21. Экологическая революция

Ни один здравомыслящий человек не желает мира, разделенного между миллиардами отверженных, живущих в абсолютной нищете, и небольшой кучкой элиты, охраняющей свое богатство и роскошь за крепостными стенами. Никого не радует перспектива жить в мире гибнущих социальных и экологических систем. И все же мы продолжаем подвергать риску человеческую цивилизацию и даже само выживание нашего биологического вида, для того, чтобы позволить приблизительно одному миллиону людей копить деньги в количествах, существенно превышающих их потребности. Мы продолжаем бодро шагать туда, куда идти не хочет никто.

Мы уже начинаем видеть, что экономическая глобализация дается очень дорогой ценой. Во имя современности мы создаем дисгармоничное общество, которое на каждом шагу порождает патологическое поведение: насилие, чрезмерную конкуренцию, самоубийства, наркоманию, алчность и разрушение окружающей среды. Такое поведение есть неизбежное следствие ситуации, когда общество не в состоянии удовлетворить насущные нужды своих граждан в социальных связях, доверии, душевной привязанности и общем для всех представлении о том, что есть свято  . Трехсторонний кризис углубляющейся нищеты, экономического разрушения и социального распада есть проявление дисфункции общества.

Наше коллективное безумие, побуждающее нас проводить политику на углубление такой дисфункции, не является чем-то неизбежным. Мысль о том, что мы попались в ловушку неуправляемых исторических сил и свойственного человеку несовершенства, против которых у нас нет никакого противоядия, и остается лишь приспосабливаться, есть чистейшей воды вымысел. Экономическая глобализация проводится в жизнь путем сознательного выбора тех, кто видит мир через призму корпоративных интересов. У человечества есть другие альтернативы, и те, кто смотрит на мир через призму человеческих интересов, имеет и право и власть выбрать их.

Здоровое общество опирается на здоровые, чувствующие свою силу местные общины, которые создают заботливые отношения между людьми и помогают нам упрочивать связь с конкретным кусочком живой земли, на котором протекает наша жизнь. Такие общины должны создаваться самими местными жителями, от семьи к семье, от одной общины к другой. Мы же создали институциональный и культурный контекст, подрывающий местную инициативу, затрудняющий или даже исключающий всякую самостоятельную деятельность на местах.

Для того чтобы устранить эту социальную дисфункцию, мы должны расстаться с заблуждениями нашего коллективного культурного транса, вернуть былую власть, которую мы некогда передали явно неудачным структурам, взять ответственность за свою жизнь в свои руки и восстановить основы заботливых отношений в семье и общине для того, чтобы создать нормальные условия существования для людей и других форм жизни. Мы в состоянии сделать это, но для этого требуется изменить преобладающую систему взглядов, ценностей и институтов нашего общества — совершить экологическую революцию, соизмеримую с революцией Коперника, которая открыла дорогу научно-промышленной эре. Эти параллели очень поучительны.

РАЗНОЕ ВИДЕНИЕ РЕАЛЬНОСТИ

Революция Коперника строилась вокруг коренного изменения преобладающих представлений о природе вещей. Связанные с этим проблемы требуют изучения, потому что они уходят в самую глубину нашего нынешнего кризиса и помогают определить сложности экологической революции  .

Трансцендентальный монизм (взгляд, заключающийся в том, что сознание, или дух, порождает материю) лег в основу философских учений многих восточных культур, — по крайней мере, до недавнего наступления западной науки, индустриализации, глобальной конкуренции и потребительства. Сторонники этой традиции полагают, что сознание является первичной реальностью, а материя есть порождение сознания, или духовной энергии. Основываясь на воззрении, что все сознание, а также его материальное проявление, происходит из одного и того же единства, трансцендентальный монизм рассматривает внутреннюю мудрость, доступную через нашу духовную связь с бесконечным, как основной источник истинного знания. Эту традицию обычно связывают с отрицанием материальных вещей, фаталистическим смирением с существующими материальными условиями, с сильным чувством общности и глубоким благоговением перед природой.

На Западе иудейско-христианская традиция развивалась в совершенно ином направлении, олицетворяя бога как существо, которое живет в далеком и отдельном царстве и чье внимание приковано к Земле и ее жителям В этой традиции божья воля и мудрость проявляются через его пророков, таких как Моисей, или через его воплощения, такие как Христос. Считалось, что Земля есть центр Вселенной, а Солнце, звезды и планеты вращаются вокруг нее. Эти воззрения были основой научной мысли, морали и политической власти Европе еще совсем недавно — всего 500 лет назад.

А в 1543 году Николай Коперник опубликовал работу «Вращение небесных сфер», где выдвинул тезис о том, что Земля — лишь одна из бесчисленных планет, которые вращаются вокруг Солнца, которое, в свою очередь, лишь одна из бесчисленных звезд космоса. Это привело к исторической конфронтации между наукой и Церковью в отношении того, что следует считать более важным источником человеческого знания — научное наблюдение или божественное откровение? Материалистический монизм (взгляд на то, что материя порождает сознание, или дух) стал основополагающим взглядом, принятым наукой, открывшим дорогу тому, что историки называют революцией Коперника. Сторонники этой традиции полагают, что материя есть первичная реальность, физические измерения есть единственный достоверный источник знания, а опыт сознания есть лишь проявление материальной сложности физики мозга. Следовательно, невозможно себе представить, чтобы какая-либо форма сознания существовала независимо от физического присутствия. Материалистический монизм лег в основу западного научного образования и культуры на протяжении большей части научно-промышленной эпохи. Его обычно связывают с отрицанием духовного и акцентированием материализма, индивидуализма и эксплуатации природы.

По мнению историка Эдварда Макналла Бернса, значение революции Коперника заключается в том, что «философу более не было необходимости делать реверансы в сторону откровения как источника истины; разум отныне стал единственным источником знания, в то время как сама мысль о значении духа во Вселенной была отброшена за ненадобностью, как изношенная одежда»  .

Интеллектуальный и моральный авторитет Церкви значительно ослаб. Мысль о том, что лишь вещи, которые можно измерить, есть единственные значимые предметы для научного исследования и причинно-следственных отношений, помогла науке отличить «научные объяснения от таких до научных объяснений, как воля Божья или вмешательство Божественной благодати»  . Однако это также означало, что сознание, ценности, эстетика и другие аспекты человеческого опыта были исключены из рассмотрения в научном поиске. Отвергнув свобод воли и нравственный выбор как приемлемые объяснения мотивов поведения, наука полностью сняла с себя моральную ответственность за то, как используются научные знания.

Философ XVII века Томас Гоббс довел материалистический монизм до своей крайней формы. Он утверждал, что вообще нет ничего, кроме материи. Если бог есть, то он должен иметь материальное тело. По его мнению, добро — это то, что доставляет нам удовольствие, а зло — то, что причиняет боль, и единственная достойная цель в жизни это добиваться наслаждения   — система ценностей, которая легла в основу моральных предпосылок экономического рационализма.

Институты религии и науки, каждый со своим взглядом на жизнь, с этого времени стали конкурировать задушу западных обществ. Дуализм (точка зрения, считающая, что материя и дух есть два совершенно различных и независимых аспекта реальности) дал философское оправдание этого разделения. В то время как Церковь ограничивалась управлением духовной жизнью, светское общество приняло материальный мир как первичную реальность, материализм как главную ценность и, в конечном счете, экономический рост как главную цель человечества.

Как философия науки материалистический монизм сделал возможным, и научные и технические достижения научно-промышленной эры. Как философия жизни, глубоко укоренившаяся в современной культуре, она привела нас на грань самоуничтожения, поскольку естественно ведет нас к принятию ценностей Гоббса. Это не позволяет нам распознавать какой-либо высший смысл или цель, которые выходят за рамки потворства нашим физическим аппетитам. Аесли мы принимаем такое потворство в качестве цели, то призыв ограничить потворство нашим аппетитам в интересах экономической справедливости или заботы о грядущих поколениях становится призывом принести в жертву то единственное, что придает смысл жизни. Отсюда следует, как иногда замечают корпоративные либертарианцы, что д ля тех, у кого есть средства, наиболее рациональным является продолжать радоваться жизни до конца бала. Если мы пожертвуем этими удовольствиями, а экологи в конце концов окажутся неправы, то мы зря пожертвуем смыслом своей жизни. Если же экологи окажутся правы и праздник жизни закончится нашим самоуничтожением, тогда мы, по крайней мере, взяли от жизни все, что смогли.

Материалистический монизм также подготовил почву для экономики, которая, намереваясь достичь статуса истинной науки, приняла рыночные цены, поддающиеся наблюдению и измерению, в качестве единственного арбитра человеческих ценностей. Фактически невозможно ни понять, ни объяснить ничего, кроме обыденного человеческого поведения, без анализа ценностей, привязанностей, стремлений, любви, психологических конфликтов, альтруизма, духовности, совести и даже метафизических верований, которые их подпитывают, а это все трудно поддается наблюдению и измерению. Таким образом, учитывая, как наука себя определяет, термин «общественные науки» содержит в себе противоречие.

Ученый-обществовед должен или по-новому определить положения науки, или по-новому определить природу человека в соответствии с этими положениями. Экономисты выбрали второй путь, постулировав гипотетического механистического экономического человека, стремящегося лишь к своему собственному удовольствию, которое соответственно определяется исключительно финансовыми категориями. Когда требуется модель человека, принимающего решения, — независимо от пола, — экономист подставляет воображаемого среднестатистического человека, заведомо лишенного человеческих качеств, который оценивает каждый выбор с точки зрения экономических выгод.

Устранив человека, экономисты затем устранили поведение. Придя к выводу, что взаимоотношения между людьми безнадежно сложны для измерения, экономисты предпочли наблюдать за поведением рынков, а не людей. Поведение рынка может быть описано изменением цен и денежными потоками, которые можно легко наблюдать и выражать в цифрах.

Поскольку наука должна быть объективной и свободной от ценностей, экономика предпочла свести все ценности к рыночным ценностям, измеряемым в рыночных ценах. Таким образом, воздух, вода и другие жизненно важные составляющие, которые природа дает нам бесплатно, считаются имеющими нулевую цену, до тех пор пока дефицит и приватизация не придадут им рыночную цену. В отличие от них золото и бриллианты, которые практически не имеют никакой ценности для поддержания жизни, оцениваются высоко, цена человеческой жизни вычисляется возможным заработком человека в течение жизни или его «вкладом в экономику». Как заметил недавно один циник «экономисты знают цену всему и не знают ценности ничего».

Этот ограниченный и материалистический взгляд на нашу природу, который выражается в материалистическом монизме, помогает объяснить тот основной парадокс, что современное общество определяет успех тем, насколько много человек накопил денег — простым количеством бумажек, или монет, или цифр в компьютере. Почему? Это одна из самых трудных загадок современного общества. Наш современник, философ Якоб Нидлман, хорошо пишет по этому поводу в своей книге «Деньги и смысл жизни»:

В другие времена и других местах не все хотели в первую очередь иметь деньги; люди мечтами о спасении, красоте, власти, силе, удовольствии, пристойности, ясном понимании, пище, приключениях, завоеваниях, удобствах. В наше время и в данном месте деньги — даже не обязательно те вещи, которые можно на них купить, но деньги — вот то, что все хотят иметь. Весь внешний расход энергии человечества теперь так или иначе связан с деньгами... Поэтому, если мы хотим понять жизнь, мы должны понять деньги на данном этапе истории и цивилизации  .

Из какого же источника деньги — простая цифра — черпают свою энергию? Ответ мы находим в утверждении Нидлмана: Весь внешний расход энергии человечества теперь так или иначе связан с деньгами. Деньги получают свою энергию от нас. Их энергия — это наша энергия.

В своем бестселлере (поданным газеты «Нью-Йорк тайме») «Кошелек или жизнь» Джо Домингес и Вики Робин утверждают, что деньги... это нечто, чего у нас слишком часто нет, что мы стремимся добыть, с чем мы связываем свои надежды на власть, счастье, безопасность, признание, удачу, удовлетворенность, достижение успеха и личную значимость  .

Помимо удовлетворения наших самых насущных потребностей, мы пришли к взгляду на деньги как на источник всех этих неосязаемых характеристик хорошей жизни, забыв о простой правде: только подделки хороших вещей поступают на распродажу. Истинно ценные вещи нужно зарабатывать отдавая себя в отношениях любви, дружбы и добрососедства, жизни в согласии с этическими принципами, а также развивая и применяя свои способности так, чтобы вносить вклад в жизнь окружающих.

Но эксперты по маркетингу бомбардируют нас со всех сторон сообщениями, несущими иную культуру. Они продают не порошок для стирки белья, а признание, достижение успеха и личную значимость. Они продают не автомобили, а силу, свободу и удачу — возможность чувствовать себя живым, причастным и свободным — вот чего мы в действительности хотим. А чтобы купить то, что предлагают нам продавцы, нам требуются деньги. Как объясняют Джо Домингес и Вики Робин:

Деньги есть нечто, на что мы обмениваем нашу жизненную энергию... Отведенное нам время на той земле, часы драгоценной жизни, которая нам отпущена. Когда мы отправляемся на работу, мы обмениваем свою жизненную энергию на деньги. Вот простая, но глубокая правда  .

Деньги в конечном счете — это не просто цифра. Это наш допуск к вещам, о которых мечтали люди в другие времена и в других местах. Это мера нашей жизненной энергии, затраченной на их приобретение. Деньги стали нашим ответом на вопрос: «Чего я стою?» и мерой нашей коллективной значимости и достижений как страны. Профессиональная благотворительность даже сделала деньги мерой сострадания: «Сделай благое дело. Вышли нам чек сегодня». Когда мы определяем свою значимость количеством денег, мы попадаем в нисходящую спираль отчуждения от жизни, от нашей духовной природы (см. рис. 21.1).

Рис. 21.1. Нисходящая спираль углубляющегося отчуждения

Вместо того чтобы учить нас, что путь к реализации потенциальных возможностей лежит через максимальное развитие отношений с семьей, соседями, природой и живым космосом, средства массовой информации, оплачиваемые корпорациями, постоянно твердят одно и то же фальшивое обещание: чего бы мы ни пожелали — путь к немедленному удовлетворению лежит через рынок. Наша цель — потреблять, мы рождены для того, чтобы покупать. Обольщенные пением рыночных сирен, мы постоянно недооцениваем ту жизненную энергию, которую мы затрачиваем на получение денег, и переоцениваем ожидаемое приобретение жизненной энергии от расходования их. Чем больше жизненной энергии мы отдаем деньгам, тем больше власти мы отдаем институтам, контролирующим наш доступ к ним и к тем вещам, которые на них можно купить. Уступка этой власти служит на руку корпоративным интересам, потому что корпорации есть порождение денег. Такая уступка оказывает плохую услугу нашим человеческим интересам, потому что мы — порождение природы и духа.

Вынужденные переосмыслить, кем мы являемся, по пределам способности планеты удовлетворить нашу алчность, мы сталкиваемся с прекрасной правдой. В то время как погоня за материальным изобилием создала материалу ную нехватку, сосредоточенность на жизни может принести новое ощущение социального, духовного и даже материального изобилия. Люди, которые ощущают изобилие любви в своей жизни, редко ищут утешения в принудительном, исключительно личном накопительстве. Для тех, кто эмоционально обделен, никакое потакание материалистическим устремлениям не будет достаточным, и всего нашего материального мира становится недостаточно. Мир, который живет на голодном пайке любви, становится также миром материального недостатка. И наоборот, мир, полный любви, будет также и миром материального достатка. Когда мы духовно целостны и испытываем заботливую поддержку ближнего, экономия — это естественная часть полной и уравновешенной жизни. То, что достаточно для удовлетворения потребностей, приносит также успокоительное ощущение природного изобилия.

Выводы из всего этого весьма глубоки. Наша, кажется, ненасытная погоня за деньгами и материальным потреблением на самом деле есть стремление заполнить пустоту в нашей жизни, созданной недостатком любви. Это есть последствие дисфункции общества, где деньги вытеснили чувство духовной связи как основания наших культурных ценностей и отношений. В результате мы получаем мир материального недостатка, массового неравенства, запредельных нагрузок на экосистемы и распад общества. До тех пор, пока мы признаем добывание денег нашей коллективной целью и строим наши институты таким образом, чтобы дать этот цели приоритет над всем остальным, пустота в нашей жизни будет увеличиваться, а гуманитарный кризис будет углубляться. Выход очевиден: создать общество, которое ценит выше всего заботу и любовь, а не «заколачивание» денег.

Как бы идеалистически это ни звучало, это вполне в наших силах. Ключ к решению лежит в изменении сознания, что уже и происходит благодаря рождающемуся синтезу научного и религиозного знания, которое включает неразрывную связь между материальным и духовны измерениями реальности  . Точно так же, как революция Коперника открыла путь научно технической эре, освободив нас от ошибочного взгляда на самих себя и природу нашей реальности, экологическая революция, основанная на целостной гармоничной интеграции духовного и материального, может открыть путь экологической эре, которая даст нам невообразимые возможности для общественного и духовного развития. Однако для того, чтобы реализовать эту цель, мы должны вернуть утраченную власть, отданную нами деньгам и глобальной экономике, в которой доминируют корпорации.

ЛОКАЛИЗАЦИЯ ЭКОНОМИКИ, ГЛОБАЛИЗАЦИЯ СОЗНАНИЯ

Наш биологический вид отличается способностью предвидеть будущее и действовать сознательно, изменяя свое поведение в соответствии с нашим представлением об ограничениях и возможностях. У нас также есть способность различать повторяющиеся закономерности в эволюционном процессе и извлекать из этих закономерностей уроки о том, как максимально увеличить наш эволюционный потенциал. Одна из таких закономерностей, которая регулярно повторяется в самоорганизующемся росте и эволюции кристаллов, биологических организмов, социальных организаций и сознания, — постоянное стремление к более высокому уровню сложности  . Системы, обладающие в этом отношении наивысшим эволюционным потенциалом, — это те, которые способны поддерживать богатое разнообразие элементов внутри связанной, объединяющей структуры. Чем больше разнообразие, тем выше эволюционный потенциал — до тех пор, пока сохраняется объединяющая структура.

Арнольд Тойнби выявил эту закономерность в своем эпохальном исследовании, посвященном расцвету и упадку великих цивилизаций мира. Цивилизации, находящиеся в упадке, неизменно характеризовались «тенденцией к стандартизации и однообразию». Эта закономерность резко контрастировала с «тенденцией кдифференциации и разнообразию» во время стадии роста цивилизаций  . Кажется почти универсальной закономерностью, что в сложных системах разнообразие есть основа прогресса развития, а единообразие есть основа загнивания и разложения.

Стандартизация и единообразие кажутся почти неизбежным следствием глобализованной экономики, в которой доминируют массивные, охватывающие весь мир корпорации, связанные с массовым производством и маркетингом в культурно однородном мире. Трудно вообразить себе цивилизацию, движущуюся к более полной стандартизации и единообразию, чем та, которая объединена кока-колой и МТВ. Процессы экономической глобализации не только распространяют массовую нищету, разрушение окружающей среды и распад общества, но и ослабляют нашу способность к конструктивным социальным и культурным нововведениям в то время, когда такие нововведения нужны, как никогда. Как следствие, мы стремительно приближаемся к эволюционному тупику.

В отличие от этого экономические системы, состоящие из местных, самодостаточных экономик, создают в каждой местности политическое, экономическое и культурное пространство, внутри которого люди способны найти свой собственный путь в будущее, которое совпадает с их особыми устремлениями, историей, культурой и экосистемами. Глобальная система, состоящая из местных экономик, может достичь того, чего не в состоянии достичь глобальная экономика, — стимулировать богатое и цветущее разнообразие прочных местных культур и создать разнообразие опыта и познания, которое важно для обогащения целого.

Экономическая глобализация усиливает зависимость конкретных мест от удаленных глобальных институтов, которые концентрируют власть и колонизируют местные ресурсы, но которых не интересует ни успех, ни неудача данного места. Чем больше эта зависимость, тем меньше способность конкретной местности изыскать у себя удовлетворительное решение своих проблем. Хотя сторонники экономической глобализации обычно убеждают, что глобализация создает взаимозависимость и общность интересов, это искаженное представление действительности. На самом же деле возрастает зависимость людей и конкретных местностей от глобальных корпораций и финансовых рынков. Последствием этой зависимости является стравливание людей и мест друг с другом в саморазрушительной конкуренции за экономическое выживание, что ведет к еще большему перемещению власти в центр (см. рис. 21.2).

Рис. 21.2. Обезволивание всего местного

Власть центра проистекает из нескольких взаимосвязанных источников из его права создавать деньги, из его владения производственными мощностями, от которых зависит каждая местность, и из его контроля над институционными механизмами, которые опосредуют отношения между местностями. Эта власть все в большей степени переходит к глобальным финансовым рынкам и корпорациям, которые утвердили себя в качестве фактических правящих институтов планеты. Чем более глобализована экономика, тем больше зависимость местностей и тем больше власть центральных институтов.

Глобальная экономическая система по своей природе склонна предпочитать крупное, глобальное, конкурентное, ресурсоизвлекательное и краткосрочное. Наша задача заключается в том, чтобы создать глобальную систему, которая была бы благосклонна к малому, местному, кооперативному, ресурсосберегающему и долгосрочному, — такую систему, которая придает людям веру в свою способность создать нормальную жизнь в гармонии с природой. Задача не в том, чтобы отделить стеной одну экономику от другой, а в том, чтобы создать зоны местной подотчетности и ответственности, в пределах которых могут вернуть по праву принадлежащую им власть, для того, чтобы управлять своей экономикой в общих интересах. Основополагающий парадокс нашего времени в том, что во имя рыночной конкуренции мы создали систему, которая объединила корпорации, но разделила людей и поставила их в конкурентные отношения друге другом в интересах корпораций. Интересы человека лучше удовлетворяются системой, которая разделяет корпорации и вынуждает их конкурировать между собой на благо людей в духе истинной рыночной конкуренции. Пусть корпорации конкурируют друг с другом, чтобы получитьевою прибыль. Пусть люди и местные общины сотрудничают, чтобы создать хорошую жизнь для всех.

Люди в современном мире объединены не глобальной экономикой, а глобальным сознанием, что мы живем на одной планете и у нас одна судьба. Это сознание уже возникает и имеет три составляющих, которые уникальны в человеческой истории. Во-первых, формирующие идеи есть продукт коллективного творчества общественных движений, объединяющих миллионы обыкновенных людей, которые живут и работают вне элитных коридоров власти.

Во-вторых, это участие носит поистине глобальный характер, вовлекая в себя людей практически каждой страны, культуры и языка. В-третьих, новое сознание быстро развивается, адаптируется и приобретает все более конкретные очертания по мере того, как местные группы сливаются в глобальные альянсы, обмениваются идеями, согласовывают свои позиции по различным вопросам во время встреч, а также при помощи средств связи, таких как факс, телефон и электронная почта.

Этот процесс создает растущую сеть понимания, общих интересов и взаимного сочувствия, которая составляет надежную основу глобального человеческого сообщества. Сила и жизнеспособность этой сети проистекают из того факта, что ее участники (в отличие от обитателей Стратоса, живущих в «блестящей изоляции» в мире роскоши), имеют корни в реальном мире, они прочно связаны с конкретным местом на земле. Они напрямую испытывают последствия расширяющегося кризиса. Их опыт подлинный, и они естественным образом склонны разделять человеческие и корпоративные интересы.

Участвуя в общественных движениях, составляющих движущую силу экологической революции, все большее число граждан посвящает себя перестройке тех мест, где они живут, и поиску единомышленников. Эти люди создают активное понимание необходимости сотрудничества в глобальных обще человеческих интересах посредством добровольной деятельности, которая порождает неимоверную общественную энергию без концентрации власти, которую легко использовать во вред.

Эти усилия создают фундамент нового человеческого общества экологической эры. И когда они поднимают известный лозунг: «Мысли локально, действуй глобально» до уровня политической повестки, объединительный при экологического движения преобразуется так: «Глобализуйте сознание Локализуйте экономику!».

РУКОВОДЯЩИЕ ПРИНЦИПЫ

Формирующие идеи революции Коперника были продуктом научного наблюдения за физическими телами, и корни этих идей можно проследить в работах небольшого числа известных ученых физиков. В отличие от этого, формирующие идеи экологической революции являются продуктов коллективного человеческого опыта и изучения, как живых, так и неживых систем. Они сформулированы в огромном числе заключительных документов и декларациях общественных движений и находят теоретическое обоснование в научных трактатах ученых широкого спектра академических дисциплин, включая историю, социологию, экологию, экономику, биологию, физику, общую теорию систем и экологическую экономику. Эти идеи можно свести к небольшому числу руководящих принципов по созданию здоровых обществ XXI века.

Принцип экологической устойчивости. Здоровые общества экологически устойчивы, то есть их экономика должна удовлетворять трем условиям  .

1. Скорость использования возобновляемых источников не должна превышать скорости их возобновления экосистемой.

2. Скорость потребления или невозвратного захоронения невозобновляемых ресурсов не должна превышать скорости, с которой развиваются и вводятся в употребление их возобновляемые аналоги.

3. Объем загрязняющих выбросов в окружающую среду не должен превышать способности экосистемы естественным образом обезвреживать их.

Любое использование экологических ресурсов или абсорбирующей способности, превышающее эти характеристики, является по определению неустойчивым и ставит под угрозу возможности, доступные для будущих поколений. Этот принцип определяет коллективные права собственности будущих поколений, которые имеют преимущество по сравнению с правами личной собственности.

Принцип экономической справедливости. Здоровые общества обеспечивают всех своих членов — как ныне живущих, так и еще не родившихся, — всем тем, что необходимо для здоровой, безопасной, продуктивной и насыщенной жизни. Нет ничего плохого в дополнительном вознаграждении тех, кто вносит больший вклад, но лишь в том случае, когда удовлетворены основные потребности каждого, возможности будущих поколений не ставятся под угрозу, а распределение экономической власти не становится дестабилизирующим.

Принцип биологического и культурного разнообразия. Здоровые общества поддерживают биологическое и культурное разнообразие планеты. Разнообразие — это фундамент эволюционного потенциала. Поддержание биологического и культурного разнообразия существенно необходимо для нашего конструктивного участия в эволюционном процессе.

Принцип человеческой суверенности (также известный как принцип вспомогательности). В здоровых обществах суверенность заключена в гражданском обществе. Цель человеческой экономики — удовлетворить потребности людей, а не денег, не корпораций и не правительств. Суверенное и неотчуждаемое право людей — решать, какое использование земли лучше служит удовлетворению потребностей их тела и духа с учетом соблюдения первых трех принципов. Люди лучше всего могут осуществлять это право в тех случаях, когда:

• владельцы производственных мощностей терпеливы, а контроль за мощностями осуществляется на местном уровне, гарантируя таким образом, что важные решения будут приниматься теми, кто будет нести бремя последствий принимаемых ими решений;

• правящие власти и ответственность находятся на самом низком возможном местном уровне, что дает возможность максимально увеличить прямое демократическое участие в управлении;

• более отдаленные системные уровни определяют свою роль как обслуживание и содействие местной власти в достижении намеченных ею целей.

Принцип внутренней ответственности. Здоровые общества передают все издержки решений по распоряжению ресурсами тем, кто участвует в принятии этих решений, — существенное требование к эффективности в саморегулирующихся экономических системах. Этот принцип применим к частным лицам, предприятиям и политическим юрисдикциям. Ни один субъект не имеет права перекладывать издержки своего потребления на другого субъекта. Цель — структурировать экономические отношения так, чтобы побудить каждый населенный пункт жить в пределах несущей способности своей экосистемы. В такой же степени, в какой глобал изо ванная экономическая система предлагает максимальную степень приватизации экономических выгод и социализации издержек, более местная экономическая система самообеспечивающихся местных экономик стимулирует интернализацию издержек, поскольку и последствия социализации издержек, и власть, требуемая для их интернализации, находятся на местном уровне.

Принцип общего наследия. Здоровые общества признают, что экологические ресурсы планеты и накопленное знание о биологических видах — это ресурс, в равной степени принадлежащий всем, и каждый человек — ныне живущий и еще не родившийся — может пользоваться им для своего блага. Ни один из этих ресурсов не может по праву быть монополизирован или использован в интересах, противоречащих более широким интересам нынешнего и будущих поколений. И в самом деле, на тех, кто владеет природными ресурсами, по справедливости лежит обязанность служить попечителем интересов грядущих поколений, а на тех, кто владеет специальными знаниями, — делиться ими с теми, кому они могут оказаться полезны.

Здоровое функционирование общества зависит от приоритета прав и ответственности, вытекающих из этих принципов, над всеми остальными правами, включая права частных лиц, корпораций и правительств. Ставя в центр интересы людей, а не корпораций, эти принципы предлагают четкую альтернативу рецептам корпоративного либертарианства по исправлению социальной дисфункции.

Здоровые общества стремятся к равновесию во всем. Они признают роль как правительств, так и бизнеса, подотчетного местным органам власти, в тоже время ограничивая доминирование сильных удаленных правительств и корпораций. Точно так же они стремятся к местному самообеспечению и вместе с тем свободно обмениваются информацией и технологиями, избегая как чрезмерной внешней зависимости, так и местной самоизоляции.

Подобающей организационной формой экологической эры, вероятно, будет многоуровневая система укорененной экономики, где основной экономической единицей является семейное хозяйство с последовательным географическим объединением в села/микрорайоны, районы, страны и регионы (см. рис. 21.3)   . Воплощая принцип внутренней ответственности, каждый уровень стремится действовать в той мере, в какой он реально способен, как интегрированное самодостаточное, политически, экономически и экологически самоуправляемое сообщество. Начиная с основной единицы каждый уровень системы стремится к достижению оптимально возможного экологического самообеспечения, особенно в удовлетворении основных потребностей.

Рис. 21.3. Укорененная экономика

Для компенсации неравномерности в природных возможностях элементы системы на каждом уровне осуществляют выборочный обмен с другими элементами одного объединения, стремясь к максимально сбалансированному обмену. Семейные хозяйства обмениваются с такими же семейными хозяйствами в своей деревне, поселке, микрорайоне, а те, в свою очередь, с аналогичными величинами в пределах своего района и т. д. Чем меньше единица этой системы, тем больше необходимость в обмене. Таким образом, значительная доля экономической деятельности семейных хозяйств по необходимости должна состоять во внешнем обмене. Хотя многие семейные хозяйства могут выращивать кукую-то часть своего пищевого рациона, едва ли они смогут достичь уровня полной самообеспеченности. Экологическая экономика поселков, деревень и микрорайонов будет уже в большей степени самодостаточна, а регионы будут уже практически самодостаточны.

Организация с целью удовлетворения экономических потребностей как можно ближе к местному уровню позволяет применять принцип вспомогательности, в соответствии с которым управляющей властью и ответстценностью следует облекать наименьшую и самую локальную из всех возможных единицу. Это позволяет поддерживать рыночную систему, в которой власть рынка и политическая власть на каждом уровне уравновешены. Местным фирмам отдается естественное предпочтение, и поток товаров и людей издалека уменьшается.

Сокращение торговли и увеличение самодостаточности может также означать меньший потребительский выбор. В северном климате мы можем есть зимние или консервированные овощи и добавлять в кашу яблоки вместо бананов. Жители лесных зон могут строить свои дома из дерева, а те, кто живет в жарком и сухом климате, из земляных материалов. Некоторые цены могут возрасти. В целом, однако, жертвы будут небольшие в сравнении с перспективой большей экономической безопасности, надежного добрососедства, при котором люди могут без страха ходить ночью по улицам, более здоровой окружающей средой, выживанием нашего вида и созданием новых эволюционных возможностей.

По мере того как мы реорганизуемся в многоуровневую систему, вполне вероятно, что мы продолжим нынешний процесс переделки национальных границ. Более крупные страны, которые стали слишком велики и сложны для управления, могут разделиться на ряд менее крупных, как это случилось с СССР и обсуждается в Канаде. Нынешнее политическое движение к большей самостоятельности местных административных структур и к большей автономии в Соединенных Штатах является отчасти реакцией на тот факт, что Соединенные Штаты достигли неуправляемого размера и сложности даже без Североамериканского договора о торговле и тарифах (НАФТА), Азиатско-Тихоокеанского экономического сообщества (АТЭС) и Генерального соглашения о тарифах и торговле (ГАТТ). Имеет большой смысл передать конкретным штатам больше власти, которая ранее находилась на уровне всей страны, включая власть регулировать коммерцию и торговлю. И наоборот, многие более мелкие страны могут прийти к мысли, что они слишком малы, чтобы обеспечить свою жизнеспособность, и принять решение в какой-то форме объединиться с соседями. В не очень отдаленном будущем мы, возможно, будем смотреть на нынешние лихорадочные попытки организации все более крупных экономических блоков посредством региональных торговых соглашений и ГАТТ как на последние отчаянные судороги умирающей эры.

Принципы экологической революции ведут к глобальной системе локальных экономик, которая рассредоточивает как власть, так и ответственность и ограничивает возможность одной группы перекладывать общественную и экологическую стоимость своего потребления на других. Вместо того чтобы вынуждать местные образования ввязываться в международную конкуренцию в качестве условия для своего выживания, локализированная глобальная система содействует самодостаточности в обеспечении местных потребностей.

Вместо того, чтобы содействовать единообразной глобализованной потребительской культуре, она стимулирует культурное разнообразие. Вместо того чтобы измерять успех количеством заработанных денег, она предпочитает измерять его в терминах здоровой функции общества.

В ИНТЕРЕСАХ ЧЕЛОВЕКА

Хотя вопросы классовой и политической власти имеют большое значение в программе экологической революции, она является не столько классовой борьбой, сколько борьбой людей против вышедшей из-под контроля экономической системы. Преобразование этой системы соответствует интересам всех жителей, включая обитателей Стратоса. По мере того, как мы организуемся для достижения этой цели, следует иметь в виду четыре соображения.

1. Суверенность принадлежит только людям — всем людям, реальным людям, которым нужен чистый воздух для дыхания, чистая вода для питья, незараженная пища и способы заработка, позволяющие человеку себя содержать. Ни правительство, ни корпорации не могут узурпировать эту суверенность, если только мы добровольно не согласимся уступить ее.

2. У корпораций нет естественных и неотчуждаемых прав. Корпорация есть общественное лицо, созданное общественным действием посредством выдачи общественной хартии для службы общественным интересам. Мы, суверенные люди, имеем неотчуждаемое право решать, удовлетворяется ли заявленный общественный интерес, и установить правовой процесс изменения или отзыва корпоративной хартии в любой момент по нашему желанию. Нам нужно только принять решение.

3. Проблема заключается в системе. Постепенные изменения внутри отдельных корпораций или политических институтов не могут привести к желаемому результату. Вся система институциональной власти должна быть изменена.

4. Экологическая революция есть революция идей, а не пушек. Экологическая революция — это открытое движение, приглашающее к участию всех, кто стремится к созданию здорового общества, в котором жизнь могла бы действительно процветать. Человеческий интерес — это не интерес корпораций, а интерес всех людей.

 

22. Хорошая жизнь

Положив в основу организации общества цель удовлетворить материальные потребности, мы превратили социальную дисфункцию в добродетель, снизив качество нашей жизни. Люди — существа сложные. У нас есть бесспорная способность к ненависти, насилию, конкуренции и зависти. У нас также есть бесспорная способность к любви, нежности, сотрудничеству и состраданию. Здоровое общество воспитывает последние качества и таким образом создает изобилие тех вещей, которые наиболее важны для повышения качества нашей жизни. Дисфункциональное общество взращивает первое и таким образом создает дефицит и лишения. В здоровом обществе очень легко жить в равновесии с природой, тогда как дисфункциональное общество делает это практически невозможным.

Организуем ли мы наше общество на принципах социального и природного здоровья или на принципе социальной дисфункции, зависит только от нашего выбора. Это в значительной степени выбор между организацией в интересах человека и организацией в интересах корпораций. Мы уже начинаем осознавать, что если мы сосредоточимся на создании общества, которое повышает качество нашей жизни, а не количество нашего потребления, то мы сможем двигаться одновременно и к устойчивости, и к лучшей жизни практически для каждого. В данной главе мы исследуем эти возможности.

ЗАБОТЛИВЫЕ СЕМЬИ И ОБЩИНЫ

Хотя инстинкт конкуренции составляет важную часть нашей природы, есть веские основания считать, что он уступает главному инстинкту установления связей — инстинкту заботы и сотрудничества. Как и у всех остальных видов животных, выживание которых зависит от общественных связей, человечество выработало способность принадлежать и сотрудничать, а не только конкурировать. По словам культуролога Мэри Кларк,

древний человек не смог бы выжить без расширенных социальных связей, выходящих за рамка отношений родителей и потомства, необходимых для защиты беспомощных человеческих детенышей, — работа, которую матери в одиночку не смогли бы выполнить. Социальным связи со своей группой были биологической необходимостью — и для взроалых, и для детей  .

С тех пор, по сути дела, мало что изменилось. Фундаментальный, хотя часто и не замечаемый факт заключается в том, что социальные связи также абсолютно необходимы для здорового функционирования современного общества, как и для более традиционного или племенного общества. Политолог Гарвардского университета Роберт Путнэм называет связи, характеризующие сильное гражданское общество, «социальным капиталом». Он показал его важность в исследовании эффективности местного правительства в Италии.

Начиная с 1970-х годов Италия учредила двадцать региональных правительств. Формально их структура была идентична. Однако существовали очень значительные различия в социальных, экономических, политических и культурных условиях, в которых эти структуры были созданы. Районы различались «от до промышленных до постиндустриальных, от набожно-католических до убежденно коммунистических, от инертно-феодальных до лихорадочно-современных». В некоторых районах новые правительственные структуры были «неэффективны, инертны и коррумпированы». В других они были динамичны и эффективны: они «создавали инновационные программы детского воспитания в дошкольных учреждениях и центры профессиональной переподготовки, содействовали инвестициям и экономическому развитию, первыми устанавливая природоохранные стандарты и создавая семейные клиники»  .

Путнэм выявил лишь один набор показателей, значительно отличавший те районы, в которых правительство работало, от тех, где оно не работало. Это были показатели сильного и активного гражданского общества, измеряемые по «количеству избирателей, принимавших участие в голосовании, количеству читателей газет, членству в хоровых обществах и литературных клубах, клубах «Львов» и футбольных клубах». Районы, где эти показатели находились на высоком уровне, Путнэм назвал районами с высокоразвитым «социальным капиталом». Густая сеть нерыночных отношений создала в целом ощущение доверия и взаимности, которое повышало эффективность человеческих отношений  .

До сих пор мы уделяли слишком мало внимания значению социального капитала для здорового функционирования общества и редко принимали во внимание воздействие экономических структур и политики на формирование или сокращение этого капитала. Нижеследующие вопросы помогают выявить природу этой связи. Предпочитают ли люди совершать покупки в маленьких местных магазинчиках, владельцев которых они знают по имени, или в гигантских торговых центрах и крупных розничных сетях, в основном за пределами города? Предпочитают ли они фермерский рынок или супермаркет? Каков размер ферм, находятся ли они в личной собственности, работают ли на них семьи или они контролируются огромными корпоративными предприятиями и на них работают преимущественно безземельные наемные рабочие? Посвящают ли жители свободное время игре в бейсбол, общественным садам, местному театру, общественным обязанностям, культурным центрам и школьным советам или они проводят время за просмотром телерекламы? Есть ли в их районе кредитные кооперативы и местные банки, готовые поддерживать местных предпринимателей, или только отделении крупных городских банков, настроенных преимущественно на международные денежные рынки? Считают ли жители этот район своим постоянным домом или рабочие и специалисты этого района ездят на работу куда-то далеко и считают свое место проживания временным? Принадлежат ли средства производства местным предпринимателям или далеким корпорациям? Ведутся ли лесозаготовки избирательно и устойчиво местными фирмами для того, чтобы обеспечивать материал для местной промышленности, или местные леса каждые 40-60 лет подвергаются сплошной вырубке по воле крупных глобальных корпораций, а необработанные лесоматериалы сразу же экспортируются куда-нибудь на другой край света?

Ответы на эти вопросы являются мощным диагностическим средством для определения чувства достоинства, свободы, ответственности, процветания и безопасности местных жителей и ту степень, в которой отношения характеризуются доверием, пониманием общности интересов и сотрудничеством.

ОБРАТНОЕ РАЗВИТИЕ КОРМИЛЬЦЕВ

Часто отмечают, что около 80% ущерба окружающей среде наносится 1,1 млрд. сверхпотребителей. Алан Дюрнинг в книге «Где же предел достаточности?» отмечает, что приблизительно для 20% населения Земли основными составляющими в их жизни являются машина, мясная диета и использование предварительно упакованных и одноразовых товаров  . Наряду с этим другие 20% жителей Земли живут в условиях абсолютной нищеты. Дюрнинг, однако, делает одно очень важное замечание, которое многие упускают из виду: примерно 60% населения Земли в настоящий момент в основном удовлетворяют свои потребности относительно устойчивым образом (см. табл. 22.1).

Таблица 22.1

Основано на данных Алана Дюрнинга «И все же где предел достаточности?» в книге Лестера Брауна и др. «Состояние мира» 1991 г. (New York: W. W. Norton, 1991), с. 153-169.1

Как члены всемирного класса кормильцев, они пользуются велосипедом и общественным наземным транспортом; питаются здоровой пищей, состоящей из зерновых, овощей и небольшого количества мяса; покупают небольшое количество предварительно упакованных товаров и вторично перерабатывают большую часть своих отходов. Хотя их стиль жизни не соответствует нашему представлению о потребительском изобилии, но она не похожа и на жизнь, полную лишений, и в правильно организованном обществе данные характеристики могут считаться признаком высокого и приносящего удовлетворения качества жизни.

Общество, организованное вокруг пешего передвижения, велосипеда и общественного транспорта, может предложить более высокое качество жизни, чем то, при котором в общественном пространстве доминируют автомобили и высокоскоростные автомагистрали. Рационс незначительным содержанием мяса и жиров, основанный на естественной пище, может способствовать улучшению здоровья и большей умственной и физической силе, чем рацион с высоким содержанием животных жиров. Жизнь, свободная от погони за последней модой, импульсивной покупки неполноценной пищи и бесполезной бытовой техники и лишнего количества рабочих часов, необходимых для приобретения всего этого, представляет собой жизнь, свободную от всего того, что отчуждает нас от семьи, близкого окружения и от природы.

Здесь проявляется трагедия почти пятидесяти лет экономического роста и национального развития. Вместо того чтобы строить общество, которое создает хорошую жизнь для кормильцев и открывает путь для перехода малообеспеченных в класс кормильцев, мы пошли по пути стимулирования избыточного потребления тех, кто уже потребляет сверх меры, стимулируя при этом переход кормильцев в класс избыточных потребителей и выталкивая многих из тех, кто находится в классе кормильцев, в класс отверженных. В процессе этого мы зачастую делали более трудной жизнь тех, кто остается в классе корильцев, заменяя систему производства, которая раньше удовлетворяла их нужды, и отдавая приоритет общественным сооружениям, таким как скоромные автомагистрали и крупные торговые центры, которые служат избыточным потребителям, а не тому, что служит кормильцам, — как, например, общественный транспорт и общественные рынки.

ОТ ИЗБЫТОЧНОГО ПОТРЕБЛЕНИЕ К УСТОЙЧИВОМУ СООБЩЕСТВУ

Рассуждения об избыточном потреблении мы часто связываем с необходимостью проявить самодисциплину, отказавшись от многих вещей, которые приносят в нашу жизнь удобство и удовлетворение. Но есть еще другая, более привлекательная возможность: организовать наше жизненное пространство и системы производства так, чтобы одновременно и улучшить качество жизни, и устранить избыточную нагрузку, которую мы оказываем на природную среду. Наш переезде Фрэн (моей супругой) в Нью-Йорк-сити в 1992 году помог мне увидеть эти возможности.

Хотя Нью-Йорк глубоко поражен преступностью, нищетой и прочими проявлениями неравенства современной экономической жизни, мы оказались вовсе не в холодном, безликом городе, который мы ожидали увидеть. Вместо этого мы увидели городе большим этническим разнообразием и маленькими магазинчиками, в которых пульсирует человеческая энергия, и жизненную силу, которую редко можно встретить в другом месте. Нью-Йорк — далеко не образец устойчивости, и в нем есть много такого, что снижает качество жизни, но жизнь в Нью-Йорке помогла нам лучше оценить упущенные возможности.

При высокой плотности населения — в среднем 5000 жителей на квартал, проживающих в многоквартирных домах, — работающей системе метро, с магазинами, расположенными на расстоянии ходьбы от большинства жилых домов, Нью-Йорк потребляет в среднем в два раза меньше энергии на человека, чем средний житель Соединенных Штатов в целом. В первый раз за сорок лет у нас с Фрэн нет машины. Мой офис расположен в нашей квартире, а Фрэн ездит на работу в метро. Более 90% наших покупок мы совершаем в радиусе трех жилых кварталов от нашей квартиры: аптека, хозтовары, электроника, книги, овощи, одежда, бытовые товары — и выбор громадный. Для нужд моего офиса прямо напротив нас расположена экологически сознательная типография, магазин программного обеспечения находится за углом, и два магазина канцелярских принадлежностей в пределах пяти минут ходьбы от дома.

Точно так же у нас есть широкий выбор ресторанов всех мыслимых национальных кухонь и уровней цен, джаз-клубы, театр, опера, танцплощадка, художественные галереи, музеи, бесплатные общественные концерты и клубы здоровья — и все в пределах ходьбы или поездки на метро. Необыкновенная система парков и ботанических садов позволяет даже выезжать на природу в пределах городской черты. Когда нам хочется выехать за город, мы садимся на поезд или арендуем машину в соседнем агентстве. Вместо того чтобы ощущать неудобство из-за отсутствия машины мы чувствуем себя свободными нет надобности участвовать в давке уличного движения, решать, где припарковать машину, преодолевать трудности со страховкой и подвергаться ограблению при ремонте машины. Тысячи долларов, которые мы экономим каждый год, позволяют мне посвятить свою жизнь тому, что мне нравится, например писать эту книгу.

Нам особенно нравится фермерский рынок на Юнион-сквер, расположенный всего лишь в полуквартале от нашего дома. Здесь четыре дня в неделю люди работающие неподалеку на маленьких фермочках, молокоперерабатывающих фермах, домашних винокурнях и хлебопекарнях продают свои изделия: яйца и птицу, выращенную на фермах с открытым выпасом, молоко от коров, которых не подвергали инъекциям гормона роста, органически выращенные фрукты и овощи, свежее мясо и рыбу, и все это без пищевых добавок и искусственных гормонов. Большую часть года я готовлю еду в основном из того, что продается на этом рынке. Потребляя питательную, ароматную, свободную от химических соединений пищу, мы чувствуем себя здоровее и сильнее, лучше спим и более ясно мыслим. Нам приятно лично знакомиться с фермерами, и нас радует мысль о том, что мы знаем: наша пища произведена экологически ответственным образом.

Поскольку мы носим свежие, неупакованные продукты с рынка в продуктовых сумках, то у нас образуется мало отходов. Город занимается вторичной переработкой алюминиевых банок, стекла, пластика и газет. В среду и субботу местная добровольная организация собирает на рынке органические отходы для компостирования. Мы теперь отправляем очень мало отходов на свалку.

В целом мы ведем более здоровую, счастливую и экологически ответственную жизнь, чем когда либо раньше, не потому, что мы героически добродетельны, а потому, что место, где мы живем, оказалось, в силу различных причин, организовано таким образом, что вести такую жизнь относительно легко и естественно. Этот опыт помог нам увидеть важность того, как мы организуем себя в определении качества наших социальных и экологических взаимоотношений — и, следовательно, нашей жизни. Очень многое можно еще сделать для того, чтобы Нью-Йорк стал более пригодным для жизни и устойчивым, — начиная с запрета личных автомобилей на Манхэттене — но то, что у нас есть, показывает некоторые существенные возможности.

Подумайте о последствиях того, что большая часть нагрузки, которую мы, избыточные потребители, накладываем на нашу планету, вызвана использованием автомобилей и самолетов, потреблением нездоровой пищи, произведенной разрушительными для земли методами, которые к тому же отравляют пищу ядовитыми остатками, использованием одноразовых продуктов в ненужной упаковке. В самом деле, так ли уж трудно отказаться от поездок на работу по забитым машинами автомагистралям, от постоянного шума, боязни потерять работу, от хитроумной техники, которой мы никогда не пользуемся, одежды, которую мы редко носим, нездоровой жирной пищи, напичканных химикатами фруктов и овощей, от товаров, которые быстро выходят из строя, отказаться от использования никому не нужной упаковки, утомительных деловых поездок и энергетически неэффективных домов и зданий? А как насчет военных, которые несут ответственность приблизительно за 30% деградации окружающей среды в мире  ? Разве трудно было бы решать все наши споры невоенными методами?

Нам необходимо реорганизовать общество для устойчивой и хорошей жизни. Очень важный аргумент, который часто не принимают в расчет, состоит в том, что многое из того, что необходимо сделать для гармонизации отношений с Землей, представляет собой совместный, а не индивидуальный выбор.

Если мы его сделаем правильно, то улучшения в качестве нашей жизни могут более чем оправдать все связанные с этим жертвы. Позвольте мне проиллюстрировать это, предложив сделать несколько вещей, для того чтобы добиться устойчивости трех главных систем — городской среды и транспорта, продовольствия и сельского хозяйства и материалов. В каждом случае кажется, что эволюция существующих систем формировалась скорее корпоративными, а не человеческими интересами. Изменения, которые мы должны внести для создания здорового общества, могут быть связаны с трудностями для крупнейших корпораций, но они значительно улучшат качество жизни человека.

ГОРОДСКАЯ СРЕДА И ТРАНСПОРТ

В книге «Возрождение наших городов» Дэвид Энгвич напоминает нам, что люди изобрели города как место для общения людей. Цель городов — «содействовать обмену информацией, дружбой, материальными вещами, культурой, знаниями, откровениями и навыками» при очень незначительной потребности в поездках  . Раньше города состояли в основном из мест взаимного общения людей — таких как магазины, школы, жилые дома и общественные здания. Пути, соединявшие места общения, также были местами встреч и укрепления отношений с соседями.

Автомобиль фундаментально изменил наши города, захватывая все больше места, которое раньше было отведено обмену между людьми, и преобразуя его в систему автостоянок, соединенных автодорогами. Таким образом, многие из тех мест, которые когда-то нас соединяли, теперь превращены в шумные, забитые машинами, загазованные пространства, которые изолируют нас друг от друга и разрушают качество нашей жизни. Чем более плотное и активное движение протекает через наш район, тем меньше мы чувствуем себя там дома и тем меньше вероятности, что мы будем заводить какие-либо отношения с нашими соседями  .

Автомобиль не только наименее энергоэффективный способ передвижения, он также наименее пространственно эффективный. Если мы примем во внимание множество мест парковки, которое должно быть у каждой машины: у дома, у офиса, у торгового центра, у церкви, у мест развлечения и отдыха, у школы, — плюс то количество дорожного пространства, которое требуется для их движения, то окажется, что общее пространство, необходимое для каждой семейной машины, в три раза больше, чем площадь среднего семейного дома  .

Одна из причин, по которым люди переселяются в пригороды, заключается в том, чтобы избежать экологических и социальных последствий завоевания города автомобилем. Как только плодородные сельскохозяйственные земли заливаются асфальтом, мы оказываемся отделенными от природы и друг от друга все большими расстояниями, наша зависимость от автомобиля увеличивается, и среднее потребление энергии на человека резко взлетает вверх — как для поездок, так и для обогрева или охлаждения изолированных односемейных долмов, в которых живут обитатели пригородов. Есть веское основание для заключения, сделанного городскими экологами Уильямом Рисом и Марком Розландом, что «расползание пригородов — это, возможно, самый расточительный способ жилой застройки с экономической, экологической и социальной точек зрения из всех, когда-либо придуманных человечеством»  .

Автомобильные компании продают свои товары как пропуск к достижению свободы, определяемой во многих авторекламах как бегство на автомобиле в чистую загородную среду. Это парадоксально, потому что автомобиль, — вероятно, самое большое средство превращения городов в непригодное для проживания место — теперь превращает сельскую местность в расползающиеся пригороды и длинные торговые центры и ставит нас во все большую зависимость от машин для выживания в условиях такого бедствия.

В 1950 году средний американец проезжал 3800 километров. Эта цифра уведичилась до 9700 километров к 1990 году. Больше свободы? Примерно половину расстояния, которое проезжают американцы, составляет дорога наработу по забитым машинами шоссе. Между 1969 и 1990 годом количество километров, которое проезжает средняя американская семья на работу, увеличилось на 16%. Второе по важности использование машины — совершение покупок. Среднее расстояние, проезжаемое для совершения покупок, увеличилось на 88%. Третье использование — для деловых поездок, доставки детей в школу и из школы, поездок к врачам и в церковь — возросло на 135%. Социальные поездки и поездки с целью отдыха на самом деле уменьшились на 1 %,потому что на них остается меньше времени. Согласно оценкам, в крупнейших городских районах США от 1 до 2 млрд человеко-часов в год теряется на ожидание в уличных пробках  .

Очень нетрудно догадаться, кто выигрывает от такого ухудшения качества нашей жизни. По размерам продаж три крупнейшие компании в Америке — «Дженерал моторе корпорейшн» (автомобили), «Экссон корпорейшн» (нефть), и «Форд мотор компани» (автомобили). «Мобил корпорейшн» идет седьмой по счету.

В 1992 году голландский город Гронинген с населением 170 000 жителей перекопал автомагистрали в центре города и предпринял различные шаги по превращению велосипеда в основное средство передвижения. В результате этого бизнес улучшился, объем аренды увеличился, отток жителей из города прекратился и даже пошел в обратную сторону. Местный бизнес, который раньше выступал против ограничения автодвижения, теперь требует еще больших ограничений  .

Это шаг, на который следует пойти гораздо большему числу городов. Едвали есть какие-то мероприятия, которые могут сделать больше для улучшения качества нашей жизни и здоровья окружающей среды, чем организация жизненного пространства так, чтобы уменьшить зависимость от автомобиля. Другие меры, которые могут этому содействовать, включают планирование и контроль за использованием городской территории'для увеличения плотности городов и близости к месту работы, к дому, к местам отдыха, ограничение мест парковки, увеличение налогов на бензин, инвестирование в систему общественного транспорта и создания удобств для пешеходов и велосипедистов.

«Постойте-ка! — скажет корпоративный либертарианец, — а что же тогда станет с экономикой? Каждое шестое рабочее место в Соединенных Штатах связано с автомобильной промышленностью. В Австралии — каждое десятое  . Безработица взметнется вверх, и стоимость акций резко упадет, если мы реорганизуем пространство так, чтобы обходиться без автомобиля. Это привело бы к экономической катастрофе».

Это важный аргумент, на который лучше всего ответить другим вопросом. Рационально ли строить экономику таким образом, что инвесторы извлекают выгоды из социально вредного инвестирования, а единственная работа, которую люди могут найти, состоит в производстве вещей, ухудшающих качество жизни? Человек разумный, безусловно, может найти лучший способ обеспечить людей средствами к существованию. Мы сейчас вернемся к этому вопросу.

ПРОДОВОЛЬСТВИЕ И СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

Наша продовольственная и сельскохозяйственная система также спланированы, чтобы приносить прибыль гигантским химическим корпорациям и корпорациям агробизнеса без особого внимания к здоровью людей и экосистем. Отличительными чертами этой системы являются механизированное производство с применением большого количества химических веществ, транспортировка на далекие расстояния, несвободные производители, работающие по найму, сезонные рабочие, едва сводящие концы с концами на нищенскую зарплату, а также крупные правительственные субсидии, выплачиваемые гигантским корпорациям. Эта система очень хорошо подходит для прибыльного массового производства стандартизованных пищевых продуктов. Это происходит за счет истощения почв и водоносных горизонтов, загрязнения воды химическими смывами и вытеснения мелких семейных ферм, которые в течение долгого времени были краеугольным камнем сильных сельскохозяйственных поселков. Большая часть того, что дает эта система потребителю, состоит из глубоко переработанной, расточительно упакованной пищи сомнительной питательной ценности, зараженной остатками химикатов. Хотя эта система заполняет супермаркеты до изобилия, она дает ложную информацию о питательной ценности, сильно сопротивляется любым попыткам информировать покупателей относительно добавок, синтетических гормонов и токсичных веществ, которые могут попадать к ним через пищу, и оставляет потребителям узкий выбор органически выращенной и непереработанной пищи, произведенной местными фермерами. Наш выбор пищи был в значительной степени сведен к тому, что корпорации считают выгодным нам предложить.

Даже люди взрослые, намеренные питаться здоровой пищей, выращенной ответственными производителями, редко добиваются того, чтобы узнать, поймана ли рыба, которую мы только что собрались купить, огромным иностранным траулером, процеживающим океан мелкой дрейфующей сетью до полного истощения, или местным рыбаком, использующим экологически щадящие снасти. У нас нет возможности узнать, взят ли тот или иной кусок мяса от животного, выращенного надлежащим образом на природных пастбищах, или на нестабильных землях, с которых недавно спилили тропический лес, и откормленного в стойлах зерном, которым можно было накормить голодных людей. Нет никакой возможности узнать, были ли коровы, которые дают нам молоко, инъецированы искусственными гормонами, поскольку под нажимом корпорации «Монсанто» правительство запрещает указывать данную информацию на этикетках.

Если наша цель заключается в обеспечении хорошей жизни для людей, то нам нужно преобразовать нашу систему сельского хозяйства и производства пищи в такой же степени, как мы должны преобразовать наше жизненное пространство и транспортную систему. Нашей целью должна стать оптимизация использования земельных и водных ресурсов для удовлетворения нужд увеличивающегося населения рационом, содержащим достаточное количество питательных веществ и клетчатки, а также средствами к существованию. И мы должны сделать это способом, который не истощает ресурсы.

Подобающая система, скорее всего, должна включать гораздо большую долю небольших интенсивных семейных ферм, производящих широкий ассортимент продуктов питания, клетчатки, скота и энергетических продуктов для местных рынков. Фермерская практика должна опираться на биоинтенсивные методы для поддержания плодородия почвы, водосбережения и контроля сельскохозяйственных вредителей. Система производства пищи должна быть спланирована так, чтобы ограничивать, сдерживать и вторично перерабатывать загрязнители, — включая переработку человеческих фекалий, — и зависеть преимущественно от возобновляемых источников генерируемой солнцем энергии, в том числе мускульной силы животных и биогаза — для приготовления, производства, переработки, хранения и транспортировки  . Шаги по созданию такой системы должны включать проведение аграрной реформы по разделу крупных сельскохозяйственных владений, предоставление достаточных кредитов мелким фермерам, создание фермерской службы исследования и внедрения, ориентированных на биоинтенсивные методы, требование полного и точного указания всех составляющих на пищевых этикетках, отмену финансовых и экологических субсидий на сельскохозяйственные химикалии, увеличение стоимости перевозки продовольствия посредством отмены энергетических и других транспортных субсидий, и создание подотчетной местным жителям администрации по управлению водоразделами для координации мер по охране почвы и воды.

Хотя движение в направлении более локализованных продовольственной и сельскохозяйственной систем и более здорового, менее жирного рациона потребует дополнительной корректировки наших пищевых привычек, это вовсе не ведет к жертвам и лишениям. Скорее это ведет к повышению плодородия почвы и преобразованию наших мест проживания в более безопасные, полные кипучей жизни поселения, где живут люди, здоровые телом и духом, которые питаются целостной незагрязненной пищей. Составляющие такого видения технически и социально достижимы. Для этого требуется лишь реорганизовать соответствующие системы в интересах человека, а не корпораций.

МАТЕРИАЛЫ

Для того чтобы достичь истинной устойчивости, мы должны уменьшить наш «мусорный индекс» — то, что мы навсегда выбрасываем в окружающую среду и то, что не может быть естественным образом вторично переработано и использовано — почти до нуля. Производственная деятельность должна быть организована как закрытая система. Ископаемые и другие ресурсы, которые не разлагаются в природной среде после их извлечения из земли, должны стать частью постоянного капитала общества и бесконечно проходить вторичную переработку. Органические материалы могут быть помещены в природных экосистемах, но только таким способом, который позволяет им быть снова поглощенными производительной системой природы.

Индивидуальных потребителей часто призывают сортировать и сдавать во вторичную переработку отходы, что является важной, но недостаточной мерой. Многие из наиболее важных решений не находятся в наших руках, и большая часть мусора, связанного с нашим индивидуальным потреблением, создается и выбрасывается задолго до того, как любой товар дойдет до нас. Рынок редко предлагает нам выбор газет, напечатанных на бумаге, сделанной из отходов, с использованием нетоксичной, биоразлагающейся краски. Никто также не может дать гарантию, что аккуратно связанные стопки газет, которые мы выносим на обочину для вторичной переработки, на самом деле будут переработаны. Такие решения находятся в руках издателей, производителей бумаги, политиков и правительственных бюрократов.

Возьмем для примера саму газету. За двадцатилетний период при нынешней скорости переработки средняя американская семья «потребляет» 100 деревьев в форме печатной продукции. От 60 до 65% этой печатной продукции составляет реклама  . Хотя, возможно, мы никогда не читаем и не интересуемся рекламой, нам не дано выбора подписки на газету без рекламы.

Согласно данным Института «Уорлдуоч», «большинство материалов, используемых сегодня, выбрасывается после одноразового употребления — примерно две трети всего алюминия, три четвертых всего металла и бумаги и еще большая доля пластика»  . Для добычи необходимых материалов наносится ущерб окружающей среде, производится большое количество мусора, мы работаем дополнительные часы для того, чтобы накопить деньги и заменить то, что выбрасывается, превращаемся во вьючных животных, бесконечно несущих замену им из магазинов в дом, а оттуда — на помойку. Возможно, это и хорошо для экономики, прибылей корпораций и жалования руководству, но это приводит к разрушению нашего качества жизни.

Вторичная переработка не только уменьшает экологическую стоимость добычи ресурсов, но также экономит энергию. Для выплавки стали из металлолома требуется лишь одна треть энергии, затрачиваемой на ее выплавку из руды, загрязнение воздуха уменьшается на 85%, загрязнение воды — на 76%, и ликвидируются отходы добычи ископаемых. Изготовление печатной продукции из макулатуры на 25—60% уменьшает потребление энергии по сравнению с изготовлением ее из древесной пульпы и в то же время на 76% уменьшает выброс воздушных загрязнений и на 35% — водных загрязнений. Вторичное использование приносит еше более впечатляющие результаты. Вторичная переработка бутылочного стекла уменьшает энергопотребление на треть в то время как повторное использование самоіі бутылки сохраняет до 90% энергии, необходимой для производства новой бутылки  .

Германия явилась пионером идеи планирования жизненного цикла товара и ответственности за него. Обязательные правительственные программы содействуют тому, чтобы производители автомобилей и бытовой техники брали ответственность за разборку, вторичное использование и переработку своих изделий. Помимо того что это представляет собой экологически ответственную практику, она освобождает потребителя от бремени удаления этих предметов в конце их полезного жизненного цикла  . Пожизненный менеджмент может проводиться посредством лизинговых договоров, при которых право собственности на изделие остается за производителем, который берет на себя ответственность как за эксплуатацию, так и за утилизацию и таким образом получает стимул на проектирование изделий, рассчитанных на максимальный срок службы и легкость утилизации.

Правительство может способствовать тому, чтобы производители создавали свои изделия и упаковку с наименьшими отходами, взимая с них налог для покрытия расчетной суммы общественных затрат на последующее захоронение отходов. Правительства могут также потребовать, чтобы посуда для различных напитков разного размера и формы была заменена на стандартную стеклянную посуду, которая может быть многократно использована после мытья и наклейки других этикеток  .

Отличного выбора зависит многое. Мы можем сократить количество потребления мяса в своем рационе. Мы можем купить водоочистительный фильтр для того, чтобы сократить зависимость от бутилированной воды и газированных напитков. Мы можем покупать меньше одежды или приобретать машины с большей топливной эффективностью. Существует бесчисленное множество таких положительных предпочтений, которые можно было бы сделать. Однако мы должны уделить больше внимания организации нашего общества устойчивым образом, чтобы ответственный выбор был легким и экономичным.

УСТОЙЧИВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ

Значительная часть требования экономического роста является порождением тщательно культивируемого мифа о том, что единственный способ поддерживать занятость населения — это расширять общее потребление для создания рабочих мест со скоростью, превышающей инвестирование корпораций втрудосберегающие технологии для их устранения. Мы пренебрегаем важной альтернативой — переосмыслить проблему и сконцентрироваться на создании средств к существованию, а не рабочих мест.

Английское слово job определяется в толковом словаре Уэбстера как «конкретная часть работы, например, в чьей-либо профессиональной деятельности или выполненная по договору за плату; все, что необходимо выполнить; задание; поручение; обязанность»  . Слово livelihood определяется как «средства к жизни или поддержанию жизни»  . Работа есть источник денег. Средства к существованию есть средства к жизни. Разговор о работе вызывает образ человека, работающего на фабрике или в сети быстрого питания крупнейших корпораций мира. Разговор об устойчивых средствах к существованию вызывает образ людей и сообществ, занятых удовлетворением индивидуальных и коллективных потребностей экологически ответственным образом — вызывает образ локализованной системы самоуправляющихся сообществ.

Мы могли бы использовать достижения технолог и для того, чтобы предоставить каждому человеку больше возможностей для благополучного, устойчивого существования. Если мы отдадим этому предпочтение, то вместо того требования, чтобы те, кому посчастливилось иметь работу, приносили свою семейную и общественную жизнь на алтарь конкуренции, в то время как другие прозябают в рядах безработных, мы могли бы организовать наше общество вокруг двадцати- тридцатичасовой рабочей недели, для того чтобы предоставить гарантированную и достаточно хорошо вознаграждаемую трудовую занятость для почти каждого взрослого жителя, который хочет работать. Освободившееся в результате этого время может быть посвящено общественной экономике в деятельности, которая удовлетворяет неудовлетворенные потребности и восстанавливает разорванную в клочья ткань общественных связей.

Возможности возникают необычайные, если мы признаем, что многие существующие виды труда не только не приносят удовлетворения, но обеспечивают производство товаров и услуг, которые либо не являются необходимыми, либо наносят вред обществу и природе. Сюда относится большое количество рабочих мест в автомобильной, химической, упаковочной и нефтяной промышленности; большая часть рекламных и маркетинговых работ; брокеры и финансовые менеджеры, занятые в спекулятивных и других конфискационных формах инвестирования; юристы, бегущие следом за машинами скорой помощи; 14 млн. рабочих военной промышленности; и 30 млн военнослужащих  .

Это приводит нас к ошеломляющему факту. Обществу было бы лучше, если бы вместо того, чтобы платить сотням миллионов людей иногда непомерные деньги для выполнения работы, наносящей вред качеству нашей жизни, оно выплачивало бы им те же деньги, чтобы они сидели дома и не делали ничего.

Хотя это далеко не оптимальное решение, оно имеет гораздо больше смысла, чем совершенно иррациональная практика организации общества, когда оно платит за то, что приводит к общему уменьшению реального богатства и благосостояния. Почему бы вместо этого не организовать для части людей полное обеспечение и направить их усилия на выполнение дел, общественно полезных и экологически благоприятных, как, например, забота и внимание к детям и пожилым, управление общественными рынками и домами престарелых, воспитание молодежи, работа с наркоманами, обеспечение надлежащего ухода за душевнобольными, содержание общественных парков и земель, участие в добровольных дружинах по охране общественного порядка, организация социальных и культурных мероприятий, регистрация избирателей, очистка окружающей среды, восстановление лесов, представление интересов общества на политическом уровне, организация общественных программ по вторичной переработке и перестройка домов с целью повышения их энергоэффективности. Точно так же многие из нас могли бы уделять больше времени отдыху, спокойному уединению, семейной жизни и заниматься различными дисциплинами и увлечениями, которые поддерживают в нас физическое, умственное, психологическое и душевное здоровье.

Наша проблема заключается не в отсутствии достаточного числа рабочих мест. Она в экономической структуре, которая создает слишком большую зависимость от оплачиваемой занятости и затем платит людям за выполнение дел, наносящих вред, но пренебрегает слишком многими видами деятельности, которые абсолютно необходимы для здорового общества. Очень важно помнить, что еще десять - двадцать лет назад большая часть людей продуктивно служила обществу на неоплачиваемой работе в общественной экономике. Во многих случаях у таких обществ была более прочная социальная ткань, и они давали своим гражданам большее ощущение личной безопасности и удовлетворения, чем наше.

Хотя инициативы по созданию экономики устойчивого образа жизни могут развиваться различным образом с учетом различных обстоятельств и желаний, мы можем вывести некоторые из присущих им черт, исходя из выше приведенных принципов и примеров. Так, в городах они, скорее всего, будут организованы вокруг микрорайонов, которые объединят проживание, работу, отдых и торговые учреждения вокруг экологически устойчивого производства с целью обеспечить местные потребности, причем с большой степенью самодостаточности. В них будут и зеленые зоны, и интенсивное человеческое общение, и они будут стремиться к значительной независимости в отношении энергии, биомассы и производства материалов.

Человеческая и экологическая производственная деятельность сплавятся в локализованных замкнутых производственных циклах, которые обеспечивают вторичную переработку стоков, твердых бытовых отходов и даже воздуха, пропуская его через рыбные пруды, огороды и зеленые зоны для повторной регенерации своих ресурсов. Городское огородничество и аквакультура, ремонт, вторичное использование и интенсивная переработка дадут массу возможностей для жизнеобеспечения, увеличивая при этом экологическую устойчивость. Организуя эти виды деятельности в микрорайонах,которые будут в значительной степени самодостаточны и в социальном обслуживании, можно оживить семейные и общественные связи, децентрализовать административный аппарат и более справедливо распределить семейные обязанности между мужчинами и женщинами. Снизится необходимость в пассажирских и товарных перевозках. Пища, произведенная в данной местности, будет более свежей и неупакованной или будет храниться в повторно используемой таре.

Мы можем придумать широкий спектр традиционных и высокотехнологичных домашних производств, многие из которых используют различные формы вторичной переработки и существуют бок о бок с городским огородничеством. Семейные услуги, такие как местные детские сады, семейное консультирование, школы, семейное здравоохранение и многоцелевые общественные центры, могут стать неотъемлемыми местными функциями, вовлекаюшими людей к полезную и значительную работу в пределах недолгой ходьбы от дома. Многие микрорайоны могут создать свои собственные денежные средства для содействия местному обмену и ограничения вымывания денег за их пределы. Многие взрослые будут делить время между деятельностью, связанной с денежной экономикой, и деятельностью, связанной с общественной экономикой. Мы увидим возвращение многофункционального дома, который служит центром семейной и общественной жизни и значительно сокращает зависимость от автомобиля и прочих энергорасточительных форм транспорта. Мы могли бы украсить обочины дорог деревьями, вместо того чтобы утыкать их рекламными щитами. Мы могли бы ограничить рекламу лишь информацией о товарах, выдаваемой по мере надобности, лишь когда нам это нужно.

На пути к истинной общественной эффективности у нас нашлось бы предостаточно времени для других аспектов жизни, включая отдых, культурное самовыражение, умственное и духовное развитие и участие в политической жизни. Мы могли бы ездить в другие микрорайоны по культурному обмену.

Мы могли бы поддерживать дружеские связи по видеофону с теми, кто живет вдали от нас. Или мы могли бы совещаться по компьютерным сетям, делясь экзотическими рецептами, мыслями о том, как организовать продовольственный кооператив, или опытом организации кампании по улучшению системы общественного транспорта. Мы могли бы участвовать в международных кампаниях граждан против новых торговых правил. Или мы могли бы настроиться на волну России, Индии или Чили, чтобы поинтересоваться, что их жители думают по поводу результатов выборов в Южной Африке.

У нас в самом деле есть возможность создать здоровое общество, которое позволит нам жить полноценной жизнью. Настало время взять власть в свои руки и заняться выполнением этой задачи вместе с миллионами людей, уже работающих в этом направлении.

 

23. Пробудившееся гражданское общество

1 января 1994 года вступило в действие Североамериканское соглашение о свободе торговли (НАФТА), соглашение, имеющее целью завершить интеграцию экономики Мексики, Канады и Соединенных Штатов. Лидеры бизнеса по всей Северной Америке приветствовали новые возможности для корпоративной экспансии, открывающиеся благодаря этому слиянию. Местные жители штата Чиапас в юго-восточной части Мексики высказывали радикально противоположный взгляд. На протяжении нескольких поколений они терпели подобные экономические «достижения», каждый раз теряя все больше своих земель и, следовательно, возможностей добывать средства к существованию. Называя НАФТА смертным приговором для народа чиапас, примерно 4000 индейцев совершили вооруженное восстание против мексиканского правительства. Мексиканский политический аналитик Густаво Эстева назвал восстание чиапас «первой революцией XXI века». Если революции XX века были борьбой за государственную власть, то борьба народа чиапас шла за большую местную автономию. за экономическую справедливость и политические права в границах своих поселений  . Они не призывали своих сограждан в Мексике принять участие в вооруженном восстании против правительства, а звали присоединиться к их широкому социальному движению с целью освободить местные территории от колонизации чужеродными политическими и экономическими силами. Их боевой клич — «Basta!» (Хватит!) — был подхвачен народными движениями по всей Мексике и эхом прокатился по всему миру.

Каждый день все больше людей говорят «нет» силам корпоративного колониализма, отвоевывают свою землю, берут ответственность за свою жизнь в свои руки и работают над созданием реальных альтернатив мифам и иллюзиям экономической глобализации.

ГОВОРЯЩИЕ «НЕТ»

Журналистка Дай Куинг — отважный и открытый противникдамбы «Три ущелья» в Китае, угрожающей выселением 1,2 млн человек, затоплением 100 000 гектаров наиболее плодородной сельскохозяйственной земли, величественной цепи ущелий и разрушением ареала обитания вымирающих видов. По ее словам, «Высшее выражение достоинства можно резюмировать одним словом — «Нет!»  .

Демократическая законность институтов, которые мы наделяем властью, основывается на том, что:

1) они учреждены суверенным народом и подотчетны ему;

2) они осуществляют свою деятельность в соответствии с подобающим морально-этическим кодексом;

3) они дают результаты, желательные для общества в целом  .

Большинство из них не справляются с возложенными задачами по всем трем пунктам не потому, что возглавляющие их люди коррумпированы, а потому, что они слишком велики, слишком далеки и слишком увлечены собственными узкими интересами. Захват государственной власти путем выборов или революции ничего не меняет. Не помогают и реформы — они приводят лишь к незначительным изменениям существующей структуры. Вот почему выборы потеряли всякий смысл. Мы должны изменить саму систему, возвратив себе власть, которую мы уступили коррумпированным институтам, и взять ответственность за свои судьбы в свои руки — как раз то, что делают в настоящий момент миллионы людей во всем мире, и число этих людей растет  . По мере развития этого процесса мы переосмысливаем соотношение между глобальной, национальной и местной властью, и власть институтов, когда-то казавшихся непоколебимыми, испаряется.

В 1986 году филиппинцы провели массовые уличные демонстрации для того, чтобы сказать «нет» ненавистной и коррумпированной диктатуре Маркоса. Военные присоединились к народу, Маркое позорно бежал из страны, и демократия была восстановлена практически без единого выстрела. Мир увидел и куда более волнующую демонстрацию этой истины в 1989 году в Восточной Европе и в 1991 году в Советском Союзе.

В Индии, Тасмании, Таиланде, Франции, Венгрии, в других странах люди присоединяются к Дай Куинг и говорят «нет» проектам строительства дамб, которые угрожают их домам, средствам существования и дикой природе. Индийские женщины из движения «Чипко» привязывают себя к стволам деревьев, чтобы защитить их от лесорубов, жители племени гіенан в Сараваке, Малайзия, блокируют дороги лесозаготовителей своими телами, а канадский «Альянс за будущее лесов», насчитывающий 1 млн членов, организует демонстрации протеста и кампании в средствах массовой информации Канады.

Люди мобилизуются для защиты мангровыхлесов в Береге Слоновой Кости, коралловых рифов в Белизе и дикой природы в Намибии. Они препятствуют выбросам токсичных отходов в Соединенных Штатах и организуют кампании по сохранению Антарктики как природного заповедника. Японские граждане оказывают давление на японские лесозаготовительные компании, с тем чтобы те изменили свои методы работы за рубежом. Немцы призывают покончить с иностранной помощью, которая разрушает девственные леса. Местные «карманные» шахтеры, фермеры и рыбаки на Филиппинах мобилизуются для того, чтобы оспорить право немногих влиятельных корпораций по добыче ископаемых лишать тысячи людей средств к существованию.

Идеологи корпоративного либертарианизма говорят нам, что экологические вопросы — это дело среднего класса, роскошь, которую бедняк не может себе позволить. И, однако, все чаще мы видим, что героические действия по спасению природы предпринимают бедняки, знающие цену попустительства ограблению природных ресурсов, от которых зависит само их существование.

Коренные народы часто находятся на переднем крае борьбы. В Эквадоре они сплотились для того, чтобы вернуть свои земли, защитить эквадорские тропические леса от иностранных нефтяных компаний и воспрепятствовать правительственной программе по модернизации сельского хозяйства, следствием которой являлось их выселение с собственных ферм. В Перу они образовали трехсоттысячный союз с тем чтобы начать проекты, соединяющие цели защиты окружающей среды с защитой земли, принадлежащей коренному населению. Национальные индейские организации из Перу, Боливии, Эквадора, Бразилии и Колумбии образовали международный альянс, представляющий более миллиона человек, для того чтобы вернуть индейцам их права на землю. Американские индейцы остановили план корпорации «Ханиуэлл» по созданию полигона для испытания ядерного оружия в священном для них месте Блэк Хиллз в штате Южная Дакота и отклонили предложения компании «АМКОР» по строительству на землях племени полигона для захоронения отходов площадью в 5000 акров и мусоросжигатель. В южной части Панамы коренные жители сплотились для того, чтобы предотвратить завершение трансамериканской автомагистрали через тропические леса, находящиеся на их землях, ибо хорошо понимают, что это шоссе приведет к деградации их лесов, эксплуатации их земель и уничтожению их культуры.

На Филиппинах и в Колумбии люди говорят «нет» насилию, объявляя свои деревни зонами мира и заявляя как правительствам, так и повстанцам, чтобы они нашли другое место для выяснения своих отношений. Форум в защиту женщин в исламском фундаменталистском Пакистане добился того, что женщины вырвались из своего заточения в доме, освободились от чадры и вышли на улицы, чтобы выразить протест против ограничения прав женщин.

Однако протест порой обходится очень дорою. Многие из ненасильственных активистов экологической революции подвергались публичному осмеянию, угрозам, теряли работу, разорялись, оказывались в тюрьме, подвергались пыткам и умирали от рук тех, кто не разделяет их взглядов на устройство общества, ориентированного на жизнь. Они несуг все тяготы политического и духовного пробуждения, необходимого для осуществления радикальных изменений, от которых зависит наше общее будущее.

Создание альтернатив — этих кирпичиков здания здорового общества — эффективный способ сказать «нет». Женщины-участницы движения «Зеленый пояс Кении» основали 1500 лесопитомников и посадили свыше 10 млн. деревьев. Другие африканские женщины следуют их примеру. Рыбачки штата Керала в Индии сплотились для защиты своих прибрежных рыбных ресурсов. В Соединенных Штатах индейцы племени иннуитов на западном побережье штата Вашингтон акр за акром выкупают обратно земли своей резервации, с тем чтобы осуществить планы по их устойчивому использованию. По соседству жители бассейна залива Виллапа, крупного места обитания лосося и устриц, вошли в союз с экологами, лесозаготовителями, местными бизнесменами, правительством, рыбаками, землевладельцами и индейцами, живущими в районе залива Шоулуотер, для восстановления некогда динамичной и разнообразной экосистемы как основы богатой, разнообразной и устойчивой местной экономики. В Сиэтле, штат Вашингтон, несколько гражданских лидеров основали группу под названием «Устойчивый Сиэтл», чтобы выработать набор показателей движения к экологической устойчивости.

Японские женщины управляют двухсоттысячным потребительским кооперативом «Клуб Сейкатсу», который работает с поставщиками с целью гарантировать, что они поставляют безопасные для здоровья продукты и подобающим образом относятся к своим рабочим и к природе. Двадцати трехтысячный коллектив испанского кооператива «Мондрагон» в 1991 году продал товаров и услуг на сумму 3 млрд. долл. и продемонстрировал миру пример потенциала и динамики местного предприятия, которым владеют рабочие. В сотнях городов Канады, Аргентины, Австралии, Новой Зеландии, Соединенных Штатов и других стран люди выпускают свои собственные деньги, известные под разными названиями: ЛETC (система местного экономического обмена), зеленые или повременные доллары, для того чтобы освободить себя от колонизации со стороны глобальной финансовой системы, оживить свои местные районы и построить экономику самодостаточности  . Свыше 7500 семей, представляющих около 20 000 человек в тринадцати странах Европы и Северной Америки, участвуют в проекте «План глобального действия» (ГЭП) для того чтобы оказывать друг другу поддержку и контролировать свое личное и совместное продвижение к более устойчивому образу жизни. Студенты в Соединенных Штатах организовались, чтобы превратить свои школы в зоны, свободные от рекламы. Пятьсот филиппинских общественных организаций учредили «Национальную мирную конференцию» для разработки национальной повестки дня по вопросам мира, чтобы покончить с затяжным вооруженным конфликтом в своей стране. В Израиле совместное израильско-арабское молодежное движение «Реутсадака» «побуждаетеврейскую и арабскую молодежь жить и учиться вместе».

Каждая подобная инициатива отвоевывает ранее колонизованное пространство, содействует перестройке человеческих сообществ и природных экосистем и вдохновляет окружающих.

СИЛА СОТРУДНИЧЕСТВА МЕЖДУ ГРАЖДАНАМИ

Когда граждане объединяются в добровольные организации, для того чтобы противостоять влиятельным институтам, имеющим в распоряжении миллиарды долларов и доступ к наиболее привилегированным высшим слоям политической власти, то силы кажутся слишком неравными. Институты транснационального капитала находятся у всех на виду, их власть сосредоточена в корпусе корпоративных кадров, и они владеют громадными деньгами. Однако их способность влиять на жизненную активность людей быстро уменьшается, если их денежный поток ослабевает. Гражданские активисты учатся превращать эти свойства в уязвимые места.

Сила гражданского общества заключается в его огромной способности быстро и гибко мобилизовать широкую и разнообразную сеть людей и организаций, действующих исключительно по доброй воле. У эффективных объединений граждан есть много лидеров, каждый из которых может действовать независимо от остальных. Разнообразие и независимость их членов дает возможность изучать проблему с разных сторон, а также вносить в движение разнообразные таланты  . Использование тех же средств связи —телефона, факса и компьютера — которыми пользуются корпорации, распространяя свое влияние на весь мир, позволяет гражданам быстро и гибко предпринимать совместные действия на местном, национальном и глобальном уровнях.

Отсутствие жесткой структуры может привести гражданские движения к некоторой непоследовательности в действиях и неустойчивости во времени, но она также дает им возможность «окружать», «просачиваться» и сковывать действия наиболее влиятельных институтов. Эти же самые характеристики делают их практически неуязвимыми для атак более централизованных, зависящих от денег глобальных институтов бизнеса и финансов. Отдельная ячейка сети может быть ликвидирована и изолирована, а ключевые фигуры даже могут быть убиты, но действующая сеть способна перестроиться почти мгновенно. Это очень похоже на голограмму, которую можно воссоздать по любой из ее частей. И в самом деле, нападки на гражданские объединения выявляют злую волю инициаторов, оскорбляют нравственные чувства людей, увеличивают известность объединения, привлекают новых сторонников и укрепляют решимость.

Имеется множество современных примеров способности таких сетевых организаций добиваться цели как на национальном, так и на глобальном уровнях. В бывшем Советском Союзе неформальные активисты природоохранного движения привлекли правительство к ответственности за широкомасштабную деградацию природы и создали движение, способствовавшее демократическим преобразованиям. Эти группы теперь объединены в политически влиятельный Социально-экологический союз и выступают за широкий круг преобразований в области охраны природы и зашиты прав человека. В Южной Корее Коалиция граждан за экономическую справедливость помогла установить демократический режим и теперь добивается экономической справедливости и экологической устойчивости. В Финляндии 2300 комитетов «Движения деревень» оказали влияние на жизнь приблизительно 500 000 человек и вновь поставили проблемы сельских жителей в разряд важнейших в жизни страны. В Швеции общественное движение под названием «Шаг в природу» мобилизуетсилы на общенациональную поддержку идеи превратить Швецию в модель экологической устойчивости, добиться почти 100-процентной вторичной переработки металлов, прекратить выброс в окружающую среду соединений, которые в ней не разлагаются, поддерживать биологическое разнообразие и сократить энергопотребление до уровня устойчивого солнечного потенциала. Около 10 000 специалистов, работников сферы бизнеса, фермеров, работников ресторанов, студентов и правительственных чиновников, активно работают в 16 общественных объединениях, разрабатывая и осуществляя этот план. Сорок две местных администрации, члены Федерации фермеров Швеции, и 22 крупных шведских компании в настоящее время работают над осуществлением этих смелых планов.

Широкий гражданский союз фермерских, потребительских, природоохранных, религиозных, профсоюзных организаций, организаций в защиту животных и прочих общественных организаций США работает над обширной задачей реформирования сельского хозяйства страны с целью восстановить малые фермы, положить конец использованию вредных химических веществ и достичь устойчивости природопользования  . Новые инициативы в рабочем движении США, проявленные преимущественно женскими группами и организациями национальных меньшинств, говорят о том, что рабочие организации сейчас больше похожи на общественные движения, ориентированные на местную общину, на совместные действия, на открытый характер деятельности, по сравнению с традиционными профессиональными и отраслевыми союзами с их строгой иерархией; они стремятся к союзу с мелкими фермерами и представителями малого бизнеса, заинтересованными в развитии местной экономики  . Местные афро-американские группы восстанавливают утраченную силу и вновь берут в свои руки ответственность за свои районы, мобилизуясь для того, чтобы отвлечь свою молодежь от наркотиков и оружия и предоставить больше экономических возможностей для афро-американцев  .

Одна из наиболее впечатляющих общенациональных гражданских инициатив — это «Гражданское действие за жизнь против нищеты», бразильское неформальное движение борьбы с голодом под руководством Герберта «Бетино» де Суза из бразильского Института социального и экономического анализа. Это производное широкого общественного движения Бразилии, которое привело в 1993 году к импичменту бразильского президента Фернанд Коллора, чья коррумпированность переполнила чашу терпения даже пресыщенных среднего и высшего классов Бразилии. Как только было утверждено новое правительство, де Суза воспользовался своей репутацией лидера движения за импичмент и возникшей у граждан в результате такого успеха уверенностью в своих силах, чтобы мобилизовать бразильцев на борьбу с национальным позором: 32 из 156 млн жителей прозябали в вечном голоде, имея менее 120 долл. в год на человека, — и это в стране с одной из самых современных и динамичных экономик  . Исследование, проведенное в 1994 году, показало, что около 2,8 млн. бразильцев, приблизительно 10% населения старше 16 лет, были активными участниками местных комитетов по борьбе с голодом, состоявших из рабочих, студентов, домохозяек, деловых людей, представителей творческих профессий и других. Примерно треть взрослого населения Бразилии так или иначе внесла свой вклад в эту кампанию  .

Бразильское движение против голода отличают три ключевых момента:

1. Проблема подразделяется на выполнимые части. Представителям среднего класса советовали поближе познакомиться со своими соседями, найти одного голодающего и чем-нибудь помочь ему. Отдельный человек чувствует, что он бессилен сделать что-либо для улучшения положения 32 млн. голодающих, но помочь одному-двум голодающим, живущим втвоем или соседнем квартале, всегда можно, и это приносит глубокое удовлетворение. Каждый человек, приобретая личный опыт, чувствует, что от него что-то зависит. А когда миллионы людей получают тот же опыт, это может создать новую гражданскую культуру.

2. Решение проблемы включает прямое личное участие. Людей не просят посылать филантропическому агентству деньги, на которые профессиональные борцы с голодом могут накормить нуждающихся, находящихся где-то далеко от них. Людям ставят задачу выйти в свое непосредственное окружение и установить человеческие отношения, позволить себе соприкоснуться с жизнью бедного и голодного человека, обездоленного системой, послушать рассказ этого человека, разделить с ним или с ней бремя страдания и послужить мостом для воссоединения общества.

3. Проблема борьбы с голодом создает новое политическое и духовное сознание. Людей побуждают поразмышлять над этим поступком — установлением дружбы и улучшением жизни голодного человека, взглянуть на него как на политический и духовный опыт и средство глубже понять причины нарушения функций бразильского общества. Посредством выступлений в прессе и на местных собраниях гражданам помогают лучше понять динамику неравенства и выталкивания из общества, проистекающих из концентрации экономической власти в руках немногих гигантских корпораций.

За последние двадцать — тридцать лет международная гражданская защита обрела силу и уверенность. Глобальные альянсы, такие как Международная амнистия, уже давно находятся на переднем крае борьбы за признание основных гражданских прав. В конце 1960-х и начале 1970 х годов. Международная федерация планирования семьи возглавила глобальное движение закоренной пересмотр взглядов на планирование семьи и права женщины на контроль рождаемости.

В 1980-х годах, когда Рональд Рейган называл Советский Союз империей зла, а советские руководители характеризовали американцев как чудовищных варваров, тысячи обыкновенных граждан, действуя через такие группы, как Институт советско-американских отношений, Институт Эсален, Совет по охране природных ресурсов и Институт контекста, закладывали фундамент мира, взаимопонимания и демократизации  . Филиппинский форум за развитие с офисами в Вашингтоне и Маниле помог остановить многостороннее финансирование разрушительных энергетических проектов, выявить токсичные отходы на военных базах США на Филиппинах и распространить новые творческие механизмы финансирования для содействия устойчивому развитию.

Коалиция канадских, мексиканских и американских групп, образованная для того, чтобы противостоять НАФТА, координирует предложения граждан по установлению экономического сотрудничества в интересах людей всех стран Северной Америки. Когда компании «Ханиуэлл» и «Дженерал электрик» уволили профсоюзных лидеров на своих мексиканских заводах в Хуаресе и Чиуауа, то профсоюзы в Соединенных Штатах и Канаде, представляющие рабочих этих многонациональных компаний, провели совместные акции протеста против этих компаний и в поддержку своих мексиканских коллег  .

В 1979 году малайзийский активист движения потребителей Анвар Фазаль, бывший тогда президентом Международного союза потребительских организаций (МСПО), созвал Международную сеть действий по вопросам детского питания (МСДДП), международный альянс гражданских групп протеста, чтобы бойкотировать продукты фирмы «Нестле». Имея факты, свидетельствующие, что искусственное кормление вызывало в бедных странах тысячи случаев детской смертности каждый год, участники бойкота потребовали, чтобы фирма «Нестле» прекратила активную рекламу продуктов питания для новорожденных в качестве современного заменителя фудного питания. «Нестле» организовала отчаянную кампанию противодействия, что ускорило перерастание МСДДП в коалицию, объединяющую более 140 гражданских групп в семидесяти странах. В результате усилий МСДДП Всемирная организация здравоохранения издала в 1981 году кодекс поведения, регулирующий правила рекламирования детского питания, и «Нестле» дала обещание, хотя впоследствии и нарушенное, следовать этому кодексу.

Основываясь на опыте МСДДП, региональный офис МСПО в городе Пенанг в Малайзии, инициировал другие сети сотрудничества граждан, чтобы противостоять уфозе для здоровья, безопасности и бюджета человека в результате деятельности транснациональных корпораций в области фармацевтики, производства табака, переработки токсичных отходов, производства сельскохозяйственных химикатов, в области биотехнологии и облучения пищевых продуктов. Сеть сотрудничества «третьего мира», известная фуппа фажданского протеста, руководимая бывшим профессором университета Мохаммеда Идриса, была также основана в Пенанге, что превратило этот прибрежный город в центр борьбы граждан против неоколониализма  .

Способ, при помощи которого сети сотрудничества фаждан при всей ограниченности ресурсов могут «окружать» наиболее влиятельные международные институты и «просачиваться» в них, демонстрирует кампания «Пятидесяти лет вполне достаточно», организованная фажданскими группами по случаю пятидесятилетнего юбилея Всемирного банка и Международного валютного фонда (МВФ). В распоряжении Банка и МВФ имеются офомные финансовые ресурсы, рычаги влияния на крупнейшие финансовые рынки мира, и они практически диктуют политику многим правительствам мира. Они могут мобилизовать тысячи высокооплачиваемых специалистов для разработки статистических выкладок и отчетов, благоприятных для их позиции, с помощью наиболее престижных в мире фирм скупить средства массовой информации и подкупать влиятельные неправительственные организации, посулив им гранты, контракты и международные поездки.

Гражданские группы почти всех стран, где орудуют эти два института, выступили против них в этой крайне неравной борьбе, получая поддержку даже от сочувствующего персонала этих закрытых институтов. Банк и МВФ больше не знают. какие из внутреннихдокументов попадут в руки граждан и будут опубликованы, или где в очередной раз появятся транспаранты с протестами, где пройдут массовые демонстрации или появятся колонки редактора, реклама и тематические статьи в гражданских журналах и листовках, ставящие под сомнение их утверждения об эффективности проектов и призывающие сократить их финансирование. Не более трех лет назад предложение о закрытии Всемирного Банка казалось наивным и даже легкомысленным. Теперь же финансирование банка находится под угрозой, а его закрытие обсуждается как серьезное предложение.

Это лишь небольшая иллюстрация инициатив, которые предпринимают простые люди во всем мире. Все вместе они представляют пробуждающееся гражданское общество и становление общественных и политических сил экологической революции.

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ СОЗНАНИЯ

Глобальные сети сотрудничества граждан — это важнейшая часть процесса выработки нового глобального человеческого сознания. Люди из всех уголков мира встречаются на бесчисленных форумах и делятся своим опытом общения с заблудшей глобальной системой и разрабатывают планы сотрудничества  . Конференция ООН по окружающей среде и развитию (ЮНСЕД), или Всемирный форум, в Рио-де-Жанейро 1992 года были определяющим моментом и в глобальном диалоге граждан. В то время как официальные встречи проходили в роскошном и хорошо охраняемом конгресс-центре «Рио-центро», примерно 18 000 простых граждан всех рас, религий, социальных классов и национальностей собрались в палатках на жаркой полоске пляжа в другом конце города на глобальный форум неправительственных организаций, чтобы выработать гражданские соглашения, намечающие повестку дня для совместных добровольных действий.

Трудно себе представить больший контраст. Официальные встречи были утомительно формальны и жестко запрограммированы; они в значительной степени закрепляли сложившееся положение вещей и тщательно избегали фундаментальных вопросов, включая планетарные пределы экономического роста, бесконтрольную власть корпораций и последствия экономической глобализации. Гражданские же совещания были хаотичными, свободными и бурными. Там открыто обсуждались самые насущные вопросы и звучали призывы к коренным преобразованиям. В конце стало очевидным, что за разноголосицей противоречащих друг другу мнений обнаруживается общее согласие по некоторым важным моментам, выражающее новое глобальное политическое, экологическое и духовное сознание.

Во время проведения ЮНСЕД гражданские организации работали в основном на периферии официальных обсуждений, однако процесс гражданского договора явился важным вкладом процесс закладки основ гражданского согласия, и помог подготовить почву для более существенного вклада в будущие глобальные встречи. Ключевые элементы консенсуса были объединены в Деклараиию граждан Земли: инициативную повестку дня на будущее (см. Приложение). На последующих официальных международных конференциях гражданские группы уже были лучше знакомы с официальным процессом ООН и более умело взаимодействовали, особенно ключевые организации в женском движении, такие как Альтернативы развития для женщин в новой эре и Организации женщин за окружающую среду и развитие. Ко времени проведения международной конференции по вопросам населения и развития в 1994 году в Каире женское движение продемонстрировало, что оно первым среди движений граждан действительно освоило процесс проведения встреч ООН. Работая с национальными правительствами, через них, а также с секретариатом ООН, женские группы сформировали основную канву официального документа конференции. Несогласные правительства и Католическая церковь оказались в положении, когда они вынуждены ограничиться лишь незначительными поправками в нюансах формулировок, с которыми они не согласны. Поскольку женщины несут основное бремя невзгод в результате глобального кризиса человечества, они теперь берут на себя инициативу в выработке новой повестки дня развития, более справедливой по отношению к женщине, однако отражающей интересы всех людей  . Движение женщин стремительно выходит вперед как политический авангард экологического движения.

ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ВОЗМОЖНО

Мы живем в такое время, когда возможности для быстрых изменений на глобальном уровне велики, как никогда. Лишь за один 1988 год проблемы окружающей среды, ранее предмет забот убежденных экологов, стремительно вошли в глобальное сознание. Обеспокоенность состоянием окружающей среды стала важным фактором во время предвыборной президентской кампании в США, а журнал «Тайм» назвал тему глобальной экологической угрозы глав ной темой года. Четыре года спустя, в июне 1992 года, в Рио-де-Жанейро, состоялась крупнейшая в человеческой истории встреча глав государств, других политических деятелей, глав корпораций и гражданских организаций с целью выработать соглашения о защите глобальной окружающей среды.

Представьте себе, каким насмешкам подвергли бы провидца, который осмелился бы еще в 1988 году предсказать, что к 1991 году Советский Союз мирно распадется, Германия объединится, Берлинская стена рухнет, а руководство бывшей «империи зла» пригласит Соединенные Штаты помочь в ликвидации своего ядерного арсенала. А если бы тот же пророк предсказал в 1993 году, что израильтяне и палестинцы подпишут мирный договор? И что в 1994 году Нельсон Мандела будет избран президентом Южно-Африканской Республики при участии в выборах представителей обеих рас?  . Но, возможно, самое замечательное состоит в том, что мы уже считаем большинство этих событий чем-то само собой разумеющимся, быстро позабыв, какими эпохальными они были и как быстро нереальные мечты превратились в свершившийся факт.

А теперь давайте подумаем о некоторых возможных современных предсказаниях в свете повестки дня экологической революции. Большинство из нас сочли бы, что всякий, кто решился бы предсказать, что нижеследующие события произойдут в ближайшие пять лет, просто лишился рассудка. И все же, прежде чем делать этот скоропалительный вывод, задайте себе в каждом случае лишь один вопрос: покажутся ли вам более смехотворными предположения, что данное событие произойдет к 2001 году, чем предположения о возможности любого из вышеупомянутых событий, сделанные всего лишь за три года до их фактического свершения?

• Международная торговля оружием будет запрещена, и крупнейшие армии мира разоружены и заменены небольшой командой миротворческих войск ООН.

• Япония, Соединенные Штаты, Канада, Германия и ряд других европейских стран наложат 50 процентный налог на рекламу, для того чтобы финансировать обучение потребителей преимуществам бережливости и проведение исследований по вопросу о том, как устранить императив экономического роста из национальной экономики.

• Нынешняя система учета национального дохода, основанная на прибылях компаний, будет заменена системой, измеряющей достижения в экономике по степени удовлетворения потребностей людей, а также увеличения или уменьшения человеческого, социального или природного капитала страны.

• Жесткое международное антитрестовское соглашение будет подписано всеми странами мира, а строгое соблюдение его условий в сочетании с массовыми инициативами жителей и рабочих по выкупу предприятий приведет к распаду большинства крупнейших транснациональных корпораций мира и превратит их остатки в предприятия, которыми владеют местные жители и работники этих предприятий и которые обслуживают преимущественно местные рынки.

• Обширные инициативы по реформированию сельского хозяйства почти повсеместно приведут к распаду корпоративных и иных крупных сельскохозяйственных холдингов и преобразуют их в семейные фермы, обслуживающие местные рынки, использующие биоинтенсивные методы и переработку органических отходов.

• 90% долгов стран с низким доходом будет аннулировано или прощено, и долгосрочные международные займы будут резко сокращены.

• Сильно сокращенный Всемирный банк будет преобразован в агентство по технической помощи в качестве структурного подразделения Программы развития при ООН для оказания консультаций различным странам по вопросу, как стать менее зависимыми от торговли и как локализовать свою экономику.

• МВФ и ГАТТ будут заменены различными агентствами ООН в подчинении и под наблюдением Экономического и социального совета ООН и будут заниматься переработкой международных финансовых и торговых правил для поддержки экономической локализации в контексте глобального сотрудничества.

• Несколько тысяч культур коренных жителей, ранее находившихся на грани исчезновения, будут возрождены и станут процветать.

• Промышленные страны сократят свое потребление невозобновляемых источников энергии на 50% надушу населения, и продажа автомобилей с бензиновым двигателем в промышленных странах сократится на 75% при одновременном увеличении солнечных элементов и перепланировании городов для того, чтобы дать преимущество пешеходам, велосипедистам и общественному транспорту.

• Мировые запасы рыбы будут постепенно восстанавливаться при режиме устойчивого менеджмента, осуществляемого кооперативами по управлению ресурсами, состоящими из небольших семейных рыбопромысловых предприятий.

• Международное соглашение поставит вне закона патентование живых организмов, и будет учреждена международная структура, финансируемая налогом на международное движение капитала, для приобретения авторских прав на социально и экологически наиболее благоприятные технологии, для их размещения в общественном месте и облегчения к ним доступа любому человеку в мире, который пожелает использовать их на благо общества.

• Ряд национальных и международных бизнес-организаций, представляющих многие крупнейшие корпорации мира, добровольно примут кодекс поведения, который включает пункты о том, что зарплата глав корпораций не может превышать зарплату наиболее низкооплачиваемого рабочего любого из обширной глобальной сети предприятий фирмы более чем в 20 раз, что использование невозобновляемых источников энергии будет уменьшено к 2010 году и составит 25% от уровня 1995 года, и 90% товаров будет вторично перерабатываться к тому же году.

• Большинство стран отменит налоги на доходы и потребление товаров первой необходимости до уровня, необходимого для обеспечения достойного существования, за счет налогов на извлечение ресурсов, международное перемещение денег, предметов роскоши, доходы богатых и наследование.

• Более половины стран мира будут проводить политику сокращения рабочей недели до 20 часовой при гарантированной оплате, используя преимущества механизации и автоматизации, прежде всего повышение производительности.

• Большая часть замкнутых фундаменталистских религиозных сект, проповедующих страх и нетерпимость, канут в безвестность ввиду роста экуменического движения, вызванного повсеместным внутренним духовным пробуждением к пониманию единства жизни и сознания.

• Большинство женщин и мужчин будут в равной степени делить домашние обязанности и добровольную общественную работу.

• Почти 500 000 беженцев мира будут мирно переселены на постоянное место жительства — преимущественно в пределах своих стран.

• Большая часть стран примет за норму наличие в семье двух детей с одобрения католической церкви и других крупных религиозных течений.

• Структура политических партий в большинстве стран будет изменена, и наберут силу народные политические движения, порожденные заботой о демократической отчетности, социальной справедливости и экологической устойчивости, в которых примут участие множество обычных граждан, участвующих в качестве кандидатов и побеждающих на выборах как на местном, так и на национальном уровнях.

Выглядит до абсурдности несбыточно? Да, но не более, чем многие из невероятных изменений, произошедших в последние годы. Выдвигаю ли я эти предположения как предсказания? Нив коем случае, но они входят в число возможностей, которые мы, вероятно, захотели бы включить в повестку дня по изменению мира.

 

24. Повестка дня для перемен

Существует очень немного прав более фундаментальных, чем право людей создавать заботливые, устойчивые общины и контролировать свои ресурсы, свою экономику и свои средства к существованию. Эти права, в свою очередь зависят от права выбирать, какие культурные ценности люди примут, какие ценности будут преподавать их детям и с кем они будут торговать. Глобализованная экономика отрицает эти права, предоставляя возможность делать соответствующий выбор глобальным корпорациям и финансовым институтам. Экономическая глобализация служит интересам корпораций. Она не в интересах человека. В чьих руках находится власть принимать решения — вот ключевой вопрос экологической революции.

Руководящие принципы экологической революции, безусловно, находятся на стороне бизнеса и рынка, но на стороне местного, а не глобального бизнеса и рынка. Они учитывают важность местного бизнеса, который обеспечивает занятость д ля местных жителей, платит налоги для поддержания местной инфраструктуры и социальной сферы услуг, следит за соблюдением экологических стандартов, участвует в общественной жизни и честно конкурирует с аналогичными фирмами на рынке, где отсутствуют доминантные игроки. Если глобальная корпорация пожелает предложить местным жителям нечто такое, чего не могут предложить местные фирмы, то решать должны сами местные жители после рассмотрения вопроса и тщательного взвешивания всех аргументов. Если защита демократии, человеческих ценностей и средств к существованию называется протекционизмом, то давайте все гордо назовем себя протекционистами.

В этой главе рассматриваются меры по реформе управления для возвращения захваченной у нас политической и экономической власти и восстановления прав человека. Целью является ограничение власти и свободы крупнейших корпораций, для того чтобы восстановить демократию, и права и свободы людей и сообществ. Для этого требуется нечто большее, чем простые реформы.

ОТВОЕВЫВАНИЕ НАШЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ

Политические права принадлежат людям, а не искусственным юридическим лицам. Будучи инструментами общественной политики, корпорации должны подчиняться законам, выработанным гражданами, а не писать эти законы. Притязания корпораций на те же самые конституционные права, что и права людей, рожденных в плоти и крови, есть вопиющее искажение концепции права. Особенно вредна претензия корпораций на Первую поправку к конституции США о защите права на свободу слова, на которой корпорации основывают свое право лоббировать и проводить общественные кампании по политическим вопросам. Как замечает Пол Хокен, призывая к применению этого права, «корпорации добиваются как раз того самого, что намеревался предотвратить Закон о правах: доминировать над общественной мыслью и словом»  .

Мы должны отдать безусловный приоритет законодательным и судебным действиям, направленным на установление законодательного принципа, по которому корпорации являются общественными организациями, созданными для служения общественным интересам, и могут иметь лишь те привилегии, которые специально оговорены в их уставе или законе. Эти привилегии на совершенно законном основании могут быть отозваны или изменены в любое время в результате общественного референдума или в законном порядке. Если корпорация постоянно стремится превысить данные по уставу привилегии, например сознательно продавая бракованные товары или постоянно нарушая закон о выбросах токсичных отходов, то правом и обязанностью граждан, действующих через правительство, является роспуск этой корпорации. В этом нет никакого отличия от их права распустить любую общественную организацию, которая, по их мнению, более не служит интересам общества, или заключить в тюрьму — и даже казнить — частных лиц, которые сознательно нарушают закон и причиняют вред окружающим  .

Акционеры, управляющие, служащие, потребители и все остальные имеют полное право выражать свои политические взгляды за или против интересов корпораций. У них также есть право учреждать и финансировать некоммерческие организации для достижения той или иной цели, которую они для себя выбрали, используя свои личные средства. У корпораций же нет такого естественного права. Им попросту нет места в политических отношениях людей.

Первым шагом по удалению корпораций из политической сферы должно быть устранение всех налоговых льгот по расходам корпораций, связанным с лоббированием, общественным «образованием», общественной благотворительностью или политическими организациями любого рода. Однако конечной целью должно быть полное запрещение участия коммерческих корпораций в любой деятельности, нацеленной на то, чтобы повлиять на политический процесс или на «образование» общественности по вопросам, касающимся политики и общественных интересов. Более того, служащим корпораций должно быть запрещено законом от имени своей корпорации собирать у сотрудников, поставщиков или клиентов средства на политическую деятельность или поддержку.

Все более агрессивное использование корпорациями некоммерческих организаций в качестве фиктивных фасадов общественности для корпоративного политического лоббирования показывает, насколько тонкая линия отделяет корпоративное участие в системе общественного образования и филантропическую помощь от прямого вмешательства в политику. Даже спонсорская помощь корпораций настоящим благотворительным и культурным организациям вызывает все больше подозрений. Например, когда в 1994 году в Нью-Йорке было предложено повсеместно запретить курение во всех общественных местах, корпорация «Филип Моррис» намекнула многим общественным организациям города, которые она субсидировала, что она рассчитывает на их поддержку в противодействии этому запрещению.

Совершенно естественно, что коммерческие корпорации используют оказываемую ими благотворительность в своих интересах. В противном случае, они мало чем могут оправдать перед своими вкладчиками отвлечение доходов на благотворительные цели. Если корпорации действительно заботит состояние местности, где они располагаются, то пусть они позаботятся о том, чтобы обеспечить жителей хорошей, надежной работой и безопасными товарами, позаботятся о чистоте окружающей среды, о соблюдении законов и об уплате налогов. Пусть их менеджеры, акционеры и сотрудники вносят вклад на благотворительные и образовательные цели по собственному выбору из своей зарплаты и прибыли корпорации.

Точно так же любая некоммерческая организация, в совете которой 50 или более процентов попечителей являются старшими сотрудниками корпораций, имеющими активы, превышающие миллиард долларов, должна быть лишена некоммерческого статуса на основании того, что такая организация есть нечто иное, как ширма для продвижения корпоративных интересов. Когда некоммерческие организации с корпоративными советами директоров собирают общественные деньги, публикуют общественные заявления или проводят для общественности презентации, то они должны называть себя своим настоящим именем.

Удаление корпораций из политики — это существенный шаг к восстановлению нашего политического пространства. Однако этого недостаточно. Журналист газеты «Нью-Йорк тайме» Расселл Бейкер точно описал выборы 1994 года в Конгресс как аукцион, напоминающий скорее войну, в которой участники стремятся одержать победу, потратив больше денег на негативную рекламу, а не на состязание в лучшем видении будущего, знании проблем и компетентности  . Это было частным проявлением тенденции, которая все больше разочаровывает американских избирателей в демократии и возмущает тем, что правительство контролируется владельцами крупных состояний.

Если мы хотим, чтобы демократия выжила, то нужно не только удалить корпорации из политики, но также ограничить власть больших денег влиять на избирательные предпочтения простых граждан. Возможность потратить миллионы долларов для насыщения эфира, особенно телевидения, негативной информацией о политическом противнике стала ключом к победе на выборах. Пока победа на выборах будет оставаться чрезвычайно дорогостоящим делом, а единственными источниками адекватного финансирования будут влиятельные финансовые интересы, политика всегда будет предпочитать финансовые интересы интересам общества.

Ограничение срока правления или недопущение претендента до власти путем голосования ничего не дает. Необходимы три радикальных реформы избирательной кампании.

1. Политическая реклама на телевидении должна быть запрещена. Она чрезвычайна дорога, зачастую обманчива и редко бывает информативна. Ее устранение существенно сократило бы расходы на успешную избирательную кампанию и, следовательно, зависимость от финансирования групп с особыми интересами. Это также могло бы улучшить качество общественных дискуссий.

2. Общие расходы на избирательную кампанию должны быть ограничены. Пусть кандидаты состязаются в том, каким образом — в пределах ограниченного бюджета —они могут лучше всего довести свои мысли до сознания избирателей. Это будет лучшим мерилом их способности ответственно расходовать общественные средства.

3. Расходы на кампанию должны покрываться из комбинированных источников: путем государственного финансирования и небольших личных вкладов, не облагаемых налогами. Комитеты политического содействия должны быть ликвидированы, а корпорациям должно быть запрещено делать какой-либо политический вклад или использовать корпоративные ресурсы в пользу любого кандидата, участвующего в политической кампании.

В обмен на право пользоваться общественным эфиром телевизионные и радиостанции должны предоставить претендентам на государственные посты возможность давать интервью и проводить дебаты по вопросам, представляющим общественный интерес, на основе равного времени. Политическим кандидатам может быть предоставлена равная площадь в печатных средствах массовой информации, при этом печатные органы должны иметь стимул к публикации конструктивных статей на самые актуальные темы и политических комментариев. Информирование общественности о взглядах и квалификации кандидатов на государственные должности — это одна из самых основных обязанностей агентств новостей в демократическом обществе, и они должны нести ответственность за ее выполнение.

При своем доминирующем положении в средствах массовой информации и все большем проникновении в школы корпорации все больше контролируют и формируют наши первичные институты культурного воспроизводства, постоянно подпитывая ценности потребительства и основные доктрины корпоративного либертарианизма — тем самым связывая общественную культуру с корпоративными интересами. Для того чтобы отвоевать захваченное у нас политическое пространство, мы должны отвоевать захваченное у нас культурное пространство. Трем мерам следует уделить особое внимание.

1. Антитрестовское законодательство. Следует принять специальный антитрестовский закон о средствах массовой информации, запрещающий одной корпорации владеть более чем одним крупным средством массовой информации, будь то газета, радиостанция, телестанция или кабельный канал, как достаточным доказательством ее монополистических устремлений. Более того, управление этим средством массовой информации должно быть основным бизнесом корпорации, которая им владеет. Это является гарантией того, что данное средство не используется в первую очередь как инструмент продвижения других корпоративных интересов. Ни одному частному лицу не должно быть позволено являться основным вкладчиком более чем в одну подобную корпорацию. Это увеличит права граждан на свободу слова, ограничив возможность небольшого числа влиятельных частных лиц и корпораций контролировать доступ к средствам общественной информации.

2.Реклама. В классической рыночной экономике роль бизнеса состоит в том, чтобы реагировать на запросы рынка, а не создавать их. Налоговые льготы на рекламу есть общественная субсидия в размере многих миллиардов долларов в год на корпоративную рекламу, целью которой является убедить людей покупать те вещи, в которых они совершенно не нуждаются, и на создание потребительской культуры, чуждой потребностям здорового общества. Реклама, исключая чисто информативное объявление, основанное на проверенных фактах, не отвечает общественным интересам. В идеале она должна быть запрещена. Как минимум на нее не должны распространяться налоговые льготы, и она должна облагаться как минимум 50 процентным налогом. Часть доходов от этого налога должна направляться на обучение потребителей здоровому, удовлетворительному и экологически устойчивому образу жизни. «Размещение продуктов» или заставки с логотипами компаний в кинотеатрах и на видеокассетах должны быть запрещены. Радио и телевидение могут частично финансироваться за счет поступлений от налогов в равной доле с абонентной платой пользователей или добровольными взносами. Информация о товарах может предоставляться на бесплатной основе через справочники товаров, включая справочные базы данных, доступные через компьютерную сеть и интерактивное телевидение.

3. Школы. Школы следует объявить зонами, свободными от рекламы, управление государственными школами должно оставаться функцией государственного сектора, а учебная литература, поставляемая корпорациями, должна быть запрещена для использования в классах в рамках запрета на рекламу в школе.

Отвоевывание нашего политического пространства идет одновременно с отвоевыванием нашего экономического пространства.

ОТВОЕВЫВАНИЕ НАШЕГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА

Как теория капитализма, так и теория коммунизма признают справедливость истины, выраженной известным афоризмом: «Кто платит, тот заказывает музыку». Коммунистическая теория прямо призывает к общественному владению средствами производства. Адам Смит косвенно делал то же самое допущение в своем представлении об идеальной рыночной экономике, состоящей из мелких фермеров и ремесленников, — положение вещей, при котором владелец, управляющий и рабочий обычно являются одним и тем же лицом. Но и коммунизм, и капитализм не смогли реализовать своих идеалов на практике. Коммунизм отдал права собственности далекому от рядовых граждан государству и лишил людей каких-либо средств воздействия на государство для осуществления этих прав. Капитализм упорно отдает права на собственность гигантским корпорациям и финансовым институтам, которые обычно неподотчетны даже своим владельцам.

Но этому имеется важная структурная альтернатива — рыночная экономика, состоящая преимущественно, хотя и не исключительно, из семейных предприятий, небольших кооперативов, фирм, которыми владеют рабочие, и небольших местных и муниципальных корпораций. Активист потребительского движения из Малайзии Бишан Сингх называет это экономикой местных предприятий, поскольку она соединяет рыночные силы денежной экономики с общественными силами социальной экономики  . Историк и политэконом Гар Альперовиц утверждает, что именно такая перестройка американской экономики уже происходит: [и проводится]

... социально ответственными предпринимателями, новыми творческими профсоюзами и эффективными местными администрациями... Количество фирм, в настоящее время экспериментирующих с формой организации, в которой предприятием владеют рабочие, приближается к 10 000, и в них работают приблизительно 12 млн рабочих — больше, чем количество охваченных профсоюзами рабочих в частном секторе. Кроме того, имеется более 30 000 кооперативов, включая 4000 потребительских кооперативов, 13 000 кредитных союзов, почти 100 кооперативных банков и более 100 кооперативных страховых компаний. Добавьте к этому 1200 местных компаний коммунального обслуживания и почти 5000 жилищных кооперативов, плюс еще 115 телекоммуникационных кабельных кооперативов  .

Общим элементом этих нововведений является то, что они устанавливают местный контроль над средствами производства через институты, которые располагаются в данной местности  . Это делает капитал терпеливым и подотчетным местным жителям — существенное условие для стабильных, здоровых общин. Таким образом, подобные инициативы жизненно важны для построения фундамента здорового общества, но им серьезно препятствует экономическая политика институтов, отдающих предпочтение всему крупному, глобальному и хищному. Для отвоевания нашего экономического пространства требуется радикальное изменение такой политики и таких институтов в пользу всего малого и подотчетного людям на местах. Для того чтобы добиться этого, нам нужно восстановить целостность и правильное функционирование наших финансовых институтов и систем, перенести общественные и экологические издержки производства на производителей и потребителей их продукции, прекратить субсидии большому бизнесу, локализовать рынки, децентрализовать владение капиталом, установить подотчетность корпораций и восстановить рыночную конкуренцию. Выражение «радикальное изменение» употреблено намеренно. Если кажется, что предложенные меры противоречат ныне существующей тенденции ко всему крупному и глобальному, то наше намерение именно в этом.

0,5%-ный налог на финансовые трансакции. Небольшой налог на покупку и продажу таких финансовых инструментов, как акции, облигации, иностранная валюта и деривативы, отобьет охоту к краткосрочным спекуляциям и арбитражу и устранит важный источник нетрудового финансового дохода.

Ранжированный добавочный подоходный налог на краткосрочную прибыль на капитал. Добавочный подоходный налог на прибыль на капитал сделал бы многие формы спекуляции невыгодными, стабилизировал бы финансовые рынки и увеличил инвестиционные перспективы, не нанося при этом ущерба долгосрочному производственному инвестированию. Добавочный налог на продажу активов, размещенных менее чем на недельный срок, может достигать 80%, снижаться до 50% на доходы от активов, размещенных на срок более недели, но менее шести месяцев, 35% на те вклады, которые не изымаются от шести месяцев до трех лет, и 10% на активы, помещенные на срок свыше трех лет  . Он может быть плавно введен в течение нескольких лет. Этот налог должен быть введен в дополнение ко всем остальным применимым подоходным налогам и должен применяться к доходам, получаемым финансовыми институтами и инвестиционными фондами, а также к доходам, передаваемым напрямую частным инвесторам. Этот дополнительный налог имел бы эффект оказания предпочтительного благоприятствования доходу, зарабатываемому посредством производственной деятельности, в сравнении с доходами от простого хранения денег в банке.

Требование 100-процентного резерва на депозитные счета. Давно, еще в 1948 году, Генри Симмон, основатель консервативной школы экономического монетаризма Чикагского университета, убеждал в необходимости ввести требование 100-процентного резерва на вклады до востребования, чтобы ограничить способность банков создавать деньги и дать правительству больший контроль над поступлением денег. С тех пор многие экономисты призывали к подобным мерам  . В настоящее время требования к резерву в Соединенных Штатах в среднем составляют менее 10%. Введенная постепенно на протяжении нескольких лет, чтобы дать финансовой системе возможность адаптироваться, эта мера позволила бы дефлировать кредитную пирамиду и восстановить связь между созданием денег и созданием богатства.

Строгое регулирование финансовых деривативов. Многие формы деривативов в целом представляют собой высокорискованные игорные инструменты, которые служат преимущественно для того, чтобы генерировать плату для инвестиционных домов, которые упаковывают и продают их. Как и все остальные формы игорного бизнеса, их создание, продажа и покупка должны строго регулироваться и облагаться высоким налогом. Пенсионным фондам и прочим фондам, управляемым как общественные тресты, должнобыть строжайше запрещено торговать инструментами, входящими в эту классификацию, и инвестировать в компании, которые этим занимаются. Все общественные корпорации, которые занимаются торговлей деривативами, должны поквартально отчитываться о своей деятельности по торговле деривативами, сообщать о своих потенциальных финансовых объемах этих инструментов и о том, какая часть их торговли состоит из деривативов, которые можно отнести к игорному бизнесу.

Режим наибольшего благоприятствования для местных общественных банков. Банковская система США некогда состояла из унитарных или местных общественных банков, которые хранили текущие счета местных жителей, выдавали займы местным предприятиям и закладные для увеличения местного домовладения. Последующие изменения в банковском законодательстве привели к тому, что местные общественные банки были колонизированы банками с гигантской концентрацией денег, которые откачали местные депозиты в глобальную денежную систему. Если мы хотим, чтобы банковская система служила местной экономике, следует восстановить систему местных общественных банков, потребовав, чтобы крупные банки ликвидировали свои отделения, и ужесточить законы о местном инвестировании, потребовав, чтобы значительная часть инвестиционного портфеля любого банка, имеющего федеральную депозитную страховку, размещалась в пределах зоны его обслуживания и чтобы все его инвестиции соответствовали федерально установленным стандартам. Крупные, глобальные банки, которые желают спекулировать деньгами своих вкладчиков, не должны пользоваться преимуществом федеральной страховой защиты  .

Строгое соблюдение антитрестовских законов. Следует предпринять строгие законодательные действия, чтобы снизить концентрацию корпоративной власти. Предложения о покупке и слиянии компаний и банков должны подвергаться глубокому и критическому правительственному рассмотрению, причем именно предлагающая сторона обязана представить веские доказательства, что сделка осуществляется в интересах общества, а не корпорации.

Возможность выкупа активов трудовыми коллективами и местными жителями. В большинстве случаев общественный интерес лучше всего соблюдается терпеливым и укоренившимся капиталом. Поэтому покупка корпоративных активов трудовыми коллективами и местным населением должна поддерживаться общественной политикой. Например, прежде чем крупной корпорации будет разрешено закрыть завод или осуществить его продажу или слияние, рабочие, которых это изменение затрагивает, должны иметь приоритетное юридическое право купить эти активы на выгодных для них условиях. Эти условия должны принимать во внимание трудовой стаж рабочих на предприятии и коллективный вклад местной администрации и жителей, создавших условия для работы данного предприятия. В большинстве компаний есть много других инвесторов, помимо формальных вкладчиков, и их вклад должен быт узаконен. Законы, регулирующие банкротство, также должны быть преобразованы, чтобы предоставить трудовым коллективам и местным жителям возможность приобрести активы корпорации, которые преобразуются процедурой банкротства, на льготных условиях. Подобным же образом, когда поступает требование, чтобы компания по антитрестовскому закону отделила часть своих предприятий, то сотрудники этого предприятия, или местные жители, или и те и другие должны иметь преимущественное право приобрести отделяющиеся предприятия. Законы, регулирующие пенсионные фонды компании, могли бы позволить использование фондов сотрудниками для приобретения контрольного пакета в активах компании. Правительственный надзор должен гарантировать, что приобретение предприятий рабочими и местными жителями проведено таким образом, чтобы рабочие и местные жители имели настоящий контроль над ними.

Изменение налогов. Один из основных, но часто нарушаемых принципов налоговой политики заключается в том, что налогами должны облагаться такие виды деятельности, которые содействуют общественной и экологической дисфункции. Следовательно, закон о налогообложении корпораций должен быть пересмотрен с целью перенести налоги с того, что выгодно обществу, например наем работников, — включая отчисления работодателя в социальное страхование, здравоохранение, фонд зарплаты, — на обложение налогами такой деятельности, которая ведет к социальной и экологической дисфункции, например добыча ископаемых, упаковка, загрязнение окружающей среды, импорт, корпоративное лоббирование и реклама. Подобные налоги складывались бы друг с другом и делали невыгодным использование социально и экологически вредных товаров. Например, налог на добычу угля, нефти, газа и атомной энергии привел бы к увеличению цены для конечного потребителя и побудил бы его к экономии и переходу на источники солнечной энергетики, такие как солнечное нагревание, ветроэнергетика, гидроэнергетика, солнечные батареи и биомасса. Последовавшее увеличение стоимости перевозок привело бы к недискриминационному естественному тарифу, способствующему локализации рынков. Возросшая стоимость поездок на работу на машинах стимулировала бы инвестиции в развитие общественного транспорта и выбор места жительства ближе к работе. Налог на выбросы вредных веществ в окружающую среду содействовал бы контролю за загрязнениями. Налог на добычу первичных природных материалов содействовал бы переходу на менее загрязняющие, менее материалоемкие технологические схемы и способы производства и использование в большей степени вторичной переработки. Оценка стоимости уничтожения упаковки, используемой производителем, привела бы к сокращению объема ненужной упаковки. Импортные тарифы содействовали бы сильной и независимой местной экономике.

Ежегодная выплата дивидендов с доходов. Налог на доходы корпораций должен быть отменен одновременное введением требования о ежегодной выплате их прибыли вкладчикам. Таким образом, прибыль облагалась бы налогом в форме дохода вкладчиков в нормальном предельном объеме. Амортизация была бы пригнана к текущим замещающим ценам, чтобы способствовать достаточному удержанию заработков для покрытия замены капитала. Исследования могли бы записываться в счет подотчетных сумм текущего года. Двойное налогообложение корпоративной прибыли — первый раз корпорации и второй раз вкладчиков — ликвидировалось бы вместе с отсрочкой налогов вкладчиков и искажениями, которые налог на корпоративный доход вносит в корпоративное принятие решений. Если бы эти меры были введены повсеместно, у корпораций пропал бы стимул перемещать прибыль по всему миру в поиске мест с наименьшими налогами. Выплата процентов на долговое финансирование производилась бы прямо из прибыли, а не из налогов, что, таким образом, отбило бы охоту совершать покупки в долг и способствовало бы справедливому финансированию. Многие закулисные выкупы предприятий, которые зависят от налогонеоблагаемости процента для того, чтобы быть прибыльными, потеряли бы смысл. Корпорации облагались бы налогом на конкретные виды деятельности, которые общество желает свести к минимуму, — такие как использование углеродных видов топлива, добыча ископаемых и спекулятивные финансовые сделки. От этих налогов трудно было бы уклониться. Разрастание корпораций также было бы затруднено, — а это шаг к повышению конкурентоспособности рынков, — потому что компания не смогла бы расти просто в результате принятого руководством решения реинвестировать прибыль, вместо того чтобы выплачивать ее акционерам. Если бы корпорация пожелала увеличить свои фонды, то ей пришлось бы собирать новые деньги на финансовых рынках и действовать соответственно. Акционерам можно было бы, конечно, предоставить право купить дополнительные акции на полученные дивиденды, что очень похоже на существующее в США налогообложение заработков из взаимных фондов.

Корпоративные субсидии. Реформа системы социального обеспечения должна уделить первостепенное внимание устранению корпораций из списка нуждающихся в помощи. Корпоративные субсидии бывают разнообразны, от субсидий на истощение ресурсов до снижения арендной платы за пастбища, экспортных субсидий и налоговых льгот. Такие субсидии следует систематически отслеживать и отменять, за исключением тех, которые нужны для открытия и развития небольших предприятий, находящихся в местном владении.

Интеллектуальная собственность. Информация — это наш единственный по-настоящему неисчерпаемый ресурс, и им может свободно пользоваться каждый. Каждое современное изобретение увеличивает общую сумму знаний человечества, накопленную за тысячи лет бесчисленными поколениями людей. Эта информация принадлежит всему человеческому роду. Справедливая цель защиты прав на интеллектуальную собственность заключается в том, чтобы дать стимул для исследований и творческого вклада, а не для создания защищенных информационных монополий. Законы, связанные с правами интеллектуальной собственности, должны быть пересмотрены в соответствии с этим принципом. Такие права следует определять и интерпретировать в узком смысле и выдавать лишь на ограниченное время, необходимое для того, чтобы позволить тем, кто вложил средства в коммерческие исследования, возместить свои затраты и получить разумную прибыль. Патентование жизненных форм или генетических процессов, открытия, сделанные на государственные средства, или процессы и технологии, дающие их владельцу эффективный монопольный контроль над каким-либо видом исследования или классом продуктов, должно быть запрещено законом. Как и в отношении ресурсов, являющихся общим достоянием, в случае конфликта между исключительно личным интересом и общественным главенствующим следует считать общественный.

По мере локализации бизнеса станет возможной и локализация правительства. Как отмечает Пол Хокен, именно нежелание большого бизнеса признать существенную роль государственного регулирования создает потребность в большом правительстве. Подобным же образом вмешательство большого бизнеса в управление делает правительство неэффективным. Хокен описывает эту динамику так:

Бизнес берет ни себя роль попечителя экосистемы и с треском проваливается в своей затее; правительство вмешивается и пытается уменьшить причиненный вред; бизнес пытается сопротивляться этому регуляторному процессу и ловко обходит те постановления, которые зафиксированы на бумаге; правительство «повышает первую ставку» и превращается в стоглавого бюрократического дракона, удушающего экономическое развитие и в то же время растрачивающего деньги; бизнес порицает «вмешательство в рынок» и пытается возместить потери, еще больше коррумпируя законодательный и регуляторный процессы в стремлении стать если не юридическим, то фактическим попечителем  .

Чем крупнее корпорации, тем больше они имеют возможностей перекладывать расходы, и тем больше необходимость иметь большое правительство, которое бы защищало общественные интересы и ликвидировало последствия социального и экологического хаоса. Чем больше мы дробим корпорации, тем меньше необходимость в большом правительстве.

Чтобы устранить крайнее неравенство в распределении экономической власти, мы также должны отвоевать экономическое пространство. Как показывает наш современный опыт, в мире неравенства практически невозможно достичь справедливости и экологической устойчивости. Крайнее неравенство позволяет экономически сильным колонизировать природные ресурсы слабых и таким образом потреблять за пределами их природных возможностей. Это, как правило, лишает экономически слабых насущных средств к существованию и изолирует экономически сильных от экологических последствий своей деятельности. Отверженные бедняки реагируют на наступающую неуверенность в будущем повышением рождаемости — единственным, что они могут считать принадлежащим им и единственным источником надежды, что кто-то позаботится о них в черный день. Когда богатые увеличивают свое потребление, а бедные рожают больше детей, антропогенная нагрузка на планету возрастает.

Более равное и безопасное общество ограничивает возможность личного сверхпотребления и уменьшает стимулы поиска безопасности посредством увеличения размеров семьи. В число дополнительных мер по созданию более безопасного и равноправного общества входят следующие.

Гарантированный доход. Гарантированный доход, идея которого становится все более популярной как среди консервативных, так и прогрессивных экономистов, заслуживает серьезного внимания. Он подразумевает гарантию достаточного дохода для каждого человека, чтобы обеспечить удовлетворение основных потребностей. Для детей размер этого дохода должен быть меньше, чем для взрослых, но выплачиваться он будет независимо от другого источника дохода, от материального состояния, работы, пола или семейного положения. Он должен заменить социальное страхование и существующие программы государственных пособий. Поскольку размер заработка никак не будет влиять на гарантированную выплату, то не возникнет препятствий для работы за деньги. И в самом деле, если бы кто-то предпочел; вообще не работать, это едва ли было бы серьезной проблемой в мире с избытком рабочей силы. И хотя в каких-то случаях зарплата упадет, работодателям, возможно, придется повысить ее другим, чтобы привлечь рабочих наболее тяжелую, неприятную работу  . Это расширило бы возможности тех, кто предпочитает выполнять бесплатную работу в общественном секторе экономики. Такая программа, несомненно, будет дорогостоящей, но в большинстве богатых стран ее осуществление можно было бы обеспечить за счет резкого сокращения расходов на вооружения, корпоративных субсидий и существующих программ для имеющих право на пособие, а также увеличения налогов на высокие доходы, роскошь и на то, чего экологически устойчивое общество не поощряет. Вместе с адекватной программой всеобщего медицинского страхования, финансируемого за счет государства, и оплатой высшего образования в зависимости от успеваемости гарантированный доходов существенно увеличил бы личную финансовую безопасность, создаваемую более скромными доходами. В странах с низкими доходами аграрные реформы и другие усилия предоставить равный доступ к производственным природным ресурсам, которые бы обеспечили получение средств к существованию, может соответственно заменить гарантированный доход.

Прогрессивный налог на доход и потребление. Налоги на доходы до уровня, необходимого для удовлетворения основных потребностей удобным, удовлетворительным и ответственным способом, должны быть отменены, так же как и налоги на продажу и на добавленную стоимость на основные виды продовольствия, одежды, жилья, товаров здравоохранения, личной гигиены, образования и отдыха, необходимых д ля приличного уровня жизни. Точно так же должен быть установлен резко дифференцированный налог на доходы, превышающие гарантированный минимум, — вплоть до 90% на самые высокие доходы. Доход от наследства или доверительной собственности следует облагать налогом таким же образом, как и все остальные виды личного дохода. Это в значительной степени охладит стремление отдельных людей к чрезвычайно высокому доходу и в то же время не должно отбить охоту выполнять общественно полезную работу. Любая работа, которая настолько неприятна, что на нее нельзя привлечь квалифицированных кандидатов за разумное вознаграждение, скажем не более пятнадцатикратной величины гарантированного минимального дохода, может быть реорганизована так, чтобы она стала приемлемой. Если проблема заключается в том, что корпорация слишком велика, то ее следует расчленить. Мы просто научимся обходиться без услуг тех, кто требует для себя большего поощрения за умелое и результативное выполнение общественно полезной работы. Следует ввести значительный налог на роскошь в отношении предметов потребления, которые не являются жизненно важными, или социально вредны, экологически расточительны или разрушительны. Личные благотворительные пожертвования, включая пожертвования в семейные фонды, должны быть полностью освобождены от налогообложения, что явится серьезным стимулом для людей с очень высокими доходами поддерживать сильный независимый сектор как противовес власти государства.

Равное распределение оплачиваемого трудоустройства. Доступ к возможности получить оплачиваемую работу также должен обеспечиваться возможно более справедливым образом независимо от пола, расы или иных посторонних соображений.

Все эти меры нужно вводить постепенно и вносить поправки по результатам внедрения. Мы не задаемся целью дать здесь рецепт, но хотим привести примеры политики, которая привела бы нас к более здоровому обществу. В разных условиях, безусловно, потребуются различные подходы, и внедрение и финансирование таких инициатив должно осуществляться на самом низовом уровне власти при минимальном аппарате управления. Например, в преимущественно сельскохозяйственных странах с равным распределением земли можно обойтись очень небольшим гарантированным минимумом дохода. То же самое может быть справедливым и в стабильных равноправных странах с большим выбором возможной работы для всех, кто хочет работать. Гарантированный доход, возможно, более всего необходим для исправления неравенства в таких странах, как Соединенные Штаты, где существует крайнее неравенство, а рынок труда предлагает все меньше рабочих мест, обеспечивающих достаточно хорошую зарплату, чтобы поддержать приличный уровень жизни.

Если мы хотим управлять нашим экономическим пространством в интересах людей, то нам будут нужны соответствующие бухгалтерские системы, пригодные для этой цели. Сиксто Роксас, экономист и бывший сотрудник Международного банка из Филиппин, объясняет, что традиционные национальные системы бухгалтерского учета для этой цели не годятся, потому что они измеряют затраты и прибыль с точки зрения фирмы, а не местных жителей. Разница огромна. Например, фирма получает выгоду от найма как можно меньшего количества работников при минимальной возможной зарплате. Местная община получает выгоду, когда местные жители имеют полную занятость при максимально высокой зарплате. Фирма может получить выгоду за счет истощения местных лесных или минеральных ресурсов, в то время как местные жители при этом будут разорены.

Роксас и его коллеги разрабатывают систему бухгалтерского учета для местной общины, которая оценивает затраты и выгоды с точки зрения их последствий для здоровья семей, местных жителей в целом и экосистем  . Они также учитывают, какая часть стоимости, произведенной в результате местной экономической деятельности, остается в данной местности и какая часть выходит за ее пределы. Таким образом, если местные леса подверглись сплошной вырубке, а древесина и выручка были экспортированы, в то время как данная местность осталась оголенной, это учитывается как чистый расход, а не чистая прибыль, как при обычных методиках бухгалтерского учета. Значительное внимание требуется при разработке и применении таких систем в качестве инструментов экономического управления.

ЛОКАЛИЗАЦИЯ ГЛОБАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ

Работая на национальном и субнациональном уровне для того, чтобы отвоевать наше местное политическое и экономическое пространство, мы также должны преобразовать глобальную систему, создав уклон в пользу местного. Это не значит, что глобальные институты будут или могут быть устранены. Хотя мы можем уменьшить экологическую, технологическую и экономическую взаимозависимость, мы не сможем полностью устранить ее, да мы к этому и не стремимся. Такая взаимозависимость есть фундамент возникающего глобального сознания, которое существенно важно как для нашего общего выживания, так и для эволюционного потенциала нашего биологического вида. Нашей целью должно быть создание многоуровневой системы институтов, посредством которых мы можем уменьшить ненужную взаимозависимость и использовать оставшуюся взаимозависимость таким образом, который благоприятствует постоянному предпочтению в пользу:

• усиления местных возможностей с целью контроля и управления местными ресурсами на благо местных жителей;

• создания препятствий к тому, чтобы какая-нибудь местность экстернализовала свои издержки производства или потребления за пределы своих границ;

• поощрения сотрудничества между местностями в поисках решения общих проблем.

Главной задачей глобальных и региональных институтов в этой многоуровневой системе должна быть поддержка и защита усилий различных местностей по выработке собственных правил экономических обязательств, чтобы оказывать предпочтение местным производителям, использующим местные ресурсы для удовлетворения местных потребностей, и противостоять внешней колонизации их рынков и ресурсов. В число предлагаемых мер на глобальном уровне по созданию этого предпочтения в пользу общественных интересов входят следующие.

Снижение международного долга для стран с низким доходом. Бедное население должно быть освобождено от кабалы международного долга, который делает их беззащитными против колонизации их экономики и ресурсов со стороны глобальной системы. Это следует начать с последовательного процесса отказа, по уже установленным в международном праве прецедентам, от «одиозных» долгов, приобретенных по контрактам ultra vires то есть неправомерным (заключенным лицом без надлежащих полномочий) или использованным с целями, далекими от интересов местного населения, от чьего имени эти обязательства были взяты. Большую часть просроченного международного долга бедных стран можно в соответствии с этими принципами классифицировать как «одиозные» — включая значительную часть долга международным банкам  . Следует принять международную конвенцию, по которой правительства бедных стран могут объявить такие долги невозвратными при санкциях и поддержке соответствующих международных инстанций. Вдобавок следует учредить международный фонд, как мы изложим ниже, для списания остатков долгов в обмен на соглашения, которые препятствуют образованию новых долгов со стороны их правительств. Большинство частных банков, имеющих заемщиков-должников в южных странах, создали резервы заемных потерь для покрытия убытков, связанных с невозвратом долгов. Хотя они учитывают эти долги в своих бухгалтерских книгах и продолжают настаивать, чтобы южные страны вернули их, эти банки не понесут значительных потерь и, возможно, получат хороший жизненный урок, если долги не будут возвращены. Отказ от возвращения займов Всемирному банку и других многосторонних банковских займов вынудил бы эти банки потребовать гарантийного возмещения у своих правительств для покрытия долгов и вызвало бы требование закрыть эти банки — действие, рекомендуемое ниже.

Налог на международные финансовые трансакции. Следует взимать 0,5- процентный налог на все обмены международных валют, включая поставки иностранной валюты в соответствии с фьючерсными контрактами и опционами, как это предложил Джеймс Тобин, лауреат Нобелевской премии по экономике 1981 года  . Этот 0,5-процентный «тобиновский» налог на сделки по обмену международных валют мог бы содействовать некоторому охлаждению спекулятивной международной финансовой деятельности, но был бы слишком незначителен для того, чтобы воспрепятствовать торговле товарами или серьезным международным инвестиционным

обязательствам. Это увеличило бы значение, которое участники рынка придают долгосрочным соглашениям, и обеспечило большую автономию отдельным странам в проведении своей внутренней денежной политики. Поступления от этого налога должны быть в первую очередь направлены на учреждение фонда выплаты долга, с целью погашения тех международных долгов малообеспеченных стран, которые не могут быть аннулированы на основании правовых прецедентов, относящихся к «одиозному» долгу. Во вторую очередь этот налог следует использовать для финансирования деятельности ООН и ее специализированных органов.

Регулирование транснациональной торговли и инвестиций. Для того чтобы гарантировать соблюдение прав стран и отдельных местностей по управлению своими внешнеторговыми отношениями, а также для установления прав и стандартов для предприятий, действующих в их административных границах, нужны международные соглашения  . Эти соглашения должны включать положения о координации антитрестовских действий среди стран-участниц с целью разделения крупных транснациональных корпораций и принятия других подобных мер, необходимых для обеспечения конкурентоспособности международных рынков. Эти соглашения также должны обеспечить право каждой страны и народа устанавливать свои собственные правила в отношении прав интеллектуальной собственности в пределах своей юрисдикции, ограничивая в то же время возможности любой корпорации или страны монополизировать или скрывать выгодную информацию или технологию от других людей, которые могли бы получить выгоду от ее использования. Эти соглашения должны подчиняться основному принципу, что когда транснациональные корпорации участвуют в местной экономике, они приходят лишь в качестве приглашенных гостей, а не как оккупационные силы, и от них ожидают уважения местных правил и традиций.

Мониторинг природных ресурсов. Одна из самых трудных проблем приведения в равновесие экономических потребностей и экологических пределов состоит в том, чтобы затруднить колонизацию экологического пространства, принадлежащего другим, будь то посредством выброса за пределы своей территории загрязняющих веществ или посредством торговли. Есть насущная необходимость разработки природоохранных информационных систем, которые делают такое перемещение экологической нагрузки заметным и таким образом стимулируют экологическую самообеспеченность. При соответствующем повышении полномочий и технических возможностей Экологическая программа ООН могла бы координировать разработку и использование соответствующих статистических и расчетных методов и переговоры о международных соглашениях по стандартам, мониторингу и разрешению спорных вопросов, касающихся региональных и национальных издержек интернализации. Использование таких возможностей мониторинга должно быть в значительной степени децентрализовано, и в каждом местном населенном пункте, районе, стране и регионе должен вестись собственный учет. Когда споры в отношении перемещения экологической нагрузки не могут быть разрешены напрямую в двусторонних переговорах, их следует разрешать апелляцией в соответствующее правовое учреждение, включая Международный суд, для вынесения арбитражного решения.

Особого внимания потребует перестройка системы глобального управления экономикой, особенно бреттонвудских институтов. Разделение функций глобального управления между несколькими независимыми глобальными агентствами с пересекающимися географическими территориями и противоречащими друг другу полномочиями совершенно непригодно. При существующем разделении функций ответственность за управление глобальными финансами лежит на Международном валютном фонде (МВФ). Ответственность за выработку и исполнение правил международной торговли и инвестирования отдана Всемирной торговой организации (ВТО). Основной институт, занимающийся разработкой приоритетов развития в странах с низкими доходами, — Всемирный банк. Эти три бреттонвудских института отдают приоритет корпоративным интересам в ущерб человеческим. Ответственность за координацию международных экономических, социальных, культурных, образовательных, здравоохранительных и связанных с ними вопросов лежит на Экономическом и социальном совете ООН, который находится все-таки ближе к интересам людей. Хотя бреттонвудские институты официально называются специализированными органами ООН, они гораздо более важны и влиятельны, чем остальные специализированные органы ООН, и отвергают любую попытку ООН координировать и контролировать их деятельность.

Настало время распустить бреттонвудские институты и консолидировать функции экономического управления в инстанциях, которые полностью подотчетны ООН. Если полномочия бреттонвудских институтов состояли в продвижении экономической глобализации, агентствам-преемникам должны быть даны полномочия продвигать экономическую локализацию, проводя политику, рекомендованную выше. Процессы внутреннего управления агентств-преемников должны быть прозрачны для общественности и открыты для участия как правительственных, так и гражданских контролирующих организаций.

Всемирный банк. Всемирный банк должен быть закрыт. Его основной функцией является выдача кредитов бедным странам, что естественным образом ведет к росту их международного долга. Пока Всемирный банк продолжает заниматься бизнесом, экономика стран Юга будет оставаться в долгу у международной системы. Создание задолженности нельзя считать полезной функцией, и пришло время признать, что идея создания Всемирного банка была ошибочной. Его закрытие есть важный шаг к тому, чтобы гарантировать, что после ликвидации международной задолженности долги не будут тут же образованы вновь. То же самое справедливо и в отношении многосторонних региональных банков развития, которые также следует закрыть. Как только страны с низкими доходами освободятся от разлагающего влияния долговой зависимости и диктата многосторонних банков, им будет гораздо легче предпринять гуманитарные структурные реформы, направленные на то, чтобы деколонизовать экономику и двигаться дальше по пути большей самообеспеченности, экологической устойчивости и экономической справедливости.

Международный валютный фонд (МВФ). МВФ можно было бы заменить Международной финансовой организацией ООН (МФООН), отвечающей за:

1) управление процессом аннулирования и списывания международной задолженности стран с низкими доходами;

2) регулирование международных финансовых рынков;

3) регулярные встречи, на которых правительства могли бы координировать политику, направленную на поддержание баланса своих международных счетов;

4) координацию мероприятий по установлению обязательных резервных требований по кредитам, предоставляемым в квазимеждународных валютах, таких как евродоллары, в случаях, когда они в настоящее время не регулируются национальными правительствами;

5) сбор и применение «тобиновского» налога на трансакции обмена международных валют.

Всемирная торговая организация (ВТО). ВТО следует заменить на регулирующее агентство по международной торговле и инвестициям при ООН (РАТИОН). Главной задачей РАТИОН должно стать оказание содействия в переговорах по соглашениям, связанным с правовыми аспектами деятельности транснациональных корпораций и торговли, и деятельность по координации правительственных действий, направленных на их обеспечение. Результаты деятельности РАТИОН следует оценивать с точки зрения прогресса на пути к увеличению местной экономической самообеспеченности и глобальному равенству. Транснациональным корпорациям следует запретить принимать участие в национальных делегациях в РАТИОН или создавать другие формы своего представительства в ней, кроме тех случаев, когда их специально приглашают предоставить информацию. По своим функциям и назначению РАТИОН должна быть почти полной противоположностью ГАТТ — ВТО.

Корпоративные либертарианцы, без сомнения, укажут на то, что предложенные меры значительно помешают деятельности транснациональных корпораций и финансовых рынков. А это, конечно же, как раз то, к чему они стремятся. Нашей целью должно быть создание такой системы, которая хорошо работает на благо людей. Корпорации — это лишь одно из средств удовлетворения человеческих потребностей. Если в процессе осуществления того, что, как мы полагаем, служит наилучшим образом удовлетворению наших потребностей, мы найдем полезную роль для корпораций, то, вне всякого сомнения, нам следует их использовать. Однако право принимать решения должно оставаться за людьми.

Могут также возразить, что для осуществления этих мероприятий, вероятно, понадобятся огромные глобальные правовые инстанции в такое время, когда политические настроения как раз направлены на уменьшение правительственного регулирования. Во всех случаях основное намерение состоит в том, чтобы создать структуру, в которой само управленческое действие происходит на возможно более низком уровне управленческой структуры. Функцией институтов глобального и регионального уровня является в таких случаях поддержка местного уровня. Однако следует иметь в виду, что в первую очередь именно существование мощных глобальных корпораций создает необходимость в глобальных управленческих учреждениях с достаточной властью, чтобы держать их под контролем общественных интересов. Чем менее навязчивой становится глобальная корпоративная власть, тем меньше надобности в навязчивых глобальных управленческих органах. Уменьшая размеры и власть глобальных корпораций и преобразуя систему в направлении более терпеливого и закрепленного на месте капитала, мы ограничиваем потребность в международной бюрократии и структурах принуждения.

Предпринимая шаги, подобные изложенным выше, мы сможем вернуть власть, которую у нас взяла глобальная система, восстановить свою способность возродить местные общины и излечить землю в процессе работы по созданию здорового общества, которое дает нам возможность испытать жизнь во всей ее полноте и разнообразии. В противном случае мы будем продолжать жить при тираническом режиме глобальной финансовой системы, которая ведет нас к почти неизбежной социальной и экологической катастрофе. Мы должны четко помнить одно: у глобальных денежных институтов есть лишь та власть, которую мы им отдаем. Эта власть принадлежит нам. И мы можем ее вернуть.