Дома Славку и Стаську встретила мама. Тут же заторопилась на кухню. Не обратила внимания, что один из сыновей в почтовом конверте на голове и что вообще небывалый случай — сыновья пришли вместе.
Прежде бы мама удивилась, а сейчас нет. День рождения внёс бодрость и веру, что сегодня всё должно быть только хорошо. И — самое основное — мама ничего не знала о зелёнке.
Близнецы остались стоять в коридоре.
Славка сказал:
— Надо было всё-таки подождать и украсть.
— Как его украдёшь? Он в шкафу.
— Замок разломать.
— Чем ты его разломаешь?
— В мастерской всякий инструмент.
— Мастерскую дед Валерий запирает. Если бы только сразу взяли инструменты.
— Что же с нами будет?
Из кухни доносился голос мамы. Она сердилась на духовку, которая не так себя вела. Температуру превышала, что ли…
Близнецы перешли на шёпот.
— А зелёнкой меня кто облил?
— А кто портрет мой нарисовал? И молоток?
— Молоток… А я теперь вот какой! Из-за тебя!
Стаська сдёрнул с головы конверт.
— Вот какой!.. — Он не удержался и эти слова почти выкрикнул.
Стаська был уже не зелёный, а… лысый! Белый!
Его голова сверкала вся в разные стороны, выскобленная бритвой.
Начисто. До абсолютной белизны. Ну, как пустая посуда.
И если Славку дразнили лысым, то он был всё-таки стриженным под машинку, а не выскобленным, бритвой, как пустая посуда.
Но Славку ничего сейчас не радовало. Он был напуган событием в мастерской.
— А вдруг стихийное бедствие… — сказал Славка.
— С кем?
— Со школой. И нам повезёт!
Стаська ничего не ответил. Его беспокоил собственный внешний вид. Стаська потёр ладонью голову. Поглядел на себя в зеркало, которое висело тут же, в коридоре. Он был не то чтобы несимпатичным, он был страшным!
Ни старик, ни мальчик… Неизвестно кто! Лошадкин, Верблюдкин!..
А что он мог сделать, когда в парикмахерской так и сказали: стрижка не поможет, только бритьё головы…
Как это говорится… Вас побрить?
В дверь позвонили.
— Откройте! Стася! Слава! — крикнула из кухни мама.
Славка открыл двери. Стаська быстро натянул на голову конверт.
Вошла соседка Вера Филипповна. Она живёт этажом выше. Начала отстёгивать у дверей боковые крючки, чтобы раскрыть двери широко. Так делают, когда хотят внести в квартиру большую мебель.
— Помогите, что же вы стоите! — сказала Вера Филипповна близнецам.
— Это вы, Вера Филипповна? — крикнула опять из кухни мама.
— Я!
— Что-то у меня духовка дымит.
— Иду! Игорь! Лиза! Несите стол! — Это уже Вера Филипповна крикнула в сторону лестничной площадки своим детям.
Игорь и Лиза — её дети. Они старшеклассники, учатся в той же школе, что и Стаська и Славка.
Близнецы раскрыли совсем широко двери.
Вера Филипповна заспешила на кухню к маме, а Игорь и Лиза втащили стол. Они принесли его из своей квартиры.
Стаська и Славка начали помогать тащить стол дальше. В это время у Стаськи с головы совершенно неожиданно упал конверт.
— Что это ты вдруг такой? — удивилась Лиза. — И вообще, кто это из вас двоих такой теперь?
— Это Стаська такой, — сказал Славка. — А я остался, каким и был.
— Странную ты выбрал причёску, братец, — улыбнулся Игорь.
— Вы что же, поменялись?
— Поменялись, — неохотно ответил Стаська. — Так получилось.
— Всех запутаете и себя тоже.
Стол втащили в комнату. Здесь уже стояли другие столы.
— Откуда их набралось! — удивился Славка.
— Несут отовсюду, братец! Грандиозное торжество устраиваете.
Близнецы вздохнули:
— Мы ничего не устраиваем.
— Полно скромничать, — сказал Игорь и провёл ладонью по голове Стаськи.
Стаська даже съёжился от непривычки. Неужели по нему будут все стучать пальцами, как стучат по Славке?
Лиза пошла на кухню.
— Вы Славе разрешили причёску носить? — спросила она у мамы близнецов.
— Нет ещё, но разрешу. Вечером объявлю им. Оба будут с причёсками.
— Как — оба? Стася ведь лысый!
— Стася не лысый. Это Славу дразнили лысым.
— Нет, Стася теперь лысый.
— Не понимаю…
— Просто совершенно лысый! — настаивала Лиза.
Славка слушал эти слова, и в нём внутри, как в духовке, повышалась температура. Дым сейчас пойдёт!
Вот обида… Несчастье…
Да знай он раньше, не вылил бы на голову Стаськи зелёнку. А если бы не вылил зелёнку, они не попали бы со Стаськой в слесарную мастерскую. А если бы не попали в слесарную мастерскую, не видели бы и в глаза классный журнал. А если бы не видели в глаза журнал, ничего бы с журналом не случилось.
Мама вбежала в комнату.
Игорь и Стаська пристраивали стол к другим столам.
Мама застыла, точно поражённая громом («Он застыл, точно поражённый громом» — фраза из очередного школьного диктанта).
— Что это?! — закричала мама. — Кто это тебя, Стасик?
Стаська вздрогнул, как будто его укололи иголкой, и сказал:
— В парикмахерской.
— Что? В какой парикмахерской? Я немедленно туда позвоню! — Мама кинулась к телефону. — Они не имели права так тебя… — Мама чуть не сказала — обезобразить. Но в последний момент всё-таки удержалась.
— Это я сам, — ответил спокойно Стаська. — Я зелёный был.
— Что?
Славка никогда не думал, что Стаська такой мужественный: он не говорил, что во всём виноват родной брат.
— Мне в школе голову мыли. Галя мыла. И ещё чем-то тёрли из пробирки. Не помогло. В химчистку я ходил. Не приняли. А в парикмахерской сказали: только если побрить.
— Но почему ты оказался зелёным? И в такой день! В такой день! — Мама нервно теребила телефонную трубку.
— Это я его. — Славка набрался мужества. — Это я его облил зелёнкой.
— Он нечаянно, — вдруг сказал Стаська.
Мама положила на место трубку. Её удивило не то, что один брат облил другого зелёнкой, а то, что один брат в отношении другого употребил такое слово, как «нечаянно»!
Вспомнила ещё она и то, что из школы пришли вместе и никаких драк и ссор. Близнецы единодушны. Может быть, начал оказывать влияние день рождения?
Хотя бы!
Мама ещё раз взглянула на Стаську. Он всё-таки был… Нет, это не навсегда, успокоила себя мама. Отрастут волосы, и её мальчики станут нормальными мальчиками — похожими близнецами.
В квартиру втаскивали ещё стол. Это были уже другие соседи, которые живут на два этажа выше. На столе были сложены стулья.
Мама поблагодарила и этих соседей за стол и стулья, а сама заторопилась на кухню, к Вере Филипповне.
Игорь и вновь прибывшие соседи подставили вновь прибывший стол к прежним столам. В комнате уже просто ходить было невозможно от количества столов!
Вновь прибывшие соседи тоже попытались выяснить у Стаськи, кто он — Стаська или Славка? И если он всё-таки Стаська, то зачем он это сделал?
Но Стаська быстро пролез под столами и убежал в другую комнату.
Славка побежал вслед за ним: он сочувствовал брату, потому что сам очень долгое время считался лысым.
* * *
Гости, взрослые и невзрослые, прибывали просто пачками. Двери квартиры не закрывались ни на минуту.
Искра и Женя были в парадных фартуках, вроде бы на официальном школьном торжестве. Вовка был в неимоверно начищенных ботинках и с белоснежным платком, который он как бы невзначай всё время доставал из кармана.
Вадька — из принципа — никаких добавлений к туалету не сделал. А как был в классе в рубашке, потёртой на локтях, так в ней и остался.
Пришла Лёлька — тоже в белом фартуке — и сразу же стащила со стола печенье. Лёлька своего не упустит. Пришёл Дима и принёс в подарок Славке коробку с пирожными. И Ковылкин принёс коробку с пирожными для Славки.
Но Ковылкин и Дима чуть не отдали коробки Стаське вместо Славки. Потому что перепутали лысого Стаську с нелысым теперь Славкой.
Ковылкин был в новом костюме, а Дима пришёл в тапочках. Он всё ещё прыгал — определял, какая у него нога толчковая.
Таня и Маруся тоже принесли коробки с пирожными. Но, конечно, для Стаськи. И тоже едва не отдали их наоборот: это значит Славке.
Сторонники разных партий здорово подзапутались. Но потом все во всём разобрались. Хотя и там и там пирожные были одинаковыми, и, если бы коробки и перепутали, большой беды не случилось.
Правда, сторонники Стаськи не могли привыкнуть, что Стаська оказался лысым. И голова его сверкала вся в разные стороны.
Мама подозвала Стаську и выдала ему старый отцовский берет «Мостранс».
Стаська надел берет и почувствовал себя значительно лучше.
Мама суетилась, волновалась: где же папа? Он должен привезти подарок. Он должен привезти животное.
Но отца всё не было.
Мама даже забыла снять свой старый клетчатый фартук и теперь выделялась в нём на фоне парадных фартуков Жени, Искры и Лёльки. И в особенности на фоне белоснежного платка Вовки Зюликова.
Пришла мамина сестра, или, по-другому, тётка близнецов, и принесла в подарок набор слесарных инструментов, чтобы близнецы приучались к труду.
Славка сказал, что в школе он занимался дополнительно трудом. Сам. По своей воле. И Виктор Борисович поставил ему дополнительную пятёрку как подарок ко дню рождения. Но тут же Славка вспомнил, что его пятёрка уже не пятёрка.
С этого, собственно, и началось — с оценки по труду. Дальше случилось и всё остальное.
Теперь только стихийное бедствие может спасти Славку и Стаську от неминуемой беды.
А какие бывают стихийные бедствия?
Наводнение… Циклон… Пожар… Выветривание…
Выветривание? Нет. Выветривание — это не стихийное бедствие. Это процесс… Скажи такое Марте Николаевне, и она товарищу ученику вкатит соответственно отметочку.
Значит, наводнение. Но какое летом в Москве наводнение? Тропический ливень если? Но это бывает в тропиках или в Америке. В Москве можно рассчитывать только на пожар.
Правда, рядом со школой пожарная команда. В данном случае — большое неудобство. И потом, противопожарное состояние школы в отличном состоянии. Будьте спокойны.
Рассчитывать на пожар не имеет смысла. Никакого. Если опять же только выветривание? Но это процесс…
Прибывали новые и новые гости.
Все стулья были заняты. Пришлось принести со двора простую скамейку. Дворник разрешил.
Вовка Зюликов достал свой платок и не спеша вытер лицо. Показалось мало, и он вытер шею. Повертел начищенными ботинками.
Лёлька взяла из вазы шоколадную конфету, а бумажку от конфеты подсунула Жене в карман фартука.
Искра всё видела и проделала то же самое и с конфетой, и с бумажкой.
Окна квартиры были открыты, так что во дворе было слышно, как смеялись, кричали и просто переговаривались гости.
Отец позвонил по телефону и сказал, чтобы начинали без него. Он выполнит срочный наряд, доставит продукты в один загородный интернат, и приедет.
Такое совпадение — в интернате тоже празднуют день рождения, и сразу несколько ребят.
Мама тихонько спросила:
— А собаку ты купил?
Папа сказал, что купил. А как близнецы? Всё с ними в порядке?
— Да. Они дома. Давно уже, — ответила мама. — Нет. Не зелёный. Ну, приедешь — увидишь.
Это папа спросил: а какой же он? Он хотел и ещё что-то сказать (уже не спросить, а сказать), но телефон щёлкнул и отсоединился.
За столом сидел весь пятый «Ю». Возле Стаськи — его люди, возле Славки — его.
Вадька Батурин сел в партию Славки. Сегодня Славка больше соответствовал его принципам и убеждениям, потому что никогда не стеснялся ходить лысым, а Стаська, по воле случая оказавшийся лысым, надел берет «Мостранс». Не проявил мужества. Славка был признателен Вадьке за такую принципиальность, но при этом подумал: знал бы Вадька, что сделал с ним сегодня Славка в классном журнале…
Да и все гости, — знали бы они, что с ними сделали братья в пылу борьбы друг с другом!
Лёлька, прежде чем сесть за стол, вытерла руки белоснежным платком. Не своим, конечно. Платком Вовки Зюликова, который Вовка забыл на подоконнике. Искра всё видела и проделала то же самое.
Мама, её сестра и соседка Вера Филипповна обслуживали гостей, следили, чтобы у каждого были вилка, ложка, стакан с чаем, тарелка, куда можно накладывать закуски и есть. И пироги можно накладывать. И пирожные.
Гости ели и смеялись. Некоторые, правда, соблюдали осторожность, готовые к любым неожиданностям со стороны именинников: ведь Стаська не отомщён.
Надо быть начеку.
Они знают, как это между братьями происходит: идёт человек к Екатерине Сергеевне с альбомом, всё тихо и мирно, — и вдруг другой человек, который никуда не шёл, а сидел на месте, оказывается в мгновение ока зелёным. А бывало, что под ним выскакивал стул или даже выскакивала скамейка под многими людьми сразу. Похожая на садовую, которая стоит сейчас в комнате.
А сколько раз близнецов вызывал к себе Алексей Петрович, и они стояли перед его столом и давали слово, что будут вести себя хорошо, будут уважать друг друга. На педагогическом совете стояли: это уже перед большим столом в присутствии всех учителей. И тоже давали слово. И на бумаге писали обещание, что переродятся в корне (в корне, потому что обещание писали на уроке ботаники).
Но… до сих пор не переродились. Ни в корне и никак.
Алексей Петрович напоминал им об истории братьев Гракхов, которые были достойны друг друга. Один брат Гракх всегда поддерживал другого брата Гракха. Они боролись за республику и помогали друг другу.
Вот так всегда должно быть у нормальных братьев.
Стаська и Славка были далеки от единства братьев Гракхов.
Но сегодня осторожность постепенно сменялась доверием. Даже скептики прониклись духом взаимопонимания.
Будущее казалось чистым и ясным. Похожим на республику.
Ребята были заняты угощением. Лёлька ела пироги и пирожные безостановочно. Забыла даже, за какого она, собственно, брата. Маруся тоже потеряла голову из-за пирогов и пирожных и тоже, очевидно, лишилась кое-каких педагогических принципов.
Вовка Зюликов ублажал себя чаем, громко причмокивал. От него не отставали Дима и Таня. Ковылкин положил Лёльке на очередное пирожное кусок колбасы. Она не заметила и съела пирожное. Вадька объяснял что-то Джаваду и одновременно грыз яблоко.
Вовка вдруг перестал ублажать себя чаем и спохватился, где его белоснежный платок. Заволновался, закричал.
Платок нашли и вернули Вовке. Он успокоился, но потом снова заволновался и закричал, когда обнаружил, что платок грязный. Но теперь на Вовку уже никто не обратил внимания.
Становилось всё интереснее, шумнее.
Мама включила радиоприёмник. Вот и музыка!
Искра заявила, что, если бы не было так много столов и стульев, она бы показала новый танец «Ватуси».
Хитрая Искра, подумала Таня. Ничего не умеет танцевать, никаких «Ватуси», а прикидывается, что умеет.
Женя Евдокимова вытащила из кармана фартука две конфетные бумажки. Молча удивилась и снова положила бумажки в карман.
Старшеклассники Лиза с Игорем сказали, что они покажут такой танец, для которого столы и стулья вовсе не помеха.
Вера Филипповна посмотрела на дочь с сыном и покачала головой, как бы извиняясь перед столами и стульями.
Во двор дома, где жили близнецы, въехали пожарные машины.
Из первой выскочил лейтенант, спросил у дворника, где здесь празднуют день рождения братья Шустиковы.
Дворник от удивления не мог сказать ни слова. Метлой показал на окна квартиры с музыкой. А потом, когда он смог уже сказать слово, чтобы выяснить, зачем приехали пожарники, было поздно: некому было его слушать.
— Все стволы — на очаг! — крикнул лейтенант и поглядел на часы.
Покатились по земле брезентовые рукава. Двинулась вверх механическая лестница.
Дворник опять онемел. Кто горит? Где горит? Зачем горит?
А пожарные делают своё дело. Подключают рукава к водопроводному колодцу, отстёгивают от поясов специальные каски и надевают их. Быстро раздают друг другу топорики и крючья, защитные козырьки и рукавицы.
Лейтенант сказал:
— Развернулись!
Пожарные с рукавом, крючьями и топориками кинулись в подъезд, где жили близнецы. Механическая лестница доехала до окон с музыкой. Лейтенант начал подниматься по лестнице.
Сбежался народ. Тоже интересуются: кто горит? Где горит?
Пожарники в дверях и в окне квартиры появились одновременно. Ребята увидели их и… онемели. Ещё бы! И другие гости онемели. Даже приёмник поперхнулся и онемел. Все… как дворник!
Лейтенант в окне спрашивает: здесь братья Шустиковы, которые изводят родных и весь микрорайон? Здесь ученики, которые тоже изводят родных и микрорайон? Дерутся. Нарушают порядок…
В комнате тишина. Ребята, объятые страхом, молчат. На них направлены шланги.
И близнецы молчат. Шланг — не кувшин. Он как даст — забудешь имя и фамилию.
А лейтенант извинился перед мамой и ещё сказал, что всё это относится к пятому классу «Ю». И что хотя сегодня и день рождения, но опять может быть драка. В любой момент, как пожар. И вот жители микрорайона обеспокоены и обратились в пожарную команду, чтобы пожарная команда присмотрела за братьями Шустиковыми и лично их гостями. Так что день рождения пускай продолжается, а пожарные будут присматривать.
Все стволы — на очаг!
И тут в комнате, при полной тишине и смятении, появился Трамвайчик. Он вошёл и застенчиво остановился посреди — маленький длинный пёс на коротких лапах.
А потом вошёл папа, взглянул на пожарных и удивился.