Александр Иванович Герцен (1812–1870) (псевдоним Искандер). Русский писатель, критик, публицист, общественный деятель. Автор повестей «Доктор Крупов», «Сорока-воровка», «Долг прежде всего», «Поврежденный», «Доктор, умирающий и мертвые»; романа «Кто виноват», автобиографической книги «Былое и думы»; литературно-критических статей, в том числе «О романе из народной жизни в России», «Западные книги», «Лишние люди и желчевики»; философских работ, среди них «Дилетантизм в науке», «Письма об изучении природы»; исторических и публицистических работ, например фельетон «Москва и Петербург» и «Письма из Франции и Италии».

Беспощаднее инквизитора нет, как совесть.

* * *

В действительности вообще нет никаких строго проведенных межей и граней, к великой горести всех систематиков.

* * *

В книге не одно прошедшее; она составляет документ, по которому мы вводимся во владение настоящим, во владение всей суммы истин и усилий, найденных страданиями, облитых иногда кровавым потом; она программа будущего.

* * *

В мещанине личность прячется или не выступает, потому что она не главное: главное — товар, дело, вещь, главное — собственность.

* * *

В мире ничего нет разрушительнее, невыносимее, как бездействие и ожидание.

* * *

В науке нет другого способа приобретения, как в поте лица; ни порывы, ни фантазии, ни стремления всем сердцем не заменяют труда.

* * *

В науке нет откровения, нет постоянных догматов; все в ней, напротив того, движется и совершенствуется. Наука вызывает и создает своих вождей, подчиняется их влиянию и не считается с ними, не давая им патента на изобретение, не создавая им майоратов из своих всем открытых областей.

* * *

В продолжение XVIII века новорусская литература вырабатывала тот звучный богатый язык, которым мы обладаем теперь; язык гибкий и могучий, способный выражать и самые отвлеченные идеи германской метафизики и легкую, сверкающую игру французского остроумия.

* * *

В разумном, нравственно свободном и страстно энергическом деянии человек достигает действительности своей личности и увековечивает себя в мире событий. В таком деянии человек вечен во временности, бесконечен в конечности, представитель рода и самого себя, живой и сознательный орган своей эпохи.

* * *

В этом-то и состоит вся задача педагогии — сделать науку до того понятной и усвоенной, чтоб заставить ее говорить простым, обыкновенным языком.

* * *

Вечно угрюмые постники мне всегда подозрительны; если они не притворяются, у них или ум или желудок расстроены.

* * *

Вино оглушает человека, дает возможность забыться, искусственно веселит, раздражает; это оглушение и раздражение тем больше, чем меньше человек развит и чем больше сведен на узкую пустую жизнь.

* * *

Все государственные и политические вопросы, все фантастические и героические интересы по мере совершенствования народа стремятся перейти в вопросы народного благосостояния.

* * *

Все религии основывали нравственность на покорности, то есть на добровольном рабстве.

* * *

Все стремления и усилия природы завершаются человеком; к нему они стремятся, в него впадают они, как в океан.

* * *

Всего меньше эгоизма у раба.

* * *

Где не погибло слово, там и дело еще не погибло.

* * *

Главный характер нашего языка состоит в чрезвычайной легкости, с которой все выражается на нем — отвлеченные мысли, внутренние лирические чувствования, «жизни мышья беготня», крик негодования, искрящаяся шалость и потрясающая страсть.

* * *

Гласность и обобщение — злейшие враги безнравственности…

* * *

Говорить языком откровенным может всякий благородный язык, имеющий право говорить, но говорить языком совершенно простым, бывает, не скажу — невозможно, но трудно при известных обстоятельствах.

* * *

Грандиозные вещи делаются грандиозными средствами. Одна природа делает великое даром.

* * *

Дело науки — возведение всего сущего в мысль.

* * *

Для человека нет блаженства в безнравственности; в нравственности и добродетели только и достигает он высшего блаженства.

* * *

Догматизм в науке не прогрессивен; совсем напротив, он заставляет живое мышление осесть каменной корой около своих начал.

* * *

Дружба деятельная: это — единственный вид дружбы, который я понимаю.

* * *

Единственным орудием самозащиты мещанства является цинизм.

* * *

Есть истины, которые, как и политические права, не передаются раньше известного возраста.

* * *

Есть эгоизм узкий, животный, грязный, так, как есть любовь грязная, животная, узкая.

* * *

Женщину безвозвратнее точит и губит всепожирающий Молох любви.

* * *

Жизнь русскую, не установившуюся, задержанную и искаженную, вообще трудно понимать без особенного сочувствия.

* * *

Жизнь, которая не оставляет прочных следов, стирается при всяком шаге вперед.

* * *

Замечания и самые обвинения противников и врагов можно иной раз перешагнуть, но замечания, делаемые друзьями, должны влечь за собой объяснение или сознание в их правде.

* * *

Знание есть сила, и против этой силы не устоят самые окаменелые заблуждения, как не устояла против нее инерция окружающей нас природы.

* * *

Искусство легче сживается с нищетой и роскошью, чем с довольством. Весь характер мещанства, со своим добром и злом, противен, тесен для искусства.

* * *

Истина доказывается не одним мышлением, а мышлением и бытием.

* * *

Каждый действительный шаг в развитии окружен частными отклонениями; богатство сил, брожение их индивидуальности, многообразие стремлений…

* * *

Каждый момент развития науки, проходя, как односторонний и временный, непременно оставляет и вечное наследие… Призвание мышления в том и состоит, чтобы развивать вечное из временного!

* * *

Какое счастье вовремя умереть для человека, не умеющего в свой час ни сойти со сцены, ни идти вперед.

* * *

Книга — это духовное завещание одного поколения другому, совет умирающего старца юноше, начинающему жить, приказ, передаваемый часовым, отправляющимся на отдых, часовому, заступающему его место.

* * *

Когда бы люди захотели вместо того, чтобы спасти мир, спасать себя, вместо того, чтобы освобождать человечество, себя освобождать, — как много бы они сделали для спасения мира и освобождения человечества!

* * *

Когда народ стремится в своей речи только к эффекту, говорит готовыми фразами, невоздержанно исполненными громких слов, оставляющими вас холодными как лед, он в полном падении.

* * *

Личности надо отречься от себя для того, чтобы сделаться сосудом истины, забыть себя, чтобы не стеснять ее собою.

* * *

Любовь — высокое слово, гармония создания требует ее, без нее нет жизни и быть не может.

* * *

Любовь — пышный, изящный цветок; венчающий и оканчивающий индивидуальную жизнь; но он, как все цветы, должен быть раскрыт одною стороною, лучшей стороной своей к небу.

* * *

Любовь и дружба — взаимное эхо: они дают столько, сколько берут.

* * *

Много может воля человека, ее сила страшна, ей почти нет предела, стоит ей быть чистой, беззаветно отдающейся делу и чувствовать внутри себя океанные течения.

* * *

Монахи спасались от минут ропота молитвой. У нас нет молитвы: у нас есть труд. Труд — наша молитва.

* * *

Моралисты говорят об эгоизме, как о дурной привычке, не спрашивая, может ли человек быть человеком, утратив живое чувство личности.

* * *

Мы любим русский народ и Россию, но не одержимы никаким патриотическим любострастием, никаким бешенством русомании.

* * *

Мы тратим, пропускаем сквозь пальцы лучшие минуты, как будто их и невесть сколько в запасе. Мы обыкновенно думаем о завтрашнем дне, о будущем годе в то время, как надобно обеими руками уцепиться в чашу, налитую без края, которую протягивает жизнь, непрошеная, с обычной щедростью своей — и пить, и пить, пока чаша не перешла в другие руки. Природа долго потчевать и предлагать не любит.

* * *

Мы утратили возможность бесхитростно и просто выражать события мира физического… принимая метафору за самое дело, разделяя словами то, что соединено действительностью. Этот ложный язык приняла сама наука: оттого так трудно и запутано все, что она рассказывает. Но науке язык этот не так вреден — весь вред достается обществу.

* * *

Надо уважать книгу, надо с почтением входить в этот храм мысли.

* * *

Надобно иметь силу характера говорить и делать одно и то же.

* * *

Наука — сила; она раскрывает отношения вещей, их законы и взаимодействия.

* * *

Наука не имеет силы отрешаться от прочих элементов исторической эпохи; напротив, она есть сознательная, развитая мысль своего времени; она делит судьбы всего окружающего.

* * *

Наука одна: двух наук нет, как нет двух вселенных…

* * *

Наука открыла за видимым пределом целые миры невидимых подробностей.

* * *

Наука требует всего человека, без задних мыслей, с готовностью все отдать и в награду получить тяжелый крест трезвого знания.

* * *

Наука, выросшая вдали от жизни, за стенами аудиторий, держалась большею частию в отвлечениях, говорила свысока, языком трудным и в то же время неопределенным, которым она столько же высказывалась, сколько скрывалась…

* * *

Нельзя людей освобождать к наружной жизни больше, чем они освобождаются внутри. Как ни странно, но опыт показывает, что народам легче выносить насильственное бремя рабства, чем дар излишней свободы.

* * *

Нельзя остановить ум и сказать ему: дальше не исследуй…

* * *

Несчастья приносят ужасную пользу: они поднимают душу, возвышают нас в собственных глазах.

* * *

Нет злейшего страдания, как ничего не делать.

* * *

Нет мысли, которую нельзя было бы высказать просто и ясно… Буало прав: все, что хорошо продумано, выражается ясно, и слова для выражения приходят легко.

* * *

Нет народа, вошедшего в историю, который можно было бы считать стадом животных, как нет народа, заслуживающего именоваться сонмом избранных.

* * *

Ни знание, ни мышление никогда не начинаются с полной истины — она их цель; мышление было бы не нужно, если бы были готовые истины, их нет; но развитие истины составляет ее организм, без которого она недействительна.

* * *

Ни слез о потере, ни слез ревности вытереть нельзя и не должно, но можно и должно достигнуть, чтоб они лились человечески и чтоб в них равно не было ни монашеского яда, ни дикости зверя, ни вопля уязвленного собственника.

* * *

Никакая отрасль знаний не приучает так ума к твердому, положительному шагу, к смирению перед истиной, к добросовестному труду и, что еще важнее, к добросовестному приятию последствий такими, какими они выйдут, как изучение природы…

* * *

Ничего не делается само собой, без усилий воли, без жертв и труда. Воля людская, воля одного твердого человека страшно велика.

* * *

Ничто в свете не очищает, не облагораживает так отроческий возраст, не хранит его, как сильно возбужденный общественный интерес.

* * *

Ничто на свете не поддерживает так сильно людей в искаженном понимании, как наш условный и до крайности неверный язык… мы словами своими мешаем понимать просто и ясно свою же мысль…

* * *

Ничто не может быть страшнее, когда в человеке виден горизонт.

* * *

Новое надобно созидать в поте лица, а старое само продолжает существовать и твердо держится на костылях привычки. Новое надобно исследовать; оно требует внутренней работы, пожертвований; старое принимается без анализа, оно готово — великое право в глазах людей; на новое смотрят с недоверием, потому что черты его юны, а к дряхлым чертам старого так привыкли, что они кажутся вечными.

* * *

Одна из главных потребностей нашего времени — обобщение истинных, дельных сведений об естествознании.

* * *

Опыт и умозрение — две необходимые, истинные, действительные степени одного и того же знания.

* * *

Победа над собой возможна и действительна, когда есть борьба; рост духа труден, как рост тела.

* * *

Под влиянием мещанства все переменилось. Рыцарская честь заменилась бухгалтерскою честностью, изящные нравы — нравами чинными, вежливость — чопорностью, гордость — обидчивостью.

* * *

Подразумеваемое слово сильно под своим флером и всегда прозрачно для того, кто хочет понимать. Обузданная мысль заключает в себе больше смысла, — в ней видно раздражение; говорить так, чтоб мысль была ясна, но чтобы слова сами приходили к читателю, это — лучший способ убеждать.

* * *

Полнее сознавая прошедшее, мы уясняем современное; глубже опускаясь в смысл былого, раскрываем смысл будущего; глядя назад, шагаем вперед.

* * *

Полного счастья нет, полное счастье покойно, как море во время летней тишины.

* * *

Посредственность до того ненавидит все высшее, что для нее торжество — всякое падение…

* * *

Предрассудки — великая цепь, удерживающая человека в определенном, ограниченном кружку окостенелых понятий; ухо к ним привыкло, глаз присмотрелся, и нелепость, пользуясь правами давности, становится общепринятой истиной.

* * *

Призвание мышления в том и состоит, чтобы развивать вечное из временного!

* * *

Природа — царство видимого закона; она не дает себя насиловать; она представляет улики и возражения, которые отрицать невозможно: их глаз видит и ухо слышит.

* * *

Природу остановить нельзя: она — процесс, она — течение, перелив, движение, она уйдет между пальцами.

* * *

Проповедовать с амвона, увлекать с трибуны, учить с кафедры гораздо легче, чем воспитывать одного ребенка.

* * *

Прошедшее не корректурный лист, а нож гильотины: после его падения многое не срастается и не все можно поправить. Оно остается, как отлитое в металле, подобное, измененное, темное, как бронза.

* * *

Пустые ответы убивают справедливые вопросы и отводят ум от дела.

* * *

Разврат, какой бы ни был, истощает душу, оставляет крупинки яда, которые всегда будут действовать.

* * *

Разумеется, люди — эгоисты, потому что они лица; как же быть самим собою, не имея резкого сознания своей личности? Мы эгоисты и потому добиваемся независимости, благосостояния, признания наших прав, потому жаждем любви, ищем деятельности и не можем отказывать без явного противоречия в тех же правах другим.

* * *

Самолюбие, проклятое самолюбие — вот где начало всех гнусностей…

* * *

Самые жестокие, неумолимые из всех людей, склонные к ненависти, преследованию, — это ультрарелигиозники.

* * *

Свобода лица — величайшее дело: на ней и только на ней может вырасти свобода народа. В себе самом человек должен уважать свою свободу и чтить ее не менее, чем в ближнем, чем в целом народе.

* * *

Сильно живое слово, ничего не остановит его…

* * *

Слово эгоизм, как и слово любовь, слишком общи: может быть гнусная любовь, может быть высокий эгоизм. Эгоизм развитого, мыслящего человека благороден, он-то и есть его любовь к науке, к искусству, к ближнему, к широкой жизни, к независимости; любовь ограниченного дикаря… — высший эгоизм.

* * *

Смех — одно из самых сильных орудий против всего, что отжило и еще держится, бог знает на чем, важной развалиной, мешая расти свежей жизни и пугая слабых.

* * *

Современная наука начинает входить в ту пору зрелости, в которой обнаружение, отдание себя всем становится потребностью. Ей скучно и тесно в аудиториях и конференц-залах; она рвется на волю, она хочет иметь действительный голос в действительных областях жизни.

* * *

Сознается в вине только сильный. Скромен только сильный, прощает только сильный… да и смеется сильный, часто его смех — слезы.

* * *

Социализм разовьется во всех фазах до крайних последствий, до нелепостей. Тогда снова вырвется из титанической груди революционного меньшинства крик отрицания, и снова начнется смертная борьба, в которой социализм займет место нынешнего консерватизма и будет побежден грядущею неизвестною нам революцией.

* * *

Страдание, боль — это вызов на борьбу, это сторожевой крик жизни, обращающий внимание на опасность.

* * *

Страшные преступления влекут за собой страшные последствия.

* * *

Театр — высшая инстанция для решения жизненных вопросов.

* * *

Только труд дает душевное здоровье — упорный, бодрый труд.

* * *

Тот, кто делает целью одно обуздание страстей, тот дает страстям силу и высоту, которых они не имеют вовсе, — он их ставит соперником разуму. Страсти крепнут и растут именно оттого, что им придают огромную важность.

* * *

Трудных наук нет, есть только трудные изложения, то есть непереваримые. Ученый язык — язык условный, под титлами, язык стенографированный, временной, пригодный ученикам…

* * *

Трудных предметов нет, но есть бездна вещей, которых мы просто не знаем, и еще больше таких, которые знаем дурно, бессвязно, отрывочно, даже ложно. И эти-то ложные сведения еще больше нас останавливают и сбивают, чем те, которых мы совсем не знаем.

* * *

У людей истинно добродетельных иронии нет; также нет ее у людей, живущих в эпохи живые. Ирония или от холода души, или от ненависти к миру и людям.

* * *

У нас не может быть науки, разъединенной с жизнью: это противно нашему характеру.

* * *

Уважение истины — начало премудрости.

* * *

Уж не оттого ли люди истязают детей…, что их так трудно воспитывать, а сечь так легко? Не мстим ли мы наказанием за нашу неспособность?

* * *

Хронического счастья так же нет, как нетающего льда.

* * *

Частная жизнь, не знающая ничего за порогом своего дома, как бы она ни устроилась, бедна.

* * *

Человек до ста лет дитя, если бы он и до пятисот лет жил, то был бы одной стороной своего бытия дитя.

* * *

Человек и наука — два вогнутые зеркала, вечно отражающие друг друга.

* * *

Человек, строящий свой дом на одном сердце, строит его на огнедышащей горе. Люди, основывающие все благо своей жизни на семейной жизни, строят дом на песке.

* * *

Эгоизм ненавидит все общее, он отрывает человека от человечества, ставит его в исключительное положение; для него все чуждо, кроме своей личности.

* * *

Юность всегда самоотверженна.

* * *

Юность отважна и полна героизма. А в летах человек осторожен и редко увлекается.

* * *

Я не считаю, что раннее развитие особенно необходимо; человек может много приобрести после школьного учения, но основания и занятий, и всего умственного быта складываются в юности.