Мир снова перевернулся — уже в который раз, заставив людей запутаться в своих чувствах, желаниях, решениях. Может, кто-то из них и надеялся, что с наступлением дня все встанет на свои места, но яркое февральское солнце ослепило всех. Когда Дэн, наконец, проснулся, то увидел, что Жаклин нет рядом. Поначалу ему даже показалось, что все произошедшее накануне ночью, привиделось ему во сне, но смятая постель говорила об обратном. Все в комнате свидетельствовало об ее присутствии. Она была здесь. Простыни источали терпкий восточный аромат ее духов, в его ладонях еще жило ощущение ее бархатистой кожи, в ушах еще стоял жаркий шепот ее голоса, губы горели от ее поцелуев. Безумная, дикая, сводящая с ума ночь, полная почти животной страсти. Он и не представлял, что его тихая, нежная, скромная, благопристойная Жаклин способна на такое. Подобная ночь, наверное, бывает у мужчины раз в жизни. Она точно хотела доказать ему что-то. Что ненавидит его?.. О, нет! Только не теперь; только не после такой ночи!..

Дэн удовлетворенно улыбнулся и лишь сейчас увидел свою жену. Она сидела на самом краю кровати, обняв колени. Обнаженная. Царица ночи. Ее роскошные каштановые волосы беспорядочно рассыпались по плечам. Он невольно залюбовался ее красотой. Подумать только, все эти пять лет он совсем не замечал, как невероятно красива его жена! Наверное, Дэн вообще не замечал ее, поскольку был занят исключительно своим одиночеством, своей болью, своими переживаниями. Этой ночью она заставила его забыть о себе, чтобы увидеть ее. Ей жизненно необходимо было, чтобы муж увидел ее. И Дэн понял, что если бы сегодня она не застала его с Джессикой, если бы после этого они не поругались, а потом не занимались бы любовью так страстно и необузданно, Жаклин, возможно, просто затерялась бы в его собственной тени, в этой чуждой ей светской жизни среди совершенно чужих ей людей, так и незамеченная своим мужем, которого любила больше жизни.

Он и не представлял, что Жаклин, к которой он никогда не испытывал ничего, кроме братской нежности, сумеет вызвать в нем такую взрывоопасную смесь чувств. Почти шесть лет Дэн полагал, что любит только Джессику, что лишь она способна вызвать в нем такое обжигающее, сводящее с ума желание, от которого кровь закипает в венах. Ему всегда думалось, что из всех женщин на свете лишь Джессика темна, как ночь. Но сегодня Жаклин перевернула все его представления о женщинах. Этой ночью между ними случилось короткое замыкание, и она перестала быть его маленькой сестренкой, которая спасла ему жизнь. Они оба изменились и изменили друг друга. В их собственной маленькой вселенной произошел взрыв, и на свет родилась новая планета. Вот только есть ли у этой планеты будущее? Сколько она сможет прожить среди вихрей, бурь и ураганов страстей?

Жаклин будто услышала его мысли. Она обернулась, посмотрела на его сонное лицо. Что-то неуловимо-новое почудилось Дэну в ее мягком прежде взгляде. Жестокость, решимость, уверенность в себе? Может быть, но было что-то еще. Что же она сказала ему накануне? Именно эти важные слова, а не слова о ненависти дали толчок тому, что произошло. И именно эти слова Дэн сейчас не мог вспомнить.

— Добрый день, дорогой! — Сказала миссис Уайтхорн, сладко потягиваясь и снова забираясь к нему на кровать.

При первых же ее словах Дэну стало не по себе. Он ожидал увидеть совсем другую Жаклин. Возможно, ту, которая была на приеме, возможно, ту, которая гнала его от себя после приема и кричала на него, так что хотелось убежать куда-нибудь от этого крика. Может быть, Дэн надеялся на встречу с новой Жаклин, родившейся этой ночью в его горячих объятиях. Но он совсем не ожидал увидеть такую женщину, которая лежала сейчас рядом и смотрела на него надменно — как королева на своего раба. Что же с ней стало за такое короткое время? Откуда взялась эта холодная, неприступная и покоряющая женщина? Неужели это из-за него она такой стала?.. По лицу Дэна пробежала тень сомнения; он напряженно всматривался в темные глаза жены, точно пытаясь что-то вспомнить. Кого-то Жаклин ему сейчас напоминала. Но кого?

— Привет! — Ответил он. — Как отдохнула?

— Прекрасно, — улыбаясь, ответила Жаклин. — Будто заново родилась.

Ее опухшие губы вызвали у Дэна желание снова поцеловать их. Что он и сделал. Поцелуй был долгим, неспешным, медлительным, нежным и глубоким. Они наслаждались друг другом. Настороженность Дэна исчезла. Он снова стал самим собой. Он запустил руку в ее распущенные волосы, лаская голову.

А после поцелуя Жаклин, глядя ему прямо в глаза, сказала:

— Мне это нравится, — ее тонкий пальчик игриво путешествовал по его груди. — Очень нравится… Настолько, что я хочу подобного приема каждое утро.

Мужчина коротко улыбнулся. Ему и нравилось новое поведение его жены, и пугало его, потому что он не знал, как вести себя с ней.

— Который час? — Спросил Дэн, потянулся к часам, стоявшим на тумбочке.

— Зачем тебе время? Нам некуда спешить, — остановила его жена, так и не дав узнать время. — Мистер Джефф сказал мне отдохнуть как следует, и я намерена провести весь сегодняшний день в постели.

— Но мне надо в офис к отцу, — возразил Уайтхорн. — Я тоже не против поваляться, однако и работать когда-то надо.

— Тебя пять лет не было ни дома, ни в офисе, — упрямо заявила Жаклин. — Один день ничего не изменит. Мне ты нужнее…

— Но, Жаклин… — Начал было Дэн.

Ее губы были совсем рядом, глаза завораживающе блестели, дыхание обжигало. Жаклин снова околдовывала, подчиняла своим прихотям и желаниям, лишая возможности выражать свою волю.

— Мне надо идти… — Слабо протестовал он, зачарованно глядя на ее губы. — Правда…

Они уже дышали одним дыханием.

— Я же сказала, нет! — Прошептала женщина. — Останься!

И он остался. Бесполезно было что-то возражать. Это потом он будет оправдываться перед самим собой. Сейчас была лишь Жаклин — ее губы, ее руки, ее тело. Потом он подумает, как жить дальше. А сейчас время было над ними не властно. Оно не имело значения.

Весь понедельник 15 февраля прошел, как в бреду. Дэн и Жаклин почти не выходили из спальни. Они даже выключили телефон, чтобы его настойчивые звонки не мешали им наслаждаться обществом друг друга. К вечеру они спустились в столовую к ужину. Но и там их мысли и чувства были заняты друг другом. Оба с трудом сосредотачивались на разговоре с Джеффом. А Уайтхорн — старший озадаченно хмурился, глядя на счастливого сына. То, что происходило между Дэном и его женой, противоречило всяким законам логики. Джефф очень надеялся на воссоединение своего сына с Джессикой, ведь у них росла общая дочь, о которой Дэн, похоже, ничего не знал. Ему нравилась Жаклин. Он ничего не имел против нее. И его внук Чарльз Роберт был очаровательнейшим ребенком. Джефф влюбился в него сразу же, как только увидел. Наверное, если бы Дэн встретил Жаклин первой и женился на ней, Джефф сумел бы полюбить ее. Но Джессика появилась в жизни Дэна раньше, Джулия родилась раньше. И сердце Джеффа было отдано им обеим. Именно поэтому ему не нравилось то, что происходило между Дэном и его женой. Его сын, судя по всему, запутался в своих чувствах к обеим женщинам, но сам еще этого не понимал. Казалось, он совсем забыл о существовании Джессики и был поглощен только своей женой. В любой другой ситуации Уайтхорн — старший был бы только рад этому, но теперь все запуталось.

После ужина, когда Жаклин в детской играла с сыном, Джефф позвал сына в библиотеку для разговора.

— Что с тобой происходит, сын? — Спросил Джефферсон без всяких вступлений.

— О чем ты? — Не понял Дэн.

— Ты любишь Джессику?

Дэн счастливо заулыбался и кивнул.

— Очень!!!

— А Жаклин? Ты любишь свою жену?

Улыбка мгновенно слетела с его лица. Теперь взгляд его выражал испуг.

— Нет… — Медленно, точно сомневаясь, проговорил Уайтхорн — младший. — То есть да, — добавил он, замявшись на мгновение, и закончил: — Я не знаю.

— Кто же должен это знать, как не ты? — Удивленно спросил Джефф, хотя и ожидал подобного ответа.

Дэн пожал плечами.

— Я, правда, не знаю, — искренне проговорил он. — Я запутался. Этот прием все перевернул с ног на голову. Когда я увидел Джессику, мне стало страшно. Страшно оттого, что я люблю ее до сих пор, хотя в Кинг-Риверз просил Бога, чтобы она забыла меня с другим мужчиной. Теперь я признаю, что кривил душой. Даже если бы она полюбила другого мужчину, я любил бы ее в любом случае. До этой чертовой катастрофы Джессика была для меня всем. Ее любовь для меня была важнее следующего вздоха. Я был готов пожертвовать всем — своими друзьями, карьерой, собой, наконец, — лишь бы она любила меня. Чтобы быть счастливым с ней, я готов был переступать через головы Клер и Максвелла. Мне было наплевать на то, что чувствовали они в то время… В Кинг-Риверз со мной что-то произошло. Наверное, я изменился или Жаклин меня изменила.

— Ты влюбился в нее? — Осторожно, не настаивая, спросил Джефферсон.

— Вряд ли это можно назвать любовью, — ответил Дэн. — То, что она сделала для меня, неоценимо. С ней я родился заново. Она нежная, добрая, милая. С ней уютно. В Кинг-Риверз она была моей младшей сестренкой, которая спасла мне жизнь. Я всегда готов защищать ее от всего мира.

— Но сейчас, насколько я успел заметить, между тобой и твоей женой складываются совсем другие отношения, — сказал Джефферсон. — Вовсе не братские.

— На приеме мы с Джессикой случайно столкнулись в саду — вдали от всех гостей, — продолжал Дэн. — С этого-то все и началось. На пару часов мы закрылись в моей старой комнате. Но "закрылись" — это не то слово. Я забыл запереть дверь. Жаклин видела нас вместе. Когда все гости разошлись, мы с ней сильно поругались. Она кричала, что ненавидит меня, я хотел заставить ее замолчать. В итоге мы оказались в одной постели. Остальное ты уже знаешь. Только теперь я не знаю, что мне делать. Я очень люблю Джессику. Она для меня важнее всего на свете. Джес не упрекала меня ни в чем, не предъявляла никаких претензий. Просто молча раскрыла объятия. Но и Жаклин мне дорога. Если бы не она, я не смог бы вернуться домой и увидеть Джессику. Я не могу бросить одну ради другой.

— С Клер Хьюстон ты поступил именно так, — заметил Джефф. — Бросил ее ради Джессики.

— Знаю, — подтвердил Дэн. — Удивительно, что после всего, что я сделал Клер, она сумела простить меня и принять мою дружбу. Я бы не простил. Хотя это случилось, наверное, потому что она изменилась.

— И что же будет дальше? — Спросил Джефф. — Ведь ты не можешь жить с двумя женщинами — с Джессикой и Жаклин.

— И расстаться хотя бы с одной из них я не в силах. Не хочу никому причинять боль.

— Будешь жить в этой боли сам?

— Я даже думать об этом не хочу.

— Надо что-то решать. Поговори с Джессикой, поговори с Жаклин. А там посмотрим.

— Только не сейчас, — возразил Дэн. — Мне нужно время.

— У тебя было на это пять лет, чтобы решить, какую из двоих женщин ты любишь, — немного резковато произнес Джефферсон.

Дэн вскинул на отца пронзительные голубые глаза. Ему совсем не нравился этот бесполезный разговор. На душе и так было не сладко, а тут еще отец снова начинал настаивать на своем.

— Тогда я вообще не буду ничего решать! Пусть все останется так, как есть.

— Ладно, — Джефф поднял руки ладонями вверх в знак примирения. — Прости. Просто подумай, к чему это может привести.

— Обязательно подумаю. Но уже не сегодня и не сейчас. Сейчас я пойду к сыну.

Жаклин, стоявшая за дверью библиотеки и слушавшая разговор мужа и свекра, поспешно вышла в коридор, ведущий в столовую. Она видела, как Дэн вышел из библиотеки и стал подниматься в детскую. Она проводила его долгим, тяжелым, почти ненавидящим взглядом, и ладони ее при этом сжались в кулаки, так что ногти больно впились в кожу и побелели костяшки пальцев от напряжения. Душа и сердце плакали, но глаза были сухими. Все свои слезы она выплакала на плече у Роберта Монтгомери. Больше из-за Дэна Жаклин плакать не будет; больше никто не увидит ее слез. Значит, Джефф склоняет Дэна к разводу. Что ж, она будет бороться за своего мужа. Просто так она не отдаст Дэна Джессике. Какая бы там у них не была любовь, их время ушло. Теперь наступило ее время — время Жаклин Уайтхорн. И она изо всех сил будет бороться за Дэна. Не потому что так безумно его любит, а потому что от всей души ненавидит его любовницу.

День вторника 17 февраля прошел в мучительных раздумьях — для Дэна и для Жаклин. Она думала о том, как любым способом удержать при себе мужа; Дэн размышлял над тем, что он скажет сегодня Джессике при встрече. Жаклин ничего не знала об этой встрече. Дэн с самого утра отправился в офис "Уайтхорн Интерпрайзис", где его встретили овациями. После чего он начал вникать в нынешнее положение дел компании, упорно отгоняя от себя мысли о самом главном. У него это слабо получалось, так как ближе к ленчу позвонила Джессика, чтобы уточнить время их встречи. Они договорились на четыре часа дня — обычное рабочее время, когда никто не станет задавать вопросов, на которые не хочется отвечать. Дэн и хотел снова увидеть Джессику, и боялся. Скорее всего, потому что ему было стыдно смотреть ей в глаза за свои отношения с Жаклин. Когда началась вся эта история, он думал, что потом придумает, как ему выйти сухим из воды. Но когда наступило это "потом", оказалось, что придумывать здесь нечего. Объяснять было нечего. Он просто не знал, как объяснить произошедшее. В душе осталось такое чувство, будто он изменил Джессике с Жаклин. Странно. Разве можно изменить со своей женой? Выходит, что можно… Господи, как же он запутался! Он разрывался между двумя женщинами. Не возможно одновременно любить двух женщин сразу. А вот он любил. Его душа разделилась надвое. Одна половина принадлежала Джессике, другая — Жаклин. Ему, похоже, не досталось ничего.

Когда он приехал на Хайд-стрит, Джессики еще не было, хотя часы показывали четыре. Ему стало не по себе: а вдруг Джес не придет, и вся эта мука затянется надолго? Зазвонил домофон, и Дэн метнулся к входной двери, чтобы ответить:

— Да, Джес!..

— Привет, впустишь меня? — Услышал он ее такой взволнованный голос.

— Конечно!

Едва Джессика переступила порог его квартиры, он сжал ее в объятиях так, будто они не виделись вечность. Их губы тянулись друг к другу магнитом. Вскоре поцелуй стал обжигающе страстным, температура в коридоре накалилась до угрожающего предела. Дэн с трудом выпустил ее из своих объятий. Да что же такое с ним творится?! В нем будто живут два разных человека. Один безумно влюблен в Джессику, и, находясь рядом с ней, готов наплевать на весь мир. Другой возле Жаклин сходит с ума от желания, и ему не нужна ни одна другая женщина в мире. Даже Джессика. Отец сказал ему — выбирай. Но как можно выбрать между Джессикой и Жаклин? Это все равно, как если бы ему сказали выбирать между сердцем и душой. Жить с одним, но быть лишенным другого. Жить с Жаклин, но не любить Джессику? Невозможно! Невыносимо! Неразрешимо!

Джес мгновенно заметила в нем перемену. Внимательно всмотрелась в его глаза, точно хотела силой взгляда прочесть его мысли. А он, почувствовав, что она подозревает в нем что-то, отступил шаг назад, сцепил руки за спиной, нахмурился.

— Что с тобой, Дэн? — Спросила женщина.

От звуков ее такого душевного голоса Уайтхорну захотелось провалиться сквозь землю. Но разговора было не избежать. Надо было сказать ей правду, иначе она никогда его не простит!

— Надо поговорить, — неопределенно начал он.

— Конечно, — улыбаясь, проговорила она. — Я именно для этого сюда и пришла.

— Может, хочешь чего-нибудь? Чай, кофе или что-то покрепче?

— Я бы, пожалуй, выпила кофе.

— Тогда пойдем на кухню. Я сварю нам кофе, и мы поговорим.

— Как же я давно здесь не была! — Вздохнула Джессика. — И думала, что уже больше никогда сюда не попаду. А здесь ничего не изменилось… в нашем раю.

Дэн счастливо улыбнулся про себя и начал варить кофе: смолол его в кофемолке, поставил чайник на огонь кипятиться, достал из шкафчика турку. Джес молча наблюдала за его действиями и думала о том, что здесь, в своей квартире, вдали от особняка на Грин-стрит, Дэн Уайтхорн совсем другой человек. Так было всегда, сколько она его знала. Возможно, если бы они поженились тогда перед этим роковым полетом, Джес смогла бы привыкнуть к этому, но сейчас все складывалось иначе, и подобное поведение Дэна было ей внове. Хотя таким свободным и естественным он ей больше нравился, чем напряженно-чопорным и светским в кругу обитателей особняка своего отца. Вот только сегодня, сейчас что-то было не так. Он снова замкнулся в себе, его явно терзали какие-то гнетущие мысли. Джес боялась, что он не сможет раскрыться перед ней до конца, а она в итоге не сможет ему помочь.

Когда кофе был готов, мужчина достал из шкафчика коробку с печеньем, высыпал его в вазочку и поставил на стол. Разлил кофе по чашкам. Потом сел сам. Джессике не очень-то хотелось начинать разговор первой, хотя ей столько всего нужно было рассказать Дэну. Но ей было так хорошо с ним, что хотелось просто сидеть, молчать и смотреть в его пронзительные голубые, как небо, глаза, нежно прикасаться к нему, чувствуя, как его кожа с радостью отзывается на ее прикосновения. Кофе был необыкновенно вкусный, почти, как губы Дэна. Джессика даже мечтательно зажмурилась, щеки ее зарделись.

— У тебя необыкновенно вкусный кофе, — сказала женщина. — Когда ты научился варить такой?

— Да ничему я не учился, — отмахнулся Дэн. — Кофе я варил всегда один и тот же.

Если они будут вот так сидеть и говорить ни о чем, то снова окажутся в постели. А этого совсем нельзя допустить — по крайней мере, до разговора.

— Так о чем ты хотел со мной поговорить? — Спросила Джессика, развеяв его сомнения.

Вот оно! Пора!..

— Даже не знаю, как тебе сказать… — Осторожно начал Уайтхорн. — Тут произошло кое-что… — Дэн снова запнулся, подбирая нужные слова. — В общем, я тебе изменил.

Никогда Дэн не забудет этот миг. Джес испуганно уставилась на него, недоуменно хлопая глазами, точно до нее не сразу дошел смысл его слов. Мгновение превратилось в вечность. Ожидание стало смертельной мукой. Когда же она скажет хоть что-нибудь?!.

К его полному удивлению, Джес рассмеялась. Вот уж чего он точно не ожидал, так это ее звонкого, заливистого смеха. Теперь уже Дэн оторопело смотрел на нее, не понимая, что происходит.

— И ради этого ты меня сюда позвал? — Все еще смеясь, спросила она. — Боже мой, Дэн, ну и напугал же ты меня! Я-то думала, что случилось что-нибудь серьезное.

— А это и есть серьезное, — спокойно проговорил Уайтхорн. — Ты просто не поняла…

— Все я прекрасно поняла, — упрямо возразила Джессика. — Ты же не мог все эти пять лет жить с Жаклин и не спать с ней. Иначе как бы у вас родился сын?..

Взять бы сейчас и оставить все, как есть. Пусть Джесси именно так и думает. Но он не мог.

— Просто, Джес, — вновь заговорил мужчина. — Я говорю не об этом. Я спал с Жаклин после того, как мы с тобой были вместе на приеме.

Смех Джессики оборвался, будто его ножом перерезали. Она коротко спросила:

— Что?

— Ты все отлично слышала. После того как мы занимались с тобой любовью, я спал с Жаклин.

— Зачем ты мне об этом говоришь? — Резко спросила Джессика.

— Я подумал, ты должна знать.

— А я не хочу об этом знать. Мне важно знать, что ты меня любишь, — произнесла женщина, всматриваясь в его напряженное лицо. — Ты же меня любишь?.. — Медленно, с расстановкой добавила она.

Глаза Дэна испуганно забегали, пальцы нервно сжались в кулаки. А Джессика почувствовала, как ее собственные пальцы покрылись противным холодным и липким потом; засосало под ложечкой.

— Люблю, но… — Ответил Уайтхорн после долгого молчания.

— "Но…"? — Переспросила Джессика. — Какие в любви могут быть "но"? Или ты любишь меня, или ее. Другого не дано.

— Я сам не знаю, как это случилось, но, кажется, я люблю вас обеих. Ты для меня дороже жизни, но Жаклин спасла мне жизнь, чтобы я мог вернуться к тебе. Как я могу выбирать между вами?..

Теперь надолго замолчала Джессика. Дэн с замиранием сердца ждал ее ответа. Странное это было ожидание. Похожее чувство у него было, когда он лежал в больнице Солт-Лейк-Сити, ожидая результатов обследования. Тогда этот результат едва не загубил целых пять лет его жизни. Что же будет теперь? Теперь все зависело от того, что скажет Джессика. Дэну очень хотелось узнать, что она думает, прочитать ее мысли и попытаться понять и принять, что бы она ни решила. Однако он, по-видимому, утратил способность чувствовать состояние ее души вместе с появлением чувства к своей жене. Только все это сейчас было не столь важно. Лишь бы он не потерял Джессику.

На губах Джессики появилась горькая улыбка. Голос ее дрожал, когда она заговорила:

— Наверное, это нам наказание за то, что мы с тобой украли эту любовь. Мы были слишком жестоки к Клер и Максвеллу, а теперь Жаклин забирает тебя у меня.

— Не говори так, Джесси! — Пылко возразил Дэн, сжав ее тонкую ладонь в своей горячей руке. Ее рука была совсем ледяной. — Никто не забирает меня у тебя. Я всегда был и остаюсь твоим — сердцем, душой и телом. — Он прижался губами к ее руке, и его горячее дыхание опалило кожу. Джессика вздрогнула от этого прикосновения, попыталась отдернуть руку, но Дэн не дал: — Нет! Я не отпущу тебя. Ты же любишь меня!

— Я-то люблю, но ты любишь свою жену. И кто тогда тебе я? Любовница, подружка на одну ночь?! — Голос ее звенел от напряжения и обиды. — Жаклин спасла тебе жизнь. Я же пять лет назад хотела умереть вместе с тобой. Я не хотела жить. Я ненавидела Максвелла и Бена за то, что они остались живы, я ненавидела жизнь во всех ее проявлениях. Я ненавидела саму себя за то, что жила. Я выплакала все глаза. Теперь, после того, что ты мне сказал, я не могу даже заплакать. И что в итоге? Ты возвращаешься домой со своей женой и сыном. Я остаюсь не у дел. Мне нет места в твоей жизни.

— Джес, пожалуйста… — Умоляюще начал Дэн.

Вид у него был глубоко виноватым, но Джессике было его совсем не жалко. Она сейчас переживала только свою обиду, только свою боль и ничего не хотела слушать. Вместе с этой болью воскресла другая. Когда оказалось, что Дэн Уайтхорн жив, а брак с Максвеллом исчерпал себя, она надеялась, что с Дэном все начнется заново. Но не началось, а наоборот — закончилось. Если Дэн любит ее и Жаклин и не знает, кого из них выбрать, что ж, она сделает этот выбор за него.

— Что ж, спасибо за кофе, — проговорила Джессика. — Он действительно был очень вкусный. И за честность тоже спасибо. Я ценю в мужчинах это качество.

Дэн заметил, что голос ее стал каким-то холодным и безжизненным. Ему стало страшно. Он физически чувствовал, что сейчас скажет ему Джессика, но ни умом, ни сердцем не хотел этого понимать и принимать. Он не хотел ее отдавать Максвеллу Колфилду, не хотел, чтобы она отдавала его Жаклин.

— И думаю, что нам больше не стоит встречаться, — сказала она, отодвигая чашку от себя и вставая из-за стола.

— Почему? — Вскинулся Дэн.

— Ты, наверное, издеваешься? Зачем спрашиваешь, когда сам прекрасно знаешь ответ? Или тебе объяснить популярно?

Она была уже совсем чужой, холодной, далекой, как звезда в небе, похожем на его глаза. Его звезда в его глазах. И она уходит от него сегодня — сейчас. Вот этот миг — последний, когда Джессика, его любимая и единственная Джесси, стоит так близко от него. Ее еще можно обнять, но ответит ли она на его прикосновение?..

Дэн сорвался с места, опрокинув стул, на котором сидел, схватил ее в охапку, зарылся лицом в золотисто-рыжие волосы. Джес попыталась вырваться, но потом точно передумала и тоже вцепилась в него отчаянно, как утопающий в соломинку — свое последнее спасение. На какое-то мгновение Дэн почувствовал, как их души стали единым целым, как были когда-то давно — в прошлой жизни, которая уже никогда не вернется. Их ошибкой стало то, что они хотели построить новую жизнь на основе старой, не понимая, что такое невозможно. И снова они хотели переступить через головы близких людей, чтобы быть счастливыми. На чужом несчастье своего счастья не построить. Вот и Максвелл пять с половиной лет назад, уходя, сказал, что Джессика и Дэн никогда не будут счастливы вместе. Мог ли он быть прав тогда? Ведь он был ослеплен болью, ненавистью, ревностью. Получается, что мог…

Когда они, наконец, выпустили друг друга из объятий, Джес сказала:

— Прости меня, Дэн. Я была слишком жестока, но и ты обидел меня.

— Все в порядке, любимая, — прошептал он, гладя ее по волосам, нежно прикасаясь к ее лицу. — Я понимаю. Здесь только моя вина.

— Нам надо расстаться, — говорила Джессика, тоже кончиками пальцев изучая его лицо. — Будет больно, но это необходимо. Я замужем, ты женат. У тебя… у нас обоих есть дети в этих браках. Вот так взять и разрушить их будущее ради какого-то призрачного счастья?

— Но мы ведь будем встречаться хоть иногда? — Спросил Уайтхорн.

— Нет. Это ни к чему. И, пожалуйста, Дэн, не проси меня об этом, — умоляла она его. — Не проси меня об этом, иначе я не смогу от тебя уйти.

Она отступила от него на шаг назад, все еще держа его за руку. Время шло, а они все не могли расстаться, ибо это было выше их сил. Каждый из них надеялся на чудо — мир вновь перевернется, время повернется вспять, и им удастся избежать тех ошибок, которые они совершили в прошлом. Они смогут построить свое счастье заново, не причиняя никому боли. Но чуда не произошло. Все оставалось на своих местах, а значит, им нужно расстаться, чтобы научиться жить друг без друга. Джессика сделала еще один маленький шаг, и рука ее наполовину выскользнула из ладони Дэна. Теперь они держались только за пальцы. Как же им хотелось задержать эти мучительные минуты, так быстро убегавшие в прошлое! Еще один шаг — и вот соприкасаются лишь кончики пальцев. Руки по инерции тянутся друг к другу, но между Дэном и Джессикой уже выросла непреодолимая стена. Может, они и сами воздвигли ее — кто знает; прошлого не вернуть.

Их пальцы расцепились, хотя чувства еще были живы.

— Я люблю тебя! — Произнес Уайтхорн на одном дыхании. — Всегда буду любить! Я всегда буду рядом!

Его слова обжигали душу, сердце, кожу. Он был так близко, но уже — так далеко; уже принадлежал не ей. Жаклин уже властвовала над ним, а делить его с ней Джессика не могла. Ведь любовь невозможно делить, ее можно только множить. Как это объяснить человеку, который смотрел на нее сейчас такими умоляющими влюбленными глазами? Она не могла, не знала. Скорее всего, поэтому и выбрала самый простой и в то же время самый сложный способ решения проблемы. Джес уходила, чтобы больше никогда его не увидеть. Лишь бы только он отпустил ее. Лишь бы только у нее хватило сил уйти.

— Прости, Дэн! — Прошептала женщина. — Мне уже пора идти. И не провожай меня.

Она едва ли не бегом бросилась к двери, начала нервно дергать ручку, только дверь отказывалась ее слушаться. Или она сама так сильно хотела уйти?.. Дэн спокойно вышел в коридор, посмотрел на ее тщетные попытки, потом сказал таким тоном, будто говорил о погоде:

— Просто поверни замок.

Джессика обернулась к нему, всмотрелась в голубые глаза.

— Отпусти меня! — Взмолилась она.

Они оба знали, что она имела в виду. Мужчина подошел к двери, распахнул ее перед ней.

— Я тебя не держу.

В голосе его было нечто такое, что ей отчаянно захотелось остаться, слезами, поцелуями и ласками вымолить прощение. Но, будто подчиняясь магии расставания, она только сказала:

— Прощай!.. — И тихо вышла, захлопнув за собой дверь.

Дэн прислонился лбом к прохладному металлу двери. Лицо его пылало, душа горела от невыносимой боли, сердце разрывалось на части и истекало кровавыми слезами. Он сам виноват в том, что Джесси ушла. И нечего искать оправдания за содеянное. Пора учиться отвечать за свои поступки. Надо начинать жить заново — без нее.

Он не знал, что за этой запертой дверью стоит Джессика, тоже прислонившись лбом к двери и плачет. Оказывается слезы у нее еще остались. Она обманула саму себя и Дэна. Вот и расплачивается за это. Дэну там за этой дверью тоже теперь плохо, но они не могут помочь друг другу. Ведь между ними — стена высотой в целую жизнь, которую они выстроили собственными руками.