— Направо… Да, определенно туда!

Мне послышалась сомнение в голосе толстого священника, и оказалось, что не мне одному.

— Отец Самюэль, вы внимательно изучили знаки? — спросил Томас Велдон. — Направо?

В нашей маленькой процессии тучный инквизитор шел первым. Если поначалу отец Самюэль двигался уверенным шагом, то уже на третьей развилке пришлось ждать. Держа светильник у пухлой щеки, наш проводник долго вчитывался в вырезанные на камне письмена, то и дело прося стоявшего позади него Брендона поднести и его фонарь поближе. На мой неискушенный взгляд, знаки на стене представляли собой узор из хаотично расположенных прямых и волнистых линий. В этом шифре начал путаться и хранитель архивов брандской инквизиции.

У пятой развилки отец Самюэль возился особенно долго. Четверть часа, не меньше. При том, что покинули наше тайное убежище в усыпальнице под капеллой не так давно. После оклика раздраженного промедлением Велдона толстяк проблеял, что не может найти указания, куда двигаться дальше. Пришлось возвращаться к предыдущему разветвлению подземного хода. И вот путь снова разделялся, перед нами сразу три темных прохода.

— Направо! — с большей уверенностью, чем пару мгновений назад повторил отец Самюэль и свернул вбок.

Брендон поднял свой фонарь над плечом толстяка. Чтобы дорога впереди освещалась лучше. Как же он не устает нести светильник на вытянутой руке? Второй громила шел следом. За ним отец Криг с третьим фонарем и Велдон с перекинутым через плечо ремнем от дорожного ящика с частицей святого Креста.

Я и Тейвил шли в хвосте, барон последним. Он по-прежнему сжимал оголённый палаш и нес четвертый светильник. Я же вернул шпагу в ножны вскоре после начала движения. Опасения о походе в темноту лабиринта не оправдались. Я не чувствовал ни тревоги, ни страха. Да и эту дорогу в каменной кишке под улицами спящего города можно было назвать лабиринтом лишь с натяжкой. Потому что она разделялась на два рукава всего семь раз и лишь единожды, совсем недавно, мы очутились на перекрестке. Я постоянно повторял про себя направления, которые выбирал тучный лысый инквизитор, и легко бы нашел дорогу назад. Это не лабиринт. Восемь поворотов за три часа пути! У Велдона имелись карманные часы с заводным механизмом и он сообщал отцу Самюэлю, сколько минуло времени.

Подземный ход шириной в три фута немного петлял. Двое из нас спокойно могли разминуться, когда это требовалось. Потолок нависал низко, в двух ладонях от головы Брендона, самого высоко из нас. Воздух холодный и влажный, с потолка часто капало. Однако в теплой одежде сырость не беспокоила.

Фонари хорошо освещали подземный ход. Не скажешь, что он заброшен или давно не использовался. Кладка пола, стен и потолка смотрелась добротно, крепко; по нашему движению не встретились ни завалы, преграждающих наш путь или боковые ответвления, ни, наоборот, какие-нибудь ямы и большие трещины, которые пришлось бы перепрыгивать. Только часто попадались убегающие во мрак крысы.

Идем как на прогулке.

— Скоро спуск на один уровень ниже, — предупредил отец Самюэль. — Там глядите в оба, можно и шею свернуть.

— Вы тоже, — холодно произнес Велдон, — смотрите внимательней.

Толстяк обернулся. Он был возмущен и собрался дать резкий ответ, но поймав нечто во взгляде Томаса Велдона, тучный инквизитор сник и молча развернулся, чтобы продолжить путь.

Шли недолго. За очередным поворотом — новая развилка. Подземная дорога разделялась в девятый раз. Левый проход вел в кромешную темноту, а правый был перегорожен грудой земли вперемежку с камнями из тоннельной кладки. У подножия земляной кучи чернело темное пятно. Дыра в полу фута четыре в диаметре.

— Нам туда, — нерешительно произнес толстяк. — Когда путь за город, по коему мы сейчас идем, оказался прегражден завалом, в нашей библиотеке еще имелись подробные карты лабиринта. Тогда посудили, что легче пробить проход вниз и обойти обрушенную часть пути, чем раскапывать завал.

— Чье это решение?

— Увы, отец Томас, дело минувшего столетия. С тех пор прошло без малого шесть десятков лет, и…

— И имена наших братьев мне ничего не скажут, — перебил Велдон.

— Я этого не хотел сказать, — отец Самюэль снова вызовом посмотрел на него и на сей раз нашел в себе смелость ответить на бесцеремонный тон Велдона. — Но вам, в самом деле, те имена мало известны. Но суть не в этом.

— В чем же?

— Ниже начинаются древние уровни. Вполне возможно, что их строили не люди. Бранд стоит на руинах…

— Оставьте подробности для ваших студиозусов, — Велдон снова не позволил договорить. Он был зол. Отцы Томас и Самюэль явно не ладили меж собой. Это явно бросалось в глаза. При том, хоть толстяк побаивается Велдона, как и другой инквизитор, отец Криг, однако иногда позволяет своему раздражению вырываться наружу. Впрочем, смелости толстяку хватало ненадолго. Притворившись, что манеры Велдона не уничижают его достоинство, отец Самюэль произнес деланно спокойным голосом:

— Иногда с древних уровней не возвращаются.

Велдон взял у старика фонарь, подошел к краю пролома на нижний уровень, и, встав на колени, опустил туда светильник.

— Здесь неглубоко, — сказал он понимаясь. — Брендон, свети Джону, пока он будет спускаться. Следом лезь ты. Мы же, братья, помолимся.

Инквизиторы повиновались. Толстяк и старик сложили руки в молитвенном жесте и обратились к двуединому Святому Духу. Брендон умостился на корточках у ямы с фонарем в руке, а второй громила, поплевав на ладони, обнажил два ножа и спрыгнул вниз.

— Купец.

Я с недоумением обернулся на шепот Тейвила. Со своей набожностью Ричард должен был бы взывать к Небесам вместе с троицей инквизиторов, а не обращаться ко мне.

— За нами кто-то идет.

— Что? Ты уверен?

Ричард чертыхнулся и посмотрел на темноту за нашими спинами. За пределы освещенного пространства.

— Нет. Не уверен. Только уже дважды слышал, как кто-то кашлял. Это было еле слышно, но готов поклясться, что слух меня не подвел.

Приблизившись к темноте на полдюжины шагов, я потянулся к магии воровского бога. Барон настороженно глядел на непроглядный мрак, что скрыл стены, мимо которых только что прошли. Обнаженный палаш Тейвила был направлен в сторону темноты. Ричард подобрался, словно перед боем. Он был не на шутку встревожен.

Однако мой почти орочий, обострённый магией слух ничего подозрительного не уловил.

Мне ничего не мешало. Смолкла даже молитва двоих инквизиторов. Они внимали какому-то наставлению Велдона. Сюда доносились обрывки слов о частице святого Креста. Кажется, я уловил какой-то шорох, но это еще ничего не значило, скорей всего крысы. А так… Тихо как в могиле.

Я покачал головой:

— Может здесь есть вентиляционные шахты? Ты мог услышать кашель кого-то сверху, из города.

— Кровь и песок, Николас! Не знаю, может ты и прав. Очень надеюсь, что это так.

— Тише!

Сделав еще пару шагов к темноте, я замер. Тейвил также застыл, как будто и не дыша. Несколько минут мы вслушивались в тишину, но ничего.

— Эй, вы! — позвал толстяк. Он остался один у ведущего вниз провала. Остальные, похоже, спустились. — Вас долго ждать?

Когда мы подошли к отцу Самюэлю, он по-бабьи поджал губы и проворчал о никудышных наемниках, которых еще и дожидаться нужно. Мы промолчали. Мне было наплевать на толстяка, а лицо Тейвила сейчас эмоций не выражало. Наше равнодушие раздосадовало инквизитора: он был не прочь поскандалить и искал повод выместить свое неудовольствие отцом Томасом на двух наемников. И отчего он полагал, что станем безропотно терпеть его раздражение? Холодный взор Тейвила не сулил отцу Самюэлю ничего хорошего. Я бы не стал нарываться на пустом месте, поймав такой взгляд, как сейчас у драгуна, но инквизитор ничего не замечал.

Надувшись важностью, церковник тряхнул пухлыми щеками и открыл рот, чтобы с новыми упреками обрушиться на нас, однако сказать что-либо не успел.

— Скоро там? — послышался снизу возглас Велдона.

Толстяк с досадой покосился сначала на нас, потом на провал и совершил то, чего я совсем не думал увидеть. Просто подошел к краю и, поджав ноги, прыгнул вниз. Без приготовлений и неуклюжих движений, какие можно было бы ожидать от весьма тучного человека. Словно в воду нырнул

— Пошли, — озадаченно сказал Тейвил. Он тоже удивился.

Все оказалось просто. Под провалом имелась земляная насыпь, высотой по грудь взрослому человеку. Прыгать совсем невысоко.

— Давай ты, — произнес я, кивая на монахов. Я надумал задержаться, чтобы еще раз вслушаться в подземную тишину. Когда Ричард сиганул вниз, я погрузился в полный мрак. Света наверху не осталось.

Я снова превратился в слух, и на сей раз кое-что услышал.

Шарканье. Кто-то по-стариковски передвигал ногами, цепляя подошвой обуви об камень. Проклятый пепел! Кто-то или что-то совсем близко: очередной изгиб подземного хода, после которого путь уходил на нижний уровень, находился шагах в пятидесяти от провала, может меньше. Чьи-то шаги отчетливо слышались уже и без магии. Но узреть приближающегося я не мог. В полной, беспросветной тьме дар Харуза бессилен.

Я снова чувствовал страх. Звук шагов то стихал, то через несколько ударов сердца появлялся вновь. В дюжине шагов отчетливо послышался кашель. Надрывный звук вывел из оцепенения. Я схватил пистоль и разрядил его перед собой. На одно мгновение туннель осветила вспышка выстрела.

Он был пуст. Совершенно пуст, я успел разглядеть пространство перед собой и не увидел ничего, кроме камня стен, пола и потолка.

Послышались возбужденные голоса.

— Матерь Божья!

— Гард! Что это было? Немедленно спускайся!

— Купец! Что там такое, дьявол тебя подери?

— Тихо! — вырвалось у меня. — Ничего не слышно!

Пятясь спиной к провалу, я судорожно вернул в кобуру на груди разряженный пистоль и выхватил новый. Обнажил шпагу и несколько раз махнул ей перед собой. Я пришел в смятение. Не видя существа, шаркающего в темноте, я не мог отразить его нападение.

Снизу замолкли. Было в моем голосе нечто такое, что заставило их заткнуться. Я снова погрузился в тишину, и… Больше ничего: ни шарканья, ни кашля. Улавливал только собственное учащенное дыхание. Но ведь были и шаги, и этот чертов кашель! Нервы напряглись до предела и, когда вдруг снова раздалось шарканье, уже пяти-шести шагах передо мной, выстрелил во второй раз.

И опять всполох дульного пламени озарил пустой коридор. Хватит испытывать судьбу! Я спрыгнул на земляную кучу. Правый каблук неудачно ступил на камешек, я потерял равновесие и кубарем скатился к ногам отца Томаса. Гвардеец и Брендон стояли рядом, вскинув свои аркебузы. Толстяк и старик за ними. Джон со взведенным арбалетом целил в темноту впереди, сгущавшуюся за освященным пятачком в нескольких футах от его фонаря.

— Что случилось? — скривившись, Велдон разгонял ладонью клубы пыли, взметнувшиеся после моего падения.

— Не знаю, — признался я, поднимаясь. — Я слышал шаги и чей-то кашель, совсем рядом, но предо мной никого не было.

— Шаги? Кашель? — из-за спины барона высунулся отец Самюэль. — Вы точно это слышали?

— По-вашему, я похож на фантазера? — спросил я, возвращая шпагу в ножны, пистоль также занял свое место. Здесь, внизу, где светили фонари и находились вооруженные люди, сразу стало спокойней.

Тучный инквизитор как будто меня не услышал:

— Плохо. Очень плохо. Нужно немедленно уходить, и чем скорее, тем лучше.

— Поясните, отец Самюэль! — потребовал Велдон.

— Точно не могу сказать, — толстяк достал платок, чтобы вытереть покрывшийся испариной лоб, хотя под землей душно не было. — Никто точно не знает. Известно лишь о призраке, который называют Духом старика или Шаркающим призраком. Если он окажется совсем рядом…

Толстяк вздрогнул.

— Нужно немедленно уходить, — повторившись, взмолился он. — От него можно убежать, и призрак боится света. Но свет его пугает не всегда. Необходимо просто как можно скорее уйти. Рядом с ним охватывает жуткий страх, человек теряет волю и уже не может ускользнуть.

— Тогда не будем мешкать, — распорядился Велдон. — Джон, ты впереди и с фонарем. Отец Самюэль, вы за ним. Я и отец Криг следуем за вами. Остальные наемники и все три фонаря позади.

Мы построились, как велел отец Томас. В сыром воздухе подземного хода витала нервозность. Толстяк и седой настоятель капеллы возбуждённо шептались. Великан Джон, стоявший впереди, постоянно оглядывался. Его напарник и старательно делал вид, что ему все безразлично, но бегающие глаза выдавали отнюдь не равнодушие. Я и Тейвил, почти не сводили взора с черной дыры над земляной кучей. Пора уносить ноги, только почему стоим?

— Дайте пройти, — отец Томас протиснулся мимо мной и стеной. Нижний уровень в ширину был заметно уже.

Инквизитор взобрался на верх насыпи и громко произнес:

— Изгоняю тебя, дух нечистый, сила сатанинская, именем Бога Отца! Именем Бога Сына!

Велдон трижды по три раза осенил темный проем над головой, каждый раз повторяя заклятие против нежити. Потом, несмотря на робкий протес отца Самюэеля, что попытался напомнить о призраке старика, в подземелье зазвучала молитва. Велдон лишь отмахнулся от причитаний толстяка. Отец Томас встал на колени, его руки сложились в молитвенном жесте, однако сверкающий фанатичной верой взор был далек от покорного умиротворения. Инквизитор стегал нас взглядом, заставляя также опуститься на колени и вознести слова к небесам. Неистовому взгляду Томаса Велдона было невозможно противостоять. Даже такому цинику, как мне.

…Мы тронулись в путь. Накинутый капюшон монашеской рясы отца Томаса качался в такт его шагов в паре шагов впереди от чуть сгорбленной фигуры Брендона. Передвигали ногами, не мешкая попусту, но без лишней суеты. Все успокоились. Тревожное ожидание, терзавшее меня, тоже ушло; Велдон ли изгнал беспокойного духа, или оно просто исчезло рядом с дыханием живых людей и теплым светом фонарей, однако напряжение отпустило.

Я внимательно смотрел на неровный каменный пол, испещрённый паутиной трещин. Часто попадались глубокие и довольно широкие. Иногда встречались ямки, угодив в которые по неосторожности можно было бы запросто вывихнуть или сломать ногу. Нижний уровень выглядел гораздо древнее и заброшеннее, если можно так выразиться. В стенах и потолке нередко имелись выбоины. Булыжники из разрушенной кладки обычно валялись поблизости. Под каблуками сапогов скрипел песок. Некоторые боковые проходы были основательно погребены под завалами, чему я был даже рад. Тьма в других неповрежденных ответвлениях снова будила во мне тревогу. Казалось, что оттуда кто-то наблюдает за нами. Но благодарение небесам! Ни кашля, ни шарканья позади!

Впрочем, я согласился с шедшим за мной бароном, когда тот предложил понести мой фонарь.

— Заряди-ка свои пистоли, — сказал он. Снаряжать пистоли порохом и свинцом на ходу крайне неудобно, но Ричард говорил дело.

Я возился дольше, чем обычно. Гораздо дольше, и к тому времени, когда закончил, мы пришли к очередному перекрестку с кучей грунта и камней прямо под пробоиной в сводчатом потолке, фута три на два. Верхушка насыпи скрывалась во мраке дыры. Там прежний уровень.

Инквизиторы и парочка головорезов по очереди залезли наверх.

— Теперь ты, — я указал на освещенный двумя поднятыми на следующий уровень фонарями проем. — Пойду последним.

— Пока тихо? — кивнув, спросил Ричард.

— Да, пока тихо, — я поставил у ног свой фонарь.

Оставшись один, в заметно уменьшившемся круге освещенного пространства, я прикоснулся к магии Харуза. Сверху доносились голоса, но более ничего, тишина. Поймав себя на том, что схватился за рукоять пистоля, я нагнулся за светильником. От едва слышного кашля, по коже пробежала дрожь. Кашель был еще далеко и едва различим, я мог бы решить, что это игра моего воображения, то теперь магический слух поймал шарканье стариковских шагов. Клянусь!

Схватив фонарь, стрелой влетел на верхний уровень.

— Он там! — выпалил я. — Не очень близко, но там!

— Нам осталось совсем немного, — упавшим голосом произнес тучный инквизитор.

— Так чего же тогда ждем! — порычал Велдон. — Отец Самюэль, вы впереди!

Мы почти побежали. Постоянно понукаемый Велдоном идти быстрее, толстяк торопливо семенил во главе цепочки людей. Страх и даже паника едва не завладели нами. Я постоянно оглядывался, сжав рукоять выхваченного из кобуры пистоля. Сзади пока тихо. Проклятый пепел! Хотелось обмануть себя и убедить, что призрак остался на нижнем уровне!

— Это последний перекресток, почти дошли, — запыхавшись, сказал толстяк. Тучный монах склонился к очередным знакам на стене.

Его почти не было видно. Два фонаря из четырех погасли почти одновременно несколько минут назад. Масло кончилось, а бочонок с заправкой для светильников остался под капеллой. Толстяк уверил, что заправки хватит с головой, и мы его послушали. Один еще горевший фонарь нес Джон, ступавший сразу за отцом Самюэлем. Второй был у Тейвила.

— Матерь Божья! — зашептал отец Криг. — Прочти знаки получше, чтобы точно понять их. Иначе…

Старый монах не договорил, он не осмелился произнести вслух то, что сейчас цепко засело в головах у каждого из нас. Вместо него сказал Томас Велдон:

— Вернувшись назад, мы отсюда уже не выйдем.

Инквизитор прав. Либо заблудимся, когда потухнет последний фонарь, либо встретимся со злым шаркающим духом. Наши молитвы не слишком испугали призрака. Я не слышал его, но был уверен, что тот где-то поблизости.

— Сюда, — толстяк повернул налево.

Мы прошли совсем немного, когда сзади раздался кашель. Его услышали все.

— Не останавливайтесь и молитесь! — вскликнул Велдон. — Молитесь в полный голос!

Погас третий фонарь. Сгустившаяся тьма обрубила любые помыслы о споре. Ричард передал свой светильник вперед, мы торопливо двинулись дальше. Воздух наполнился страхом, еще чуть-чуть и запаникуем уже наверняка. Слабое шарканье позади больше не пропадало. Оно отчетливо улавливалось сквозь тяжелое дыхание, стуков каблуков по мощенному плитами полу и бормотание молитв. Когда дорога сворачивала, и свет единственного фонаря скрывался за изгибом, становилось совсем непросто держать себя в руках.

— Еще немного, купец, — тихо подбадривал Ричард.

А шаги за спиной звучат чуточку ближе! Я приготовил второй пистоль. Туннель сузился, его ширина уменьшилась вдвое, теперь разминуться с кем-либо будет труднее. Мы шли еще не более получаса. Хотелось бежать, и я бы побежал, если бы было куда. Все чаще возникало чувство, что призрак всего в нескольких шагах позади. Хотя шарканье и кашель больше не повторялись.

— Пришли, — с явным облегчением сказал отец Самюэль.

Путь резко расширился, уйдя в стороны и образуя полукруглую площадку, которая заканчивалась широкими каменными ступеньками, уводящими наверх. Единственный оставшийся фонарь давал дрожащий, неровный свет, масляный фитиль догорал; последние ступени растворялись в черной тени. Чем заканчивается подъем, было не различить. Мы сгрудились у ступеней. В каменном колодце, куда вывел туннель, было просторно.

— Над нами холм. Ступени упираются в щит из сбитых досок. С той стороны он присыпан землей, — сквозь отдышку пояснил тучный монах.

Сиплый кашель прозвучал всего в трех футах позади.

— Посторонись! — нервы Тейвила сдали. Драгун оттер меня плечом и разрядил аркебузу. В пустоту.

— Брендон! — загремел голос Велдона.

Наемник понял инквизитора без слов. Головорез понесся по ступенькам вверх и с лета вышиб доски.

— Изыди, дьявола отродье! — отец Томас выхвати из-под ворота рясы Распятие и направил его в темный проем туннеля, откуда мы вышли. Я выставил вперед обе руки с пистолями, ища в чернильном ходе подземного лабиринта намек на какое-либо движение.

— Все наверх! — закричал Ричард.

Старый отец Криг неуклюже заковывал по ступенькам. Отец Самюэль наседал ему на пятки. Джон пятился за ними спиной вперед с мечом в одной руке и фонарем в другой. Когда он выскочил наружу, оставшиеся внизу оказались почти в кромешной тьме. Я потерял выдержку, когда показалось, что поймал движение воздуха перед собой, и разрядил сразу два пистоля. Но выстрелы, озарившие подземелье на одно краткое мгновение, также вспороли пустоту.

— Святой отец, — снова закричал Тейвил. — Теперь вы!

Позади по каменным ступеням застучали каблуки. Велдон и Ричард поднимались. Я попятился за ними, как и Джон несколько секунд назад. В животе появился комок страха. Я чувствовал близость нежити рядом с собой, но не мог что-нибудь сделать. Не мог даже увидеть нечисть. Лишь отступал к выходу из подземелья. Я судорожно вставил пару пустых пистолей в петли кобуры на поясе и выдернул два заряженных.

Опять кашель, отчетливый и громкий, уже вплотную от меня. Я снова выстрелил и, споткнувшись, едва не рухнул на ступени, но смог устоять. Я делал шаг за шагом, тьма сгустилась перед моими глазами и стало казаться, что вижу чьи-то очертания. Сколько до выхода? Я боялся оглянуться и не мог понять, сколько еще до спасения.

— Чтоб тебя! — в отчаянии сорвалось с моих уст. Я нажал на курок. Дульное пламя осветило угольно черную фигуру у подножия ступеней. Нахлынула волна страха. Я зацепился каблуком за край ступени, упал и понял, что подняться уже не в силах. Липкий ужас сковал меня, я беспомощно выставил перед собой разряженное оружие.

Кто-то схватил меня под руки и потащил наверх, а в подземелье снова огласилось церковным заклятьем. Сыпля проклятьями вперемешку с цитатами из молитв, Тейвил выволок мое обмякшее тело под свет луны. Из темного проема в покрытом снегом холме показалась спина отца Томаса. Инквизитор держал перед собой раскрытый ящик с частицей святого Креста. Голос церковника дрожал.

Мы поспешили убраться на дюжину шагов от холма. Мы тяжело дышали. Страх понемногу отступал. Я испытывал подобный ужас лишь однажды, той ночью на дороге к аббатству Маунт.

Судя бледным лицам моих спутников, хорошо различимым под светом луны, они тоже хлебнули страха.

— Шаркающий призрак убивает ужасом, — отец Самюэль безвольно осел в сугроб. — Теперь я понимаю, что значили эти строчки.

Я бросил взгляд на черный проем в земле. Оттуда несло запахом смерти. Но злой дух не мог покинуть подземелье. Оцепенение отпускало меня с каждым вздохом. Обернувшись, чтобы поблагодарить Тейвила и Велдона за спасение, я вдруг услышал:

— Иди сюда…