На следующее утро мы вошли в Иокогаму. Шубенко с мостика оглядел порт и протянул мне бинокль:

— Ну, смотри.

Я вскинул его, и окуляры заполнили огромные буквы: «Новиков-Прибой».

На корме теплохода стоял могучий человек в берете и махал рукавицей. А на причале нас ждали уже два моряка.

Один ждал, сложив на груди руки, а второй подбрасывал в руке какую-то банку.

— Это мои дружки: Федотыч — механик и Виктор Са-ныч — «грузовой», идут проведать! — Шубенко положил руку мне на плечо: — Ну, а тебе пора. Собирайся!

Спрятал я в чемодан кукольное семейство, уложил вещи и подошёл ещё раз к капитану — попрощаться. Он протянул мне руку:

— Ну, будь! Ты пока плыви в Америку, мы — в Арктику, йотом в Зеландию вместе. Идёт? А на «Новиков» тебя ребята проводят. — Он посмотрел на друзей.

Я кивнул. Пожал лапу Бойсу и вышел на причал. «Чаленко» стал отходить. А я всё стою, машу рукой, грустно мне: «Неужто никто меня с палубы не видит?»

Хоть и был-то здесь несколько дней, а привык, освоился. Но вот появились на мостике капитан, рядом с ним рыжий штурман Володя, а на руках у него Бойс. Лает на меня: зачем остался?

Я помахал ему: ничего, пёс, встретимся.

Смотрю, а с кормы вся команда прощается.

Вышел «Чаленко» из порта, как загудит на прощание! Я присел было на чемодан да слышу два голоса:

— Ну, пошли?

Оглянулся. А это гости капитана — механик Федотыч и похожий на индейца «грузовой» Виктор Саныч. Стоит, в руке банку кофе подбрасывает. И сам коричневый, как кофейное зерно.

С ними я и пошёл на «Новиков».