Однако и вечером этого дня отдохнуть не удалось. Едва Олег Петрович успел включить телевизор, где снова брызгал желчью непотопляемый журналист, ныне ведущий ОРТ, как в квартиру позвонили. В дверях стоял старший по подъезду Егор Иванович, пенсионер, бывший слесарь-передовик, а с ним – Альберт Игоревич Балясный, руководитель местного банка, живущий выше.

– Здравствуйте, Олег Петрович! Извините за беспокойство, – начал бывший слесарь.

– Да вы проходите. – Олег Петрович включил в прихожей свет.

– Нет, мы только на минутку, всё по тому же вопросу, – насчёт дверей и домофонов… Вот, Альберт Игоревич обещает материально помочь в этом вопросе… Но никак не уточним полный список желающих…

– Я давно сказал, что согласен, – Олег Петрович был не особенно рад волонтёрам – по известным нам причинам.

– Нет, это мы, конечно, знаем. А вот у вас новый сосед объявился, говорят, вы уже общались с ним… Может, посодействуете нам?

– Не общался я с ним! – неожиданно резко даже для себя отрезал Олег Петрович.

– А как же… вон, тётя Феня говорит…

– Впрочем, хорошо, идёмте вместе, – Олег Петрович захлопнул дверь, и вся троица шагнула к квартире напротив.

Позвонили раз, другой. Наконец за дверью раздались шаги, послышался глуховатый голос: «Кто там?».

– Извините, мы к вам по делу, насчёт домофонов, – откликнулся Егор Иванович.

Хозяин неторопливо справился как минимум с двумя замками и приоткрыл дверь.

– Ну, проходите, – оглядев троицу, сказал так же глухо и впустил непрошеных гостей в прихожую. Однако дальше пройти не пригласил.

Олег Петрович стоял у вешалки, где чернело добротное кожаное пальто, и видел часть комнаты. Стены были голыми, на столе, оставшемся от бывшего хозяина, – стояла фотография в рамке, довольно большая, издали показавшаяся Олегу Петровичу знакомой.

Хозяин перехватил его взгляд и как бы не умышленно заслонил собой проём двери.

Олег Петрович не слышал, что говорили новому жильцу его соседи по подъезду. Стараясь не выказывать своего настороженного любопытства, он все-таки хорошо разглядел того, кто уже успел пообщаться с его внучкой.

Мужчина был очень крепок, в меру высок и даже несколько приятен лицом. Тёмные волосы, скулы и подбородок придавали лицу определённость, граничащую с резкостью, но ещё достаточно свежая кожа щёк как бы уравновешивала всё это. И только небольшие чёрные глаза, не дремлющие ни минуты, – выдавали какую-то застарелую, почти хроническую напряжённость. Разговаривая с гостями, он ни разу не встретился взглядом с Олегом Петровичем.

– Ну, вот и хорошо, вот и договорились, Павел Евгеньевич. За деньгами потом зайти?… Впрочем, вот и Олег Петрович в курсе, так что можете и ему передать… Это очень порядочный человек!

– Ну что вы, в самом деле! – почти возмутился Олег Петрович, но, увидев удивление на лицах, смягчился: – Впрочем, спасибо на добром слове. – И вдруг, будто кто-то подтолкнул: – Павел Евгеньевич, а что это за фото у вас на столе? Если не секрет, конечно. Очень красивая фотография.

– А, это… Так, одной знакомой.

– А вкус у вас – о-го-го! – оживился радостно Альберт Игоревич. – Можно взглянуть поближе?

Однако новый сосед заторопился:

– Простите, у меня дела…

– Да-да, конечно! – банкиру новый сосед явно понравился. – У нас ещё будет время пообщаться! Всего вам доброго.

Выпроводив незваных гостей, хозяин рванулся к столу, схватил фото, чтобы спрятать, но потом сел напротив и, как загипнотизированный, долго смотрел на снимок, при этом чёрные его глаза были похожи на раскалённые угли… С фотографии смотрела Лена, внучка Олега Петровича, а снимок он снял украдкой с витрины ближайшего дома быта…

…Казалось бы, хватит на сегодня «сюрпризов», но через час к Олегу Петровичу заглянула Изольда и рассказала, что вчера, около двенадцати ночи, на неё напал незнакомый мужчина.

– Час от часу не легче. Что же вы, Изольда, так поздно гуляете?

– Да не гуляла я! – сквозь слезы причитала подруга юности. – Ехала из Москвы, после концерта в Театре эстрады. Шла с электрички мимо парка, каких-то метров пятьдесят всего-то, и вдруг вынырнул откуда-то, дёрнул за руку, и – в темноту… – Изольда не выдержала и дала волю слезам. – Я говорю – возьми деньги, часы, что ещё надо, – а он тащит за собой, и всё тут…

– Господи, и что же? – Лена стояла в дверях гостиной.

– То, что закричать успела и каблуком, видимо, на ногу ему наступила. Тут и вырвалась, и бросилась что есть сил к дому!..

– Изольда, идёмте, чайку попьём, а после я вас провожу, – и хозяин увёл гостью на кухню, прикрыв за собой двери.

– Как он выглядел? Вы рассмотрели его?

– Очень плохо.

– Ну, всё-таки, какого роста, и прочее?

– Выше среднего, глаза какие-то звериные, это уж точно. Сильный, лет тридцати. Вот и всё.

– В милицию обращались?

– Нет, вот пришла посоветоваться. Всё-таки, сами понимаете, меня здесь многие знают… Найдут его, не найдут, – а сплетен не оберёшься… А вы как думаете, Олег Петрович?

– Я действительно подумаю, как следует… обо всём этом. А сейчас я вас провожу, времени уже много. Главное, придите в себя. И второе – никому не открывайте двери наобум, хорошо?

– Олег Петрович, вы так умеете успокоить, спасибо вам, – припудривая нос и вытирая глаза, говорила Изольда.

Когда выходили на лестничную площадку, Олегу Петровичу показалось, что дверь напротив была чуть приоткрыта. А впрочем, может, и действительно – только показалось.