания для того, чтобы принять этот шкаф для небытия за женщину! И наконец понял, что стал жертвой игры теней от двух лун и потолочного освещения. Они действительно складывались на задней стенке в очертания фигуры. Я от нечего делать – страх прошел сам собой – стал подыскивать дальнейшие детали, которые бы помогли пеналу стать хорошенькой женщиной. Клавиатуру управления можно было принять за накрашенные пальцы, а опорное кольцо – за модный пояс. Я нашел среди теней плечи, заметил, что два пятнышка от болтов крепления напоминают грудь, а за шею можно принять удлинитель. Не хватало только лица, хотя еле заметная трещинка на верхней части пенала была изогнута точь-в-точь как губы. Внезапно самым ошеломляющим образом сознание во мне перевернулось, и я увидел, что передо мной стоит в абсолютной неподвижности женщина. Сначала показалось, что она стоит ко мне спиной, но что-то молча взывало из самых глубин души. И тут, признаюсь, я оцепенел – это была Джутти, она стояла передо мной обнаженная по пояс, и у этой Джутти не было лица. Боже! Я и сейчас не могу спокойно говорить об этом. Вместо лица на шее ее лежало как бы абсолютно гладкое кожаное яйцо, острым концом вниз. И она, положив руку мне на плечо, сказала мне глухо и вопросительно: «Смол-л-ли?..» Звук шел из той самой еле заметной трещинки, которая пересекала это яйцо в том самом месте, где должен был быть рот.

– Но как вы поняли, что этот монстр именно бедная Джутти?

– По фигуре, по голосу, я ведь столько часов разглядывал ее гляйдер, столько раз слышал, как она зовет этого «Смолли». И на пальцах ее были украшения, которые я тоже знал назубок: на левой руке кольцо с вылетающей лазерной гроздью, а на правой – золотой футляр на среднем пальце.

– Были на таком вот «лице» какие-нибудь приметы или, точнее, следы прежних человеческих черт?

– Нет. Ничего, кроме трещинки на месте рта. Ни глаз, ни носа, ни ушей, ни лба, только жуткое овальное матовое яйцо без единого волоска.

– Ваши действия?

– Я отступил назад. Меня била нервная дрожь. Ее рука безвольно упала с плеча, хотя я понял, что она как-то безглазо, но видит меня.

– Она что-нибудь еще сказала?

– Кажется, сказала: «Нет, не Смол-л-лли». Но вот за это не ручаюсь, я был некоторое время в шоке. Теперь мне стало понятным, почему не действовала икс-связь. В результате неизвестной чудовищной метаморфозы или насильственной операции Джутти Пламм потеряла человеческий образ и сознание. Она была жива и мертва одновременно, то есть тотальное кольцо не фиксировало ее гибель, а на вызовы она сама не отвечала. Тут я понял, что случилось что-то абсолютно беспрецедентное, и срочно вызвал полицию Архонтвилля, к ведению которой относится и пригород столицы – Архонтгролл… Был арестован, отстранен от следствия и дал рапорт о нераспространении сведений по делу Джутти, который с меня сняли только сегодня, после решения Архонтесса придать этой Истории мировую огласку».

На этом месте мы прервем драматический рассказ мистера Фрумкки о событиях той жуткой ночи, когда он обнаружил в одном из правительственных особняков пропавшую Джутти Пламм, вернее, то, что от нее осталось… тело, которое бредит.

После того как на экстренный вызов Фрумкки в дом нагрянула полиция Архонтвилля, имеющая на то особые полномочия, и несчастная девушка была доставлена в научно-исследовательский центр аномалий «Классма», особняк был подвергнут самому тщательному обыску. Комиссар Уоттранн отвечал за обыск второго этажа (система вариаций была сразу отключена) и первым проник в восьмиугольную комнату, предварительно вырезав дверь. В комнате не было никакой мебели и вообще ничего, кроме двух предметов – картины на стене и странного вида треножника с конической трубкой-окуляром на макушке. Комиссар сразу заподозрил неладное, сначала он со всех сторон обследовал прибор и обнаружил, что острие конуса направлено строго в центр картины, а с тыльной стороны сего диковинного аппарата находится углубление, на вид абсолютно непрозрачное, но стоит только прижаться лбом, как перед глазами появляется удивительно четкое изображение все той же картины, только наделенное особой пространственной глубиной. Такое ощущение, что плоскость картины исчезла, а наблюдатель словно с небольшой высоты видит уходящую вдаль улочку странного городка, полную сотен играющих детей. Именно это живописное разнообразие игр, детских рожиц и забавных поз и составляло сюжет данного полотна.

Изучив треножник и сделав с него регистрационную копию, комиссар Уоттранн, ломая голову над назначением прибора, тщательно исследовал картину, но не нашел в ней ничего подозрительного, за исключением разве того, что она составляла с аппаратом явно одну систему. На всякий случай комиссар связался с музеем миров, где ему посоветовали обратиться за консультацией к одному из ведущих экспертов по живописи господину Фишу. К счастью, тот оказался на месте; изучив мельком видеокопию картины, он сообщил комиссару, что это весьма искусная копия с работы художника Брэгеля из 99-го мира по каталогу Опеки, ее название (он заглянул в справочник) «Детские игры», размер оригинала 118 на 161 см, она написана маслом на доске. В терминах 99-го мира эта работа относится к так называемому периоду средних веков и изображает жанровую сценку из жизни городских детей.

– Я не знал, что у нас есть любители Брэгеля,– удивился господин Фиш.– Комиссар, посмотрите, где сделана копия. Там, на обороте, стоит регистрационный номер копировщика…

Комиссар Уоттранн подошел к картине, осторожно снял ее со стены, заметил про себя, что она довольно увесиста, перевернул, но ничего похожего на номер не обнаружил.

– Здесь ничего нет,– ответил он и, сняв видеокопию с тыльной стороны, отправил ее на стол эксперта.

– Боже мой! – воскликнул тот.– Она тяжелая, комиссар?

– Да. Она исполнена на досках.

– … не может быть… не может быть…

– Что?

– Это подлинник… на обороте клеймо Веннского музея… да, да это подлинник! – завопил Фиш.

У комиссара Уоттранна была молниеносная реакция, недаром он служил в полиции самого Архонтвилля:

– Внимание, эксперт Фиш, внимание! Объявляю особую опасность! Отныне вам запрещено говорить об этом с кем бы то ни было. Все ваши слова контролирует служба информации. Я требую вашего немедленного прилета на место. Уничтожьте видеокопии картины. Срочно вылетайте в Архонтгролл. Сейчас я закажу вам пропуск в запретную зону. Внимание, господин Фиш, ваша жизнь контролируется службой информации. По всем спорным вопросам контроля вы имеете право обращаться только ко мне!

По тревоге в восьмиугольную комнату к картине Брэгеля из 99-го мира собралась вся группа розыска. Правда, еще оставалась слабая надежда, что паника эксперта не обоснована, но прилет Фиша доложил конец всем сомнениям – на стене особняка висел подлинник, похищенный из параллельного мира! Бедная Джутти Пламм сразу ушла на второй, если не на десятый план. Что такое судьба девушки-киллера по сравнению с катастрофой Вселенной или взрывом Сверхновой? Даже если ее лицо – треснувший овал и больше ничего… налицо было величайшее преступление нашего времени!

Напомним тем молодым читателям, которые не любят забивать свою голову такими вопросами, как взаимодействие пространства и времени в макро и мегамире, что один из парадоксов анпории состоит в том, что объект, перенесенный из параллельного мира в наш (или наоборот), оставляет за собой в пространстве-времени однонаправленный иллюзиативный туннель, своеобразную топологическую трубку, которая становится особого рода космическим лазом или черным ходом в опекаемый мир. Такой вот пространственно-временной туннель между мирами разной размерности дает возможность влиять на события в подшефной системе тайком от Архонтесса! Следовательно, картина этого Брэгеля, похищенная из 99-го мира, из глубин Священного игрального Камня, была орудием величайшего преступления против идеалов нашей цивилизации, против Смысла Канопы, оглушительным ударом по делу Великой Опеки, бомбой, брошенной в пирамиду высшей власти, в сам Архонтесс.

Об этом было немедленно доложено Величайшему Архонту Основателю.

Но события не стояли на месте. Прибывшие на место чрезвычайного происшествия архонты Гурд-2 и Фассим-12 тут же установили, что непонятный треножник – не что иное, как преступно модифицированная модель Машины времени черной серии, так называемая пушка вторжения. Факт вмешательства был налицо!

Все инспекторы и комиссары полиции были тотчас отстранены от дела (спустя два часа после начала обыска), расследование передано в руки специальной высшей комиссии, а сам дом, вместе с частью пустыни и искусственного моря, был вырезан из земли Архонтвилля, заключен в металлическую сферу диаметром в 25 мессонов и отпатрулирован на космическую орбиту вокруг Канопы. Все это производилось в обстановке величайшей секретности, и еще целых полгода (ха! ха!) мы продолжали жить якобы в счастливейшем из всех миров Большой вселенной. Мы думали, что зло побеждено в век Каменной мыши, 167-го триэрра, а оно во всей сокрушительной мощи снова вступило на арену Вселенной три тысячи лет спустя.

Итак, отныне внимание Канопы было намертво приковано к 99-му миру, до этого ничем особым не примечательному. Напомним вкратце, что эта опекаемая планета находится в центре Священного Камня, на окраине галактики Ссотис (см. Генеральный каталог параллельного мира). Она была обнаружена Опекой сравнительно недавно и в момент обнаружения находилась в стадии предразума. Сейчас цивилизация планеты находится в неустойчивой фазе спирального развития. Обитаемая планета входит в систему карликовой звезды класса «ХЦ». Генеральную опеку осуществляет архонт Брегг-1 с подразделением стражи вечности, и надо сказать, что его опека дала яркие результаты: на планете возникла цивилизация с высоким индексом опеки, цивилизация-агрессор типа Му, разряда Клоам. Надо заметить, что архонт-опекун принадлежит к так называемой «детской школе» Архонтесса и весьма последовательно опирается в своем контроле на симбиоз опеки самого архонта с участием детского интеллекта, на союз разума с интуицией гениально одаренных к Игре подростков.

Архонт Брегг-1 был одним из самых ярких представителей «детской школы», и, хотя после катастрофы с Зэммлей (мир № 99) Архонтесс ничем не выразил ему своего осуждения,– вина лежала на всех, архонт подал в отставку, которая была условно принята. Сыграло свою роль то, что Брегг – единственный из архонтов – не мог быть мастером Тьмой, ведь именно его облик, в шаржированном и издевательском виде, использовал неизвестный для вторжения. Словом, на правах экс-архонта он вошел в Комитет по стабилизации 99-й планеты и как раз ему принадлежит оригинальная идея передачи аборигенам еще одного экземпляра времямашины, для возможного укрощения хроноволчка. Идея спорная и опасная, архонты приняли ее после долгих колебаний, но и тут не обошлось без неожиданностей.

Кажется, все тайны мира сбегаются к роковому событию!

Слово Оллен Миу.

Привет! Эту часть нашей общей работы я буду описывать от собственного лица, потому что никто, кроме меня, не вник по-настоящему в сердцевину проблемы. Так вот, я побывала на секретном космическом тетраэдре, где меня любезно принял экс-архонт Брегг-1. Представьте себе его внушительную внешность: бакенбарды во всю щеку, львиный взгляд. Его речь, которая лилась легко и свободно. Он моложав, подтянут и без брюшка. Столетия Опеки не наложили на него заметного отпечатка, он похож на светского завсегдатая салонов, но глаза у него слишком умны. Он принял меня в симпатичных комнатах, на двухсотом этаже безобразного по архитектуре сооружения на Кадмии, в котором поселились все пятьсот членов Архонтесса до конца чрезвычайного положения. Проникнуть к нему было ох как нелегко! Чем меня только не просвечивали, когда я вышла из космической капсулы, у меня отняли все, даже сумочку с косметикой, и попросили переодеться в униформу космической охраны, которая болталась на мне, как на вешалке. Видимо, меня принимали за агента мастера Тьмы. Что ж, сознаюсь, мне это было даже приятно, никогда я не чувствовала себя такой значительной персоной. В архолет со мной втиснулось сразу два представителя службы безопасности. Они были так насуплены и нелюбезны, что я только тут поняла наконец, что наши дела плачевны, что от Канопы меня отделяет тысяча клоу, и, хотя она видна на фоне звезд приличным шариком размером с гербольный мяч, у меня жалобно защемило сердце, защипало в глазах. Мы летели над тетраэдром 5-7 минут и причалили прямо к шпилю личного лифта архонта Брегга. Шикарно! Я упорхнула от своих стражей как на крылышках, но не тут-то было! Таких потрясающих мер предосторожности я никогда раньше не встречала – в лифте меня поджидал еще один хмурый субъект, который не дал мне прикоснуться ни к одной из кнопок, а проделал все сам, и тоже исключительно молча. Он ел меня глазами все те несколько секунд, пока наш лифт скользил вдоль колоссального шпиля этого общежития для архонтов – иначе не скажешь,– где наши боги отныне пребывали без привычных удобств, не говоря о комфорте. Признаюсь, в тот момент я испытывала от этой мысли мстительное удовольствие. Читательницы меня легко поймут. Все эти мрачные предосторожности – а еще больше нелепая форма на собственном теле – вывели меня из себя, но Брегг был сама любезность, и я сразу забыла о всех мелких щипках самолюбия. Этот хитрец наговорил массу комплиментов; впрочем, ближе к делу! Его комнаты – это как бы кусочек 99-го мира (если не считать телекамер охраны), которому он отдал целые годы своей жизни… из видеоокна вид на планету в космическом пространстве с ее пятью материками и океанами… здесь же объемные изображения ее флоры и фауны, ряд, на мой взгляд, безвкусных пейзажей, которые, видимо, что-то говорили сердцу нашего знаменитого Опекуна. Но больше всего меня поразили псевдокопии тамошних птиц, которые весело щебетали под потолком на красновато-голубых ветках. Брегг угостил меня сэгчупом и сказал, кивая на псевдовид:

– Вот это она и есть, та самая «девять-девять», как мы ее между собой называем. Эта цивилизация еще живет на естественных спутниках солнца. Не правда ли, хороша?!

– По-моему, там слишком много воды.

Он засмеялся, я решила, что удобней наступать именно сейчас:

– Мистер Брегг, я первая журналистка, которую вы согласились принять. Мне очень, очень повезло. Видно, потому, что я – баба?

Он благоразумно воздержался от слов.

– Объясните, только, пожалуйста, популярно, для нашей аудитории, которая не так умна, как Архонтесс, что сейчас происходит на «девять-девять»? И какие меры приняла стража вечности для исправления положения?

– Как вы знаете, «девять-девять» стала жертвой двух вторжений. Суть первого и, видимо, решающего вторжения, нам до сих пор неясна. Мы пока не можем ответить на вопрос, какую цель оно преследовало, каким образом преступнику удалось тайно проникнуть сквозь сферу опеки. Нам известно только, что атаке неизвестного архонта по шкале «девять-девять»…

Я перебила.

– Кстати, у нее есть какое-нибудь название помимо скучного номера?

– Жители называют ее Зэммля… так вот, по зэммному календарю первый удар был нанесен во временную точку около мая 1560 года. Май – местное название одного из весенних месяцев. И вторжение это было совершено через топологический тоннель. А если еще проще, то с помощью похищенной картины тамошнего художника Брэгеля.

– Но прежде ведь надо было похитить эту картину. Выходит, вторжений было как минимум три?

– Не путайте кражу с вторжением. Разумеется, сначала картина была украдена и перенесена в наше пространство. И у меня есть предположения, как была совершена кража.

– А что это за картина такая особенная?

Брегг мысленно отключил прежнее изображение, и вид на планету сменила та картина, весьма забавная каша из играющих, танцующих и прыгающих коротышек на площади крохотного городка. Но я ни черта не смыслю в живописи, тем более из иного мира. Эта картинка мне показалась только лишь забавной. При увеличении коротышки эти оказались детьми Зэммли.

– Когда вот этот предмет,– продолжил архонт самым простецким тоном,– оказался в нашем измерении, там и у нас образовалось по дыре, а дыры соединил иллюзиативный тоннель, через который мастер Тьма и совершил оба вторжения: тайное первое и демонстративное второе. Перепад времени вызвал отток части пространственного континиума… вам понятно?

Я смело сказала, что ничего не понимаю.

– Одним словом, первая вылазка подготовила вторую. Вторжение нас застало практически врасплох. Ясно?

– А как оно произошло?

– Вторжение длилось около девяти с половиной секунд по времени Канопы. Началось оно в 8 часов 20 минут 13 августа 1979 года. Разумеется, я уже говорю на языке Зэммли. Внезапно аппаратура Опеки зарегистрировала резкое изменение временной структуры,– наша база находится вот здесь, в одном из кратеров естественного спутника планеты, на той стороне, которая всегда обращена к Зэммле.

Он показал мне на экране базу, загримированную под кратер. Его зловещие зубцы были направлены к голубому шару. Я невольно поморщилась – было в этом нечто неприятное, и архонт подметил реакцию.

В этот момент раздался мелодичный звон, и архонт Брегг посмотрел на экран видекса, где возник пейзаж другого мира. Это было чудесное зрелище, с огромной высоты я увидела грозовое мохнатое облако. Оно висело над краем моря и полуостровом. Вот мелькнула одна молния, за ней еще, еще. Огненный дождь пролился на холмы и рощи далекой планеты. Странно, что вся эта жизнь спрятана в глубине Священного Камня, который Великий Основатель Опеки однажды подобрал у порога своего дома и который я, слабая женщина, могу подкинуть рукой, наверное, с десяток раз.

– Вам повезло,– насупился Брегг-1,– хронист Мегг вступил в контакт с зэммлянином.

Вот так везение! Меня буквально трясло от увиденного, лишь бы фиксатор не вышел из строя от перенагрузок. Экран перенесся внутрь жилища, и я увидела контакт. Страж (я узнаю его по зеркальцу связи с Архонтессом на лбу) спокойно стоял лицом к нам посреди пустого помещения напротив зэммлянина. За окном во всю стену бушевала яростная гроза, да еще какая яростная, мне стало жутко даже на расстоянии в сто вечностей. Мегг оказался весьма симпатичным молодым человеком, хотя я не очень разглядела черты его лица, грозовые помехи временами задергивали картинку трепетной вуалью бликов. Между ними шел разговор, в который то и дело вступал архонт, по существу, он руководил этой встречей. Больше всего я боялась, что Брегг выставит меня за дверь и вообще с октаэдра, но он сделал мне только знак рукой – молчите! Никто ведь не мог предполагать, что стрясётся через минуту.

Страж отпивал при этом какой-то светло-зеленый напиток с пузырьками газа, в котором плавал белый, тающий на глазах кубик. Он держался великолепно. Последовала традиционная форма предупреждения, но зэммлянин стойко вынес неожиданное потрясение (вам бы заявился субъект с того света!) и решил выслушать слова стража до конца.

– Возражений против контакта не последовало,– сказал Мегг архонту и вновь обратился к контактеру,– предупреждаю, что весь наш разговор будет записан в полном объеме звука и визуально, а затем представлен в Архонтесс для контроля за правильностью моих действий.

– Нельзя ли без формальностей,– смело ответил тот, я про себя аплодировала его мужеству.

– Как он держится?– вмешался архонт.

– По-моему, готов принять наше предложение. Тем более что Умник только что побывал здесь и бросил ему открытый вызов.

– Вот как? – изумился архонт.

– Архонт, их реакции непредсказуемы,– сказал Мегг,– отмечаю также, что второму лицу уже известно о существовании стражи, он предупредил Батона о моем появлении.

– У меня такое чувство, что мастер Тьма давно прочел все наши мысли… хотя нет. Умник мог догадаться о нашем существовании по нашим попыткам пробить защитное поле его машины лунными пушками… Продолжайте контакт! Объясните, что подарки мастера Тьмы – это преступление против Вечности, против Канопы.

Я, признаться, плохо вслушивалась в эти межгалактические переговоры (повторю потом запись), а прилипла взглядом к лицу зэммлянина. Черт возьми, я где-то его уже встречала! У меня отличная память на лица… И я вспомнила: он был страшно похож на того типа, снятого на гляйдерах несчастной Джутти! *(* Это сенсационное наблюдение нашего соавтора до сих пор не нашло убедительного объяснения.)

Но прежде чем я отдала себе отчет в этом наблюдении, в глаза бросилась еще более потрясающая деталь – я заметила на стене ту самую картинку! Сказалась чисто журналистская привычка, надеясь на фиксатор, я в основном – повторяю – глазела по сторонам. Я наслаждалась тем, что обстановку параллельного мира можно было разглядеть во всех вкусных подробностях. Я рассмотрела пол зэммного жилища, покрытого примитивными деревянными плитками, старомодные неподвижные кресла с глубокими сиденьями, затем перевела взгляд на одну из каменных стен, где в белой рамочке под стеклом висела небольшая цветная картинка. Я вгляделась в нее и оторопела – это была все та же замысловатая картинка, глядя на которую сошла с ума бедная Джутти! Архонт перехватил мой взгляд и тоже заметил злосчастную картинку, вскочил, лицо его затряслось, как желе, и я увидела подлинное мелочное лицо нашей власти. Оно малопривлекательно. Старикан на миг потерял самообладание и заорал:

– Мегг! Что там такое, черт подери?! – И еще более истошно: – Это же «Детские игры»!

Страж подбежал к стене и тоже вскрикнул. Зэммлянин ничего не понимал.

– Мегг, может быть, это местная дешевая репродукция? – Голос архонта набрал еще визгливости. И это сливки нашей вселенной!

Страж поднес к картинке палец, и ее поверхность сразу зарябила, словно была отлита из воды, и выбросила радужный фонтанчик.

– Это вход в иллюзиативный тоннель…– прошептал Мегг, лицо посерело.– Что делать, архонт?

О, я тоже была потрясена. Как ни мало смыслю в эффектах размерности, ясно было одно, перед нами открылась еще одна дырища между мирами. Выходит, мастер Тьма тасует вечность, как колоду карт!

– Отдай ему машину, как решил Архонтесс, и возвращайся на Канопу,– еле-еле выдавил архонт, похожий на паралитика. «Неужели у столь бестелесного существа, у духа, могут быть столь яркие физические реакции?»– подумала я. Тут его потерянный взор упал на меня, и черты лица исказились. Он только сейчас заметил мое присутствие.

– Мадам! – Властный жест рукой.– Вы стали случайным свидетелем чрезвычайного происшествия. Я не могу отпустить вас со спутника… Пока не могу.

Он опустил руку, и – вот так штука!– все вокруг пропало: и он сам, и роскошные апартаменты, а я оказалась в тесной жуткой комнатушке со стеклянными стенами, из-за которых на меня смотрели все те же два угрюмых типа из службы безопасности. Меня обвели вокруг пальца! Я общалась с визокопией архонта и его кабинета и ничего не заметила! Конечно, то, что случилось,– случилось, здесь-то все без подвоха, я подглядела тайные игры нашей власти. И все же – чувствовала себя глубоко обманутой.

Все дальнейшее описывать не стоит, потому что не имеет никакого отношения к делу, просто в целях секретности меня полгода продержали на Кадмии.

Здесь я ставлю точку.

Итак, только после известного решения Архонтесса, когда с этой истории был снят запрет в полном объеме, мы снова увиделись с нашей Оллен и услышали ее живой рассказ о том, как была обнаружена еще одна топологическая труба, или иллюзиативный тоннель, выбирайте, что вам больше по вкусу, между нашими параллельными мирами.

Суть этой внезапной находки в том, что картина преступления оказалась гораздо более сложной, чем представлялось ранее. Оказалось, что преступление мастера Тьмы было обоюдонаправленным: сначала с опекаемой планеты Зэммля (будем и дальше пользоваться этим именем вместо скучной цифры) была похищена картина работы тамошнего живописца, предмет оставил первый лаз между Зэммлей и Канопой, затем с оригинала была сделана банальная репродукция в серии «Живопись того света» (издательство «Пигвик»), которая, в свою очередь, была Возвращена с Канопы обратно в параллельный мир. Вот так номер! Но зачем, с какой целью?! Вернувшись, канопианский предмет пробил в пространстве обратный тоннель. Но для чего? В этот момент ответа на этот вопрос не было, но сам невероятный факт обнаружения канопианского предмета на опекаемой планете, да еще в доме человека, с которым был установлен контакт, поверг архонтов в настоящий шок. Еще никогда Архонтесс не казался столь беспомощным. Лучше всех об этой ситуации сказал в своем телеинтервью архонт Побиллосс-66: «Мы все напрудили в штанишки». Эта забавная фраза облетела весь мир.

После экстренного обсуждения создавшегося положения Архонтесс с редким единодушием решил прервать едва начатый контакт с зэммлянином и изъять у него времямашину… Выполнить это драматическое поручение было поручено – и срочно – все тому же стражу вечности Меггу. Тот обнаружил своего подопечного в ту самую минуту, когда, захваченный в плен, в далеком прошлом планеты, он был чуть-чуть не принесен в жертву рыжей звезде. Хронист Мегг вырвал человека буквально из рук жрецов, на вершине ритуальной пирамиды, бурой от крови сотен предыдущих жертв. Страж спас его от смерти, вернул в настоящее, изъял экземпляр времямашины, но… (часть архонтов протестовала) оставил ему память. Большинство Архонтесса еще надеялось вернуться к попытке стабилизировать хроноволчок с помощью хроноколлапса двух машин. Впрочем, память зэммлянина можно стереть в любое мгновение.

Мегг, кстати, стал кумиром канопианской молодежи, героем десятков боевиков. Что ж, он заслужил это. Редкий случай – ему действительно пришлось рисковать своей жизнью.

Переходим теперь к одной из самых захватывающих страниц нашего повествования о преступлении против вечности.

… Избавив зэммлянина от опасной игрушки, хронист Мегг проник через картину в иллюзиативный тоннель. Архонтес преследовал при этом двоякую цель: во-первых, ликвидацию топологического хода между Зэммлей и Канопой, во-вторых, хронист должен был выяснить, а не ведет ли тоннель к мастеру Тьме и где все-таки кончается сей фантастический хобот?.. Результаты операции были весьма неожиданны.

Нырнув в глубь картины, хронист попал в бездонный колодец между Вселенными. Подобно космической пуле в защитной хроноброне, страж Мегг промчался по виткам бесконечной топологической спирали. Это захватывающее дух путешествие было проделано, по образному выражению архонта Уиллоу-6, не просто по тоннелю, а по спинному мозгу времени, этой самой великой загадки мироздания. Полет являл собой поразительную картину сияний вечности, смену эр и времен, которые мелькали перед смельчаком за один лишь миг. Конец столь волшебного перелета между мирами потребовал от хрониста величайшего самообладания.

Иллюзиативный тоннель выбросил Мегга на крохотный ветхий балкончик, огражденный деревянными балясинами. Он вылетел из полной темноты и на минуту ослеп. В вышине, в центре черного космоса, умопомрачительно сияла звезда Рейхалл, он был в окрестностях Канопы!

Восстановив зрение, хронист увидел, что странный балкончик вплотную примыкает к невысокой стене, сложенной по старинке из кубиков красного кирпича. Причем стена не имела никакого отношения к собственному предназначению. Она не была ни стеной дома, ни оградой, это была в прямом смысле лишь стена толщиной в два кирпича с балкончиком посередине. Кое-где по стене карабкался ползучий горизопус. Оглянувшись, хронист увидел, что выходное отверстие тоннеля имело вид треугольного зеркальца, наглухо вмурованного в стену. Мегг осторожно заглянул в него, но зеркальце Тьмы ничего не отражало. С балкона на почву спускалась узкая железная лесенка без перил. Но самое удивительное было не это: перед глазами хрониста простиралась ровная, расчерченная квадратами площадка, на которой среди невысоких плоских декораций, высотой в половину человеческого роста и изображавших странного облика фасады домов, было аккуратно расставлено около 200 неподвижных объемных фигурок из полиэртана. Перед ним была точная пространственная модель все той же картины художника Брэгеля «Детские игры». Посреди неподвижных кукол торчал уже знакомый треножник, увенчанный пушкой вторжения.

Оглядевшись с высоты странного балкончика, страж понял, что находится на поверхности исполинского искусственного объекта в окрестностях космического пространства Канопы, о чем красноречиво говорила искусственная звезда Рейхалл. Объект не имел атмосферы, и страж остановил дыхание. На горизонте были ясно различимы очертания каких-то башен и ажурных конструкций.

Осторожно спустившись по шаткой лесенке, хронист оказался посреди забавно-зловещего мирка, пугавшего своей живой неподвижностью. Фигурки, изваянные с изумительной тщательностью, едва доходили до пояса, Мегг чувствовал себя этаким великаном Гольнегом, попавшим в мир лилипутов из знаменитой сказки. Его появления в эфире с нетерпением ждал, как один, весь Архонтесс, а хронист, словно зачарованный, бродил среди фигурок, застывших в самых выразительных позах; вот два мальчугана оседлали пивную бочку, вот девочка катит неподвижный обруч, вот группа детей играет в салочки… Постепенно становилось ясно, что с помощью этих фигур мастер Тьма планировал свое первое тайное вторжение на Зэммлю. То, что он не уничтожил этот городок-модель из картины, ужасную улику своего замысла, еще раз говорило о дерзком вызове миру Опеки, о его поистине сатанинской гордыне.

Наверное, хронисту было не по себе среди этих фантомов, отбрасывающих длинные черные тени, бездонные, как пропасти в вечной тишине космоса.

Но главная находка поджидала его впереди, у входа в старинное причудливое здание (см. двухэтажное палаццо в центре картины, к которому вплотную приделано деревянное крыльцо, обратите при этом внимание на фигурку девочки в глубине крыльца, она держит на ладони метлу) страж обнаружил фигурку – копию Джутти Пламм, причем это была Джутти без лица! Увидев ее, хронист словно очнулся от наваждения, немедленно вышел на связь с Архонтессом, и выяснилось, что он оказался на одной из военных космических мишеней для испытания галактического оружия. Данная ромбоидная мишень из-за неполадок не вышла в расчетную точку и потому не была уничтожена ракетным залпом.

Городок был тщательно обследован (мишень была доставлена на орбиту октаэдра Кадмий и заключена в защитную сферу) криминалистами, которые легко выяснили по времяследу, что последний раз мастер Тьма побывал на тайном полигоне совсем недавно, уже после того, как Архонтесс принял чрезвычайное положение и фактически посадил сам себя под домашний арест!

Может быть, он не архонт? На этот раз он предстал перед глазами криминалистов в облике дамы, как две капли воды похожей на размытый облик неизвестной особы, доставившей «СааТ» Джутти в парк на окраине Прессбувилля. Он словно бы наслаждался своим могуществом, имитируя мельчайшие подробности копии из анналов уголовной полиции… красноватую кайму на полях широкополой шляпы, бесчисленные трещины на лице – следы уничтоженных подробностей, длинную дамскую сигарету в зубах призрака… так вот, может быть, он не архонт?

На этот вопрос приходилось отвечать отрицательно, дьявол был архонтом, о чем красноречиво говорила пушка вторжения посреди кукольного городка, пушка, вооруженная все той же черной серией МВ. Увы, это был один из великих пятисот. А раз так, то следовало, что мастер Тьма может каким-то неизвестным науке образом перемещаться в пространстве-времени Канопы, несмотря на строжайшие меры контроля, принятые архонтами, несмотря на тотальный дозор.

Истину изрек архонт Госс-2:

– Этому дьяволу известен новый физический закон. Понятно, что его конек – топология пространства-времени и что ему, по-видимому, удалось найти решение мысленаправленных хронокониативных коррелятов… Он проедает вечность, как мышь сыр, и в любом направлении!

Казалось, что незримая власть мастера Тьмы достигла кульминационной точки. Казалось, его могуществу нет предела. Но именно в этот момент ему был нанесен первый удар.

Перенесемся теперь на орбиту вокруг Перциллы (в дни чрезвычайного положения местонахождение сферы Ащ было секретом), где в идеально отполированном бронированном яйце была замурована часть суши с «Клубом звезд», где была развернута медицинская служба, опекающая Джутти, и где архонт Варроу-13 с бригадой самых блистательных специалистов хроновиза проводил эксперименты с топологической трубкой, которая вела из сферы Аш прямиком в прошлое Зэммли, в май месяц 1560 года. От успеха архонта и его команды зависела разгадка причины и способа преступления, совершенного против вечности.

Картина – оригинал работы Брэгеля (вход в тоннель времени) – была помещена в центр огромного зала, где она стала мишенью не одной, а двух десятков пушек вторжения. Маленькая картина, написанная маслом на деревянной доске размером 118X161 см, поверхность которой для нас что-то вроде волшебной воды, была закреплена на вращающемся столике. Освещенная ярким светом бестеневых ламп и окруженная хороводом пушек, она выглядела как примадонна среди пылких поклонников. Столь горячее внимание вынуждает и нас обратить самое пристальное внимание на картину. Сведения о ней мы почерпнули из тома истории опекаемых миров, где ей посвящено немало строк (и это задолго до того, как «Детские игры» стали известны всей Канопе). Оказывается, это знаменитая картина 99-го мира, своего рода шедевр. У мастера Тьмы есть вкус. Основываясь на канопианских справочниках, а также изучив зэммные источники, копии которых помещены в Великом Информарии Канопы, мы даем следующую справку.

Поттер Брэгель родился предположительно в 1525 году, то есть за 35 лет до первого (тайного) вторжения, в местности Брробант, что на северной оконечности Ефроппы, скорее всего, в деревне, в семье крестьянина. Исследователям его жизни и творчества неизвестно точное место его рождения. Впрочем, неизвестны и многие другие важные подробности его жизни. В юности художник переехал в город Энтверпэн, столицу его земли, подчиненной в те годы королю соседнего государства Исспань, Каррло Пятому. Прежде чем стать опытным художником, молодой человек прошел нелегкое ученичество у своего учителя живописи Поттера Кука, главы гильдии тамошних живописцев. В конце концов, он добился всеобщего признания и еще при жизни познал славу. Он умер 5 сентября 1569 года, через девять лет после вторжения мастера Тьмы, и, возможно, знал его, разумеется, под другим именем. (Это обстоятельство архонты тоже учитывали в своем следствии.) Картина «Детские игры» написана маслом на доске, выпиленной из старого корабельного днища, лучшей основы для будущей картины. Доска загрунтована, а поверх грунта написана красками картина. На первый взгляд ее сюжет кажется простым, от зрителя до самого горизонта тянется прямая широкая улица, застроенная с обеих сторон каменными домами в духе того времени. Но живописец придал им кроме родных черт города Аймстердамма загадочный облик фантастических зданий далекой страны Италь, самой модной страны той исторической эпохи. Обратите хотя бы внимание на двухэтажный серо-коричневый дом, на крыльце которого в объемной копии хронист Мегг обнаружил изваяние Джутти. Он напоминает итальское палаццо, к коему неожиданно пристроены дощатый навес, то самое крыльцо и аркада со стрельчатыми арками. Поперек улицы, идущей вдаль от зрителя, проходит вторая короткая улочка. Она выходит на зеленый берег реки, за которой глаз наблюдателя легко различает поля и луга.

Знаток живописи сразу подметит в этом вольном сочетании реальности и фантастики искусную уловку мастера придать своему полотну вневременной вечный характер. Это город его мыслей, а не тривиальный городок Нуддерландии, родины живописца. Слово «мыслей» нужно подчеркнуть, потому что характер вторжения в прошлое Зэммли говорит, что мастер Тьма совершил преступление именно против образа мыслей тамошних жителей, объектом его атаки стало воображение зэммлян, в которое он проник через воображаемый объект – городок детей, который сначала возник в голове живописца, а затем отразился на картине. На маленькой картине представлены практически все игры того времени, которое в исторической науке 99-го мира называют средними веками. На наш взгляд, привыкший к сочным цветам Канопы, краски Брэгеля могут показаться глухими, но их богатство не может не очаровать. Трудно поверить, что здесь, в атмосфере праздника и вселенской игры в игру, задумывалось преступление против вечности. Но давайте еще более пристально вглядимся в картину: не правда ли, в ней есть тайна? Разве это дети в их извечной веселости? Все детские лица изображены с печатью горького сарказма, они необычайно серьезны. Перед нами не детвора, а скопище маленьких взрослых. Это дети, которые грустны, как печален главный ребенок зэммной цивилизации – Христоф, бог, который был рожден девой, чтобы спасти человечество от первородного греха. Сотни забав, и все без единой улыбки. В этом фантастическом городке, если его мысленно озвучить (что, кстати, и сделал впоследствии архонт Варроу-13), мы услышим: сопение, стук палок, крики, звуки волынок, скрип колес и обручей, жужжание волчков, топот сотен маленьких ножек, но не услышим смеха. Продолжая вглядываться в картину, легко заметить, что игры детей четко разделяются на две категории: те, в которых дети остаются сами собой, и те, в которые иногда, подражая детям, играют взрослые. Есть еще несколько игр, в которых дети с угрюмой сосредоточенностью повторяют занятия родителей, это рыцарский турнир, лавка и свадьба. Видимо, Брэгель был весьма мизантропичен, раз представил здесь занятия взрослых как детские неразумные забавы. Выходит, что это суровое полотно говорит о неразумности мироздания как такового… Весьма странное представление о Вселенной, не правда ли? И, видимо, оно по душе нашему Врагу.

Мастер Тьма обожает мрачный колорит, а его дурные нравы недавно стали погодой нашей жизни.

Но оставим эмоции. Группе архонта Варроу-13 надо было проникнуть через каверзы топологического тоннеля в прошлое Зэммли, проникнуть не впрямую, а через городок детей, написанных на картине. Только после этого успеха можно было надеяться на дальнейшее продвижение к тайне, к ответам на вопросы: в чем суть преступления? почему именно картина Брэгеля стала мишенью мастера Тьмы? И, наконец, что его не устраивало в миросозерцании зэммлян?

Какой-нибудь наивный и юный читатель может спросить: в чем трудности? почему нельзя просто перенестись на времямашине в тот злосчастный 1560 год, проникнуть в городишко Аймстердамм, где жил живописец, найти автора и впрямую выяснить, чего хотел от него архонт-отступник? Увы, так легко и просто ничего никогда не выходит. Во-первых, городок детей, изображенный на картине, это вовсе не уголок Аймстердамма, а уголок вечности. Он не имеет зэммного адреса, художник писал его из головы. И в то же время – парадокс времени! – он все-таки существует, существует как завершение топологической трубки между нашими мирами. Этот колоссальный клубок-лабиринт – тоннель между мирами – имеет фантастическую структуру, частью которой на завершающем этапе стала именно картина. Теперь в нее можно войти. Глубина ее огромна, это целая Вселенная. Только преодолев все хитросплетения времени-пространства, группа Варроу могла, как бы с заднего хода, войти в контакт со средними веками и, наконец, проникнуть в замысел преступления. Ведь этот проклятый тоннель есть еще и своего рода оттиск мыслей мастера Тьмы, замороженный в космосе виток его сознания. Уф! Кажется, мы сумели довести мысль до конца. Нет более неблагодарной задачи, чем объяснять на пальцах парадоксы размерности.

Во-вторых, визит к художнику за ответом будет пустым делом. Брэгель не знаком с мастером Тьмой. А если и знаком, то, может быть, знает его под видом какого-нибудь булочника или купца и не подозревает, кто он на самом деле. Словом, допрос художника ничего не даст. Он не поймет, чего от него хотят.

Ответ на все вопросы даст сам мастер Тьма, стоит только «взять в руки» конец иллюзиативного тоннеля, погребенный в топологическом клубке, стоит только «разморозить» его ледяные мысли, которые срослись с его же преступлением.

Как это происходит, архонт Варроу-13 объяснил, например, в своем популярном отчете о проблемах иллюзиативности. Слово «популярный» мы бы взяли в кавычки, мало найдется знатоков, готовых штудировать бесконечные формулы и миллионы цифр. Увы, наши архонты настолько оторвались в своем интеллектуальном могуществе от прочего мира, что такая вот пропасть не может не пугать любого, кому дорого блистательное будущее Канопы.

Такое же малочитабельное нечто представляет и отчет архонта Варроу, который он представил Архонтессу. В нем детально описано прохождение группы хронистов через парадоксы размерности. Полет через тоннель между мирами! По-нашему, это самый фантастический документ, который только может быть на свете… но читать его невозможно: «5-й виток, напряжение неравномерно. По всему полю Ца077 наблюдаются фракционные диффазии. Уровень шума порядка двух тысяч кролл, кивок ансциляций впервые дает картину растроения…»

Продолжать эту тиранию фактомании невозможно. Вернемся от теорий к человеку.

Свои расследования Варроу начал с попыток установить прямой контакт с Джутти или хотя бы отыскать логику в ее бредовых речах, и особенно снах. К этому времени сознание Джутти представляло из себя полный хаос, а речь ее в те редкие минуты, когда она произносила что-либо, была потоком бессвязных слов. В белом ниспадающем платье она бродила по ночам по мягким комнатам (днем она спала) без смысла и без цели, и только иногда останавливалась в цветнике, во внутреннем дворике научного комплекса, и, подняв лицо, точнее, то, что от него осталось, словно бы пыталась увидеть нечто в ночном звездном небе, которое просвечивало сквозь колоссальный шар эртановой брони, неуязвимой скорлупы, окружившей клочок почвы, вырезанной из Канопы. Эта слабая попытка как бы родить на яйцеобразном «лице» глаза и вновь видеть небо, всегда вызывала бурные эмоции у охраны. Запись ее снов на протяжении последних месяцев почти ничего не дала. Мастер Тьма постарался и здесь не оставить следов своего облика… Мелькание красных и синих пятен, да устойчивое чередование черно-белых полос, в которых иногда мелькали фрагменты реальности: родной дом-пещера в Прессбувилле, злое лицо матери, машина, собака, телефон, слово «Солли», написанное розовой губной помадой на зеркале… лишь однажды мелькнула мужская рука, которая держала картонную маску. В ней архонт Варроу-13 без труда узнал один из фрагментов картины «Детские игры»; и анализ сна показал, что Джутти видела его совсем в другом ракурсе, нежели он нарисован художником. Речь идет о левой части картины, о той, где изображен кирпичный дом с окном на втором этаже. В окне виден человечек, который прячет свое лицо за огромной безобразной маской старухи. У маски зловещий увесистый нос и черные дыры вместо глаз… Так вот, так увидеть этот фрагмент картины Джутти могла только в том случае, если бы прошла вплотную к окну по косому козырьку (см. картину) из трех щелястых досок, на котором лежит круглая красная детская шапочка.

Архонт Варроу предположил, что Джутти проникала в пространство мыслеоттиска именно в этом месте. Эта мелочь, как оказалось в дальнейшем, имела значение.

Попытки установить контакт с Джутти Пламм шли одновременно с попытками проникнуть через топологический тоннель в городок детей. Оставим в стороне некоторые особенности таких вот тоннелей, скажем только, что первые две попытки проникновения оказались неудачными, топологическая трубка выбрасывала архонта и его спутников, и только на третий раз группе Варроу-13 удалось, наконец, оказаться по ту сторону времени, среди «детей» на плоскости воображения. Тут выяснилось невероятное – пространство городка было наглухо блокировано системой времяотражателей!

Пространство заколдованной картины оказалось блокированным – мастер Тьма не желал легко отдавать свои черные тайны. Надо ли говорить, что стража с отражателями в глубине городка игр оказалась полной неожиданностью для группы Варроу, да и всего Архонтесса. Никто никогда ранее не сталкивался с таким феноменом: мыслеоттиск оказался закрыт для вмешательства и посещения! Мы ожидали чего угодно, только не этого, представьте себе, что дактилоскопические отпечатки пальцев преступника вдруг стали кусаться… Таинственный дьявол оказался достойным соперником, он предусмотрел все. Точнее, почти все. Злому гению-одиночке была противопоставлена коллективная мощь всего Архонтесса. Уже через несколько часов после того, как первая попытка проникнуть в мыслеоттиск картины Брэгеля закончилась неудачей, анализ показал, что в качестве отражателей мастер Тьма использовал модифицированные экземпляры МВ (Машины времени) все той же черной учебной серии. Разрушить их не представляло большой проблемы. К этому времени наконец-то выяснилось, что похищен боекомплект из двенадцати машин на генеральном складе МВ в Архонтгролле. Изучение расположения фигурок на подлиннике и серия испытаний на полигоне мастера Тьмы показали, что продвижение в глубь детского городка охраняют кроме двух обнаруженных стрелков (координаты трех остальных архонт не успел засечь) еще четыре фигуры. Это персонаж, который виден в огромном окне слева, тот самый, что держит в руке красноватую картонную маску. Стрелок с маской контролировал правый фланг городка. Затем – фигурка мальчика, прижавшего к животу деревянную куклу (см. правую часть полотна), этот стрелок закрывал левый фланг пространства. Третьей точкой защиты оказалась девочка-невеста в бумажной короне и черном платье из группы детей, идущих мимо угла ограды, крашенной в красный цвет. И, наконец, центральная фигура мальчика на ходулях-коротышках (тот, что спиной к зрителю); этот стрелок блокировал тыл картины, улицу, которая уходит вдаль.

Мастер Тьма занял круговую оборону своими отражателями.

Но что он охранял? Подступы к чему были столь тщательно задраены? На этот вопрос единодушного ответа не было. Сам архонт Варроу-13 полагал, что кольцо тронной защиты охраняет камешек белого цвета, который находится в геометрическом центре картины, в точке пересечения двух диагоналей, точнее, у ног девочки-невесты в черном. По-видимому, предполагал архонт, здесь сосредоточена некая суть преступления, возможно, здесь находилась точка пересечения мыслеоттиска с реальностью… позднее выяснилось, что Варроу был в корне не прав.

Группа приготовилась к новой атаке, только теперь она сама была вооружена до зубов.

… Но где же тот самый первый удар, который был нанесен злому гению и о котором мы уже немного хвастливо написали выше? До сих пор читатель натыкается только на поражения, заминки, внезапные ловушки и западни… Так вот, этим самым первым ударом стала неожиданная идея архонта Груиннмуна пропустить через мозг Джутти Пламм видеозапись прохождения группы Варроу через тоннель между мирами. Ведь это следы ее мыслей и чувств то и дело попадались хронистам… Столь простая идея, из числа тех, что лежат на поверхности, дала самый внушительный эффект – сумеречное сознание Джутти проснулось, правда, ненадолго.

Сначала Джутти никак не реагировала на цепочку образов, но в том месте, где группа Варроу наткнулась в тоннеле на гротескную кавалькаду всадников в тюрбанах, прибор, фиксирующий поток мыслеобразов Джутти, внезапно ожил и стал выдавать на экран связную и отчетливую картину.

Затаив дыхание, группа архонтов и хронистов из числа наблюдателей следила за тем, как наливалась живыми красками картинка, увиденная когда-то глазами девушки… сначала крупно, во весь экран, выросла уже знакомая картонная маска, в темной прорези которой был ясно различим блеск зеркального отражателя. Наблюдатели не верили своей удаче: память восстановила ее проникновение в картину! Несколько секунд на экране качалась эта зловещая маска, глаза которой сверкали тяжелым блеском черного зеркала. Джутти рассматривала ее с детским любопытством. Вот на экране появляется ее рука с любимыми кольцами на пальцах, рука осторожно трогает маску, которая, качнувшись в ответ на прикосновение, выдает спрятанный времяотражатель. Затем ее взгляд падает на три щелястые доски, те, что косым козырьком прилепились к отвесной кирпичной стене у левого края картины. Внимание Джутти привлекла круглая красная шапочка, кажется, она хочет поднять ее и примерить, но, сдержавшись, делает несколько неуверенных шагов по столь ненадежной опоре и (под «ах» архонтов и хронистов) ступает на самый гребень кирпичной стены, крытой черепицей. Эта странная стена-брандмауэр с прямоугольным отверстием выдвигается из-под козырька в направлении в глубь пространства. Но как можно удержаться на узкой полоске кирпичей, вдобавок крытых черепицей треугольником вверх? Да тут надо быть канатоходцем. Некоторое время панорама города детей качается в ее глазах (и на экране), девушка пытается удержать равновесие. В поисках опоры ее взгляд устремляется на гребень стены, по которой она собирается шагнуть дальше, и наблюдатели замечают странноватую деталь – она босиком. Вот ее крашеные пальцы робко выступают из-под края длинной белой хламиды, нащупывают опору для следующего шага. Кажется, что Джутти вот-вот сорвется с черепичного лезвия, но нет, ее словно поддерживает какая-то сила. Вот она дошла до края стены (на схеме точка А), делает шаг в пустоту и… летит. Летит по направлению к таинственному палаццо в центре городка. Мелькает внизу зеленый травянистый газон, на котором застыли дети в непонятных позах, то вниз головой, то вверх ногами, красный заборчик с тремя мальчишками, оседлавшими его, как спину коня; стена здания приближается, а вот во весь экран темное правое окно на втором этаже, мрачное окно с крестообразной рамой посередине и с полузадернутой шторой в глубине. На стекле отражается неясная сначала, а затем отчетливо различимая фигура Джутти в старинном загадочном наряде с двумя исполинскими крылами (!!!) за спиной. Рука девушки толкает створку окна, и та, вместо того чтобы отвориться, вдруг начинает беззвучно падать в комнату, в полумрак, на пол, выложенный черно-белыми шашечками в шахматном порядке… на этом месте изображение погасло.

Значит, целью полета Джутти и целью мастера Тьмы было окно на втором этаже этого нелепого особняка! Вот главный вывод, сделанный группой архонтов и целиком поддержанный всем Архонтессом. Более тщательное исследование отражения Джутти на стекле (опять отражение! – еще одна примета Тьмы) показало, что она была одета в длинное белое платье до пят, ее волосы были распущены по плечам и перетянуты на лбу белоснежной лентой, голова ее была увенчана ярко-золотой короной, в левой руке она держала цветущую миртовую ветвь, а за ее спиной действительно плавно взмахивали два огромных белоснежных крыла с крупными массивными перьями. И хотя пока цель и смысл этого маскарада был непонятен, тайна, которую охраняли стрелки мастера Тьмы, была полураскрыта, этой тайной оказалась комната на втором этаже палаццо. Полутемная комната, с зашторенным окном (а всего их было два), пол которой имел вид шахматной доски.

К сожалению, все дальнейшие попытки пробудить сознание Джутти не увенчались успехом. Она заснула, как увянувший цветок. Врачи запретили дальнейшие опыты с подсознанием.

Еще раз вглядимся в облик загадочного дома-палаццо, изображенного Брэгелем на своем ныне знаменитом полотне. Не правда ли, в нем мерещится тайна? Это жилище мага, замок чародея… Двухэтажный фасад из светлого кирпича выходит на площадь городка детских игрищ, слева к фасаду примыкает странного облика аркада с опорами в виде стрельчатых арок, аркаду венчает зубчатая стена, вход в дом под стать средневековой церкви – торжественный портал, к которому словно в насмешку прилепился дощатый навес и нелепое крыльцо с темным оконцем сортира, все это хлипкое дощатое убожество опирается на парадное крыльцо с широкими каменными ступенями, по которым можно, например, подниматься во дворец, но никак не в шумное жилище весьма бесцеремонных обитателей; об их нравах красноречиво говорит и чулок на дощатом оконце, и фигурка, жонглирующая метлой, и корзины с провизией, подвешенные на самых видных местах торжественного фронтона. Но дом не так прост, как кажется,– обратите внимание на таинственный знак в виде ромба, прибитого к витой палке над входом. Недаром именно ромбические структуры преследовали группу архонта Варроу во время проникновения в параллельный мир. Левой стороной дом Тьмы (иначе не скажешь) выходит на боковую улочку, он невелик, по стене видны всего три окна на втором и одно на первом этаже. У самой мостовой виднеется еще одно оконце – там подвал. Комната, к которой стремилась Джутти, по всей видимости, просторная зала, пяти больших окон вполне достаточно, чтобы осветить ее углы солнечным светом, но почему она так явно темна? Эти окна глухи и черны, словно ведут в колодец мрака. Вскоре дом Тьмы оправдал свое имя.

Второе вторжение группы архонта Варроу-13 было похоже на штурм. Одновременным залпом из пушек времени были разрушены времяотражатели всех шести стрелков мистера дьявола. Любопытную картину являли собой детские фигурки, отброшенные по шкале времени на несколько лет: так, например, фигура мальчика на ходулях выросла на три собственных роста и упала навзничь с деревянных коротышек, осколки времяотражателя превратили его лицо в треснувшее зеркальце, на котором застыло мучительное выражение неожиданного взросления. Но в тот момент, когда казалось, путь в глубь городка открыт, хронист С. был поражен прицельным попаданием седьмого стрелка, который был ловко замаскирован в груде песка на берегу речки. Хронист оказался в центре хроноволчка необычайной силы. Скрытый отражатель вытолкнул, нет, вышвырнул его в подпространство планеты, которое было еще и соединено самым причудливым образом с реальностью Канопы и грезами средневекового сознания зэммлянина. Он пережил блуждания по огнедышащей вулканической пустыне, которая одновременно была его теплой курткой для зимних подводных прогулок, сквозь ткань которой по законам спрессованной реальности прорастали остроконечные шпили готических соборов Айнтверпена. Верхняя пуговица на его груди превратилась в круглообразное хищное животное, от прыжка которого он не сумел спастись и весьма убедительно пережил собственную гибель и превращение самого себя в окаменелое мертвое яйцо местной рептилии, которое на огромной скорости двигалось через космическое псевдопространство. При полете на скорлупе этого феноменального яйца выросло экстравагантное здание школы хронистов на окраине Архонтвилля, в котором С. когда-то учился. Вместе с ростом здания увеличились размеры и химерического яйца рептилии. Когда, наконец, его размеры превзошли всякое воображение, хронист обнаружил себя на потолке собственной комнаты в виде крохотного кентавра или псевдочеловека, созданного буйной фантазией 99-го мира: это нечто среднее между человеком и лошадью; несколько долгих часов кентавр-хронист скакал по необъятной равнине вокруг лампы на потолке, бессильный остановить хроноволчок такой угнетающей силы. Единственным мостом в реальность оставалась его МВ на запястье левой руки. В тот момент, когда он совершал, наверное, тысячный бессмысленный круг, через его псевдотело прошла временная трещина, которая разнесла его на две части. Хронист решил, что уже навсегда потерялся в витках вечности, как неожиданно был выброшен в точку поражения, назад, туда, где его настиг выстрел отражателя.

Над детским городком висела мертвая тишина, на этот раз ни один звук не беспокоил исследователей, нервы которых и так были натянуты до предела. Застывшие в самых экспрессивных формах, фигурки производили странное и пугающее впечатление. До этого изучение оттисков и мыслеобразов в пространстве-времени было делом кучки узких специалистов, теперь за экспедицией Варроу с волнением следил весь мир великой Канопы. Цепочка наступающих архонтов представляла из себя магическую процессию из древней сказки: в латах, с отражателями над переносицей, с антеннами икс-связи над головами, которые напоминали усы фантастических насекомых! Их целью был второй этаж дома в центре картины, и каждый шаг делал объект все более различимым. Уже легко можно было углядеть в этих стрельчатых арках на конических столбиках издевательские параллели с обликом «Клуба звезд» в Архонтвилле. Архонт и его хронисты двигались в глубь полотна-оттиска от левого угла вдоль шуточной процессии детей, накрывших себя с головой кусками цветной ткани, к фигуркам двух коротышек, которые несли на руках девочку в красном платье. Здесь они свернули и, обогнув группу борцов-мальчишек, двинулись по направлению к шутовской свадебной процессии, впереди которой две девочки несли корзину с цветами. До входа в дом оставалось меньше трех-пяти шагов, и все же архонт свернул к упавшей после штурма фигурке карлика на ходулях. Несмотря на то, что теперь он вырос в три прежних роста и казался великаном среди остальных детей, он по-прежнему оставался карликом, только больших пропорций… мы уже писали о том, что его лицо, до этого скрытое от зрителя, представляло собой мутное зеркальце разбитого отражателя. Внимательное изучение на месте показало, что карлик на ходулях представлял из себя, по существу, модное оборонительное сооружение. В нем была замуровано сразу три отражателя, зеркальные пятна пронизывали буквально все его уродливое тельце. Отражательный залп этого монстра мог отшвырнуть в хронохаос любого, кто бы осмелился проникнуть в картину. Стоя вблизи геометрического центра пространства, уродец на ходулях господствовал как над центром городка детей, так и над двумя его улицами, идущими вглубь и направо. Только мощный залп МВ золотой серии смог разрушить эту башню черных зеркал.

От поверженного уродца группа Варроу, наконец, повернула прямо к входу в дом-цель. Сопротивление среды пусть и незаметно, но нарастало с каждым шагом.

Прежде чем войти в палаццо, нужно было подняться по широким каменным ступеням на ветхое деревянное крылечко. Тут обнаружилось новое препятствие – на крыльце тесно сидело сразу восемь детишек, из-за них буквально некуда было поставить ногу. Пройти сквозь них или шагать прямо по головам этих коротышек не представлялось никакой возможности. Напомним, что вторжение в подобного рода объекты, как мыслеоттиски, постоянно угрожает хронистам исчезновением столь хрупкого отпечатка в пучине вечности. Позднее архонт Варроу вспоминал об этом так: «Временами я чувствовал, что ступаю по тончайшей скорлупе, а порой под ногами зияла настоящая бездна времени… теперь я смог по достоинству оценить труд хронистов, таким дьявольским делом могут заниматься только люди с железными нервами. От мысли, что я могу провалиться в тысячелетнюю бездну, мне было не просто не по себе, сознаюсь: меня иногда трясло от ужаса. Но я шел, и шел первым, как и положено архонту».

– Иные фигуры,– добавлял хронист А.,– казались глыбами неуязвимой брони, иные курились подобно клубкам цветного тумана, в этом рое пятен и капель можно было при желании различить детские гримасы, ужимки, улыбки, а к некоторым я боялся прикоснуться, они были словно мыльные пузыри вечности. Одно неверное движение, и все лопнет…

Кроме группы плотно сидящих детишек естественный вход в дом закрывала подозрительная фигура девочки с лицом старухи, в мятом платке на голове. Той самой, что держала на кончике ладошки метлу, помелом вверх. Метла эта могла потерять равновесие от любого сотрясения, и никто из группы не мог знать, чем это обернется.

Архонт Варроу задумался.

Зловещий городок детей действовал ему на нервы, а в доме мастера Тьмы ему мерещилось какое-то новое преступление. Сфера Мадд, окружавшая мыслеоттиск со всех сторон, мерцала серебристыми бликами. Фасад палаццо заметно покачивался, по фигурам детей, по окнам, по плитам каменного крыльца пробегала рябь временных помех, особенно неприятно было видеть муаровую игру на собственном теле. Хронисты предложили ему исследовать одну из точек пересечения воображаемого Объекта с реальностью, и Варроу впервые в жизни взглянул краешком глаза на улочку Аймстердамма эпохи средневековья. Общая точка пересечения находилась на высоте полутора метров над волчком, который погоняли плетками несколько мальчишек на плитах под стрельчатой аркадой… Отверстие, в котором показалась голова архонта, раскрылось по ту сторону сферы Мадд, и находилось оно в отвесной каменной стене. Стена выходила на маленькую площадь. Стояла ночь. До рассвета оставалось еще некоторое время, но восход уже окрасил небо на востоке золотистыми тонами. На небе виднелись слабые звездочки. По площади с рычаньем носилась стая бродячих собак. Стая преследовала рыжую собачонку с костью в зубах. На противоположной стороне площади находилось типичное культовое строение той эпохи – церковь, украшенная богатой каменной резьбой. На портале была отчетливо видна икона, перед которой мерцал огонек лампады: внезапно одна из собак облаяла архонта, и Варроу поспешно спрятал голову. Специалисты по 99-му миру уточнили впоследствии, что архонт увидел церковь Божьей матери, что стоит невдалеке от правого берега Шэльды. Стена, в которой оказалась точка пересечения сферы Мадд с реальностью, принадлежала богатому дому купцов братьев Фуггеров, недавно выстроенному, с замечательной башней на крыше, с прекрасным садом. День, в который голова архонта испугала собачонку, был субботой после дня святого Поттера в оковах…

Но время требовало решения, и Варроу-13 попытался проникнуть в дом через подвальное окошко у самой земли. Правда, ход перекрывала внушительная решетка (подвальное оконце хорошо видно с левой стороны палаццо, оно находится прямо перед контрфорсом, по которому карабкается вверх мальчуган в красных штанах), но не она была серьезной помехой. Архонта и хронистов смущал тот факт, что, хотя боковая стена и принадлежала палаццо, все-таки она была повернута перпендикулярно к цели Джутти – к фасаду здания, а в текучем и непостоянном мире мыслеоттисков поворот вокруг оси мог завести группу исследователей бог знает в какое пространство. Архонт не решился на риск, и было принято предложение хрониста К. проникнуть в нарисованный дом через крайнее правое окно второго этажа над аркадой. В окне виднелся мальчуган, который меланхолично пускал по ветру белую ленточку на кончике шеста, его вид не внушал опасений. Развернув телескопическую лесенку, группа цепочкой поднялась в помещение через окно.

До раскрытия тайны мастера Тьмы оставались считанные минуты, вся Вселенная великой Опеки затаила дыхание!

Осторожно спрыгнув с подоконника на пол, архонт и хронисты осмотрелись по сторонам – они проникли в прямоугольную темную комнатку с приоткрытой дверью, которая вела в центральные покои палаццо. Мертвенный синий свет озарял помещение тревожным мрачным заревом, его источал причудливый светильник, стоявший в углу. С изнанки полотна было странным видеть не целого мальчика с шестом, а лишь его голову да руку. Больше он нарисован не был. Дверь отворилась легко. Следующей комнатой оказалась кладовая, на картине она обозначена квадратным оконцем без рамы, из которого выглядывает второй коротышка, но уже с корзиной снеди в руках.

В отличие от первого, он, хотя и не был дорисован, оказался дописан воображением художника, и архонт мог полюбоваться его спиной и кожаными штанами… на полках вдоль стен стояли глиняные кувшины с одной стороной вместо двух, миски, корзины с овощами и фруктами, бочонки без днища и крышки. Пахло пряностями, где-то отчетливо капала вода. Уровень реальности с обратной стороны картины был заметно выше, чем прежде, практически это была сама реальность. Сначала кладовая показалась наглухо замкнутой, но хронист К. быстро обнаружил за одной из полок выход. Его очертания – ромб – давали основания предполагать, что группа вплотную подошла к мыслеоттиску преступления. Ромбическая дверь была заперта изнутри на мощный засов, но запор ничего не значил, так как вся ее поверхность была изъедена овальными дырами и проскользнуть в одну из них не составляло труда. Кстати, по отношению к величине ромбообразной двери рост архонта и хронистов заметно «укоротился», они едва-едва могли дотянуться до ручки в виде стальной розы. Таким образом, их рост соответствовал детскому зэммному росту ребенка 5-7 лет! Переход в следующее пространство сделал группу чуть ли не лилипутами в комнате великана, так давал о себе знать известный парадокс размерности Лаб – Нарра, но оставим в стороне теоретические тонкости.

Миновав кладовку идей о дарах местного климата (считать тесное помещение реальным складом продуктов было бы вульгарной ошибкой), экспедиция в мысль преступника проникла, наконец, в ту самую залу на втором этаже, к которой летела крылатая Джутти. Склоним головы перед этим историческим мгновением, тайна зла лежала у ног нашего мироздания… сказать, что это была зала в прямом смысле слова, нельзя, хотя очертания прямоугольной комнаты с шахматным паркетом и проступали вокруг хронистов, все же это было колоссальное трубообразное пространство, уходящее крутым конусом в тьму. Для его облета потребовалось включить реактивные ранцы. Вся внутренняя сторона конуса была сплошь покрыта причудливой бахромой из мысленных фигур. Каждый квадратный сантиметр ее хранил тысячи единиц информации о сути преступления мастера Тьмы. Проще говоря, Варроу проник в святая святых дьявольского замысла, в пространственный оттиск его мыслей, как бы налипших к орудию его же преступления, к картине Брэгеля «Детские игры». Все уловки врага, батарея стрелков, попытки исказить маршрут экспедиции – все оказалось тщетным, группа Варроу нашла то, что искала,– слепок злодеяния… Нижнее пространство конуса и занимало собственно оно самое, визуально зафиксированное преступление, образ которого имел явное сходство с упавшим человеческим телом. Для любого постороннего наблюдателя, который мог бы заглянуть внутрь дома через спины архонта и хронистов, это и было тело убитого (?) человека, лежащего на шахматном полу лицом вниз. Для архонта и хронистов это в первую очередь был пластический образ мысли, либо мысли об убийстве, либо мысли об уничтоженной идее. Что ж, предстояло распеленать последние покровы мглы с мумии злодеяния.

Итак, это было тело неизвестного мужчины, закутанного в некие бумажного рода пелены, напоминавшие своим видом географические карты планеты времен раннего и позднего средневековья. Знаки сторон света, очертания стран и материков были нанесены на пелены золотом. Он лежал, как уже сказано, лицом вниз, разбросав в стороны руки, и его вид говорил скорее о насильственной смерти, чем о естественном конце. Левая рука перетекала в бесконечную спираль, которая вилась по внутренней стороне конуса, ее узор хорошо выделялся на серовато-металлическом фоне кроваво-золотистой жилкой. Окна палаццо свернулись в размерах почти до точки и заливали необъятное пространство вспышками солнечного света.

Конфигурация тела-мысли (термин хронистов) говорила, как это ни странно, о гармоничности преступного замысла, о его внутренней логичности и непротиворечивости, даже о красоте, а его ровный золотистый цвет с оттенками нежно-оранжевого тона – о слитности цели и средства. «Это была самая большая неожиданность,– вспоминал архонт Варроу,– казалось бы, образ дьявольского злодеяния мастера Тьмы против священной Опеки должен был иметь отвратительный облик месива, изъеденного трещинами и разрывами, но нет! мы увидели благородных очертаний колоссальное тело бога, похожее на обломок мраморной колонны из вековечного дерева Каммак. Казалось, что мы не имели права нарушать эту торжественную тишину суетой разоблачения. Великая тайна безглазо смотрела на меня из углов, и я невольно терялся от ее гипнотических чар».

Общая картина преступления сразу навела архонта на мысль, что, скорее всего, акция Врага была сначала направлена против идеи, а только затем против конкретного человека. Тщательное изучение карт, запечатленных на пеленах, позволило ему – архонту-криминалисту – тут же уточнить догадку: злодеяние было совершено против пространственно-географических представлений зэммлян того времени. Пока хронисты методично копировали слой за слоем мысли мастера Тьмы для последующей расшифровки, наступая по спирали в глубь конуса, архонт Варроу лихорадочно пытался найти предварительный ответ на вопрос: в чем состояла суть преступления? Символическое расположение тела-мысли, повернутого головой на запад планеты, подсказывало архонту догадку о том, что вторжение мастера Тьмы существенно изменило всю систему географических и пространственных координат 99-го мира. Вокруг тела-мысли стояли симметрично четыре ритуальных представления аборигенов о форме мироздания: блюдо на трех слонах, диск с горой посередине на хребте исполинской рыбины, затем плоскость, накрытая сферами звезд, и пирамида. Мыслеоттиск мастера Тьмы являл собой одну из самых поразительных картин, застывшую в толще времени мысли. В зале Архонтесса стояла гробовая тишина, все, как одни, следили за тем, что происходит на другом краю вечности.

Включив реактивный ранец, архонт стал облетать поверженный колосс, приближаясь к голове убитого гиганта… тело уходило в бесконечность, и хотя голова лежала всего лишь у ножки стола, до нее пришлось добираться несколько минут. От работы ранца панорама злодеяния, воплощенная в столь экзотической форме, слегка вибрировала, но предметы-мысли сохраняли устойчивую форму и не сливались с космическим фоном. Лицо человека-мысли было покрыто отполированной до блеска стекловидной маской, только в области лба были видны глубоко врезанные знаки – символы зодиакальных созвездий и каббалистические рисунки. Над глазами в маске имелись продолговатые прорези, сквозь которые было видно, как в глубине мерцают закрытые веки, покрытые золотой краской. Мыслеоттиск преступления поражал магической силой и красотой исполнения.

Когда наконец архонт Варроу-13 бережно расстегнул защелки и снял стекловидную маску, по залу великого Архонтссса прошел гул изумления – голова человека-мысли представляла из себя глобус-октаэдр, на плоских гранях которого были нанесены очертания материков и океанов. И этот глобус-восьмигранник был перевернут!

Наконец-то Архонтесс узнал суть преступления против Опеки… модель ближнего мироздания зэммлян в силовом поле Опеки состояла из центрального светила, вокруг которого вращаются местные спутники; третьей от солнца была планета 99-го мира, которая вращалась вокруг звезды как бы «лежа на боку». При этом полярные шапки планеты находились: одна на левом «боку» западного полушария, вторая – на нравом «боку» восточного полушария (см. иллюстрации)… Преступление Тьмы придало совершенно иное мысленное положение планеты в околосолнечном пространстве! Модель мироздания в сознании миллионов зэммлян совершенно переменилась: теперь полярные шапки зэммного шара находились – одна на «макушке» планеты, другая «внизу», на противоположной стороне, а ось вращения планеты не совпадала, как прежде, с плоскостью эклиптики, а имела к ней наклон около 66 градусов!.. Так вот что было целью зловещего вторжения: мастер Тьма опрокинул мир зэммлян, он поменял местами важнейшие планетарные ориентиры «верх» и «низ» в космологической картине тогдашнего средневекового сознания! Искаженный вмешательством психический объект стал постепенно выходить из-под прицела лунных пушек времени, настроенных на прежнюю модель мировосприятия аборигенов, и, наконец, совсем выскользнул из силового поля священной Опеки.

Тайна была разгадана (о том, как смена «верха» и «низа» планеты разрушила средневековую модель мира, читайте в нашем анонимном приложении «Опрокинутый космос»), Архонтесс в едином порыве встал со своих мест в Овальном зале, аплодируя Варроу, который высоко поднял над собой сорванную маску чудовищного преступления, ажиотаж и восторг архонтов на миг заслонил мысль о том, что сам преступник находится здесь же среди высшего ареопага вечности. Внезапно все стихло, приближалась развязка – человек-мысль знал имя преступника, ведь он был олицетворением злодеяния, целью и орудием вторжения. Варроу-13 приготовился прочесть преступление до конца и склонился над той гранью октаэдра, где мерцали закрытые глаза, Варроу поднял сначала одну, затем другую шторки. Они поднялись с шорохом, от которого побежали мурашки по всей Вселенной. Глаза были сделаны из голубоватого камня с зрачками из черного зеркала. Левый глаз был пуст, зато в Правом, после легкого нажима указательным пальцем, вспыхнул зеленоватый туманный огонь; по телу прокатилась волна, дернулись руки, пальцы заскользили по шахматному паркету, человек попытался встать, но тут же бессильно принял прежнее положение.

«Кто ты?» – спросил архонт. «Я Ортелий».– «Кто ты, Ортелий?» – «Я Абрахам Ортелий, картограф Фландрии».– «Кто тебя убил, картограф?» – «Я жив».– «Нет, ты убит, убита твоя главная мысль».– «Я знаю, так хотел бог».– «Откуда тебе знать, Ортелий, чего хочет бог?» – «Об этом мне сказал ангел».

Архонт поднес ладонь к самым глазам тела и выпустил объемное изображение Джутти без лица.

«Это твой ангел, Ортелий-картограф?» – «Нет, это сатана».– «Смотри лучше, смертный!» Архонт сменил изображение на другое, где Джутти была в белом платье, с крыльями и лицом. «О…»– простонало поверженное тело. «Покажи мне ее»,– приказал архонт, властно погружая пальцы в глубь тетраэдра. «Н-нет».– «С тобой говорит бог, картограф Абрахам Ортелий!»

По телу-мысли прошли новые судороги, и голова рывками повернулась к окну, точнее туда, где сияла вечная вспышка солнца. И наступила ночь. Окно развернулось в первоначальный вид, показались звезды, затем в полуночной темноте забрезжило сияние, ближе, ближе… И вот уже во весь рост за оконной рамой выросла парящая фигура ангела. Рука толкнула презренное стекло, которое рассыпалось в прах под громовую музыку ангельского хора.

В комнату влетела Джутти-призрак, Джутти-воспоминание. От ее красоты можно было ослепнуть. В белой, вьющейся по ветру хламиде, с насурмленными бровями, с исполинскими лебедиными крыльями за плечами, с крыльями из миллиона плотно прижатых друг к другу перышек, она действительно была посланцем грозного божества. От нее исходило магическое сияние, по лицу проходили токи волнения. В левой руке она сжимала распятие, на котором из четырех ран Спасителя брызгали ярко-алые снопы света, а в правой – свиток, который под музыку развернулся и показал огненную карту мира. При этом она что-то сурово и торжественно произнесла.

«Что она сказала, Ортелий?!»

Тело-мысль искало рукой рот на гладкой грани октаэдра.

«Не говори, а вспомни, Абрахам!» – приказал архонт.

Изображение ангела-Джутти замерло и затем произнесло:

«Ортелиус! Птолемей прав!»

Карта, которую от имени мастера Тьмы благословляла несчастная Джутти, была картой искаженного мира, где «север» и «юг» поменялись местами…

Изображение погасло.

«Ты спорил с Птолемеем, картограф?» – «Да».– «А он оказался прав?» – «Да, и это сказал бог».

– Внимание!– обратился архонт Варроу-13 к Архонтессу,– прошу всех встать… я спрашиваю имя мастера Тьмы…

В зал заседаний Архонтесса вошла когорта личной охраны: 499 хронистов, каждый из которых приставил ко лбу архонта ствол времяотражателя. В центре священного зала поднялся шар лазерной пушки… В запространстве к архонту Варроу-13 подошел хронист К. и тоже приставил к виску архонта грозное оружие.

«Кто ты, архонт Ортелий?»

Тело-мысль оцепенело, зеленое пламя в правом зрачке раскалилось огнем адской топки.

«Говори же!» – архонт в нетерпении наклонился над октаэдром, вместе с ним наклонился и хронист К., стараясь держать висок архонта под надежным прицелом.

«… я… ар… хонт…– прошептало тело трещиной, пробежавшей по шестиугольной грани,– ар… х… »

Указующий перст лазера смертельным белым жалом стал вытягиваться в сторону сектора «у» (сто архонтов), как вдруг изображение на всех экранах Опеки залила тьма…

Всем, конечно, памятна та волна разочарования и гнева, которая прокатилась по нашему миру после того, как дежурный архонт-контролер Брегг-1 прочитал обращение Архонтесса к Вселенной, а архонт Груиннмун-7 зачитал заявление мастера Тьмы. Канопа впервые раскололась на две половины: на Архонтесс, мнение которого, конечно, было жестоким, но единодушным, и весь остальной мир, который был поражен решением архонтов оставить навсегда в тайне имя великого отступника. Да, обращение Архонтесса к нам было – ничего не скажешь – красивым и стройным, но почему мы должны быть лишены той сладостной минуты, когда тайное станет явным?! Полтора миллиарда протестов, которые собрали возмущенные жители Опеки, кто-то из архонтов обозвал петицией зевак. Что ж, тогда мы тоже зеваки! Без имени преступника и рассказа о том, как он им стал, в силу каких причин – мы это прекрасно понимаем,– наш труд лишается разом половины впечатления, в книге пропадает изюминка: сладость разоблачения святоши, злорадство по поводу падения одного из столпов нашей жизни, который оказался намного хуже самого худшего из нас!

Но вернемся еще на один миг в зал Архонтесса, в тот самый миг, когда вновь вспыхнули экраны связи, и на белой трибуне появился дежурный архонт-наблюдатель Брегг-1. По его лицу многие поняли, что разоблачение отменяется.

– Внимание! – сказал он.– Приказываю всем хронистам убрать оружие и покинуть зал заседаний. Вселенная Великой Опеки, слушай экстренное обращение Архонтесса к счастливому миру… только что нам стало известно имя архонта, который столь дерзко бросил вызов вечности. Надо отдать должное его злому гению и силе – он до конца выполнил взятую на себя роль и, в конце концов, сам сделал последний шаг навстречу лазерному лучу. Я не скажу вам, что он умер, я не скажу вам, что он жив! Отступник был уверен, что отныне его имя будет вырезано огромными буквами в истории Опеки на скрижалях времени, но мы – Архонтесс – единодушны в своем решении оплатить его счет забвением. Мы никогда не назовем его имени! Он канет в небытие, он превратится в пыль. Его место среди нас занял андроид – точная копия бывшего архонта, живая завеса над мрачной тайной, и никто никогда не отличит подделки от оригинала. Лишая его всех прав и атрибуций архонта Опеки, мы, однако, проявили гуманность, дав возможность ознакомить Канопу с его последним словом. Кроме того, архонт-отступник передал Архонтессу несколько своих блистательных открытий, которые и позволили ему безнаказанно проникать в толщу Священного Камня, в глубины параллельного мира. Что же он так маниакально охранял от нас? Оказывается, он боялся, что мы – Канопа,– узнав новые законы, восстановим Опеку! Можно ли найти еще один пример такого же глубокого падения? Текст заявления бывшего архонта зачитает Груиннмун-7. Архонтесс единодушно считает это заявление абсурдным, но и безумие имеет право обратиться к нам. Я закончил. Но прежде чем сойду с высокой трибуны, скажу – видимо, нам нужно отменить обязательное бессмертие. Ставлю этот трагический вопрос на обсуждение Архонтесса.

От авторов: текст заявления архонта-отступника мы в книгу не включили, нет его и в наших приложениях. Сумасшедшая суть его: призыв к самоуничтожению Опеки хорошо известен и не нуждается в комментариях.

Итак, наступила пора подведения итогов.

Самое грандиозное преступление времени закончилось полной победой Опеки и Архонтесса, но, увы, поражением нашего сюжета – мастер Тьма остался для всех нас неразоблаченным. Неизвестна и его дальнейшая судьба. Многие исследователи, например Гроод и Бооу, считают, что он навечно сослан в запредельный мир, в банальную параллельность. Другие, такие, как Васскэ и Пуггон, доказывают, что архонту-отступнику стерли личность. Третьи, в том числе и один из нас – М. Аккуэлл, считают, что он был первым, кто принял добровольную смерть после исторического решения Архонтесса об отмене вечного бытия. Во всяком случае, ясно одно, его нет среди живых… Были также предприняты отчаянные попытки выяснить, кто из ста архонтов сектора «У», куда начал уже тянуться указующий щупалец лазерной пушки, андроид. Способы были и самые дикие, и весьма остроумные, но, разумеется, попытки превзойти коллективный гений и мудрость Архонтесса оказались напрасной тратой времени.

Картина-оригинал «Детские игры» Брэгеля была возвращена в девяносто девятый мир и висит отныне на своем законном месте, в картинном собрании музея истории искусств города Венны. Тем самым подпольный лаз между мирами был уничтожен.

Тайна вторжения, раскрытая Архонтессом, дает все основания надеяться, что вскоре контроль над взбунтовавшейся планетой будет восстановлен. Великая Опека должна вернуть это неразумное дитя в свое материнское лоно. Группа хронистов под началом архонта Брегга-1 уже сделала первые шаги для исправления создавшейся ситуации, а эти парни способны творить чудеса. Схватка за Зэммлю будет выиграна!

Теперь о том, чего читатель ждет с понятным нетерпением: что же новенького удалось отыскать нам в истории с исчезновением легендарной Джутти Пламм? Ваше терпение, читатель, будет вознаграждено. Авторы действительно сумели разузнать кое-что новенькое, и все благодаря таланту нашей очаровательной Оллан Миу да болтливости одного из кандидатов в хронисты с борта космической сферы ЮБЭРР. Видимо, на него оказали неизгладимое впечатление мощные чары нашего соавтора.

… Официальная версия говорит о том, что Джутти исчезла из клиники на искусственной сфере в тот злополучный миг, когда зловещий шедевр средневекового художника был наконец возвращен на Зэммлю. Объясняя это сенсационное исчезновение, Архонтесс выдвинул весьма странную теорию о том, что, потеряв личность, Джутти будто бы стала частью топологического тоннеля и была внезапно втянута в параллельный мир вместе с картиной в тот момент, когда объект перемещался на свое законное место в музей Венны. Но это слишком фантастично! От помещения, где пушки вечности обстреливали картину Брэгеля, до больничного корпуса, где находилась несчастная, было значительное расстояние. Кроме того, просочились слухи, что после разоблачения архонта-отступника ей была восстановлена прежняя личность по дублю в каталоге Жизни. Живая, а не полумертвая, она не могла стать частью рокового тоннеля. Словом, вопросы множатся. Однако все становится гораздо менее загадочным, если познакомиться с нижеследующим рассказом и версией нашей Оллен Миу, которая логично считает, что Джутти была просто-напросто возвращена мастеру Тьме (!) и что это было одним из условий его тайной капитуляции. Именно после этого, получив девушку, он и передал Архонтессу свои феноменальные открытия.

Но что же поведал Оллен влюбленный поклонник из службы эксплуатации искусственной сферы ЮБЭРР?

Вот его рассказ:

«В тот день я нес вахтенное дежурство на борту космической сферы. Все шло нормально, но в разгар ночного периода я получил сигнал тревоги с пульта водоснабжения: забарахлила сеть поющих фонтанов в оранжерее «Ц». Я тут же вылетел к месту аварии и, пролетая над пирамидой клиники, заметил, что у служебного входа стоит астроплоскость индивидуального пользования. Мне это показалось подозрительным. Во-первых, клиника находится под строжайшей охраной, во-вторых, ночь не время для полетов частных лиц в запретной зоне. Пока я так раздумывал, на выходе из пирамиды появились два архонта, и хотя я наблюдал за ними с приличной высоты, тем не менее это были именно архонты, которых я узнал по черным стальным плащам-сутанам и колпакам суперсвязи. Они были не одни, а вели под руки третьего, и человек этот был с ног до головы закутан в плотную белую ткань. Мне даже стало смешно – неизвестный походил на металлический кокон и еле-еле ковылял. «Зачем же ему закрыли лицо? – подумал я, и вдруг осенило:– Уж не Джутти ли это?!» Но тут меня засекла охрана сферы, и патрульная капсула унесла к дежурному хронисту. Если бы не авария поющих фонтанов… В общем, я был отпущен. Но это не все. Когда патрульная капсула понесла меня в блок охраны, мы чуть было не столкнулись с той самой астроплоскостью, которая в то время резко стартовала от входа в клинику. Хотя это длилось одно мгновение, я успел заметить за пультом плоскости одного странного типа, на голове которого был напялен черный чулок, как это принято у психов-киллеров. Он тоже прятал свое лицо… Вот и все. Больше ничего не скажу – думайте дальше сами».

Оллен справедливо считает, что этот простоватый парень был единственным из посторонних, кто видел самого мастера Тьму!

Публикуя эти показания, мы обвиняем Архонтесс в утаивании правды и требуем немедленных объяснений по поводу исчезновения Джутти Пламм! Неужели горькие слова о том, что мы перестали верить друг другу и надеяться на высшую мудрость архонтов, стали правдой?!