Быстротекущее время меняет сознание человека. Нам уже не близки заботы путешественника той эпохи, когда обычным было передвижение на лошадях. Мы по-иному мерим пространство и время, иначе структурируем мир.

Перечитываем классиков, не очень вникая в знакомые строки.

«Зима!.. Крестьянин, торжествуя, // На дровнях обновляет путь…» С чего это он торжествует? Мы, став почти всепогодными, не умеем разделить его радость, когда мороз сковал, наконец, непроезжую грязь, а выпавший снег позволил сменить неуклюжую телегу на лёгкие сани.

«…Многое вспомнишь родное далёкое, // Слушая рокот колёс непрестанный, // Глядя задумчиво в небо широкое». Грёзы одинокого путешественника. Что всплывает в душе человека при таком монотонном движении? А что испытывают при многодневной тряске его спина и бока?

Путь бывал долог и непрост. Чего следовало опасаться? Какие возникали препоны?

Опасностями порождались страхи, страхами – потребность в самозащите. Существовала сложная система поведения, со своими обычаями и ритуалами.

Фольклорные тексты и обрядовые действия соотносятся с путём не только как с пространственной протяжённостью. Он оборачивается метафорой вроде «последнего пути». И в этом качестве полотно дороги вплетено в языковую ткань.

Многое прояснится, если представить вживе ту давнюю дорожную действительность. Это почти невозможно – мы неизбежно видим прошедшее из современности. И всё-таки…