Глава 1

С выработанной годами практики сноровкой Марат легко пробирался через рыночную толпу, крепко сжимая в кармане рваных джинс свою добычу — пухлый бумажник, только что ловко извлеченный из сумки неосторожного покупателя. Двенадцатилетний чумазый мальчик не слишком сильно отличался от своих сверстников, маленькими стайками рыскавших среди торговых рядов в поисках случайного заработка, и никто из людей не обращал на него особого внимания, если только он был достаточно расторопен, чтобы случайно не задеть плечом очередного прохожего. Продавцы, впрочем, при виде Марата всё же проявляли признаки беспокойства. Они прекрасно знали, чем он зарабатывал себе на жизнь, хотя мальчик всегда был осторожен, никогда не позволял себе ссор с местными и никто из них еще ни разу не пострадал от его ловких, длинных пальцев.

Блошиный рынок, каждые выходные возникающий среди трущоб на окраине купола, был прекрасным местом для того, чтобы обеспечить себе пропитанием на неделю вперед, и мальчик с предвкушением ждал момента, когда ему, наконец, можно будет изучить содержимое бумажника, не опасаясь при этом быть неожиданно схваченным за руку. «Клиент» был настолько сильно поглощен зрелищем вытаскиваемых из прогоревшего до голых стен здания трупов, и вокруг него стояло и толкалось такое количество народа, что Марат даже начал жалеть, что не решился задержаться там подольше и значительно увеличить свой улов. Изобилие погибших на пожаре привлекло к тому месту даже вполне респектабельных, обеспеченных жителей соседнего района купола, однако мальчик тут же вспомнил стоявшую там вонь и невольно передернулся от отвращения. Он не мог точно сказать, что было для него более противным — вид и запах погибших или сытая и довольная толпа из верхнего города, оккупирующая рынок каждые выходные в поиске всякой дряни с Земли и походя нашедшая себе развлечение в созерцании трупов, однако невольно склонялся ко второму варианту. За свои двенадцать мертвецов он повидал уже немало.

Удалившись от места преступления на приличное расстояние, Марат покрепче сжал бумажник и под ругань продавцов проскользнул между двух кособоких тележек-прилавков в тень узкого, темного переулка, перегороженного ровно посередине невысокой стенкой. Этот переулок с трудом соответствовал своему названию и больше всего походил на широкую щель, расщепившую одно длинное здание пополам, однако внутрь него, начиная со второго этажа, выходили окна, доказывавшие, что это были всё же два разных дома.

Также мальчик прекрасно знал, что прямо перед стенкой, друг напротив друга, располагаются две двери, ведущие в тесные комнатки с низким потолком, которые по задумке архитекторов должны были служить сторожками для дворников. Дом мальчика находился в точно такой же конуре, но только через два квартала от этого места. Он жил там вдвоем с братом, и в этом районе это даже считалось престижным.

Марат направился вглубь этой щели, к стоящему перед дверьми переполненному мусорному бачку, на ходу вытащил из кармана пухлый черный бумажник, подбросил его на руке и довольно ухмыльнулся, почувствовав вес своего улова. Мальчик прислонился спиной к стене дома с одной стороны от бачка, внимательно следя за входом в переулок, подождал пока глаза полностью адаптируются к полумраку и начал потрошить содержимое кошелька, выбрасывая все ненужное: кредитки, визитки, документы — в мусор, с которого взлетела и теперь кружила в воздухе туча мух. Толстая стопка купюр, из которых только одна оказалась крупного достоинства, и куча мелочи перекочевали в карман, и мальчик, раздраженно выругавшись, с силой швырнул пустой бумажник в бачок, словно именно этот предмет был виноват, что внутри у него оказалось на самом деле не так много, как можно было предположить по его толщине и весу.

Куча мусора, в которой преобладали овощные очистки, пустые упаковки из-под дешевой еды быстрого приготовления и консервные банки, посыпалась на землю, бачок пошатнулся и опасно накренился.

Однако неожиданно вынырнувшая из-за бачка рука не позволила ему опрокинуться и вывалить всё своё неаппетитное содержимое на землю. Марат от испуга подпрыгнул на месте, одновременно разворачиваясь в воздухе, и быстро понесся из переулка к полоске света, означавшей для него спасение от возможной опасности. На бегу, мальчик тихо повторял про себя: "Дурак! Дурак! Дурак!" и клялся больше никогда не допускать подобных промахов — сосредоточившись на наблюдение за улицей, он проглядел, что с другой стороны бачка сидел, поджав колени к подбородку, какой-то бездомный и всё это время наблюдал за ним.

Марат не успел добежать до выхода пяти шагов, когда два человека преградили ему путь с явным намерением не позволить мальчику проскочить мимо них. Кто были эти двое, он не знал — бьющий из-за их спин яркий свет улицы позволял разглядеть только силуэты, принадлежавшие, несомненно, мужчинам. Марату захотелось захныкать от обиды на этот день, начавшийся, вроде, вполне отлично, но обернувшийся одним из самых мерзких в его недолгой жизни. Однако мальчик только упрямо пригнул голову, резко развернулся и побежал обратно вглубь переулка.

За спиной раздался топот ног, и Марату окончательно стало ясно, что эти люди искали именно его. Убегать было бесполезно, но ему не оставалось ничего другого, кроме как попытаться отсрочить неприятный для себя момент.

— Стой, Марат! — раздался у него за спиной грубый, хриплый голос, в котором мальчик с облегчением узнал местного — Сайэка, промышляющего мелкими кражами и грабежом.

И Сайэк, и патрульный Безопасности изобьют и отнимут деньги, однако законник еще и заберет его с собой в участок, откуда вызволять мальчика придется брату. Конечно, он справится, но дома тогда Марата будет ждать серьезная взбучка.

Марат не успел добежать даже до бачка, как сзади его ноги оказались заплетены ударом по одной из них, он полетел лицом вперед на бетонное покрытие тротуара, проехался по нему с метр на животе, раздирая футболку вместе с кожей под ней, и остановился. Сильная рука схватила мальчика за давно нечесаные, темные волосы, дернула его голову назад, заставив Марата тихо застонать от боли и ярости из-за своего бессилия, и в нос ему ударил запах перегара и еще чего-то не менее отвратительного, когда Сайэк, сев рядом на корточки, поднес к нему свое лицо.

— Тебе ноги переломать, мелкий уродец? — прошипел Сайэк и стукнул Марата головой о тротуар.

— А, Сайэк, это ты, — так словно ничего не случилось, сказал Марат, чья голова уже была готова расколоться после этого удара. — Что, опять деньги на бухло закончились? Ну так вышел бы попкой поработать как твоя…

Закончить фразу о знаменитой на весь район сестре Сайека Марату не позволил еще один удар головой о тротуар, после которого мальчик уже с трудом мог соображать и говорить. Он только тихо поскуливал, но сам даже не замечал этого. Грабитель похлопал Марата по задним карманам, засунул в один из них руку и выгреб оттуда сложенную пополам пачку купюр, между которыми торчало несколько монет. Сайэк поднялся, быстро пересчитал деньги и, нахмурившись, пнул Марата в бок, заставив того сложиться пополам.

— Это что всё? — спросил грабитель и снова пнул Марата, целясь в голову, которую мальчик по- привычке прикрыл руками. — Ты какого-то лоха нашел или хочешь меня кинуть? Думаешь, я поверю, что ты увел так мало?

Последовал еще один пинок в голову, после которого напарник Сайэка, контролирующий улицу, обернулся и сказал:

— Слышь, ты там полегче. Его братец психованный не обрадуется, если мы его тут пристукнем.

— Да класть мне на его брата, — прошипел, заводясь, Сайэк и снова ударил Марата. — С этим гадом я тоже когда-нибудь разберусь.

Неизвестно, сколько бы еще продолжалось избиение, но тут внимание Сайэка привлекло движение позади мусорного бачка. Он тут же оставил Марата в покое, переключившись на новую цель. Полу-живой мальчик уже после первого удара понял, что погорячился, упомянув сестру Сайэка и что в этот раз грабитель мог бы и не остановиться. Прохожие, даже если и замечали какое-то копошение в переулке, предпочитали не вмешиваться в чужие дела и на их помощь рассчитывать не приходилось. Патрульные же вообще были большой редкостью в трущобах, захаживали сюда только по большим праздникам и обычно вся их работа сводилась к официальному опознанию погибших, чтобы затем они могли бы вычеркнуть их имена из баз данных.

Марат поднял голову, сквозь заволакивающий глаза туман посмотрел на тяжелые ботинки грабителя, которые начали удаляться от него в сторону бездомного, и попытался крикнуть "Беги!", но из горла вырвался только хрип. Марат понимал, что Сайэк жаждал крови и кровь бездомного его вполне устраивала. Его брата он всё же опасался.

— Эй, Сайэк, ты куда? — спросил грабителя его напарник, кинув быстрый взгляд себе за спину.

— Да мы тут не одни оказывается, — останавливаясь перед вытянутыми вперед босыми ногами бездомного и хрустя костяшками пальцев, ответил Сайэк. — Тут какой-то хмырь сидит.

— Забей, давай сваливать, — нервно оглядываясь то на улицу, то на Сайэка, сказал его напарник.

— Хочешь, сваливай, — сплюнув, предложил ему грабитель. — А я еще повеселюсь.

Его товарищ что-то невнятно пробормотал, но продолжил наблюдать за улицей. Сайэк, чьи глаза уже давно привыкли к темноте, вдруг понял, что сидящий за бачком бездомный на самом деле с большим трудом походит на настоящего бездомного и, хотя на ногах у него не было ничего из обуви, в остальном он выглядел вполне сносно, но немного странно.

Молодой чистенький парень лет двадцати сидел, прислонившись спиной к грязной стене, отрешенно смотрел на происходившую неподалеку сцену и прижимал к груди маленького котёнка, который, напуганный веявшей от Сайэка агрессией, отчаянно пытался вырываться у него из рук. Из одежды на незнакомце была только больничная пижама черного цвета, в которую котенок вцепился коготками, и больше ничего.

— Ты чего тут расселся? — пнув незнакомца в голень, спросил Сайэк.

Тот оставил этот пинок без внимания, сосредоточив всё свое внимание на котёнке, который пришел в состояние полнейшего ужаса от резкого движения страшного человека.

— Ты чё, глухой? — снова спросил Сайэк и, осмелев, наступил незнакомцу на колено.

Парень отрешенно посмотрел в лицо грабителя и тихим, интеллигентным голосом сказал:

— Проваливай отсюда.

— Чё? Я не понял, что…

Закончить Сайэку не удалось. Парень неожиданно подался вперед и, выкинув левую руку, ударил грабителя в пах. От легкого, казалось, удара грабитель отлетел к стене, ударился об неё спиной и, схватившись обеими руками за ушибленное достоинство, рухнул на колени, упершись лбом в бетонную землю. Ему было так больно, что он не мог даже кричать.

Напарник Сайэка, краем глаза видевший, что случилось с его товарищем, не стал вмешиваться, а просто убежал. Марат, когда понял, что Сайэк теперь беззащитен, вдруг обрел силы, опираясь одной рукой о стену, поднялся на ноги и, шатаясь, подошел к поверженному врагу. По правой половине лица мальчика струйкой стекала кровь, однако он этого не замечал и не чувствовал, сосредоточившись на одном — мести. Марат поднял ногу и со всей силы ударил Сайэка подошвой кеда по голове, затем еще раз и еще.

— Приятно, урод? — спросил у грабителя мальчик после десятка ударов, которые не могли еще принести особого вреда взрослому человеку крупного телосложения, но должны были, по крайней мере, превратить его лицо в сплошной синяк.

Сайэк только что-то промычал и сплюнул на тротуар сгусток крови. Всё же сломать ему нос у Марата получилось. Мальчик принялся обшаривать карманы Сайэка в поисках своих денег и, к огромной радости, нашел намного больше, чем рассчитывал. Запихав всё в карман, он разогнулся и, с опаской глядя на незнакомца, спросил:

— Эй, спасибо, конечно, но что же ты мне раньше не помог?

— Зачем мне помогать карманнику? — вопросом на вопрос ответил парень. — Если ты уже зарабатываешь таким способом, то должен уметь сам решать свои проблемы.

— Верно, — ухмыльнулся Марат и развернулся, собираясь двинуться к себе домой.

— Стоп, — остановил его голос незнакомца, и Марат, чувствуя недоброе, замер на месте. — А поделиться?

— Чего? — Мальчик развернулся лицом к своему спасителю, открыв от удивления рот, и начал незаметно отступать назад.

— Думаешь я не видел, что ты себе прикарманил деньги этого придурка?

— Мне лишнего не надо, — попробовал было возмутиться Марат, но по ехидному лицу парня понял, что с ним это не пройдет, и обреченно запустил руку в карман. — Ладно, сколько?

— Оставляешь себе, что украл, а остальное мне, — заявил парень, поднимаясь на ноги.

— Эй-эй, так не пойдет, — теперь уже по настоящему возмутился мальчик, двигаясь спиной к выходу на улицу. — Я из-за них, между прочим, серьёзно пострадал.

Сказав это, Марат резко развернулся и рванул к спасительному свету, однако рука незнакомца схватила его сзади за пояс и мальчик почувствовал, что не может сдвинуться с места. У него складывалось такое ощущение, что его привязали к фонарному столбу, настолько прочно незнакомец стоял на ногах. Поняв, что сопротивляться было бесполезно и опасно, Марат развернулся к парню лицом, предварительно нацепив на себя маску глубоко несчастного и измученного жизнью беспризорника, и принялся тоненьким голоском умолять:

— Пожалуйста, ну оставьте мне чуточку побольше! У меня мама не работает, отец на войне погиб, а еще у меня два маленьких братика, которых надо кормить!

— Серьёзно? — иронично вскинул вверх брови незнакомец. — Это одного из них испугался этот придурок?

— У меня еще есть и старший брат, — надулся Марат, поняв, что ляпнул лишнего.

— И твой старший брат знает, чем ты занимаешься? — продолжил допытываться парень.

— Конечно. Он и сам этим подрабатывает, — не моргнув, соврал Марат.

— А какого твой брат роста? — задал неожиданный вопрос незнакомец, и мальчик принялся удивленно хлопать глазами, не спеша с ответом.

Парень понял, что его вопрос прозвучал довольно странно, кашлянул и пояснил:

— В общем, я предлагаю бартер.

Услышав еще одно непонятное слово, Марат окончательно смутился и голосом, полным искреннего чувства возмущения, быстро выпалил:

— Чего? Что такое этот бартер? Сразу предупреждаю, я и мой брат нормальные. Никаких извращений нам не предлагать.

Парень затрясся в приступе беззвучного смеха, свободной рукой попробовал было вытереть несуществующую слезу, однако протестующее «мяу» зажатого в ней котенка остановило его.

— Ой, какой хорошенький, — улыбнулся котенку Марат, протянул руку и начал почесывать его за ухом. Котенок закрыл от удовольствия глаза и довольно замурлыкал.

— Бартер это обмен, — став как можно более серьезным, объяснил Марату незнакомец. — Можешь оставить себе все деньги, но взамен мне надо что-нибудь из обычной одежды.

— Так давай лучше Сайэка разденем, — мгновенно предложил мальчик и уставился на жалобно постанывающего грабителя.

— Не пойдет, — помотал головой незнакомец, — он намного выше меня.

— Ну тогда… — Марат глубоко задумался, но затем махнул рукой и сказал: — Ладно, я тебе вынесу что-нибудь из его шмоток. По-любому, поприличнее будет.

— Вот и отлично, — отпуская джинсы Марата, улыбнулся парень. — Тогда пошли.

Мальчик развернулся и бодро зашагал впереди незнакомца к выходу, на ходу осыпая его градом вопросов:

— А почему на тебе больничная пижама? Из больницы сбежал?

— Типа того.

— А почему босиком?

— Так получилось.

— А котенок откуда?

— Ты уже достал.

— Ну ладно, зовут-то тебя хоть как?

— Ен.

— Это имя?

— Да.

— Прикольно. А я Марат.

— Приятно познакомиться.

 

Глава 2

Выйдя из переулка, Марат с Еном дошли до первого перекрестка, свернули на широкую магистральную улицу, тянувшуюся от центральной площади города, и направились по ней к границе купола. Посетители рынка в изумлении расступались перед двенадцатилетним мальчиком в ободранной одежде и с окровавленной головой и босым парнем в больничной пижаме, держащим на руках маленького котёнка, провожали их взглядами и, когда они отходили достаточно далеко, начинали шепотом обмениваться мнениями и догадками по поводу странной парочки со своими спутниками или продавцами.

Миновав пару перекрестков, они снова свернули на боковую пешеходную улочку, не пользующуюся особой популярностью у покупателей, но заставленную прилавками и палатками не меньше магистральной. Узкий проход между торговых рядов вел мимо частокола торцевых стен длинных десятиэтажных зданий, ютившихся почти впритык к друг другу на небольших квадратиках земли. На одном таком квадрате умещалось ровно шесть домов, попарно соединенных низкими стенками, и жилище Марата находилось между первыми двумя.

Подобное расположение кварталов, являвшихся точными копиями друг друга, можно было наблюдать по всему куполу, однако этот район отличался от остальных удивительным духом бедноты и затхлости и, как бы странно это не прозвучало, свободолюбия и оживленности. Грязные, пыльные, вонючие улицы были наполнены равнодушием, злостью и алчностью, вместе с которыми мирно сосуществовали сочувствие, улыбки и бескорыстие. Все местные здесь были сами по себе, но в то же время их всех объединяло что-то неуловимое, что заставило бы их в трудную минуту сплотиться и встать на защиту этого островка анархии, расположенного среди моря железных порядков. И неважно, кто стоял бы плечом к плечу в одном ряду: добропорядочный ли семьянин, с трудом сводящий концы с концами ради благополучия своих детей; одиночка, перебравшийся сюда в поисках убежища, или главарь одной из местных банд, истинных хозяев этого района, — все они были готовы защищать свой дом до последнего, если бы власти решились очистить его от них. Ведь почти все они, в силу различных обстоятельств, пришли сюда по своей собственной воле, и идти им было больше некуда.

Впрочем, пока шла война, этой вольнице дозволялось существовать по своим собственным правилам, и только изредка сюда наведывалась Безопасность, дабы напомнить местным, кто же все-таки являлся истинным хозяином этой планеты, этого города и их самих. Бойцы групп захвата быстро хватали нескольких местных и так же быстро исчезали, едва почуяв признаки назревающего сопротивления. На стол премьера ложился отчет об успешно проведенном рейде по трущобам, а на терминалах городской сети появлялись броские заявления об очередной чистке среди "неблагонадежных элементов" Южного района, призванные придать истинным гражданам чувство гордости за свою причастность к благородному, культурному обществу, обитающему в благоустроенных центральных и Северных районах города.

А через несколько дней, когда новость о чистке утрачивала актуальность, почти все задержанные во время рейда спокойно возвращались к себе домой. В отличие от вышестоящего начальства, у рядовых сотрудников Безопасности были собственные понятия о том, как должны строиться отношения между властями и местными. Дабы сами законники во время следующего рейда могли бы чувствовать себя более менее спокойно, жители трущоб заблаговременно предупреждались о рейде, и бойцам групп захвата как нарочно попадались только абсолютно чистые перед законом люди, которых впоследствии можно было бы с чистой совестью отпустить на волю.

Тогда все опять становилось на свои места. Патрульные Безопасности занимали свои места на незримой границе между трущобами и верхним городом и бдительно отслеживали перемещения местных, не выпуская их за пределы района без веской на то причины. Те, правда, и не стремились покидать свою вольницу. Жители же верхнего города могли свободно заходить в трущобы, но происходило это на их страх и риск и только по выходным. По негласному правилу банды в эти дни никого не трогали, но о сохранности всех своих вещей покупатели и торговцы должны были заботиться сами. Нередко они недосчитывались не только своих бумажников, но и кое-каких вещей. От мелких проныр, вроде Марата, не был застрахован никто.

Бодро шагая впереди, Марат пробрался между двух самодельных палаток и направился в свой переулок, ведя за собой Ена.

Многие из окон наверху были открыты, из них доносились голоса многочисленных жильцов. Кто-то ругался, кто-то смеялся, а где-то тихо играла музыка. Толстая, некрасивая женщина, вывешивающая мокрое белье на протянутых между зданиями веревках, окриком поприветствовала мальчика, оценивающе оглядела его спутника и продолжила заниматься своим хозяйством.

Мальчик подошел к хлипкой двери, снял с шеи веревочку, на которой болтался длинный ключ, и вставил его в прорезь замка.

— Подожди-ка здесь, — приказал он Ену, проворачивая в замке ключ.

— Слушаюсь, капитан, — шутливым жестом поднеся ко лбу два пальца, ответил Ен, и Марат неожиданно догадался, почему его новый знакомый был одет в больничную пижаму.

— Слушай-ай, — нерешительно протянул мальчик и пару раз стукнул носком кеда по земле. — А ты случайно не дезертир?

После вопроса Марата Ен напрягся, однако ответил сразу же и без единой запинки:

— Нет, я не дезертир и к военным не имею никакого отношения.

— Ведь врешь же, — уверенно констатировал мальчик, толкнул перед собой дверь, смело шагнул в кромешную темноту комнатки, не удостоенную строителями окна, вытянул в сторону левую руку и ладонью хлопнул по кнопке выключателя, зажигая единственную лампочку, висящую под потолком в голом патроне. — Почти всех в твоём возрасте угнали на войну.

— Я исключение, — переминаясь на пороге с ноги на ногу, заявил Ен.

— Ты дезертир, — теперь уже будучи уверенным на все сто, заявил Марат, развернулся и хозяйским жестом предложил своему новому знакомому пройти в жилище. Видя нерешительность гостя, мальчик усмехнулся, отвесил поклон и произнес: — Что же вы, уважаемый господин солдат, проходите, не стесняйтесь.

— Я больше не солдат. — Ен, пригнув голову, переступил через порог и сразу же попал в тесную комнату, в которой с трудом можно было стоять в полный рост, не касаясь макушкой потолка. — Я свое отслужил и на войну больше не вернусь.

— Так бы сразу и сказал, — закрывая за Еном дверь, проворчал мальчик, радуясь своей прозорливости. — Я же сразу понял, что ты дезертир.

— Достал.

— Чего ты всё заладил "достал, достал"? Давай лучше садись куда-нибудь, — толкая гостя к одной из двух стоящих углом кроватей, велел Марат.

Ен сделал три шага вперед, уселся на кровать, опустил на пол котёнка, который мгновенно исчез под ней, и принялся с интересом изучать интерьер комнаты.

Прямо от двери и до спинки занимаемой Еном кровати тянулся узкий пластиковый шкаф, верхняя часть которого была спилена и подогнана по высоте потолка; слева от входной двери стоял стол, тоже искусно суженный до размеров, позволяющих этой двери свободно закрываться и открываться. Рядом со столом, спинкой к стене, стоял единственный стул, рядом с которым находилась еще одна дверь, ведущая в соседнее помещение, где должна была находиться уборная, и прямо после неё, в самом углу перед спинкой кровати, висели раковина и шкафчик, на дверце которого было закреплено треснувшее зеркало. А в углу, на стыке двух кроватей, стояла старенькая акустическая гитара, прислоненная грифом к стене.

Обстановка в комнатёнке была не просто бедна, она была убога, но, однако, выглядело это помещение довольно чистым и ухоженным, без следов пыли или запаха затхлости, стоящего на улице. Было понятно, что хозяева комнаты уделяли своему жилищу много внимания, чего нельзя было сказать про многих других обитателей трущоб, давно опустившихся на самое дно. Присмотревшись повнимательней, Ен вдруг понял, что одежда на мальчике, хотя и напоминала сейчас лохмотья после стычки с Сайэком, была до этого тщательно выстирана и зашита, и даже джинсы, похоже, были изорваны специально, чтобы не приходилось накладывать уродливые, несуразные заплаты.

Мальчик, заметив интерес гостя к комнате и собственной персоне, гордо улыбнулся, обвел своё жилище рукой и произнёс:

— Что, нравится? Это всё нам мой брат добыл. Даже комната его собственная. Мы тут только вдвоём живём.

— А как же мама и два маленьких братика? — саркастически ухмыльнулся гость.

— Давно умерли, — коротко ответил Марат и направился к раковине, на ходу стягивая окровавленную футболку.

Улыбка гостя тут же исчезла с лица, и на несколько секунд в комнатке повисла гробовая тишина. Ен тихо выругался на себя за нетактичный вопрос, громко сглотнул и спросил:

— Так зачем ты меня сюда пригласил? Ты же, вроде, собирался просто вынести мне пару шмоток?

— Ах да, — словно только сейчас вспомнил о своем обещании Марат, кинул футболку под раковину, развернулся и пошел к шкафу. — Я тут подумал и решил, что если ты дезертир, то тебе будет интересно побеседовать с одним человеком.

— Это с кем же? — насторожился Ен.

— Потом узнаешь. Сначала надо дождаться моего брата.

Ен поморщился, откинулся назад, уперся затылком в голую бетонную стену и с сомнением произнес:

— Что-то мне уже не нравится твоя идея. Подозрительная какая-то…

Протянутая к дверце рука мальчика напряглась, а сам он кинул в сторону гостя настороженный взгляд. Заметив это, Ен поспешил успокоить хозяина комнатки:

— Спокойно, я для тебя не опасен.

— А я тебя и не боюсь, — насупившись, проворчал Марат, открыл дверцу шкафа и принялся копаться на одной из полок в куче аккуратно сложенной на ней одежды.

На кровать рядом с Еном полетели грубые темно-зеленые брюки с парой карманов на бедрах, светлая футболка, черная кофта с капюшоном и пара заштопанных носков. Марат опустился на корточки, выдвинул находящийся в самом низу ящик и кинул рядом с одеждой пару легких черных кроссовок, выглядящих немного поношенными, но вполне приличными для этого места. Ен расправил брюки, придирчиво их осмотрел. Проделав то же самое с футболкой и кофтой, он уставился на мальчика и удивленно спросил:

— А тебя твой брат потом не прибьет? Шмот-то почти новый.

— Не парься, — махнул рукой Марат и закрыл дверцу шкафа. — Ты за него заплатил.

— Точно?

— Точно-точно, — успокоил гостя мальчик.

Подойдя к раковине, Марат открыл оба крана, подрегулировал их и, прежде чем сунуть голову под струю воды, сказал:

— Короче, переодеться можешь здесь, но если ты не заинтересован в моём предложении, то тогда тебе, наверное, пора.

Ен, не зная, как еще выразить свои эмоции, только покачал головой, поднялся на ноги и начал снимать свою одежду.

Когда стекающая с головы мальчика вода снова стала прозрачной, а засохшая кровь была успешно выдрана из волос, Ен, полностью переодевшись, все еще сидел на кровати, держа в руках скомканную больничную пижаму, и задумчиво пялился на худую, бледную спину Марата, на которой красовалась пара кривых, глубоких шрама длинной сантиметров по пятнадцать-двадцать каждый. Мальчик потряс головой, обильно обрызгав каплями воды стены, потолок и кровать и, словно почувствовав на себе чужой взгляд, резко обернулся и спросил:

— Что?

— Да так, думаю, — пожал плечами Ен и отвел глаза в сторону.

— О чем? — более агрессивно спросил Марат.

— О твоем предложении, — ответил Ен, развернул комок своей пижамы, взял рубашку и кинул её в голову Марата. — На вытрись. Она чистая.

— Угу, — промычал мальчик, посмотрел на стенку, где должно было бы висеть полотенце, но почему-то только сейчас его там не оказалось, расправил рубашку и, прежде внимательно осмотрев её, начал осторожно вытирать голову, стараясь не касаться больных мест.

От рубашки как-то странно пахло, и мальчик не мог понять чем именно, однако был полностью уверен, что это не был запах пота, грязи или чего-нибудь подобного. Аромат казался ему очень знакомым и даже немного приятным, но сколько он не старался, вспомнить этот запах не мог.

— Дырку себе в башке не протри, — сказал Ен, и влажная рубашка тут же угодила ему в лицо.

— Ой, извини. Я случайно, — сделал попытку раскаяться Марат, однако озорной блеск в глазах свёл на нет все его актерские потуги.

Ен кровожадно улыбнулся и начал медленно приподниматься с кровати.

— Давай йод. Буду тебе твои раны дезинфицировать.

— Чего?! — Мальчик испуганно прижался к раковине. — Тебе не надо мне ничего дезинфицировать, ты мне не брат! Только ему можно…

— Цыц, — щелкнул зубами Ен, шагнул к раковине, протянул вперед руку, и Марат, испуганно втянув голову в плечи, зажмурился.

Рука Ена прошла над его плечом, открыла шкафчик и на верхней полке, среди всяких пузырьков и платформ таблеток, первым номером стояла небольшая баночка с коричневой жидкостью внутри. Ен взял этот пузырёк, закрыл шкафчик и отступил от Марата на шаг, говоря:

— Тебе стоит расслабиться, раз уж сам меня сюда пригласил.

— А я вот возьму и выгоню тебя за то, что по чужим вещам без спросу лазишь, — с залитым краской лицом выпалил Марат и шагнул на своего гостя.

— Ну-ну, — потряс перед лицом мальчика пузырьком Ен, чем заставил его отступить. — А я вот возьму и не уйду. Дождусь твоего брата и всё ему расскажу.

— Ах ты… ты… — не сумев найти подходящего слова для выражения степени подлости гостя, Марат от бессилия сжал кулаки и отвернулся.

Снова увидев шрамы на спине мальчика, Ен посерьезнел и предложил:

— Но если дашь мне спокойно обработать твои ссадины, то тогда я промолчу.

Марат ничего не ответил, а только протянул к шкафчику руку, открыл дверцу и со второй полки, где в стопке стояло несколько тарелок и чашек, вынул вскрытую упаковку одноразовых салфеток.

— Садист, — наконец придумал точное определение для гостя Марат и вручил ему салфетки. Упав на кровать, жалобно заскрипевшую пружинами, он ссутулился, нагнул голову и, словно ворчливый, желчный старик, принялся бормотать себе под нос: — Я его в гости пригласил, а он меня тут мучить собрался. И так всё болит.

Ен открыл баночку йода, обильно промокнул им одну салфетку, вручил ненужные пока предметы мальчику и, аккуратно откидывая густые влажные волосы, начал тщательно изучать его голову, осторожно прикладывая салфетку к найденным ссадинам под охи и ахи Марата. Одно рассечение, оказавшееся довольно глубоким, Ен обрабатывал особенно тщательно, пока Марат вконец не потерял терпение и не откинул его руку в сторону.

— Всё, хватит, — поморщился мальчик, поднялся и спрятал пузырек йода и салфетки обратно в шкафчик. — Если там всё так серьёзно, то тогда уж лучше сразу зашивать.

Ен невольно содрогнулся от того спокойствия, с которым двенадцатилетний мальчик говорил о такой процедуре, и неожиданно для самого себя спросил:

— Марат, а твой брат тут имеет такую репутацию, потому что вынужден защищать тебя?

— Меня не надо защищать, — сжал кулаки мальчик, затем опустил голову и тихо пробормотал: — Но без него меня бы уже давно убили или пришлось бы убить мне. Одиночка должен быть тут очень сильным.

— Ясно, — снова садясь на кровать, сказал Ен. — Весело тут у вас.

— Нормально. Зато власти тебя здесь не найдут никогда.

— Серьёзная причина, чтобы оставаться в этом районе, — иронично заметил Ен.

— Какая есть, — садясь на стул напротив гостя, ответил Марат и начал пристально изучать лицо Ена.

Обычный двадцатилетний парень, кареглазый, с русыми, коротко-стриженными волосами. Среднего роста, худой и немного угрюмый. Кожа Ена была довольно бледна, что являлось отличительной чертой почти всех выросших под искусственным светом ламп куполов, если у них, конечно, не было предков с Африканского континента. Лицо имело довольно правильные черты и всё еще сохраняло налёт интеллигентности, свидетельствовавший, что повоевать ему удалось не так уж и много. Скорее всего, ранило в первом же бою, предположил Марат, ругаясь про себя, что не догадался осмотреть тело гостя на наличие шрамов, когда тот переодевался.

Заметив интерес мальчика, Ен хитро улыбнулся и попытался сострить:

— Запоминаешь, чтобы потом властям описать?

— Зачем мне это? — не понял гостя Марат.

— Как зачем? — шутливо воскликнул гость. — За информацию о дезертирах положено вознаграждение. Довольно неплохое…

В глазах мальчика промелькнули страх напополам с возмущением, и Ен понял, что его попытка пошутить была крайне неудачна. Он поднял руки, держа их ладонями от себя, но от этого движения Марат испуганно прижался к спинке стула.

— Да что с тобой?! — отдернув руки, воскликнул гость. — Чего ты всего боишься?

— Я не боюсь, — снова вспыхнув, вскочил на ноги мальчик. — Я просто не позволяю посторонним людям с отсутствием чувства юмора протягивать ко мне руки! Вот!

Ен сделал вид что обиделся и пробормотал:

— Если тебя так напрягает мое общество, я могу уйти.

— Ладно уж, сиди, — смилостивился Марат и опустился на стул. — Думаешь, я не понимаю, что ты мне всё-таки помог, и выгонять тебя сейчас было бы неблагородно.

Слова Марата о благородстве напомнили Ену, что перед ним всё же сидел ребенок, пусть и бывший поопытнее любого взрослого, и он, улыбнувшись как можно более дружелюбно, сказал:

— Я тебе не помогал. Просто тот придурочный Сайэк сам виноват, что решил связаться со мной.

— Совсем меня за малыша считаешь?! — неожиданно гневно воскликнул Марат и ударил себя кулаками по коленям, чем глубоко озадачил Ена, не ожидавшего такой быстрой смены настроения.

— Ну, это… — замялся Ен, не зная, как бы потактичнее ответить мальчику и при этом снова не ляпнуть какой-нибудь чуши.

— Если бы ты не вытянул ноги, то Сайэк тебя бы никогда за тем бачком не заметил. Ты бы мог спокойно там отсидеться и ни во что не ввязываться.

— Да я просто вытянул ноги, — пожал плечами Ен, пытаясь не выдать своего восхищения проницательностью и честностью мальчика, решившегося на неприятное для самого себя признание в собственном бессилии во время стычки с грабителем. Обычно мальчишки его возраста вовсю бравируют и хвастаются своей смелостью, даже если до этого им пришлось удирать сверкая пятками. Они готовы нагло наврать и нахамить, но признаться в собственных недостатках, вполне естественных для их-то лет, — никогда.

— Тогда мне просто повезло, — не поверил Ену Марат, прекрасно чувствуя его истинные чувства, — а теперь считай, что повезло тебе, так как я теперь сам тобой займусь.

— Что-то мне уже страшно, — изобразил испуг Ен.

Марат с прищуром посмотрел на гостя.

— А ты расслабься. Ты теперь в надежных руках.

Ен поднял взгляд к потолку и протянул:

— Да уж, повезло.

Марат положил локоть на стол, уперся ладонью в щеку, смешно натянув кожу на правой половине лица, и хитрым взглядом посмотрел на Ена. Положительно, гость начинал ему нравиться — смелый, тактичный и, самое главное, неравнодушный, он очень сильно напоминал мальчику его брата, однако не пытался изображать из себя отца и этим еще больше располагал к себе. Он держался и общался с Маратом как с равным и по возрасту, и по положению, не пытался хитрить и был достаточно открыт для общения. К тому же состояние пришибленности и растерянности, которое Ен тщательно скрывал от посторонних, но не сумел скрыть от всё чувствующего и понимающего ребенка, постепенно проходило, словно кто-то только что дал ему от них лекарство. Мальчик не понимал только одного — этим чудодейственным лекарством был обычный разговор с ним самим.

Пока Марат с Еном беседовали, третий обитатель этой комнатки — котёнок, забившийся под кровать, едва только почувствовав свободу от рук своего хозяина, обрел в себе уверенность, осторожно высунул на свет черно-белую мордочку и жалобно мяукнул. Что он хотел, было понятно по его голодному взгляду.

Марат тут же вскочил на ноги, гневно уставился на гостя и спросил:

— Ты его что не кормил?

— Нет, — признался Ен, беря на руки своё животное. — Мне ничего не удалось для него найти.

— А сам-то хоть ел? — продолжил допытываться Марат, хотя по осунувшемуся, усталому лицу Ена было понятно, что он находился без пищи и сна уже очень долгое время.

— Нет, — снова помотал головой гость.

— Так, сиди здесь, а я пока сгоняю за жратвой, — сказал Марат, подошел к шкафу, открыл дверцу и начал копаться в куче своей одежды.

— Уверен? — спросил Ен. — Давай схожу с тобой. Там может быть Сайэк.

— Не, — натягивая мятую черную футболку, ответил мальчик. — В этот квартал он не сунется. Его тут сразу же пристукнет Лука.

— А это кто такой?

Мальчик закрыл шкаф и взялся за ручку входной двери.

— Глава местной банды. Их тут у нас много.

Мальчик открыл дверь, однако Ен не спешил отпускать его просто так и быстро сказал:

— Постой! А не боишься оставлять меня тут одного?

— Если найдешь что украсть, то бери, разрешаю, — сверкнул белозубой улыбкой Марат, выскочил за дверь и аккуратно прикрыл её за собой.

Оставшись в полной тишине и одиночестве, Ен вдруг почувствовал невероятную усталость и вспомнил, что за последние сутки ему не удалось ни разу сомкнуть глаз. Сколько будет отсутствовать Марат, Ен не имел ни малейшего понятия, однако даже пять минут сна были бы для него настоящим подарком. Скинув кроссовки, он вытянулся на кровати во весь рост, широко зевнул и закрыл глаза.

Через несколько минут входная дверь тихо приоткрылась, и внутрь уверенно шагнул невысокий молодой парень, замерев от удивления при виде крепко спящего постороннего человека и свернувшегося у него в ногах клубком маленького котенка, который услышав его, открыл глаза и жалобно мяукнул.

Молодой человек нахмурился, подошел к незваному гостю и тряхнул его за плечо.

— Эй, ты кто такой?

Левая рука Ена сомкнулась вокруг кисти разбудившего его парня, а тыльная сторона кулака правой остановилась в сантиметре от его живота. Разлепив опухшие веки, за которыми скрывался холодный, трезвый взгляд человека, готового абсолютно ко всему, Ен отпустил руку парня. Тот сделал шаг назад, и гость сел на кровати.

— Ты кто такой? — разглядывая Ена, спросил парень. — Почему ты в моей одежде и спишь на кровати моего брата?

— Ты, как я понимаю, брат Марата, — сказал гость. — Привет, меня зовут Ен.

 

Глава 3

— Что этот маленький засранец опять придумал? — сидя закинув ногу на ногу напротив кровати, спросил Илья.

— Не знаю, — пожав плечами, ответил Ен. — Он сказал, чтобы я сначала поговорил с тобой.

Илья хмыкнул и вскинул вверх брови.

— И зачем?

— Без понятия, — снова пожал плечами Ен.

После непродолжительных объяснений Илья легко поверил, что Ен был знакомым Марата, и не стал тут же выставлять его на улицу, согласившись вместе с ним дождаться мальчишку. Молодой человек был не старше Ена, однако бремя ответственности за брата состарило его раньше времени и выглядел он уже совсем взрослым, состоявшимся мужчиной, немного усталым, но сохраняющим присутствие духа или, по крайней мере, видимость его. Живой взгляд карих глаз Ильи, почти скрытых длинной челкой, был довольно суров и тверд, а широкие натруженные ладони указывали на трудности, которые ему приходилось претерпевать, дабы обеспечивать брату достойное существование.

Присмотревшись поближе и составив друг о друге свое мнение, молодые люди отвели глаза, и между ними повисло неловкое молчание. Оно, правда, продлилось совсем недолго.

Толкнув дверь ногой, на пороге комнаты появился Марат, прижимая к груди несколько банок консервов, буханку хлеба, связку сосисок и пакет молока. Мальчик, чувствуя аппетитные запахи своей ноши, громко сглатывал слюни и довольно улыбался, и то же самое начал делать Ен, которому оказалось достаточно одного вида еды.

— А, ты уже вернулся, — увидев своего брата, поприветствовал его Марат и резко погрустнел, предчувствуя неприятный разговор.

Под пристальным взглядом брата мальчик один за одним выложил продукты на стол, затем сел рядом с Еном и грубо спросил:

— Что?

Илья всем телом подался вперед:

— Что-что, рассказывай давай.

— Да что рассказывать? — Марат засунул указательный палец в ухо, но, вспомнив правила приличия, тут же вынул его с виноватым и немного глуповатым выражением лица. — Это Ен, он дезертир, и это он дал мне деньги за одежду и продукты.

— Это правда? — перевел пристальный взгляд на гостя Илья, готовясь по едва заметным признакам определить ложь.

На лице Ена не дрогнул ни единый мускул, и он даже поднял перед собой правую руку, словно произнося слова клятвы.

— Сущая. Он не врет.

Илья нахмурился, чувствуя, что его откровенно обманывают, однако гость не дал ему ни единого повода усомниться в своей честности. Быстрый осмотр жилища позволил выявить валявшуюся под раковиной скомканную футболку Марата.

— А почему твоя футболка в крови, а на лице синяк? — спросил Илья у брата.

— Подрался, — опустил глаза в пол мальчик и, упреждая следующий вопрос, быстро добавил: — А Ен помог мне, и только поэтому я пригласил его сюда.

— Ведь врешь же, — уверенно заявил Илья. — Опять воровал.

Мальчик помотал головой.

— Ничего подобного.

— А если я поспрашиваю у местных?

— Да пожалуйста, — легко согласился Марат, почувствовав себя более уверенно. Ен уже оправдал своё присутствие в комнате, и мальчик знал, что расправа над ним откладывается на неопределенное время. Конечно, потом брат всё выяснит, и наказание не заставит себя ждать, однако оно будет уже не таким строгим, каким могло бы быть прямо сейчас.

Из-за спины Марата показалась мордочка котёнка, принюхивающегося к новым запахам в комнате. Решив пока оставить непутевого брата в покое, Илья встал со стула, подошел к шкафчику, достал оттуда блюдце и положил его на пол. Мальчик тем временем уже успел зубами вскрыть пакет молока и с нетерпением переминался с ноги на ногу, ожидая, когда же можно будет наполнить блюдце.

— Ена тоже надо покормить, — сообщил Марат брату. Затем опустился на корточки и тонкой струйкой начал выдавливать из пакета молоко.

— Вот и займись этим, — угрюмо ответил Илья и, протянув к мальчику раскрытую ладонь, спросил: — А ты мне ничего не забыл отдать?

Марат поднялся, поставил пакет на стол, взял котенка и опустил его на пол рядом с блюдцем. Только убедившись, что котенок начал лакать молоко, мальчик засунул руку в задний карман, вынул оттуда скомканные купюры и вложил их в протянутую руку брата, довольно ухмыляясь. Разминая каждую банкноту, Илья пересчитал деньги, сложил их все вместе, спрятал в карман джинс — и, резко выкинув руку в сторону брата, схватил того за ухо.

— И ты хочешь, чтобы я поверил тебе, что ты не воровал? — спросил Илья, выкручивая ухо Марата, который смешно изогнулся всем телом и схватился за кисть держащей его руки.

— А-а-а! Да не воровал я! Клянусь! — заорал мальчик, морщась от боли.

— Врешь! Одежда и пища столько не стоят!

— Не вру, — почти заплакал Марат, — тут еще и за ночлег.

— За неделю ночлега? — еще сильнее выкручивая ухо, спросил Илья.

— Да-а! — пропищал тот, а затем, опомнившись: — Не-ет!

— Так да или нет?

— Ен, помоги! — воззвал мальчик к своему знакомому.

Марат уже почти висел на руке брата, и было непонятно, почему его ухо еще не отделилось от головы. Наверное, частые тренировки укрепили его, решил Ен, не найдя другого объяснения этому феномену.

— Э… может, пока хватит с него, — нерешительно промямлил гость.

— С ним закончу, займусь тобой, — не оборачиваясь, пообещал вошедший в раж Илья.

Но закончить воспитательную работу с братом ему не позволил громкий, требовательный стук в дверь. Не дожидаясь приглашения войти, посетитель грубо пнул дверь ногой, ввалился внутрь и оказался довольно симпатичной девушкой. Все впечатление от ее красоты, правда, портили пестрое желтое платье, черные высокие ботинки, лысая голова и куча сережек в ушах.

Илья оставил брата в покое, грозно сжал кулаки и шагнул к девушке, столь нагло вторгнувшейся в чужое жилище.

— Илья, спокойно, — поспешно подняв перед собой руки, сказал она. — Меня Лука прислал.

Посетительница зашла в комнату, в которой уже становилось душно от дыхания набившихся в неё людей, прикрыла за собой дверь и прямо с порога начала излагать причину, заставившую ее появиться здесь:

— К Луке от Гаврилы приходил человек и сказал, что твой братец спёр у него деньги.

— Чего?! — возмутился Марат, выглядывая из-за спины брата. — Я же местных никогда не трогаю.

Илья покосился на брата, который втянул голову в плечи и сильно покраснел.

— Мой брат, конечно, дурак, но не настолько, чтобы связываться с бандами.

— Вот-вот, — снова вставил слово Марат, аккуратно приоткрывая ведущую в уборную дверь.

— В общем, он забрал у Сайэка деньги, принадлежащие Гавриле, — пояснила посетительница. — Гаврила очень зол, но согласен простить его, если он всё вернет.

Марат быстро проскользнул в туалет, запер за собой дверь и звонким, дрожащим голосом спросил:

— А с каких это пор Сайэк теперь с Гаврилой? И почему тогда человек Гаврилы напал на меня?

— Я этого не знаю, и мне нет никакого дела до ваших разборок, но Лука просил всё уладить миром. А иначе он больше не сможет гарантировать вам безопасность.

Илья злобно посмотрел на дверь, за которой скрывался его брат, затем на Ена, сидящего на кровати с невинным видом, и наконец засунул руку в карман.

— Держи. — Он вручил деньги подручной Луки, стукнул кулаком по двери уборной и громко спросил: — Марат, надеюсь ты мне всё отдал?

— Всё-всё, — заверил его глухой голос мальчика. — Там даже немного больше нужного.

Посетительница кивнула, развернулась и, не говоря ни слова, покинула жилище Ильи.

Илья подошел к входной двери, запер её на замок, снова уселся на стул напротив прячущего глаза Ена и сказал:

— А теперь рассказывай, что случилось на самом деле.

Ен обреченно вздохнул и принялся подробно пересказывать события, приведшие к их с Маратом знакомству. После того, как молодой человек закончил, из-за запертой двери раздался громкий голос мальчика, давший своему знакомому краткую характеристику:

— Предатель! — Послышался звук льющейся воды и, перекрикивая его, с громким всхлипом мальчик добавил: — Никогда не прощу!

Илья громко вздохнул, постучал в дверь и сказал:

— Ладно тебе, давай выходи. Обещаю, сильно ругать не буду.

— Врешь! — заявил Марат.

Звук льющейся воды стал громче, однако даже это не смогло скрыть судорожные всхлипы мальчика. Ен в недоумении уставился на Илью и тот, придвинувшись к нему как можно ближе, шепотом объяснил:

— Он переживает, что мне одному приходится содержать и себя и его, хотя мы даже не родственники.

Ен несколько раз моргнул и издал горлом продолжительное «а». Раньше он не придавал этому значению, но теперь, присмотревшись к Илье поближе, убедился, что, кроме цвета волос, между братьями действительно не было ничего общего.

— Он сын моих соседей, а здесь мне приходится называть его братом, чтобы никто не посмел его трогать.

— Так его родители… — спросил Ен, внимательно глядя на запертую дверь.

— Самуй, — кратко произнес название купола Илья. Того самого, что был уничтожен бомбой с орбитального корабля землян в самом начале войны. — Я тоже оттуда. Выжили только те, кого в тот момент там не было. Из всех моих родных и знакомых остался только Марат.

Ен внутри себя содрогнулся и закусил губу. После паузы, так и не дождавшись продолжения истории от Ильи, он брякнул:

— Так его же как сироту должны были определить в военную академию.

Илья злобно прищурился, глядя в лицо своего собеседника, и спросил:

— А ты точно дезертир?

Ен грустно ухмыльнулся.

— Точно. И ты, как я понимаю, тоже.

— Ага. — Илья дернул краем рта. — Тогда ты должен понимать, почему я его оттуда выкрал. Судьба пехотного офицера или Нуля как-то расходится с его планами стать музыкантом.

— Ясно, извини, — кивнул Ен, признавая свою ошибку.

— Принято.

Тем временем всхлипы за закрытой дверью становились все тише и тише, пока наконец не раздался голос Марата, выразивший крайнюю степень неудовольствия:

— О чем это вы там двое шепчетесь?!

— Обсуждаем твое наказание, — ехидно ответил Илья.

Щелкнул замок, дверь слегка приоткрылась, и в узкой щели появился один глаз Марата. Рука Ильи тут же метнулась в этот проем, рывком распахнула дверь. И мальчик, крепко вцепившийся в ручку, вылетел вслед за ней в комнату. Илья вскочил со стула, не позволяя мальчику найти опору для ног, обхватил его шею и крепко прижал к себе, кровожадно улыбаясь.

— Попался, — сказал он, гулко захохотал и второй рукой схватил мальчика за ухо.

Марат начал дергаться и бить брата кулаками по спине и животу, безуспешно пытаясь вырваться, но быстро понял, что захват был шутливым и что тот не желал больше причинять ему боли. Тогда он просто сомкнул руки вокруг Ильи, уткнулся лицом в его грудь и несколько раз хлюпнул носом.

— Ну-ну, хватит тут слюни распускать, — улыбнувшись, произнес Илья и получил легкий удар по спине. — Давай лучше приготовь нам чего-нибудь поесть, а потом будешь заниматься.

— Музыкой? — с надеждой покосился на брата Марат.

— Математикой, — кровожадно оскалился Илья.

— Но сегодня же выходной! — воскликнул мальчик, вынимая голову из захвата.

Илья грозно посмотрел на брата.

— Но ты сегодня провинился и к тому же нагло мне наврал.

Марат выругался, получил за это легкий подзатыльник и приступил к выполнению возложенных на него обязанностей, вынув из шкафчика над раковиной миску и сковороду, а из шкафа электрическую плитку с двумя конфорками, которую он пристроил на стол. Чтобы не мешать мельтешащему по комнатке брату, Илья залез с ногами на кровать, где сидел Ен, и спросил:

— Ты хотел, чтобы я познакомил Ена с Тэмом?

— Ага, — ответил Марат, наполняя миску водой.

— Кто такой этот Тэм? — заинтересовался Ен.

— Один интересный человек, — туманно объяснил Илья. — Он нам очень сильно помог, когда мы только здесь очутились, однако я давно его не видел.

Ен с сомнением посмотрел на Илью.

— И сколько будет стоить его помощь?

— Нисколько, если сумеете договориться.

— Это как? — чуя подвох, спросил Ен.

— Потом объясню. Сначала мне надо самому с ним встретиться.

— А если мы не сумеем договориться?

Илья поднял взгляд к потолку, пожевал губы и смущенно спросил:

— У тебя как с финансами?

— Никак, — признался Ен.

— Родственники, друзья, знакомые?

Ен отрицательно покачал головой.

— Тогда, — вынес свой вердикт Илья, — я бы мог помочь тебе найти работу и покажу, где здесь дешевая ночлежка.

— Или? — спросил Ен, почувствовав недосказанность в словах Ильи.

— Или тогда тебе прямой путь в банды. Повезет, проживешь еще несколько лет проживешь вместе с ними.

Марат застыл на месте, занеся над сковородкой банку с овощной смесью, и все звуки в комнате утихли. К Ену он стоял спиной, но его затылок красноречиво говорил: "нет, только не это".

— Банды не катят, — заявил Ен, и тишина в комнатенке мгновенно сменилась шипением вываливаемых на сковороду овощей. Во все стороны полетели капельки подливки, послышался скрежет ножа по сковороде, стук тарелок и окрик на неугомонного котенка, путающегося у мальчика под ногами.

Немного подумав, Ен добавил:

— Ночлежка и работа меня вполне устроят, а потом что-нибудь придумаю.

— Правильно, — похвалил Илья Ена за его решение. — Связываться с этими людьми последнее дело — потом никогда не выплывешь, а выплывешь, то не отмоешься.

Ен горько улыбнулся и уставился на свои раскрытые ладони.

— Мне и так уже никогда не отмыться.

— Ты сколько провел на фронте? — ободряюще похлопав Ена по плечу, спросил Илья.

— Четыре года, — ответил тот, и оба брата уставились на него, словно на самое настоящее привидение. Марат обернулся так резко, что случайно коснулся голым локтем раскаленной сковородки, после чего опять громко выругался. Сквернословие, правда, на этот раз осталось безнаказанным. Илья был потрясен этой новостью не меньше брата.

Илья открыл рот, что-то беззвучно пробормотал, кашлянул и уже в полный голос произнес:

— Тогда ты получается воевал с самого начала.

— Да.

— И ты не мог быть рядовым пехотинцем. Они столько не живут.

Ен зажмурился и прикрыл глаза ладонью, словно тусклый свет лампочки был для него невыносимо ярок.

— Я и не говорил, что я был рядовым. Я бывший офицер.

— У нас уже оказываются офицеры из армии бегут… — язвительно пробормотал Илья. Неприязни к Ену он не испытывал, скорее наоборот, но вот к его погонам… о них он был особого мнения, причем не самого приятного.

В ответ на это замечание гость только что-то нечленораздельно промычал.

— Ладно, кем ты был, уже неважно, — сказал Илья, почувствовав нежелание своего собеседника общаться на тему его прошлого. — Главное, что ты помог этому мелкому, а я как могу помогу тебе.

— Спасибо, — искренне поблагодарил его Ен, сцепил руки в замок и начал что-то шептать, дыша часто и прерывисто. Вид у него был как у молящегося человека, однако, сколько Илья не прислушивался, ему не удалось разобрать ничего из бормотания гостя.

Когда братья уже начали подозревать у Ена проблемы с психикой, тот расцепил руки, резко выдохнул и хлопнул ладонями перед собой, очень напугав играющего со шнурком его кроссовка котенка, который, подпрыгнув, мгновенно исчез под кроватью.

— Все нормально, — пояснил Ен, заметив озадаченные взгляды братьев. — Это просто дыхательные упражнения. Помогают во время головокружения. Иногда такое случается.

— А, — понимающе протянул Марат и поочередно повернул две круглых ручки плиты, отключая конфорки.

Запах разогретой пищи, постепенно наполнивший помещение, нельзя было назвать никак по-другому, кроме как божественным. Желудки уже давно просили быть набитыми как можно более плотно, и их позывы окончательно отогнали от троицы все мысли о свирепствующей снаружи купола войне, забравшей у каждого из них их прошлое и дорогих им людей.

Поев, Ен и сам не заметил как под монотонное бормотание Ильи, терпеливо объясняющего брату очередное задание из учебника, его сморил сон. Он еще просыпался, когда почувствовал, что чьи-то руки стягивают с него обувь, поудобнее укладывают на кровать и накрывают сверху тонким покрывалом, однако Еном овладело такое чувство покоя и тепла, что он не смог даже разлепить глаза и, пробормотав одно только «спасибо», снова погрузился в мир сновидений, которые в этот раз почему-то все были о его детстве. И ни в одном из них не было красного цвета.

Ен просыпался и еще раз, разбуженный тихими голосами братьев, поругавшимися из-за того, кто из них должен был спать у стены. Илья настаивал, что это было место Марата, так как мальчик мог свалиться во сне с узкой кровати, тогда как сам Марат заявлял, что ему будет там неудобно и что он уже давно не маленький, чтобы его брат ему в чем-либо уступал. Ссора была до того по-детски наивна и нелепа, и от слов братьев веяло такой добротой и теплом, что Ен невольно начал чувствовать сильнейшую зависть к этим двум, лишившимся всего на свете, ютившимся в убогой, нищенской комнатенке, но продолжавшим верить и помогать друг другу. Все, что у них осталось от их прошлой жизни, — это они сами. У него же не было ничего. Абсолютно.

Вскоре из голосов братьев пропали нотки легкого раздражения, они принялись обмениваться впечатлениями от прошедшего дня и рассказывать истории своего прошлого, искренне хихикая и подтрунивая друг над другом. Ен, с закрытыми глазами слушая эти истории, почувствовал, как зависть отступает и на него снова снисходит покой. Этой ночью не мог раздаться вой тревожной сирены, и эта ночь была лучшей за последние четыре года.

 

Глава 4

Марат, ложкой помешивая варящийся в кастрюле рис, задумчиво смотрел на мирно посапывающего Ена, умудрившегося переспать даже своего котенка. Кошак давно проснулся и занимался тем, чем обычно занимаются все малыши — донимал Марата своей неисчерпаемой энергией, настойчиво кидаясь на его ногу в стремлении, казалось, прогрызть её до самой кости. Как звали котенка, мальчик забыл поинтересоваться, однако подозревал, что имени у него еще не было, так что вот уже всё утро он пытался подобрать подходящее. Занятие это оказалось посложнее решения математических задачек Ильи, и усложняло всё то, что мальчик понятия не имел, как можно было определить пол котенка. Он пытался, но ничего не понял.

Илья с самого утра убежал разыскивать Тэма и где-то задерживался, однако мальчик давно отвык волноваться за брата-тот умудрялся выйти практически из любой ситуации с минимальным для самого себя ущербом. Даже патруль, однажды сцапавший его как дезертира в верхнем городе, не смог долго удерживать его. Как у него так легко получалось дурить людей, Марат не знал, но очень сильно хотел научиться тому же. С такими навыками будущее представлялось ему безоблачным. Илья рассказывал брату, что когда-то он занимался в школьном драмкружке, и даже объяснил мальчику несколько тонкостей человеческого поведения, но, когда понял, что Марат начал потихоньку использовать эти знания на нем самом, быстро заменил эти уроки дополнительными занятиями по математике и истории. Мальчик обижался, но возражал не особо сильно — улица тоже способна научить многому.

Котенок в очередной раз кинулся на ногу Марата, вгрызся маленькими, но уже острыми, как иглы, зубами в голень и безуспешно попытался разодрать и так уже рваные джинсы задними лапами, когда входная дверь открылась, и в комнату вошел Илья, чем-то очень сильно озабоченный. Ен мгновенно открыл глаза и сел в кровати, вопросительно уставившись на него.

Лицо гостя выглядело значительно посвежевшим, из-под глаз пропали синяки, кожа утратила мертвенно-бледный оттенок, стала немного смуглей. Впрочем, почти двадцати часовой сон довольно плохо сказался на его форме — по правой щеке Ена протянулись глубокие полосы пролежней, а само лицо, бывшее ранее худощавым, довольно сильно опухло.

— Давай, собирайся, — с порога сказал ему Илья. — Нам надо срочно к Тэму.

— Что-то случилось? — озабоченно спросил тот.

— Он долго ждать не будет.

Ен спустил ноги на пол, натянул кроссовки и, завязывая шнурки, громко произнес:

— Спасибо, что позволили переночевать здесь, и извините, что стеснил вас.

— Ишь ты какой вежливый, — смущенно пробормотал Марат.

Ен, не обратив на это высказывание внимания, продолжил:

— Надо было сказать мне, я бы мог устроиться и на полу.

Илья только махнул рукой и поморщился.

— Забей. Нам не трудно.

— Ага, — поддакнул брату Марат.

— Тогда еще раз спасибо, — вставая с кровати, сказал Ен, коснулся левой рукой живота и слегка склонил голову в знак признательности. — Я уже давно так хорошо не отдыхал.

— Не за что, — ответил за брата Марат, повернулся к кастрюле и спросил: — Жрать сейчас будете?

— Некогда, — коротко ответил Илья, развернулся и исчез за дверью.

Ен протиснулся мимо мальчика и тот остался в комнатке с одним только котёнком, который умудрился развязать шнурки на одном из его кед и теперь, пытаясь оторвать его, вовсю катался по покрытому тонким слоем пыли полу.

Надо будет подмести, решил мальчик, взял тряпичными ухватами кастрюлю за ручки и понес сливать воду в раковину.

Ен догнал Илью у выхода из переулка. Блошиный рынок уже давно успел вырасти на узкой улице и как и в любое другое утро народу на нем было море. Этот рынок возник ровно четыре года назад, чуть позже начала войны, и его площадь тогда ограничивалась одним кварталом, в котором продавцы торговали в основном всякой мелочью и безделушками с расстеленных на тротуаре покрывал или тумбочек. Однако чем дольше длилась война, тем шире становился рынок, и вскоре он уже занимал несколько улиц, куда жители со всего города притаскивали самодельные тележки-прилавки и палатки. Ассортимент товаров значительно увеличился и помимо более крупных вещей, таких как предметы мебели, стали появляться и совсем уж редкие произведения искусства с Земли, принесенные на продажу благополучными гражданами верхнего города. Естественно, присутствовали и оружие, и наркотики. Илья знал, что если очень сильно постараться, то тут можно было купить и живого человека, но о таких вещах он старался не думать. Нужда делала людей зверьми, и каждый выживал как мог.

Они протиснулись между двух палаток и влились в поток праздно шатающихся по рынку покупателей и простых зевак. То тут, то там шел активный торг за понравившуюся вещицу, который иногда перемежался отборной руганью не желающих уступать друг другу людей. Илья прекрасно знал все уловки продавцов, стремящихся собрать вокруг своей палатки или прилавка как можно больше народу, и давно уже не обращал на эти крики никакого внимания. Молодой человек взмахом руки отвечал на приветствия некоторых из торговцев, кратко обменивался с ними парой слов и продолжал свой путь сквозь живой поток, стремясь как можно скорее выйти из этой толчеи, где любой не привыкший к подобному скоплению народа человек должен был чувствовать себя крайне неуютно, что, собственно, и происходило с Еном. Хотя он и выглядел внешне спокойным и безмятежным, бегающий взгляд и посадка головы, всегда повернутой чуть в сторону, так чтобы боковым зрением можно было бы заметить опасность сзади, полностью выдавали его истинное состояние смятения.

Молодые люди протолкались к магистральной улице и направились по ней к границе города. Вскоре толпа поредела, они прошли мимо последнего торговца, уныло ожидающего покупателя перед расстеленной на тротуаре тряпкой, на которой пылилось несколько столовых приборов из почерневшей от старости бронзы. Ждать мужчине предстояло еще долго: товар у него был довольно специфический, покупатели сюда доходили редко, а сам он даже не пытался как-либо привлечь их внимание. Чуть в стороне от этого торговца стоял и внимательно за ним наблюдал худой бледный парень с судорожно подрагивающими конечностями. Илья уставился на парня, тот все понял и быстро растворился на боковой улице в тени здания. А унылый торговец, чуть было не ставший жертвой грабежа, продолжил безучастно караулить свою удачу.

Постепенно свод стального купола начал опускался, и молодые люди прошли под последним рядом ламп освещения, крепившихся к куполу с помощью сложной паутины стальных ферм. Чем ближе они подходили к последнему дому города, маячащему невдалеке, тем темнее становились улицы и длиннее тени, отбрасываемые двумя путниками на грязный тротуар. Здесь уже редко можно было встретить живую душу, так что на улице царило настоящее запустение. Дома были разукрашены пестрыми, разноцветными надписями, в стенах зачастую зияли темные дыры с неровными, острыми краями и торчащими арматурами; на тротуаре валялся мусор и перевернутые бачки. Пара человек в ободранных, нищенских лохмотьях сидела прямо посреди дороги, небольшая компания, кучковавшаяся в тени здания, хищно зыркала на двух пришельцев из более благополучного места. Стоило Илье с Еном замешкаться хоть на секунду, проявить признаки страха или нерешительности, свойственных потенциальным жертвам, как неминуемо последовала бы атака.

— Роскошное себе местечко выбрал этот Тэм, — заметил Ен, когда они отошли от агрессивно настроенной компании подальше.

— Он постоянно переезжает, — ответил Илья. — У него нелады с законом.

Ен удивленно вскинул вверх брови и присвистнул.

— Кто же он такой, если ему приходится прятаться в таком месте.

— Сам расскажет. Но сначала посмотрит и поговорит с тобой.

— Таинственный какой, — ухмыльнувшись, пробормотал Ен.

Они без лишних приключений добрались до последнего дома города, стоящего фасадом к полуразрушенной кольцевой дороге, опоясывающей весь купол. За ней, метрах в пятидесяти впереди через бетонную пустошь, высилась стена купола. Здесь было уже совсем темно. Дорогу должны были освещать фонарные столбы, но почти все они валялись поперек нее, и только слабые лучи света, каждые сто метров пробивавшиеся между домов от последних ламп купола, не позволяли молодым людям переломать себе о них ноги. Иногда в темноте Ену начинало мерещиться какое-то шевеление, однако каждый раз это оказывалась очередная крыса, копошащаяся среди бетонной крошки и обломков стен зданий. Они были единственными обитателями этих мест.

Чертыхаясь и спотыкаясь, молодые люди прошли по кольцевой дороге примерно с полкилометра, когда Илья наконец остановился рядом с темной громадиной безжизненного здания, повертел головой по сторонам, пытаясь отыскать нужные ориентиры, и, найдя их, пошел прямо внутрь этого дома, к большой дыре высотой метра в два. Покосившись на заваленный бетонными плитами парадный вход, Ен молча последовал за ним, прошел в эту дыру, в последний момент успев убрать голову от торчащей из стены арматуры, и оказался в кромешной темноте.

— Эй-эй! — крикнул Илья, и эхо гулом разнесло его возгласы по всему зданию. — Это Илья!

Эхо еще не успело утихнуть среди голых стен, как прямо в глаза молодым людям ударил яркий луч света от мощного ручного фонаря, мгновенно ослепив их. Раздались тихие шаги, и по их звуку Ен определил, что перед ними было, как минимум, три человека. Когда эти люди подошли поближе, глаза Ена уже успели немного адаптироваться к свету, и по темным силуэтам он понял, что был полностью прав.

— Привет, — поприветствовал их держащий фонарь человек. — Это он и есть?

— Угу, — промычал Илья, прикрывая глаза ладонью.

— Отойди, — приказал человек с фонарём Илье, и тот отступил в сторону, позволяя встречающим как следует рассмотреть Ена. Когда они вдоволь налюбовались на смирно стоящего, зажмурившись, спутника Ильи, тот же самый человек приказал одному из своих подручных: — Обыщи его.

Тот обошел Ена со спины, стараясь не угодить в луч света, и начал тщательно его ощупывать, не забыв ни про линию позвоночника, ни про пах. Окончив обыск, он отступил на шаг назад и четко произнес:

— Чист.

— Отлично, — сказал старший и направил луч фонаря в пол, позволяя Ену наконец полностью открыть глаза.

Человек с фонарем сделал три шага вперед и оказался перед Еном, который внимательно наблюдал, как третий из встречающих, стоявший все это рядом с главарем, убирает за пазуху массивный пистолет, разворачивается и куда-то уходит.

— Не боишься? — спросил старший, и Ен перевел взгляд на него.

Это был невысокий, плотно сбитый мужчина лет тридцати, с широким, суровым лицом. Его голос в этот раз прозвучал немного высокомерно и расхлябано, что очень сильно отличалось от тона, которым он ранее отдавал приказы, и Ен догадался, что это тоже было частью проверки. Какого ответа он ждал, молодой человек мог только догадываться, но это явно было не "да".

— А должен? — спокойно спросил Ен.

В глазах Ена промелькнуло нечто заставившее его собеседника мгновенно собраться и отступить на шаг назад. Мужчина, словно устыдившись своей реакции, тут же криво усмехнулся и склонил голову на бок. Он был опытным человеком и хорошо понимал, что стоящий перед ним парень не бравировал и не пытался прикрыть свой страх наглостью. Он действительно не понимал, почему ему стоило опасаться троих незнакомых вооруженных человек в месте, в котором никто и никогда не услышит криков о помощи. Либо он настолько самоуверен, либо ему просто всё равно, решил мужчина, подозревая, что верными могли быть оба этих варианта.

Пробуравив Ена взглядом в течение нескольких секунд, он наконец развернулся, махнул фонарем на ведущий из комнаты дверной проём, в котором, естественно, отсутствовала сама дверь, и сказал:

— Ладно, пойдём.

Ен помедлил немного, ожидая, что мужчина с фонарем пойдет первым и будет освещать им дорогу, однако этого не произошло, и ему пришлось двинуться первым.

— Тамил, остаешься здесь. Илья — тоже, — приказал мужчина, следуя за Еном по пятам.

Они вышли в коридор, мужчина велел Ену повернуть направо, и они вдвоём пошли вперед, пока слева не появилась лестница, перед и позади которой было два парадных входа. Руководствуясь приказами провожатого, они поднялись на пятый этаж и опять вышли в коридор, в самом конце которого из дверного проема на стену коридора падал прямоугольник света.

— Туда, — велел Ену провожатый, а сам остался стоять у входа на лестницу, подсвечивая фонарем часть пути до двери.

Происходящее уже начало потихоньку забавлять Ена. Он молча прошел по свободному от всякого мусора и обломков коридору и остановился у входа в комнату. За порогом стоял пластиковый стол квадратной формы и два стула, один из которых, прямо напротив, занимал немолодой уже мужчина восточной внешности с аккуратными, коротко-стриженными усами, плавно перетекающими в остроконечную бородку-эспаньолку. Единственное окно были глухо заколочено пластиковыми досками, а на столе стоял мощный аккумуляторный фонарь, направленный в потолок. Больше внутри никого и ничего не было.

— Здравствуйте, — поприветствовал мужчину Ен и смело шагнул через порог.

— Доброе утро. Проходите, присаживайтесь, — привстал с кресла мужчина, являвшийся, по всей видимости, Тэмом.

Он не стал полностью вставать со стула, но и без этого было понятно, что роста Тэм был немалого. Черные брюки и белая рубашка скрывали под собой худое, костлявое тело, на его поясе Ен заметил кобуру свободного доступа, из которой торчала серая рукоятка пистолета.

Ен сделал несколько шагов к столу, отодвинул стул и уселся на него, подавшись вперед и положив обе ладони на столешницу. Мужчина, также положив обе ладони на стол, внимательно наблюдал за ним и пока не спешил начинать беседу. Дабы игра в гляделки не продлилась слишком долго, Ен решил немного поддаться. Он откинулся на стуле назад, закинул правую руку за спинку и левой схватился за её кисть.

— Итак, — тут же начал мужчина, — как вы уже поняли, я — Тэм.

— Ен. Рад познакомиться, — кратко представился молодой человек.

— Илья, конечно же, не сообщил вам, кто я такой? — Ен отрицательно помотал головой, и Тэм продолжил: — Что ж, очень хорошо, что он остается нам надежным товарищем, даже покинув наши ряды. — Не дождавшись реакции на свои слова, мужчина, прищурив один глаз, добавил: — Хотя в этом куполе я считаюсь довольно известной личностью.

Ен пожал плечами и произнес:

— В куполах я не был уже очень давно и в дела гражданских никак не посвящён.

— Да, мне говорили, что вы прямо с фронта, молодой человек. Можно поинтересоваться, в какой дивизии, подразделении и должности вы служили?

— 6-я дивизия купола Августин, отделение пехоты, старший лейтенант, — почти отрапортовал Ен, не называя однако своего полного имени. Рассказывать что-либо еще он не намеревался, хотя Тэм и так никогда не сможет проверить правдивость его слов — только высшие офицерские чины могли получить доступ к армейским базам данных.

Правда, слов молодого человека хватило, чтобы лицо Тэма вытянулось, а руки, лежащие на столе, слегка дрогнули. Было похоже, что все заранее заготовленные слова вылетели у мужчины из головы, ибо примерно с полминуты он не мог выдавить из себя ничего членораздельного, ограничиваясь только междометиями. Наконец Тэму удалось взять себя в руки, он кашлянул, громко сглотнул и сцепил руки в замок.

— Но ведь вся эта дивизия была полностью уничтожена несколько дней назад, — дрожащим голосом произнес он.

— Не вся. Во время бомбардировки выжило несколько человек.

— Тогда получается, что…

— Да, я был представлен к Ордену за Храбрость.

— Но зачем вам тогда дезертировать?! — пристально вглядываясь в лицо собеседника, воскликнул Тэм. — Вы офицер, в случае победы вас ждет блестящая карьера.

Ен криво ухмыльнулся.

— Думаете, мы сможем победить землян?

— Пропаганда заявляет, что сможем, — склонив голову набок, ответил Тем.

— Я прекрасно знаю, на что наши враги способны пойти, если решат, что эта война слишком затягивается. Почти полное уничтожение моей дивизии прекрасно это доказывает. Они просто решили взять нас измором. Ждут, пока мы не сдадимся.

Тэм расцепил руки и снова положил их ладонями на стол.

— Похвально, молодой человек, что у вас есть свое собственное мнение.

Ен только пожал плечами, а Тэм тем временем продолжил:

— Но как же история с куполом Самуй? Вы не боитесь, что земляне решатся уничтожить и этот город?

— Если они решатся на такое, то их ничто не сможет остановить, — уверенно ответил Ен. — Хотя мы значительно превосходим их в численности, один их орбитальный корабль может полностью стереть с плато все наши войска и города. И противопоставить ему мы не сможем ничего.

— Верно мыслите, молодой человек, — кивнув, согласился с ним Тэм. — Вся эта затея с независимостью дурно пахла с самого начала.

Ен скрестил на груди руки, давая понять, что военные вопросы занимают его не больше, чем состояние погоды на далекой Земле, с которой все равно не было никакого сообщения.

— Ладно, молодой человек, — хлопнув ладонями по столу, сказал Тэм. — У меня нет оснований не доверять вашим словам.

— Как знаете, — заметил Ен и снова замолк.

— Как я уже говорил, я довольно известная личность в этом куполе. Я являюсь лидером Фронта Освобождения.

— Что-то слышал о таком, — с кислой миной на лице ответил Ен, ибо напротив него сидел самый настоящий террорист, одиозный борец с действующей властью, прикрывавший свои деяния громкими лозунгами о мире. Ен задался вопросом, каким же образом Илья, дезертировав из армии, умудрился связаться с такими людьми, но внятное объяснение такому поступку мог дать только сам Илья. Пока же Ен постарался сосредоточиться на своем собеседнике, чтобы не влипнуть во что-нибудь крайне неприятное. Все предложения Тэма были отвергнуты им заранее, но причина, по которой этот человек пожелал встретиться с ним, возбудила его любопытство. По крайней мере, стоило потерпеть общество террориста и хоть чуть-чуть подыграть ему, проявив интерес.

Тэм прекрасно уловил настроение своего собеседника и поспешно добавил:

— Я прекрасно представляю, что о нас может думать кадровый офицер, однако прошу вас повременить с выводами. Мы не занимаемся одним только террором. Наша…

— А чем же вы занимаетесь? — влез со своим вопросом Ен. Внутри у него начало закипать чувство раздражения, но пока что его удавалось успешно подавлять. Сам Ен напрямую никак не пострадал от действий этих людей, а злиться на Тэма без повода было крайне глупой и опасной затеей. — По мнению большинства людей, саботаж снабжения армии и отстрел правящей верхушки планеты является ни чем иным, как террором.

Мужчина выдержал небольшую паузу, позволяя Ену полностью высказаться, однако тот уже был спокоен, безмятежен и даже, показалось Тэму, немного пристыжен своей «бурной» реакцией.

— Фронт Освобождения пытается остановить войну, пока не стало слишком поздно. Любыми средствами, даже террором. Антивоенная пропаганда и помощь дезертирам тоже входят в круг наших обязанностей.

Ен подался вперед, положил руки на стол и весь превратился во внимание.

— Помогаем как можем, — продолжил Тэм, — но и от вас тоже кое-что требуется взамен.

Ен нахмурился и опять откинулся назад.

— Завербовать что ли хотите? — предположил он.

— Мы никогда не отказываемся от помощи, — кивнул Тэм. — Но и заставлять вас помогать мы тоже не вправе.

— Тогда получается, вы помогаете дезертирам безвозмездно? — с сомнением спросил Ен.

Тэм помедлил, подбирая слова, затем глубоко вздохнул и признался:

— Нет, это было бы слишком расточительно. У нас не такие большие возможности, как вы себе представляете.

— Тогда я, наверное, могу идти, — сказал Ен, картинно приподнимаясь со стула. — Вступать в ваши ряды я не собираюсь, а больше я никак не могу оказаться вам полезен.

Тэм оторвал от стола правую руку и жестом попросил молодого человека сесть обратно. Ен нехотя уселся на стул, закинул ногу на ногу и уставился на собеседника.

— Я бы не просил вас о таком, если бы Илья не поручился за вас и если бы вы не были офицером, — издалека начал мужчина, — однако нам нужен такой человек как вы. Вы подходите по всем параметрам.

— По каким таким параметрам? — вскинув вверх брови, немного раздраженно спросил Ен. — Я умею стрелять и убивать. Если бы я хотел продолжать использовать эти навыки, то остался бы в армии.

— Нет, не только по этим параметрам, — покачал головой Тэм. — Вы единственный, кто владеет последней и самой достоверной информацией о состоянии дел на фронте.

Ен нахмурился и подался вперед.

— То есть вы просите меня предать своих? — с угрозой в голосе спросил молодой человек, и где-то сзади раздался едва слышимый шорох.

Глупо было рассчитывать, что такая личность как Тэм будет встречаться с незнакомым для себя человеком тет-а тет, и Ен знал почти наверняка, что занимаемый им стул был под прицелом невидимого стрелка. В помещении имелось достаточно мелких дыр и щелей, чтобы оставаясь невидимым можно было контролировать ход беседы с главным врагом премьера, если сидящий напротив человек действительно являлся тем, за кого себя выдавал, и не был подставным.

— Мы не просим вас никого предавать, — ответил Тэм. Опустил глаза и тихо пробормотал: — Мне нужен ваш опыт. Я хочу добраться до любой части экспедиционного корпуса Земли.

Подумав, что ослышался, Ен переспросил:

— Чего?

— Мы хотим, — более громко и четко произнес Тэм, — чтобы вы отправились в качестве проводника небольшой группы к любой части землян. И нам нужно, чтобы вы помогли мне перебраться через линию блокады.

Вот это было действительно неожиданно. Ен отлично понимал, что просьба Тэма на самом деле звучала примерно так: "Не согласитесь ли вы, молодой человек, провести меня через Ад прямиком в неизвестность?" Самое меньшее, что их ожидало снаружи купола, — это ветер под триста километров час, ядовитая атмосферы и температура, при которой ни одна органическая форма жизни существовать не может. Куча ползающих по плато патрулей, имеющих приказ без раздумья стрелять по всем и всему, что не имеет метки «свой», тоже не должны была делать эту прогулку приятной. И даже если им все-таки удастся добраться до гор и пробраться к землянам, никто и никогда от них еще не возвращался. Ходили слухи, что паре счастливчиков удалось вырваться из их плена, и то, что они рассказывали, отбивало всякую охоту у кого-либо из колонистов попадаться им живьем. Впрочем, и самих землян в плен не брали, а просто расстреливали на месте. После гибели Самуй диалога с врагом быть не могло.

— Нет! — поднимаясь, твердо заявил Ен. — На самоубийство я не подписывался!

— Постойте, молодой человек, — попытался остановить его Тэм и тоже вскочил на ноги. — У нас всё продумано и подготовлено. У нас есть всё необходимое снаряжение. Мы сможем добраться до линии фронта без проблем. Вам надо будет только провести нас через нее.

Лицо Ена скривилось от презрения.

— Незамеченным перебраться через линию блокады невозможно. Вы хоть понимаете, что вам придется пожертвовать кем-нибудь из своих людей, чтобы они отвлекали солдат из блокады?

— Да, — прошептал Тэм и в смущении опустив глаза в пол. — Но мы готовы пойти на все.

Только стыд на лице террориста удержал Ена от удара. Стыд и воспоминание, что ему тоже приходилось обрекать своих людей на смерть ради успешного завершения некоторых операций.

С какой-то злостью в Тэм спросил:

— А вы думали, молодой человек, что я не осознаю, на что иду? — В его глазах промелькнул фанатичный блеск, на щеках выступил румянец. — Думали, мы тут в игры играем?

— Ну… Это… — замялся Ен. Террорист был полностью прав. До этого момента он действительно воспринимал все происходящее как игру, не более того.

— Так я и думал, — кивнул Тэм. — Тогда, возможно, вознаграждение, которое я могу предложить вам за ваши услуги, убедит вас в серьезности моих намерений.

— И сколько по-вашему стоит моя жизнь? — полюбопытствовал Ен.

— Цифру назовите сами, — закинул удочку террорист. После паузы, заметив пренебрежение на лице Ена, он добавил: — Плюс полная легализация для вас, Ильи и Марата. Это связано с большим риском, но я смогу это сделать. Вы получите новые имена, новые, легальные ID-браслеты, а все данных о вас будут уничтожены как из баз данных, так и из бумажных архивов.

Искушение сказать «да» было столь велико, что Ену потребовалось несколько секунд, чтобы перебороть себя. Наконец он помотал головой и заявил:

— Это невозможно. Вы не сможете удалить данные о нас.

— Почему же, смогу. И новые…

— Хватит, — прервал его Ен. — Лучше скажите, Илья специально привел меня сюда? Он знает, что вы задумали?

— Нет. Он понятия не имеет о наших планах. Он только сказал, что есть хороший человек, бывший офицер, которому нужно помочь спрятаться.

После этих слов Ен почти рассмеялся.

— Это я-то хороший? Вы себе даже представить не можете, что мне приходилось делать!

— Это не имеет никакого значения, — успокаивающе сказал Тэм. — Переведите нас через линию фронта и получите всё то, что я обещал.

Ен отрицательно помотал головой и со стальными нотками в голосе произнес:

— Нет! И это моё окончательное решение.

— Вы даже не хотите услышать зачем нам всё это нужно? — продолжил давить на Ена мужчина.

— Нисколько.

— И вы не хотите помочь остановить войну? — привел еще один аргумент Тэм, чем заставил Ена на мгновение усомниться в твердости своего "нет"

Впрочем, сомнение было подавлено в самом зародыше, и Ен с издевкой спросил:

— Каким же образом вы собираетесь остановить войну? Поселитесь у землян и будете их терроризировать?

— Пока не знаю, — признался Тэм. — Но мне точно известно, что за все четыре года связь с экспедиционным корпусом землян осуществлялась только через верхушку штаба и официальную власть. Мы не знаем настоящего отношения к этой войне самих землян. Мы вообще не знаем ничего.

— Отношение землян к войне? — закипая, переспросил Ен. — Я его прекрасно знаю. Они стреляют во всё, что движется, а четыре дня назад смешали с землей почти две тысячи человек. Среди которых, между прочим, были мои друзья.

— Но почему же они тогда не нанесут решающий удар? — увядающим голосом спросил Тэм.

— Невыгодно уничтожать такое количество рабочей силы, — мгновенно ответил Ен. — Купола основывались как рабочие колонии, и полностью заполнить их людьми заняло почти пятьдесят лет.

— Это всё официальная позиция, — слабым голосом пробормотал Тэм.

Молодой человек поморщился, развернулся и направился к выходу, небрежно кинув через плечо:

— Ну и пусть будет официальной. Она похожа на правду.

Когда он уже вышел в коридор, сзади до него донесся голос Тэма:

— Ен, подумайте пожалуйста. У вас есть время до завтрашнего дня. Мы будем ждать вас здесь до трех часов дня.

— Да пошел ты… — попрощался с ним Ен и потопал к лестнице, от которой в его сторону тут же метнулся луч фонаря.

Когда он дошел до лестницы, провожающий с интересом взглянул на лицо Ена, но, заметив на нём довольно кислое выражение, печально вздохнул и начал спускаться вниз, идя на этот раз впереди. Внизу, в том же помещении, где их оставили, ждали Тамил с Ильей, о чем-то тихо между собой беседовавшие. Как только он появились на пороге, Илья спросил:

— Договорились?

Ен поморщился и широким шагом направился к дыре в стене, через которую они сюда попали. Илья быстро попрощался с подручными Тэма и догнал Ена, когда тот уже вышел на улицу и зашагал в сторону дома.

— А что он тебе предложил? — поинтересовался Илья.

— Ты действительно не знаешь? — немного резко спросил у него Ен.

— Понятия не имею.

Следующий вопрос прозвучал еще резче.

— А почему ты ушел от Тэма?

— А кто тогда будет заботиться о Марате, если меня убьют? — огрызнулся Илья. — Он, как ты уже понял, не вполне обычный человек.

— М… извини, глупость спросил, — смущенно пробормотал Ен. — Однако этот твой Тэм действительно интересный человек. Таких идиотов редко где можно встретить.

— А?! — удивленно воскликнул Илья, но спрашивать Ена не стал ни о чем.

Остальную часть пути до дома они шли молча.

 

Глава 5

Илья разрешил Ену остаться на ещё одну ночь, пообещав на следующий день отвести его к своему начальнику, который был не против принять на работу еще одного новенького нелегала. Сам Илья пахал на сельскохозяйственных работах, занимаясь выращиванием злаковых, и Ен подозревал, что ему предстоит заниматься тем же самым еще очень и очень долго. Доступ к теплым, высокооплачиваемым местечкам в управляющих компаниях, куда можно было бы податься после окончания войны, для дезертира был закрыт навсегда, так что Ену ничего не оставалось, кроме как на ближайшие годы, а возможно и на всю жизнь, смириться с судьбой нелегального фермера.

Он особо и не возражал, будучи уверенным, что растить хлеб или овощи будет намного более приятным занятием, чем ползать по горам в броне с винтовкой. Эту уверенность в нем укрепили сытные обед и ужин из выращенного Ильей риса, разбавленный гарниром из горошка и, что было совсем уж деликатесом в куполах, настоящих мясных котлет. Соевых он вдоволь наелся еще в армии.

Возможно, обрадовал Ена Илья, его будущий начальник даже предоставит своему работнику на время бесплатное жилье, как сделал это для братьев, когда они вдвоем только поселились в этом районе. Ен был очень сильно удивлен, когда узнал, что именно Тэм помог выкрасть Марата из военной академии, именно он обеспечил Илье надежное место работы и он же достал ему липовый ID-браслет. Для любого дезертира, за поимку которых давалось существенное вознаграждение, встреча с таким щедрым благодетелем была подобна встрече со своим ангелом-хранителем. Впрочем, мнение Ена о террористе, бывшее, мягко говоря, довольно низким, не изменилось ни на йоту.

С наступлением ночи, когда больше половины ламп купола погасли, троица завалилась спать, устроив Ена на полу. Илья отдал гостю свой матрац, а сам закутался в одеяло, чтобы тело не соприкасалось с железной сеткой кровати, и почти сразу же захрапел. Марат выключил свет, погрузив тесную комнатенку в полнейший мрак, запрыгнул к себе на кровать, поудобнее устроил безымянного котёнка в ногах и тоже вскоре начал умиротворенно посапывать. Ен еще некоторое время проворочался на полу, обдумывая сегодняшнюю беседу с Тэмом, но и его быстро сморил сон.

Тихие, на пределе слышимости, голоса и шаги, больше похожие на шорохи возящейся в норе мыши, заставили Ена открыть глаза и полностью собраться. Илья с Маратом дышали глубоко и равномерно, и Ен, стараясь не разбудить их, откинул в сторону одеяло, быстро натянул кроссовки — единственное, что он снял перед сном, — и, припадая к полу, как ящерица, прокрался к входной двери, молясь, чтобы голоса принадлежали припозднившимся соседям напротив.

Вытянув вперед руку, он измерил дистанцию до двери, чуть отодвинулся назад и замер, вслушиваясь в разбудившие его звуки. Ничего внятного ему разобрать не удалось, однако по количеству шорохов он определил, что за дверью стояло несколько человек, бывших, судя по тембру голоса, мужчинами. Кто бы не стоял за дверью, намерения у них были явно не самыми мирными — в противном случае таиться им не было бы никакого смысла. Ен подтянул колени к подбородку и приготовился к прыжку.

От мощного удара снаружи дверь, почти слетев с петель, распахнулась, ударилась о шкаф, а внутрь попытался ворваться высокий, широкоплечий мужчина. На его голове был шлем с затемненным забралом, освещающим мягким, зеленым светом часть его лица, что указывало на встроенный прибор ночного видения. В руке у нападающего была шоковая дубинка, а по бокам от него маячила еще пара человек, экипированных точно так же. В долю секунды оценив обстановку, Ен прыгнул вперед.

Первый из группы захвата сумел заметить только тень, метнувшуюся к нему с пола, как получил снизу по подбородку удар раскрытой ладонью, к которому были приложены вес и инерция прыжка. Нападающий рвался вперед и, после удара Ена, его ноги продолжили двигаться в заданном направлении, тогда как голова и верхняя часть туловища получили мощный импульс для движения назад и вверх. До полного сальто назад бойцу не удалось дотянуть совсем чуть-чуть. Он тяжело приземлился на пороге, коснувшись земли сначала забралом шлема, а уже потом ногами.

Пока первый противник совершал кувырок, Ен успел проскользнуть мимо него на улицу и заехать локтем по шлему бойца, стоявшего слева, у стены. Его голова резко дернулась в сторону, ремешок под подбородком лопнул, шлем слетел на землю, и боец упал на него сверху.

Всё действие не заняло больше секунды, а Ен уже нейтрализовал двух человек и занял выгодную позицию, позволявшую не опасаться атаки со спины. В группе захвата, впрочем, были собраны отнюдь не новички. Оставшиеся не раздумывая кинулись на неожиданно прыткую цель.

Их было четверо, еще двое стояли позади своих товарищей, перегораживая щитами выход из узкого переулка, а за ними с электронным планшетом в руках расположился их командир. К счастью, они могли действовать только по двое, обойти Ена со спины было практически нереально, а теснота места схватки не позволяла им как следует размахнуться своими дубинками.

Ен рванулся на бойцов одновременно с ними. Первый противник, ранее пытавшийся вбежать в комнатку Ильи справа, замахнулся дубинкой над собой и начал опускать её на Ена, но, к своему удивлению, обнаружил, что его локоть уже удерживает рука его противника, а сам он бьет левой ногой в пах его напарника. После этого второй рукой Ен перехватил кисть удерживаемой им руки и свернул ее в сторону, рвя связки плеча.

Чтобы разобраться с этими двумя, Ену потребовалось уже на секунду больше.

Молодой человек не позволил себе замешкаться и продолжил атаковать. На этот раз он кинулся прямо между двумя бойцами, круговым движением руки отвел в сторону опускающуюся ему на голову дубинку противника слева, изменив направление удара и пропустив его мимо себя, а сам приложился коленом по животу противника, чем заставил его сложиться пополам. Противник справа понял, что его дубинка, скорее, помогает цели, чем ему самому, и, пока Ен был занят его напарником, двинул того кулаком в лицо.

Удар получился что надо. Ен, на мгновение потеряв ориентацию, отступил назад, и боец попытался дубинкой ткнуть его в область груди, одновременно сжимая рукоятку и заставляя активироваться пару электродов на конце оружия.

Левой рукой Ен перехватил летящую ему в грудь дубинку и дернул ее на себя, одновременно приседая и разворачиваясь к противнику боком. Законник, получив дополнительное ускорение, почти полетел вперед, потерял равновесие и начал заваливаться вперед, когда Ен, уже стоявший к нему вполоборота, отпустил дубинку и локтем ранее удерживающей ее руки заехал бойцу по ребрам. От такого удара он подлетел в воздух, согнулся пополам и рухнул на землю. Выпавшая из его руки дубинка упала прямо на стопу Ена, и он, подкинув её вверх, ловко поймал оружие за рукоять.

Краем глаза контролируя поведения поверженных противников, из которых только двое первых пребывали в бессознательном состоянии, Ен начал наступать на щитоносцев, которые были потрясены скоростью, с которой безоружный человек в полумраке расправился с их товарищами. Эти двое шарили по своим поясам, пытаясь нащупать оружие, однако Ен не позволил им сделать ничего.

Совершив короткий разбег, он врезался плечом в щит законника слева, заставив того отступить на шаг и тем самым оставить правый бок своего напарника неприкрытым. Тот попытался было развернуться, но носок левой ноги Ена угодил ему прямо по пояснице. Законник, изогнувшись дугой и дико завопив, упал на землю и свободной рукой схватился за отбитую почку.

Офицер не стал ждать, пока Ен пробьётся к нему через его последнего подчиненного, достал пистолет из кобуры на поясе и начал целиться в него. Между ним и Еном все еще стоял уже полностью потерянный щитоносец, и только он не позволял своему командиру пристрелить молодого человека. Ен это отлично понимал и поэтому, не став выходить из-за своего «щита», начал просто толкать его спиной вперед на офицера. Офицер стал быстро пятиться, однако его подчиненный уже полностью лишился воли к сопротивлению, и Ену не составило особого труда быстро сократить расстояние между ним и его командиром.

Офицер кинул планшет на землю, сделал шаг в сторону, позволяя своему подчиненному пронестись мимо, и опустил пистолет, дабы ненароком не пристрелить его. Поднять оружие он не успел. Дубинка хлестко ударила его по локтю, раздробив кость. Пистолет упал на землю, а офицер, завопив, грохнулся на колени и схватился за травмированную руку.

Последний оставшийся на ногах бросил свой щит на землю, развернулся и понесся к выходу из переулка, до которого оставалось совсем чуть-чуть.

Ен поднял пистолет, взвел боёк. Внимательно следя за выходом из переулка, он начал обходить стонущих противников, посылая в каждого из них разряд из шоковой дубинки.

В одних джинсах, которые он даже не успел застегнуть, из комнаты выбежал Илья и тихо, но четко произнес:

— Что происходит?!

— Ничего себе! — восхитился показавшийся вслед за ним Марат, перешагивая через неподвижное тело на пороге. Однако вслед за этим мальчик вздрогнул, немного испуганно посмотрел на Ена и дрожащим голосом спросил, указывая на два тела перед собой, не подававшие признаков жизни: — Ты их что, убил?!

— Не знаю. — Ен покачал головой, подошел к последнему пребывающему в сознании бойцу и минут на десять отправил его в небытие. Затем склонился над первыми двумя противниками, пострадавшими больше всего, быстро проверил их пульс. Заявил: — Живы. Они парни крепкие, должны будут оклематься.

Мальчик с облегчением выдохнул, а Ен начал обыскивать тела бойцов. Тем временем Илья, смотрящий на картину побоища схватившись руками за голову, вспомнил свое боевое прошлое, быстро взял себя в руки и загнал Марата обратно в комнатку, твердым голосом приказав мальчику одеваться и собираться.

Никакого другого оружия, кроме шоковых дубинок у группы захвата так и не нашлось.

Ен подошел к последнему из оставшихся в сознании — офицеру, сидящему на коленях и даже не помышляющему о бегстве, присел рядом с ним и поднял с земли планшет.

Короткая яростная схватка, сопровождаемая криками боли, конечно же, не могла не встревожить жителей переулка. Во многих окнах наверху загорелся свет, и из них с опаской начали выглядывать взволнованные люди.

— Илья! — закричал один из жильцов, высунув свою взлохмаченную со сна голову прямо над его комнаткой. — Что случилось?! Налет?!

— Всё нормально, уже нормально… — ответил он, решительно шагая к Ену с желанием разобраться во всем происходящем.

Едва взглянув на планшет через плечо Ена, он громко выругался и подскочил на месте. На прямоугольном экранчике, друг рядом с другом светились две фотографии — его и Марата. Под фотографией Ильи большими буквами было написано "особо опасен" и далее следовала вся его личная информация.

— Что всё это значит?! — тихо, чтобы никто посторонний не услышал его, спросил Илья. — Почему я получил такой статус?

— Все вопросы потом, — ответил Ен, кинул планшет на землю, встряхнул офицера за плечо и спросил: — Ваша цель? Отвечай быстро!

Офицер, не поднимая головы в шлеме, поморщился от боли и сказал:

— Захватить этих двоих живьём и доставить в ближайшее отделение Безопасности.

— Как на них вышли?

— Их сдал местный. Лука, по-моему. Он привел нас сюда.

— Вот падла, — выругался Илья и побежал в комнатку помогать Марату собираться.

Ен тем временем продолжил допрос.

— Сколько вас?

— Я и эти. — Офицер кивком головы указал на неподвижные тела. — Еще водитель за углом в машине.

— Оружие?

— Не летальное. Пистолет только у меня.

— Поддержка?

— Нет, операция ни с кем не согласована. Это была обычная проверка по доносу.

Ен нахмурился, убрал пистолет в карман на бедре брюк, схватил валявшуюся рядом шоковую дубинку, поднялся на ноги и, ткнув ею офицера в грудь, сказал:

— Ладно, верю. Поспи пока.

Послышался короткий треск, и офицер прислонился плечом к стене, потеряв сознание.

Братьям не потребовалось много времени, чтобы покидать в рюкзаки всё самое необходимое, и, когда Ен закончил беседу с офицером, они уже были готовы покинуть свое жилище. Первым выскочил Марат, прижимая к груди испуганно мяукающего котенка, за ним выбежал Илья, с тоской оглянулся на свою комнатку, которую теперь он мог увидеть очень не скоро, и повинуясь взмаху руки Ена, братья проследовали за ним к выходу из переулка.

Разбуженными также оказалась и тихая пешеходная улочка, и переулок напротив. В окнах зданий горели огни, самые смелые осторожно выглядывал наружу, громко спрашивая у соседей, что случилось, и обмениваясь со всеми пожелавшими вступить в дискуссию своим мнением о происходящем. Все видели черный минивэн, стоящий напротив входа в переулок Ильи, однако на нем не было никаких опознавательных знаков и кому могла принадлежать эта машина, было основной темой для обсуждения. Догадок было множество, но сходились все в одном — к разборкам уличных банд произошедшее не имело никакого отношения. Машины были большой редкостью в куполах, не доступной обычным людям, а уж тем более голодранцам из банд.

Когда троица уже подходила к выходу на транспортную улицу, среди множества встревоженных голосов мирных жителей трущоб, Ен различил чьи-то воинственные, агрессивные вскрики и позвякивание железа. Передав Илье свою дубинку, он вытащил из кармана пистолет и решительно вышел на улицу.

Справа метрах в тридцати к ним приближалось человек двадцать парней, вооруженных пистолетами, цепями, арматурами и обычными деревянными палками, в которые, однако, были вбиты гвозди. Среди этой толпы Ен заметил своего недавнего знакомого — Сайэка, и сбежавшего члена группы захвата, которого они толкали перед собой. Заметив братьев и Ена, один из парней жестом приказал всем остановиться, вышел вперед и прокричал:

— Илья, что здесь происходит?

— Лука сдал нас Безопасности! — прокричал Илья в ответ, и вооруженная толпа мгновенно взорвалась воинственными криками.

— Уходите, — крикнул парень братьям и, когда троица уже начала двигаться в противоположную от них сторону, к границе города, добавил: — С Лукой мы сами разберёмся!

Илья, не оборачиваясь, махнул парням, схватил Марата за руку и поспешил ускорить шаг.

— Сейчас начнется, — пробормотал он.

Быстрым шагом, переходя иногда на бег трусцой, они очень скоро добралась до границы города, погруженную в кромешную темень. Илья открыл свой рюкзак и после непродолжительных поисков вынул из него небольшой фонарик. Слабым лучом освещая себе дорогу, они дошли до последнего дома, свернули за угол и остановились, прислонившись к стене здания.

— А теперь рассказывай! — с угрозой приказал Илья Ену, направив луч фонарика прямо ему в лицо. — Кто ты такой на самом деле!

— Я вам не врал, — опустив голову, пробормотал молодой человек, который уже превратился в обычного, ничем не примечательного юношу двадцати лет. — Меня зовут Ен, я дезертир и я бывший офицер.

— Это я уже знаю! — Илья поудобнее перехватил дубинку, оттолкнул подальше в сторону брата, отлип от стены и шагнул к Ену. — Никакой дезертир Ен не способен уложить за несколько секунд почти десяток человек из Безопасности, будь он даже генералом. Дальше!

Ен насупился, опустил голову и пробормотал:

— Считай, мне повезло. Я не рассчитывал справиться со всеми.

— Не ври! — заорал Илья и поднял дубинку.

Ен печально посмотрел на своих спутников — кипящего злостью Илью, готового сорваться в любой момент, и потерянного Марата, крепко сжимавшего вырывающегося котенка, — сполз по стене на бетонный тротуар и тихим голосом сказал:

— Есть вещи, о которых вам лучше не знать.

— Серьёзно?! — еще больше вспылил Илья. — А что же нам надо знать? Почему после твоего появления на нас устроили облаву?

— Это надо спросить у вашего Тэма, а не у меня, — огрызнулся Ен, проигнорировав первый вопрос. — Искали вас, а не меня. Для властей я уже двое суток как мёртв.

Илья растеряно моргнул и направил луч фонарика в землю. Неожиданное признание заставило его забыть, кого он только что винил во всех своих неприятностях.

— Я служил в 6-ой дивизии купола Августин, — продолжил Ен, и лица обеих братьев вытянулись. Наверное, не было на всем Агарде ни одного человека, который бы не слышал о полностью уничтоженной пехотной группировке.

Ен опустил голову, приложил пальцы к вискам и, массируя их, продолжил свою историю:

— После удара землян меня контузило, и я был направлен на лечение в этот купол вместе с двумя другими выжившими. Бежал из госпиталя два дня назад во время пожара. Свой ID-браслет я нацепил на руку трупу и закидал его пластиковыми досками. Он должен был сгореть почти полностью. Опознать это тело стандартными методами невозможно.

Илья, лицо которого во время этого рассказа вытягивалось всё больше и больше, отступил от Ена, прислонился к стене и тоже съехал по ней вниз. Была всего одна вещь, что смущала его.

— А как ты сумел снять свой браслет? Без специальных инструментов это невозможно.

Ен убрал руки от головы, ухмыльнулся, схватил себя за большой палец правой руки и сильно дернул на себя. Он даже не поморщился, когда палец вылетел из сустава. Теперь, держа большой палец прижатым к ладони, его кончиком можно было дотянуться до последней фаланги среднего.

Пока Ен вставлял палец обратно в сустав, Марата вдруг осенило.

— Так вот чем пахло от твоей пижамы. Это был дым, — воскликнул мальчик, которому только один раз довелось посидеть у настоящего, сложенного из кусков деревянной мебели костра в куполе, где разведение огня или поджог были одними из самых серьёзных преступлений — дым нес угрозу для фильтров воздушных шахт.

— Да-а, — протянул Илья, не зная что сказать.

Всё его претензии к Ену исчезли сами собой, но чувство, что тот что-то недоговаривает никуда не пропадало.

— Ты там что-то говорил про Тэма…

— Да, — кивнул Ен. Выдержал небольшую паузу и спросил сам: — Откуда ты знаешь Луку? Как я понял, у тебя с ним довольно хорошие отношения.

— Я всех здесь знаю, а с Лукой мы служили в одной части.

— Значит и он когда-то имел дело с Тэмом?

— Да, — кивнул Илья. — Мы оба были в его э… организации.

Получив подтверждение своим догадкам, Ен поднялся на ноги и произнес:

— Что же, придется мне пообщаться с этим Тэмом по-своему.

Илья, не спеша подниматься, с кислой миной на лице сказал:

— Успокойся. Он не мог так поступить с нами. Это не в его правилах. Причина в другом.

Ен снова опустился на землю, криво усмехнулся и сказал:

— Причина как раз в том, что когда человеку что-то очень сильно нужно, он нарушит любое из своих правил. И Тэм не исключение. Я был ему очень нужен. — Видя, что Илья его совсем не понимает, Ен решил разъяснить всё до конца: — Тэм хотел, чтобы я отвел его к землянам. Ради этого он был готов пойти на многое.

После небольшой паузы, братья, поняв, что не ослышались, хором переспросили:

— К землянам?!

— Да, — кивнул Ен. — Мой опыт и знания гарантируют ему большие шансы на успех. Но я отказался, и он должен был понять, что своего решения я не изменю.

Илья помрачнел, ударил себя кулаком по колену и раздраженно спросил:

— А при чем тут тогда мы? Зачем ему насылать Безопасность на нас?

— Чтобы поставить меня в очень трудное положение и заставить выбирать из двух неприятных вариантов наиболее приемлемый. Либо я веду его через линию фронта, либо подставляю тебя с Маратом. Тэм прекрасно почувствовал твое отношение ко мне и моё к вам обоим, и его предложение об оплате моих услуг было вполне конкретным. Он обещал всем нам новые имена и документы. Причем абсолютно легальные.

Братья посмотрели друг на друга, затем на Ена. Казалось, возникшее между ними напряжение можно было почувствовать физически.

— И почему ты отказался? — осторожно спросил Илья.

В этот момент его желание зажить нормальной жизнью было написано у него на лице. Оно просило, молило: "Соглашайся, соглашайся! Еще не поздно", — но выразить его вслух он не решался-знал, чем такая просьба грозила Ену в случае его согласия.

Марат тоже понял желание брата.

— Да ты что?! — воскликнул мальчик и легонько пнул Илью по голени. — Как ты можешь просить его о таком?!

— Я его ни о чем не просил, — проворчал Илья, благодаря окружающую темноту за то, что она помогла скрыть появившуюся на его лице краску. — Но по его словам получается, что это из-за него мы теперь снова бездомные.

Ен опустил голову и пробормотал:

— Я знаю. Простите.

Марат сел рядом с ним на корточки и, пытаясь поймать его бегающий взгляд, сказал:

— Это еще не известно из-за кого мы теперь бездомные. Это ведь не ты донёс на нас, и не ты выгнал нас из дома.

— Но он был причиной, — снова пробормотал Илья. — Если бы мы не стали ему помогать, то спали бы сейчас спокойно и не о чем не волновались.

Марат злобно зыркнул на сидящего, отвернувшегося от всех, брата и сказал:

— Что мы козлы какие-нибудь, чтобы не помочь человеку? К тому же никто не думал, что Тэм может так нас подставить.

— Еще не известно, какое отношение к этому имеет Тэм, — проворчал Илья. — Только благодаря ему мы смогли спокойно прожить здесь два года. Не верю, что он мог так поступить.

Марат набрал в легкие побольше воздуха и приготовился высказать всё, что он думал об упертости брата, однако тот повернул к нему голову и быстро произнес:

— Но пообщаться с Тэмом мне теперь хочется и самому, хотя в его словах, — кивком головы Илья указал на Ена, избегая называть его по имени, — я всё равно сомневаюсь.

Марат со свистом выпустил воздух:

— Ну и сомневайся. Сам ведь понимаешь, что Лука просто так не стал бы на нас доносить. Стукачей здесь не прощают, а за такую подставу его даже свои повесят.

— Угу, — промычал Илья.

Ен, посматривающий на братьев во время их небольшой перепалки, решил, что настало время напомнить о себе, и сказал:

— Есть еще одна вещь, что заставляет меня грешить именно на Тэма.

— Что же это? — немного резко спросил Илья.

— Интуиция. Только она помогла мне продержаться на войне четыре года.

— Так если ты так доверяешь своей интуиции, — ядовито произнес Илья, — почему же мы так влипли?

Чувствовалось, что он не скоро сможет простить Ена и будет всячески пытаться задеть его при любой возможности. Тому, впрочем, было всё равно. Он понимал, что Илья имел полное право злиться, ругать и даже бить его — не ему приходилось заботиться о мальчишке.

— Ну почему влипли? — как можно более дружелюбней произнес Ен, и шуткой попытался разрядить обстановку: — Благодаря ей я уложил группу захвата и теперь мы на свободе.

Илья криво покосился на Ена и ехидным тоном спросил:

— Нам что, нужно в этом месте смеяться?

— Можете и посмеяться, — пробормотал Ен, сильно смущенный своим корявым чувством юмора, не подходящим для реалий мирной жизни.

Марат тоже решил не отставать от брата и с кривой усмешкой на губах не менее язвительно произнёс:

— Это, типа, его армейский юмор. Понятен только ему самому.

— А еще пошутить можешь? — попросил Ена Илья, подхватив задумку брата.

Вместо него ответил Марат:

— Может, но лучше его о таком не просить.

— Что, совсем плохо?

— Хуже некуда, — хихикнул мальчик. — Обделаться можно.

— От смеха?

— От страха.

— Суровые у него должно быть шутки, — протянул Илья.

— Да и сам он суровый чувак. Вон, гляди как злобно смотрит и весь трясется!

— Да, лучше его не злить, — фыркая от едва сдерживаемого смеха, сказал Илья.

— Да, лучше не злить, — поддакнул брату Марат и почти прокричал следующую фразу: — А то опять свои шуточки рассказывать начнёт!

 

Глава 6

Илья оказался незлопамятной, но довольно циничной личностью. Выслушав в свою сторону множество колкостей, смешных и не очень, Ен понял, что вина с него была полностью снята, и мгновенно почувствовал себя намного лучше. Он затруднялся ответить, почему для него, отнявшего столько жизней, было важным хорошее отношение этих двоих, но для самого себя поклялся больше никогда не быть причиной их злоключений. Он знал, что, скорее всего, для этого ему придется исчезнуть из их жизни навсегда, и был к этому готов. Холодная сталь пистолета, соприкасавшаяся с его бедром при каждом шаге правой ногой, напоминала, что его война окончится еще не скоро — таких людей как он просто так не отпускают. Стоило хоть кому-то узнать, кем он являлся на самом деле, то опасности подвергнутся все окружающие…

Луч фонарика окончательно ослаб, когда они уже должны были подходить к зданию, где состоялась утренняя встреча с Тэмом. Илья выругался, потряс фонариком, пытаясь оживить его, но ничего этим не добившись, снова выругался и продолжил шагать вперед. Глаза Ена давно привыкли к темноте и, разглядев впереди нужный им дом, он поймал Илью за руку, заставив того остановиться.

— Дальше я пойду один, — прошептал Ен в ответ на вопросительный взгляд своего спутника. — Выключи фонарь и жди здесь.

— Вот еще, — попробовал возмутиться Илья. — Я тоже должен пойти.

— Это может быть опасно. — Ен кивком головы указал на Марата, чем подавил дальнейшие попытки Ильи настоять на своём.

— Ладно, ждем здесь, — согласился он. Схватил Марата за плечо и потащил к стене расположенного рядом дома.

Когда Ен, шагая абсолютно беззвучно, продолжил свой путь по улице, за спиной у него раздался громкий шепот Ильи:

— Фонарь-то возьми!

— Обойдусь, — ответил Ен, и единственный источник света, кроме совсем слабых лучей от немногочисленных включенных ламп купола, пробивавшихся между зданий, исчез, оставив его в кромешной темноте. Они втроём произвели достаточно много шума, чтобы скрывавшиеся в здании люди могли расслышать их, а выдавать своё местоположение и светом было бы слишком шикарным подарком для возможной засады. К тому же такое поведение шло вразрез не только со всем, чему его обучали в академии, но и с обычным здравым смыслом.

По той же самой причине Ен не стал пользоваться уже известным ему входом через дыру в стене, а свернул на углу здания и начал обходить его по периметру в поисках черного входа, замеченного им при первом визите. Не надеясь на одно только зрение, он весь превратился в слух, справедливо полагая, что при практически полном отсутствии видимости это был наиболее надежный источник предупреждения об опасности. К производимым шнырявшими по улице грызунами шорохам Ен привык почти сразу, и они быстро перестали отвлекать его от основной задачи — различить слабый шепот, слишком громкий шаг или возбужденное дыхание притаившегося человека.

Он еще раз свернул за угол и прошел так примерно до середины дома, когда метрах в пяти впереди возникло черное пятно дверного проёма, бывшее намного темнее остальной стены. Переступив через сваленную на пороге кучу строительного мусора, Ен зашел внутрь и замер. Пяти минут было достаточно, чтобы заставить занервничать кого угодно, и, не услышав ни единого звука, молодой человек начал осторожно двигаться вперед по короткому коридору, одной рукой держась за стену, а в другой крепко сжимая дубинку, за ненадобностью отобранную у Ильи. Шагов через десять коридор привел его к лестнице, которой Ен уже пользовался с утра, и протянувшемуся по центру всего здания проходу.

Ен повернул налево и двинулся к тому помещению, где его с Ильёй дожидались трое подручных Тэма. Он почти дошел до этой комнаты, когда послышался первый по-настоящему подозрительный шорох, заставивший его замереть затаив дыхание. Звук повторился, и больше всего он напоминал шелест ткани. В той комнате его действительно ждали.

Молодой человек сделал два шага вперед, быстро заглянул внутрь, мгновенно оценив обстановку, и вытащил из кармана пистолет. Внутри он сумел различить силуэт одного человека, сидящего на полу, прислонившись спиной к стене, как раз за тем местом, где скрывался он сам. Вел себя он довольно беспечно и менее всего походил на участника засады.

Задержав дыхание, пластаясь по стене, он вошел в комнату и, когда незнакомец наконец обратил внимание на какое-то шевеление справа от себя, упер ему в висок дуло пистолета. Тот вздрогнул, судорожно дернулся, но, после того как Ен посильнее надавил на пистолет, замер и высоким, дрожащим голосом пропищал:

— Только не убивайте меня, пожалуйста.

Ен наклонился к его уху и прошептал:

— Это зависит от тебя. Я спрашиваю, ты киваешь. Ясно?

Парень принялся энергично кивать, а Ен, чтобы можно было одновременно следить за дырой в стене, входом в комнату и в случае чего иметь живой щит, обошел парня и опустился за ним на одно колено. По голосу он узнал досматривавшего его с утра парня и мгновенно вспомнил его имя. Тамил, напротив, обладал не такой крепкой памятью на голоса, был напуган неизвестным сверх всякой меры и дрожь, сотрясавшая его тело, не могла быть наигранной.

Ен, не спеша убирать от его головы стоявший на предохранителе пистолет, придвинулся к нему поближе и шепотом спросил:

— Ты здесь один?

Тамил отрицательно покачал головой.

— Сколько еще человек? Дотронься до колена.

Тамил четыре раза коснулся колена Ена.

— Они вооружены?

Кивок.

— Они на первом этаже?

Отрицательное покачивание.

Ен несколько помедлил, размышляя над полученной информацией, а затем продолжил:

— Какой этаж?

Тамил коснулся колена пять раз.

— Все там?

Парень кивнул.

— И Тэм?

Едва прозвучало имя лидера Фронта Освобождения, как рука парня метнулась к поясу. В тот же момент шоковая дубинка уперлась ему в живот и тело Тамила обмякло.

Что заставило парня проявить сопротивление, которое при других обстоятельствах и другом захватившем его человеке могло привести только к его же собственной смерти, Ен мог разве что догадываться, поэтому просто списал его реакцию на преданность своему лидеру и идее организации, к которой он принадлежал. Всерьез рассчитывать на то, что лидер Фронта после встречи с незнакомым человеком будет спокойно отсиживаться в засвеченном здании было глупо, поэтому такой вариант Ен даже не рассматривал.

Быстрый обыск бессознательного парня позволил выявить маленький фонарик и пистолет в кобуре открытого доступа, очень сильно напоминавший виденное у Тэма оружие. Ен поднялся с колена, спрятал пистолет Тамила в карман на бедре и, шагая быстро, но при этом достаточно бесшумно направился к лестнице наверх. До того, как парень придет в себя и поднимет крик, нужно, как минимум, обезоружить всех террористов. После этого уже можно будет начинать "допрос с пристрастием".

Ен дошел до лестницы, снял пистолет офицера Безопасности с предохранителя и передернул затвор. Затем продел кисть левой руки в прикрепленный к ручке дубинки ремешок, приложил к ней фонарик и, нащупав большим пальцем выключатель, сжал их вместе. После этого он начал подъём.

Шел он быстро: лестница была свободна от всякого мусора, и можно было не опасаться пнуть ногой какой-нибудь камешек. Добравшись до четвертого этажа, замер, подождал, пока восстановится немного сбившееся дыхание, и начал красться вверх по ступенькам к выходу в коридор.

Ен быстро выглянул из-за дверного косяка, и обнаружил, что из той же комнаты, где он уже бывал, на стену до сих пор падал прямоугольник света. А внутри комнаты шумели настолько громко, будто бы в этот момент там шел активный торг между неуступчивым рыночным продавцом и прижимистым покупателем. И что больше всего поразило Ена, так это то, что один из голосов принадлежал не кому иному, как лично Тэму.

— Что за… — пробормотал Ен, шокированный беспечностью самого грозного врага государства и премьера в частности.

Дабы услышать хотя бы часть разговора, Ен быстро направился на свет, забыв про осторожность. Мягкие подошвы кроссовок прекрасно скрадывали звуки шагов по бетонному полу, да и сам Ен старался не производить лишнего шума, но вот о том, что в темных комнатах по обеим сторонам коридора мог скрывать кто-нибудь из людей Тэма, ему пришлось забыть. Тамил уже мог начать приходить в себя, а осматривать их по всем правилам означало потратить еще не меньше пяти минут драгоценного времени.

Ему повезло. Как и говорил Тамил, все четыре человека, находящихся в здании, собрались в этот момент в комнате и громко между собой ругались. Один голос был Ену не знаком, второй принадлежал Тэму, а владельцем третьего, приказывающего первому немедленно заткнуться или на порядок уменьшить громкость, был бывший провожатый лейтенанта. На пороге комнаты, отбрасывая тень на стену коридора, стоял четвертый обитатель этажа. Он был абсолютно неподвижен, и Ен сделал вывод, что этот человек просто контролировал ход беседы внутри и сам никак не принимал в ней участия.

Ен замер в нескольких шагах от входа, внимательно вслушался в разговор. Буквально через секунду подтвердились все его подозрения относительно роли Тэма в недавнем налете на жилище Ильи. Тэм произнес всего лишь одно слово, и этим словом было имя-Лука.

Скрываться дальше уже не было никакого смысла. Ен прокрался поближе и с решительным видом появился на пороге, оказавшись прямо за спиной у загораживающего вход человека. Всё внимание Тэма и его помощника, бывшего провожатого Ена, было сосредоточено на Луке, поэтому внезапное падение их товарища привело обоих террористов в состояние ступора, которое только усилилось и едва не превратилось в панику, когда они поняли, кто перед ними стоял. Лука успел прокричать еще несколько слов о том, что Тэм, дескать, заставил его подставить людей из Безопасности, натравив их на какого-то зверюгу, и что теперь он был обязан помочь ему спрятаться где-нибудь в более респектабельном районе города, однако странное поведение террористов подействовало на него как кляп. Он замолчал, обернулся и сразу же забыл обо всех своих претензиях к Тэму, увидев направленный на него пистолет.

Ен опустил дубинку и сместился с порога влево.

— Руки на стол, — приказал он сидящим за столом Тэму и Луке. Когда те выполнили его распоряжение, перевел ствол на стоящего рядом мужчину и сказал: — А ты на колени. Руки вытяни перед собой.

Мужчина беспрекословно подчинился, и Ен начал обшаривать его карманы, поглядывая на значительно побледневшего Тэма и угрюмого Луку, который не узнавал пленившего их человека, не понимал что происходит, но спинным мозгом чувствовал грядущие неприятности. Не найдя у террориста оружия, Ен перешел к обыску двоих оставшихся пленников, поочередно заставляя их подниматься из-за стола. У тех тоже не нашлось ничего опасного, но в сумке, висящей на спинке стула Тэма, он обнаружил пластину оргстекла — портативный терминал доступа в городскую сеть, несколько мотков проводов, коннекторы и пару электронных устройств, у которых отсутствовал корпус. Оставив все в сумке, Ен подошел к пребывающему без сознания террористу и только у того наконец обнаружилось оружие, причем довольно серьезное. Ен взвесил в руке массивный крупнокалиберный пистолет из вороненой стали, удивленно посмотрел на лежащего перед его ногами парня — и зачем ему такая дура — и зажал его оружие под мышкой.

— А теперь можно и поговорить, — отходя в угол комнаты, за стоящего на коленях террориста, сказал Ен, и пленённая троица заметно расслабилась. Он ослабил хватку вокруг рукояти дубинки, которая повисла, раскачиваясь, на ремешке, и на пол упал фонарик Тамила. Ен пнул фонарик к стоящему на коленях террористу и приказал: — Но сначала ты пойдешь в соседнюю комнату, высунешь из окна руку и несколько раз мигнёшь им в сторону дома слева.

— Зачем? — подбирая фонарик, спросил террорист.

— Там нас ждет пара человек, ставших вашими стараниями сегодня бездомными.

— Илья и Марат?

— Да, — кивнул Ен, и террорист, не спешащий до этого выполнять приказ, плавно поднялся с колен и вышел из комнаты.

Через несколько секунд он вернулся, кинул фонарик под ноги Ену и снова опустился на колени, вытянув перед собой руки.

— Вообще-то это уже не обязательно, — заметил Ен, — но если тебе так удобнее, то можешь пока постоять и в такой позе.

— Тогда я лучше присяду, — сказал террорист, перебрался поближе к стенке и сел, вытянув вперед ноги. — Чувствую, разговор у вас получится длинный.

Ен пожал плечами.

— Возможно.

— Да, кстати, — снова подал голос террорист. — Что там с Тамилом? Тем парнем внизу?

— Отдыхает, — коротко ответил Ен.

Парня что-то было не видно и не слышно слишком долго, но ничего страшного от шокового удара случиться с ним не должно. Возможно, просто сбежал, решил Ен и перевел взгляд на подавшего признаки пробуждения террориста. Тот поднял голову, поморщился от боли и, когда его глаза прояснились и он заметил направленный на него пистолет, медленно поднялся на колени, показывая пустые руки.

Ен махнул пистолетом в сторону сидящего на полу и приказал:

— Присоединяйся к нему.

Парень поднялся на ноги, подошел к своему старшему, потратив на три шага до стены не меньше десяти секунд, и так же не спеша уселся рядом со своим товарищем. То, что он провоцировал своего обидчика на какое-нибудь действие, было ясно всем присутствующим, но на Ена его поведение не произвело никакого впечатления. Он спокойно дождался, когда тот усядется рядом со своим товарищем и сказал:

— Не так близко, отодвинься.

Террорист яростно взглянул на Ена и нехотя отодвинулся в сторону от своего старшего.

— Как вас зовут? — спросил Ен у сидящих на полу.

— Генрих, — представился старший. Кивком головы указал на своего товарища и представил его: — А его Эмиль.

— Так вот Генрих, — сказал Ен, покачивая стволом пистолета, — скажи Эмилю, что если он будет испытывать моё терпение и дальше или еще каким-либо образом попытается сделать моё пребывание в этой комнате дискомфортным, то я не поленюсь подойти и проломить ему череп.

Генрих усмехнулся и повернулся к своему соседу.

— Ты его слышал.

Эмиль ничего не ответил, но по выражению его лица Ен понял, что всё сказанное он воспринял всерьёз и больше пакостничать не будет. Впрочем, оставалась вероятность, что первую же возможность задеть своего обидчика по-крупному он не упустит. Характер молодого террориста отлично читался по его лицу. Упрямства и наглости на нём хватало с избытком, но вот интеллектом оно было облагорожено не слишком сильно.

К моменту, как Ен окончательно навел в комнате свои порядки, Тэм успел обдумать своё положение и собраться с духом. Кашлянув, лидер Фронта спросил:

— Итак, Ен, вы обдумали моё предложение?

От такого наглого вопроса Ен вскинул вверх брови и криво ухмыльнулся.

— Обдумал, — поддерживая заданный террористом деловой тон общения, ответил Ен, — и мой ответ — нет. Однако в связи с вашей настойчивостью мои планы о стабильной, спокойной жизни оказались под угрозой и мне хотелось бы получить от вас небольшую компенсацию. Лично мне от вас ничего не надо, но вот двоим моим друзьям ваша помощь очень пригодится. Естественно, отказ выполнить моё требование повлечет за собой неприятные последствия.

Слово «неприятные» Ен произносил подчёркнуто громко и продолжительно, чтобы у Тэма не осталось и доли сомнения в истинном значении грозящих ему последствий.

— Что ж, — поморщился Тэм, — Лука уже во всех красках описал мне вашу, как бы это помягче сказать, жестокость и решимость. Неудивительно, что вы решили появиться здесь так эффектно и сразу же начали лупить моих людей дубинкой.

— Удивительно, что вы еще ждете меня здесь. — Ен вынул руку из ремешка дубинки и поставил её на пол. Вынув из-под мышки пистолет Алика, он прислонился плечом к стене и, предварительно проверив позицию предохранителя, начал небрежно крутить его в руке. — Неужели вы думали, что я появлюсь здесь в хорошем расположении духа? Или рассчитывали, что меня тоже повяжут?

Тэм, кидая нервные взгляды на вертящийся пистолет, дуло которого периодически оказывалось направленным ему в голову, поерзал на стуле и, сглотнув образовавшийся в горле комок, ответил:

— Мне незачем от вас прятаться, Ен. Я ждал вашего визита и предполагал, что вы окажетесь не в духе, однако уверяю вас — ни Илья, ни Марат не пострадали бы от моих действий. Этот визит Безопасности окончился бы для них парой дней отсидки в камере, а когда мы бы уже выехали, Безопасность внезапно обнаружила бы, что их данные давно устарели и что они взяли не тех, кого требовалось. Илья бы был полностью чист перед законом, и ему бы не грозил никакой штрафной батальон. Марат официально стал бы его братом, и никто бы не посмел забрать его обратно в военную академию.

— То есть ты теперь решил строить из себя святого? — угрожающе пригнув голову, спросил Ен.

— Нет, — заверил его террорист. — Я полностью отдавал себе отчет в своих поступках. И прекрасно представляю, как они выглядят с вашей точки зрения. Однако еще раз хочу отметить, что я обращался к надежным людям и опасности для Марата с Ильей не было никакой. — Тэм нервно отбил пальцами по столу барабанную дробь и нехотя добавил: — Не было бы, если бы вы не оказались настолько агрессивным и позволили задержать и себя и их. Но боюсь, теперь кто-нибудь еще проявит интерес к личности Ильи. Особенно, если отправившиеся на задание бойцы окажутся травмированы. Замять этот инцидент будет очень трудно.

Ен восхищенно посмотрел на террориста, так умело и бесстыже выгораживающего самого себя, и с трудом подавил желание съездить ему по зубам.

— Ну извините, — ехидно произнес Ен. — Группа захвата не предупреждала меня, по чьему указанию они действовали.

Напустив на себя важный вид, Тэм кивнул.

— Да, очень жаль. Как теперь решать эту проблему с братьями — ума не приложу.

— Ну уж напрягитесь как-нибудь. — Ен пожал плечами, прислушиваясь к доносящимся из коридора шагам. — Это в ваших интересах.

Бросив играться с пистолетом Алика, Ен направил его на дверь, на пороге которой в этот момент появился Илья. Сначала, увидев сгорбившегося в ожидании скорой расправы Луку, он набычился и попытался было накинуться на того с кулаками, но, заметив смотрящее себе в грудь дуло пистолета, отшатнулся назад и развел руки в стороны, защищая стоявшего за спиной Марата.

Когда Ен убедился, что Илья взял себя в руки и физическая расправа с Лукой и Тэмом пока откладывается на неопределенный срок, он опустил пистолет и кивком головы пригласил братьев зайти в комнату.

— Тэм, Лука, и как всё это понимать? — сквозь плотно сжатые от злости зубы прошипел Илья, которому до состояния полного душевного спокойствия было еще очень далеко.

Тэм крепко, до белизны, сцепил пальцы, опустил на них глаза и смущенно пробормотал:

— Можешь мне не верить, но никто не должен был пострадать. Я бы не оставил вас без помощи.

Лицо Ильи скривилось от презрения, а губы, словно он попробовал на вкус что-то чрезвычайно мерзкое, изогнулись от отвращения.

— Ой, да что ты говоришь. Никто не должен был пострадать, — произнес он. — Но почему-то я с Маратом уже оказался в глубокой заднице.

— Я представляю, — сказал Тэм. — Прости.

— Извинениями тут не отделаешься. Давай лучше думай, как нам троим быть дальше.

Тэм втянул голову в плечи, кинул быстрый взгляд на Ена и, поправляя Илью, почти прошептал:

— Двоим.

Ен отлип от стенки и шагнул к Тэму.

— Есть что-то еще, чего ты мне не сказал?

Лоб террориста покрылся мелкими бусинками пота, а губы и пальцы заметно задрожали.

— Да, — признался он, отклоняясь от Ена подальше. — Когда я узнал, что группа захвата провалилась, я послал армейским сообщение. В нём говорилось, что один из офицеров 6-ой дивизии находится сейчас в этом городе и сообщалась вся информация, что я успел собрать о вас после нашей первой встречи.

Ен снова прислонился к стене, поднял правую руку и, зажмурившись, прижал холодную сталь пистолета ко лбу. Создавалось впечатление, что силы внезапно покинули молодого человека, таким мертвенно-бледным стало его лицо.

— Что именно ты узнал про меня? — слабым голосом спросил Ен.

— Ну… немного, — признался Тэм. — Еще с утра я получил доступ к армейской базе данных, но единственное, что смог найти о выжившем офицере 6-ой дивизии, так это его фотографию. Всё остальное оказалось зашифровано. Я пытался скопировать или декодировать файл, но мощности моей машинки не хватило. Однако такая секретность позволила мне сделать относительно вас одно предположение. Я думаю, что вы…

Ен шагнул к террористу и рукояткой пистолета с размаху ударил его по затылку. Тэм взвизгнул от боли, закрыл голову руками и заверещал:

— Вы не понимаете, насколько важна моя миссия! Я должен был как-то получить вас, Ен! Любым способом! Только вы имеете достаточный…

Не слушая оправдания, Ен взвел боек армейского пистолета и упер дуло в висок Тэма. Постепенно усиливая давление на голову террориста, Ен заставил его прижаться щекой к столу. Вскоре террорист начал вопить от боли, а по щеке пробежала тоненькая струйка крови. Генрих с Эмилем попробовали было дернуться, но направленное на них оружие быстро остудило их пыл. Все, что им оставалось — сидеть и молча дивиться, почему череп их лидера еще не треснул под нажимом его мучителя.

Ен отступил от Тэма на шаг и вытянул перед собой руку со взведенным пистолетом.

— Нет! — хором заорали Марат с Ильей, когда наконец смогли поверить в то, что их спутник собирался сделать.

В последний момент палец Ена соскользнул с курка, рука с оружием безвольно опустилась. Весь трясясь от ярости, он пнул Тэма в бедро и спросил:

— Когда ты отсылал донос?

— Минут сорок назад, — приподняв голову, ответил Тэм.

— Откуда?

— П-простите? — переспросил Тэм.

— Откуда отсылал? — пояснил Ен и кинул Илье добытое у командира группы захвата оружие. Тот ловко перехватил его в воздухе и, подняв в немом вопросе брови, уставился на Ена. Пояснять, зачем он передал ему пистолет, Ен не стал, оставив все на потом.

С ответом Тэм не торопился и зачем-то полез в свою сумку, что-то невнятно бормоча себе под нос. Его руки дрожали, он никак не мог поймать язычок молнии и всячески тянул время, сам не понимая опасность такого поведения. Ену пришлось пнуть его еще раз и повторить вопрос:

— Откуда отсылал донос?

— Да-да-да, — закивал террорист и оставил свою сумку в покое, — я работал отсюда. Но вам не стоит волноваться, молодой человек, меня никто не мог проследить. Все запросы на сервер я направлял через цепочку анонимных прокси, настроенных лично мной. Да и никто и не подумает, что из этого района можно получить доступ в сеть. А физическое устройство, которое включено в сеть и от имени которого я работал, вообще находится в соседнем районе. Так что здесь мы в безопасности.

Уже после первого предложения Ен потерял интерес к лихорадочным объяснениям Тэма.

Понимал ли террорист, что наделал и с кем связался? Скорее всего, да. Но вот о всех последствиях такого поступка он и не подумал. Просто не мог знать о них всех. Естественно, он предвидел опасность для самого себя и был готов лично встретить смерть от рук разъяренного Нуля, но предполагал ли он, какие люди могут прийти за беглым лейтенантом элитного диверсионного подразделения… Скорее всего, нет. Никто не мог этого знать.

Ен плотно сжал губы и хлопнул себя по лбу кулаком. Ну почему этот террорист оказался таким ушлым, что смог забраться в армейскую базу данных и продержаться там достаточно долго, чтобы суметь отыскать файл с фотографией среди двух тысяч других похожих досье? Ен еще раз хлопнул себя по лбу и почти застонал от отчаяния. Как же он недооценил этого чрезвычайно скромного с вида мужчину, что позволил ему узнать о себе хоть что-то…

Ен аккуратно снял боёк из боевой позиции, отстегнул клапан кармана на бедре и вытащил из него пистолет Тамила. Одного взгляда хватило, чтобы определить в нем гражданскую малокалиберную модель, больше подходящую для отпугивания бездомных собак, чем для реального боя. Ен поморщился, бросил пистолет на пол и поднял валявшийся рядом фонарик, пользы от которого, был он уверен, будет больше, чем от этого пугача.

— Запасные обоймы есть? — спросил Ен у Эмиля.

Вопрос был задан таким голосом, что все присутствующие моментально насторожились. Эмиль отрицательно помотал головой, получил от Генриха локтем в живот и сразу же начал шарить по карманам куртки. Из неё на свет были извлечены и продемонстрированы две полностью укомплектованные обоймы.

— Отлично, кидай, — велел ему Ен, и они обе упали к его ногам. Ен подобрал их и, обращаясь к Тэму, спросил: — Есть надежное место подальше отсюда?

— Квартира в центре, — ответил Тэм. — Никто кроме меня и Генриха с Эмилем о ней не знает.

— Доступ к воздушным шахтам есть?

— Да, — подтвердил Тэм, — у меня есть коды от люков почти всех шахт в этом городе.

Ен кивнул, посмотрел на Илью.

— Значит так, сейчас ты идешь с Тэмом на его квартиру и там ждешь меня. Если я появлюсь, мы все вместе покинем этот купол и отправимся к землянам, если нет — действуй так: найди способ связаться с кем-нибудь из Безопасности или правительства и предложи им выдать Тэма в обмен на свою собственную жизнь. Они должны будут согласиться. По крайней мере, у тебя появится возможность отделаться сроком в изоляторе.

Лицо террориста, которое с начала речи Ена засветилось от счастья, под конец приобрело очень мрачное и растерянное выражение.

— Что-что? — спросил Тэм. — Без меня Илье никогда не удастся избавиться от своего прошлого. Как вы можете предлагать ему…

Закончить предложение Тэму не позволил короткий удар по зубам, после которого он вместе со стулом упал на пол.

— Заткнись, сволочь! — наклонившись над террористом, прошипел Ен. — Ты еще жив только потому, что ты мне нужен. Будешь выступать, пристрелю.

— Эй, Ен, — отвлек его от продолжения душевной беседы с террористом Илья, задумчиво смотрящий на пистолет в своей руке, — я не против как-нибудь наказать Тэма, но, по-моему, это чересчур. Я не собираюсь сдавать его, а сваливать к землянам — это вообще маразм. Даже если каждый патрульный в куполе начнет искать нас, безопаснее будет остаться здесь.

— Нет, — покачал головой Ен. — Здесь вы не выживете.

— Почему?

Ен поджал губы, посмотрел на пребывающего в легком нокауте террориста и спокойно объяснил:

— Тэм запустил механизм, единственная цель которого — устранить меня и всех, кто мог входить со мной в контакт. За мной придут очень опасные люди и, пока они не выполнят своё задание, остановить их не сможет ничто.

Переминающийся с ноги на ногу на за спиной брата Марат ойкнул и приложил свободную руку ко рту. Другой рукой он так сильно прижал к груди котенка, что тот начал жалобно мяукать. Даже приплетшийся вслед за братьями Тамил, не решавшийся зайти в комнату, был настолько шокирован такой новостью, что осмелился на секунду высунуть из-за дверного косяка свое лицо.

— Но ведь это невозможно, — растерянно сказал Илья, оглядываясь на брата. — Никто не сможет найти в полумиллионном городе нескольких человек. Это какие же силы нужны для этого?! Местная Безопасность не сможет справиться с такой задачей.

— Поверь, — сказал Ен, — Безопасность в этом участвовать не будет. Это дело армии, и сейчас сюда уже должна направляться правительственная рота. А через денек сюда подтянутся армейские из других куполов.

— Бред, — помотал головой Илья. — Не может быть, чтобы за обычным человеком по обычному доносу присылали такие силы.

— Мошет, — прижимая к окровавленным губам ладонь, прошепелявил Тэм, поднимаясь на ноги.

Террорист убрал ото рта руку, поковырялся во рту языком и выплюнул на пол часть зуба вместе со сгустком крови. Затем он вынул из заднего кармана белоснежный носовой платок, вытер губы и добавил:

— Я однажды слышал, что армейские силами восьми правительственных рот со всех куполов около двух недель перетряхивали один город. Кого искали неизвестно, но пострадали тогда многие.

— Да, — подтвердил Ен, — искали одного из моих бывших коллег.

— Да кто же ты тогда такой? Почему мы вообще должны тебе верить? — воскликнул Илья, исподлобья уставившись на Ена.

— Потом расскажу. А сейчас надо отсюда уходить.

— К землянам? — с издевкой в голосе уточнил Илья. — Ты грозишь нам тут какой-то теоретической опасностью для самого себя и хочешь утащить нас за собой из купола неизвестно куда.

— Илья, заткнись, — поморщился Ен от упертости, впрочем, вполне обоснованной, своего знакомого. — Пока что мы уходим из района, но если я уцелею, то тогда нам путь один — к землянам. Вы с Маратом сможете выжить только у них. Если Тэм предоставит нам необходимую экипировку, я тебя до них доведу. Клянусь!

— Если ты ошибаешься, я лично тебя пристрелю. Клянусь! — в свою очередь пообещал Илья, развернулся и вышел из комнаты. Звук его шагов не оставлял сомнений — Илья был крайне раздражен.

Марат печально оглянулся на Ена и поспешил за братом. Ен, пока они не успели убежать от него слишком далеко, махнул рукой находящимся в комнате и быстро побежал за ними, покосившись на прижавшегося к стене Тамила, который всё еще никак не мог избавиться от робости при виде напугавшего его до смерти человека.

Террористы один за другим потянулись из комнаты, и их шествие замыкал Лука, который к этому моменту уже всерьез озаботился о своей судьбе.

— Эй, — окликнул он всех, — а куда теперь деваться мне?

— Пока иди с нами, — велел Луке Тэм. — Потом придумаю, куда тебя деть.

Лука начал что-то недовольно бормотать, но другого выбора, кроме как пойти с террористами, у него не было. Он так и бормотал весь путь до лестницы, пока ждущий их там вместе с братьями Ен не приказал ему заткнуться.

Ен подозвал к себе Генриха, несущего ручной фонарь, снятый со стола в комнате, и спросил:

— Где находится ближайшая шахта?

— За два квартала вверх по улице. — Генрих вытянул руку, указывая в сторону нужной им улицы.

— Тогда действуем так, — решил Ен. — Я иду первым, а вы, если не услышите выстрелов, двигаетесь за мной через три минуты. Если услышите, выходите через тридцать минут и идёте к шахте сами. На транспортные улицы не выходить!

— Понял, — кивнул Генрих и, не дожидаясь приказа Ена, сам выключил фонарь, оставив единственным источником света почти окончательно севший фонарик Ильи.

— Где сможешь меня встретить? — спросил Ен.

— Третья автобусная остановка от центральной площади по улице Свободная. Буду там ровно в пять и шесть часов. Надеюсь, тебе этого хватит?

— Да, хватит. Если не появлюсь в это время, больше не появлюсь никогда.

Даже в почти полной темноте можно было заметить, как вся компания террористов, настоящих и бывших, напряглась. Всё это было произнесено таким обыденным тоном, что всем стало понятно отношение этого человека к своей смерти. Ен её не просто не боялся, он привык ждать её каждый день.

Ен проверил, застегнуты ли карманы с двумя запасными обоймами и фонариком, и направился вниз.

Когда он миновал первый пролет, сзади его догнал Марат и вибрирующим от сдерживаемых чувств голосом лихорадочно выпалил:

— Смотри только, осторожнее! Не смей оставлять нас одних! Иначе никогда не прощу!

Ен попытался было ответить мальчику, но тот уже развернулся и понёсся обратно. Он хмыкнул и продолжил свой путь вниз. Только что из-за него братьям был подписан смертный приговор, а мальчишка желает ему удачи. Странное, но очень приятное чувство — быть кому-то нужным. Нужным не властям, которые заставляли его убивать, и не Тэму, который тоже решил его использовать, а обычному, едва знакомому с ним ребенку, так сильно напоминающему Ену себя самого в детстве. А в том что слова Марата были искренними, Ен ничуть не сомневался.

Ориентируясь уже по памяти, он быстро добрался до ведущей наружу дыры, вылез на улицу и направился к углу дома. Еще подходя к нему, он уже знал, что его там ждет. Быстро взгляд за угол подтвердил его опасения. Где-то через километр вверх по улице, там, где начинались обжитые трущобы, дорогу перегораживал черный фургончик, освещая светом фар стену дома. Перед ним стояло несколько человек оцепления.

Ен прекрасно знал, что сейчас в его сторону двигаются небольшие группки вооруженных людей, оснащенных шлемами со встроенными приборами ночного видения и инфракрасными датчиками. Эти люди будут проверять каждый дом, каждый закуток и каждого найденного человека. Они не пропустят ни одного места, где можно затаиться, будут допрашивать всех встречных на своём пути, а подозрительных задерживать для выяснения их личностей. Если в этом и в прилегающих районах их поиски окончатся ничем, они выставят посты по всему городу, организуют пропускные пункты, начнут проверять всех и вся, подключат к его поискам общественность и станут просматривать записи с понатыканных повсюду камер наблюдения. Пока они не найдут свою цель, они не успокоятся.

А то, что их цель жива, они уже должны знать наверняка. Обгоревший труп, на кисти которого Ен оставил свой ID-браслет, несомненно, после поступка Тэма был отправлен на дополнительную экспертизу. Выяснить личности вступавших с ним в контакт тоже не составит особого труда. Странный человек, уложивший голыми руками девять бойцов из группы захвата Безопасности, скоро будет идентифицирован как погибший лейтенант, и к основной цели охоты добавятся еще две.

Группой в восемь человек незаметно пойти двести метров по улице, и на глазах оцепления залезть в воздушную шахту, расположенную прямо посредине транспортной улицы, было нереально, поэтому Ен, не колеблясь ни мгновения, вышел из-за угла. Чтобы его точно заметили, он поднял над собой пистолет и два раза нажал на курок. Казалось, грохот от выстрелов крупнокалиберного пистолета разнесся по всему куполу. Луч света от фары-искателя метнулся в его сторону. Ен резко выдохнул и побежал прямо на него.

 

Глава 7

Самое худшее, что можно было придумать, — завязать бой с группами охотников. Две дополнительные обоймы по четырнадцать патронов в каждой позволят продержаться на две-три минуты дольше. После этого оставалось рассчитывать только на свои ноги, но вряд ли они помогут убежать от пули. Бойцы сначала пристрелят его, а уже потом будут разбираться, кого они только что завалили.

Ен отсчитал двести пятьдесят шагов вверх по улице и свернул на первом же перекрестке. Пока что группы охотников не спешили проявлять себя, а бойцы оцепления так и вообще не сдвинутся с места без приказа командира. Охотникам потребуется еще пару минут, чтобы скоординировать свои действия, а уже затем всей толпой они начнут загонять его в сети, не оставляя ни малейшей лазейки для выхода из района.

Ен добежал до следующего перекрёстка, снова свернул на транспортную улицу и рванул на оцепление.

Вероятно, воздуховоды уже поставлены под наблюдение, но Ен точно знал, что ему требовалось делать, чтобы обеспечить своим товарищам безопасный проход. Нужно было либо прорваться за оцепление, либо умереть не позже чем через десять минут, чтобы его смогли опознать и освободить шахты от датчиков. Он рассчитывал на первое, но, естественно, готовился ко второму. Уйти от примерно трехсот человек правительственной роты было не под силу никому.

Когда он уже пробежал половину пути до оцепления, из зданий, находящихся метрах в трехстах впереди по бокам дороги, высыпало шесть или семь человек. В руках у них были автоматические короткоствольные винтовки Безопасности с дальностью эффективной стрельбы не больше ста метров. Ен продолжил бежать на них, чувствуя себя пока в относительной безопасности. Армейское оружие, использующееся в боях с землянами, внутри купола было под запретом, так что он не боялся, что кто-нибудь из этих бойцов вдруг снимет со спины тяжелую винтовку, заточенную под механические руки брони, способную продырявить кусок стали толщиной в десять сантиметров с расстояния в километр.

Когда до противника оставалось метров двести, Ен побежал к парадной ближайшего здания, нырнул в неё, миновал короткий проход и оказался перед полуразрушенной лестницей, у которой отсутствовала половина первого пролета. Здесь преимущество противника в численности и вооружении будет сведено на нет, а бетонные стены прекрасно спрячут тепло его тела от инфракрасных датчиков их шлемов.

Ен добежал до лестницы, которая нависла прямо над ним, угрожая обрушиться от любого давления на неё, зажал в зубах пистолет, вытянул руки и зацепился за зазубренные ступени. Его семидесяти килограмм оказалось недостаточно, чтобы оказать на лестницу хоть какое-то воздействие, и молодой человек, подтянувшись, схватился правой рукой за кусок металлического штыря, к которому когда-то крепились перила. Ободрав кофту, Ен легко втянул себя наверх, вскочил на ноги, взбежал на первую лестничную площадку и опустился на одно колено. Пистолет уже давно был готов к бою, и Ен взял под прицел видимую часть парадного прохода, готовясь встретить гостей.

Послышались осторожные шаги и тихие голоса. Рассмотреть в темноте черные брюки и ботинки было почти невозможно, поэтому Ен стрелял почти наугад, ориентируясь на звук. Он не надеялся ни в кого попасть, но ему повезло. Один из бойцов дико заорал, мешком рухнул на пол и начал кататься по нему, схватившись обеими руками за простреленную ногу. Его товарищи мгновенно схватили его за лямки разгрузочного жилета и вытянули из зоны обстрела.

Скоро в здание через окна первого этажа начнут проникать другие группы бойцов, и засиживаться на одном месте в планы беглеца не входило. Он поднялся и, дабы у штурмовиков не осталось и доли сомнения, за кем им нужно бежать и на ком им надо сосредоточиться, прокричал:

— Бойцы! Вы должны меня знать! Я лейтенант Вацлав! Я не хочу вас убивать, но будете слишком наседать — стреляю на поражение!

Вряд ли это предупреждение на них подействует, скорее наоборот — раззадорит. Но теперь, по крайней мере, они поостерегутся кидаться на опасную цель без поддержки товарищей, а это давало Ену драгоценные секунды преимущества. К тому же Ен действительно не хотел убивать никого из охотников, с которыми совсем недавно был по одну линию фронта. Но своя жизнь была ему дороже, и в случае чего церемониться с ними он не намеревался. Правительство прекрасно обучило его, и теперь он намеревался использовать эти навыки для себя.

Взбежав на второй этаж, Ен оказался в точно таком же коридоре, по которому он ходил в здании, укрывавшем террористов. Архитектура по всему городу была единообразна, и Ен мог прекрасно ориентироваться как внутри дома, так и в кварталах, зная что, как и где всё располагается. Противник тоже это знал и мог просчитать ходы цели, но Ен не собирался давать им на это время. Оно было его единственным союзником, и он им очень дорожил.

Ен понесся по коридору в сторону, где его ждало оцепление, тем самым оставив своих противников, загнавших его в этот дом, у себя за спиной. Добежав до конца коридора, Ен свернул в комнату, чьё окно выходило на стену здания напротив. Ен быстро выглянул из окна в узкий переулок, перегороженный посередине стеной, у которой друг напротив друга располагались две двери в сторожки. Всё в точности, как в квартале Ильи, только здесь царили хаос и запустение. Ни одной двери, ни одного целого окна и ни одного живого существа, которое могло бы привести хоть что-нибудь из этого в порядок.

Ен прислушался к звукам снаружи и, не услышав шагов, запихал пистолет за пояс, высунул одну ногу из окна, зацепился обеими руками за подоконник и перевалился наружу всем телом. До земли было метров пять, и опасность переломать себе ноги была довольно большой, но годы тренировок должны были свести её к минимуму. Кое-как передвигаться с вывихом или растяжением было всё же возможно, но оставаться в этом здании и дальше означало верную смерть. Представляя себе опасность подобного прыжка, противники не станут брать под контроль всю улицу вокруг здания, а попытаются стянуть все доступные на данный момент силы в одну точку и пробиться через лестницу на верхние этажи, где, по их мнению, должна была прятаться их цель. Когда прибудут другие группы, они, несомненно, оцепят всё вокруг, но пока до их прибытия у Ена оставались драгоценные секунды, которые он не собирался тратить на колебания.

Ен отпустил подоконник, и бетонная земля со стремительной скоростью понеслась на него. От чувства полета на секунду перехватило дыхание, но вслед за этим последовало приземление. Ен сложился так, что умудрился ударить себя своим коленом по подбородку, отчего его голова чуть было не отделилась от тела, а из глаз посыпались искры. Челюсть щелкнула настолько сильно, что Ен заранее распрощался со всеми своими зубами. Впрочем, рефлексы всегда были надежнее и быстрее мыслей, и, пока молодой человек задумывался о судьбе своих зубов, его тело само ушло в кувырок и переложило часть нагрузки от удара с ног на спину и руку, которой он успел прикрыть голову.

С трудом поднявшись на ноги, Ен с удивлением обнаружил, что после такого прыжка не получил никаких серьезных повреждений, если не считать таковым небольшой кусочек откушенной губы. Ен вытащил пистолет, возблагодарив самого себя за то, что догадался перед прыжком засунуть его за пояс, а не стал зажимать в зубах, подошел к выходу из переулка и осторожно выглянул наружу. Метрах в ста справа и слева к зданию бежало две-три группы охотников, и позволить им приблизиться еще ближе было подобно смерти. Слева, метров через пятнадцать, стена здания оканчивалась, и из-за угла неожиданно мог выскочить кто-нибудь из бойцов, которых он увел за собой в дом, однако приходилось рисковать. До переулка напротив было примерно метров семь открытого пространства, через которое Ен и бросился сломя голову.

Выскочив из своего укрытия, Ен пальнул два раза влево и два раза вправо, чем заставил приближающихся бойцов залечь прямо посреди улицы. Когда до переулка оставалось примерно с метр, раздалась одна короткая очередь, высекшая позади него из дороги бетонную крошку. Больше выстрелить не успел никто.

Нырнув в переулок, Ен понесся к перегораживающей его стене. Если какая-нибудь из групп случайно не задержалась с обыском очередного здания, то по его расчетам получалось, что он сейчас должен был находиться прямо у всех у них за спиной и метрах в трехсот перед оцеплением. На то, чтобы обежать здания по улице, у них уйдет больше времени, чем у него, передвигающегося по прямой, а стенка переулка спасет от пули в спину.

Подбегая к стенке, Ен зажал пистолет в зубах, увеличил длину шага и, прыгнув, схватился за её край. В дверном проёме слева кто-то зашевелился, напуганный незваным гостем, и забормотал что-то невнятное. Ен легко подтянулся, перемахнул через стенку и приземлился на полусогнутые. Еще пятьдесят метров до выхода на улицу, и Ен выскочил на свободное пространство. Пока не было видно ни одного из преследователей, которые залегли от его выстрелов, но в любой момент кто-нибудь из них мог выскочить с транспортной улицы из-за угла здания слева совсем близко от своей цели. На таком расстоянии автомат не оставил бы Ену ни единого шанса.

Ен повернул налево и побежал к перекрестку. В обойме оставалось всего шесть патронов, но этого должно было хватить. Пятнадцать метров вдоль стены первого, прилегающего к транспортной улице здания были проглочены широкими прыжками в несколько секунд. Ен прижался к стене спиной и высунул из своего укрытия голову с левым плечом, на которое он положил пистолет. Свободную руку он засунул в карман на бедре и достал одну из двух запасных обойм.

Как оказалось, стометровку с препятствиями он бегает быстрее группы охотников. Тем всего лишь и надо было отжаться от земли и преодолеть оставшиеся метров восемьдесят до оставшегося позади перекрестка, но что-то их задержало. Конечно, охотники не спешили, понимая, что цель идет прямо на оцепление, и опасались возможного выстрела из-за угла, но когда Ен высунул голову, группа из четырех человек только-только выбегала на перекресток.

Ен прицелился и три раза нажал на курок. Нереальное для прицельной стрельбы из пистолета расстояние в сто метров позволяло попасть в цель только чудом, однако армейский пистолет Эмиля мог хотя бы дострелить до мишени, расположенной на таком удалении. Три пули ударились о стену здания рядом с выбегающей из-за него группой, с визгом срикошетили от неё и продолжили свой полет, лишившись убойной силы. Охотники моментально пригнулись и кинулись обратно за угол, а Ен понесся на другую сторону улицы, быстро удаляясь от преследователей и приближаясь к оцеплению, бойцы которого уже начали заметно суетиться.

Двести метров до оцепления и больше сотни до охотников позволяли ему пока не волноваться за свою жизнь, но, пробежав несколько десятков шагов, Ен остановился, развернулся и, чтобы преследователи не почувствовали себя слишком вольготно, выпустил в них три оставшиеся пули. В ответ в его сторону раздалось множество выстрелов с обеих сторон, но до цели не долетела ни одна из пуль. Ен направился дальше, прямиком на оцепление, на бегу выщелкнул обойму, вставил новую и передернул затвор.

Выскочив на последний перед оцеплением перекресток, Ен свернул налево и побежал вперед. Теперь оставалось лишь найти способ, как проскочить через строй вооруженных людей, что по сложности было несравнимо с простым бегством от охотников, когда нужно было всего лишь держаться от них на безопасном расстоянии. Оставшиеся двадцать восемь патронов тоже не добавляли Ену уверенности в успешном завершении этого этапа.

Попытка проскочить внутри здания приведет к банальному расстрелу, ведь на другом конце дома уже ждут вооруженные автоматами люди, расположенные так, чтобы иметь возможность полностью простреливать пешеходную улицу и окна, из которых могла бы выскочить их цель. Дальнейшее бегство вдоль линии оцепления, скорее всего, приведет к тому, что одна из оставшихся за спиной групп выскочит откуда-нибудь сбоку или спереди и тоже расстреляет беглеца.

С каждой секундой шансы Ена на выживание снижались, а приемлемого выхода из окружения он до сих пор не видел.

Ен выскочил на перекресток и оказался прямо посередине между бойцами оцепления и группой охотников из трех человек. Ситуация не могла быть названа никак по-другому, кроме как безвыходной. С обеих сторон раздались выстрелы, и Ен, чтобы не делать работу преследователей слишком легкой, побежал к следующему перекрестку.

Уже ныряя за угол дома, Ен почувствовал, как колыхнулся капюшон его кофты, насквозь прошитый пулей. Охотники наконец подобрались на расстояние эффективного выстрела.

На перекресток впереди выскочило еще три человека, и Ен понял, что на этом спринт можно заканчивать. Он замер, поднял пистолет, нажал три раза на курок, заставив охотников укрыться за углом, и начал переходить дорогу, отступая в переулок к сторожкам. Возможно, укрывшись там, удастся продержаться подольше, но дальнейшие попытки сбежать не приведут ни к чему.

Ен еще раз выстрелил в высунувшегося из-за угла бойца, забежал в первый от улицы переулок и понесся к перегораживающей его стенке. Можно было даже не пытаться перелезть через стенку — на другой стороне стояли бойцы оцепления и уже ожидали загнанную добычу.

Ен добежал до стены и нырнул в мрак сторожки справа. Пока у него есть патроны он будет жить и сопротивляться. Охотники не станут рисковать своими жизнями и не будут слепо кидаться на штурм сторожки, а, скорее всего, будут ждать тактических решений командиров.

Ен вытащил из кармана маленький фонарик Тамила и включил его, пытаясь найти какой-нибудь предмет, который сумеет защитить его от автоматной пули идущих на штурм сторожки бойцов. Едва слабый луч фонаря осветил абсолютно пустое помещение, как Ен почти завопил от радости.

В противоположной от входа стене зияла небольшая дыра, через которую, если очень сильно постараться, можно было пролезть в коридор.

Ен выключил фонарик, подбежал к выходу из сторожки и на мгновение высунул наружу голову. Он успел убрать её вовремя. Короткая очередь пробежала по стене, пара пуль впилась в дверной косяк, и в лицо Ена брызнула бетонная крошка. Охотники уже обложили выход из переулка, и Ен, дабы дать себе время пролезть через дыру, высунул наружу руку с пистолетом и два раза пальнул в сторону охотников. В ответ застрекотало несколько автоматов. Несколько пуль залетело внутрь сторожки. Одна из пуль срикошетила от стены, ударилась о стену и, потеряв скорость, чиркнула по затылку Ена, не сумев пробить череп, но оставив после себя довольно глубокое рассечение. По шее потекла струйка крови, но Ену было не до таких мелочей.

Он кинулся к дыре, пропихнул на другую сторону фонарик с пистолетом и просунул в неё руки, молясь, чтобы диаметр был достаточен для его плеч. Застрять в дыре и оказаться в полной власти своих преследователей было бы глупейшим окончанием погони. Вот чего ему точно не хотелось, так это выслушивать перед смертью множество идиотских шуточек и получать от них тычки с пинками.

С большим трудом, порвав одежду и оставив на плечах длинные, глубокие царапины, ему удалось таки протиснуть их через эту дыру. Последний толчок руками, и он вывалился в коридор рядом с лестницей. Сегодня кто-то очень сильно хотел, чтобы он оставался в живых как можно дольше — другого объяснения подобному везению придумать было невозможно.

Положение стало полегче, но до полной победы было еще далеко. Рано или поздно охотники поймут, что караулят пустое помещение, но до этого момента у Ена была возможность оценить ситуацию снаружи и придумать, как проскочить через оцепление, которое находилось теперь совсем рядом.

Ен убрал фонарик в карман, взбежал по лестнице на второй этаж и кинулся в конец коридора, в сторону оцепления. Первым делом надо было проверить позиции бойцов на перекрестке, и Ен, согнувшись пополам, пробрался в комнату, чьи окна выходили на улицу. Он быстро выглянул наружу, моментально оценил обстановку и сел под подоконником. Прямо напротив окна, метрах в двух, стоял армейский фургончик, а перед ним находились всего четыре бойца оцепления. Ен не мог в это поверить, но теперь у него появлялся реальный шанс вырваться из окружения.

Заменив полупустую обойму, Ен передернул затвор и начал пробираться в комнату напротив, с окном, выходившим внутрь переулка. Прямо под ним раздавались тихие команды, и Ен, чуть привстав, заметил не менее десяти человек, пробиравшихся к стене, за которой, как думали бойцы, в сторожке скрывалась их цель.

Ен прекрасно понимал тактический замысел командира операции. Пока охотники с другой стороны здания держат сторожку под контролем, часть оцепления была брошена им на помощь. Пробраться почти пятьдесят метров по узкому переулку и не нарваться на пулю засевшего в укрытии человека, было почти невозможно, и командир, понимая это, решил ослабить оцепление, чтобы обеспечить своим бойцам прикрытие. Поставив за стенкой несколько автоматчиков на плечи своим товарищам, можно было обеспечить свободный подход к сторожке для охотников, которые очень быстро завершили бы задание, не понеся при этом потерь.

Ен развернулся спиной к окну и приготовился ждать начала действий противника.

Раздалось громогласное "вперед!", и Ен рванулся в комнату напротив. Четыре пистолетных выстрела утонули в звуках стрекотания автоматов, поливающих свинцом пустую сторожку, и четыре тела упали перед фургончиком. У них не было ни единого шанса-с расстояния в несколько метров промахнуться Ен не мог. Они даже не поняли, что умерли. Только последний боец дернулся, развернулся и попытался нырнуть за машину, но бронебойная пуля легко пробила его шлем насквозь. Он упал на землю рядом со своим товарищем, с которым беседовал несколько секунд назад.

Ен взобрался на подоконник, поставил одну ногу на край окна и, оттолкнувшись от него со всей силой, прыгнул на крышу фургончика в трех метрах внизу. Оставив в крыше фургончика две вмятины от ног, Ен упал на живот, перекатился в сторону и спрыгнул вниз. Он приземлился прямо между двух тел, из которых уже натекла большая лужа крови, поскользнулся и упал на одно из них, продолжающее биться в затихающих конвульсиях.

Видеть и чувствовать смерть так близко от себя Ену еще не доводилось, и он неожиданно почувствовал сильнейшее отвращение и чувство тошноты. Скользя руками в теплой крови, Ен кое-как поднялся на четвереньки, не замечая, что штанины его брюк почти насквозь пропиталась кровью, засунул пистолет в карман на бедре и подобрал валявшийся рядом автомат. Подавляя рвотные позывы, он расстегнул нагрудный кармашек на разгрузочном жилете бойца, вытащил оттуда две обоймы, крепко сжал их в кулаке и поднялся на ноги.

Улица вниз была абсолютно безжизненна. Ен осторожно высунулся из-за фургончика, но и рядом с перекрестком не обнаружил ни единой души. Автоматные очереди уже стихали, скоро из-за углов зданий должны были появиться остальные бойцы, однако ждать их Ен не собирался. Он обежал машину, открыл дверь и залез на место водителя. Положив автомат и две обоймы себе на колени, Ен вдавил кнопку стартера, и двигатель фургончика тихо заурчал. Вывернув руль на полную влево, Ен вдавил в пол педаль газа, машина сорвалась с места и проскочила через перекресток, увозя его к центру купола.

Бойцы, стоявшие на боковой улице у входа в переулок, проводили машину недоумевающими взглядами и кто-то, по всей видимости их командир, бегом направился к перекрестку, чтобы выяснить у оставленных там подчиненных, куда же отправился их транспорт.

Осознавать, что ты выбрался из окружения нескольких сотен человек, получив всего лишь несколько царапин на плечах, было дико неестественно, и Ен до сих пор не мог поверить, что у него все получилось. Скоро будет организованна погоня, но в городе с полумиллионным населением найти одного человека просто так не удастся.

Ен мог бы радоваться, но ему было противно до тошноты. Для него война закончилась два дня назад, но запах крови не отпускал даже сейчас.

 

Глава 8

Что бы ему пришлось делать, если бы Генрих не объявился в условленное время в условленном месте, Ен не мог себе даже и представить, но террорист был пунктуален до крайности. Ровно за две минуты до пяти с боковой улочки вывернул силуэт невысокого, крепко-сбитого мужчины, направившегося переваливающейся походкой к дорожному знаку, обозначающему остановку. Ен, слегка приоткрыв дверь парадной, в которой он просидел без малого час, одним глазом наблюдал за приближающимся человеком и, когда тот подошел поближе и не осталось никаких сомнений в его личности, вышел из своего укрытия.

Прятался он не зря. Хотя угнанная машина и была оставлена в нескольких километрах от центральной площади и большинство патрулей должно было рыскать по тому району, уже три раза мимо него проезжали армейские фургончики и однажды прошла группа из трех автоматчиков. Только острый слух помог Ену расслышать тихие шаги приближающегося патруля и быстро взбежать на второй этаж. Они должны были заметить за дверью область повышенной температуры, оставшейся после пребывания там Ена, но район, в котором он прятался, считался довольно респектабельным, дома здесь выглядели не в пример богаче и ухоженней бетонных гробов на окраине, а все парадные имели кодовые замки. Патруль даже не сделал попытки проникнуть внутрь, несправедливо полагая, что замок на этой двери работал исправно. Красная точка сервисного сигнала действительно указывала на это, но сам замок практически никак не крепился к двери. Чтобы выбить его, понадобился всего один удар ногой.

Крепко прижимая к себе автомат, завернутый в найденную в машине тряпку, Ен широким шагом направился к Генриху, который, едва заметив его, развернулся, махнул рукой, призывая следовать за собой, и побежал обратно за угол дома. Когда Ен поравнялся с ним, Генрих только как-то странно посмотрел на сверток в руках, из которого торчало автоматное дуло, но спрашивать не стал ни о чем.

Беззвучно пробравшись через пару спящих улочек, они оказались перед ничем не примечательным жилым домом. Генрих набрал четыре цифры кода, и замок запищал, предлагая им пройти внутрь. По освещенной лестнице они поднялись на четвертый этаж, дошли до середины коридора, и Генрих вдавил кнопку звонка рядом со скромной, обитой пластиковыми досками дверью. Остальные двери в коридоре в основном были изготовлены из стали и зачастую имели на себе причудливую резьбу или декоративные узоры, указывающие на состоятельность обитающих за ними людей.

Щелкнул замок, дверь беззвучно распахнулась. Эмиль, держа одну руку за спиной, отступил назад, позволяя гостям войти в тесную прихожую. Прямо от входа начинался короткий коридор, ведущий в жилую комнату, а слева находилась кухня, в которой хозяйничал Тамил, нарезая тоненькими ломтиками буханку хлеба.

Не снимая обуви, Ен прошел прямо в комнату. Обстановка в ней была проста и аскетична, пол был покрыт тоненьким слоем пыли, указывающим либо на неряшливость хозяина этой квартиры либо на то, что это помещение редко использовалось в качестве жилого. У единственного затемненного окна располагался низкий журнальный столик, по обе стороны от которого стояли два дивана, оккупированные в данный момент Ильей, Маратом, Тэмом и Лукой. Справа от входа во всю длину стены протянулся высокий, до потолка, шкаф, а в центре комнаты стоял стол с тремя стульями.

Подтащив один из стульев к журнальному столику, Ен медленно водрузился на него, положил себе на колени автомат и начал разворачивать тряпку. В гробовой тишине все наблюдали, как он подчеркнуто неторопливо извлекает на свет автомат, прислоняет его к ножке стула и кладет на стол пистолет с полупустой обоймой. Спрашивать, откуда взялось оружие, не решился никто. Да и ни к чему это было. Весь облик Ена, заляпанная, изорванная одежда и въевшаяся в ладони кровь говорили о том, через что ему недавно пришлось пройти.

Вперив в Тэма тяжелый взгляд холодных карих глаз, Ен приказал:

— Рассказывай.

— Ч-что рассказывать? — заикаясь, уточнил Тэм.

— Как собираетесь выбираться из купола? Каким образом хотите добраться до землян? Что для этого есть? В общем, все.

После каждого вопроса, заданного голосом, со звучавшими в нем стальными нотками, Тэм вздрагивал, как от удара. Впрочем, не он один. Марат испуганно сжал руку брата, и тот гневно уставился на лейтенанта.

Поняв, что немножко перегибает, Ен расслабился, поднялся на ноги и спросил:

— Где тут у вас ванная? И одежда какая-нибудь не помешала бы.

— Да, сейчас, — кивнул Тэм и начал суетливо озираться по сторонам. Так ничего и не найдя, террорист вскочил на ноги и побежал в коридор, где открыл одну из двух дверей и зажег внутри помещения свет. — Вот ванная, молодой человек. Пока умойтесь, а одежду я вам сейчас подберу.

Ен зашел в крохотную ванную, открыл кран, подрегулировал его и первым делом сунул под струю воды руки. Едва взглянув в висевшее над раковиной зеркало, Ен чуть не отшатнулся от ужаса. Из зеркала на него смотрел совсем другой, незнакомый ему человек. Не тот, кого он видел в зеркале в комнатке Ильи всего несколько часов назад. У этого человека был холодный, хищный взгляд, осунувшееся, бледное лицо с заострившимися скулами и синяки под глубоко-ввалившимися глазами, делающими его похожим на недавно почившего. Нужно было только оскалиться, и сходство с покойником будет стопроцентным. Неудивительно, что Тэм так нервничал. Ену и самому стало не по себе.

Он стянул с себя рваную кофту и футболку, обнажив сухой, жилистый торс, покрытый десятком шрамов различных форм, размеров и глубины, взял валявшийся на раковине кусок мыла и начал приводить себя в порядок.

Минут через пять в дверь постучали, она чуть приоткрылась, и внутрь пролезла рука, держащая черные брюки и черную рубашку с коротким рукавом. Несомненно, одежда принадлежала Тэму, и перед Еном встал вопрос, подойдет ли она ему по размеру — террорист был довольно высок, чего нельзя было сказать о лейтенанте.

— Спасибо, — сказал Ен, взял вещи и продолжил смывать с себя мыльную пену.

Чуть погодя, посвежевший и снова ставший похожим на самого себя Ен выбрался из ванны, застегивая безразмерную рубашку, смотревшуюся на нем подобно короткому халату.

Журнальный столик уже давно был сервирован пустыми тарелками, а в его центре, на узорной металлической подставке, ждала дымящаяся кастрюля с рисом, рядом с которой в миске стоял салат. Все семь человек сидели вокруг столика на диванах и, бросая на еду голодные взгляды, ждали Ена. Лейтенант не стал их мучить и быстро занял оставленное для него место во главе стола. Пистолет Эмиля куда-то исчез, но автомат находился на месте.

По всей вероятности, Тамил был профессиональным поваром или имел к этому все задатки, поскольку приготовленная им пища была проглочена Еном за несколько минут без остатка, несмотря на полное отсутствие аппетита. Когда Тамил собрал все тарелки с блюдами и унес их на кухню, атмосфера в комнате утратила ту гнетущую атмосферу, что Ен принес вместе с заляпанной кровью одеждой и автоматом.

Ен вытер тыльной стороной ладони губы, облизнулся, откинулся на спинку стула и, повернув голову к Илье, спросил:

— Надеюсь, у тебя больше нет причин не верить мне?

— Нет, нету, — пряча глаза, ответил тот. — Я спускался за тобой и видел оцепление. Еще видел, сколько народу побежало за тобой.

— И тебе, наверное, интересно, почему за обычным лейтенантом послали такую ораву?

— Еще как интересно, — кивнул Илья. — Хотя я сильно сомневаюсь, что ты обычный лейтенант. Тэм уже поделился со мной своими подозрениями.

Ен кивнул.

— Думаю, теперь, благодаря нашему общему другу, — Ен кивком головы указал на Тэма, — можно пойти в открытую. Эта информация уже больше никому не повредит.

С кухни вышел Тамил, держа в руках поднос с чашками чая, выставил их на столик и с чувством выполненного долга удалился. Илья подался вперед и с нетерпением произнес:

— Ну?

— Так вот, — сказал Ен, — я бывший командир диверсионной группы. Как принято нас называть — Ноль.

Ен придвинул к себе сахарницу, кинул себе в чашку пару ложек сахара. Хорошенько размешав сахар, Ен поднес чашку к губам, сделал несколько глотков и поставил её обратно на стол.

В это время все пялились на него, словно на какой-то редчайший музейный экспонат. На их лицах можно было прочесть изумление вместе со страхом, испугом и ужасом. Парней из диверсионных отделений боялись даже свои, и боялись не без причины. Личная гвардия премьера, преданные только ему карманные солдатики, которые по одному его слову готовы были уничтожить всех и вся. Они никогда не принимали участия в боевых действиях вместе с солдатами регулярных частей, но от действий небольших диверсионных групп за четыре года войны погибло больше землян, чем от оголтелых атак в лоб основных сил армии. Провал задания, трусость во время боя, неисполнение приказа были для них величайшим позором, смыть который можно было только собственной кровью. Они не знали пощады и последними, к кому они были готовы проявить сострадание, были они сами. Для народа они являлись героями, для обычных солдат, воюющих рядом с ними, — убийцами, способными провести среди своих чистки в поисках неблагонадежных, нарушителей устава или потенциальных дезертиров и прилюдно наказать «счастливчиков» в назидание остальным. А само наказание варьировалось от публичной порки до расстрела…

Многие сомневались, осталось ли в бойцах-диверсантах после муштры и специальных психологических практик, применяемых в их воспитании, что-либо человеческое, и сходились во мнение, что нет. Именно за отсутствие всяких чувств диверсантов в просторечие и прозвали Нулями.

Пока собравшиеся в комнате думали, как им относиться к ново-объявленному статусу Ена и не следует ли им побыстрее сбежать от этого человека, Тэм повел себя довольно странно. Он подпрыгнул на месте, несколько раз хлопнул в ладоши и радостно, словно ребенок, только что решивший какую-то задачку и ожидающий за это заслуженного вознаграждения, воскликнул:

— Я так и думал! Ты элита!

Эмиль с Генрихом отодвинулись от Тэма подальше, решив, что их предводителю теперь точно конец, однако Ен повел себя спокойно. Глотнув чаю, он ехидно спросил:

— Больше гениальных озарений не будет?

Тэм вздрогнул, побледнел и энергично замотал головой, отчего его сходство с ребенком только усилилось.

Ен сделал еще один глоток чая и сказал:

— Ладно, тогда выкладывайте, что у нас есть и на что мы можем рассчитывать.

Тэм кашлянул, раздвинул плечами сидящих по бокам от него Генриха с Эмилем и начал излагать свой план.

— Во-первых, транспорт. Мы смогли похитить из ремонтного цеха и переправить к куполу полностью оснащенный и исправный «Грайдер», правда, без вооружения. Также у нас есть девять «Ирбисов». Они все спрятаны в пещере в пяти километрах от купола.

— Уверены, что они еще там? — спросил Ен, старательно подавляя готовое выскочить на лицо выражение удивления. Он был готов услышать что угодно, но только не название танка и персонального боевого модуля, один из которых совсем недавно практически был его домом.

— Да. Место надежное, а все, кто участвовал в его угоне, сейчас здесь. — Тэм поочередно повернулся к своим соседям, и те гордо улыбнулись. — Для армии этого танка уже не существует. Мы угнали его больше полугода назад, а я постепенно удалил все данные об этой машине из армейских баз.

Несмотря на все усилия сохранить контроль над своим лицом, брови Ена невольно поползли вверх. Тэм со всей строгостью подошел к планированию, задействовал минимум народу и никуда не торопился, выжидая подходящего момента. Если подобным образом он подходил ко всем своим операциям, то неудивительно, что многие из них заканчивались успехом, а ему самому удавалось уходить от ищеек премьера вот уже несколько лет кряду. Впрочем, ляп с доносом мог свести все его усилия на нет.

— Кто должен был идти с нами? — продолжил Ен. — Кроме пилота в «Грайдер» влезет еще восемь человек.

Загибая пальцы, Тэм начал перечислять:

— Так, пилот-Генрих. Остальные — я, Алик, Тамил, провожающий и еще четыре человека. В наши истинные цели они еще не посвящены.

Одним глотком допив чай, Ен спросил:

— И где они сейчас?

— У себя дома, наверное. Ждут звонков.

— Пусть ждут, — решил Ен. — Идут все, кто в этой комнате. И больше никто.

— Эй-эй-эй, — возмутился молчавший до этого Лука и начал подниматься на ноги. — А я-то какого вам понадобился? Я не собираюсь никуда уходить из купола. Пусть Тэм мне заплатит и я быстренько свалю от вас.

Ен демонстративно коснулся дула автомата, отрешенно посмотрел на Луку и с наигранной угрозой в голосе сказал:

— Ты уже знаешь нашу цель, так что выбирай — или ты с нами или я пристрелю тебя прямо сейчас.

Лука медленно опустился на диван и обиженно пробормотал:

— По-моему, это несправедливо. Я тогда по-любому умру.

— Ага, — подтвердил Ен. — Но в этом городе это случится обязательно.

Лука внимательно посмотрел на Ена, а тот на Луку. Непонятно, почему этот парень решил податься на улицу, но меньше всего он походил на главаря уличной банды. Аккуратно подстриженный, причесанный, в приличной новенькой одежде, он больше всего напоминал прилежного студента или молодого карьериста. Живое смуглое лицо с орлиным носом и ясный, трезвый взгляд черных глаз также довольно сильно отличали его от большинства обитателей трущоб, и в частности от двух представителей улицы, с которыми успел познакомиться Ен — Сайэка и лысой девушки, являвшейся в жилище Ильи. Пользы от Луки, был уверен Ен, не будет никакой, но, по крайней мере, тот был достаточно сообразителен, чтобы не мешаться. К тому же люди из правительственной роты уже должны были выяснить, кто навел Безопасность на Илью и контактировавшего с ним лейтенанта, и список их целей расширился. Оставить Луку в куполе значило обречь его на смерть.

Впрочем, сам Лука такой заботы о себе не оценил. Он иронично приподнял одну бровь и язвительно спросил:

— Тогда зачем мне так далеко идти? Все равно, никто еще не возвращался от землян.

Ен криво усмехнулся.

— Я возвращался. И не раз. — Пока его не поняли превратно, быстро добавил: — Правда продуктивного диалога у меня там ни с кем не получалось.

— Ну нормально, — скривился Лука. — Долбанутый вояка, кучка террористов и ребенок — хорошая компания для похода к линии фронта. Легче сразу умереть, хоть мучатся не буду.

Ен подался вперед и с улыбкой предложил:

— Могу тебе помочь.

Поморщившись, Лука поднял перед собой руки.

— Ладно-ладно, убедил. Если что, сам как-нибудь выберусь.

Нарочито изящно вытянув руку, Лука поднял свою чашку и звучно отхлебнул чай.

Давно ожидающий своей очереди высказаться Илья кашлянул и задал интересующий его вопрос:

— Ен, а почему ты так уверен, что мне и Марату нельзя оставаться в куполе? Я уже понял, что все серьезно, но все равно считаю, что идти к землянам маразм. Легче спрятаться в другом куполе. К тому же Тэм уже нам должен. Уверен, он не откажет нам в помощи.

— Ага, — тут же поддакнул ему Лука.

Ен отрицательно покачал головой.

— Обычным способом из этого города не выберется ни один человек.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что я прекрасно знаю процедуры, рекомендованные к исполнению во время поимки Нуля, — почти отрапортовал Ен. — Как говорил Тэм, подобные поиски уже имели место в одном из куполов. Тогда были физически устранены все люди, хотя бы теоретически вступавшие в контакт с тем человеком. Руководителем той операции и разработчиком мер по локализации и устранению дезертира был я.

Марат вздрогнул и схватился за руку брата. Его доверие к Ену таяло на глазах, оно замещалось страхом.

Илья сглотнул и растеряно спросил:

— Зачем так?

— Это был прямой приказ премьера. Такие люди не должны дезертировать, и уж тем более никто не должен знать об их бегстве. Для армии это величайший позор.

— А что это был за человек? — тихо спросил Илья, не ожидая ответа.

Ен отвел глаза в сторону и произнёс:

— Мой бывший командир.

Больше он не сказал ничего. О том, что тот человек был для него больше, чем обычным командиром, знать не стоило никому. Убийство близкого друга, обучившего его всему и неоднократно спасавшего его, — не повод для гордости.

Полученную за то задание медаль он выкинул в тот же день.

Внимательно взглянув на лица всех присутствующих, Ен заметил на них одно лишь желание — сбежать от этого страшного человека как можно дальше. Лишь то, что он был их единственной надеждой на спасение, удерживало их от такого поступка.

Тэма же вопрос собственного выживания, похоже, не заботил совсем. У него была одна цель, и кроме нее он не видел больше ничего.

— Молодой человек, как же мы тогда выберемся из купола? — спросил он.

— А как вы собирались?

— Завтра, то есть уже сегодня, в четыре дня на смену у северного шлюза должен будет заступить мой человек. Эмиль прикинется техником, посланным для планового осмотра купола снаружи, а наш оператор обеспечит ему безопасный выход. Потом он просто приедет сюда на танке и заберет остальных.

От удивления Ен дернулся на стуле, и автомат с грохотом упал на пол. Подхватить его он и не подумал.

— Серьезно?! — воскликнул он. — Вы собрались приехать в купол на танке?

— Да, — важно кивнул Тэм. — Понимаете ли, вывести наружу восемь человек, не вызвав при этом подозрений Безопаски, невозможно. Я рассмотрел все варианты, как можно было бы всем незаметно выбраться из купола, но приемлемого так и не нашел. Оставалось только силовое решение.

— Это вполне разумно, — согласился с террористом Ен. Немного подумав, он пробормотал, ни к кому конкретно не обращаясь: — Устраивать бой с танком вблизи купола в здравом уме не решится никто, поэтому нам, скорее всего, подчинятся.

— Да, верно, — важно кивнул Тэм. — Я тоже так думал. Тяжелой военной техники в куполах нет, на рабочей технике за танком угнаться невозможно, поэтому погони можно не опасаться.

— А об истиной цели нашего предприятия не догадается никто, поэтому нас просто попытаются лишить возможности попасть в купола, — продолжил мыслить вслух Ен. — На то, чтобы вернуть все патрули в расположение своих частей и выдать им новые схемы движения, потребуется минимум два-три дня, поэтому с имеющейся у меня информацией мы легко сможем уклониться от встречи с ними.

Лицо Тэма засияло.

— Очень хорошо.

— За линию блокады я уж вас как-нибудь проведу. Это не проблема. Взять под контроль периметр плато протяженностью в двести тысяч километров и не оставить в нем лазов невозможно. Слабые места найдутся обязательно.

— Прекрасно, — возбужденно теребя правой рукой белоснежную манжету рубашки, произнес Тэм. — А уж разговор с землянами оставьте для меня. Я сумею с ними договориться.

— Уж постарайся, — с угрозой в голосе произнес Ен, чем моментально стер выражение довольства с лица террориста. — В противном случае ты там долго не протянешь.

Все ожидали, что Тэм опять побледнеет, начнет заикаться и дрожать, но на этот раз он повел себя по-иному.

— Идет, — согласился он. — Главное доведите меня до них.

— А что ты вообще забыл у землян, Тэм? — поинтересовался Илья.

— Правду.

— Что? — Илья от удивления втянул голову в плечи. — Правду? И что бы ты с ней делал?

— Постарался бы донести её до народа Агарда.

Илья многозначительно поднял вверх указательный палец и спросил:

— То есть ты еще хотел и вернуться оттуда?

— Надеялся, — признался террорист. — Если то, что я там услышу, понравится мне, то мне, возможно, удастся заинтересовать землян предложением помощи со стороны моей скромной организации. — Тэм хлопнул себя ладонью по ляжке и кровожадно оскалился. — Тогда-то премьеру и конец. С их поддержкой, я уверен, мы сможем остановить этого человека и… войну.

— Благородное желание, — оценивающе оглядев террориста, признался Ен. — Но давай-ка лучше подумаем, как мне теперь добраться до танка.

На лице террориста появилось искреннее изумление.

— То есть? Я же говорил, что завтра…

Ен вылупился на него, как на умалишенного. Вроде бы, умный человек, и даже слишком, но почему-то иногда ведет себя совсем по-детски и не понимает очевидных вещей.

Впрочем, Тэм быстро сообразил, что только что пытался сморозить, и осекся. Пожевав губы, он спросил:

— Тогда получается, что теперь все шлюзы под контролем у армейских?

— Ага.

— И станции подземки тоже?

— Ага.

— А как же нам тогда добраться до "Грайдера"?

— А как вы собирались сделать это раньше?

Террорист вылез из-за стола, подошел к шкафу и открыл пару дверец. Ен обернулся, заглянул внутрь и презрительно фыркнул.

— Это что, всё что у вас есть? — спросил он, разглядывая стоящий в шкафу защитный костюм обслуживающих купол техников. Триста килограммов крашенного зеленым железа, заключенные в угловатые очертания, отдаленно напоминавшие человеческую фигуру, и квадратный шлем с затемненным лицевым щитком даже отдаленно не напоминали изящные контуры боевой брони, призванной обеспечить своему носителю максимум комфорта и защиты. Двигаться это чудо могло лишь со скоростью человеческого шага, что делало его уязвимым даже для обычного патрульного Безопасности, вооруженного дубинкой и пистолетом.

— Да, — покраснев, признался Тэм. — Есть еще один такой костюм, но, боюсь, после похода за танком он уже ни на что не годен.

Ен поднял свой автомат, держа его за дуло протянул Генриху и сказал:

— Твоя задача — спилить дужку вокруг курка.

— Сделаю, — кивнул тот, взял автомат и пошел с ним на кухню.

Ен встал со стула, подошел к шкафу, внимательно осмотрел костюм техника. Выглядел он довольно древним: во многих местах краска уже облупилась, на корпусе было несколько вмятин, весь щиток наискосок пересекала тоненькая полоска герметика.

— Тэм, — не оборачиваясь, спросил Ен, — этот костюм был списан?

— Да, — тоненьким голоском подтвердил Тэм, ожидая от лейтенанта едких критических замечаний.

— И это значит, что у тебя есть свои люди даже среди мусорщиков? — с надеждой спросил Ен.

На этот раз голос Тэма прозвучал бодрее.

— Вообще-то, мы брали его не у мусорщиков. Но свой человек у меня среди них есть.

— Отлично. — Ен поскреб пальцем грудную пластину, и на пол упал кусок краски, с легкостью отделившийся от костюма. — С утра свяжешься с ним.

— Э… — протянул Тэм, — а что вы задумали?

Ен хитро улыбнулся и своими следующими словами ошарашил всех, кто мог его слышать.

— Меня надо будет выкинуть вместе с костюмом.

В гробовой тишине хихиканье Эмиля прозвучало особенно громко. Ему импонировала самоубийственная идея лейтенанта отправиться под прессы мусорщиков внутри трехсот килограммовой железяки, с огромным трудом реанимированной ими. Если откажет система управления, то невозможно будет не только пошевелиться, но и даже самостоятельно выбраться из костюма.

Ен занял свое место во главе стола, стоически выдержал направленные на него взгляды, в которых читалось сомнение в состоятельности его задумки, и сказал:

— Устраивать бои с армейскими я не собираюсь, а другого способа безопасно выбраться наружу я не вижу.

— Это очень опасно, — попытался отговорить его Тэм. — Возможно кто-нибудь другой мог бы…

— Нет! — резко прервал его Ен. — Иду я. И только этим путем.

Тэм обреченно вздохнул, опустил глаза и сказал:

— Пусть будет так. Утром я свяжусь со своим человеком. Он обязательно поможет.

— Рассчитываю на это. А пока мне надо знать, где спрятан этот ваш танк.

— Генрих вам нарисует карту местности, — пообещал Тэм.

Отметив для себя неоценимую пользу от Генриха, который знал и умел всё, Ен широко зевнул, намекая, что было бы неплохо, если бы кто-нибудь освободил для него диван.

— Пока это всё, что мне нужно, — подавляя очередной зевок, сказал лейтенант. — Если есть еще что-нибудь, что мне надо знать, выкладывайте.

Тэм и Эмиль переглянулись и отрицательно покачали головами.

— Это, наверное, пока всё, — нерешительно заявил Тэм, чье лицо выдавало напряженную работу мысли.

— Вот и отлично, — обрадовался Ен и велел парочке террористов, до которых никак не доходили его намёки: — А теперь свалите-ка с дивана. Мне надо немного поспать.

Террористы моментально пришли в движение, однако Илья, жестом велев им пока оставаться на месте, предложил:

— Ен, слушай, давай я тебе еще чайку сделаю.

Ен взял свою чашку, встал со стула и, кивком головы предложив Илье следовать за ним, направился на кухню.

Там хозяйственный Тамил уже закончил мыть посуду и о чем-то пытался разговаривать с Генрихом, который сидел за столом, положив на колени автомат, и обратной, с зазубринами, стороной армейского ножа допиливал дужку. Он настолько сосредоточился на своей работе, что от усердия даже чуть высунул язык. В ответ на реплики Тамила он только что-то мычал.

— Эй, — замерев в дверях, привлек их внимание Ен, — не оставите ли нас минут на пять одних?

Генрих кивнул и, взяв с собой автомат, быстро покинул кухню. Тамил же исчез, едва увидев лейтенанта.

Ен уселся на стул в углу, любезно нагретый сидевшим на нём террористом, поставил чашку на стол и уставился на набирающего чайник Илью.

— Ты мне что-то хотел сказать? — начал он.

— Угу, — промычал Илья, — вот только не знаю, как начать.

Илья поставил чайник на подставку, включил его, взял чашки, свою и Ена, и начал их ополаскивать. Молчание затягивалось, и Ен решил подбодрить его:

— Ну, ты начни хоть как-нибудь…

Илья поставил чашки на стол, взял стоящую тут же упаковку чая, открыл её и кинул в чашки пару пакетиков. Что-то промычав про себя, Илья неожиданно выдал вопрос, от которого Ен чуть не упал со стула.

— Сколько человек ты убил? — спросил он.

Ен тяжело посмотрел на него, затем уставился в стену и тихо спросил:

— Зачем тебе нужно это знать? Я ведь всё равно не считал. За четыре…

— Нет, — прервал его Илья и начал рассыпать по чашкам сахар. — Я не о войне. Сегодня.

Ен кинул на него мимолетный взгляд, снова отвернулся к стенке и сказал:

— Четырех.

Илья снял закипевший чайник и начал разливать воду.

— А сколько всего участвовало в облаве?

— Человек триста-четыреста, — прикинул Ен.

Илья придвинул к Ену его чашку, и тот начал неторопливо помешивать сахар. Только стук металлической ложки о края чашки нарушал стоявшую в кухне мертвую тишину.

Для себя Ен отметил, что Илья запомнил, сколько ложек сахара он клал себе в кружку.

— А как ты оценивал свои шансы прорваться сквозь оцепление, когда пошел на это? — наконец спросил Илья.

— Ничего я не оценивал, — угрюмо ответил Ен. — Была небольшая надежда, что меня пристрелят не сразу, если я сдамся, но вырваться оттуда было почти невозможно.

— Как же у тебя это получилось? — Илья ногой вытащил из-под стола табуретку и опустился на неё. — Ты настолько хорош?

Ен, продолжая помешивать чай, криво усмехнулся и ответил:

— Мне просто повезло. Охотники загнали меня в сторожку, где оказалась дырявая стенка. Пока они ее штурмовали, я прорвался через оцепление.

Илья, поднеся чашку к губам, отвел глаза в сторону.

— Значит ты был уверен, что не выживешь, но всё равно пошел отвлекать на себя солдат, — констатировал он.

— Угу, — промычал Ен, начав понимать, куда клонит его собеседник.

Илья вздрогнул, расплескав на стол немного чая.

— Зачем?

— Чтобы вы могли уйти, — немного покраснев, признался Ен.

— Для тебя это так важно? — посмотрев прямо в глаза лейтенанта, спросил Илья.

— Да, — покраснев еще гуще и опустив глаза в пол, прошептал Ен. — Я не хотел, чтобы Марат погибал из-за меня. Так у вас, по крайней мере, были шансы выбраться из окружения и спрятаться. Если бы я на это не пошел, мы бы уже все были мертвы.

Илья поднялся, подошел к раковине и, стоя спиной к Ену, тихо сказал:

— Я, помнится, там злился на тебя. Ну… когда там на нас налетела группа захвата. Так вот, прости.

— Можешь не извиняться, — успокоил его Ен. — Это ведь из-за меня вы теперь в опасности.

Илья покосился на него через плечо и криво усмехнулся.

— Скажи, — начал он, — ты ведь можешь без труда исчезнуть навсегда. С твоими навыками ты легко найдешь себе безопасное место где угодно. И никто тебя не найдет, ведь так?

— Ну, в принципе, это возможно, — нерешительно признался Ен.

— Но ты все равно почему-то остаёшься с нами и хочешь вытащить нас из этой задницы, — не то спросил, не то констатировал Илья.

Не зная, что ответить, а точнее просто не решаясь, Ен просто пожал плечами.

Илья открыл кран и начал мыть свою чашку. На пределе слышимости, так, чтобы льющаяся вода не заглушала его, он произнёс:

— Спасибо.

— Не за что, — ответил Ен, радуясь, что неприятный для него разговор подходит к концу.

Илья поставил кружку в сушилку, обернулся и добавил:

— Да, кстати, удачи завтра и не вздумай умирать. Марат сегодня очень сильно за тебя волновался. Он тоже переживает, что решился свести тебя с Тэмом, и думает, что это из-за него ты теперь в опасности. Дурак он, да?

Губы Ена непроизвольно растянулись в широченной улыбке.

— Ага.

— Хотя ты и сам не намного умнее его, — усмехнулся Илья. — Поэтому еще раз, удачи тебе.

 

Глава 9

Находиться внутри трехсоткилограммового куска железа, когда тебя везут под металлические прессы, и молиться, чтобы ни один элемент системы приводов не отказал в решающий момент, — занятие не для слабонервных. Или же для конченых оптимистов. Однако невольно приходилось надеяться на лучшее. В квартире террористов Ену удалось включить костюм, проверить двигаются ли руки и ноги, но от дальнейших испытаний пришлось отказаться — соседи снизу наверняка насторожились бы, если бы услышали над собой звуки шагов железного человека. Впрочем, насторожиться мог и весь дом. Костюм не был способен передвигаться с легкостью и изяществом профессионального танцора и, выражаясь буквально, мог потрясти еще многих жильцов.

Мусорщик приехал в самую рань по первому звонку Тэма, получил свой груз и, не спрашивая, зачем это нужно и откуда он взялся, краном с тисками закинул его в пустой кузов своей машины. Рука костюма крепко прижимала к корпусу какой-то сверток, но что было внутри него, мусорщика также не заинтересовало. Он был крайне молчаливым человеком и прекрасно знал, что ему нужно знать, а что нет. Для задуманного предприятия он подходил идеально.

По пути к сортировочному центру машина несколько раз останавливалась у грузовых лифтов, поднимавших мусор с расположенных под городом заводов и шахт, и каждый раз кузов пополнялся очередной порцией отходов производства, преимущественно, металлолома. Кузов заполнялся очень медленно, так что после порядка десяти остановок Ен все еще мог спокойно любоваться голубоватым сводом купола. У него возникло подозрение, что с такими темпами работы мусорщика ему придется кататься в этом кузове до самого вечера, и даже начал волноваться, успеет ли он на рандеву с Тэмом к нужному часу, когда мусорщик наконец напал на грандиозную добычу. Уж неизвестно, что в этот момент строилось под куполом, но за одну остановку рабочему удалось доверху заполнить кузов и полностью похоронить Ена под грудой железа.

Стараясь не выпустить изо рта пластиковую трубку, через которую для него понемножку подтравливался воздух из встроенных в корпус кислородных баллонов, Ен произнес: «Активация», и костюм ожил. По периметру щитка перед лицом Ена моментально появилась россыпь пиктограмм, а снаружи вокруг него загорелось множество лампочек, призванных обеспечить технику наилучшую видимость в кромешной тьме Агарда. Тревожным красным цветом мигнула цифра, указывающая на уровень углекислоты в костюме, и в аварийном режиме включились системы вентиляции и охлаждения. Через несколько секунд, дабы ненароком не заинтриговать кого-либо подозрительной иллюминацией внутри кучи металлолома, костюм пришлось деактивировать. Осуществив продувку еще несколько раз, Ен начал всерьез опасаться за запасы воздуха и лихорадочно вспоминать, на каком делении застыла шкала в виде баллона при последнем включении систем. Но следующая продувка убедила его, что для паники было еще рановато, что все его опасения вызваны отсутствием связи с внешним миром, и Ен предался единственному доступному для него занятию-наблюдению за красной точкой сервисного сигнала системы, горящему в верхнем углу щитка и немало его раздражающему.

Когда от скуки уже можно было выть, Ен вдруг почувствовал движение. Несколько кусков металла сползли со шлема, и стал виден потолок ржавого цвета, подпираемый частоколом балок. Кузов поднимался все выше и выше, и Ен начал потихоньку сползать вниз, в квадрат, обозначенный на полу желтой краской. Вскоре стали видны еще пара десятков таких же квадратов, расположенных в два ряда, и практически все они были заполнены кучами мусора. Между ними сновали сортировщики, которые вручную или с помощью торчащих из пола механических лап разбирали мусор и загружали им кузова стоящих там же небольших, юрких тележек. Затем, по оставленной между рядами мусора дорожке, они направлялись к одной из трех конвейерных лент, расположенных в ямах у дальней стены сортировочного узла. Оттуда весь этот хлам отправлялся за пределы купола, но одна лента вела в крематорий, одна — в утилизационный центр, а последняя — на обычную свалку. Всё зависело от номера ямы.

Удар от падения с двухметровой высоты отозвался внутри костюма гулом. Тело Ена сотрясла легкая вибрация, и он слегка ударился затылком о шлем. Наполненная гелем, эластичная подкладка костюма, усеянная датчиками, улавливающими нервные импульсы тела, прекрасно утягивалась до размеров тела носителя и была готова скомпенсировать любой удар, но вот голова в шлеме, который был намертво прикреплен к корпусу, оставалась свободной. И в случае падения с большой высоты ею можно было хорошенько о него приложиться.

К Ену подошел сортировщик — бородатый мужчина лет сорока, одетый в покрытый разводами масляных пятен серый комбинезон, — склонился над ним и, глядя куда-то в сторону, сказал:

— Смотри-ка, Джастин, какую тут нам хреновину приперли.

Ен, естественно, не мог разобрать ни слова, но о смысле сказанного догадывался по выражению лица сортировщика. Нечасто попадаются люди, лица которых можно читать как книгу, однако сортировщик был как раз из таких. К тому же выражение удивления прекрасно дополнялось красноречивыми жестами и телодвижениями — тычком указательным пальцем, постукиванием по шлему ногой и взмахом руки, призывающим оставшегося за границей видимости напарника.

Подошел молодой, но уже начинающий лысеть Джастин, тоже наклонился над Еном и начал всматриваться в щиток шлема.

— Защитный костюм техника, — сообщил он бородатому сортировщику. Нахмурился и, обращаясь к водителю, сидящему в кабине мусоровоза, спросил: — А на кой ты привез его сюда целиком? Техники должны были разобрать его и отправить к нам по частям. Там же внутри какая-то взрывчатая хренотень. Если ее нагреть в печах, то хана утильщикам.

— Мне велели, я привёз, — мрачно буркнул водитель, опуская кузов. — Можете делать с ним что хотите, но обратно я его не повезу.

Не прощаясь с сортировщиками, водитель закрыл дверь и начал выруливать на боковую, ведущую из сортировочного центра дорожку.

— И что нам с ним делать? — почесывая затылок, спросил у напарника бородатый.

— На переработку, — решил Джастин. — Если его сами техники выкинули, то он уже, наверное, не опасен.

Напарник Джастина собрал бороду в пучок и несколько раз нервно дернул за него.

— Уверен? Может, бригадиру сообщим.

— Да ну, — поморщился Джастин. — Бригадир целый день будет разбираться что к чему, а эта чушка тут так и останется валятся у нас под ногами.

— Лады, — кивнул бородатый и пошел к пульту управления лапой.

Ен, наблюдая, как на него опускается могучая механическая рука, начал молиться, чтобы бородатый не решился бы начать процесс утилизации прямо сейчас и не стал бы слишком сильно сжимать корпус костюма, грозя тем самым вывести что-нибудь из строя.

К счастью, сортировщик оказался профессионалом своего дела, до сантиметра просчитывал движения своего инструмента и точно знал, какое давление нужно было оказать, чтобы мусор не выскользнул из захвата. Легко подняв Ена, он небрежно закинул его в кузов тележки и принялся перебирать остальной мусор, отбирая из него железо. Джастин вручную выбирал куски поменьше и полегче и швырял их на тележку.

Когда Ен вновь оказался погребен под мусором, он почувствовал легкий толчок-тележка двинулась к ямам. Стараясь не выпустить изо рта трубку, Ен облизнул пересохшие губы, покрепче закусил раструб и приготовился к удару о ленту конвейера. Сколько ему предстояло падать, он не знал, но, если высота будет чрезмерной, от удара можно было лишиться сознания, чего нельзя было допустить ни в коем случае. Где и когда он очнется, если очнется вообще, предсказать тогда было бы невозможно.

Кузов тележки начал подниматься. Ен проскользил по нему примерно с метр и ухнул вниз. Но на этот раз он падал не ногами, а головой вниз, одновременно переворачиваясь в воздухе! Перед щитком промелькнула стена колодца конвейера, и полет закончился. Костюм упал на бок, покачался, словно, раздумывая, какое положение на ленте будет для него наиболее удобным, и наконец опрокинулся на спину. А Ен, сколько не напрягал мышцы шеи, так и не смог избежать удара виском о шлем. На мгновение в его глазах потемнело, а затем мир взорвался всеми цветами радуги. Ен собрал всю волю в кулак и, до скрипа стиснув зубы, почти перекусив пластиковую трубку, попытался удержать себя в сознании.

У него это получилось. Взор прояснился, перед ним предстал движущийся потолок сортировочного узла с висящими на длинных тросах лампами.

Лента двигалась неспешно, так что ожидание конца пути, проведенное в постоянном напряжении, довольно сильно утомило Ена. Как раз в этот момент потолок сортировочного узла закончился, он проехал под его стеной и оказался под сводом купола, располагающегося уже довольно низко. По бокам ленты выросли низкие бортики, не позволяющие мусору соскользнуть на землю, но они же и не позволили Ену как следует оценить обстановку. Как бы плотно он не прижимался лицом к щитку и не выкручивал голову, ему так и не удалось что-либо разглядеть.

Лента продолжала неспешно ползти к границе купола, как неожиданно над бортиком возникла голова в шлеме, с опущенной на глаза прозрачной пластиной инфракрасного сканера. Первым искушением было — включить костюм, достать автомат и полоснуть по этому шлему очередью. Но дикое для Ноля желание, обусловленное мучительной, изводящей тело неподвижностью и интоксикацией от чрезмерных доз углекислоты, было тут же подавлено.

Костюм был герметичен, поэтому боец никак не мог уловить тепло тела находящегося внутри человека. Была возможность, что солдат был знаком с правилами утилизации защитных костюмов техников и его заинтересует, что же один из них делает на ленте конвейера, но к этому человеку это не относилось никоим образом. Пробуравив Ена стеклянным взглядом в течение нескольких секунд, он повернул голову и продолжил осматривать остальные предметы.

Для себя лейтенант отметил, что руководящий его поимкой человек был достаточно сообразителен, чтобы не оставить беглому диверсанту ни единой лазейки. Этот человек был дотошен и из-за этого опасен, но его подчиненный свел на нет все усилия своего командира.

Через пару минут лента подъехала к стене купола, и нырнула в один из трех туннелей, которые соединяли город с утилизационным центром. Что и как будет происходить дальше, Ен мог только догадываться. Доподлинно было известно одно — где-то там в темноте его ждал пресс. Он должен будет быстро сплющить его до толщины человеческой ладони, после чего его отправят в плавильную печь.

К моменту, как лента добралась до туннелей, условия внутри костюма уже напоминали настоящую сауну. Соленый пот затекал Ену в глаза и в приоткрытый рот, губы сводило от необходимости держать ими трубку, все тело чесалось. От избытка углекислоты кружилась голова, начинало подташнивать. А состояние кромешной темноты приводило в состояние паники, которое постепенно усиливалось. Хотелось выплюнуть дурацкую трубку и включить костюм, но для успеха операции нужно было проявлять себя в последний момент. Поэтому Ен терпел.

Минут пять не было видно ничего, а затем он наконец оказался в месте, которого так долго ждал и которого немного боялся. И боялся не зря.

Узкая полоска света сверху означала, что, чтобы выбраться с ленты, надо будет преодолеть не меньше пяти метров по гладким боковым стенкам конвейера. Костюм начал сотрясаться от ритмичных ударов, и их источником мог быть один единственный механизм-пресс.

Ждать дальше было просто опасно. Выплюнув изо рта трубку, Ен громко произнес:

— Активация!

Красный огонек в углу щитка мигнул и загорелся зеленым. Вокруг него появилась россыпь пиктограмм. Ожили системы подачи кислорода и охлаждения, Ен почувствовал дуновение холодного воздуха.

Ровно через секунду костюм умер. Погас даже сервисный сигнал системы.

Теперь у Ена началась настоящая паника. Он не хотел умирать вот так, лежа и не имея возможности даже пошевелиться.

— Активация! — заорал Ен, после чего закашлялся и почувствовал, как сознание куда-то уплывает. Пытаясь нащупать губами кислородную трубку, слабеющим голосом, почти шепотом, он повторил: — Активация.

На щитке мигнул зеленый огонек, процессор снова попытался оживить системы жизнеобеспечения и управления, но… безрезультатно. За несколько секунд, прошедших после этой попытки, Ен успел попрощаться с Ильей и Маратом, проклял Тэма, нашедшего ему такой «современный» гроб, приготовился встретить неизбежное и расслабился, позволяя темноте захлестнуть себя и безболезненно перенести на другую сторону.

Однако оказалось, что костюм был не так прост. По всей видимости, электронный мозг понял, что его вскоре ждет, ибо без какой-либо команды он внезапно включился и заработал как полагается.

Перед глазами возникло несколько цифр, одна из которых, отвечающая за систему воздухообмена, мигала аварийным красным, показывая избыточный уровень углекислоты. Костюм тут же начал процедуру экстренного продува. Через пять секунд воздух внутри был полностью заменён, а эластичная подкладка еще плотнее стянулась вокруг тела носителя, создавая между его кожей и датчиками необходимый коэффициент соприкосновения. Вместе со всеми системами ожили и динамики шлема, из которых по барабанным перепонкам Ена били звуки оглушительного скрежета и мощных ударов железа о железо, грозя надолго лишить его слуха.

Задышав полной грудью и придя в себя, Ен первым делом поблагодарил неизвестного конструктора за создание такой «безотказной» системы, уперся локтями в ленту конвейера и приподнял корпус в желании узнать, сколько у него осталось времени до встречи с прессом. Впереди, метрах в тридцати от себя, он увидел конец ленты, за которым в этот момент опускалась стальная громадина пресса. Он ехал в очередную яму, куда лента сбрасывала металлолом, и судя по развиваемой прессом скорости, попади он в эту яму, у него будет не так уж и много времени, чтобы выбраться оттуда.

Ен постарался поскорее подняться на ноги, но этот процесс оказался довольно трудоемким. Нужно было торопиться, но костюм двигался с грацией и скоростью страдающего ожирением бегемота, а любая ошибка, неточность в расчете движения привела бы к заминке, которая, несомненно, стала бы последней. Для начала Ену пришлось перевернуться лицом вниз, отжаться от ленты, подтянуть к животу одно колено и опереться на него. Затем он поставил рядом другую ногу, подобрал завернутый в тряпку автомат, стараясь случайно не раздавить его механической рукой, распрямился и начал подниматься. Ругаясь на неповоротливый костюм, каждую секунду Ен ждал, что вот сейчас лента кончится и он полетит в яму, к которой в результате всех этих телодвижений он оказался повернутым спиной.

Сумев принять вертикальное положение, Ен развернулся лицом к прессу, что потребовало от него нескольких шагов по ленте. Он успел как раз вовремя. До конца ленты оставалось метра четыре, и Ен, стремясь избежать падения, начал пятиться назад. Скорость, с которой костюм мог двигаться задним ходом, примерно соответствовала скорости ленты, и как Ен не старался отойти от пресса, у него не получалось сдвинуться ни на сантиметр. Под ноги пока что попадались только мелкие куски железа, на каждом из которых он, однако, мог поскользнуться, но в любой момент могло приехать что-нибудь тяжелое и большое и просто затолкать его в яму.

Прямо над Еном возникла голова рабочего с выпученными, как у рыбы, глазами. Он махал руками и беззвучно открывал рот, но разобрать, что же он кричал, было невозможно из-за дикого грохота, производимого прессом. Рабочие, несомненно, уже давно поняли, что на утилизацию едет живой человек, но почему-то еще не остановили конвейер. Вполне вероятно, решил Ен, они не могли этого сделать или же эта процедура требовала некоторого времени.

Впрочем, полагаться на случай и милость рабочих он не собирался. За те полминуты, в течение которых Ен уже шагал по ленте, ему удалось изучить все тонкости процесса утилизации металлолома. Главное, что его занимало, — куда из ямы девался прессованный металл, ведь поступал он туда практически сплошным потоком, пресс опускался каждую минуту и времени на то, чтобы извлечь его из ямы, было маловато.

Всё оказалось довольно просто. Когда пресс заканчивал свою работу, пол в яме раздвигался. Расплющенный лист проваливался вниз, и, пока пресс поднимался и задерживал собой поступление металла, створки в полу успевали закрыться. В работе двух механизмов присутствовала небольшая десинхронизация — пресс открывал доступ к яме чуть раньше, чем смыкались створки в полу, и между ними успевало провалиться несколько кусков металла. Но куда они падали и как долго — осталось секретом.

Меньше всего Ену хотелось отправляться вслед за ломом в неизвестность, поэтому он продолжил пятиться. Над краем ямы торчало уже две головы, что-то кричащие друг другу, но лента как двигалась, так и двигалась. Было непохоже, что работа будет остановлена из-за такой мелочи, как угроза жизни какому-то человеку.

Пресс поднимался, как случилось то, чего Ен опасался все это время. Одна из железных пластин под ногами оказалась обильно вымазана маслом. Стальная стопа поехала, Ен пошатнулся. Рефлекторно выкинул в сторону левую руку, скользнул пальцами по гладкой стене и оставил всякие попытки удержаться на ленте. Створки пола смыкались слишком быстро, и малейшая задержка обрекала его на смерть под прессом. Ен грохнулся на спину, проехал оставшийся метр до конца ленты и полетел в яму.

Левое плечо задело смыкающиеся створки пола, Ен крутанулся в полете и утратил всякую ориентацию в пространстве. Падать пришлось метров десять. От зубодробительного удара он лишился сознания.

Когда Ен пришел в себя, пиктограммы на щитке почти все горели красным цветом, в ушах раздавался противный писк. Встряхнув головой, он понял, что к травме мозга этот писк не имеет никакого отношения. Это всего лишь надрывалась система оповещения — управляющий процессор лишился контроля над левой рукой.

— Заткнись, — онемевшими губами прошептал Ен и попробовал пошевелиться.

Как ни странно, но все конечности костюма, кроме левой руки, двигались свободно. Правда, один из сигналов системы встревожил Ена особенно сильно. Происходила утечка кислорода, из чего вытекало, что все попытки выбраться за купол приведут к его отравлению и неминуемой смерти. На этом миссию можно было заканчивать, и от обиды Ену захотелось закричать во весь голос. Но нужно было выбираться, поэтому он только зарычал, оперся на правый локоть и приподнял корпус.

Он находился в темном, широком туннеле, и еще одна лента конвейера везла его в направлении далекого выхода, светящегося мягким желтым светом. Полностью заглушив писк системы, где-то позади раздался страшный грохот-это на ленту упал еще один спрессованный лист металла.

Ен снова перекатился лицом вниз, неловко поднялся на ноги.

По всей видимости, непривычные для конструкции костюма телодвижения, такие как: перекатывание, отжимание и подтягивание колен — были для нее очень полезны. К радости Ена, со щитка исчезла примерно половина тревожных сигналов и, что самое главное, среди них было и оповещение о разгерметизации. Было вполне очевидно, что утечка происходила из щели между сочленением корпуса и плеча, образовавшейся в результате удара, и исчезла она после переворота, но это также и значило, что любое неосторожное движение могло привести к повторной разгерметизации.

Ен поднял правую руку и три раза стукнул себя кулаком по плечу, словно стремясь вбить его в корпус. Система никак не отреагировала. Либо щель была запечатана достаточно плотно, либо она просто находилась в другом месте. Ен не стал гадать — на это не было времени.

Он развернулся лицом по ходу движения ленты и при этом на что-то наступил. Вероятно, это был выпавший из руки автомат, решил Ен. Наклоняться и выяснять, так это или нет, он не стал. Оружие предназначалось на случай встречи с бойцами правительственной роты, а все они остались позади. Ну а если наткнуться хоть на одного солдата вне купола, то на нем обязательно будет «Ирбис». Против же военной брони автомат будет не более эффективен, чем рогатка.

Освещая себе дорогу остатками фонарей, уцелевшими после последнего падения, Ен двинулся к далекому выходу. Шагая по лому и листам металла, он очень быстро добрался до выхода, где перед ним возникла еще одна проблема. Судя по звукам, с ленты конвейера лом сыпался в очередной и на этот раз довольно глубокий колодец, падение в который он наверняка не пережил бы. Вдобавок из этого колодца раздавалось рычание рабочей техники, а мерятся с ней силой было бесполезно-очередная механическая рука просто прижала бы его к полу и удерживала чересчур проворный лом до прибытия подмоги из купола.

Приблизившись к выходу, Ен внезапно увидел шанс сойти с бесконечных движущихся лент. Справа, у выхода из туннеля, к стене цеха крепился решетчатый помост, на котором стоял пульт управления. За ним, откинувшись на спинку стула, закинув ноги на пульт и закрыв глаза, сидел рабочий. На голове у него были наушники, а за его спиной красной сиреной сверкал закрепленный на шесте коммуникатор внутренней связи.

Подойдя к краю ленты, Ен приготовился спрыгнуть на помост. Дождавшись нужного момента, он чуть присел и, оттолкнувшись от ленты, пролетел разделяющее помост и ленту расстояние в один метр. Это было совсем ничего, но Ен не был уверен, справится ли костюм хотя бы с такой элементарной задачей. Оказалось, что на это он всё же был способен.

Ен приземлился рядом с рабочим, помост сотрясла сильнейшая вибрация, и на секунду даже показалось, что сейчас они все вместе рухнут вниз. Опасения оказались напрасными — упал только рабочий, и то со стула. От вида представшего перед ним железного человека, мужчина выпучил глаза, разинул рот и так и замер, лежа на спине, не в силах как-нибудь отреагировать на внештатную ситуацию.

Вниз с помоста вела длинная лестница — Ен направился к ней, оставив шокированного мужчину медленно приходить в себя. Хлипкая лестница не была рассчитана на вес костюма, но с успехом выдержала внезапное испытание на прочность. Продавливая под собой ступеньки, Ен осторожно спустился вниз и оказался в огромном зале, в котором стояли ряды груженных листами железа вагонов. Они поступали на них с помощью нескольких электромагнитных кранов, ездящих по закрепленных на потолке направляющим, а передавали им эти листы четыре механических лапы, разбирающих их из завала в яме.

С появлением Ена работа замерла, несколько пар глаз уставились на него из всех углов зала. Не обращая на них внимания, Ен сосредоточил все внимание на двери с горящей зеленым надписью «выход» над ней у начала лестницы. Доковыляв до двери, он осторожно надавил на сенсор, и она отъехала в сторону, открывая убегающую вверх лестницу. Куда в конечном счете приведет эта лестница, он не знал, но других дверей в цеху не было. Ен шагнул на первую ступеньку и начал осторожно, опасаясь оступиться и загреметь вниз, взбираться вверх.

У конца лестницы его ждала еще одна дверь. Открыв её, он попал в помещение, служившее комнатой отдыха, столовой и раздевалкой одновременно. Сидящий за столом рабочий, поглощающий нехитрый провиант из пластикового контейнера, при виде появившегося на пороге человека подавился и начал кашлять. Два его соседа, убивающие время за игрой в карты, замерли. У одного из них дрогнули руки, и карты посыпались на пол. И только четвертый рабочий, пожилой седовласый мужчина, продевающий ногу в штанину робы, продолжил переодеваться как ни в чем не бывало.

Ен шагнул в комнату, голосом отдал команду: "Внешний динамик", и в углу стекла, среди кучи мигающих пиктограмм, появился значок громкоговорителя.

— Народ! — произнес он, но обращение утонуло в тревожном писке системы. Отдав команду отключить тревожный сигнал, спросил: — Народ, а где у вас тут выход наружу?

Седовласый рабочий кивком головы указал на дверь у себя за спиной и сказал:

— Иди туда. В конце коридора будет шлюз.

— Спасибо, — поблагодарил его Ен, который, за неимением других дверей в помещении, и так догадывался, куда ему надо было идти, но просто решил подойти к интересующему его вопросу издалека. — А не подскажите, там к шлюзу нужен какой-нибудь ключ или код доступа?

— Нет, — так же невозмутимо помотал головой седовласый, — открывается так.

— Спасибо, — еще раз поблагодарил его Ен и потопал к двери.

Как и говорил рабочий, в конце короткого коридора располагалась массивная дверь с надписью «шлюз». Ен надавил на сенсор и шагнул внутрь просторного ангара, где стояла тяжелая гусеничная машина. Он обошел машину, подошел к воротам и снова нажал на сенсор. Внутренняя дверь позади него закрылась, после чего начали подниматься ворота. Из шлюза в образовавшуюся щель тонкой струйкой потянулся воздух, а Ен, если бы мог, скрестил бы на удачу пальцы. Топать пятнадцать километров в ядовитой атмосфере в дырявом костюме было чистой воды авантюрой, но воспользоваться в нем машиной тоже не получилось бы. Он не сумел бы не только уместиться на водительском месте, но и просто забраться в кабину, а сам костюм ему еще был необходим.

Когда ворота поднялись на достаточную высоту, Ен, задержав дыхание, шагнул наружу.

Сильнейший порыв ветра тут же ударил по нему, грозя свалить на землю, но амуниция весила столько не зря и могла устоять даже в самый настоящий шторм. А по оценке Ена, сейчас дул всего лишь легкий бриз и погода была прекрасна. Тяжелые свинцовые облака стояли довольно высоко и полностью заслоняли небосвод. Еще никогда за всю почти двухвековую историю колонизации Агарда ни один лучик света находящегося неподалеку Сириуса не сумел пробиться сквозь них. Ни разу свет не падал на черную, опаленную неумолимым жаром светила каменистую почву, испещренную трещинами и усеянную валунами. Вместо солнца землю то и дело освещали вспышки молний, коих за минуту, если задаться такой целью, можно было насчитать с дюжину, не меньше.

За молниями следовали удары грома, надрываясь, свистел ветер. Было темно, но никакие осветительные приборы не требовались — щиток шлема окрашивал окружающий пейзаж в ровный, светло-серый цвет, обеспечивая достаточно хорошую видимость в любых условиях. Ен был бы и рад отключить дурацкие фонари на шлеме еще в самом начале своего похода, но почему-то неведомый конструктор не предусмотрел такую функцию. Хотя он, конечно же, заботился об удобстве техников и вряд ли думал, что его творением будет пользоваться военный.

Ен немного прошел вперед. Развернулся, осматриваясь. Прямо позади него находилось низкое одноэтажное здание, из которого он, собственно, и вышел, а слева из земли торчало пять труб, выбрасывающих в воздух столбы густого дыма, которые тут же в клочья разрывались ветром. Справа от подземного здания был вырыт глубокий котлован, наполовину заполненный мусором, а позади этих трех творений человеческих рук насколько хватало взгляда простиралась громада купола Нордквик — столицы Агарда.

— Доступ к памяти! Карта! — отдал команду Ен. Путь к пещерам он смог бы найти и без неё, но свериться не помешает.

Перед глазами на секунду возникло дерево директорий, сменившееся нарисованной Генрихом картой. Среди схематически изображенных ориентиров в виде одиноких холмов и цепей низких гор, пунктиром пролегала красная линия, начинающаяся от Западного шлюза.

— Масштаб тридцать процентов! — приказал Ен.

Карта уменьшилась втрое и передвинулась в правый верхний угол щитка.

Пожелав себе удачи, Ен двинулся к видневшейся неподалеку горной цепи.

 

Глава 10

До места назначения удалось добраться без лишних приключений. Низкие горные цепи прекрасно скрывали одиноко бредущего человека от сканеров наземных преследователей, а обнаружить Ена с воздуха могли только земляне. Лишь у них была воздушная техника, но они уже давно не летали над плато, опасаясь получить ракету от случайного патруля местных. У колонистов же, кроме нескольких роботов-беспилотников, отродясь не имелось ничего летающего. Между куполами можно было передвигаться с помощью подземной железной дороги, предоставляющей довольно весомое преимущество в скорости и безопасности перед челноками, а сообщение с далекой Землей всегда обеспечивали сами земляне.

Низкую гору, в которой был спрятан танк, Ен заметил еще издалека, но из-за развиваемой костюмом скорости потребовался почти час, чтобы добраться до неё. К счастью, пещера находилась у подножия, и ему не пришлось карабкаться по пологому, но от этого не менее трудному для восхождения склону. Ен просто вошел внутрь и замер, любуясь строгими контурами танка.

Черный восьмиугольный корпус, заканчивающийся заостряющейся к носу кабиной пилота, сидел на вынесенных вниз и в стороны высоких, по грудь, гусеницах, позволявших без труда преодолевать любые препятствия и развивать довольно приличную скорость в сто двадцать километров в час. Под кабиной пилота и сверху на корпусе торчали короткие, толстые дула пушек, закрепленные на подвижной базе. Аскетичная, чрезвычайно простая конструкция танка делала его весьма надежной и практичной машиной в условиях агрессивной среды планеты, а довольно сложная начинка, реактор термоядерного синтеза на гелие-4 и системы регенерации воды и воздуха позволяли «Грайдеру» находиться в автономном режиме больше месяца.

Обойдя танк сзади, Ен подошел к люку, вытянул вверх руку, нажал на неприметную пластину, утопленную в корпус, и отодвинул ее в сторону, открыв панель кодового замка. Набрав четыре цифры, поведанные ему Генрихом, Ен разблокировал люк. С легким шипением тот отъехал в сторону, из корпуса выдвинулся короткий трап из четырех ступенек и опустился к земле. Будь на нем броня, Ен без особых усилий запрыгнул бы в танк, чье днище располагалось на уровне его плеч, но в костюме техника ему пришлось приложить немало усилий, прежде чем он кое как в раскорячку сумел взойти по трапу.

От увиденного внутри танка лицо Ена расплылось в довольной улыбке, все неприятности последнего дня отступили на задний план. В восьми глубоких компенсационных креслах, располагающихся у боковых переборок, положив на подлокотники механические руки, величественно восседали восемь «Ирбисов», похожих на уснувших вечным сном древних рыцарей. Гладкие черные корпуса, округлые конечности, чуть вытянутый вперед шлем с парой коротких, направленных назад антенн придавали им грозный, внушающий уважение вид. На груди «Ирбисов», в районе сердца, находились прозрачные наклейки с изображением застывшей в прыжке земной кошки, подарившей этой технике свое имя. Позже, когда у каждого из «Ирбисов» появился бы свой хозяин, наклейки были бы удалены, а их место заняло имя солдата, его знание и символа полка. Если бы владельцем брони стал Ноль, то со временем на корпусе появлялись бы новые изображения, образующие неповторимую боевую раскраску, полностью отображающую истинную личность и характер носителя. Хотя Ен и принадлежал к приверженцам заводской покраски, но и он не удержался, чтобы не нанести на свою бывшую броню один дополнительный рисунок. И шлем его «Ирбиса» стал улыбающимся черепом.

Ен и сам не заметил, как вытянул в сторону правую руку, набрав на закрепленной на борту консоли четыре цифры кода, закрыл люк и включил систему подачи кислорода. Отстегнув один из «Ирбисов», аккуратно стянул его с кресла, уложил на пол. На своем шлеме нащупал рычажок предохранителя, передвинул его в положение «открыть» и голосом продублировал команду. Замки на корпусе щелкнули, и он распахнулся, открыв белоснежную подкладку, которая быстро теряла свою форму, становясь обычной тряпкой, правда, наполненной некой гелеобразной субстанцией. Высвободив из железного рукава одну руку, Ен нашел прореху в подкладке, втянул голову в плечи и, извиваясь, как змея, полез наружу. Через пару секунд молодой человек, одетый в одни только трусы, стоял посреди прохода между взирающих на него «Ирбисов», пританцовывая на холодном полу, зябко передергивая плечами, но страшась сделать последний шаг, ведущий к очередному бою в бесконечной веренице схваток.

Когда пальцы на ногах вконец онемели от холода, Ен тяжело вздохнул, открыл корпус «Ирбиса», разделся догола, нашел дыру в подкладке и забрался внутрь. Почувствовав внутри себя тепло человеческого тела, без какой-либо команды броня ожила. Подкладка надулась, плотно облегая все тело, по визору шлема пробежали строчки экспресс-теста, система пискнула и вывела перед Еном десяток полупрозрачных пиктограмм, располагающихся на границе зрения.

— Приветствую вас, хозяин, — раздался в шлеме мелодичный женский голос хранительницы брони.

— И тебе привет. — Невольно улыбнулся Ен. Спросил: — Как тебя зовут?

— Персональный боевой модуль типа "Ирбис", — представился компьютер, — ID-50674i, заводское имя — Син. Настройки — по умолчанию.

— Спасибо, Син. Теперь это твоё имя. Тембр голоса не менять.

Ен всегда обращался и воспринимал хранительницу брони как живого человека, и в этом не было ничего необычного, это не было прихотью привыкшего к одиночеству солдата, стремящегося наделить компьютер чертами живого, разумного человека, чтобы хоть как-то скрасить бесконечные часы ожидания. Система на самом деле обладала интеллектом. Помимо того, что биочип процессора был жизненно необходим для стабильной работы всех электронных систем брони в условиях постоянной электромагнитной бури, бушевавшей на планете, он же обеспечивал хранительнице некоторую степень индивидуальности, делавшей каждого «Ирбиса» чем-то отличным от других. Конечно, о свободе воли не могло быть и речи, но в случае угрозы жизни для носителя, его недееспособности, хранительница зачастую брала на себя управление, уходила с линии обстрела или же попросту уносила бесчувственного хозяина в безопасное место. Совсем недавно это спасло ему жизнь.

— Как мне вас звать, хозяин? — продолжила знакомство с носителем система.

— Ен.

— Желаете обучить меня, Ен?

— Да.

В углу шлема появился значок раскрытой книжки, означавший, что Син начала обучение.

Можно было оставить систему в первозданном состоянии, приданном ей настройщиком на заводе, но Ен всегда предпочитал перевоспитывать её под себя. Теперь она будет запоминать его слова, изучать его характер, реакцию на различные раздражители в различных ситуациях и составит карту движений тела. Броня попытается стать его копией. В экстренной ситуации она будет предвидеть поведение носителя и чуть быстрее реагировать на его движения.

Кто-то считал, что в случае непредсказуемого поведения хозяина, система может вступить с ним в конфликт и время отклика замедлится, но Ен просто предпочитал обучить её получше. Он прекрасно понимал, что, хотя броня и была достаточно сообразительна, всё зависело от пользующегося ею человека. Поэтому он никогда не ленился, предпочитая полностью слиться со своей машиной в одно целое, стать смертоносным механизмом.

— Желаете провести полную проверку систем? — спросила Син.

— Да, в фоновом режиме.

Ен слегка шевельнул рукой, и стальные волокна мышц под броней чутко отреагировали на движение, сдвинув руку на пару миллиметров. Он коснулся открытого передника корпуса, закрыл его. Оттолкнувшись ладонями от пола, Ен легко вскочил на ноги и сделал пару приседаний, чтобы подкладка могла окончательно подстроиться под его тело.

— Полный боевой режим, — приказал он.

Визор перед его глазами расцвел дополнительными показателями, а все пиктограммы пропали. Предметы сузились, но зато появился находящийся за спиной костюм техника. Радиус обзора теперь составлял ровно триста шестьдесят градусов. Каждый предмет, не являвшийся часть танка, был помечен маркером в виде точки, основываясь на быстром сопоставлении с содержащейся в памяти информацией, выставлена степень угрозы, произведёно быстрое сканирование и расчет расстояния. Не подготовленный к такому изобилию новых сведений человек просто напросто впал бы в ступор, а попробуй он начать двигаться, то выглядел бы абсолютно нелепо, полностью потерянным в пространстве. Требовались месяцы тренировок, чтобы эффективно использовать костюм в этом режиме, поэтому большинству новобранцев он был недоступен. Для них был предусмотрен упрощенный вариант, включающий в себя только слегка расширенное изображение и минимум необходимых маркеров. Они так и погибали, не сумев оценить все достоинства брони.

— Отключить боевой режим, — скомандовал Ен, и все вернулось к привычному глазу состоянию.

— Выставить полный боевой режим в качестве стандарта? — предложила Син.

— Да.

Оставалась еще одна вещь, которую нужно было протестировать, прежде чем можно было бы двинуться обратно к куполу. Ен подошел ко входу в кабину — прямоугольному вырезу в переборке, имевшему закругленные края, — рядом с которым стояли стоял вигвам из нескольких автоматов и винтовок и столб из четырех коробок. Стараясь не разрушить пирамиду, аккуратно вынул один из автоматов — массивную тридцатикилограммовую машинку с длинным стволом — снял его с предохранителя и кинул взгляд на дисплей рядом с рукояткой, на котором горела цифра сорок, указывающая на количество патронов в рожке.

— Линк! — приказал Ен.

Из едва заметной выемке в запястье правой руки «Ирбиса» вывалился короткий кабель в металлической оплётке. Ен вставил кабель в гнездо на рукоятке, и на визоре возникло новое небольшое окно, в которое подавалось изображение со встроенного в автомат сканера. А легкое касание курка заставило появиться перекрестье прицела. Необходимые для боя системы работали на отлично.

Отсоединив кабель, Ен приказал:

— Убрать линк.

Кабель втянулся в запястье, а Ен положил автомат на колени ближайшему «Ирбису» и пошел готовить «Грайдер» к приёму пассажиров.

Откачав из танка кислород, он вытащил наружу костюм техника, обращаясь с ним с такой же легкостью, как если бы это была плюшевая игрушка, отнёс его вглубь пещеры, аккуратно положил на камни и, стоя над ним, торжественно произнес:

— Прощай, друг. Спасибо, что выручил, но дальше нам не по пути.

— Простите, Ен, команда не понятна, — озадаченно сказала Син.

— Это я не тебе, Син.

— Прикажете реагировать только на прямое обращение?

— Нет, — ответил Ен. Позже, когда им двоим удастся добиться взаимопонимания на уровне полуслова, хранительница научится вычленять из потока его речи обращенные к ней команды, но пока придется примириться с некоторыми неудобствами. Терять секунду на произношение имени хранительницы Ен не хотел. Он прекрасно знал цену этой секунды.

Попрощавшись с костюмом техника, Ен залез в «Грайдер», вытащил с места пилота «Ирбис», перенес его на свободное кресло, пристегнул ремнями и уселся за консоль управления танком. После нажатия на большую красную кнопку, окружающие Ена экрана загорелись. На одном из них возникла карта прилегающей к куполу территории, по которой пролегала извилистая красная линия — заранее проложенный для автопилота курс. Отлично! Террористы позаботились даже об этом. Кто-то из них на своих двоих прошел до купола, выбрал среди лабиринта низких горных цепей наиболее безопасный маршрут, позволявший танку приблизиться к столице, оставаясь при этом вне зоны видимости сканеров стоявших при шлюзе пушек, вернулся и загрузил его в память танка! Старания этим людям было не занимать. Их труд многократно облегчал работу Ена.

Хотя управление танком могло быть названо примитивным и осуществлялось с помощью всего лишь двух педалей, сложный рельеф местности не позволял неопытному человеку чувствовать себя уверенно на месте пилота. В конечном счете Ен добрался бы до купола, но вот когда это случилось бы — являлось загадкой.

Среди множества экранов, дававших контроль над всем изобилием функций танка, Ен с большим трудом отыскал управляющий интеллектом «Грайдера» и врубил автопилот. Ощетинившись лучами сканеров, составивших карту местности в пределах доступной для них территории, танк дернулся, выехал из пещеры и направился к куполу. Временами он останавливался, озадаченно дергался из стороны в сторону, чуть корректировал маршрут и продолжал движение. В его управление Ен не вмешивался. Интеллект танка прекрасно справлялся с поставленной задачей, а помощь неопытного пилота может быть чревата. Все, что оставалось Ену, — следить за показаниями сканеров, чтобы случайно не проворонить и не посадить себе на хвост пеший патруль бойцов правительственной роты, которые уже должны были быть выслан за таинственным человеком в костюме техника. Конечно, находящихся в городе сил армии не хватит для организации широкомасштабных поисков, но кто-то все же должен был отправиться вслед за ним. Хотя бы для галочки. Скоро в Нордвик прибудет подкрепление из других куполов и вот тогда уже начнутся настоящие поиски, а пока что можно было чувствовать себя более менее спокойно. Главное, не слишком при этом расслабляться.

Нужного места позади невысокой горки Ен достиг минут через пятнадцать. Взглянул на часы: Тэм уже должен был занять позицию в любом ближайшем к шлюзу здании. Теперь всё зависело только от него. Однако ехать к куполу на танке было подобно самоубийству. Две пушки рядом со шлюзом разнесут не обозначивший себя «Грайдер» в две секунды.

Ен выбрался из кресла, подошел к коробкам, валявшимся в беспорядке после езды по довольно ухабистой дороге, и начал поочередно вскрывать их в поисках патронов для оружия. Снаряженные обоймы нашлись только в одной коробке, но зато их было более чем достаточно. Уж неизвестно, зачем террористам потребовалось столько боеприпасов, но лично он не намеревался даже и десятую часть этого.

Ен вынул четыре магазина для автомата, вставил их в специальные гнёзда в прикладе. Затем поднял винтовку, некогда стоявшую в вигваме, а теперь просто валявшуюся на полу, отправил автомат в специально отведенные под него крепления на спине брони и выбрался из танка.

Поднявшись на горку, Ен выбрал позицию поудобнее, залег, подсоединил винтовку к костюму и приготовился стрелять. Место для остановки Генрих выбрал идеальное: от горки и до купола простиралась практически плоское плато, на котором лишь изредка встречались неровности, и короткий полукруглый туннель шлюза предстал перед Еном как на ладони. Рядом с ним находился бункер, где должен был находиться пульт оператора, а по обе стороны от туннеля, направив дула к небу, замерли две пушки. До них было примерно три километра, но для бронебойного разрывного патрона снайперской винтовки это было не так уж и много.

Ен целился очень тщательно. То, что он собирался сотворить, до него не пытался проделать ни один здравомыслящий человек. Никогда. Конечно, кроме землян больше ни у кого не было причин атаковать купола, а несколько лет назад, из-за отсутствия на планете тяжелого бронебойного вооружения, так просто не было и возможности, но даже земляне, ограничившись уничтожением одного города, больше никогда не появлялись вблизи куполов. Достаточно было одного неточного выстрела из тяжелого автомата, чтобы нарушить целостность купола и погубить кучу народу. Это понимали все. Поэтому кроме бойцов правительственной роты, сплошь состоявшей из проверенных, психически-устойчивых Нулей, приблизиться к куполу с бронебойным оружием не мог никто. Но даже они не могли и думать о том, чтобы выстрелить из него внутри или в сторону купола.

Ен целился. График на визоре показывал дальность, движение и скорость ветра. Ен сделал поправку и выстрелил. Своей мишенью он выбрал место сочленения ствола и турели пушки. Прошло две секунды, во время которых Ен лежал не дыша, а затем он увидел вспышку. Турель начала бешено вращаться во все стороны, выискивая цель, но ствол пушки не шевелился. Ен присмотрелся получше и увидел, что он был почти что оторван его выстрелом.

Ен навел винтовку на вторую пушку и, пока никто не предупредил сидящего в ней стрелка о грозящей ему опасности, снова пальнул, целясь в то же самое место. Этот выстрел был удачнее — ствол просто оторвало. Теперь, если хоть одна из этих пушек попытается выстрелить, то она неминуемо взорвется.

Ен отсоединил винтовку от костюма и побежал к «Грайдеру». Он был уверен, что охрана шлюза даже отдаленно не представляет себе, что к ним сейчас приедет, и не будет способна оказать сопротивление. В танке не было боеприпасов, но одного его вида им будет достаточно.

Быстро поднявшись в «Грайдер», он кинул ненужную больше винтовку на коробки, забрался на место пилота, вывел танк из-за горки и, всунув ступни в крепления педалей, до упора вдавив их в пол, по прямой направил его к шлюзу. Танк, переезжая через мелкие камни и подпрыгивая, когда попадались более крупные, летел к куполу на полной скорости. Внутри трясло так сильно, что Ену, чтобы не вылететь со своего места, пришлось одной рукой вцепиться в подлокотник кресла, а другой упереться потолок. Он попытался было одной рукой вытащить из спинки кресла страховочный ремень, но очередной валун на пути гусеницы заставил его отказаться от этой идеи.

Когда до шлюза оставался примерно километр, Ен заметил вспышки, сверкавшие в узких бойницах бункера. Их было четыре, и Ену даже не потребовалось сверяться с показаниями на одном из экранов танка, чтобы удостовериться в своей правоте. Охранники были вооружены армейскими автоматами, но пробить броню танка могли бы только пушки. К счастью, их операторы догадались о грозящей им опасности в случае выстрела и только навели покалеченные стволы на «Грайдер», словно пытаясь этим напугать быстро приближающийся танк.

Ен остановился рядом с небольшими, как раз под размер танка, воротами шлюза, спокойно, не обращая внимания на град пуль, летящих в него с расстояния в пять метров, вынул ступни из креплений на педалях и начал искать на экранах перед собой опцию внешней связи.

— Син, внешние динамики, — приказал Ен, водя пальцем над многочисленными надписями и пиктограммами. Когда нужная опция наконец нашлась и была включена, он, чтобы перекричать завывающий ветер, вывел шкалу громкости на максимум и командным голосом со стальными нотками в нем произнёс:

— Приказываю всем прекратить огонь и выйти из бункера! В противном случае открываю огонь на поражение! Даю вам на выполнение десять секунд! Время пошло! Десять! Девять! Восемь…

У охранников хватило смелости испытывать терпение человека в танке до счёта три. После этого выстрелы прекратились и в окна вылетело четыре автомата. Затем дверь сбоку бункера распахнулась и наружу выбежало пять человек в легкой, полуметаллической, полурезиновой броне Безопасности, предназначенной для использования на нижних уровнях шахт. Порывы ветра почти что сдували людей с ног, и, чтобы устоять, им приходилось раскачиваться, смешно изгибаться в разные стороны и постоянно перешагивать, стоя на одном месте.

— Кто из вас оператор шлюза? — спросил Ен. Один из этих людей вышел вперед. — Идешь к пульту управления и открываешь ворота, а остальные бегом до другого шлюза. — Видя, что они не спешат выполнять его приказ, он поднял голос и рявкнул: — Что непонятно?! Быстро выполняем!!!

Четверо бойцов моментально испарились, а оператор побежал обратно в бункер. Через несколько секунд ворота шлюза начали подниматься вверх, открывая достаточно длинный проезд, куда могло бы легко поместиться с три-четыре танка. Ен тронулся вперед, осторожно проехал внутрь шлюза и направился к его концу, где стоял еще один операторский пульт. Ворота позади опустилась, завывание ветра стихло, и Ен, убавив громкость внешнего динамика, сказал, обращаясь к приросшему к своему креслу оператору:

— Открывай!

Тот протянул было руку к консоли, чтобы набрать код, но тут же отдернул её, вскочил со своего кресла и нырнул за пульт. Смешно, подумал Ен, гусеница танка раздавит его вместе с пультом, а он внутри даже не почувствует, что кого-то переехал.

Сделав голос помягче, Ен произнес:

— Эй, не дури! Давай, открывай!

— Не могу, — раздался звонкий, совсем мальчишеский голос оператора. — Я не могу подвергнуть жителей опасности.

— Ты совсем дурак? — тоном построже спросил у него Ен. — Если я захочу, то вынесу ворота одним выстрелом. И парочка кварталов за ними исчезнет тоже.

Это, конечно же, был блеф, но оператор не мог этого знать. Застрять из-за дурости этого парня в шлюзе Ену не очень-то и хотелось, поэтому на всякий случай он приготовился вылезти наружу и вправить тому мозги.

— Не верю, что вы на такое пойдете, — буквально огорошил Ена оператор. — Человек не может убить такое количество людей.

От удивления челюсть Ена отвисла, а затем парень услышал в свой адрес множество нелицеприятных эпитетов. За четыре года службы Ен идеально выучил все существующие на свете ругательства и, если бы за воротами его не ждали, мог бы очень и очень долго поносить оператора.

Ен вывел громкость динамика танка на максимум и, вернув в свой голос сталь, рявкнул:

— А ну быстро открывай ворота!!! Считаю до трёх и стреляю!

Сюсюкаться с наивным юношей и спорить с ним о человеческой натуре он больше не собирался.

Отданный громким голосом приказ подействовал на оператора так, как Ен и рассчитывал. Тот выскочил из-за пульта и со скоростью пианиста-виртуоза настучал на консоли десятизначный код.

Ен находился намного выше парня за пультом и не мог видеть, что ждало его за воротами, но очень быстро понял, что ничего хорошего, ибо оператор снова спрятался за пульт и на этот раз со стороны танка. Едва ворота поднялись на высоту человеческого роста, на гусеницы танка обрушился град пуль, выпущенный из множества стволов. Двинув танк вперед, чтобы какая-нибудь из пуль случайно не попала в оператора рикошетом, Ен поставил его впритык к воротам и стал ждать, когда же они поднимутся полностью.

За ними он увидел примерно то, что и ожидал, и даже больше. Тянувшийся через бетонную пустошь выезд преграждало несколько рядов стоящих полукругом черных армейских фургончиков, а за ними, под ними и между пряталось примерно человек пятьдесят в черной форме правительственной роты. И, судя по количеству машин, это была только видимая часть встречавших его солдат. Ен вслух выругался на бойцов, решившихся на столь отчаянное и безнадежное сопротивление, и его голос раскатом грома разнесся над всем районом.

Ен снова выругался — на этот раз про себя — вытянул руку вверх и отключил динамики танка. Однако эта оплошность привела к неожиданному эффекту — встречавшие его бойцы мгновенно прекратили стрелять. Ен замер тоже, оценивая обстановку. Двинуться вперед он не мог- фургончики были достаточно высоки, чтобы танк мог их переехать, и стояли слишком плотно, чтобы продавить их массой. К тому же спрятавшиеся между ними люди, по всей видимости, были настроены серьёзно и не собирались покидать своих позиций, а давить их Ену совсем не хотелось. Нужно было что-то придумывать, но здравые идеи пока что отсутствовали напрочь.

Возможно, их заставят разойтись угрозы, решил Ен. Снова включил внешний динамик и отрегулировал его громкость до приемлемой. Всему району слышать их разговор было совсем необязательно.

— Где ваш командир? — спросил он.

Из-за одного из фургончиков вышел безоружный человек в черной форме без единого знака отличия. Хотя он и оказался достаточно близко от танка, шлем не позволял как следует разглядеть его лицо. Всё, что о нем можно было сказать, — он был достаточно молод, для человека, вышедшего против танка, держался достаточно уверенно и не выказывал признаков страха. Впрочем, как и других чувств, свойственных обычным людям, но чуждых Нулям. Ен не сомневался, что в случае необходимости этот молодой офицер не только без единого колебания бросит всех своих бойцов в самоубийственную атаку на танк, но и пойдет в неё сам, причём первым. Так он был обучен, и так когда-то поступил бы и сам Ен.

Офицер подошел к танку, остановился от него метрах в пяти и, внимательно глядя на кабину, словно имея возможность увидеть скрывающегося за глухой броней Ена, спросил:

— Лейтенант Вацлав?

— Да, — подтвердил Ен. Догадаться, кто сидел в танке мог бы и умственно-отсталый, так что в обмане офицера не было смысла. Пусть знают, с кем имеют дело, и пусть относятся к нему с должным почтением.

— Лейтенант, — сказал офицер, — какую цель вы преследуете, устраивая это представление с танком? Это так же интересно мне, как и то, где вы вообще сумели раздобыть «Грайдер». Что-то я не слышал, чтобы у нас…

Тянет время и ждет подкрепления или что-то готовит, сделал вывод Ен.

— Немедленно обеспечьте мне свободные проезд в город! — прервал он офицера.

— Вы же понимаете, что мы не можем так поступить, — иронично заметил тот и медленно поднял вверх сжатую в кулак правую руку в черной кожаной перчатке.

Мозг Ена лихорадочно заработал, пытаясь предугадать возможные действия противника. Притащить из арсенала ракетную установку и разнести вместе с танком купол они не могут. Использовать обычные армейские винтовки и автоматы они тоже не будут — против танка это бесполезно, а рикошет-прямая угроза целостности купола. Забраться в танк у них не получится — без приказа пилота он не впустит никого. Лягут под гусеницы? Вытолкают его фургонами за купол? Обольют гусеницы кислотой? Всё бесполезно!

Ен почти застонал от собственного бессилия придумать правдоподобный вариант развития событий. Что же этот человек мог приготовить за десять минут, прошедшие с момента первого выстрела по пушке, чтобы практически голыми руками суметь остановить "Грайдер"?

Бросив бесполезное гадание, Ен взялся за джойстик управления пушкой и демонстративно пошевелил стволом под кабиной.

— Даю вам десять секунд, чтобы освободить проезд! — заявил Ен и навел пушку в центр баррикады. — Время пошло! Десять!

Бойцы за фургончиками зашевелились, но офицер даже не шелохнулся. Так и продолжая стоять с вытянутой вверх рукой, он громко заявил:

— Никому не двигаться! Это блеф! Он не будет стрелять! Он приехал сюда за кем-то и не будет подвергать их жизни угрозе!

"Догадливая скотина", — про себя восхитился Ен, но счёт не прекратил.

— Пять! Четыре! Три! Два!

Бойцы заметно волновались, но оставались на своих местах. Неисполнение прямого приказа командира было для них чем-то запредельным.

— Стойте! — выскакивая из-под танка, заорал давешний оператор шлюза и схватился обеими руками за дуло пушки. — Не смейте этого делать!

— Один! — произнес Ен, отпуская джойстик.

— Вперед! — скомандовал офицер, махнул рукой, указывая на танк, и кинулся в сторону.

На танк снова обрушился град пуль, а у Ена появилась еще одна проблема. Оператор шлюза стоял прямо перед танком и, хотя бойцы избегали палить прямо по нему, рано или поздно его пристрелят. К тому же этот парень впал в ступор и продолжал стоять на месте, вцепившись обеими руками в пушку и не пытаясь даже лечь на дорогу. Несколько пуль уже угодили в его костюм, но они задели металлические части корпуса и, не причинив носителю вреда, упали на землю.

Ен отпустил джойстик, поставил ноги на педали и вдавил их в пол. Танк дернулся вперед и наехал на оператора. Когда тот оказался под его днищем, Ен снял ногу с левой педали, заблокировав гусеницу и заставив машину крутануться на месте, чтобы укрыть оператора от летящих в него пуль. Ен выскочил из кресла, вынул из креплений автомат и бросился к люку. Не дожидаясь, пока он полностью отъедет в сторону, выпрыгнул из танка и прокричал:

— Боевой режим.

Едва лейтенант оказался снаружи, как все противники, увлеченно и яростно поливавшие танк свинцом, переключись на новую цель. От грохота застучавших по броне пуль у Ена мгновенно заложило уши, визор запестрел множественными маркерами опасности, но все они имели желтый цвет, указывающий на отсутствие прямой угрозы «Ирбису». С секунду он стоял неподвижно, словно издеваясь над своими врагами, тыкая их лицом в их собственное бессилие. Затем кинулся к оператору, сидящему на корточках под днищем танка, схватил его одной рукой за плечо, выволок наружу, и, прикрывая собой, без малейшего усилия закинул в полностью открывшийся люк танка. Тот даже не понял, что произошло и почему он вдруг оказался в совершенно незнакомом ему месте, в котором неподвижно сидели восемь человек в странной амуниции.

Тем временем Ен уже увидел, что задумали его противники. Пока он беседовал с офицером, его бойцы с двух сторон пробирались к воротам шлюза вдоль купола, неся в руках короткие строительные швеллера с явным намерением заклинить ими гусеницы. У каждой из групп было по шесть-семь швеллеров, и, чтобы удерживать их, требовалось всего по два человека на каждый. Позади них еще несколько человек волокли сварочный аппарат. Лиши они танк возможности двигаться хотя бы секунд на десять, он бы больше никогда из него не вышел. Прорезать люк было довольно проблематично и занимало много времени, но вот намертво приплавить его к корпусу… легко.

Ен вынужден был признать, что и во второй раз только случай помог ему переиграть этого офицера. Все таки этот парень действительно был молодцом и обладал огромным тактическим талантом. Он мыслил нестандартно, был очень хитер, заботился о жизнях своих подчиненных, а скорость, с которой была продумана и организована встреча, просто поражала. Задержись Ен внутри шлюза еще хоть на чуть-чуть, бойцы бы сумели бы подобраться к танку вплотную. И тогда командир правительственной роты, скорее всего, мог бы праздновать победу.

Но неожиданное появление лейтенанта спутало противнику все карты. Побросав швеллера на землю, солдаты начали отступать под защиту фургончиков, на ходу паля по Ену из автоматов.

Чтобы не быть слишком легкой мишенью и дать себе секундную передышку, Ен нырнул под танк, опустился на одно колено, соединил броню с автоматом и навел его на одну группу ретирующихся солдат. Одного вида тяжелого бронебойного оружия оказалось достаточно, чтобы противники быстрее двинулись к укрытию, и количество летящих в его сторону пуль резко сократилось. Ен пару раз пальнул им вслед, целясь по колесам фургончиков, развернулся и стрельнул вдогонку другой группе. Он чувствовал себя достаточно уверенным, чтобы не обращать внимания на причиняющих неудобства бойцов, но основная задача — обеспечить безопасную встречу для Тэма и остальных — оставалась актуальной до сих пор, а нежелание противника отступать только усложняло её. Нужно было их как-то разгонять, но стрелять на поражение он не хотел.

Взвесив все варианты, Ен пришел к выводу, что его противники нарвались на рукопашную. Он поднялся и, пригибаясь, вышел из-за гусеницы танка. То, что противники не собираются продолжать бесполезную стрельбу по «Ирбису» и уже приготовили пару сюрпризов, он понял в тот же самый момент, как оказался на открытом пространстве. Будучи полностью уверенным в своём преимуществе, Ен не удосужился обратить внимания на бойцов, скрываемых от него гусеницей танка, и чуть было не поплатился за это.

Он выскочил из-за гусеницы в тот момент, когда к ней подлетал фургончик. На реакцию оставалась доля секунды, и Ен, почти не отталкиваясь, прыгнул обратно под танк. Получив удар по ногам, он крутанулся в воздухе, стукнулся о гусеницу и тяжело приземлился на правое плечо. Задевшая его машина врезалась в гусеницу, дверь со стороны водителя открылась, с сиденья вывалился управлявший ей боец и, шатаясь, поковылял к своим. В этот момент с другой стороны подоспел второй фургончик и полностью заблокировал Ена под танком. Оставались только небольшие, просунуть руку и всё, щели, сквозь которые Ен разглядел бегущих к нему людей. Шансов достать его у них не было никаких, но упорство и смелость этих людей заслуживали уважения. Они собирались бороться до последнего. Поражение для них было страшнее смерти.

— Прекратить огонь! — разнеслась над местом боя громогласная команда, заставившая бегущих к танку людей остановиться. — Всем отступить на свои позиции!

Ничего не понимая в происходящем, Ен быстро вскочил на ноги и выглянул в просвет между гусеницей и днищем танка. Почему вдруг прекратилась атака, моментально стало ясно, когда он заметил восемь человек, облаченных в белоснежные «Ирбисы». Они в один ряд стояли перед фургонами, опустив в землю дула тяжелых автоматов, и, казалось, происходящее их не касается никоим образом. Так же, как и железный закон куполов, который нагло попирался наличием у этой восьмерки тяжелого вооружения. Впрочем, мало кто посмел бы требовать от личной охраны премьера неукоснительного соблюдения законов.

За восемью мощными фигурами, можно было большим с трудом различить еще двух человек — низенького, толстого, лысоватого человека в элегантном деловом костюме и молодого офицера. Офицер стоял по стойке смирно и что-то докладывал этому человеку, который внимательно глядел на танк и важно кивал головой. Ен не мог в это поверить, но сам премьер и верховный главнокомандующий Агарда Грегори Анфило лично почтил его своим визитом. Такой поворот событий не предвещал ничего хорошего.

Премьер поднял руку, прерывая доклад офицера, и громко произнес, обращаясь к сидящему за гусеницей Ену:

— Лейтенант Вацлав, как вам не стыдно подвергать опасности жизни обычных граждан? Вы же когда-то клялись защищать их! Неужели такой человек как вы смог так быстро утратить свою честь?

Кашлянув, Ен собирался с мыслями и, стараясь скрыть дрожь в голосе, вызванную общением со столь важной персоной, ответил:

— Господин премьер, я не собирался подвергать жизни обычных людей опасности, но меня вынуждают пойти на это обстоятельства и ваши люди.

Премьер наклонил голову набок, сцепил за спиной руки и спросил:

— Что же это за обстоятельства такие, позвольте узнать?

— К сожалению, господин премьер, этого я не могу вам сказать.

— Очень плохо, — покачал головой Анфило. — Я-то думал, что вас еще можно будет вернуть на нашу сторону. Надеюсь, вы меня понимаете?

Сглотнув комок в горле, Ен ответил:

— Прекрасно понимаю. — Сделав паузу, он, отказываясь от помилования, закончил: — Но свой выбор я уже сделал.

— И вы даже не хотите узнать мои условия, лейтенант? — с наигранной грустью спросил премьер.

Ен колебался всего секунду. Затем встряхнул головой и твердо заявил:

— Нет, господин премьер. Боюсь вы не сможете предложить мне ничего такого, что устроило бы меня.

— Очень жаль, — печально вздохнул премьер. — Такой многообещающий молодой человек нашел бы себя в любом призвании. Нам сейчас очень нужны талантливые и способные люди. Мы бы легко забыли о последних днях вашей жизни, и вы могли бы начать всё сначала. — Анфило замолчал, поднял взгляд вверх и добавил: — И даже о ваших друзьях мы бы позаботились как следует.

Ен чуть не рассмеялся вслух, представляя себе встречу премьера и Тэма. Анфило очень удивился бы, узнай он в одном из «друзей» Ена лидера террористической организации, и быстро бы забыл о своих обещаниях. Верить премьеру можно было, но вот надеяться, что все окончится так, как он обещал, — нет. Ложь всегда являлась главным оружием любого политика.

— Нет, господин премьер. — На этот раз голос Ена прозвучал намного тверже, из него исчезла дрожь. — Всё, что мне нужно, — проехать в город. Затем я вместе со своими товарищами исчезну из купола навсегда и вы больше никогда не услышите о нас.

Премьер сделал печальное лицо и развел руками.

— Мне очень импонирует ваша смелость, лейтенант. Стоит сказать, что насчет вас у меня были очень грандиозные планы. Будет трудно подыскать вам достойную замену.

Грегори избегал высказываться впрямую, однако Ен прекрасно понял, что только что список врагов этого толстенького, пожилого человека пополнился еще одним именем. А этот человек был практически всемогущ.

— Мне тоже жаль отказываться от ваших предложений, — как можно более тактично начал Ен, — и я уверен, что в будущем еще не раз об этом пожалею, но своего решения менять не стану.

— Что же… — Премьер сделал два шага за спинами своих телохранителей, крутанулся и вернулся на место рядом с офицером. — Тогда я не вижу смысла продолжать нашу беседу.

Ен схватился за автомат, понимая, что от следующих слов Анфило зависит судьба множества людей. Если он прикажет своей охране идти в бой, то шансов пробиться в город у него не будет никаких. Охрана Анфило состояла сплошь из отборных профессионалов, и даже один из них мог серьезно осложнить ему жизнь. Глупо будет даже пытаться выбраться из-под танка — пристрелят моментально.

— Но, — продолжил премьер, и Ен с облегчением выдохнул, — я не намереваюсь делать весь город заложником ваших безответственных поступков, поэтому вы сможете проехать и выехать из купола. Даю вам слово, что никто не попытается вам воспрепятствовать.

— Спасибо, господин премьер, — поблагодарил его Ен.

Тот его уже не слушал. Грегори взмахнул рукой, приказывая расчистить для Ена дорогу, и бойцы правительственной роты начали рассаживаться по фургончикам. После сложных маневров, объезжая пару стоявших на дороге правительственных машин, они друг за другом потянулись к кольцевой, где поочередно поворачивая то вправо, то влево разъехались в разные стороны и замерли метрах в ста от съезда в шлюз. Рядом с танком остались только офицер, премьер и восьмерка его охранников.

— Освободите танк, — приказал премьер своим людям, и четверо из них направились к блокирующим «Грайдер» фургончикам. Ен насторожился и перехватил автомат двумя руками, но, заметив это, охранники поспешили убрать свое оружие за спину, демонстрируя мирные намерения.

Вчетвером они легко подняли машину, оттащили её на несколько метров в сторону, бросили на землю, обошли танк и освободили его с другой стороны. Когда «Грайдер» был полностью свободен, Ен быстро запрыгнул внутрь, заблокировал люк, кинув быстрый взгляд на забившегося в угол между последним креслом и задней переборкой оператора. Затем прошел на место пилота, развернул танк, выехал на дорогу и не спеша направился к городу.

Пропуская танк, премьер со своими людьми отошел на обочину, неодобрительно взглянул на открытые ворота шлюза, на пустующее место оператора пульта управления, покачал головой и пошел к машинам, сопровождаемый своей свитой.

Ен пересек кольцевую и по транспортной магистрали начал углубляться в город, выискивая взглядом своих спутников, которые должны были прятаться где-то здесь. В отдалении улицу перегораживали пара минивэнов Безопасности. Когда Ен проезжал первый перекресток, он заметил, что еще несколько машин следовало параллельным курсом. Это было нормально, лишь бы они не вмешивались. Трудно было представить, что его оставят без внимания хоть на секунду.

Улицы были безлюдны, но из окон окружающих домов торчало множество голов населяющих их жильцов, с интересом и опаской наблюдающих за виденным только на картинках танком. Никто из них не пытался убежать или спрятаться — в отличие от жителей трущоб инстинкт самосохранения у местных был атрофирован. Танк под окнами воспринимался ими как часть некоего шоу, забавного, чуть опасного, но обязательно оканчивающегося хэппи-эндом. Даже то, что этот танк приехал в купол с явно не мирными намерениями, ничуть не пугало их. Они верили, что в случае чего, их непременно защитят доблестные бойцы правительственной роты…

Своих спутников Ен увидел во втором доме от шлюза. Из парадной высунулась голова Марата, которого чья-то рука немедленно схватила за воротник куртки и втянула обратно. Ен остановился, сдал назад и, выехав на перекресток, начал разворачиваться. Притормаживая одной из гусениц и газуя другой, Ен с трудом, едва не порушив углы домов, уложился в радиус узкого перекрестка и задом двинулся к парадной. Чтобы не двигаться наугад, он активировал пушку на верху танка, развернул её и, ориентируясь по экрану, вплотную подъехал к двери парадной, поставив танк наискосок, чтобы его гусеница скрывала Тэма и компанию от наблюдателей в лице охранников премьера. Сам Анфило уже давно залез в одну из машин, но его охранники остались стоять на улице. И хотя никто из них не смотрел в сторону вторгнувшегося в город танка, можно было быть уверенным, что каждый из них, включая и премьера, видит парадную, как если бы сам находился где-нибудь неподалеку. И, наверняка, картинку они получали с различных ракурсов.

Ен взял автомат, прошел к люку и набрал на консоли код.

— Эй, — из своей щели окликнул Ена оператор, — может быть, выпустите меня.

— Позже, — пообещал Ен. — Тебе еще надо будет открыть мне ворота.

Сказав это, Ен спрыгнул вниз, не дожидаясь пока опустится трап, и, укрывшись под днищем за гусеницей, приказал своим товарищам, наблюдавшим за ним сквозь слегка приоткрытую дверь:

— Выходите по-одному. Генрих первым.

Террорист выскочил на улицу, подбежал к трапу и, втягивая голову в плечи, ловко вскарабкался по четырем ступенькам.

— Илья, — приказал Ен.

Опасливо озираясь выбежал Илья и почти взлетел по трапу наверх.

— Марат.

Мальчика, который всё же притащил с собой котёнка, Ен просто поднял за ремень брюк, а сверху его приняли и втянули внутрь руки брата. Следующими в танк залезли Лука и Эмиль, а Тамил только начал подниматься, когда на пороге появился Тэм и раздался первый выстрел.

Не прошло и пяти минут после данного премьером обещания не препятствовать им, как оно уже было нарушено.

Первая крупнокалиберная пуля попала в живот наполовину поднявшегося в танк Тамила и почти разорвала его на две части. Юный террорист, который не должен был вообще никуда ехать, мешком рухнул с трапа рядом с Еном. Он несколько раз беззвучно открыл рот, прижал руки к животу, из которого фонтаном хлестала кровь и вываливались кишки, попытался поднять голову, но, не успев сделать даже этого, умер.

Тэму повезло больше. Он рефлекторно дернулся назад, и пуля, оторвав ему кончик носа, впилась в косяк двери. Брызнувшая ему в лицо бетонная крошка и пыль ослепила террориста, заставила его согнуться пополам. Как слепец, водя перед собой руками, он отступал назад, пока не запнулся о собственную ногу и не полетел на пол.

На визоре, мигнув, появился желтый маркер, отметивший окно на уровне второго этажа на противоположной стороне улицы. Не глядя, Ен пальнул по невидимому ранее солдату, пробив бетонную стену здания насквозь, и маркер погас.

Ен выругался и быстро выглянул сквозь оставшуюся между гусеницей и домом щель голову. Просвет был не больше тридцати сантиметров, но опытных стрелков из охраны премьера это не смущало. Ен едва успел втянуть назад голову, как еще несколько пуль прошили уже пустое место. Стрелков было шесть и они очень быстро бежали к ним от машины премьера, стреляя на бегу от пояса. Ен высунул дуло автомата, переключил его в режим огня очередью и выпустил в их сторону половину обоймы.

В этот момент начал действовать Генрих. Террорист сдал назад и закрыл гусеницей просвет, чем позволил Ену забежать в парадную и схватить Тэма. Не теряя ни секунды, Ен высунул из парадной руку с оружием, нажал на курок, полностью разряжая обойму, и буквально закинул Тэма в зияющий над ним проем люка. Несколько пуль просвистели рядом с террористом, попали в броню танка и стену дома, прошив ее насквозь, отколов от нее значительные куски бетона, однако огонь Ена подавил стрелков, не позволил им прицелиться как следует. Лейтенант быстро сменил обоймы, снова высунул автомат и, не прекращая стрелять, запрыгнул в танк. Одна пуля по касательной задела его ногу, но не сумела причинить броне никакого вреда.

— Вперед! — заорал Ен Генриху, целясь в открытый люк "Грайдера".

Генриху не нужно было всё повторять дважды. До отказа вдавив педали в пол, он направил танк к шлюзу. Охранники расступились перед несущимся на них танком, полив его огнём из автоматов, а затем кинулись было за ним следом, но беспорядочный огонь Ена заставил их искать укрытие на боковой улочке.

— Закроешь пульт танком! — приказал Ен, кинув взгляд в кабину.

Шлюз приближался с огромной скоростью. У Ена не оставалось времени, чтобы склонить оператора к добровольному сотрудничеству, поэтому он просто вытащил его из его укрытия.

Они пересекли кольцевую, пронеслись мимо двух машин и пары телохранителей, мгновенно попытавшихся пойти в атаку на танк, но прижатых к земле огнем лейтенанта.

— Приехали! — заорал Генрих, останавливая танк под воротами и разворачивая его наискосок. — Двое у шлюза, тридцать метров! Остальные в двух сотнях позади!

— Прикрывай! — приказал Ен Эмилю, который был единственным человеком в танке, догадавшимся взяться за оружие.

Ен первым выпрыгнул наружу, сделал шаг назад и оказался под защитой гусеницы. Из люка высунулась рука Эмиля, с трудом удерживающая массивный автомат, и террорист начал наугад поливать огнём дорогу. Рядом с этой рукой как раз оставалось место для оператора, и кто-то, по всей видимости тот же Эмиль, вытолкнул сопротивляющегося парня из танка. Тот упал на спину, перевернулся на живот и попробовал прикрыть голову руками, когда рука Ена втянула его под танка.

— Открывай ворота! Быстро! — закричал на него Ен. — Иначе пристрелю!

Оператор мгновенно вскочил на четвереньки и пополз к пульту. Он хотел прожить еще несколько секунд и поэтому решил не спорить со своим пленителем.

Ен высунулся из-за гусеницы, затем поднял автомат и по памяти пальнул в то место, где стоял его противник. Выстрелив второй раз, высунул над гусеницей руку и принялся стрелять одиночными, целясь через окошко прицела на визоре.

Беспорядочный огонь Эмиля смог сдержать продвижение охранников, и теперь двое из них, ранее остававшихся с премьером, маячили от него на расстоянии метров в двадцать, короткими шагами, постоянно смещаясь в стороны, приближаясь к шлюзу. Они дожидались прибытия своих товарищей и пока избегали стрелять по шлюзу, прекрасно понимая возможные последствия такого поступка.

Ену же не надо было заботиться о безопасности купола, поэтому он, уже не опасаясь ответного огня, водил перекрестьем прицела за ближайшим противником. Броня охранника уже два раза помогла тому уйти от пули Ена, но вечно это продолжаться не могло, и третья пуля угодила ему прямо в голову. Охранник упал замертво, а его напарник кинулся за его тело, решив воспользоваться неожиданно представившимся укрытием. Ен не давая ему поднять от земли голову, крикнул засевшему за пультом оператору:

— Давай, открывай!

Тот высунул из-за пульта руку, не глядя набрал код. Ворота скрипнули и поползли вниз.

В этот момент в «Грайдер» полетел град пуль, заставивший Ена прекратить огонь и целиком спрятаться за гусеницей. От попадания нескольких пуль, пульт заискрил и задымился, а несчастный оператор, визжа во весь голос от ужаса, пополз в сторону внешних ворот.

Стрельба окончилась так же внезапно, как и началась. Ен выглянул из укрытия и понял, что теперь они в безопасности. Бегущие к шлюзу охранники остановились рядом с машиной премьера, а залегший за трупом боец даже не помышлял, чтобы поднять голову. Между спасением города и смертью нескольких неугодных ему человек премьер решил таки выбрать первое.

Генрих двинул танк вглубь шлюза, позволяя воротам свободно встать на место, и снес гусеницей и так уже покалеченный пульт. Но помешать беглецам покинуть купол не могло уже ничто. Прежде чем шлюз придет в негодность, компьютер обязательно выполнит последнюю команду оператора и выпустит их наружу.

Ворота с лязгом опустились, клацнули замки, а Ен увидел, что опасения премьера за купол были небезосновательны. Во внешних воротах зияло множество внушительных дыр, через которые внутрь шлюза проникала ядовитая атмосфера планеты. Еще одна дырка зияла на плече оператора и, хотя крови не было, парень был в смертельной опасности.

Ен тяжело вздохнул, обошел танк, схватил ползущего неизвестно куда оператора за руку, рывком вздернул на ноги и потащил к танку. Прибавлялся еще один абсолютно бесполезный пассажир. Поездочка обещала стать веселой.