1

Он бежал слева. В утренних сумерках я видел его черную шелковистую спину. Иногда он делал пару больших прыжков и оказывался впереди. Большая мохнатая морда поворачивалась назад и вопросительно смотрела на меня. Сейчас он уже не напоминал мне большого черного пуделя. Скорее, результат нечаянного адюльтера русского черного терьера с… Даже не знаю с кем. Может, ньюфом или овчаркой.

Справа от меня незримо следовал парень в белом спортивном костюме. Он всегда оставался на шаг позади, и тут уже я должен был время от времени коситься через плечо, дабы быть уверенным, что он все еще с нами. Я просил его не отставать, но — увы. На мою просьбу он вежливо, но непреклонно ответил, что и рад бы мне угодить, но конкретно в этом вопросе ничем помочь не может, ибо момент этот принципиальный: ангел всегда должен следовать за правым плечом. Он тоже неуловимо изменился и теперь казался увереннее и взрослее. Крылья вот точно стали больше.

— Куда мы идем? — осведомился пес.

Он опять убежал вперед и теперь нетерпеливо помахивал хвостом, ожидая меня. Лапы напружинены и готовы в любой момент сорваться с места.

— Спасать Лару.

* * *

С момента, как я открыл ту странную дверь в башне, прошло не так уж и много времени. Медлить было нельзя — ступени, ведущие в башню, прогибались под чьими-то осторожными шагами. И эти шаги не сулили мне ничего хорошего.

Вперед меня в темный проход юркнуло покрытое черной шерстью тело, словно показывая, что я не попаду в ловушку, а сзади уже нетерпеливо подталкивали, чтобы я поторопился.

И я шагнул в темноту.

Один шаг, другой, третий… Вскоре я перестал их считать, только упрямо перебирал ногами, пока не уперся в преграду.

— Что стоишь? Открывай, — раздался в голове знакомый баритон.

Дверь. И опять без ручки.

Я прикоснулся к поверхности и осторожно погладил старое, рассохшееся от времени дерево. Мои ладони ощутили выпуклости и трещины, складывающиеся в затейливый орнамент. Я чувствовал, как дверь откликается на мое прикосновение, словно оживает под моими руками, и с силой надавил на нее. С легким скрипом она поддалась, но впереди по-прежнему была темнота.

Сзади меня опять нетерпеливо подтолкнули, и я шагнул в неизвестность.

Твердый пол под ногами — уже неплохо. Я вытянул руку вперед — пустота.

— Смелее, — раздался ироничный баритон. — Здесь не водятся демоны.

Теперь он уже не звучал в моей голове, а доносился откуда-то сбоку.

— Давай выбираться отсюда, — поторопил меня другой голос. Выше и моложе.

— Где я? — спросил я.

— Там, где надо, — нетерпеливо гавкнул баритон.

— Подумай, — предложил второй голос.

Мои глаза постепенно привыкали к сумраку. Из темноты понемногу выплывали очертания предметов. Огромный зал. Потолок терялся высоко вверху. Смутно проступали массивные колонны, изображения на стенах. В редкие высокие окна нехотя вползало хмурое утро. Очень похоже на церковь. С которой все и началось…

— А это она и есть, — прозвучал сзади звонкий юношеский голосок.

Но как такое возможно?

— Возможно все, — усмехнулся баритон.

Я с удивлением задрал голову вверх. Да, действительно, это была та самая церковь. Но я никак не мог оказаться в ней! Или мог? Ведь еще пару минут назад я был в замке, расположенном… А где он собственно расположен?.. Пес его знает! Наверняка где-то далеко, за городом… Чертовщина какая-то…

— Нам лучше поторопиться, дьяк скоро проснется, — вновь напомнил звонкий голос.

Все еще недоумевая, я направился к выходу. Мои шаги в предутренней тишине прозвучали настоящим набатом.

Дверь была заперта.

— Остается окно, — подсказали мне слева.

Но лишь на третьем из обследованных мной окон я смог отодвинуть щеколду. Подтянувшись на руках, я встал коленом на широкий подоконник, протиснулся сквозь узкую фрамугу и спрыгнул на мокрую траву. Вперед меня проскользнула черная тень и мягко спружинила на лапы. За мной, слегка ободрав перья, спланировал ангел.

— Я вас вижу, — с удивлением произнес я.

Это прозвучало глупо.

— А почему бы и нет? — вскинулся пес.

— Сейчас уже нет смысла таиться, — едва заметно улыбнулся ангел.

Я обескуражено крутил головой: слева направо, от большого черного пса, нетерпеливо подрагивающего хвостом, до парня с крыльями чуть младше меня. Затем обратно налево к собаке. Я зажмуривался и вновь открывал глаза, но ни пацан, ни пес никуда не пропадали. Они лишь терпеливо ждали, когда я приду в себя. Но самым удивительным было то, что я действительно оказался в своем родном городе. Рядом со мной виднелся знакомый с детства проспект, где проезжающие автомобили разгоняли фарами утренний туман. Далеко впереди угадывались башни Вовчикова дома. А прямо напротив сверкал красной вывеской магазин «Пятерочка», в котором еще совсем недавно я покупал мороженое.

Накрапывал дождик. Капли стекали по моим щекам прямо за шиворот, но даже они не могли вывести меня из ступора.

— Ну? — хмыкнул баритон. — Чего стоим? Кого ждем?

Я повернул голову налево. Пес. Большой, черный, мохнатый, нетерпеливо переступающий с лапы на лапу и ежащийся под холодным дождем. Я протянул руку и погладит мокрую шерсть. Да, он был реален.

— Убедился?

Собачьи глаза насмешливо сверкнули.

— Можешь и меня потрогать, я тоже не бесплотен.

Ангел дотронулся до моей щеки крылом. Белые перья мягко щекотали кожу.

— Ну? Так и будем торчать под дождем?

Наваждение схлынуло, и я вспомнил: Лара! Надо срочно ей позвонить! Я полез в карман и…

Черт! Мобильник остался в замке.

К хорошему человек привыкает быстро. Блага цивилизации расслабляют и довольно скоро воспринимаются как само собой разумеющиеся. Привыкнув к тому, что просто сунув руку в карман, я могу связаться с любым из своих знакомых, сейчас я растерялся и почувствовал себя беспомощным.

— Но ведь раньше, до эпохи мобильников, как-то же люди обходились, — намекнул ангел.

— Пошли, — скомандовал я и бросился по проспекту вперед. — Надо найти телефон.

Я пробежал несколько метров и вновь остановился, растерянно озираясь по сторонам. Вот скажите, можете вы сходу указать, где в вашем районе расположены таксофоны? То-то же.

Конечно, можно попробовать попросить телефон у прохожих. Есть еще у нас добрые люди… Но в шесть утра под проливным дождем людей на улице не было.

— Куда мы идем? — осведомился пес.

Он опять убежал вперед и теперь нетерпеливо помахивал хвостом, ожидая меня. Лапы напружинены и готовы в любой момент сорваться с места.

— Спасать Лару.

— Тогда вперед! Эй, там, в кильватере, не тормози! — задорно прикрикнул пес и бодро потрусил по асфальту.

— Не спеши, коза, все волки твои будут, — осадил пса ангел.

— А ну-ка тихо! — рявкнул я, останавливаясь. — Давайте раз и навсегда договоримся: никаких ссор, никакого соперничества, никто не тянет одеяло на себя, мы — одна команда. Кто не согласен, может убираться туда, откуда пришел. Обещайте мне прямо сейчас!

Дождавшись от них сдержанных кивков, я натянул на голову капюшон фуфайки и упрямо двинулся вперед. Пес шевельнул ушами и с независимым видом в два прыжка опередил меня, ангел сзади расстроенно вздохнул. Обиделись. Может, и не надо было с ними так резко.

Навстречу стали попадаться редкие прохожие, прячась от дождя под разноцветными зонтами.

Мокрое крыло осторожно прикоснулось к моей щеке.

— Видишь девушку в желтой ветровке? — раздался сзади мальчишеский голос. — Попроси у нее мобильник. Она добрая.

— Простите, — извиняющимся голосом нескладно начал я, поравнявшись с незнакомкой. — Мне очень нужно позвонить. Я со своей девушкой поссорился, а тут такое дело…

Договорить я не успел.

— Да, конечно. Подержи.

Девчушка сунула мне в руки цветастый зонт и, порывшись в сумке, протянула смартфон:

— Пожалуйста.

Я благодарно взглянул на незнакомку и попытался выдавить улыбку. Быстро набрал Ларин номер, мимоходом замечая время вверху экрана. Шесть пятьдесят шесть. При этом пятерка почему-то подозрительно смахивала на шестерку. Нормальные люди спят в это время, но дело не терпело отлагательств.

— Лара! — крикнул я и осекся. Как сообщить человеку, что жить ему осталось четыре дня, я не знал.

— Спроси, как она себя чувствует, — подсказал ангел.

— Как ты себя чувствуешь? У тебя все в порядке? — выпалил я.

— Кто это? — сонно отозвалась трубка.

— Это я, Роман. Лара, мне вчера сказали, что ты… Ты вчера прогуливала школу в кафе с Иркой Гонтарь? — нашелся я.

— Ты за мной шпионил? — в голосе Лары прорезались стальные нотки.

— Нет, что ты. Так ты была в кафе или нет? Это очень важно.

— Не тяни, а то она сейчас повесит трубку, — вклинился в разговор пес.

— Лара, мне сказали, что тебя отравили вчера в кафе… — выдохнул я, бросаясь с головой в омут.

— Ты накурился что ли? Или перепил в своем Сочи? — в голосе Лары появилась язвительность. Похоже, она окончательно проснулась.

— Нет, что ты. Послушай, тебе нужно срочно в больницу, пусть возьмут анализы…

В трубке раздались гудки.

Пес прижал уши и скорчил грустную рожицу, сзади послышался горестный вздох.

— Спасибо, — сказал я, протягивая телефон.

Девушка смерила меня презрительным взглядом:

— Неужели ты считал, что она поведется на такую дичь? Придумал бы что-нибудь поумнее. А если бы она тебе поверила? Так ведь человека до смерти напугать можно! Идиот!

Она еще раз презрительно фыркнула в мою сторону и схватила протянутый мобильник.

— Ну да, такое по телефону не объяснишь, — сочувственно покивал ангел.

Я затянул потуже молнию на фуфайке и бросился к Лариному дому. Мои спутники не отставали.

После некоторых раздумий я отказался от идеи ломиться к Ларе в квартиру, и мы разбили штаб на детской площадке во дворе ее дома. В песочнице под пластиковой крышей хотя бы было сухо. К моим ногам жался мокрый пес, справа, потеснив меня на скамейке, устроился ангел. Выглядел он не лучшим образом — с посеревших от дождя перьев под ноги стекала вода, некогда золотистые пряди теперь прилипли ко лбу, костюм висел на плечах мокрой тряпкой.

Рассвело. По небу ползли низкие серые тучи, придавая моим и без того мрачным мыслям полную беспросветность. Как сказать Ларе, чтобы она поверила мне? Как убедить ее отправиться в больницу? Заставить вспомнить мужика в кафешке, который уронил ее рюкзак? И наверняка получить очередную отповедь — мало ли неаккуратных людей проходит мимо. Рассказать про замок и угрозы Граветта? Вряд ли поверит, да и не дослушает до конца, если рассказывать подробно. А, кстати, существует ли яд, способный убивать через несколько дней? Эх, Интернет бы сейчас.

— Ну, что думаете? — спросил я своих спутников.

Пес поднялся на лапы, отряхнулся, обдав меня веером холодных брызг, сел обратно на задницу и начал рассказывать.

— Было в средние века такое семейство Борджиа, с именем которого связывают самые знаменитые отравления в истории. К примеру, после смерти султана Мехмеда его сыновья перессорились между собой. Когда Джем, сводный брат новообъявленного султана Баязида, укрылся на Родосе, то Баязид выплатил огромную сумму мальтийскому ордену, чтобы рыцари удерживали его брата…

— Нельзя покороче?

— Если короче, то папа Борджиа отравил Джема, который умер через несколько недель после отравления. Это был знаменитый яд Боржиа. Точно рассчитанная доза порошка позволяла отсрочить смерть на нужное время. Также существовал легендарный яд Аква тофана — изобретение одной мерзкой сицилианки. Бесцветная жидкость без запаха и вкуса, в зависимости от дозировки также способна убивать с исключительной точностью — через день, неделю, месяц. Еще есть легендарный китайский яд Гу. Приписываемые ему магические свойства…

— Скажи лучше, как спасти Лару.

— Самый простой вариант — достать универсальное противоядие, — уверенно ответил пес.

— А оно существует? — с сомнением спросил я.

— Еще бы! Называется териак. Согласно легендам Понтийский правитель Митридат очень боялся быть отравленным. Однако, параноиком, как считали, да и до сих пор считают некоторые историки, царь не был. Ему действительно было чего опасаться: ради трона его мать отравила своего мужа и теперь замышляла подобное по отношению к сыну. И вот, боясь смерти, Митридат убежал в пустыню…

Я закатил глаза:

— Экскурс в историю — это, конечно, познавательно, только у нас нет на него времени. Этот териак или как там его реально существует?

Пес охотно кивнул.

— Ну и где его взять?

Пес грустно развел лапами. В иной ситуации я бы непременно улыбнулся — жест получился комичным, но сейчас мне было не до смеха.

Я повернулся к ангелу:

— А ты что думаешь?

— Думаю, что нанести вред здоровью человека можно и нематериальным путем. «Нет такой болезни, которую колдуны и ведьмы не могли бы наслать на человека сбожьего попущения», утверждает «Молот ведьм». К примеру, в Инсбруке некий повар эрцгерцога женился на девице из другого города, отказавшись от своей возлюбленной, которая была ведьмой. Последняя предсказала на улице, вприсутствии многих свидетелей, заслуживающих доверия, смерть своей соперницы: «Недолго ты будешь радоваться супругу», произнесла она. На следующий день околдованная слегла ичерез несколько дней умерла. Перед смертью она утверждала: «Я умираю, потому что меня околдовали».

— То есть, тут териак не поможет?

Ангел отрицательно покачал головой.

— И что делать? Только не предлагай мне помолиться за Ларино здоровье!

— Тогда надо найти того, кто смог бы снять проклятие. Хотя Святой Августин всегда выступал против такой меры, но в данном случае допустимо отойти от канонов.

— Ну и кто бы это мог быть? Ты знаешь такого человека?

Ангел сочувственно развел крыльями. На меня полетели капли воды.

Я бросил взгляд на свои часы. Скоро должна появиться Лара, а я так ничего толком и не придумал. Ладно, придется импровизировать. Я вылез из песочницы, натянул поглубже на голову капюшон и рванул к Лариному подъезду.

Баг!

Из-за угла показался вишневый «Мицубиси». Пришлось сдать назад и укрыться за кустом сирени.

Распахнулась дверь подъезда, из дома выпорхнула Лара и быстро, так что я даже не успел сделать шаг ей навстречу, уселась в машину.

— И что теперь? — прозвучало справа.

Вопрос застал меня врасплох. Действительно, что теперь?

— Найти кров, добыть еду, денег и спокойно обдумать ситуацию, — раздался совет слева.

— Но девушка в опасности, мы не можем тратить время на собственное благополучие! — возразили справа.

— И что ты предлагаешь? Заявиться в школу и во всеуслышание поведать об отравлении? Результат будет предсказуемым — дурка. Хоть сейчас готов поспорить, — возразили слева.

Справа молчали.

Я прекрасно понимал, что одному мне не справиться. Мои черно-белые советники не в счет. Пес тут же обиженно тявкнул, а ангел не менее обиженно вздохнул. Оставалась Ника. Вся надежда на нее, но до встречи с ней еще несколько часов. При условии, что эта встреча состоится. Я был согласен с псом — хорошо бы поесть и хоть немного поспать. Только куда идти, кому довериться?

— У него есть мама, — сказал ангел. — Самый близкий и родной человек.

— Но она сдала его этим вивисекторам, — возразил пес. — У него есть друзья.

— Да, но они сами еще дети.

— Тогда остается только один вариант.

— Согласен.

Я кивнул. Я тоже был согласен. У меня оставался только один вариант — Артем.

 

2

Спустя пару часов закутанный в брательников халат я сидел на маленькой уютной кухоньке и пил чай с медом, попутно отвечая на вопросы Артема и его новой подруги Натальи. Ох, и непростая это была задача! Приходилось постоянно контролировать себя, чтобы не сказать лишнего, не попасть впросак и не прослыть фантазером. Так что мой рассказ состоял из правды, полуправды и умолчания. До откровенной лжи я не опустился. Что-то мне подсказывало, что внимательные карие глаза Натальи, прищурившиеся на меня из-под очков, вранье раскроют на раз.

Вообще Наталья, представлявшая собой удивительное сочетание уютной теплоты домохозяйки и деловой хватки преуспевающего бизнесмена, меня изумила. Невысокая, плотненькая, если не сказать пухленькая, она была совсем не во вкусе Артема. Раньше он предпочитал худосочных легкомысленных девиц на лабутенах с килограммом косметики на кукольном личике. Да и сам Артем показался мне неуловимо другим.

— Подытожим, — сказал брат после моего рассказа. — Домой, я считаю, тебе пока нельзя. Поживешь у нас. Спать будешь на кухне, диван раскладывается. За твоими вещами я сейчас съезжу. Что тебе привезти?

Я бросил неуверенный взгляд на хозяйку однокомнатной квартирки — все-таки ей решать, не Артему, но Наталья уверенно кивнула мне.

— Конечно, оставайся. Тебя будут искать и в первую очередь придут домой. И еще. Думаю, не стоит пока сообщать о твоем побеге вашей маме. Не надо ее волновать.

Наталья выразилась корректно, хотя мне показалось, что про маму сказать она хотела совсем другое. Зная мамин характер, я тоже мог предположить, чем чревато мое появление дома. В лучшем случае меня отправят к доброму доктору в больницу, а в худшем раскладе я вернусь прямиком в лапы Граветта.

Я попросил Артема привезти мне джинсы и пару футболок на смену. Несколько смущаясь, рассказал о заначке в дальнем углу ящика стола — мне же нужны будут деньги — и попросил купить новый мобильник.

Артем махнул рукой — о деньгах не беспокойся — и принялся собираться.

— Отдыхай, — сказала мне Наталья. — А я попробую отыскать этот твой замок с твоими мучителями. Оставлять это дело никак нельзя, надо спасать детей.

— Я не могу отдыхать, мне надо к Ларе, — упрямо мотнул я головой, поднимаясь.

— Не надо, — усадила меня обратно на табурет Наталья. — Никуда твоя Лара не денется. Сначала приди в себя. Своим видом ты ее только напугаешь.

Минут через десять Наталья вернулась на кухню в деловом костюме и сумкой через плечо. Тепло улыбнулась мне, показав трогательные ямочки на щеках:

— Отдыхай и ни о чем не волнуйся, а я поехала. Попробую поговорить с врачом в психиатрической клинике. Сначала по-хорошему, а там видно будет.

И что-то мне подсказывало, что лучше бы врачу поговорить с Натальей по-хорошему, не доводя дело до «там видно будет». Несмотря на ямочки на щеках, хватка в ней чувствовалась бульдожья.

— Не беспокойся, — поддержал подругу появившийся в дверях Артем. — Натусь — журналистка. Очень хорошая журналистка. Ее специализация — социальные проблемы и политическое закулисье. И уж твоего Граветта она обязательно выведет на чистую воду, так что все будет путем.

Артем хлопнул меня по плечу и бросил на стол запасные ключи от квартиры.

— На случай, если решишь прогуляться, — сказал он.

Громко стукнула входная дверь, и я задумался о том, что мне делать дальше. Моя главная проблема — Лара — так и осталась только моей проблемой. А я — ее единственной надеждой на решение. Сказать об отравлении я так и не решился. Может быть зря? Как не решился раскрыть подробности своего побега. Я лишь поведал об экспериментах в замке над детьми и о том, что смог сбежать. Утаив, каким образом мне удалось это сделать. Я упомянул, что сбежал ранним утром, почти ночью, долго шел через лес, затем поймал попутку и приехал в город. Все выглядело вполне правдоподобно и объясняло, почему я совершено не представляю, откуда сбежал и где расположен этот замок. Кто знает, как обернулась бы моя судьба, если бы я рассказал о том, что вошел в башню в каком-то странном замке, может, даже на другом конце земли, а вышел в нашем городе. Не исключено, что тогда брательник с подругой собственноручно потащили бы меня к доктору.

Я зевнул, чувствуя, как на меня наваливается усталость, глаза мои слипались. Всего пару часов, не больше, сказал я себе, сполз на заботливо подложенную мне под голову подушку, накрылся пледом и заснул. На полу рядом с диваном свернулся калачиком черный пес, а на подоконнике, обхватив руками колени, устроился ангел.

* * *

Я проспал!

Дождь давно закончился, и в окно заглядывало яркое полуденное солнце. Часы на кухонной полке неумолимо отсчитывали минуты, показывая, что мне надо торопиться.

Завертевшись на месте в поисках одежды, я наткнулся на принесенную Артемом сумку. Надо же — оказывается, он возвращался домой, а я ничего не слышал. Я схватил сумку и достал джинсы, попутно ругая хранителей — могли бы и разбудить. Или отслеживание распорядка дня клиента в их функции не входит?

На кухонном столе я нашел новый мобильник и два конверта, приглашавшие меня на фестиваль в Сочи и конференцию в Санкт-Петербурге. Видимо, Артем прихватил на всякий случай. Сейчас мне, конечно, только о фестивалях и конференциях думать. Нет уж, как-нибудь без меня. И, тем не менее, моя рука протянулась к столу и взяла оба приглашения.

Когда я выскочил из дома, лихорадочно приглаживая вихры, — расчесаться времени уже не было совсем — до встречи с Никой оставалось всего ничего. Единственной возможностью… нет, не прийти вовремя, а опоздать не совсем катастрофически, было поймать попутку.

Я подошел к обочине дороги. Мимо меня проносились легковушки всех мастей. Но именно, что проносились, пассажир в моем лице выглядел малопривлекательным, вернее, малосостоятельным.

Рядом со мной толклись две фигуры — черная и белая.

— Сейчас вот ту черную «Вольво» остановлю, — гавкнул пес. — Машина комфортная, новая, подвеска…

— Не в комфорте дело, — перебил его ангел. — Главное, чтобы водитель за рулем был хороший. Вот, например, за твоей «Вольво» едет старенькая «Пежо»…

— Фу, «Пежо», — презрительно фыркнул пес. — Это только во французских фильмах «Пежо» летает, а в жизни ползет со скоростью дохлого таракана. Тем более с таким боязливым водителем. То ли дело вон та новенькая «БМВ». Сейчас я ее приторможу.

— Что ты! Не нужно! У этого типа штрафов за превышение столько, сколько чертей в аду не наберется! И права у него уже дважды отбирали, он потом взятку давал, чтобы их вернуть.

— Помочь не хотите? — ворчливо осведомился я у черно-белой пары. — Или так и будете спорить?

Мои вопросы остались без ответа — дискуссия была в самом разгаре. Так что мне пришлось в одиночестве прыгать на обочине, безуспешно размахивая руками. И лишь когда они, выдохшись, замолчали, надо мной сжалился водитель древней «Волги».

— Куда ехать?

Голос оказался подстать машине, такой же старый.

Я назвал адрес.

— Не близко, — задумчиво присвистнул водитель.

— Пожалуйста! — взмолился я. — Мне очень нужно. Я заплачу.

— На свидание, небось, опаздываешь? К девушке?

И только тут я сообразил, что выбранное Никой место в нашем городе считалось романтическим. Именно там, в парке под большими городскими часами, обычно и назначались свидания. Сначала я удивился — неужели она не могла найти место получше, не у всех на виду? А потом понял: Ника была абсолютно права. В парке всегда полно парочек, так что если нас попытаются отследить, то мы легко затеряемся среди таких же старшеклассников. Молодчина, девчонка!

— Угу, на свидание.

— Девушка-то хорошая?

— Не знаю, — буркнул я.

— Как это — не знаешь? — удивился дядька, выкручивая руль. — Плохо, что не знаешь.

— Так уж получилось.

— Эх, молодость, — посетовал водитель. — Разве так можно — идти на свидание ни пойми с кем. Все эти ваши знакомства по интернету никуда не годятся. А вдруг она некрасивая? Или злая? Или это вообще над тобой друзья подшутили, и на свидание вместо девушки придут они. Нет, нельзя так. С девушками надо знакомиться в жизни, а не через экран монитора. Ты парень видный, зачем тебе так знакомиться? Вот ты учишься?

— Учусь, в десятом классе.

— Вот, — обрадовался старик.

Я примирительно молчал. Переубеждать пожилого человека — дело неблагодарное и бесполезное.

— Неужели в твоей школе нет хорошей девушки? Зачем тебе эти… — тут водитель произнес незнакомое слово, но судя по презрительному фырку в седые усы наверняка что-то нехорошее. — Ты ведь ее совсем не знаешь. Как можно узнать о человека по нескольким словам на экране? А у вас же даже слов нет. У вас эти, как там их, — лайки. Тьфу! Девушку надо выбирать вдумчиво и тщательно. Дарить цветы, разговаривать, любоваться ею. Полгода. Год. Через год ты наверняка будешь знать, подходит она тебе или нет. И никаких неприятных неожиданностей.

Я невесело усмехнулся. Я тоже думал, что года вполне достаточно, чтобы узнать человека, и что потом не будет никаких неприятных неожиданностей. Но не разочаровывать же незнакомого человека, тем более, прожившего жизнь. В довесок ко всему встреча с Никой никак не могла считаться романтической, но мне почему-то совсем не хотелось сообщать об этом деду.

— Вы правы, — сказал я. — Но вдруг мне повезет? Вдруг она окажется и красивой, и умной, и доброй?

Водитель только невесело покачал головой.

— Я прожил жизнь, — сказал он. — Я знаю, чудес не бывает.

Дальше до самого конца поездки он молчал. Лишь раздраженно топорщил усы, да крутил руль.

Наконец «Волга», судорожно дернувшись в последний раз, остановилась. Я протянул деньги.

— Не надо. Лучше купи ей цветы и подумай о том, что я сказал, — бросил старик на прощание.

Он уехал, а я стоял перед входом в парк. Прямо от моих ног уходила вперед главная аллея. Слева от меня нетерпеливо поскуливал пес, порываясь нестись вперед, справа столь же нетерпеливо подхватывался ангел, а я не мог сделать ни единого шага. Вся эта затея сейчас казалась мне безумной. Как можно разговаривать с рисунком? Более того, договориться о встрече? Абсурд и бред воспаленного воображения. Нечего обманывать себя — никто меня там не ждет.

— А если ты ошибаешься? — прозвучал голос справа. — Если сейчас уйдешь, то потом не простишь себя.

— Тем более, что ты все равно уже здесь, — резонно поддакнули слева.

Большие городские часы намекали, что я порядком превысил допустимый предел ожидания.

Вот сколько, по-вашему, способна ждать девушка? Десять минут она, скорее всего, вытерпит. Тут она всегда сможет сказать, что сама только что пришла. Зато полчаса — это уже явный перебор. Ждать полчаса — все равно, что прямо заявить: мне очень нравится этот парень, и я готова ждать его вечно. Я же оказался посередине между крайними значениями — стрелки часов показывали, что я опоздал на двадцать минут. Станет ли ждать меня Ника двадцать минут? Обычная девушка, наверное, не стала бы. Однако, все, что я знал о Нике, говорило о том, что она — девушка необычная. Значит, мне нужно спешить.

И я бросился бежать по аллее. Впереди меня большими прыжками мчался черный пес, сзади яростно хлопал крыльями ангел.

Нику я увидел ее издалека. Та же кожаная курточка и длинная темная коса, собранная на макушке. Коса в наше время — раритет. Как валенки или русская печь. Все мои знакомые девчонки, и Лара в том числе, либо коротко стриглись, либо носили волосы распущенными по плечам. Ника сидела на скамейке под старым дубом и подбрасывала на ладони желудь. Желудь зависал в воздухе, чихая на все законы физики, а затем медленно, слишком медленно, опускался ей на ладонь, выписывая замысловатую спираль. Действительно, необычная девушка. И не только из-за желудя. Не помню ни одну девчонку, чтобы выдалась свободная минутка, и она при этом не уткнулась в свой телефон. Вскоре Нике надоел желудь, она зашвырнула его в траву и откинулась на спинку скамейки, подставив лицо еще теплому сентябрьскому солнцу. Сейчас она выглядела спокойной, умиротворенной и очень милой.

— Привет! Прости, опоздал.

Стараясь дышать потише, я рухнул рядом с ней на скамейку. К моим ногам привалился пес, вывалив ярко-розовый язык. Черные бока раздувались словно кузнечные мехи. Сзади на спинку скамейки мягко опустился ангел. Ему пробежка далась значительно легче.

— Привет.

Ника протянула мне руку ладонью вверх.

— Флэшку, пожалуйста.

— Какую флэшку? — опешил я.

— Я тебе на руку браслет надела. Там внутри спрятана флэшка.

Я дернул рукав фуфайки вверх и стащил с запястья браслет. Действительно, внутри флэшка. И как я раньше не догадался!

— И что на ней?

— Надеюсь, то, что надо.

Ника достала из рюкзачка планшет, вставила в разъем флэшку и сразу стала похожа на всех современных девчонок разом. На экране мелькали странные письмена, рисунки, непонятные схемы. Этот бесконечный процесс начал меня раздражать.

— Может, ты потом почитаешь? Человек умирает! — вспылил я.

Это прозвучало более грубо, чем мне хотелось.

— Я почти закончила, — ответила Ника.

Она действительно закрыла приложение и вынула флэшку.

— Это очень ценная информация.

— Как же ты тогда отважилась ее передать первому встречному? А если бы ты потом не нашла меня? Если бы я не оказался в замке и не увидел тебя на рисунке?

Я уже поостыл и сбавил обороты.

— Нашла. Обязательно бы нашла, — твердо сказала Ника. — Если захотеть, то любого человека можно найти. Не сразу, конечно…

— И что это за информация?

— Пока не знаю, но Граветт прятал ее как Кощееву смерть. Надеюсь, она поможет положить конец его темным делишкам.

— А моей подруге она не поможет?

В двух словах я описал проблему.

— Увы. Граветт не ведет ежедневник и не записывает свои мелкие злодеяния.

— Мелкие?! — заорал я. — У Лары осталось три дня, а ты говоришь мелкие? Ты это понимаешь? Самому дорогому для меня человеку жить осталось три дня! И если я ничего не сделаю, то ее не станет. А я не знаю, что делать…

Я задохнулся. Пес сердито тявкнул в ее сторону, а ангел громко хлопнул крыльями. Мне же казалось, что сейчас у меня из-под ног выбили последнюю опору, и я лечу в пропасть. Я не знал, что еще сказать. И почему я на сто процентов был уверен, что Ника поможет? Потому что меня в этом убедили? Или потому что нарисовал себе фантастический образ супергерл?

Ника подняла на меня ярко-синие глаза. Темные волосы и васильковые глаза — совершенно убийственное сочетание для мужского сердца, но сейчас я был глух и слеп к женским чарам. Она молча смотрела в пространство несколько секунд, потом набрала чей-то номер.

— Привет, — сказала она в трубку. — Мне нужна помощь.

Быстро обрисовав ситуацию, Ника надолго замолчала, прижимая телефон к уху.

— Нет, ждать я не могу… — наконец проговорила она. — Нет, ни малейших предположений… Нет, это очень опасно…

Одни сплошные «нет».

Похоже, ответ невидимого собеседника ее не слишком обрадовал. Задумавшись, она закусила губу.

— Ну? — рявкнул я.

Мое нетерпение достигло апогея.

— С какой новости начать, с хорошей или плохой?

— С короткой.

— Хм… Мне подсказали, кто может помочь.

— Кто он?

— Она. Ее зовут Кира, она сейчас в Санкт-Петербурге. А плохая новость — поговорить с ней тебе вряд ли удастся.

Я поднялся со скамейки и пересчитал деньги в кармане — на билет до Питера хватит.

— Насчет «не удастся», это мы еще посмотрим.

Впервые за весь разговор в глазах Ника заплясали веселые чертики:

— Ты всерьез рассчитываешь улететь в Санкт-Петербург? А паспорт у тебя есть?

Баг! Все мои документы остались в замке. Я совсем позабыл о том, что мне понадобится паспорт. Может, поездом? Ну, положим, билет я как-нибудь куплю без документов. Но ведь тогда два из трех оставшихся дней я проведу в дороге. Это непозволительно много. Рвануть на машине? Но тогда придется все рассказать Артему и его подруге. Да и не будет на машине быстрее…

Наверное, мое лицо сделалось очень печальным, потому что Ника подхватила свой рюкзачок и тоже поднялась со скамейки.

— Придется пойти с тобой. Ты не сможешь поговорить с Кирой без меня. Идем.

И девушка решительно зашагала к выходу из парка.

— В аэропорт? — спросил я, догоняя ее.

— Нет. Есть более короткий путь.

По дороге Ника остановилась, бросила флэшку на землю и уже хотела раздавить ее каблуком, но затем вдруг передумала. Она вставила флэшку обратно в браслет и протянула его мне:

— Не спрашивай почему, я и сама не знаю, но пусть побудет у тебя какое-то время.

Наверное, мы оказались слишком беспечными или были слишком заняты своими проблемами, уж я-то точно, и к тому, что нас будут поджидать у церкви, оказались абсолютно не готовы. И лишь когда в нескольких метрах впереди, загораживая проход, нарисовался человек в темном костюме, я сложил два и два. Я схватил Нику за руку и развернулся назад, но и там нас уже ждали. Двое таких же «костюмов» направлялись в нашу сторону. Еще дальше у обочины виднелся черный джип. Почему-то я решил, что потащат нас именно в него.

— Прорывайся в церковь! — бросила мне Ника. — Быстро! Конференц-зал отеля «Санкт-Петербург». Кира.

— Но как же я узнаю эту Киру? — крикнул я.

— Ее ты точно не пропустишь. Она…

И тут на нас напали. Первым кинулся «костюм», преграждавший путь в церковь. Ника дернулась в сторону, пытаясь обмануть преследователя, но первая же подсечка сбила ее на землю. Я уклонился от летевшего мне в голову кулака и ударил ногой в пах. Снизу пес вцепился в чью-то ногу, а сверху атаковал ангел, нанося удары крыльями по голове. «Костюм» сложился пополам, захрипел и упал на одно колено. Нагнувшись, я поднял камень и швырнул его в физиономию другого нападавшего. Ангел толкнул его на землю, а пес окатил фонтаном грязи из ближайшей лужи. Схватившись за ветку дерева, я подтянулся, и сверху заехал ногой ему в лицо. Да, согласен. Нечестно и некрасиво. Зато эффективно. Непривычные к дворовым дракам «костюмы» к подобной тактике оказались не готовы.

Пока я сражался, Нику скрутил третий «костюм». Она безуспешно пыталась отбиваться, а я не мог придти на помощь — ко мне приближался пришедший в себя номер первый. На его физиономии была написана неприкрытая злость.

— Тащи девчонку в машину, — крикнул второй, поднимаясь с газона.

Ника попыталась вырваться. Не получилось — держали крепко.

— Беги — крикнула она мне. — Беги!

И тут тело перестало подчиняться мне, я словно раздвоился. Моя левая нога уже сделала шаг по направлению к спасительной двери, но правая рука порывалась помочь Нике.

— Надо бежать! — гавкнул слева пес.

— Надо помочь Нике! — возмутился ангел.

— Это неразумно! — вновь гавкнул пес.

— Зато правильно, — отрезал ангел.

— Да, правильно, — согласился я, подбирая с земли обломок кирпича.

 

3

Мы шли по набережной. За гранитным парапетом несла свинцовые воды Нева, вдалеке сверкал шпиль Петропавловской крепости. И хотя это был мой второй переход, я все еще недоумевающе вертел головой, не в силах поверить, что вот так вот, просто сделав несколько шагов в темном коридоре, можно оказаться за много километров от того места, где только что был. Слева бодро перебирал лапами черный пес, а справа, за моим плечом бдительно охранял наши тылы ангел.

— Как работают эти коридоры? — спросил я, нагоняя шагавшую впереди Нику.

Девушка пожала плечами.

— Я не знаю.

— А кто знает?

Она опять пожала плечами.

— Сейчас, думаю, уже никто. Мы просто пользуемся ими.

— Неужели о них совсем ничего не известно?

Когда мне любопытно, я могу быть довольно настырным.

— Почти ничего, — подтвердила Ника. — Эти проходы остались от предыдущей цивилизации.

— А почему в церкви?

— Почему в церкви? — рассеянно повторила Ника, оглядываясь по сторонам. — Ну, знаешь, как это бывает… Современные храмы построены на месте древних святилищ, которые, в свою очередь, построены на месте еще более древних монументальных сооружений. И так далее. Все уже давно позабыли об их истинном назначении, в памяти людей осталось лишь важность, исключительность этих мест. А древнему транспортному механизму все нипочем, он как работал, так и работает.

— Не понял.

— Соборы — это карго-культ. Знаешь, что это такое?

— Еще бы.

— Давным-давно на месте нынешних храмов находились транспортные узлы, откуда можно было попасть в разные места нашего мира или связаться с их жителями. Вроде телефонных станций. Думаешь, почему в храмах на стенах иконы? И почему к ним обращаются? Ничего не напоминает?

Она оглянулась на меня.

— Ну…

— Это тоже карго-культ, — сказала Ника, не дождавшись от меня ничего, кроме невнятного мычания. — Неужели они не напомнили тебе экран переговорного устройства, на котором возникает изображение твоего собеседника?

Я молча переваривал информацию.

— Ну а сами транспортные станции наверняка были очень красивыми и помпезными сооружениями. Посмотри на наши станции метро — дворцы, да и только. Или вокзалы — огромные, шикарные, богато украшенные. Разве храмы тебе никогда не напоминали вокзалы?

Я даже остановился и озадаченно взглянул на пса, на морде которого тут же появилась самодовольная ухмылка. А ведь и правда — есть что-то общее: монументальность, высокие своды, колонны и, конечно же, толпы провожающих и встречающих. Тех, кто пришел проводить отбывающих из нашего мира или встретить вновь прибывших — родившихся… Когда-нибудь в далеком будущем и наши станции метро постигнет та же участь. А это древний храм с системой древних туннелей, скажет экскурсовод нашим далеким потомкам, здесь поклонялись богу Метрополитену. Здесь ему приносили жертву. И укажет на ряд жертвенных столбиков с узкими прорезями, в которые надо опустить монетку.

Кстати, откуда взялось название Метрополитен? Весьма странное для подземной дороги. И какое отношение эта дорога имеет к метрополиям — древнегреческим городам-государствам, основанным на чужих землях? Слова-то явно похожие.

— А еще есть и митрополит, — раздалось справа. — В древности так назывались епископы в этих самых метрополиях.

— Кстати, епископ в переводе с греческого «надзирающий», — хихикнул, повернув ко мне морду пес. — Сам додумаешь, за чем он надзирал, или помочь?

— И много осталось таких «станций-коридоров»? — спросил я, догоняя Нику.

— Нет, не много. В нашем городе всего одна. В Москве тоже одна. В Питере сейчас действуют две: та, через которую мы прошли, и вторая в Исаакиевском соборе. Думаешь, почему церковь всегда хотела прибрать собор к рукам?

— Чтобы контролировать проход?

— Конечно! А все бла-бла-бла о том, что храм должен принадлежать верующим или глупости на тему, будто бы церковь хочет нажиться на входных билетах, — это дымовая завеса. Но в Исаакие проход работает со сбоями… Все, пришли.

За разговорами я не заметил, как перед нами возникла белая громада отеля «Санкт-Петербург».

Бдительный охранник преградил нам путь:

— Простите, но вход на мероприятие только по приглашениям.

— А что за мероприятие?

Он кивнул на плакат, стоящий перед входом в вестибюль, и потерял к нам интерес.

Конференция «Взгляд в будущее», прочитал я и, хлопнув себя по лбу, полез за пазуху.

— У меня есть приглашение!

Я сунул охраннику сертификат участника, схватил за руку Нику и бросился вперед.

Быстрым шагом мы пересекли пустое фойе, где официанты накрывали столы, и прошмыгнули в зал.

По всему было видно, что конференция давно перевалила за экватор. Докладчик — худосочный пацан с выпирающим над рыхлым галстучным узлом кадыком — монотонно бубнил, зачитывая по бумажке тест. Рядом с кулисами нетерпеливо поглядывал на часы ведущий. Зал откровенно скучал.

Ника выбрала место с края. Я плюхнулся рядом и, вытянув шею, принялся рассматривать публику. Ребята, вроде меня. Кто-то слушает, но большинство уткнулись в свои телефоны. У некоторых даже уши заткнуты. И где мне искать эффектную блондинку Киру, которую, по словам Ники, не пропустит ни один представитель мужского пола? Поблизости от меня никаких эффектных, а хотя бы и неэффектных блондинок не наблюдалось. Я привстал с места, стараясь разглядеть дальнюю половину зала, и не сразу понял, что прозвучавшее со сцены «молодой человек, вы хотите что-то добавить?» адресовано мне.

— Да, именно вы, молодой человек. Вы хотите дополнить? Возразить?

— Нет-нет, — ответил я, усаживаясь обратно.

— Но раз уж вы привлекли к себе внимание, то поучаствуйте в нашей дискуссии, — не успокаивался ведущий. — Просим на сцену.

— Давай, — резкий тычок в бок от Ники согнал меня с кресла. — Со сцены зал лучше виден.

Я показал ей кулак и нехотя направился к трибуне.

— Представьтесь, пожалуйста, — попросил ведущий.

Я назвал себя и выжидающе замолчал. О чем здесь говорилось ранее, я не имел ни малейшего представления. Ведущий, похоже, понял мои затруднения.

— Итак, попрошу нашего докладчика коротко сформулировать основную мысль, тезисно, так сказать, — произнес он.

Долговязый парень за трибуной окинул меня презрительным взглядом, пошелестел бумажками и изрек:

— Современный мир достиг той стадии, когда ничего кардинально нового предложить нам он не может. Мир стал малоинтересен и тесен для нас. Возможно, в далеком будущем человечество выйдет в космос и расселится на других планетах, но это маловероятный сценарий. В условиях глобального кризиса никто не станет тратить средства на призрачную химеру. Второй момент. Эволюция человечества закончилась. Как вид мы зашли в тупик. Отсюда я делаю вывод, что наше будущее — виртуальность. Только там человечество сможет раскрыться и реализовать себя.

— И каково ваше мнение, Роман? Вы согласны с этим утверждением?

— В корне не согласен. Наши знания о мире и о нас самих поверхностны и недостаточны. Не слишком ли самонадеянно считать, что мир уже ничем не сможет удивить нас? Наши органы чувств крайне ограничены и не способны видеть пространство, в котором мы живем, в полном объеме. К примеру, мы не видим рентгеновское или ультрафиолетовое излучение, но это не значит, что их не существует. Наука не стоит на месте, и может статься, что когда-нибудь ученые откроют параллельные вселенные, иномирье или что-нибудь такое, о чем мы даже не догадываемся. Вот, например, туннели, которые…

Баг! Чуть не проговорился! Хорош бы я был, если сейчас во всеуслышание поведал о своих путешествиях. Поэтому я сделал вид, что просто закашлялся, а затем сменил тему.

— Да и само человечество почти ничего не знает о себе. Взять хотя бы необычные способности, которые иногда возникают у отдельных людей. Не говорит ли это о том, что нам есть куда развиваться?

Я говорил и попутно обшаривал глазами зал. В первых рядах никого похожего на симпатичную блондинку не было, здесь сидели исключительно невзрачные и некрасивые девицы, наверняка, зубрилки-отличницы, а дальше зал терялся в полутьме. И зачем Ника вытолкала меня на сцену?

— Я не думаю, что нам стоит уходить в виртуальность. Мы еще не ответили на два самых главных вопроса: кто мы? и зачем мы здесь? А если мы уйдем из этого мира, то не ответим на них никогда. Получится, что мы просто сдались, — закончил я.

В зале раздались одинокие аплодисменты. Мне показалась, что хлопала Ника.

— Ну что ж, на этой оптимистичной ноте мы объявим перерыв. Встретимся в зале через час, — провозгласил ведущий.

Зал оживился и потянулся к выходу. Я нашел Нику, и мы вышли в фойе.

Возле столов уже толпился народ, гремя тарелками, слышалось шипение открываемых бутылок с пепси и фантой.

Ника решительно направилась к столу.

— Стой! — зашипел я, хватая ее за рукав. — Ты куда? Забыла, зачем мы здесь?

— Я есть хочу.

— У нас нет времени!

— Это потом у нас может не быть ни времени, ни возможности, — возразила она. — Так что я остаюсь, а ты как хочешь.

Она положила на тарелку бутерброд и пару ложек салата.

— М-м! Вкусно! Кроме того, смотреть по сторонам можно и с тарелкой в руках, поискам Киры салат не помешает.

— Она права.

Я скосил глаза налево:

— Насчет чего?

— А насчет всего, — гавкнул пес. — И того, что вкусно. И того, что нельзя упускать возможность подкрепиться. Кто знает, куда дальше кривая вывезет…

— Ну раз так, то я пошел питаться, а вы ищите, — велел я хранителям и потянулся за бутербродом.

Но не тут-то было.

— О! Какая колбаска аппетитная, и рыбка копченая замечательная, — бормотал пес. Его мохнатая башка высунулась из-под моего локтя и, облизываясь, плотоядно принюхивалась к еде. — А тут у нас что? Фаршированные помидоры? Фу-у…

Я отпихнул пса:

— Я сказал искать, а не колбасу нюхать!

Тот, ничуть не обидевшись, потрусил вдоль стола, насвистывая «Черный пес Петербург».

— О, сладенькое! — послышалось впереди. — Такая вкуснотища, а рядом никого.

Действительно, сладкий стол выглядел очень аппетитно — песочные корзиночки с ягодами, суфле с шоколадными завитушками, эклеры со взбитыми сливками. Но почему же никого нет? Неужели среди толпы школьников не нашлось ни одной сладкоежки? Нет, одна все-таки тут: возле пирожных стояла девушка с длинными светлыми волосами, а на почтительном расстоянии от нее сгрудились… Не знаю, сколько среди них было любителей сладкого, но пожирали глазами они отнюдь не десерты. Да и я, взглянув на девушку, застыл на месте — такой красавицы я не видел никогда. Она же совершенно спокойно реагировала на масленые взгляды обожателей — то есть никак.

— Она-то тебе и нужна, — раздался рядом насмешливый голос.

Ника. И когда только успела подобраться.

— Я уже давно тут, — хмыкнула девушка. — Думаешь, что только что подошел? Ты уже десять минут пялишься на Киру, не замечая времени, как и все остальные.

Неужели я действительно настолько выпал из реальности? Такого просто не могло быть. Однако остекленевшие глаза Кириных поклонников, застывших рядом с ней каменными истуканами, свидетельствовали об обратном.

— Повторяю: поговорить с ней не получится, — вновь напомнила о себе Ника.

Не получится? Это мы еще посмотрим!

Я с вызовом глянул на Нику и направился к белокурой красавице. Но каждый следующий шаг давался мне с большим трудом, словно я преодолевал невидимую преграду. Я почти выбился из сил, но все же сумел подойти к девушке.

— Да?

Грациозный полуоборот белокурой головки в мою сторону, пушистые ресницы взлетают вверх, и я тону в голубом океане ее глаз.

— Эй! Не стой как болван! — заволновался слева пес.

— Расскажи ей о Ларе, ты же за этим пришел, — поддакнул справа ангел. — Попроси помочь.

Я открыл рот, пытаясь выдавить хоть что-то осмысленное, но даже банальный «привет» дался мне с превеликим трудом.

— Не молчи!

Черная мохнатая морда ткнулась мне в ладонь, когти заскребли по паркету. А сверху для пущего эффекта я получил белоснежным крылом по затылку. Но что я мог поделать, если все слова застряли у меня в горле.

Пушистые ресницы вновь накрыли голубые озера, и блондинка развернулась ко мне спиной…

— Ты невежлива, не находишь? С тобой же поздоровались.

Ника. Пришла таки на помощь.

— Э-э… Здравствуй.

Ее приветствие прозвучало настороженно, словно красавица ждала подвоха.

— А мы к тебе по делу, — как ни в чем не бывало, заявила Ника, беря меня под руку. — Нам нужна твоя помощь. Так что оставь все свои штучки для воздыхателей.

— Да?

Вновь ресницы взмывают вверх, голубые глаза вопросительно смотрят на меня, и я опять застываю на месте. Теперь я получаю тычок в бок и от Ники.

Можно было и без этого обойтись, ворчу я про себя. Потому что наваждение схлынуло, мир вернулся на свое место, а я вновь обрел дар речи и возможность рассуждать здраво.

Коротко, как только мог, я рассказываю свою историю. Кира слушает не перебивая. Теперь передо мной хоть и очень красивая, но вполне земная девчонка. Что же это было? Волшебство? Гипноз? Морок?

— У тебя есть ее фотография? — вопрос Киры застает меня врасплох.

Я лезу в карман за телефоном и спохватываюсь — все Ларины фотографии остались в старом смартфоне, который у меня отобрали в замке.

— Ф-ф-ф, — презрительно фыркает сбоку пес. — Ты прямо как не из XXI-го века. Есть же соцсети.

Я мысленно хлопаю себя по лбу: действительно, есть же интернет! Все-таки женская красота страшная сила, раз способна выбить из головы десятиклассника такие понятия, как вай-фай, инстаграмм и соцсети.

Я быстро захожу на свою страничку Вконтакте и протягиваю Кире телефон с Лариной фотографией.

Девушка долго смотрит на экран, легко морщится и отдает телефон обратно.

— Да, у нее действительно проблемы. Сегодня утром ей стало плохо. Но я ничем помочь не смогу.

— Не можешь или не хочешь?

Вопрос Ники звучит резко, даже грубо.

— Не могу, — в голосе Киры чувствуется сожаление. — Это не банальное колдовство, если бы ей кто-то намеренно желал зла, я бы справилась, но это что-то совсем другое. Возможно, ее действительно накормили какой-то отравой. Я не знаю.

Она говорит быстро, словно оправдываясь.

— А кто может?

Кира молчит, хлопая ресницами. Но в отличие от расхожего выражения, означающего бездействие или непонимание, я почти чувствую, как в ее белокурой головке происходит недюжинный мыслительный процесс.

— Думаю, лепрекон, — наконец выдает она. — Но он не из наших, он…

Дальше разговор продолжается на каком-то непонятном птичьем языке, но Ника ведет себя уверенно, как человек понимающий. Я же отхожу к окну и набираю номер Сереги.

— Привет! — кричу я в трубку, услышав его настороженное «Алло». — Это Роман.

— А… — облегченно тянет Серый. — А то номер незнакомый, вот я и подумал…

У меня нет времени выслушивать, о чем подумал Серый, и я его обрываю:

— Я с чужого телефона звоню. Как там дела в школе? Лара как?

— А ты где? А то тут слухи всякие ходят насчет тебя.

Слухи… Наверняка Вовчик постарался. Все-таки разговорил маму, паршивец.

— Я в Питере. Так что с Ларой?

— А что с Ларой?

Ну откуда у него эта дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос!

— Это я у тебя хотел узнать, тупица.

— Да вроде все нормально с ней… — растерянно бормочет Серый. — Блин, чувак, я свой айфон готов был поставить, что ты в Сочи сейчас оттягиваешься, а ты эту тягомотину выбрал.

— Мне тут просто сказали, что ей сегодня плохо стало… — облегченно выдыхаю я.

Я прямо таки чувствую, как с моих плеч спадает тяжелый груз. Ошиблась Кира. Не зря же говорится, что красавицам верить нельзя. И хотя сказано это было по другому поводу, но говоривший был абсолютно прав.

Я уже хочу откланяться, но Серый вдруг спохватывается.

— А ведь точно. У Ларки сегодня в школе голова кружилась. Она бледная как смерть на физике сидела, а с физры вообще ушла. Колян еще прикололся к ней: а не залетела ли ты, красавица… Ой, прости братан… Я не нарочно…

Ну вот…

Я нажимаю на кнопку, прерывая звонок, и смотрю в окно на серую гладь Невы.

Сейчас. Сейчас. Нужно успокоиться…

— Ну что тут у нас?

Ника. Встала рядом. Заглянула через мое плечо вниз на набережную.

— Оппаньки! Быстро они. Пора делать ноги.

По набережной в нашу сторону двигался черный джип в сопровождении пары полицейских машин с включенной «мигалкой».

— Не тормози! — обернувшись, крикнула Ника, успевшая пересечь фойе.

И тут я во второй раз получил крылом по затылку.

Мы выскочили из здания через неприметную дверь, ведущую на боковую улицу, и пустились бегом. Лишь когда густые кроны деревьев скрыли от нас белую громаду отеля, мы перешли на шаг.

Я не имел ни малейшего представления, куда мы направляемся. Впереди огромными прыжками несся пес. Отбежав на солидное расстояние, он остановился, нетерпеливо поглядывая на нас, словно хотел сказать: эй вы там, шустрее! За псом торопливо шагала Ника — я еще не встречал девчонки, за которой не мог бы угнаться — затем следовал я. Замыкал процессию охраняющий наши тылы ангел.

Мы отошли на значительное расстояние, и меня начали одолевать смутные сомнения, как Ивана Васильевича Буншу в известном фильме. Может, тот джип приехал вовсе не по наши души? Мало ли похожих джипов? Да и как наши преследователи могли так скоро добраться в другой город? Ну, положим, про Питер они могли услышать перед дракой у церкви, а с полицией когда успели договориться? Или у Граветта везде свои люди?

— Хочешь вернуться проверить? — в голосе Ники чувствовалась ирония.

Она что, тоже умеет читать мысли?

— Нет, мысли я не читаю, — хмыкнула Ника. — У тебя все на лице написано, все твои сомнения.

Я огляделся по сторонам. Старые здания, перекресток с трамвайными путями, за ним какая-то площадь впереди.

— Куда мы теперь?

— Под землю, — гавкнул пес. — Там они нас не достанут.

— Согласен, — кивнул ангел. В кои-то веки он не спорил с напарником. — Вот то здание — вход в метро.

— Давай к метро, — Ника решительно ткнула пальцем в сторону серого фасада. — Там легко затеряться среди людей.

Я понятия не имел, где мы сейчас находимся, зато Ника с черно-белой парочкой, похоже, прекрасно ориентировались в незнакомом городе.

Мы сбежали по эскалатору и оказались на распутье.

— Куда теперь? Направо или налево?

Ника на мгновение задумалась, потом уверенно тряхнула косой:

— Есть одна идея. Едем на «Адмиралтейскую».

— И что там?

— Исаакий.

— Кто? — не понял я.

— Исаакиевский собор.

— Зачем он нам? Не лучше ли вернуться к тому проходу, через который мы и пришли?

— Не лучше, — вклинилась в разговор собачья морда. — Там уже наверняка вас ждут. Я бы на их месте обязательно там засаду устроил.

Ангел вновь согласно кивнул.

— Не лучше, — повторила за псом Ника. — Во-первых, там нас наверняка будут ждать, а во-вторых…

Сговорились они что ли?!

— Ну так что во-вторых? — поторопил я замолчавшую на полуслове Нику.

Две пары глаз — ангельские и собачьи — также с любопытством уставились на девушку.

— Во-вторых, Кира не знала, где искать Лепрекона, следовательно, не знаем этого и мы. Помнишь, я тебе говорила, что проход в Исаакие работает неправильно?

И, дождавшись моего кивка, продолжила:

— А если наоборот, только он, единственный, правильно и работает? Выбрасывает именно туда, куда тебе нужно, где ты и должен находиться в данный момент. А люди, оказавшись совсем не в том месте, которое «заказывали», считают, что коридор ошибся.

— И как узнать, права ли ты?

— Есть лишь один способ — проверить.

— Но…

— А что нам еще остается?

* * *

В Исаакиевский собор мы вошли, когда уже начало смеркаться. Наши опасения, что храм будет закрыт, оказались напрасными — весь сентябрь он работал допоздна.

Перед входом я задержался на мгновение, восхищенно запрокинув голову. Громада собора поражала воображение. Задержав дыхание, я любовался мощью гранитных колонн, уходящих ввысь. Невольно возникали мысли, что такое величественное сооружение не могли построить обычные люди. Не спроста же первые жители города рассказывали легенды о том, что Петербург был создан в иных мирах, а затем опустился на землю сразу весь, целиком. Глядя на Исаакиевский собор, легко верилось в эти предания. Тем более, что где-то внутри него таился очередной «коридор»…

Тычок в бок вернул меня к действительности.

Мы вошли внутрь. Несмотря на поздний час, посетителей было немало.

— Давай разделимся, так будет быстрее, — предложила Ника.

Я согласно кивнул и двинулся вдоль стены. Пес бежал рядом со мной, деловито поглядывая по сторонам.

— Искать! — приказал я ему, и он, словно настоящая служебная собака, бросился выполнять команду хозяина.

На помощь ангела рассчитывать не приходилось. Оказавшись в храме, мой белокрылый хранитель молитвенно сложил на груди руки и с умильным выражением взирал на окружающее великолепие. Затем запрокинул голову, раскинул руки и взлетел вверх. Он восторженно кружил под куполом собора, поднимался к позолоченным фигурам ангелов, надолго зависнув в воздухе, разглядывал фрески. Затем свечой взмыл вверх, прямо туда, где на куполе расправлял крылья белоснежный голубь.

— Мечтатель, — сокрушенно покачал головой пес, провожая ангела взглядом. — Витун.

Прозвучало это почти как ругательство.

Тем временем мы обошли периметр храма. Ничего похожего на дверь внутри собора не было. Вернее, двери, конечно же, были, и довольно массивные, но проходя мимо них у меня внутри ни разу ничего не екнуло.

— У меня пусто, а у тебя? — спросила подошедшая ко мне Ника.

— Тоже.

— Но дверь точно здесь есть! Еще в прошлом году через нее… — начала Ника и осеклась: прозвучало объявление, собор закрывался.

Посетители потянулись к выходу. Но я не был обычным экскурсантом, и я никак не мог просто так уйти. Не знаю, что на меня нашло, я схватил Нику за руку и бросился к нише в стене возле сувенирного киоска, прикрытой огромным рекламным щитом.

Мы вжались в холодный мрамор и застыли, стараясь не дышать. Пес, покрутившись возле моих ног, высунулся из-за стенда и поднялся на задние лапы. В передних лапах неизвестно откуда появилась рогатка. Тщательно прицелившись, он выстрелил в центр купола. Туда, где нежно ворковали два белоснежных пятнышка.

— Иначе его оттуда не согнать, — проворчал пес, сворачиваясь черным клубком возле моих ног.

Через некоторое время я услышал шорох крыльев, а еще через мгновение почувствовал, как некий защитный полог укрыл нас. Гулкие шаги охранников и разговоры теперь доносились до меня как будто бы из-за неплотно прикрытой двери.

«Тщательнее смотри, говорят, какие-то подростки внутри могут прятаться. Колоннаду не забудь проверить», — уловил я.

Ника прошептала:

— Я все поняла, дверь на колоннаде!

Мы стояли так близко друг к другу, что дыхание девушки щекотало мне шею. Ее грудь, явственно ощущавшаяся под тонкой футболкой, упиралась мне в плечо, и я почувствовал, что краснею. Но ни подвинуться, ни пошевелиться я не мог.

Вдруг Ника тихонько прыснула.

— Ты чего? — забеспокоился я.

— Все это очень похоже на фильм «Как украсть миллион», — тихо проговорила она. — Помнишь сцену в чуланчике?

Я машинально улыбнулся и вдруг сообразил, что сделал это впервые за целую вечность.

И тут, все портя, зазвонил мой телефон.

Я засуетился, хлопая себя по карманам. Выхватил мобильник и быстро, как только мог, нажал на кнопку.

— Привет! — услышал я голос Артема. — Ты куда пропал? У тебя все в порядке.

— Все хорошо. Извини, я сейчас не могу говорить, — прошептал я.

— Голос у тебя какой-то странный… — озабоченно протянул Артем. — Ты где сейчас?

— Я в Питере. Не могу говорить. Я перезвоню.

Я дал отбой и застыл, навострив уши: услышал или не услышал звонок охранник?

Баг! Услышал.

Пес вскочил на лапы и угрожающе зарычал — к нам приближались мужские шаги.

— Если он подойдет ближе, то нам уже не скрыться! — предостерегающе вскрикнул ангел.

— Бежим! — срывающимся шепотом бросил я и, схватив Нику за руку, рванул к выходу.

Впереди, как всегда, указывал дорогу пес. Всего пара прыжков — и он выскочил на винтовую лестницу, ведущую на колоннаду. Стараясь не отставать, мы бросились за ним.

Перепрыгивая через ступени, мы неслись вверх. За нами, тяжело дыша, трусил охранник. Но куда там — разве прожитые годы и пиво по вечерам могут тягаться с быстроногой юностью?

Каменные ступени под ногами слились в закрученную спираль. Справа тянулась бесконечная серо-коричневая лента каменной кладки, скудно подсвеченная настенными фонарями. Сквозь невысокие окна, изредка прорезавшие стену, виднелось темно-синее вечернее небо. И тут я заметил небольшое ответвление лестницы — всего пару ступеней, заканчивающихся дверью без ручки. Внутри у меня что-то сжалось, словно кто-то дотронулся до моего сердца, подавая знак.

— Сюда! — крикнул я Нике, успевшей опередить меня.

Я бросился к двери, коснулся старой, шершавой поверхности и почувствовал, как та поддалась под моими ладонями.

 

4

Шаг, другой, третий… Моя рука упирается в препятствие. Я прикасаюсь к ветхой, рассохшейся древесине, пальцы натыкаются на трещины и затейливые, полустертые узоры. Да, это дверь. Очень старая, которой уже давно никто не пользовался. Справа и слева от нее мои руки нащупывают древнюю кирпичную кладку. Я толкаю дверь, но она не поддается.

— Закрыто. Так и должно быть? — спрашиваю я, оборачиваясь назад.

— Здесь нельзя шуметь, — строго обрывает меня Ника, но по голосу чувствуется, что она удивлена.

— Придется, — говорю я, со всей силой наваливаясь на дверь плечом. — Выйти-то нам отсюда надо.

Сверху на меня сыплется каменная крошка. Дверь трещит и слегка поддается.

— Замуровали демоны, — ворчу я и надавливаю сильнее.

Со стен откалываются уже настоящие кирпичи, каменная пыль забивает ноздри, но дверь, уступая, распахивается.

Ночь. Пахнет хвоей, травами и какими-то плодами или цветами, а, может, и тем, и другим вместе. Но, главное, здесь тепло. Определенно, мы не в Санкт-Петербурге. Пес рядом со мной озадаченно водит носом, а ангел, расправив крылья, внимательно оглядывает окрестности, прикрывая наши тылы. Но здесь кроме нас никого нет.

— И где это мы?

— Сейчас.

Ника включает смартфон и пытается загрузить карту. Свет мобильника выхватывает из темноты густую листву и траву под ногами. Сзади нас заколоченное и засыпанное грунтом строение, похожее на старинный склеп.

— Сочи, — спустя несколько секунд удивленно объявляет она. — Надо выбираться из этой чащобы.

Мы продираемся сквозь колючие кусты ежевики, путаемся в зарослях пахучей травы, поскальзываемся на старой хвое, поддерживая друг друга. Пес с ангелом, как могут, помогают нам.

— Туда, — подсказывает пес. — Там дорога.

— Там дома и огни, — кивает ангел. Ему сверху виднее.

Подарив последний клочок одежды колючкам, мы действительно выходим на заасфальтированную дорогу.

И тут вновь подает голос мой мобильник. Опять Артем.

— У тебя точно все хорошо? — с нажимом на «точно» спрашивает он. — Голос был какой-то странный.

— Хорошо-хорошо, — бормочу я и спохватываюсь. — Ты не волнуйся, я ночевать не приду, я тут случайно в Сочи…

Я замолкаю, не зная, что сказать дальше. Надо же было ляпнуть!

— В Сочи? — удивляется Артем. — Ты же только что в Петербурге был. А между ними полчаса на машине. Когда же ты успел?

— Так уж получилось, — мямлю я, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать.

— Ты все-таки поосторожнее там, — просит Артем. — Если что, звони.

Он отключается, а я, глядя на ухмыляющуюся собачью морду, наконец-то складываю два и два: в нашем городе есть кафе «Петербург» и развлекательный центр «Сочи». И между ними действительно не менее получаса езды. Уф! Выкрутился!

— Брат звонил, — говорю я Нике. — Волнуется. Совсем забыл его предупредить.

— У меня тоже был брат.

— Младший или старший? — машинально спрашиваю я, не обратив внимания, что о брате она отозвалась в прошедшем времени.

— Старший. Старше меня на 20 минут.

— Угу, — бормочу я, не слушая. Моя голова занята совсем другим. — Ты уверена, что мы оказались там, где надо?

— Насчет тебя да. Это же тебя коридор сюда вывел.

Оба раза Ника нарочито выделила голосом «тебя».

— И что я забыл в Сочи? Не представляю, ни куда идти, ни что делать.

Я топчусь посреди темной узкой дороги. Ни освещения, ни указателей, ни какого-нибудь намека на цивилизацию — сплошные кусты вокруг. Ника сверяется с картой и уверенно шагает в том направлении, где дорога уходит вниз, под уклон.

Ее худенькая фигурка в темноте кажется беззащитной и трогательной, и меня накрывает волна раскаяния. Какая же я бестолочь! Втравил девчонку. Из-за меня она сейчас за тысячи километров от родного города. И о чем только я думал!..

— Прости меня, что так получилось, — искренне говорю я, догоняя Нику. — Сначала Питер, теперь Сочи. Я тебе очень благодарен, если бы не ты, я бы вообще не знал, что делать.

Она кивает:

— Принято.

— Дальше я уж как-нибудь сам.

Ника замедляет шаг и поправляет рюкзак на плече.

— Если ты не против, то я еще побуду с тобой какое-то время, пока не рассветет. Не хочу ночью в одиночестве бродить возле той церкви, откуда мы еле унесли ноги, — смущенно говорит она и вдруг меняет тему: — Все, что я знаю об Исаакиевском соборе, указывает на то, что сейчас ты должен находиться именно здесь. Ты совсем не понимаешь, почему Сочи? Ничего в голове не екает?

Я недоуменно пожимаю плечами. Почему Сочи, а не, скажем, Хабаровск или Бобруйск? В этих городах, равно как и в Сочи, у меня нет никаких дел, никаких родственников или знакомых. Меня никто сюда не приглашал…

Тут пес возмущенно тявкает и укоризненно смотрит в мою сторону.

Точно! Хайп генерейшен! Я лезу во внутренний карман и нащупываю конверт с приглашением на этот шабаш. Только сейчас мне не до веселья.

— Зато Лепрекон, у которого можно раздобыть териак, просто тащится от подобных мероприятий, — хмыкает пес.

— Откуда знаешь? — подает голос ангел.

— Кира рассказывала Нике.

— Ты что, подслушивал?

— Конечно.

Дорога еще больше уходит вниз и делает крутой поворот. Буйная растительность уступает место аккуратно подстриженным кустам и высоким пальмам, а мы упираемся прямиком в огромную растяжку с надписью «Hype Generation». Неподалеку грохочет музыка, сверкают огни, небо бороздят лучи прожекторов.

— Туда что ли? — спрашиваю я.

Пес с ангелом дружно кивают. Редкое единодушие в черно-белых рядах.

* * *

Я протискиваюсь сквозь толпу, внимательно вглядываясь в лицо каждого попавшегося на пути человека, чей рост доходит мне до уха. Лилово-малахитовые всполохи света играют на лицах танцующих, искажая черты и превращая их в карнавальные маски. И где тут разглядеть рыжую шевелюру и шрам на щеке? Именно эти приметы мне назвала Ника.

— Ты Лепрекон? — хватаю я за плечо низкорослого парня.

— Что? — пытается он перекричать грохочущую музыку.

— Ты Лепрекон?

— А в ухо? — отвечает он, сбрасывая мою руку.

— Что? — не слышу я.

— В ухо говорю, не хочешь?

— Извини, я парня ищу, кличка у него такая.

— А… нет, не я.

Рядом визжат девчонки. Кто-то из них хватает меня за руку, приглашая разделить веселье. Кто-то обнимает за шею, вовлекая в танцевальный круг. Я высвобождаюсь из объятий — получилось не слишком вежливо, но у меня нет времени быть учтивым — и ломлюсь дальше.

Вот уже почти час мы с Никой безуспешно бродим по танцполу, заглядывая в лица танцующих. Но не будешь же у каждого недомерка спрашивать про лепрекона. Так и схлопотать недолго.

Разноцветные всполохи света сменяются дымовой завесой, проткнутой насквозь, словно шашлык, ярко-зелеными лучами лазера. На сцену выходит новая группа. Слышится вполне себе заводной рок. В другое время я бы попрыгал вместе со всеми, но не сейчас.

— Не могу больше, пить хочу, — устало говорит вынырнувшая из зеленого тумана Ника. — Все равно ничего не видно.

Она уходит в бар, и я остаюсь один. Вернее, в компании черно-белой парочки. Безуспешно верчу головой из стороны в сторону и уже подумываю присоединиться к Нике, как рядом со мной вдруг раздается девичий голосок:

— Собачка, собачка…

Девчушка чуть постарше меня.

— Ты что, его видишь? — изумляюсь я.

Она недоуменно переводит взгляд на меня:

— Кого?

— Да пса! Большого, черного.

— Какого еще черного пса? Я про маленького милого шпица. Ой! Ми-ми-ми…

Я поворачиваюсь туда, куда указывает наманикюренный ноготь. Мимо нас танцующей походкой проплывает очередной «метр с кепкой», скрываясь в тумане. Под мышкой он действительно держит рыжего шпица. Такого же рыжего, как и его хозяин. Прожектор на доли секунды выдергивает из темноты лисью мордочку собачки, лениво открывающей пасть и высовывающей розовый язычок, а также длинный шрам, пересекающий щеку ее владельца. Я расталкиваю людей и рвусь за ними, но меня опережает черная тень. Длинный прыжок, и вот уже рыжий малыш, заходясь визгливым лаем, вывернулся из рук хозяина и ударился в бега, спасаясь от жуткого призрачного пса.

Как оказалось, пес загнал шпица прямо в руки Ники. Когда запыхавшийся владелец собаки, а следом за ним и я, показались в баре, Ника уже гладила и успокаивала собачку. Шпиц ошалело косил черными бусинками глаз и вздрагивал всем своим пушистым тельцем.

Черная тень вернулась и, ухмыляясь, заняла привычное место рядом с моей левой ногой, а ангел тихо заметил:

— Вот ты и нашел его.

Я хотел подойти к Нике, но ангел предостерегающе поднял крыло:

— Она справится лучше.

Впрочем, я и сам видел, как Ника незаметно покачала головой из стороны в сторону. Ну что ж, раз все считают, что обойдутся без меня, так тому и быть. Я взял банку колы и направился подальше от грохочущей музыки — на пляж.

Волны тихо плескались у моих ног, перебирая прибрежную гальку. Я поднял камешек и бросил в воду, стараясь унять волнение. С громким бульком море поглотило добычу. Неподалеку целовались парочки. Еще бы — такая романтичная ночь. С шелестом прибоя и лунной дорожкой. Но мне было не до романтики.

Кола закончилась. Я улегся прямо на камни, подложив руки под голову, и уставился в ночное небо с сияющими звездами.

Я думал о том, как изменилась моя жизнь за последние дни. Школа, приятели, даже моя размолвка с Ларой сейчас казались такими мелкими и далекими, как звезды на небе. Если бы я умел разговаривать со звездами, то обязательно бы попросил совета. Наверняка там, наверху, есть кто-то намного умнее меня. А если бы увидел падающую звезду, то непременно загадал желание. Но ни одна из звезд падать не собиралась, все прочно висели на небе, словно прибитые гвоздями.

Не знаю, сколько прошло времени, когда за спиной послышался звук шагов. Ника. Села рядом со мной, немного помолчала, затем протянула спичечный коробок.

В коробке лежал кусочек сахара.

— Что это?

— Териак.

— Ты уверена?

Я даже вскочил от волнения. Ника кивнула.

— Уверена. Он предлагал своего шпица отравить чем-нибудь по моему желанию. А я все гадала, зачем ему собака, оказалось, для проверки товара по просьбам покупателей.

— Живодер.

Ника вновь кивнула.

— Ага. А еще гениальный химик. Изобрел уникальное средство, способное даже мертвого поднять, и предложил его сразу нескольким фармацевтическим концернам. Но вместо Нобелевки и всеобщего признания получил пулю. Если его средство будет доступно всем и каждому, то кому они будут продавать свои таблетки? Об этом гений не подумал. Теперь вот скрывается…

— Но как тебе удалось? Он что-нибудь просил взамен? Деньги?

— Нет, — устало усмехается Ника. — Душу закладывать не пришлось.

— И все-таки?

— Если ты настаиваешь… У нас нашлись общие…

Ника замолкает, пытаясь подобрать нужное слово.

— Друзья? — подсказываю я.

— Нет, не друзья, — вновь усмехается она. — Скорее, наоборот, общие враги. Оказалось, он, как и я, ненавидит Граветта. К тому же я умею уговаривать.

— Давно хотел спросить, кто такой этот Граветт?

Ника усаживается рядом со мной на гальку. Похоже, рассказ будет долгим.

Граветт — очень богатый и очень могущественный человек, начинает она. Купить целый замок с окрестными землями не каждому под силу. Сейчас много пишется о том, что планетой управляют то ли 200, то ли 50 семей, так вот Граветт, похоже, из этих теневых правителей. Еще он — обычный человек без каких-либо сверхспособностей, но ему очень хочется, чтобы другие считали его чуть ли не волшебником. Он где-то сумел нахвататься приемов и умений, но всем его фокусам любой иллюзионист в цирке даст фору. Еще он изучает детей, обладающих особым даром. Словно паук он сплел целую сеть среди клиник, врачей, психологов, педагогов. Ему доносят обо всех необычных случаях, которые им тщательно изучаются, а затем, если кандидат достоин, он забирает ребенка в замок. Неизвестно, сколько таких замков в нашей стране и мире. Возможно, что их много. А может быть, наш город — редкое исключение.

В последнее время таких детей рождается все больше. Но наша жизнь, наша действительность ломает их, и они утрачивают свои способности. Дар уходит, когда его обладатель совершает зло по отношению к другому или поступает малодушно. Многие уже к двадцати годам полностью теряют его, становясь обычными людьми. Очень непросто оставаться добрым, честным, благородным, когда вокруг так много лжи и злобы.

Граветт боится этих детей. Чем больше их будет, тем больше они будут изменять мир, делать его лучше. Представь мир, в котором нельзя лгать, нельзя причинить другому боль, нельзя применять насилие. Мир, в котором все твои деяния будут мгновенно изобличены. Более того, рано или поздно эти дети обретут силу. И тогда такие как Граветт уже не смогут развязывать войны, обманывать людей, наживаться на чужом горе.

С другой стороны, Граветт и ему подобные сами мечтают стать обладателями такого дара. Они надеются, что изучив таких детей, смогут распоряжаться этими способностями по своему желанию — отнимать их у неугодных и генерировать у себя. Ради достижения этой цели они не остановятся ни перед чем.

— А как ты попала к Граветту?

Ника закусывает губу.

— Нет, если это тайна какая-то или просто не хочешь, можешь не рассказывать, — спохватываюсь я.

Собственно, какое право я имею лезть к ней в душу.

— Да нет, отчего же, — говорит она, и я опять улыбаюсь. Уже во второй раз за сегодняшний вечер. Очень мило у нее получилось это «да нет».

— Я… — начинает Ника и вновь замолкает, прислушиваясь.

Рядом с нами звучит смех, под чьими-то ногами шуршит прибрежная галька.

— Они нас не слышат, им не до нас.

— Этим да, но кое-кто неподалеку уже давно подслушивает наш разговор.

— И кто же?

— Два молодых и очень любопытных дельфина.

— Где? Не вижу.

Я даже привстал с места.

Ника вытянула руку в сторону моря и легко поманила кого-то. Вскоре раздался плеск и легкое чириканье.

— Это тебя. Я попросила принести тебе какой-нибудь подарок на память.

Я разулся, закатал джинсы до колен и полез в море. Надо же — теплая. У берега из воды действительно высунулись две веселые носатые мордочки. Я протянул руку, и на моей ладони осталась большая старинная монета. Дельфины что-то прострекотали-прохихикали и, обдав меня напоследок брызгами, ушли на глубину.

— Они сказали… э-э-э… как бы это помягче… что ты слишком медузообразен для особи своего пола, тебе не хватает скелета, — ухмыльнулся пес. — Причем, не наружного, как у моллюсков, а внутреннего, стержневого, как у них.

— Что? — опешил я.

— Да, — кивнула Ника. — Они действительно сказали, что ты хороший человек, но посчитали тебя слишком мягким и нерешительным.

— С чего бы вдруг? — возмутился я и прикусил язык, осекшись.

— Ты понимаешь язык дельфинов? — спросил я, когда сумел справиться с удивлением.

— Да.

— И ты слышала, что произнес, э-э… — я замолчал, не зная как сказать о своем мохнатом спутнике.

— Она видит и слышит нас, — подал голос ангел.

— Ты говоришь про большую черную собаку, которая сейчас, ухмыляясь, валяется у твоих ног? — спокойно осведомилась Ника, как будто бы речь шла о самом обычном домашнем питомце.

Вот ведь! И ничего не говорила.

— Ну, считай, сейчас сказала.

Ника протянула руку вверх, к небу, осторожно сняла звезду и положила ее себе на ладонь. В ее руке переливалась голубоватым пламенем белая сияющая искорка. Вокруг нее вращались несколько других, намного мельче и тусклее. Полюбовавшись на звезду, она вернула ее на место, а оставшееся на ладони свечение стряхнула в воду. Море замерцало спокойным голубоватым светом, а каждый гребень набегавшей волны теперь ярко сиял, будто мириады звезд искрились в воде.

— Вау! Как красиво! — послышалось отовсюду.

— И давно ты так умеешь?

— До сегодняшнего дня я и сама не знала, что так могу. Я еще только разбираюсь в том, на что способна. Поверишь, если скажу, что три месяца назад я была самым обычным человеком?

— Ну… — тяну я, не зная, что ответить.

— Это брат у меня был необыкновенным.

— Был?

Только теперь обратил внимание, что Ника сказала о нем в прошедшем времени.

— Да, три месяца назад его не стало. И его способности теперь постепенно переходят ко мне.

* * *

Они появились на свет с разницей в 20 минут. И эти 20 минут самым серьезным образом сказались на их судьбе. Никита, первым увидевший этот мир, получил необычный дар, а Вероника родилась самой обыкновенной девочкой. Астрологи что-то объясняли родителям насчет группы планет, которые оказались в момент рождения мальчика ровно в точке восхода. Так вот, этих 20 минут оказалось вполне достаточно для того, чтобы эта группа планет в гороскопе Вероники заняла самое зауряднее положение.

Ника и Никита были неразлучны. Но не нужно говорить, кто был лидером в их тандеме, это и так понятно. Ника всегда была на подхвате и всегда с обожанием смотрела на брата. Время от времени она задавалась вопросом, почему природа так щедро наградила одного из близнецов, обделив другого, не правильнее было бы поделить дар поровну. Иногда ей становилось обидно, но Ника гнала обиду прочь. Во-первых, она очень любила брата, а во-вторых, интуитивно чувствовала, что ей не хватит сил защитить свой дар. Но, как оказалось, сил не хватило и ему.

Никита умел многое. Ему было достаточно одного мимолетного взгляда, чтобы сказать, что за человек стоит перед ним. Он безошибочно распознавал ложь, мог остановить на лету брошенный предмет, на расстоянии мог зажечь или потушить лампу, он вообще много что мог. Он тонко чувствовал окружающий мир и к четырнадцати годам уже почти научился предсказывать природные катаклизмы. Чуть раньше он научился считывать информацию с инфополя Земли. Так он узнал о невидимых «коридорах», которые соединяли почти во все города Земли. Вместе с Никой они побывали в Санкт-Петербурге, Дели, Лондоне, Праге. Он мог просто сказать: «А не прогуляться ли нам сегодня вечером по Монмартру?», и они отправлялись к небольшой церквушке, где располагался такой вот «коридор».

Пару раз их выкидывало в странные места — непроходимый лес или пустыню. «Где мы?» — спрашивала Ника, но Никита только пожимал плечами: где-то на Земле. А затем добавлял, что всего лишь хотел удостовериться в существовании Асгарда и Ирема. Но после того, как они наткнулись на снежного барса, пожелавшего поприветствовать незваных гостей, Никита перестал брать сестру с собой. Своим визгом ты всех животных в лесу перепугаешь, смеялся он.

В последнее время он все чаще отправлялся один или брал с собой кого-нибудь из друзей — таких же отмеченных даром подростков, как и он сам. Каким-то образом эти дети чувствовали друг друга даже за многие тысячи километров. Постепенно научились мысленно общаться, а потом, когда Никита узнал о «коридорах», смогли встретиться. Кира, например, была подругой брата, Ника часто видела их вместе в городе, а ведь Кира жила в Москве.

Близнецы и их родители понимали, что способности мальчика не следует выставлять напоказ, об этом лучше помалкивать. Но случай распорядился по-своему. Никита просто не мог оставаться в стороне, если кто-то нуждался в помощи…

Ника начала рассказывать о страшном происшествии, случившемся в нашем городе, и я его вспомнил. О чудесном спасении двадцати двух детей и их отважном спасителе в прошлом году наперебой писали все газеты. Именно там он и получил перелом ноги.

Сначала Никита попал в обычную районную больницу, но потом его перевели в другую, более крупную клинику. Тогда никто не понимал, зачем это было сделано. И лишь потом Ника осознала — там было прекрасно оснащенное психоневрологическое отделение, где попутно несколько дней помощники Граветта наблюдали брата, чтобы сделать положительное заключение. Так Никита оказался в замке.

К нему никого не пускали, родители даже не знали, где находится их сын. На все просьбы, обращения, требования ответ был один — забудьте и молчите. А спустя полгода их уведомили о смерти Никиты.

За день до гибели брата, Ника впервые что-то почувствовала, как будто бы брат мысленно говорит с ней. Тогда ей показалось, что это был сон, но на самом деле он приходил попрощаться и передать ей свой дар. Произошло это три месяца назад. С тех пор Ника с каждым днем открывала в себе что-то новое.

— А как ты попала к Граветту? — спросил я, когда она закончила рассказ. — Тоже какая-то случайность?

— Нет, я сама сделала так, чтобы он обратил на меня внимание. Хотела отомстить за брата. Поначалу я была очень зла, и эта злость придавала мне силы. Я думала, что справлюсь и вышибу Граветта из нашего города. Но я переоценила себя. Пришлось быстро делать ноги. Лишь удалось украсть флэшку, которую он берег как кощееву смерть. Если эта информация так важна для него, значит, нельзя ей пренебрегать.

— И что дальше?

Ника пожала плечами.

— Пока не знаю. Но думаю, что и у этого крокодила есть мягкое брюхо, надо только подобраться к нему.

 

5

Весь день с самого утра, после того как расстался с Никой, я только и делал, что следил за Ларой. В моем кармане лежал кусочек сахара, от которого зависела ее жизнь, а я никак не могу придумать, как предложить его ей.

Вновь разбив утром свой наблюдательный пункт на детской площадке возле Лариного дома, я приготовился ждать. Рядом со мной терпеливо примостились черный пес и парень в белом спортивном костюме. Но дождался я, как и вчера, лишь проливного дождя и вишневой «Мицубиси».

В школу я благоразумно решил не тащиться, но устроил засаду в кустах акации к окончанию уроков. Однако на крыльце школы Лара появилась не одна, а под руку с Иркой Гонтарь и Веркой Живоглядовой. Все вместе они дружно зашагали к Лариному дому. Я выругался сквозь зубы и незаметно последовал за ними. О том, чтобы в присутствии Гонтарь и Живоглядовой предложить Ларе съесть неведомый кусочек из спичечного коробка, не могло быть и речи. Одну Лару я, может быть, еще и уговорил, но против триумвирата Лара-Верка-Ирка я был бессилен. Верка наверняка затянет песню о том, что я хочу посмеяться над Ларой, Ирка подхватит, заметив, что сейчас доверять никому нельзя, ну а Ларе ничего не останется, как держать марку перед подругами.

Так, прячась за кустами и спинами случайных прохожих, я проводил Лару до подъезда и вновь занял уже привычное место в песочнице. По моим расчетам вскоре Лара должна была появиться вновь — сегодня у нее, если я ничего не напутал с днями недели, занятия с репетитором, которые она никогда не пропускала.

— А где твоя лопатка?

Рядом со мной раздался детский голосок.

Я оглянулся. Малыш в смешном комбинезончике таращил на меня любопытные глазенки.

— Нет у меня лопатки.

— Тогда девжи.

Малец протянул мне желтый пластмассовый совок.

— Будем ствоить замок, — объявил он.

— Ладно, — согласился я.

До появления Лары еще оставалось немного времени.

Я откинул верхний слой сухого песка и принялся насыпать фундамент. Карапуз, плюхнувшись рядом на коленки, разравнивал площадку для будущих стен.

Из бесформенной кучи постепенно возникли высокие башни с бойницами, выросли мощные крепостные стены, мосты и ворота. За работой я не забывал поглядывать на часы — скоро должна была появиться Лара. Время шло, и я уже начал беспокоиться, но вот дверь отворилась и Лара вышла во двор. Выглядела она побледневшей и какой-то грустной. Лара поежилась, словно ее знобило, затянула потуже ворот ветровки и тяжело побрела в сторону проспекта.

Я привстал, глядя ей вслед. Со спины Лара была совсем непохожа на себя — и куда только подевалась легкая девичья походка? Она двигалась, словно борясь с сильным ветром, которого не было, — ссутулившись и наклонившись вперед, придерживая ворот куртки у шеи, как это обычно делает не совсем здоровый человек. Определенно, она была больна.

Глядя на Лару, мое сердце разрывалось от жалости. Мне хотелось подбежать к ней, обнять, утешить, облегчить ее боль, но я понимал, что своим внезапным появлением могу только напортить. Я наступил на горло своим порывам и сказал себе: терпение и осторожность.

— Ей очень плохо, — вдруг раздался рядом со мной детский голосок.

Малыш бросил копаться в песке и подошел ко мне.

— Да, ей нездоровится, — подтвердил я.

— Зачем ты делаешь так, чтобы ей было больно?

Смышленые глазенки вопросительно уставились на меня.

— Да что ты такое говоришь?! Я не делаю ей больно! Наоборот, я хочу, чтобы она поправилась. У меня и лекарство есть. Вот.

Я достал из кармана коробок и продемонстрировал малявке. Пацан недоверчиво покосился на маленький белый кубик.

— Это не лекавство.

— А мне сказали, что лекарство.

Он вновь подозрительно глянул на меня.

— Может и лекавство, но ей оно не поможет.

— Больше всех знаешь, да? Ты доктор?

— Знаю и все, — обиженно насупился малыш.

Он исподлобья уставился на меня, как всегда делают дети, когда чувствуют подвох со стороны взрослых.

— А что, по-твоему, поможет? — спросил я, провожаю взглядом Лару.

Она уже заворачивала за угол. Давно следовало бы бежать за ней, но этот странный разговор почему-то меня не отпускал.

— Ты должен захотеть, чтобы она была здововой. Захоти!

— Ну, сморозил! — присвистнул я. — Да я больше всех хочу, чтобы она была здорова и счастлива!

Пацан ковырнул лопаткой песок и, не глядя на меня, пробормотал:

— А чего же тогда не делаешь?

Я еще раз кинул взгляд на угол дома — Лара уже скрылась из вида.

— Если бы все было так просто, — пробормотал я.

— А чего сложного? — буркнул пацан.

Он что-то еще говорил, но я его уже не слушал — я бежал за Ларой.

Час под окнами Лариного репетитора прошел в сомнениях. Я подпирал старую липу и размышлял. Раньше я встречал Лару после занятий, и мы шли в ближайшее кафе. Изменила ли она этой привычке? Вряд ли. Она всегда говорила, что ей нравится это кафе. Так что теперь она наверняка лакомится мороженым вместе со своим Аликом. Я поозирался вокруг — однако, вишневой «Мицубиси» поблизости не было. Но если Лара плохо себя чувствует, то какое мороженое? Значит, она сразу пойдет домой. И что тогда делать?

Моя фантазия рисовала мне картины, достойные голливудского боевика. Остановить Лару на улице и насильно засунуть ей в рот этот чертов териак — но мне могут помешать прохожие, она ведь наверняка будет отбиваться. Перехватить ее в лифте — но мне может не хватить времени. Но если лифт сломать, то полчаса до прихода ремонтников мне гарантированы. Или лучше, обогнав Лару, нагрянуть к ней домой и напроситься на чай. Если дома ее мать или бабушка, то они меня по старой памяти не прогонят. Но согласится ли Лара пить со мной чай? И что делать, если не удастся незаметно подбросить териак ей в чашку? Придется как-то нейтрализовать ее родню — вряд ли они станут спокойно взирать, как я силой скармливаю Ларе нечто из кармана… Но не в ванной же их запирать…

Так ничего и не придумав, я дождался появления Лары.

Мелкими перебежками от одного ствола дерева к другому я следовал за ней. Мне вовсе не хотелось, чтобы она меня заметила. Но она шла, не обращая ни на что внимания. Так может идти только крайне сосредоточенный человек, сил у которого хватает лишь на то, чтобы передвигать ноги. Я даже осмелел и не прятался больше. Так и шел за ней сзади, в любой момент готовый придти на помощь.

Вот мы и добрались до кафе.

Ага! Вишнево-мицубисистый Алик уже тут, поедает эклеры.

Лара тяжело опустилась на стул рядом с ним, а я выбрал место у стойки — здесь я мог контролировать ее, не привлекая к себе внимание. Время шло, Лара флегматично прихлебывала чай, даже к мороженому не притронулась — еще один признак, что она далеко не в порядке. Я видел, как она вяло помешивает сахар в чашке и нехотя, словно через силу, разговаривает со своим другом.

Вот ведь чучело, не понимает что ли, что ей совсем плохо.

Как бы избавиться от этого Алика… Хоть на время…

— Ноу проблем, — раздалось слева. — Только не тормози.

Пес поднялся на лапы и вразвалку направился к столику. Поравнявшись с Аликом, он хитро подмигнул мне и, улучив момент, ткнул парня под локоть. Содержимое кофейной чашки тут же оказалось на светло-голубой рубашке.

Зычно выругавшись, Алик вскочил с места и бросился в туалет. Все-таки он редкостный эгоист, пятно на рубашке заметил, а то, что его девушке плохо — нет.

Официантка суетилась, убирая устроенный псом бедлам, Лара апатично наблюдала за ее работой, а я, держа наготове коробок с териаком, направился к столу.

— Смелее, я прикрываю, — раздалось справа.

Йес! Дело сделано. Кусочек сахара покоился на дне ее чашки.

Я вернулся на место и впился взглядом в Ларино лицо.

Вот Лара поднимает чашку, делает глоток и ставит ее обратно.

Я заволновался — вдруг одного глотка не хватит? Ну, пожалуйста! — умолял я, сам не зная кого. Пожалуйста, еще раз! И Лара, словно послушавшись меня, опять занялась чаем.

Уф!

Во все глаза я смотрел на ее лицо, ища признаки выздоровления — румянец на щеках, улыбку, блеск глаз. Но, увы, ничего этого не было.

Вернулся Алик. Лара что-то сказала ему, с трудом поднялась и они направились к выходу. Однако, едва сделав несколько шагов и так и не дойдя до дверей, она тяжело повисла на его руках.

Когда я добежал до Лариного подъезда, мои самые худшие опасения воплотились в реальность — возле дома стояла «скорая». Я лихорадочно набрал Ларин номер, цепляясь за соломинку — вдруг «скорая» приехала не к ней, но телефон не отвечал. Тогда я позвонил по городскому. Трубку взяла ее мать.

— Здравствуйте, это Роман, — быстрой скороговоркой протараторил я. — Не могу дозвониться до Лары…

— Извини, Лара не может подойти, у нее сейчас врачи.

— А…

Но в трубке уже раздались гудки.

Вот и все. Мне почему-то резко перестало хватать воздуха. Териак не сработал. Подлый Лепрекон подсунул Нике пустышку. Или Граветт сделал с Ларой что-то такое, с чем это снадобье не в силах справиться. Хотя какая теперь разница… Другого териака у Лепрекона все равно нет. И другого Лепрекона тоже нет. А уповать на врачей «скорой» было совсем глупо.

Оставалось лишь…

Я чувствовал, как внутри меня закипает ярость. Этот безудержный огонь опалил меня изнутри и придал мне решимости. Надеться я мог только на свои силы. Я стиснул руки, и тут из под ремешка часов выскользнул браслет.

— А вот и предмет для торга, — раздалось слева.

— Но нельзя же вот так просто отдать его этому злодею? — возмутились справа.

— Почему просто? Обменять на жизнь.

— Не для этого его просили сохранить флэшку.

— А для чего? Может как раз для этого.

— Тогда чего мы медлим?

Так чего я медлю? — спросил я себя и бросился к церкви.

Если бы там меня ждали, то я сумел бы раскидать всех своих преследователей — настолько я был зол. Но приспешников Граветта здесь не было. Я беспрепятственно ворвался внутрь и, расталкивая прихожан, прямиком направился к заветной двери.

— Молодой человек, вам туда нельзя, — раздалось мне в спину.

Я упрямо шел вперед.

— Я к вам обращаюсь!

Не останавливаясь, я пронесся мимо остолбеневшего священника с дымящимся кадилом, рванул дверь на себя и шагнул в темноту.

 

6

Я дотронулся до двери, и она, скрипнув старыми петлями, распахнулась. Пес, вынырнув из-под моего локтя, прыгнул вперед. Быстро оглядевшись по сторонам, он повернул мохнатую морду и кивнул мне. Я шагнул следом.

Вот уж не думал, что снова окажусь в этой башне. Тем более так быстро. Я сбежал по лестнице и направился к кабинету Граветта. Пес большими прыжками несся впереди, указывая дорогу. Я шел открыто, не таясь. Если бы кто-то попробовал остановить меня, ему пришлось бы несладко.

Замок выглядел нежилым, в пустынных залах гуляло гулкое эхо. Лишь в коридоре второго этажа я наткнулся на Яну. Увидев меня, она отшатнулась, уступая дорогу.

— Привет, малышка! Как ты?

Меня встретил настороженный взгляд.

— Яна, ты не узнаешь меня? Это же я, Роман.

— Я не Яна, я Януся, — прозвучал ответ.

Девочка обогнула меня по широкой дуге и, не оглядываясь, пошла дальше.

Вот ведь гад, мысленно приласкал я Граветта, что сделал с ребенком. Список моих претензий к нему только что увеличился еще на один пункт.

С силой надавив на позолоченную ручку, я ворвался в кабинет. Рядом со мной решительно скалил в рычании зубы пес и не менее решительно расправлял крылья ангел.

Сидящий за столом Граветт поднял на меня глаза. Странно, но он не выглядел ни потрясенным, ни испуганным.

— Не думал, что встречу тебя так скоро, — его слова прозвучали на удивление спокойно.

Сорвав со стены первую попавшуюся под руку железную палку с набалдашником на конце, я просунул ее в дверные ручки. Теперь, когда нам никто не помешает, можно и поговорить.

— Как ее спасти? — рявкнул я.

— Хм… Ты о чем?

— Не притворяйтесь! — заорал я, придвигаясь к столу. — Что вы с ней сделали?

— И что же, по-твоему, я сделал?

Я задохнулся от возмущения: да он просто издевается!

— Она умирает!

— Хм… Если бы погибал мой любимый человек, я бы землю перепахал ради его спасения.

Как же я ненавидел его в этот момент.

— Земля закончилась, — сквозь зубы процедил я. — Териак не помог. Или это был не териак и нас обманули.

— Неужели ты смог его достать? — восхитился Граветт. — Настоящим териаком обладает некто по прозвищу Лепрекон. Мерзкий тип, но клиентов не обманывает никогда. Если ты обратился к нему… Ага, вижу, что к нему.

Граветт достал из ящичка на столе сигару, щелкнул золотой зажигалкой, и знакомый запах древесины пополз по комнате.

— Значит, ничего не вышло? И теперь ты пришел ко мне? И что ты готов предложить за мою помощь?

Черные глаза Граветта буравили меня, пытаясь проникнуть в мои мысли. Я же разрывался между тем, чтобы послать его в преисподнюю, где ему самое место, и крикнуть «все, что угодно», но ангел предостерегающе коснулся меня крылом:

— Молчи! Не отвечай!

— Почему? — мысленно спросил я его.

— Забыл? Ему нельзя доверять.

— Не нравятся мне такие разговоры, — в замешательстве проворчал пес. — Что-то я не пойму к чему он клонит, но это очень смахивает на ловушку.

Я был согласен с ними, но Граветт не оставил мне выбора. Я молча взялся за браслет и уже собирался стащить его с руки, но меня прервал стук в дверь. Я замер.

Через некоторое время стук повторился, став настойчивее, затем некто снаружи попробовал открыть дверь — ручка чуть дернулась, но дверь не поддалась.

— Господин Граветт! — крикнул снаружи мужской голос. — Мы взяли девчонку.

За дверью послышалась приглушенная возня, кто-то грязно выругался сквозь зубы, а затем знакомый голос возмущенно рявкнул: «Убери от меня руки, мерзкая обезьяна!».

Ника! Она-то как тут оказалась?

— Итак, задача усложнилась, — произнес Граветт, неприятно улыбаясь. Похоже, ситуация его забавляла. — Кого же ты будешь спасать? Одна твоя девушка там, в городе, а другая тут, за дверью. Выбирай.

Я вновь взялся за браслет, но тут мой мозг взорвался изнутри.

— Не делай этого! Не показывай ему флэшку! — раздался в моей голове голос Ники.

— Но почему?

Не знаю, произнес ли я это мысленно или сказал вслух, но она услышала меня.

— Тогда всем нам грозит большая беда.

— Но я должен освободить тебя и спасти Лару, — мысленно возразил я. — Это единственная возможность.

— Не надо. Я справлюсь.

— Ты — может быть. Но не Лара.

Ника замолчала, потом очень тихо сказала:

— Если другого выхода нет…

Да, другого выхода не было. Я смотрел на самодовольную физиономию Граветта и видел перед собой обычного негодяя, сродни братьев Гавс, только в дорогом костюме. Как же я ненавидел его.

Я сорвал с руки браслет и швырнул его Граветту.

— Держите.

Тут в коридоре опять послышалась возня, потом в дверь опять забарабанили.

— Рома, открой, это я, — послышался голос Ники.

Я ринулся вытаскивать железяку и случайно сжал лепестки вокруг набалдашника. С другой стороны палки вырвался малиновый луч, расширявшийся в розоватый конус, и ударил в окно. Раздался грохот, кабинет заволокло дымом и каменной пылью.

Неужели это сделал я?

Когда пыль немного улеглась, я с удивлением заметил, что окно стало больше. Намного больше. Вернее, его попросту не было, как не было и наружной стены кабинета.

Стараясь держаться поближе к стене, я осторожно подобрался к обрыву. Мои кроссовки остановились у самого края, откуда торчали обломки кирпичей. Внизу валялась груда камней, рядом с ней суетилась полиция, автоматчики окружали здание. Возле одной из полицейских машин я увидел знакомую невысокую фигурку в деловом костюме. Наталья. Все-таки сумела найти замок и убедить полицию.

Граветт лежал лицом на столе. Под его щекой покоились какие-то мятые бумаги, присыпанные каменным крошевом. Если бы не безвольно повисшая вниз рука, то могло показаться, что он просто уснул за столом. Шикарный костюм и прическа сильно пострадали. Обмякший и грязный, он уже не производил прежнего величественного впечатления. Не помню, кто это сказал: если вы перед кем-то испытываете трепет, то представьте этого человека в неприглядном виде, и от вашего страха не останется и следа. А мне и представлять не нужно: вот он, прямо передо мной — грязный и жалкий.

Граветт пошевелился и поднял голову. Обведя разруху мутным взглядом, он натужно проворчал:

— Все-таки я не ошибался на твой счет, когда думал, что в тебе что-то есть. Ваджра не станет слушаться обычного смертного.

Кашляя и отплевываясь, он поднялся на ноги. Его взгляд блуждал по остаткам разгромленного кабинета.

— Флэшка, где флэшка? — рассеянно бормотал он, копаясь в обрывках бумаги на столе.

— Она у вас. Теперь скажите, как вылечить Лару?

Я все еще сжимал в руке ваджру.

— Ты спрашиваешь не того человека.

— А кого? Щульц? Профессора?

— Спроси лучше самого себя, — огрызнулся господин Г.

— Что значит — себя? — строго осведомилась Ника.

Я и не заметил, как она подошла.

— Ну вот, такая умная девочка, — пробормотал Граветт, обшаривая ковер, — и не понимаешь таких простых вещей.

Он поднял голову и внимательно взглянул на Нику.

— Нет, — усмехнулся он. — Все-то ты понимаешь.

— Ну ни фига ж себе! — вдруг сзади восторженно присвистнул знакомый голос. — А говорили, что ни одной заряженной ваджры на Земле не осталось.

— Это было впечатляюще, — добавил другой не менее знакомый голос.

На пороге кабинета стояли Ярик и Леди Нест.

— Какими судьбами? — удивился я. — Вам Яна сказала?

— Н-нет. Почему ты так решил?

Голос Леди прозвучал странно.

— Я встретил Яну, когда шел сюда. Но она была какой-то странной… — начал я и удивленно замолк. Все-таки девушкам не пристало так ругаться.

— Она и есть тот предатель! — рявкнула Леди.

— Я не знал, — потрясенно заявил я.

— В Яне уживаются две личности: сама Яна — хорошая, добрая девочка и коварная гадина по имени Януся. Это она шпионила за нами, она передавала Граветту все, что удавалось услышать, — пояснила Ника.

— Я действительно не знал, — зачем-то повторил я. — Кстати, а ты как тут оказалась?

— Пришла кое-что забрать. Что принадлежало брату.

Ника порылась в кармане и достала шарик из полупрозрачного минерала с клубком светящихся нитей внутри.

— Не хочу, чтобы он оставался у этого упыря. Ну и была еще одна причина… — смущенно добавила она и вдруг быстро сменила тему: — Давай-ка убираться отсюда.

— Погоди, надо выяснить у Граветта, как…

Я развернулся, но хозяина замка нигде не было. Я оглядел пустое помещение, открытые настежь двери и бросился вон из кабинета.

— Быстрее! — крикнул я, рванув по коридору. — Надо его догнать.

Я добежал до главной лестницы. Вестибюль наводнила полиция. Внизу слышались громкие мужские голоса, истерично визжала Шульц, но Граветта с ними не было.

— Где он? Куда он мог деться? — обернулся я к друзьям, догнавшим меня.

— Сбежал, — тяжело дыша, выдавил Ярик.

— Вам тоже пора делать ноги отсюда, — заявила Леди, с любопытством разглядывая суету внизу. — Если не хотите объяснять, как вы сюда попали.

— Пойдем, — Ника потянула меня за рукав.

— Но я не могу так просто уйти! Лара…

— Пойдем, — она вновь потянула меня за руку. — Я знаю, что надо делать.

В ее голосе слышалась такая убежденность, что я доверился ей.

— Увидимся! — крикнул нам вслед Ярик.

— И что же мне делать? — спросил я, когда мы поднялись в башню.

Ветер утих и вечернее солнце, проникающее сквозь узкие окна, прочертило пол башни полосами. Темная — светлая, темная — светлая.

— Тебе надо просто захотеть, чтобы она стала прежней.

— Я-то тут причем?

— Притом, что ее никто не травил, никто не насылал на нее проклятие. Все сделали твое воображение и твоя убежденность. Поверив угрозам, ты сумел изменить реальность.

— Да, все именно так, — кивнул ангел. — Люди многого не знают о себе.

— Ага, — гавкнул пес. — В кои-то веки мне не хочется возразить тому крылатому парню.

Я прикрыл глаза и опустился на пол. Рядом со мной звонко брякнула о каменные плиты ваджра.

 

7

Лара улыбалась. Она выглядела прежней — красивой, кокетливой, немного капризной, но, главное, абсолютно здоровой. Оставаясь невидимым за кустами сирени, я некоторое время наблюдал за ней, а потом поймал себя на мысли, что смотрю на нее совершенно спокойно, как будто бы она была просто знакомой девчонкой. Такими глазами я смотрю на своих одноклассниц — Ксюху или Майку Вилейкину. Больше не было ни слепого обожания, ни мучительной ревности. Я покопался внутри себя в поисках прежних чувств, но там тлел лишь слабый огонек былой привязанности. А еще там было чувство вины — ведь получалось, что это из-за меня она страдала целых три дня.

— Но ты же не знал! — возмутился ангел.

— Подумаешь, — пренебрежительно фыркнул пес. — Всего-то три дня. Ты из-за нее дольше страдал, и ей на это, заметьте, хоть бы хны.

— К тому же эти три дня ты делал все, чтобы ее спасти, — добавил ангел. — Но теперь все закончилось.

— Вот все и закончилось, — повторила Ника.

— Да, — ответил я, поворачиваясь к ней.

На город опустился вечер. Мы молча брели по улице в сторону моего дома. Я подыскивал и никак не мог найти нужные слова, но и просто так расстаться с Никой я уже не мог. Если бы она была обычной девчонкой, то можно было бы пригласить ее в кафе или напроситься проводить до дома. Но Ника не была обычной девчнкой!

Выручило меня стремительно приближающее ко мне маленькое рыжее тельце.

— Римо! — крикнул я. — Как же я рад тебя видеть, разбойник!

Кот сделал несколько прыжков в мою сторону, затем вдруг прижал уши к голове и попятился назад, шипя и выгибая спину.

— Римо! Римо! Ты чего испугался, глупыш?

— Не чего, а кого, — хмыкнули справа.

— А что я? Я ничего! — буркнули слева. — Стою, молчу, хотя мог бы гавкнуть. Не люблю кошек.

— Это у них взаимно, — хихикнули справа.

— Придется полюбить, — цыкнул я на пса, присел на корточки и вытянул вперед руку.

— Кыс-кыс-кыс. Иди сюда, не бойся, он совсем не злой. Вы подружитесь. И с тем парнем с крыльями тоже.

Римо медленно переступил с лапы на лапу и сделал осторожный шаг в мою сторону. Затем осмелел, поднял хвост трубой и с независимым видом, как будто бы и не было рядом со мной страшного пса, от которого он только что шарахался, продефилировал рядом с моими кроссовками.

Я вновь присел, беря пушистую мордочку в руки. Кот потерся щекой о мои ладони и замурлыкал.

— Так и бродишь по улицам-подвалам? Или меня вышел встретить?

— М-р-р, — промурчал кот.

Ника присела рядом со мной и протянула руку к рыжей спинке.

— Осторожно! Он не любит незнакомых… — начал я и осекся: кот спокойно принял ласку, давая себя погладить.

Чудеса, да и только!

Римо вывернулся из наших рук и потрусил к подъезду. Наверное, проголодался.

— Я тоже, пожалуй, пойду, — помолчав, сказала Ника. — Поздно уже, а завтра все-таки в школу.

— Поздно?

Я подтянул рукав толстовки, чтобы посмотреть на часы, и взгляд мой упал на то место, где раньше был плетеный ремешок, надетый Никой. Между нами вновь повисло молчание.

— Неужели ты ничего не скажешь ей? Она же сейчас уйдет! — крикнул мне в спину ангел.

— Ты же не сможешь теперь жить как раньше! После всего, что с тобой случилось! — развернувшись ко мне всем телом, гавкнул пес.

И я решился.

— Знаешь, я тут подумал… я теперь не смогу просто учиться в школе, думать об экзаменах, выбирать вуз, тусоваться с приятелями. После того, что со мной произошло, что я узнал, все это кажется каким-то… не знаю… несерьезным что ли. Я не смогу жить как прежде.

Ника молчала.

— Давай завтра после школы встретимся и решим, что нам делать дальше с Граветтом, пропавшей флэшкой и прочими странностями. Нельзя это так оставлять. Еще бы Берта домой вернуть.

Ника молчала, затем улыбнулась и тряхнула косой.

— Конечно. В парке под часами пойдет?

* * *

Я осторожно открыл дверь. Римо прошмыгнул между моих ног и бегом устремился на кухню. Проголодался, бедняга.

Сколько же я не был дома? Неделю? Больше?

С некоторым трепетом я вошел в свою квартиру. Потянул носом, вдыхая знакомые запахи. Слабый аромат маминых духов от ее плаща, висевшего на вешалке в прихожей, запах яблок из кладовки, кофе из кухни. Даже легкое амбре кошатины, с которым мама безуспешно боролась долгое время, сейчас было мне приятно.

Я положил ваджру на тумбочку, разулся и прямо в носках направился на кухню.

Кухня за мое отсутствие преобразилась: новый кафель, новые обои, место старых кухонных шкафчиков заняли другие. Симпатичненько. Постарался сосед. Только мягкий уголок остался прежним, с порядком вытертым диванчиком. И я был рад, что этот старый диванчик остался на месте — я часто валялся здесь по вечерам с планшетом. Любил его и Римо, спавший свернувшись калачиком рядом со мной. Сейчас на этом диванчике с чашкой в руках сидела мама. Грустная, одинокая, постаревшая.

Я подошел к ней и обнял за плечи.

 

8

— Доброе утро! — поприветствовал я Азалию Сергеевну, переступая порог школы.

Наша демоническая завуч окинула меня внимательным взглядом.

— Доброе. Рада, что ты снова с нами. Как прошла конференция? — осведомилась она. — Тебе удалось выступить? Поучаствовать в дебатах?

Я вспомнил свою импровизированную речь и улыбнулся.

— Конечно. Произнес целую речь со сцены. И люди оказались интересные, — добавил я, вспомнив Киру. — Спасибо, все было отлично.

Завуч еще раз внимательно посмотрела на меня и отпустила.

Я закинул рюкзак на плечо и побежал на третий этаж, перескакивая через ступеньку.

— Да подожди же ты! — догнал меня сзади окрик. — Уф! Не угнаться. Ну и прыткий же ты стал!

Пыхтя и отфыркиваясь, по лестнице поднимался Вовчик.

— Привет! Не знал, что ты сегодня в школе появишься. Ты чего трубку не брал? Я звонил тебе, звонил…

— Я телефон потерял.

— Во даешь! — восхитился Вовчик. — Я и по домашнему тебе звонил. Но твоя мамаша начала втирать какую-то дичь, я ничего не понял. Надеюсь, ты все же сумел оттянуться в Сочи? Наверняка сумел, раз даже мобильник протратил.

— Еще бы, — улыбнулся я так широко, как только мог.

— Расскажи, расскажи, — наперебой загалдели подоспевшие к нам Вилейкина и Рубинчик. — Крида видел? Burito были? А Motorama? А правда, что Arashi приезжали?

— Оттянулся, видел, были, неправда, — в телеграфном стиле отрапортовал я. — Подробности после уроков.

Я вошел в класс. Лара сидела за партой одна, Верки Живоглядовой не было.

— Привет!

Лара подняла на меня глаза. Мне показалось, что сначала она хотела меня отшить, но почему-то передумала.

— Привет, — тихо сказала она.

— Прости меня.

— За что?

— Да хотя бы за последнюю пару недель.

Лара подняла на меня удивленные глаза. А я смотрел на нее и не понимал, куда же подевалась та волшебная магия, которая всегда окутывала ее. Передо мной сидела самая обычная девчонка, в меру симпатичная, в меру стервозная, как и все девчонки в ее возрасте. Или не все?.. Но она больше не была моей Ларой. Хотя, может, она и раньше ей не была. Может, я все это выдумал…

— Ты что-то хотел спросить?

— А, да… Как Алик? С ним все в порядке?

— Да, спасибо, — еще тише ответила Лара.

— Ну и замечательно.

Кивнув ей, я направился к своей парте. Но не успел я сделать и двух шагов, как меня нагнали слова:

— Можешь сесть со мной, Живоглядова заболела.

Я оглянулся.

— Спасибо, — улыбнулся я. — Но я уже привык на новом месте.

Я бросил на парту учебник, достал из кармана авторучку. Рюкзак задвинул подальше под парту, чтобы освободить место. Справа на пустой стул рядом со мной спланировал парень в белом спортивном костюме. Слева под партой заворочался, укладываясь поудобнее, большой черный пес.

За окном светило яркое утреннее солнце, день обещал быть погожим. И это было замечательно, потому что вечером меня ждала встреча в парке под часами.

Надо обязательно купить розы.