Просто невероятно, как все может так стремительно поменяться в жизни. Совсем недавно Жаклин была женой миллиардера, баловня судьбы, красавца, за которым охотились множество женщин. Совсем недавно она до безумия любила Дэна Уайтхорн и готова была все отдать — лишь бы он был счастлив. Потом Жаклин захотела, чтобы и Дэн любил ее, и возненавидела Джессику за то, что ее любил Дэн. Она сделала все возможное и невозможное, чтобы он остался с ней. Когда они с Дэном жили в Кинг-Риверз, он постоянно твердил о том, что благодарен ей за спасение его жизни, что она дорога ему больше собственной жизни. Конечно, Дэн никогда не говорил, что любит ее — ведь это было бы неправдой. Но в то время Жаклин и не надеялась услышать эти слова от него. В Лос-Анджелесе все изменилось. Дэн стал жестким дельцом, для которого бизнес и жизнь имели равное значение. Жаклин стала утонченной светской дамой и училась теперь плести интриги так же мастерски, как это делали они. Всеми доступными ей способами она старалась удержать Дэна возле себя, когда он предложил ей развод. А потом, когда дело стало доходить до абсурда, поняла, что однажды он ее просто возненавидит, если она не остановится.

После развода ей было очень плохо. Если бы не Роберт Монтгомери, она, наверное, сошла бы с ума от одиночества, боли… и от любви к своему бывшему мужу. А Боб такой молодец! Он был рядом даже тогда, когда Жаклин едва ли не в открытую гнала его от себя. Он стойко выносил все ее истерики и капризы, а в довершение всего сказал, что любит ее. Это и стало пределом. Поэтому Жаклин выгнала его в тот вечер из дома. Но когда Боб попал в аварию, и она поняла, что может в любой момент потерять его навсегда, ей стало страшно. Страшно, в первую очередь, не потому, что мир опустел без него, но потому что она осталась бы совсем одна. Чарли не в счет. Он стал взрослым, и у него своя жизнь. Он влюблен и занят только своей любовью. Дэн, ее бывший муж, но он больше не является смыслом ее жизни. Вот и остался рядом с ней только Роберт Монтгомери, который всегда готов быть с ней рядом, даже если сама она этого не хочет. Многие месяцы, пока Жаклин привыкала жить без Дэна, Роберт был рядом. Ей не на кого было излить свою заботу и нежность, а он был рядом. Возможно, поэтому он полюбил ее. Вначале Жаклин откровенно испугалась, потому что в жизни ее не было взаимной любви. Николасу Стенхоупу, настоящему отцу Чарльза, нужна была от нее только постель. Дэн испытывал к ней благодарность, потом — братскую любовь, потом (лишь несколько коротких дней и ночей) животное желание, а потом (самое худшее, что только может испытывать мужчина к женщине) — равнодушие. А вот Роберт ее любил. Единственный мужчина в ее жизни, который любил ее по-настоящему. И не удивительно, что в конечном итоге и сама Жаклин начала испытывать к этому благородному человеку что-то ответное — пока не любовь, но уже и не сестринскую дружбу.

Как же так получилось, что взаимная любовь пришла к ней только на пятом десятке? Да очень просто! Жаклин привыкла всю себя, без остатка, отдавать тем, кого любила — не важно, кому: Нику или Дэну. С Робертом все было иначе. Он, может, и сам того не замечая, заставил ее подумать о самой себе. Ни о ком-то близком или родном, а о самой себе — впервые в жизни. Самое главное в жизни она упустила. Именно поэтому первые мгновения дружбы с Робертом ей было неловко и неуютно с ним от того, что он постепенно приучал ее думать о самой себе и о своих чувствах. Жаклин мучилась чувством вины из-за этого. Но Роберт ведь был рядом; он помог ей пережить и это. Самый лучший в мире друг, Боб мог бы стать ей великолепным братом, если бы судьбе было угодно. А в итоге он стал ей лучшим любимым мужчиной. Ей было, с кем сравнивать. Николас и Дэн тоже были по-своему хороши, но ни один из них не любил ее. Вот, в чем была разница!.. Она поняла это только сейчас, глядя на спящего рядом Боба. Ей было так хорошо с ним, что Жаклин боялась заснуть, чтобы не упустить то прекрасное ощущение переполнявшего ее до краев блаженного счастья. Любила ли она его? Она еще пока не знала. Сейчас важным для них обоих было то, что она позволила ему любить себя. А это уже большой шаг вперед в их отношениях.

Но хватит спать! Пора подниматься. Утро в самом разгаре, а впереди море дел. Больше Жаклин не желала думать о прошлом. Боб — ее настоящее и будущее, а значит, думать она будет только о нем. И самое главное, что решение, которое она приняла, теперь совершенно не касается Дэна Уайтхорна. Она спокойно отодвинула его в сторону — без слез, без криков, без истерик. Все это она уже пережила. Дэн был рядом когда-то, и когда-то она очень любила его. Любила так, что сама отдала его другой женщине, все-таки надеясь на чудо возвращения. Но чуда не произошло; тем не менее Жаклин вовсе не жалеет об этом. Теперь рядом с ней Роберт Монтгомери, и ей больше не о чем жалеть. Пора начинать новую жизнь… с Робертом Монтгомери.

Странно было начинать новую жизнь в его квартире на улице Вашингтона. Но в какой-то мере это было правильно, что так получилось. Если бы они оказались в одной постели в ее апартаментах на 45-й Авеню, вполне возможно, что начать новую жизнь не получилось бы так легко. В первую очередь мешали бы воспоминания о былом одиночестве из-за Дэна. А здесь, в холостяцкой квартире Роберта все было по-новому. Здесь так или иначе, но практические жизненные проблемы побуждали ее не размышлять о превратностях судьбы, а встать и приготовить себе и Бобу вкусный завтрак. Поэтому Жаклин осторожно поднялась с кровати и, нагая, бесшумно ступая босиком по мягкому, пушистому ковру, пробралась к креслу, на котором лежал большой махровый халат Роберта. Она его надела, сунула ноги в его тапочки и так же бесшумно вышла на кухню.

Но Жаклин не знала, что Боб уже не спал. Он неподвижно лежал, боясь пошевелиться, боясь выдать себя. Ведь тогда ему пришлось бы заговорить с ней, посмотреть ей в глаза. А ему было мелочно страшно и мучительно стыдно от этого. А вдруг все произошедшее между ними накануне ночью окажется всего лишь сном наяву, в котором грезили они оба? Вдруг им обоим показалось, что между ними происходят какие-то чувства? И как быть тогда?.. Роберт прекрасно знал, что это еще далеко не любовь, что пока сердце Жаклин все еще принадлежало Дэну, но и не было наглухо закрыто для него, Роберта. Он так же знал, что она всего лишь позволила ему любить себя, а позволять любить и любить самому — это не одно и то же. Возможно, эта чуткая, нежная, благородная женщина никогда и не сможет полюбить его так же неистово и самозабвенно, как любила Дэна. Да, наверное, ему и не надо, чтобы она любила его так же, как Дэна. Это по сути своей невозможно. Пусть Жаклин полюбит его, Боба, по-другому. Обычно после любви к Дэну Уайтхорну женщины не могут больше любить кого бы то ни было. Исключением была лишь Клер Стефенс. Ни Долорес, ни Джессика не смогли раскрыть свои сердца для новой любви. Дэн не знал и никогда уже не узнает, что его первая жена была влюблена в него; о Джессике уже и говорить нечего. Что будет с Жаклин, — время покажет. А он, Роберт, постарается использовать шанс, предоставленный ему судьбой, на всю катушку.

Монтгомери встал с постели, сладко потянулся, чувствуя, как волны удовольствия до сих пор разливаются во всем теле… и не нашел своего халата в кресле и своих тапочек. Ясно, что их надела Жаклин. Он достал из шкафа еще один халат. Потом прошел на кухню, но не дошел, а изумленно замер на пороге, глядя на Жаклин. Она разливала кофе по чашкам и что-то напевала себе под нос. В его халате она выглядела такой хрупкой и миниатюрной, что, казалось, вот-вот растает, точно мираж. Но ему так не хотелось вторгаться в эту картину, что он вот так стоял бы и смотрел на нее целую вечность. Почувствовав на себе его взгляд, Жаклин обернулась и, улыбнувшись, сказала:

— Доброе утро! Завтрак уже готов. Прошу к столу.

Вместо ответа Роберт подошел к ней и крепко поцеловал.

— Ммм… — Промурлыкала женщина. — Это вместо "Доброе утро, дорогая!"?.. Такое приветствие мне нравится.

— А вот теперь — доброе утро, любимая!

— Садись завтракать. Кофе остынет… Кстати, после завтрака нам нужно пополнить запасы в твоем холодильнике. Готовить было практически не из чего.

— После завтрака у меня совсем другие планы, — проговорил Боб, отпивая кофе.

Она посмотрела ему в глаза и загадочно улыбнулась, но ничего на это не ответила. Завтрак продолжался в тишине, но это не означало, что они молчали. Говорили их глаза, прикосновения, какие-то безотчетные жесты. В общей сложности и Роберт, и Жаклин сейчас вели себя, как сексуально озабоченные подростки, которые впервые провели ночь вместе. Они отлично знали, что впереди у них еще много вот таких же ночей, но как-то боялись в это поверить. Им очень не хотелось покидать хотя бы на мгновение тот маленький мирок, который они создали за эту первую, проведенную вместе ночь. Будто боялись, что кто-то, пришедший извне, разрушит их идиллию. Но ведь это абсолютно невозможно. То, что создали вместе Роберт и Жаклин, могут разрушить только они сами. У них все только начинается. И пусть им обоим уже по 46 и 55 лет. Это не важно. Любовь может прийти в любом возрасте. У них еще все впереди!..

Время летит быстро. Зима в Лос-Анджелесе была такой теплой, что никто и не заметил, как пришла весна. У всех студентов в самом разгаре была подготовка к летней сессии, но и она пролетела быстро. Чарли сдал экзамены на одном дыхании, практически не думая о том, что скоро — выпускной, а потом — возможно, его направят служить на одну из авиабаз США. Когда-то он буквально грезил этим. Ради этого он пошел учиться в летную академию. Но с тех пор, как в его сердце поселилась Джулия Колфилд, все его устремления резко поменялись. В первую очередь потому, что рядом была она. Именно из-за нее он теперь не хотел уезжать из Лос-Анджелеса. Чем ближе становился выпускной вечер, тем больше он жалел о собственном упрямстве. Ведь если бы пять лет назад отцу удалось воспользоваться своей всевластностью, сейчас все было бы совсем иначе. Чарльзу и в голову не приходило, что, возможно, тогда он и не встретил бы Джулию. Можно, конечно, и сейчас попросить отца использовать его старые связи в летной академии, чтобы обосноваться где-нибудь в Калифорнии, недалеко от Лос-Анджелеса. Но чувство гордости не позволяло Чарли сделать этого. И даже если Дэн сам предложил бы сыну помочь ему остаться, Уайтхорн — младший отказался бы категорически. Это было бы нечестно не только по отношению к нему самому, но прежде всего — по отношению к отцу.

В довершение всех его переживаний до самого последнего момента не было известно наверняка, приедут ли к его выпускному Джулия и Ангель. О друзьях говорить было нечего. Все его друзья были его однокурсниками. Исключение составлял лишь Росс Келвин. Он и Чарли просто терпеть друг друга не могли. Чарли презирал Росса за его безответственный образ жизни. Росс ненавидел Чарльза за его богатое наследство и положение в высшем обществе. Родственники напрашивались на вручение диплома, но Чарльз Роберт категорически заявил отцу, что в летной академии желает видеть только его и мать. И вот, стоя в огромном вестибюле академии, отпрыск знаменитого и богатого семейства спокойно беседовал со своими почти бывшими сокурсниками. Но спокойствие его было только внешним. Внутри он весь дрожал и трепетал, как школьник на первой в своей жизни танцевальной вечеринке. Взгляд его то и дело всматривался в толпу людей, входивших в здание академии. В основном это были родственники и друзья выпускников. Из "аристократического семейства" Чарли еще не было никого. Почему-то он боялся, что может нагрянуть вся родня, которая займет половину зала. Еще он ожидал Джулию, но не было и ее. Не было никого из тех, кого он ждал, зато в толпе Уайтхорн заметил журналиста с фотокамерой. Как бы они не маскировались, за время развода родителей Чарльз научился различать их среди простых смертных. Усмехнувшись, парень взглянул на часы: без пятнадцати двенадцать… И тут же увидел, как в дверь входят Дэн и Жаклин. Они приехали вместе!

У Жаклин просто дух захватило от того, как великолепно смотрится ее сын в форме летчика. Мельком взглянув на Дэна, который, улыбаясь, шел навстречу Чарли, она поймала себя на мысли о том, что думает о Чарльзе как о настоящем сыне Дэна. Хотя, по сути, Чарльз Роберт и был таковым. Естественно, что он пошел по стопам отца. Главное, чтобы он не повторил его судьбу.

— Мам, пап! — Голос сына ворвался в ее сознание, возвращая в реальный мир. — Как я рад вас видеть!

— Можно подумать, ты боялся, что мы не придем… — Шутливо предположил Уайтхорн — старший. Но потом, внимательно всмотревшись в лицо сына, добавил: — Ты, правда, так думал?..

Чарли вдруг почувствовал, что краснеет. Под пристальным взглядом отца пристыжено кивнул. Затем заговорил:

— Сам не знаю, что на меня нашло. Наверное, разволновался.

— Из-за чего? — Удивился Дэн. — А вдруг тебе не дадут диплом?

Взгляд парня стал каким-то совсем затравленным и напуганным. Дэну это очень не понравилось. Чарльз Роберт всегда был так уверен в себе и в своих силах. Что с ним случилось сегодня? Почему любая шутка его задевает? Или это он так плохо шутит?..

— Прости, я, наверное, не слишком удачно пошутил!

— Порядок, пап! Это я слишком нервный сегодня…

Джулия и Ангель не успели на вручение диплома. В это время они сидели в такси, которое застряло в пробке посреди Лос-Анджелеса и про себя проклинали городские дороги и всех водителей, вместе взятых. Джулия то и дело смотрела на часы, но время, казалось, остановилось на половине первого дня. Несколько раз она пыталась дозвониться до Чарльза, но он не отвечал. Возможно, выключил звук у телефона, чтобы не нарушать торжественности церемонии.

Сидя среди своих друзей, Чарльз то и дело поглядывал на входную дверь в ожидании, что появятся Джулия и Ангель. Но они не появлялись.

Вырвавшись из автомобильной пробки, девушки бросились в спешном порядке переодеваться. И только к тому времени, как должен был начаться банкет, Ангель и Джулия, задыхаясь, влетели в банкетный зал летной академии.

— Тебе оставить твою машину? Или потом прислать машину с водителем? — Спрашивал Дэн у сына.

— Ты предупреди кого-нибудь из наших водителей, — с улыбкой сказал Чарльз. — А еще мне понадобится сегодня дом на утесе. У меня на него грандиозные планы. — Он увидел девушек, как раз входивших в банкетный зал, и с облегчением вздохнул.

Дэн это заметил и обернулся в направлении взгляда сына. У него самого дыхание перехватило, едва он увидел Джулию. Ведь теперь он знал, что она его дочь. Как он мог быть таким слепым и не увидеть этого раньше? Ее глаза! У нее такие же голубые глаза, как у него самого. Одного этого было достаточно, чтобы понять, что она — его дочь. Джулия и Ангель, улыбаясь, шли навстречу Чарльзу, а он, не обращая внимания на родителей, метнулся к девушкам. В основном — к Джулии.

— Джулия! Как хорошо, что ты пришла!

Остальное было не важно. Она здесь, и весь мир не имеет значения. Для него мир — это ее чудесные, неповторимые голубые, как небо, глаза. Уайтхорн — младший в очередной раз подумал о том, что где-то он уже видел такие глаза. Но как такое может быть? Ведь ее глаза неповторимы, как само небо… Он вдруг не удержался, сжал ее прохладные ладони в своих руках, потом прижался к ним губами.

— Чарли! — Выдохнула девушка, чувствуя, как его губы обожгли ей кожу, а вслед за этим прикосновением жидкий огонь разлился по венам.

— Эй, а со мной поздороваться никто не хочет?! — С возмущением подала голос Ангель.

— О, прости! — Спохватился парень. Он уже успел забыть о присутствии Ангель и теперь не знал, как выкрутиться из этой нелепой ситуации. — Я очень рад тебя видеть.

— Прощу, если ты поприветствуешь меня, как ее, — то ли шутливо, то ли серьезно проговорила мисс Эвинг, указывая на свою подругу.

— Лучше пойдем к родителям. Думаю, они будут рады тебя видеть.

Молодые люди направились к Дэну и Жаклин, но Джулия внезапно остановила Чарли на полдороге, потянув за рукав.

— Чарли, подожди!..

— Что случилось?

— Твоя мама тоже здесь?

— Да, конечно. И она давно хочет с тобой познакомиться. Идем!

Он снова было рванулся идти, но она его не отпустила:

— Я не могу!

— Почему? Что случилось?

— Твоя мать… В общем, не готова я с ней встретиться.

— Не говори ерунды! Все будет хорошо. Пойдем!

— Чарли!

Он остановился, с удивлением посмотрел ей в глаза. Чего она так испугалась его матери? Ну, что Жаклин может сделать Джулии? Да ничего и никогда! Мама никогда не сделает ничего такого девушке, которую он любит больше жизни.

— Джулия, — произнес Уайтхорн — младший, с нежностью глядя в небесно-голубые глаза девушки. — Я тебе обещаю, что ты понравишься моей матери. Все будет хорошо, — повторил он. — Я рядом, и я люблю тебя.

— Ох, Чарли ну почему ты мне раньше ничего не сказал?.. Пойдем!

Когда Чарли и Джулия подошли к его родителям, Ангель уже давно весело с ними щебетала о чем-то. Парень был так счастлив, что вовсе не заметил странной молчаливости отца, не увидел, что Дэн практически неотрывно смотрит на Джулию.

— Пап, ты ведь знаешь Джулию, — начал Чарльз Роберт. — Зато мама с ней не знакома. Мам, ты позволишь представить тебе Джулию Колфилд?

— Рада с вами познакомиться, мисс Колфилд, — сказала Жаклин, протягивая девушке руку для рукопожатия. — Чарльз очень много рассказывал о вас.

— И я тоже, миссис Уайтхорн, — ответила Джулия.

Ею вдруг овладела такая несказанная робость, что она не знала, куда деться от смущения. Но когда, наконец, Джулия осмелилась посмотреть в бархатные карие глаза Жаклин, то поняла, что ей, действительно, нечего бояться и смущаться. А Жаклин, глядя в глаза этой девушке, вдруг внезапно оторопела. Колфилд?!. Чарльз сказал, ее фамилия Колфилд?! Или она ослышалась? Переспрашивать было бы глупо и некрасиво, но вряд ли Жаклин могла ослышаться. Господи боже, неужели это дочь Джессики Колфилд, любовницы Дэна? Неужели мир может быть настолько тесным?.. Женщина с удивлением смотрела в глаза девушке, потом перевела взгляд на Дэна, который, точно загипнотизированный, смотрел на Джулию. Во взгляде его было такое восхищение, такая гордость, радость, эйфория, что Жаклин в первые мгновения стало страшно от мысли, осенившей ее. Влюблен в невесту своего сына?! О, нет! Если бы все было так просто!!! Она бы еще могла простить это Дэну. У него и так было слишком много грехов. Джулия его дочь!!! И он знает об этом!!! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять это. Только такие слепцы, как Чарльз и мисс Эвинг могут не видеть этого. Доказательства? Стоит только посмотреть в ее небесно-голубые глаза. Других таких глаз в мире больше ни у кого нет. Только у Дэна Уайтхорна. И теперь у его дочери. Поразительно, как она на него похожа! Поразительно, что никто этого не замечает! Разговор продолжался, но теперь уже у Жаклин вид был такой, будто ее оглушили чем-то тяжелым, и она никак не может прийти в себя. Безотчетно она улавливала схожесть Дэна и Джулии в манерах, внешности, образе мыслей и испытывала от этого такую боль, на какую не думала, что была способна. Мысли вихрем кружились в голове, прикидывая, подсчитывая, возвращая к жизни события многолетней давности и вызывая тем самым острую головную боль. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь она будет вот так стоять напротив Джулии — дочери Дэна и другой женщины (но не ее) и смотреть ей в глаза! Кто бы мог подумать, что она это выдержит. Кто-нибудь мог бы сказать, что Жаклин все еще любит Дэна, но это далеко не так. Любовь ушла, а боль осталась. И его дочь, на которую он смотрит с таким восхищением, причиняет ей сейчас еще большую боль.

— Что с тобой, мам? — Услышала она откуда-то издалека голос Чарльза и с удивлением подняла на него глаза. — Тебе плохо?

Жаклин не знала, что смертельно побледнела, посмотрев в глаза дочери Дэна, — как будто узнала о смерти любимого человека. Странно, но перед глазами у нее все плыло и качалось, словно у нее, действительно, случился удар. Однако она успела на ходу сообразить, что ответить сыну, чтобы не вызвать у него никаких подозрений и вопросов:

— Все в порядке. Что-то у меня сильно разболелась голова.

— Может, позвонить твоему врачу? Вдруг что-то серьезное? — Настаивал Чарльз Роберт.

Он прекрасно помнил, как еще прошлой весной у матери начались приступы мучительной головной боли, из-за которых потом подскакивало давление. Врач прописал ей лекарство. Но Жаклин почти всегда отказывалась его принимать, утверждая, что все скоро пройдет. Чарли никогда и не узнал бы, что мать чем-то больна, если бы однажды она при нем не упала в обморок, который долго ее не отпускал. Он не знал, как долго больна Жаклин, но она заставила его пообещать, что он ничего не скажет отцу и Роберту Монтгомери.

— Нет, нет, — торопливо отозвалась Жаклин. — Уверяю тебя, все в порядке. Тем более, что скоро я буду дома.

— Обещаешь?

— Обещаю…

В банкетном зале летной академии осталась лишь молодежь. Так уж повелось с самого основания академии, что выпускники остаются отмечать свой выпускной вместе со своими девушками или друзьями, а родители и родственники разъезжаются по домам после вручения дипломов. Вот и в этот раз в просторном помещении были слышны лишь звонкие голоса девушек и звучные басы парней. Столы ломились от угощений — родители не поскупились ради своих отпрысков. Большую часть расходов взял на себя, конечно, Дэн Уайтхорн, но и остальные в долгу не остались. Специально для этого выпускного вечера в банкетном зале соорудили даже бар, в котором подавали самые лучшие спиртные напитки. Танц-пол был здесь же неподалеку. Время от времени "расположение сил" менялось от танц-пола к бару и столам. Вечер обещал быть веселым, запоминающимся и длинным. Все — и девушки, и парни — были веселы, добродушны, щедры в своей радости, красивы во внешности и в поведении. Они удивительно гармонировали друг с другом. Их красота (и внешняя, и внутренняя), их молодость, их взаимная любовь и дружба сочетались так, что, казалось, никакая сила на свете не заставит их совершить нечто из ряда вон выходящее. Со стороны могло даже показаться, что ничто в мире не нарушит спокойствие этих молодых людей, веселящихся сейчас в этом зале. Тем не менее весь этот лоск и спокойствие были только внешними. В любое мгновение они были готовы броситься в любую авантюру, на какую бы ни толкнула бы их судьба. Ведь для этого и дается молодость.

Чарльз Роберт Уайтхорн вздохнул украдкой и обвел глазами весь зал и своих друзей. Весь курс были его друзьями за исключением Росса Келвина. Большинство, конечно, были друзьями из-за денег его отца. Чарли прекрасно знал этих людей, время от времени давал им понять, что не желает подобной дружбы, но они не отставали, как не отстают навязчивые насекомые. Остальные дружили с ним за то, каков он на самом деле, а не за то, что он сын Дэна Уайтхорна. Парень хорошо помнил, как в первое время его учебы в академии ходили слухи о том, что папочкиному сынку захотелось острых ощущений. Сначала сокурсники шушукались за его спиной, потом "добрые" люди доносили сплетни до его ушей, а потом как-то так получилось, что, не прилагая никаких усилий, Чарльз стал всеобщим любимцем и душой компаний. О сплетнях и пересудах на его счет вежливо забыли. А сегодня ему, в принципе, было все равно, что о нем думают другие. Главное было, что думает о нем Джулия — его душа, его мысли, его сердце. Он удивлялся про себя, как раньше жил без нее, и сейчас ему хотелось "наверстать" упущенное без нее время: хотелось успевать все и везде, хотелось все пережить и все испытать — рядом с Джулией. Без нее ему ничто было не интересно. После выпускного у него было две недели до распределения в место службы, и он планировал увезти Джулию в дом на берегу океана. Две недели только он и она; больше никого рядом. Теперь Чарльз вспомнил слова матери: "Поверь мне, однажды ты влюбишься так, что тебе не нужны будут друзья или родные…" Она была права. Парень улыбнулся своим мыслям, невидящим взглядом глядя на вилку и медленно поворачивая ее в пальцах.

— О чем задумался? — Шепот Джулии ласкал слух, а ее дыхание обжигало кожу.

Чарли посмотрел в небесно-голубые глаза, и у него перехватило дыхание — в который раз. Почему? Почему каждый раз, когда он смотрит ей в глаза, ему хочется обнять весь мир и украсть ее у всего света одновременно? Неужели это чувство останется у него на всю жизнь? Ведь он ни разу не испытывал ничего подобного, даже встречаясь с Ангель! А Джулия в одночасье будто стала его сердцем, ибо когда ее нет рядом, сердце словно перестает биться.

— О нашей поездке в дом на утесе…

— Ммм… — Проворковала девушка. — Интересная мысль! Я как раз хотела поговорить с тобой об этом…

— У меня есть две недели до распределения. Когда ты хочешь поехать?

— Хоть сейчас…

Они шептались, склоняясь друг к другу головами, так что даже волосы их переплетались. Картина была просто идиллической. Ангель распирало от гордости за себя — ведь это она свела их вместе.

— Эх, жаль, что мы сейчас не на вашей свадьбе! — Вздохнула она невзначай, надеясь тем самым обратить на себя внимание этой счастливой пары.

Чарльз и Джулия с трудом оторвались от созерцания друг друга, потом посмотрели удивленно на Ангель и, поняв, что она сказала, вдруг вспыхнули от смущения. Она застала их врасплох и невольно заставила смутиться — так что щеки обоих почти одновременно покрылись легким румянцем. Мисс Эвинг пристально посмотрела на них, а после, деланно удивленно закатив глаза, пропела:

— А вы, что, еще не думали о свадьбе?!.

— Ну, вообще-то, нет, — ответил Чарльз, чувствуя, как неловко Джулии, потому что ему самому было так же неловко.

Складывалось впечатление, будто они всем пообещали пожениться, а свадьба не состоялась, и теперь они должны оправдываться за это.

— Вот это да! — Удивилась Ангель. — Уже год, как вы встречаетесь, а о свадьбе даже не думали!..

— Позволь поправить тебя, — заметила Джулия, улыбаясь. — Мы встречаемся еще только год. Поэтому о свадьбе мы пока не думали.

— Да, Чарли, я была о тебе лучшего мнения! — Шутливо проговорила мисс Эвинг.

— Ну, все! Хватит вгонять меня в краску, — в ответ пошутил Уайтхорн. — А то я начинаю чувствовать себя виноватым… Лучше пойдем, потанцуем, — предложил он Джулии, вставая и протягивая руку.

— С удовольствием, — ответила мисс Колфилд.

Если бы они остались сидеть за одним столом, то точно дождались бы того, что Ангель заставила бы Чарли сделать предложение Джулии прямо на банкете. Это было бы здорово, но вся беда была в том, что он не знал, как к этой затее отнесется сама Джулия. Хотя на самом деле Чарльз уже давно хотел предложить ей руку и сердце — просто не знал, как. Поэтому сегодня Ангель застала его врасплох, неожиданно заговорив о свадьбе, вот он и краснел и смущался, как девчонка. И Джулия тоже. Почему? Неужели она любит его настолько, что готова накрепко связать с ним свою жизнь брачными узами?

— Что с тобой, любимый? — Услышал он ее нежный голос сквозь сумбур мыслей.

Может, это действительно самый подходящий момент?

— Я тут недавно подумал кое о чем… — Начал парень почти в самое ухо Джулии. Так ему было легче говорить, не видя пока ее глаз, чтобы не испытать разочарование, если он вдруг по ее взгляду поймет, что она отказывает ему. — Ты выйдешь за меня?

— Чарли, прекрати! — Шутливо отмахнулась девушка. — Ангель здесь нет, так что можно не играть на людях.

— Я не играю, Джулия, — сказал Уайтхорн. — Я вполне серьезно. Ты станешь моей женой?

— Да!!! — Почти шепотом ответила она, не глядя в его глаза.

Музыка очаровывала, завораживала, опьяняла. Музыка звенела в его сердце. Она согласна!!! Джулия будет его женой!!!

— У меня нет кольца… — Сказал парень, наконец-то посмотрев ей в глаза, которые теперь улыбались.

— И не надо. Мне нужен ты…

Они не заметили, как кончилась медленная музыка. Возникла минутная пауза, пока ди-джей менял пластинки. И вот тут-то в эту самую паузу вклинился пьяный Росс Келвин. Он все это время наблюдал за этой показной (по его мнению) любовной идиллией. Ему было и противно от того, что он ненавидел Чарльза Уайтхорна, а Джулия предпочла именно его; и больно из-за того, что в этой истории он тоже оказался аутсайдером; и горько, наверное, потому, что она до сих пор была ему дорога. Неужели никто не видит, что Уайтхорн намеренно выставляет напоказ свои деньги? Неужели никто не понимает, что Джулия — всего лишь одна из многих, которые встречаются с ним из-за денег? Не она первая, не она последняя. Должен же кто-то остановить весь этот фарс и открыть людям глаза.

— Браво! Браво! Браво!.. — Демонстративно зааплодировал Росс, тем самым невольно обращая на себя внимание всех собравшихся.

Чарли и Джулия удивленно, почти испуганно обернулись на голос Росса. Гости невольно заинтересовались тем, что там вновь устроил Келвин.

— В чем дело, Росс? — Прозвенел возмущенный голос Ангель Эвинг.

Она, будто маленькая норовистая лошадка, мгновенно встала на дыбы, защищая интересы своих друзей.

— В чем дело?! — Переспросил он у нее. — Неужели ты так ничего и не поняла?

— А что я должна понять? — Спросила Ангель, намеренно понижая голос так, чтобы не заострять на этом внимание гостей.

— Хорошо, я объясню, — начал парень, — а то все здесь, похоже, ослепли.

— Уж объясни, будь добр, — потребовал Чарльз Роберт.

Он понял, что Росс пьян — вот и лезет на рожон.

— Все это затевалось исключительно для Уайтхорна! И дипломы, и банкет, и вы сами здесь находитесь только для того, чтобы тешить его непомерное самолюбие. А он лишь смеется над вами.

— Росс, прекрати! — Попробовала остановить его Джулия.

И тут же получила в ответ:

— Уж молчала бы! — Губы его скривились в злой, почти ненавистной усмешке. — Ах, ну, конечно! Как же не встать на защиту своего любимого миллиардера?!! Что, Джулия, сын коммивояжера тебя уже не устраивает, и ты решила стать подстилкой для богатенького сыночка?!!

Келвин, видимо, решил, что эта фраза произведет фурор и станет финальной. Поэтому демонстративно направился к парадному выходу, всем своим видом давая понять, что спектакль окончен, и непризнанный актер уходит со сцены. Гости ошеломленно молчали. Кто-то додумался выключить музыку, которая уже действовала всем на нервы. Звонко выбивали дробь шаги Росса, направлявшегося к двери. Стояла тишина. Неужели он так и уйдет? Неужели люди позволят ему уйти после того, как он заставил их выслушать его пьяный бред?! Немыслимо!!! Ангель, которую трудно заставить молчать, стояла и беспомощно переводила взгляд с Джулии и Чарльза на Росса Келвина и обратно. Джулия вся залилась краской стыда и явно не знала, куда деться от смущения. Ей определенно хотелось провалиться сквозь землю после издевательских слов Келвина. Почему? Росс ведь сказал неправду! Все это знают. А Чарли? Он-то чего молчит, будто воды в рот набрал? Разве он позволит Россу безнаказанно оскорблять его любимую девушку?..

Неожиданно Джулия рванулась с места, чтобы сбежать и спрятаться от оскорбительных слов Росса, от любопытных и удивленных взглядов гостей, обращенных на нее и на Чарльза, и, наконец, от самой себя. Но рука Чарли вовремя удержала ее. Это и заставило его прийти в себя. Росс уже был у самой двери, когда резкий голос Уайтхорна остановил его:

— Стоять!!!

Джулия вздрогнула и подняла испуганный взгляд на Чарльза. Таким она еще его не видела. Он по-прежнему не выпускал ее руки, но взгляд его, полный гнева, ненависти, презрения и еще чего-то, чему Джулия не находила названия, был устремлен на Росса. Наверное, если бы можно было испепелять взглядом, от Келвина уже остался бы один пепел. Странно, но девушка почти сразу поняла, что вот-вот вспыхнет драка. Из-за нее. Такое было впервые. Ей было неуютно под обстрелом десятков пар глаз. Складывалось ощущение, что происходит какой-то невероятный спектакль, участники которого не знают сценария.

— Чарли, нет! — Почти беззвучно прошептала она, надеясь таким образом удержать его от безрассудного поступка.

— Нет уж, дорогая! — Процедил сквозь зубы парень, не сводя глаз с Росса, который, наконец-то, соизволил повернуться к ним. — Этот нахал оскорбил тебя и должен за это ответить… Ты, что же, решил, что можешь просто так взять и уйти?!! — Обратился он к Россу.

— Ах, да! — Деланно спохватился тот. — Прости, забыл. Мне же нужно сначала откланяться перед его величеством Уайтхорном — младшим.

И он, комично подражая реверансам XVII века, начал кланяться.

— Прекрати!!! — Прикрикнул на него Чарли, отпустив руку Джулии и идя к нему навстречу.

Джулия тем временем, болезненно морщась, сжимала и разжимала ладонь. В ярости Чарльз схватил руку так сильно, что, казалось, переломает все косточки. Но кости оказались целыми, а вот атмосфера сегодняшнего вечера грозила вот-вот обернуться непоправимой дракой.

— Чарли, пожалуйста! — Умоляюще прошептала Джулия, которой каким-то чудом удалось обратить внимание Чарльза на себя. — Не надо!

Он, наконец, посмотрел на нее и удивился. Куда делась смелая и отважная девушка, которая, чтобы защитить свою честь и достоинство, огрела Росса Келвина канделябром по голове в библиотеке мистера Эвинга? Джулия была такой потерянной, что ему стало не по себе, и от этого Чарли еще больше разозлился на Росса. Какое право имеет эта пьяная скотина публично унижать свою бывшую девушку даже если она и ушла от него к другому?!! Какое вообще право Келвин имеет даже думать так о ней?! То, что Росс унизил и его, Чарльза, Роберта Уайтхорна, было не важно. Чарли было глубоко наплевать, что подумают все его друзья о нем самом. Все равно большая половина из них поддерживали мнение Росса, хотя и не решались высказать его в такой грубой форме. Ему было почти все равно, что подумают все о его отношениях с Джулией. Но ему было далеко не безразлично, что подумает о нем сама Джулия. А она, безусловно, возненавидит его, если он не поставит Росса Келвина на место. Однажды она простила его, когда он совершил подобную ошибку, но второго раза не будет. Ведь Джулия не из тех, кто прощает подобные промахи. Именно поэтому Чарльз не должен был допустить нечто подобное второй раз.

Три размашистых шага — и Чарльз Роберт оказался возле Росса.

— Может, выйдем — поговорим? — Спросил он, почти с ненавистью глядя на Келвина.

Тот усмехнулся нагло и покачал головой. Потом сквозь зубы процедил:

— А ты нахал, Уайтхорн! Думаешь, раз твой отец все оплатил, то ты имеешь полное право командовать здесь людьми?

— Я не командую, — холодно ответил Чарльз, хотя внутри буквально весь кипел от гнева. — Я, кажется, попросил тебя…

— Кажется?! Когда кажется, креститься надо, суеверный ты наш…

— Послушай, Росс, — с расстановкой заговорил парень, — ты можешь оскорблять меня, сколько хочешь. Мне на это плевать. Но ты не можешь так обращаться с Джулией. Она этого не заслужила. Я посоветовал бы тебе извиниться перед ней. Сейчас!

— Да пошел ты со своими советами, знаешь куда..! — Отозвался Келвин небрежно и отвернулся, чтобы уйти, но Чарли остановил его, рывком развернув и прижав к двери.

— Извинись! Сейчас же!

— Отвали, Уайтхорн! — Сказал Росс, оттолкнув от себя Чарльза довольно сильно. — Не нарывайся!

— Я сказал, извинись! — Потребовал Чарли, вновь наступая на Росса.

— Перед шлюхами я не извиняюсь, — бросил Келвин и уже переступил порог банкетного зала.

Но Чарли не дал ему уйти, врезав так, что Росс не удержался на ногах и упал.

— Ладно, Уайтхорн! Ты сам напросился! — Выкрикнул Келвин и бросился на Чарльза.

Завязалась драка. Все гости невольно расступились, чтобы в порыве драки Чарли и Росс не задели ненароком друг друга. О вечере уже было забыто. Выпускники академии с интересом и даже с азартом следили за тем, как два соперника, которые буквально ненавидят друг друга, швыряют друг друга, точно боксерскую грушу из угла в угол. Оба парня были сильны в равной мере, никто не хотел уступать. Чарли регулярно посещал спортзал, у Росса был просто большой опыт в подобных поединках. Конечно, Келвин был пьян, и большинство его движений были неточными и нескоординированными, но в основной своей массе они, как правило, попадали в цель. Вскоре от формы на них обоих остались лохмотья, оба были в царапинах, синяках, ссадинах и ушибах. Чарли и Росс дрались с таким остервенением, будто от этой драки зависело их будущее. Даже их однокурсники вели себя так, словно находились на боксерском поединке — каждый за кого-то болел. Одной только Джулии было не до этого. Малейший удар Росса, направленный на Чарльза, эхом отдавался у нее в душе, будто Росс бил не Чарли, а ее. Она уже забыла о том, что он ее унизил, что драка началась из-за нее. Думала она только о Чарльзе, о том, что ему причиняют боль, а она ничего не может сделать… Хотя кое-что может…

— Да прекратите же вы оба! — Закричала девушка в тот самый момент, когда Чарли взгромоздился на Росса и мутузил его израненными кулаками.

В банкетном зале воцарилась тишина. Чарли, по-прежнему сидя верхом на Россе, не донес кулак до его лица и обернулся на Джулию. Тут же Келвин воспользовался этим и, сбросив с себя Чарльза, от души врезал ему. Теперь казалось, что преимущество было на стороне Росса, но ненадолго. У него было, в сущности, два противника — Чарльз и выпитый алкоголь. Хмель был даже сильнее Чарльза. Поэтому постепенно силы Росса иссякли, и он выдохся.

— Если вы сейчас же не прекратите драку, то больше вы меня никогда не увидите! — Джулия отчеканила каждое слово, так что у обоих парней в любом случае не могло оставаться сомнений в сказанных ею словах.

Девушка снова привлекла к себе внимание гостей. Все взгляды теперь были обращены на нее. Складывалось впечатление, что победила в этом поединке именно она.

— Вы слышали? — Спросила она, снова призывая их обратить на себя внимание. — Или, может, я вам мешаю?..

Чарльз Роберт медленно поднялся на ноги. Перевел затуманенный дракой взгляд на Джулию, попытался улыбнуться сбитыми в кровь губами. Чудо, что за девушка! Ему такой больше никогда нигде в мире не сыскать. Они с Россом в порыве драки почти забыли о ней, чуть не убили друг друга, а она одним махом все прекратила. Боже, как же он ее любит! И за что ему только такое счастье?!

— Вставай! — Сказал он Келвину, который валялся на полу среди опрокинутых тарелок с едой, битого стекла и фарфора почти в отключке.

Тот, кряхтя что-то нечленораздельное, начал подниматься. Чарльз протянул ему руку, потом спокойно произнес:

— Ну, что? Извинишься перед Джулией?

Келвин растерянно переводил взгляд с Чарльза на Джулию, с Джулии — на всех гостей. Ему это только показалось, или вид у всех был такой, словно они наступили на мерзкого скользкого слизняка? Как будто на всех разом надели одинаковую маску. И почему ему самому вдруг стало так противно, точно его вот-вот стошнит?

Росс снова посмотрел на Джулию и неохотно процедил сквозь зубы:

— Прости меня…

Потом, ни на кого не глядя, быстро вышел из банкетного зала, осторожно вытирая пальцами кровь, сочившуюся из разбитой щеки.

На этом банкет по случаю выпуска курсантов летной академии был закончен.