Каждый раз Ксения просыпалась в три часа ночи от хлопанья дверей в коридоре: Прокофий Бондарев, отец Паши, и Елена Васильевна уходили на работу.

«И почему эти люди не думают о других? Неужели не могут пройти потихоньку?.. Ведь не только я , но и Паша, и Василий Захарович спят!—думала Ксения.— Как не стыдно! Обязательно скажу об этом Сорокиной».

Не открывая глаз, она переворачивалась на другой бок, но едва засыпала, как за окном раздавалось блеянье и мычанье овец и коров, отправлявшихся на пастбище.

Потом Ксения снова начинала дремать, но в коридоре опять хлопала дверь —• Елена Васильевна возвращалась к себе досыпать...

«Сама научилась спать с перерывами, думает, и другим это нужно!— Ксения снова переворачивалась и глубоко вздыхала.— Какое мучение! Если еще раз хлопнут, я уже не смогу...» —но все-таки она засыпала и спала до тех пор, пока в ее комнату не заглядывало солнце. Ох, это солнце! Оно тоже не давало житья! Сначала садилось на краешек подоконника, потом соскальзывало на бочку, а оттуда на плечо и на лицо. Во сне Ксения отмахивалась от него, как от назойливой мухи. Съежившись в комочек, она забивалась в уголок постели, подальше от окна, но солнце пробиралось и туда... Ксения садилась и протирала глаза, готовая заплакать от обиды, что ей опять не дали выспаться. Но комната ее так ослепительно сияла, за окном так оживленно сплетничали куры, а на бочке лежал такой ворох ведомостей обследования, что сна как не бывало!

—Отчет! Отчет! Отчет!

Ксения не умела работать с прохладцей. Засев за отчет, она забывала обо всем окружающем и даже перестала ходить в столовую. Ей было жалко прерывать интересную работу на целых полтора часа, а поругать ее за это было некому. Впрочем, с голоду она не умирала — Паша доставляла ей молоко и хлеб, которые были не хуже всякого обеда.

— Что такое отдых?—вслух рассуждала Ксения.— Отдых — это перемена вида работы. Поэтому, Паша, давай сюда твою тетрадь. Пока мои челюсти работают, мозги бездельничают. Я успею проверить твою писанину и дать следующее задание. А вот кончу отчет — устрою тебе самую строгую проверку.

На пруду в это время уже начинались лягушачьи концерты. Ксении они очень нравились. Она даже уверяла, что они способствуют ее работе.

— Итак... Угатаевские степи с двумястами гектарами выбыли из плана работ, но взамен выплыли три непредвиденных топки на Шарголе... И в Салькын-Халуне вместо трехсот гектаров по плану оказалось вдвое больше... Что дальше?

Ксения сидела за бочкой, читая письмо из области.

«Аппаратов больше дать не можем. Количество химикатов удвоим. Изыщите на месте возможности применения приманок».

— Легко это писать в кресле за столом! Изыщите! Где же изыскивать? Только на одни окрестности Булг-Айсты требуется около четырехсот килограммов приманочного вещества, а вместе с остальными аймаками около трех тонн... А рабочие, а руководители, а транспорт и всякая прочая дребедень?

Голова Ксении шла кругом.

Она тупо смотрела на сводную ведомость обследования.

«Ничего не скажешь — красивая, аккуратная... И сколько потрачено времени, чтобы ее составить!» Она загоняла эти цифры в клетки, как пастух загоняет коров в стойла... «А для чего все это? Пойду-ка посоветуюсь с Арашиевым»,— наконец решила она.

Только теперь, по дороге в исполком, Ксения заметила, какая перемена произошла вокруг за время ее странствий и уединения: весна в Булг-Айсте была в полном разгаре, у пруда поднимался нежно-зеленый тростник, вокруг цвели сады, роща была окутана ароматом белой акации, и воздух гудел пчелами.

Впереди у Ксении целый месяц. Какую уйму дел она должна переделать! И каждое из них интересно. Помочь Василию Захаровичу на питомнике, обследовать сад Эрле, обучить Пашу грамоте, собрать коллекцию насекомых и степных трав... И еще успеть прочесть книгу про нации...

Арашиев оказался в командировке. Ксении посоветовали зайти к председателю. Она видела его только один раз, в день прибытия, когда зашла представиться. Лишь только она вошла в кабинет, вслед за ней с шумом ворвался какой-то сотрудник, почти таща за руку упиравшуюся... Капитолину!

— Вот, я привел ее наконец, товарищ Очиров!— запыхавшись доложил сотрудник.— Представьте, она не хотела идти в исполком!

— Кто это? По какому вопросу?—вполголоса спросил председатель. Тот ему что-то шепнул, и председатель закивал: — А-а... Помню, помню...

Он посмотрел на Капитолину, оставшуюся у двери, и строго сказал:

— Подойдите сюда, гражданка.

Она медленно подошла к столу.

— Так это есть вы-ы!—закричал председатель.— Как вы смели?! Я вас немедленно — к ответственности! Сейчас же отправляйтесь в аймак!

Капитолина смотрела на пол, сжав тонкие губы и нахмурив брови.

— Вы слыхали?

— Я в Харгункины больше не поеду,— тихо отозвалась она.

— Как? Что вы сказали?!—возмутился председатель.— Я вас немедленно направлю к прокурору!

— Все равно не поеду,— упрямо повторила Капитолина.

—Что? Как вы смели так дерзко говорить? Кто вам разрешил бросать школу?!

— Я вышла замуж... Я ничего не украла в вашей школе.

— Вы ничего не украли?— Председатель окончательно вышел из себя.— Как это вы ничего не украли? Именно украли! Вы украли ученье у маленьких ребенков, у калмыцких ребенков! Вам захотелось замуж, а потому пускай калмыцкие ребенки остаются неграмотными?! Немедленно обратно! Собирайте ваши вещи! Вот вам два часа — и чтоб ваша нога не была больше в Булг-Айсте!

Председатель достал платок и вытер покрасневшее и вспотевшее лицо.

— Вы слыхали?—добавил он несколько тише.

— Слышала,— Капитолина круто повернулась и вышла.

— Что вам?— обратился председатель к Ксении.

Она подала ему отчет и протокол салькын-халуновского собрания.

— Очень хорошо... — он перелистал отчет, бегло прочел протокол и протянул их Ксении.— Дайте это Арашиеву...

— Товарищ Очиров! Я прошу вас обратить внимание...— взволнованно заговорила Ксения.— Вот, по плану намечался только Салькын-Халун, а оказалось... Смотрите,— она торопливо развернула перед ним карту района.

— Как? Почему же Арашиев говорил мне, что саранча только там? Ай-ай-ай!.. Как же так?

— Этого я не могу вам оказать... Наверное, не знал...

— Как не знал? Он был обязан знать!

— Дело не в этом, товарищ Очиров. Я просила область дать дополнительные аппараты... Вот что она ответила. Надо нам что-то делать...

— Как же дело не в этом? Дело в Арашиеве! Он давал сведения о саранче в область... Я только подписывал. Где Арашиев? Позвать сюда Арашиева!

— Его нет... Он в командировке. Я потому и пришла к вам...

— Опять в командировке! Я его два месяца не вижу. Когда я приеду, он только что уехал, я уеду, он сразу приехал. Что же там пишет область? Местные возможности? Какие же у нас возможности, я не понимаю... Командовать они умеют... Ну, скажите, какие у нас возможности?—крикнул он и уставился на Ксению.

— Приманочным веществом,— робко сказала Ксения,— могут быть, например, опилки...

Председатель захохотал.

— Опилки?.. Откуда в пустыне опилки?

— Ну... тогда, может быть, мякина...

— Мякина? Я вас спрашиваю, откуда у калмыка мякина? Нет, я это так не оставлю... Я напишу в «Крокодил». Сегодня ваши начальники требуют у меня мякину, завтра они потребуют виноград, а послезавтра будут кричать, что я сломал им все мероприятия. Где Арашиев? Позвать сюда Арашиева!—и он с силой постучал в стену.— Немедленно вызвать Арашиева из командировки! Немедленно! Понимаете?!—приказал он опешившему секретарю..;— Мякина... Мякина... Постойте!—воскликнул председатель.— Кажется, я знаю, где есть мякина... Поговорите с Эрле. У него есть зерновые посевы... Может быть, у него есть и мякина...

— А как с рабочими?

— Откуда я вам достану рабочих? Спрашивайте в аймаках, они хозяева...

— В аймаках-то понятно, а в Булг-Айсте?..

— В Булг-Айсте?.. А Эрле на что? Его посевы, пусть и охраняет. Понятно? Напишите председателям письма, а я подпишу... Построже напишите. А с Эрле я сам поговорю...

— Учительница из Сонринга предлагала мне помощь по руководству рабочими. Нужно еще двух...

— Это Белова? Она молодец! Вот и хорошо... Используйте учителей, и обязательно эту, как ее... Ну, была сейчас здесь... Видали? Какое безобразие, а? Вышла замуж и бросила школу! А там ее ждут, в милицию сообщили — пропала учительница! Мы думали, ее бандиты убили, а она в Булг-Айсте гуляет! Кто ее муж? Я так сердился, что даже не спросил... Вы не знаете?

Выходя от председателя, Ксения встретилась с Эрле, хотела спросить его о мякине, но он так спешил, что даже не поздоровался. Открывая дверь в коридор, она чуть не зашибла Капитолину, которая стояла, прильнув ухом к скважине.

«Что за чудеса?—думала Ксения, шагая по роще.— Неужели я в самом деле привезла для Эрле жену?»

— Приве-ет! Как дела?—донеслось до нее.

На краю питомника стоял лесовод и махал фуражкой. Ксения тоже сняла кепи и пошла ему навстречу.

Пока Василий Захарович сообщал ей, что сеянцы в питомнике растут прямо на глазах и как помогли отравленные приманки, на тропинке показались Эрле и Капитолина. Они шли рядом, и Эрле о чем-то говорил, назидательно помахивая рукой.

— Это наши молодые,— шепнул Василий Захарович.

— Когда же они успели?

— Долго ли умеючи? Он ее сначала в аймак приготовился отправить, а потом раздумал. Елена Васильевна в конторе сидела, нечаянно слышала, как он ей в коридоре сказал: «А, может быть, вам не стоит и ехать? Оставайтесь и хозяйничайте, если вам хочется, а я ничего теперь не имею против»,— что-то в этом роде... Мы с Еленой Васильевной удивились. Он ведь одно время в Сон-ринг зачастил.

— Но ее председатель прогоняет сейчас же в аймак, я сама слышала.

— Эх, никуда она не поедет, помяните мое слово, а Эрле — первый человек в Булг-Айсте! Калмычата же могут и погулять ради такого случая.

Вечером Ксения пила чай у Елены Васильевны.

— Вы, случайно, не вышли замуж?—спросила Ксения.

Елена Васильевна вздрогнула.

—Я? Замуж? Почему вы спрашиваете?

— Да вы же сами мне в прошлый раз говорили, что хотите от скуки это сделать. Помните?

— Да, верно... — Елена Васильевна облегченно вздохнула.— Нет, не вышла, а что?

— Вы кажетесь мне гораздо веселее и даже похорошели за это время.

— Ну уж, похорошела!— Елена Васильевна все-таки взяла зеркальце.— Ничуть не похорошела. А повеселела — может быть. Весна, знаете ли, на всех влияет.

— Какая красавица Булг-Айста, сейчас, когда все цветет.

— Все равно я ее ненавижу, хоть она и цветет! Что это вы читаете?— Елена Васильевна взяла Ксенину книжку и разочарованно положила обратно.— «Марксизм и национальный вопрос»... Неужели вы можете это читать? Ведь это — средство от бессонницы!

— Я согласна, что большинство книг подобного рода написано трудным языком, но эту я вам советую прочесть — легко и интересно.

— Чтобы я ее прочитала? Никогда в жизни! Я ненавижу политику. Я даже газеты не читаю. Мне совершенно безразлично, что там пишут. Все, о чем там пишут, происходит где-то на другой планете, а я живу в яме, откуда нет выхода и дышать нечем.

— Ну это вы бросьте. Вам нужно заняться серьезным делом. — Его нет. Я превращаюсь в канцелярскую крысу и в старшую доярку. И зачем только я специализировалась по овцеводству?

— У вас на станции есть мякина?

— Два амбара завалены до крыш. Зачем она вам понадобилась?

—- Для отравленных приманок... Саранче...

— Ну, Эрле даст, вам ведь немного нужно?

— Совсем немного... Всего один амбарчик...

— Ам-бар-чик?— Глаза Елены Васильевны округлились.— Вы шутите? Эрле упадет в обморок!

— Я этого тоже боюсь,— задумчиво сказала Ксения.

Но Эрле в обморок не упал. Спокойно выслушав Ксению, он объявил:

— Не могу. Мякина хоть и хуже сена, но, посудите сами, овсяная мякина равняется сорока семи кормовым единицам, гороховая — тридцати семи, а пшеничная — пятидесяти. Если прилетит саранча и съест мои посевы, животные станции не подохнут от голода.

— Саранча будет лететь только в конце лета. И совсем не обязательно ей садиться именно на ваши посевы. Она может пролететь мимо, а если вздумает сесть, можно ее спугнуть. А что вы скажете, если в недалеком будущем она придет на ваши посевы пешком? Это будет обязательно. Ведь вы и сами знаете, что на целине, рядом с вашими лугами, двадцать зараженных гектаров.

— Ну, для наших посевов я дам,— перебил Ксению Эрле,— а остальные как хотят... Какое мне дело?

— Но сонринговская саранча тоже обязательно придет к вам...

Эрле долго раздумывал и сказал:

— Про мякину поговорите с Арашиевым. Если разрешит, я отдам хоть всю.

— Что вы! Как можно!—воскликнул Арашиев.— Двадцать килограммов на гектар! Это очень много! Может быть, можно обойтись и десятью? Сейчас ведь режим экономии. Вот по десяти я согласен. Договорились?

— Дайте ей мякины столько, сколько она просит,— сказал председатель Арашиеву, когда Ксения пришла к нему за помощью.— Или вы думаете, что саранчу интересует режим экономии?

Арашиев вернулся в свой кабинет, долго думал, тяжело вздыхал и наконец сказал:

— Передайте Эрле, что я разрешаю.

Но когда Ксения пришла обратно к Эрле, тот ответил:

— Пусть напишет. Я словам не верю.

Ксения снова пошла к Арашиеву.

— Но ведь председатель не написал, а сказал. Когда он напишет, напишу и я.

Ксения бросилась к Очирову, но он уехал в командировку на пять дней.