После череды взрывов бастион погрузился в тишину. Мы замерли, вслушиваясь в происходящее за тюремным окном. Несколько мгновений не доносилось ни звука, а потом появились первые возбужденные голоса, которые быстро переросли в гул растревоженного человеческого муравейника. Кто-то постоянно требовал воды, перемежая свой ор отборными ругательствами.

— А ну-ка, — Рой встал на колено рядом с окном.

Шрам живо скинул сапоги и взобрался на спину горцу. Кряхтя и отдуваясь, моментально раскрасневшийся Акан тяжело выпрямился.

— Что там? — спросил он.

— Дым. Похоже, пожар. У колодца рвет глотку офицер из драгун, остальные таскают воду.

— Что еще?

Вместо ответа арниец спрыгнул вниз.

— Больше ничего, — сказал Шрам. — Видно из окна препаршиво.

Рой сделал глубокий вдох, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Семь футов Джонова роста весили изрядно.

— Давай, вор, действуй, — обратился ко мне толстяк.

Я легко вскрыл замок и осторожно приоткрыл дверь.

— Пусто.

Не сказать, что сердце бешено колотилось, но внутреннее напряжение определенно присутствовало. Трое безоружных шли на пятерых стражников, чей сон явно улетучится после случившегося грохота.

Сняли по паре факелов со стены и затушили огонь об пол, чтобы их свет не выдал, пока будем красться по тюрьме. С этими деревяшками в руках тихо двинулись дальше. Лучше, чем ничего. Открыть остальные камеры, чтобы толпа арестантов смела стражу, мы не пытались. Скорей всего там такие же случайные заключенные, как трое купцов из постоялого двора 'У кота'. Не сговариваясь, решили, что толку с них мало будет. Да и как-то тихо за дубовыми дверьми; возможно, и нет никого.

Первым крался арниец. Достигнув коридорного изгиба, Джон заглянул за угол.

— И там пусто, — произнес он.

В помещении с кушетками и столом, где равнодушный ко всему капрал записывал наши имена, в самом деле, ни души. У лестницы, ведущей вниз, обнаружились две прислоненные к стене алебарды с удлиненным острием и четырьмя гранями. Шрам и Рой вооружились теперь по-настоящему, и мы начали спускаться, стараясь ступать как можно более тихо.

— На первом этаже кто-то есть, — прошептал я за их спинами. Магический слух уловил чужой разговор. — Слов пока не разобрать.

У наружной двери во двор бастиона переговаривались двое. Вислоусый капрал-тюремщик и один из стражников без чина. Подофицер уперся плечом в тяжелую створку полуоткрытой двери. Оба тюремщика наблюдали за суматохой во внутренней крепости Бранда.

Рой и Джон переглянулись и направили алебарды острием вперед. Когда их заметили, до тюремщиков осталось несколько шагов. Остолбенев от неожиданности, стражники потеряли драгоценные мгновения, которые могли бы спасти им жизнь. Растерявшись, они не сообразили выскочить из здания тюрьмы. Капрал только успел рыкнуть об ублюдках и неуклюже попытался обнажить шпагу, как граненое острие ударило в грудь, протыкая насквозь. С перекошенной физиономией арниец наблюдал, как капрал оседает на каменный пол, ухватившись двумя руками о древко алебарды.

Горец прикончил второго тюремщика, воткнув наконечник оружия под горло, отчего смерть наступила мгновенно. Стальное жало выскочило через затылок. Смертельный укус Осиной дружины! Той самой, что вывели из Бранда накануне нашего прибытия в город. Такой удар считался излюбленным приемом пехоты под черно-желтым полосатым знаменем.

Я с легким изумлением смотрел то на Роя, то на тело у его ног. Образ благодушного толстяка, к которому привык за последнее время, плохо соотносился с пехотинцем. Тем более что он родом с Загорья, а не с Кантонов. Иноземцы редко принимаются в ряды наемников из Зеленых Кантов. Хотя совсем не обязательно, что он воевал именно в Осиной дружине, возможно в другом отряде, но, несомненно, что Акану довелось сражался в строю кантонцев. Наемники-пикинеры часто метят в горло, которое обычно не защищено даже у противника в доспехах, а в армиях остального Орнора, напротив, не практикуют обучение копейщиков излишествам на поле боя. Горец понял мой невысказанный вопрос, однако до пояснений не снизошел. Лишь отрезал:

— Не до разговоров.

Капрал все еще мучился. Он окончательно сполз на пол, изо рта текла темно-бурая струйка, взгляд уставился в пустоту. Окровавленные руки хватались за древко алебарды, оставляя на нем кровавые борозды. Мне всегда претила бессмысленная смерть, я убивал, лишь защищаясь, и не раз доводилось отказываться от настоящего золотого дождя, когда появлялись особые предложения о работе. Много крови лилось и на корабле под Веселым Роджером, только флибустьерские дни вспоминаются скорей как война, чем морской разбой. Но там тоже не было убийств ради убийства.

— Надо было просто запереть их где-нибудь, — с упреком произнес я.

— Надо было. У тебя есть ключи и время на возню? — зло ответил Рой и набросился на арнийца. — Да прибей ты его!

Шрам вырвал из слабеющих рук капрала алебарду и как-то по-мясницки вогнал ее в смертельно раненного. Тюремщик дернулся и затих. Я смотрел на чертыхающегося Джона. Уголовник и бывший головорез-пират. Откуда же у него собачья преданностью к Фоссу?

Из темного проема у распахнутой решетчатой двери слева от лестницы послышались приглушенные голоса. Первым у входа в левое крыло тюрьмы оказался Рой. Грязное слово, слетевшее с его уст, не сулило нам ничего хорошего. В паре десятков шагов, на противоположном конце коридора открылась деревянная дверь, и в нашу сторону небольшой толпой направились новые стражникии. Нас заметили, но пока для тюремщиков мы не представляли никакого интереса. Побег арестантов и расправа над двумя их товарищами обошлись без свидетелей.

Спустя несколько мгновений они дойдут сюда и увидят убитых. Нужно что-то предпринять и срочно! Бежать, забаррикадироваться или принять бой: на троих у нас две алебарды и пара коротких оголенных шпаг заколотых стражников. Я лихорадочно оглянулся по сторонам. Каждая из пришедших в голову мыслей казалась хуже предыдущей. Наш шанс был только в побеге, но на пятки сразу насядут озверевшие солдаты, вопящие на весь двор бастиона. Там и скрутят.

Рой с грохотом захлопнул решетчатую дверь. Не ожидавшие такого тюремщики застыли в дюжине шагов от нас.

— Что за… — бас одного из них потонул хохоте десяти мордоворотов. Стражники еще не поняли, что происходит.

— Алебарду! — заорал горец и, не дожидаясь ответа, выдернул оружие у Джона. Решетка двери запиралась навесным замком. Два кольца-проушины, каждое величиной с кулак, сквозь которые должна продеваться дужка замка, были пусты. Рой просунул оружейное древко в кольца и вжался спиной в стену на расстоянии двух вытянутых рук от коридора. Так, чтобы не удалось достать с той стороны. Стальной наконечник упирался в металлическое кольцо на двери острием секиры вверх, отчего за него уже не ухватиться. Акан мертвой хваткой вцепился в древко, удерживая его в горизонтальном положении.

Посыпалась ругань и угрозы. Кто-то дергал за прутья решетки. Вырвать алебарду из рук толстяка не удавалось. Мы их задержали, только надолго ли? Я посмотрел на пустой дверной проем, ведущий в правое крыло тюрьмы. Если у него сообщение с левой половиной здания? Да и, в конце концов, стражники попросту могут выскочить наружу через те окна, что без железных прутьев, и зайти сюда сквозь центральный вход в тюрьму. Захотелось взвыть от досады! Рядом с затворившимися створками двойной двери у стены был прислонен брус засова. Мы оставили двери не запертыми! Я ринулся туда, чтобы закрыть дверь, но резкий окрик Шрама заставил обернуться. Арниец кричал Рою.

— Дай сюда, — Шрам выхватил древко алебарды и плечом отодвинул горца с его места. Джон со странным выражением лица посмотрел на нас и отрывисто произнес. — Теперь… Бегите!

— Что? — вырвалось у меня. Он жертвует собой ради нашего шанса на побег? Громила и разбойник, словно из баек у кружки эля. Да только я не не повторил бы его поступок.

— Бегите, — оскалился Джон. — Либо сдохнем все трое, либо один из нас.

Толстяк не стал медлить и, хлопнув меня по спине, толкнул к выходу. Мы торопливо зашагали прочь. В голове образовалась какая-то каша, хотелось что-то сказать Шраму, но кроме ругани ничто не шло на язык. Я бросил взгляд на арнийца: в нашу сторону он не смотрел.

— Стой, — Акан задержал меня у самого выхода.

Мы перекинули через плечо перевязь шпаг и засунули клинки в ножны. Без обнаженного оружия меньше походишь на беглых арестантов. Более не огладываясь, я и Рой вышли из тюрьмы.

Снаружи царил хаос. С ведрами в руках бегали солдаты и слуги, а у колодца по-прежнему разрывал глотку офицер в красном драгунском мундире. Других офицеров рядом не наблюдалось. Взгляд сам собой упирался в столб черного дыма, что поднимался впереди за казармами. На наше счастье поднятый людьми гомон не позволял услышать крики тюремщиков изнутри арестантского дома.

— Все-таки арсенал. Нужно спешить, — сказал Рой.

В нашем распоряжении имелось совсем немного времени, чтобы покинуть бастион. Надо обойти пожар и покинуть укрепление через высокую четырехугольную башню с воротами. Путь шел мимо ревущего пламени, что, конечно же, на руку — не будет ненужных расспросов. Я сглазил.

— Вы! Оба! — гаркнул офицер, когда мы поравнялись с колодцем, и в нескольких емких выражениях описал нашу биографию. — Почему без ведер?

У ног драгуна стояли три пустые деревянные бадьи. Он был очень высок, даже поболее Джона, и не менее широкоплеч. Офицер казался мне смутно знакомым.

— Чего вылупились! — драгун снова накинулся на нас, перечисляя всех родственников до седьмого колена.

— Так даже лучше, — Рой взял одно ведро и протянул мне второе. Вокруг суетились, кричали и бегали десятки людей с ведрами. Мы растворились в общей суматохе. Я с трудом сохранял спокойствие у очереди у колодца, куда велел стать офицер, чтобы наполнить бадьи. Все ждал, что из двухстворчатых дверей двухэтажного здания с решетками на окнах выскочат разъяренные тюремщики. Однако Шрам все еще удерживал их внутри.

Перед нами у колодца были двое. Солдат и кузнечный подмастерье. Они набрали воду очень быстро, но время в бездействии с погоней за плечами текло мучительно долго. Рядом сопел и переминался с ноги на ногу Рой.

— Ничего, — сказал он, когда рядом никого не оказалось, — будем удирать с ведрами. Пожар за казармами, свернем за угол, а там и выход в город.

Вертя ручку колодезного ворота, я стрелял глазами то на тюрьму, то на офицера. Где встречал его раньше?

— Ну, давай, — бросил горец и устремился к гарнизонным казармам, за которыми поднимался стол черного дыма. Я торопливо двинул за ним. Хотелось бежать, только не получилось. Мы рисковали расплескать свои бадьи, а это точно привлекло бы внимание. Шли торопливый шагом, как и остальной народ с ведрами.

Толстяк скрылся за углом стены, а я в последний раз окинул взглядом тюрьму. Шрам по-прежнему не выпускал стражников. Повсюду носились десятки людей. Я облегченно выдохнул, потому что мы окончательно затерялись в толпе, над которой размахивал руками офицер в красном драгунском камзоле. Я вспомнил, где видел его. На постоялом дворе «Гусь и окорок», куда Оливер вывез меня с ревентольской площади Правосудия. Только тогда на нем был синий гвардейский мундир. Ну да черти с ним!

Пожар занял уже большую площадь развороченных зданий с огрызками стен. Огонь охватил четыре строения и грозил перекинуться на соседние. Отдельные языки пламени достигали высотой три, а то и четыре человеческих роста. Поблизости нестерпимо несло жаром. Мы подошли ближе, насколько могли и выплеснули воду. Результат как от комариного укуса.

— Считай, порохового припаса в Бранде больше нет, — прикрываясь рукой от дыхания пожара, обронил Рой.

— Надо уходить, — я был немногословен. Трудно было сдержаться и не оглядываться. Я и не пытался не смотреть назад и постоянно ждал окрика стражи.

Горец повел к Южной башне бастиона, через которую нас конвоировали в тюрьму этой ночью. Створки ворот был открыты нараспашку. У выхода в город встречались два потока людей. Изо рва с водой под крепостной стеной к пожару тащили воду и потом снова возвращались. Мы беспрепятственно прошли под башней, тем более что и в наших руках имелись пустые деревянные бадьи, и очутились на городских улицах.

Взрыв на арсенале и пожар оказались настоящими подарками судьбы, нам неслыханно везло. Кабы только не Джон… Внутри появилось ощущение предательства. Я понимал, что Шрам сознательно пошел на жертву ради побега. Но мы несем потери, еще не вступив в Запустение.

Повсюду только и слышались разговоры о пожаре на бастионе. Черный дым поднимался высоко в небо и, был виден из каждой конуры в Бранде. Лавочники, охотники, мастеровые, купцы говорили лишь об одном. На арсенале жахнуло. В казармах! Нет, то дворец самого генерал-губернатора пылает!

Мы спешили в таверну 'У кота', что не очень разумно, но иного варианта нет.

— Там деньги, оружие и лошади! — сказал Рой.

Если не считать двух шпаг, мы практически с голыми руками. Последние монеты Рой потратил на подкуп тюремной стражи, когда устраивал нам завтрак. Да и инквизиторов без лошадей не нагоним.

Скоро мы достигли Нижнего Бранда и гостиницы 'У кота'. Сказать, что мастер Дольфин смотрел на нас с удивлением, когда появились в его заведении — не сказать ничего. Пока мы приближались к стойке, за которой стоял трактирщик, чтобы взять ключи от номера, владелец таверны менялся в лице. На нем явственно читалось, что мастер Дольфин не желает неприятностей. Протянув Рою и мне ключи, трактирщик попытался скрыться на кухне.

— Добрейший, — возглас толстяка остановил его на полпути. Когда Дольфин обернулся, натягивая на лицо приветливую улыбку, Акан беззаботно попросил, — вели подать нам мяса и пива через час, а после скажи седлать наших лошадей.

Кивнув, трактирщик удалился. Рой тихо проговорил мне:

— У нас считанные минуты. Сдается, Дольфин отправит весточку страже или даже отцу Томасу. Так, на всякий случай. Поэтому пускай думает, что мы застрянем здесь часа на два.

Я согласился с ним, взволнованность трактирщика сразу бросилась в глаза. Мы наполовину пересекли общий зал, полупустой в утренний час, как в таверну вошли еще двое. Гном Барамуд и немой эльф Крик направились к нам.

— В бастионе пожар, — сказал гном после короткого приветствия, — все городские ворота заперты.

Барамуд говорил так, словно знал о побеге из тюрьмы, у контрабандистов и прочих лихих людей нюх на такие вещи. Эльф скучающе осматривал немногочисленных утренних посетителей, делая вид, что ему все безразлично. Хотя, кто их, эльфов, разберет. Горец жестом пригласил сесть за ближайший столик.

— Знаешь, как выбраться из города? — спросил он.

Гном кивнул, но прежде чем он или Рой заговорили дальше, я встрял в разговор:

— Мы здесь еще два часа. Потом отправляемся верхами. Вы в седле?

Гном и эльф снова утвердительно кивнули.

— Буду в номере, — произнес я. Горец выглядел несколько недоуменным, но продолжать беседу тоже не стал.

— Ждите здесь, — сказал он Барамуду и, как и я, последовал наверх.

В номере прибрали. Кровать Оливера заправили чистым бельем, следы крови на полу замыли. Ничто не напоминало о недавних событиях. Вещей бывшего наемника тоже нигде не видать. На моей постели лежало оружие, которое осталось после ночной вылазки. Я спешно прицепил к поясному ремню ножны, с удовольствием вогнав в них любимый бракемарт. Засунул за пояс кинжал, пистоль и спрятал под штаниной засапожный нож. Метательные ножи и второй пистоль, к сожалению, пропали в стычке с загадочным противником. Рядом в сундуке кучкой лежали другие мои немногочисленные пожитки. Их придется оставить, чтобы не вызвать внизу лишней подозрительности. Разве что, не помешает шляпа с большими круглыми полями, чуть опущенными вниз, и теплый шерстяной плащ. В карманы камзола перекочевало еще немного монет, пороховница и мешочек с пулями. Шпага тюремщика полетела на дно сундука.

В комнату без стука вошел Рой.

— Не доверяешь им? — без обиняков спросил он. Горская куртка, какая в Арнийском Сумеречье у каждого второго, была перетянута солдатской портупеей с парой кинжалов и тяжелым укороченным клинком с широким лезвием в потертых ножнах. За спиной торчала рукоять пистоля.

— Нет, — признался я. Трудно объяснить почему, но эльф и гном вызывали у меня кричащее чувство тревоги. К счастью, толстяк не принялся докапываться о причинах недоверия. Дорого каждое мгновение.

— Потом об этом поговорим. Сейчас уходим, — сказал Рой. — Лошадей придется бросить. Берем только оружие и деньги.

— Сможешь вывести за стены?

Для меня не составляло никакого труда уйти из города. Ночью я бы легко пересек укрепления. Но время таяло с каждым вздохом, к вечеру Фосс окажется уже в аббатстве. Горец пробормотал что-то невнятное, что, очевидно, должно было означать положительный ответ.

Я опасался, что Барамуд или Крик окажутся на втором этаже у наших дверей. К счастью, в коридоре было пусто. Рой направился к узкой лестнице, которая вела на кухню, минуя общий зал таверны. Она использовалась в основном горничными. Удача продолжила сопутствовать нам. Хозяина гостинцы на кухне не обнаружилось. Прислуга, конечно, очень удивилась, когда мы появились среди сковород и тарелок, но расспросов не последовало.

Мы выбрались наружу через черный выход, что вывел на узкую извилистую улицу. Не теряя даром драгоценные минуты, Рой направился в сторону крепостных стен. Мы условились, что Рой пойдет первым, а я за ним, поглубже натянув поля шляпы.

Если уже ищут беглецов из тюрьмы, то двоих, поэтому шли раздельно. Город жил обычной жизнью: торговался, ругался, сплетничал под слухи о пожаре на бастионе. На выходе из петляющей улочки навстречу протопало четыре стражника. Четыре алебардиста не представляли особой угрозы, да днем в столице Загорья городская стража — явление редкое, и направлялись они в сторону таверны 'У кота'.

Мысли постоянно возвращались к Джону. Нельзя оставлять его в когтях тюремщиков, и воровской бог не терпит малодушия. Я пытался убедить себя, что обязательно вызволим Шрама и тут же понимал, что обещания самому себе пусты. Арница скорей всего прикончат, прежде чем сможем вернуться в Бранд после освобождения Фосса.

Молчание давило, и я заговорил о Шраме, когда остановились на перекрестке у телеги с конским навозом, дабы обмолвить в двух слова дальнейшее. В ответ Акан не на шутку разъярился и попросил заткнуться.

Наш постоялый двор размещался в Нижнем Бранде, части города, состоявшей в большинстве своем из постоялых дворов для купеческой братии. До крепостных стен рукой подать. Слова гнома, что Бранд наглухо заперт, не подтвердились. Из города можно уйти, по меньшей мере, здесь.

У Белой башни, из которой шла дорога на юго-восток, образовалась огромная очередь. Крестьяне, повозки, всадники. Поток желающих покинуть город медленно продвигался вперед после тщательного и потому неспешного обыска усиленным нарядом стражи.

Я поравнялся с Роем, всматривавшимся у хвоста людской вереницы куда-то вперед.

— Жди тут, — произнес толстяк и направился к квадратному деревянному зданию, пристроенному к Белой башне. Рой уверенно зашел внутрь. Скоро он показался вновь, махнув мне рукой.

Когда я приблизился к Акану, из пристройки вывалился пяток стражи во главе с капралом. Подофицер с рябым от когда-то пережитой оспы лицом сразу высыпал серию ругательств о треклятом утре, а потом без предисловий обрушился на нас. Солдаты чуть ли не взашей начали толкать меня и Роя к городским воротам. Рой подмигнул, и я безропотно принял участие в спектакле изгнания из Брандна двух негодяев, от коих господину капралу давно житья нет.

— В следующий раз вперед ногами вынесут, — бросил напоследок старший стражник и довольно хрюкнул. Продался Рою с потрохами, боров. Зато мы, наконец, покинули ставший смертельно опасным Бранд!

В Посаде Рой повел на Конюшенную улицу. Нам были нужны лошади. Почти не торгуясь, горец купил двух скакунов. Хозяин конюшни, худой долговязый тип с козлиной бородкой, великодушно велел взнуздать их и не брать серебра за сбрую.

— И на том спасибо, — сказал Рой, когда мы вскочили в седло. — Денег у меня больше нет.

У деревянного частокола, что окружал Посад и являлся первой линией укреплений, никакого столпотворения не оказалось. Пикенеры расслабленно стояли по обе стороны от ворот и не интересовались ничем, кроме привычной и скромной мзды от путников, прибывших в город. На нас даже не взглянули.

Мы выехали на торговый тракт. Скакали по нему недолго, довольно скоро свернув на гораздо менее широкую и полупустую дорогу.

— Путь проклятых, — назвал её Рой.