«Цветные» революции, начало которым было положено ещё в момент краха советского блока, продолжают своё победоносное шествие по планете. Сегодня волна «бархатных» и не очень переворотов охватила Ближний Восток и неумолимо движется в сторону России, не минуя Иран и азиатский регион Евразийского континента. Главный спор, происходящий сегодня в стане экспертов, аналитиков и политологов, лежит в плоскости «неразрешимой» дилеммы: являются ли эти процессы стихийным явлением или же за их возникновением стоят какие-то силы?

Весной 2011 года мы все стали свидетелями начала активной реализации американского плана, подготовленного ещё в 2004-м и получившего название «Великий Ближний Восток» (Greater Middle East). Согласно этому плану, пространство ближневосточного региона и Магриба должно быть радикально переформатировано для того, чтобы создать там условия для привития американских ценностей с элементами западной демократии. Именно эти ценности, по мнению американских стратегов, должны лежать в центре политического устройства любого государства, независимо от того, что думают на этот счёт его жители и его элиты.

 

Великий, Ближний, Американский…

Проект, согласно которому реализуются сегодня революции на Ближнем Востоке и в Северной Африке, впервые был озвучен ещё Джорджем Бушем-младшим. Сегодня мы наблюдаем реализацию именно этого плана буквально по пунктам. Разворачивающиеся события строго укладываются в эту модель, основная идея которой – перекройка региона под американский формат. Спрашивается, зачем это нужно американцам? Дело в том, что в тот момент, когда распался Советский Союз, США лишились глобального врага, в связи с чем и была предпринята судорожная попытка найти нового врага, против которого можно было бы мобилизовать американскую нацию, объединить усилия экономики и военно-промышленного комплекса. По предложению неоконсерваторов, которые чуть позже полноценно пришли к власти в период правления Буша-младшего, в частности, с подачи такого неоконсервативного теоретика, как Майкл Ледин, было предложено принять в качестве нового главного глобального врага США… ислам. Вот так, не больше и не меньше.

Началось всё с того, что Майкл Ледин идеологически обосновал – современный ислам вполне возможно, учитывая некоторые его агрессивные и крайние формы и проявления, приравнять к такому явлению, как… фашизм. По сути, неоконсерваторы приравняли ислам к фашизму, объявив его новым глобальным врагом Америки. В качестве ответа новой глобальной угрозе, сопоставимой, по замыслу авторов данного концепта, с угрозой фашизма начала XX столетия, и был разработан проект «Великий Ближний Восток», согласно которому, если ислам приравнивается к фашизму, то и действовать против него можно будет любыми методами, включая самые радикальные. В том числе с использованием военных операций против некоторых исламских государств. Ведь фашизм, как мы помним, в Европе прошлого века был уничтожен военным путём, без церемоний. В частности, именно на этом основании неоконсерваторы настояли на том, что необходимо начать войну против Афганистана, Ирака, а далее, на тех же основаниях, – против Сирии и Ирана как против основных государств, которые представляют собой, на их взгляд, оплот исламского фашизма на Ближнем Востоке.

И вот мы уже наблюдаем, как американские военные операции, с теми или иными нюансами, активно разрушают социальное устройство в Афганистане, смещают действующий режим в Ираке. Мы уже видели все те попытки «цветных» переворотов, которые осуществлялись со стороны США по смещению действующего режима в Иране и готовность США в связи с их несостоятельностью начать против Ирана войну. Не прекратились попытки свергнуть действующий режим в Сирии. И уже практически никто не высказывает сомнений в том, что участь Афганистана, Ирака и Ливии уготована Сирии и Ирану.

Но приравнивание ислама к фашизму – это лишь необходимое обоснование, а где же цели? Очевидно, что многие арабские государства не были готовы к принятию американских ценностей ввиду того, что их социальное устройство представляло собой общинное либо клановое, с сильным доминирующим этническим фактором. На этом фоне в большинстве из них были выстроены светские политические режимы с несменяемым лидером во главе, жёсткой иерархией и зачастую режимом чрезвычайного положения, опорой на армию и спецслужбы в качестве основных гарантов соблюдения порядка и единой идеологической стройности. По своей политической форме это были национальные государства с авторитарной вертикалью власти и чёткой идеологической базой. Именно поэтому Майкл Ледин и утверждал, что «современный исламский мир – это новое издание фашизма». Но, как утверждает Ледин, «фашизм играет без правил», следовательно, победить «фашизм» – то есть исламский мир – можно только с помощью фашизма. А значит, с помощью крайне жёстких и агрессивных действий, попирающих – ради «благих» целей – некоторые основополагающие нормы «демократии». Борьба с исламским «фашизмом» стала новой глобальной идеей фикс американской империи, придающей ей мотивацию к дальнейшей экспансии. Эта идея внешнего, зачастую экстерриториального врага чётко укладывается в постпозитивистские представления современных западных стратегов. Не так важно, каков враг, где он находится. Даже то, есть ли он на самом деле, не имеет решающего значения. Важно, как его представляют американские элиты, как они его транслируют посредством медиа и насколько в этот образ верит большинство, в первую очередь на Западе, насколько эту угрозу воспринимает западное общество.

 

Успех американского плана – конец Ближнего Востока

Основная цель дестабилизации обстановки в регионе, которую неизбежно вызывает смена режимов, – перемешать сложившуюся структуру социального устройства, а это во многом традиционные архаичные формы. В частности, модель устройства, существовавшая в Ливии при Каддафи, – бедуинские кланы и общины, объединённые стратегическим единством политической вертикали. Это этническое устройство, основанное на системе, в центре которой находится этнос, то есть изначальная форма организации жизни традиционных обществ.

Кроме того, несмотря на идеологизированную вертикальную надстройку национального государства светского типа, каждое из этих государственных образований на социальном уровне представляет собой далеко не гражданское общество, как его понимают на Западе, с индивидуумом в центре. Напротив, это в основном общество с коллективной субъектностью, оно не атомизировано, а значит, принципиально отличается от той гражданской биомассы, которая необходима для установления западной демократии свободы.

Политические авторитарные режимы, внешне демонстрировавшие лояльность, не давали «разомкнуться» подконтрольным им территориям, что необходимо для подключения их к глобальной социальной сети. По этой причине даже при полной ориентации элит на Запад сами государства Ближнего Востока и Магриба представляли собой в основном тип «закрытого общества», невосприимчивого к любым новшествам и изменениям. Всё это затрудняло действия американских институтов развития гражданского, открытого общества в этих странах, а формальная лояльность многих политических режимов накладывала дополнительные ограничения, заставляющие считаться с их позицией и мнением.

Все эти формы обладают иммунитетом против модели демократии, насаждаемой США по всему миру, затрудняя действия американских институтов развития гражданского, открытого общества в этих странах. Для того чтобы привить американские формы социальной организации, эти общества должны быть перемешаны, сложившиеся традиционные формы разрушены, а основная часть населения атомизирована. Только в таком формате эти пространства можно подвёрстывать под американские представления о социальном устройстве, вливая туда яд американской демократии.

Одновременно решается и следующая геополитическая задача – ослабление основных центров ислама, которыми до относительно недавнего времени как раз и являлись Ирак и Афганистан и продолжают оставаться Сирия и Иран.

Именно в соответствии с этим планом происходят все последние события в регионе, и здесь нет ничего непредсказуемого, неожиданного, стихийного. Напротив, революции, вспыхнувшие в арабском мире, реализуются в строгом соответствии с американским планом. Всё вполне укладывается в ту логику, которая была разработана в интеллектуальной лаборатории неоконсерваторов.

 

Теория хаоса на службе демократии

Итак, для того чтобы начать процесс атомизации «закрытого» кланового общества с коллективной субъектностью в основе своего устройства, такое общество необходимо привести в состояние хаоса, что в итоге должно «открыть» его, распечатать. Для этого традиционное социальное устройство – до сих пор существующая в Северной Африке упорядоченная структура кланов и общин – должно быть перемешано, раздроблено, размолото в песок и в конечном итоге превращено в мелкую гражданскую крошку.

Эта стадия реализации американского плана осуществляется в соответствии с теорией управляемого хаоса, одним из авторов которой является американский математик, стратег, дипломат и политолог Стивен Манн. Если оценивать происходящее с точки зрения формальной логики, то внешне складывается впечатление, что ситуация выходит из-под контроля США и начинает во многих регионах развиваться самостоятельно, по непредсказуемому сценарию. Но если взять за основу те новые модели, которые сегодня реализуются со стороны американских стратегов, то станет очевидно, что здесь запущены сценарии, описанные такими понятиями, как «сетевые войны» и «теория управляемого хаоса».

Задачей аналитической группы под руководством Стивена Манна как раз и является разработка модели нелинейного воздействия на процессы. Смысл его в том, что заранее проектируются лишь граничные условия и конечная цель. Сама тактика, сам процесс продвижения к этой цели может развиваться самым непредсказуемым и хаотичным образом. Собственно, это же и придаёт большей убедительности объяснениям со стороны американцев относительно того, что они непричастны к этим процессам. Но в то же время в конечном итоге поставленная цель реализуется и достигается именно в интересах США, несмотря на все промежуточные, абсолютно непредсказуемые явления. Всё это и являет собой теорию управляемого хаоса. Это новейшая для традиционных классических представлений разработка, и она действительно выглядит достаточно инновационно, вызывающе, революционно, но именно она и реализуется в американских интересах на Ближнем Востоке. Внешняя непредсказуемость здесь как раз запрограммирована.

Теория хаоса применяется к динамическим системам с очень большим количеством подвижных компонентов и представляет собой, по сути, новое нелинейное планирование событий в сложных системах. Сам Манн определяет этот подход как настоящую революцию, которая происходит в науке, формируя новые подходы к военной стратегии, а её влияние может изменить как характер войны, так и эталоны стратегического мышления. «Структура и стабильность находятся внутри самой видимой беспорядочности и в нелинейных процессах», – утверждает учёный. И здесь ключевую роль имеют исходные параметры, ибо, по мнению разработчика концепции, «подобные “хаотические” системы показывают тонкую зависимость от начальных условий».

Согласно этому подходу, реализация плана Greater Middle East была запущена в тот момент, когда исходные параметры и их синхронизация достигли оптимального уровня. Старт реализации данного цикла событий позволил отбросить все условности и начать стремительное переформатирование всего большого пространства Ближнего Востока. На долю медиа в этой ситуации выпала задача убедить мировое общественное мнение в том, что всё начало происходить как-то само собой, что в указанных обществах давно копилось недовольство и что Америка, а особенно её элиты, сами в шоке от происходящего и несут огромные издержки и потери. Это должно было завуалировать инструментальность запущенных процессов. В противном случае массы перестали бы верить в опасность происходящего, а значит, лишили бы стратегов легитимации, что в конечном итоге связало бы им руки.

Следует отметить, что социальная напряжённость и неудовлетворённость населения данного региона уровнем своего благосостояния, что многие политологи определяют в качестве основной предпосылки для начала упомянутых процессов, – существовали в этих обществах и много раньше. При этом уровень экономического развития в государствах, охваченных сегодня «цветными» революциями, всегда очень сильно разнился. Социальные предпосылки для революции есть всегда и в любом обществе. Во всех национальных государствах, вне зависимости от того, где они располагаются, люди хотят жить ещё лучше и всегда есть недовольные. В частности, в период острой фазы экономического кризиса социальные протесты возникали во многих государствах Европы, считающихся оплотом демократии, прав человека и экономической стабильности. Не минули социальные бунты даже саму Америку, и в случае наличия заинтересованной стороны их можно было бы продолжить.

Предпосылки к социальному протесту есть в любом государстве. Здесь главным является, когда запустить эти процессы дестабилизации, волнений, беспорядков и что является их конечной целью. Поэтому сказать, что в основе нынешней волны «цветных» революций лежали только социальные предпосылки, будет неверным. В их основе – воля США к мировому доминированию. Мы знаем, что многие государства попали под эту волну, в том числе и довольно благополучные, где люди жили совсем неплохо, где средний ежемесячный доход был очень высок. Поэтому в данном случае говорить о социальных причинах как об основном катализаторе нельзя. Тем не менее известные процессы стартовали там именно в заданный момент, синхронно, как по команде из единого центра, хотя здесь не следует искать линейной последовательности причинно-следственных связей, ибо она относится к механицистским стратегиям прошлого поколения, основанным на устаревшем, позитивистском мировоззрении.

Безусловно, где-то эти процессы прошли в формате «бархатных» революций, более гладко, практически бескровно, где-то – с малой кровью, а где-то, как в Ливии или в Сирии, натолкнулись на сопротивление конституционных режимов, действующей власти, дающей отпор вооружённым мятежникам и выходящим за рамки действующего законодательства действиям оппозиции.

 

США как единственный центр принятия решений

Сегодня многие задаются вопросом, почему решения Совета Безопасности ООН всё чаще принимаются на основе информационных сюжетов и сообщений информагентств, насколько это соответствует статусу Совета Безопасности? Отвечая на этот вопрос, нужно было бы начать с того, что Совет Безопасности, как и сама Организация Объединённых Наций, ещё с 1999 года, то есть с момента начала бомбардировок Югославии, является декоративной структурой, которая де-факто не решает ничего, потому что основным источником силы и, соответственно, принятия решений сегодня являются США. Только они единолично дают санкции на любые действия, в первую очередь силовые операции – удары по суверенным государствам, ярлыки на свержение режимов, перекройку регионов и прочее. Совет Безопасности теперь служит лишь неким моральным прикрытием для того, чтобы та часть населения планеты, которая всё ещё верит в существование международного права и роль ООН (сюда в первую очередь относятся российские элиты, желающие верить во всё хорошее и отказывающиеся воспринимать «всё плохое»), была на какое-то время немного успокоена. Реально же Совбез ничего не решает. Планы и решения по их окончательной реализации принимаются в Вашингтоне, а Совбез ООН ставится в известность об этих решениях по факту – и то не все его члены, а только те, кто безоговорочно принимает принятые в Вашингтоне решения. Это объясняет и то, что для многих стран череда арабских революций стала неожиданностью. В первую очередь это касается России и некоторых стран Европы, которые узнают о происходящем из СМИ.

Здесь следует вспомнить о том, что именно Франция, оказавшаяся в авангарде авиаударов по Ливии, наиболее резко выступила против американского плана «Великий Ближний Восток» в момент его провозглашения. Но то была Франция Жака Ширака, делавшая ставку на повышение геополитической самостоятельности Евросоюза, выступавшая против иракской авантюры в контексте складывавшейся на тот момент оси Париж – Берлин – Москва. Американцы поработали и в этом направлении, сформировав дополнительную предпосылку в свою пользу в лице ярого атлантиста Николя Саркози, выброшенного после исполнения ливийской миссии на помойку истории как старый, стоптанный, никому не нужный башмак.

Несмотря на хорошую мину при плохой игре, то, что происходит в арабском мире, действительно стало неожиданностью для Евросоюза. Однако ЕС вынужден был принять как данность то, что за него было решено, и то, что стартовало с провокации – самосожжения торговца, так же как в своё время в 1914 году Таврило Принцип осуществил провокацию, давшую старт Первой мировой войне, которая, по сути, всё равно была неизбежной.

То, что реализовала западная коалиция в Ливии, вышло за рамки не только внутреннего ливийского законодательства, но и за рамки международного права, потому что это было не что иное, как вмешательство во внутренние дела суверенного государства, подавлявшего на своей территории антиконституционный вооружённый мятеж. Однако вопреки этому очевидному факту ООН встала на сторону США. Руководство ООН так же, как и многие другие американские структуры, получает указания прямо из СМИ, считывая оттуда модели поведения и реакции. Отсюда такая необычная картина – сначала сюжеты CNN, потом реакция ООН.

Реально изменить ход событий могла бы крайне резкая и однозначная позиция России и Китая, которая бы заключалась в ярко выраженном протесте в виде наложенного вето на резолюцию 1973-го. Против такого вето, конечно, было бы сложно возразить, как это и произошло чуть позже с резолюцией по Сирии. Хотя и в этом случае американцы нашли бы лазейку для того, чтобы начать свою операцию, поскольку те информационные потоки, которые якобы ложатся в основу принимаемых решений, являются элементами одной и той же модели. Если не одни государства, так другие – всё равно приняли бы участие в создании западной коалиции, легитимизирующей вероломство США. И если не Совбез ООН, так Лига арабских государств всё равно санкционировала бы эти авиаудары. Была запущена реализация большого плана, разработана тактика, под него же были подогнаны и информационные потоки, и решения Совбеза, и действия европейских союзников американцев.

 

Что касается конкретных ситуаций, в частности связанных со свержением Мубарака, которого американцы поддерживали несколько десятилетий, либо с Каддафи, который также активно общался с западными лидерами и был вхож во все международные структуры и коридоры, то взаимодействие с ними на протяжении десятилетий вписывалось в краткосрочные тактические цели стабилизации Ближнего Востока того периода. Эти цели реализовывались на предыдущем этапе, до прихода неоконсерваторов к власти.

Так зачем было менять шило на мыло, менять Мубарака и Каддафи, если с ними и так в принципе научились как-то разговаривать? Разговаривать можно, но этого недостаточно. Диалог необходим лишь для того, чтобы сообщить противоположенной стороне: «We win, you lose, sign here…» А то, что падают в том числе проамериканские режимы, не должно вводить нас в заблуждение. Зачем менять Саакашвили на Патаркацишвили, или на главу парламента Нино Бурджанадзе, или на Иванишвили? Ведь Саакашвили и так был проамериканский. Личность не играет никакой роли. Здесь главным критерием является скорость реализации американского сценария, динамика происходящих процессов. Если американский сценарий буксует, то того, кто в ответе за успех его реализации, меняют на ещё более проамериканскую фигуру. Скорость, с которой реализовывались американские модели на Ближнем Востоке, в том числе и в Египте, Тунисе, не говоря уже о Ливии, в какой-то момент перестала устраивать американцев.

Когда была принята новая стратегия, существовавшие на тот момент лидеры перестали соответствовать американскому видению развития ситуации, они были для этого очень статичны, неповоротливы, нединамичны. Они с неохотой, с нежеланием принимали те новые социальные модели, которые предлагались американцами, и скорее олицетворяли собой политическую статику в регионе.

Для сиюминутной, в историческом масштабе, стабилизации, продлившейся 30 лет, Мубарак подходил. Но по нынешним меркам он был очень архаичным, неповоротливым, недостаточно гибким, недостаточно понимающим современные тенденции, недостаточно готовым идти на быстрые уступки. Он просто устарел, как устаревает очередная модель компьютера. Сейчас все уже пользуются iPad, а это был какой-то 386-й процессор IBM. Мубарак в Египте устраивал США много лет, но он больше не справлялся с возрастающей динамикой требуемых процессов, из-за чего и возникла необходимость установить вместо него более динамичный механизм. Однако в данном регионе любой механизм будет поставлен под контроль логики развития традиционного общества. Отсюда вывод – надо разрушить общество, выведя его из состояния стабильности.

Американцы, как известно, легко расстаются со своими сторонниками и друзьями в силу того, что основным принципом сетевой войны является принцип, который гласит, что сетевая война ведётся постоянно против противников, союзников и нейтральных сил. То есть независимо от симпатий или несимпатий в адрес США любая сила ставится под контроль, и она же может быть пущена в расход, если это соответствует текущему моменту и сиюминутным американским интересам. Никто в этом случае не застрахован от того, чтобы быть размолотым жерновами американской внешней политики. Это касается как лидеров европейских стран, так и представителей российских политических элит. Личные отношения – ничто, американские интересы – всё! Вот главный принцип действий США.

 

Стадии «цветных» революций: от soft-power к hard-power

Возникает справедливый вопрос: почему разбомбили именно Ливию, но не бомбили, например, Тунис и Египет? Не произошло этого и в Йемене с Бахрейном, а Сирия подверглась террору со стороны спонсируемых западом боевиков? Из теории «цветных» революций мы знаем, что их реализация начинается с мягкой, «бархатной» стадии. Если власть, которая подлежит смене, упирается, включается более жёсткий сценарий, начинаются провокации, серьёзные уличные столкновения, переходящие в массовые беспорядки. Если же и это не помогает, тогда возникают ситуации спровоцированного народного неповиновения, бунтов, переходящих постепенно в вооружённый мятеж, что мы наблюдали в Ливии и Сирии. Если же и это не действует отрезвляюще на существующий режим суверенного государства, тогда в район операции вылетают американские бомбардировщики и доводят начатое до логического конца, что произошло в Ираке и что мы наблюдали в Ливии. Ракетно-бомбовый удар – финальная, довершающая точка сетевой войны.

То есть «цветная» революция – это несколько стадий реализации одного и того же проекта, который имеет начальную мягкую – soft-power – стадию и завершающую, в случае необходимости, hard-power стадию, переходящую в прямую военную интервенцию. В Египте и Тунисе обошлись более мягкими вариантами воздействия, однако в Ливии и Сирии, где руководство страны отказалось покидать свои позиции, был реализован жёсткий сценарий. Если бы ливийский режим продолжал сопротивляться и в этом случае, даже несмотря на активность «повстанцев», то за авианалётами последовало бы неминуемое вторжение на территорию Ливии – сухопутная операция – со стороны НАТО или, в самом крайнем случае, – непосредственно армии США. Эта фаза всегда реализуется американцами в том случае, если бомбардировки не приводят к желаемому результату и режим того или иного государства продолжает сопротивляться. В таком случае всё завершается по афганскому или иракскому сценарию – максимально жёстко. Для начала наземной операции в Ливии на этот случай уже были заготовлены провокационные теракты, якобы осуществлённые от имени ливийского режима на территории Европы, которые должны были стать предлогом. Однако не пригодилось. Всё решилось более удачным для Америки образом, а предназначенные для Ливии домашние заготовки были переадресованы Сирии…

 

Сирия, Иран, далее – Россия: перспективы «арабской волны»

И всё же одной из основных целей запущенной волны революций является Иран, который лежит на пути нынешней череды «цветных» революций и силового смещения действующих режимов. За которым неминуемо последует… Россия. Именно Россия – главная цель американской, а прежде английской внешней политики двух последних столетий.

Америка послала довольно ясный и недвусмысленный сигнал руководству как Ирана, начавшего испытания своих ракет, так и России. Волна нестабильности, переформатирующая Ближний Восток, неминуемо движется в сторону Ирана. Более мягкие сценарии на территории этого государства, которые не увенчались успехом, будут заменены на более жёсткие. Не исключены такие же вооружённые мятежи, как в Ливии, бесполётная зона, бомбардировки западной коалицией территорий государства Иран, ибо «не мытьём, так катаньем» США намерены менять действующий политический режим Исламской Республики на более лояльный и проамериканский. На это во многом направлен весь цикл событий – от Туниса до Ливии и Сирии. Но и на Иране эта волна не остановится. Она двинется дальше, в сторону Средней Азии и Кавказа – Южного Кавказа и российского Северного Кавказа. В конечном итоге цунами «цветных» революций захлестнёт и Россию, смыв существующий политический режим Российской Федерации. Таков замысел американских стратегов. Как он будет реализовываться и какова будет сила энтропии большого евразийского пространства, которая на сегодня единственно противостоит этим процессам (потому как никакие другие силы этому больше не противостоят), – здесь могут быть варианты. В терминологии Стивена Манна это называется «дивергентными диспропорциями на выходе». Но в том, что всё запланировано именно таким образом, практически не приходится сомневаться. Эта волна будет направлена дальше, в Азию, о чём, в частности, уже проболтался американский сенатор Джон Маккейн, угрожая китайскому руководству, а заодно и лично Владимиру Путину. Сенатор прямо заявил – смотрите, волна идёт, и вы не думайте, что вас она минует, пригрозив распространением протестов на Китай и Россию. Нет сомнений в том, что американцами запущен процесс глобального социального переустройства Евразийского континента.

Америка прагматично, цинично и меркантильно подходит ко всем внешнеполитическим связям. И это притом что она строит глобальную империю, то есть американоцентричный мир. Всякий режим, называющий себя проамериканским, просто облегчает эту задачу в том или ином регионе или государстве. Назваться проамериканским режимом – значит сдаться заранее, без проблем, без реализации вообще какого-либо сценария. Назвать себя умеренным сторонником США – значит подвергнуть себя угрозе «бархатной» революции. Назвать себя слегка проамериканским – значит подвергнуть себя более жёсткому сценарию смены власти. А если ты представляешь собой антиамериканский режим, значит, к тебе неминуемо прилетят американские бомбардировщики. Критерии проамериканскости в данном случае лишь слегка облегчают участь того или иного режима, того или иного суверенного государства. И больше ничего. Америка движется строго по своей логике к переустройству мира. И на этом пути, сразу после Сирии, лежит Иран.

 

Трагедия государства Израиль: американский «штрафбат» на Ближнем Востоке

Единственное, чем можно успокоить иранские власти, так это тем, что американцы, запуская план глобального переустройства Ближнего Востока, очевидно, пожертвовали государством Израиль, представляющимся для Ирана одним из главных врагов. Как окружённая в тылу врага армия, Израиль будет долго и ожесточённо сопротивляться, отбиваясь по всем направлениям, но конечная участь его предопределена, потому как именно это государство является наиболее близкой, наиболее досягаемой целью для разгоряченного пространства арабского мира. Израиль здесь оказывается в незавидной ситуации, его безопасность стремительно снижается. Он уже потерял стабильность на границе с Египтом и на границе с Иорданией. Что же делать – приходится чем-то жертвовать, когда вершится история, когда реализуются глобальные планы, глобальные проекты такого масштаба, когда, по сути, затеяно глобальное переустройство мира.

Так почему же американцы собрались пустить в расход своего союзника, вынуждено отдав его на съедение взорванному арабскому Востоку? Дело в том, что некоторые группы исламистов время от времени выходят из-под американского контроля, самостоятельно выбирая цели своей агрессии. Плюс иранская антиизраильская направленность, которая толкает управляемые Ираном исламистские структуры против этого очевидного представителя внешней политики США. Израиль выступил в роли своего рода штрафного батальона, первым брошенного на передовые позиции противника. А это значит, что в случае острой необходимости, если ситуация действительно дойдёт до крайнего обострения, американцы пустят штрафбат в расход, забросав телами солдат ЦАХАЛ арабские доты. Ради реализации своего глобального плана, своей стратегии этой страной придётся пожертвовать. А что делать? Кому-то надо жертвовать собой ради истории. И сегодня уже никто не поставит на то, что Израиль отобьётся.

Израиль находится на острие событий, в шаговой доступности, и любой араб, который хочет продемонстрировать свою ненависть и неприязнь к светской американской модели социального устройства и вообще к американской политике, просто идёт в Израиль пешком и делает всё, что ему вздумается. И вряд ли Америка готова реализовывать апокалиптический сценарий для того, чтобы отбить Израиль у арабов, разгорячённых американскими действиями на Ближнем Востоке, осуществляемыми в стиле слона в посудной лавке.

Безусловно, некоторыми плодами арабской весны воспользуется Турция, что-то уже досталось Ирану и радикальной организации «Братья-мусульмане». Турция давно боролась с Египтом и Саудовской Аравией за лидерство в исламском мире, и теперь как минимум одним врагом у неё стало меньше. Иран также активно интриговал против Египта и Бахрейна, а сейчас интригует против Саудовской Аравии и Эмиратов. «Братья-мусульмане» пока действуют мягко, за спиной у либералов, но, победив в Египте, они постепенно продолжат движение к захвату власти и в других странах. Однако главным заказчиком и глобальным модератором, получающим итоговый бонус, всё равно остаются США.

 

Палестино-израильский конфликт и Россия: не в формате

Заявление Дмитрия Медведева о необходимости признания палестинского государства, прозвучавшее в начале 2011 года во время визита в Палестинскую автономию, – это во многом вынужденная мера. Связана она в первую очередь с пониманием того, что с Ближнего Востока идёт угроза, инициированная Западом и проявленная в волне «цветных» революций, которая движется в сторону Средней Азии и России. Нынешнее российское руководство поставлено в такие условия, что вынуждено каким-то образом отвечать на ближневосточный вызов. В противном случае Россия становится одним из следующих этапов реализации программы по переформатированию целого региона Евразийского континента, простирающегося от Северной Африки до Юга России. Сегодня уже нет сомнений в том, что Россия является одной из конечных целей этой американской инициативы. Ситуация простроена таким образом, чтобы волна «цветных» революций и дестабилизации докатилась до России. Американцы никуда не торопятся, последовательно и целеустремлённо двигаясь к своей цели. Не в 1991-м, так в 1993-м, не в 1996-м, так в 2008-м. А если не вышло в 2008-м, ничего, есть ещё 2012-й, 2018-й… В общем, есть ещё время… Не мягко, значит, жёстко, но удар неизбежен!

На сегодня Россия по факту не ангажирована ни одной из сторон палестино-израильского конфликта в силу своего слабого участия в этом процессе, поэтому по большому счёту России всё равно, как эта ситуация будет развиваться. Однако следует обратить внимание на то, что в нынешнем формате возможность разрешения палестино-израильского конфликта в принципе исключена. В формате национальных государств – в каком существует Израиль с момента своего основания и к которому стремятся палестинцы – этот конфликт решить невозможно. Скорее формат национальной государственности только усугубит этот конфликт в случае, если палестинское национальное государство всё же будет создано, что в очередной раз поддержал Медведев. Этот конфликт не имеет решения, его невозможно разрешить имеющимися средствами. В этой связи возникает подозрение, что таков изначальный замысел. В первую очередь со стороны США, которые с самого начала видели ситуацию именно такой: ни Израиль как государство, ни евреи как народ, ни палестинцы не имеют возможности стабилизировать ситуацию, так как ни одна из сторон не может усилиться таким образом, чтобы иметь значительный перевес. Это нужно для того, чтобы ни одна из этих сторон не могла играть решающую роль в регионе и разрешить ситуацию в свою пользу. Постоянно тлеющий конфликт, который мы наблюдаем в последние несколько десятилетий, и есть то состояние, которое предусмотрено американцами. Решить эту ситуацию невозможно, за исключением полного пересмотра формата сосуществования евреев и арабов в этом регионе, а для этого надо пересматривать подходы системно.

Теоретически Россия могла бы предложить какой-то альтернативный, иной вариант, но об этом сейчас нет речи: США доминируют в регионе, всё развивается по американским планам и представлениям, и в нынешнем своём виде и состоянии, при полном отсутствии какой-либо субъектности, Россия может оставаться лишь сторонним, нейтральным наблюдателем за происходящим, от которого ничего не зависит.

Роль России незавидна, потому что ей достаётся выгребать конюшни, которые совершенно не ею загажены, и участвовать в процессе в качестве некоего подсобного персонала. В процессе, который не ею инициирован и запланирован без её участия. Россия в ближневосточном урегулировании играла умиротворяющую роль во времена Советского Союза, который контролировал половину мира и у которого были свои геополитические интересы, своё стратегическое видение развития ситуации. При отсутствии этих основных компонентов роль России сейчас – это роль полотёра, который приходит: господа играют, наплевали – полотёр пришёл, протёр пол. Совершенно унизительная роль. В таком формате лучше вообще не участвовать в процессе, чем участвовать в роли мальчика на побегушках, который приходит и всех успокаивает после горячего, ожесточённого спора или игры в преферанс. В этой роли России пока лучше вообще не участвовать в ближневосточной ситуации, потому что у неё нет ни своего видения мира, ни своего видения развития региона, ни своих стратегических интересов в этом регионе. Мы можем только ходить и подтирать за американцами, чем Россия не должна заниматься.

Конечно, мы могли бы кардинальным образом раз и навсегда решить этот конфликт. Например, переселить всех евреев в Еврейскую автономную область. Всех подчистую. Это единственный вариант, который Россия может предложить сегодня, с учётом нашей слабой внешней политики – если все израильтяне согласятся переехать в Биробиджан, тогда конфликт будет исчерпан. Но это вариант настолько же невероятный, насколько невероятны все остальные варианты разрешения этой ситуации, предлагаемые сегодня.

Если же говорить серьёзно, то реальное решение этой ситуации возможно лишь в переходе от формата национальных государств к другой субъектности. Иными словами, решение лежит в области этносоциологии, традиции и сильной геополитики. Но это уже совершенно отдельная история. Подобный проект мог бы быть разработан, если бы у него был заказчик. В лице российской власти, разумеется. Но ей явно не до этого, поэтому и не о чем говорить…

 

Вызваны ли протесты в арабских странах только внутренними противоречиями или же они были организованы извне? Кому выгодна «кровавая баня» на Ближнем Востоке – главной нефтегазовой кладовой планеты? У политологов на этот счёт так и не сложилось единого мнения. Проект «Великий Ближний Восток» был запущен по той причине, что там не приживаются американские ценности, демократия американского типа, модель гражданского общества в том виде, в каком её понимают американцы, что мы выяснили выше. Из-за этого огромное пространство данного региона было закрыто для американского влияния, для установления там американских моделей социального администрирования, их модели демократии. И соответственно, влияние США было ограниченно.

Американским стратегам необходимо в короткие сроки создать контекст для установления на пространстве Ближнего Востока американских ценностей, поэтому с момента старта реализации данной программы лидеры Евросоюза и США одного за другим призывали глав арабских государств «немедленно отказаться от власти», что в целом происходило довольно гладко. До тех пор, пока не заупрямился Муаммар Каддафи. Именно тогда лидеры западной коалиции начали вести прямые переговоры с ливийской оппозицией, окопавшейся в Бенгази, после чего президент Франции Николя Саркози пригрозил режиму Каддафи авиаударами. А ведь именно Саркози, который первым начал проклинать Каддафи, когда-то в первых же рядах ездил с ним обниматься. По-человечески он потерял уважение не только в арабском мире, но и в Европе, и даже в своей стране. Как политик он подписал себе смертный приговор.

Вслед за некоторыми европейскими странами незаконной власть Каддафи признала группа стран Персидского залива: Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман и Саудовская Аравия. Бросается в глаза, что все они находятся в орбите американского влияния. Между тем даже после всех этих санкций «неистовый полковник» сдаваться не собирался: его войскам даже удалось отвоевать у повстанцев часть захваченных ими городов, ожидалось и наступление на Бенгази.

Неспокойно стало и в других странах. В связи с чем, например, власти Саудовской Аравии выделили 36 миллиардов долларов «на повышение жизненного уровня» и запретили акции протеста, хотя демонстрации там продолжились. В Кувейте протестовали бедуины, не имеющие гражданства, для их разгона был применён слезоточивый газ. В Омане после беспорядков были проведены замены в правительстве, в Тунисе распущена партия свергнутого в январе 2011 года президента Бен Али. В Йемене президент Абдулла Салех, правивший 32 года, пообещал демонстрантам новую конституцию и политические реформы, о демократизации объявил и король Марокко Мохаммед VI.

Что лежит в основе технологии, которая должна за короткий срок превратить клановое, общинное устройство ближневосточных государств в «гражданское общество»? Для этого, как мы уже говорили, нужно привести эти страны в состояние хаоса, дестабилизировать их, перемешать общественные слои, разрушить традиционные связи, то есть перемолоть социальное устройство Ближнего Востока в гражданское атомизированное общество. В основе чего лежит теория управляемого хаоса, которую Стивен Манн более-менее подробно описал в своей статье «Теория хаоса и стратегическое мышление».

Традиционная модель сохранилась на Ближнем Востоке практически в первозданном виде. Например, в Ливии. Почему Каддафи и настаивал на том, что Ливия – не национальное государство, а Джамахирия, основанная на стратегическом единстве бедуинских кланов и религиозных общин. Однако, помимо прочего, реализация модели управляемого хаоса, та, которая должна перемешать арабское общество, интенсифицировала миграционные потоки в основном в Европу, которую захлестнула волна мигрантов из Магриба и арабского Ближнего Востока. Строго говоря, все эти государства нельзя определить как привычные европейцам национальные государства. Скорее это имитация национальных государств, но на самом деле – государства традиционного типа со значительным компонентом этноцентризма. Американским стратегам не так важно, какие силы придут к власти после свержения режимов. Главное, что эта волна движется дальше. Беспорядки начались в Нигерии, продолжаются в Сирии, с проблемами сталкиваются власти стран СНГ, в частности Казахстана с его волнениями в Жанаозене, и т. д.

Мы знаем из опыта реализации «цветных» революций, что если революция началась и нестабильность катализирована, то в этих условиях сменить один режим на другой становится довольно просто. Но при этом ни один из политических режимов, приходящих к власти, не может закрепиться в случае, если это не устраивает американцев. Для американских стратегов не так важно, какие лица придут к власти, главное, чтобы они соответствовали заданным параметрам. Если нет – их сразу меняют посредством такой же революции, и так до момента достижения требуемого результата. Например, в Киргизии после «тюльпановой» революции, свергнув Акаева, к власти привели Бакиева, потом Бакиева сменили на Отунбаеву, но и Отунбаеву быстро поменяли на Атамбаева, и в принципе дальше сменить и его – это уже не проблема, так как общество раскачано.

 

Исламизм – угроза для США?

Возникает вопрос: не получат ли американцы не более новую модель, а некую исламистскую вакханалию в указанных странах, которая вообще воспринимается американскими элитами в качестве некого вируса, а в худшем случае, в терминах упомянутого выше Ледина, как новое издание «фашизма»? Однако в этом вопросе следует разделять пропагандистскую шумиху и холодный расчёт. Если иметь в виду социальную дестабилизацию, которая возникает вследствие череды смен власти, то американским стратегам совершенно безразлично, что будет с обществом, что будет с людьми, с социальным устройством, с их обеспеченностью, стабильностью и с их жизнью вообще. Это их совершенно не волнует. Их даже по большому счёту не интересует, кто именно придёт к власти в этих странах, им это всё равно. Главное, чтобы в целом процессы проходили в заданном ключе и достаточно динамично.

Под вопросом находится и то, что исламизм действительно столь опасен для США, как они хотят это показать всему миру. Прагматичным американцам вполне успешно удаётся использовать его в своих интересах в качестве инструмента для провоцирования своих же «ответных» действий. Одно из главных преимуществ американской внешней политики – «игра двумя руками» – и со своей стороны, и со стороны противника. При этом надо различать ислам, представляющий собой древнюю сакральную традицию, и исламизм – являющий собой облегчённый вариант политизированного социального течения, созданного по мотивам исламской традиции. У исламизма есть формальный автор – Мухаммад ибн Абд-аль-Ваххаб, давший жизнь этой инструментальности, создавший версию политического ислама. Однако теневым заказчиком появления этого учения, стоявшим за процессом политизации ислама, являлись англичане, реализовавшие этот проект ещё в свою колониальную эпоху. Впоследствии вся эта «кухня», вместе с нюансами технологии её применения, была по наследству воспринята американцами. Политический ислам – это и есть тот фактор, который на социальном уровне атомизирует архаичное общество традиционного ислама, которое противопоставляется исламистским течениям: ваххабизму, салафизму, ихванству и другим околоисламским сектам. Известно, что ваххабизм на Северном Кавказе жёстко не приемлет традиционные исламские модели – суфизм или социальные модели, основанные на адате и традиции предков. Ваххабизм их отрицает, отвергает принцип почитания могил, родовые башни – всё то, на чём коренится исламская традиция народов Северного Кавказа.

Таким же образом ваххабистские разновидности исламизма на Ближнем Востоке подрывают именно те традиции или модели традиционного устройства, которые – вот же совпадение – как раз и являются главной целью американских стратегов и главным препятствием для реализации плана переформатирования «Великого Ближнего Востока». Именно исламистские секты самым радикальным образом отрицают всё традиционное и архаичное в исламе и наиболее жёстким образом борются с ним. Примеров тому масса – талибы в Афганистане, «Братья-мусульмане», пришедшие к власти в Египте, многочисленные исламистские секты по всему Ближнему Востоку. Именно исламизм является инструментарием, ускоряющим процессы разрушения исламской традиции изнутри, к чему, собственно, с использованием схожих методов, и стремятся американские стратеги.

Таким образом, большинство сетевых групп сложившегося на сегодня «исламистского интернационала», вольно или невольно, действуют синхронно с американцами, когда речь идёт о переустройстве как мира традиционного ислама, так и мира традиции в целом. Другое дело, что некоторые автономные сетевые исламистские группы при этом зачастую бросают вызов самим американцам, выходя из-под контроля и демонстрируя неповиновение, но это лишь побочные издержки, которые только придают достоверности заявлениям со стороны американских властей об угрозе ислама и усилиях, которые американское государство прилагает для борьбы с ней. Не случайно тот же Каддафи обвинял в происходящем в Ливии «Аль-Каиду», а авангардом сопротивления режиму Мубарака было движение «Братья-мусульмане». «Аль-Каида» же бросила вызов Башару Асаду, оказав вооружённое сопротивление.

«Аль-Каида» – это инструмент американской политики в исламском мире, американский молоток, это постпозитивистский миф. Её опасность относится к категориям веры, и если перестать верить в то, что «Аль-Каида» угрожает Америке, то в ту же минуту она становится никакой не антиамериканской, а напротив – проамериканской силой.

Версия о том, что плодами революции в арабских странах воспользуются радикальные исламисты, также не более чем миф. Именно США вскармливали Бен Ладена и «Талибан» ещё во времена советской военной операции в Афганистане. Небезынтересен и тот факт, что, с точки зрения арабской этимологии и смысловой нагруженности, понятие «Аль-Каида» ничего не значит. Это что-то типа «священная организация» или «структура». Действительно, какая подлинно исламская структура может назвать себя просто «структура» или просто «организация». Это как газета «Газета», журнал «Журнал» – чисто постмодернистское явление. Мусульмане, даже исламисты, – так не мыслят. Здесь не обошлось без западного логоса. «Аль-Каида» – это исключительно постмодернистское явление, представляющее собой сеть исламистских ячеек, созданных англичанами и американцами в разные периоды времени в разных частях исламского мира. К этой же сети были подключены также небольшие исламистские секты, возникшие самостоятельно, уже в процессе некой самоиндукции, когда уже запущенный однажды искусственным образом процесс создания исламистских групп порождает возникновение всё новых и новых автономных групп на основе схожих принципов, объединяющихся и координирующих свои действия сетевым образом, преследуя политические цели через ислам. Всё это явление в целом и называется «Аль-Каидой». Какие-то из этих ячеек были созданы англичанами, какие-то позже американцами, часть из них то выходит из-под их контроля, то заключает новые соглашения на базе общих целей, что-то позже возникло самостоятельно. «Аль-Каида» – это не партия, эти люди не имеют партбилетов, они не предъявляли их тому же Каддафи – «мы – “Аль-Каида”, созданная в США». Это сетевая структура, существующая на основе сетевых принципов, типичная ризома, которая то возникает, то затухает, разрушается и вновь возникает уже в новых местах.

 

Иран и Турция: попытки оседлать исламский сегмент

И всё же главной мишенью Америки на Ближнем Востоке является Иран. Попытки оседлать волну революций и нажить политический капитал на этих процессах со стороны Ирана есть не что иное, как стремление сохранить хорошую мину при плохой игре. Понимая, что вся эта инициатива, безусловно, направлена против самого Ирана, политическое руководство этой страны пытается демонстрировать, что, являясь исламским государством, Иран контролирует часть этих процессов, выраженных в шиитских структурах. В аэропорту ливанской столицы, к примеру, была выделена даже отдельная взлётная полоса для «Хизбаллы», которая целыми самолётами направляла своих людей на «стажировку» в Иран. Во многих странах, где происходят волнения, шииты являются большинством, а в некоторых – значительной частью населения. Поэтому усилия Ирана можно сравнить с тем, что в своё время Советский Союз любые коммунистические и социалистические инициативы во всех частях света приписывал себе.

Это попытка продемонстрировать частичный контроль над происходящими процессами. Запущен маховик социальных трансформаций, который американцы, конечно, не регулируют в режиме ручного управления, они не модерируют каждое действие или каждую вспышку активности. Они запустили целый сценарий с граничными параметрами, который дальше развивается в значительной степени непредсказуемо и для самих американцев, что касается деталей, но в целом движется в заданном изначально направлении. А Иран, понимая, к чему всё идёт, просто пытается сохранить хладнокровие и продемонстрировать, что всё под контролем. Предполагается, что как минимум шиитские группы не доставят головной боли иранскому государству, выступив в лучшем случае на стороне Ирана, в худшем – как самостоятельные силы.

Что касается Турции, то у неё, несмотря на её проамериканскую позицию, ситуация тем не менее очень сложная. Потому что турецкая власть сама не может определиться с ролью ислама внутри своего государства, не говоря уже о чётком представлении, как им оперировать за пределами Турции. При этом довольно происламский режим самой Турции Вашингтону тоже не очень-то нравится. Являясь формально членом НАТО, Турция должна быть на стороне США, с другой стороны, имея такое сильное исламское лобби внутри государства, как среди элит, так и среди населения, турецкий режим не хочет создавать себе ещё и внутренние проблемы, солидаризуясь с американцами, в частности в их антиисламских демаршах. Поэтому Турция в этом вопросе балансирует на грани. В принципе в случае необходимости американцы с лёгкостью пойдут на дестабилизацию ситуации и внутри Турции. И даже на смену нынешнего политического режима, довольно происламского и американцам не очень симпатичного в этой связи и проамериканского во многом лишь декларативно. Ведь, как известно, сетевые войны ведутся как против врагов, так и против нейтральных сил и друзей.

 

В отношениях с Ираном Россия ведёт себя крайне непоследовательно. Очевидно, что США никогда не будут нашим союзником, – это геополитический нонсенс, и жертвовать отношениями с Ираном ради этого – откровенное геополитическое преступление. Поставив коммерческие интересы во главу угла, Россия в отношениях со своим потенциальным геополитическим союзником Ираном пошла на поводу у Запада. Речь идёт, во-первых, о контракте на поставку в Иран российских зенитно-ракетных комплексов С-300, выполнение которого, по сути, было сорвано российской стороной. Соглашение о продаже этих средств ПВО было подписано ещё в 2005 году, но российские власти, долгое время отрицавшие само существование контракта, всё же подтвердили его лишь в 2007-м. Однако на скорости поставок это никак не сказалось: С-300 в Иране ждут по сей день. В какой-то момент иранские власти, похоже, начали терять терпение, а замкомандующего ПВО Ирана бригадный генерал Мохаммад Хасан Мансурян вообще заявил, что его страна готова подать иск в Международный суд и именно по той причине, что «между Ираном и Россией заключено официальное соглашение». Российские комплексы С-300 способны поражать крылатые и баллистические ракеты ещё на дальних подступах к защищаемым объектам – на расстоянии 150 км и на высоте до 27 км. В декабре 2008 года, по словам зампреда парламентской комиссии Ирана по вопросам внешней политики и безопасности Исмаила Коусари, Россия наконец-то начала поставку комплектующих к С-300. Но дальше этого дело так и не пошло.

Глава российской Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству Михаил Дмитриев заявил, что «все сделки идут по плану, а если и есть некоторые задержки с их реализацией, то они носят в основном технический характер». Тем не менее стоит отметить несколько странных совпадений. В апреле 2009 года Россия подписала сделку с Израилем по закупке его беспилотных летательных аппаратов. Французский журнал «Экспресс» со ссылкой на израильскую газету «Гаарец» сообщил, что Израиль согласился продать свои беспилотники России по льготной цене 50 миллионов долларов только на том условии, что она откажется от поставки Ирану систем ПВО С-300. Между тем иранская сторона к тому моменту уже оплатила аванс по контракту. Общая же его стоимость составляет 1 миллиард долларов. Однако в начале октября 2009-го Саудовская Аравия – традиционный союзник США в регионе – тоже призвала РФ отказаться от контракта по С-300, пообещав купить их за большую, чем Иран, цену – от 2 до 7 миллиардов долларов, а также приобрести в России танки, вертолёты и другие зенитно-ракетные комплексы. Далее, в середине июля 2010 года постоянный представитель России в Организации Исламская конференция Камиль Исхаков сделал заявление, что введение новых санкций против Ирана и их поддержка со стороны России никак не отразились на отношениях Москвы с ОИК. Исламская дипломатия со стороны 57 стран, входящих в Организацию, высказала понимание. «Никакого негатива не произошло», – поспешил заверить Исхаков. Да и какой может быть негатив после того, как Россия поддержала очередную, четвёртую по счёту резолюцию, которая предусматривает ужесточение санкций в отношении Тегерана?

 

Против кого санкции: геополитический и гуманитарный аспект проблемы

При более пристальном взгляде из России на принятые санкции всё больше становится очевидным, что эти санкции направлены скорее даже не против Ирана, а против… России. В последние десятилетия США – наш главный геополитический оппонент – выстраивает вокруг России санитарный кордон, монтаж которого практически завершён в Европе, а сейчас он успешно достраивается по южному участку Евразийского континента.

Именно Иран представляет собой последнюю брешь в американском санитарном кордоне, не даёт сомкнуть его на юге и реализовать тем самым один из этапов американской стратегии анаконды – удушения Евразийского континента и в первую очередь России. Поэтому России Иран как стратегический партнёр крайне выгоден; именно Иран даёт возможность осуществить прорыв удушающей блокады «кольца анаконды». Союзнические отношения между Россией и Ираном могли бы привести к развёртыванию как минимум двух военных баз – на севере Ирана, в провинции Восточный Азербайджан, и на юге, на острове Кешм. Первая база позволила бы России контролировать действия, происходящие в Азербайджане, Грузии и Турции, а вторая – действия НАТО в зоне Персидского залива, Ираке и других арабских государствах.

Иран – именно то стратегическое пространство, которое даёт России возможность выхода к тёплым морям, в Индийский океан, то есть возможность движения в южном направлении. Таким образом, отношения с Ираном – это залог геополитического разрыва санитарного кордона, с одной стороны, и стратегический выход к Индийскому океану, с другой, – вот два условия, реализация которых необходима России для того, чтобы сохраниться. Именно поэтому геополитическая субъектность Ирана – это сейчас главная проблема для замыкания «кольца анаконды», которая стоит перед США. А для этого Америке необходимо взять под политический и геополитический контроль его территорию, нужен повод для того, чтобы под благовидным предлогом вторгнуться в Иран и лишить его суверенитета, установив либо прямой контроль, либо как минимум проамериканский марионеточный режим посредством инициирования «цветной» революции. Собственно, вероятность прямого военного удара увеличивается с уменьшением возможностей осуществить «цветной» переворот, попытки которого совершались уже неоднократно.

В этой связи всё, что делается руками МАГАТЭ и Совета Безопасности ООН в последние годы, – не что иное, как попытка найти благовидный повод для военного удара по Ирану со стороны США. Чтобы не получилось так, как в Ираке, – страну оккупировали, президента повесили, но химическое оружие, из-за которого всё «затевалось», так и не нашли. С Ираном всё серьёзнее, нужно найти более основательный повод, который поддержали бы и другие мировые игроки. И уже совсем сказочно будет, если этот повод для вторжения в Иран поддержит Россия. Именно исходя из всей очевидности американского замысла, совершенно необъяснимыми с точки зрения геополитики являются действия российского руководства по отношению к Ирану. Поддержка американских санкций в Совете Безопасности ООН в период правления Медведева – решение абсурдное и не оправданное никакой логикой, так как то, что делается в отношении Ирана со стороны США, направлено против России. Это американская игра. Однако даже если отбросить геополитический аспект проблемы антииранских санкций, который, очевидно, сегодня не до конца понятен руководству России, то существует и гуманитарный аспект. Он-то уж должен быть понятен всем, так как выражается в том, что военный удар по ядерным объектам на территории Ирана неизбежно дестабилизирует гуманитарную ситуацию на Юге России, спровоцировав поток беженцев, которые устремятся на Север, в Закавказье и далее – на российский Северный Кавказ. А это, в свою очередь, нарушит гуманитарный баланс всего региона, создав колоссальные проблемы для России. Неспроста эту территорию американцы называют «Евразийскими Балканами» – это то пространство, которое легче всего дестабилизировать и на этом фоне продолжить проникновение внутрь Евразийского континента для отторжения Северного Кавказа от России, а затем её южной части.

 

«Ядерный зонтик» России для Ирана

В современной истории человечества ядерное оружие всегда было фактором сдерживания, гарантом ненападения, обеспечивавшим миру стабильность, спокойствие, избавившим человечество от мировых войн на многие десятилетия. Единственный случай, когда ядерное оружие было действительно использовано по прямому назначению, это когда американцы разбомбили Японию, оккупировав её, морально уничтожив, растоптав и построив там свои военные базы, о чём речь более подробно в следующих главах. Вот тот единственный обладатель ядерного оружия, который создал опасный прецедент. Можно себе только представить, что бы он ещё натворил, не будь в мире ядерного паритета. Во всех остальных случаях ядерное оружие всегда являлось фактором мира и стабильности.

Таким образом, если мыслить логически, наличие у Ирана ядерного оружия раз и навсегда гарантирует его от американо-израильского удара и, соответственно, от дестабилизации всего региона, что обезопасит, как было обосновано выше, и Россию. Ситуация в регионе стабилизируется, станет более предсказуемой, а расстановка сил будет более сбалансированной. Отсюда вопрос: кто заинтересован в том, чтобы Иран стал ядерной державой?

Иран – суверенное государство, которое имеет право, как и любое другое государство, заниматься исследованиями в ядерной области. Следует также обратить внимание на то, что ядерное оружие сегодня в мире, не рискуя столкнуться с претензиями со стороны американцев, кроме России имеют только союзники США, те, кто политически от них зависим. Если же ты не союзник США – ты не имеешь права его иметь. Это логика двойных стандартов, которая не обоснована ни мировым законодательством, ни практикой формирования мировой безопасности, ни тем более рациональной логикой и здравым смыслом. Потому что это исключительно геополитическая логика, исходя из которой, например, Саудовская Аравия берёт на себя обязательство открыть небо для самолётов Израиля в случае атаки на Иран. И где, спрашивается, исламская солидарность? В данном случае её нет. Есть геополитика, законам которой следуют Соединённые Штаты Америки – мировой гегемон – и все, кто ориентируется на них.

Но Россия является геополитическим оппонентом США и, исходя из этого, должна поддерживать Иран. То есть по той же логике мы первые, кто действительно реально заинтересован в том, чтобы у Ирана было ядерное оружие. Мало того, мы должны его туда доставить вместе со своими военными специалистами, развернув российские военные базы, обеспечивающие его обслуживание и защиту. Это жизненно важный с точки зрения безопасности шаг для России. Тогда почему российское руководство этого не делает, а поступает обратным образом? Это остаётся колоссальной загадкой, которую пока невозможно разгадать.

Понятно, что для осуществления столь решительных, по сути – революционных, шагов нужно обладать геополитической субъектностью и при этом иметь чёткое представление о стратегии развития России, её месте в складывающейся картине мира. Если же нынешнее российское руководство действительно боится по каким-то причинам, что суверенное государство Иран – имеющее право на ядерные разработки, как и любое другое государство, – вдруг обретёт это самое ядерное оружие, то в этом случае России было бы логично выступить гарантом ядерной безопасности этого государства в обмен на отказ от собственной ядерной программы. Другими словами, России было бы выгодно заключить с Ираном военно-стратегический союз и взять его под свой «ядерный зонтик», гарантируя безопасность от любого внешнего вторжения, в том числе от американского или израильского удара. Кстати, именно так поступают США – прикрывают союзников, тех из них, кому не позволено иметь собственное ядерное оружие, своим «ядерным зонтиком». И это как раз то, что должна предложить Ирану Россия.

 

Санкции и российско-иранские отношения

Поддержка американских санкций со стороны России, безусловно, значительно отбросит нас от тех результатов, которые были достигнуты в отношениях не только с Ираном, но и со всем исламским миром. С приходом Владимира Путина в 2000 году в этих отношениях были достигнуты немалые успехи. Однако после того, как подменивший его Медведев поддержал американские санкции, отношения между Ираном и Россией в значительной степени охладились. Это только сыграло на руку США, которые спят и видят, как бы вбить клин между нами и Исламской Республикой. Они оказывают давление, устраивают политические торги с целью склонить Россию отказаться от своих обязательств, например по поставкам Ирану систем С-300 или ядерного топлива, добивались свертывания строительства Бушерской атомной электростанции. Россия же, на радость американским стратегам, ведёт себя непоследовательно: она то соглашается с американцами, отказываясь от поставок комплексов ПВО, то настаивает на продолжении сотрудничества, достраивая АЭС. А министр энергетики России обнародует обширную программу сотрудничества с Ираном в нефтяной, газовой и нефтехимической отраслях, которая, как пишет The New York Times, «побуждает российские компании к нарушению санкций». Такое шизофреничное поведение ещё больше вводит в состояние недоумения, ведь у США есть совершенно чёткая цель, о чём говорилось выше, в то время как у российского руководства её нет. Позиция же Ирана как раз предельно последовательна – строго антиамериканская. И в ситуации метущихся действий России, когда невозможно понять, на чьей она стороне, российско-иранские отношения не могут быть абсолютно безоблачными, доверительными и, тем более, стратегическими, а это, собственно, и является главной задачей нашего геополитического оппонента.

Своим непредсказуемым поведением Россия делает себе только хуже, теряя колоссальные возможности, подвергая опасности ситуацию в регионе в целом. На этом фоне даже Турция – член НАТО – и та ведёт себя более объяснимо, не поддержав санкций, сознавая, чем обернётся для неё военный удар по территории Ирана. Однако же, несмотря на столь истеричную позицию России, в свете долгосрочных перспектив Иран, несомненно, должен стремиться к тому, чтобы Россия стала его главным стратегическим союзником. И в этой связи уже сегодня Тегерану нужно внимательно присматриваться к участию в интеграционных объединениях, в которых участвует Россия, таких, например, как ШОС. Здесь очень важно, чтобы возник именно военно-стратегический союз между Россией и Ираном, если не прямой, то хотя бы в рамках военного блока ОДКБ. Иран крайне в этом заинтересован, особенно с учётом потенциальных гарантий ядерной безопасности, которые может и должна взять на себя Россия.

Но как можно замышлять долгосрочное планирование с партнёром, который сегодня говорит одно, а завтра – другое? И здесь Ирану нужно уделять больше внимания внутрироссийскому пиару, медийному разъяснению своей позиции и своих идей, своей правоты, растолковыванию азбучных истин основ геополитики российскому руководству, используя для этого буквально любую встречу на высшем или на любом другом уровне. Об этом нужно говорить постоянно, пытаться транслировать через российские средства массовой информации, через экспертные и научные сообщества, используя все возможные инструменты для того, чтобы объяснить последовательность своей позиции, геополитически более выверенной, нежели у России.

 

Санкции и ситуация на Ближнем Востоке

Ещё одной особенностью принятых против Ирана санкций является то, что и они реализованы в соответствии с логикой перекраивания региона, согласно реализации американского плана «Великий Ближний Восток». Цель этого плана, как уже было сказано выше, – нивелировать всё ближневосточное пространство под единый стандарт американской демократии, значительно снизить или местами вообще устранить роль религиозного и духовного фактора, создать в большинстве государств региона «гражданское общество», атомизировать народы Ближнего Востока. Сделать их более послушными, податливыми, подконтрольными, более похожими на среднестатистическую потребительскую серую биомассу, с которой привыкли иметь дело американские элиты.

В принципе это то, что американцы реализуют всегда и везде. У них есть идеологические союзники в лице некоторых стран Евросоюза, несмотря на то что с геополитической точки зрения Евросоюзу это невыгодно, так как он находится под жёстким американским прессингом и зависим от США. Но идеологически они сходятся. Таким образом, ничего хорошего эти санкции не несут и народам Ближнего Востока, и региону в целом. Будет только хуже. Будет усиливаться американское влияние в регионе. Если же произойдёт военная, силовая – по модели Ирака – десуверенизация Ирана, к чему клонят американцы, осуществившие несколько неудачных попыток «цветных» переворотов в Иране, тогда и большинству государств региона можно будет попрощаться со своим суверенитетом, потому что исчезнет оплот последнего геополитического противодействия американской экспансии в Ближневосточном регионе.

С приходом американцев в Иран Ближний Восток погрузится в пучину хаоса и дестабилизации, потому что, как показывает вся новейшая история, везде, куда приходят американцы, начинаются гуманитарные катастрофы, нарушение социальных балансов, межэтнические столкновения, экономический кризис, колоссальные человеческие потери и т. д. Всем этим чреваты американские санкции, поддержанные Медведевым, в долгосрочной перспективе. Возможно, они сильно не заденут экономику Ирана, потому что она в значительной степени автаркийна. Хотя, конечно, она пострадает, потому что довольно сильно зависит от энергетических поставок. Но в то же время эти санкции заставят экономику Ирана мобилизоваться и перестроиться с расчётом на внутренние ресурсы и возможности. Возможно, это даст импульс к расширению производственного сектора экономики, который сейчас не так развит, а также к индустриальному или даже постиндустриальному скачку, к развитию высоких технологий. Остаётся надеяться, что руководство Ирана даже из этих санкций извлечёт свои плюсы и воспользуется ситуацией для мобилизации внутренних ресурсов, выйдя из неё победителем.

 

Что Америке хорошо, то России – смерть

Сегодня в России всё ещё существует некая инерция, которая сохраняется с ельцинских времен: уж очень долго и мучительно до нас всё доходит. Мы привыкли двигаться по либеральной атлантистской матрице, сформировавшейся в 1990-х годах, и никак не можем от неё избавится. У нас уже давно патриотический лидер, и всё равно постоянно происходит какой-то стратегический сбой. Вопреки геополитической логике и здравому смыслу Россия голосует за американские санкции против Ирана, ставя в итоге под вопрос свою геополитическую субъектность. Поддержка Россией санкций против Ирана в Совете Безопасности ООН не заслуживает ничего, кроме осуждения. Данные санкции не способствуют укреплению диалога и доверия между Российской Федерацией и Исламской Республикой Иран. Мало того, они вызывают напряжённость в двусторонних отношениях и способны привести к ухудшению взаимосвязей в коммерческой, экономической и культурной сферах между странами. Также поддержка Москвой стратегической линии США в отношении Ирана может повлиять на пересмотр отношений к России со стороны других исламских государств и стран региона, что может иметь далеко идущие последствия и негативно отразиться на имидже России за рубежом как страны, которая не выполняет своих обязательств перед партнёрами. Подобное поведение России нелогично, неконструктивно и в перспективе может привести к эскалации существующих рисков и возникновению новых угроз на Евразийском континенте.

Учитывая нарастающую напряжённость вокруг Ирана, а также перспективу обострения отношений между Россией и США, вплоть до военного конфликта, российскому руководству необходимо скорейшим образом разрешить все недоразумения и возвратиться к полноценному сотрудничеству с Ираном, в том числе в рамках военно-технической и ядерной отрасли. Пора наконец понять: Америка не может быть нашим стратегическим союзником! Это геополитический нонсенс; как нельзя подружить день и ночь, лёд и пламень, Бога и дьявола. Надо привыкнуть к тому, что у России другие, свои собственные, полностью отличные от США интересы. Пора перестать бояться называть союзников – союзниками, а врагов – врагами. Пусть Америка будет врагом, сильным, достойным – это лишь придаёт значимости нашему противостоянию, весомости нашим собственным действиям – но всё же врагом! Здесь либо мы, либо они. Другого не дано.

 

То, что Запад готовит для Ирана, наглядно продемонстрировали события в Ливии, поставившие жирную точку на понятии суверенитета и государственности как таковой. Запад продемонстрировал, что только большие блоки или только те, кто примыкает к блоку западных стран, сегодня могут рассчитывать на безопасность. В этом смысле Россия должна понимать, что, не выступив на стороне Ливии, она продвинулась вперёд в очереди из государств, готовящихся подвергнутся агрессии со стороны блока западных стран. Ради сохранения своего существования в качестве субъекта Россия должна была взять на себя роль посредника в ливийском конфликте между официальным Триполи и руководством НАТО. Муаммар Каддафи был готов на переговоры без предварительных условий. Об этом ещё 4 июля 2011 года по итогам своего второго визита в Ливию сообщил президент Международной шахматной федерации Кирсан Илюмжинов. Посетив Триполи и встретившись со старшим сыном ливийского лидера Мухаммедом, экс-глава Калмыкии зафиксировал в присутствии камер российских федеральных каналов следы варварских бомбардировок НАТО. То, что натовцы действовали в Ливии отнюдь не ради защиты гражданского населения, о чём в своё время заявила дочь Каддафи Айша в интервью французскому телеканалу France 2, было очевидно с самого начала. И можно сколько угодно говорить о конфликте между Триполи и Бенгази, однако наличие интересов иного субъекта – США, перекраивающих арабский мир по своим лекалам, сегодня уже никто не отрицает. Здесь граница проходила чётко – либо на стороне Запада, либо против, какими бы интересами и сиюминутными планами ни оправдывались действия оппозиции Бенгази при поддержке западной коалиции. Не случайно дочь Каддафи сравнивала повстанцев с дьяволом – на чьей стороне играют мятежники? Но даже в этих обстоятельствах официальный Триполи был вынужден вести «как прямые, так и опосредованные переговоры», о чём рассказала Айша, поясняя, что с их стороны делалось всё, чтобы перестала литься кровь ливийцев.

Россия номинально также была готова оказать всестороннее содействие международным и региональным политическим усилиям по прекращению кровопролития в Ливии, о чём не раз заявлял глава российского МИДа Сергей Лавров. Однако принципиальным здесь являлся вопрос: должна ли была Россия выступить посредником между конфликтовавшими сторонами в Ливии? Либо же следовало посредничать между реальными субъектами конфликта, то есть непосредственно Каддафи и НАТО, управляемым США?

 

С кем говорить

Сам Лавров, очевидно, опасался вести переговоры, понимая всю степень ответственности, поэтому и говорил о том, что роль посредника в урегулировании ливийского конфликта российская сторона брать на себя не намерена. Однако, несмотря на это, Россия не должна была устраняться из процесса – нам всё-таки следовало взять на себя функцию посредника. Но не между конфликтующими сторонами в Ливии, а между Ливией и Западом, а точнее – между официальной властью в лице Каддафи и НАТО для того, чтобы вернуть ситуацию на момент до начала натовских бомбардировок.

В первую очередь следовало исходить из того, что в Ливии речь шла о вооружённом мятеже против легитимной власти, а натовские бомбардировки были осуществлены в нарушение резолюции Совбеза ООН, в которой ничего о мерах не говорилось. Односторонняя поддержка оппозиции со стороны НАТО, по сути, стала вмешательством во внутренние дела суверенного государства. То, что происходило, ясно демонстрировало наличие легитимности и полноценности действовавшей власти в Триполи, так как большинство населения Ливии было на стороне Каддафи. Преступность «оппозиции», которой с огромным трудом удалось даже путём чудовищных нарушений внутреннего ливийского законодательства и при вмешательстве внешних сил свергнуть действующую власть в Ливии, также уже всем очевидна. При этом действия оппозиции оказались не только нелегальны, они были ещё и нелегитимны, так как не получили поддержки большинства населения страны. Таким образом, Бенгази вообще не мог рассматриваться как субъект переговоров. Эта группа мятежников не имела никакого иного статуса, кроме того, что они представляли интересы западной коалиции и действовали против интересов России на территории Ливии.

Таким образом, не отрицая, что переговоры были нужны и посредничество России было необходимостью, следует оговориться, что субъекты переговоров должны были быть определены так: официальный Триполи – с одной стороны и руководство НАТО – с другой. Лишь в таком формате Россия могла участвовать в переговорах в качестве посредника. Однако российское руководство не сделало ничего, обагрив руки в крови «неистового полковника». Та же ситуация повторяется сегодня в Сирии – вновь вооружённый мятеж иностранных наёмников, выдаваемый за сопротивление «повстанцев», и вновь реальными субъектами переговоров являются Дамаск и Вашингтон. Россия выступит посредником?

 

Придётся ответить

Участие России в переговорном процессе необходимо ещё и потому, что именно оно должно было сбалансировать односторонний подход к ситуации. И не только в том, что тогда происходило, но и в оценке последствий произошедшего. НАТО осуществило на территории Ливии достаточно преступлений, в том числе военных, гуманитарных, и, по сути, именно на руководстве НАТО лежит ответственность за многочисленные жертвы среди мирного населения. В этой связи России как участнику переговорного процесса, отвечающему за последствия, уже сейчас необходимо начать рассмотрение возможной ответственности руководителей НАТО в Гаагском международном трибунале. Гуманитарная катастрофа налицо. Население Ливии бежало от конфликта, не примыкая ни к одной из сторон либо вставая на сторону официальной власти, так как в Триполи находилось, по сути, большинство населения Ливии. Жертвы среди мирного населения зафиксированы, в стране были перебои с питанием, топливом и медикаментами. Победившая сторона устроила геноцид населения в родном городе Каддафи Сирте, расправившись над сотнями граждан, а затем устроив геноцид повсюду. Исходить из того, что нужно было избежать проблем с Западом любой ценой, это позиция слабого, уклоняющегося от любой активной позиции субъекта, которому недолго осталось. Российской власти, её конкретным представителям, пособничавшим преступлениям НАТО, пора искупить вину за бездействие и начать процедуру преследования руководства Североатлантического блока в международном суде. Россия должна инициировать начало разговора о компенсации тех потерь – человеческих, материальных, финансовых, – которые понесла Ливия в результате бомбардировок. А также о юридических последствиях для их инициаторов и непосредственных исполнителей. Такой шаг станет отрезвляющей мерой и в ситуации с Сирией.

Разрешение же конфликта с группой мятежников, которая подняла вооружённое восстание против легальной и легитимной власти Ливии, нужно было осуществлять на внутригосударственном уровне, внутри самой Ливии, без вмешательства и участия каких-либо внешних сил. И здесь также самое время вспомнить о юридической неотвратимости наказания за подобного рода преступления. «Попытка свержения государственного строя» – именно так называются эти действия в большинстве стран мира.

 

Страх России перед Западом

Основным аргументом тех, кто выступал за самоустранение России из переговоров, являлось то, что мы таким образом «испортили бы отношения с Западом». Именно из-за этого, мол, Россия вела себя непоследовательно, ибо в первую очередь, конечно, надо было заблокировать принятие резолюции № 1973, на основании «расширительного толкования» которой были осуществлены бомбардировки Ливии. Этот просчёт позже открыто признал Дмитрий Медведев, прямо заявивший в интервью газете Financial Times, что в ситуации с подписанием резолюции ООН американцы, по сути, обманули его, реализовав данный документ в «расширительном варианте»: «Если бы мои коллеги мне сказали, что вы хотя бы воздержитесь, а мы потом будем бомбить различные объекты, я бы, конечно, дал другие инструкции». Но дело в том, что последовательность России в любом случае неизбежно была бы связана со строгим нахождением на позициях, которые можно определить как конфронтационные по отношению к Западу. Конечно, мы испортили бы отношения с Западом! Потому что сам факт существования России как суверенного и полноценного государства уже портит наши отношения с Западом. Надо представлять, что Запад, и в первую очередь США, является нашим естественным и абсолютным противником. Наши интересы расходятся самым кардинальным образом: чем больше мы будем убеждать себя и всех окружающих в том, что у нас есть точки соприкосновения, тем больше мы будем проигрывать ситуацию.

Очевидно, что посредничество России между Ливией и НАТО принесло бы нам какое-то количество проблем, как и посредничество между Сирией и США. Но активная внешнеполитическая позиция в принципе подразумевает наличие проблем. Ибо если мы не хотим проблем, то надо полностью устраниться из международной политики и перестать вообще каким-либо образом декларировать свои внешнеполитические интересы, как это делает, например, Швейцария, государство, отсутствующее в мировой политике. Тогда у нас и проблем станет гораздо меньше. Но тогда у нас вместо большого континентального государства будет компактное, маленькое удельное княжество, да ещё существующее на основе либеральной парадигмы. Именно ради сохранения своего существования в качестве субъекта России и нужно было активно включиться в ситуацию с Ливией, что мы безвозвратно упустили, включиться в ситуацию с Сирией теперь более явно, более жёстко и открыто.

 

Активность России могла переломить ситуацию: упущенный шанс от Каддафи

Какими же способами Россия могла повлиять на ситуацию? Во-первых, Россия могла поднять вопрос немедленного прекращения бомбардировок на заседании Совбеза ООН, в частности акцентировав тему нарушения резолюции ООН со стороны сил НАТО. Во-вторых, Россия в качестве постоянного участника Совета Безопасности могла и должна была поднять вопрос о привлечении к ответственности руководства НАТО за совершённые преступления на территории Ливии, что уже тогда могло несколько остудить пыл наиболее ретивых «исполнителей». Независимо от того, рассчитывали ли мы на успех или не рассчитывали, этот вопрос должен был быть поднят, уголовному преследованию по этому вопросу должен быть подвергнут формальный зачинщик варварских бомбардировок Николя Саркози. Хотя бы для того, чтобы продемонстрировать некую последовательность и ответственность, чтобы уйти от политики двойных стандартов, когда одних привлекают к ответственности и трибунал выдаёт ордера на их аресты, судит, а других за такие же преступления – почему-то нет. Это совершенно неправомерная практика, от которой мировому сообществу обязательно надо избавляться, так как должен быть один стандарт справедливости для всех. Необходимо создать прецедент на будущее.

С другой стороны, Россия может осуществлять и гуманитарное участие в ситуации, сложившейся в Ливии. И тот аргумент, что Каддафи кому-то из политиков лично не нравился, совершенно неправомочен. Ссылаться на это в принятии решений по таким серьёзным вопросам абсолютно неприемлемо. Мало ли кто кому не нравится – Каддафи представлял официальную власть большинства населения Ливии, и нравился он или нет странам Запада и его лидерам – это их проблемы. Физическое уничтожение его только на основании того, что он вызывал у западных политиков личную антипатию, – исключительный произвол и беззаконие, на что и следует сегодня указать России, дабы предотвратить повторение подобного в Сирии. Пассивная позиция и сдача Каддафи уже в ближайшем будущем обернутся для России плачевно. Сдавая одно, мы приближаемся к сдаче другого, третьего. Встав на этот путь и сдав свои интересы один раз, мы сдаём их раз за разом, что и происходит в течение последних лет двадцати, но особенно активно – в медведевскую эпоху, продолжившую начинания Горбачёва и Ельцина. Пора прекратить эту порочную практику. Россия должна выступить в качестве равноправного, полноценного субъекта международного права и тогда уж последовательно отстаивать и само международное право, и подходы, одинаковые для всех. Это даст хоть какую-то надежду на то, что Россия вернёт себе вес, статус, необходимость с нами считаться и обращать внимание, потому что в нынешнем состоянии у нас не хватает ни сил, ни возможностей, ни веса, ни статуса, чтобы что-то решать или на что-то влиять. Понятно, что нас игнорируют, не обращают внимания, но эту ситуацию надо переломить. Каддафи давал нам такой шанс… Но мы им не воспользовались.

 

Осуществивший уничтожение суверенного государства Ливия военный блок НАТО – это очень дорогая военная машина. Войска Каддафи в материальном плане несли потери, несопоставимые с теми, которые несло НАТО. Но войну против Ливии вели очень прагматичные люди, и, конечно, цена вопроса – не какая-то там эфемерная свобода местных жителей. Тут интерес более конкретный. Касательно геополитической ситуации в регионе речь шла о прецеденте, потому что мы имели дело с ситуацией, когда политический лидер суверенного государства открыто бросил вызов коалиции западных стран, противостоял военной операции самого боеспособного и самого сильного, по сути, блока на сегодняшний день в мире и, сохраняя лицо, продолжал настаивать на своём до самой смерти, действительно одержав моральную победу. Фактор Каддафи, если его правильно осмыслят в разных частях планеты, тяготящейся американской гегемонией, уже в ближайшее время изменит геополитическую картину мира. Образ Каддафи, погибшего за свою страну и свой народ, уже сегодня вдохновляет и мобилизует все те суверенные государства, которые находятся перед угрозой десуверенизации со стороны коалиции западных стран, на более решительные ответные действия. Революционные действия.

Это должно вдохновить сирийский режим и деморализовать те силы, которые сегодня действуют под патронажем США в тех государствах, где пали суверенные режимы. Это в значительной степени изменит конфигурацию и расстановку сил. Глобальное сопротивление имени Муаммара Каддафи силам НАТО возможно, и оно вскоре даст старт более интенсивному формированию антизападных блоков – стратегических и военных. Созданных на основе тех государств, которые сегодня стоят перед угрозой десуверенизации по модели Туниса и Египта, Ливии и Ирака и всего того, что мы наблюдаем в последние месяцы в арабском мире. Смерть Каддафи открыла дорогу новому объединению сторонников многополярности – Глобальному революционному альянсу всех антиамериканских сил на планете. Растерзанный американскими наёмниками Каддафи стал лидером не только своего народа, но и лидером движения государств и суверенных стран, которые сегодня стоят на грани десуверенизации и готовы бросить стратегический вызов единоличному доминированию и гегемонии США. Каддафи – это знамя грядущей многополярной революции.

 

Судьба Ливии – больше не в наших руках

Что же касается дальнейшей судьбы Ливии, то здесь встаёт вопрос о том, будут ли США стремиться разделить Ливию или им, напротив, выгодно сохранить её целостность. Конечно, с точки зрения геополитики большое пространство всегда менее удобно для десуверенизации и взятия под контроль, чем небольшие локальные зоны. Эта судьба постигла и Советский Союз, и бывшую Югославию, и в принципе разделение большого пространства на сегменты – это один из тактических приёмов, которые использует Запад, чтобы брать под контроль те или иные суверенные государства и территории.

Безусловно, вариант разделения Ливии является для Запада приоритетным, особенно это было актуально на стадии борьбы с режимом «неистового полковника». Это было бы в принципе вариантом сохранения лица, если бы Каддафи согласился уступить хотя бы половину государства, что отчасти бы скрасило то моральное поражение, которое Запад потерпел в Ливии, столкнувшись со всеобщим осуждением. В любом случае, даже если бы Каддафи ушёл сам, Запад постарался бы сегментировать это пространство для того, чтобы хотя бы на одной его части установить прямое управление и уже не иметь дело с силами оппозиции, получив режим, прямым образом подконтрольный коалиции западных стран. Сегментирование – это один из тактических ходов, который активно используется и в принципе облегчает во многом решение подобных задач, так как гораздо проще откалывать один сегмент за другим, нежели колоссальными усилиями пытаться брать его целиком, сохраняя целостность, что очень трудоёмко, затратно и довольно-таки сложно.

В ситуации с Ливией больше всего моральных потерь понесла Россия. Заявления Лаврова о том, что Каддафи должен отказаться от власти, стало моральным поражением российской власти, хотя в принципе власть и президент Медведев старались всё-таки соблюдать какой-то нейтралитет, несмотря на ошибку, которая была осуществлена в самом начале, когда Медведев поддержал резолюцию № 1973. После этого всё-таки российское руководство пыталось несколько раз продемонстрировать нейтральное отношение к ситуации, но заявление Лаврова, которое он сделал после встречи с Хиллари Клинтон, значительно подорвало имидж российского МИДа на международной арене. Последствия этого мы будем ощущать ещё довольно долго, ибо мы не лучшим образом выглядели в этой ситуации.

Но даже после тех довольно неуклюжих шагов, которые осуществил российский МИД, Россия всё ещё имела все возможности реализовать сценарий восстановления полноценной политической власти и политического контроля сил, которые поддерживали Каддафи на всей территории Ливии. Россия могла бы вернуть эти позиции и даже укрепить их не только в Ливии, но и во всём регионе. Но это означало бы бросить открытый вызов мировому гегемону. Это смелый, решительный шаг, и для его осуществления у нас просто нет лидера. Есть наёмные менеджеры, которые поочерёдно «работают» то президентом, то премьером. Но нет национального лидера, нет вождя. Нет сакральной фигуры, объединяющей народы пространства размером в половину мира. А значит, и самого этого пространства нет. Такой вызов глобальному американскому доминированию был бы желателен ещё и с точки зрения взаимоотношений России и НАТО, военно-стратегического блока, который во всём ориентирован против российских интересов, и в первую очередь на постсоветском пространстве. Триумфальное продвижение коалиции западных стран во главе с США по постсоветскому пространству ничего хорошего России в любом случае не сулит. Россия стоит в списке тех государств, которые США будут десуверенизировать, делить на части, начав с дестабилизации внутриполитической ситуации, для того чтобы брать сегменты внутреннего пространства под свой контроль. Жаль, что Ливия не стала камнем преткновения, о который НАТО сломало зубы или хотя бы один зуб, несколько остудив свой пыл. Это отложило бы те агрессивные планы, которые Запад разрабатывает и реализует в отношении России. Остаётся одна надежда – Глобальный революционный альянс сторонников многополярности, вдохновлённый героической смертью Муаммара Каддафи, единолично бросившего вызов зверю. Целые народы и государства не решились сделать этого. А он – сделал, и умер героем, и останется им в веках.

 

В случае народной войны российские руководители станут мировыми изгоями

Первый звонок прозвенел в Ливане – в январе 2011 года там без особого шума «ушли» правительство Саада Харири, считавшегося ставленником Запада. Затем рухнула прозападная власть в Тунисе и Египте, где правили проамериканские режимы. В Египте США, не скрывая, пытались направить события в нужное им русло. Некие люди в Каире раздавали брошюры на арабском языке, содержащие планы организации акций протеста и прочие «полезные советы»: как одеваться на митинги, какие лозунги кричать, как общаться с полицейскими. Подобные брошюры распространялись на майданах в Киеве и Тбилиси. На первый взгляд план США – поставить во главе Египта вице-президента Омара Сулеймана, как говорят, сотрудничавшего с израильской разведкой МОССАД, – провалился. Но и революция там пока что не закончена, акции протеста направлены теперь против победивших (надолго ли?) «Братьев-мусульман». Когда-то в Египте правила военная хунта, которая вышла из-под опеки американцев; в наши дни с согласия новой египетской власти два иранских корабля с оружием прошли в Сирию через Суэцкий канал, однако смеяться в итоге будут снова в Вашингтоне.

Несмотря на заверения Каддафи о том, что он не враг США и Европы, волна «цветных» революций докатилась до Ливии. Вооружённые Западом мятежники начали сопровождаемый военными действиями конфликт, но Каддафи отказался покидать свой пост. Пока побеждали мятежники, Запад молчал, но когда верх стал одерживать Каддафи, Запад начал бомбардировки. Франция и Англия заявили, что убьют Каддафи.

США давно обкатали схему «оранжевых» переворотов. Технология проста. Её мы наблюдали в действии уже много раз. На площадь помогают выйти недовольным, выплачивают гранты руководителям, обучают их в Штатах, поддерживают в прессе. Неважно, чем именно они недовольны. Это могут быть обманутые дольщики или борцы за Химкинский лес. Они выходят на улицы, площади и намеренно провоцируют власть на применение силы, начинается эскалация насилия. В этот момент власть встаёт перед выбором: либо проявить малодушие и уйти в отставку, поддавшись на провокацию менее чем 1 % населения страны, либо силой подавить беспорядки, защищая жизнь и права 99 % своих граждан. В случае если руководство страны уходит, к власти приходят проамериканские силы – и активы государства достаются Западу. Это уже было в России при Ельцине. Готовится эта операция и сейчас.

Французский писатель, политолог Тьерри Мейсан, постоянно живущий в Ливане, считает, что бунт в арабском мире зрел несколько лет. И дело не столько в бедности, безработице и т. д. Людей стали раздражать правящие режимы – проамериканские и произраильские. В итоге попытка усидеть на двух стульях закончилась катастрофой для этих режимов. Стремясь угодить антиамериканскому большинству в своих странах, политические лидеры этих государств вызывали нарастающую неприязнь у американских элит и сообщества западных стран. А заигрывая с Америкой и Западом, они же теряли легитимность внутри, провоцируя нарастание протестных настроений, вылившихся в итоге в бунт. Такое двоякое поведение должно стать уроком и для российских элит, всё больше заигрывающих с Западом, реализуя либеральные модели. Следует понимать – на Запад это не производит никакого впечатления, так как для его элит это не более чем очевидная уловка.

А теперь вернёмся к Ливии. Почему Запад убил Каддафи? Он показал всему миру, что США можно бросить вызов. До Ливии это было невозможно. Грузия, Югославия, Украина, Египет, Киргизия – искусственные перевороты в этих странах проходили на ура. Каддафи же почти победил мятежников и за это был приговорён к смерти. Иначе изменились бы правила игры, навязанные миру США и Англией. Зададим себе один вопрос: кто следующий? Кто бы ни был, ясно одно – Путин один из тех, кого уже внесли в этот список, вероятно, он его и замыкает. Именно непоследовательность российской власти ставит её под удар, помещая между молотом западной военной агрессии и наковальней социального протеста внутри страны. Сначала жест в пользу Запада, либерализация внутри страны и, как следствие, социальная делигитимация, потеря поддержки со стороны большинства, затем патриотический антизападный жест и, как результат, – выступление несогласных западников и либералов, требование свобод со стороны меньшинств и удары со стороны Запада. Пора определиться со своей позицией: политическая элита с Западом против патриотического большинства, что приведёт к ситуации, в которой в итоге оказался Ельцин, или же власть на стороне консервативного большинства против Запада? Тогда надо перестать заигрывать и делать уступки, идя на поводу западных элит. Попытка же усидеть на двух стульях – это неизбежный конец по сценарию арабских диктаторов. «Цветные» революции, реализуемые Америкой, действуют по нарастающей. Мягко – там, где нет сопротивления, но там, где режим держится, бомбардировок не миновать.