Джулия до сих пор не могла понять, что происходило с ее мужем. Своим странным поведением он поставил ее в искреннее замешательство; она не знала, как к нему подойти. С одной стороны, она могла понять его: его отец едва не умер и находится на лечении в больнице. Но с другой стороны, он никогда прежде не был таким нерешительным. Еще две недели назад его ничто не остановило бы, чтобы провести с ней как можно больше времени и поговорить с родителями о невероятных переменах, произошедших в их жизни. Сама она, конечно, пока не решалась во весь голос заявить о своем родстве с семейством Уайтхорн. Дэн был в больнице, и из элементарных этических соображений она не могла просто явиться в клинику и сказать ему, что она — его невестка. Теперь-то Джулия отлично понимала, что Ангель была права. Они слишком поспешили с этой странной свадьбой. Будет слишком много проблем, прежде чем откроется, что они с Чарли женаты.

Безусловно, было в Чарльзе что-то еще другое, что не имело никакого отношения к болезни его отца. Он отдалился от нее, стал каким-то чужим и холодным, почти перестал общаться с ней, используя болезнь отца, как удобный предлог. В те редкие мгновения, когда Джулии удавалось увидеться с Чарльзом Робертом, они, как правило, были не одни. Он словно бы прикрывался от нее посторонними людьми, как щитом, но она всеми фибрами своей души ощущала, что его гнетет нечто, что подавляет его любовь к ней. Это чувство было сильнее его; она откуда-то знала это. Именно оно встало между ними. В суматохе последних событий Джулия все же заметила, что Чарльз перестал появляться дома. Он жил у Ангель. Джулии были не понятны причины, побудившие его к такому поступку. Она, казалось, вообще перестала понимать и чувствовать его, как будто кто-то или что-то оборвал тонкую нить, но прочную нить, связывавшую их сердца. Раньше она знала, что Чарльз чувствует, хорошо ему или плохо, а сейчас эта удивительная связь между ними куда-то пропала. Подобное стечение обстоятельств пугало ее, заставляло нервничать и волноваться. Джулия была почти уверена в том, что Чарльз избегает ее. Это чувство переросло в паранойю. Она стала нервной, издерганной, плохо спала по ночам, но почти никому не говорила о своих переживаниях и страхах. Мать пыталась выяснить, что происходит с дочерью, но поскольку Джулия и сама до конца не понимала причин своих волнений, то так резко осадила Джессику, что она в испуге отступила и больше никогда не задавала ей ненужных вопросов.

Время уходило неумолимо быстро, напоминая о том, что нужно было решать глобальные семейные проблемы немедля. Дэна Уайтхорна обещали вскоре выписать из больницы, и он, чувствуя необыкновенный прилив сил и энергии после курса лечения, настаивал на скорой свадьбе. Но перед этим ему очень хотелось поведать Джулии о том, что она его родная дочь и наравне с Чарльзом Робертом наследница всей его огромной ювелирной империи. Джессику почему-то с этим медлила, видя нервозность дочери и памятуя об ее недавней попытке поговорить с дочерью по душам. Чарльзу после уик-энда предстояло вернуться в расположение своей эскадрильи, и он торопил время, надеясь перед отъездом решить проблему с Джулией. Жаклин была погружена в свои же переживания и в свою болезнь и не видела или не хотела видеть, как страдает ее сын и как счастлив ее бывший муж. В общем, у каждого, кто так или иначе был связан с многострадальным семейством Уайтхорн, было множество собственных проблем и забот, и никто не желал замечать очевидного. И только Роберт Монтгомери, как всегда со своего места друга семьи, каким-то непонятным чувством предчувствовал, что сейчас, как и много лет назад, наступило затишье перед бурей. Однако он пока ничего не мог сделать, чтобы предотвратить эту неотвратимо надвигавшуюся бурю. Всем оставалось только ждать, а чего — они и сами толком не знали.

Джулия, наверное, одна не желала ждать. Ей надоело прятать ото всех свою беременность и свое замужество. Она хотела в открытую называть себя миссис Уайтхорн, хотела постоянно быть рядом со своим мужем и делить с ним наравне все горести и радости. Думая об этом, Джулия въезжала в ворота дома Ангель Эвинг на своем кирпично-красном "Феррари". Она знала, что в это время дня Чарльз должен был быть именно здесь. И еще она во что бы то ни стало хотела выяснить, почему ее муж живет в доме у незамужней девушки, в то время, как ее родители находятся в отъезде. Она даже представления не имела о том, что ее визит был не только заранее спланирован Чарльзом и Ангель, но что они оба, затаив дыхание, ждут ее, наблюдая за ней из окна.

— Приехала, — тихо проговорил Чарльз, прячась за шторами так, чтобы его не было видно с улицы.

Ангель с тревогой заглянула в темные, как ночь, глаза парня и вопреки своим ожиданиям увидела в них боль. Казалось, это чувство поселилось там навечно. Во всяком случае, в последнее время так было всегда, стоило ей только посмотреть в его глаза.

— Ты не передумал? — Спросила девушка. — Еще не поздно все переиграть. Она поймет, если ты расскажешь ей правду.

— Нет, — категорично ответил Чарли. — Я хочу обрубить все раз и навсегда, а разговоры здесь не помогут.

— Но то, что ты придумал, — это подло, — сказала Ангель, торопливо раздеваясь.

— Знаю. Мы уже говорили об этом. Сейчас времени на разговоры нет. И пути обратного тоже нет. Ложись! — Скомандовал он девушке, и Ангель, взглянув на него, словно затравленный зверек, покорно юркнула под одеяло.

Дверь Джулии, как всегда, открыл бессменный дворецкий Эвингов, Дэниел. Он не был посвящен в заговор против Джулии, чтобы все выглядело как можно более правдоподобно. Девушка приветливо улыбнулась ему.

— Добрый день, Дэниел! — Приветствовала она его. — Как у тебя дела? Как здоровье?

— Все хорошо, мисс Колфилд, благодарю, — с легким поклоном отозвался мужчина. — Вы, наверное, к мисс Эвинг?

— И да, и нет, — уклончиво ответила девушка, следуя за дворецким в гостиную. — Мистер Уайтхорн, я полагаю, здесь?

— Да. Он наверху с мисс Эвинг. Я сейчас скажу им, что вы пришли.

— Не утруждай себя, Дэниел. Можно я сама поднимусь на правах давней подруги?

— Думаю, мисс Эвинг не будет возражать, — с улыбкой ответил тот.

Девушка стала подниматься вверх по лестнице, даже не догадываясь о том, что ждет ее наверху. Впоследствии она долго ругала себя за эту решительную опрометчивость. Но сейчас на втором этаже стояла спокойная тишина, мало предвещавшая наступление грозы. Бесшумно ступая по дорогому ковру с толстым ворсом, она подошла к двери спальни Ангель и негромко постучала. Ей никто не ответил; показалось только, что за дверью кто-то негромко рассмеялся, а потом все стихло. Джулия постучала более уверенно. В ответ — тишина. Тогда она открыла дверь и… замерла на пороге, пораженная тем, что увидела. В постели обнаженные страстно целовались Ангель и Чарли — ее лучшая подруга и ее муж. На мгновение у Джулии потемнело в глазах, так что она едва не потеряла сознание от шока. Мертвой хваткой вцепившись в дверную ручку, Джулия отчеканила:

— Что все это значит?!!

Испуганно отпрянув друг от друга, молодые люди ошарашено уставились на нее. Ангель удивленно хлопала ресницами, успев, однако, натянуть на себя одеяло, а Чарльз Роберт пару секунд непонимающе смотрел на Джулию, будто бы оценивал ситуацию. Потом пролепетал: "О, господи!" и соскочил с кровати, рванув одеяло с Ангель на себя.

— Джулия, дорогая, — торопливо начал он, мечась по комнате в поисках своей одежды. — Это не то, что ты подумала! Я тебе сейчас все объясню!

— А что я, по-твоему, могла подумать? — Спросила она, поднимая с кресла его джинсы и рубаху и швыряя их ему в лицо. — Оденься для начала, донжуан чертов! Хоть бы врать научился!

Он схватил одежду и начал натягивать джинсы, второпях прыгая то на одной, то на другой ноге.

— А что касается объяснений… — Задумчиво произнесла Джулия, и глаза ее сузились, — можешь оставить их себе. Мне они не нужны! Я подаю на развод!

И, хлопнув дверью, стала спускаться вниз, не слыша или стараясь не слышать отчаянных криков Чарли, доносившихся ей вслед.

Когда Джулия ушла, Уайтхорн плюхнулся в одно из кресел, так и не одевшись до конца, вопросительно посмотрел на Ангель.

— Получилось? — Спросила та упавшим голосом. — Она поверила нам?

— Будем надеяться, что да… — Пожал плечами парень.

Когда Дэна выписали из больницы он едва ли не второпях начал заниматься подготовкой к своей свадьбе с Джессикой. Он был так счастлив, что она согласилась, наконец, выйти за него замуж, что практически не заметил скоропалительного отъезда сына в Чикаго, состоявшегося раньше срока. И уж тем более он вряд ли заметил, в каком состоянии его приемный сын уезжал даже не из дома, а вообще из Лос-Анджелеса. Конечно, Дэн провожал его в аэропорту, но прощание это было совсем не похоже на прощание отца и сына. Они оба вели себя как чужие друг другу люди, которым было не о чем разговаривать. Казалось, Чарльза вовсе не интересовали семейные ценности и семейные отношения. Он вел себя так, будто Дэн никогда не был ему отцом. Дэн же в свою очередь не стал бередить ему душу, полагая, что он до сих пор переживает из-за его инфаркта. Он надеялся, что к следующей встрече все изменится, хотя ему очень хотелось, чтобы сын присутствовал на его свадьбе.

— Может, все-таки останешься? — С надеждой в голосе спросил Дэн.

Он всеми фибрами души чувствовал пропасть, возникшую между ними, не понятно из-за чего, и его это пугало.

— Прости, нет, — холодно ответил Чарльз. — Мне нужно возвращаться в эскадрилью. — Я брал эти две недели в счет отпуска, который теперь отложится на неизвестный срок. Лучше будет, если я вернусь раньше срока.

— Понимаю, — задумчиво кивнул Дэн, вспомнив, как когда-то использовал любой предлог — только бы лишний раз улизнуть из-под бдительного ока отца.

— Лучше поздравлю вас позже, — добавил сын, избегая пронзительного взгляда голубых, как у Джулии, глаз. — Если хотите, приезжайте ко мне в гости. Хотя вам пока будет не до этого. Вы столько лет шли к своему счастью.

Последняя фраза получилась у Чарльза Роберта такой саркастической, что Дэн удивленно, почти испытующе посмотрел на него, но ничего не сказал.

Объявили посадку на рейс Чарли. Все это время Дэн время поглядывал по сторонам, надеясь, что Джулия придет проводить его сына. Но она не пришла, а Дэн так и не решился спросить, почему. Осторожно обняв отца, Чарли поспешил к посадочному терминалу и даже ни разу не обернулся. Дэн еще долго стоял в аэропорту, глядя на отлетающие и прилетающие самолеты и думая о том, почему прощальные объятия сына были холодны, как стены тюремной камеры в средневековом замке.

А Чарльз совершенно спокойно сел в самолет, пристегнул привязной ремень и, глядя в иллюминатор, стал терпеливо ждать, пока огромная машина поднимется в воздух. Другие пассажиры все еще размещались на своих местах, переговаривались вполголоса, кто-то вопреки запрету разговаривал по мобильному телефону. Он же сидел и слушал, как один за другим включаются и прогреваются двигатели самолета. Потом почувствовал, как стальная птица вздрогнула и покатилась по взлетно-посадочной полосе. Хотя радио в салоне было выключено, Чарльз Роберт мог слово в слово представить себе, о чем говорят между собой летчики. Лучше думать об этой мелочной ерунде, чем о том, что он оставлял в Лос-Анджелесе. Или точнее о том, от чего он бежал из Лос-Анджелеса. Он очень надеялся, что когда обрубит безжалостно все узы, боль, терзавшая его сердце и душу, пройдет навсегда. Но, словно в насмешку или в наказание боль не ушла, а, наоборот, все нарастала. Она давила ему на плечи, на разум, на душу, не давая забывать произошедшее. Возможно, так будет всегда; возможно, ему придется привыкать жить с этой болью, а когда он сможет, наконец, привыкнуть, мир вокруг, как, впрочем, и он сам, уже не будет прежним. Чарли чувствовал, что огромную часть себя он оставил в Лос-Анджелесе, что в Чикаго он прилетит совсем другим человеком — не тем, что прежде.

Уайтхорн — младший снова мысленно вернулся к прощанию с отцом. Сейчас он мог думать о нем без ненависти, но с разочарованием. У Чарльза было достаточно времени, чтобы поразмыслить над произошедшими событиями и о роли Дэна в них. Наверное, в последнее время он только тем и занимался, что думал — думал до тех пор, пока не чувствовал, что начинает сходить с ума от своих невеселых размышлений. Теперь было понятно, что вина Дэна состояла лишь в неведении. Если бы он знал о существовании дочери, то не допустил бы ничего подобного. Но что толку думать о том, что было бы, если бы то и что было бы, если бы это. Все равно все уже случилось. Чему быть — того не миновать. Значит, не судьба им с Джулией быть вместе и растить детей. Судьба его — жить в Чикаго. Больше он в Лос-Анджелес не вернется категорически. Ему некуда возвращаться.

Джулия поначалу держалась, как могла. Она изо всех сил старалась делать вид, что ничего не произошло. С головой погрузилась в работу (вернее, заставляла себя работать), хотя ей отчаянно хотелось волком выть от тоски и боли. У нее в голове не укладывалось, как мог Чарли изменить ей с Ангель. Трудно было осознать предательство, особенно после того как всецело поверила человеку. Ведь Джулия искренне верила своему мужу. Он делал все очень искренно: любил ее, женился на ней, клялся ей в вечной любви и верности и… изменил ей тоже очень искренно. Она всхлипнула и закусила кулак, чтобы сдержать рыдание. Но у нее это плохо получилось. Плечи ее затряслись, и, закрыв лицо ладонями, Джулия заплакала навзрыд. Это были ее первые слезы с тех пор, как она застала Чарльза и Ангель вместе; хотя с того времени прошло четыре дня. Она ничего не знала о том, что Чарли уехал в Чикаго. Джулия вообще ничего не хотела слышать о семье Уайтхорн, хотя это было весьма трудно: мать собиралась замуж за Дэна Уайтхорна, и от нее только и было слышно, какой он замечательный и как она его любит. За всю свою жизнь Джулия, наверное, о своем отце не слышала столько хорошего, сколько о Дэне Уайтхорне. Жаль только, что его сын не пошел по стопам своего отца и оказался подлецом и предателем.

Ладно, черт с ним! Джулия яростно оттерла слезы тыльной стороной ладони. Потом решительно встала с кресла и, подойдя к шкафу, достала оттуда чемодан и стала бросать в него вещи. Она уедет из этого чертова города, в котором живут одни предатели, в Италию. Там она была счастлива. Почему бы ей не попробовать начать все сначала? Другие ведь начинают, даже ее мать и отец. Чем она хуже других? Пусть у нее будет ребенок. Она родит его и будет растить одна. Ничего от семьи Уайтхорн ей не нужно. Хотя нет, нужно! Они так просто не отделаются. Девушка быстро схватила ключи от машины сотовый телефон и вышла из комнаты. Перед отъездом ей надо было поговорить кое с кем.

Дэн Уайтхорн работал в библиотеке за ноутбуком и медленно, почти с наслаждением попивал кофе. Дела в "Уайтхорн Интерпрайзис" шли так хорошо, что он уже неделю не появлялся в офисе. Все отчеты от своих заместителей он получал по видеосвязи, документы — по электронной почте, через интернет отслеживал рост цен на акции его корпорации на бирже. Пожалуй, это было самое благоприятное время для его корпорации, и это невзирая на его временное отсутствие, связанное с инфарктом. Работать Дэну не очень хотелось, поскольку все его мысли были заняты предстоящей свадьбой с Джессикой. Он почти искал любой предлог, чтобы не работать. Хоть бы что ли Роберт позвонил или Чарли. Но Боб в последнее время стал нечастым гостем в особняке на Грин-стрит, ссылаясь на проблемы на работе. Однако Дэну казалось, что дело вовсе не в работе, а в Жаклин. Что касается Чарльза, то ему очень хотелось бы знать, что происходит с его сыном. Почему Чарльз Роберт так неожиданно приехал в Лос-Анджелес? Почему перед отъездом он был таким чужим и холодным, так что Дэну казалось, будто он в чем-то виноват перед ним? Но самое главное, ему отчаянно хотелось вспомнить, что сын говорил перед тем, как ему стало плохо в офисе. Дэн совершенно ничего не помнил из тех событий, а спросить об этом сына он не решался. Взгляд у Чарльза был такой отчаянный, прожигающий насквозь, будто говорил: "Не подходи — убью!"

Но, как назло, никто не мешал ему работать. В доме, кроме него и слуг, больше никого не было, да и они знали, что если Дэн работал в библиотеке, его нельзя было беспокоить. Он взглянул на часы: половина первого — скоро время ленча. С минуты на минуту дворецкий Майкл должен принести обед. А пока можно и поработать, пусть и не в полную силу.

Стук в дверь остановил его.

— Войдите, — радостно отозвался Дэн.

— Простите, мистер Дэн, — заговорил Майкл, войдя в библиотеку. — Приехала мисс Джулия Колфилд, просит вас принять ее. У нее к вам важный разговор.

— Конечно, приму, — ответил он, чувствуя, как сердце его весело подпрыгнуло от предвкушения встречи с дочерью. — Пригласи ее в гостиную. А в маленькой столовой накрой стол для ленча на двоих.

— Хорошо, сэр, — с легким поклоном ответил Майкл и вышел, закрыв за собой дверь.

Прежде чем выйти в гостиную, Дэн задумался на несколько минут. Что Джулии от него нужно? Ведь Чарли уехал в Чикаго четыре дня назад. Неужели она ничего об этом не знает?.. Чем самому себе задавать вопросы, ответы на которые он не знает, лучше пойти и спросить об этом Джулию. Уайтхорн перевел компьютер в режим ожидания и вышел из библиотеки.

Джулия терпеливо ждала его в гостиной, сидя на самом краешке дивана. Она была напряжена и чем-то очень взволнована. Дэн чуть было напрямую не спросил, что с ней происходит, но прикусил вовремя язык, вспомнив о приличиях.

— Добрый день, Джулия! — Приветствовал он ее. — Рад тебя видеть в моем доме.

Она поднялась ему навстречу и улыбнулась одними губами.

— Здравствуйте, Дэн. Как вы себя чувствуете?

Они пожали друг другу руки и расселись по местам. Джулия — на диван, Дэн — в одно из кресел.

— Спасибо. Уже намного лучше. Ты мне только сейчас напомнила о том, что я был болен.

— Простите.

— Все в порядке. Пообедаешь со мной? — Предложил он. — Не люблю есть в одиночестве. Сразу кажется, что я стал совсем старый, и потому все разбежались от меня. А ведь мне всего 53.

— Неужели?! — Удивилась девушка. — Мне всегда казалось, что вы моложе.

— Благодарю за комплимент. Он вдвойне приятен от тебя. Майкл сказал, что у тебя есть ко мне разговор? — Напомнил Уайтхорн — старший.

— Да.

— Тогда давай пройдем в столовую. Нас там ждет скромный обед. Там и поговорим.

Когда обед был подан, а Дэн и Джулия снова остались наедине, мужчина спросил:

— Так о чем ты хотела со мной поговорить?

— О Чарльзе, — прямо ответила Джулия, глядя Дэну в глаза.

Удивительно, но она впервые за все время их знакомства посмотрела Дэну прямо в глаза. Они у него были ясные голубые, как весеннее небо, глубокие, как море, и бездонные, как пропасть. В них можно было утонуть. Она слышала, что когда-то женщины сходили по нему с ума. Неудивительно, что ее мать оказалась в их числе. Богатый, потрясающе красивый, умный мужчина с интересной судьбой и великолепной карьерой. Дэн Уайтхорн был замечательным собеседником и просто обаятельным мужчиной. Чарльз Роберт тоже был по-своему хорош, но… ни капельки не похож на своего отца. У нее мелькнула мысль о том, что если бы она встретила Дэна раньше, чем Чарли, то непременно влюбилась бы в него без оглядки, невзирая на столь огромную, в тридцать лет, разницу в возрасте. От этих совсем уж неуместных мыслей под испытующе-вопросительным взглядом своего отца Джулия вдруг почувствовала, что краснеет. А он и виду не подал, что заметил это, лишь спросил ее как ни в чем не бывало:

— И что там натворил мой сын?

Этот вопрос быстро вернул ее в реальность, и, собравшись с духом, Джулия на одном дыхании проговорила:

— Он женился на мне.

— Как?! Когда?!

— Три недели назад, как только приехал в Лос-Анджелес и узнал, что я беременна.

— Господи, ты беременна?! — Дэн от изумления, больше похожего на шок, аж за голову схватился.

Джулия обрушила на него столько новостей, что он был не в состоянии их переварить и понять.

— Да, Дэн, — коротко ответила Джулия таким тоном, будто говорила о погоде, а не сообщала ему о внуке. — Уже три месяца.

— Постой, подожди… — Медленно, с расстановкой проговорил Дэн, надеясь, что так быстрее осмыслит услышанное. Ведь не может быть, чтобы он стал старым настолько, что перестал слышать и понимать. — Не все сразу и не так быстро. Насколько я знаю, Чарльз приехал в отпуск две с половиной недели назад.

— Нет, — упрямо мотнула головой Джулия. — Он просто хотел подольше побыть со мной, вот и ничего не сказал вам. Простите меня…

— А ты-то здесь причем? — Удивился Уайтхорн — старший.

— Но ведь из-за меня он обманул вас и свою мать.

— Знаешь, — начал Дэн и заговорщически подмигнул ей, — когда я был молод, то тоже врал своему отцу, чтобы подольше побыть с любимой женщиной. Любовь позволяет и прощает все, только не самую жестокую ложь, которая может разрушить все.

Джулия так подозрительно посмотрела на Дэна, что ему стало не по себе, и он понял, что на сегодня это еще не все новости. В конце концов, он не выдержал и спросил:

— Что еще натворил мой сын?

— Изменил мне с моей лучшей подругой — Ангель Эвинг.

— Что ж, теперь понятно, почему в Чикаго он уезжал как в воду опущенный и даже отказался остаться на мою свадьбу, — задумчиво проговорил Дэн.

— Теперь пришла очередь Джулии удивляться:

— Что? Он уехал? Когда?

— Три дня назад. Да что между вами произошло? Он был таким влюбленным, таким счастливым. Вел себя так, будто у него за спиной выросли крылья. А теперь он очень изменился, и я не знаю, почему. Может, ты меня просветишь?..

— Ну, если не считать того, что за три недели мы поженились, собираемся родить ребенка, он мне изменил с моей лучшей подругой, и теперь мы разводимся, то ничего страшного не произошло, — усмехнулась девушка, и в голосе ее Дэн уловил нотки сарказма. — Жизнь продолжается… — Голос ее дрогнул, плечи затряслись от рыданий.

Она совсем не ожидала, что разревется у Дэна, как девчонка. Джулия рассчитывала прийти к Дэну и рассказать ему о том, какой у него сын. А в итоге получилось, что она пришла к Уайтхорну — старшему, в общем-то чужому человеку (если не считать того, что он будет новым мужем ее матери), чтобы поплакаться ему в жилетку. Ей теперь было стыдно смотреть этому человеку в глаза, потому что он видел ее слабость, и от этого Джулия расплакалась еще больше. О ленче уже было забыто. Дэн впервые видел Джулию такой беспомощной, такой не владеющей своими чувствами и эмоциями. Он вдруг понял, что Джулия находится на грани отчаяния, раз в такой ситуации пришла именно к нему, а не к матери или к отцу.

— Джулия… — Позвал он ее, но она будто не слышала его, оглушенная своей болью и своими бурными слезами. — Джулия, посмотри на меня! — Потребовал Дэн настойчиво.

Повинуясь его сильному голосу, она подняла на него глаза, полные слез.

"Черт бы побрал Чарльза! — Мысленно выругался Дэн, с нежностью глядя на дочь. — Врезать бы ему пару раз промеж глаз! Так вот, почему Чарльз вел себя последнее время столь странно; он просто задумал сбежать от обрушившихся на него проблем. И от Джулии. Трус! Какой же он все-таки трус! Что ж, весь в своего настоящего отца — Николаса Стенхоупа. Яблоко от яблони недалеко падает… Ну, ничего, попадись только мне на глаза! Я тебе покажу, что значит быть Уайтхорном!"

— Простите меня, Дэн, — услышал он, наконец, всхлипывающий голос Джулии. — Вы, наверное, были слишком заняты, а тут я со своими проблемами только отнимаю у вас время.

— Вот, возьми, — ответил он и потянулся за салфеткой, подал ей. — Постарайся успокоиться и поесть, — Дэн кнопкой вызвал Майкла, и тот через мгновение появился в малой столовой.

— Да, сэр?

— Майкл, распорядись, пожалуйста, чтобы для мисс Колфилд приготовили ромашковый чай и подали его нам в гостиную через пятнадцать минут.

— Хорошо, мистер Дэн. Что-нибудь еще?

— Спасибо. Пока это все.

Когда дворецкий ушел, Джулия тоже сделала попытку уйти.

— Я, наверное, пойду, Дэн. Мне и так неловко за свой визит без предупреждения. Это было невежливо с моей стороны.

— Вовсе нет. Я надеюсь, что ты будешь частой гостьей в моем доме. Я всегда рад тебя видеть. И не рассчитывай, что я так быстро тебя отпущу. Сейчас мы поедим, а потом пойдем в гостиную пить ромашковый чай, который еще готовила моя мама. Он очень успокаивает и даже помогает принять важное решение.

— Вы очень добры, Дэн, — улыбнувшись сквозь слезы, ответила Джулия. — Знаете, когда я узнала, что из-за вас разошлись мои родители, я вас почти ненавидела. До тех пор пока не познакомилась с вами. А теперь, скажу вам честно, я понимаю мою мать.

Дэн улыбнулся в ответ, потом сказал:

— Давай ешь. Уже и так все давно остыло.

Когда после ленча они с чашкой чая расположились в гостиной, Дэн сказал:

— Расскажи мне все. Станет легче.

Девушка вздохнула, крепко сжав горячую чашку в ладонях. Она сидела в кресле, поджав ноги, и ей было так уютно рядом с Дэном, что она, наверное, просидела бы так всю жизнь, если бы ей позволили. Казалось, он взял на себя часть ее проблем, облегчил ей душу, а своей добротой и нежностью укутал, словно теплым пледом. Ей вдруг подумалось, что даже рядом с отцом она не испытывала ничего подобного. Это было странное ощущение, будто Дэн — очень близкий ей человек, которого она знает с самого рождения. Сейчас чувство восхищения смешивалось в ней с чувством удивительного спокойствия. Может, это так действовал этот потрясающий ромашковый чай; может, потому что рядом был Дэн, который не охал, и вздыхал попусту, и не выражал ей ненужное сочувствие, а просто сидел и слушал.

— Когда мы встретились, — начала она, это было как удар молнии, как взрыв. Сразу вспыхнуло что-то такое в душе, отчего при одном только его взгляде внутри все замирало. Я чувствовала, когда он был рядом; он словно находился внутри меня. Я могла чувствовать, когда ему плохо или больно. И он испытывал то же самое.

Дэн не мог поверить своим ушам. Ведь все, о чем говорила сейчас Джулия, было между ним и Джессикой. Он словно эхо слышал, да такое, от которого мурашки бежали по спине.

— Все происходило так быстро, что порой становилось страшно, — продолжала Джулия, сделав глоток чая. — Но если мы с Чарльзом оставались наедине, то забывали обо всем на свете. Особенно если он привозил меня в загородный дом на утесе. Там так красиво!

— Я тоже люблю этот дом. Отец покупал его исключительно для меня и мамы. О нем мало кто знает из нашей семьи.

— Чарли говорил об этом.

— Почему вы решили пожениться, ничего не сказав нам об этом? — Спросил Дэн.

Он видел, что Джулия заметно успокоилась. Ее больше не трясло, как это было в первые минуты их встречи.

— Не знаю. Это как-то спонтанно получилось. Он позвонил мне из Чикаго, сообщил, что прилетает в Лос-Анджелес. Голос у него был такой счастливый, что мне захотелось полететь к нему навстречу. Я уже тогда знала, что у меня будет ребенок. Хотела сообщить ему, когда будем дома, но не сдержалась и сказала практически сразу. Меня поначалу удивила его реакция. Я боялась, что ему не нужна беременная девушка. Но он сделал мне предложение, а я приняла его. Мы поженились 25 ноября. Он почему-то очень настаивал на нашей свадьбе, говорил, что пышные торжества нам ни к чему, надоедливые гости — тоже. А родителям мы потом скажем. Тогда мне эти доводы показались вескими. Я была влюблена в Чарльза, почти ослеплена этой любовью. Мы почти сошли друг от друга с ума. Хотя если честно, мы толком и не знали друг друга.

Дэн усмехнулся, покачал головой, чтобы отогнать наваждение, нахлынувшее на него, потом выпил чай, который почти остыл, пока он слушал Джулию.

— Знаешь, — сказал Дэн, наконец, после долгого молчания, — такие же отношения были у меня с твоей матерью. Когда мы с ней познакомились, оба были не свободны. Но мы так влюбились друг в друга, что нам было на всех наплевать. Я отбил ее у Макса… — Дэн запнулся на этой фразе, так как у него язык не поворачивался назвать Колфилда отцом Джулии. Но ему все равно пришлось это сделать: — у твоего отца. Я ушел от девушки, с которой встречался довольно долгое время. Нас пытались разлучить люди, но мы стойко держались. Однако нас разлучили обстоятельства, которые оказались сильнее нас. Когда-нибудь ты узнаешь всю эту историю, потому что она имеет самое прямое к тебе отношение. Сейчас не тот случай, чтобы тратить на это время. Я все это к тому говорю, чтобы ты знала: я, как никто другой, понимаю, что вы с Чарли чувствуете друг к другу. Это очень сильное чувство, которое действительно, похоже на болезнь или безумие. От него нет спасения, но если оно настигло, то от него трудно излечиться в короткий срок. Я не думаю, что Чарльз мог так быстро разлюбить тебя. Я видел, как он смотрит на тебя, когда вы рядом. Такой взгляд нельзя сыграть, а чувства нельзя подделать. Уверен, что он до сих пор так же любит тебя, иначе не сбежал бы из Лос-Анджелеса.

— Но почему он тогда изменил мне с Ангель?! — В отчаянии воскликнула Джулия. — Если бы это была любая другая девушка, я бы еще поняла, простила бы и поверила бы, что он просто… — она запнулась, подбирая слова, — оступился. Но Ангель — моя лучшая подруга. Они встречались некоторое время назад.

Дэн благоразумно умолчал о том, что эта первая влюбленность переросла в бурный и страстный роман, что Чарли хотел жениться на Ангель, и из-за этого долго ругался с родителями, ибо они отговаривали его от такого поспешного шага. Не может быть, чтобы у него вновь вспыхнули какие-то чувства к Ангель, заставившие его перебраться к ней в постель. Дэн видел, что те чувства, которые его сын испытывал к Джулии, были совсем не похожи на его отношения с Ангель Эвинг. Это было нечто более сильное, почти подавляющее и в то же время дающее такую свободу, о которой человек ранее и понятия не имел. Дэн знал об этом, поскольку сам испытывал подобное — к Джессике.

— Откуда ты узнала о его измене? Неужели Ангель тебе рассказала? — Спросил Дэн задумчиво.

— Нет. Я видела их. Застала их в доме у Ангель, в ее постели. С тех пор как вы попали в больницу, он буквально жил там, несмотря на то, что уже был женат на мне. Я тогда не понимала, почему. Ведь у него был этот дом, у него была я, наконец. Я думала, что это из-за вас!..

— Из-за меня? — Удивленно переспросил Уайтхорн — старший. — А причем здесь я?

— Ну, у вас был инфаркт; мы едва не потеряли вас. Я думала, что все это из-за переживаний, что Чарли нужна была поддержка близкого человека, а о наших с ним отношениях официально ничего не было известно. Вот он и проводил много времени с Ангель, — пояснила девушка. — А все оказалось так просто!..

Хотя внешне Джулия вроде успокоилась, Дэн прекрасно понимал, что ее все еще терзали переживания. Подсознательно она все еще находилась во власти тех событий, которые привели ее искать у него поддержки.

"Господи, я как заправский психотерапевт, — думал Дэн, — сижу, слушаю свою дочь, надеясь, что смогу помочь ей в ее боли. Но чем я могу ей помочь?! Признать, что мой сын оказался сволочью? Съездить в Чикаго и отлупить его как следует, а потом поставить в угол? Смешно! Он уже не ребенок, но взрослый мужчина, который должен отвечать за свои поступки — хорошие или плохие. И даже если он, действительно, просто оступился, то должен хотя бы честно поговорить со своей женой. Бегать друг от друга, причиняя друг другу боль, — не выход".

— Вы разговаривали после этого?

— Нет. Я собираюсь подавать документы на развод, — был ответ. — Зачем бессмысленные разговоры? Они только причинят боль.

— Господи, Джулия! — Дэн в отчаянии даже вскочил с кресла и зашагал по комнате. — Ну, зачем же ты так?!

— Зачем?! — Повторила девушка, и голос ее снова предательски задрожал. — А вы простили бы предательство со стороны любимого человека?!

— Я сам был предателем! — Яростно выкрикнул Дэн, поворачиваясь к ней. — Я много лет назад предал твою мать, решив не возвращаться к ней в Лос-Анджелес после той авиакатастрофы, когда узнал, что больше не смогу ходить. Потом я предал ее, женившись на матери Чарльза. И было еще предательство, которое хуже всех остальных. Спроси ее, если тебе интересно. Она расскажет тебе, какой я предатель, и почему она простила меня. Я прошу тебя, девочка моя, во имя всего, что было у вас с Чарли, не разводись с ним, пожалуйста! — Дэн почти умолял ее, будто от того, разведутся они или нет, зависела его жизнь. — Подумай о том, что я сказал, пожалуйста. Поговори с матерью, и ты поймешь, почему после всего, что было между нами, она согласилась выйти за меня замуж.

В его голосе, в его взгляде было нечто такое, благодаря чему Джулия начала сомневаться, правильно ли она поступает, столь опрометчиво решив разводиться с мужем. Возможно, Дэн прав. Возможно, разводиться из-за этого не стоит; тем более, она не разговаривала с Чарльзом Робертом с тех пор. Кто знает, почему он уехал в Чикаго раньше срока. Если бы у него на самом деле было что-то с Ангель, он остался бы вопреки всему.

— Ох, я не знаю! — Вырвалось у Джулии. — Я не знаю, что мне делать дальше. Я не знаю, правильно ли делаю, решив развестись с мужем. Я шла к вам с намерением рассказать правду о Чарли, а вы убеждаете меня не разводиться с ним. Я думала, что вы поможете мне принять какое-то решение, а вы в конец запутали меня.

— Одно я сделал наверняка, — улыбнулся Дэн, радуясь тому, что ему удалось заронить в ее душе зерна сомнения. — Я заставил тебя сомневаться. Но я ни в коем случае не пытаюсь убедить тебя в том, что мой сын порядочный человек. Он весь в своего отца.

— Не говорите так! — Пылко воскликнула Джулия. — Уверена, что вы поступали так, как того требовали обстоятельства.

— Спасибо. Я, конечно, тоже свинья порядочная, но я не о себе говорю, — произнес мужчина.

— А о ком?! — Ошарашено спросила девушка.

— О настоящем отце Чарльза, — спокойно проговорил Дэн так, будто это была не его с Жаклин тайна. Дочери он, казалось, мог рассказать все.

— Но я думала, что вы отец Чарли, — удивленно сказала девушка, забыв о собственных переживаниях.

— Он приемный сын. Я дал ему свою фамилию, когда он родился. Его настоящий отец живет в Кинг-Риверз под Солт-Лейк-Сити. Он отказался от него, едва узнав о его существовании.

Возникла пауза, пока Джулия обдумывала слова Дэна, пытаясь осознать их и принять. Он терпеливо ждал ее реакции. Если уж ей и суждено когда-нибудь узнать правду об ее происхождении, то пусть сначала поближе узнает его: все его тайны и его грехи. Так ей будет легче судить о нем. Но как же, господи, ему сейчас хотелось сказать Джулии о том, что ее отец он, а не Максвелл Колфилд, которого она по неведению своему считает отцом. И тем не менее Дэн понимал, что сегодняшняя ее откровенность еще не повод с его стороны предъявлять на нее какие-то права. К тому же Джессика будет на него очень зла, если он без ее ведома откроет дочери всю правду. Дэн уже однажды испытал на себе весь гнев Джессики, когда без разговора с ней при всей семье предложил ей руку и сердце на рождественском ужине. Этого оказалось более чем достаточно.

— Теперь понятно, почему я не нашла в Чарли ни одной вашей черты, — задумчиво произнесла она. — Он совсем не похож на вас. И не удивительно.

— Жаль, что он оказался очень похожим на своего настоящего отца, — поморщившись, сказал Дэн.

— Скажите, неужели у вас так никогда и не было своих детей? — Вдруг спросила миссис Уайтхорн.

Дэн вздрогнул от неожиданности и уставился на Джулию. Странное это было ощущение: будто она знает, почему задает именно такой вопрос. Он, как мог торопливо, ответил:

— Чарли всегда был моим сыном. Я никогда не считал его приемным ребенком, сыном какого-то другого человека.

— Я знала, что вы так ответите, — улыбнувшись, сказала Джулия. — Другого ответа я и не ждала от вас.

Уайтхорн с облегчением еле заметно вздохнул. Он знал, что больше Джулия не будет его ни о чем спрашивать. В противном случае ему не удалось бы так долго молчать о правде. Они разговаривали потом еще очень долго. Дэн совершенно забыл о работе и мысленно махнул на нее рукой. Джулия совсем успокоилась и почти забыла о своей боли. Вид у нее был такой спокойный, уверенный, решительный, что Дэн понял: она приняла какое-то решение, и от этого ей стало легче. Он не стал спрашивать ее ни о чем. От одного сознания, что он хоть как-то помог своей дочери, у него было легко и радостно на душе. И он в полной мере наслаждался ее обществом. Она, конечно, еще не полюбила его и пока не обязана это делать. Она еще не знает, что он ее отец. И Дэн от всей души надеялся, что когда узнает, не разочаруется в нем.