На рождественские каникулы вся молодежь съехалась домой — в Лос-Анджелес: в особняк на Грин-стрит приехал Чарльз из летной академии, в свои семьи приехали Ангель Эвинг и Джулия Колфилд из Италии. В каждой семье царила радостная предпраздничная суматоха. Дэн обожал Рождество и с удовольствием покупал море подарков для своих близких и друзей. С особенным вниманием он выбирал подарки для Джессики, Чарльза, Жаклин и Роберта. Джес он хотел преподнести обручальное кольцо и попросить ее выйти за него замуж. Чарльзу он купил новый дорогой мобильный телефон последней модели. Для Жаклин приобрел великолепный гарнитур из платины и бриллиантов. Она по-прежнему слишком много для него значила, чтобы он вот так мог вычеркнуть ее из своей жизни. Ну, а Роберту Монтгомери — все части фильма "Кресный отец" на DVD-дисках, который тот обожал и знал практически наизусть. Дэн сердцем чувствовал, что это будет необыкновенный праздник, а он всегда доверял своему сердцу больше, чем своему разуму. Однако он не представлял, чем для него обернется это Рождество.

Все началось с того, что когда на тихом семейном ужине среди своих кузенов, кузин и их семей, Дэн официально предложил Джессике выйти за него замуж, она отказалась. Конечно, прямого отказа не было; она сказала, что подумает, но во взгляде ее прекрасных глаз было нечто такое, что заставило его понять — это окончательный и безоговорочный отказ. Ни о каком времени подумать и речи не шло. Уайтхорн так рассчитывал, что произведет настоящий фурор среди своей семьи объявлением о помолвке, что совсем не ожидал подобного поворота событий и даже растерялся, не зная, что сказать ей в ответ. Все вышло в высшей степени неловко и стыдно, как думал потом Дэн. Ни он, ни Джес не знали, куда деться от смущения, от гостей. Гости знали, что вся эта затея вышла неудачной, а Дэн и Джессика знали, что гости об этом знают. Все об этом думали, но никто об этом не говорил. В течение всего оставшегося ужина мужчина себе просто места не находил; все пытал свое сознание одним и тем же вопросом: почему Джессика ему отказала.

Это был больной вопрос. Едва мысли наводили на него, ощущение появлялось такое, будто насыпали соль на рану, которая только-только начала затягиваться. Дэн спрашивал себя и не понимал. Почему Джес не хочет стать его законной женой? Почему всякий раз, как он просит ее об этом, она или переводит разговор на другую тему, или говорит о том, что подумает. Это просто невыносимо! Ведь они уже давно не дети, давно не влюбленные эгоисты, которым наплевать, что чувствуют другие люди. Они пережили вместе и по отдельности столько, что одному человеку с лихвой хватило бы на две, три, пять жизней. Сколько можно ребячиться?..

Будучи не в силах думать о том, что думают его родственники, Дэн улучил момент и потихоньку слинял в сад. В свое время отец сделал бы ему строгий выговор за подобное поведение перед гостями. Но, к сожалению, отца больше нет, а он, Дэн, стал сам себе хозяин и волен поступать, как велит сердце. Вот только иногда оно ошибается и дает ему неправильные советы. Как в этом не слишком удачном случае с помолвкой. А в саду было тихо и спокойно. Луна серебрила листья деревьев. Было довольно прохладно, и Уайтхорн пожалел, что вышел без пиджака. Но если бы он стал надевать пиджак, который сейчас лежал в одном из кресел в гостиной, то все гости сразу поняли бы, что он решил на время исчезнуть. А потом они догадались бы без особого труда, что между ним и Джессикой все не так гладко, как он хочет это представить, и что он сам все это не так благополучно переживает. Здесь в саду он сейчас немного остынет, придет в себя, может, обдумает произошедшее и решит, как вести себя дальше. Сад всегда успокаивал его, в саду он всегда переживал самые острые моменты своей жизни.

Дэн пробыл в саду примерно с полчаса и за это время практически забыл о том, что в доме гости. Он просто гулял (вернее, бегал) по дорожкам и аллеям с такой марафонской скоростью, что скоро почувствовал, как лоб его покрылся испариной. Зато от подобной прогулки голова стала работать ясно. Он принял решение и уже собирался было возвращаться в дом. Уайтхорн повернулся и… лицом к лицу столкнулся с Джессикой. Похоже, что и она "гуляла" по саду примерно с такой же скоростью, что и он. Дымчато-серые глаза ее лихорадочно блестели, щеки пылали, грудь вздымалась от быстрой ходьбы. Джес не ожидала встретить его именно на этой тропинке; Дэн представить себе не мог, что она вот так будет "носиться" по его саду в поисках более приемлемого решения. А потому, неожиданно столкнувшись нос к носу в большом саду, они выпалили в один голос:

— Что ты здесь делаешь?!.

И после секундной паузы, глядя друг другу в глаза, прыснули со смеху. Потом, успокоившись, Джес сказала Дэну:

— Только не говори мне, что ты здесь гуляешь…

— Ты не поверишь, но именно это я и делаю, — в таком же шутливом тоне и все так же улыбаясь, ответил мужчина. — А ты? Тоже вышла "прогуляться"? Или тебя прислали гости в поисках меня?

— Ни то, ни другое, — заверила его Джессика. Она взяла его под руку, и они пошли вместе по дорожке вглубь сада — в свою любимую беседку. — Я сразу заметила, что тебя нет. И сразу поняла, что ты здесь. Больше никто из них не додумается искать тебя здесь.

— Так уж и никто? — Игриво вопросил Дэн.

— Ну, кроме меня, может быть, твой дворецкий. Они всегда откуда-то знают, хотя никто ничего им не говорит. Скорее всего, еще и Боб Монтгомери.

— А еще мой сын и дядя Ричард, хотя он, наверное, уже мирно посапывает в каком-нибудь кресле в гостиной.

— Почему ты ушел? — Спросила Джессика, когда они расположились в беседке.

Здесь было темно и тихо. Свет от луны сюда практически не попадал, но они все-таки видели лица друг друга. Беседку обвивали вьющиеся розы и плющ, поэтому ночной ветерок сюда не попадал. Им всегда было хорошо вдвоем. Стоило им остаться наедине, как они забывали обо всех своих недомолвках. Рядом друг с другом они могли говорить открыто о чем угодно. Но в этот раз все было иначе. Об этом нельзя было не говорить.

— Мне надо было побыть одному, подумать, — ответил Дэн. — Я… Если бы я остался там, я бы взорвался.

— Прости меня, — тихо попросила женщина.

— За что? За отказ? Но ты тут совсем не причем. Это я, дурак, сделал, не подумав. Надо было сначала поговорить с тобой.

— Ты уже много раз говорил со мной, и всякий раз я тебе отказывала, — мягко напомнила ему Джессика.

— Да, — отозвался Дэн. — И я так и не смог понять, почему. Первое время думал, что ты так меня и не простила за мое пятилетнее отсутствие…

— Мне это даже в голову не приходило, — улыбнулась Джессика. — Я отказывала тебе потому, что не хочу, чтобы между нами были какие-либо тайны.

— А у нас и нет никаких тайн, — удивленно ответил Дэн.

— Ошибаешься, — возразила Джессика.

— Но я… — Начал было он растерянно.

— Нет, это я! — Торопливо перебила его она. — Это у меня есть от тебя тайна.

— Что?

— Понимаешь, я скрывала от тебя, потому что не знала, как сказать. Боялась, что Макс может что-то сделать. Он всю жизнь безумно ревновал меня к тебе, всю жизнь пока тебя не было в Лос-Анджелесе, упрекал меня тобой, будто наша любовь — преступление. И я очень боялась, когда ты вернулся, что он расскажет Джулии правду. Поэтому и не уходила от него, поэтому медлила с разговором с ним… — Быстро говорила женщина, чувствуя, как ее начинает бить противной мелкой дрожью.

— Подожди, я ничего не понимаю, — озадаченно произнес Дэн. — Какую правду? О какой Джулии ты говоришь?

— О моей дочери, — ответила она, глядя ему в глаза, — о Джулии.

— Не понимаю, причем тут я.

— При том, что и она твоя дочь тоже.

Молчание. Время превратилось в вечность. Слышно только, как ветер шелестит в листве деревьев. Или это прерывистое дыхание обоих? Джессика молчала и, хотя жутко волновалась, терпеливо ждала какой-нибудь его реакции. Ей было и легко, и страшно от того, что она, наконец, сбросила с себя тяжкий груз тайны, которую хранила много лет подряд. В принципе, это была не совсем тайна. О том, что Джулия — дочь Дэна, с самого ее рождения знали Джефферсон Уайтхорн, Роберт Монтгомери, Элвира и Рональд Бичем, Анжелина (их экономка), близкие Джеффа и, наконец, Максвелл Колфилд — человек, долгое время изо всех сил старавшийся стать ей отцом. Какая же это тайна, если о ней знали такое количество человек?.. Так получилось, что об этом знали все, кроме Дэна. Джессика и сама не понимала, почему так вышло и кто в этом виноват. Только теперь совершенно ясно было одно: виновата в этом обоюдном молчании будет именно она.

— Моя дочь? — Тупо переспросил Дэн, глядя на Джессику каким-то невидящим взглядом.

— Да, да! — Нетерпеливо воскликнула женщина. — Моя дочь, Джулия Колфилд, на самом деле твоя дочь, а не дочь Макса. Он всего лишь удочерил ее много лет назад. Теперь тебе понятно, почему я столько раз отказывала тебе в замужестве? Я боялась, что ты мне никогда не простишь мое молчание.

— Значит, она думает, что ее отец — Макс? — Спросил Уайтхорн, и в голосе его Джессика уловила какие-то ледяные нотки, от чего ей стало не по себе.

— Да, — ответила Джес, испытующе глядя в пронзительные голубые глаза.

— Сколько лет моей дочери? — Спросил он, будто прикидывая что-то в уме.

— Двадцать два года, — четко ответила Джессика.

Возраст Джулии она могла бы назвать с точностью до дня, даже если бы ее внезапно разбудили посреди ночи.

— Значит, она родилась… — Начал было Уайтхорн.

— Через девять месяцев после твоей авиакатастрофы. — Когда ты улетел, я узнала, что беременна.

— О, господи! — Выдохнул он, уронив голову на руки и зарывшись пальцами в густые, слегка посеребренные сединой волосы. — Моя дочь… Джулия — моя дочь!.. — Минутная пауза, а потом: — Почему ты мне ничего не сказала?

— Я же говорила тебе, что боялась, что Макс что-нибудь сделает.

— Не сейчас, — коротко бросил Дэн. — Тогда, когда я только вернулся домой.

Джес на мгновение задумалась, но ответ, казалось, давно был у нее готов. Тем не менее слова ее звучали как-то неубедительно, будто она отвечала, оправдываясь:

— Ты вернулся домой не один… Или ты забыл?

— Ну, и что? По-моему, я имел право знать правду!

— Если бы я сказала тебе о Джулии, ты, не задумываясь, бросил бы жену и сына. Я не собиралась разрушать чужую семью ради собственного блага.

— Ты думаешь, я такой мерзавец? Я никогда не бросил бы их. Так или иначе ты должна была сказать мне о ней.

— Должна! Должна! Должна! Я всегда всем что-то была должна! — Не выдержала и взорвалась Джессика. — Я должна была выйти замуж за человека, которого не любила, чтобы сохранить честь моей дочери! Я должна была много лет терпеть его неоправданную ревность к тебе только для того, чтобы он, не дай бог, не проговорился Джулии! Я должна была сказать тебе правду о ней вовремя! Почему, Дэн?! Почему именно я, а не ты? Да, я виновата, но если бы ты не пропадал пять лет в неизвестности, все было бы совсем иначе!

— Ах, вот как! — Огрызнулся в ответ Дэн. — Значит, это я виноват в том, что случилось со мной?! Я пять лет был инвалидом. И если бы не Жаклин, может, я вообще никогда не вернулся бы в Лос-Анджелес живым!

— Выходит, это я виновата?! — Со слезами на глазах выкрикнула Джессика. — Я, что ли, заставила тебя лететь в тот полет?! Нет, дорогой! Вспомни, я много месяцев подряд уговаривала тебя оставить эту работу! А ты изворачивался: придумывал то одну, то другую отговорку — то не было тебе замены, то замена нашлась, но его нужно обучить!.. И что в итоге? Я оплакивала твою смерть, едва ли не умереть хотела вместе с тобой, чуть не погубила твоего ребенка, потому что она мне была не нужна без тебя. Я вышла замуж за Максвелла ради сохранения собственной репутации и репутации твоей дочери — по просьбе твоего же отца! И после этого я во всем виновата?!!

Слезы отчаяния, обиды и боли катились по ее лицу, и она уже не старалась вытирать их. Джес трясло противной мелкой дрожью так, что пальцы были ледяными и дрожали. Конечно, она предвидела обвинения с его стороны; конечно, допустима была и ревность к Максу. Но только не те, что он сказал! Только не это!!! Вполне возможно, что Дэн сейчас и сам обижен на нее за очередной отказ выйти за него замуж, вот и говорит, не думая. Однако даже обида не оправдывает его! На этот раз он перешел все границы!..

— Ты не сказала мне правды! — Резко бросил ей Дэн. — Ведь все могло быть совсем иначе!

— Прекрати! Не говори так! — Пыталась остановить его Джессика. — Неужели тебя совсем не волнует то, что почувствовала бы твоя жена, если бы узнала правду?!

— Примерно то же, что чувствовал бы твой драгоценный муж, которого ты так боишься! — Выпалил Дэн.

— Я никогда не боялась Макса! — Парировала женщина.

— Еще как боялась! Иначе давно ушла бы от него, невзирая ни на что!

— Я же тебе все объяснила! Не начинай сначала! — Взмолилась Джессика.

Их объяснение переросло в ссору, которая пошла по замкнутому кругу. Они бросали друг другу в лицо обвинения, которые раньше никогда бы себе не позволили. Отношения, кажется, зашли в тупик; еще немного, еще чуть-чуть — и все оборвется навсегда. Даже теперь они уже не могли остановиться. Их заносило на поворотах, как гоночные автомобили на скоростных автогонках. В конце концов, невозможно было дальнейшее развитие отношений без откровенного, полного боли и глухой обиды, разговора. Все это копилось много лет и рано или поздно должно было прорваться на поверхность через видимую пелену любви и счастья. В противном случае откровенность без ссоры привела бы к окончательному и бесповоротному расставанию. Ссора — это вспышка; перегорит и пройдет. Надо только выждать время. Но пока Дэн и Джессика этого не понимали. Ссора росла, как океанская волна во время шторма, и в итоге накрыла их с головой, не дав времени понять, что произошло…

— Я еще ничего не начинал! — С вызовом произнес Уайтхорн. — Начала ты! Сначала заявила, что у меня есть дочь, потом обозвала мерзавцем, а теперь обвиняешь меня в том, что я по собственной воле стал инвалидом!

— А разве это не так? Кто как не ты семнадцать лет назад сказал мне, что мы сами создаем себе рай или ад?.. Ты сам выбрал свой путь, оставшись в деревенской глуши у чужих людей. И если уж на то пошло, ты первый усомнился в моей любви к тебе, решив, что Жаклин будет лучше заботиться о тебе. Как ты мог, Дэн? Как ты мог подумать, что я брошу тебя, едва увидев в инвалидном кресле?

— Ну, а ты, Джес? Ты-то сама так ли уж была верна мне все эти годы? Ведь ты вышла замуж за Макса, когда моей дочери едва исполнилось три года! И она до сих пор считает его своим отцом! Почему ты не сказала ей, что я погиб? Она хотя бы гордилась мной!

— Было бы чем гордиться! — Язвительно фыркнула Джессика. — Отцом, которым у нее никогда не было?! Кто же знал, что ты в это время… — Она запнулась на полуфразе, наконец-то осознав, что они наговорили друг другу в порыве обиды.

— Что я в это время, Джес? Договаривай! — В приказном тоне потребовал Дэн. — Что я в это время водил шашни с другой женщиной, будучи прикованным к инвалидному креслу?.. Это ты хотела сказать?!

Секундная пауза, замешательство, но в ответ Джес все-таки сказала твердо:

— Нет!

Дэн знал, что сейчас своим "нет" она лжет. Правду говорила до этого мгновения — то, что раньше думала, то тщательно от него скрывала. Поэтому, а не из-за дочери, много раз отказывала ему, когда он делал ей предложение руки и сердца. Значит, Джес так и не смогла до конца принять его и простить его возвращение домой живым.

— Не лги мне, Джесси! — Попросил Уайтхорн умоляюще. — Хотя бы сейчас не лги! Ведь это не из-за Джулии ты отказывалась выйти за меня, не из-за какой-то там сомнительной тайны. Ты не простила мне моего возвращения домой живым.

Пощечина, которую Джессика со всего размаху влепила Дэну, обескуражила его, заставив остановиться и замолчать. На его смуглой щеке отчетливо проступило красное пятно. Оба возмущенно с обидой и гневом смотрели друг другу в глаза. Потом Джессика сказала:

— Ты так ничего и не понял, Дэн Уайтхорн!.. И опять усомнился в моей любви…

Затем она развернулась на каблучках и пошла от него прочь, даже не дав ему опомниться и что-либо сказать в ответ. А он все так же обалдело смотрел ей в след, слушая размеренный перестук ее каблучков. Щека до сих пор горела от удара, как от ожога.

С тех пор прошло три дня. За все это время Дэн ни разу не позвонил Джессике, и она не позвонила ему. Оба злились друг на друга и не могли простить друг другу тех обидных слов, которые наговорили в тот вечер в беседке. Сейчас-то они понимали, что тогда говорили не они сами, а их гнев. Но гордость еще не давала им возможности в открытую признать свои ошибки. Конечно, рано или поздно этот откровенный разговор должен был состояться. Однако на деле оказалось, что они не совсем готовы к нему. Дэн только теперь смог осознать, что Джессика сказала ему и что он наговорил ей. Не только правду о дочери. Теперь он знал, что тогда она полностью сознавала свою вину, а он еще больше обидел ее тем, что приписал ей это дурацкое неприятие его возвращения. Если бы она действительно так думала, все было бы совсем по-другому еще много лет назад. Господи, какой же он дурак! Только он мог так испортить себе рождественские каникулы! Это просто невероятно! Любой другой мужчина на его месте радовался бы, узнав, что у него есть потрясающе красивая дочь, а он еще и предъявляет претензии! А самое обидное, что рядом нет Роберта Монтгомери. Жаклин увезла его на Средиземное море — отдыхать и залечивать последствия аварии. Придется все решать и делать самому.

Впервые в жизни Дэн был в растерянности и не знал, что ему делать. По-настоящему не знал. Первым его порывом было желание броситься к дочери и, если не рассказать ей всю правду об ее рождении, то хотя бы поговорить с ней или познакомиться для начала. Но через несколько часов раздумья Дэн отбросил эту мысль просто потому, что ему было элементарно страшно идти к Джулии вот так — ни с того ни с сего, зная, кем она ему приходится. Он не сможет спокойно, без эмоций, смотреть ей в глаза. А еще ему претила мысль о том, что ее воспитывал Максвелл Колфилд и что она до сих пор думает, будто это он ее отец. Уайтхорн не хотел с этим мирится. Уж если Джес взялась рассказывать всем правду, надо было идти до конца. Джулия имеет такое же право знать правду, как и он; хотя пока она даже не подозревает о том, что существует какая-то другая правда в отношении ее. Пусть ей будет больно. Может, это будет первая настоящая боль в ее жизни, но она должна и имеет право ее пережить. Жестоко, конечно, но факт остается фактом. Не все одному ему мучиться.

Потом Дэну в голову пришла мысль позвонить-таки Бобу. Неважно, что разговор будет происходить по международной линии. Неважно, сколько на это будет потрачено времени и денег. По крайней мере, он облегчит свою душу и услышит дельный совет от близкого друга, почти брата. Однако и тут Уайтхорн сразу понял, что это не выход из ситуации. По природе своей Монтгомери был открытым и щедрым на поступки человеком. Ради друга, который нуждается в помощи, он мог бросить свой отдых и свое лечение и приехать в Лос-Анджелес. А этого ему делать никак не стоило.

Поэтому в самый разгар рождественских каникул Дэн всерьез и надолго занялся делами корпорации. Он изводил работой себя и своих сотрудников, которые, начиная его заместителем и заканчивая последней уборщицей, не покидали рабочих мест до тех пор, пока глава компании не уйдет домой. А домой Уайтхорн уходил очень поздно, просто потому что его никто не ждал дома. С Джессикой он поссорился, Чарли все свое время проводил с Джулией. Унижаться до того, чтобы ужинать со слугами или напрашиваться в гости к родственникам Дэн просто не мог. Это можно было сделать один раз, максимум — два. Если подобное войдет у него в привычку, дальше поползут сплетни, и всем вокруг станет ясно, что в нерушимом клане Уайтхорн не все так нерушимо, как хотелось бы. Дэн и так уже достаточно дал поводов для сплетен. Вот он и тянул время в офисе, занимаясь делом, которое сейчас душило его, как тюрьма. Со стороны могло бы показаться, что он поддерживает имидж корпорации, если бы это не происходило на Рождество и Новый Год, которые Дэн так любил. В свое время он строил большие планы на это сказочно-волшебное время. К тому же 28 декабря был день рожденья Чарли. Неужели он будет испорчен?.. О, нет!

Дэн улыбнулся загадочно, как будто ему в голову пришла замечательная идея, потом мотнул головой, отгоняя прочь сомнения и, бросив ручку на стол, начал быстро убирать все документы в сейф. Когда с этим было покончено, Дэн взял сотовый телефон и набрал номер Клер Стефенс. Она ответила ему практически с первого гудка:

— Да, Дэн…

— Привет! — Торопливо начал он.

— О, привет! — Ответила она, с удивлением вслушиваясь в радостно-возбужденные нотки его голоса. — Как дела?

— Почти хорошо, — отозвался мужчина. — Мне нужна твоя помощь.

— Какая?

— У Чарли скоро день рожденья. Я хочу, чтобы ты организовала в моем доме грандиозный прием по этому поводу.

— Насколько мне не изменяет память, "скоро" — это послезавтра, — задумчиво произнесла Клер. — Значит, у меня есть на все приготовления два дня. Дэн, ты в своем уме? Никто из моих клиентов не делает заказ за два дня до торжества. Ты представляешь, сколько это будет стоить в такие короткие сроки? К тому же я должна буду отказать всем другим заказчикам.

— Не преувеличивай!.. Я все оплачу. Твой гонорар составит в два раза больше того, что ты потратишь. И я знаю, что у тебя целая бригада помощников, которые занимаются твоими заказами.

Клер усмехнулась в трубку, думая о том, что Дэн Уайтхорн один из таких людей, которым трудно отказать. Ему вообще невозможно отказать. Учитывая, что она — одна из клана Уайтхорн, это вообще немыслимо.

— Где ты этому научился? — Шутливо спросила миссис Стефенс.

— Чему именно? — Тоже улыбаясь, спросил Дэн.

— Так убедительно говорить…

— У своего отца. Ведь я сын Джефферсона Уайтхорна.

— Ну, да, конечно… Как я могла об этом забыть…

— Ты ведь знаешь, с чего начать?.. — Неуверенно поинтересовался Дэн.

— Это будет торжественный прием, вечеринка-сюрприз или молодежная вечеринка? — Деловито осведомилась Клер.

— Думаю, тебе лучше спросить об этом у Чарли.

— А, конечно… Непременно спрошу, — ответила женщина, чувствуя, что голос Дэна изменился. — Дэн? — Не удержалась она.

— Да?

— С тобой все в порядке?

— Да, а что?

— Просто голос у тебя какой-то другой. Что-нибудь случилось?

— Да… то есть, нет. Я всего лишь принял решение, — пробормотал Уайтхорн.

— Прости?..

— О, это всего лишь мысли вслух, — нетерпеливо отозвался он. Мыслями Дэн уже был не в офисе. — Так ты займешься праздником? Я могу на тебя рассчитывать?

— Хорошо. Но помни, ты обещал мне за это хороший гонорар.

На этот раз Дэн не совершил ошибки. Чарльз как раз собирался поговорить с отцом о празднике в особняке на Грин-стрит. Но его опередила Клер Стефенс, лично наведавшись к Чарли с подобным разговором. Просто удивительно было, что она застала его дома. Обычно он тратил все свое свободное время в каникулы на друзей и Джулию. Сама Клер Стефенс была нечастым гостем в особняке, хозяйкой которого так отчаянно мечтала стать когда-то. Было время, когда она от всей души ненавидела этот дом и его обитателей, но в основном он ее подавлял и пугал своим величием. Вот и сейчас, когда она осталась одна в гостиной, в то время как дворецкий пошел докладывать Чарльзу об ее визите, Клер неуверенно передернула плечами, как будто на нее повеяло могильным холодом. То ли дом такой старый, то ли она сама просто трусиха. Здесь столько всего произошло, что в пору писать книгу об этом. У нее будет ошеломляющий успех. Здесь родился Дэн, в этом доме умерли его мать и отец, сюда он вернулся после авиакатастрофы. А впрочем, что толку перечислять все эти события? В самом деле, не собирается же она писать роман и выставлять все горести и радости своей семьи напоказ алчной до скандалов публике. Они уже получили свое: и публика, и семья Уайтхорн. Как там сказано в Евангелии? Есть время любить и время ненавидеть. Наверное, еще есть время для горестей и радостей в жизни каждого человека и в жизни каждой отдельной семьи, какой бы богатой и знаменитой она ни была. Все люди одинаковы перед Богом, и Он в равной мере отделяет им боли и счастья…

— Тетя Клер! — Звучный голос Чарльза Уайтхорна заставил ее вздрогнуть.

Она настолько ушла в свои мысли, что не заметила его появления.

— О, Чарли, прости, я задумалась и не заметила, как ты пришел.

— О чем, если не секрет? Уж не о моем ли отце? — Полушутливо, полусерьезно спросил парень. — Говорят, ты когда-то была в него страстно влюблена и мечтала выйти за него замуж, — добавил он, усаживаясь в кресло напротив. — Чай, кофе или, может, что-то покрепче? — Осведомился Чарли.

— Кофе, — деловито ответила она, таким образом настраивая себя на рабочую волну.

— Майкл! — Чарльз позвал дворецкого, так как знал, что из любой части дома он всегда услышит его.

— Да, сэр?

— Принеси нам, пожалуйста, кофе и пирожные.

— Чарли, я на диете, между прочим! — Возразила Клер. — Ты думаешь, легко в моем возрасте выглядеть так?

— Ты потрясающе выглядишь! — Улыбнулся Чарльз. — Но иногда можно и побаловать себя. Так что немного сладкого тебе не повредит.

— Мне потом бегать по утрам придется в два раза больше. Соответственно это будет отнимать больше времени от моего рабочего графика. А это — потеря клиентов и денег.

— Можно подумать, ты бедствуешь! — Усмехнулся парень. — Ты член одной из самых богатых семей Штатов. Расслабься — и получай удовольствие от жизни.

— Ну, если мой муж меня разлюбит только из-за того, что я стала толстой, как призовая свинья, виноват в этом будешь ты! — Шутливо заявила Клер.

— Приму весь огонь на себя, — так же шутливо ответил Чарли.

Потом Клер спросила:

— Так, кто там что говорит насчет меня и твоего отца?

— Для тебя это так важно?

— В общем-то нет, но хотелось бы знать, откуда ждать подвоха, — заметила Клер.

— Да нет никакого подвоха! — Отмахнулся Чарли. — Это я так сказал… к слову. Прости, если обидел.

— Все в порядке, — отозвалась миссис Стефенс. — Прошлое осталось в прошлом. По крайней мере, для меня.

— Позволь узнать цель твоего визита, — напомнил Уайтхорн — младший. — Ты нечастый гость в нашем доме. А уж лично ко мне и подавно редко заглядываешь.

— Ты прав. Прости мою оплошность. Все дело в том, что твой отец просил меня заняться организацией торжества в честь твоего дня рождения. Ты не возражаешь?

— Отнюдь! — Просиял Чарльз. — Я как раз хотел поговорить с ним об этом. А почему вдруг ты, Клер?

— Понятия не имею. Он сегодня звонил мне и пообещал двойной гонорар, если я заброшу всех своих клиентов на ближайшие пару дней и займусь тобой. Что на него нашло — совершенно не представляю. Ты ведь знаешь, что у вас контракт с солидной фирмой, занимающейся благоустройством всех ваших семейных и не только торжеств. А он вдруг вспомнил о моем предприятии…

— Наверное, хотел сделать тебе приятное, — сказал Чарли.

Майкл принес кофе с пирожными, разложил все на кофейном столике и тихо удалился, оставив тетку и племянника наедине.

— Хотя в последнее время с ним происходит что-то странное. А все после того как Джессика отказалась выйти за него замуж на рождественском. Он весь буквально сам не свой.

— Ну, вообще-то Джессика не отказала ему, а сказала, что подумает о его предложении, — напомнила Клер, отпивая кофе.

— И так было понятно, что свадьбы не будет, — заметил Чарли. — Ты разве не помнишь, каким был отец весь оставшийся вечер?

— Так все дело в этом? — Удивилась Клер. — А я-то думала, что у него появились проблемы в бизнесе. — Неужели он все еще не переварил ее обещание подумать?

— Не знаю, — ответил Чарли. — Я не рискнул спросить отца об этом. Тем более, если честно, мне сейчас не до этого. Может, я и эгоист, но меня больше интересует то, что происходит между мной и моей девушкой. А отец пусть разбирается со своей.

— О! — Проронила Клер. — У тебя есть девушка? Это что-то новенькое!

— Вообще-то, у меня никогда не было недостатка в девушках, — напомнил парень.

— Почему я ничего не знаю о твоей новой девушке?

— Извини! — Полушутливо ответил Уайтхорн — младший. — Не отчитался вовремя.

— Кто она? Я ее знаю?

— Вряд ли. Джулия Колфилд. Я познакомился с ней летом на вечеринке у Ангель. Она…

— Как ты сказал, ее зовут?! — Опешила женщина, не донеся чашку с кофе до рта.

— Джулия Колфилд, — повторил Чарльз. — А что? Ты ее знаешь?

Когда миссис Стефенс, наконец-то, отпила кофе, то едва не обожглась им — такой он был горячий. Если она и выдала свое несказанное, почти шоковое удивление, то только этим. Конечно, она прекрасно знала Джулию Колфилд — дочь Джессики и Дэна. Эта девочка тогда наделала много шума своим рождением. Теперь наделает еще больше шума, когда станет известно, что Чарли встречается со своей сестрой. Господи, да разразится настоящий скандал в семье и в обществе. А Чарли и Джулия? Бедные дети! Да они-то в чем виноваты? Если родители в свое время были настолько сумасшедшими, что не рассказали им правды. Дэн и Джессика — полные идиоты, если прямо у них под носом разворачивается кровосмесительный роман между братом и сестрой, а они такие слепые, что занимаются только своими проблемами.

— Клер! — Под настойчивым голосом Чарли поток ее лихорадочных мыслей прервался.

— Да?

— Что с тобой? Я тебя чем-то расстроил?

— Вовсе нет, — ответила она так быстро, что парень удивленно вскинул на нее глаза. — Просто на самом деле я знаю отца твоей девушки.

— Надо же, — удивленно проговорил Чарли. — Я думал, что ты еще не всех в Лос-Анджелесе знаешь.

— Он когда-то в молодости был моим другом.

— А потом?

— Потом он женился на матери Джулии, и наши пути разошлись, — ответила Клер, думая о том, что то же самое она могла бы сказать о своих отношениях с Дэном Уайтхорном.

— Странно, — проговорил Чарли, — обычно друзья не расстаются. Отец и Роберт Монтгомери дружат почти тридцать лет…

— Поверь мне, и у них между собой были такие разногласия, из-за которых в пору разбежаться на всю жизнь. Если хочешь, спроси у отца. К тому же ты еще молод, у тебя вся жизнь впереди… Но ты мне лучше расскажи, какую ты хочешь вечеринку. У нас мало времени, а дел — море. И если ты хочешь все успеть, то тебе придется помогать мне.

Клер с огромным удовольствием и облегчением перевела разговор на главную тему своего визита к нему. Ей казалось, что если они и дальше будут говорить о прошлом, то она совсем свихнется от такого поворота событий. Ее и так немножко трясет от сегодняшнего шокирующего открытия, которое помог ей сделать Чарльз.

Следующие два часа прошли в обсуждении деталей вечеринки. Клер скрупулезно записывала в блокнот все пожелания Чарльза. Потом они договорились, что непременно созвонятся, а Чарли успел пригласить Клер на свой день рожденья.

…Когда Клер приехала домой, то долго не могла успокоиться. Чарли просто поразил ее своим счастливым выражением лица, своим незнанием настоящей правды. От этого ей было еще страшнее. Дерек застал ее задумчиво сидящей в кресле.

— Привет! — Поздоровался он, входя в гостиную. — Как дела?

Она так задумалась, что совсем не услышала, как пришел муж. Ему даже пришлось вторично позвать ее по имени:

— Клер!

— А? — Она, наконец, вышла из своей задумчивости. — О, прости, я не слышала, как ты пришел. Здравствуй, дорогой! — Клер встала и поцеловала его нежно и страстно одновременно.

Дереку, похоже, понравилось такое приветствие, так как он сказал:

— Если меня будут так приветствовать каждый вечер, я хотел бы, чтобы ты всякий раз была такая задумчивая.

Ему явно не понравился ее напряженный взгляд.

— Что случилось?

— Я тут кое-что узнала, что мне до сих пор не дает покоя.

— Что же это?

— Тебе не понравится мой ответ. Это касается семьи Дэна.

— Господи, Клер, когда ты перестанешь думать об этих людях?! — Взорвался Дерек. — У Дэна своя семья, у тебя — своя! То, что у тебя с ним когда-то был роман, совершенно не означает, что ты должна денно и нощно изводить себя его проблемами.

— Дерек, но то, что я узнала, это просто шок! — Не удержалась Клер. — Я не могу держать это в себе, иначе просто взорвусь!

— Что, в нерушимом клане Уайтхорн случился очередной скандал?

— Еще не случился, но скоро случится. Чарли встречается со своей сестрой! — На одном дыхании выпалила она.

— Прекрати собирать всякие сплетни. С чего ты взяла это? О какой сестре ты говоришь?

— Джулия Колфилд на самом деле дочь Дэна и Джессики; Максвелл всего лишь удочерил ее много лет назад. А Чарли в нее влюбился!

Дерек со всего размаху плюхнулся в кресло. Лицо его выражало такое искреннее удивление, какое, пожалуй, выражают только детские лица. Всю свою жизнь он провел в соперничестве с Дэном. Чем больше Дэна любили все окружающие, чем больше они тосковали о нем, когда он пропал в авиакатастрофе, тем больше не любил его Дерек. Когда он понял, что любит Клер, его нелюбовь к Дэну переросла почти в ненависть. После возвращения Дэна, когда его брак с Клер едва не распался из-за того злосчастного поцелуя и когда Дэн признал свою вину перед ним, Дереком, он более или менее смирился с возвращением Дэна в семью, с мыслью о том, что снова все внимание клана Уайтхорн будет приковано к сыну Джефферсона Уайтхорна. Дерек почти признал Дэна как брата и друга. И то, что сейчас рассказала Клер, действительно было шоковой новостью. Не столько шок, сколько боль для Дэна, Джессики, а самое главное — для Чарльза и этой девочки, дочери Дэна и Джессики. Хорошо, что сам Дерек вовремя позаботился о том, чтобы его дети знали своего отца. А Дэн… Дэн пусть сам расхлебывает кашу, которую заварил, встречаясь то с одной, то с другой женщиной. Все из-за его глупой самовлюбленности и самоуверенности. Он считает, что ему все дозволено и все прощается заранее. Дэн Уайтхорн запросто может причинить боль людям, которые его любят, и ему это простят. Что ж, посмотрим, простят ли Дэна его собственные дети за боль, причиненную им еще до их рождения.

— Повторяю, это проблемы Дэн и его женщин, — медленно, с расстановкой проговорил Дерек.

Конечно, это будет большой скандал для всей семьи Уайтхорн — не важно, какая степень родства у тех людей, которые имеют отношение к ней. Но это будет потом. Сейчас он летел домой на всех парусах, чтобы побыть с ней наедине, пока детей нет дома. Он лукаво улыбнулся при мысли об этом; в темных глазах его заплясали бесенята. Дерек посмотрел на Клер, и она вспыхнула под его взглядом. Удивительно, что они в течение стольких лет сохранили друг к другу подобные чувства.

— Меня сейчас больше всего интересует моя жена, — добавил Дерек.

— Дерек, нет, — проговорила миссис Стефенс, тоже, однако, улыбаясь.

Стоило ей только посмотреть в глаза своему мужу, как она забывала обо всем на свете — не то, что уж о Дэне Уайтхорне и его проблемах.

— Да, Клер, — игриво ответил мужчина.

— Не сейчас, пожалуйста… У меня сегодня еще море дел.

— У меня тоже, — спокойно произнес Стефенс, как бы невзначай пожав плечами.

Он так искусно делал вид, что совершенно не понимает, о чем говорит его жена, что сам себе удивлялся. Как это ему удавалось так долго сохранять хладнокровие рядом с такой шикарной женщиной?..

— Прекрати, Дерек! Я серьезно… — Начала она почти умоляюще.

— Так, может, пойдем наверх и побыстрее закончим то, что начали? — Хрипло спросил Дерек.

— Искуситель! — Отругала его Клер. — Ни одна женщина в мире не может перед тобой устоять. Где уж мне…

Она не договорила, ибо Дерек рывком притянул ее к себе и впился в губы неистовым, жгучим поцелуем.

— Уж тебя-то я всегда сумею соблазнить, — прошептал он после поцелуя. — А больше мне никто не нужен. Никто, кроме тебя…

Дерек подхватил ее на руки и понес вверх по широкой винтовой лестнице под аккомпанемент ее мелодичного смеха.

Дэн припарковал свой "Крайслер" возле высотной многоэтажки, где у Джессики была своя квартира. В ней она когда-то жила со своими родителями. Было девять часов вечера. Вечеринка в честь дня рождения Чарльза Роберта была в самом разгаре. Дэн помог сыну принять гостей, торжественно поздравил его, вручив ключи и шлем от мотоцикла "Харлей Дэвидсон", о котором Чарли мечтал с двенадцати лет, и, оставив молодежь развлекаться, поехал к Джессике вымаливать прощение. Он не стал ей предварительно звонить, потому что боялся, что она не пустит его к себе. И еще он боялся, что сам струсит, даже не доехав до нее. Да и сейчас, подъехав к дому и погасив фары, он пару минут посидел в машине, думая, что можно было бы сказать ей в свое оправдание. Слова не шли на ум. Но Дэн очень надеялся, что когда посмотрит ей в глаза, Джес сама поймет, зачем он приехал. Он вышел из машины, включил сигнализацию, надеясь, что машина ему сегодня долго не понадобится. Потом загадочно улыбнулся и вошел в подъезд.

Джессика еще и не думала ложиться спать. Для нее это было слишком рано. Она листала журнал, но думала о другом. Когда в дверь позвонили, Джес задумчиво подняла глаза в сторону двери. "Кто бы это мог быть в такое время?" — Мелькнуло у нее в голове. Звонок повторился. Кто бы это ни был, надо пойти и открыть. Иначе визитер не даст покоя. Джес открыла дверь и в изумлении уставилась на Дэна. Под ее пристальным взглядом, он, наконец, поднял глаза.

— Дэн… — Начала она первой. — Привет.

— Добрый вечер, — поздоровался он. — Извини, что так рано и без звонка, но я боялся, что если я позвоню, ты не захочешь меня видеть.

— Тсс! — Прошептала Джессика, приложив палец к его губам и тем самым заставив замолчать. — Заходи скорее, — и втащила его в квартиру за руку. — Я как раз думала о том, что безумно соскучилась по тебе.

Женщина улыбнулась, заметив, как смущение на его лице сменилось удивлением. В глазах появился невысказанный вопрос.

— Прости меня, — пробормотал он. — Я был не прав.

Она поднялась на цыпочки и легонько коснулась губами его губ. Дэн почувствовал почти электрический разряд от этого прикосновения. Джес осторожно коснулась пальцами его щеки, а он не смел еще этого делать. Робость влюбленного подростка сковала все его движения, но не чувства. Первые пару секунд он боялся напугать ее своей страстью, боялся, что все происходящее — сон, чудо, о котором он все эти безумно длинные дни без нее и мечтать не смел. Но пока длился поцелуй, сон, казалось, превратился в реальность. Он поверил в чудо. Джес простила его?..

Когда дыхание кончилось, им все-таки пришлось оторваться друг от друга. Оба тяжело прерывисто дышали и не могли надышаться.

— Ты простила меня? — Все еще задыхаясь, спросил Дэн. — Пожалуйста…

В его глазах было столько мольбы о прощении, столько любви, что она невольно улыбнулась. Потом ответила вопросом на вопрос:

— А ты как думаешь? — И раскрыла объятия.

А он вместо того, чтобы обнять Джессику, подхватил ее на руки и закружил, отчего она радостно засмеялась.

— Я скучал по тебе безумно, — прошептал Дэн.

— А хочешь, я покажу тебе, как скучала я? — Поинтересовалась Джессика, когда они прошли в гостиную, держась за руки.

— Очень! — Отозвался Дэн.

Как будто и не было этой ссоры! Как хорошо, что Джессика по-прежнему любит его! Но это совершенно не означает, что он может вести себя с ней, как ему заблагорассудится. Больше Дэн не будет совершать подобных ошибок! Никогда в жизни он больше не причинит боль женщине, которая любит его так, что прощает ему любую боль. Это было бы совершенно непростительно с его стороны. И в порыве чувств, обуревавших его в эту минуту, он прижал руки Джессики к губам, пылко, как влюбленный подросток, произнес:

— Клянусь, я больше никогда в жизни не буду причинять тебе боль.

Все это было сказано так проникновенно, с такой искренностью, что глаза Джессики невольно наполнились слезами.

— Ох, Дэн! — Вырвалось у нее. — Если бы все было так просто!..

Он понял, что Джес хотела ему сказать. Дэн был кругом виноват. Не только в этой ситуации, а с самого начала их отношений. Как ему вымолить у нее прощение за многие годы боли и одиночества? Она простила его сейчас, но, кто знает, сможет ли она простить его снова? Если вдруг будет это снова…

— Простишь меня?

— Ну, как я могу не простить тебя, если я люблю тебя?

Они уселись в одно кресло. Джессике было так уютно в его руках, что она не могла не простить его. Это было сильнее ее в течение стольких лет. Стоило Дэну только посмотреть на нее, прикоснуться к ней, как она вся таяла, точно свеча, и прощала ему все — даже непростительное. Каждый раз, как он вытворял что-нибудь, она зарекалась его прощать? Но он приходил к ней, просил прощения, клялся в вечной любви, и она готова была идти за ним на край света. И вот сегодня — то же самое. Наверное, и нет смысла больше говорить ему об этом. Они столько лет живут друг другом, что стали друг для друга, как сильный наркотик. И что с ними будет, если они лишатся друг друга — лишатся каждый своего наркотика?

— Простишь? — Настойчиво повторил Дэн.

— Ты же знаешь, что — да! — Пылко ответила Джессика и, склонившись к его губам, поцеловала Дэна.

Его ответный поцелуй был жадным и вызвал ответный голод в ней самой. Джес знала: что бы ни случилось между ними, их тела всегда смогут найти общий язык. Но в любви желание не всегда играет главную роль. Сейчас им в первую очередь важно найти взаимопонимание, объясниться друг перед другом. И поэтому Уайтхорн с большой неохотой отстранил ее от себя, чувствуя, что женщина не желает с ним сегодня о чем бы то ни было разговаривать. Она все еще покрывала его лицо обжигающими поцелуями, оставляя пожар там, где прохладная кожа соприкасалась с губами, когда Дэн мягко, но настойчиво отстранил ее от себя.

— Подожди, Джес… — Попросил он ее. — Я очень раз, что ты меня простила, но нам все же нужно поговорить.

— А это не может подождать до утра? — Вздохнув, спросила Джессика.

В глазах ее Дэн видел явное разочарование его поведением.

— Наша дочь и так слишком долго ждала, — напомнил он ей.

Джес нахмурилась и встала с его колен. Дэну даже показалось, что она обиделась на него за это. В самом деле, когда он ехал к ней, то предполагал, что их обоих ждет долгий и тяжелый разговор. Выяснение отношений никогда не было легким. Приехав к Джессике, Дэн обнаружил, что никакой обиды нет, что она его давно простила. Они едва не оказываются в постели, но — нет. Дэну, видите ли, приспичило объясниться. На подобное поведение можно и обидеться, пожалуй. Однако он не понимал этой обиды. Рано или поздно между ними должен был состояться такой разговор.

— Что ты хочешь от меня услышать? — Сухо спросила она, не поворачиваясь к нему.

— Все, начиная с того, почему ты мне ничего не сказала семнадцать лет назад.

— А что я должна была тебе сказать? Ты вернулся домой с женой и сыном. Если бы я так сказала, ты бросил бы их. А у меня была какая-никакая, но семья. У Жаклин и Чарли не осталось бы ничего.

— Ты не права. Мы уже говорили об этом.

— Я люблю тебя, но не настолько, чтобы увести тебя из семьи.

— Даже ради моей дочери?

— Не бросайся в крайности. У твоей дочери было все. Не думай, что ей не хватало внимания или любви отца. Максвелл очень любит ее несмотря на то, что он недолюбливает тебя.

Дэн усмехнулся и проговорил:

— Недолюбливает — это мягко сказано. По-моему, он меня ненавидит.

— И есть за что, — добавила Джес, улыбаясь.

Напряженность, царившая между ними, спала. Оба улыбались, глядя друг другу в глаза. А это означало, что больше не было никаких недомолвок и обид. Дэн и сам прекрасно понимал причины, побудившие ее к молчанию. Он знал так же и то, что, действительно, ушел бы от Жаклин, если бы Джессика сказала ему о дочери семнадцать лет назад. И что толку теперь оправдываться друг перед другом, переливать из пустого в порожнее. Сейчас его волнует совсем другое.

— Расскажи мне о дочери. Какая она?

— Очень похожа на тебя. У нее твои глаза. И характер. Такая же упрямая и настойчивая. Очень сильная и независимая. Самостоятельная. Талантливая. Сама поступила в Римский университет на факультет изобразительных искусств и дизайна. Ей очень нравится там учиться. Она потрясающе рисует… Очень страстная, но все переживает в себе, и порой я боюсь, что это плохо кончится.

— По-моему, у нее это от тебя.

— Ты думаешь? — Спросила Джессика, вскинув на него свои удивительные дымчато-серые глаза. — А мне кажется, что она вся в тебя. Знаешь, когда ты пропал, а она только родилась, мне казалось, что через ее глаза на меня смотришь ты. Уже в том младенческом возрасте у нее был твой взгляд, а про сейчас и говорить нечего. Мимика, жесты, какие-то неосознанные движения — все твое. Первые мгновения начинаешь думать, кого она тебе напоминает, а когда понимаешь, кого — становится страшно.

— У меня тоже было такое ощущение. Только мне казалось, что она очень похожа на тебя.

— Ты видел Джулию?! — Удивилась женщина. — Когда? Где? Почему ты мне ничего не сказал?

— Видел, — радостно произнес Дэн. — Она приходила в мой дом вместе с Чарли.

— Зачем? — Спросила она, похолодев при мысли о том, что Джулия могла каким-то образом узнать правду о своем отце. — Почему с Чарльзом?

— Они встречаются. Это было в конце августа. Чарли как раз собирался переезжать в академию, а она приехала его провожать на роскошном "Феррари" кирпично-красного цвета.

— Ты хочешь сказать, что твой сын влюблен в твою дочь? — Почти по слогам спросила женщина. Она была в таком шоке, что Дэн испугался — вдруг ей станет плохо. — Где и когда они успели познакомиться?!

— Летом — на вечеринке у Ангель Эвинг. Кажется, это подруга Джулии, помимо того, что она бывшая девушка Чарли. И, кстати, ты немного не права. Чарли не совсем мой сын, так же, как Джулия не совсем дочь Максвелла.

— Значит, он твой приемный сын? — Удивленно спросила Джессика.

— Да.

— Но как же это получилось?

— Жаклин была беременна, когда я сделал ей предложение. В сущности, я сделал это, чтобы спасти ее от гнева родителей и от позора в деревне.

— Так отец Чарльза не ты?

— Я же сказал — нет. Жаклин забеременела от сына какого-то фермера, на которого работали все жители Кинг-Риверз. А парень отказался признать ребенка и бросил ее. Мне всего лишь стало жаль бедную девушку, которая спасла мне жизнь.

— Господи, а я-то уж решила, что брат и сестра влюблены друг в друга.

— Нет. Слава богу, нет! Но Чарли так влюблен, что нам с тобой так или иначе придется породниться.

— Только этого нам еще не хватало! — Фыркнула Джессика. — Они еще слишком молоды.

— Ты была не намного моложе Джулии, когда я в тебя влюбился, и мы решили пожениться, — заулыбался Дэн.

— И посмотри, что из этого вышло! — Выдохнула Джессика. — Мы оба разведены, зато наши дети любят друг друга.

— Ну, еще можно все исправить. Мое предложение остается в силе.

— Дэн, пожалуйста, не начинай снова… — Шутливо пригрозила ему Джессика. — Сколько предложений ты сделал мне за время, пока мы знаем друг друга?

— Я не отстану, пока ты не согласишься, — сказал он. Потом раскрыл объятия, добавил: — Иди ко мне…

Джес с благодарностью вернулась к нему на колени, склонилась к его губам, обжигающе прошептала:

— Можно я подумаю над твоим предложением? Или у меня нет выбора?..

— Я подумаю, можно ли тебе подумать… — Так же шепотом произнес мужчина, почти касаясь губами ее призывно раскрытых губ.