Спустя два года

Ухабистая, узкая грунтовка змейкой вилась через березовый лес. Прохладное солнце ранней осени с трудом пробивалось сквозь густые кроны деревьев, размазывая по дороге редкие кляксы желтого света. Легкий ветерок колыхал растительность, наполняя лес шепотом листьев, стоном стволов; где-то неподалеку соловей разливал по окрестностям свою незамысловатую трель. В общем, лучшие условия для неспешной велосипедной прогулки придумать было трудно.

Но Марат не спешил не потому, что ему хотелось насладиться последними солнечными днями, а потому что примерно через три километра дорога приведет к деревянным воротам интерната и уж тогда ему точно предстоит пренеприятнейший разговор с воспитательницей, чей велосипед он украл четыре дня назад. Хотя кража велосипеда была меньшим из зол, что он натворил. Почти наверняка, его таинственное исчезновение взволновало воспитателей и директора интерната намного сильнее, чем пропажа древнего двухколёсного.

Представляя, какая паника поднялась, когда воспитательница — добрейшая, пожилая дама — не обнаружила своего подопечного на вечерней перекличке, Марат невольно содрогался и корил себя за свою безответственность, но сказать кому-либо о своих планах встретить первый за два года корабль с Агарда он не мог. Тогда бы его точно нашли и сняли с поезда еще на полпути к порту, добираться до которого Марату пришлось со множеством пересадок, используя электрички региональных маршрутов. Достать билет на скоростной поезд у него не получилось — левое удостоверение, сделанное для него одним не слишком склонным к послушанию учеником, не прошло контроль у робота-кассира, а предъявлять своё он не стал. Выследили бы в две минуты. А он не для того почти целый месяц тайком сбегал из интерната в расположенный километрах в десяти городок, где, играя на улице на гитаре, умудрился накопить вполне приличную сумму, достаточную для поездки от берегов Балтийского моря до казахской пустыни и обратно. Причем поездки с комфортом и с ночевкой в гостинице.

Но пришлось спать в поездах, питаться какой-то синтетической гадостью из ларьков и бояться не успеть к посадке первого челнока, когда электричка почему-то останавливалась прямо посреди лесов или полей и не двигалась порой по полчаса. Но Марат все же успел. И он даже не вспоминал бы обо всех этих трудностях, если бы корабль землян, доставивший официальную делегацию с его далекой родины, привёз бы и Илью. Однако этого не случилось. И снова, как и два года назад, мальчик почувствовал себя покинутым, преданным.

К делегации Агарда его не пустили, сколько бы он не упрашивал охранников, как бы не убеждал их, что он сам родом с этой планеты. Пришлось возвращаться ни с чем. Впрочем, в интернате на маленьком клочке бумаги, хранимом под замком в его личном шкафчике, у него были записаны номера бывшего эмиссара Земли в системе Сириуса господина Фрейре и подполковника Исайи. Они обязательно помогут выяснить, что же случилось на Агарде, так что не придется ждать окончания переговоров и довольствоваться крохами информации, подкидываемых прессе. А пока что Марат даже не знал, от чьего имени прибыла делегация колонистов, ибо события, происходившие на Агарде после отбытия оттуда экспедиционного корпуса, оставались тайной за семью печатями. Даже для сильных мира сего.

Весь последний год, прошедший с момента прилета на землю, Марат неотрывно следил за новостями и слухами в сети, надеясь услышать хоть что-нибудь про Агард. И вот полтора месяца назад это случилось — прошло объявление, что к Земле приближается корабль, оставленный с дипломатической миссией в системе Сириуса. С тех пор его жизнь в интернате преобразилась. В тело четырнадцатилетнего подростка будто запихали сознание взрослого, опытного мужчины. Он проявил невероятную смекалку, настойчивость и упорство в достижении своей цели — добраться до порта. И даже если нужно было бы пересечь океан, он бы не отступил.

Ранее, по прибытию в интернат, Марат всячески старался вести себя соответственно возрасту, учился по-новому, по-нормальному общаться со сверстниками, учился доверять им, строить дружеские отношения. Первое время эти попытки выглядели довольно нелепо, а повадки мальчика зачастую просто-напросто пугали его одногруппников и приводили в ужас воспитателей. Что неудивительно — в то время единственным, кому Марат мог доверять по-настоящему, был его кот, получивший наконец имя — Шульц.

Но постепенно мальчик понял, что не стоит постоянно ожидать от деливших с ним комнату ребят подвоха, что не надо слишком резко реагировать на шепот у себя за спиной, что в косых взглядах был искренний интерес, а не враждебность. Тогда он выбрался из-за той стены, что возвел вокруг себя, и его соседи показали ему, что значит быть нормальным ребенком, приняв его в свой круг. И постепенно они были вознаграждены историями из жизни колонистов, о его приключениях и о его друзьях. Марат даже обещал познакомить их с Лукой, но тот куда-то пропал после нескольких месяцев мирской жизни на Земле. По слухам, он встрял в неприятности с законом, провернув какую-то хитрую махинацию и нагрев на крупную сумму некое государственное учреждение. Впрочем, этого следовала ожидать. Еще по пути на Землю Лука часто попадал под домашний арест за организацию на корабле сомнительных увеселительных мероприятий. Самыми невинными из них были азартный игры…

Правда, и сам Марат ближе к лету вспомнил былые криминальные навыки, чем завоевал себе уважение почти всех воспитанников интерната. Самым загадочным образом из карманов воспитателей пропадали ключи от комнат, ворот и складов. На следующий день ключи находились на каком-нибудь видном месте, а многие обитатели интерната выглядели очень уставшими. Никто и не догадывался, что полночи они просидели в лесу у костра. А если и догадывались, то позволяли им такую вольность. Они все жили в благополучном, довольно спокойном и скучном месте, где не могло случиться ничего плохого.

Взбираясь на очередную горку, Марат посильнее налег на педали и приподнялся с седла. После тридцати километров дороги от ближайшей станции ноги одеревенели, и, чтобы хоть как-то продвигаться вперед, ему приходилось наваливаться на педали всем телом. Морщась от ноющей боли, пыхтя от натуги, мальчик взобрался на горку, опустился на сиденье и, согнувшись, навалился на руль, чтобы велосипед сам покатился под его весом. Спуск был очень крут и извилист, но тормозов Марат не касался. Дорога была изучена прекрасно, а прокатиться с ветерком на велике ему удавалось не слишком часто. Поэтому каждой такой возможностью он пользовался сполна.

Внизу, где дорога выполаживалась, по обочине рос густой кустарник, среди которого прятался коварный поворот. Марат заложил вправо, и велосипед, едва касаясь шинами земли, влетел в поворот.

Этот маневр обязательно бы прошел удачно, если бы не ноги человека, сидящего на небольшом бугорке слева на обочине. Не будучи слишком длинными, они тем не менее протянулись почти на половину ширины грунтовки. В ушах их обладателя громко звучала музыка из наушников, а сам он смотрел куда-то вверх.

Незнакомец был беззаботен, не имел ни малейшего понятия о приближающейся из-за поворота опасности и никак не успевал убрать ноги. Инерция движения выносила Марата влево, а ручка тормозом именно в этот момент ускользнула из-под пальцев. Да и не успел бы он затормозить, он едва успел заметить внезапную помеху.

Через секунду Марат отправился в полет через руль велосипеда. А незнакомец, только и сумевший, что заметить пролетевшее перед ним тело и кувыркающийся в воздухе велосипед, закричал от испуга и вскочил на ноги. Болевые ощущения настигли его спустя мгновение. Он схватился обеими руками за ушибленную голень правой ноги и запрыгал на одном месте на левой.

Лежа рядом с кустарником на травке, Марат не мог поверить, что для него всё обошлось и во время полёта ему удалось избежать встречи с каким-нибудь деревом и приземлиться на относительно ровный кусок земли. А несколько царапин на левом предплечье, оставленные торчащей веткой кустарника, были не в счёт.

— Ах ты мелкий гаденыш! — раздался звонкий голос незнакомца. — Совсем мозгов нет?! Убиться хочешь?!

Решив, что сейчас его будут бить, Марат резко поднялся, повернулся к своей жертве — и обомлел. В искаженном от боли лице незнакомца без труда угадывались знакомые черты Ильи. Тот, однако, никак не мог узнать в подросшем, отъевшемся, почерневшем от загара, коротковолосом парне худого, бледного, обросшего мальчишку, коим Марат был два года назад.

Тогда Марат просто поднял перед собой правую руку с болтавшимся на запястье ID-браслетом, и лицо Ильи вытянулось. Он мгновенно забыл о своей ушибленной ноге, опустил её на землю и шагнул к Марату.

Считая себя слишком взрослым для всяких глупых нежностей, Марат подошел к нему на расстояние вытянутой руки и ткнул Илью в грудь кулаком. Улыбнулся и с укором произнёс:

— Почему так долго?

— Да были дела на Агарде. Раньше вырваться никак не мог.

— А почему один? Где Ен?

Илья покачал головой.

— Он больше не Ен.

— А?

— Теперь он снова просит звать себя Денисом, — объяснил Илья.

— Ну и где теперь Денис?

Загибая пальцы, Илья принялся перечислять.

— Помогает Тэму. Занимается перевоспитанием своих бывших коллег. Пытается наладить свою личную жизнь, завести семью.

— И как, успешно?

— Не очень, — ухмыльнулся Илья. — Он теперь на пирата похож, с повязкой-то на глазу, поэтому кроме Аниты никто больше его к себе не подпускает.

— Повязка, какая повязка?

— Это долгая история.

— Тогда пойдем ко мне в интернат, — предложил Марат. — По дороге расскажешь.

— Пойдем, — легко согласился Илья. Марат поднял велосипед, и, беззаботно болтая, словно и не было двухгодичной разлуки, братья направились к интернату, к новой жизни.