— Алиса, — повторил я. — Что вы тут делаете?

Магия обострила слух, усилила зрение. В семи или восьми футах стояла темная фигура с надетым на голову капюшоном и черной маской на лице. Я вскинул два пистоля, но в тень не разрядил. Потому как голос принадлежал Алисе Кайлер — племяннице кардинала Антуана.

Она приблизилась на два шага. Левый пистоль задрожал. Проклятый пелеп! Что, если предо мной не Алиса? Что, если это дьвольская уловка? По виску сбежала струйка пота.

— Не стреляй!

Дьявол! Но это её голос! Она подошла, уперевшись грудью в пару стволов. Тень медленно подняла руки и откинула капюшон, на плечи упали золотистые локоны; затем она сняла маску. Алиса Кайлер!

— Кто ты или что ты такое? — сдавлено произнес я.

— Я люблю тебя, Николас.

Кровь и песок! Оружие опустилось, дула пистолей смотрели на землю, а я отступил на два шага назад. Дальше не мог, мешала бревенчатая стена.

— Что ты сказала?

— Я… я люблю тебя.

Она говорила взволновано. Я непонимающее уставился на тень, превратившуюся в Алису Кайлер и признавшуюся мне в любви.

— Что происходит? — только смог произнести я.

Тень сняла перчатку с правой руки, осторожно коснулась моей скулы и провела пальчиками по щеке. Затем она поцеловала. Жарко, горячо впившись губами в мои губы. Я утонул в её поцелуе.

— Теперь слушай, — прошептала Алиса, отстранившись и чуть отойдя в сторону, чтобы видеть мои глаза. — Я действительно та, за кого себя выдаю. Алиса Кайлер, сирота и единственная племянница Антуана де Сош. С двенадцати лет пребываю в Тиме в девичьем пансионе при папском дворе, и с четыренадцати лет моя жизнь и душа более не принадлежат мне.

Она произнесла избитую фразу, какую часто бросали бывшие воспитанницы пансионов благородных девиц. Но в устах Алисы эти слова приобрели жуткий смысл:

— Пансион для девиц благородного сословия при дворе Его Святейшества на самом деле не совсем то, чем называется.

Тень, вернее Алиса, произнесла полное наименование самого известного дома для воспитанниц на всем Орноре, здание этого пансиона примыкало к дворцу самого папы в Тиме. Я слушал и не понимал, что будет дальше. После поцелуя чувства пришли в полное смятение. Черт возьми! Она сказала, что любит меня? Но Алиса, милое создание, встреченное мной на дороге к замку Сош, оказалась жуткой тенью, что шла по пятам, оставляя позади себя кровавый след!

— Наш пансион — это место… — продолжив, Алиса тут же осеклась, опустила взор и зачем-то извинилась — Прости, мне трудно говорить… Уже долгие годы шефом пансиона является епископ Лаззар Примас. Его слово закон даже для матушки-настоятельности. Лучшие воспитанницы получают стипендию, которую оплачивает Лаззар, и он лично курирует дальнейшую учебу и судьбу выбранных им девиц, устраивает их замужество. Всегда очень удачное. А еще епископ Лаззар часто беседует с воспитанницами, подолгу запершись в своем кабинете. В Тиме ходят неприличиные слухи на сей счет. Но лучше бы они были правдивы…

Леди Кайлер произнесла последние слова с горечью. Даже в темноте было заметно, как она побледнела.

— Три года назад, после чертырнадцатых именин, и я удостоилась стипендии Примаса. Скоро меня пригласили в его кабинет. Он был не один… — слова давались ей с трудом. — Еще одиннадцать человек в монашеских рясах и матушка-настоятельница. Они окружили меня и…

Алиса вновь замолчала на мгновение.

— Не помню, что случилось потом. Только знаю, что тогда произошло… Они обратили меня.

Часто доводилось слышать истории, которые любят называть страшными, про несчастных, что были обращены на службу дьяволу против их воли. Для темного обряда неприменно требуется тринадцать черных магов. Старая байка. Одна из множества по ту сторону Долгого хребта. Но за короткое время в Загорье я успел насмотреться на ожившие страшные истории.

— Что значит быть обращенным?

Алиса Кайлер посмотрела в сторону отрешенным взглядом:

— Ты ведь знаешь, что такое клятвенный крест?

Я нехотя кивнул. Но откуда ей ведомо, что я клялся на магическом кресте?

— Мы перевоплощаемся в избранных! — взор девушки вдруг изменился. Она немигающее уставилась на меня, а вместо неё словно заговорил кто-то другой. — Мы избранные! Мы возвышаемся над смертными и бессмертными! Мы служим только Ему! Низвержнному! Он грядущее! Он восторжествует!

— Ты служишь Сатане, — негромком сказал я. Я снова видел вместо неё тень.

— Слишком просто и неверно сказать, что я служу ему. Низверженный — это не Сатана.

Я вспомнил о Харузе. Церковники называют его демоном ада, а ночные крысы просто помнили о древнем воровском боге. Но меня не заставляли служить древнему и почти забытому божеству против моей воли.

Взгляд Алисы прояснился, она снова походила на саму себя.

— В тот денья и родилаь заново и стала кинжалом маркизы Даон ди Регель. Она одна из высших сиятельных в Тиме. Избранные подчиняются ситятельным, мы не можем ослушаться их.

— Не понимаю.

— Вы называете их рыцарями Грааля. В их замок ты идешь за перстнем… — леди Кайлер поморщилась и добавила, — за перстнем Бога Сына.

— Тебе многое известно, — сухо произнес я. Воры не любят, когда им рассказывают про их тайны.

— Про этот поход я знаю все, милый мой Николас, — она прильнула ко мне и снова провела внешней стороной пальчиков по моей щеке. Горячий шопот Алисы будоражил кровь. — Сиятельным извесно о замыслах Антуана, и мне велено остановить тебя.

— Кто же ты есть?

— Я ведь сказала. Я кинжал маркизы ди Регель. Лучшая из её кинжалов.

Кровь и песок! Я начал догадываться, что такое кинжал сиятельных.

— Она сделала тебя тенью, убивающей в ночи, — молвил я, глядя в её глаза сверху вниз. Девушка была ниже на полголовы.

— Убивать так сладко, — с мурлыканьем произнесла она. — Сладко-пресладкко…

Её губы вновь нашли мои. Я целовал безжалостную убийцу, находящую в смертях своих жертв истинное удовольствие, и я словно вкусил часть этого порочного греха. Осознавая грех, но я не мог оторваться от влажных губ златовласой убийцы.

— Я тоже убивал.

— Но ты не избранный. Ты не знаешь, что значит убивать, будучи избранной.

Девушка отступила на два шага, её вгляд осматривал меня с головы до ног. Проклятый пепел! Кто она? Сначала она рассказывала о своей судьбе как будто с горечью. Но теперь она ликует, когда говорит, что существовует только ради убийств. Алиса Кайлер… Я часто вспоминал племянницу кардинала после отбытия из замка Сош. После Бранда все реже и даже почти забыл про неё, и вот она рядом. Целует и признается в любви, а меня тянет к ней, к её губам.

— Ты здесь, чтобы убить меня? — после этого вопроса я должен был схватиться за оружие, но я просто ждал её ответа.

— Мне приказано остановить тебя.

— Кем?

— Об этом я не признаюсь.

— Но ты уже рассказала многое.

— Верно, и скажу еще большее.

— Почему ты рассказываешь о тайнах ордена?

Я не заметил, как перешел на ты. Сейчас это казалось естственным.

— Я свободна. Каждый избранный обретает истинную свободу. Я по-прежнему человек.

— Но ты подчинаешься сиятельным.

— А ты подчинаеься своей клятве.

— Ты их покорная слуга! — не сдавался я.

— Ты раб божий!

Я глубоко вздохнул. Она сказала, что всё еще человек. Но человеческое ли движет ею, когда она называет убийства сладкими? Человеческое ли начало подчинает её волю велениям сиятельным? И человек ли любит меня?

— Я хочу помочь тебе! — произнес я.

Алиса улыбнулась, с нежностью глядя на меня. В её облике сейчас не было ничего дьявольского.

— Николас, я люблю тебя, — повторила она. — Но сперва именно ты должен помочь самому себе. Не иди в Запустение! Уезжай за Долгий хребет, и однажды мы снова встретимся. Обещаю, что скоро.

— Моя клятва…

— Твоей клятвы больше нет. Антуан мерт!

Я потрясенно посмотрел на девушку в черном одеянии перед собой. Та самая жуткая тень. Я смотрел на вдруг сделавшееся бестрасным лицо Алисы и боялся спросить о кардинале.

— Ты убила его?

Леди Кайлер кивнула. На сей раз она ничего не сказала о сладости убийства и отвела взор.

— Ты убила собственного дядю? Своего единственного родича?

— Так было велено. Но ты-то знаешь, его смерть сняла с тебя клятву. Ты свободен! Ты понимаешь это?

После известия о смерти Антуана де Сош внутри меня образовалась непонятная пустота. О, Харуз! Что происходит? Мне в общем-то плевать на кардинала, он мертв, и клятвы больше нет. Но отчего-то я знал, что все равно пойду в Запустение. Почему?

Из-за неё? Она сказала, что любит меня, и после поцелуев во мне вспыхнула страсть. Но, черт возьми, не она тянет меня в проклятые леса! И люблю ли я стоящую предо мной девушку? Могу ли я полюбить убицу в черной, сливающейся с ночной мглой одежде? Нужна ли мне такая любовь?

— Ты слышишь меня, Николас? Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Понимаю. Но…

Как задать следующий вопрос? Так, чтобы он прозвучал без резкости? Я боялся услышать ответ, но не мог не спросить.

— Сколько жизней ты отняла?

Алиса пристально посмотрела в мои глаза и тихо произнесла:

— Ты в самом деле хочешь узнать?

Я кивнул.

— Я избранная уже три года, и давно сбилась со счета. Но это не важно, — Алиса вновь заулыбась, только другой, не скромной, а какой-то хищной улыбкой, и положила руки мне на плечи.

— А что важно? — во мне бушевало желание оттолкнуть её, но одновременно я жаждал нового поцелуя.

— Ты мой!

— Но ты не принадлежишь себе.

— Я избранная и я свободна!

— Ты убиваешь, когда тебе велят.

— Ты тоже убиваешь.

— Чтоб защититься!

— И я защищаю! Но не себя. Верь мне Николас, и тогда ты узнаешь, что у кинжала сиятельных гораздо больше свободы, чем ты можешь вообразить.

— Верить тебе, Алиса? Тогда расскажи, как сиятельные проведали о замыслах Антуана.

— Хорошо, — девушка на краткий миг прильнула к моим губам, заставив позабыть, кто она есть. — Я расскажу тебе, что знаю, чтобы ты верил мне. Хотя мне известно не столь уж и много. С чего начать?

— С какого времени ты следишь за мной.

— Помнишь даму в черном в таверне 'Гусь и окорок'?

— То была ты?

— Я. Мне приказли помешать планам Антуана. Я ждала его приезда и разговора, который он будет вести со своими людьми. Оливера Фоссата я знала в лицо и догадывалась, что ты делишь с ним номер неспроста. Однако именно после приезда кардинала и твоей клятвы, мне велели остановить именно тебя, и каждый день я благодарю Низверженного, что не услышала тогда одного короткого слова. Убить! Я…

— Постой, — я перебил Алису, — кто стоит за тобой? Маркиза ди Регель? Как ты прознала о содежании моего разговора с Антуаном? Ведь в таверне Кампо невозможножно следить или шпионить.

— Сколько вопросов, — улыбнулась леди Кайлер, — и снова ты спрашиваешь, кто повелевает мной, но я не отвечу. Даже не пытайся больше узнать. Но это не Даон ди Регель, она Тиму не покидает.

— И все же, как ты узнала разговоре?

— Все проще, чем ты думаешь. Каждый, с кем ты разговорариваешь, может являться сиятельным или избранным.

— Фосс? — я покрылся холодным потом. При той беседе с покойным кардиналом присуствовал лишь Оливер.

— Нет, не он. Лека! Она избранная.

— Но…, - я поптылася возразить, однако смолк. Что я мог сказать о слепой эльфийке?

— Великий господин наградил её тремя Дарами. Хоязин таверны ведает лишь о двух: о том, что её близость гасит чужое колдовство, и что эльфика чувствует, когда рядом пытаются шпионить. Но она также в силах услышать любое слово, сказано в таверне. Для этого ей нужно лишь запомнить голос нужного человека.

Умно. Я мысленно ругнулся. Выходит, шпионы ордена знают о содержании всех тайных переговоров, что ведутся в гостинице 'Гусь и окорок'. А перворожденная тоже неспроста появилась близ номера, где жил я и Фосс. Ей требовалось услышать мой голос. Я вспомнил, что использовал магию в таверне и посдлушивал собрание масок, но эльфика не выдала меня. Теперь понятно почему: чтобы не угодил в чужие руки. Вероятно, тогда Лека и Алиса еще не получили указания на мой счет.

— Лека появилась в окрестностях Ревентоля не случайно и не также он не случайно подялся мастера Кампо, — Алиса словно подслушала мои рассжудения:

— Он тоже?

Девушка покачала головой.

— Не знаю. Я всего лишь кинжал.

Проклятый пепел! Она сказала, что она всего лишь убийца! В семнадцать лет быть убийцей, какой не помнит, скольких убил… Я чуть не оттолкнул её от себя, но ведь её душа в чужой власти. Её обратили!

— А что же ты? Как тебе удавалось преследовать меня?

Алиса сняла вторую перчатку. Безымаянный палец украшало кольцо. Точно такое отец Томас снял с руки мертвой тени.

— Тогда в лесу… — я по-настоящему испугался.

— Вы убили другую, — Алиса кровожадно ухмылялась. — Она тоже кинжал, но всегда была дуррой и подставилась по-дурацки. Её прислали поторопить меня.

— Я видел, как она появилась из ничего. Ты тоже шагнула из воздуха.

— Кольцо, — она подняла кисть с темным камнем на золоте, — в нем моя магия. Я могу укрыться облаком невидимости и миновать расстояния в дюжину раз быстрее, чем обычный смертный. Если я хочу кого-то догнать, время словно замедляется, когда я в пути и использую магию кольца.

— Оно делает тебя почти неуязвимой.

— Это не так. Когда становлюсь незримой, то как будто превращаюсь в бесплотный дух. Я чувствую свое тело, могу потрогать свою одежду или оружие, что при мне, но более ничего, что окружает меня. Я не могу ухватиться за какой-нибудь предмет, пальцы проходят насквозь. Но в то же время я не в силах пройти сквозь стену или запертую дверь, да и просто через обычный бурелом либо другие преграды. Мир вокруг погружается в серые краски, нет ни дня, ни ночи, а только вечные сумерки, какие бывают в самом их начале, когда окружающее вокруг еще хорошо различимо.

— Вот как ты появлялась из ниоткуда, — пробормотал я.

Нужное кольцо. Вору пригодиться невидимость, пускай и отрезанная от воздействия на мир. Зато я смогу пробраться незамеченным до любой двери или замка, а там сниму кольцо и продолжу по старинке. Очень скоро отец Томас не найдет кольцо убитой тени.

— Магия кольца доступна лишь избранным, — Алиса опять угадала, что у меня на уме. Девушка вновь коснулась мой щеки кончиками пальцев и, проведя ими вниз, коснулась уголка губ.

Скольких она убила этой самой рукой? Кольцо на безымянном пальце притягивало взор.

— Теперь понятно, как тень все время настигала меня.

— Я могла бы вовсе не следить за тобой, и все равно знала, где ты находишься.

Вора внутри меня напрягся. Висеть на чьем-то крючке есть верная смерть для ночной крысы. Это и сгубило всех нас, когда Старик опрометчиво связался с тем таинственным незнакомцем, что нанял буквально всех ночных крыс, чтобы в одну ночь обчистить дома тридцати главных богатев Лерпо. Каждому из нас отводился свой странный заказ. Мне, например, статуэтка Богоматери с младенцем из дворца магистрата Дерлини, внутри коей якобы запечатали бумаги особой ценности для нашего нанимателя. Однако бумаги внутри не оказалось. Я сломал статуэтку, когда выбрался из ловушки в дома Дерлини.

Я ушел из западни один. Все остальные погибли, даже Старик… Паоло Дерлини прожил недолго, я убил его. Но трясущийся от страха магистрат так и не смог выдавить из себя хоть что-нибудь про человека в темной карете и бархатной маске, который арендовал левое крыло его дворца на одну ночь. Ту злополучную ночь… Дерлини не сказал и о причинах, побудивших его сдать часть своего дома незнакомцу. Я лишь уверился, что человек в маске, беседовавший с магистратом, и наниматель ночных крыс — это один человек. Старик описывал его ровно таким же образом.

Незнакомец беследно исчез. Я искал хоть какую-нибудь зацепку, чтоб выйти на его след, но тщетно. Через полгода, когда смерть настигла последнего из тридцати богатейших людей Лерпо, я навсегда покинул город моего детсва и юности… Я тоже убивал, и не так уж и мало.

— Ты о чем-то задумался.

— Дело прошлого, — отмахнулся я.

Ночных крыс больше нет, и это моя вина. Я нарушил ту, первую клятву.

Но как же быть с тенью, которая оказалась Алисой Кайлер? Разум требовал вонзить нож под её ребро. Но я не мог воткнуть сталь в Алису Кайлер.

— Наша встреча в замке Сош тоже не случайна, как и проведенное там вместе время, — продолжила убийца, на сей раз застенчиво. — Мне нужно было всего чуточку тебя. Всего лишь оброненный с головы волос.

— Черное ведовство, — сказал я.

— Старое ведовство, — поправила Алиса. — Но сиятельные помнят очень многое из прошолого, что забыто сейчас. Раздобыв частицу тебя, я привязала твой образ к себе. С того дня я всегда знаю, далеко ли или близко Николас Гард, и в каком направлении тебя искать. Только у этого колдовства имеется обратная сторона. Догадываешься, какая?

Я покачал головой. Хотя…

— Я привязана к тебе, — Алиса подтвердила мою догадку, — ты ощущаешь мое присутствие, когда я близко.

— Ты всегда знала, где меня искать и всегда могла настигнуть, уйдя я вперед, — сказал я. — Но зачем ты напала на Фосса?

Алиса задумалась на несколько мгновений.

— В ту ночь, — заговорила она после короткой паузы, — когда мы схватились на крыше гостиницы, я окончательно поняла, что не хочу убивать тебя. Не спрашивай почему, я и сама не знаю, откуда это в моем сердце.

Девушка мило улыбнулась, и снова наши губы сошлись в страстном поцелуе.

— Но я по-прежнему должна была остановить тебя. И сейчас должна!

Глаза Алисы вдруг опасно заблестели. Она не похожа племянницу кардинала. Та Алиса в замке Сош искусно претворялась, чтобы выдать себя за другую, и, признатся, я поверил ей. А сейчас меня обнимала жуткая убийца, может быть и не человек в привычном понимании этого слова. Но она больше не прятала свое истинное лицо, и я наслаждался её близостью. Гораздо сильнее, чем в замке. Но кто она после обращения. Что делается с душой обращенного? Я заметил, что настроение Алисы изменчиво и разнится, как огонь и лед. Она то робкая и милая, то сликом уж становится похожей на безжалостную убийцу.

Кровь и песок! Но меня тянет к её губам! А любовь?.. Нет! Но это ничего не меняет!

— Когда ты упал с крыши, я направилась к открытому окну вашего номера и услышала храп Фосса. Тогда я перерезала свящему горло. Особым ножом, который оставляет рваную рану, как от клыков зверя. Я полагала, что без Оливера ваш поход прекратиться.

— Но он выжил.

— И я шла по твоему следу, как гончая.

— Твоих рук дело?

Алиса непонимающе посмотрела на меня.

— Дьвольские гончие! Ты наслала их?

— Нет. Я спасла тебя от них. Я была совсем близко, когда одна из них напала на тебя, и оттащила тебя в сторону, покуда ты был без сознания.

— Отогнала?

— Ночные дети не могут напасть на избранных.

— Ночные дети? — я задал новый вопрос. Сколько их сегодня?

— Все, кого вы называете нечистью, отродьями Запустения и прочими тварями. Никто не смеет напасть на слуг Низверженного. Почти никто.

— Низверженный… — опять острожно начал я, — это Дьявол?

— О, нет, милый мой Николас, — Алиса обворожительно улыбнулась, — не он. Сколько можно повторять, что Он не Сатана. Но ты можешь познать сущность Низверженного.

Глаза девушки загорелись фанатичным огнем.

— Будь избранным!

Я решительно покачал головой. Я ждал града возражений и яростного фанатичного натиска, но огонь в очах Алиса мгновенно стух, едва я задал следующий вопрос.

— Та ночь с гончими… Зачем ты спасла от них и оставила в снегу? Чтобы я замерз и умер?

— Да, — простодушно ответила Кайлер. — В то время во мне еще боролись два противоположнных начала: наказ остановить тебя и чувства к тебе. Но я не могла сделать окончательный выбор. Я отогнала гончую и доверила твою судьбу Низверженному, чтобы Он решил очнуться тебе или замерзнуть!

Алиса вновь прилнула ко мне и горячо зашептала на ухо:

— Он выбрал для тебя жизнь! Ты мой! Ты в его длани!

Мне стало не по себе. Глупо бояться как-то неизвестного Низверженного, но если обнимает его слуга и шепчет, что я в его руках? При том, что я точно знаю, что слова Алисы не расходтся с делом: она убийца, она избранная и владеет черной магией, её боятся жуткие создания из Запустения, и она говорит, что я руках её божества!

— А мертвая девочка?

— Нет, то твое собственное невезение.

Алиса беззаботно рассмеялась. Меня же проняла дрожь от воспромининий о маленьком упыре с черной челкой на глазах. Но, дьявол! Хватит прошлого!

— Так что же теперь!

Лицо девушки сделалось серьезным:

— Уходи! Уезжай из Загорья! Забудь о Запустении! Твоей клятвы больше нет!

— И что потом?

— Потом я найду тебя!

— А, если я не отступлюсь и пойду в ваше логово за кольцом?

— Зачем оно тебе? — Алиса посмотрела на меня с вдруг вспыхнувшей злостью.

— Ответь, что будет, если я не послушаю тебя?! — мне захотелось схватить её за плечи и сильно встряхнуть. Чтобы вытрясти все, что было в ней от убийцы.

— Я обязанна остановить тебя и я сделаю это! — выпалила она.

— Убьешь меня?

— Сначала я убью всех, кто будет вокруг тебя. Одного за другим, а потом и тебя. Да, тебя.

Мы разговаривали почти в полной темноне, но не слезы ли на её глазах?

— Если вы забредете в лес слишком глубоко, я не смогу противиться властной воли. Я убью и тебя.

Алиса опустила голову, её плечи осунулись. Она говорила правду.

— Откажись! — девушка резко вскинулась, отпрянув на три фута. — Послушай меня!..

За углом вдруг раздались голоса.

— Эй! Гард! То ты там!

Толстяк Рой искал меня. Через несколь ударов сердца он окажется здесь, отсвет факельного огня уже виден и украя бревенчатой стены.

— Откажись! — взмолилась Алиса. — Иначе тебе не жить! Ночные крысы однажды перешли ему дорогу! Не иди к нему! Что ты сможешь один, когда он покончил со всеми вами!

— Кто он? Алиса! Кто? — у меня перехватило дыхание, сердце заколотилось в бешенном ритме.

Алиса отвернулась, я потянулся, чтобы схватить её за руку, но девушка исчезла. Растворилась в ночи в одно мгновение.

— Кто? Кто? — в отчаянии шептал я.

— Да вот же наш Николас! — радостоно объявил Рой.

Уже навеселе. За толстяком бубнили двое орков, тоже выпившие. Укромное место наполнилось пьяным гоготом.

— Пошли, Гард, выпивка стынет! Тебя ждет!

Я последовал за ним. Акан и орки смеялись, что-то говорили, а я ступал словно во сне. В котором воздух стал вязким, давящим на плечи и приглушающим все звуки вокруг. Убеждая меня, Алиса достала из рукава последний козырь. Неужели она думала, что, упомянув о том, кто уничтожил ночных крыс, испугает последнего их них? О, Харуз! Клянусь пред тобой своей бесмертной душой! Я найду логово этих сиятельных и того, кто уничтожил Старика и остальных!

Теперь я знаю, где он прячется! В сердце Запустения!

Еще вчера я мечтал забыть о Фоссе, Антуане де Сош и перстне Бога Сына! Еще несколько минут назад я был свободен от клятвы и говорил Алисе, что не пойду в Запустение исключительно из-за ослиного упрямства. Но теперь все иначе! Ночные крысы будут отмщены!

Назад дороги нет! Впереди Запустение!