С той самой ночи, когда наш мальчик вновь встретился со своим зелёненьким приятелем, прошло целых пять дней. Всё это время Дима проводил с папой или дедушкой на площадке, где строился их необычный корабль. Ну, ещё бы, ведь именно за эти дни их «корабль» приобрёл свой вполне законченный вид. Если очень кратко описать получившееся водоплавающее транспортное средство, то оно очень походило на большой спичечный коробок, установленный на два ряда блестящих бочек. Но если рассмотреть самодельное судно повнимательнее, то оно было вовсе не таким уж примитивным. Поскольку некоторые из вас наверняка захотят когда-нибудь сделать нечто подобное, я расскажу о корабле, получившем гордое имя – «Пегас», чуть поподробнее.

Итак, плавучий дом для семейных путешествий по реке состоял из трёх основных частей: трюма, верхней палубы и жилой надстройки. Трюм был изначально разделён на четыре отсека. В отсеке на носу судна (моряки обычно говорят «на баке») был установлен маломощный двигатель от автомобиля «Запорожец» и два автомобильных аккумулятора. Один аккумулятор запускал двигатель при включении соответствующего рубильника, а второй, при необходимости, подавал электрический свет в жилые помещения плавучего дома. Второй отсек трюма отделялся от первого дверцей и в нём стоял бак для бензина, а на стенках висели два огнетушителя.

В третьем отсеке лежали всевозможные вещи, которые могли пригодиться самому Диме и его родным в столь длительном путешествии. Раскладные стулья, походный столик, три удочки и спиннинг, всевозможные инструменты, вёдра, тент от дождя, большая палатка, надувные матрасы и прочие мелочи, которые обычно берут с собой в поход опытные путешественники.

В самом последнем отсеке («на корме») было устроено что-то вроде большого шкафа с многочисленными полками. Этот отсек предназначался для хранения всевозможных припасов в дорогу. Вода в пластиковых бутылках, восковые свечи, консервные банки, пакеты с крупой и макаронами должны были складироваться именно здесь.

Совсем иначе была устроена верхняя палуба. Начать с того, что она была значительно шире и длиннее, нежели помещение трюма. Если начинать описывать палубу с «бака», то вся передняя часть её была отдана под площадку, на которой можно было сидеть, лежать или даже удить рыбу. Центральная часть палубы была занята жилыми помещениями, или как говорят моряки – каютами. Их было всего три. Две совсем маленькие каютки с обшитыми ковролином полатями для сна в плохую погоду и, так называемая, кают-компания.

О кают – компании мне следует рассказать немного подробнее, поскольку именно в ней чаще всего пребывал экипаж нашего плавучего дома. В её передней части имелась дверь, через которую можно было выйти на прогулочную палубу. Справа от двери вдоль всей стены располагался самодельный дощатый стол с походной газовой плитой на две конфорки, а несколько выше стола (почти под потолком) висели старые книжные полки, приспособленные для хранения столовой посуды и прочих кухонных мелочей. А слева от двери был укреплён штурвал, сделанный дедушкой из колеса старинной прялки. Позади штурвала возвышался обеденный столик с Г-образным диванчиком около него.

Если сказать в общем, то самая большая каюта дома была и в самом деле достаточно просторна, чтобы в ней без толчеи помещались трое взрослых и маленький мальчик. Вот только попасть из неё в спальные отсеки было нельзя. Вход в них был устроен из нешироких боковых палубных пристроек, которые опоясывали жилую надстройку справа и слева. Спальные отсеки были оформлены очень скромно, если не сказать бедно. В стандартной каюте имелись лишь дощатые нары, крючки для развешивания одежды, да узкая полочка, над которой была привинчена аккумуляторная лампочка.

Таким образом, плавучий дом, несмотря на его значительные размеры, был устроен достаточно просто и экономно. Бытовые удобства в нём были минимальны, однако самое необходимое он своим пассажирам гарантировал. Главное – «Пегас» мог двигаться по воде. Пусть и не быстро, со скоростью не более 5–6 км. в час, но всё же. В нём можно было спать, готовить пищу, и даже играть в «Свинтуса» по вечерам, поскольку большой аккумулятор обеспечивал достаточное освещение в каютах и на палубе. Да, совсем забыл сказать, носовая часть палубы была сделана в виде заострённого треугольника, как у самого настоящего корабля.

И вот, наконец-то наступил долгожданный день Большого путешествия! Пока взрослые завершали последние приготовления к отплытию, Дима уселся на тёплые доски на самом конце этого треугольного выступа и свесил босые ноги вниз. Он уже убедился в том, что его лягушата обжили предназначенную для них пластмассовую каютку, и с вполне понятным нетерпением ожидал начала увлекательного похода.

– Отдать концы! – наконец-то громко скомандовал папа, одновременно включая стартёр двигателя.

«Пегас» вздрогнул и, повинуясь повороту штурвала, начал медленно разворачиваться влево. Назад поплыли мостки для полоскания белья, деревенский пляж с большой кучей песка посредине, стоящие вдоль реки, полуприкрытые пышной зеленью дома… Дима во все глаза смотрел на плавно движущийся назад берег и не мог насмотреться. С середины реки всё виделось совсем не так, как с земли. Он с трудом узнавал даже те места, где они часто гуляли с дедушкой, куда ходили рыбачить и собирать малину.

– Ой, мама, – не смог сдержать эмоций мальчик, увидев соседнюю деревню, – смотри, вон и Брехово показалось! Может быть, пристанем на минуточку, погуляем. Вот уж местные мальчишки будут мне завидовать!

– Димуль, – удивилась мама, – ну ты прямо, как юная телезвезда! Не успел провести на воде и часа, а уже воображаешь из себя невесть что! Сходи лучше к папе, он поучит тебя управлять нашим новым домом.

Дима, мигом вспомнивший о лягушатах, тут же вскочил и помчался в кают-компанию. Ведь ему нужно было устроить так, чтобы стоянка была организована именно на правом берегу Хотчи! Ведь где-то там находилось легендарная Мышиная Империя, о которой рассказывал ему Ляг! Естественно, он тут же принялся интересоваться планами взрослых на вечер. При этом всячески намекал на то, что ему было бы крайне интересно узнать заранее, где будет проходить их первая ночёвка.

– У нас впереди есть довольно интересное место, – ответил ему папа, взглянув на карту. Там в нашу Хотчу впадает речка Жуковка, а недалеко от этого места находится устье ещё одного ручья…

– Пап, – мигом отреагировал Дима, – что такое «устье» и почему оно куда-то впадает?

– Слово «впадает» употребляют тогда, – совершенно не удивился вопросу папа, – когда хотят обозначить такое место, где маленькая речка соединяется с большой рекой. А то место, где речка заканчивается, как раз и называется – «устье»! Обычно там земля не заселена и можно легко найти тихое местечко, чтобы установить палатку для ночёвки.

– А мы точно все будем ночевать на берегу? – на всякий случай решил уточнить Дима.

– Я, пожалуй, останусь на борту корабля, – отозвался дедушка, – пристроившийся за обеденным столиком с навигатором в руках. А то вдруг начну храпеть – весь сон вам перебью. К тому же не следует оставлять наше плавсредство без присмотра на неизвестной местности!

– Плавсредство, – тут же захихикал малыш, – какое смешное слово!

– Это такое сокращение, – уточнил дедушка. Если его мысленно разделить на две части, то получится «плавучее средство». Плавучее это ясно, ведь оно плавает…

– Зато слово «средство» совсем не подходит! – перебил его внучок. Мама обычно говорит моющее средство, или чистящее. Мы что разве на моющем средстве путешествуем?

– В данном случае термин «средство» употребляется потому, что на самом деле трудно как-то определённо назвать то сооружение, на котором мы с тобой путешествуем. Это ведь и не плот, не лодка и разумеется не корабль в классическом понимании этого слова. Так что мы с тобой сейчас пребываем именно на плавучем средстве!

– Плавучий дом звучит всё же лучше, – высказал своё мнение внук, – а слово «средство» только смешит.

Время летело быстро. Пока пассажиры «Пегаса» загорали на палубе, пока пили чай под музыку радиоприёмника, пришло время готовиться к высадке на берег. Правда для того, чтобы выбрать наиболее удобное для стоянки место им пришлось ещё более снизить ход и некоторое время тихо красться мимо заросших берегов и редких песчаных отмелей.

Но вскоре неумолчно стрекотавший несколько часов мотор затих, и плавучий дом по инерции заскользил вдоль прибрежных кустов. Когда же его движение совсем прекратилось, папа вместе с дедушкой перекинули за борт длинную доску с прибитыми поперёк неё обрезками более тонких досок. Эта большая доска по-морскому называлась «трап» и Дима не без определенного волнения спустился по нему на незнакомый берег. Но выбранное для стоянки место сразу ему понравилось. Маленькая уютная бухта, где пристал их «Пегас», была обрамлена нешироким песчаным пляжем. А сам пляж окружён невысокими кустами с мягкими длинными листиками.

Дедушка, оказавшись на берегу, с важным видом облизал указательный палец и зачем-то поднял его высоко над головой.

– Ты что это делаешь? – тут же поинтересовался мальчик.

– Определяю, откуда дует ветер!

– А зачем это тебе?

Затем, что туалет на стоянке нужно обустраивать так, чтобы неприятные запахи не прилетали туда, куда мы вскоре поставим нашу палатку!

– Но как же ты определяешь, откуда ветер дует? Я вот никакого ветра вообще не ощущаю…

– Просто ты ещё не очень высокий и тебя кусты от ветра закрывают. А определяю я направление перемещения воздуха очень просто. Смотри! Просто облизываю палец и поднимаю вверх. Что потом с ним происходит? – Не знаю!

– Воздух сдувает влагу с той стороны, откуда он дует с наибольшей скоростью. Если, допустим, мой палец стал холодным со стороны ногтя, значит и ветер дует оттуда! Ну как, понял морскую науку?

– Понял! – обрадовался Дима. Я тоже хочу попробовать!

– Давай тогда выйдем к воде, чтобы кустики нам не помешали… пальцы облизывать!

Пока внук с дедом изучали сложное искусство определения направления ветра, папа и мама начали обустройство лагеря. Солнце уже клонилось за верхушки деревьев, а устроиться на ночлег им хотелось до сумерек. Они извлекли из трюма несколько походных мешков, а так же пакеты с заранее приготовленными продуктами. Вскоре затрещал хворост в костерке, разведённом в старом железном тазу, и жёлтые языки пламени начали лизать закопченный бок походного котелка.

В то время как проголодавшийся Дима помогал маме поджаривать сосиски на длинной палочке, мужчины занялись обустройством спальных мест. Папа с дедушкой ловко установили семейную палатку вблизи красивой сосны и после ужина начали приготовления ко сну. Мама принесла два резиновых матраца и разместила их так, что они образовали в центре палатки особое ложе для Димы. Скоро его уложили на свернутый вдвое ватный матрасик, помещённый между своеобразными резиновыми бордюрами. Своего спального мешка у мальчика не было, так что его укрыли широким махровым полотенцем, купленным специально для этого путешествия.

Пригревшись, наш юный путешественник моментально уснул, поскольку ужасно устал за столь длинный и насыщенный событиями день. Естественно, что он никак не мог видеть того, как из устроенного в кормовой части дома подвесного укрытия осторожно вылезло несколько лягушек, экипированных и вооружённых по-походному…

Была тихая и светлая лунная ночь. Отряд Ляга, дожидавшийся того момента, когда великаны уснут, построился в походную колонну и двинулся вдоль берега в поисках тайной звериной тропы. Обычным людям такая дорожка не бросается в глаза, но опытные следопыты Лягушачьего королевства рассчитывали быстро её отыскать. Ведь приметы торной тропы были им прекрасно известны. Людям, например, удобно передвигаться только в тех местах, где не приходится постоянно уклоняться от торчащих веток. Поэтому они прокладывают свои дороги там, где нет растительности. Мелкие лесные звери устраивают свои тропинки и торговые тракты точно по такому же признаку. Правда, растения им не практически мешают из-за того, что большинство зверей невелики в своих размерах. Вот именно поэтому мы, гуляя по лесу или парку, никогда не попадаем на оживлённые звериные дорожки.

Вскоре, бесшумно прыгающие по опушке леса, лягушата услышали громкое сопение и через несколько мгновений заметили двух взъерошенных бобров, которые приглушённо переругиваясь, выволакивали из воды, доставленные с другого берега реки кожаные мешки. Навьючив переправленный груз на свои мощные спины, лихие контрабандисты двинулись дальше посуху, громко шлёпая своими большими лапами. Лягушатам стало понятно, что звериная тропа совсем близко. Лягу и его друзьям оставалось лишь двигаться по следам водных капель, которые щедро лились на прибрежный песок с бобровых шкур.

Чем дальше отряд уходил в сторону глухих лесных зарослей, тем активнее становилось движение по торговой дороге. Вот несколько шустрых ящериц прокатили куриное яйцо, наверняка украденное ими с какого-то деревенского птичника. А целая семейка ежей с двумя пустыми повозками наоборот продвигалась к реке за очередным товаром. Пробежала стайка мышей с тощими котомками, прополз обременённой аж тремя рюкзаками старый уж…, абсолютно все приметы указывали нашим разведчикам на то, что и Имперский пограничный пункт находится совсем недалеко.

Вскоре перед ними и в самом деле засверкали зеленоватые светлячки, вывешенные на широко распахнутых воротах мышиной таможни. Миновав застывших у входа полусонных часовых, лягушата оказались в обнесённом ивовой оградой дворике. Кого там только не было! Слева от центральной дорожки стояла большая палатка хомяков – пилигримов, варящих на небольшом костерке свою походную похлёбку. Справа топталась весьма подозрительная компания, старательно скрывающих свои морды, бобров. Ближе всего к воротам самого пограничного пункта стояла хотя и маленькая, но роскошная карета муравьиного дипломатического посланца. Её со всех сторон окружали боевые муравьи, предостерегающе щёлкавшие челюстями, если кто-то приближался к ним слишком близко. По всему двору таможни, справа налево и обратно, озабоченно сновали служивые мыши в серых и коричневых сюртучках, разнося по адресатам частные депеши и официальные циркуляры. К нашим путешественникам так же приблизился один из служащих пограничной конторы.

– Пропуск на проход имеется? – сиплым голосом осведомился он, обращаясь к стоящему впереди прочих Лягу. Если пропуска нет, то за проход через таможню придётся уплатить двенадцать солёных мух!

– Пропуск у меня! – мигом выскочила из-за спины командира отряда Бусинка. Вот он, – протянула она конторскому служаке кусочек исписанной бересты, – выписан по всем правилам!

– Так уж и по всем? – недоверчиво осмотрел тот разрешительные записи. Однако странно, – заметил мыш через несколько мгновений, – что в слове «ист-ча» у вас имеются сразу две ошибки! Вот здесь не поставлен знак ударения, а нижняя царапина в букве «ча» значительно короче, чем положено по инструкции! Впрочем, – мигом смягчился он, увидев, что лапа Квака словно невзначай легла на рукоять его длинной шпаги, – эти нарушения можно считать незначительными! Но за право ношения оружия, – тут же добавил он, возвращая пропуск Бусинке, – вам всё равно придётся уплатить специальную пошлину! По пять солёных мух, – указующе кивнул он в сторону приоткрытой двери таможни, – с каждого!

Покончив с формальностями, лягушачий отряд наконец-то смог покинуть насквозь пробюрокраченную, пропитанную стойким духом нечестной наживы, таможню и вступил на Большой торговый тракт. План Ляга узнать хоть что-то о судьбе старинной короны в стенах пограничного городка, к сожалению, не сработал, и он решил, что в поисках нужной информации им следует добраться до ближайшего постоялого двора.

Постоялый двор, если кто не знает, это как правило небольшая гостиница на оживлённой дороге. Как правило, около неё построены большие амбары для припасов, помещения для вьючных животных и непременный трактир. В подобных заведениях всегда толпятся торговцы, многочисленные пилигримы и вольные путешественники, которые вовсе не прочь побольтать со случайными попутчиками, особенно если те угостят их жбанчиком эля. Именно на подобные застольные разговоры Ляг и делал основную ставку.

Допрыгав по совершенно ужасной дороге до стоящей на Торговом тракте деревни, лягушата уверенно постучались в двери большого строения, из трубы которого до их носов доносились необычные запахи приправ традиционной мышиной кухни. Миниатюрная прислужница в расшитом цветастом переднике бойко распахнула перед ними одну из створок ворот и низко поклонилась, как бы предлагая лягушатам зайти вовнутрь.

Вполне понятная настороженность наших разведчиков, оказавшихся в совершенно незнакомом месте, заставила их всё же с некоторой опаской переступить порог довольно неопрятно выглядящего сооружения. Но вскоре им стало ясно, что каких-либо оснований для тревоги нет. Всё вокруг выглядело так скучно и патриархально, словно в столь убогое заведение нечасто забредали не только местные полицейские, но даже и невзыскательные путешественники.

Картина во дворе постоялого двора им открылась совершенно заурядная. В длинных стойлах, устроенных в отдалении от основного здания трактира, уныло переминались с ноги на ногу лишь несколько ежей и покрытых грязью ездовых черепах. Около огораживающего стойла частокола стояла небольшая группа насупленных енотов, явно кого-то ожидающих и занятых только своими разговорами. А за громоздящейся в другом углу двора кучкой прелого сена, азартно резались в кости два хомяка, совершенно не обращавших внимания на новоприбывших постояльцев.

Переглянувшись, наши лягушата уже с большей уверенностью двинулись по кривоватой, неумело выложенной речными камешками дорожке к мрачному, словно бы вросшему в землю зданию харчевни.

– Э-гей, друзья, – призывно помахал им лапой грузный крыс в засаленном колпаке, едва они переступили порог непрезентабельного заведения, – присаживайтесь-ка сюда, поближе к стойке!

Облокотившись на длинный дощатый прилавок, отделяющий общий зал от затуманенной дымом кухни, седоватый трактирщик, облачённый в длинный кожаный передник и серый колпак, смотрел на новоприбывших с нескрываемым удовольствием. Со своего, несколько приподнятого над полом, помоста он держал под наблюдением как довольно плохо освещённый общий зал, так и кухню, где трудились несколько его помощниц.

– Чего желают уважаемые путники? – спросил он, когда лягушата уселись за ближайший к нему столик. Комнату для отдыха, стойла для животных, а может быть, вам нужно утолить голод?

– Обед, это именно то, что нам нужно, – ответил за всех Ляг. Подскажите, будьте любезны, чем у вас сегодня кормят?

– О-о, сегодня у нас подаётся пища для настоящих гурманов! – звонко щёлкнул трактирщик пальцами, призывая этим звуком одну из поварих. Очень рекомендую попробовать тушеные водоросли. Так же хороши распаренные корни водяного лютика. А на горячее советую заказать щучью икру, запеченную в осиновой коре!

– Что ж, отлично, – одобрительно кивнул предводитель лягушачьего отряда, шустро подбежавший к ним мышке в кокетливой наколке, – вот и принесите всё названное! Может быть, – повернулся он к трактирщику, и вы присоединитесь к нашей трапезе? Заодно и подскажете, какой в вашем заведении самый вкусный эль? А, уважаемый…?

– Здесь все зовут меня просто Ури-я, – не стал отказываться от приглашения старый крыс. А самый лучший эль у меня, конечно же Алеманский…, правда он несколько дороже местных сортов. Вы сколько возьмете? Жбанчик? Или налить сразу два?

– Поставьте всем по жбану, ну и себя конечно не забудьте! Нам будет приятно посидеть в столь уютном месте и поболтать со знатоком этих мест и здешних обычаев.

– О-ша-ша! – удивлённо округлил глаза трактирщик, – да вы так говорите, будто столичный дипломат! Я прямо-таки польщён! Мне тоже будет приятно побеседовать со столь щедрыми гостями. И, кстати, разочарованы в угощениях вы точно не будете! Эль и закуска у меня отменные!

Пока набежавшие с кухни мышки ловко расставляли перед лягушатами тарелки с яствами и глиняные жбаны с ароматным напитком, трактирщик тщательно расчесал свои роскошные усы и переместился из-за стойки поближе к лягушачьей компании.

* * *