Через все океаны, от самого Владивостока, летела с нами кедровка. Сначала она забивалась в спасательный круг, пряталась там от ветра, а потом обжилась, приноровилась к морю не хуже чайки. Одного никак не могла привыкнуть к нашей пище, прямо сохла от голода. Долго мы не знали, чем её кормить, но вот как-то Иваныч-кок подошёл к птице, посмотрел на неё и сказал:

— Ладно, что-нибудь придумаем.

Отправился он в каюту и вернулся с полной горстью семечек. Семечки он возил с собой в любой рейс, а доставал их чуть ли не по праздникам. Соберутся несколько человек в каюте, достанет кок пухлый шелестящий мешочек и каждому по горсти насыплет. Посидят все, пощёлкают, как где-нибудь в селе на крылечке, родной дом вспомнят, тайгу, огороды с золотыми подсолнухами…

Высыпал Иваныч семечки на палубу, поглядела кедровка, слетела вниз, и щёлк! щёлк! — только лузга посыпалась.

— Ну вот видишь, говорил же, что-нибудь придумаем. Так и поплыла кедровка с нами.

Увидел её капитан и попросил плотника сделать клетку:

— Не годится землячке в штормы пропадать.

А когда клетка была готова, забрал кедровку к себе в каюту. Но не неволил её и клетку всегда держал открытой. Захотела птица — вылетела. Поносилась над морем — и снова в своё жилище.

Когда уходили мы с Кубы, думали, что кедровка останется в лесу. А она полетала-полетала — и опять в рейс со своим пароходом. Как член экипажа. А когда подходили к Кавказу и открылись нам горы, заросшие сосновыми лесами, капитан вынес клетку на палубу и сказал:

— Тут своя земля и свой лес. Теперь-то она улетит. Насыпал ей Иваныч на прощание горсть семечек. И вправду, пощелкала их землячка, покружилась над нами и улетела. Отдал капитан плотнику клетку и говорит:

— Не нужна она теперь, потому что птица на новом месте останется.

— Останется, — сказал плотник. — Здесь места южные, курортные. Не то что суровая тайга.

И верно ведь: из самых дальних концов люди стараются на Кавказ попасть. Ничего не скажешь, красиво!

Погудели мы Кавказу на прощание, махнули флагом. И пошли вторую половину земли мерить.

Отстоял капитан вахту, зашёл в свою каюту, смотрит, а на столе кедровка сидит, свою клетку разыскивает. Прилетела — значит, решила с нами плыть к своей зиме, к родным таёжным снегам. Не годится таёжнице засиживаться на курортах.

1962–1963 гг.