Ашхабад. 11 октября 1996 г.

Тяжёлый и неуклюжий «Ил» грузно коснулся плит полосы, проскрипел всеми колёсами шасси, сдирая слой мастики, покрывающий ВПП после недавнего капремонта, и неуклюже стал разворачиваться на манёвровой площадке.

Через семь минут после полной остановки и пришвартовки борта пассажиров начали выпускать.

Никита выглянул из чрева аэробуса вслед за миловидной светловолосой дамочкой, вдохнул свежий воздух в лёгкие, и… чуть не поперхнулся.

Горячее, раскалённое, лишённое кислорода дыхание Туркмении опалило Топоркова, как паяльная лампа сосульку.

Да-а, это была не Москва и даже не «Ебург»!

Ашхабад!

Впервые в жизни Топорков ступил на землю Средней Азии и ощутил духоту здешнего климата.

Разве можно передать те чувства, которые испытывает эскимос, оказавшийся в Африке, или негр, очутившийся где-нибудь на Ямале?!

Вертя головой во все стороны и дыша через раз, Никита находился под большим впечатлением. И хотя аэродром Ашхабада – не вся Туркмения, Туркменистан, но парень начал осознавать, куда его доставила огромадная махина.

Его и всех пассажиров самолёта перевезли к зданию аэровокзала и направили в широкие стеклянные двери для тщательных проверок таможни.

Парень успел оглянуться на аэродром с двумя десятками огромных лайнеров, на переливающееся марево воздуха, стоящее над ВПП и окрестностью аэропорта, устремил прищуренный взор на солнце, низко висящее над Туркменией, и, влекомый толпой прилетевших, нырнул внутрь высокого международного вокзала.

Его не встречали здесь, хотя было кому. Его не сопровождали, несмотря на важность задания и операции. За ним не следили, не зная о его приезде и намерениях.

И пускай аэровокзал главного города в маленькой пустынной стране кишел озлоблёнными, враждебно настроенными людьми аморального поведения.

ЕГО не засекли, не покалечили и не замочили. Тем более, не взяли.

Он прибыл сюда тайком, инкогнито и, предполагалось, ненадолго.

Он прилетел безоружным и абсолютно чистым. Ни «клопов», «жучков» и «глазков», ни зондов и всякой «радиопыли», ни шифров, записок или письменных кодов!

Всё, что ему могло понадобиться в предстоящем «деле», ему должны были дать здесь агенты СБ, а самую подробную информацию он мог заполучить от «внештатника» Особого отдела «Эфы».

Никита прибыл чистейшим, следовательно, скоро и без проблем прошёл таможенный контроль и очутился на широкой округлой площади, покрытой песком и потрескавшимся асфальтом, который обычно летом сильно плавился.

Около сотни автомобилей сгрудились на асфальтовом пустыре. Большей частью легковые: такси, частники, встречающие. Несколько автобусов и грузовиков.

К парню кинулись сразу шестеро «водил», но Топорков вежливо отказался от их услуг и потопал с единственной спортивной сумкой к окраине площади.

Облюбовав внимательным взглядом из-под ладони старую обшарпанную и отшлифованную песком, камнями и ещё бог весть чем «двойку», Топорков шагнул к унылому скучающему старику.

Смуглый, изборождённый глубокими морщинами и покрытый россыпью пигментных пятен аксакал, не веря старым глазам, вскочил с асфальта из тени машины и спросил только одно:

– Куда пожалуете?

– В город, на улицу Ленина, старик! – громко сказал Никита, догадываясь о глухоте аксакала.

– Я хорошо слышу! Пятьдесят тысяч рублями, сынок, – сказал дед, проведя сухой рукой по короткой седой острой бородке, – если в манатах, то…

– …Хорошо, старик! В рублях, договорились!

Они сели в «Жигули», с трудом открыв дверцы, и медленно тронулись с места.

Ехали очень долго. Старый частник не превышал пятидесяти километров в час, постоянно забывал включать поворотники и с душераздирающем хрустом в коробке передач переключал скорость.

Старик чесался и сопел. Его кряхтение осточертело Никите, но парень молчал.

Он не оборачивался назад, не пытался выяснить наличие слежки по зеркалу, треснувшему посередине, не давал команды древнему водителю на манёвры и отрыв.

Ехали молча и медленно. Так тихо и скучно было в салоне, что невольно перед глазами парня поплыли воспоминания недельной давности…

Ночью Топорков умудрился довести суточную работу до конца. С частником вывез баллон азотной кислоты из сторожки рыжего парня. Обоим хорошо заплатил из кошелька покойного Бани и доставил ёмкость в один из дворов центра Москвы.

Отправив водителя восвояси, Никита уложил баллон между двумя крайними гаражами. Прикрыл толью, поправил сетку ограждения и на всех парах помчал к проезжей части.

Вскоре такси доставило его до гостиницы, и там Топорков смог сбросить с себя только туфли. Затем повалился на кровать и, задавленный невероятной усталостью, накопившейся за день, уснул мёртвым сном.

Где-то под утро встал, как зомби, прошагал в туалет, слил всё из переполненного мочевого пузыря и снова бухнулся в постель.

Окончательно и крайне разрушенным парень проснулся аж в полпервого…

…Утренним октябрьским рейсом Секретарь отбыл с деловой поездкой в Европу.

Его второй переводчицей являлась Рита Зимина, тридцать девять лет, образование МГУ и спецкурсы «ЕШКО», стаж работы с переводами около пятнадцати лет.

Английский, немецкий, французский и испанский. Симпатичная строгая и деловая женщина с греческим профилем лица и родинкой над губой. Настоящей и красивой. Даже сексуальной.

А в Брюсселе делегацию Совета Безопасности Российской Федерации ждала Лида Овсеева – туристка, «челночница» и спортсменка.

Двукратная серебряная чемпионка Зимних Олимпийских Игр по биатлону. Бывшая.

Коммерческий директор столичного турагентства «Глобус». Настоящая. И к тому же «делаварка» Охотного ряда, «челночница», торгующая бытовыми кухонными приборами и телеаппаратурой в Москве и Санкт-Петербурге.

И сейчас Овсеева прибыла в Брюссель, чтобы отдохнуть по блатной путёвке недельку и закупить кое-какую аудиовидеосистему по заказу. Но истинным назначением её присутствия в столице Бельгии являлось другое: ликвидация Секретаря.

Потому как Риту в секте терорганизации «Чёрные Вдовы» называли Восьмой, а Лиду Овсееву – Шестой.

И если сам Секретарь знал об этом лишь частично, то Топорков Никита разузнал о них и о подготовке убийства всё!

Из секретных документов, и от Лешего на «Тройке». Когда пытал того.

Когда человеку ломаешь кости и суставы, простреливаешь по несколько раз каждую конечность – это неприятно. Больно. А ещё эффектно и полезно. Как в данном случае для Секретаря и, Никита надеялся и верил, для Отчизны в целом.

Нет, Топорков не стремился уничтожить всех Вдов сам, своими руками. Достать их и пришлёпнуть в короткий срок он бы не смог.

И в Европу ехать, охранять и предотвращать нападение на Секретаря он был не в состоянии. Да и желания такого не существовало.

У Никиты было много друзей: преданных, дорогих и надёжных. И где-то там в Европе сейчас шастал и добывал себе на пропитание хлеб насущный Филин.

Карпов Серёга. Офицер, боец и профи.

Они обещали друг другу помогать. И его помощь нужна была сейчас и именно там, за тысячи километров от Родины.

Никита не сомневался, что Сергей справится с предложенной работой на «отлично»: парень очень хорошо знал бывшего эфэсбэшника и воина. Главное заключалось в том, чтобы информация достигла его и при этом вовремя.

«Он сделает ЭТО! Он выполнит ВСЁ! Как надо. И обязательно выживет! Иначе не может быть и речи! И они очень скоро удивятся, сразу после завершения операции, сразу после окончания Охоты!» – так думал Топорков. Он знал это.

Послав чёткую зашифрованную и полную информацию Филину через СРТПУ «Б. Джонс», Никита позволил себе немного расслабиться.

Два дня он кутил и отдыхал, разбрасывая деньги налево и направо. Но толстый портмоне отдавшего концы Бани тоже не вечен. В понедельник киллер из Шумени с грустью обнаружил пустой кошелёк и карманы. Ладно хоть гостиница была оплачена вперёд.

«Нужны «бабки»! И много!» – мелькнуло в горячей башке уже в который раз, и вдруг пришла идея. Никита спохватился и уцепился за смутную мысль всеми клешнями.

– В конце концов, Москва не пуп земли, а Шумень не хуже столицы! – сказал вслух Истребитель и приступил к осуществлению задуманного.

Секретарь Совета Безопасности России со свитой посетил Бонн, Цюрих, Женеву, и с дружественным визитом прибыл в Брюссель.

Старинный город Европы встретил генерала туманом, кратковременными дождями, сыростью и прохладой.

Оказывается, и Европе плохая погода не чужда.

Вдовы, не откладывая дело в долгий ящик, решительно приступили к осуществлению плана покушения.

Бывшая биатлонистка, по бельгийскому паспорту и под эгидой коммерческой поездки, приобрела необходимую одежду, косметику, грим и оружие (последнее через агента, состоящего на службе у русской бригады «Нарциссы», контролирующей Северо-Западный регион Европы). Выполнила и прошла маскировку, контрольные проверки и конспирацию.

И, как считала сама, появилась в центре столицы чистой и подготовленной к операции.

Её не то что контролировали, а, лучше сказать, охраняли. Бельгийский агент Вдов и бывший сотрудник СВР, работающий на «Нарциссов». Обоим в опыте и профессионализме было не занимать – первоклассные ребята!

И вот эта троица теперь ждала Секретаря на улице Жана Боденберга, через которую, по словам Восьмой, вот-вот должен будет проехать эскорт объекта ликвидации.

Филин, получив на пульт донесение и просьбу Никиты Топоркова, незамедлительно приступил к построению плана по пресечению ликвидации Секретаря.

Честно говоря, к самому «важняку» Безопасности Карпов Сергей не питал чувств нежности, благодарности или дружбы. Не то, чтобы уважал и почитал, просто надеялся и верил в этого генерала. Естественно, в сопоставлении с интересами Родины.

Но просьба Истребителя?!

Парню нужно помочь! Любой ценой! Для него или для кого бы то ни было. И опять же – для Отчизны!

План созрел быстро, и Клод Манен (по новому паспорту) начал его водворять в жизнь.

Генерал сидел на мягком кожаном диване, глубоко утопая в нём, и хмуро созерцал мрачные лица.

В народе говорят, у него это постоянная мимика. Дежурная. Или врождённо-наследственная.

Сильные руки спокойно лежали на бёдрах, ступни ног покоились в осенних французских туфлях и были широко расставлены на полу автомобиля, носками чуть врозь.

Чёрный длинный плащ на синтепоне был застёгнут на все пуговицы, и лёгкого итальянского бронежилета под ним поэтому никто не видел.

Чёрная тёплая кепка лежала рядом. Между ним и начальником охраны. Не из ГУО РФ, а из личной, надёжной и постоянной.

Напротив, в таком же широком кресле, сидели первая переводчица, секретарь-референт и сотрудник из СБ «Брюссель Гросс».

Последний, тщательно проверенный и верный человек бельгийских друзей Секретаря, что-то непрерывно шептал в радиотелефон.

Остальные в бронированном «БМВ» были свои.

Секретарь поёрзал ягодицами, унимая щекотку, и глухо кашлянул. Начальник охраны посмотрел на шефа и снова уставился в окно. Приближалось время «Ч».

Филин заметил прикрытие киллера буквально в первые часы слежки. Острым тренированным взглядом выцепил мужчину в сером плаще. Изменил позицию, исчез, появился в другом месте. Но «плащ» уже не упускал из виду.

Затем ждал. С самого утра караулил караван Секретаря, зорким оком фотографируя объекты наблюдения.

В поле зрения попал ещё один.

Проверка.

Пропал, снова материализовался.

Точно, ещё человек! В тёплой спортивной куртке «Чикаго Булс», плотных брюках из английского сукна и высоких кроссовках. На голове бейсболка.

В руках ничего нет! Вероятно, на теле.

Как и у Филина! Оружие дальнего радиуса действия, как и хороших приборов, он не нашёл и не имел, как тогда в России. Поэтому при себе был только «Вальтер» 9-миллиметровый, добытый уже здесь, в Европе, у польского сутенёра. Да внушительный штык-нож от немецкого карабина, приобретённый на «барахолке» в той же Польше.

И всё, не считая всяких заточек, верёвок, игл и шариков-подшипников, так иногда пригодных в обороне и нападении, а в умелых руках, при отсутствии иного вооружения, очень действенных и полезных.

Ничего другого Филин позволить себе не смог, и сейчас торопливо толкал острый стержень, запихивая в манжет рукава.

– Должен быть кто-то ещё! – вслух шепнул бывший эфэсбэшник и снова стал менять исходную. В целях страховки и конспирации.

И он увидел истинного убийцу. Совершенно случайно. Мельком.

Вгляделся. Запомнил ориентир, приметы и покинул позицию опять.

Как снайпер высокого класса. Коим Карпов Сергей являлся тоже.

Вот он, киллер! Точнее, она!

Филин вынул блокнот, шариковую ручку, сделал вид, что рисует или записывает номера домов и в открытую шагнул на булыжную мостовую, вертя головой и осматривая верхние этажи жилых домов.

– Это Лев. Шестая, хвост – не хвост, но проверить надо! Мужик в пальто по улице бродит. Я мигом!

– Осторожно Лёва! Действуй сам. Борис мне нужен. Спасибо!

Лида Овсеева мило улыбнулась цветочнице и засеменила по тротуару вдоль лотков.

Филин усмехнулся, завидев краем глаза её телодвижения. С явно атлетической фигуркой так вилять и шагать!.. Показуха!

Медлить нельзя!

В любую минуту мог проехать Секретарь, а троицу нужно ликвидировать любой ценой.

Филин поправил полы пальто и, якобы рассмотрев нужный подъезд с цифрой 28 под козырьком крыльца, зашёл в него.

Разведчик юркнул за ним через пятнадцать секунд.

Кортеж Секретаря приближался к роковой улице. Ребята из СБ и охраны генерала двигались параллельно трём автомобилям эскорта, но невидимо: сверху, с боков, сзади и спереди.

Бельгийская «БГ» давала зелёный свет на всех перекрёстках, но без сигналки и прочего афиширования. Просто «Мерседес» без каких-либо опознавательных знаков вилял по многочисленным узким улочкам города, пугая скоростью и всем своим видом прохожих, запоминая подозрительные машины, избегая просторных многолюдных мест.

Вслед за ним мчался кортеж из «мерина», затем две «бэхи», совершенно одинаковых и непроницаемых для оптики, невооружённых взглядов и пуль.

Замыкал шествие «Мерс» личной охраны генерала.

Где-то в ста метрах вверху, в плотном тумане, шелестел лопастями бесполезный в такую погоду вертолёт типа «Робинсон» Службы Безопасности «Брюссель Гросс», а по крышам и чердакам метался двойной специальный оптивзгляд, выявляя снайперов и прочих враждебно настроенных стрелков.

Но всё это может и не помочь, если операция «Ч» задумана и подготовлена. Тем более когда о нападении не знаешь.

Знал Филин. И торопился.

Неприметный с виду, среднего телосложения, простолицый и вроде бы невозмутимый, как и большинство разведчиков из СВР или ГРУ, мужчина напрягся и приготовил оружие: спецпатрон, «ПММ» и «Стерлинг Мк-7».

Прислушался, пригляделся.

Тёмный подъезд на двенадцать квартир, крутые ступеньки, искусственные цветы и приятный аромат освежителя воздуха.

Тишина. Вверху мяукнула кошка. Или кот. Или человек!

Разведчик поплыл вдоль стен, ушные раковины всасывали любой шорох и звук, словно уши зверька.

Эскорт стал поворачивать на Фило-проспект, перпендикулярный роковой улице.

– Лев, это Шестая! Какая ситуация?

– Шестая, это Лев! Меня не вызывать. Молчание в эфире. Сам выйду! И справлюсь сам! Конец связи.

Шестая миновала лоток с бижутерией и поднесла ладонь к виску, будто поправляя локон хорошенькой причёски. На самом деле включилась в связь с агентом в дутой спортивной куртке.

– Что у Восьмой? Говори, Боря.

– Восьмая молчит. Ноль на палочке!

– Не до шуток, Борис! Жди сигнала и будь начеку. Смотри за моей спиной и за маркетом. Что-то там не то! Конец.

Лида Овсеева потрогала на ощупь запонку, перебрала в пальцах заколки и брошь, усыпанную искусственными гранатами кровавого цвета, и что-то спросила у лоточницы. Та приятельски закивала и улыбнулась.

Заколка как заколка. Словно из цыганского тайника. То ли дело у неё, у Шестой! Смертельная.

Кортеж Секретаря на постоянной скорости приближался к перекрёстку.

Разведчик Леонид Вавилов, спец СВР и силовик русской бригады в Брюсселе «Нарциссы», окончательно убедился в своих предположениях: мужик в кремовом пальто и с блокнотом в руках опасен.

Контрразведчик Сергей Карпов почувствовал хвост. И тоже опасный.

Он вынул холодной белой рукой кусочек лезвия, а другой слегка подёргал. Так, чтобы из манжеты рукава показался наконечник заточки. Простая отвёртка, доведённая шлифованием до состояния шила. Очень острого.

Стрелять нельзя, поэтому действовать можно только ударно-холодным оружием. «Ничего! В руках профи и носовой платок – смертельное оружие!» – повторил про себя любимую фразу Филин и приступил к выполнению первого пункта операции.

Негромко стукнул ногой по перилам, топнул пару раз, зашуршал подошвами, снова постучал по стене, крякнул, запыхтел и грузно бухнулся спиной в жестяную перегородку этажей.

Опять потопал, застонал.

Имитация тихой короткой схватки, драки, удалась на славу.

Улёгся на пол, удобно для себя, но в то же время с виду – неестественно.

Будто замочили его и бросили на произвол. А сами убежали.

Простой, глупый и буквально всего на грамм хитрый приём!

С ожиданием контрольного выстрела в череп или полным уходом противника.

Но спец СВР «Лев» Вавилов клюнул на подвох. Повёлся.

Стрелять в труп грешно, да и чревато. Да ещё неизвестно, кто за покойником стоит!

Это первое, что пришло в голову разведчику. Мысли, которые ему шарахнули в следующие секунды, были рваные и беспорядочные.

Филин про себя сосчитал до пяти и начал.

Без резких движений, без вскакивания и крика. Махнул правой рукой. Метко, а главное, неожиданно пущенная заточка до рукоятки вошла в жилистое тело Вавилова, как в масло.

И вот теперь, после этого, Филин дёрнулся в сторону. И вовремя. Разведчик, скорее от боли в левом боку, чем от реакции, выстрелил в противника. Промахнулся, но пуля разорвала рукав пальто на плече.

Повёл стволом «ПММ» на тело врага, прыгнувшего в жёстком приёме каратэ. Куда на этот раз угодила пуля, Вавилов не узнал: рифлёная подошва сильно ударила в плечо.

Оба покатились по ступенькам. В руке ещё живого и в сознании разведчика вяло шевельнулся пистолет, а в раненой кисти контрразведчика появилось лезвие от «Брауна».

Автомобильный конвой с Секретарём свернул на улицу Жана Боденберга.

Шестая, тряся в воздухе деньгами и неся какую-то чепуху в адрес лоточницы, внутренне сжалась.

От еле слышного хлопка в подъезде, от сумасшедшей мысли, от сигнала Бориса, извещающего о показавшейся цели «Ч».

В соседнем лотке, с маленькими нэцке и миниатюрными художественными картинами, в боевом снаряжённом состоянии покоился «АРПГ».

Дамская сумочка на плече, брошенная умелой рукой, могла бы отправить к праотцам грузовик вместе с шофёром. Не говоря уже о легковом транспорте!

– Боря, готовность! Валим оба БМВ. Ни пуха!

– Понял, Шестая! Работаем.

Филин полоснул лезвием безопасной бритвы в опасной области шеи. Тотчас горло Вавилова окрасилось в багровый цвет, но в сумерках подъезда колориты и тона не очень-то были видны.

Агонизирующее тело разведчика упало на площадку, выложенную полированной плиткой, и скрючилось. Рука в последнем рывке обнажила ствол «Стерлинга», но Карпов, вставший уже на ноги, метнулся в сторону и припечатал каблуком в висок Вавилова.

И только затем ринулся вниз, сунув простреленную руку в широкий карман запачканного пальто.

«Мерседес» бельгийской СБ проскрипел колёсами возле молодой мамы с ребёнком и помчал дальше. Три пары глаз тренированным взором прочёсывали двери, людей, лотки и частично окна домов.

«Мерс» без номеров прогнал мимо тёмного подъезда.

Агент «Чёрных Вдов» Борис Мавлютов снял с предохранителей тяжёлые противотанковые гранаты и зашагал по тротуару.

Приближался час «Ч».

Шестая медленно направилась к лотку с угрюмой пожилой торговкой.

Автомобили Секретаря неумолимо подъезжали к своему возможному концу.

И здесь выпал из подъезда Филин. Карпов Сергей. СПЕЦНАЗ ФСБ. Кавказ. Медали. Ранения. Суперпрофессионал.

Секунда – огляделся. Вторая – принятие решения. Третья – бросок.

Как подбитый, но ещё живой молодой лось, Сергей кинулся бежать по тротуару в направлении к мирно (якобы) шагающему Мавлютову Борису.

Движение мужчины по улице сразу засекли во втором «Мерседесе». Но эскорт ещё не тормозил. Шёл напрямик вперёд.

Агент Вдов неожиданно изумился и глубже упрятал руки с металлическими бутылками «ПГ-8» в карманы плаща. Напрягся. Ведь неизвестный мчался прямо на него… или параллельно. Чёрт его знает! Через несколько секунд всё станет ясно.

На него? На НЕГО!!!

«Вот су…!» – крикнул Борис, почему-то поворачивая лицо к Шестой, а не к уже явно нападающему противнику.

Филин настиг обескураженного врага прямо на тротуаре, напротив пластиковой двери подъезда дома номер 21.

Мелькнула игла, щелчок, и сильный боевой удар ногой отправил агента Вдов в чрево подъезда.

Дверь брякнула пружиной, поглотив за собой тело бедняги.

То, что он уже не встанет, Филин не сомневался. Укол в уязвимое место и сокрушающий удар в селезёнку не оставляют шансов на скорое противодействие. Да и на выздоровление.

Но подумать об этом было некогда. Карпов пулей бросился через дорогу к женщине в короткой дорогой куртке из новозеландской кожи.

Кортеж Секретаря замедлил ход. В эфир полетели матерные приказы. Из машин стали выскакивать крепкие и надёжные парни. Охрана!

В тот момент, когда Шестая развернулась с армейским ручным противотанковым гранатомётом в направлении проезжей части улицы Жана Боденберга, а Филин, судорожно выхватывая из кармана пальто «Вальтер», подбегал к ней, окрестности квартала огласил сильный двойной взрыв.

Красивая дверь вылетела вместе с косяком и прилегающими булыжниками, а за ними из разрушающегося подъезда вырвался сноп огня, дыма, штукатурки и плоти. Человеческой плоти!

Не удержал бедняга предохранительных скоб. И отправился прямиком в ад.

Все, кто находился на улице, присели, шарахнулись в стороны, испуганно заголосили и повалили прочь.

Но не Филин! Но не Лида Овсеева!

В доли секунды осознав провал операции и происходящие события, не успевая прицелиться и выстрелить из гранатомёта, Шестая ринулась в смертельный поединок.

Брошенный прямо в лицо ствол семикилограммовой «пушки» разбил Филину нос и губу. И на секунду задержал его. А это почти поражение!

Ну не успел увернуться, да и ситуация!

Вдова выстрелила из «Молнии» и сделала блок руками.

Филина не отнесло ударной волной летящего в грудь заряда. Наоборот, он по инерции прыжка сбил Шестую с ног и подмял под себя.

Удар, ещё удар. Заколка в её руке. Блок. «Ах, царапнула, стерва!» Удар, выстрел.

Сумочка с миной большой мощности мягко легла на тротуар.

Так их и застали: два тела в смертельных объятиях, женская серая сумка, «АРПГ», пистолет «Вальтер» без одного патрона, и маленькая дорогая заколка. С контактным ядом в канале иглы.

«БМВ» Секретаря резко развернулся и, взревев движком, умчал в молочный туман улицы.

Гудели сигналки, кричали люди, урчали машины. Метался по тротуарам Жана Боденберга народ.

И медленно рассеивался над кварталами туман. Чтобы к вечеру снова приползти сюда же, на тихие улочки Брюсселя.

На следующий день, второй по счёту пребывания Секретаря в Бельгии, Восьмую Вдову, Риту Зимину, насмерть сбила в центре столицы автомашина. Марки «Рено», без номеров, с двумя или тремя мужчинами внутри. Так описали свидетели.

Москва. 6 октября 1996 г.

В день возвращения Секретаря Совета Безопасности Российской Федерации из деловой поездки в Европу, Никита Топорков приступил к осуществлению очередной ликвидации.

На этот раз жертвой сериального киллера должна была стать Пятая Вдова, певица Алексеевна. Точнее сказать, предметом нападения, так как в летальном исходе операции парень не был уверен. Но, как сказал полковник Сафонов, ИХ нужно выбить из строя, изолировать от общества и Секретаря любым путём.

Некстати возникла необходимость в деньгах. Только для получения нужной суммы и удачного окончания операции вчера вечером Истребитель решился на отчаянный шаг.

Это было опасно. Но Топорков не боялся опасности. Он часто шёл к ней, шёл через неё. Слушал только свой внутренний голос, который, в отличие от анекдотного про ковбоя, слыл надёжным и правдивым.

И на этот раз провидение подсказало Никите правильный выход.

Прихватив один из «жучков», «made in» одном из НИИ УКГБ Москвы, парень, абсолютно безоружный (не считая трофейной заколки покойной Вдовы номер два) отправился на рынок в Марьину рощу.

Мужиков, торгующих радиоэлектродеталями, было семь человек. Никита полчаса тусовался между рядами продавцов-частников, изучая поведение и манеры торговцев, затем отобрал внимательным оком двух из них и приступил к деловым разговорам.

Один из двоих, отобранных парнем, выслушал молодого человека и что-то промямлил нечленораздельное, засомневался, пожал плечами и испуганно оглянулся.

– Не хочешь, как хочешь! – буркнул Топорков и исчез в толпе.

Через четверть часа он снова появился, но уже зацепил другого из отмеченных интуицией.

– Слышь, мужик! Дело есть. Купишь одну хохоряшку?..

Продавец транзисторов, релюшек и диодов, батареек и микросхем лукаво усмехнулся и жестом пригласил кого-то из толпы.

К нему приблизился паренёк лет двадцати, в куртке из замши и в тёплых спортивных штанах.

– Чего, Вась?

– Вот парень с предложением подъехал! Переговорите… только там, в сторонке.

– О’кей, Васёк!

Никита с парнем отошли метров на десять. Рассмотрели товар, обговорили первоначальную стоимость «жучка».

То, что предложил Никита, очень понравилось незнакомцу. Потому что красная цена подслушивающему устройству этой марки была двадцать тысяч долларов, а хозяин просил пятнадцать.

– О’кей, замётано! Если не шутишь, конечно?! – сказал парень в замше. – Лажи никакой?

– Стопудово! – откликнулся чисто по-сибирски Топорков. – Только и ты без приколов!

– Да ладно! – бросил тот и достал радиотелефон. – Бак, тут товар есть! Клёвый! И сверху прилично. Что? Да нет, наверное. Ну, тащитесь сюда, на базар! Да. Пятнашка зеленью. Да. Ну, не знаю! Жду.

Он отключил связь и пристально, смело, не мигая, посмотрел в глаза Топоркову.

– Не сбросишь?

– Куда ещё ниже-то! Его и так штук за двадцать-двадцать пять загнать можно!

– Ладно! Сейчас ребята приедут, бабки привезут! Да ещё раз позырят «жучару». Может, чтоб не засекли, встретимся на соседней улице, или…

– …Да нет, здесь нормально! – перебил покупателя Никита. – Ты вот что, земляк! Не суйте мне куклу или туфту всякую! Не обижайся, братан, но дело стоит свеч, а мне капуста позарез нужна! И цацкаться не надо! Я не пугаю, упаси Боже! Просто, напомнил о торговых правах и правилах.

Он высунул из кармана удостоверение КГБ (фальшивое, конечно!) и, как бы невзначай потрогал ладонью левую грудину, будто там покоился пистолет. Но тот, видно, ничуть не испугался, только стал более угрюмым.

– О’кей, парень! Тебя как звать-величать?

– Зови Сашей! А так-то меня не зовут!

– Сам приходишь?! – продолжил незнакомец и немного побледнел, затем снова достал телефон и набрал номер. – Бак? Это я. Давай без лажи! Нет. Ну, несерьёзно, но… Нет, сказал! Вези капусту и скажи Гире, чтоб отчаливал. Итак всё ништяк! Давай.

Через полчаса красная «девятка» привезла и высадила двух верзил с газетными свёртками в руках.

Никита догадался: в одном оружие, в другом валюта.

Они, тщательно оглядываясь, пружинистой напряжённой походкой направились к парочке возле ларька «Пиво».

Топорков сжался, расслабился. Мозг забурлил, но рука, готовая к смертельному удару, осталась твёрдой и холодной.

– Здорово, земляк! Москвич? – сказал один из них, атлет в «коже».

– Давай к делу! Вот товар, – пояснил Никита, показывая «жучок». – Пятнадцать.

– Сбросишь штуку?

– Нет. Последняя цена. Бери.

Топорков на миг взглянул в сторону двух других – парня в замше и амбала в спортивном пуховике.

Те стояли на «стрёме» и вертели башками.

– Дай посмотреть!

– И ты тоже дай потрогать!

Они обменялись. Никита развернул газету и стал щупать две пачки купюр по 100 и 50 «баксов». Здоровяк в кожаной куртке вертел в толстых пальцах «жучок» размерами с четверть спичечного коробка.

– Беру, – сообщил громила по прозвищу «Бак», – только если это фуфло какое, или «утка»…

– …Вы меня из под земли вытащите! – закончил Топорков, не отрываясь от американских банкнот.

– Ага! Точно!

– Я знаю, земляк!

Никита помусолил языком некоторые из купюр, порастягивал, покомкал и, убедившись в естественности долларов, согласно кивнул.

На том и расстались. И больше друг друга никогда не видели.

А на следующий день Истребитель пошёл в бой.

Загримировался, вставил эластичные синтезаторы-звукоимитаторы, подобрал одноразовую одежду, отложил в сторону ненужное оружие, а необходимое навесил на себя или запрятал в хозяйственную сумку.

Гостиницу покинул в полдесятого, в полдвенадцатого договорился за тысячу «баксов» с одним из частников в Солнцево насчёт старой бежевой «Волги». На два дня. Тот заметил: мол, плати столько же, я тебе её продам. И правда, «ГАЗ-24» выглядел уж слишком дёшево и жалко.

– Может и куплю! – сказал Никита и уехал на незнакомой «Волге» в микрорайоны.

Пообедал, затем съездил к импровизированному тайнику около гаражей во дворе жилого дома, с двумя бичами загрузил в багажник кислоту и отправился на знакомую Маломосковскую.

В сером неприметном здании проектного строительно-ремонтного управления садоводческих обществ закончился обед.

Но половины работников на месте ещё не было. И парень сразу приступил к следующему пункту операции.

Накинул тонкий ширпотребовский плащ. Натянул серые югославские туфли, кепку и, прихватив чёрную папку для деловых бумаг, зашагал внутрь учреждения.

Фиктивную допотопную проходную с дряхлым вахтёром-пенсионером миновал беспрепятственно, быстро нашёл нужный кабинет и без промедлений устремился туда.

Проектно-строительный отдел с/о «Вишнёвое» находился в более приподнятом настроении, чем смежные. И это объяснимо.

Платили им лучше, так как спонсоры были влиятельные и богатые. И заказов приходило поболее, следовательно, работа не стояла на месте.

Помещение в пятьдесят квадратных метров отливало белизной и чистотой мебели, стен, полов и потолков.

Видно было с первого взгляда, что окна моют где-то раз в две недели, полы – пару раз в день, а воздух в кабинетах и ухоженные цветы говорили о преимущественном числе женщин среди работников.

И то хорошо!

– Здравствуйте! С кем можно переговорить о проекте коттеджа в Вишнёвом?

Ему показали на женщину сорока лет с пышной грудью и такой же шевелюрой. Он прошёл в её кабинет и закрыл дверь, чтоб воркование работниц и стук «Ятрани» не мешал разговору.

Да и посторонних глаз не нужно.

– Добрый день! Я представитель одного политического деятеля, – Никита показал фото и подпись спикера парламента России, – который хотел бы через ВАС построить в Вишнёвом хороший коттедж на гектар!

Дальше состоялись интересный деловой разговор, знакомство и чаепитие. От кофе Никита отказался: не любил его.

По тому, как разгорелись у начальницы отдела глаза и заёрзали груди от частого дыхания, как засуетилась она перед лжесекретарём известного в стране человека, Топорков понял: «загруз» удался. Она выложит ему всё, что потребуется.

Постепенно они перешли на коньячок с шоколадом фабрики «Россия», развернули планшеты, карты, схемы и на компьютере набрали предварительную смету-черновик. Даже это!

Разрумянившаяся пышнотелая начальница поведала Никите о самых престижных и влиятельных коттеджах в садоводческом обществе, по секрету выдала некоторые имена артистов эстрады, кино и политических деятелей средней руки.

Назвала и нужную Топоркову фамилию. Это и была Пятая Вдова.

Никита взглянул на часы и поторопил разомлевшую от счастья выгодной сделки женщину.

– Меня интересует ещё вот что, Эльвира Карловна! – сказал Топорков, делая записи в блокноте. – Для НЕГО очень важна бесперебойная и долговечная подача воды и тепла, а также канализация и очистные сооружения! Вы бы могли вкратце обрисовать схему и принцип работы…

– …Да-да, конечно! Володя, вы не торопитесь? – подхватила мысль парня начальница. – Нет! Хорошо! Я сейчас позову главного инженера, он покажет и подробно всё объяснит по «трубам»!

Она вызвала свою правую руку в кабинет. Сидящий без работы главный инженер аж подскочил, и стремглав кинулся к шефу.

– Возьми схемы и карты по тепловодоснабжению и канализации, скажи Вале, что мы заняты, и дуй сюда!

Сказано – сделано!

В течение следующих двадцати минут троица оживлённо беседовала, скача по столам и стульям, изучала схемы и на ходу швыркала нескончаемый байховый чай.

Пока Эльвира Карловна лихорадочно читала лекцию на тему защиты природы, экологии и технических новшеств их отдела, главный инженер тыкал обгрызенным жёлтым пальцем в линии и рисунки на схемах, наперебой с шефом объясняя знаки, интервалы и принцип действия основных узлов, Никита запоминал, думал, расставлял в уме и прикидывал.

И постепенно выудил из схем и людей необходимую информацию.

Мило попрощавшись и оставив реквизиты спикера, пообещав назавтра позвонить в отдел, Топорков покинул управление и, записывая кое-что в блокноте, сел в машину.

Через пять минут он умчался в сторону проспекта Мира.

В этот тёплый октябрьский денёк во Внуково-2 совершил посадку «Ту-134», выполнявший специальный чартерный рейс Брюссель-Бонн-Москва.

В столицу вернулся целым и невредимым Секретарь Совета Безопасности.

В набросках предварительного плана его дальнейшей работы значилось: встречи с премьером, и только затем с Президентом, закрытое совещание с директором спецслужб и некоторыми министрами, доклад о поездке на конференции ВПК, пресс-конференция и решение кое-каких личных вопросов.

К последним относились обязательные встречи и разговоры с Моржаковым и полковником Сафоновым, лежащим в больнице ФСБ.

И ещё раздумывал, стоит ли распространяться по поводу покушения на него в Брюсселе. Надо ли это знать всем?

Большой и заплывший Президент не смог принять ни Секретаря СБ, ни министра МВД, ни присутствовать на совещании «Шести», проводимом по последним чеченским событиям и сибирским забастовкам.

Сплавив всё на премьер-министра, он удалился в Барвиху, попросив временно изолировать его от журналистов и депутатов.

Взрыва общественности не последовало, но в народе поползли слухи о предсмертном состоянии Первого, предстоящей операции на сердце и скором перевороте.

Рьяно за это уцепились КПРФ, лидер ЛДПР, генерал Моржаков и толпы журналистов – «акул пера».

Сразу курс доллара повысился на несколько пунктов, восстанавливающееся финансирование многих бюджетных организаций и предприятий прекратилось, что вызвало массу забастовок и стачек по стране.

Недовольство людей росло. Линия жизненного тонуса поползла вниз, к критической отметке.

Впрочем, Президенту сейчас было не до этого!

Ему становилось хуже и хуже, и только старания лучших врачей и постоянные уколы спасали его жизнь и тянули время «Ч». Оттягивали.

«Чёрные Вдовы», понеся большие потери, воспользовались моментом и ринулись в «верха».

Первая вручила доносы всем ферзям Кремля.

Ровный голубоватый ароматизированный листок бумаги, испещрённый чёткими печатными строчками, лёг на стол премьеру за два часа до совещания в Правительстве.

Другой такой же (не копия, а оригинал) получил лично в руки министр МВД в тот момент, когда как раз выражался нецензурными словами в адрес Секретаря СовБеза.

Третий всучили пресс-секретарю Президента Игорю Стржижебскому после очередного выступления на конференции, о чём он незамедлительно решил сообщить Первому.

Ещё один подсунули в бумаги супруги Президента, да так, что никто и не заметил, пока она сама не открыла папку.

Пятый листочек оказался на большом овальном полированном до блеска столе из испанского дерева. За несколько минут до прибытия в Аудиенц-зал команды «Шести».

И последний очутился в руках Председателя Государственной Думы в тот миг, когда шло очередное заседание.

Копии компроматов были разосланы в Останкино и крупные популярные редакции всемирно известных газет и журналов.

Реакции всех получивших доносы людей явились одинаковыми, вызвав негодование и даже злость.

Вся информация, причём приукрашенная и дополненная, потекла в Барвиху, прямиком и косвенно к Президенту.

У того случился инфаркт, после которого он слёг на неделю. Только шипел и бранился. И грозил. Не верить не было оснований!

Он чувствовал подвох. Он ждал предательства с этой стороны, от НЕГО. Именно от НЕГО!

Седьмого октября Секретарь должен был встретиться с «китами эстрады»: Пугачёвой и её «графом», Леонтьевым, Алибасовым, Кобзоном и оравой других звёзд. Среди них числилась и Пятая Вдова. Секта ждала час расплаты. Как фанатики, как маньяки.

А на другой день генерала снарядили в поездку. Срочную. В Чечню и Дагестан. И подпись в приказе поставил сам премьер, пока неофициально исполняющий обязанности Президента.

Крах Секретаря начался! И катаклизм светлого будущего России тоже!

Первая Вдова, раздав и разослав по нужным адресатам компроматы на Секретаря, позволила себе немного расслабиться.

Теперь катушка недоверия и злобы к генералу стала раскручиваться с особой силой. Теперь в ход пойдут интриги и каверзы эшелонов, где вращается он сам. И теперь остаётся ждать сигнала сверху, чтобы дали добро, и только тогда можно будет со спокойной душой, почти легально, сместить ЕГО с занимаемого поста, с Кремля, с начальников, а потом и вообще убрать.

Анна Павловна улыбнулась. Полдела сделано!

Но нужна предельная осторожность. Истребитель! Этот… Тьфу ты! Даже имя его неизвестно! Ни возраста, ни адреса. Дьявольщина! «Его нет, и пяти Вдов нет! Но он живой и невредимый, а девочек уже не вернуть никогда! Вот скот!»

Первая набрала номер телефона Алексеевны. На запрос охраны ответила секретным кодом. Чтобы тот, кому не лень (читай, Истребитель или спецслужбы!) не смог нейтрализовать Пятую по телефону, ультразвуковым сигналом большой мощности.

Соединили с певицей. Спецаппарат, гудящий на панели дежурного КПП коттеджа Пятой в с/о «Вишнёвое», готов был поглотить любую нежелательную и губительную волну и частоту.

– Чем занимаешься, милочка?

– Осточертело всё! ВСЁ! А… Первая, у меня скоро мозги расплавятся от скуки и одиночества! Журнальчики, видики, бассейн, эти мордатые амбалы, ноющая гувернантка, сплошные непроницаемые стены, жёлтые, как моча старого осла! Это…

– …Послушай, девочка! Сиди и терпи! Тебе осталось два дня. Самых трудных и тяжёлых два дня! Сутки. Но жди! Терпи. Крепись. И будь осторожной и чуткой! Всё может случиться! Правильно, от этих порногазетёнок, суперэротики и жёлтых стен крыша и не так поедет! Ну, перекрась их! Пиши мемуары. Вяжи или поливай цветочки.

– Вы издеваетесь? Я больше не могу! Я хочу на «дело», я могу, но… я устала ждать!

– Всё, дорогуша! Утром я направлю Лёню Петрова, возьмёшь всех своих ангелочков и дуй в пункт «М». Маршрут придумай сама, но по ходу отправления обязательно проинформируй всех ребят! Ну, я ещё Лёньке инструктаж проведу!

– Это тот урод, который кофе варил из какао? Да пошёл…

– Он самый, Пятая! Сама знаешь: других нет! Всех положили… ублюдок!

– Кто он, Первая?

– Потом, сейчас не та ситуация! Да и мало что НАМ известно! Ничего, разберёмся! Жди, милочка! Я ещё с парнями переговорю, дай им трубочку!

Она побеседовала и ещё раз проинструктировала охрану Пятой, отдала некоторые распоряжения и положила трубку.

Устало рухнула в кресло и подушечками пальцев стала мять мочку уха, теребя хороший изумрудик в золотой оправе. Длилось это недолго.

Через несколько минут правильный ход мыслей Первой прервал телефонный зуммер.

Депутат Государственной Думы Виктор Берюхин сообщил Анне Павловне о смерти Шестой, Восьмой и обоих агентов в Брюсселе. О провале операции и о полном здравии объекта.

Это была вторая трагическая новость крупного масштаба, которую принёс Красновой её личный любимый отделанный слоновой костью и позолотой телефонный аппарат.

Она убрала от уха трубку, украшенную резными по золоту рисунками, жёстко кинула её на рычаги и бросила гневный взгляд. Казалось, во всех проклятиях, свалившихся на «Чёрных Вдов» этой осенью и несчастьях виноватым был лишь этот дорогой аппарат. Но это только казалось!

Истинного виновника всех бед Первая знала. Но ничего о нём и где его искать сейчас! Где? Где этот сукин сын?!.

Если бы Первая Вдова читала газеты или хотя бы просматривала их, то с удивлением, радостью и невероятным восторгом узнала бы об Истребителе в газете «Известия», о нашумевших прошедшей весной и летом событиях в сибирском городе, о Чистке!

Но она их не брала руки.

Женщина приняла валидол и грузно плюхнулась на диван.

В то время как над Секретарём начали сгущаться политические тучи, генерал и бывший руководитель СБП Моржаков выступал на пресс-конференции с намёками о «больших компроматах» по Президенту и его команде, а сам Первый мешком лежал в кровати и вполсилы слушал весёлый говор внучки; в те минуты, когда полковнику Сафонову делали операцию по трансплантации некоторых участков кожи в спецбольнице на Курчатова, депутат Думы Виктор Берюхин случайно заметил в старой газете новости из Сибири почти полугодовой давности, а Пятая Вдова стояла на четвереньках и испытывала кайф от толстого члена охранника Жени, долбившего певицу, в Московское управление ФСБ поступила шифрограмма из города Сочи.

Местными эфэсбэшниками и группой Прокуратуры РФ в гостинице «Жемчужина» был задержан разыскиваемый полтора года Шлюсов Вениамин Григорьевич, глава секты «Чёрные Вдовы», человек, занимавший видный пост в расколовшейся партии российских социал-демократов.

Информация об аресте Шлюсова не просочилась за стены Управления и достигла нужного адресата.

Через три дня его привезут под усиленной охраной в столицу.

Никита прибыл в садоводческое общество «Вишнёвое» в полной боеготовности и униформе «морских котиков» ВМФ США.

Никита прибыл в садоводческое общество «Вишнёвое» в полной боеготовности и в униформе «морских котиков» ВМФ США.

Время на циферблате показывало 17.40.

Сытый и немного отдохнувший, он вылез из скрипучей «Волги», надел на кисть «УДН-15», пробежался оптическим взором по окрестностям фешенебельного дачного городка.

Отметил в блокноте места дислокации СБ «Вишнёвого», внешней охраны певицы и пункты возможного подхода к объекту.

Убрал блокнот и карандаш, спрятал прибор и присел на капот автомобиля. Задумался.

В дальнейшем он ещё несколько раз прибегал к помощи «УДН-15», наблюдая за режимом и передвижением охраны дачного кооператива. Отмечал время. Сопоставлял.

Темнело. Стрелки показывали полдевятого.

Ни одной машины, ни одного постороннего человека.

Никто, и даже Топорков, не заметил «кукушку».

В густом смешанном лесу на одном из крупных деревьев находился человек: снайпер из штурмовой группы ФСБ «Гранат».

Дежурил стрелок посменно, двое суток. Затем его сменяли на другого.

По распоряжению Сафонова. С середины сентября.

Стрелок «Гур», прапорщик контрразведки, ничем не выдавал своего присутствия. Не шевелился, не дышал, не моргал. Казалось, что замёрз, умер, сгнил!

Но бдел. На пять миллиметров передвигал голову и выполнял зарядку для глаз. Потом снова припадал к окуляру дециметрового оптического прицела «Барс».

Он заметил Истребителя. И догадался о его миссии.

Снайпер позволил себе глубоко вздохнуть. Теперь дело пойдёт!

Приказ такой: держать коттедж под прицелом, при малейшем появлении объекта ликвидации уничтожить. При появлении Истребителя поддержать его бесшумным огнём.

Но только после выполнения задания он мог покинуть пост навсегда. И неважно, кто явился бы исполнителем – он или Истребитель!

Любую другую цель, мешающую операции, приказано уничтожить. Любую!

«Ладно, чего уж там! Не удалось мне или Пэну, так пусть повезёт Истребителю!»

Он с любопытством следил за новоявленным и новоиспечённым исполнителем смертных приговоров. За Истребителем.

На землю опускалась ночь. На чёрно-синем куполе замигали самые яркие и большие звёзды. Вечерний ветер качал деревья и шумел в кустах. Все предметы и уголки местности приобретали зловещий оттенок.

Чёрные тени выбирались из чащи леса и крались к опушке. И никто не знал, естественные это тени или живые существа…

…Тени оказались людьми. В камуфляжной форме, чёрных масках и мягких непромокаемых полуботинках.

Три штурмовика СПЕЦНАЗа и два силовика из спецподразделения «Орион». Особое секретное задание – ликвидировать любой ценой Пятую Вдову и при необходимости уничтожить охрану, обслугу и коттедж.

Но строго и чётко: не оставить никаких следов деятельности спецслужб!

Поэтому у всех пяти ликвидаторов из диверсионной группы к затворам бесшумных автоматов «Вал» были приделаны мешки для сбора отстрелянных патронов, а фугасы и мины после взрывов не оставляли ни малейших шансов на опознание.

С разных сторон бойцы подбирались к дачному городку и готовились к штурму, на который им отводилось четыре минуты.

Снайпера-«кукушку» на дереве они не обнаружили и без звука миновали опушку леса.

Гур заметил бесформенные фигуры и включился в режим «поиск». Кроме этих пятерых, вокруг никого не наблюдалось, поэтому «Барс» ловил то одного, то другого, выхватывая спины неизвестных из темноты.

И вдруг, как по команде, все залегли. Поступил сигнал о наблюдателе в окне коттеджа.

Охранник Пятой окинул оптическим взглядом луг, дорогу и лес. Опустил «Локатор» и зазевался.

Чёрные тени снова поползли к цели. Гур не знал и ничего не слышал об этих призраках. И не понимал, что ему делать. Снять всех пятерых? Положить? А потом? Суп с дерьмовым котом!

Снайпер моментально связался с командиром. Со своим шефом!

Доложил. Пока там принимали решение и совещались с руководством, живые мишени неумолимо удалялись.

Но не от винтовки стрелка, бьющей до полутора километров, как в копеечку! А здесь метров пятьсот до коттеджа.

Бойцы, посланные секретарём и, непосредственно, Моржаковым, упорно и скрытно двигались к дачному кооперативу.

Не вытерпел Секретарь. До встречи с подозреваемой в готовящемся умышленном убийстве певицей оставались сутки-полтора. Да тут ещё покушение на него в Бельгии! Сдали нервы, не выдержала душа!

И послал через Моржакова людей к Пятой.

Служба Сафонова и руководителя Особого отдела полковника Ремезова ничего не подозревала о параллельной, запасной операции Секретаря и его команды.

А когда спецслужбы не сговариваются и действуют вслепую, самостоятельно и наобум, с разных флангов, но в одну точку, почти всегда выходит ужасное зрелище, свалка, бойня!

Могло подобное случиться и сейчас, но грядущую трагедию предотвратил Истребитель.

Пока Особый отдел и 7-й подотдел выясняли причину появления неизвестной группы в районе «подследственного объекта», стрелок Гур рассматривал затылки штурмовиков в прицел, а сами диверсанты приближались к границе садоводческого общества, преодолевая выбритый, как макушка борца, луг, Топорков выполнял своё дельце.

Работал!

Две трети веса своего тела тащить нелегко! Плюс оружие, приборы, слесарные инструменты, автомобильный насос-компрессор и японский аккумулятор величиной с барсетку.

Пот застилал глаза, и кожа на лице чесалась. «Послезавтра опять вся харя в прыщиках будет!» – отметил про себя парень и двинулся дальше.

Снятый с заклёпок щит водонапорного коллектора остался позади. Никита заполз внутрь колодца диаметром 1420 мм, рывками подтаскивая за собой флягу азотной кислоты и прочую снарягу.

Преодолев трёхметровую глубину, Никита отодрал крышку технологического люка и с трудом разместил ношу.

Сплошная темень коллектора обдавала органы дыхания невыносимой вонью и духотой.

И только сейчас, после выполнения самой лёгкой части операции, парень позволил себе отдохнуть две минуты, затем надел респиратор и включил тонкий фонарик.

Осмотрел мокрые испещрённые коррозией стенки колодца, скривился, увидев чавкающее дно, в котором топтался в непромокаемом водолазном костюме, обтягивающем тело, и содрогнулся.

Мысль о возможном безвыходном положении, о том, что здесь по какой-либо причине можно остаться навсегда, привела Никиту в сильную дрожь. Пахнуло клаустрофобией.

Он потряс головой и заставил себя думать о другом.

Ещё минут десять корчился и корячился с баллоном, размещая его под гидроузлом, монтировал и подсоединялся к расходомеру-счётчику сети.

Потекли минуты пыхтений, брани и скрипа.

Никита, вытирая со лба и щёк капли пота и влаги, сжался так, что стал похож на исполинскую гусеницу, обползающую свои владения.

– Если сейчас пустят воду, ток или газ, то мне капец! – вслух подумал парень и скукожился от идиотской мысли. – А если меня закупорят снаружи?!

Опять до помрачения затошнило и свело судорогой желудок и гениталии. Между ног словно скальпелем пощекотали.

Но поддаваться психозу и панике нельзя! Иначе произойдёт что-то из ряда вон выходящее.

Никита с трудом унял дрожь и стресс, сделал несколько глубоких вдохов. Туман и страшные иллюзии в голове немного рассосались, и ум прояснился.

Он с силой провернул ржавую гайку патрубка и выругался: плохое настроение напрочь овладело им…

…Девятый порядковый в отделении охраны Пятой Вдовы, коренастый белобрысый парень в тёплой куртке и вязаной шапочке поправил за пазухой самозарядный пистолет «ТЁК-22», называемый в простонародье иноспецслужб «Скорпионом», и присел возле раскрытого люка.

Чугунный щит, чуть сдвинутый в сторону, и отчётливые следы человека и какого-то груза привлекли внимание охранника внешнего наблюдения Вдовы.

– Вдруг взрывчатка!? Киллер, етить твою налево! – чуть не воскликнул охранник и потянулся к кнопке включения радиотелефона.

В лесу, чернеющем за матовым лугом, еле слышно тюкнула специальная автоматическая «СВУ-А».

Пуля «Чирок» из серии патронов «СП» разнесла белобрысому крепышу голову. Тело кулём рухнуло подле чёрного лаза.

Гур снова перевёл ствол и оптический взгляд на людей, с «качанием» пересекающих открытую местность.

Никита примерился, прикинул что-то в уме и начал работать дальше.

Опытному специалисту-слесарю или сантехнику здесь трудов-то на десять минут!

Никита выполнил всю работу за тридцать три минуты: вставил и закрепил манжетой клапан трубки-отвода, перекрыл и отрегулировал подводку к расходомеру, покорпев со ржавым вентилем, подсоединил насос и аккумулятор.

Через несколько секунд Никита червём полез наверх, к выходу.

Время летело, а диверсанты медленно приближались к цели. Застрелили двух собак, тихо сняли часового-охранника на дачной улице и плотно окружили коттедж Вдовы.

Теперь ждали контрольного сигнала. Но вместо долгожданного приказа о штурме объекта в наушниках бойцов раздалась совершенно иная команда:

– Отбой! Всем боевым единицам отбой! Возвращение на исходные позиции. Уничтожить ВСЕ следы! Конец связи.

Ошеломлённые и озадаченные штурмовики восприняли приказ, как должное. И стали сворачиваться.

Подобные сцены за их насыщенную жизнь происходили не в первый раз.

Гуру дали задание страховать Истребителя до окончания операции и только потом оставить позицию.

Наконец-то руководители там, наверху, договорились и приняли разумное решение. А главное, единогласное!

Снайпер проследил за отходом штурмовиков неизвестного подразделения и отыскал в инфракрасный тепловик прицела новоявленного напарника.

Никита вылез из коллектора и ужаснулся.

Перед ним лежал труп охранника, а на вороте его одежды попискивал сигнализатор вызова.

Резко вскочив, зажав в кулаке «МСП», повёл им в стороны. Никого. Снял респиратор и кислородный шланг, поправил маску, изменил позу. Выудил ПНВ и прочесал вооружённым взором местность. Особо уделил внимание опушке леса. Никого.

Пожал плечами. «Подставляют? Или помогают?!»

Закрыл люк, аккуратно обходя изуродованного охранника, и услышал голос другого.

Тенью метнулся к кустам, прошмыгнул вдоль теплотрассы и замер.

Крепыш в куртке и чёрной шапочке, со «Скорпионом» в правой и радиотелефоном в левой руке – точная копия покойничка возле коллектора, осторожно пробирался по обочине дачной дороги.

Улицы в «Вишнёвом» пересекались строго перпендикулярно, как стрит и авеню в Штатах. Охранник высунулся из-за угла забора, осмотрел через ночные очки перекрёсток и завернул к водонапорному узлу.

Труп товарища он заметил чуть раньше, чем ощутил удар в спину. Упал на коллектор, наполовину выступающий из земли, и сильно шмякнулся лицом о железо.

Никита передавил бедняге «сонку» и, прихватив свою сумку, налегке побежал по тропинке.

Наконец-то из-за жутких безмерных туч вылупилась луна, навеяв тоску и тусклый свет.

Все предметы и сооружения приняли смутные очертания. По улицам пробежался лёгкий свежий ветерок, шевеля кусты сирени, черёмухи, рябины и берёз.

Из темноты доносился рёв кота, усугубляемый мяуканьем кошки.

В траве, чернеющей по кюветам и обочинам, трещали какие-то твари – то ли сверчки, то ли кузнечики. Треск стоял такой, словно насекомые пытались выдать непрошенного гостя хозяевам.

Где-то в стороне коттеджа певицы послышались голоса и крики – пока ещё не тревожные, но подозрительно громкие и нечленораздельные.

Как будто звали или искали кого-то, переговариваясь друг с другом.

Топорков очутился около кирпичной стены, за которой раздавалась какая-то возня. Опустил пистолет стволом вниз и прислушался. На первый взгляд никого.

Он расстегнул молнию сумки и достал необходимые инструменты, приборы и оружие.

Вынул механизм, похожий на арбалет, только меньших размеров и снабжённый специальной двухсотмиллиметровой стрелой с «жучком» направленного прослушивания.

Огляделся.

Взобрался на крепкий красивый забор и прицелился.

– Что он там делает? – изумился Гур, слившись глазом с мягким эластичным предокуляром. – То в канализацию лазит, то на стены!

То же самое спросил четвёртый порядковый в охране коттеджа, разыскивая напарника и дружка, затем добавил:

– Чёрт! Надо связаться с шефом и Пятой.

Прямо в метре от него, за стеной, изготовился к стрельбе Истребитель.

– Где эта сука?!

Охранник поставил ногу на каменный выступ и, спустив со лба на глаза «ОН-10», закинул руку на изгородь.

В другой был крепко зажат «Скорпион».

Подтянулся.

Прямо в очки ему уставился ствол.

– Ты кого так назвал, урод? – шепнул Никита и нажал спусковой крючок «МСП».

Крепыша отбросило от забора, и тело его глухо шмякнулось в сухие цветы.

– Идём дальше! – сказал парень и ловко сунул пистолет в набедренную кобуру.

Снайпер на дереве ахнул и быстренько пробежался взглядом по территории наблюдаемого объекта. Возле крыльца «чёрного входа» оживился ещё один охранник, торопливо вызывая коллег по радиотелефону.

– Снять его? – спросил неизвестно кого Гур. – Я боевой самостоятельный расчёт, автономная боевая единица! Имею право на личные выводы и действия! Парень может подзалететь и ему нужно помочь!

Стрелок перевёл пунктирное перекрестье прицела на суетящегося охранника у крыльца. Изготовился к стрельбе, хотя к ней готов был всегда.

Никита нажал спуск, и стрела-игла сухо щёлкнула в относительной тишине садоводческого общества.

Со скоростью в 415 метров в секунду она устремилась к стене одной из башен коттеджа.

На четыре сантиметра вошла в бетон, пригвоздив «жучок» намертво к поверхности.

Никита включил прибор с тонким «горячим» проводом и не спеша потопал по кривой песочной тропинке.

Надел наушники. Выпрямил антенну, повернул тумблер. Настроил волну.

Она уже в ванной. Динамик чётко выдавал сопение певицы, заглушаемое шипением падающей с высоты воды.

Она принимала душ.

То, что надо!

Но не опоздать бы! А то в любой момент может перекрыть вентиль или вылезти из ванны.

Никита пару секунд подождал, страхуясь и убеждаясь в правоте своих предположений. Но слух и чутьё не обманывали его.

Он соскочил со стены и чёрной пантерой метнулся вдоль ограждения обратно, в кусты и к заветному лазу с баллоном внизу и мертвецом наверху. Труп лежал в той же позе, что и раньше. Никого. За пару минут достигнув цели, Никита нырнул в коллектор, схватил провод компрессора с переключателем и вобрал в лёгкие побольше воздуха. Палец лёг на кнопку включателя.

– Без компромиссов! – сказал парень и вдавил серый кругляшок.

Насос затрещал и мелко завибрировал, тут же повёрнутый вентиль освободил проходное сечение задвижки и влекомая давлением компрессора азотная кислота устремилась в по трубе.

Пятая наслаждалась тёплым обильным водопадом душа, мурлыкая про себя мелодию из песни незнакомого автора. Тщательно подмывалась после совокуплений с обаятельным охранником.

Мыльной рукой провела по грудям, заострив внимание на сосках, протёрла пупок, затем погладила ниже, в аккуратно выбритом лобке.

Пальцы откровенно поползли в горячую щель.

Она закрыла глаза и подняла голову, постанывая от блаженства.

Стройные розовые ножки чуть согнулись.

Огромная треугольная ванна из белого сверкающего пластика показалась большой лодкой, увозящей женщину в мир грёз и удовольствий.

Широкая полупрозрачная штора сквозь полуприкрытые веки превращалась в дивный призрачный парус яхты.

Где-то за дверью и стеной раздался окрик охранника, зовущий Пятую. Певица на мгновение застыла.

– Очень срочно, мэм!

– Пошёл вон, дурак! Дай даме спокойно помыться! – крикнула Вдова и продолжила процедуру.

Вдруг вода на миг прекратила течь, и женщина, утирая пену с глаз, недовольно буркнула.

Через секунду далеко загрохотала труба, будто вода прорывалась сквозь воздушную пробку.

Но это была кислота!

Вонючая, невероятно жгучая, слегка желтоватая жидкость с сильным напором хлынула на женщину.

На лицо, волосы, шею, груди, омывая всё тело, попав даже в рот и на слизистую носа и глаз.

Охранник, покорно ожидающий Пятую у двери, подскочил на месте, когда за стеной раздался ужасный крик, больше смахивающий на звериный рык.

Он встрепенулся и взялся рукой за дверную ручку.

Приник ухом к двери.

Внезапно пискнул радиотелефон.

– Говорит Третий! У нас чужие! Быстро комбинация «Зет»!

Бугай в пиджаке и джинсах снова вздрогнул: из ванны послышались стоны и утробное мычание.

Он рванул дверь на себя и влетел в коридор, устланный плюшевой дорожкой.

По ней никогда не ходили в обуви! Никто. Даже хозяйка!

Здоровяк-охранник с «Береттой» в обеих руках, как заправский голливудский суперполицейский, на ширине плеч, чуть вприсядку миновал помещение с розовым ковром, потрогал дверь ванной.

Закрыта.

Почти без зазрения совести в два удара выломал преграду и шарахнулся к стене.

Из ванной хлынуло облако ядовитого пара, но Пятую он сумел-таки рассмотреть. Лучше бы её никто не видел!

Глаза охранника чуть не вылезли из орбит, а сбившееся дыхание вызвало дикий кашель.

И вместо того, чтобы как-то помочь Вдове (хотя это было уже бесполезно!), он бросился вон из ванной, через коридор на улицу, к месту сбора охраны в случае непредвиденных ситуаций.

Топорков, включив механизм ликвидации противника, вдруг услышал явный вскрик и шорох.

Взглянул наверх. Чисто. Он вынул из кармана гранату, выдернул кольцо, но, не разжимая скобу, сунул РГО под тяжёленький аккумулятор.

Сюрпрайз!

Затем сноровисто взобрался по колодцу наружу, пробежал полянку, заросли и выглянул через чугунные прутья и кусты ирги на дачную улочку.

Перед ним в пыли валялся мёртвый здоровяк в короткой кожанке. Ещё один охранник закончил жизнь, получив пулю от неизвестного врага.

По положению трупа Никита примерно определил место выстрела – опушка леса или сам лес. Чёрная безмолвная чаща.

Приветственно помахал рукой, показав большой палец в кулаке.

Затем стремглав кинулся по тропинке вглубь дачного городка, к машине.

Через минуту «Волга» заурчала и устремилась к выезду из садоводческого общества. Без включённых фар и опознавательных знаков.

Стрелок Гур, уничтожив видимого противника, попытавшегося поднять панику и навести «шухер», в окуляр «Барса» разглядел Истребителя, усмехнулся, завидев жест одобрения, и подумал: «А ведь он сделал это! Молоток парень!»

Он хотел сказать в адрес Топоркова ещё что-то, но мысль о немедленном отходе перебила прежнюю. И он стал убираться.

Луну в этот момент затмили грозные кучерявые тучи.

Москва. Куйбышевский район. Стадион «Локомотив». 6 октября 1996 г.

В воскресенье, в удивительно тёплый осенний денёк, на спортивном поле собралась футбольная команда, разодетая в лёгкие трусы и майки. Недолго посоветовавшись, ребята разбежались по всей территории с жухлой, чуть зеленоватой травкой и стали пинать несколько мячей. Весело покрикивали друг на друга и озорничали, но постепенно приобрели строгие маски и настроились на серьёзный лад.

Игра-тренировка началась.

Начался разговор и двух людей, сидящих на скамейках на высоте пятнадцати метров по восходящей кривой трибуны.

Это были известные люди.

И пусть их сейчас не видели и не узнавали, но наступит вечер, покажут «Вести», и народ опять сморщится от постных привычно-поднаторевших, хитрых морд этих «звёзд».

Депутат Государственной Думы Виктор Берюхин и советник Президента России Сергей Пелевин.

Охрану нигде не было видно, но это не означало, что она отсутствовала.

И ребята, сторожившие двух политических боссов, принадлежали не только ГУО РФ, но находились здесь и три-четыре спеца «Чёрных Вдов», пуще прежнего охраняющие хозяев.

Вместе с солнечным светом на Москву наползло тепло запоздавшего «бабьего лета». Деревья почти сбросили свои наряды, оголив перед людьми бесстыжие тела, но октябрьское солнышко придало им нежный и мягкий колорит.

Вечный над городом смог теперь, после душного пыльного лета, ближе к долгожданной зиме, оседал и слабел.

«Небоскрёбы» столицы, с утра таявшие в лёгком туманчике, к обеду прояснились и вырисовались во всей своей красе, более того: светились и переливались под прямыми лучами солнца, играли зайчиками и казались ещё выше и могучее в ослепительной высоте.

С утра туман чуть освежил спортивное поле, придав земле и травке свойство осклизлости, но фанатичные футболисты с радостью месили грязь и чавкали ботами по маленьким лужам, оставшимся «после дождичка в четверг».

Оба чиновника, на всякий случай, чтобы не отсырели задницы, положили под них дорогие кожаные папки и разговаривали, равнодушно поглядывая на суетящихся игроков.

На трибунах в общей сложности присутствовало ещё около двух десятков людей: спортсмены, знакомые и близкие бегающих по полю ребят, просто зеваки.

Были среди них и неприметные охранники двух «господ».

Поговорили о делах в Кремле, в Думе, вспомнили недобрым словом Секретаря Совета Безопасности, помянули Вдов, погибших во имя общего дела.

В их тихой неторопливой беседе проскользнули имена полковника Сафонова, руководителя Особого отдела ФСБ Ремезова, генерала Моржакова. Министра МВД и нескольких высоких чинов команды Президента.

Всё это Никита Топорков слышал отчётливо, не пропуская мимо ушей ничего лишнего (кстати в ИХ беседе ничего лишнего и не было), прижимал пуговку динамика сильнее, буквально впихивая её в ушную раковину.

Записывать секретный разговор у парня не было возможности, и подходящей аппаратуры тоже. Поэтому он впитывал информацию жадно, бездыханно и напряжённо.

Его скрытый НП находился в рубке дикторской, здесь же крутились две женщины: техничка и завхоз.

Никита под видом радиотехника ковырялся в приборах и аудиоаппаратуре спорткомплекса, а сам контролировал определённый сектор трибуны.

Радиозонд направленного прослушивания вдруг забарахлил, неся прерывистый диалог чиновников на приёмник. Появились помехи, в эфире затрещало.

Никита насторожился. Это означало одно из трёх: или испортилась погода, или сломался зонд, или СБ «шишек» врубила намеренные помехи.

Первое отпадало: снаружи стоял чудесный денёк!

Второе находилось под вопросом. В этих секретных «радиоштучках» парень ещё не научился разбираться и определённо сказать, сломался зонд или нет, он не мог.

Если третье – значит Топоркова заметили, или… в лучшем случае врубили «антигравитат» просто так, для подстраховки.

Никита сжался в комок, не забывая при этом щупать пальцами клавиши синтезатора и покручивать бобину катушечного проигрывателя. Создавая видимость работы. А завхоз любопытно таращилась на парня, изредка переговариваясь с техничкой, шваброй драящей полы.

– Что у нас по операции «Л»? Как ОН себя чувствует?

– Ну что?! Маховик закрутился! Готовятся необходимые документы. Первый в курсе и пришёл в ярость, заслушав полный…

Треск в эфире.

– …Опух, как конченый алкаш! Скоро операция, его только врачи сейчас и тащат! Но по-моему ему недолго осталось…

Шум, кашель, протяжные изнывающие гудки.

– … А на двойника можно сейчас поло…

Снова невообразимый рвущий жилы треск. Как специально!

– Ты мне скажи, Серёжа, к тебе Анна Павловна сама приходила или ты получил письмо по косвенной…

– … Аня в трауре! Я так думаю, почему она не появилась… А завтра в Миасс отправится Ирина.

– Кто?!

– Специалистка Вдов. Четвёртая. Пока Первый не решил ещё, что делать с Секретарём, хотя уже ясно и без этого, нужно вывести его из Кремля другим путём! Надо успеть девочкам! Глядь, на этот раз всё…

Сплошной однотонный гул в динамике.

Пора уходить! Это уже опасно!

Но напоследок фокус!

– …Нет, проблем не будет! Есть небольшая загвоздка, но она устраняется! Этот человек уже известен, осталось его найти. Никита Топорков. Но, Серёжа, это тебе ничего не говорит! Он из Шумени… ну, в Сибири.

– Знаю!

– Уберём! Он в Москве. Сам в сети залез. А его связь с…

Никита сморщился от шипения в ухе, быстро и незаметно вынул пуговку динамика, отключил приёмник, стал скручивать радиозонд.

– Ну как, парень? – спросила завхоз, сжимая в кулаке связку ключей.

– Отлично! Сейчас отрегулирую микрофоны и проводку к громкоговорителям, а потом сами проверите.

– А ну, отойди! – буркнула пожилая женщина в сером халате.

Никита отпрянул, и швабра с едким запахом хлорки пронеслась по полу, оставляя на нём свежий мокрый след.

За две минуты Топорков собрал свои вещи, снарядил миниарбалет и вставил двухдециметровую стальную иглу.

Оглянулся. Техничка домывала коридор, а завхоз вышла, но недалеко бренчали её ключи.

Никита, втянув носом очередную порцию вонючего воздуха, громко чихнул. Розовато-прозрачная лента на верхней губе тотчас отлипла и скукожилась, обнажив естество парня.

Он поспешно отвернулся и стал приглаживать её пальцем.

– Будь здоров, мальчик! – бросила через плечо техничка и утробно загоготала.

– Ведьма! – шепнул Топорков и шагнул к окну.

Натянул стрелу, надел на её корпус записку и стодолларовую банкноту. Осмотрелся. Моментально вскинул механический аппарат и нажал крючок.

Маленький арбалетик сухо щёлкнул, послав заряд в открытую форточку.

Парень сию секунду спрятал оружие в сумку, разогнулся и, прихватив подмышку моток провода и плоскогубцы, вышел из помещения.

Стрела, взмыв почти вертикально вверх, чуть-чуть под углом, на высоте семидесяти метров отпустила груз: шарикоподшипник, белую бумажку и стодолларовую купюру.

Седьмой номер, футболист Яша Панов, развернулся, чтобы добежать до исходной, занять нужную позицию и получить хороший пас от друга.

Он заметил на грязно-зеленоватом поле, в десяти метрах от себя, белый свёрток.

«Откуда? Только что его здесь не было!»

Яша, крикнув коллеге и махнув рукой, подошёл спортивной походкой к неизвестному рулончику бумаги.

Один из охранников заметил его жест.

Панов развернул записку и с удивлением обнаружил там сто «баксов». «Ого! Вот это подфартило!»

«Отнеси, друг, записку двум мужчинам на левом крыле, десятая скамейка трибуны. Один в сером плаще и шляпе, другой в мраморной куртке и кепке. Пожалуйста, земляк! Деньги возьми себе. Спасибо!»

Яша ещё раз пробежался взглядом по записке. Во второй раз удивился.

– Седьмой, что ковыряешься там? – крикнул тренер.

– Я сейчас! – ответил Яша и взглянул на трибуны.

Ему показалось, что двое представительных мужчин смотрят на него. Он хмыкнул и направился к парочке.

Что в эту минуту двигало Пановым, он не мог сказать. Деньги, свалившиеся с неба, простая просьба инкогнито или обыкновенное любопытство!

Яша приблизился к ограждению поля, ловко перескочил чугунный заборчик и, помогая руками-поршнями, потопал наверх.

Перед ним из ниоткуда вырос жлоб в чёрном плаще.

Руки в карманах, на голове спортивная причёска, пуговицы плаща расстёгнуты.

– Тебе чего, мужик? – гаркнул тип в чёрном.

Яша Панов хотел что-то ответить нехорошее, сдерзить, но почему-то даже не сморщился. Интуиция подсказала ему верный ход: просто улыбнуться, просто сказать, просто отдать и уйти. И обязательно всё сделать как можно просто.

– Здесь записка вон тем мужикам. Упала прямо мне под ноги! Отдай своим шефам!

Яша протянул записку широкоплечему охраннику, повернулся и поспешно спустился к футбольному полю.

Через минуту он уже играл вместе с друзьями. Под ворчание тренера и внимательный взор незнакомца в кепке.

Депутат Берюхин развернул рулончик. Тщательно стал читать ровные строчки. Сначала указания на внешней стороне бумаги, предназначенные футболисту, затем послание ему, Виктору Берюхину.

В это время пятёрка сотрудников охраны прочёсывала стадион, но Топоркова найти уже не могли.

Тот, бросив ремонт спортагитационной аппаратуры и растерянную женщину-завхоза, ехал на такси.

«Бросай, Виктор Фёдорович, эту работу! Лучше забудь о секте, об Анне Павловне, о Секретаре! По-хорошему! После Вдов, мужички, следующие будете вы! Вы! Это я сказал! Истребитель».

Советник Президента хлопнул ладошкой по бедру, нахмурился и невольно огляделся.

Берюхин сплюнул и ругнулся в пустоту, но записку бережно сложил вчетверо и сунул в папку.

Оба встали и подозвали телохранителей. Затем в окружении крепких суровых ребят зашагали к выходу.

Через семь минут три «БМВ» и одна «Волга» чёрного цвета покинули стадион и выехали в направлении Большой Черкизовской.

Настроение им испортили с самого утра.

Пресс-секретарь Президента Стржижебский встретил Секретаря Совета Безопасности в кулуаре Дома правительства.

Что оба там делали в этот момент, они не стали выяснять друг у друга.

Помощник Первого, его посыльный и информатор, сам подошёл к генералу.

– Александр Иванович, это правда?

Секретарь понял Стржижебского без слов. Сжал скулы, губы побелели, кулаки напряглись.

– Это клевета! – громко сказал он. – Под меня копают, и я знаю, кто! А поскольку…

– …Александр Иванович, дорогой! Не взрывайся! Хочешь совет? Собери пресс-конференцию и расскажи всё сам. Всё, что знаешь и думаешь! Но будь осторожен! Идёт охота. Сам знаешь, на кого! Береги себя! И извини, если что услышишь от меня в твой адрес! Мы люди подневольные! Что сказали, то и делаем. Что делаем, о том и сказали!

– Рабы вы… – Секретарь побагровел и с трудом сдержал себя, чтоб не выругаться. – ВСЕ вы! И пляшете под дудку!

Они разошлись. Каждый со своим мнением. Со своими думами и настроениями. Они разошлись навсегда.

Премьер-министр опять подошёл к столу, схватил листок бумаги и снова, уже в третий или четвёртый раз просмотрел его содержимое.

«Так. Свои меры по борьбе с коррупцией. Так. Отряды быстрого реагирования… Мир с Чечнёй. Сговор с боевиками. Так. Личные вопросы к секретарю НАТО в Брюсселе. Та-ак. Интересно! Устранение некоторых лиц в правительстве и Команде. Ого! Смещение Президента. Так, так, так. Ничего, солдафон, разошёлся! Ликвидация президента Туркмении. Физическая расправа с его семьёй. Ответный ход. Так. Беспорядки по стране. Тьфу, заколебали! И это он, что ли, сделает?! Предсказание о смерти Президента. Наметил на место Первого. Ха. Та-ак. С поста Президента? Так. Ну что ж, ясно! Не многовато ли, Александр Иванович?!»

Премьер нажал кнопку селектора.

– Лёня, позови мне Сергея Абрамыча!

Листочек убрал в папку, уселся в кресло, покрутил кольцо на пальце. О чём-то важном подумал – скорее, о Секретаре.

В кабинет тихо вошёл человек. Коренастый, в тёмно-сером двубортном пиджаке. Пучеглазый. Хитрое лицо. Большая лысина и зачёсанные в разные стороны редкие волосы. На безымянном пальце красно-жёлтая печатка с рубином. Сильно бросается в глаза.

– Звали, Виктор Степанович?

– Проходи. Разговор как по междугороднему, на две минуты! Подробнее обсудим позже. Дело очень важное и не терпит отлагательств. Садись.

Мужчина сел напротив премьера в кожаное коричневое кресло. Руки так и не решился положить на подлокотники, не то что на стол, как это сделал шеф.

– Слушай и запоминай, Сергей Абрамыч! Ты мой человек, мой ученик, мой выкормыш. Не забывай об этом! Про Секретаря, наверное, знаешь?

Тёмно-серый костюм шевельнулся, не понимая, отвечать или кивнуть. Напрягся и внутренне сжался. Провал или триумф?!

– Секретаря на днях снимем, уберём. Объясню потом. На его место поставим другого. Есть один тюфяк. Ты его знаешь! А замом ЭТОГО поставлю ТЕБЯ! Ты слышишь, Абрамыч, я хочу на этом месте видеть ТЕБЯ!

Мужчина в сером костюме расслабился, поплыл. Мозг растаял, будто после пузыря «Абсолюта». Триумф!

– А там, глядишь, и ты на его месте окажешься! Хочешь?

– Виктор Степанович! – расплылся в подхалимской улыбке Сергей Абрамыч.

– Готовь бумаги, вещички, людей своих. К среде подготовь список всех и всего, что тебе надо. Будешь переезжать, дорогой! И никому ни-ни! Понял?

– Да! Да-да, уважа…

– …Всё. Иди. Я Первому сам всё доложу, – пробурчал премьер и махнул рукой, но тут же добавил: – И ещё. Сними эту побрякушку и будь посерьёзнее! Ступай.

Человек по имени «Сергей Абрамыч», поминутно кланяясь, вышел из кабинета и остолбенел.

«Вот подвалило! Вот место-то! Обалдеть!»

Он торопливо достал платок и вытер шею, рот, лысину. Ослабил галстук и мгновенно снял печатку с рубином. Посмотрел на блестящие искорки золота, матовый драгоценный камень и спрятал украшение в карман.

Подарок Мохнатого!

Вздохнул, развернулся на каблуках лакированных туфель и мягко зашагал по ковровой дорожке вглубь коридора, мимо Лёни – личного секретаря премьера, мимо охраны и двух миловидных пожилых женщин, сидящих в кожаных глубоких креслах.

Премьер достал чистый листок финской бумаги и тотчас чернилами вывел на них две фамилии: Иван Зыбкин и Сергей Абрамович Верезовский.

Затем обвёл их инициалы, подумал и ещё дописал два имени: Виктор Берюхин и Краснова Анна Павловна.

– Этих тоже продвинем! – вслух сказал премьер и откинулся на спинку испанского кресла.

Так он и сидел минут пять, до самого звонка Президента.

В этот вечер в больнице имени Склифосовского умерла на операции по трансплантации кожи Пятая Вдова – известная в стране певица и шоуменка.

А в 20–00 в «хрущёвке» на Малой Бронной был умерщвлён седьмой номер из футбольной команды «Локомотив», центральный нападающий Панов Яков Алексеевич.

Причина смерти – электробытовая травма.

Четвёртая выехала с Казанского вокзала во вторник утром. В том же поезде в направлении на восток отбыл из Москвы Топорков Никита Сергеевич. Душевное состояние – ноль. Стресс – максимум. Целеустремлённость – ниже среднего.

Так они и ехали до Златоуста: в разных вагонах, с разными заданиями, разными судьбами. Женщина и парень. Киллер-жертва и киллер-охотник.

Поезд трясся и шипел на всех стыках, перекрёстках, семафорах и станциях. Путешествие до Урала растянулось на добрые полтора суток. И чем дальше состав уходил от Москвы, чем больше приближалась Азия, тем меньше он стоял и тем быстрее близился конец невыносимой поездки.

Эта дорога вымотала парню всю душу. Он поменял кучу НП, выполнил бесчисленное множество выкрутасов и маскировочных трюков, чтобы не попасть на глаза Четвёртой и её охране, но и чтобы не упустить её.

Ликвидировать Вдову Никита в поезде не мог. Он не мог объяснить причину, но внутренний голос молчал. Мол, решай сам.

Чуть пухловатая светловолосая женщина с родинкой на подбородке, одетая в тёплый шерстяной костюм и розовый платок, безвылазно ехала до Златоуста, читала книгу, вязала и болтала с попутчиками. Короче, ничем не выдавала себя и зарекомендовала обыкновенной простой гражданочкой, этакой лягушкой-путешественницей.

Это была Ирина Кудрина, Четвёртая Вдова секты. 41 год. Два высших образования. Незамужняя. Сын от давнего брака жил у матери в Калининграде. Профессия и последнее место работы – бухгалтер АО «Мосгорспецмонтаж». Командировка на повышение квалификации в Красноярск. Якобы.

Она направилась в Златоуст не одна. К ней был приставлен Петров Лёня – охранник из «Чёрных Вдов», бывший офицер-пограничник. Ехали будто бы и не вместе, но бдительный и осторожный крепыш не спускал глаз с подопечной.

Кудрина не имела при себе огнестрельного и холодного оружия – всё необходимое в операции она должна была получить в Златоусте, от доверенных лиц местной мафии. Петров же держал при себе «Скорпион» с глушителем, несколько обойм, два пистолета модели «АПБ» конструктора Неугодова А.С. и несколько гранат «ГР-7».

С этим арсеналом боевик мог при хорошем раскладе положить уйму народа ради жизни Четвёртой, и он был готов пойти на всё.

Никиту удивляли такая преданность, храбрость, чувство самопожертвования, превосходящее самосохранение. Смертниками эти люди не казались. То ли фанатики, то ли хорошо оплачиваемые, по природе бесстрашные и чересчур целеустремлённые люди.

Когда во имя жизни, счастья и блага – можно допустить!

Но если это направлено во вред человеку – нужно пресекать подобное!

Никита придерживался последней идеологии, так как последняя больше соответствовала действительности.

Он выцепил их на стоянке в Златоусте.

Оба – и Вдова, и её охранник – вышли в самую последнюю минуту, страхуясь и контролируя возможный «хвост».

Топорков, заметив объект на перроне, впопыхах сложил и без того собранную сумку, ринулся из купе, на ходу попрощавшись с попутчиками и надевая куртку.

Из вагона он выпрыгнул в ста пятидесяти метрах от ещё видимой парочки, юркнул в кусты суховатой рябины и под овации пассажиров поезда и глазеющих зевак перемахнул забор, крутую лестницу, и скрылся за зданием багажного отделения.

Всё это он преодолел без усилий, автоматически и молниеносно, будто всю жизнь только этим и занимался. В молодости-то Никита и правда набил оскомину на подобных выкрутасах и каскадёрских кульбитах!

Постпраздничного настроения в старом уральском городке не чувствовалось, да и хорошая погода тоже не ощущалась.

Те же скучные постные и угрюмые лица, снующие туда-сюда, что в родной Шумени, что в Москве. Серые улицы, привычные автобусы и гудящие автомобили всевозможных марок. Грязь и какой-то приторный въевшийся запах пыли, смога и (почему-то) штукатурки.

В этом отношении города России очень похожи!

Такси Никиты следовало за «Опелем» синего цвета от самого вокзала до улицы Дружбы, затем парень быстренько расплатился и поймал частника.

Не теряя объект из вида, Топорков остановился возле супермаркета, попрощался с водителем и зашагал во двор жёлтой пятиэтажки.

Он не знал полностью плана Четвёртой, да и не хотел дожидаться наверняка летальной развязки путешествия с конечным пунктом в Челябинске.

Нужно было действовать быстрее, скоро, сейчас!

Не дать Вдове достичь цели. Не дать совершить один из пунктов страшной операции. Предотвратить вариант нового покушения на Секретаря и план очередной пакости в его адрес. В адрес его доброго имени.

А что можно сделать в подобной ситуации?!

Сейчас? Да, сейчас!

Или никогда!

И Истребитель положился на внутренний голос. Мол, действуй, паря!

Старый дворик с гравием вместо песка в песочнице, исковерканной ножичками и загаженной плевками и окурками беседкой, и сломанными детскими качелями был пуст.

Кроме кодлы приблатнённых навороченных ребят у одного из подъездов, во дворе никого не было видно. Ни детворы, ни старушек, ни прохожих.

Синий «Опель» высадил женщину и двух мужчин (уже двух!) у соседнего подъезда и отбыл в неизвестном направлении.

Никита заметил, как тройка людей прошествовала внутрь жилого дома, а сам подрулил к кучке ребят неопределённого возраста. Смело и решительно подошёл к ним и попросил… прикурить.

Топорков никогда не курил и не баловался этим, но в данной ситуации в маленьком незнакомом городке возникла необходимость отвлечь парней и не заострить на себе их внимание.

Просто – шагнул, попросил, прикурил (или нет) и ушёл!

Но развязные понтующиеся, все из себя ребята оказались на порядок тупее и дебильнее, чем ожидал Никита.

Тот, к которому он обратился с распространённой во всем мире фразой, воспринял просьбу как наезд или оскорбление, хотя в голосе Топоркова совершенно отсутствовали какая-либо интонация или пафос.

– Чего-о?! – скривился амбал в грубой кожанке.

– Прикурить, – ещё более спокойней и ровней сказал Никита и откровенно взглянул прямо в глаза незнакомцу, – ну дай, брат, пожа…

– …Пошёл… – ответил грубо и в матерной форме лоб, от чего хихикнули его дружки, ровно трое.

– Извини! Не хотел.

Никита попытался замять сценку и отчалить, оставить всё как есть и не ввязываться в потасовку, хотя в другое время и в другом месте вырубил бы нахала одним точным ударом.

Но его стремления тихо уладить разговор не увенчались успехом. Он в секунды ощутил надвигающуюся грозу, смерч, бурлящий в прямой извилине мордоворота в кожанке, и не только осознал ситуацию, но мог её предсказать лучше Глобы и Нострадамуса.

Значит, ошибся! Значит, недоучёл, не проанализировал!

А другой бы на его месте – сотрудник ФСБ, аналитик или агент спецслужб, понатасканный в психологических конфликтах и разговорном факторе – не допустил бы подобного промаха!

Никита почувствовал, ко всему прочему, себя ещё и опустошённым, стыдливо опозоренным и морально заплёванным.

Этого он допустить не мог! А если так выходило, то простить не умел!

– Что? – сделал изумлённое лицо Топорков, и тяжёлая сумка болтнулась в горячей крепкой руке, звякнув железом.

На глазах обалдевших парней, считающих себя «крутыми», «деловыми» и самыми-самыми, незнакомец из лоха и простофили-барана превратился в кого-то, из ряда вон выходящего.

Их дружок, отматеривший парня, резко согнулся и закашлялся, покрывшись бледностью последней степени.

Только затем ребята, лузгавшие семечки и сцеживающие никотиновую слюну прямо на доски скамейки, заметили стремительный выпад правой руки незнакомца.

Через двадцать секунд вышедшие из дома женщина и трое мужчин почти равнодушно запечатлели картину уличной драки и, спеша на конспиративную квартиру за оружием и спецприборами, молча уселись в невесть откуда взявшуюся иномарку белого цвета.

Да мало ли на улицах дерутся! Мало ли бьют друг друга! Вон, убивают кругом, а тут… подростки, пацаны не поделили что-то!

Четвёртая вместе с Петровым и двумя «знакомыми» из златоустовской группировки отбыла в неизвестном направлении.

Никите же, в пылу рукопашной не упускающему объект, пришлось прекратить битву, точнее бойню (хотя и ему кое-что перепало) и делать ноги.

Один из парней – более или менее целый и действующий – попытался догнать наглеца-каратиста, но единственная извилина чуть согнулась в поперечнике и побудила его прекратить необдуманные дальнейшие поступки.

Он, недовольный и хмурый, как осенняя туча, но с гордой лжегеройской осанкой вернулся к побитым дружкам и, потирая бок, присоединился к всеобщим стонам, ругани и массажу ушибленных частей тела.

– Сейчас куда? – в который раз спросил таксист, явно заподозривший что-то неладное в поведении пассажира.

Никита тыкал пальцем или говорил ориентир, сам пристально всматриваясь в местность и белый зад иномарки.

На перекрёстке главной асфальтовой улицы Златоуста, крутыми горками пересекающей город с запада на восток, и второстепенной грунтовой объект наблюдения сменил авто.

Четвёртая и её телохранитель, уже переодетые и загримированные на другой лад, пересели в бежевый микроавтобус «Вольво» и устремились в сторону объездной.

За город!

Никита тотчас попросил остановиться, расплатился с озадаченным шофёром, внёс в блокнотик, обитый серой кожей, третий номер автомобиля, и без проблем поймал тачку частника.

– На объездную! – выразительно сообщил парень, сдерживая чувства.

– Четвертак! – так же душевно парировал водитель.

– Давай-давай!

Микроавтобус с тремя людьми на борту, включая шофёра, двигался в направлении Миасса. Не делая остановок, не меняя темп езды, не маскируясь и не страхуясь на случай возможной слежки.

Никита ловил уже четвёртую тачку и один раз чуть не упустил объект. Пришлось дополнительно отдать десять долларов за скорость, чем вызвал у частника необъяснимое волнение и необоснованные размышления. «Нужно срочно действовать! Неизвестно, что будет в Челябинске, может, мне не удастся проникнуть за Вдовой в чрево секретного городка! Да и зачем навлекать на дело лишние проблемы! Что сейчас делать?»

Сплошная чехарда мыслей и идей, как потревоженный улей, довела до тумана в башке и головной боли.

Захотелось поесть: в желудке вдруг зачавкало и защипало, пить – в горле высохло, как в старой ржавой трубе, спать – внезапная усталость камнем-валуном осела на плечах и шее.

– Этого ещё не хватало! – еле внятно, но вслух шепнул парень.

– Что? – спросил водитель, мельком взглянув на пассажира.

Никита махнул рукой, тихо промычав, и дал дополнительные указания владельцу «Волги».

– …А там обойдёшь «Вольво» метров на двести, и держи прежнюю скорость! Не бойсь, я заплачу, – закруглился Топорков и облизнул потрескавшиеся губы.

На окраине Миасса парень сменил ещё одну машину и въехал в город за микроавтобусом уже на древней скрипящей «Тойоте» с правосторонним рулём.

Шофёр, чуть приблатнённый, в татуировках, парень, запросил аж пятьдесят тысяч за какой-то вшивый километр езды.

У Никиты денег пока хватало, но выставлять себя перед этим «делаваром» каким-то мешком или козлом он не собирался.

– Двадцать хватит!

– Сколько?! – скривился водитель, забарабанив обкусанными белыми пальчиками по рулю.

– Давай махом, земляк! Времени мало! – сказал холодно Никита, и на секунду «засветил» перед лицом водителя красные «корочки».

Парень что-то пробурчал нечленораздельное, пофыркал, сцедив слюну, и газанул.

Если Златоуст считался не самым грязным и удручающим городом на Южном Урале, то загаженный промышленный Миасс выглядел не лучше того же Магнитогорска или какого-нибудь Кыштыма. Да что говорить про последние, если сам Челябинск девяностых годов всем своим видом отталкивал и тошнотворил.

И как городские власти (кстати, друг с другом грызущиеся и меняющиеся!) ни пытались озеленить свои насиженные места или уменьшить любыми путями их загазованность и задымлённость, большие населённые пункты Урала корёжили взгляд и вызывали отвращение по крайней мере у приезжих.

А ведь когда-то Уральские горы изумляли, волновали и тянули к себе.

Топорков как-то с семьёй (с братом и родителями) бывал в этих местах, отдыхал на славном курорте Тургояк, лазил и восхищался природой.

Жемчужина Южного Урала нежила взор и звала к себе ещё. Но…

Всё проходит! И плохое и хорошее. Всё когда-нибудь проходит!

Объект миновал место городка, где в девятнадцатом веке был найден золотой самородок в треть центнера весом.

Никита позволил себе тоже мимолётом посетить достопримечательное место, проследовав за микроавтобусом, затем они свернули на кольцо, перемахнули мост через убогую и забитую речку Миасс.

Топорков ждал развязки. Ждал остановки «Вольво», чтобы начать экспромт-операцию. Чтоб покончить с очередной Вдовой. Быстрее!

Топорков не был аналитиком, не имел нужного опыта и навыков профессиональных индивидуалов спецслужб, поэтому многое не учитывал, не продумывал, не осознавал!

И то, что произошло в следующий момент (Миасс, 8 октября, 13 ч. 25 мин.), в заслуги сотруднику ФСБ и «внештатнику» Особого отдела Топоркову Никите Сергеевичу никак не шло!

У него была цель: Вдова, Четвёртая в секте. Перед ним стояла задача: уничтожить эту цель. А про последствия он и не задумывался особо!

Только – найти, ликвидировать и уйти! И никаких следов!

«Вольво» затормозил возле школы № 3, в районе лесобазы и бань.

Никита отпустил частника на «Тойоте» и, медленно и незаметно навостряя оружие, потопал к школе по крутой тропинке.

О том, что иномарка в каком-то захолустном городке периферийной зоны страны окажется бронированной, укреплённой и специально подготовленной для боевых действий в любых условиях, а особенно в черте города, киллер Истребитель и не подозревал.

Водитель «Тойоты» ничего вразумительного бы не сказал по поводу развернувшихся здесь через некоторое время событий, потому что его никто и не допрашивал: он был уже далеко и направлялся в Челябинск.

Натянув чёрную спецназовскую шапочку-маску, тёмные дерматиновые перчатки, выхватив не самый лучший и уже устаревший заказ МВД – пистолет-пулемёт «Кипарис», Топорков вынырнул из-за деревянного полусгнившего гаража на площадку перед школой.

Для чего микроавтобус заехал именно сюда, Никита не мог сказать. Да и не всё ли равно!

В школе шли уроки. Все дети, сгорбившись и изнывая, зубрили, отвечали, таращились на учителей и осточертевшие учебные доски.

Даже курящих и прогульщиков не было видно на убогом крыльце.

«Вольво» встал у водонапорной колонки и не выключил движок.

Водитель-мордоворот, косая сажень в плечах, попил воды из колонки и набирал флягу.

Попутчики, приоткрыв дверцу у броневика со стороны школы, вдыхая в лёгкие воздух и оживлённо беседуя, находились внутри автомобиля.

Конечно, если бы не чёртов водила, Никита удачно бы обошёл «Вольво» и накрыл людей без всяких загвоздок!

Но обстоятельства изменились. И совсем не в его сторону.

Раньше времени его заметил шофёр. Бугай моментально заорал, выхватывая из-за пояса пистолет.

Никита, передвигаясь боком на полусогнутых ногах, чуть ли не «по-македонски» выпустил короткую очередь. Снабжённый ПБС пистолет-пулемёт издал глухой металлический дробовой звук, но невидимая и почти неслышимая сила повергла вооружённого амбала насмерть.

Петров выдернул из скрытой кобуры «АПБ» и метнулся вглубь автосалона, принимая выгодную позицию для обороны.

Зашевелилась и Вдова.

Будь то простой автомобиль, девятимиллиметровые пули «Кипариса» с расстояния в тридцать шагов прошили бы его насквозь. Но это был бронированный замаскированный вездеход!

Два десятка желтоголовых пуль с пустым и бесполезным усердием, как горох о стену, впились в спецсплав и сверхкрепкое стекло микроавтобуса, застряв в обшивке или отскакивая от машины на землю.

Ни одна мимо, но и ни одна в цель!

Кругом пока никто не мешал происходящему около школы № 3.

И даже когда Петров, приспустив стекло, ответил сухими щелчками из «АПБ», заставив Топоркова залечь за старыми партами и кирпичами, оставшимися от недавнего ремонта спортзала, из учебного учреждения никто не высунулся. Глушитель «АПБ» тихо клацал, не привлекая внимания людей, находящихся поблизости.

На рациональные действия и исправление ошибки ушло буквально десять секунд. Но вот, опустошив обойму «Кипариса», Никита перекатился вбок, вынул миниатюрный «ГП-30», обычно носимый под стволом какого-либо оружия, и навёл его на «Вольво».

Этого броневик мог и не перенести!

Это понял и телохранитель Вдовы – бывший «погранец» Петров.

– Линяем, Ираа! – крикнул он, толкая дверь.

– А ты?!

– Уходи! Прикрою. Дуй в школу… иначе…

Он не договорил и, резко высунувшись, стал нажимать спусковой.

Вдова, подхватив «Скорпион» и небольшой рюкзачок оранжевого цвета, вынырнула из микроавтобуса и невероятно огромными скачками побежала к крыльцу.

Её по-прежнему прикрывал автомобиль и опасная пукалка Петрова.

Никита, издав какой-то военный клич, скорее похожий на гортанный крик раненого бизона, кувыркнулся через спину и, замерев на долю секунды, нажал спуск гранатомёта.

Петров в эту же долю, в одно мгновение, прыгнул в раскрытую дверцу, группируясь в воздухе для безопасного приземления.

Взрыв, застигший его ноги, разорвал нутро «Вольво» и покрыл почти все стекла автомобиля густой тонкой паутиной трещин. Салон вспыхнул, как магний на блюдечке.

Боевик сделал смешной дополнительный, но, видимо, необходимый кульбит и, хромая, с прижатой к телу окровавленной рукой, поскакал к школе.

Вот здесь-то Топорков и выругался, осознав положение.

Но не медля, зигзагами, побежал к крыльцу, прячась за дымящим микроавтобусом.

Крыльцо ответило несколькими выстрелами, а Никита, в свою очередь, выпустил пол-обоймы в обратном направлении. И, не прекращая посылать смертоносные заряды, помчался к школе.

Теперь он окончательно ощутил провал операции. Но по его расчётам у него были две-три минуты. От силы!

А за этот период можно дров наломать – ой-ёй-ёй!

Нырнул в коридор, стал забирать левее, в окружную, хотя Вдова могла следовать этим же путём.

Испуганная гардеробщица скривилась и шуганулась, часто моргая и тяжело дыша.

Ещё бы! Какой-то тип в маске, с оружием, появился после взрыва на улице. Жуть прямо-таки!

Никита поднёс палец к губам. Мол, сиди тихо. Поняла?

Старушка закивала и перекрестилась.

Топорков плавно и осторожно двинулся дальше. В вестибюль. Никого. Лестница наверх. Тихо. Голоса на втором этаже. Туда!

Никита скользнул по лестнице и шарахнулся за бюст Сухомлинского. И тотчас свинцовая очередь из «Скорпиона» рассеялась по лестнице, раскрошив скульптуру.

Никита ответил двумя короткими и, кажется, зацепил Четвёртую. Та, взвизгнув, исчезла в дверях коридора второго этажа, где из классов и кабинетов вылезали недоумевающие и испуганные школьники и учителя.

Мысль о возможном нападении сзади ещё живого боевика тут же потухла, не успев возгореться. Теперь перед парнем стояла главная и, вероятно, почти решённая задача: добить Вдову.

С простреленной рукой, с этажа, одна она никуда не могла деться. Здесь делов – на тридцать секунд!

И вдруг в душе парня что-то ёкнуло. Как предчувствие нехорошее.

Он рьяно кинулся в коридор, размахивая «Кипарисом» и крича, чтобы все расходились по классам. И не забывал соблюдать правила и приёмы нападения и контратаки с применением всевозможных хитрых и ловких манёвров.

Как когда-то при «зачистке» зданий в Грозном. А ещё раньше – в главке газового концерна, в Шумени.

В голове пуще прежнего застучало. Задолбило маленьким назойливым дятлом.

К чему бы это?!

Как и предполагал Топорков, Четвёртой деваться было некуда. И она пошла на самый последний, позорный, бесчеловечный шаг: взяла заложника!

Точнее, заложницу.

Обхватив за шею школьницу двенадцати лет окровавленной рукой (видно было, что это далось ей с трудом из-за невыносимой боли) и размахивая полуопустошённым и неперезаряженным «Скорпионом», она истошно кричала:

– Уходи! Вон отсюда! Пошё-ёл во-о-он! Будь ты проклят! Ты… уходи-и-и! Ненавижу-у!..

Она страшно ругалась и брызгала слюной, тряся в жёстких объятиях девочку. Заложница почти потеряла сознание и обвисла. Вдова, кажется, потеряла рассудок.

– Уйди, твою мать! Я знаю, кто ты! Знаю! Уходи, сучий… Я убью её! Я уничтожу всю школу! Ты всё испортил, скотина!

Никита вскинул малогабаритный спецназовский ПП к ключице и прищурил в прицеле глаз.

Он понимал: попасть в террористку, не задев школьницу, он не смог бы.

Сердце учащённо забилось. Нужно было выбирать.

– Я убью её! Ты слышишь, сукин сын, я разорву ей башку!

Вдова дёрнулась так, что у бедной девчонки чуть не отлетела голова. Чешский скорострельный автомат упёрся глушителем ей прямо в затылок, а сама Четвёртая скрючилась и сжалась в струнку, пытаясь полностью спрятаться за маленькой живой мишенью.

Она боялась. Она очень боялась! Как никогда в жизни. Она знала и хорошо была проинструктирована о способностях Истребителя. И она понимала: ОН УБЬЁТ её! Несмотря на заложницу. Но и ради общего эффекта, эйфории и испуга пристрелить девочку она не могла: лишилась бы последней и единственной защиты.

И она ждала, пытаясь выиграть время и жизнь. Клялась кому угодно и чем угодно: Иисусу, Дьяволу, Аллаху, матерью и детьми, которых не было при себе (сына она напрочь забыла).

На улице послышались голоса, звук подъехавшей машины, хлопки дверец. Да и в самой школе началась суматоха.

Только здесь, на втором этаже, стояла относительная тишина и отсутствовал народ.

Никита снова дёрнул «Кипарис», готовый выпустить одну продуктивную и роковую очередь девятимиллиметровой смерти.

В прицел и поверх ствола и кожуха пистолета-пулемёта парень более пристально взглянул на Вдову, девочку, снова на Вдову, опять на маленькую обмякшую заложницу.

Белокурая худенькая, в синем платьице с розовой лентой девочка посмотрела на него затуманенным и жалобно-умоляющим взором.

Никита отчётливо разглядел её глаза. Большие, красивой формы, с густыми ресницами, и… голубые.

Два грустных глубоких голубых озера!

По её щекам из этих бездонных и милых озёр потекли слёзы.

Никита зажмурился на миг, крепко, но бессильно. Перевёл ствол и взгляд на кричащую Вдову.

И опустил оружие.

– Будь ты проклята, Ведьма! – громко и отчётливо в сердцах сказал парень и задом попятился к лестнице.

«Её оставлять так нельзя!» – единственное ясное и разумное вынул из водоворота мыслей Топорков.

Он встрепенулся и снова вернулся из забытья. Снова он стал бойцом, профи и Истребителем.

И сразу же услышал все посторонние звуки. Услышал и расшифровал, обработал и принял меры.

Скрип двери. Справа. Лязг затвора. Ого! Менты или враг?

Ухо, как локатор летучей мыши, уловило чуть ли не потусторонний шорох.

Шаг влево. Прицел. Не выпускать из поля зрения вдову, от внезапного счастья теряющую сознание.

Нужен отвлекающий психманёвр.

Никита поднёс ладонь, покрытую дерматином, к губам. Повернул голову, сказал громко:

– Я ещё вернусь, паучья гадина!

И тотчас схоронился за углом.

Дверь кабинета от удара ноги распахнулась во всю ширь. В коридор вылетел боевик, в падении расстреливающий область лестницы и рекреации.

Но замаскировавшийся Никита в тот же миг нажал спусковой своего «Кипариса».

Пули смачно вошли в тело охранника Петрова, разрывая ему плоть ног, туловища, рук и черепушку.

Боевик так и замер, распластавшись на деревянном обшарпанном полу.

Никита не стал ожидать и выслушивать вопли Вдовы, а, уловив тревожные голоса на первом этаже, ринулся в боковой коридор.

Там– в кабинет завхоза, оттуда через окно на ржавую крышу столовой, громыхнул по листовому железу и спрыгнул на песок.

Затем быстро-быстро побежал к оврагу у мостика.

Полковник Сафонов собакой себя не считал. И даже близко! Хотя некоторые за глаза его так иногда называли (не дай бог, в открытую!). Но раны и ожоги на нём заживали, действительно, как на четвероногом.

Поговаривали даже о выписке из больницы.

В целях безопасности и страховки он не стал обставлять себя оравой охранников и товарищей. Больница на Курчатова и так считалась неприступной и секретной.

Младший лейтенант Ларин дежурил на этаже по скользящему графику, меняясь с лейтенантом Бурковым из Особого. Все были друзьями Сафонова по службе и армии.

Да и при себе полковник держал «Гюрзу». Этот восемнадцатизарядный девятимиллиметровый спецпистолет с бронебойными пулями, выполненный по заказу МО и ФСБ конструктором Сердюковым в ЦНИИ Точмаш, вселял больше уверенности и спокойствия, чем куча мельтешащих крепких ребят.

Просто так себя бы Сафонов не отдал!

А угроза, вероятно, была. И после неудачного покушения на него Вдовы вряд ли бросят недоделанное!

Сафонов ждал. Любого подвоха, любого неизвестного, любого смертоносного заряда.

Но и не забывал про Истребителя.

Благодаря отличной сети агентуры, допросам, опросам и сверхсекретной аппаратуре, он всегда был в курсе всех событий. Узнавал, конечно, позже, чем происходили сами явления в операции «Чёрных Вдов», но узнавал.

Сейчас, вечером во вторник, его известили о предполагаемой поездке Девятой Вдовы в район Туркмении. Цель – ликвидация тамошнего президента, захват ближайших его родственников и получение куша в форме валюты или драгоценностей. Ну и, конечно, политические мотивы.

Время – четверг-пятница октября. Численность группы – три человека. Но возможны дополнительные силы.

Многое поведал сам член секты и глава террористической организации – Шлюсов В.Г. На неоднократных допросах «с пристрастиями».

И всё равно полковник не мог нарадоваться Истребителем. Он уже много сделал! Молодчик, парень! Герой! Таких сейчас не делают!

Сафонов мял в крепких пальцах край простыни и соображал. Если Четвёртая дунула в Челябинск, то Никита должен быть там. А там ли он? И на какой стадии выполнен следующий пункт операции против секты?

Да что там говорить: вопросов выше крыши! Но как найти Ника? И сообщить об Азименко, о Вдове номер 9?!

«Сможет ли он сейчас? Если ещё цел! Жив! Чую, жив!»

Полковник достал СРТПУ «Б.Джонс» и, недолго думая, включил прибор.

«Истребитель. Истребитель. Говорит Беркут. На связи Беркут. Прими новое сверхсрочное задание. Знаю, как тебе тяжело! Но, Бог видит, и твоими силами, парень, мы сделаем ЭТО! Приём. Приём…»

Сафонову показалось, что аппарат нарушил связь. В приёмнике «диктофона» зашипело и защёлкало. Затем наступила тишина, и он продолжил.

Рассказал о задаче Никиты в Туркмении, о местных агентах, к которым можно обратиться за помощью, за оружием. Подробно изложил цель Девятой Вдовы. И закончил.

«Мы тебе помочь не можем. Слежка, «топтуны» и вспомогательная группа штурмовиков там отсутствует. Нельзя вспугнуть ИХ или срезать раньше: нам нужно алиби, а ТАМ, тебе – неопровержимые факты. Знаю, скажешь, мол, какие ещё в жопу факты! И это верно! Но сам знаешь: мы не криминальная группировка и не бродяги-киллеры! Мы в законе и в рамках государства! Пойми. Ну всё, желаю удачи! Будь жив и не теряйся! Беркут. Конец связи.»

Эфэсбэшник отложил устройство только после манипуляций с шифрозондированием. Стёр память электроники. Подвигал головой, запустил руку под одеяло и нащупал рукоять «Гюрзы». Потрогал большим пальцем то место с гравировкой, где изображена сама змея, и почувствовал себя спокойнее. Ещё подумал: «Сделай, Ник, это! Я буду ждать, сколько надо! Ты классный парень!»

И эта мысль тоже полетела в пространство, в заданном направлении, курсом на Урал.

Секретарь Совета Безопасности Российской Федерации пребывал сейчас не в лучшей форме.

Нет, новости о сокращении секты «Чёрные Вдовы» и ликвидированных террористках в количестве шести человек из «десятки» совсем не удручали его, скорее наоборот, привели в неописуемый восторг.

Правильно! Если узнаёшь об уничтоженном противнике, враге, естественно, первые впечатления и реакции – положительные и лёгкие!

Тревожило и убивало генерала другое: возможная отставка!

Как его обставили, обвели вокруг пальца, обошли с тыла! Его, бывшего командующего армией, бравого и славного генерала! Позор!

Давно можно было понять: главный ЗДЕСЬ не Президент, а его Команда! Он исполнитель, он первое лицо, он руководитель! Но движимый, шарнирный. Он не ферзь, он слабый король!

Без Команды, один, он ничего не может и не стоит. А Команда всесильна и могущественна! Первая команда в стране!

Копать надо было от них!

Чёрт!

На него точат зуб все: премьер, вице-премьер, глава Администрации, первый спикер, да и сам Президент. Плюс некоторые министры, коих Секретарь очень хорошо знал.

Говнюки! Собаки, дерущиеся за кость.

Реально рассудить – шансов у него, Секретаря, и не было. Никаких!

Замутили, закрыли глаза обещаниями и высокой должностью. Большими деньгами.

Обманулся, повёлся!

Хотел крутануться ТАМ, в Кремле, поставить всё и вся на свои места. Обломался!

Доигрался до того, что теперь его не только хотят снять, но и убрать вообще!

Подумать страшно, что сейчас его судьба, его жизнь, да и вся его деятельность во имя победы, во имя отчизны, не в лапах этих падальщиков, гиен, шох, а в руках простого обыкновенного молодого парня! Банально, но это так и есть!

От которого теперь зависит ВСЁ! Всё сделанное и всё задуманное им, Секретарём! Сказать смешно, но именно от него!

«Где ты, парень? Живой ли? И что делаешь?»

Топорков Никита был здоров и невредим. Не считая синяка на спине и ссадины на лбу, которые заслужил в драке с златоустовскими малыми.

Сейчас, в шесть часов вечера, он находился в Миассе, в районе улицы Депутатской, что возле лесобазы и городских бань.

Несколько часов назад он провалил операцию по нейтрализации Четвёртой Вдовы и в данный момент пытался сделать всё, чтобы наверстать упущенное и исправить дефект в работе.

Удалые миасские ОМОНовцы и ребята ФСОТа, не дожидаясь поддержки из Челябинска, провели удачную операцию по захвату террористки и освобождению заложников.

Правоохранительные органы стояли перед фактом: налицо два трупа неизвестных мужчин, изуродованный микроавтобус «Вольво», психически ненормальная женщина с оружием в руках, и «пленённые» ею четыре школьницы.

Наличие броневика и хорошо вооружённых людей на окраине захолустного городка изумили руководство УВД и привели к неутешительным выводам.

Мафия? Местная на учёте ФСБ!

Спецслужбы? Все отделы и подотделы УФСБ Миасса, Златоуста и Челябинска отрицали своё участие в содеянном.

Делались запросы в другие области и в «белокаменную».

ОМОН, ФСОТ и остальные, даже силовики ГУВД, тоже доказали свою непричастность к местной «язве», как называли террористические акты ребята из групп «Антитеррора».

Так или иначе, но нужно было принимать решительные действия!

Пока город закрывался на всех дорогах и вокзалах милицией, а группа захвата готовилась к обезвреживанию преступницы, Никита шустрил и ловко обходил кольцо «правоохранников», усугубляемое более толстым обручем зевак.

Проанализировал пути отхода Вдовы, действие «антитеррористов», канал возможного отхода арестованной в случае её задержания.

«Если они её убьют, мне легче!» – думал Топорков, изготавливаясь к стрельбе. – «Но нужно будет как-то это проверить, убедиться!»

Он тщательно загримировался, сменил одежду, сумку, осанку, на время изменил привычки и манеры, как обычно и как когда-то в Шумени.

Позицию занял в ста метрах позади снайпера из ФСОТа, да так, что ни один из трёх стрелков в сером камуфляже не заметил бы четвёртого – Истребителя.

Место выбрал неудачное лишь в том отношении, что нельзя вести огонь по школе.

А вот дорога в центр города от учебного учреждения лежала как на ладони!

Никита выудил из большой спортивной сумки две гранаты спецназначения – «Заря-2» и «Гроза», сунул их в поясок под тренерку, закрепил. Там же очутился компактный бесшумный «пистолет убийц» – «ПСС».

Это на случай ближнего боя!

В сумке наготове покоился заряженный «Кипарис».

Но главная штучка арсенала Истребителя уже была извлечена!

Снайперская винтовка Драгунова автоматическая. Укороченная. На двадцать патронов. Длина в собранном виде – девяносто сантиметров.

Никита скрепил в одно целое ствол-приклад, затворную часть, трёхкамерное дульное устройство, одновременно служащее грузиком-компенсатором и пламязвукогасителем.

Присоединил магазин, иностранный оптиприцел с переменным увеличением «Леопольд Вари», и изготовился к стрельбе.

«СВУ-А» годилась для городских условий, была незаменима в спецслужбах России и зарубежья, и имела отличные тактико-технические данные.

Никита ни разу не использовал её, но теперь появилась возможность проверить оружие в «деле».

Три часа силовики готовились к штурму. Все сто восемьдесят минут корпели над планом школы и её пристроек, безуспешно вели переговоры с террористкой.

Вдова не поддавалась ни на какие провокации, мало говорила и всё время пряталась от спецназовских «Кедров» и «Клинов» за спинами девочек.

За исключением Четвёртой, четырёх школьниц и десятка силовиков ФСБ и ФСОТа в школе никого не было.

Все остальные получили возможность покинуть здание.

Штурм начался в восемнадцать ноль пять.

Использовав психоатаку, положенные инструкцией и только что обдуманные отвлекающие манёвры, гранаты «Заря» и малогабаритный помповый карабин «КС-23М» с газовыми и резиновыми пулями, штурмовики «Антитеррора» взяли преступницу и освободили девчонок.

Правда, школьницы потеряли сознание и частично были усыплены, террористка, пустив шальную очередь из «Скорпиона», зацепила руку одного из силовиков, а сама, получив дозу «Черёмухи-6» и пару ранений от резиновых пуль, свалилась в обморок.

Но, в целом, операция прошла успешно!

Четвёртую скрутили, врачи привели её в сознание и оказали медицинскую помощь. Девочек увезли на «скорой», а за школу взялась следственная экспертная группа.

Террористку после нескольких муторных вопросов усадили в обыкновенный ПэПээСовский «УАЗик» и под конвоем двух «Волг» и одного микроавтобуса повезли в центр.

На месте происшествия, кроме специалистов из органов, остались представители власти города и многочисленные зеваки, которые, впрочем, стали вскоре расходиться.

Снайперы ФСОТа снялись с занятых позиций и сейчас занимали места в «РАФе» белого цвета.

Топорков оставался на прежнем месте.

Проследив за автомобилем «газетчиков» и корреспондентов, чуть не преградившем путь эскорту силовиков, Никита тщательно прицелился.

Непростительную ошибку допустили органы правопорядка, засадив арестованную в простой милицейский «каблучок», пусть и под отличной охраной.

Парень не надеялся увидеть в спецприцел за решёткой «УАЗика» расстроенное лицо Четвёртой.

Прикинул так, что высокоимпульсная пуля сама прошьёт обшивку любого из этих автомобилей.

Но Случай ещё и помог!

Дождавшись, когда объект в машине удалится примерно на двести семьдесят – триста метров, минуя поворот на асфальтовую дорогу, Никита в окуляр оптического прибора винтовки заметил испуганную перепачканную потную физиономию.

Вдова! Решила взглянуть на улицу, на бегущую вслед пыльную дорогу!

Никита нажал спусковой крючок.

Дульное расширение и насадка ствола процентов на сорок-пятьдесят погасили звук выстрела.

Топорков мог бы прострочить корпус «УАЗа» для подстраховки ещё и ещё, но ограничился одним нажимом.

Лицо Вдовы Ирины Кудриной исчезло из окуляра.

Пуля, не задев решётки, попала в левое надбровье женщины и снесла ей всю верхнюю часть черепа.

И кроме этого, звонко шлёпнула в стенку-перегородку кузова и кабины водителя, оставшись торчать в ней. Потому что имела антирикошетное свойство.

И тут же Никита снялся с места.

Министр МВД, заметив в боковое окошко «Мерседеса» знакомое лицо, попросил приостановиться.

Начальник охраны, полковник средних лет, обернулся и сделал удивлённую озабоченную гримасу:

– Анатолий Витальевич, вы же знаете!

– Останови, Дима! – в голосе министра звякнула железная нотка.

– Тормози, – бросил начохр шофёру и тотчас связался с машиной сопровождения.

К чёрному, с тонированными пуленепробиваемыми стёклами «членовозу» подбежала женщина бальзаковского возраста, смешно и часто семеня ножками в лакированных туфельках на тонком каблуке, отчего казалась милой маленькой японочкой, этакой Момоко-сан.

Никто не заметил, как её невидимая охрана из молоденьких ребят и девушки пересела в красную «девятку», по буквенному номеру которой она относилась к принадлежности УВД.

– Садитесь, Анна Павловна! Добрый вечер! – сказал министр, показывая на сиденье возле себя. – Какая вы сегодня сногсшибательная!

Анна Павловна, коей оказалась Первая «Чёрная Вдова» – Краснова, мило улыбнулась и плюхнулась на мягкое кожаное кресло в глубине салона «Мерседеса».

– Поехали, Дима! – кинул министр через плечо, поправил очки и ласково посмотрел на женщину. – Никак, дорогая, на вечеринку идёте по поводу не забытого праздничка?!

– Да, Анатолий Витальевич, точно так и есть! – Краснова обнажила белые зубки, рукой вяло, но соблазнительно покручивая каштановый локон около уха.

Длинное серебристое облегающее платье изумительно подчёркивало не увядшее, стройное не по годам тело. Густая накладка на голове и пышная причёска издавали аромат дорогого французского лака, ожерелье на шее и груди переливалось в такт блёсткам платья, а ножки, обычно каждый день массируемые и ухоженные, переплелись и частично оголились благодаря высокому разрезу серебристой ткани.

Норковая шубка соскользнула с плеч дамы, обнажив ровные розовые плечики с парой симпатичных родинок.

Женщина на миг почудилась министру золотой рыбкой, русалкой, подводной нимфой в гроте пирата, но никак не акулой, не муреной, и не ужасной самкой паука «чёрная вдова».

Он ощутил желание. Стремительное и непреодолимое. Это была не пожилая скучная и опостылевшая жена, ворчащая за спиной!

Это была богиня!

Во всём Кремле и госаппарате женщин её возраста и красоты можно пересчитать по пальцам.

Министр сглотнул ком в горле и снова встретился с нежным обезоруживающим взглядом блестящих глаз.

– Анатолий Витальевич, я хотела с вами переговорить с глазу на глаз. Чуть-чуть отниму у вас времени?!

– Да-да, пожалуйста! – подхватил министр и опять неудержимо посмотрел на чистую голую коленку спутницы. – Нужно было найти меня, записаться, и встретились бы… поговорили! А на этот раз Я нашёл вас!

– Нет, Анатолий Витальевич, это Я НАШЛА ВАС! – в полуулыбке шепнула Первая.

Министр хмыкнул, вскинул брови, но тут же поёрзал на сиденье и хлопнул себя по зелёным форменным брюкам:

– Извините, Анна Павловна, что в праздничный вечер, в такой интимной обстановке, так сказать, тет-а-тет, я вынуждаю вас вспомнить о политике, о делах насущных! Но как там Секретарь?

Машина плавно качнулась на булыжной мостовой и свернула на Арбат. Красная «девятка» неотрывно следовала за двумя чёрными автомобилями.

И те, и те знали о своём долге, о работе и задачах.

– Пока ещё трудится! – молвила Вдова, сцепив пальцы рук в перстнях. – Мы теряем людей, недвижимость, большие суммы! Мы теряем время и секретность! Но мы почти ведём ЕГО людей, да и сам он у нас на поводке!

– Не смешите меня, дорогая! Мне доложили, что вы не можете справиться не столько с ним, сколько с каким-то таинственным киллером, молодым парнем, исполнителем! С шестёркой!

Министр резко изменился в лице. Всё-таки государственные дела и чиновничьи интриги больше связаны с ним, и важнее, нежели шашни с элитными дамами Кремля.

Умная и расчётливая Вдова не нашлась, что сказать в ответ и оправдание.

– Дать своих людей я не могу! – продолжил министр, ежеминутно трогая пальцем инкрустированные золотом очки. – Так открыто действовать или попасться на таком пустяке сейчас никак нельзя! Этот Секретарь и его человечек стали костью в горле. Ваши бумажки, Анна Павловна, дошли до всех адресатов! Да-да, дорогая, я знаю, что это ВЫ постарались! В принципе, ничего плохого в этом не вижу, скорее наоборот: вы выполнили долг и оказали неоценимую услугу нашей Команде. Вы знаете, Анна Павловна, ваши штучки с доносом на генерала прямо-таки шокировали Первого, да и всех в аппарате!

Министр криво улыбнулся и поелозил ягодицами, словно сидел на шиле.

– У меня много работы. Сейчас такое время, когда многим нужно хорошо потрудиться, завоевать место, и отстоять, если надо! Секретарь – основной противник! Ещё месяца три-четыре и, между нами, Анна Павловна, Первый откинет клюшки! Кто встанет на его место? Премьер? Секретарь? Сюганов? Или, может быть, я?! Или кто?

Секретаря нужно убирать! Однозначно. И ещё кое-кого! Мне и наша «оборона» не нравится, и Администратор! Короче, генерал на ваших плечах, дорогая! Я хотел сказать, на плечиках! Его на днях снимут с занимаемого поста – это неопровержимый факт! Но его надо убрать! Под каким видом и под чьей эгидой вы это сделаете, Анна Павловна, вам решать, но… ни под каким предлогом не прикрывайтесь мною и всем министерством! Чтобы моими здесь и не пахло!

Постарайтесь, конечно, поскорее выполнить нашу задачу, но, в крайнем случае, вам поможет его покинутая должность. Как только Секретаря снимут, добивайте его! Это сейчас он – лицо неприкосновенное и широкополномочное! А потом…

Министр сузил глаза и стал похож на крота. Кстати, и в узких кругах, слышала Вдова, его так и называли: Крот. И пошло это якобы от самого Первого!

– Вы отправили людей в Туркмению? – вдруг прервал мысли Красновой министр.

– Они уже в пути. Пять человек – лучшие мои люди, но и последние.

– Так. Та-а-к, – протянул военный чин, будто бы и не обратив на ударение женщины никакого внимания, – надеюсь, гурьбой вы их не отправили, под присмотром ФСБ и Секретаря?!

– Извините, Анатолий Витальевич, такие шутки… сейчас… – смутилась и откровенно обиделась Первая.

– …Ладно, ладно! Ради бога! – заулыбался министр. – Да уж, ваша «контора» не промах!

– Люди посланы разными путями. На месте и по маршруту к ним присоединятся дополнительные силы. Всего около двадцати человек. Предположительно, удастся собрать ещё примерно с десяток чурок из местных!

– Ого! Не многовато ли для тихой операции?

– Совсем нет! – почти сквозь зубы выдавила Вдова и ещё подумала, зачем она ему рассказывает такие подробности. – Наоборот, нужно нашуметь, погреметь, навести, как говорится, шухер! И при этом всё спереть на генерала. А, учитывая периферию, безопасность Миязова и возможный хвост Секретаря, тридцать вооружённых людей – как бы мало не стало! Но не беспокойтесь, уважаемый Анатолий Витальевич, всё продумано и учтено заранее! Операция долж… пройдёт успешно!

– Ну хорошо! Действуйте там, с флангов, а я пока поворошу здесь, в центре! Мне ещё очень много нужно работать!

Последнюю фразу министр прошептал, задумчиво глядя в окошко на ровные чистые дома, на снующих торопливых прохожих, на мелькающие фонарные столбы и знаки, которые «Мерседес» игнорировал.

О предполагаемом успехе проводимой операции на Урале Вдова ничего не сказала министру. Рано.

«Подождём – увидим!» – решила она, одевая шубку.

Она ничего не знала о провале Челябинского варианта. Об этом ей сообщат вскоре связные из златоустовской группировки. И это будет далеко не радостная весть!

Темнело. В горах Южного Урала, да ещё в октябре, да в половине десятого вечера, сумерки сгущаются, словно кофейная гуща – быстро и плотно.

Скалы, поросшие мхом; остроугольные валуны, навороченные каменными реками у подножия водораздела; сосны, корявые и прямые корабельные, толстенные и худенькие, как ручки пианистки; кривоватые пожелтевшие берёзки – всё откидывало зловещие тени на лужайки, поляны, дороги и тропинки.

Никита спотыкался и запинался, шаря свободной рукой вокруг себя. Он высоко поднимал ноги, широко заносил их, чтобы лишний раз не нарваться на камень или корень, торчавший из земли.

Пора было закругляться и искать место ночлега. Пока не сломал и не вывихнул себе что-нибудь!

С такой целью он протопал ещё четверть часа.

На ночь устроился на сером покатом валуне, покрытом ягелем. Разложил пакеты, надел на себя всё, что имел, нащипал мха и напихал под сумку.

Не спеша поужинал, точнее, перекусил: пара булочек, кусок сала, несколько глотков пепси.

Окрестность на предмет безопасности проверять не стал: в такой глуши никого не могло быть!

Оружие решил перебрать и почистить утречком, засветло. «Кипарис» сунул под себя, положив на стальной кожух руку. «ПСС» запихал в отворот куртки.

Удастся ли заснуть, Никита не знал, но то, что выспаться нужно, не сомневался.

Парень в третий раз прослушал запись полковника Сафонова на секретном передатчике, упрятал «диктофон» в сумку и, поёжившись, замер.

Как там разведчики внушают себе сон? Чёрт его знает!

Надо спать! Надо спать! Спать. Надо…

Свалившаяся внезапно усталость одолела парня. Крепкое молодое тело сжалось и затихло, невидимо покачиваясь в такт дыханию.

Впервые снился сон, повторяющий все предшествующие события. Обычно фантазии, мечты, нереальность. А сейчас – воспоминания!..

Миновал сарай, старую улочку, обошёл лесоперерабатывающий цех, спустился по тропинке к реке.

Эфэсбэшники и милиция отпрянули от «УАЗа» в разные стороны, взяв неопределённые ориентиры. Четыре минуты назад шофёр и внутренний охранник почувствовали подозрительный звук, связались с остальными и проверили кузов.

Труп, лужа крови, мозгов и клочки волос.

Захотелось провалиться на месте! Но удержались, хотя чего им это стоило, знали только они.

Никита спрыгнул в речушку и зашагал по течению, бурля водой. Винтовка так и осталась неразобранной в сумке.

Бойцы ОМОНа и ППС, сотрудники ФСОТа и ФСБ разбрелись по округе, держа наготове табельное и автоматическое оружие. Машины, скрипя колёсами и злобно урча, расползались по дорогам.

Нужно окружить первый, контрольный сектор. А другой волне искателей взять в круг и закупорить второй, дальний. И чем быстрее, тем лучше! Но люди!.. Не хватало людей для перекрытия всего района, да ещё при пересечённой местности. Да начинало смеркаться.

Топорков выбрался на крапивный бережок, на ходу огляделся и засеменил – вдоль свалки, вдоль забора из гнилых досок и колючей проволоки, затем обогнул старые скальные выступы и поскакал по древним золоторазработкам: широкому заброшенному карьеру, изрытому драгой и старателями.

«Правоохранники» прочёсывали здания и сооружения, взбирались на холм и окружали район ЧП. Проверяли и осматривали всех людей мужского и женского полов в возрасте от четырнадцати до шестидесяти лет. Почти всех, кто попадался под руку.

Посты ГАИ и ППС получали приказы и сводки, спешили, копошились, недоумевали.

Никита снова очутился в реке, пробежался по шельфовой зоне, вниз по течению метров триста, и свернул в лес.

Обошёл автомобиль туристов, соблюдая строжайшую маскировку, и нырнул в кусты ив.

Его не заметили.

Парочка, жарившая шашлык, громко озорничала по поводу удавшегося пикничка.

В двадцать ноль-ноль местные спецслужбы и органы правопорядка свернули поиск преступника… Именно ПРЕСТУПНИКА!

То, что он – мужчина, показали школьники и учителя небезызвестного учебного заведения номер три.

Теперь составлялся фоторобот, снимались какие-то отпечатки и вёлся инструктаж поисковиков. Назавтра розыск должен принять глобальный масштаб.

Ночью все спят и отдыхают. Нормальные. Или думают и работают – ненормальные.

Никита спал и отдыхал после тяжёлого дня. Он считал себя нормальным парнем.

Москва. Посольство ФРГ. 10 октября 1996 г.

Двое пожилых представительных мужчин в тёмных костюмах, светлых сорочках и лакированных туфлях немецкого производства попивали кофе, восседая в твёрдых креслах огромного шикарного итальянского гарнитура.

Один – седой, усатый, в очках и тёмно-синем галстуке, закинув ногу за ногу, сидел лицом к окну.

Жалюзи из специального сплава были сдвинуты, поэтому дневной свет не падал на этого человека. Но в комнате имелся автономный светильник.

Другой – чуть помоложе, с рыжевато-белой шевелюрой; с лицом в пигментных пятнах и двумя перстнями из русского золота с дорогими камушками на пальце тихо швыркал кофе и блаженно прикрывал глаза.

Как водится в кругах «сливок общества», сначала поговорили о семьях, здоровье, погоде на улице, а уж потом о погоде в российской столице.

Конечно, политика стояла на первом месте во всех действиях и думах этих двух господ, поэтому беседа непременно бы затронула эту область.

Но речь зашла не столько о дипломатических вещах или шпионских страстях (один из присутствующих, кроме основной работы, числился агентом германской службы внешней разведки), сколько о коренных, интимных проблемах России. В частности, о болезни Президента, о возможных реакционных действиях кремлёвского аппарата, о загадочных убийствах, потрясших столицу.

Разговор коснулся Секретаря Совета Безопасности России.

Выразительный каркающий немецкий диалект снова огласил один из служебных кабинетов посольства.

Употребление кофе замедлилось. Мужчины часто посматривали в глаза друг другу, их губы еле шевелились, но каждое слово слышалось отчётливо.

В помещении отсутствовали приборы прослушки и наблюдения, заведомо были обследованы все прилегающие комнаты.

Диалог вёлся немного странно: без обращений, без имён и фамилий, слов-паразитов и каких-либо эмоций.

Сухая чёткая деловая беседа.

– Есть сведения, что Секретарь в ближайший месяц будет отстранён от занимаемой должности и снят с руководящего поста. Это проверенный факт, не подлежащий сомнениям. Известно из прямых и косвенных достоверных источников.

– Прямой источник – это премьер-министр?

– Да. Но кроме него в российском государственном аппарате есть ещё надёжные источники информации. И нам они хорошо известны.

Молчание. Негромкие пошвыркивания.

– Секретарь – сильный вероятный противник кремлёвской власти. У него собраны обширные немаловажные сведения. Он обладает тем качеством, которого нет ни у одного из кремлёвских чиновников. Он настырен, молод, честен, твердолоб и смел. Таких в России единицы. Не вижу смысла описывать все достоинства и недостатки Секретаря, но в этом человеке вижу единственного достойного кандидата на пост главы Российской Федерации.

– Рано хороните нынешнего Президента. Он ещё силён и компетентен.

– Не преувеличивайте. Господин Сюганов бьётся о твёрдую стену. У него мало шансов.

– Итак, в итоге Секретарь. Вспомните июнь этого года, выборы, процентное соотношение. Наведённый режим. Заслуги по достижению мира в Чечне. Решительные и правдивые прогнозы и предсказания Секретаря в адрес Кремля, власти в стране, порядка и экономики.

– Придёт ОН, и вас попросят покинуть страну. Может быть, и меня.

– Исключено. Если всё произойдёт так, как думает Секретарь и как считаем МЫ, наш рейтинг поднимется до невероятных размеров, а Германия станет первым союзником России.

– Настоящим или лжесоюзником?

– Это неважно. Главное, будут доверять нам и видеть видимое.

– Значит – Секретарь?!

– Девяносто из ста. Но при нашей поддержке. Я имею в виду не только финансовую.

– Я понял. Что предлагаете?

– На составление варианта бизнес-плана понадобится не менее трёх суток. Это наброски. Переговорить с нашими и собрать Союз. Земляки-магнаты будут решать один из основных вопросов. Самый важный и рискованный шаг; вступить в связь с Секретарём. Причём сделать этот ход нужно строго секретно и конфиденциально. Бояться отказа Секретаря и огласки не вижу причин. ЕМУ нужен наш союз. Мы дадим ему шанс убедиться в этом ещё раз. Главное, чтобы он ухватился за ниточку, которую протянем МЫ. И я – не я, если он не воспользуется этим шансом.

– Смело кладёте голову?

– Это политика. Это бизнес. Мы деловые люди. И Германия выиграет эту комбинацию, не потеряв ни пфеннига.

– Для этого Россия и её Президент, новый он будет или нет, должны заручиться?..

– Операцию, повторяю, будем организовывать только в случае выбора нового. Имеется в виду – Секретаря. Он – Первый, значит МЫ – Вторые.

– Он случаем не завербовал вас?

Хохот. Шорохи в креслах.

– Случаем – нет. Итак?

– Определённого не могу ничего сказать, но довести до сведения тех, кого вы назовёте, дело выполнимое. Секретаря берите на себя сами. Это в вашей компетенции.

Они допили кофе, обмолвились несколькими фамилиями и договорились о следующей встрече.

Так начался нулевой вариант операции «Большой Секретарь», которая достигнет апогея только осенью 1997 года.

Примерно в это же время на узловой станции Черкашино Волгоградской области в купейный вагон фирменного поезда подсел широкоплечий хмурый мужчина в коричневом плаще.

Под одеждой скрывалось атлетическое тело, но даже оно с трудом подняло один за другим два больших клетчатых чемодана и впихнуло их в вагон.

– Быстренько, мужчина! – громко сообщила проводница. – Поезд отходит.

– Ага, – буркнул незнакомец и, ухватившись за поручни левой рукой, с лёгкостью акробата вскочил на подножку, в правой держа набитый газетными тугими свёртками пакет.

Через двадцать секунд состав тронулся.

Молоденькая, но уже несвежая, затасканная проводница взяла у мужчины деньги за проезд до Гурьева и, прикинув, что не сможет перешагнуть огромные чемоданы, тапочком решила подтолкнуть один из них, пока пассажир прятал портмоне во внутренний карман плаща.

Не тут-то было!

Тяжеленный клетчатый чемодан даже не шелохнулся.

– Ого! Кирпичи на продажу везёте? – пошутила проводница, переступая через преграду.

– Да. Почти угадали! Плитку везу на выставку, – ответил с кривой ухмылкой амбал, лицо которого тем не менее осталось серьёзным.

– Могли и в багажное отделение! – заметила «девушка».

– Мог, но побоялся: сами знаете, как там кидают сумки! А эта плитка очень ценная! Да и не успел бы! А так сподручней. Тем более когда такая симпатяшка помогает!

Проводница фыркнула и направилась по проходу вперёд, завиляв худым тазом и венозными икрами ног.

Если бы она знала, что везёт в чемоданах этот здоровенный мужик! Да если б и знала – что с того?

Топорков, выбритый, наодеколоненный, в лёгкой сорочке, светлых брюках и спортивной курточке через руку, с пёстрым полиэтиленовым пакетом, наполненным одеждой, едой и деньгами, выстоял очередь в кассу екатеринбургского аэровокзала и купил билет до Ашхабада на международный утренний рейс.

Занял место в игровой комнате и стал наблюдать за залом.

Никого подозрительного.

После долгого и трудного перехода, опасного путешествия, голодания и замерзания, он капитально отдохнул в одной из гостиниц Екатеринбурга, привёл себя в порядок, избавился от лишних вещей и оружия. Последнее Никита запрятал в укромном месте, в сосновом бору, в семи километрах от города.

Теперь из всех опасных штучек у него имелась при себе только смертельная заколка Вдовы. Не считая нескольких пластиковых или стеклянных иголок, скребков и сюрикенов, тщательно упрятанных в одежде и обуви. Обычный и обязательный боевой индивидуальный комплект любого контрразведчика или спецназовца, так сказать, средства для выживания.

Друзья, когда-то, ещё в Шумени и Чечне, показали и научили пользоваться ими.

И теперь Топорков, в каких бы экстремальных ситуациях ни оказывался, какую бы одежду с обувкой ни носил, всегда имел при себе этот «наборчик».

Парень внимательно смотрел на экраны игровых автоматов, но никто и не подозревал, что он вглядывается не в очертания и действия каратистов, Робокопа и всяких ковбоев, а в отражение.

Ни на секунду он не терял бдительности!

Он мог бояться, обдуваемый страхом, он иногда утрачивал самообладание, поддавался лёгкой панике или сексуальному желанию, но всегда Никита был начеку!

Это чувство, это ощущение стало неотъемлемой частью его организма, вросло в него. Овладело им.

А это одно из главных качеств контрразведчика.

Душа внезапно стала рваться в Шумень, к родным и любимой. Ведь каких-то триста-четыреста километров отделяли парня сейчас от них, от земли и места, где он родился, вырос и жил.

«Танька! Танечка! Танюша! Жди меня, я скоро вернусь! Я обязательно поста… Стоп. Я люблю, я обожаю, я сделаю всё, чтоб мы увиделись! Но не буду загадывать!»

Никита взял пакет и зашагал по огромному залу ожидания. Оставалось ждать! Конца. Счастливого, надо надеяться!

Москва. 101000. А/я 3307. Зуеву В.В.

Приехали. Расположились. Изучаем. Повидали тётю. Ждём племянника. Штакетник получили. Не хватает пока гвоздей. Найдём. Работать начнём пятнадцатого. Дополнительные сведения ожидайте другой почте. Т.А. 11.10.96. Лара.

Ашхабад. 707. Код 1124. Почтовый ящик 06. Курдан.

Срочно в дело. Примите единицу ТОО «Истребитель». Обеспечьте полнейшую безопасность. Ширококомпетентен. Секретную операцию «Дербент» приостановить. Связь держать по «диктофону». Счастливого исхода, ребята. М. 111204. К .05.ОО.Р.С.

Ашхабад. 11.10.96.

Никита высадился на соседней от конспиративной квартиры улице. Дряхлая тачка вместе с древним аксакалом скрипнула и попёрла дальше. Парень помялся на месте, осмотрелся и зашагал к ларькам возле аллеи акаций.

Город был большой. Но сейчас на улицах и дорогах народу поубавилось: рабочий день, да ещё пик жары.

Октябрьская погода в Туркмении – совсем не то, что в Шумени или Москве! Солнце печёт неумолимо и нет облаков – по крайней мере для приезжих и неместных. Для своих же – период «благодать». Умеренная погода.

Арбузами и дынями уже не пахнет на весь город, но их ещё можно найти.

Никита заспешил в тенёк. С непривычки ударил пот и зачесалась кожа на шее, лице и руках. А это только начало.

Топорков понаблюдал за местными, кто во что одет, где ходят, что предпринимают для нейтрализации жара.

Чертовщина какая-то! Всем словно до фени до пекла!

Тем не менее предусмотрительный парень оделся в закупленную ещё в Екатеринбурге светлую сорочку с короткими рукавами, светлые лёгкие брюки, тонкие носки, летние туфли. Короткая стрижка – на сантиметр – после парикмахерской аэровокзала закрыта бейсболкой.

Бабки, наполовину туркменки наполовину славянки, бойко торговали разным барахлом и безделушками рядом с коммерческими ларьками. Торговый ряд протянулся на сотню метров, и никто из милиции не шугал частников.

Никита пристроился возле лотка с мороженым, и пока лизал сливочное шоколадное, прикидывал свои дальнейшие действия.

В принципе, он всё обдумал ещё в самолёте, но в груди что-то тревожно заныло. Затем улеглось, затихло.

Что бы это значило? Популярный вопрос, но иногда не находящий ответа.

И оружия нет!

Хвост? Откуда? С Урала? Невозможен! Только если ИХ агенты были в порту. Редчайшая случайность.

И всё-таки…

Никита аккуратно огляделся. Ага, сейчас! Прямо так и повылазили и раскрыли себя.

Прояснит всё только немедленное действие.

Топорков купил за рубли у бабок необычный комплект: вязальные спицы, перочинный ножик, пачку красного тёртого перца, моток верёвки, зажигалку, изоленту, скотч, детский чёрный пистолет, стреляющий пластмассовыми шариками, и ещё кое-что по мелочи. Для психатаки.

Покупку он совершил быстро, почти незаметно, постоянно загораживая спиной обзор с улицы.

Вышел из тенька, перебежал проезжую часть и, поравнявшись с аркой двух жилых домов, стрелой метнулся во дворы.

Хитрый, простой, но рискованный манёвр показал результат: никого.

Хорошо.

Топорков потёр руки и принялся за работу: рассовывать покупки.

Через пятнадцать минут он исчез из квартала окольными путями.

К пятиэтажке агента ФСБ парень приблизился открыто и смело: нельзя выдавать подозрения. Прикинуться дурачком, простачком, спокойным и равнодушным.

Грязный вонючий подъезд отталкивал и пугал: что там, как там?

Перед самыми дверями из ДСП, висящими чуть ли не на одной петле, Никита взглянул через плечо.

Скользнул в подъезд.

Тихо-тихо засеменил по ступенькам наверх, уже представляя, что будет делать дальше.

Дело в том, что не увидел того, кого предполагал, но краем глаза принял странную информацию.

Женщина и мужчина! Ну и что?

У него – короткая спортивная стрижка, у неё – маленький, скрученный резинкой хвостик сзади. И что? Жарко на улицах Ашхабада!

Оба с одинаковыми пакетами, изображающими двух голливудских амбалов Сталлоне и Шварценеггера, рекламирующих свой ресторан.

Пакеты! Пускай одинаковые. Может, семья?!

У него спортивные штаны, на ней белые лосины. Фигурка у тёлочки ништяк! Так. Ладно.

Кто вверху? Шаги. Спускаются.

«Вот, бестолочь! Зачем короткую рубашку напялил? Спицу некуда вложить! Ни рукава, ни подклада!»

Человек! Мужчина!

На повороте площадки второго этажа Никита увидел молодого парня – кучерявого, коренастого, в тренерке, застёгнутой до пупка. В джинсах и кедах.

Случайный прохожий? Левый? Или противник?! Засада?!

Никита решил действовать наверняка. На всякий пожарный, как говорится.

Лучше немного напортачить сейчас, чем потом волком выть и считать последние секунды жизни.

«Проверим!»

– Друг, не скажешь, где здесь Васёвы живут? – спросил Топорков, поравнявшись с парнем-одногодкой.

– Васёвы? По-моему, на пятом! – рассеянно ответил тот, но про себя подумал: – При чём тут Васёвы?! Ты же к связной Кучумовой идёшь! Ты, братишка, что-то здесь темни…

Никита не дал возможности парню доосмыслить умные идеи и резким движением руки вверх грубо и жёстко ударил его предплечьем в горло.

Скрюченное тело хотел обработать ещё двумя сильными прямыми в почки, но кулак попал в какую-то железяку под тренеркой.

Никита ёкнул и сморщился от боли в ушибленных фалангах правой руки, но тут же переборол слабость и коленом тюкнул врага в ухо.

Нащупал в его наспинной кобуре «МСП», сунул себе в карман брюк, провёл ладонью по бокам лежачего, вытащил мини-рацию, сломал её и взвалил паренька на плечо.

Подтянул к карману коридора, оставил за фанерной дверью, истыканной ломиком и исписанной матерками.

Положил, спицей проткнул ему горло, на миг отвернувшись, и на цыпочках ринулся на лестницу. С этим готово!

Внизу дверь подъезда так и не скрипнула: или парочка ещё на улице, или бесшумно просочилась внутрь.

Никита помял чуть спрессованный в пачке перец, вытянул руки и аккуратно раскрыл упаковку. Поставил её на пол лестничной площадки четвёртого этажа перед дверью агента.

Позвонил условным кодом.

С той стороны кто-то подошёл к двери.

– Кто? – женский голос – За пауками?

– Да, – напряжённо ответил Никита и вынул пистолет.

Пароль и отзыв были не те, ложные, а значит – в квартире «внештатницы» Особого отдела ФСБ Вали Кучумовой по прозвищу «Эфа» находился противник. Засада!

«Бляха-муха! Неужели провал?!» – успел осознать Топорков.

– Я жду! – настойчивый тревожный голос – Отзовёшься, Никита?

«Знают! Засекли! Оцепили! Так. Спокойно! Идём дальше. Ты не Эфа! Засада! Ты, конечно, не одна! Дверь открывается справа налево, значит оружие у тебя, дорогуша, в правой руке, и отклонишься ты, естественно, влево! Вперёд».

– Это Истребитель! Пусти, Валя! В глазок, что ли, не видишь, что это я?! – копнул Топорков, и приём удался.

«Открывать сразу нельзя: может понять всё сходу! Да и глянуть надо, есть ли оружие! Хотя откуда после самолёта?!» – подумала женщина внутри квартиры.

Приготовила «Скорпион» (почему-то любимый у Вдов!), отклонилась максимально влево, к стене, и приникла лицом к глазку.

Никита успел оценить толщину двери и от пояса два раза выстрелил в край, у самого косяка.

Двойной ствол «МСП» изверг клацающие хлопки, и пули калибра 7,62 впились в дверь.

За ней страшно охнули, послышались возня, шорох и тяжёлое падение тела.

Никита с трёх ударов ногой по замку выбил дверь, прицелился и отпрянул к электрощитку. Короткая очередь из «АПБ» прошла рядом, в пяти сантиметрах от лица. И здесь автоматический бесшумный!

В ответ ещё двойной залп, ещё выстрел.

Мужчина в квартире согнулся и завалился набок.

Несущиеся антилопами по ступенькам лестницы боевики внешнего кольца засады на ходу выпростали из пакетов автоматы «Узи» и открыли огонь.

Топорков пыром пнул упаковку с перцем, которая разлетелась в воздухе и пустила облако красной пыльцы.

Захлопнул дверь и метнулся в комнаты.

Никого. На кровати – связанная, опухшая от наркотиков и избиения женщина лет тридцати пяти – сорока на вид, хотя на самом деле ей двадцать пять.

Живая!

Никита выхватил перочинный нож, перерезал шнур на руках агента и бросил ей пистолет. Сорвал с лица скотч.

«А вдруг она подставная?! Я же её в лицо не знаю! Да нет, вряд ли!»

Всё набегу, на скаку, вприсядку и резко.

Проткнул спицей шею раненого боевика, схватил его «Волк», отметив про себя, что лежащий на полу – чеченец или дагестанец.

Присел за стеной коридора, за ногу подтянул к себе женщину со «Скорпионом» в руке. Сильным тычком большого пальца помог отправиться в мир иной, хотя она и так уже отходила, забрал пистолет-пулемёт и отшатнулся.

Несколько пуль, пробив дверь, воткнулись в стены коридора, откалывая штукатурку и кирпич.

Топорков ответил очередью из «Волка». Заклинило.

Проклятый автомат!

Эфа, а это была она, освободившись от пут и сунув «МСП» за пояс гетр, схватила «АПБ» и прильнула к спине Никиты.

Девушка с косичкой и автоматом «Узи» в левой руке шагнула на одну ступень ниже и с состраданием взглянула на окровавленную ногу напарника – молодого крепкого загорелого парня.

– Кость вроде задета! Вот, гад! Держи дверь, я наложу жгут, и будем уходить! – сказал он, морщась от боли.

– Да, Саня, будем уходить! – шепнула девушка-боевик и направила толстый ствол ПБС на затылок парня. – Но не все уйдём, Санёк!

Очередь девятимиллиметровых пуль раскрошила ему череп, окрасив стены в жуткий цвет.

Девушка чихнула, размазала ладонью по лицу слёзы и сопли, вызванные перцем, а не гибелью напарника, и побежала вниз по лестнице.

Истребитель и Эфа за три минуты собрали первонеобходимые пожитки и тоже покинули дом.

Так встретил Топоркова Ашхабад, и так состоялось его знакомство с Валей Кучумовой.

Тёмной безлунной ночью тринадцатого октября Топорков пробрался в покои супруги президента Туркмении Гапара Миязова и подкрался к её шикарной двуспальной кровати.

Чего ему это стоило, знали только он и Эфа!

Убрали одного наблюдателя из «Чёрных Вдов», засевшего в иномарке напротив особняка президента. Сняли (тихо, но временно) двух охранников, вывели из строя пару собак, пересекли территорию парка и долго пробирались в трёхэтажное здание.

Ещё оглушили одного из телохранителей, усыпили горничную.

Эфа осталась на шухере, в охранении.

Никита, оцарапав колено и растянув связки левой кисти, достиг спальни Первой Леди Туркмении.

Начать контратаку они решили окольными путями, а следовательно, через окружение Миязова. Так сподручнее, тише, достоверней, да и безопаснее. К самому президенту он с Эфой живым бы вряд ли добрался!

Никита бесшумно подкрался к женщине явно славянского происхождения и, обтерев руку в тонкой чёрной перчатке о бедро, зажал ей рот.

Бедняга чуть не умерла, открыв глаза и увидев маску с прорезями. Попыталась задёргаться, но жест незнакомца и автомат на его плече вмиг успокоили её.

Не вынимая звукосинтезаторов, Топорков пальцем показал – мол, слушай и помалкивай. Прислушался. Времени было в обрез.

– Извините, леди, но меня сюда привело не любопытство к вашей знаменитой красоте, а не менее важное и значительное! Слушайте и запоминайте! На вашего супруга и всю вашу семью готовится покушение. Здесь не без политических мотивов. Операция, насколько я знаю, разработана некоторыми шишками в правительстве России. Но без участия Президента, Совета Безопасности и его Секретаря, без министра обороны и ФСБ. Исполнители – террористическая организация «Чёрные Вдовы». В Москве она больше известна как религиозная секта.

Дальше!

Парень заметил, как округлились красивые, чуть раскосые глазки женщины. Но она пока лежала в недоумении, испуге, некоторой прострации. Нужна более убедительная информация. А уж потом эта прелесть в полупрозрачной ночнушке доведёт до сведения мужа, хотя результат и неизвестен.

Надо отметить, Миязов-бай считался одним из самых богатых людей в бывшем СССР и СНГ, крутил у себя в маленькой пустынной стране миллиардами и жил припеваючи. А как следствие – бесчисленное множество женщин, автомобилей, недвижимости, постоянные разъезды за границу.

Свой собственный «Боинг», на котором раз в месяц сын Вова катался в Монте-Карло крутить рулетку в казино, своя милиция, свой дворец, к которому бывший Аминовский, например, в подмётки не годился. Всё своё! Власть, закон, права и даже жизни трёх миллионов жителей.

Бункер на крайний случай в древнем сельджукском городе Мары, катакомбы, выходящие где-то в Центральных Каракумах.

И, видимо, крайний случай наступал.

– Дальше, – сказал Никита, ослабив нажим стальных пальцев, – вам необходимо убедить и мужа, и сына, и всех своих ребятишек в том, чтобы быть предельно осторожными, а лучше укрыться в надёжном месте. Знать об этом должны только вы и ваш супруг. Спросите, какие меры предпринять для безопасности и ликвидации преступников?! За уничтожение банды берусь лично я. Думаю, свою личность вам представлять я не буду. Это излишне. И кто мне поможет в этом – также знать необязательно! Пожалуйста, примите срочные меры по своей безопасности. Я хочу вам помочь, и только. И какие бы слухи потом ни ходили об этом деле, не верьте никому.

Женщина пошевелила губами под ладонью парня. Хотела что-то сказать или закричать.

«Если она заорёт, – подумал Топорков, – значит, ничего не поняла!»

Он убрал руку.

Миязова не оплошала: на помощь звать не стала. Поняла: этот таинственный мужчина в чёрном не опасен. Скорее наоборот. Но не обман ли это?! Нужно срочно поговорить и обсудить всё с мужем.

– Мне можно говорить? Спасибо! Почему я должна вам верить? Почему именно МЫ? Так далеко от Москвы, в ином государстве. Мы же никому не мешали и не мешаем!

Пришлось Никите «долго» и подробно объяснять Миязовой суть и цели предстоящего покушения. Заняло это целых полторы минуты.

– Хорошо! – сказала в конце словесной тирады женщина. – Я сейчас же пойду к мужу и всё ему расскажу!

Ночевали Миязовы в разных спальнях. С некоторых пор.

– Только делайте это, леди, очень осторожно и тактично, иначе вас могут не понять, а то и снять выстрелом!

– Как это?

– Существует много способов уничтожения человека на большом расстоянии и в закрытых помещениях! Уж поверьте мне, специалисту в этом деле!

– А вы…

– …Никаких вопросов, леди! Действуйте, как вам заблагорассудится, но помните: они рядом, не сегодня-завтра достанут вас! И берегите супруга!

– Я поняла!

– Отлично! Теперь, только ради бога извините меня за мои действия, я слегка свяжу вас и изолирую! Мне нужно время, чтобы уйти отсюда. Две минуты. А дальше всё в ваших руках! Ну и в моих тоже!

– Секунду! – женщина вскинула руку, взяв Никиту за локоть, отчего он немного напрягся. – Если всё окажется как вы говорите, если всё сложится хорошо – как вас найти и как отблагодарить?

Никита невольно (правда-правда, и он в этом не сомневался!) взглянул на проступающие под лёгкой тканью тёмные острые не по годам соски грудей, и замешкался.

– Искать меня – не лучший вариант. А от оплаты не отказался бы. Извините и… не бойтесь. Я всегда буду рядом, леди. До свидания!

Никита залепил рот женщины скотчем, затем руки, ноги. Всё делал так, чтобы при отдирании потом она не повредила себе волоски на теле. И освободилась даже при малейшем усердии через три-четыре минуты.

Топорков поцеловал одну из сцепленных и скрученных в замок рук дамочки и исчез во тьме огромной спальни.

«Блуждающего снайпера» Топорков и Эфа сняли без затруднений в одном из зданий напротив Миязовского дворца. Все постройки, конечно, проверялись службой охраны президента и держались на учёте, но существовали специалисты более подготовленные, чем туркмены.

Такого Топорков и Кучумова захватили в одном из помещений реставрируемого минарета. Нашли при помощи чистой логики.

Бесчувственного стащили с верхнего этажа, сунули в фургон «РАФа» и привезли на пустую «конспиративку».

Полтора часа пыток утюгом и ножницами, которые, кстати, оба – и Истребитель, и Эфа – не переносили, привели в сознание снайпера и развязали ему язык.

Последнее было важнее.

О детях, брошенных в пустой серой квартире городка Электросталь, и о стерве-жене стрелка парочка не стала слушать, а вот касаемо «Чёрных Вдов» и группы Девятой было интересно узнать.

Пятнадцатого, примерно в десять сорок, Вдова и несколько боевиков должны захватить сына президента Туркмении – Владимира Миязова. Одновременно состоится покушение на самого президента. Его супругу же возьмёт в качестве заложницы свой человек в окружении Миязовых. К ним прибудут дополнительные силы и уведут обеих секретным путём, которого снайпер не знал.

Его дело, дело «блуждающего снайпера», или, как их ещё называют в узких кругах спецслужб, «вольного стрелка», заключалось в подстраховке силовиков Девятой при ликвидации президента.

– Где состоится захват Вовочки?

– Здесь, в Ашхабаде. Сынок постоянно ездит в одном направлении, именно в десять тридцать – десять сорок. Проверяет и сверяет счета в банке, затем рулит в центр, пообедать. Потом, до следующего утра у него развлечения.

– Ясно! Покушение на президента?!

– Областной центр Мары. Там у него представительство особой категории и секретный аэродром. С последнего Миязов полетит на полдня в соседний Узбекистан на какую-то важную встречу.

– Почему не дворец, не улицы Ашхабада, не дорога в Мары?

– Опасно! Да и…

– Говори, урод! Сейчас я отпаяю тебе яйца!

Слова, подтверждаемые действиями. Стоны. Вопли.

– Хорошо, сука!..

Шипение, крик. Тихие мычания.

– У нас…там…в Мары, на секретном аэродроме – цель! Очень важная персона! Шишка из Европы. Зачем, не знаю! Но в целях подрыва репутации Секретаря и ещё некоторых определённых планов, коих я точно не знаю, нужно устранить Миязова вместе с тем человеком, с которым он встретится.

– Дальше!

– Я сам не знаю, кто это!

– Ты уже говорил это! Не заговаривайся и не пори чепухи! Ты же хочешь жить, хоть и инвалидом?!

– Как будто вы…

– Говори, ублюдок! Дальше.

Еле слышные стоны.

– Я обязан крейсировать вдоль маршрута президента на страховке.

– Ты себе противоречишь! Смотри, я оставлю утюг на твоих помидорах! Живо-о!

– Мне поручено оберегать Миязова от… от тебя!

– Что?

– Погоди, Валя! Говори ты!

– От Истребителя – парня лет двадцати пяти, да и вообще от любого постороннего объекта, которым ты и можешь оказаться!

– Так. Обдумаем потом. Валя, сходи, проверь сектор.

– Хорошо, Ник!

Скрип двери. Тишина. Сиплый, искажённый звукоимитаторами голос.

– Супруга Миязова?

– Её берут, как только начнётся общая потасовка! По сигналу. Вот часы. Сними их с руки и возьми себе. Сигнал узнаешь…

– Выбрось их на помойку! Ты уже включил самоликвидатор?!

– Сука!

Два резких, громких удара. Хруст костей. Стоны. Шорохи.

– Не забывайся, коллега! Суку в зеркале увидишь! А часики пусть тикают на здоровье! Моё здоровье!

Протяжное утробное мычание. Вздохи.

– Если тебя не найдут, операция продолжится?

– Конечно, нет!

– Да, дорогой, да! Обязательно. Я уже изучил Вдов. И даже потрахал! Теперь я мыслю с этими пауками одинаково!

– Без меня она не сможет…

– Сможет, коллега, она ВСЁ может! Кто ты такой? Ты спусковой крючок! Деталька, которая иногда ломается, иногда теряется, затупляется, стирается! Хочешь ребятишек увидеть? Не слышу!

– Они не мои!

– Бывает и так! Ладно, будем прощаться!

– Я умру?

– Ты погибнешь! Ты же солдат, когда-то давал присягу Родине! Наверное, офицер?

– Капитан.

– О-о-о! Тем более! Ну всё, собирайся! Поехали.

«РАФик» скатался за город, увезя снайпера. Часы злобно тикали и не более того. На пустынной окраине Ашхабада, часов в шесть утра, громыхнул маленький взрывчик, разметав скованное тело.

Обратно фургон вернулся с двумя людьми.

– Поспим чуть-чуть? – спросила Кучумова.

– Только чуть-чуть! – согласился Никита, выруливая по узким пыльным улочкам туркменских трущоб на жёлтом автомобиле.

Сексом занимались, как одичавшие звери.

Никита стянул с девушки тонкие гетры, порвал ей футболку и скрутил в руках молодое горячее тело. Та, в свою очередь, пыталась ответить, но парень не давал ей возможности.

Первый раз получилось быстро и грубо. Малость отдохнули, помылись под душем и снова принялись за соития, но уже с прелюдиями.

Теперь парень аккуратно и нежно гладил девушку по бёдрам, острым вздёрнутым грудям, залазил чистым ловким пальчиком в анальное отверстие, вагину, затем целовал рот, губы – те и те, шею, соски, живот.

Она относилась к тому типу женщин, которые долго возбуждаются и готовятся. Вся взмокла и нагрелась. Клетки кожи накалились и остро реагировали на внешние раздражения.

Между стройных спортивных ног потекло.

Никита уткнулся туда лицом. Прошло ещё минут пять.

Вдруг Валя дёрнула напарника за плечи на себя и тихо томно шепнула:

– Входи! Хочу! Щасс.

И он воткнул свой член прямо в багровые мокрые складки под кучерявыми чёрными волосиками на лобке.

Закачал. Попёр. Разошёлся.

Сменили три позы, наэлектризовались до предела.

Потом их прошибло током, и лежали, как обкуренные до чёртиков малолетки.

– Ты не заметила случаем каких-нибудь отличительных признаков у них? – спросил пространство однокомнатной хибары Никита.

– Нет, я думала, ты узнал у него!

– Вот чёрт! А я на тебя понадеялся!

Тихая полугрубая ругань. Вздохи.

– Я пошутил!

– Что?

– Пошутил! Не волнуйся, девочка. Я знаю эти приметы! Думаешь, зачем я снимал со снайпера кроссовки? Такие полосатые, светлые, простенькие.

– Ни-ик!

Звонкие чмоканья. Шорохи, вздохи.

– Слушай, Валюш! Мы его хорошо пытали? Вдруг он наврал всё?!

– Навряд ли! Тебе поставить раскалённый утюг на… вот сюда… Ты будешь врать?

– Ой! О-о, нет, наверное!

– Точно нет!

Тишина. Тиканье будильника.

– Ты очень мне сегодня помогла, Валентина Батьковна! Спасибо!

Невидимая в темноте улыбка. Молчание.

– Спокойной ночи! Точнее, утра! Нам спать ровно два часа. Пока!

Ровно в шесть часов вечера Девятая из «Чёрных Вдов», миновав магазин с промышленными товарами, завернула в узкую улочку Ашхабада и, не останавливаясь, достала из сумочки радиотелефон.

Включила связь.

Через полминуты поступил сигнал вызова.

– Курдан. Приветствую. Жарковато?

– Девятая. Замёрзла уже! Жду ласковых слов.

– Передаю. Девятнадцать, шесть, три, шесть, восемнадцать, шестнадцать…

Площадь возле театра оперы и балета оживлённая как обычно. Вечер. Гуляния. Здесь нет расовой дискриминации. Здесь, в столице Туркмении, царит мир и покой. В отличие от тех же таджиков, чеченцев, прибалтов, армян. Пока здесь спокойно.

Автомобиль-фургон «Газель» скромно приютился возле одного из торговых ларьков. На борту надпись «Канцтовары».

Внутри сложная радиоаппаратура и электроника. Крутятся бобины катушечника, тихо попискивает динамик, мигают индикаторы-контакты.

Мужчина и женщина замерли у приборов. Огромные наушники прижаты руками.

Прослушивание. Телефонные длинные гудки.

– Алло? Гапар Маратович? Наконец-то!

– Ночной посетитель?! Жив-здоров?

– Живой пока! Извините, но у нас мало времени!

– Сколько? Где?

– Здесь встречаться не будем, хотя скоро, возможно, увидимся. Сумма зависит только от вас! Пошлёте после всей выполненной работы, когда оцените результаты.

– Как тебя зовут? Я даже не знаю тебя!

– Истребитель. Извините, закругляюсь! Запишите. Москва, 107047, АО «Фолиант», адрес… Расчётный счёт… в Московском банке… РКЦ… БИК…

– Записал. Сам записал! Истребитель, ты поможешь бедному аксакалу?

– Будьте осторожны в Мары! До скорого!

– Счастливо, парень!

Туркмения. Мары. Аэродром Тахта-Пол. 15.10.96.

В секретном аэропорту туркменского правительства, расположенном в 17 километрах северо-восточнее областного центра, как всегда, пусто.

Не видно людей, не заметно машин, ни звуков, ни души.

Три военно-транспортных самолёта, пять вертолётов, запылённая ВПП, три ангара и два кирпичных здания с радиолокатором, зондами и параболическими антеннами.

Всё замаскировано сетками, камуфляжной тканью и стендами. Не видно бойцов из туркменского спецназа, силовиков из службы охраны президента и солдат.

Проверку на предмет выявления живой силы противника закончили, через семь минут выход президента, старт, взлёт и сворачивание.

Обещанных Хозяином врагов нет. Может, лажа?!

Но противник существовал! Здесь, в этом таинственном военном аэропорту.

Сержант-техник незаметно взглянул на широкий коридор подземного бункера, отметил оживление в конце сектора.

Значит, прибыл! Хорошо!

Нагнулся, выдвинул железный ящик, вынул два инструмента – разводной и газовый ключи. Поднял с пола увесистый портфельчик и шагнул к служебной двери.

Сержант чувствовал приближение часа «Л». Операция начнётся через считанные минуты.

Он отпер своим ключом дверь подсобки и вошёл внутрь. Тотчас закрылся и, не оборачиваясь, ощутил запах чужого.

Обычно здесь воздух спёртый, пыльный и затхлый. Сейчас же какой-то иной!

Теперь профессионал занял место техника-солдата. Души поменялись. Оборотень сделал вид, что не может вытащить якобы застрявший в замочной скважине ключик. Левая же рука поползла к поясу (до ноги тянуться далеко).

Левша!

Непредусмотренный, но легко поправимый факт.

Человек в форме хаки, стоящий позади сержанта, решил неувязочку с помощью пистолета.

«ППС» щёлкнул в душном маленьком кабинетике, как линейка по лбу школьника.

Левая рука оборотня чуть выше локтя получила дыру, окрасилась в багровый цвет и задёргалась.

– На пол! Ты труп, сержант! – раздался громкий басовитый голос.

Силовику «Чёрных Вдов» ничего не оставалось, как подчиниться.

Хотя он мог бы попытать счастья.

Команда президента миновала холл, секторы «А» и «Б», вырулила к стартовому коридору бункера и оказалась на КПП номер 3.

Все три таможенника на пропускном пункте неоднократно проверялись ранее президентской службой охраны. Последний раз – вчера вечером.

Тем не менее один из них уже был заменён двойником. Искусно загримированного агента «Лобана» подготовил к операции сам «Курдан» – высокопоставленный военный чин в спецслужбе президента Миязова.

На счету Лобана имелось 19 душ. И девять лет стажа в шпионско-диверсионных рядах.

В списке ликвидированных капитаном Рафшановым было около тридцати. Семнадцать лет службы в войсках КГБ, спецподразделении «Гюрза» Туркменской ССР, затем ГУО, ФСБ, и сейчас дело для самого президента.

Первыми к КПП подскочили хмурые загорелые ребята из охраны Миязова, осмотрели кабину, подсобку и побежали дальше, переговариваясь по рации друг с другом и с начальством.

Сразу же за ними показалась свита Миязова. В нательном лёгком бронежилете фирмы «Паназарини», сером строгом костюме поверх и в очках с платиновой оправой президент казался здоровым очкариком, профессором-амбалом.

Рядом с ним шагал сотрудник ОБСЕ, прибывший позавчера из Женевы и занимавший немалый пост в Организации.

Именно этих двух людей и нужно было уничтожить Вдовам!

Телохранители Миязова поравнялись с КПП, недоверчиво оглядели таможенников.

Зачем их вообще сюда поставили? Кого проверять-то?!

Трое и без оружия. Пацаны. Хотя нет, один постарше, глаза мутные, неподвижные. Руки крепкие. Фигура тоже – ничего себе!

Лжетаможенник Лобан вяло улыбнулся и нажал клавиши компьютера. Переглянулся с охраной президента.

Взгляды скрестились и ушли в стороны. Твёрдые и прямые.

В руках Лобана появилась зажигалка. Под рукавом покоился самострел. Размером с треть велосипедного насоса.

Коллеги не обратили на это никакого внимания – весь интерес к свите Миязова.

Десять шагов. Восемь. Шесть.

Пять человек. Двое из них – объекты ликвидации. Поодаль ещё два амбала из охраны. Хрен с ними!

Видно, Судьба!

Две секунды. Всего две секунды! До критического момента.

«Пошёл!»

Секунда. Ещё…

Капитан Рафшанов, нёсший деловые папки, чуть раскрыл одну из них и нажал спусковой крючок «РБД».

Щелчок хлыста.

Кровавая дыра в щеке лжетаможенника испортила операцию Вдов раз и навсегда.

Голова Лобана с короткой полуседой стрижкой дёрнулась, шея надломилась и покрылась красными потёками. Ноги заплелись. Тело понесло против воли вбок и вниз.

Офицер грохнулся на пол, раскинув руки и обнажив ствол под манжетой сорочки.

Тишина нарушилась…

Ровно в положенное время, сообщённое Девятой и Курданом, один из настоящих песчаных барханов (вокруг базы искусственных было семь штук!) изменил рельеф.

Песок, в своё время нагревающийся до шестидесяти градусов, а сейчас лишь относительно тёплый, чуть дёрнулся, зашевелился, сползая к подножию холма, и обнажил отверстие размером с крышку трёхлитровой банки.

Светло-жёлтая, в оранжевую крапинку, ткань маскировочного мешка отогнулась. Медленно высунулся белый ствол снайперской винтовки.

До ВПП аэродрома метров триста. С неё НП стрелка не увидишь. Даже в спецприборы!

Но заметила силовика Вдов этой ночью в ПНВ «Изумруд» Валя Кучумова! И ждала кульминационного мига.

– Эфа! Эфа! Говорит Вах. Чисто!

Семь секунд тишины.

– Эфа! Эфа! На связи Рафик. У меня всё чисто! Удачи тебе!

Снова минутная пауза.

Песок осыпался под ногой. Медленно-медленно. Тихо-тихо. Наверх, к холму.

«Успею! Достану!» – сказала себе Валя и осторожно стала карабкаться дальше вверх.

Спецназовский «Кедр» с накрученным на ствол ПБС висел на боку, в руке потела «ВСГНУшка» с привязанным к ней шнуром, в набедренной кобуре покоился «МСП».

Эфа почесала щеку, изрисованную жёлтой краской, и замерла. Час пик наступал.

Эскорт Миязова опоздал на три минуты.

Три минуты в понятиях спецов секретных служб – непомерно огромное время. Ну очень долго.

Не изнуряюще, но подозрительно! Или провал или перестановка.

Что делать?

Снайпер хотел замуроваться обратно, но безликая однотонная с барханами стена бункера отъехала в сторону, а из чрева стартового коридора появились люди.

Семь-восемь человек. Президента и его гостя охранники облепили, как муравьи матку.

«Смешно!» – шепнул снайпер и положил палец на крючок.

До спецсамолёта – минимальных двадцать пять метров. Удобный, низкий трап, округлый широкий проём входной двери.

Контрольный отсчёт…

На ствол винтовки посыпался песок.

«Суслик? Враг?»

Взрывное устройство сползло к амбразуре в склоне бархана, остановилось, придерживаемое шнуром. Щёлкнуло.

Направленный мощный взрыв с грохотом полутонной бомбы и вспышкой ядерного фугаса сплющил снайпера в лепёшку и разложил чуть ли не по молекулам.

Взрыв заставил группу людей на аэродроме вздрогнуть, завалиться, образовав кучу из живых тел, а уж потом привлёк их внимание.

Все устремили взоры вдаль, даже закрытый телохранителями президент. Нахмурились. И только Миязов слегка улыбнулся, вспомнив добрым словом Истребителя. Уже третий раз за день!

Песок и дым, окутавшие бархан жёлто-белым облаком, осели. По изуродованному склону покатился вниз пучок сухой травы.

Смуглая симпатичная женщина лет тридцати шагала по длинной ковровой дорожке дворцового коридора второго этажа.

Чуть размахивала левой рукой, усыпанной перстнями, а в правой несла стопку чистых атласных покрывал, прижимая их к плечу.

Шла прямо, уверенно, зная куда идёт и зачем.

Думала о своём, о женском, о завтрашнем дне, о морском круизе.

Её никто не трогал, не задерживал: все во дворце президента считали её своей, верной и надёжной.

Да и работящей. Должность маленькая, но в системе Миязова далеко не последняя. И ещё – доверенное лицо!

Вхожее в самое сокровенное и тайное Хозяина – в его семью!

Гувернантка.

Шла она в покои Хозяйки – супруги президента. С одной целью: взять её на прицел пистолета-пулемёта «Скорпион» и в зажим двух гранат! Заявить об этом всем! Вызвать хаос и переполох. И при этом кричать о том, что она является агентом Секретаря Совета Безопасности России!

О как!

Оружие, снятое с предохранителя, лежало в стопке ткани.

Она была своя! Её никто не мог задеть! Никто!

– Джамиля! – послышалось сзади.

Знакомый, почти любимый голос. Хозяйка!

Гувернантка обернулась на зов.

«Почему она не у себя? Что она делала в кабинете? А впрочем, какая разница!»

– Джамиля, ты меня огорчила!

Рывок из двери рядом. Две фигуры. Взлетевшие вверх покрывала.

Бросок. «Её нет! Объекта нет!»

Удар. Ещё один – сильный и болезненный. Стальной зажим.

«Конец!»

Нападение на эскорт Владимира Миязова – сына президента Туркмении, состоялось в десять тридцать. Возле лесополосы пирамидальных тополей, в районе коммерческого банка Ашхабада, в многолюдном месте.

Девятая хорошо подготовила вариант захвата «Вовочки». Приобрела технику, насобирала доносы и доклады, наняла дополнительные силы – бичей-туркменов, и мужиков, желающих подзаработать.

Оружия и денег хватало.

План продуман отлично, и даже имелся запасной вариант.

Ещё за десять минут до ЧП Никита Топорков неподвижно сидел в «РАФике» и «читал» газету.

Строчек он не различал, а думал о своём, вспоминал детали прошедших дней.

Перед глазами всплыл полковник Сафонов – коренастый, серьёзный, неприступный. Человек, которого Никита и видел-то всего один раз.

Дальше – проклятые Вдовы! Их лица перед смертью. Женщины – особы прекрасного пола, а эти – злые и коварные, стремящиеся к самому ужасному, что только бывает в жизни человека!

Эфа. Валя Кучумова. Так напоминающая Черёмуху. Девушка, работавшая в Туркменском государственном университете методистом кафедры иностранных языков. «Внештатный сотрудник» ФСБ РФ. Ревизор Каракумского региона. Двадцать пять лет! Всего-то!

Когда-то точная информация от Второй, покинувшей «дом на Лубянке», прошла в секту, затем в Туркмению. Люди «Чёрных Вдов» постарались и взяли Эфу тёпленькой при подготовке к приёму Истребителя.

Немного попытали, покололи «эликсиром разговорчивых», но не издевались, почти не били. Потом стали ждать Топоркова.

Вскоре прибыл и сам «гость»!

Надёжных и верных Истребитель и Эфа собрали восемь человек.

Проинструктировали, по амбарам, по сусекам наскребли оружия – немного, но весьма эффективного.

Сконструировали планчик боевых действий, сделали несколько звонков, подогнали четыре машины, приоделись по погоде и обстановке.

Разбились на две группы. Одна во главе с Эфой отправилась в Мары, на секретную авиабазу Миязова, другая с Истребителем рассосалась по улицам Ашхабада на пути крейсирования Владимира Миязова из места ночлега в банк и обратно.

Естественно, агенты и боевики Вдов находились сейчас кругом, как в поле зрения ребят ФСБ, так и вне их видимости.

И где-то здесь, в юго-западном секторе города, судя по всему, присутствовала Девятая!

Лариса Малько. Тридцать семь лет. Уроженка Кирова. С 1979-го – сотрудник КГБ в Молдавии и Причерноморье. Родственников нет. Не замужем. Вдова. С 1987-го – в организации «Чёрные Вдовы». Последние пять лет – носитель ВИЧ-инфекции. От лечения отказалась за бесполезностью такового.

Никита вздрогнул от стука в дверцу кабины. Тронул пальцем предплечье правой руки, тем самым изготовив «Стерлинг» к стрельбе.

Открыл дверцу.

Черномазый небритый парень лет восемнадцати, в полосатых светлых кроссовках, потёртых джинсах и жёлтой футболке. В руках тёмный пакет. Видимо, оружие.

– Брат, время не скажешь?

Проверка. Определение «свой-чужой».

– Десять двадцать семь, – ответил Топорков, чувствуя своё высокое положение и выгодную позицию.

«Кроссовки наши! Рожа незнакомая, но, кажись, своя!»

– Чё делаешь?

– Запасной вариант Девятая тебе объясняла? Нет? Так какого ты не в свой сектор суёшься?! – пробубнил Никита, не скрывая загримированного лица.

– Понял! – выпалил туркмен и отчалил от «РАФа». – Главное, обувка такая же! А до остального…

Он выругался про себя и зашагал по улице к водонапорной колонке держать свою территорию, вверенный ему Вдовой пост.

Топоркову, надо полагать, повезло, что Девятая не имела фото Истребителя! Случайность? Может быть.

Через полторы минуты агент по связи доложил о кортеже Миязова-младшего.

– Готовность номер два! – сообщил Никита и завёл микроавтобус.

Вмешиваться в операцию по захвату «Вовочки» Топорков не хотел: ему нужен был теракт. Фактический, явный, неопровержимый.

Пусть будут трупы, какофония, гвалт! Пусть об этом узнают многие и многие! Пусть.

Главное – выследить Вдову! Ну и освободить «Вовочку» – целым и невредимым, чтоб потом получить заслуженный гонорар. Надо полагать – немалый!

Десять тридцать.

Две машины – спортивный «Ягуар» красного цвета и за ним массивный красавец-внедорожник «Мицубиси Паджеро» бежевый как варёная сгущёнка, вылетели на проспект, ведущий от банка.

Сегодня они рано отоварились!

Не запланированный ход, но предусмотренный. Вдовой и Истребителем.

Кто мог посметь напасть или «наехать» на самого «Вовочку», как его называли в кругу семьи и все три миллиона простонародья в стране?!

Только сумасшедшие чужаки!

Они и напали!

Грязный и вонючий бичара, алкоголик с местного базара, нанятый людьми Девятой и в данный момент трезвый как никогда, нажал педаль газа и рванул автобус из подворотни на проспект.

Женщина говорила, что тряхнёт несильно, а во всеобщей свалке он запросто убежит дворами! Но…

«ПАЗик» вылетел на дорогу в тот момент, когда «Ягуар» нёсся к нему, в каких-то пятнадцати метрах.

Развязный, всегда расслабленный и «тугоухий» Миязов Вова не сразу сообразил, что делать.

Рядом звонил Мурат, сзади завизжали «тёлочки», и их писк подхватил Серёга.

Ремень безопасности Миязов-младший не снимал никогда в автомобиле. В отличие от остальных!

Знал: гоняет быстро, круто, да и, откровенно, опасно. Сколько случаев уже было! И сбивать людей приходилось.

– Бл…! – успел крикнуть двадцатисемилетний муж, бай, сынок.

«Ягуар», скрипя колодками и резиной, мелко-мелко задрожав, влетел в бок автобуса.

Друган Мурат выбил башкой лобовуху и размазался по обшивке внезапной баррикады. Люди сзади образовали «кучу-малу», ломая конечности, зарабатывая вывихи, растяжения и ушибы.

Володю тряхнуло так, что чуть не лопнули глазёнки. Из полукоматозного состояния его вывели мужчина и женщина, вытаскивающие парня подмышки из искорёженной машины.

«Почему они не в белых халатах? – подумал Миязов и увидел жёлтые круги перед глазами. – Где мои…»

Его грубо кинули в фургон микроавтобуса синего цвета, захлопнули дверцы и повезли в неизвестном направлении.

Четверо мужчин в военной форме «краснопогонников» ВВ, расстреляв из бесшумных допотопных «Каштанов» джип, шуганули далёких прохожих свинцовыми очередями и попрыгали в два «УАЗа» светло-коричневого цвета.

Операция заняла семнадцать секунд.

Лжеводитель «ПАЗа» дёрнулся, и окровавленный вывалился из высокой кабины автобуса на асфальт.

Девушка с косичкой, в зелёных лосинах убрала автомат, и «волга» сорвалась с места, увозя её за город.

– Скат, твой «москвич»! Догони и уничтожь где-нибудь в соседнем районе. Только в случае, если он один! Как понял?

– Як-3, вас понял! Скат работает.

– Сапар и Бархан! Вы держите синий «Мерс» и не упускайте его! Докладывайте каждые три минуты. Конец связи.

– Стас, иди за мной. Подстрахуешь. Нужно отсечь «УАЗики», но сделать это тихо! Понял, Стас?

– Тебя понял, командир! Действую на подхвате.

– Удавчик! Удавчик… Приём.

– Удавчик на связи. Вас слышу!

– Смотри в оба и толкай свой таран в самый зад «волге»! Ты понял, парень?

– Ясно! Сделаю, как в лучших домах Парижа!

– Работай, француз! И потом сразу уходи.

– Люда! Разберись с тачками. Откопай, как хочешь, хоть одного, и вези его на «стойку»! Ты слышишь, Люда?

– Слышу хорошо! Я поняла. Остаюсь на ЧП.

– Конец связи.

Никита крутнул руль, и «РАФик» плавно объехал автомобиль на парковке, дальше с бордюра на проезжую часть.

Взглянул в зеркало – агент Стас следовал за ним на «девятке», повторяя все его манёвры.

Хорошо!

Только бы не упустить Вдову! Бархан и Сапар – ребята отличные! Местные. Да и водилы классные! Не отстанут, с живой не слезут! «Вон они, дорогуши!»

Никита, да и оба «классных агента» его команды не знали, что Вдова ловко подстраховалась, выпустив параллельно курсу синего «Мерседеса» точно такой же микроавтобус-близнец. Тоже с тонированными стёклами и двумя туркменами в салоне. Наёмниками. За рулём свой – профи из Москвы.

Те же номера, приметы, лысые колёса сзади, вмятина на правом боку.

«Мерседесы» подменились. И теперь Бархан и Сапар преследовали на большом расстоянии ложный автомобиль.

Зато не облажался Топорков!

Агент «Удавчик» выбил стопор из-под шасси большого торгового фургона на колёсах в тот момент, когда «волга» террористов проскочила мимо него. Громадный автопавильон выполз на узкую улочку прямо перед двумя «УАЗами» с боевиками.

Случилось то же самое, что и четыре минуты назад, на проспекте у банка.

Первый «УАЗ» врезался в борт фургона, и сразу в его зад влепился другой.

– Стас, тормози и кроши этих! Потом догоняй. Приём.

– Понял, командир!

Агент «Удавчик» растворился в трущобах квартала, а жёлтый «РАФ» резко завернул в боковую улочку и попёр на перехват «волги».

«Девятка» эфэсбэшника «Стаса» описала крутой поворот и встала на месте. Из машины выскочил в чёрной маске мужчина среднего телосложения. Серый комбинезон. Шнурованные полуботинки. В руках «Клин-2» с пламязвукогасителем.

Короткие прицельные очереди по изувеченным обезоруженным автомобилям. Затихающие в клацающих по металлу чирканьях пуль стоны.

Небольшой взрыв. Огненная вспышка. Пожар.

Немедленный отход…

…Женщина лет сорока, в туркменском национальном халате и с сумкой в руке, облазила обе машины – «Ягуар» и джип с мёртвыми телохранителями.

Почему Миязов-старший не убедил усилить охрану сына? Не доверял? Игнорировал? Или не смог?

В полусмятом «Ягуаре» женщина нашла единственного полуживого: парня двадцати пяти лет, какого-то метиса. Ободранная на щеке кожа, выбитая челюсть, вывих плеча и перелом пальцев.

Она вытащила его на асфальт и помогла прийти в сознание.

– Что это? – прошептал Сергей, один из дружков «Вовочки».

– Покушение! Миязов захвачен террористами, но есть люди, которые могут помочь! Это не ваши папочки и мамочки, и не спецназовцы! Это ФСБ!

– Что… что нужно сделать? – промямлил парень, сжав руку женщины и сглотнув горькую слюну. До него быстро всё дошло.

– Сейчас разберёмся! – сказала она и услышала вой сирены.

Никита выгнал свой «РАФик» на площадь возле театра драмы и кукол, преследуя обшарпанную «волгу». Последняя, совершая опасный и неожиданный манёвр, сбила старушку в цветастом платке.

Это не остановило террористов: их видавшая виды машина скользнула в длинную узкую улицу, ведущую на пустырь возле древней соляной копи.

Топорков аккуратно объехал тело пострадавшей старушки и влетел в ту же улицу.

Сапар и Бархан доложили, что держат цель в визуальной досягаемости. Микроавтобус движется в западном направлении. Пошёл на Копетдагское ущелье.

– Это же вообще южная часть Ашхабада! Куда они прут? – удивился Никита, крутя баранку. – «Вольный стрелок» говорил, что будут уходить в пустыню! Может к границе? Да ну, чертовщина какая-то!

Стас сообщил, что вышел на пыль «РАФа». Значит догнал! Хорошо! Надёжней.

А то внутри что-то свербит, скребётся! Нутро чувствует: не так, не так!

Что? Где могли дать промашку?

Нужно скорей убирать лишних, а не играть в догонялки! Скорей.

– Скат! Как у тебя? – включился в связь Топорков. – Почему не докладываешь?

– Командир, тихо! Извини! Пасу его пешим. Он рядом.

– Молчи, Скат, молчи! Значит так. Выслеживай его до конечной, веди низом всех и всё, что там встретишь. Затем дуй на объездную, к левой точке. Жди там и… Будь осторожен! Доложишь о готовности сразу! Конец связи.

Его микроавтобус подпрыгнул на кочке, пролетел метра два и плюхнулся в пыль, поднявшуюся жёлто-серым облаком.

Вскоре здесь пронёсся агент «Стас» на красной «девятке».

– Стас, направление понял?

– Понял, обхожу. Машину жалко!

– Ладно-ладно! Может и без худшего обойдётся?!

«Девятка» свернула в боковое ответвление улицы, а Никита выскочил вслед за «волгой» на пустырь.

– Девятая, Девятая! У меня хвост. Я в секторе номер семь.

– Хорошо! Ликвидируй его, но берегись! Возможно, это сам ОН!

– Я убью его!

– Не знаю, милочка, по-моему, ты бы с удовольствием с ним покувыркалась! Ладно, если всё путём – иди за нами, но только без хвоста!

– Вас поняла, Девятая!

Старенький «ГАЗ-24» резко развернулся, а из открытого бокового окна высунулся ствол с утолщением на конце.

Никита тоже затормозил, но вильнул влево, тем самым поставив колёса микроавтобуса под прикрытие полуразрушенной каменной стены.

Сам метнулся в салон на пол и дёрнул дверцу.

Пистолет-пулемёт задрожал в руках девушки с косичкой.

Пули калибром в девять миллиметров прошили жёлтый борт «РАФика» крупными дырами. Вторая очередь пошла ниже, но парня в машине уже не было.

Он перекатился в пыли и по мелкому гравию к глыбе средних размеров и освободил правую руку. В ней оказалась мощная эффективная в таких ситуациях «РОНГ-3». Чека щёлкнула и отлетела.

Бросок.

Опытная в боевых операциях девушка крикнула, выпрыгивая в заднюю боковую дверцу. Водитель-туркмен, один из силовиков Курбана, тоже не замешкался, но очутился в менее выгодной позиции.

Ручная наступательная граната, в пять раз превосходящая «Ф-1», взорвалась перед левым крылом «Волги».

Автомобиль дёрнулся и задымил, покрывшись густыми трещинами и дырками. Все стекла осыпались.

Шофёр-боевик скорчился около подбитого авто и замер.

Девушка с пробитой осколком голенью сморщилась и прислонилась спиной к колесу с тыльной от Топоркова стороны «волги». Затылок стукнул по крылу, и косичка волос не смягчила удар.

Но она поникла и расквасилась не от боли!

Она поняла: теперь ей не уйти. Никогда.

Как глупо, как быстро! Всего какая-то граната, да вон ещё красная легковушка зашла в обход! И всё!

«Живой я им не дамся!» – подумала девушка и щёлкнула новой обоймой.

Шагов она не услышала. Видимо, собственные шорохи и идиотские мысли заглушили мягкую поступь противника.

Она вынула «русскую грушу», вырвала чеку, а ПП направила на приближающуюся «девятку».

«Сейчас гранату за борт, а свинец тебе, мужик, в подарок!»

Никита наверняка не ощутил её мысли, но сделал всё быстро.

Четыре тихих выстрела, и прыжок в безопасную зону. Опять пыль!

Взрыв.

Автомобиль Стаса притормозил, развернулся и окончательно встал. Топорков заметил, как скривилось в отвращении лицо агента. Сам же парень даже не стал смотреть на то, что осталось от бедняги.

– Это ОНА? – крикнул напарник.

– Нет. Та в «Мерседесе»! – громко ответил Топорков. – По машинам.

Простреленный почти насквозь «РАФ» заурчал и устремился через пустырь. Красная «девятка» последовала за ним…

Агент по прозвищу «Скат» – угрюмый худощавый туркмен лет двадцати восьми, держа руку за отворотом ветровки, поспешно пересёк дворик двухэтажного деревянного сверху и каменного снизу домика – таких, кстати, здесь наворочено с сотню – и поднялся по скрипучей лестнице наверх.

Боевик скрылся за дверью. Где-то хлопнули мухоловкой, засмеялись звонко, по-детски. В соседнем флигеле женщина и мужчина ругались друг с другом. За домами лаяли и дрались собаки.

Скат, отирая спиной штукатурку стены, попытался заглянуть в мутное окно и прислушаться.

Он успел осознать, что второй этаж имеет сквозной проход, а обувь на специальной подошве не шуршит и не стучит.

Сзади был враг.

Скат сделал вид, что лезет дальше, хочет войти в дверь, а сам чувствовал, как призрак за спиной берёт его затылок на мушку.

Больнее и ужаснее нет мысли, как понять, что тебя сейчас убьют!

Скат понял, что провалился, несмотря на предупреждение Истребителя.

Только действия! Только движение спасёт его!

И он решился на отчаянный смелый шаг. Выбирать не из чего!

Рванул на перила, мотнув головой и одновременно выбрасывая руку с «АСПБ» Дерягина в сторону противника.

У каждого профи-силовика свой вкус, а, следовательно, любимое оружие! И если табельное силовикам выдавалось постоянное, одинаковое и положенное, то в боевых операциях разрешалось использовать любое.

В прыжке тазом сломал поручень, сделал три выстрела и только потом рухнул на утоптанную землю двора.

Самозарядный бесшумный пистолет выпал из руки. Плечо хрустнуло и дало паралич на весь бок.

Неудачное приземление!

Ошибка террориста состояла в том, что он целился в голову! В таких случаях, когда вопрос – кто кого, спец выбирает самую широкую и большую мишень, коей всегда и в любых ситуациях считается спина или грудь. Потом, пожалуйста, добивай контрольным!

Верзила в тёплой рубашке и серых штанах зажал ладонью глаз, из которого хлестала кровь. Раненное предплечье не волновало: больше всего ныла голова.

Пуля вошла в глаз и вырвала в затылке дыру с чайное блюдце.

«Как больно!..» – сказал про себя боевик и стоя умер.

Скат увидел, как здоровяк сполз по стене на пол и через мгновение сам потерял сознание…

– Сапар, Сапар! Бархан! Ответьте ЯК-3. Как дела, ребята?

– Сапар пошёл по кольцу, я держу сзади стометровку. Можем запросто положить их!

– Нет! Нельзя. Там заложник! – сказал в пуговку на уголке ворота Никита и прищурился. – Слушайте, ребята, у вас же с собой «Спектры»?! Позыркайте там – все ли на месте!

– Мы же их почти не упускали, командир!

– Почти не считается! Давайте, рассейте мои сомнения!

– Вас понял, Як-3! – голос Сапара.

Минута тишины. Гудение мотора.

– Як-3! Як-3! Приём. На связи Сапар.

– Вас слышу. Говори.

– Их в «Мерсе» трое. Только трое, командир!

– Ясно, Сапар! Тебя слышу. Раньше, ребята нельзя было сделать?! Так трудно?!

Молчание в эфире.

– Что делать, командир? Тех пятеро было в тачке!

– Так. Убирайте объект, и на объездную. Живо!

Никита связался со Стасом, затем с агентом «Людой».

– Доложи обстановку, Люда!

– Один живой! Сергей Саакин. Дружок Миязова. Но он плох. Едем сейчас на «скорой» в больницу. Пришлось засветить корочки.

– Он в сознании?

– Да. Предлагает свои услуги и связи. Что-нибудь надо?

– Мы упустили Девятую и Вовочку! Если они не вылезли где-то в городе, то дуют сейчас на север. По плану. Но если первое?..

На связи Бархан.

– Командир, они не могли высадиться так быстро! Я отвечаю! Терял их на семь секунд, но потом видел опять! На прежней же скорости! Выкинуть их невозможно – убились бы!

– Я понял, Бархан! Ты прав. Ладно, мочите близнеца и возвращайтесь. Вы где?

– Седьмой километр ущелья.

– Работайте, ребята. И аккуратно!

– Да знаем, командир!

Сапар установил «Жигули» поперёк трассы и занял оборонительную позицию. Вылезший сзади «КАМАЗ» надрывно погудел, но, заметив в руках мужчины автомат, попятился назад, за склон горы.

Синий «Мерседес» показался из-за скальной стены в ста метрах от баррикады. И его пассажиры вмиг поняли, чем это пахнет.

Засада! Выследили! А как же иначе?!

Так планировала Девятая, так она хотела, так и получилось!

Сапар прижался щекой к кожуху-цевью «Клина» и нажал спусковой. Лазерный целеуказатель под стволом возник на лобовом стекле, напротив водителя.

Микроавтобус завилял, теряя скорость и выбрасывая из-под колёс фонтаны камней.

Высунувшихся из боковых окон «Мерседеса» туркменов зашатало, не давая открыть огонь из «Калашниковых».

Пули эфэсбэшника разбили стекло и впились в тело шофёра. Автомат упал с его колен, а плечо покраснело.

Бронежилет «Кирасир 10М» сдержал град свинца, но удары были настолько сильны, что сломали ключицу и два ребра.

Автомобиль занесло набок, и он резко остановился, заваливаясь на левую сторону.

Сапар выпустил ещё пол-обоймы по крыше и, заменив магазин, зигзагами на полусогнутых ногах побежал к «Мерседесу».

С той стороны подъехал на мотоцикле Бархан и тоже помчался навстречу.

Из чрева микроавтобуса раздались лязгающие хлопки. Грудь Сапара шелохнулась, подёрнулась рубашка и тренерка, затем силовик пошатнулся и упал на спину.

Бархан, закричав во все горло, стал расстреливать лежащий на боку «Мерседес» вдоль и поперёк. Поменял обойму и выпустил в синий изуродованный автомобиль.

Осторожно подскочил к днищу, заглянул внутрь.

Слабые стоны, лужи крови и растекающийся бензин импортного движка.

Бархан что-то сказал по-туркменски, вытащил из-за пояса гранату и закинул в салон.

Микроавтобус взорвался огненным смерчем и затрещал, пожираемый пламенем.

Сапар был убит. Для Бархана это было горем и страшной утратой!

Он оттащил за ворот мёртвого напарника на обочину, прикрыл ему ладонью сужающиеся карие зрачки, что-то шепнул, собрал оружие, приборы и зашагал к своей «Яве». Сунул всё в наплечный рюкзак, застегнул молнию на куртке, надел очки и завёл мотоцикл.

Через несколько секунд его здесь не было, только облако дыма и пыли оседало на поверхность дороги.

Оставив засаду на КПП ГАИ для подстраховки, Девятая следовала по грунтовке на север, в самые дебри Каракумов. Эскорт насчитывал четыре автомобиля: «Мерседес», пикап «УАЗ», грузовые «УРАЛ» и «ЗИЛ-131».

В первой и второй машине ехали сама Вдова и её люди по секте, в грузовиках – наёмники из местных.

Двадцать один человек, не считая заложника. Последний ворочался на полу микроавтобуса со связанными руками. Шок от первых впечатлений прошёл, к нему вернулось прежнее ясное сознание, но болела шея и ныл затёкший правый бок.

Поначалу Вова Миязов пытался пугать террористов, заерепенился, застращал, грозя кучей мордоворотов, знакомой преступной группировкой и связями отца.

Затем перешёл к деньгам. Сулил большие суммы, золото, камушки. Обещал, предлагал, молил.

Но Вдова оставалась непреклонной. Более того, она просто намекнула, что прострелит сейчас ему ногу!

И он замолчал. Надолго. От прежней спеси и борзости не осталось и следа.

А Девятая почти всю дорогу до населённого пункта Бахардок думала о своём: как поступить дальше.

Агенты, задействованные в операции, в пунктах «президент – его гость» и «супруга», на связь не выходили. Эфир молчал. Не было слухов и от Курбана. Также не давали о себе знать и ребята в Ашхабаде, получившие задание отвлекать Органы и Истребителя.

По плану, обговорённому с Первой и «папой», коим являлся все эти годы южно-африканский меценат и руководитель организации, бывший генерал КГБ Прушников, операция должна завершиться в пустыне Каракумы, северо-западнее Ашхабада.

В квадрате «РА-18», в точке расположения старого газового промысла, что в десяти километрах западнее пункта Ербент, Девятую вместе с заложником и тремя самыми лучшими и верными ребятами будет ждать военный вертолёт «Ми-24Д» из контингента Красноводской в/ч № 0354. Он перевезёт группу в пункт Д-71, в двадцати километрах к югу от Кизыл-Кая, что по трассе к Красноводску.

Это место находилось на бывшей геологической базе, примерно 240 километров к северо-западу от Ербента, в Прикаспийской низменности.

Но личные планы Девятой изменились. Коренным образом. Вместо пункта Д-71 она заставит пилотов лететь совсем в другую сторону, к государственной границе умершего СССР и Ирана. Там через горы на ту сторону. Вместе с Миязовым-младшим и надёжными людьми из её группы. Только придётся, видимо, убрать Лайму – она верный человек Первой!

В рюкзаке зеленовато-жёлтого цвета находилась приличная сумма – почти триста семьдесят тысяч долларов Миязова и ещё сорок тысяч, собранных по агентам секты и Курбана.

Четыреста с лишним «кусков зелёными»! Матерь божья! Такой суммы Лариса Малько никогда не видела, а тем паче не держала в руках. И с этими денежками за границу?!

Определённо, надо шевелить колготками!

Что осталось от ИХ Команды? Три человека, да «папа»-эмигрант. Все девочки полегли в суматохе с Секретарём! И этот чёртов Истребитель!

Девятая долго соображала и размышляла по поводу парня, родной организации, изменённого ею финала операции.

И решила окончательно: её вариант самый лучший!

Микроавтобус трясся на всех и расщелинах бывшего асфальтового шоссе. Камни летели из-под колёс во все стороны. Сзади тащился эскорт.

Кругом пустыня. Жёлтые, с редкими плешинами серо-зелёных мини-оазисов пески. Где ровные и безликие, а где плавные, невысокие барханы, закрывающие горизонт.

И над всем этим белое солнце. Жара. Сушь.

Невыносимая жажда, духота и песок на зубах. Перегретые двигатели автомобилей. Бесконечная полоса грунтовки, уходящая вдаль.

Почти полдень. Пора бы пообедать и остыть! Хорошо всё обдумать. Но время не терпит! Подгоняет мысль об Истребителе. А вдруг раскроет замыслы её, Девятой?! Нагонит или обойдёт!

Фу, бред!

В районную детскую поликлинику (в целях конспирации!), куда сорок минут назад привезла пострадавшего в аварии дружка Миязова агент ФСБ «Люда», Никита вошёл через центральный вход.

Прямо, смело и решительно.

Сергей Сааков связался по мобильному телефону со своими, и вскоре к нему прибыли трое охранников, которых он иногда использовал в поездках.

Два здоровяка в лёгких бронежилетах и пиджаках поверх них истуканами застыли возле дверей палаты, где временно обустроились раненный шеф и женщина в цветастом халате. Ещё один торчал под окнами.

Со всей поликлиники собрали старших по должности, да и самых лучших врачей и медсестёр. Они, нервно суетясь, оказали сыну бывшего председателя Горисполкома необходимую первую медицинскую помощь, замазали, протёрли, перебинтовали. И по его наставлению очистили помещение кабинета лора, временно приспособленного под палату.

Люда ждала Истребителя. Сидела возле койки пострадавшего Саакова и выслушивала историю его жизни. А сама гадала, как обстоят дела у ребят.

Голос парня она услыхала совершенно неожиданно и привстала со стула. Больной остановил её жестом, шевельнув перебинтованными пальцами правой руки.

– Это ваш командир? – спросил Сааков.

– Да.

– И тоже спец?

– Да.

– Ну вот и посмотрим, какой он специалист! – сказал «новый русский» и ехидно улыбнулся. – Просто я верю в своих парней!

– А я не очень! – шепнула женщина и посмотрела на дверь.

Она мало знала Истребителя, но за то короткое время, что общалась с ним, видела его и кое-что слышала от Эфы, представляла эфэсбэшника-одиночку в самом лучшем ракурсе.

Почему-то она подумала, что сейчас дверь вылетит под напором молодого тела! Но она не вылетела: Никита не считал себя тараном.

Сааков удивлённо взглянул на свою спасительницу и замер, услышав приглушённые хлопки и стоны. Тихий разговор.

Топорков, оставив Стаса и Бархана на улице, поднялся на третий этаж поликлиники и громко зашагал по коридору, заметив двух лбов под два метра ростом и взяв их за ориентир маршрута.

Ребята зло посмотрели на незнакомца и проигнорировали его появление, держа ладони-лопаты на уровне ширинки.

– Я по зову вашего шефа, Сергея! – сообщил Никита, не вынимая руку из карманов ветровки.

– Иди отдыхай! – посоветовал один, сдвинув брови к переносице.

– Нам бы босс сказал про тебя! – проинформировал другой амбал.

– Так свяжитесь с ним, дурни! Мне некогда! – Никита начал раздражаться.

Он не то что бы не терпел таких мутантов, они просто бесили его. Может, с нервами у парня стало на такой работе неважно, но когда подобные «динозавры» наглеют прямо в лицо и суют палки в колёса, то разговаривать уже не о чем.

Только тогда помогают немедленные смелые действия.

– Кто отдыхай? – как бы вспомнил Топорков, встав напротив верзилы-наглеца.

– Что? Ой, не трепи… – начал морщиться гигант, на миг расслабившись, но ощущая свою силу и превосходство.

Никита в кармане сжал кулак правой руки так, что побелели костяшки, подогнул два крайних пальца, тем самым выдвинув два ударных, на миг вспомнил тактику так называемого Взрывного Метабоя, вынул руку и, разогнув резко локоть, нанёс в корпус крепыша сильнейший удар.

Куда метил – туда и попал! Солнечное сплетение. Там, у этого бедуина на теле должна быть маленькая ямочка, а сразу под ней бугорок.

Никита понял, что оба типа в пиджаках натянули на майки «броню» – или «Тень», или «Кору-3».

Но техника Метабоя и почти стальные фаланги кулака!..

Телохранитель зачмокал губами, как рыба в раковине, силясь что-то сказать, но мешком завалился на пол.

Другой дёрнулся, но в живот ему уставился зрачок пистолета. «Глушитель» на стволе, холодный взгляд, умирающий неожиданно под боком друг – всё разом нахлынуло на здоровяка. Он сжался и примолк.

– Если умеешь рот в рот, помоги ему! – бросил насмешливо Топорков и, ногой оттолкнув охранника, зашёл в палату. Внутренне напрягся, заглушая самовнушением боль в ударных костяшках кулака, и шагнул к кровати больного.

Навстречу ему вскочила напарница.

С ходу – в дело! Без эмоций, без лишних слов, без промедлений.

– Чем ты можешь помочь нам, себе и, прежде всего, Миязову? – спросил Топорков, пряча пистолет в потайную кобуру на поясе сзади.

– А…Ты их убил? – промямлил Сааков, выпучив глаза и поджимая ноги. Мужские гениталии предательски ослабли, навеяв на весь организм бессилие.

– Почти. Ничего, отойдут! Я слушаю тебя, Сергей Батькович!

Никита кинул взгляд в зеркало на себя. Мелькнула мысль, кстати, совпавшая с мыслью лежащего Саакова: «Высокий, стройный, жилистый, ноги на ширине плеч, руки в карманах лёгкой ветровки. Короткая стрижка, чуть красноватое лицо, жёсткий взгляд. И при этом раскладе – двадцать с небольшим лет и офицер секретного отдела ФСБ России?! Круто!»

– Деньги, оружие, транспорт, шмотки, челы! – отчеканил Сааков и быстро облизнул губы. Моментально высохшие.

– Только транспорт и кое-какие тряпки. Желательно чёрная и жёлтая одежда. Трактора нет в запасе?

– Н-нет! – закачал головой туркменский «новый русский».

– Я пошутил, – сухо констатировал Никита, – что имеется из мощных и сильных тачек? Только самое лучшее и мощное!

Сергей Сааков думал ровно три секунды. Взглянул на женщину, потом опять на незнакомого парня из спецслужб и прошептал одно слово.

– Да-а?! – вслух удивился Никита и чуть-чуть улыбнулся. – Очень кстати! Махом покажешь, как им управлять, дашь разрешение своим, соберёшь одежду размеров 50–54 и передашь через неё.

Топорков кивнул на женщину и, развернувшись, пошёл прочь.

– А… а когда всё это нужно? – бросил ему вдогонку Сааков.

– Вчера!

Дверь хлопнула, а оба присутствующих в палате недоумённо переглянулись.

Один из бугаев-охранников откачивал другого, потея и пыхтя. По памяти делал искусственное дыхание, давил на грудную клетку товарищу, предварительно сняв с него бронежилет.

При такой врачебной операции обычно ломаются одно-два ребра – сила ведь массажа очень велика!

Мастодонт в светлом пиджаке сломал напарнику три ребра, но на поправку дело не сдвинулось!

И только скорая помощь из набежавших сотрудников поликлиники облегчила участь пострадавшего: его вернули в сознание. Никита вышел из лечебного учреждения хмурым и озабоченным, собрал ребят, и вместе они поехали обедать в шашлычную.

Красноводск. Военный аэродром в/ч № 0354. 15.10.96.

Серая радиостанция в серо-зелёном оазисе. Два часа дня. Мир и покой во всей округе.

Писк в приёмнике третьего сектора РЛК. Включение в связь.

– Приём. Это Курбан. Девятая с задержкой. Пуск в двадцать три ноль-ноль. Стрекозу на место по плану. Меня слышно? Приём.

– Это Чиркан. Вас слышно хорошо. Вариант со стрекозой без изменений. Я правильно понял? Приём.

– Курбан на связи. Поняли правильно. В 2300 идёте на известный квадрат. Конец связи.

Тишина в трубке. Затем торопливые удаляющиеся шаги.

Заброшенный и забытый Аллахом КПП ГАИ на Ербентском шоссе в трёх километрах от Ашхабада сейчас, в шестнадцать ноль-ноль, не пустовал.

Пятеро боевиков-наёмников из отряда Девятой Вдовы, оставленные ею в этом месте, рассредоточились по строению поста и занимались чем попало.

«РПК», установленный в окне каптёрки, смотрел стволом в направлении города, невидимого за барханами. Рядом с ним читал какую-то старую рваную газетёнку туркмен в форме солдата-стройбатовца.

Возле двух, далеко не новых «жигулей», курил анашу мужичок в грязной рубашке. Как ножку девушки, он нежно обнимал «РПГ-7» и щурил глаза от солнечных бликов, играющих на полированной поверхности корпуса гранатомёта.

Двое туркменов, распив пол-литра «Московской», отдыхали в тени КПП, не выпуская из рук спецПП «Каштаны». Большое количество ручных гранат, развешанных на поясах и ремнях, придавали им вид талибов в новогоднюю ночь.

Пятый член засадного отряда, одетый в форму туркменского постового автоинспектора, сидел возле «ерша», разложенного поперёк дороги, и наслаждался разобранным на части «АКСУ».

Смазывал, любовался, протирал тряпочкой, и иногда поглядывал вдоль трассы.

Вот уже полдня их никто не беспокоил. Раз со стороны Ербента прошёл фургон с чумазым полупьяным лохматым водителем-узбеком, да и только.

Женщина-командир приказала ждать других, из города. И убивать любого, кто покажется на дороге.

Пока не было ни одного смертника! Хотя сами боевики на КПП смертниками себя не считали, сидеть стало тоскливо и скучно.

Но ничего: скоро кончится день, а там они могут уйти с поста.

Ожидание смерти подобно. Перефразированная притча.

Но смерть и правда ждала их.

Человек крепкого телосложения, в жёлтой шапочке из тонкой ткани, лёгком ватнике с капюшоном поверх головы и в жёлтых спортивных штанах осторожно высунулся из-за бархана, осмотрел в бинокль КПП ГАИ, затем быстро и аккуратно перемахнул на ту сторону и поскакал к дороге.

Ничего не брякало, не шуршал песок под мягкими тапочками, не блестело на солнце оружие.

Жёлтый «РАФ» показался на трассе, быстро приближаясь на огромной скорости к КПП.

Боевик громко крикнул и хаотично стал собирать автомат. Почувствовав, что не успеет (спец делает это за 11 секунд!), он вскочил и побежал к своим, за другим автоматом.

Кое-кто его тревожного крика уже не слышал!

Оба туркмена с «Каштанами» на груди так и остались лежать в тени каптёрки. Только мёртвыми! «ППС» стреляет вообще бесшумно.

Пулемётчик корчился и уже стал затихать на загаженном полу строения с торчащим в шее клинком метательного ножа.

Боевик в форме автоинспектора, зовя всех на помощь, подскочил к окну одноэтажного здания и замолчал, застыв на месте.

Секунда тишины.

И вдруг ствол «ручника Калашникова» издал оглушительный залп. Свинцово-огненный удар разорвал боевику грудь и свалил с ног на пыльный грунт.

Обкуренный травкой последний наёмник крякнул, поднимаясь с корточек во весь рост, его потянуло в сторону, и он оперся о борт «жигулей». Очередь из «РПК» срезала и этого.

– Готово, командир! – сказал Стас в микрофон, висящий над губой, и принялся переодеваться.

«РАФик» подъехал к КПП и из него выскочил Бархан. Торопливо и ловко он собирал трофейное оружие и складывал в микроавтобус.

Скоро обоих привлёк шум гудящего транспорта, они выглянули из укрытий и посмотрели на смежные с постом ГАИ барханы.

Раздался рёв движка и… из-за холма вылетел здоровенный красавец «Хаммер».

Джип, описав в воздухе красивую траекторию, плюхнулся на склон бархана и рванул к КПП.

Из шикарного салона вездехода вылез Топорков и улыбнулся во всё лицо. От души.

– Вот это техника!

– Да-а, не хухры-мухры!

– Классная тачка!

Пока ребята собирались и доукомплектовывались, Никита ещё раз обошёл машину, насвистывая вслух и восхищаясь техникой.

Дорожный просвет – 40 сантиметров. Дизель-движок в сто семьдесят «лошадей». Скорость, привод, проходимость, вместимость, живучесть и так далее и тому подобное.

Супер!

Эта игрушка досталась Миязову-младшему за пятьдесят тысяч «баксов» и последнее время скучала на личной стоянке в личном автопарке.

Раньше гоняли на ней по пескам, охотились на разную тварь!

А теперь военному продукту суждено было сыграть серьёзную партию и выдержать нелёгкий переход!

Через десять минут они покинули место бойни, взяв курс на север, в бесконечные мёртвые пески великой пустыни.

Огромный приземистый джип-вездеход с двумя людьми и жёлтый пораненный микроавтобус «РАФ» с водителем за рулём и мотоциклом в салоне.

Трое бродяг, трое профессионалов, три силовика отправились на охоту. За Смертью или за Судьбой. Никто этого сейчас не мог сказать.

Отряд террористов или, как можно их назвать, банда, заночевала в двадцати километрах от Ербента, в небольшом котловане, образованном природой Средней Азии и окружённом крутыми барханами.

Днём миновали Бахардок, но потом дорога закончилась, и часть пути влачились по голой безжизненной пустыне.

Девятая отдала приказ: спать до шести утра, а сама, расставив посты и дождавшись, когда все уснут, залезла в микроавтобус и поведала о своём плане Миязову. Тот только зло плюнул в ответ.

– Я получу с тебя потом большие деньги! – сказала Вдова, укутывая себе ноги тёплым одеялом. – Твой папаша отдаст за тебя золотые горы!

Она хихикнула и, запрятав под халат руку с «МСП», заснула. Рядом спал напарник по Москве, Игорёк, а возле «Мерседеса» кемарили ребята из агентуры Ашхабада.

Чёрная ночь задавила и охрану: все дремали, уверенные на сто процентов, что им ничто не грозит.

Почти случайно лагерь боевиков увидели эфэсбэшники, видимо, узрев огонёк от зажигалки. Они заглушили машины и, несмотря на усталость и жажду, стали готовиться к бою.

Ночной бой силовиков спецслужб!

Это шорохи во тьме, лязг затворов бесшумных автоматов и хлопки «глушителей», резкие вспышки и стоны, невидимая схватка умов и рукопашный поединок! Это неизвестность, которая проясняется только вместе с приходом света – будь то прожектор или зарница на горизонте!

Три чёрные тени рассредоточились вокруг естественного котлована и устремились по команде в бой. Ночной, дикий, страшный, но короткий.

Никита из винтовки «ИЖ-117 м», называемой ещё «Свищём», снял курившего в который раз за ночь стража отряда, затем прибор на цевье поймал следующего – пуля «Чирок» сразила и этого.

Прошло пятнадцать секунд. Четверть минуты глухих щелчков в темноте ночи унесла в вечную темень семерых полусонных охранников банды.

Испортил плавно текущий ход бесшумной операции туркмен, сидящий на крыше кабины «УРАЛа».

Стас поверг его из «Клина», но тело громко брякнулось на капот, подняв на ноги соседей по ночлегу.

И тогда специальные пистолеты-пулемёты заработали в полную силу.

Кто-то кинул гранату, где-то застрочил «АК», бак «УАЗа» рванул и озарил местность.

Ребята из группы Истребителя кинулись в укрытие, а суматошные взбешённые и испуганные боевики стреляли по сторонам, зацепив двух своих.

Крики, ругань, мерцающий огонь в отражениях автомобилей. Топот, клацанье, стоны.

Никита ждал. Ждал Вдову, когда она подаст о себе знать, высунется или попытается что-то предпринять.

Заложник в «Мерсе». Но «Спектр» показал, что в салоне трое. Не бить же всех подряд!

«Ну же, давай! Какая ты из трёх? Покажись!»

Топорков взмок, хотя холод песка начинал морозить. Палец в скобе задеревенел. Ноги онемели, разбросанные на ширине плеч.

«Где ты, сука?!» – захотелось крикнуть парню, но он молчал и ждал.

Первым выдал себя боевик, дёрнув дверцу и выпрыгнув на песок. Он попытался что-то «покачать», запутать, скрыться за грузовиком, стоящим рядом.

Но снайперский выстрел уничтожил его.

«Осталось двое и оба не шевелятся! Хоть ты себя выдай, Вовочка!»

Миязов-младший словно услышал мысль Топоркова, задёргался и ударил головой заднюю дверцу.

Очередная пуля Никиты помешала Вдове прыгнуть и прижаться к заложнику. Ещё одна, ещё.

Миязов выпал из салона и, дёргаясь в конвульсиях, заполз под днище «Мерседеса». Девятая даже не успела подумать: пристрелить его или срываться самой.

Стёкла сыпались, обшивка машины лопалась под спецпулями, но смерть пока ходила рядом.

Не зная, зацепил он террористку или нет, Никита вдруг понял: обойма винтовки пуста.

Заменить её и снова открыть огонь – четыре секунды!

Вдова будто почувствовала подвох в оружии снайпера – несмотря на пробитую руку, прыгнула в окошко и метнулась за «ЗИЛок».

– Проклятье! – буркнул Никита и, бросив винтовку, с ПНВ на глазах и «Кедром» в руке побежал по склону вниз.

– Атака, ребята! Сейчас атака! Огонь! – крикнул он в пуговку у рта и выпустил первую бесшумную очередь в грузовик.

Снова защёлкали пистолеты-пулемёты, затрещали «АКСУ», «Каштаны» и «АПСы», грохнули гранаты.

Бой принял затяжной характер: вместо полутора минут аж четыре!

Взорвавшийся огненным шквалом «УРАЛ» подогнал воюющих.

Началась неразбериха. Перекрёстный огонь портил тактику и мешал целеустремлённости Топоркова обезопасить Миязова и ликвидировать Девятую.

– Стас, прикрой! Я возле «Мерса», – шепнул в микрофон Никита и перебросил через горящую машину гранату.

Он заметил Миязова – потное испуганное освещаемое пожаром автомобилей лицо выглядывало из-под днища микроавтобуса, но когда снова засвистели и зашлёпали пули, физиономия исчезла за колесом.

К «Мерседесу» метнулся боевик, поливая из «Калашникова» барханы.

Идиот!

Никита моментально прицелился и выстрелил: наёмник упал и задёргался в агонии. Ещё один готов!

И вдруг сектор местности с микроавтобусом подвергся интенсивному обстрелу двух стволов и гранат Стаса и Бархана.

Молодцы, ребята! Жертвуют собой, выдавая своё присутствие, но сделав этот сектор «мёртвой зоной».

Никита кинулся к «Мерседесу», упал, перекатился, прыгнул за автомобиль и зарылся щекой в песке. Рядом замер Миязов.

– Привет, братишка! Соскучился по мамке с папкой?! Ну что, будем уходить?

– Да… да-да-да! Вы кто?

– Давай на ты!.. – сказал Никита и выпустил очередь по теням возле холма. – Зови меня «Истребитель». Мои ребята освободят тебя и доставят в город. Единственное, что от тебя сейчас требуется…

Никита замолчал. С той стороны зашуршал песок. Отчётливо послышался щелчок.

– Граната! Быстро! – гаркнул Топорков и, схватив рядом лежащий труп боевика за шиворот, потянул на себя.

Сам ужом втолкнул себя под задний мост машины – и вовремя.

«РГД-5» упала в метре от автомобиля и через секунду взорвалась. Выдержали время! Молодцы!

Песок застлал местность в радиусе шести метров, а осколки брызнули в стороны, впиваясь в песок, задок «Мерса» и труп, которым прикрылся Топорков.

Он тотчас нажал спусковой ПП и скосил туркмена-наёмника по ногам, а затем поразил его в корпус.

– Молчать, действовать быстро и слушаться ребят! – сказал Никита, высовываясь из-под микроавтобуса. – Пошли.

– Руки! – прохрипел Миязов. – Мои руки, а в салоне рюкзак с «баксами»!

– Чёрт!

Никита махом перерезал шнур на руках и ногах Вовочки ножом разведчика, спрятал тяжёлый клинок на голень и полез наружу.

Миязов осторожно последовал за ним. Но попытка достать рюкзак не удалась.

Бой снова разгорелся. Стас, доселе избегавший пуль, бросился к грузовику, уничтожил двух боевиков и метнул гранату к подножию бархана.

– Лайма! – подтолкнула Девятая напарницу.

Девушка в сером комбинезоне и чёрном платке, с «Каштаном» в руках выскочила из-за дымящего «УАЗа», нажала спуск и всадила почти все тридцать пуль в борт грузовика. Туда же полетела «Ф-1». Раненый эфэсбэшник упал на песок и пополз под колесо.

Взрыв громыхнул так, что зазвенели барабанные перепонки в ушах. Автомобиль дёрнулся, осел, а почти пустой бак медленно вспыхнул рыжим пламенем.

Бархан видел эту сцену, но помочь не мог. Простреленная нога сильно ныла – видимо, задело кость. Поэтому он только с ожесточением поливал из «Клина» округу, не давая подняться никому из боевиков.

Стас залез под передний мост грузового автомобиля, полыхающего всё больше и больше. Выдернул чеку, бросил гранату. Ещё одну. Нужно было «омертвить» вокруг себя зону.

Никита отвлёкся, пряча Миязова за холмик сухой глины. Пара пуль свистнула рядом, а одна срикошетила от пистолета-пулемёта, висящего на плече.

– Ого! – воскликнул парень и залёг.

У боевиков Девятой появилась возможность додумать план дальнейших действий и использовать передышку.

– Все к «Мерсу», я за руль! Лайма и ты… как тебя… прикрывайте, – сообщила Вдова и показала кулак.

Отогнулся один палец, другой, третий.

После пятого все шестеро хлынули в направлении микроавтобуса. Затрещали ПП, автоматы, посыпались гранаты, заухали «подствольники».

– Стас! Бархан! Мерс держите! Уходят! – закричал Никита в микрофон передающего устройства.

Сам переполз на коленях к трупу боевика и вскинул оружие.

Выстрелов не последовало. То ли песок попал, то ли шальной пулей смяло затвор!

Разбираться было некогда. Никита выхватил пятнадцатизарядный «Бердыш» и в несколько мгновений выпустил содержимое магазина в фигуры у «Мерседеса».

Откуда-то слева затюкал «Клин» Бархана, громыхнула возле боевиков граната. Часть бандитов полегла тут же.

Микроавтобус с тремя террористами взревел и, чуть пробуксовав, рванул по утоптанному песку к барханам.

– Уходят! – заорал Никита, оставив Миязова одного, и понёсся за автомобилем, на ходу перезаряжая обойму пистолета.

Стас вздрогнул от боли в груди и сморщился. Рука с оружием уткнулась в песок.

Бархан, ослеплённый вспышкой взрыва, с трудом выбрал мишень и срезал короткой очередью одного из туркменов, попытавшегося завалить Истребителя.

Но бегать он уже не мог!

Никита, посылая вслед машине пулю за пулей, забрался на холм, упал, поменял обойму и прицелился в удаляющуюся иномарку.

– На пол, идиоты! – крикнула Вдова, резко выкручивая руль «Мерседеса». – И прикрывайте!

Мужчина в жёлтой майке и серых штанах встал на колени и попытался пустить в противника хотя бы несколько пуль. Девушка по имени «Лайма» улеглась на полу салона.

Никита нажал спусковой. Выстрел, ещё один, ещё.

Расстояние увеличивалось. Темно. Сорок метров, сорок пять.

Микроавтобуса уже не видно! Бесформенное чёрное пятно во тьме ночи.

Огонь, огонь, огонь!

Всё: магазин опустел.

– Бархан, Стас, меня не теряйте! Очищайте котлован и заложника в охапку, – бросил парень и побежал в темень пустыни.

– Хорошо сказать «очищайте»! – буркнул Бархан, но через прибор ночного видения стал рассматривать местность вокруг себя. Пара раненных боевиков вскоре затихла. Замер, потеряв сознание, и Стас. Огонь подбирался к нему всё ближе и ближе.

Топорков вернулся через десять минут ни с чем. «Мерс» ушёл. Ушла Вдова и деньги, таяли все надежды на успешный финал.

«Хаммер», «РАФ» и мотоцикл Бархана находились далеко и догонять в ночи Девятую было бесполезно.

Стаса перевязали и накололи адреналином. Он получил три пули в тело и пару в конечности, потерял приличное количество крови и лежал на брезенте, скрючившись вопросительным знаком.

Бархан сам оказал себе медпомощь, но и его дела были плохи. Нога сильно болела в бедре и ныла.

Миязов и Никита не пострадали. Если не считать лёгкого шока, полученного одним в результате ночной перестрелки и близости смерти, а другим – от безрезультатного окончания боя.

Топорков осторожно обошёл котлован и добил четырёх боевиков. Критически осмотрел место битвы и принял самостоятельное решение:

– Бархан! Оставайся здесь со Стасом и Вовочкой до моего прихода, а я на рассвете пойду за Вдовой. Сейчас с Миязовым пригоним технику, а то эта вся испорчена! Связь потеряем, вероятно! Волны не хватит! Я возьму «Хаммер» и отлучусь, а вы можете потихоньку добираться до Ербента. Постоянно связывайтесь с президентом: я уверен, пришлют вертушку! А мне нужно достать её! А там – как знать! Вернусь или нет. Куда Судьбинушка забросит! Бывай, Бархан! И береги Стаса! Вот ещё что: передай записку Эфе!

Он накатал короткое письмо Вале Кучумовой – передавал привет, мол, «не скучай, вспоминай, береги себя, целую», и тому подобное. Отдал Бархану. Затем обновил свой разгрузочный комплект, добавив оружия, еды, воды и моток одежды.

Позвал Миязова-младшего и отправился с ним за холмы.

– Удачи тебе, командир! – шепнул Бархан и вздохнул.

Микроавтобус, изрешечённый в бою, недовольно урчал на всех барханах, слабел двигатель, зарывались колеса.

Окончательно он застрял уже утром, в пятнадцати километрах от места ночлега и ужасного боя.

Девятая с отвращением посмотрела на мёртвого боевика в салоне «Мерседеса», которого всё-таки снял из пистолета Истребитель, вытащила рюкзак, кое-какое оружие, флягу воды и бутерброд с отбивной бараниной.

– Деньги поделим, Ларочка?! – спросила ехидно Лайма, положив «Каштан» на предплечье левой руки.

– Конечно, дорогая! – улыбнулась Вдова и метнула недобрый взгляд. – Как доберёмся до места, так и разделим!

– И всё по плану?

Девятая поняла: Лайма разгадала её замыслы и уже размышляет о своём. Плохо думает. И о плохом!

– Разумеется! – ответила Вдова.

«Она следит за мной, за моими действиями!» И вслух:

– Уходим пешком. Тачку бросаем! Здесь уже недалеко.

– О’кей, Лара!

Девятая нащупала спецнож, положила на бедро руку и сделала вид, что поправляет рюкзак.

«Деньги, вода, хлеб, – подумала она, прикинула и подытожила: – только на одного человека!»

Террористка отвлеклась на гюрзу, скользящую по песку.

Бросок.

Нож, летящий из любого положения острием вперёд, проткнул горло девушки чуть ниже щитовидки. Кровь омыла шею бедняги. Глаза её сузились и закрылись. Рука с оружием дёрнулась.

Девятая мгновенно отпрянула вбок и от пояса всадила две пули в грудь напарницы.

– Змея! – буркнула она и, развернувшись, пошла прочь.

Лайма, постояв несколько секунд, ослабла и упала лицом в песок…

…Прошагала Вдова с километр, вспоминая ночь, бой, промашку с Миязовым, наскок Истребителя, отступление.

Солнце быстро поднималось из-за неровного горизонта, песок начинал накаляться, подул умеренный ветерок. Слабый, но глаза, нос и рот вмиг воспротивились атаке песчинок.

Девятая замотала голову и лицо платком, обошла большой куст саксаула, проследила за серым пауком, бегущим по теневому склону бархана.

Преодолела ещё три ребристых безмолвных холма и замерла.

С востока донёсся рокот.

«Вертушка!»

Вдова моментально спустилась в низинку и лихорадочно стала соображать. Откуда? Кто? Сюда? Зачем? Проклятый день!

Вертолёт неумолимо приближался, судя по звуку.

«Если менты или миязовцы!» – мелькнуло в женском мозгу.

Она спохватилась и скинула рюкзак. Сняла жилет с оружием: гранаты, пистолет, ПП «Скорпион», ПНВ, нож, рацию. Тремя движениями рук закопала всё в песок. Раскрыла рюкзак, на пачки долларов сверху положила флягу, платок, карту, компас. Секретную иглу вложила в рукав. И заторопилась наверх, к гребню бархана.

«Всё равно увидят!»

Её заметили.

Транспортно-десантный германский вертолёт «АВ-205», закупленный президентом Туркмении за «бугром» для личного спецназа, сверкая лопастями и чёрным перламутровым бортом, нёсся прямо на Вдову.

Они заметили её несколько секунд назад.

– Кто это может быть? – спросил вслух майор в жёлто-коричневом камуфляже, наблюдая в бинокль за пустыней через окошко иллюминатора.

– Наши, наверное! – предположил капитан спецназа, сидящий рядом. – ФСБ или ФСОТовцы!

– Может быть, может быть! Не геолог же?! – промямлил майор и показал на двух сержантов в жёлтой униформе, шапочках и пылезащитных очках. – Выскочите, поможете женщине!

– Есть.

– Баба?! – изумился капитан, вглядываясь в бело-жёлтый ковёр Каракумов.

– Она самая! – ответил майор, оторвал бинокль от лица и крикнул оператору, чтобы приземлялись.

Длинный, чёрно-оранжевый, как кавказский скорпион, величественный вертолёт зашёл на левый вираж, прошёл несколько десятков метров боком, затем стал резко снижаться.

Вдова замахала руками, извещая о своём присутствии и приветствуя пилотов.

Вертолёт на секунду завис над барханом, потом коснулся песка шасси-санями, с борта спрыгнули вниз два спецназовца с «Кедрами» на боку, увешанные, как и остальные в «вертушке» бойцы, различным оружием и боеприпасами.

Они подсадили женщину, помогли взобраться на борт, а затем сами ловко и мгновенно очутились в салоне.

– Давай, – махнул майор оператору и повернулся к незнакомке.

Капитан задвинул дверцу, и внутри снова стало тихо и прохладно: спецвентиляторы работали исправно.

Вдова отряхнулась, поохала и плюхнулась на откидную седушку, любезно предоставленную капитаном.

Встретилась взглядом с майором и поняла: нужно рассказывать. Хоть что, лишь бы говорить! Её ждут, ждут её истории!..

…Никита в это время во всю прыть американского движка гнал совсем в другую сторону – не за проклятой террористкой, а к месту её встречи, в квадрат «18». Нужно опередить Девятую, обойти её примерный маршрут с фланга, очутиться на базе и с распростёртыми объятиями встретить Вдову там.

Он спешил. В том, что «Хаммер» обгонит несчастный «Мерседес», Никита не сомневался. Это не пуп чесать!

Вездеход упорно преодолевал любые склоны, гребни барханов, ямы и канавы, летел по плоским низинкам, выжимая чуть ли не сотню.

В просторном светлом салоне пахло кожей и кофе, булькающим в термосе. Бренчал на зеркале амулет, заглушаемый музыкой в стиле технодэнц. Автомагнитола надрывалась.

Хотелось схватить какую-нибудь «тёлочку» да пуститься в танец.

«Сделаю работу – блок пива, пельмени, девчонка, да крутая тачка вроде этой!» – прикинул в уме Топорков.

Застревал он пару раз, но успешно выходил из трудного положения. Включал привод на все четыре колеса, давал задний ход, выжимал акселератор.

И дул дальше, изредка сверяясь по компасу, солнцу и схеме в календаре-блокноте, нарисованной ещё в городе со слов покойного снайпера.

Бывший газовый промысел показался с очередного холма примерно в двух километрах к северо-западу.

Никита приостановился, навесил на себя оружие, чуть переоделся, достал бутерброды, кофе, печенье и медленно поехал по ложбинам и низинкам в направлении объекта.

Возникла проблема: где и как спрятать «Хаммер». Так, чтобы появившаяся Вдова не напоролась на джип. Тогда пиши пропало!

И к базе близко не подъехать: услышат!

Вездеход встал, заглох, парень выскочил и взобрался на холм. Посмотрел в «СУОНку», оценил обстановку, ветер, температуру. Несколько раз зыркнул на часы. Перекидал в голове идеи, мысли, набросал планчик.

Завёл вездеход, проехал метров триста к северу от промысла и оставил машину за холмом, в русле старой, пересохшей речушки Казы.

Собрался, прикрыл джип брезентом защитного цвета, побросал сверху песочка и, глотнув из термоса горячего сладкого напитка, побрёл к объекту.

Древний газовый промысел представлял из себя скучное жалкое зрелище. Три железнодорожные шестидесятитонные цистерны, два огромных бака, три разрушенных домика из глины, соломы и цемента. Заброшенный вонючий амбар-отстойник, два столба из высохшего дерева, несколько бетонных плит, сложенных крестами. Кузов от «КрАЗа», фургон от автобуса шестидесятых годов, и куча различного инструмента, механизмов, сеток, пустых ящиков и коробок.

В центре заносимого песком промысла молчаливо стоял «Ми-24Д» серо-жёлтого цвета, полностью укомплектованный вертолётным вооружением, горючим и… пивом.

Экипаж вместо положенных трёх состоял из двух человек: пилота и оператора. Ручной пулемёт Калашникова одиноко торчал в зеве открытой дверцы, оба военных лётчика пили баночное немецкое пиво с каспийской воблочкой, смеялись и часто курили.

Начинало припекать. Дело близилось к полудню, и пилоты забрались в прохладное нутро вертолёта.

Никита обошёл плиты, прополз возле мотков проволоки, чугунной цепи и сломанной скамейки, залез под «пузо» «мишки».

Минут семь слушал весёлый разговор вертолётчиков. План своих действий изменил, и аж ошалел от наглости и нахальства нового варианта.

Вскоре один вылез и отошёл «слить», другой пробрался в кабину-тандем и начал ковыряться с рацией.

Топорков нырнул в кузов, перешагнув пулемёт и, сметая свои следы на песке и на пороге дверцы, заглянул в кабину, заметив грязный зад пилота, метнулся тенью в корму «вертушки».

Большой брезент, свёрнутый в тугой рулон, ящики, коробки, канистры, инструменты, какие-то тюки и несколько пачек штакетника валялись кучей.

Командир в целях конспирации отправил подчинённых слетать в Ашхабад: кое-что отвезти, кое-что привезти. Обещал, заплатил, приказал – и в итоге «Ми-24Д» свернул с курса командировки и на несколько часов плюхнулся в центре пустыни.

Теперь пилоты ждали людей: женщину в штатском и с ней мужика лет под тридцать.

Забрать, доставить в указанный район, а затем самим обратно – в воинскую часть. Вот сейчас и ждали эту парочку. Благо пиво было!

Никита прокрался в корму грузового отсека, залез под брезент, канистры и спрятался за всем хламом, сваленным там.

Никто его не заметил…

– Северо-запад! – громко сказала Вдова.

– Что? – недоумённо спросил майор, вытаращив глаза, и переглянулся с капитаном. – Что вы сказали?

Девятая повторила пароль, сообщённый ей когда-то Курбаном в зашифрованном виде.

За то время, пока они летели обратно в Ербент, террористка вяло рассказывала о себе, о профессии геодезистов, о том, как попала в пустыню и якобы отбилась от партии. А сама оценивала ситуацию, в которую попала, да следила за маршрутом полёта через иллюминатор.

В отсеке вертолёта находилось восемь человек: бойцы СПЕЦНАЗа в званиях сержантов, капитан и майор. Все крепкие, смуглые, отлично экипированные и, судя по всему, хорошо обученные для боевых действий.

В кабине транспорта сидели двое пилотов, уверенно ведя «вертушку» по известному маршруту.

Вдова бесновалась! Нервничала, проклинала Истребителя и этих угрюмых солдат, переживала. Нужно что-то предпринять. Что?

Майор по рации экипажа доложил на «большую землю» о пассажире и теперь с недоверием изучал женщину.

– Северо-запад! – повторила Девятая в третий раз, и снова взглянула в окошко иллюминатора.

Вдалеке по барханам двигалась маленькая чёрная точка. Судя по скорости и манёвренности – мотоцикл.

«Истребитель! Вот чёрт! Сучий выродок!»

Вдова запомнила место, ориентир по солнцу, что-то прикинула в уме.

«Нужно форсировать события!» – сказала сама себе террористка заумную фразу и повернулась лицом к майору.

– Вы из ФСБ? – спросил жилистый долговязый капитан, присев рядом на корточки.

– ФСОТ, – соврала Вдова, и глаза её блеснули жёстким холодным светом, – отдел по ликвидации террористической секты «Чёрные Вдовы»!

– Ого! – воскликнул майор.

Капитан же только тихо присвистнул и вздёрнул на лоб брови.

– Куда в настоящее время движется вертолёт? – решила взять узды управления ситуацией в свои руки женщина.

– Ербент… а там в Ашха… – замялся майор, что-то быстро соображая.

– У меня приказ генерала! – сообщила Вдова и назвала фамилию Курбана.

Майор и капитан снова переглянулись, сглатывая сухие комки в горле, но Девятая не дала им времени опомниться:

– Майор, можно вас на минутку?

Она встала и задела ладонью локоть старшего офицера – пожилого тучноватого краснорожего мужчины.

– Но у меня нет от капитана никаких…

– Информация касается только высшего чина спецгруппы! – прервала майора Девятая и жестом пригласила его отойти в сторону.

Они прислонились к дверце-перегородке кабины и десантно-грузового отсека.

Капитан искоса поглядывал на парочку и мял в пальцах спичку.

– Это весьма достоверные данные и крайне секретные! – начала Вдова, высвобождая из рукава иглу с ядом «Чёрных Вдов» и посматривая на ПП «Клин-2», висящий на плече майора.

«Так, глушитель, затвор, предохранитель! Рывок с плеча, удар в сонку! Та-а-к. Тридцать патронов. На всех хватит! Первый – капитан!»

– Что вы делали в Каракумах? – обратилась шёпотом к майору Вдова. – Можете разговаривать со мною, как с равной по званию!

Майор обомлел и вжал голову в плечи. Он почти доверился этой женщине, но что-то сверлило его внутри. Проходимка? Враг?

– Мы как раз по заданию ищем одну женщину с заложником и группой бандитов! Но приказ не генерала, а самого президента!

– Хорошо! А вы знаете…

Она поманила майора жестом, приблизила рот к его уху, а пальцы выудили иглу и направили к руке офицера острием.

Маленький лёгкий укол. И как раз на очередном вираже пилотов, когда «вертушка» чуть запрокинулась набок, чтобы откорректировать курс!

Женщина повалилась на мужчину, палец ловко сунул иглу обратно в рукав заученным движением.

– Чёрт, а! – дёрнулся майор и взглянул на кисть правой руки, затем на ладонь женщины.

– Что это было? Что это… Это!..

Террористка дёрнула ремешок пистолета-пулемёта офицера на себя, а другой рукой одновременно нанесла ему резкий сильный короткий тычок большим пальцем в сонную артерию.

Секунда. ПП готов к эксплуатации и уставился стволом на спецназовцев, сидящих на боковых скамейках.

Полсекунды.

Пока майор заваливался на спину, сползал по дверце на пол и корчился в смертельной агонии, Девятая расстреливала короткими бесшумными очередями ребят в жёлтой маскировочной форме.

Первым упал капитан после того, как на его груди вспучились два рваных багровых вулкана. Затем началась бойня!

Сержанты, простреливаемые пулями в девять миллиметров насквозь, с перебитыми руками, ногами, изувеченными головами, падали друг на друга, заливая товарищей и пол кровью.

Когда опустела обойма, некоторые ещё шевелились и стонали. Один попытался поднять автомат!

Вдова вынула из кобуры умершего майора «стечкин» и добила всех раненых бойцов.

Взяла кое-какое оружие и отодвинула перегородку кабины.

– Здравствуйте, ребята! – громко и с пафосом сказала она и через сиденье выстрелила в одного из пилотов.

Тот дёрнулся и свесил голову на грудь.

Другой ошалело выпучил глаза и побледнел, через плечо глядя на террористку.

– Разворачивайся и дуй обратно! Живо! – крикнула женщина и подняла «Клин». – Где переговорное устройство?

Вертолётчик показал. Два выстрела. Месиво приборов, пластмассовой крошки и проводов.

– Ещё? Всё показывай, урод!

Пилот ткнул в серую коробочку – радиомаяк. Выстрел. И этот в расход.

– Поворачивай, – напомнила Вдова и обшарила его и кабину в поисках оружия.

Оба «ПММ» забрала себе.

«АВ-205» плавно описал круг и лёг на обратный курс.

Девятая прошла в кузов вертушки, прищурившись, посмотрела на кучу трупов и занялась подготовкой к стрельбе.

Выдвинула «АСПК», подвешенный на ремне, закрепила треногу, проверила ленту с патронами. Ослабила запор бортовой дверцы и ещё раз всё продумала.

Затем снова очутилась в кабине управления.

– Теперь туда, – показала стволом «Клина» Девятая, и «вертушка» чуть изменила маршрут.

Прошло две минуты.

– Да, я их убила, вонючий хмырь! – вдруг заорала женщина в ухо пилота. – И ты остался один! Я знаю, о чём ты думаешь, поэтому засунь свои мысли себе в жопу!

Лётчик вздрогнул, сжал скулы, но промолчал. Он хотел жить.

Мотоцикл заметили оба, и вертолёт ринулся к нему.

Двести метров.

– Держи над ним, пока я не дам отбой! Понял? – брызнула слюной террористка.

Пилот кивнул и пошёл в пике вниз.

Вдова заняла место у пулемёта и отодвинула роликовую дверцу.

Чёрный мотоцикл, управляемый Барханом, стал вилять и выделывать различные трюки.

Час назад эфэсбэшник решился-таки догнать Истребителя и помочь ему. Он чувствовал: парень нуждается в поддержке. Поэтому оставил Стаса и Миязова в «РАФике» и погнал на северо-запад.

Девятая не могла видеть лица мотоциклиста, обмотанного платком, но и почему-то не сомневалась, что перед ней – Истребитель.

Сто метров.

– Пора, каскадёр! – шепнула Вдова и нажала гашетку.

Пули калибром 7,62 подняли вокруг несущегося силовика цепь фонтанов.

Ещё очередь. Мимо.

Ещё.

Мотоцикл вильнул и перелетел через бархан.

– Зависни над ним! – крикнула Вдова пилоту через открытую внутреннюю перегородку.

Вертолёт покрутился и спикировал вниз, на упавший мотоцикл.

Бархану придавило ногу и, как назло, больную. Он чуть не потерял сознание, но умудрился поднять автомат и сквозь пелену тумана в глазах прицелился в «вертушку».

Рядом впились жестокие пули, засыпав глаза Бархана песком.

Но он нажал спуск. «АКСУ» дико затрещал, и в три секунды магазин опустел. Снова стал перезаряжать оружие.

Очередь сверху прошлась по мотоциклу и раздробила стопу. Удивительно, но дикая боль, наоборот, вернула ясность и трезвость.

Бархан опять выпустил длинную очередь по вертолёту. Он видел, как пули чиркали и искрили по обшивке, но пулемётчика снять не удалось.

– Живучий, гад! – прошипела Вдова и тщательно прицелилась.

Огонь.

Пули насквозь пробили тело Бархана. Он раскинул руки и замер.

– Ага! Будь ты проклят, Истребитель грёбаный!

Террористка стреляла и стреляла, пока не раскромсала жёлтую фигуру на склоне бархана, набила тело силовика свинцом, полыхнувший бак взорвался, огонь охватил и труп, и мотоцикл.

– Капец тебе, козёл! – произнесла сквозь зубы женщина и сплюнула.

Рванула в кабину и приставила к затылку пилота «Клин»:

– Лети на северо-запад. Я покажу.

Вскоре «вертушка» села возле газового промысла. С воздуха Вдова осмотрела базу и «Ми-24Д», заснувший посреди неё.

– Спускайся! – крикнула она пилоту, но только вертолёт коснулся санями песка, выстрелила бедняге прямо в голову.

Через семь минут Девятая была в ожидавшем её транспорте, сообщила пароль, получила отзыв, дала кое-какие указания и прошлась по грузовому отсеку с осмотром.

Вертолёт загудел и поднялся в воздух, заметая промысел песком от мелькающих лопастей. Взвыл и тяжело стал набирать высоту.

Через две минуты полёта Вдова сообщила экипажу об изменении маршрута. Заерепенившиеся было пилоты замолкли, увидев ствол ПП с накрученным на конце ПБС.

– Махом делайте, что я сказала! Обещаю оставить вас живыми, если не будете перечить мне! – сообщила женщина.

На самом деле она хотела приземлиться возле границы, уничтожить приборы управления вертолётом и «спустить колёса» пилотам: прострелить им ноги. «Можно и руки! Но жить-то всё равно будут!»

Летели ещё минут десять. Затем случилось непоправимое и ужасное.

Сзади раздались хлопки бесшумного пистолета, и Вдова ощутила острую, ни с чем не сравнимую боль в ногах.

Подкосилась, но при падении нажала спусковой крючок. Пули «Клина» угодили в пилотов и в стекло.

Террористка повернула лицо и увидела жёлтую маску на высокой жёлто-коричневой фигуре. Выстрелить не успела, так как новая очередь разворотила ей всю правую руку – от кисти до ключицы.

Она задрожала и замычала, забрызганная своей кровью, скрюченная в узком проходе кабины. Казалось, она узнала человека в маске!

Вертолёт накренился и стал падать.

Никита метнулся к кабине-тандему, наступив ботинком на живот умирающей террористки. Понял, что ничего не сможет сделать, и отпрянул.

Смерть оказалась проворнее, совсем рядом. Вот она – приближающаяся пустыня, затем будет сильный удар, взрыв, вечная темнота.

– Нет! – шепнул Топорков и ринулся прочь из кабины.

Запнулся о рюкзак.

Деньги!

С трудом открыл бортовую дверь, и внутрь ударил мощный поток ветра.

Он кинул оценивающий взгляд наружу: до поверхности пустыни метров четыреста.

Оставался один шанс – прыгать! Но когда барханы будут очень близко! Есть время.

Парень суматошно пробежался по отсеку, не обращая внимания на стоны Вдовы.

Раскрыл рюкзак, сунул в него пистолет, нож, термос пилотов, пару банок пива, блокнот, часы-компас, пару гранат, пачку печенья.

«Клин» не влезал, а на себя он надевать его не хотел: при падении с высоты любой острый или угловатый предмет на теле станет оружием суицида.

«Скинуть с рюкзаком раньше прыжка?!»

Двести метров.

Если б «Ми-24Д» не вращал лопастями, а рычаг управления не был зажат между коленями мёртвого лётчика-оператора, то шансы выжить свелись бы сразу к нулю. Транспорт упал бы камнем вниз, и всё.

Но «вертушка» почти плавно снижалась, изредка пытаясь от дикой тряски завалиться на бок и испортить все надежды парня.

«Добить Вдову?! Надо бы!..»

Но мысль тут же оборвалась: его сильно тряхнуло и швырнуло на скамейку. Отделался ушибами плеча.

Выглянул в отверстие входа и обомлел: до верхушки одного из самых высоких барханов можно дотянуться рукой.

Вертолёт загудел, сворачивая влево от курса падения, и начал снижаться более резко и круто.

Никита на четвереньках прополз к двери, схватил рюкзак, пистолет-пулемёт и уселся на самом краю борта.

Ветер трепал одежду и платок на голове, очки защищали глаза от песка, ослепительного солнца и зноя, ворвавшегося в салон.

Впереди, метрах в трёхстах, барханы кончались, и сразу за пологими серо-жёлтыми холмами раскинулась плоская серая площадка. Тот же песок, только лежащий ровным слоем – без бугорка, без трещин, нор и кустиков. Словно аэродром!

«Нет, туда нельзя, лучше на кучу песка!»

Вертолёт вздрогнул и завибрировал. Где-то в его движке послышался новый, незнакомый и тревожный звук. Как скрежет металла.

Никита удержался за край дверцы, оценил расстояние и предстоящий прыжок, сбросил вниз рюкзак, оружие и, выждав предпоследний бархан, оттолкнулся от обшивки.

Ему повезло и на этот раз. Вертолёт сделал вираж, максимально приблизившись к поверхности пустыни, а парень упал по касательной на склон холма и стремительно покатился по песку вниз, плотно группируясь.

«Ми-24Д» прогудел над ним, миновал одинокий маленький бархан, чуть не зацепив его носом, и скрылся из вида.

Топоркову показалось, что кто-то кричит – истошно и матерно, но какофония звуков падающего вертолёта скоро прекратилась.

Он рухнул, и эхо удара о землю пронеслось, казалось, по всей пустыне.

Никита долго лежал в низинке, боясь пошевелить конечностями. Жив ли? Цел ли?

Жив!

Он ощупал рукой ноги, тело, голову, стряхнул песок с маскхалата и осторожно встал.

Цел! Только болело плечо, подташнивало в желудке, и кружилась голова. Тело, как ватное! Слабое и непослушное.

Парень сделал два шага, ещё. На холм пока не стоит взбираться: тяжело и непосильно. И зачем? Чтобы сдохнуть на нём от переутомления и упадка сил?

Постоял, немного отдохнул.

Но из состояния невесомости его вывели выстрелы.

За бугром, там, где упала «вертушка»!

«Чёрт, даже оружия нет!»

Но ноги сами понесли парня на невзрачный бледный холмик, за которым шлёпнулся «мишка».

Он не достиг гребня, как снова раздалась автоматная очередь, затем крик. Женский. Вдова!

Никита рванул вверх и упал. Перед его глазами предстало жуткое зрелище.

Вертолёт плюхнулся в какую-то лужу и уже наполовину исчез под грязью. Мутная вода, видимо, просочилась после удара транспорта о поверхность пустыни. Почва, состоящая из серо-жёлтого песка, смягчила падение и помогла избежать взрыва.

Поломанные лопасти коряво торчали во все стороны, нос «Ми-24Д» пропал в грязи, а заднее оперение могильным крестом возвышалось над местом аварии.

Чуть в стороне корчилась и извивалась Девятая, ругаясь и постреливая из автомата в воздух.

Метров сто от Топоркова. Далековато.

«Змея её, что ли, укусила?! Или паук?» – размышлял Никита, всматриваясь в очертания женщины и вертолёта. – «Или ноги переломала?»

Вдова потеряла много крови, сломала два ребра и руку, но орала и бесилась не от этого. Она почувствовала и поняла более страшное, чем ранение от пуль или перелом кости!

Никита ещё с минуту наблюдал за террористкой, лежащей к нему головой, и стальной махиной.

Затем его взгляд случайно остановился на цифре бортового номера.

Она только что была видна! Сейчас же её нет!

Исчезла под грязью. Исчезла?!

Топорков вскочил от неожиданной мысли.

И транспорт, и женщина медленно погружались в песок. Зыбучие пески!

Они неумолимо, словно болото, тянули груз вниз, вбирали в себя, засасывали.

Вдова опять завопила. её тело до груди пропало под мокрым серым песком и сдавливалось там железными тисками.

Она заметила Истребителя. Грязно выругалась и, направив «АКСУ» на парня, нажала спуск. Автомат молчал.

– Будь ты проклят! – завизжала Девятая и зашлёпала рукой по песочной каше.

Прошла минута, а вместе с нею исчезла с поверхности земли и террористка. Ужасная смерть!

От вертолёта остались лопасти да задняя часть.

Никита не стал дожидаться финала зрелищной сцены и зашагал назад, искать рюкзак и пистолет-пулемёт…

…Он ползал по Каракумам полдня. Солнце почти касалось неровного горизонта, предвещая скорую ночь. Жара спала до нормальной отметки, жажда больше не беспокоила, а маршрут пути был выбран с точностью до градуса.

Он много времени потерял на схватку со змеёй, которую встретил в полдень, когда отдыхал и обедал. Кобра отняла добрых три часа.

Долго обходил район зыбучих песков, кольцом раскинувшийся на несколько километров.

Часы испортились и показывали ложные сведения. Но компас работал исправно.

Топорков уверенно шагал по барханам, словно каждый день ходил здесь по известной дороге. Шёл на юго-запад, к железнодорожному полотну, к Каракумскому каналу имени «великого вождя».

Нужно было выйти на путь и добраться любым способом до станции.

На заходе солнца он получил сигнал по СРТПУ «Б. Джонс», висящему на поясе, будто пейджер.

Новости после тяжёлого, но удачного дня оказались плохими.

Полковник Сафонов сообщил о смерти Филина. Вкратце.

Филин! Серёга!

Никита сидел на песке и вытирал со щёк слёзы. Какая тяжёлая утрата. Друг, товарищ, настоящий мужик!

В памяти возникли его слова: «Соберись, подтянись! Не раскисай и не отступай! ТАК НАДО! Мы же теперь вместе! Мы друзья и поможем. Ты нужен! Нужен людям, нам, городу, стране! Нужен, чтоб не крушить, а творить!..»

Он сказал это ещё тогда, в Шумени.

«Филин! Погиб при исполнении! Боже мой! Это же я его послал на задание и на верную смерть! Это я обрёк его на неминуемую гибель, заменив себя на этом задании! Аааа…»

Вторая новость тоже обескуражила Никиту. Секретаря Совета Безопасности Российской Федерации отстраняют и снимают. Президент России! Ну, и его Команда тоже!

– Вот, суки! Теперь всё коту под хвост?! Насмарку?!

Полковник убеждал продолжить операцию и выходить на Вдов.

– Если ты меня сейчас слышишь, Ник, – говорил «диктофон», – берись за Десятую! Мы её потеряли! Известно только то, что отбыла из Москвы в восточном направлении. Где её искать? Поехала к сыну-зеку? Может быть! Алтай. Горно-Алтайск. Городская тюрьма… Побег? Неизвестно! Но её будут там ждать. А может, в Шумень: разыскать и захватить твоих родственников?! Чтоб затем выудить тебя! Тоже вариант. Но мы и это предусмотрели! Твою жену Татьяну лично мои люди увезли в другой город. Адрес получишь дополнительно по коду. Твои родители уехали в круиз по Атлантике.

Это все, что я мог сделать! И Секретарь тоже! Железно! Супруга извещена о тебе, передаёт привет, сообщает, что ждёт сына! Ты слышишь, Ник, у тебя будет сын?!

Далее Сафонов дал некоторые указания по операции, предупредил о возможной опасности, и пожелал удачи.

Никита повздыхал и попёр в сумерки. Через холмы, к людям, к Судьбе – неугомонный и вольный. В своих мечтах и выборе!

Астрахань. 28.10.96.

Шифровка от полковника ФСБ Сафонова.

– Ник, это Беркут! Срочно лети на Алтай! Вооружённое нападение на тюрьму. Это Десятая и её люди! Её видели. Побег из тюрьмы: её сын и семь зеков. Есть потери! Адрес, где ты получишь дополнительные сведения, прилагается. Пароль… Отзыв…

Алтай. Посёлок Сейка. Прииск «Весёлый». 02.11.96.

На грунтовой дороге, ведущей из Горно-Алтайска к живописному озеру Телецкое, царило столпотворение.

Рядом с прииском золотодобытчиков сгрудилось десятка два машин и около сотни людей.

Серый лес окружал прииск с трёх сторон и расстилался на сотни километров вокруг. Свинцово-чёрные скалы обступили дорогу с двух сторон и в гробовом молчании созерцали происходившие события.

Утро отдавало прохладой и нагоняло на небо хмурые тучки, не предвещающие ничего хорошего.

Ситуация на «Весёлом» была из ряда вон выходящая.

Десятая Вдова – Инна Иосифовна Фальк, немка во втором колене, тщательно подготовила вооружённый побег сыну, и со своими «орлами» напала на городскую тюрьму.

Потеряв на территории зоны заключения всего одного человека, ликвидировав семерых охранников и надзирателей, она освободила парня и бежала. Естественно, к ним примкнули ещё с десяток зеков, но дежурившие неподалёку особисты поставили заслон и оказали жестокое сопротивление. Часть бежавших полегла, но Вдова, её сынок и семь заключённых выбрались из города и, преследуемые милицией и силовиками УФСБ Горно-Алтайска, рванули в тайгу.

Посёлок Сейка, находившийся в полста километрах от города, смог организовать оборону и соорудить засаду на подъезде к населённому пункту. Охотники-ополченцы и поселковая милиция были настроены решительно и подготовились отбить любые вооружённые силы, хоть китайскую армию.

Пожилая, но резвая и компетентная в вопросах терроризма женщина в серой вязаной шапочке, чёрном плаще и брюках мысленно простилась с богом, сыном, Первой, и повела людей вправо от посёлка, в дремучую тайгу Алтая.

За ними по пятам ползли ОМОН, наряд РУОПа, группы фсотовцев и эфэсбэшников.

На пути появился прииск «Весёлый». Бандиты ловко обошли его и сразу наткнулись на золотодобывающий агрегат. На драге находилась бригада – пять человек. И как раз их посетил «УАЗик» приисковой кассы – шофёр и женщина.

Артельщицкие успели ничего сообразить: дюжина головорезов ворвалась на землеройную установку, ранила двух старателей и захватила агрегат.

Золотодобытчиков поместили в дизельной, выставили охрану и приготовились к обороне. Отдавать жизнь ментам Вдова так просто не собиралась!

Органы правопорядка моментально окружили драгу и изолировали от внешнего мира.

Первая атака и вторичный штурм не удались: хорошо вооружённые бандиты во главе с опытной террористкой отбили ФСОТ и ОМОН.

И опять были жертвы! Снайперы ФСБ сняли двух зеков, но и погибли двое бойцов-штурмовиков. Четверо оказались раненными.

Теперь готовились к третьему штурму, вели переговоры, улаживали нюансы с властью области и руководством спецслужб в Москве.

Вдова просила большой вертолёт – для неё и заложников, полтора миллиона долларов, кое-какое оружие и журналистов.

Ей пока ничего не предоставляли, но уже обдумывали операцию по захвату террористов, связанную с «вертушкой».

Прошли сутки. Потекли вторые. Плотное кольцо правоохранительных органов вокруг драги и карьера не ослабевало.

Попытки атаковать агрегат ночью не увенчались успехом: снова трое покалеченных спецназовцев и один раненный зек.

Теперь Вдова сообщила о новом условии: если начнётся четвёртый штурм, в карьер сбросят два трупа заложников.

ФСБ и ФСОТ не могли воспротивиться прихотям террористов: на драге было семь человек. И терять такое количество заложников не хотелось.

Москва приказала тянуть время и встречать группу «Антитеррора». Попутно отрабатывался вариант согласования условий бандитов. А что делать?!

Вот тогда-то и появился в приисковой тайге Истребитель.

План разработал ещё по пути на Алтай, и поэтому сразу по прибытию в район ЧП приступил к осуществлению самостоятельной операции.

Власти и Органы ждали столичных антитеррористов, а в это время Топорков, совершенно безоружный, в рваном, но тёплом джинсовом костюме, в грязных ботинках, небритый, очутился на берегу маленького ручья, и с помощью лотка «мыл золото».

Что бы с того, но парень верно всё рассчитал!

Дело в том, что ручей, извиваясь по старому широкому руслу долины, весело бежал с гор к карьерам золоторазработок, драге, далее к прииску, посёлку, дороге на Горно-Алтайск и пропадал где-то в северной части горного массива.

Никита рассуждал так: Вдова боится лишь одного – неоднократных атак ФСБ и ФСОТа и при этом игнорирования малого количества взятых заложников. Вывод: нужны ещё! Хотя бы несколько человек. Но ясно также и то, что Органы больше не допустят проблем с людьми!

Ситуация накалялась. Брать в плен спецназовцев чревато и опасно. А в округе больше никого нет: ни рыбаков, ни золотоискателей… Хотя…

Десятая взглянула на долину в бинокль ещё раз: примерно метрах в пятистах от драги к югу в ручье копошился какой-то оборванец. Старатель? Или антитеррорист? Но последних ждут из Москвы, а это долго, она знала.

«Сидит уже два часа, ковыряется. Далеко! Ну, если один из них – и что?! Что он этим добьётся? Вроде не вооружён. Проверим».

– Эй ты! – позвала Вдова одного из артельщиков. – Иди сюда.

Бригадир старателей под конвоем зека с «АКСУ», болтая за спиной связанными руками, подошёл к женщине.

– Посмотри вон туда, мужик! – сказала Десятая и приставила к его глазам бинокль. – Кто это?

Простой обыкновенный работяга не подозревал о планах Топоркова, о замысле террористки, не догадывался о рациональном, необходимом только Истребителю, ответе.

– Старатель какой-то! Их тут много ошивается!

– Что он делает? – спросила Вдова, поправляя бинокль и внимательно разглядывая бригадира.

– Известно, что – золото моет!

– А… ну и правильно моет? – прищурилась Десятая.

Мужичок оторвал лицо от прибора и посмотрел на женщину:

– Правильно! Руку-то уж, видимо, набил за годы!

– Хорошо! Иди обратно!

Через четверть часа Вдова снарядила патруль из двух зеков и отправила их за старателем. Бандиты испугались, божились, что их сразу пристрелят менты, ломались.

Вдова прикрикнула на них, но потом более спокойно обратилась в самодельный рупор к руководству оцеплением, торчащим на опушке леса, дальнем конце карьера, за речкой. Они были везде.

– Если мои люди погибнут, я пристрелю женщину! Не оплошайте: в ваших руках жизнь всех заложников!

– Что вы хотите сделать? – раздался по громкоговорителю голос майора СПЕЦНАЗа.

– Не твоего ума дело! Сиди и жди своих москвичей!

Эта фраза ошеломила и ФСБ, и ФСОТ, и милицию. Они недоумённо зашушукались, делали запросы по рации, проверяли эфир. Засуетились конкретно.

Двое бандитов, размахивая автоматами, понеслись по галечнику к скрюченной вдалеке фигурке.

Живое ограждение «правоохранников» расступилось, образовало брешь. Бойцы в бронежилетах с трудом сдерживали ярость, чтобы не завалить зеков на месте. Они поздно спохватились и не успели принять никаких контрмер, когда поняли, куда и зачем бегут террористы.

Кто-то заорал в мегафон, другие понеслись вслед зекам, но всё равно допустили большую промашку.

Никита чувствовал приближение бандитов, далёкие крики спецназовцев, но выдерживал паузу. Пока всё шло по его плану.

Вдова следила в бинокль за сценой захвата нового заложника и отмечала все жесты, мимики, ждала подвохов.

Зеки, тяжело пыхтя, вздымая тучи брызг, бежали по ручью.

Сто метров. Семьдесят. Пятьдесят.

Никита, болтая деревянный лоток с песком и водой, утром купленный у одного старожила на окраине города, медленно повернул якобы озабоченное лицо.

Увидел двух грязных бичей и вскочил, испуганно озираясь.

Сорок метров. Тридцать.

Он попятился назад, бросив лоток и пакет с продуктами, запнулся и поскакал к опушке серого мрачного леса.

Двадцать метров.

– Стой! Стоять, сучий потрох! – заорали зеки.

Никита споткнулся, быстро поднялся и рванул к скале.

– Беги, парень, беги! – шептал майор СПЕЦНАЗа, наблюдая за беготней трёх человек. – Давай же!

Один зек приостановился и дал очередь из «АКМ».

Пули прошлись по камням совсем рядом с парнем, отчего он упал и сжался в комок.

Когда преследователи настигли его, Никита схватил камень, но автомат бандита угрожающе уставился в грудь. И он сдался.

– Вот мешок! – прошипел офицер-спецназовец и взглянул на драгу.

Один из террористов вывел на смотровую площадку агрегата кассиршу и, плотно прижимаясь к ней, приставил к голове пистолет.

– Вот суки! – сквозь зубы промычал майор и снова повёл биноклем по сторонам, в направлении речки.

Опять бойцы в масках и серой униформе расступились и пропустили всех троих к драге.

– С каким бы удовольствием я сейчас… – пробурчал один из штурмовиков ФСОТа.

– Не болтай ерунду, Леха! – перебил его другой, с «Клином» в руках. – Я надеюсь, майор и подпол знают, что делают!

Бандиты привели Топоркова на драгу, поднялись по лестнице на смотровую, а затем исчезли внутри агрегата.

На вопросы Вдовы Никита отвечал тихо, испуганно, но заученно.

Кто? Откуда? Что делал? И так далее.

– Раздевайся, парень! – приказала женщина.

Топорков попытался воспротивиться, но выстрел поверх головы и здоровяк-террорист помогли выполнить приказ Вдовы.

– Догола!

Сделано. Хохотки зеков.

– Обыщите одежду, пакет с едой, и свяжите!

И это исполнили.

Ничего. «Я так и думала!» – успокоила себя Десятая, и жестом показала, куда его отвести.

Никита оделся, ему связали запястья за спиной и увели к остальным заложникам. По пути парень искоса изучал и запоминал все углы, проходы и закоулки золотодобывающей установки.

Его пихнули в толпу рабочих и ушли. Охрана находилась рядом.

Времени было мало: с часу на час могли прибыть антитеррористы из Москвы или начался бы очередной штурм.

Пока тянулись минуты бесполезных пустых переговоров и ожидания чего-то сверхъестественного, Топорков приступил к операции.

Дизельная, цех приёма породы, транспортёр, гидроузел, шламовое отделение, насосная, вибросито, комната отдыха, цех переработки. Ещё какие-то помещения. Кругом железо. Перила, лестницы, тросы, цепи.

Сырость, запах солярки и масла. Шум электрооборудования, скрип в насосной, звон в камере плавбазы.

Редкий топот по стальным настилам, крики, ругань, смех, стук.

Условия, поставленные Органам Вдовой, должны быть выполнены до наступления темноты.

Время шло. Миновал полдень. Вот-вот ожидалась группа из первопрестольной.

Никита заёрзал на холодном полу дизельной, выворачивая руки и просовывая их через согнутые в коленях ноги.

– Ты чего, парень?! – шепнул бригадир, повернув голову к Топоркову.

– Помоги, батя!

– Чего это ты? Всех подставить хочешь? Чтоб нас тут…

– Помолчи, мужик, немного! – тихо сказал парень. – Здесь все свои?

– Да.

– Всех знаешь?

– Да. Не считая тебя!

– Ого как! Ладно. Помоги мне, батя, и не дрейфь!

Никита подставил бригадиру артели свой зад и уверенно попросил:

– Помоги!

– Ты чего?! – опять пробурчал мужик в телогрейке. – Совсем очумел!

– Это не то, что ты думаешь, папаша! Сними мне штаны, нащупай у меня между ягодиц липкую ленту и оторви её. Только быстро и незаметно.

Рядом хохотнул один из рабочих.

– Тихо!

Бригадир подполз к парню и нащупал сцепленными руками ремень потёртых джинсов.

Через две минуты в его пальцах висела лента – два на три сантиметра с приклеенной к ней острой заточкой в полдециметра.

Дальше в работу вступил язык. Отцепил от нёба тонкий клейкий пакетик с бритвенным лезвием, вытолкнул изо рта и довольно причмокнул.

Пальцы, как жирные черви, переплетались, зашевелились, освобождая острую пластинку.

– Бери и режь! – приказал Никита бригадиру.

Истекло минут семь-восемь пыхтений и кряхтений.

Наконец парень растянул путы, спрятал куски верёвки, перерезал скотч на ногах и принялся за остальных.

Ещё пять минут.

– Ты из СПЕЦНАЗа? – спросил кто-то из кучи сгрудившихся тел.

– Почти, – мимолётом ответил парень, но заметил, как у некоторых пооткрывались рты и отвисли челюсти.

– Они нас убьют! – запричитала кассирша. – Как же так? Зачем ты нас освободил?

– Тссс, – зашипел Топорков, – руки держите за спинами и лежите, как лежали! Никаких разговоров и вяканий! Яснооо???

– Да понятно, парень! – поддержал бригадир. – А ты?

Никита пропустил вопрос мимо ушей и стал собирать «оружие». Тонкую иглу, заточенный до состояния шила надфиль, лезвие, верёвку. Из шнурков ботинок вытянул крепкую леску с мягкими эластичными колпачками на концах. Из каблука, измазанного грязью, выудил латунную трубку толщиной со стержень авторучки и в пятьдесят миллиметров длиной.

Иглу аккуратно извлёк из прозрачного пакетика, вставил в трубку и зажал в левой руке. В правой очутился моток лески. Надфиль, утяжелённый полупластилином-полугерметиком, засунул в рукав.

– Целый арсенал! – восхитился шофёр «УАЗика», качая головой.

Все неотрывно следили за манипуляциями парня, гадая про себя, к каким спецслужбам он относится: ФСОТ, ФСБ, ОМОН или армейский СПЕЦНАЗ.

– Сержант? – поинтересовался тот же водитель.

– Офицер, – сообщил Никита и метнул на любопытного суровый взгляд, – много вопросов! Я попросил соблюдать тишину!

– О’кей, братишка! Думаешь, получится? – сказал неугомонный мужичок, но, встретившись с грозным и недовольным взглядом парня, осекся и замолчал.

– Так. Где здесь более-менее можно укрыться от бандитов и пуль? – обратился Никита к рабочим.

– Вот там, – бригадир показал жестом на серую дверь возле двух бочек, – у нас лебёдка. Дверь крепкая и легко закрывается, но как от пуль… Не знаю! За лебёдкой – площадка приёма породы. Она тоже с дверью!

– Хорошо! А площадка закрыта со всех сторон? Доступа снаружи к ней нет?

– Есть окошко транспортёра, открытая крыша и вторая дверь.

– Это плохо! А за лебёдочным цехом или под ним?

– Есть ещё шламовый, где насос, сток и шламовый амбар! Он имеет только вход из цеха лебёдки, а выход – не в счёт!

– Почему?

– Узкий крутой сток из жестянки прямо в карьер. Забраться по нему невозможно! – пояснил один старатель.

– А выбраться наружу? – Никита прищурился.

– Ну… наверное… если ободрать всю кожу, да нырнуть в грязную воду!

– Отлично! Значит так, – шепнул Топорков, – охранники на мне, а дальше не вашего ума дело! Что бы ни случилось, сидите в шламовом, закройте или застопорите обе двери, забаррикадируйтесь и ложитесь на пол, желательно за укрытиями. Приготовьте всё, что можно кидать в противника – инструмент, камни, ботинки, пар и воду. При попытке взломать дверь, бросайте из-за укрытия всё это в террористов! Я понятно излагаю?

– Ясно!

– Да-да!

– Чего же не понять!

– А ты, парень? – спросил вдруг бригадир.

– За меня не волнуйтесь! Но на всяк случай – пароль «Самородок»! Ясно?

– Ясно, командир! – совсем без иронии ответил один из артельщиков.

Приятная тёплая волна пробежала по телу парня от этих слов. Он улыбнулся и вздохнул.

– По моему сигналу действуйте! – напомнил Топорков, разминая затёкшие суставы ног и рук. – Ничего не бойтесь и не позорьтесь перед женщиной! Ну, до встречи, мужики!

Опешившие и встревоженные рабочие похлопали его по плечам, спине, мило заулыбались, шепча пожелания удачи и счастья.

Кассирша нежно взглянула и тоже пожала Никите руку.

Парень сел на корточки, передвинулся по влажному холодному чугунному полу к одному из двигателей цеха и посмотрел на ту сторону.

Зек с «Калашниковым» восседал на бочке солярки и заново бинтовал себе руку. Другой с «АКСУ» на плече прогуливался по мосткам, часто поглядывая в щель на окрестности вокруг драги.

Никита ощупал слепок рукоятки шила-заточки. Застыла. Хорошо!

Дал знак бригадиру, чтобы он слегка пошумел.

Тот кивнул и, глубоко вздохнув, принялся карябать и скрежетать по полу каблуками.

Раненый бандит посмотрел на товарища:

– Грызь, глянь, чё они там царапаются!

Зек по кличке «Грызь» недовольно сморщился и спустился в дизельную по лестнице.

– Я позырю природу за тебя! Вона, мля, клюшку себе не могу замотать! – сказал первый.

– Помочь?

– Сам справлюсь, чё пацан, чё ли?!

Грызь затопал по масляному полу дизельного цеха, а раненый зек уткнулся в щель стены.

Бандит, не ожидавший подвоха со стороны запуганных связанных заложников, поравнялся с Топорковым. Расслабленный и спокойный.

Никита резко вскочил, сразу нанося удары. Ботинком в колено, ребром руки в шею и сразу в ход лезвие.

Рывок к другому, но сильный удар ногой в спину первого. Бедняга с перерезанным горлом и заточкой в виске кулём полетел в толпу артельщиков.

Три шага. Нет, оказалось четыре!

Зек у стены повернул голову и обомлел, выпучив глаза.

Две секунды ему на понимание происходящего, ещё две – на изготовку к стрельбе – и то при условии, что он профессионал. Хоть мало-мальский. Но он не был профессионалом.

А четыре секунды для Истребителя – куча времени.

От испуга и неожиданности зек потерял способность кричать. Но Никита подстраховался: трубка во рту издала хлопок. Парень дунул в неё и отравленная игла «Чёрных Вдов» полетела прямо в глаз бандиту.

Тот дёрнулся и загнулся, подняв руки к лицу. Адская боль!

– Еба… – завопил было зек, но удар локтем в ухо заглушил крик.

– Молчи, ублюдок! – шепнул Никита и рывком стянул леску на шее часового.

Отчего тот умер, непонятно. То ли от отравленной иглы, застрявшей в веке глаза, то ли от удавки, прорезавшей горло.

Он тихо улёгся на бочке и замер.

«АКСУ» перекочевал к Никите, только с одной обоймой. Жаль! Но, может, и хватит.

Парень подскочил к рабочим, проверил состояние другого бандита. Мёртв.

– Автомат возьмите себе и тихо-тихо дуйте в шламовый! – шепнул Топорков, а сам развернулся и побежал на цыпочках к лестнице.

Сын Инны Иосифовны Фальк держал СПП «Скорпион» на плече, в бинокль изучал карьер и подступы к драге со стороны воды. Он насчитал трёх снайперов – но это только на одной стороне агрегата.

«Сколько же их всего?!»

Никита повязал на голове платок из рваной тряпки, прикрывающий лицо, проверил автомат и снял с предохранителя.

Осмотрелся. Вдова, встревоженная скорыми сумерками и бесполезными диалогами с ФСБ, держалась недалеко от сына.

Остальные – человек пять-семь – рассредоточились по всей драге.

Отсчёт.

Никита, мысленно сгибая пальцы левого кулака, ощутил небывалую эйфорию и наступающий экстаз от начавшейся операции.

«Пять!»

Рывок.

Тюфяка в фуфайке и вельветовых штанах снять удалось легче лёгкого.

Удар прикладом по виску, захват в локтевом суставе шеи, лёгкий рывок на себя и к мосткам смотровой площадки.

Так Истребитель тихо умертвил мужичка и спрятал того в контейнер для металлического мусора.

Чешский СПП оказался как нельзя кстати. Да ещё граната «Ф-1».

Вдова, материнским сердцем и шестым чувством ощутила какую-то тревогу, потому что взвела свой «Скорпион» и направилась в сторону Топоркова.

– Витя! Витюша! Сын, где ты? – с ноткой раздражения позвала в сумерки агрегата Десятая.

– Здесь я, мамуля! – ответил парень и одновременно пустил короткую очередь по ногам террористки.

Женщина вскрикнула, подкосилась на перебитых конечностях и камнем полетела с мостков в дизельную.

Грохнулась на правую руку и, кажется, вывихнула её в плече. Оружие повисло на предплечье, зацепившись ремнём. Плащ порвался, платок сбился и сполз на лицо.

Но террористка, превозмогая боль, как раненая волчица, вскочила сначала на четвереньки, затем на окровавленные ноги (чему парень очень удивился) и, выхватив левой рукой «МСП», открыла огонь по мосткам – наугад, на память, не целясь.

Никита спрыгнул сверху, в воздухе поливая Вдову из «Скорпиона», мягко приземлился, хотя грохот листового железного пола разнёсся по всей драге и перекатился за сварочный агрегат.

Продырявленный в нескольких местах плащ женщины окрасился в чёрный цвет, намок и скукожился.

Вдова попыталась закричать, но из перекошенного рта раздался только хрипящий шёпот:

– Убейте его! Убе…

Никита вскинул СПП и выстрелил с плеча.

Пуля разворотила левую бровь Десятой, и террористка упала, замолчав навсегда.

Топорков проверил обойму, кинулся к лестнице, но наверху вырос человек в чёрном пуховике и спортивной шапочке. Его автомат дёрнулся, но сработать не успел.

Никита сразил боевика двумя выстрелами.

Один из зеков смирно сидел на деревянном ящике и наблюдал за опушкой темнеющего леса, когда сзади захлопал пистолет-пулемёт. Он скривился каким-то китайским иероглифом и мертвецом распластался на самодельной седушке.

Ещё двоих Никита ликвидировал возле вибросита, сбив одного ударом ноги, а другого пришив очередью из «Скорпиона».

Оставался последний – в насосной, возле комнаты отдыха рабочих артели.

Парень обогнул мощный насос в форме броневика времён Гражданской войны, приблизился к террористу и раскроил ему череп пожарной лопатой.

Выглянул в окошко, запотевшее изнутри, и присвистнул: кольцо окружения ничуть не ослабло, скорее наоборот – чёрные тени в жиденьких кустах и за камнями, подготовка к работе прожекторов, бряканье оружия и топот сапог говорили о суете в рядах силовиков.

Там и правда, готовились к новой, и, все надеялись, последней атаке на драгу. Прибывшие бойцы «Антитеррора» размечали ориентиры, согласовывали действия, настраивали рации и оружие.

Два аквалангиста, этаких боевых пловца спецгруппы, одевали резиново-эластиковые костюмы, слушали советы командира.

Подполковник ФСБ, получивший шифровку из Москвы, слушал рассказ майора о захваченном террористами молодом старателе, и про себя торжествовал.

Он понял, кем на самом деле был этот золотоискатель!

И теперь не сомневался в успешном исходе операции.

– Самородок, ребята! – шепнул в щель двери Никита.

Через минуту скрежета, шёпота и пыхтений его впустили в шламовый отсек драги.

Рабочие сжимали парня в тисках объятий, целовали, поздравляли и восхищались вслух его удачами.

Но пришло время расставаний!

– Мне нужны очки, желательно рабочие, защитные, тонкая длинная трубка, лучше не из железа, и ваши майки или футболки! – заявил Топорков рабочим.

Они уже не спрашивали ни о чём, не задавали глупых вопросов, только согласно кивали, улыбались и плакали.

Шок от опасности и происшедшего ЧП проходил, поэтому Никита боялся, чтоб артельщики не кинулись вдруг по расслабухе наружу.

Он напялил токарные очки, обрезал пластмассовую трубку до полуметровой длины, скинул свою одежду, натянул на тело четыре майки и футболки и попрощался со всеми старателями.

– Единственное прошу вас! – сказал он в наступившей тишине. – Как ринетесь на выход и попадёте в объятия силовиков, не говорите про меня по крайней мере минут тридцать! Хорошо? Я могу на вас положиться?

– Можешь, парень! Мы обещаем!.. Да ведь, мужики?! – гаркнул бригадир.

Рабочие усердно закивали.

– Но почему, парень?

– Среди нас, спецслужб, тоже полно интриг и тайн! – кратко и непонятно ответил парень и уже перед шламовым стоком бросил: – Бывайте, дорогие мои! Всё будет о’кей!

Никита сунул в штанину самодельный нож бригадира с изолентой вместо рукоятки и, взяв загнутый крючком конец трубки в рот, сполз по жёлобу вниз.

Медленно – без всплесков, без брызг, без шума, не нагоняя волны, вошёл в холодную воду и исчез из видимости рабочих.

Всегда мутная в этом месте вода сейчас отстоялась и была почти прозрачной, так как драга более полутора суток не работала.

Никита перебирал руками по дну карьера, изредка приподнимаясь для вдоха свежего воздуха, и плыл дальше, заранее выбрав место вылазки на берег.

В то время, когда парень выплыл в ста метрах от драги к небольшой скале возле лагеря бойцов ОМОНа, немного левее в воду спускались два аквалангиста из «Антитеррора».

Готовился штурм драги.

А через минуту, ровно за четверть часа до начала атаки, дверь землепромывочного агрегата раскрылась, и по лестнице вниз затопали освобождённые и счастливые заложники.

Луч прожектора осветил их и замер, как и все силовики спецслужб, находящиеся поблизости.

Бледный холодный вечер как-то незаметно растаял, и во власть вступила чёрная морозная ночь.

Шумень. 03.12.96.

Такси, не включая «поворотник», съехало с главной улицы города на площадку возле кинотеатра. Водитель получил гонорар и побежал к киоску покупать сигареты.

Топорков Никита прокашлялся в краешек шарфа и зашагал к высокому зданию, где в настоящее время находился один из первых новых авторитетов города – банкир и коммерсант Пелявко.

Старый знакомый!

Снег скрипел под ботинками и падал сверху на одежду парня. Он радовался жизни. Радовался наступающему дню рождения, зиме, почти прошедшему воспалению лёгких после студёного карьера и ужасной алтайской ночи, проведённой в лесу.

Балдел от скорой встречи с женой, носящей его сына, от огромной валютной суммы на его счету в Москве, переведённой президентом Туркмении. От кучи долларов, спрятанной в рюкзаке на одном из его секретных схронов, от зарплаты, приготовленной полковником Сафоновым для него вместе с командировочными, от гонорара Секретаря и его благодарности, от любезного и откровенного приглашения обоих авторитетов Шумени к себе на какой-то праздник.

И азербайджанец, и Пелявко не забыли Истребителя, радушно встретили, повеселились, отметили.

Доложили обстановку в городе, отчитались о проведённой работе.

Теперь нужно обсудить детали предстоящих дел, разобрать поведение некоторых высокопоставленных чинов, встретиться с уважаемыми людьми из других областей.

Нет, он не становился одним из них!

Он просто хотел изучить ЭТОТ МИР, найти все его слабые места, чтоб потом использовать в основных целях. И не только у себя, в Сибири! Везде, во всей стране!

Он чувствовал, что сможет, ощущал прилив сил, знал: сумеет!

Вот что-то Чесновский забылся! Расхорохорился, заартачился!

Страх потерял!

«Сейчас, здесь ЭТО сделать? – размышлял Никита, поднимаясь по широкой чистой лестнице на нужный этаж. – Или после поездки?»

Сафонов прислал шифровку из столицы и сообщил адрес Татьяны в Новосибирске. Сказал, что охрану убрал сразу, так как «сам знаешь, лишние люди – лишние слухи», а «меньше народу – больше кислороду».

Никита согласился с полковником и поэтому намечал скорую поездку на восток. Ему так хотелось повидать жену!

«Ладно, потом с Чесновским разберусь!» – подумал парень после фуршета у Пелявко.

Три часа он безвылазно обсуждал дела, а затем решился. «Крёстный» города, когда-то назначенный на этот пост Истребителем, стал приглашать и зазывать в лучшую сауну, на отличную вечеринку.

Но Топорков вежливо отказался, сославшись на решение личных вопросов.

И всё равно ИМ он не доверял! «Какие-то они притворные!»

А интуиция парня ещё не подводила!

Кто-то накапал Чесновскому про Истребителя, нашептал про его тайную встречу с Пелявко и Турамовым!..

Пятого декабря Топорков выехал из Шумени не один!

Чесновский нашёл и нанял за очень большие деньги четырёх ребят. Это были настоящие головорезы, киллеры со стажем, крутые парни! Здоровенные, серьёзные, опытные спецы.

Они сели в тот же поезд, что и Никита. В разные вагоны, в разные купе.

Они отлично подстраховывали друг друга и маскировались.

Они знали работу и умели всё.

Бывшие спортсмены, бывшие бойцы спецвойск.

Они удачно выследили Истребителя вплоть до Новосибирска, до квартиры в частном секторе, где временно жила Татьяна Топоркова…

Восьмое декабря выдалось прелестным деньком: солнечным, с сухим морозцем, большими сугробами и весёлыми трелями синиц. Никита оставил в почтовом ящике одноэтажного бревенчатого дома письмо, а сам, купив кефир, батон и варёных сосисок, занял НП в здании напротив.

Это была старая приземистая школа, подготовленная к ремонту. Дети временно перекочевали в соседнюю, а эта не сегодня-завтра ожидала бригаду строителей и отделочников.

Никита застопорил ход внешней двери учебного учреждения, закрыл внутреннюю, а сам расположился в комнате тренеров и преподавателей физкультуры.

Приборы оптического наблюдения, оружие, вещи и даже куртки остались лежать на подоконнике с пыльными обмёрзшими окнами, а сам парень, уплетая из бутылки кефир и батон с сосиской внутри, вышел в спортзал.

Ободранные отсыревшие стены, протекающая крыша, запылённый и замусоренный деревянный пол, ржавые батареи отопления.

Два изорванных мягких мата, спортивный козёл, тяжеленная чугунная штанга в углу зала.

Везде запах штукатурки и плесени. Не запах – вонь!

Никита попинал носком ботинка прилипшее к полу ведро с застывшей краской, глотнул кефира и поднёс ко рту руку с батоном, как вдруг хилая скрипучая дверь спортзала слетела с петель под сильным ударом.

Никита вздрогнул и дёрнулся всем корпусом, завидев моментально заскочивших внутрь зала здоровяков в тёплых спортивных куртках и ветровках.

Короткие стрижки, лёгкие штаны, кроссовки, руки в карманах.

«Капец, Ник!»

Четверо! Суровые, без тени эмоций, квадратные лица. Холодные немигающие взгляды.

Зашли со стороны тренерской и неровной цепью стали приближаться к парню.

Впервые в жизни Никита ощутил страх. Настоящий животный страх! И запах Смерти!

Он бегло окинул рентгеновским взором помещение. Стены, выход, пол, окна.

«Чёрт!»

Штанга, козёл, маты.

«Проклятье!»

Ведро, бутылка, вон скрепка на полу! Лезвие в воротнике, резец в манжете рукава! В каблуке ботинка сюрикен!

«Насмерть!»

Один из крепышей вынул из кармана «МП-14».

Малокалиберный, с глушителем.

Выстрел.

Правая рука Топоркова вздрогнула и сильно заныла. По плечу побежала кровь.

«Суки! – сказал про себя Никита, но всё равно начал готовиться к смертельному поединку. – Прощай, Танюш! Прощайте родные! Извини, сын, что так тебя и не…»

Тип со шрамом на лбу мимикой лица показал товарищу, чтобы тот убрал оружие. Мол, и так справимся! Ты посмотри на этого лоха!

Амбал убрал пистолет и, разминая круговыми движениями шею, сжав кулаки, зловеще оскалился.

«Конец не конец, а тебя, сучара, я завалю первым! Хотя бы тебя!»

Никита расслабился, напрягся, снова повторил приём. С презрением взглянул на четверых лбов.

Десять метров. Пять секунд.

Три, одна…

Рывок…

Бросаясь в отчаянную рукопашную схватку, Никита ещё не знал, что через два дня на Первую Вдову будет совершено покушение с использованием яда из серии комплексных контактных, и Краснова Анна Павловна скончается в лучшей клинике Москвы несколько часов спустя.

Не знал парень о том, как был умерщвлён организатор секты, бывший генерал-лейтенант КГБ Прушников А.А., который расстался с жизнью, сидя в любимом кресле на вилле в Кейптауне, от специального ультразвукового сигнала определённой частоты, посланного «крёстному» «Чёрных Вдов» по телефону.

Не слышал Истребитель и о том, как круто и спонтанно в спецслужбах России произошёл переворот. Полетели «звёздочки», чины, должности, около двадцати высших офицеров ФСБ, ФСОТа и МВД были сняты с занимаемых постов, а десятки сотрудников и агентов силовых структур остались без работы.

В системе начался переполох, обнажающий её неизбежный Крах!

Коррупция с большой буквы доказала ещё раз, что борьба с ней бесполезна! Читай: «Команда», а не Коррупция.

Секретарём СБ РФ назначили бездаря – им стал человек, совершенно некомпетентный, далёкий от дел Безопасности России и некоммуникабельный. Как и его заместитель, который, в свою очередь, был известен в криминальных кругах страны и слыл жадным и коварным бизнесменом.

Человека, из-за которого Никита и начал охоту на Вдов, сняли и отстранили от всех дел в верхних эшелонах власти. Его скромно и тихо попросили молчать и не рыпаться, временно покинуть столицу и забыть обо всём, что он видел и слышал!

Сам Президент выдержал сложнейшую операцию на сердце и надолго отошёл от всех государственных дел.

Страной какое-то время управляла Команда во главе с премьер-министром, пока не свершилось чудо.

Президент возвратился к своим обязанностям и до осени 1997-го лихо справлялся с занимаемой должностью, но потом…

Никита не знал этого, он сейчас думал совсем об ином.

Поединок со Смертью!

Это был решительный отчаянный рывок!..