Друзья познаются не только в беде. Они необходимы и ценны даже на той стороне бытия. За границей жизни и смерти. Именно ценны.

Это Сашка Стадухин по прозвищу Дух понял раз и навсегда, возвращаясь не только из забытья, но и с того света.

– Санчо… Алле! Санек? Дух… ты меня слышишь?

Слова друга долетали будто бы из сна, нарушая размытую границу явного и потустороннего. Юрик тряс командира, и на лице его запечатлелась угрюмость в десятой степени. Он явно был обеспокоен состоянием старшего звена, находясь на грани нервного срыва.

Теперь до слуха Сашки начали долетать звуки стрельбы. Бой, по всей видимости, еще не закончился, а может статься, еще только набирал силу. Он полностью очнулся, потер болезненную шишку на голове с запекшейся кровью, недоуменно уставился на друга.

– Где я? Что со мной? Юр… Юрик?

– Хуюрик. Еп, Санчо, ты че так пугаешь-то меня? Я уже подумал было, что капец тебе. Вставай, сончас кончился. Харэ валяться, – парень помог товарищу подняться на ноги, придержал его шатающееся тело, – Жбану и Бане капутики настали. Нету больше пацанов! Нету-у!

– Тише ты. – Санек помотал головой, пытаясь совладать со слабостью в конечностях и болью в затылке. – Кто там палит?

– Рыжик сдерживает этих уродов. Там бой. Быстрее туда, Дух. Иначе потеряем и его. Быстрее… пожалуйста.

Последние слова друг сказал так жалостливо, что Сашке сразу стало лучше – по телу пробежала волна бодрости, мозги прояснились. Он поднял автомат, сначала небрежно и неохотно, но затем ловко закинул его на плечо. Машинально проверил магазин, защелкнул его обратно, передернул затвор.

– Пошли.

Они миновали подсобку, обогнули дизельную и приблизились к источнику стрельбы. Рыжик, взмокший и грязный, успевший поваляться и получить ссадину в пол-лица, вяло огрызался из пистолета. Раздолбанное в щепки ружье валялось рядом с телом француза, физиономия которого залила кровь. Парень безбожно матерился, утирал пот и кровь с щеки и снова стрелял в сумерки, где мельтешили фигуры противника. Трупы по всей территории говорили о продуктивной схватке, победителем которой пока оставался невзрачный худощавый паренек из отряда самообороны Олега Куприна.

– Все, Рыжик, назад. Остынь, покури, – бросил Сашка, наводя автомат на приближающихся врагов.

Тот облегченно вздохнул, отпрянув назад, закатил глаза и сполз по стенке на бетонный пол. Он что-то бурчал под нос, но Дух уже не слышал товарища, поливая служебную стоянку короткими очередями. Французы спеклись и вновь отступили. Быть выбитыми из насиженного гнезда да еще и стратегического объекта дохлой кучкой молодых горожан им казалось делом позорным и неразумным. А отбить станцию обратно остатками некогда сильного отряда стало невозможным. Но и сдаваться наполеоновцы не желали. Алкоголь улетучился из крови, похмелье покинуло их организмы, руки уверенней держали оружие, но несколько штыков и сабель уже не могли противостоять свинцовому дождю из бетонных укрытий. Поэтому раненый офицер отдал приказ отойти.

Трое парней лихорадочно меняли обоймы и магазины, выдыхали и пытались расслабиться, кто как мог. Дух закурил, Рыжик трясущимися руками выудил фляжку с коньяком и булькал ею, Юрик потирал лоб и унимал дрожь в пальцах. Он морщился и ежеминутно поглядывал на небо, переливающееся, словно северное сияние в его родном Ямбурге. Как давно и недавно это было: сугробы и морозы, газовые факелы в тундре и радужное сияние над Арктикой, морошка во мху и кедровые орешки. И мама! А потом практика в Воронеже, на механическом заводе, новые друзья и девчонки, лето… А теперь Судный день и аномалия над башкой, трупы горожан и пришельцы из прошлого, жаждавшие крови и еще бог весть знает чего. Юрка перевел взгляд на мертвого Баню. Был парень, и не стало его. Тоже любил пиво гекалитрами, сауны, бильярд и курнуть. А сейчас лежит его холодный труп и больше не видит ничего хорошего. Да и нет ничего хорошего! Все очень и очень плохо…

– Санек, че там Купол?

– Какой? – Дух вздернул брови, вяло повернулся к товарищу. – Олег или вон тот пузырь над нами?

– Че мне пузырь этот?! Командир наш что? Связи нет? Знает про наши дела?

– Еще нет, видишь, еле живой сижу… Не будет связи. Стопудово. Вона как мерцает, беснуется аномалия. Даже озоном пахнет. Чуешь?

– Ага. Я думал, от вас кого-то завоняло. С перепугу, – Юра осклабился, но устало и отрешенно.

– С испуга иначе несет, – Сашка бросил в друга пустой гильзой, – Рыжик, поди, обделался. Или током накачался.

– Сам ты… накачался, – Рыжик тяжело встал, будто бочку поднимал, – айда обход делать да воду народу запускать. Задание еще не выполнено. Какого хрена связь дрочить, если доложиться нечего?!

– И то верно. Пошли.

Они, кряхтя, поднялись, поправили оружие и рюкзачки за спинами, напряженно осмотрели округу. Взгляды всех остановились на убитом товарище.

– Что с Баней делать бум?

– То же, что и со Жбаном, – Дух кисло сморщился, словно речь шла о захоронении взвода врагов, – я не могу, пацаны. Рука не повернется. Может, мамке его сдать? Показать, попрощаться, а?

– Прикалываешься? У него мамка не меньше самого Жбана фигуркой. С горя долбанет – мокрое место останется. Похоронная команда, блин! Сжигать… как и всех. Однозначно.

Сашка посмотрел на Рыжика так же зло, как на француза, который пытался его убить недавно. Но тут же осекся, понял, что парень дело говорит. И махнул рукой.

– Лады. Потом займемся. Ща воду запустить нужно. Айда.

– А ведь вот так и мы можем валяться в пыли и ждать участи своей быть сожженным или закопанным в местном парке. – Юрик вытер набежавшую слезу, тряхнул винтовкой и потопал вслед друзьям.

Через полчаса город получил долгожданную воду. Вместе со светом и электричеством, любезно предоставленным землякам звеном Еремы.

* * *

Чика водила своих людей вдоль окраин города, бессмысленно выискивая брешь в «куполе». Прохода в энергетической оболочке аномалии, через который якобы проникали внутрь Энска попаданцы, нигде не было. Как и самих пришлых врагов. Все шло спокойно и тихо – ватага девчонок и женщин сновала взад и вперед, тыкаясь руками и оружием в прозрачную невидимую преграду. Ни дыры в ней, ни следов врага, ни намека на что-то необычное.

Тем временем в городе светлело, не сказать что быстро, но все же стали видны сначала очертания домов и машин, кроны деревьев и столбы, а затем все четче вырисовывались их детали.

– Осторожней, девочки, нас теперь видно издалека! – сообщила всем Наташка, заправски держа в левой руке саблю кирасира, а в правой – «парабеллум».

– Чика, как думаешь, он есть на самом деле, этот проход? – раздалось за спиной.

– Есть. Непременно есть, Машуль! Как-то же они попадают сюда, к нам.

– Девочки, а вдруг они не пролазят внутрь «купола» до сих пор, а залетели только тогда, в тот страшный день, в первый день? Скопом оказались, и все.

Чика ухмыльнулась, прищурила один глаз.

– Не, вряд ли. Лезут крысами, продолжают. Интуиция мне подсказывает.

– Мне показалось, они прямо из воздуха появлялись, – отозвалась Ксанка, девушка в джинсах, безрукавке и с коротким копьем в руках, бредущая следом, – такое чувство, что материализовались из ниоткуда. Сама видела.

– Да чего ты там видела? Вприпрыжку, визжа, чесанула, как их заметила, – съязвила Вика, подруга, – я еле догнала тебя в квартале от кровавой бойни тех ребят.

– Что за ребята? – спросила Чика.

– Там пожарная команда стояла. Расчет их. Эти крестоносцы как появились из-за угла, начали рубить всех подряд. Сначала прохожих, потом и на мужиков в робах напали. Те не сплоховали, давай отбиваться, что под рукой оказалось. Даже урной по башке. Одному гаду чуть шланг в жопу не воткнули. Напором воды сбивали попаданцев, руками, ногами колотили. Молодцы, парни! Жаль, полегли все. Но отпор дали нехилый этим рыцарям. Показали, какие они, русские пацаны!

Минуту шли молча, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь.

– Все, девочки, ищем дыру эту, – Чика громко сплюнула под ноги, – задание Купола выполним. Там сейчас наши мальчишки наверняка бьются с врагом, а мы тут на прогулке и результатов ноль. Ксан, Машуль, Вика… Загибайте вон туда, после коттеджного городка встретимся на заправке. И осторожно там. Поняли?

– Хорошо, Наташ. Не волнуйся за нас.

Тевтонец зарядил стрелу в арбалет и прицелился. Рядом, зажав мечи и щиты в руках, замерли семь других воинов. Они ждали сигнала старшего и точного выстрела в ту, что несла огнестрельное оружие. Убойное в тесной рубке и поэтому опасное.

* * *

Она сильно облажалась. А ведь Купол предупреждал, что этот скот хитрый и умный, что стоит его опасаться и не пренебрегать мерами предосторожности.

Киса, вставшая на след Ловеласа, главаря «чморей», нашла его. Нашла и влипла по самое… А теперь эта гнида пыталась изнасиловать ее, опытную, матерую, познавшую премудрости городской войны и жестокости врага. Но, видимо, из-за переизбытка чувства мести словившую слабину в преследовании сильного противника.

Алик тряс пистолетом перед ее головой и принуждал сделать ему оральные ласки. Он поймал ее на площадке жилого дома, куда зарулил, заметив хвост. Решил обмануть девчонку, без опаски войдя в подъезд. Там, дергая ручки всех квартир, спрятался в одной из них, оказавшейся свободной: два трупа хозяев и погром не смутили его. Выждав, когда преследователь пройдет мимо, выстрелил в ногу Кисе и сразу налетел на нее. Наташка сопротивлялась как могла, даже в кровь расквасила Ловеласу физиономию, но мужик все же победил. Ударил по ране, сознание покинуло девушку, предательская слабость сковала тело и позволила спеленать себя.

Такого позора, такого оборота событий и желаний она никак не ожидала. Лучше умереть сразу, погибнуть как ее семья, но не идти на поводу этого скота и тем более не давать ему овладеть ею. Как теперь выпутаться из патовой ситуации, Киса не знала. Рана в бедре перестала кровоточить, нога онемела, стала стоеросовой дубиной. Шишка на голове от удара пистолетом наконец-то позволила проясниться сознанию, но никаких умных мыслей в воспаленный мозг не шло. А его противный гадкий член уже маячил перед ее лицом.

– Живей, сучка! – Алик сильно надавил стволом оружия в темечко Наташки, его уже начала раздражать медлительность этой стервы. – Башку прострелю, курва. Не сразу, а постепенно, трахая тебя и отстреливая конечности.

Он снова затряс своим рабочим органом перед разбитыми губами девушки, перевел дуло пистолета к глазу Кисы.

Наташка собралась с силами и духом, еще раз скосила взгляд на лежащую на затоптанном ковре зубочистку, выплюнутую этим «чморем», и решилась.

От укуса за половой член Ловелас дико заорал, от резкой и сильной боли он встал на цыпочки, выронил пистолет и больше не увидел света включенного ночника. В глазах потемнело. Последующий удар в пах опрокинул его на пол, Алик заерзал змеей, попытался увернуться и уползти в коридор. Но Киса достала его. Наверное, еще никто и никогда не погибал от зубочистки. Наташка вонзила тоненькую деревянную палочку в ненавистного врага двадцать семь раз. Она исступленно тыкала его в глаза, щеки, шею, а когда зубочистка не выдержала и сломалась, схватила негодяя за горло и вырвала кадык. Потом, не обращая внимания на море крови и конвульсии затихающего тела, нещадно кромсала ножом череп Ловеласа. И еще долго сидела возле трупа с отрешенным видом. С разбитым в кровь лицом, растрепанная, полуголая, изможденная и оттого страшная обликом.

Но довольная…

* * *

Мы добрались к метро «Заречная», когда уже рассвело. Просто по пути напоролись на конный отряд тевтонцев, с ходу вступивших в бой. Их головной рыцарь кинулся на наш джип с храбростью смертника, даже умудрился пробить и без того покрытое трещинами лобовое стекло копьем. Нас не повредил, а вот конем машину протаранил порядком. Опять месиво, ржание умирающего животного, стоны крестоносца и матерная ругань Паровоза. «Хаммер» получил увечья, словно с микроавтобусом столкнулся: встал подбитым танком, задымил, заискрил искореженным железом.

Никто никогда не думал, что эту махину можно остановить встречной атакой верхового.

Средневековые воины на лошадях, покрытых специальной защитой, бросились на штурм покореженного автомобиля. Нас защищали стекла и кузов джипа, огонь пришлось вести вкруговую, на заднем сиденье постанывал раненый инженер, прикрывавший уши ладонями. Грохот в салоне действительно стоял невообразимый, сами оглохли, но позволить врагу нашпиговать авто копьями мы не могли.

Оказалось, что дробь и даже картечь не в силах справиться с латами тяжело защищенных тевтонцев – свинец отскакивал от их щитов и доспехов горохом от стенки. Я заорал, чтобы били пулями, но парни не сразу приняли команду к исполнению. Машина скрежетала и качалась под натиском огромных упертых всадников, обшивка «Хаммера» трещала от ударов копий и мечей. Стало жутко, мы напугались до смерти. Одна из пик пробила боковое стекло и скользнула по моему бронику, ушла дальше, чуть не вспоров Паровоза, и застряла острием в руле.

Пришлось орудовать пистолетом, потому что автомат развернуть в стесненных условиях не удалось. Благо выручил Дизель. Снопом картечи влепил в незащищенный глаз лошади, отчего та встала на дыбы и завалилась на бок, придавив хозяина.

– Всем из машины! – крикнул я, сам с трудом выкарабкиваясь наружу.

Друзья сыпанули из разбитого автомобиля, выбираясь из стесненных условий и поливая врага огнем из стволов. Противник хоть и не имел подобного оружия, но оказалось, что завалить его не так уж и просто – всадники в тяжелом вооружении и нехилой защите постоянно маневрировали на своих скакунах, уклонялись, при этом норовили рубануть обоюдоострым мечом или приплющить палицей. Ни убежать от них, ни укрыться на голой улице.

Решение пришло само собой.

– Сюда… Сгрудиться всем… Спинами и огонь по кругу.

Втроем мы в тесноте, но уверенно заняли позицию возле машины, изолировав один из флангов от неустрашимых крестоносцев этим прикрытием.

– Перезарядка.

– Я.

– Пустой.

– Слева.

– Снова я.

Матерная ругань дополняла азарт боя и треск автоматов. Я не пожалел целого магазина, веером распылив его содержимое по дуге. Но все же сбил напал врага. Дизель прицельно завалил особо настырного тевтонца, попав ему картечиной ровно в щель забрала.

– Граната. Бойся! – сообщил я в пылу боя, замахиваясь немецкой «колотушкой».

Парни юркнули за угол джипа, граната плюхнулась под копыта рыцаря, смело наседавшего на нас из гущи врага. Только я спрятался за «Хаммером», попав в объятия друзей, как взрыв сбил напор противника, посеял в его толпе панику и создал кавардак. Мы успели перезарядить стволы и дружно дали залп в опешившего, измученного неудобной схваткой врага.

Тевтонцы окончательно дрогнули, подали назад, теряя воинов и лошадей. Еще залп и еще. И храбрые рыцари обратились в бегство. Ушли только трое, похоже, израненные и изрядно уставшие. Добить валявшихся вокруг не составило труда, хотя кое-кто из них и пытался ударить кованым кулаком с кинжалом или ткнуть мечом.

– Вот так помахались! – выдохнул Паровоз, прильнув спиной к искореженному борту джипа.

– Пипец, прокатились!

– Как там наш ученый?

Инженер все так же лежал на заднем сиденье, боязливо таращась на поле боя. Я успокоил его, дал глотнуть коньяка из фляжки, помог выбраться наружу. Парни вяло шевелились и заряжали оружие.

Я утер лицо и заметил светлый радостный взгляд Дизеля – со стороны метро к нам бежали пацаны из группы Мирона.

– Наши!