– Славка, сбегай за хлебом на рынок, скоро мать с отцом пожалуют! – крикнул из кухни Тимофей.
– Да, Славик, купи ещё баночку сметаны. Деньги сейчас дам, – добавила Клавдия.
– Ну, вы прямо будто дорогих гостей ждёте! – отреагировал острый на язык внук. – С утра бегом бегаете!
– «Прямо будто», – так не говорят, милый, – заметила бабушка. – «Прямо» тут совсем ни к чему.
– Ну, прямо ни к чему! – присоединился весело Тимофей. У него было явно хорошее настроение.
– Да какая разница! – отмахнулся Славка.
– Большая. Вот, к примеру, станешь ты делать предложение будущей невесте…
– Кому-кому? – Славка даже замер от удивления.
– Да Катьке Гусевой, к примеру, – уточнил Тимофей.
– Катьке?… Да никогда в жизни! Подумаешь, воображала!..
– И вот ты ей скажешь: «Я тебя… ну, прямо люблю!»
– Катьке? Никогда в жизни!
– Да послушай ты, поросёнок!.. Катька, не Катька, а лишних слов говорить не надо! – не выдержал Тимофей. – Слово – штука коварная. Может и вознести, и погубить человека!
– Господи, отпустите меня на рынок! А то мозги набекрень уже, как у тёти Лиды!
– А при чём тут тётя Лида?
– А при том. Не она ли жаловалась бабушке, что уже мозги набекрень?
– Ладно, вот тебе деньги, топай быстрее, – Клавдия подтолкнула внука к выходу.
Дверь хлопнула, хозяева вернулись на кухню, продолжая готовиться к встрече сына.
– А что это он о Лиде говорил?
– Да приходила на днях с газетами разными, где о пенсиях пишут. Ничего, говорит, понять не могу!
– А что понимать-то? Платят, и ладно.
– Когда каждая копейка на счету, тут хочется самой разобраться, что к чему. Считает, что мало платят.
– А ты считаешь – много?
– Да какое там! Но ей хотелось проверить самой, как выгоднее, по какому варианту получать: новому, или старому. Да и как не понять её: постой-ка у станка чуть не всю жизнь! Думала, по максимуму начислят, ан нет, опять пересмотрели! Училась-то она в ремесленном училище: день учёбы, день работы. Так нет, вычеркнули из стажа целых два года! В общем, пенсия её – не больше, чем у аптечного работника, что просидел в чистоте и в тишине – по сравненью с механическим-то цехом! И вот – проживи на эти пятьсот рублей сегодня!..
– Да что там говорить! Родят очередную мизерную помощь – и хвастают потом на всю Россию!.. Вот тебе и отдых, вот тебе и заслуженный!.. – Тимофей снял с плиты кастрюлю с картошкой в мундире, стал отливать воду и чуть не ошпарился: дрогнула рука.
– Только этого не хватало! – Клавдия отобрала кастрюлю, оттеснила мужа. – Успокойся, не мы одни так живём. Вон, говорят, прибавят пенсии. Правда, опять непонятно, – кому. То ли тем, у кого – минимальная, то ли всем сразу, то ли этот хитрый коэффициент поднимут…
– Что ни интервью, то разные сказки. Хоть бы договорились между собой сначала! А то Дума одно соображает, власти – другое, а по радио слышишь третье.
– И не говори, шуму много, а ведь прибавят на килограмм колбасы! Вот и живи, как хочешь, если ты не сидел всю жизнь где-нибудь в управлении или не бывший военный. А цены-то за полгода опять выросли!
– Да, нам ещё повезло. Как-никак, Николай хоть на свою-то семью зарабатывает, да и Галина старается, ничего не скажешь. Да и остальные дети – слава богу, не забывают: и нам, глядишь, подкинут иной раз! Кстати, вчера у Николая зарплата была, – Тимофей немного успокоился и уже чистил картошку.
– Уж, конечно, не с пустыми руками придут!
– А как же! Понимают, что с внуками возиться – тоже работа. Один Славка чего стоит!
– Ну, Славка у нас – ещё хоть куда. Вон, посмотри, что у других делается! Уже от рук отстали! Наш хоть слушается до сих пор, – рассуждала Клавдия с толкушкой в руке, сбивая жёлтое, пышное пюре.
В прихожей послышались голоса. Это Славка догнал по пути родителей и радостно сообщал последние новости.
– Ну, привет, старики! – Николай, весь в Тимофея, но с густой шевелюрой вьющихся волос и молодыми весёлыми глазами, уже проходил в комнату, обнимал родителей.
За ним вошла Галина, хрупкая, светловолосая, медсестра детской больницы.
– Мать, держи! Вчера зарплата была, – Николай с шутливой торжественностью протянул конверт с деньгами.
– А мне? – Славка был тут как тут.
– А у тебя один спонсор, это дед! Как он решит, так и будет. Понял? – и, видя разочарование сына, успокоил: – Это я о мелочах всяких. А велосипед и прочее на себя беру. Но опять же, если дед «добро» даст в смысле твоего поведения.
– Разговоры разговорами, а пора к столу! – напомнила Клавдия. – Небось, все проголодались. На сегодня у нас – домашние котлеты с пюре и пирог с грибами.
– И ещё кое-что, – хитро подмигнул Николай и стал доставать из большой сумки разную вкуснятину, в том числе для детей.
– Ура-а! – закричал пятилетний Ромка, оставив своё любимое детское лото и уже разворачивая длинную заморскую конфету.
Галина прошла на кухню, чтобы помочь свекрови, и вскоре все разместились за большим столом в гостиной.
– Это только аванс, – похвастался Николай. – Расчёт позднее будет. Хозяин пока не обижает.
– Да, нынче просто электрик получает больше учителя или врача, – как будто чёрт дёрнул за язык Тимофея.
– Вы правы, папа. Но дело не только в этом, – негромко заметила Галина. – Плохо, что хозяин Николая утаивает больше половины выручки, судя по тому, как расплачивается с людьми. А ведь это – и пенсии для наших родителей. И чем дольше будет такое, тем труднее будет их повысить.
– Ты что, против, чтобы я нормально зарабатывал? Чтобы сыновья наши не были голодны и оборваны? Или не с той ноги встала? – поневоле завёлся Николай.
– Ты Галину не тронь, сынок. Она права, ничего не скажешь, – вступился за невестку Тимофей.
– И ты туда же? Хочешь сидеть на воде и хлебе, как многие? – не уступал сын.
– Ну вот, встретились, называется, – погрустнела Клавдия.
– Мам, значит, и наш папка виноват, да? – Славка ждал ответа.
– Ну, виноват – не виноват, а когда пойдёт на пенсию, будет получать те копейки, что сейчас показывает его хозяин.
– Ох, и сложно всё у вас! – вздохнул Славка и заторопился на улицу к друзьям…
Однако Тимофею хотелось вернуть всем хорошее настроение (ведь не часто встречаются, в конце-то концов!) и он решил развлечь остальных. Взял с журнального столика газету…
– Вы ешьте, ешьте, а я вам прочитаю коротенький рассказик, мы вчера с удовольствием с Клавой посмеялись. Слушайте. Называется «Такой вот бартер».
Ну, прямо про сегодня!
– Ну, раз прямо, – засмеялась Клавдия, – то давай.
Итак, письмо первое.
«Дорогой мой своячок! Когда в гости к нам будешь? Лучше, конечно, побыстрей, в июле: в огороде закуси полно, в лесу – грибов, в реке – рыбы. Вот уж где погуляем! А главное… главное, Вить, не поверишь: за два месяца нам заплатили – чем бы ты думал? Да вовек не догадаешься!.. Уж ладно, не буду томить. Заплатили нам, дорогой ты мой своячок, нашей продукцией, то есть, водкой! Веришь ли, четыре ящика в кладовке стоят! Да тут и сугубый трезвенник убеждения переменит! А чё уж про нас, грешных, говорить. И ведь друзей вдруг объявилось – видимо-невидимо! Так и лезут, так и, господи прости, прут в дом! Моя Глашка уже второй месяц оборону держит. Уж так держит, хоть к боевому ордену представляй! И ведь всё равно пробиваются, черти проклятые! Не мытьём, так катаньем берут. Что ни день, то с какой-нибудь радостью прут: и ребёнки откуда-то, вдруг, на свет появляются, и такие небылицы откапывают кореша, будто бы из дружбы нашей, – ну, как тут не выпить!
Так что поспеши, мой дорогой своячок, а то и за встречу выпить будет нечего. Или, как Глашка грозит, белой горячкой заболею. А ведь чёрт его знает, в такой жизни всё может быть».
– Между прочим, это не выдумка! И у нас в городе подобное практикуется. От ребят слышал, – заметил Николай.
– Но не обязательно водкой! – уточнила Клавдия.
– Давай дальше, отец! Чем всё кончилось? – торопил Николай.
– Что ж, поехали, – согласился Тимофей. – Письмо второе. «Озадачил ты меня, Егор Пантелеич. Хотя вроде и обрадовал. Приеду я к тебе, погощу честь по чести, а как звать к себе? Ни водки дома, ни закуси. Получаем последние полгода – веришь, не веришь, – гробами. Мало того, что проку никакого, так ещё и место в квартире занимают! Правда, молодые наши приспособили их вместо загородки в большой комнате. Им-то хорошо, хиханьки да хаханьки, а каково мне проснуться среди этих чудищ? И чёрт меня надоумил поступить в эту контору. А с другой стороны, – выбирать-то нынче не приходится. На днях, правда, умер один дальний родственник, мы уж было, Господи прости, – вздохнули облегчённо: как-никак, одним гробом поменьше будет, да и деньги, хоть на хлеб с молоком, да появятся, – так ведь опять незадача! Предложили взамен пять петухов: хозяин-то на птицефабрике работает. Там как-то без петухов стали обходиться, вот и выдали зарплату этими горластыми женихами. Сразу-то всех не съешь, вот и орут по ночам, на свидание рвутся! Говорят, на сигналы эти отчаянные даже НЛО прилетал. Покружил, покружил над посёлком, да и ретировался, ничего не поняв, восвояси.
Однако не все так растеряны. Некоторые из гробов тех самых, например, садовые домики строят, а у меня как-то рука не поднимается: не божеское это дело. Так что, конечно, живите долго, но если что, то имейте в виду. Водка – не петух, сговоримся как-нибудь. Если до того не свихнёмся. Это нынче – раз плюнуть. Такая кругом фантастика, то есть, господи прости, – сумасшедший дом. На этом кланяюсь, до скорой встречи, твой Витёк».
– А ведь действительно – фантастика кругом! – посмеявшись вдоволь, заключил Николай и пошёл в детскую поиграть с маленьким Ромкой.