Пять долгих дней, помещённый сразу же по прибытию в отделение реанимации госпиталя ФСБ, что стоит в небольшом парке на Пехотной улице, Хромов пребывал в полной прострации. Дважды за это время в его палате появлялся сам Пасько. Обычно он некоторое время молча стоял метрах в двух от его постели, после чего молча, но с самым мрачным выражением на лице поворачивался к заведующему отделением реанимации.

– Ничего обнадёживающего пока не происходит, – виновато отводил тот взгляд. Нам совершенно неясна патология его недомогания. Физиологически он будто бы вполне здоров. Пищеварительный тракт работает, кровообращение тоже в норме. Видимых травм, за исключением порезов на лбу, нет. Рентген и ядерная томография никаких внутренних повреждений не показывают. Единственное, что вызывает некоторое опасение, так это чрезвычайно низкое содержание калия и цинка в его тканях. К тому же наш пациент чрезвычайно истощён, да и деятельность его мозга вызывает наше самое искренне беспокойство.

– Ну, так что же из того? – оба раза грозно произносил генерал. Когда с ним можно будет пообщаться? И ли он так и будет здесь бревном валяться?

– Мы колем его всем чем нужно, – убедительно разводя руками, успокаивал его заведующий. Проводим электростимуляцию переферических нервов, полный массаж производим дважды в сутки, двойной набор витаминов внутривенно ему вводим… Поверьте, мы делаем всё, что в наших силах!

Делалось для Хромова действительно много, но, тем не менее, состояние его оставалось стабильно плохим и его держали в палате реанимации ещё трое суток. Однако изменения в его самочувствии произошли внезапно и как бы скачком. Случилось это глубокой ночью в ту самую минуту, когда астрономы всего мира чисто механически фиксируют наступление очередного астрономического полнолуния. В какой-то момент он внезапно, будто повинуясь какой-то команде, распахнул глаза и с удивлением обвёл глазами заставленную включёнными приборами палату. Поскольку зрение его было расфокусированно, Илья еще некоторое время лежал относительно спокойно, стараясь сконцентрироваться на горевшем над дверь ночнике. Поначалу искренне полагая, что принимает участие в каком-то научного эксперименте, он лежал спокойно, удивляясь лишь окружавшей его тишине. Но вскоре непонятное беспокойство охватило его. Он начал потихоньку вспоминать, что перед тем, как очутиться в больничной палате, находился в совершенно ином месте. Вот только ему никак не удавалось вспомнить в каком. Только мутная мгла охватывала его память, когда он пытался как-то вернуться к происходившим с ним совсем недавним событиям, и он скоро прекратил эти бесплодные попытки.

– Зачем я здесь лежу-то? – нетерпеливо зашевелился он на своём ложе. Может быть, я попросту попал в какую-то аварию? Помнится мы куда-то ехали… и даже по льду… – вновь напряг он раскалывающуюся от боли голову. Возможно, нашу машину занесло на повороте и произошла самая банальная катастрофа.

Но дальше этого, тоже с немалым трудом вспоминаемого момента, память помочь ему уже не могла. Он полежал ещё немного, затем осторожно поднял руку, согнул в коленях ноги. Нигде к счастью не болело, и он сделал попытку повернуться на бок. Однако тут же почувствовал, что довольно плотно привязан к ограждению койки, и вдобавок подсоединён несколькими проводами и трубками к стоявшим вокруг него медицинским приборам. Мгновенно им овладела, казалось ничем не обоснованная паника. Хромову вдруг неудержимо захотелось поскорее встать и воочию убедиться в том, что у него на самом деле всё в порядке. Ему казалось, что едва он встанет на ноги, как беспрерывно мучавшие его кошмары исчезнут безвозвратно. Торопливо отстегнув крепления бандажа, он ужом выскользнул из-под сонмища проводов и нерешительно ступил на кафельный пол палаты. Его закачало так, словно он плыл на утлой посудине по бурному морю. Казалось, всё его покрытое жёлтыми отёками тело было набито бурно вскипающими в крови пузырьками воздуха. Отдышавшись и кое-как приноровившись к вертикальному положению тела, Хромов, придерживаясь на всякий случай за стены палаты, принялся разыскивать хоть какую-то одежду, поскольку на нём кроме просторных больничных трусов не было ничего. Но в этот момент в палату с вытаращенными от ужаса глазами ворвались две санитарки, предводительствуемые дежурным ординатором.

– Зачем вы встали, больной? – вскричали они чуть ли не хором, увидев копающегося в платяном шкафу Хромова, – вам сейчас надо лежать совершенно спокойно!

– Что, – огрызнулся тот, не прерывая своего занятия, – по какому такому случаю? Я чувствую себя абсолютно здоровым, и не намерен здесь более находиться. Вы мне сами лучше ответьте, на каком основании вы меня здесь держите? Что, или подопытных свинок уже не хватает?

Санитарки удивлённо переглянулись.

– Да вы знаете, что находитесь в реанимации? – после некоторого замешательства произнёс ординатор. Неужели вы думаете, что вас стали бы просто так без нужды здесь держать? Если вы здоровы, как заявляете, то скажите, пожалуйста, какое сегодня число?

– Числа я, естественно не помню, но, сейчас точно где-то середина апреля, – уверенно заявил Илья, воинственно вскинув подбородок. Или уже май? – быстро изменил он свою точку зрения, увидев искреннее изумление на лицах своих собеседников.

– Какой апрель, какой май? – озадаченно вымолвила одна из девушек. Мой свёкор уже последние огурцы на даче засолил, а вы май! Да вы хоть в окно-то посмотрите, уже листья с деревьев опадать начали!

Удар был так силён, что Хромова буквально зашатало.

– Бог ты мой, – растерянно ухватился он за косяк двери, – что же это со мной приключилось?

– Давайте сначала ляжем, – пулей подлетел к нему ординатор. Вы просто поспите до утра, а завтра мы с вами и поговорим на эту тему. Хотите, я вам таблеточку успокаивающую дам?

Он осторожно подвёл уже потерявшего былой пыл Илью к койке, но в последний момент тот увидел опутывающие её провода и наотрез отказался в неё ложиться. После долгих уговоров они сошлись на компромиссном варианте. Хромова немедленно переводят в палату этажом выше, а он в ответ берёт на себя обязательство честно спать до утра и больше не предпринимать никаких неожиданных действий. Нечего и говорить, что эту ночь он провёл почти без сна, гадая, каким образом из не оттаявшей колымской тундры оказался в осенней Москве. Но под утро он всё же заснул и ему приснился странный потрясший воображение, сон. Хромов ощущал, будто птицей парит высоко над Землёй. Нет, совсем не так как заурядная синица или ворона, а очень высоко, откуда висящая под ним голубоватая планета была видна едва ли не целиком. И вдруг он замечает, что состояние покоя как-то нарушилось, и он всё более и более быстро начинает падать вниз. Но вскоре оказалось, что полётом имелась возможность управлять, и он, широко раскинув руки, принялся направлять траекторию своего движения. Под ним плавно пронеслись африканские тропики, дохнула жаром Ливийская пустыня, синим мазком промелькнуло Средиземное море.

– Да я же совсем не туда лечу, – вдруг сообразил он, – надо бы взять правее.

Поворот давался ему очень тяжело. Всем телом изогнулся и напрягся Илья, выгребая из-под могучего потока воздуха, но вот уже пронеслась под ним гористая Болгария, зелёным пятном отпечаталась в сознании Венгрия, блестящей ниткой вытянулся на север Днепр. Непонятно откуда, но он уже знал, что очень близок к какой-то заветной цели, что она совсем рядом. Но высота его падала катастрофически. Из последних сил он напряг все свои мускулы, пытаясь удержаться в воздухе ещё несколько секунд. Но всё было напрасно. Где-то сбоку мелькнула надпись на выкрашенном в зелёный цвет здании «Станция «Винница». Треск сносимых им сосновых веток удар, поворот и снова сильнейший удар уже спиной.

– А-а-а, – в ужасе завопил Илья, просыпаясь. Бам-з-з, – вдребезги разлетелся сбитый им с тумбочки графин с водой. – Ай, – оглушительно взвизгнула входящая в палату уборщица, увидевшая заключительную фазу падения Хромова.

Очнувшийся под эту какофонию, майор долго не мог сообразить, где находится, но, свесив голову вниз и, увидев вокруг себя разливанное море воды, он только прыснул со смеха. Засмеялся и лежащий на соседней койке парень с перевязанной рукой, засмеялась и прибежавшая на шум медсестра. Не смеялась только уборщица, поскольку ей никогда не приходилось видеть в больнице людей ночующих под потолком.

Накануне выписки его навестил Вронский. Явился неожиданно, во время тихого часа. Привёз фрукты, шоколад, хорошее вино. Шутил, сыпал свежими анекдотами, но смотрел на него так, как смотрят здоровые атлеты на неисправимо изуродованного калеку. Илья это заметил, но вопросов лишних не задавал, и внешне веселился от души. После ухода приятеля он заметил на тумбочке пакет, содержимое которого его удивило. Кроме выглаженной одежды там лежали и его документы, которые он не видел с той поры как сдал их в строевую часть, перед отправкой на Колыму.

– Вот спасибо за заботу, – обрадовался Илья, – рассовывая их по карманам пиджака. Завтра прямо из госпиталя выйду полноценным человеком. И одежда опрятная и документы на месте. Не нужно будет специально этим вопросом заниматься.

Он, естественно, не стал просматривать выданные ему документы, поскольку внешне они выглядели точно так же, как и когда он их сдавал. Маленькая оплошность. Излишняя доверчивость. Но расплата за неё пришла несколько позже, примерно через месяц.

* * *

К себе на службу Хромов вернулся только через восемь дней после этого не совсем обычного пробуждения. Худой, украшенный багровым крестообразным шрамом над переносицей, он появился в кабинете генерала ровно в 9.00, как и было положено по внутреннему распорядку. Увидев мрачного, как грозовой фронт, майора, Борис Евсеевич торопливо поднялся и указал рукой на стулья у небольшого журнального столика, появившегося после недавней перепланировки.

– Присядь-ка сюда, Илюша, – как можно более дружелюбно сказал он, видя, что его помощника буквально трясёт от сдерживаемого негодования, – поговорить нам с тобой надо.

– Благодарю за любезное предложение, – ответил Илья, даже и не трогаясь с места, – но я здесь по несколько иному поводу. Прошу вас принять мой официальный рапорт об отставке.

Он сделал два шага вперёд и положил на стол лист бумаги с заявлением, над которым трудился чуть ли не полночи.

– Понимаю твои чувства, дружок, и твой гнев мне понятен тоже, – Борис Евсеевич даже остановился на полпути к столику и, недобро поигрывая желваками, склонил голову. Но отпустить тебя прямо сейчас не могу. Нет, нет! – вскинул он ладони, как бы предупреждая возможные возражения. Ты только не гони лошадей, послушай лучше меня, старика. Как никак опыта у меня побольше, и плохого я тебе не посоветую. Да сядь же ты, наконец!

Чуть не насильно усадив Хромова в кресло, Пасько тяжело плюхнулся на стоящую рядом небольшую кушетку.

– Илюша, Илья Фёдорович, – заворковал он, вынимая откуда-то из-под стола початую бутылку армянского коньяка «Ахтамар» двенадцатилетней выдержки, – ты войди и в моё положение. Я понимаю, что тебе пришлось не сладко…

Илья вытер платком выступивший болезненный пот со лба и возмущённо фыркнул.

– Ваши-то проблемы, товарищ генерал, мне вполне понятны. Я вам не враг, и тем более не противник. Но поймите и меня. Есть же предел человеческому терпению. Вы весь год, прямо как нарочно, направляете меня туда, куда… вернее откуда, шансов вернуться живым и здоровым практически не было. Ясно, что это являлось составной частью моей работы, но в результате всех этих безумных приключений я абсолютно ничего, кроме трудностей в семейной жизни и бесчисленных ранений не имею. Ровным счётом ничего! Меня всё так же держат здесь за полного «болвана», мною всё так же затыкают непонятно откуда возникающие проблемы, меня всё ещё водят как лошадь в «шорах» по какому-то безумному и бесконечному кругу… Всё, терпение моё лопнуло, я устал. Это виданное ли дело, приехать на какой-то неведомый колымский прииск, и тут же проснуться в госпитале у метро Щукинская! Вы сами-то можете мне сказать, где я был в промежутке между этими двумя событиями? А?

– Нет, – односложно выдохнул генерал, – не могу. Собственно, именно это-то я и хотел у тебя выяснить в первую голову.

– У меня?!!! – вскочил в запальчивости Хромов. Ну, знаете ли! Да это вообще ни в какие ворота не лезет. То есть вы на полном серьёзе хотите сказать, что несколько месяцев не имели обо мне никаких известий?

– Совершенно верно, не имел, – ловким движением налил ему Пасько полстакана. Но если ты думаешь, что мы тебя не искали, то ты ошибаешься. Поиски, правда, были поначалу не очень удачны, – слукавил он, – но результат-то налицо. Во всяком случае, я вижу тебя перед собой вполне живого и… почти здорового.

Он осторожно пододвинул коньяк ближе к Хромову.

– Ты, брат, прежде чем возмущаться, давай прими-ка сначала это лекарство от всех болезней.

Дождавшись, когда тот залпом выпьет предложенную порцию, Борис Евсеевич без промедления налил ему ещё, сбивая, таким образом, слишком агрессивный настрой своего помощника.

– Ну, ты сам-то подумай хоть минутку, глупая твоя голова, – придавил он своей мощной ладонью лежащую на подлокотнике руку Ильи, – куда же ты сейчас пойдёшь? Но ты же видишь, какая ерунда кругом творится? Видишь, какая в стране обстановка складывается? Таких как ты вояк по России тысячи бегают, как бездомные «бобики», без работы и перспектив на будущее.

– Не наблюдаю я ничего! – в свою очередь напряг горло Илья. Откуда я могу что-нибудь наблюдать, когда я уже два года в руки не брал газет, а телевизор видел только издалека, да и то в основном в выключенном состоянии. Я даже не знаю, какая в стране власть сейчас, и какие по рукам ходят деньги! Только успеваю сдать остаток командировочных в одних бумажках, так мне выдают новые, в каких-то других купюрах. Нет уж, лучше пойду в кооператив какой-нибудь, буду там одноразовые шприцы делать!

– Я вижу, ты совершенно непреклонен, – наконец сдался генерал, – что ж, имеешь право. Но всё же я надеюсь, что в последней просьбе ты мне не откажешь, по старой дружбе. Ты не думай, – убеждённо воскликнул он, – вопрос в принципе несложный. Дела чисто кабинетные.

– Знаем мы ваши кабинетные дела, – более расслаблено улыбнулся наконец-то выговорившийся майор, – наверное, опять на очередной курорт попросите прокатиться, с очередной девушкой позагорать.

– Не совсем на курорт, – неожиданно проворно поднялся с места генерал, – но дело, в общем и целом, несложное. На вот, ознакомься с исходным документом, буквально вчера ко мне поступил.

«Солист» – «Кирьянову», – было написано на куцем листке факсовой бумаги. Ответственно заявляю, источник не ниже семнадцатого, контрабандный вывоз, Шереметьево – 2, таможня, дежурный смены Бугров Леонид Николаевич. Задержанный – Кучарян, Эраст Амбарцумович, 1963 г.р. Ниж. Нов., атлет, н.д. ср. раз. Код – 3.

– Обрати внимание «Код – 3», значит сообщение высшей степени достоверности. И вот ещё, пожалуйста, взгляни, «ответственно заявляет», – многозначительно подчеркнул голосом Борис Евсеевич, заметив по выражению лица своего собеседника, что Илья уже привычно вникает в смысл малопонятного для посторонних послания. Да и не такой человек «Солист», чтобы просто так столь серьёзными заявлениями бросаться. Поезжай-ка, голубчик, разберись по быстрому с этим Кучаряном. Машину я тебе сейчас дам, а о твоём увольнении мы договорим с тобой попозже, как вернёшься. Дело-то для тебя совершенно плёвое будет, – добавил он, именно в тот момент, когда Илья почти закрыл дверь его кабинета.

Дверь за майором с грохотом захлопнулась. Пасько ещё несколько мгновений постоял неподвижно, глядя на неё, потом медленно вернулся к кушетке. Поднял стакан с недопитым коньяком и осторожно перелил его обратно в бутылку.

– Вот, что значит хорошая химия, – с удовольствием выговорил он, бережно убирая бутылку в сейф, – с нервными офицерами просто чудеса какие-то творит.

Убрав ключи в карман брюк, он решительно поднял телефонную трубку.

– Будаков, – приказал он, когда ему ответили, – проследи тут за моим крестником. Да, готовится выехать в сторону аэропорта Шереметьево. Глаз с него не спускать, мне кажется он ещё не совсем в себе. Сопровождайте куда бы он ни поехал. Да, укрепил, – Пасько коротко хихикнул, – а ничего, ему полезно, ещё злее к работе будет.

Он положил трубку и несколько минут рассеянно смотрел в окно, за которым неслись низкие дождевые облака.

– Это вам ребята не щи лаптем хлебать, – вдруг прошептал он, обращаясь неизвестно к кому, – тут работать надо!

* * *

Так и не дождавшись чересчур медлительного лифта, Хромов вразвалочку сбежал по лестнице и вышел на улицу. Заметив коротко подмигнувшую фарами разъездную «Волгу», он молодцевато прыгнул на переднее сиденье и резко захлопнул за собой дверцу.

– Куда гребём? – скучным голосом поинтересовался сидевший за рулём молодой белобрысый парень, отряхивая ладони от прилипших к ним хлебных крошек.

– В Шереметьево гребём, в международный, – приказным голосом ответил Хромов, – и побыстрее.

– Ясно, что быстрее, – невозмутимо отозвался водитель, не спеша трогаясь с места, – тут иначе и не бывает.

Поскольку час был относительно ранний, доехали они до аэропорта довольно быстро. Илья за время проведённое в дороге успел только выбрать из нескольких имевшихся у него служебных удостоверений подходящее для данного случая и вчерне продумать более или менее подходящую легенду своего интереса к безвестному контрабандисту. Показывать, что у него есть свой человек в таможне он, по вполне понятным соображениям, не мог и поэтому должен был рассчитывать только на себя.

Войдя в громадное помещение таможенного терминала, Хромов поначалу заплутал, но вскоре сориентировался в штабелях коробок и ящиков. Попадающиеся на пути доброхоты направили его к небольшой, металлического цвета будочке, прилепившейся недалеко от входа в очередной ангар.

– Здравствуйте все, – поприветствовал он сидящих у стола четырёх человек, одетых в мышиного цвета форму, – где я могу найти инспектора Бугрова?

– И кто же это им интересуется? – задумчиво отозвался один из сидящих, неторопливо перемешивая костяшки домино.

– Старший инспектор главного таможенного управления, – веско отчеканил Илья, – подполковник Багреев.

Домино было вмиг забыто и отброшено в сторону, а стоящая на столе бутылка явно незаконно добытого напитка мгновенно переместилась под стол. После секундной, неловкой паузы сразу двое таможенников изъявили желание проводить инспектора к начальнику смены. Хромов выбрал из них одного, самого, на его взгляд, молодого и, дождавшись пока тот распахнёт перед ним входную дверь, вышел из дежурки. Идти оказалось довольно прилично, и пока они шли вдоль длинных дюралевых пакгаузов, он выспросил своего провожатого о недавнем задержании контрабандиста.

– А – а, – досадливо отмахнулся тот, – совершенно рядовой случай, ничего интересного.

– Но всё-таки, – не отступал от своей темы Хромов, – уж коли я оказался здесь, интересно было бы узнать о сути дела.

– Всё было довольно просто, – непроизвольно замедлил шаг таможенник. Рейс был на Амстердам, что всегда вызывает у нас повышенное внимание. Почему-то наши «трясогузки» антиквариат везут наиболее интенсивно именно туда.

– Отчего «трясогузки»? – поинтересовался Хромов.

– Да оттого, – хихикнул парень, – что у них часто задницы от страха подрагивают. И весьма, надо сказать, ощутимо. Со стороны смотреть бывает очень смешно. Да и вот на днях очередной дружочек опять попался. Набор «контры» у него был довольно стандартный: – церковный складень, несколько икон, крестики нательные и даже епископская ряса, пасхальная. Но это был явный дилетант и держать себя в руках совсем не умел. Потел, крутился, озирался. А мы ведь не просто так смотрим на пассажиров, мы всё видим, всё замечаем. Копанули его багаж – ничего особо подозрительного. Тогда проверили по несопровождаемому грузу и конечно всё там и нашли… под фальшивым дном ящика с разборной мебелью. Вот, в общем, и всё. Я же говорю, рутина. Вот, кстати, мы и пришли, – добавил он, угодливо распахивая перед Ильёй очередную дверь.

Перед майором предстал небольшой кабинет, оборудованный кроме кое-какой канцелярской мебели, аж двумя высокими двухдверными сейфами. Около одного из них он увидел склонившегося к дверце человека в гражданской одежде.

– Леонид Николаевич, – ужом выскользнул у него из-за спины сопровождающий, – к вам пришли!

Мужчина не торопясь разогнулся, щёлкнул замком, оттиснул на пластилине печать и только после этого повернулся к Хромову лицом.

– Слушаю вас внимательно, – негромко произнёс он густым, обволакивающим голосом старого куряки.

– К вам подполковник прибыл, – многозначительно мотнул тот головой, – с проверкой.

– Нет, нет, – поспешил перехватить Илья инициативу в свои руки, – какая там ещё проверка! Если я служу в контрольно-ревизионном управлении, то это совсем не значит, что я к вам с проверкой. Да и вообще, – уловил он некий скепсис в глазах начальника смены, – могу же я человек поинтересоваться ходом таможенной службы во внерабочее время.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – пожал ему руку, Бугров.

– Да я ненадолго, – отрицательно качнул головой Илья. Давайте сначала познакомимся. Илья Фёдорович Багреев. Я хоть и действительно в контрольном управлении тружусь, но сфера моей деятельности лежит как бы больше в области психологии преступников, нежели в том, что именно и в каком количестве они пытаются вывезти.

– Да, да, да, – наморщил лоб инспектор, – что-то подобное до нас недавно на курсах доводили.

– Я рад, что вы в курсе, – не растерялся Хромов. Надеюсь, вам не трудно будет предоставить мне место для допроса задержанного Э.А. Кучаряна? А, Леонид Николаевич?

– В принципе, конечно, – кивнул головой Бугров, – но вот только помещение где найти? Вы ведь, наверное, хотите в неформальной обстановке с ним побеседовать? Я вижу, вы даже в гражданском платье пришли.

– Верно подмечаете, – похвалил инспектора Хромов, – чувствуется профессиональная проницательность.

– Если не побрезгуете, – предложил Бугров, – то могу временно пристроить вас в нашей каптёрке. Там хоть и без окон, но тепло и сухо. Есть два стола, а стулья мы вам доставим раньше, чем приведут этого… Кучаряна.

– Ещё момент, – остановил его Илья. Хотелось бы перед беседой осмотреть то, что пытался вывести этот прохвост.

– С этим ещё проще, – круто повернулся к сейфам Бугров. Всё это пока хранится у меня. Давайте я вам лучше прямо сейчас покажу всё изъятое.

Пока он отпирал сейф и ловко раскладывал на своём столе изъятые предметы, Хромов вынул из кармана миниатюрный узкоплёночный фотоаппарат.

– Материал для диссертации собираю, – помахал он им в воздухе, заметив удивлённый взгляд инспектора, – так сказать, наглядные пособия готовлю. Пишу очередную главу и сразу же отпечатки и иллюстрации к ней прилагаю, очень удобно получается.

– Ну конечно, естественно, – с готовностью кивнул Бугров, – мы понимаем. Вы тогда, Илья Фёдорович, изучайте, – махнул он рукой в сторону стола, – а я пойду распоряжусь насчёт задержанного. Да, заодно и о стульях побеспокоюсь.

Едва за ним закрылась дверь, как Хромов, взводя на ходу затвор фотоаппарата, бросился к разложенным экспонатам.

– Что именно могло заинтересовать агента, приславшего Пасько столь необычный факс? Ясно только, что не сам Бугров, этот на вид довольно простоват.

Он сделал парочку снимков общего плана и, не теряя времени, переключился на изучение отдельных предметов. Хромов с интересом рассмотрел состоящий из трёх створок отчеканенный на серебре складень, перебрал пальцами крестики, взвесил на руке тяжёлую ризу.

– Вещи как вещи, – недоумённо подумал он, – вроде бы ничего необычного.

Ему оставалось осмотреть только иконы. Они невысокой стопкой громоздились на углу стола, и Илья осторожно взял верхнюю из них. Из-за тусклого защитного стекла на него горестно взглянула Дева Мария, прижимающая к груди младенца Иисуса. Майор бегло осмотрел икону со всех сторон. Потряс около уха. Провёл ладонью по тыльной стороне. Отложил в сторону. Взял вторую. Изогнувшаяся от старости, почти чёрная доска. Потрескавшийся слой краски. Полустёртое временем изображение Николая Угодника еле-еле угадывалось под коричневатой плёнкой патины. В коридоре послышались быстрые шаги, и Илья отложил икону в сторону. Вошёл Бугров.

– Товарищ подполковник, – бодро отрапортовал он, – задержанный для беседы доставлен. Как, – мельком взглянул он в сторону стола, – уже сделали снимки?

– Почти, – нерешительно ответил Илья, – но вы пока уберите всё это. А после разговора я, возможно, зайду ещё разок, закончу начатое.

– Голощук, – гаркнул Бугров, – проводи товарища подполковника!

Запертого в просторной каптёрке задержанного бдительно стерёг конвоир из состава охраняющей аэропорт бригады МВД.

– Постойте здесь, снаружи, – повелительно приказал ему Хромов, – минут через двадцать я вам его верну.

Захлопнув за собой обитую листовым железом дверь каптёрки, Илья внимательно посмотрел на вытянувшегося перед ним невысокого человека, стараясь с первого взгляда составить о нём собственное мнение.

– Давайте знакомиться, – радушно улыбаясь протянул он ему руку, – меня зовут Илья Фёдорович. А вас как звать – величать?

– Кучарян, Эраст Амбарцумович, – несмело ответил на рукопожатие задержанный, через мгновение вновь заученно пряча руки за спину.

– Присаживайтесь, кивнул ему Илья, – стараясь сразу установить дружелюбный контакт. И расслабьтесь, ради Бога, я здесь совсем не для того, чтобы предъявлять вам какие-либо обвинения. Как раз наоборот. Я, видите ли, работаю психологом в Управлении Исполнения наказаний. Моя задача весьма проста – выяснить, как относятся на данном объекте к временно задержанным. Все ли ваши права как гражданина новой России защищены? Нет ли у вас каких-либо претензий к персоналу КПЗ? Так что не стесняйтесь, излагайте свои претензии совершенно свободно, мы с вами на одной стороне. Во всяком случае, до суда, – добавил он, опасаясь переборщить елея в своей бодряческой речи.

Задержанный зло сверкнул глазами и недовольно сморщился.

– Ну конечно, как же, – желчно проворчал он. Пища ужасная, позвонить не дают. Изъявил желание посоветоваться с адвокатом, ведь мой двоюродный брат-юрист. Говорят, не положено. Хотел бы я знать, какие у меня вообще есть права, кроме права весь день сидеть без движения на заплёванных нарах!

– Так, так, – согласно кивал головой Илья, делая вид, что делает записи в блокноте, – очень интересно. Я искренне хотел бы вам помочь Эраст Амбарцумович. Вы не поверите, но в нашей среде крайне трудно преодолеваются сложившиеся за десятилетия стереотипы. Особенно это относится к нашей правоохранительной системе. Давайте же бороться с этими негативными последствиями вместе!

От таких его слов, Кучарян вообще чуть было не потерял дар речи.

– Вот скажите, пожалуйста, – продолжал благодушно разглагольствовать Хромов, – наверняка на незаконные действия вас подтолкнули либо несчастливое стечение обстоятельств, либо просто прямая подставка. Ведь, правда же?

– Да, – еле слышно прошелестел совершенно сбитый с толку задержанный, – истинная правда.

– Вот и прекрасно, – воодушевлёно подхватил Хромов. Такой интеллигентный человек, как вы, просто не может принимать участие в расхищении народного достояния. Мне представляется, – он мельком заглянул в предоставленные начальником смены документы, – что это не вы сделали тайник в ящике, который был предназначен для переправки антикварной тумбочки вашей тёте, проживающей по указанному на посылке адресу: – Амстердам, улица Раньюле, дом № 3.

– Вы совершенно правы, – уже более бодрым голосом отозвался Эраст Амбарцумович, мгновенно вообразивший, что перед ним сидит полный профан от юстиции, который вполне может помочь ему выйти сухим из воды.

– Вот и великолепно, – буквально просиял майор, – в таком случае вы имеете прекрасную возможность с моей помощью покинуть столь негостеприимную камеру и буквально через полчаса поехать домой.

Хромов положил перед собой лист бумаги и торжественно вынул авторучку.

– Итак, в таком случае вы наверняка знаете, кто именно собирал этот злополучный контейнер перед отправкой.

Он поднял перо и, словно меч правосудия над нераскаявшимся грешником, занёс его над листом.

Кучарян промедлил с ответом всего лишь мгновение.

– Так его же делал мой сосед снизу, – облегчённо выдохнул он, – ну, конечно же. Вы понимаете, он плотник, живёт в квартире двадцать четыре, а я в двадцать восьмой. Он мне постоянно всякие ящики колотит. Наверное, и тот тайник его рук дело. Точно, его!

– Ага, – плавно отвёл ручку от бумаги Хромов, – понятно. Но не понятно только одно, как он рассчитывал извлечь контрабанду в Бельгии, находясь в Москве?

– А-а-а, он, это, – заёрзал на своём месте задержанный, – точно он, кто ещё. Поскольку уже не в первый раз готовил упаковку, и знал адрес. Да, да, я ему дурак этакий, адрес ведь называл. Он наверняка установил связь…, да связь с тамошними урками и совершенно точно хотел с их помощью использовать моё, нет мои…, – затараторил Кучарян, стараясь потоком слов запутать въедливого дознавателя. Вы же ненужную тару выбрасываете, ведь правда же? Вот и моя тётя тоже выбрасывает, Вот вам и способ провоза! Подходишь к помойке, раз, раз и всё готово. Вах, какие хитрецы, однако бывают, – эффектно закончил он свою страстную тираду и преданно взглянул в глаза Хромову.

Вместо ответа тот достал трубку мобильного телефона и набрал номер справочной ФСБ. Назвав себя и установленный на эту неделю пароль, он попросил установить личность названного Кучаряном человека. Ответ последовал буквально через две минуты. В квартире № 24 проживала пожилая артистка Малого театра, у которой была прописана только внучка восемнадцати лет.

– Эраст Амбарцумович, дорогой, – огорчённо развёл руками Илья, – вы лишаете меня последней возможности положительно повлиять на вашу судьбу! А, я знаю, – хлопнул он ладонями по столу, – вам верно угрожали. Да, я наверняка прав. Обещали причинить крупные неприятности, ведь верно же? Иначе, чем объяснить тот факт, что вы всего за двенадцать минут нашего недолгого знакомства уже дважды пытались меня обмануть. Это, согласитесь, довольно странно, учитывая то, что я всецело на вашей стороне. Итак, – Хромов демонстративно взглянул на часы, – у Вас ещё осталось семнадцать минут. Через эти недолгие минуты я вынужден буду откланяться, и вами, уважаемый Эраст Амбарцумович, займутся совсем иные люди, с совершенно иными задачами. Или вы думаете, вас просто так привели в это, с позволения сказать, помещение?

Говоря эти слова, он многозначительно обвёл рукой полки, заваленные стопками свёрнутых шинелей, пачками постельного белья и старыми полушубками. Восторженно-оживлённое выражение лица Кучаряна немедленно сменилась выражением скучным и настороженным.

– Что за спектакль разыгрывает этот штатский? – лихорадочно думал он, исподлобья разглядывая украшенное шрамами лицо сидящего напротив него человека. Такой, пожалуй, и сам способен любые показания выдавить, вон ручищи какие, сплошные мускулы. А сам туда же, защитником прав и свобод прикидывается. Но что-то надо отвечать, иначе и в самом деле меня тут измолотят до полусмерти, и свидетелей потом не сыщешь. Говорила моя мама…

Почувствовав, что пауза слишком затянулась, Илья нарочито громко пробарабанил пальцами по обрезу столешницы и начал медленно подниматься со стула.

– Э-эй, Илья Фёдорович, постойте, – словно очнулся от оцепенения задержанный, – секундочку. Я, да, несомненно, виноват, но виноват непредумышленно, от слабости душевной. Один мой родственник, вы не подумайте чего плохого…, он готовится к эмиграции. Но, будучи священником армянской григорианской церкви… Вы понимаете… Он хотел бы и там, на новой родине продолжить, как бы это выразиться, работать по специальности. И он и попросил меня помочь. Предметы культа, вы знаете, крайне трудно вывезти даже из России, а уж из Армении-то, при фактически установленном там военном положении, и подавно. Войдите в моё положение, уважаемый, подскажите ради Бога, как можно выкрутиться из такого дурацкого положения?

– Чтобы вот так запросто и легко выкрутиться, – сожалеючи развёл руками Илья, – это вряд ли получится. Вот правда, если…

– Что? – с надеждой в голосе буквально прошептал задержанный.

– Если вы мне в конфиденциальной форме дадите адрес того, кто просил вас об этой незаконной услуге, то некоторая надежда, я бы сказал крошечная лазеечка, может наметиться.

– Но я вас умоляю, – сдавленно прошипел Кучарян, – проводя ребром ладони по своему горлу, – не упоминайте во время разговора моё имя, а то я вынужден буду впоследствии отказаться от своих показаний.

– Вы же видите, – указал Илья на девственно чистый лист бумаги, – я ведь не веду никакого протокола. Так что в плане сохранения сугубой конфиденциальности можете быть совершенно спокойны.

– Тогда записывайте, – обречёно кивнул Эраст Амбарцумович. Зовут моего напарника Акопян, Георгий Ираклиевич. Проживает он по следующему адресу: проезд Якушкина дом 2, квартира 124.

Вскоре разговор был закончен, и сдав упревшего Кучаряна с рук на руки заскучавшему было конвоиру, Хромов поспешил к оставленной у ворот терминала машине.

– Да, бедняга, – думал он на ходу о контрабандисте, – попал дурашка в оборот. Родне, видите ли, хотел помочь. Конечно, может быть он опять врёт, но может и нет. Однако, как-то странно получается. Создаётся такое впечатление, что сам Кучарян совершенно не осведомлён о какой бы то ни было странности перевозимых им предметов. Да и вид их совершенно не соответствует тому, с чем мне приходилось встречаться раньше. Обычные крестики, заурядные иконы. В общем, фигня какая-то. Впрочем, я надеюсь, что вскоре все загадки разъяснятся.

Рванув дверцу машины, он устало рухнул на заднее сиденье и, устроившись поудобнее, скомандовал: – Поехали браток в славное наше Отрадное, на проезд Якушкина.

Пока «Волга» выруливала на шоссе, он скинул ботинки и ощущая лёгкое головокружение, улёгся на бок.

– Ох, как же хорошо, – думал он, прикрыв глаза, и расслаблено закинув руки за голову, – ох как свободно. Словно камень с души свалился. Сейчас отловлю этого Акопяна, сдам его генералу и всё, конец! Пару недель на сдачу дел и свобода. Чем я хуже других? Что я должен таскаться по свету в поисках неизвестно чего и неизвестно зачем. Нет, правильно я сделал, подал в отставку. Давно пора просто пожить без всех этих коловращений, просто, по-человечески.

– Приехали, – громко объявил водитель, – проезд Якушкина.

Илья выглянул в окно. Они стояли около небольшого скверика, за которым вздымалась бело-голубая коробка двенадцатиэтажки.

– Дом два, у нас с какой стороны? – спросил он.

– Слева, – односложно буркнул водитель.

Илья повернул голову в другую сторону. Слева возвышалась точно такая же бетонная коробка, но только жёлтого цвета.

– Не уезжай далеко, – попросил он, выбираясь из машины, – я ненадолго.

Поднявшись на седьмой этаж, он позвонил в указанную Кучаряном квартиру и слегка отступил от двери, давая возможность обитателям разглядеть его в дверной глазок самым наилучшим образом.

– Кто там? – пугливо раздалось из-за стального листа.

– Георгия Ираклиевича хочу видеть, – громко объявил Илья, независимо глядя в сторону лифта, – и поскорее!

Щёлкнул замок. Ещё один. И ещё один. В образовавшуюся щель просунулось узкое, восточного типа лицо, несколько испорченное плохо стриженными редкими усами.

– Вы кто будете? – невразумительно произнёс усатый, – одновременно что-то пережёвывая.

– Главное управление исполнения наказаний при МВД Российской федерации, – скороговоркой произнёс Хромов, капитан Топильцин. А вы сами-то кто? Случайно, не гражданин ли Акопян?

– Не-а, – попятился назад усатый, – нэ я.

– Хорошо, подождём, – равнодушно прокомментировал Хромов, оттесняя его грудью в коридор, – нам спешить некуда.

Он по-хозяйски прошёл на бедно обставленную кухню и уселся на стоящую у стены табуретку.

Усатый же нерешительно пристроился в дверном проёме.

– Вы к гражданину Акопяну по делу пришли, или просто так? – видимо измученный неизвестностью вскоре поинтересовался он.

– Просто так, – спокойно ответил Хромов, с преувеличенным интересом разглядывая стоящий на столе старинный самовар.

Усатый потоптался ещё немного и, придумав новый вопрос, опять обратился к нему: – А если Акопян сегодня не придёт, тогда что?

– А ничего особенного. Подожду до шести вечера, потом выгоню вас отсюда, опечатаю квартиру и поеду домой, пиво пить, … холодное.

Сказанное им настолько не понравилось хозяину квартиры, что тот мгновенно ретировался и вскоре Илья расслышал, как он набирает номер на телефоне. Разговор шёл по-армянски и явно на повышенных тонах. Но о содержании его можно было не сомневаться, обсуждалось именно его предложение. Прошло ещё полчаса, и Хромов явственно услышал, как в дверном замке провернулся ключ. Пауза, и вновь провернулся ключ. Третий замок открыл уже усатый.

– Он здесь? – сдавленно просипел пришедший, даже не заходя в квартиру.

– Здесь я, здесь, – отозвался майор. Заходите, господин Акопян, не стесняйтесь.

Дверь распахнулась чуть шире, и в коридор осторожно протиснулось тщедушное тело хозяина квартиры.

– Садись скорее, – совершенно по-приятельски махнул ему майор, – а то мне некогда у вас в гостях рассиживаться.

Подождав, пока тот присядет напротив него, он начал свой то ли неформальный допрос, то ли консультацию.

– Эраста Амбарцумовича знаете?

Опасаясь какой-либо провокации, Акопян лишь слабо качнул головой, давая понять, что такой человек ему, в общем и целом, известен.

– Что он задержан на таможне с вашим грузом, вам тоже известно?

В глазах сидящего напротив мелькнуло неподдельное удивление, но следующий кивок его стал вообще еле заметным.

– Хотите ему помочь?

Акопян напряжённо задумался. Он опустил взгляд и охватил ладонями голову.

– Кивков больше не принимаю, – слегка подзадорил его Илья. Или открываем рот, или ваш подельник, причём, скорее всего вместе с вами, отправится на нары.

– Да, я… возмущённо каркнул было Акопян.

– Ваши отпечатки найдены на некоторых вещах из тайника в ящике, – погасил его порыв Хромов. Отсюда и делайте выводы.

– Каким же образом вы нам можете помочь? – сдавленно, будто кто-то сжимал его горло, прохрипел Акопян. Хотите денег? Сколько хотите?

– Нет, деньги меня не интересуют. Мне нужна лишь подробнейшая характеристика каждой вещи. Где взята, у кого, сколько уплачено. Если что-либо выкрадено, то всё равно, нужно указать, у кого похищено, из какого населённого пункта? Интересно так же узнать, чем каждая вещь знаменита, или это просто церковный ординар. Вы же сами всё понимаете. Вещи всё равно к вам не вернутся, но хоть вы с Кучаряном отмотаетесь по минимуму.

Акопян колебался совсем не долго.

– Вам на бумаге написать суть дела, – буркнул он, скорбно опуская голову, – или устного изложения будет достаточно.

– Устно тоже сойдёт, – милостиво кивнул Илья, незаметно нажимая кнопку пуска бесшумного цифрового диктофона, ещё утром спрятанного в поясной сумочке.

– Рясу мы купили в Сергиевом Посаде, – принялся скучно перечислять Акопян. Ряса новая. Притащил её какой-то служка из семинарии. Отдали за неё две с половиной тысячи. Крестики закупались в Софрино, прямо на заводе. Почём, точно не помню, но общая сумма немного превысила семь тысяч. Закупали легально, через отдел сбыта. За опт, помнится, ещё получили скидку процентов десять, или двенадцать. Что ещё? Да иконы. Их нам привезли откуда-то издалека. Это люди Гарика расстарались.

– Поконкретнее о Гарике, пожалуйста, – мгновенно оживился Хромов.

– Про самого Гарика? – недоумённо поднял голову Акопян.

– Нет, про то, откуда взялись иконы.

– Так я же и говорю. Две или три из них были куплены у разных старух в деревне Порог. Кажется, находится она где-то на реке Онега. Остальные же иконы привёз ему местный перекупщик, имени его я, естественно, не знаю. Думаю, и он тоже с ним виделся в первый и последний раз. И да, – будто что-то припомнив, потряс он пальцем в воздухе, – действительно, что-то там было… такое.

– Какое, – Илья тоже пошевелил пальцами, копируя жест собеседника, – такое?

– Об одной из икон было вскользь упомянуто, что она довольно старая и имеет то ли тайный смысл, то ли тайнопись какую-то. Правда, я все их осмотрел, но ничего подобного не обнаружил.

– И долго вы их осматривали?

– Минут пять – шесть.

– То есть примерно по минуте на каждую икону?

– Примерно так.

– Хорошо, давай дальше.

– Складень серебряный, семнадцатого века, – монотонно продолжил Акопян, – ручная работа, восемь крупных жемчужин, один рубин, скорее всего старый, индийский, восемь карат. Вещица досталась нам задёшево, тыщи за три всего. Купили на Тишинском рынке у какого-то бродяги.

– А реальная стоимость её какова?

– Трудно сказать однозначно, от коньюктуры многое зависит, но не думаю, что меньше восьми тысяч…, долларов естественно.

– И теперь лично для меня, интересно, сколько вы хотели срубить за эту партию, ну хотя бы примерно.

Акопян задумчиво уставился в потолок.

– Примерно, тысяч двадцать, двадцать пять.

– Не слабо, – присвистнул Илья, – за один-то раз. Впрочем, это уже не моё дело.

– Что же теперь с нами будет? – несмело поинтересовался Акопян.

– Лично с вами ничего особенного. Советую для начала уехать из Москвы, хотя бы месяца на два. Вашего же напарника я постараюсь вытащить довольно оригинальным способом. Можете не сомневаться. Для начала мы переведём его в областную прокуратуру. Потом затребуем его в городскую, затем он у нас «заболеет», будет якобы затребован МВД Армении. Короче, месяца через полтора мы его передадим вам с рук на руки. Что же касается сегодняшнего дня, то вечером Кучарян вам позвонит сам, и вы сможете определённым образом скоординировать свои действия. Собственно, вот пока и всё. Счастливо оставаться.

Илья резко поднялся на ноги.

– Постойте, – вскочил вслед за ним Акопян, – только один вопрос.

– На вопросы я отвечаю только своим начальникам, – криво улыбнулся Хромов.

– Да, нет, я только хотел спросить, зачем вам всё это нужно?

– Мне нравится помогать людям…, которые ценят искусство, – бросил Илья через плечо, как раз перед тем как открыть входную дверь.

– Надо бы по горячим следам поехать обратно в таможню, – думал Хромов, спускаясь на первый этаж, – однако с налёту добиться выдачи части контрабанды просто так, без каких-либо оснований вряд ли удастся. Что же тогда делать? Наверное, следует прежде всего сбить с толку тех, кто занимается этим барыгой по долгу службы.

– Давай на Лубянку, – захлопнул Илья дверцу машины.

– Вот и отлично, – прокомментировал, очнувшийся от дрёмы водитель, – а то есть хочется, прямо до коликов в желудке.

– Вернувшись к себе в управление, Хромов генерала уже не застал и, наскоро перекусив, принялся набрасывать план оперативных мероприятий. Когда же число пунктов его превысило дюжину, он остановился. А не поступить ли мне проще? – сообразил он. Пока я буду идти официальным путём, вся эта история либо станет слишком известной, либо начнутся трудности с передачей этой контрабанды. Ещё бы надо выяснить поточнее, в какой именно иконе имеется тайнопись. Может, её там и нет вовсе. Кто её видел? Неведомый «Солист». Мысли его потекли по иному направлению. Да, слишком много шума, поднятого вокруг самой заурядной контрабанды, может только затруднить мою работу, – утвердился он в своём мнении. А не осуществить ли мне самый банальный подлог? Так сказать, под шумок, пока никто не ворохнулся? Куплю-ка я сейчас самую дешёвую иконку в первом же антикварном магазине, да и подложу её взамен той, которой…, вернее которую мне ещё предстоит отыскать. И всё будет шито-крыто. Ни тебе распоряжений по управлению, ни тебе передаточных ведомостей, ни тебе межведомственных согласований. С Бугровым контакт я вроде бы установил нормальный, препятствий с его стороны на вторичный осмотр изъятого у Кучаряна быть не должно.

С этими мыслями он вновь уселся на заднее сидение машины и во второй раз за день отправился в Шереметьево. Успел он как раз вовремя. До окончания работы уже знакомого ему начальника смены оставалось всего полчаса. Закупленная по ходу дела икона была спрятана им в толстенную книгу по географии, из которой Илья вырезал страницы прямо в книжном магазине. Оставалось только обнаружить ту самую икону, в которой содержалась некая тайнопись и, улучив подходящий момент подменить её.

– А, Илья Фёдорович, – поприветствовал его инспектор, подняв на секунду голову от заполняемого им толстого журнала. Снова пожаловали в наши пенаты?

– Да, если позволите, – решительно подошёл к столу майор.

Он демонстративно, с хлопком положил свою «препарированную» книгу на край стола и деликатно присел на краешек стоящего рядом стула.

– Леонид Николаевич, дорогой, – елейным голосом произнёс он, пристраивая свои локти на столешнице. Мне, ей Богу неудобно, но вот если бы вы мне позволили ещё раз взглянуть на имущество, изъятое у Кучаряна. Немного не успел доснять и не хочется вновь отрывать вас от дела.

– Да чего там, – кивнул тот, не отрываясь от журнала, – всё равно сейчас сдача смены начнётся. С минуты на минуту новая партия страдальцев прибудет. Может быть дождётесь их и тогда уже и займётесь съёмкой, не спеша…

– Не спеша-то и не получится, – залебезил Хромов, – надо поторапливаться, начальство жмёт, торопит. К тому же, – соврал он, – завтра у меня день рождения, так что коньяк за мной прямо сегодня.

– Тогда другое дело, – согласно кивнул Бугров, захлопывая журнал, – тогда уговорили.

Он широким жестом смёл со стола разложенные по всей его поверхности бумаги и скопом сунул их в ящик.

– Мы всегда рады помочь, – он хитро подмигнул Хромову, – особенно вышестоящему руководству.

Он поднялся и, бренча на ходу ключами, приблизился к сейфу.

– Ну, смотрите, – принялся доставать он из стальных недр сейфа уже знакомые Илье предметы.

Но тот, вглядываясь жадным взором в недра стального монстра, ожидал появления только икон. Наконец показались и они, правда, теперь они были увязаны пластиковой бечёвкой в стопку. Хромов вынул фотоаппарат и сделал вид, что ищет более подходящий ракурс.

– Как, однако, у вас здесь темно, – будто бы невзначай обронил он, – немного не хватает для нормального выдержанного кадра.

– О, да это мы сейчас устроим, – мгновенно понял намёк Бугров. У нас тут где-то был хороший светильник. От одного немца достался, – уточнил он, – в полой стойке червонцы царские вывезти хотел, засранец этакий.

Не забыв запереть хранилище, он, всё так же весело позвякивая массивной связкой, быстрым шагом вышел из комнаты.

– Минуты две у меня есть, – молнией пронеслось в голове майора, стало быть надо поторапливаться.

Две иконы он отложил сразу же, слишком празднично и парадно те выглядели. Четыре остальные разложил квадратом и, выщелкнув из рукоятки ножа трёхкратного увеличения лупу, склонился над столом. Чтобы не провалиться по времени, он решил на осмотр каждой из икон тратить максимум по двадцать секунд. И теперь, водя лупой над потемневшими ликами он считал двадцать один, двадцать два, двадцать три… Отсчитав положенное, он всем телом нависал над следующей иконой и начинал отсчитывать снова. Полторы минуты пролетели как одно мгновение, однако, никакого результата достигнуто не было. Не только каких-либо надписей, но даже и просто букв на лицевых панелях было до скудности мало. Да и буквы эти были явно разрознены, каноничны и однообразны. Закончив осмотр лицевых частей, Хромов торопливо перевернул иконы на тыльную сторону.

– А вдруг что-то скрыто под серебряной окантовкой? – сообразил он. Тогда смотреть снаружи просто без толку. Но отдирать её сейчас, при таком скоплении народа нет совершенно никакой возможности. В коридоре, словно в насмешку зазвучали чьи-то голоса, и через секунду в дверной проём заглянул кто-то из пришедших на смену таможенников. Увидев сидящего за столом Илью, сжимающий очередную икону в руках, он остановился и недоумённо взглянул на него.

– Я из Контрольного Управления, – предупредил возможные вопросы майор, – экспертный отдел.

Таможенник понимающе кивнул и, с чувством пожав ему руку, прошёл во внутрь комнаты. Вслед за ним вошли ещё несколько его коллег, среди которых был и Бугров.

– Вот вам подсветка, – установил он рядом со столом, покрытый изнутри серебряной краской зонтик. Воткните его в розетку и свету вам будет – море. А мы, если не возражаете, своими делами займёмся.

Комната быстро наполнилась людьми, гомоном и скрипом открываемых платяных шкафов. Прямо рядом с Хромовым подписывались какие-то бумаги и оформлялись соответствующим образом дежурные журналы, ставились печати и пересчитывались сдаваемые с рук на руки пачки денег. Майор же делал вид, что занят активным исследованием икон. Он то и дело смотрел в видоискатель фотоаппарата, щёлкал затвором, перекладывал их на столе и водил над ними лупой. Мысли же его были связаны отнюдь не с тем, что он в тот момент делал.

– Скорее всего, наводка генералу насчёт этих старых досок, полная лабуда, – размышлял он, – никаких тайнописей ни на одной не наблюдается ни при каком увеличении. Зря только сам на икону потратился. Куда её теперь девать? И книжку напрасно испортил, конспиратор хренов! Однако, – искоса взглянул он на толкущихся вокруг него таможенников, – пора отсюда потихонечку сруливать. Сейчас все они плотно заняты по службе, но через несколько минут того и гляди, кто-нибудь из этих востроглазых ребят более плотно заинтересуется моей скромной персоной.

Он удовлетворённо вздохнул и, приняв не самое приятное для себя решение, принялся торопливо складывать иконы в стопку. Неожиданно он почувствовал в резкую боль в указательном пальце и чуть не вскрикнул. Тут же осмотрев кровоточащую ранку, он заметил торчащую из неё тонкую щепочку. Захватив её зубами, Хромов потихоньку вытащил её и сплюнул в сторону.

– Откуда могла оторваться эта заноза? – удивился он, поворачивая икону к себе торцом. Они же всегда делались из продольных досок, а не из поперечных.

Внимательно приглядевшись к торцу иконы, он с удивлением заметил, что доска, из которой была сделана икона, являлась не целиковый, как полагалось по всем известным ему канонам, а как бы составной. Илья нетерпеливо схватился за лупу. Действительно, в массив довольно толстой дубовой доски была плотно, на косом шипе вставлена вроде как склеенная из двух тонких фанерок пластинка. Хромов слегка поцарапал доску ногтем.

– Похоже, эта пластинка вставлена сюда давно, – вскоре уверился он, – вон как грязью заросла. Если бы не щепочка, ни в жизнь бы не догадался, что икона имеет съёмную крышку. Стоп, – остановил он сам себя. Крышки такого рода просто так не делаются, а на иконах и подавно. Под ней вполне может быть что-то спрятано, бумажка, например, или тряпочка какая. Ага, так вот где может скрываться запись!

Хромов наклонил голову и воровато огляделся по сторонам, пытаясь улучить подходящий момент для подмены иконы.

– Все на инструктаж! – громко крикнул кто-то в коридоре. Давайте быстрее на выход.

Толчея в комнате усилилась.

– Вы уже заканчиваете? – тронул его за плечо Бугров, а то мне надо сдавать ключи.

– Буквально одну секунду, – спешно выпрямился Хромов.

Он принялся складывать одной рукой иконы в стопку. Одновременно с этим он постарался повернуться таким образом, чтобы иметь возможность незаметно приподнять обложку книги-тайника. И, к его счастью, в это самое мгновение Бугрова кто-то окликнул и за те секунды, пока он обменивался с кем-то приветствиями, Илье удалось лёгким толчком вытряхнуть на стол припрятанную икону. Перехватив пальцами икону со вставкой, он мгновенно пропихнул её на освободившееся место.

– Вот и всё, – с заметным облегчением выдохнул он, уверенным жестом пододвигая к уже повернувшемуся к нему начальнику смены невысокую стопку, – все шесть штучек в наличии, прошу принять.

– Это не штучки, – недовольно сморщился тот, а ИКОНЫ! А принимать их особо и нечего, – он привычным жестом провёл пальцем по боковым обрезам, шесть их и есть шесть.

Хромов возражать, естественно, не стал. Единственное, что более всего хотел он сделать в тот момент, так это поскорее покинуть таможенный терминал и вернуться к себе на службу. Однако детальный осмотр иконы он смог осуществить только в половине восьмого вечера. Помешали этому и проткнутая по дороге покрышка и авария возле Химок, из-за чего пробка из сотен машин растянулась аж на два километра. Но Илья был даже рад этому обстоятельству. Сейчас в тишине и безлюдии почти опустевшего здания ему и работалось и думалось как-то легче. Вынув выкраденную икону из книги, он очистил с помощью ножа кусочек торцевой доски, и вновь взялся за лупу. Теперь он видел гораздо более отчётливо, что дерево, из которого изготовили основу для иконы, было намного темнее, чем дерево своеобразной дверцы.

– Так, так, – радостно прошептал он, вновь берясь за ножик, – попробуем теперь очистить все пазы, поскольку по идее пластинка сия должна просто сдвигаться.

На эту докучливую и скрупулёзную работу у него ушло порядка часа. Затем, осторожно сдунув насыпавшиеся на стол опилки, он попробовал сдвинуть выявленную дверцу в сторону. Вначале он толкал её снизу вверх, затем сверху вниз, но всё было напрасно, та не поддавалась.

– А может быть она специально приклеена по периметру? – задал он сам себе вопрос. И сам же на него ответил: – Скорее всего, так оно и есть. Он приблизил иконку к уху и осторожно постучал по её тыльной части пальцем. Перевернул. Постучал по лицевой. Звук был практически неотличим.

– Вот будет фокус, – подумал Илья, – если эта пластинка вставлена сюда просто как конструктивный элемент, так сказать, для усиления конструкции. Судя по звуку, никакой ощутимой пустоты за дощечкой и не имеется.

Он озадаченно отложил икону на стол, и некоторое время внимательно рассматривал её со стороны.

– Срежу-ка я эти боковые закраины к чёртовой матери, – решил он, наконец, – иначе мне никак до внутренней поверхности не добраться.

Резать ему было неприятно, сроду он не испортил не то что иконы, но даже и менее ценной вещи, но делать было нечего, никакого более щадящего способа на ум не приходило. Зажав икону между колен, он выщелкнул большое лезвие ножа, и принялся слой за слоем резать старое, словно окаменевшее от времени дерево.

– Будем надеяться, Бог простит мне за такое святотатство, – подумал майор, – снимая первую длинную стружку. Как-никак я всё же не по личной инициативе это делаю, а по приказу.

Вскоре одна сторона была срезана подчистую, и он заметил, что между основным массивом дерева и дощёчкой всё же наличествует крохотная щель. Илья тут же просунул туда стальное лезвие и мгновенно убедился в том, что та отнюдь не приклеена.

– Замечательно! – прошептал он, чувствуя прилив радости. Стало быть, дощечка не конструктивный и уж тем более не декоративный элемент. Поэтому-то и держится только по краям, на окаменевшем лаке.

С удвоенной энергией майор принялся обтёсывать икону далее, и вскоре подозрительная дощечка со слабым щелчком съехала в сторону. Едва дыша от охватившего его нетерпения, Хромов перевернул её внутренней стороной к глазам. Его ожидания оправдались не то что полностью, но даже и вдвойне. Вся внутренняя часть иконы и прикрывающая её пластина были густо исписаны витиеватыми старославянскими буквами. Поначалу Хромов решил, что они вырисованы тёмно-коричневой краской, но, присмотревшись повнимательнее, установил, что надписи на самом деле выжжены либо увеличительным стеклом, либо раскалённым гвоздём. В запальчивости он схватился было разбирать лежащий перед ним текст, но вскоре понял, что просто так с наскока расшифровку сделать ему не удастся. Даже те буквы, которые ему удавалось понять, никак не складывались в осмысленные слова.

– Да, браток, – с досадой отложил он разобранную икону в сторону, – в лингвистике ты оказался совершеннейшим профаном.

Оставалось одно – срочно скопировать надписи и утром отыскать сведущего в этом вопросе лингвиста. Он сфотографировал испещрённые значками дощечки и убрал изуродованную икону в сейф. Запер его. Опечатал. Направился к двери.

– Минуточку, – остановился он на самом пороге. А вдруг у моего старого приятеля Константина Шадского в его замечательном компьютере заложена возможность перевода старославянского на наш «великий и могучий»? Только бы он задержался на работе, только бы не ушёл.

Однако, набрав нужный номер, он услышал только длинные гудки.

– А вдруг ему тоже мобильник выдали? – мгновенно пришла спасительная мысль.

Илья выхватил из ящика стола совсем недавно распространённый по отделам телефонный справочник и открыл его на нужной странице. Телефон Шадского там, к счастью, значился, и Илья схватился за телефонную трубку.

– Костик, привет! – воскликнул он, едва прозвучал нужный сигнал, – это Илья. Ты сейчас где?

– О-о, пропавший объявился, – устало отозвался тот. Где это тебя столько времени носило? Я, грешным делом, подумал, что ты уже совсем из «органов» уволился. А я сейчас по кольцу тащусь, к дому двигаюсь.

– Вот жалость-то!

– Почему жалость? Жена недавно позвонила, рыбных котлет нажарила.

– Какие там котлеты! – буквально взорвался Хромов. Тут такие дела творятся, а он, видите ли, на котлеты позарился!

– И что за дела? – в голосе Шадского послышалась определённая заинтересованность.

– По телефону не могу, – напустил в голосе пущей секретности майор. Разговор, сам понимаешь, не телефонный. Но если вспомнишь те свитки, что были извлечены из утонувшего броневика…

– Так, так, – уже довольно бодрым голосом поддержал разговор Константин, – и что же?

– Только что мне в руки попало нечто подобное, – загадочно прошептал в трубку Хромов, – но т-с-с, это большой секрет!

– Тогда я еду обратно? – деловито осведомился Шадский. Ты ведь не возражаешь?

– Ни в коем случае, – уверил его Илья и положил трубку.

* * *

С загрузкой текстов в электронный мозг универсального переводчика они справились достаточно быстро, но вот с переводом дело застопорилось даже у столь мощной машины.

– И в самом деле, крутая здесь поставлена тайнопись, – резюмировал майор после очередной неудачной попытки. И чувствую, сегодня нам вряд ли удастся её одолеть.

– Ничего подобного, – упрямо качнул головой Константин, – мы только начали. Слушай, а что если буквы на обеих страницах как-то связаны друг с другом? А? Мы ведь как упёрлись в первую страницу, так и толчёмся на ней в полной неразберихе.

– Что здесь первая, а что вторая страница, это ещё неизвестно, – поддакнул ему Илья, – это ещё большой вопрос. Все буквы, как видишь, одного размера, заглавных не видно. Точек и запятых тоже не наблюдается. Вполне возможно, что поддаётся расшифровке только объединённый текст. Может быть, они специально построчно писали? Строку на самой иконе, строку на крышечке. Или перебирали букву через букву.

– Сейчас проверим твою гипотезу, – забарабанил по клавиатуре Костя, – это мы мигом сделаем. Уж если мы с теми свитками справились, то с этим примитивом, мы и подавно…

Договорить он не успел, поскольку компьютер призывно запищал, и на экране начали слагаться собранные из букв строчки.

– Вот видишь, – буквально расцвёл Шадский, – стоило только подать плодотворную идею, а уж остальное, дело техники!

Едва текст был сверстан, они принялись его читать вместе, хором повторяя увиденное.

«Невиданное дело случилось третьего дня в Бельском уезде, в селе Тропинино, что стоит у начала старого Киреевского тракта. Помещика Хлуева Пантелеймона, младший сын Прохор Хлуев с пономарём местной церкви Фёдором Большаком так же. Они разбирали для починки верхний ярус иконостаса и при разборе второго ряда наткнулись на стеклянный штоф, заткнутый в щель между опорными стойками. Штоф тот был залит сургучом, и они отбили его горлышко. Внутри лежала бумага, вся жёлтая и ломкая. Был показан план местности. Приметы места были им знакомы хорошо. «Синяя» долина от Киреевского тракта на двадцать восьмой версте. Полверсты вниз до низкой гривы, затем повернуть вдоль её на зимний восход от резаной скалы отмерить сто тридцать две сажени. Подумав, что нашли прямое указание на то место, где по преданиям был зарыт клад известного в тех местах разбойника «Кликуши», ибо младший брат того на старости лет работал при церкви ключником, Прохор и Фёдор решили выкопать тот клад. Для чего, подготовив подводу и сославшись на желание охотиться, младший Хлуев выехал на озёрную заимку. Через два дня к нему присоединился и Фд. Бл.

Сотоварищи доехали на телеге до тракта и по гати и с Лучевого холма с кручи его спустились по долине. Лес покрыл «гриву» и лошадь пройти не могла. Взяв заступы, отмерили 132 сажени и начали копать. Прогрызли землю на полторы сажени и заступ стукнул о железа. Рыли широко, поскольку почва была песок. Открылся им «щит» зеркальный. Две косые сажени округ, лежит косо. Выкапывали они его всю ночь. Как рассвело, запел щит голосом ангельским и задрожал мелко. Они выбрались из ямы и боялись. Глядь – стоят рядом трое. Старец низкий, ликом чёрен и два отрока с ним, по бокам. Все в белом, откуда пришли – непонятно.

– Заройте скорее яму, или падёт на Землю большая беда, – возвестил старец и возвысился над ними до вершин деревьев.

Громче запел «щит» и затряслись корни под их ногами. До вечера заваливали они яму песком и каменьями. Лошадь их сдохла тут же. В страшном расстройстве оба вернулись до домов пешком. Фёдор долго болел, но, однако же, отмолил его батюшка Иов. Прохор же представился на Ильин день.»

– Интересная байка, – включил принтер на печать Константин, – занимательная. Только одно непонятно, где сейчас это село и где этот тракт. Наверное, ещё сто лет назад все эти места быльём заросли и исчезли они с лица земли навечно.

– Мне другое непонятно, – отозвался Хромов, в отличие от своего знакомого безоговорочно поверивший в описанную историю, поскольку сам неоднократно попадал в не менее удивительные переделки. Объясни мне, если можешь, такой тонкий момент. Смотри, общего текста на двух страницах не так уж и много, а с компьютера целый рассказ вывалился. Откуда что взялось?

– Во-первых, – кивнул на экран Шадский, – раньше слова писались без гласных. Так, например, слово «путешествие» в те годы записывалось как «ПТШСТ». Вот тебе и первая экономия пространства. А во-вторых, я с самого начала вёл расшифровку с дополнительной литературной обработкой. Таким образом, хотя и всё равно получилось не очень складно, сама программа напихала сюда не менее четверти, а то и трети вспомогательных слов. Вот тебе и второе объяснение. Ты как, доволен?

– Вполне.

Хромов встал и снял с принтера единственную распечатку.

– Ты, брат, вот что, – постучал он крышке печатающего устройства, – на всякий случай сотри из памяти машины все эти записи.

– Зачем?

– Сотри, сотри, мне за тебя спокойнее будет.

– Так ты, что считаешь, что что-то здесь может оказаться некоей опасной лично для меня истиной? Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку?

– Ты видишь вот этот шрам, – расстегнул рубашку Илья. А вот этот? А эту дыру от пули? А ещё одну вот здесь? Так вот, дружочек ты мой, я их получил в соприкосновении с куда как более безобидными историями. Понимаешь теперь мои намёки?

– Не очень, но понимаю, – испуганно закивал головой Костя, – поскольку твои доводы весьма и весьма убедительны.

Подчистив твёрдый диск, он выключил рабочую станцию и, гулко зевнув, поднялся со стула.

– Ладно, я то что, обычный компьютерный спец, ты то как?

– Да вот так, – буркнул Илья приводя в порядок одежду, – как видишь. Пойдём пройдёмся, я тебе немного расскажу про свои похождения.

Они выбрались на улицу, и некоторое время шли в сторону Детского Мира.

– Слушай, Костя, – начал разговор Хромов, – ты слышал когда-нибудь о таком человеке, которого зовут Пасько, Борис Евсеевич?

– Вообще-то, как-то однажды слышал, – подумав, кивнул тот, – но лично с ним не знаком. Кто это такой, кстати?

– Мой непосредственный начальник, – ответил Илья. Но такой странный начальник, что мне никогда с подобными типами дела иметь не приходилось. Начать с того, что он, хотя официально и руководит некой группой технического обеспечения, но, тем не менее, носит генеральские погоны. Группа эта имеет под собой несколько тайных центров базирования в разных регионах и в основном состоит из небольшого числа классно подготовленных оперативников, которых, как в частности и меня постоянно натаскивают по всевозможным шпионским дисциплинам. Мало того, они имеют поддержку, в том числе и финансовую, по всей стране, буквально по всей и не знают преград ни перед чем.

– А смысл-то этой организации в чём состоит? Что вы там делаете при такой тотальной конспирации? Бизнесменов стреляете? Переворот готовите? Вы на коммунистов работаете или для Ельцина стараетесь? – Константин буквально засыпал Хромова вопросами.

– Пальцем в небо угодил, – отмахнулся тот. Вся его команда напрочь чужда какой-либо политики. И самому Пасько глубоко плевать и на то, кто в данное время правит в стране, и что в ней вообще творится. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление. Нет, браток, занимаются они совсем другим. Уже несколько десятилетий, да, чуть ли не со времён товарища Дзержинского, эти деятели рыщут по всему миру, в поисках очень странных и удивительных предметов. Ты, кстати, часть из них видел, когда мы с тобой опыты с одним из них проводили.

– Да, да, что-то припоминаю. Это когда все лампочки в твоей лаборатории перелопались?

– Точно. Так вот, ко мне те предметы попали можно сказать совершенно случайно, по стечению обстоятельств. Но именно потом, после того злополучного взрыва все мои неприятности и начались. Через пару дней после этого меня вдруг вызвал к себе на ковёр наш большой начальник – Говердовский. Прихожу, а у него за столом сидит этот генерал. Назвался Борисом Евсеевичем Пасько. Скорее всего, они прямо там меня и договорились передать как бы с рук на руки. И буквально через несколько дней после этой встречи, мне выдали на руки комплект фальшивых документы и увезли в Ржев, где с ходу посадили в подзем…

– Тюрьму подземную? – возбуждённо подпрыгнул Шадский.

– Почему в тюрьму? В замаскированный подземный бункер! Ты что! Всё тайно у нас делается, всё исподтишка. Каждый раз действовать приходится, под чужой фамилией и под «липовыми» документами. И ладно бы только на территории нашей страны, так нет, уже пришлось повоевать и за рубежом. Секретность царит полная. Никаких тебе письменных приказов или распоряжений. Максимум удаётся увидеть какой-нибудь факс, который можно прочитать только в одиночку и только в генеральском кабинете. И каждый раз все следы заметает особая служба, созданная под крылом всё того же Пасько. Название у неё тоже с определённым тайным смыслом – «Служба спасения», а если сокращённо, то «СС». Причём, что интересно, никогда не знаешь, кто из этой самой «СС» находится с тобой рядом, когда ты на задании. Я уж честно тебе говорю, даже стал несколько опасаться за свою жизнь. Мало того, что сами задания бывают, мягко говоря, небезопасными, так ещё приходится опасаться удара из-за угла со стороны, казалось бы, совершенно посторонних людей.

– Платят-то хоть тебе нормально, – перебил его Константин.

– Нормально, проблем в этом пока нет, но согласись, жизнь дороже. Тем более, что мне совершенно непонятно, для чего, для какой такой великой цели меня регулярно посылают под пули и прочие не менее головоломные неприятности.

– Так ты ещё прибываешь не в курсе того, что делаешь?

– Совершенно. Короче говоря, подумал я, подумал, и надумал подавать в отставку, особенно после последней «командировки». Написал всё по форме и приношу соответствующее заявление Евсеевичу сегодня утром.

– А он что?

– Он и так и сяк крутился, но всё равно отказал. Говорит: – «Отпустить тебя сейчас никак не могу, но вот давай-ка дружочек разберись пока вот с этой пустяковиной». И подаёт мне бумажку с донесением по поводу этой самой иконы с письменами. Там ничего такого конкретного, конечно, не было, просто намёки. Но видишь сам, что из всего этого вылезло.

– Что же вылезло? Ничего пока особенного и не вылезло.

– Ты просто не понимаешь. Едва завтра я доложу о своей находке, так кровь из носу мне будет предложено, естественно, в самых доброжелательных выражениях, заняться поиском вначале только села Тропинино, или хотя бы его остатков. Но потом речь наверняка пойдёт о Киреевском тракте, ну а потом, и я полностью в этом уверен, дело дойдёт и до розысков того самого неведомого «щита», который на свою беду откопали бедняги кладоискатели. Вспомни, – торопливо выхватил Хромов из заднего кармана смятую распечатку. Ты, верно, не обратил внимания на окончание найденного рассказа, а я всё приметил. Там сказано, что кроме всего прочего, во время спешного захоронения неведомого объекта неожиданно сдохла принадлежащая сыну помещика лошадь, да и он сам не долго протянул.

– Так ты возьми, да плюнь на это дело, – беспечно отозвался Константин. Скажи ему: – Мол, тревога оказалась ложной, товарищ генерал, ничего существенного обнаружено не было. И делу конец. Оставь икону себе на память, покрась её покрасивше, и повесь дома на стеночке.

– Эх, Костя, Костя, – наивная твоя душа, – вздохнул Илья, – если бы так всё было просто. Бьюсь об заклад, что пресловутая «Служба спасения» не спускала с меня глаз с той самой минуты, как я покинул генеральский кабинет. И поэтому малейшая ложь с моей стороны будет моментально расценена как прямое предательство со всеми вытекающими из данного факта последствиями. Э-э-э, – заглянул он в глаза Константина, – да ты, я вижу, меня не правильно понял. Я тебя пригласил не на судьбу жаловаться. Моя то задача совсем иная. Хочу, пока не поздно, разобраться в том, что творится в ведомстве нашего славного Пасько. А по сему хочу попросить тебя выудить из наших компьютерных сетей всё, что относится к деятельности этого удивительного генерала. И учти, что в своих коммуникативных сношениях со своими подручными он часто использует псевдонимы. Например: «Кирьянов», «Орленко» и «Возий». Посмотри пожалуйста, будь другом.

Шадский над его последней фразой думал очень долго. Так долго, что Хромов постепенно стал сомневаться в том, что тот согласится.

– Знаешь что, – наконец произнёс он неуверенным голосом, – пожалуй, я сделаю вот что. Поскольку всё в нашем ведомстве устроено крайне хитро, то для начала я создам своеобразный компьютерный вирус, который при случае протолкну в нашу внутреннюю сеть. Если он что-то найдет, я имею в виду информацию, связанную с вышеназванными фамилиями и условными кличками, то перетащит найденное в особый файл, в котором собранная информация некоторое время будет просто лежать невостребованной. Пусть месяц полежит, пусть полтора. Спешить не будем. Спешить в данном случае опасно. А потом мы эту информацию вытащим и посмотрим, что попадётся в наш капкан. Может быть, тогда что-то для тебя прояснится. Вот так я бы поступил. Как тебе моя идея?

– Идея неплохая, – скучно отозвался Илья, постаравшись скрыть своё разочарование (в глубине души он надеялся на более быстрый результат). И в самом деле, охотник, идущий на крупного зверя, должен уметь выжидать.

На этом разговор их прервался и они, пожав на прощание друг другу руки, они разошлись. Как каждому из них казалось совсем ненадолго, но в следующий раз им суждено было встретиться только через девять месяцев и при таких обстоятельствах, про которые ни тот, ни другой не могли и помыслить.

* * *

Утро следующего дня выдалось мокрым и ветреным. От вчерашней аномальной жары не осталось и следа и Хромов, заночевавший в общежитии для командированных, с тоской выглядывал в окно. Кроме несвежей рубашки с короткими рукавами надеть ему было нечего. Мокнуть же под дождём ему не хотелось совершенно. Можно было бы вызвать машину, но тогда было бы не избежать вопросов о том, почему он регулярно не ночует дома. Угрюмо просидев полчаса в устроенном на первом этаже общежития кафе, он неожиданно увидел, как мимо открытой двери важно прошествовал комендант, про которого знал только то, что того звали Николай Павлович.

– Николай Павлович, уважаемый, – вскочил Хромов со своего места, – задержитесь на минуточку!

Тот удивлённо повернул к нему голову: – Вы кто будете?

– Майор Хромов, – щёлкнул каблуками Илья. Прошу вашего содействия, как офицер офицера.

Комендант гордо выпрямил захрустевшую спину.

– Да уж, – со значением в голосе выдохнул тот, – офицеры бывшими не бывают. В чём дело, сынок?

– Надо с докладом к начальству идти, а погода – сами видите.

– Так тебе что? Зонтик что ли требуется?

– Нет, не зонтик. Вот если бы какую-нибудь одёжку. Пусть не новую, лишь бы подошла.

Комендант сдвинул посеребрённые временем брови.

– Старый китель у меня есть. В каптёрке висит. Не побрезгуешь? Он ещё хороший.

– Спасибо, – обрадовался Илья, – вы бы меня здорово бы выручили.

Приодевшись в тесноватый китель, Хромов выскочил на улицу, и резво побежал в сторону ближайшей станции метро.

– Опять Пасько будет интересоваться, почему я дома не ночую, – с тоской подумал он. Тоже мне, заботливый воспитатель! Лучше бы меньше гонял по свету, глядишь, и отношения в семье бы были лучше. А то я либо в прериях на мотоциклах с пулемётами гоняю, либо привозят меня после очередного госпиталя чуть живого.

– Закаливаешься или, что? – встретил его недоверчивой усмешкой Борис Евсеевич. Или опять домой не ездил?

– Некогда было, – постарался свести всё к шутке Илья, – работал допоздна.

– И что же наработал, интересно бы узнать?

– Докладываю. В сейфе Шереметьевской таможни мною действительно была обнаружен один весьма интересный предмет, а именно, икона. Примерная датировка её изготовления относится к концу семнадцатого, началу восемнадцатого века. В её тыльной части был устроен наглухо закрытый тайник, вскрыть который удалось, только срезав часть исходной доски.

– И что же там? – глаза Бориса Евсеевича живо заблестели.

– На внутренней части доски и на своеобразной потайной крышке были выжжены старославянские буквы, несущие следующую зашифрованную информацию.

Майор сделал шаг вперёд и положил перед генералом предварительно расправленный лист распечатки.

Тот едва не вырвал его у Ильи из рук и немедленно углубился в изучение распечатки. Хромов с интересом наблюдал, как Борис Евсеевич жадно пробежал текст от начала до конца. Затем прочитал его же уже не спеша, задумчиво шевеля губами. И, в конце концов, генерал глубоко и удовлетворённо вздохнул и принялся изучать поданную Ильёй информацию буквально по словам, медленно водя по строкам указательным пальцем.

– Сама-то икона, где лежит? – внезапно поинтересовался Пасько, начитавшись всласть и медленно откидываясь на спинку кресла? Кто-нибудь кроме тебя, её видел?

– Нет, никто. Никто даже не видел, как я её с таможни изъял.

– Упёр, значит, – генерал довольно осклабился, – изменил, стало быть, своим принципам?

– Не совсем упёр, – вспыхнул Илья, – просто подменил…, на время. А тайник вскрывал один, у себя в кабинете.

– Как же ты текст прочёл, да ещё зашифрованный? – не отставал Пасько. Вот не знал, что ты столь силён в старославянском!

– А я от Шадского программу на свой компьютер перегнал, – принялся выгораживать приятеля Хромов. Наплёл ему, что хочу перевести несколько страниц дореформенной книжки, которую будто бы получил в наследство.

– Хитро придумал, – удовлетворённо кивнул генерал, – молодец. Растёшь прямо на глазах. И что об этом думаешь? – постучал он пальцем по бумаге.

– Пока ничего, – скромно отозвался Хромов, – но судя по тому, как всё было тщательно упрятано, да хоть и примитивно, но зашифровано…

– А ты не выяснил ли случайно, где был этот замечательный Бельский уезд? – будто и не слыша его ответа проворковал генерал, лукаво отводя глаза в сторону.

– Так я уже вроде как числюсь исполняющим обязанности, – напомнил ему майор. Осталось только дела передать.

– Да, да, да, – всё так же отрешённо глядя в окно, отозвался Борис Евсеевич, – это я как-нибудь устрою. А ты вот что… Ах, жаль, – пристукнул он по раме кулаком, – Вронского в Москве нет, не вернулся ещё. На пару у вас так всё ловко получалось… Ну да ничего. Иди голубчик, иди скорее, выясни быстренько для меня этот вопросик. И иконку тоже принеси. Любопытно было бы на неё взглянуть. Прямо сейчас принеси! – крикнул он вослед уже закрывающему дверь майору.

Машина поиска, которую так хорошо умел закручивать генерал, вновь завертелась на полную мощь. Не прошло и двух с половиной часов, как Илья уже раскладывал на столе у начальника ксерокопию старинной карты, извлечённой из запасников Исторической библиотеки. Местность, занимаемая ранее Бельским уездом, лежала к северу от Каргополя, одним краем на севере выходя прямо к Онежской губе. Крошечной точкой было обозначено и сельцо Тропинино, лежащее у перекрёстка четырёх дорог.

– Что ж, Илья Фёдорович, – уверенно заявил Пасько, вдоволь налюбовавшись на карту, – раз ты это дело раскопал, то тебе и карты в руки.

Хромов озадаченно поджал губы и промолчал, поскольку с некоторых пор к предложениям Пасько он относился с большим скепсисом и настороженностью.

Генерал поднял на него глаза, внимательно заглянул в лицо.

– Мы тебя, конечно, всячески поддержим, – продолжал он, расценив молчание собеседника, как знак повышенного внимания к его словам, – и людьми и техникой. Это, само собой разумеется. Но действовать непосредственно на месте тебе придётся в одиночку. Не знаю, как там дело обстоит сейчас, есть ли населённые пункты или нет, но во избежание возможных кривотолков, ты пока проведи разведочку сам, лично. Строго лично. Знаешь ведь наше основное правило – то, что знают трое, то знает и собака подворотная. Сейчас иди, подготовься как следует, собери все сведения о данном районе. Продумай всё основательно. Разведка у тебя будет скорее всего непростая, и… похоже не быстрая. И учти, на носу осень, но там ведь много севернее. И хоть ты у нас и закаляешься, – кивнул он с намёком на лёгкую рубашку майора, – но экипировку с собой возьми посолиднее. Жду тебя завтра не позже 16.00. с отработанной легендой и докладом о готовности. Да, – громким возгласом остановил он майора, когда тот шагнул к выходу, – а когда же я прочту твой Омсукчанский доклад?

– Да как же здесь всё успеть? – развёл Илья руками. Вы уж выбирайте сами, Борис Евсеевич. Составлять пространные доклады, при фактическом отсутствии каких-либо материалов, и одновременно готовиться к очередной экспедиции я просто физически не в состоянии.

Хромов явственно увидел, как мучительная внутренняя борьба исказила лицо генерала.

– Хорошо-о-о, – наконец с сомнением произнёс он, – писанина, я думаю, немного подождёт. Ведь, в конце концов, отчёт это только отчёт, ознакомимся с ним и попозже. Решено, – решительно рубанул он рукой, – все силы бросаем на бывший Бельский уезд. Да, а как он теперь у нас называется?

– Не понятно как. Теперь он поделен примерно пополам между Архангельской областью и Карелией.

– Ну ладно, иди с Богом.

Хромов отправился к себе. Первым делом он включил компьютер и вызвал справку из электронного картохранилища. Примерно представляя себе, где ранее располагалось село Тропинино, он принялся внимательно изучать предоставленный ему материал. Но к своему удивлению у характерного изгиба реки никаких признаков человеческого жилья он не обнаружил.

– Карта выпуска семьдесят второго года, – констатировал Илья, – просмотрев выходные данные всего набора. Значит, если там ничего не было уже в то время, то сейчас там и подавно ничего нет.

Но он не поленился и вытащил из, казалось неистощимой памяти компьютера карты, выпущенные в тридцать девятом. Там село Тропинино ещё присутствовало и занимало весьма приличную площадь. Была и дорога, хоть и обозначенная как просёлочная, она шла через тогда ещё обитаемое село, постепенно уклоняясь с чисто северного, на северо-западное направление.

– Что ж, – решил он, – пока поищем, где можно будет первоначально остановиться на постой.

Он вернулся к современной карте и поневоле был неприятно поражён тем, как опустел этот, ранее довольно населённый край. Из двух десятков больших и маленьких деревень, которые в начале двадцатого века окружали Тропинино, осталось всего четыре. Да и то, две из них были обозначены на армейской карте так, что можно было предполагать, что к настоящему времени население в них могло исчезнуть вовсе. Сильно разрослась только одна деревня. Это было и понятно, поскольку совсем близко от неё проходила железная дорога. Плохо было только то, что она располагалась много западнее бесследно исчезнувшего Тропинино. Таким образом, выбор у Ильи был невелик. Либо остановиться на постой в относительно крупной деревне с названием Глубокое, либо нужно было изначально ориентироваться на малонаселённые, а возможно уже и покинутые Свистуны и Тереньтьево.

– Ещё бы знать, где проходил тот самый Киреевский тракт, – подумал он. Так или иначе, но работать мне придётся вдоль этой дороги.

Он вновь взял в руки старинную карту.

– Итак, что же нам известно достоверно? Известно, что Тропинино изначально стояло у начала данного тракта. Но если смотреть на карту, то получается, что Киреевской могла называться одна из четырёх дорог. Ведь в послании явно было написано – у начала тракта, а не где-нибудь в середине. Посмотрим, не было ли там городка с названием Киреевск или, допустим, Киреево.

Предпринятые им поиски схожих названий ни к чему не привели. Таким образом, всё равно, любая из дорог оставалась под подозрением. Илья решил обратиться к так называемой «Общей картотеке», но вовремя одумался. Количество материала, которое мог доставить по электронной почте суперкомпьютер «Конторы» по ключевым словам «Киреев» и «тракт» могло занять его разбором материалов до утра, а времени у него на это не было совершенно. Его едва-едва должно было хватить на обдумывания общего плана работ и самое главное – детальной отработки легенды, поскольку этому вопросу всегда уделялось первостепенное значение. Поразмышляв на досуге, он решил, что наилучшим прикрытием для него будет маска геолога. Свобода передвижения и возможность вести раскопки в любом месте и в любое время – вот основные положительные составляющие этой профессии. Конечно, лично для него было не очень удобно действовать в одиночку, но Илья рассчитывал, что ему удастся найти проводника на месте. В противном случае, – думал он, – придётся болтаться по окрестностям мифического тракта не одну неделю, отыскивая «синюю» долину. Утвердившись в этом решении, он принялся набрасывать список вещей, необходимых ему для успеха его предприятия. Однако первая же прикидка показала, что всей массы геологических инструментов, средств связи, продуктов питания и сменной одежды ему просто на себе не унести.

– Придётся либо тащить с собой лошадь в качестве тягловой силы, либо полностью перейти на материально-техническое обеспечение за счёт жителей Глубокого. Или же надо будет добиться согласия генерала на развёртывание рядом с любой из деревень основного лагеря сил поддержки? Но будет ли это целесообразно? Весьма возможно, что толпа бесцельно толкущихся людей привлечёт к себе слишком много ненужного внимания. Не очень здорово. Но и без поддержки мне тоже не обойтись. Кстати, а каков радиус действия одинокого пешехода? Согласно справочнику не больше двадцати километров. Но это, если двигаться по нормальной и хорошо знакомой дороге. А в условиях сильно пересечённой и незнакомой местности? Километров десять? Да, скорее всего. Во всяком случае, явно не больше. Что делать, если мой объект располагается гораздо дальше? Нет, как ни крутись, всё же без лошади не обойтись!

Илья прикрыл глаза и представил себе, как он этаким ковбоем въезжает на единственную улицу неведомого пока Глубокого и из-за всех заборов на него с удивлением смотрят потрясённые его гордой осанкой селянки. Мечты его прервал телефонный звонок. Звонил знакомый ему ещё по Криту опер по кличке Ганс.

– Привет, неугомонный, – приветствовал тот его. Никак опять куда-то собрался?

– Собрали.

– Мы с тобой идём, в прикрытие назначены.

– Очень приятно.

– Встретиться не хочешь? Так сказать, для лучшей координации совместных действий.

– Пожалуй. Только у меня пока ни плана толкового, ни раскладки по ролям…

– Одна голова хорошо, а две лучше. Сказано, на руках тебя носить и пылинки сдувать.

– Как мило. И кто же это так обо мне нежно заботится? Никак наш генерал?

– Бери выше. Хоть Евсеич тоже тебя любит как родного сына, но приказ пришёл вообще с самых верхов.

– А-а-а, понятно, – протянул Илья, сделав вид, что понимает, откуда дует ветер. Очень польщён. Ну, что же, заходи через часочек.

– Я не один, нас четверо придёт.

– Зачем же всех рядовых тащить? Заходи уж сам. На пару мы быстрее договоримся.

– Какие там рядовые. Все начальники групп. Тебя, братец, будут одновременно поддерживать не менее тридцати человек. Это не считая, разумеется, тех, кто будет на связи и в стратегическом резерве. Короче говоря, почти все, кто сейчас под рукой, будут работать исключительно на тебя.

– Ладно, жду всех, – вздохнул Хромов и повесил трубку.

– Это что же получается, – вернулся он к составлению плана, – свистать всех наверх! Всеобщая мобилизация. А собственно из-за чего?

Он вынул сделанную Шадским распечатку и перечитал её ещё раз.

– И что такое «косая сажень»? – неожиданно задумался он. В тексте сказано, что зеркальный диск имел в окружности две косые сажени. Как плохо быть необразованным, я даже не знаю, сколько составляет простая сажень, не то что «косая».

Пришлось срочно искать справочник. Вскоре выяснилось, что простая сажень равна 2,13 метра. Прикинув и так и этак полученные сведения Хромов наконец решил, что косая сажень составляет гипотенузу прямоугольного треугольника, катетами которого выступают две обычные сажени.

– Это что же у нас получается? – удивился он, закончив вычисления. Выходит, что диаметр найденного любителями – кладоискателями «щита» составлял что-то около шести метров. Не хило! Теперь понятно, почему генерал объявил такой аврал. Даже лестно, что именно мне досталось такое дело. Хотя, – обожгла его следующая мысль, – возможно, всё совсем не так, как я думаю. Вполне вероятно, эта икона давным-давно попала к нашему генералу, и он только ждал моего появления. Но почему именно моего? Доверия больше? Отчего же именно я так нужен ему в каждом мало-мальски опасном деле? Может быть другими не хочет рисковать? Просто загадка какая-то. Неужели он специально подставляет именно меня? Но тоже непонятно, почему он это желает? Ведь не из садистских же наклонностей! Вроде ничего плохого я ему не делал. Впрочем, посмотрим, время ещё есть.

Хромов усердно расписывал план экспедиции вплоть до того момента, пока в дверь не постучали пришедшие по договорённости с ним оперативники.

– Общий мой план таков, – энергично начал Илья, раскладывая перед ними принесённую из хранилища карту на приставном столике. Образуем две, как бы независимые друг от друга, группы. Первая будет базироваться вот здесь, в деревеньке Свистуны. Думаю всего человека три – четыре. Максимум пятеро. Будете составлять группу быстрого реагирования. Хорошо бы вам иметь под рукой военный гусеничный вездеход. Вероятно, придётся передвигаться на нём, поскольку хороших дорог там нет вообще. Имейте с собой всё необходимое для организации походного лагеря. Ну там палатки, переносную электростанцию, котелки, спальники… впрочем, вы и сами всё знаете. Всё это имущество должно быть готово и переправлено в Свистуны не позже, чем через два дня. Это принимается?

Все дружно кивнули склонёнными над блокнотами головами.

– Да и ещё, – продолжил он. Группа должна состоять из мужчин примерно одного возраста. Скажем, между тридцатью и сорока. Вид они могут иметь несколько запущенный и, я бы сказал, разбитной. Допускается и даже приветствуется лёгкая небритость, одежда не первой свежести и т. д. Пара топоров, рулетка, бензопилы. Будут работать под шабашников – лесозаготовителей. Разъезды туда, сюда, измерения участков, пробные запилы стволов. Жить им, желательно, отдельно от местного населения. Удастся снять пустующий дом – хорошо. Не удастся – пусть располагаются в сарае каком-нибудь, на сеновале… На худой конец в палатке. Быть на связи постоянно, во всяком случае, в светлое время суток. Это по первой группе. Теперь по второй. Там должно быть народу побольше. Им, как минимум, надо иметь под рукой вертолёт, подъёмники, домкраты, мощные лебёдки и прочую подъёмную технику. Судя по всему, объект, который я должен обнаружить, совсем не мал в своих размерах, да и, пожалуй, не лёгок. Может легко потянуть на несколько тонн.

– А ты его обнаружишь?

– Шансов немного, но они есть. Как я уже сказал, объект не маленький, это первое. Хоть он и заглублён в землю не менее, чем на три метра, но наверняка обладает сильным магнитным полем и может быть нащупан с поверхности соответствующими приборами. И, наконец, главное. Есть довольно подробное описание подходов к месту поисков, и, согласитесь, это для начала совсем неплохо. Но, ясное дело, выйти на это место мне, вряд ли, удастся раньше, чем через неделю и это ещё очень оптимистичный прогноз. Но через неделю и не позже вторая группа тоже должна быть сформирована и размещена.

– Где? – мгновенно поинтересовался Ганс.

– Считаю, что они могут базироваться около железной дороги. В посёлке Панфилово, например. Да, далековато от места моего базирования, согласен. Но зато мы имеем взамен лёгкость в размещении личного состава, транспортный манёвр и лёгкость снабжения. Согласитесь, что в краю тотального бездорожья это совсем не мало. Там же должен быть и главный узел связи, поскольку электрическая энергия у них будет без ограничений. Вот, собственно, и все мои требования к группе обеспечения. И вот ещё что. Поскольку завтра к шестнадцати мне докладывать о готовности генералу, то прошу вас все свои соображения по кадровому составу обеих групп и необходимому оборудованию подать мне не позже 14.00. Скорее всего, я двинусь на Север уже послезавтра, и поэтому тот же день будет считаться у нас исходным. Вопросы будут?

– Может, на всякий случай вооружённую охрану к вам приставить, – поинтересовался незнакомый ему оперативник?

– Не смешите меня, – презрительно отмахнулся Илья. Я не телезвезда и не банкир какой-нибудь, чтобы меня охранять. Да это будет просто смешно, если за мной всюду будут следовать вооружённые охранники. Нет, нет, это ведь не город, где такое прикрытие ещё допустимо, а глухая российская деревня. Смотрите, – бросил Илья на стол перед оперативниками снимок со спутника, – от кого здесь охранять? Восемнадцать дворов, гараж с тремя тракторами, коровник, единственная улочка с длиннющей лужей посредине. Всё, закрыли эту тему. Ещё вопросы есть?

– Когда назначим первый сеанс связи?

– Обстановка на месте мне незнакома, поэтому условимся таким образом. Первые сутки будем хранить радиомолчание, пусть и вынужденное, а далее, ждите моего вызова каждый час, начиная с первой по пятую минуту.

– А если контакт не состоится? Ну-у, допустим такой крайний случай.

Хромов задумался.

– Что ж, если так, то в тот же день выдвигайтесь в сторону Глубокого и занимайте позицию вот здесь, – указал он на снимок, – у здания гаража. Имитируйте поломку двигателя или ещё что-нибудь в этом роде. Ждите там, пока я не появлюсь, или узнавайте у местных жителей, куда я подевался. Ведь в деревнях наших, сами знаете, все про всех знают. Укрыться от стороннего взгляда в небольших и замкнутых деревенских сообществах практически невозможно. И если что пойдёт не так, не волнуетесь, – картинно выпятил он грудь, – чай и не из таких заданий возвращались.

– Да, да, конечно наслышаны, – дружно оживились гости, – само собой!

– А если так, – подвёл черту под разговором Хромов, – то давайте кончать «базар» и заниматься делами. Времени и так в обрез!

Остаток дня прошёл у него в бесконечных хлопотах и заботах. Утром же следующего дня он отправился на центральный склад подбирать себе одежду и снаряжение. С самого начала, решив не брать с собой армейского, он не удержался и, первым делом натянул на себя новую шерстяную тельняшку, рассудив, что для посторонних важно то, что снаружи, а не то, что внутри. Пара надёжных джинсовых рубах, две пары специально усиленных брюк для верховой езды и прекрасные кожаные сапоги с отворотами сформировали его основной походный наряд. Особое внимание он уделил поясу. Вернее будет сказать не столько обычному ремню, а поясу со специально сделанными подтяжками. Они были совершенно необходимы, поскольку именно на всей этой системе должно было висеть основное снаряжение, а его было совсем не мало. Судите сами. Кинжал, перочинный нож с двадцатью двумя предметами, масляный компас, радиостанция, пьезоэлектрическая зажигалка, пенал с картами, фляга, аптечка экстренной помощи, электронный указатель местоположения, и т. д. и т. п. Все мелочи, кроме того, что были надёжно закреплены, имели чётко определённое место, что позволяло быстро отыскать и применить их в любой обстановке. Оставалось собрать немногое. Рюкзак, куртку и прорезиненные бахилы на случай действий в болотистой местности, он подобрал довольно быстро. Некоторое сомнение одолело его только при подборе головного убора. Но и здесь он поступил нетрадиционно – отыскал в самом дальнем углу настоящую кожаную «пиратку» и гордо водрузил её на голову. Прочие мелочи такие как, перчатки, верёвки, одноразовые носки и тому подобные вещи он упаковал в навесные карманы. Набив рюкзак практически до отказа, он напоследок ещё раз сверился с составленным им накануне списком, после чего хотя и тяжело нагруженный, но с лёгким сердцем, отправился на Лубянку. Сложив снаряжение в углу своего кабинета, Хромов ещё раз пролистал наброски плана, после чего набрал номер генерала.

– Борис Евсеевич, – осведомился он, когда тот ответил, – могу я зайти к вам для доклада?

– Давно пора, – коротко ответил тот.

Изложение самого плана по организации переезда, намёток по размещению личного состава и путей решения транспортных проблем не заняли у него много времени и были выслушаны генералом с вниманием и одобрением. Но как только Илья перешёл к изложению придуманной им легенды прикрытия, реакция его мгновенно изменилась. Едва заслышав о том, что майор вновь склоняется к повторному использованию личины геолога, Борис Евсеевич раздражённо замахал руками и даже поднялся с кресла.

– Какой на хрен геолог? – язвительно фыркнул он. Во-первых, и запомни это навсегда, геологи по одиночке не работают. Во-вторых, тебе следует несколько шире подходить к вопросу поисков. Отталкивайся от легенды, дави активнее на исторический материал. Почему бы тебе не представляться… краеведом-исследователем, например, а? Ведь, основная твоя задача для посторонних состоит именно в том, чтобы отыскать остатки старого Киреевского тракта.

– Исследователь-краевед в российской глубинке это что-то вроде рыбы с ногами, – пожал плечами Хромов. За такую дурацкую работу по идее никто не заплатит ни копейки, тем более, сейчас. Следовательно, всякому будет понятно, что я нагло вру, а это доверия ко мне не добавит. Нет уж, давайте я лучше стану изыскателем-проектировщиком. Во всяком случае будет предлог всех расспрашивать об исчезнувшей ныне дороге. Всегда можно будет сказать, что планируется восстановление трассы для, допустим, строительства нового рудника или вывозки леса. Всё же ближе к жизни, согласитесь.

– Соглашаюсь, – милостливо кивнул Борис Евсеевич, – несколько ближе. Вот и придерживайся этого направления. Изыскатели… они и в самом деле, имеют гораздо большую свободу передвижений… и на самом деле… менее связаны с коллективом. Но я вижу, ты что-то совсем не заинтересован ехать, – резко сменил он направление беседы, – энтузиазма в голосе не слышно. Может быть, ты ещё не оправился? Здоровье ослабло? Или тебя неприятности какие гложут?

– Нет, не гложут, – сухо отвечал Илья, – просто смысла в своей работе я больше не вижу. Или вы уже позабыли, что я подал заявление об отставке? Мне вся эта ваша суета стала не интересной.

– Да как же так? – удивлённо всплеснул руками генерал. Как может быть неинтересно то, интереснее чего нет вообще ничего! Наверное, в этом есть и моя вина, в том, что недостаточно раскрывал перед тобой перспективы нашей деятельности. Но мне всегда казалось, что ты, именно ты и станешь тем человеком, который когда-нибудь заменит меня на боевом посту. Пойдём, я сейчас покажу тебе то, что видеть довелось немногим.

Генерал поднялся с места и поманил Хромова за собой. Пройдя через небольшой обшитый противопожарными панелями коридорчик, они оказались в длинном помещении без окон, сплошь заставленном высокими, под потолок металлическими шкафами.

– Вот здесь, – провёл он рукой, вдоль отливающих сталью дверных ручек, – собраны десятки тысяч досье о всевозможных загадках и таинственных происшествиях, собранных по всей нашей необъятной родине. Да, да, представь себе это, только по нашей стране данные, а иностранный архив хранится не здесь, а в городе Старица.

– В какой такой Старице? – непроизвольно повторил Илья.

– Городок такой есть… небольшой…, в Тверской области, словно нехотя уточнил Борис Евсеевич. Впрочем, до тех вершин мы доберёмся не скоро, нет, не скоро. Он вдруг коротко хохотнул и гулко хлопнул ладонью по дверце ближайшего шкафа: – Никто сроду не догадается, куда мы его там запрятали. Впрочем, жалеть об этом не будем, дай Бог нам со своими запасами управиться.

Генерал откинул в сторону зажим и, сорвав пластилиновую печать, навскидку не примериваясь, выхватил папку в жёлтом переплёте из ряда точно таких же однотипных папок.

– Ты говоришь неинтересно, а вот полюбуйся на дела совсем недавних дней. Например, возьмём восемьдесят шестой год, июль месяц, число условно определено в промежутке между седьмым и двенадцатым. Итак, читаем, что здесь написано, – Борис Евсеевич, откинул схваченную двумя кольцевыми резинками крышку папки.

«Уроженка подмосковной Баковки, Лидия Матвеевна Грачёва, отдыхала в это время в профсоюзном пансионате, расположенном на Волге, в районе Жигулей. В один из дней, наша дама после плотного завтрака вышла пройтись вдоль высокого берега реки, надеясь несколько растрясти перегруженный калориями организм. Она обошла вокруг здания, привычно пролезла в дыру забора, возведённого вокруг пансионата, и неторопливо направилась к небольшой берёзовой рощице. Мимоходом отметив про себя резкий и противный звук циркулярной пилы, на которой двое рабочих разделывали доски, Лидия Матвеевна достигла опушки рощи примерно за пять или шесть минут. Прогулявшись среди молодых берёзок она незаметно для себя впала в некую глубокую задумчивость. И неожиданно очнувшись от своих недолгих дум, с удивлением обнаружила, что находится совсем не в молодой роще, протянувшейся вдоль реки, как раз за пансионатом, а в вековом, заросшем громадными соснами бору. Потрясённая до глубины души столь неожиданным перемещением, Лидия Матвеевна первым делом взглянула на часы, и ледяной холод пробежал по её спине. Оказалось, что с того момента, как она покинула столовую, прошло всего пятнадцать минут. Но ведь столь угрюмых и пространных лесных массивов, где она нежданно-негаданно оказалась, поблизости от пансионата не наблюдалось. А, кроме того, её неприятно задел тот факт, что не слышно было той самой пилы, противный визг которой разносился вокруг на километры. Положение её было, конечно, страшноватое, но отнюдь не безнадёжное. Вспомнив студенческие вылазки на природу и своё математическое образование, она с грехом пополам сориентировалась по уже довольно высокому солнцу, и двинулась к Волге, искренне недоумевая по поводу того, как она могла оказаться так далеко за столь незначительное время. Вскоре она наткнулась на протоптанную зверьём тропинку и пошла уже по ней, механически уклоняясь от лезущих в лицо сучьев. Через несколько минут, вновь необъяснимая задумчивость овладела ею, и будто некий внешний толчок снова вернул её к ощущению реальности. Должен отметить, что тут же вновь зазвучала и несносная пила плотников. Наша незадачливая туристка решила больше не рисковать и остаток времени до ужина безвылазно провела в своём номере. И только вечером, окончательно придя в себя, Лидия Матвеевна поинтересовалась у местного сторожа, как далеко от пансионата находится какой-нибудь матёрый бор. Тот вспоминал не долго.

– Деева пуща, – уверенно ответил он. Да только до него совсем не близко, километров семь, не меньше. Да, и место это нехорошим считается, гиблым, – добавил сторож, зачем-то оглянувшись по сторонам и скорчившись, – одним словом проклятое. Ходить вам туда, особенно в одиночку, я не советую».

Вот и всё, что задокументировано в этой маленькой папке, – резко захлопнул генерал обложку. Вроде бы дурацкий случай, непонятный фарс, не более того. Но если мы просеем все собранные здесь дурацкие случаи через ЭВМ и сделаем запрос о том, что ещё необычного произошло в данном конкретном районе, то обнаружим удивительнейшую вещь. На крохотном по географическим меркам пятачке, за последние полтора века произошло более трёхсот, слышите сударь, трёхсот нестандартных, ни на что не похожих происшествий! А совсем рядом, за Волгой, на территории большей этой в сто сорок пять раз по площади, за то же время случилось только пять, да, батенька, всего лишь пять в чём-то подобных заковык. Но, пойдём дальше. Проведём поиск по всей стране и по всем слоям населения. Соотнесём полученные данные с плотностью населения и геологической структурой местности. Поднимем при этом данные метеостанций, активность солнца, плотность метеорных потоков и ещё сотни разных сопутствующих жизни человечества параметров.

– И что же получится в итоге? – не утерпел заинтригованный сверх всякой меры Хромов.

– Да то, что выяснилось со всей определённостью, что более 90 % всей творящейся на территории России чертовщины чётко приурочено к определённым чётко локализованным районам. И ни погода, ни время года, ни наличие либо отсутствие в данном районе месторождений угля, или железной руды не влияет на постоянно происходящие там внешне нелепые и загадочные происшествия.

– А по времени, – решился уточнить Илья, – Вы не пробовали проанализировать частоту их повторения, регулярность, так сказать.

– Вот здесь-то и есть самая досадная проблема, – досадливо отмахнулся Борис Евсеевич, – регулярности, как таковой не просматривается вовсе, или может быть мы пока не знаем, как надо обрабатывать имеющуюся статистику. Но дело не в этом, уважаемый Илья Фёдорович, а дело в том, что мы довольно скоро догадались, что в принципе всякая параномальная активность так или иначе, но строго приурочена к совершенно определённым точкам пространства. Иными словами, в каждом конкретном случае поблизости присутствует нечто вполне материальное, словно бы имеется там некий малозаметный, но явно необычный предмет. Предмет или группа предметов, с совершенно необычными и потрясающими свойствами. И уже не столь важно, какие чудеса совершаются при их участии. Вызывает ли он массовые галлюцинации, или способствует появлению так называемых неопознанных летающих объектов, равно как и организует непроизвольное перемещение людей в пространстве. Последний случай, тот, что произошёл с туристкой из приволжского пансионата, как раз подходит под эту категорию. Естественно, что наши интересы всецело направлены на отыскание именно этих, как бы региональных генераторов всевозможных чудес. Между собой мы их называем «глубокой закладкой». Всего к данному моменту нами выявлено в России двадцать четыре района, где активно действуют «закладки». Но явно ранее их было больше. И кстати, район Преснецово ранее очень и очень отличалось по части генерации разных, м-н, м-н, потусторонних феноменов. Но теперь вся эта активность несколько поутихла. Тоже, между прочим, проблема не из тривиальных. Совершенно непонятно, почему в одних местах всякие удивительные события происходят многие десятилетия подряд, но случаются довольно редко, а в других наоборот, лишь однажды разворачиваются всяческие чудесные превращения, но уж зато происходят они очень интенсивно. К сожалению, все наши сведения обо всех этих феноменах имеют больше косвенный, я бы сказал умозрительный характер. И то, что именно теперь появляется определённый шанс выйти на один из таких предметов «глубокой закладки», заставляет нас действовать незамедлительно. И заметь, Илья Фёдорович, именно тебе предоставляется уникальная возможность совершить поистине исторический прорыв в наших поисках. Но ты учти, что задачи наши заключаются не только в отыскании того, что вызывает тот или иной удивительный феномен. Трудность состоит ещё и в том, что мы даже приблизительно не знаем, что следует искать и, соответственно, как это делать.

– Может быть, что-то из того, что вам уже удалось обнаружить и являются такими объектами…, – начал кое-как развивать свои предположения Илья.

– Сомнительно, – отрицательно качнул головой Борис Евсеевич. Наше хранилище пополняется уже более семидесяти лет и до сих пор ни в нём, ни там, где оно расположено, не отмечалось ни исчезновение людей, ни появления из-под земли красных шаров, ни нашествия растворяющихся в воздухе оборотней и привидений.

Хромов с трудом подавил смешок. Откашлявшись, он поднял слезящиеся глаза на невозмутимо стоящего перед ним генерала.

– Ну, вы и скажете, – пробормотал он, деликатно прикрывая рот ладонью, – оборотней.

– Ах, молодёжь, молодёжь, – нахмурился Борис Евсеевич, всё бы вам осмеивать и подвергать сомнению. Впрочем, ты прав. В нашем деле всё надо подвергать сомнению, – он назидательно поднял палец вверх, – кроме, конечно же, фактов и документов. Вот, взгляни для начала на сию бумагу, – протянул он своему помощнику очередную папку. Обрати внимание на дату, – открыл он первую страницу, – доклад составлен в семьдесят втором, когда с дисциплиной в нашей стране всё было в порядке и первые отделы работали, не в пример нынешним, чётко.

Илья прислонился плечом к шкафу и незамедлительно углубился в изучение содержимого папки. Прочитав первые несколько строк, он понял, что держит в руках доклад начальника вневедомственной охраны одного из оборонных предприятий Советского Союза. Обычный доклад обычного подполковника, и если бы не оттиснутый на каждой странице гриф «Совершенно секретно», он ни за что бы не принял описываемое в нём происшествие за чистую монету. Дело же обстояло следующим образом.

Приближались ноябрьские праздники и на охрану предприятия, в ночь на седьмое была выделена самая надёжная смена. А один из караулов возглавил сам подполковник П.Л. Донцов, рассчитывая затем все праздничные дни провести дома. Ночь прошла довольно спокойно, только сменившийся в 6.00 наряд доложил, что выпал первый снег. Донцов допил свой утренний кофе и вышел на крылечко, чтобы выкурить первую за день сигарету. Выкурив её до половины, он вдруг в предутреннем сумраке заметил мелькнувшую у дальнего склада неясную приземистую тень.

– Семенцов, – крикнул он, думая, что это начальник вышедшего на дежурство наряда, – ты что это там бродишь?

– Что, Павел Леонидович? – послышалось совсем с другой стороны, и подполковник недоумённо повернулся в сторону неторопливо направляющегося к нему капитана.

– Кто это там у тебя бегает, у складов? – растерянно пролепетал подполковник, роняя окурок.

– Никого не должно там быть, – развёл тот руками, – своих бойцов я к сборочному цеху только что отправил.

– Так на территории никого же и быть не должно, кроме наших постовых, – сразу насторожился подполковник. А ну, все за мной!

Через несколько мгновений они были уже у склада. Действительно, на свежевыпавшем снегу чётко отпечатались подошвы чьих-то сильно стёсанных кирзовых сапог не менее чем сорок третьего размера. Вытащив на всякий случай пистолеты, они уже гораздо более опасливо двинулись вдоль следов, стараясь не наступать на них. Миновав здание центрального склада, они прошли мимо бойлерной и здания конструкторского бюро, причём следы нигде не прерывались и не пересекались никакими другими следами. Да впрочем, этого и не могло быть, поскольку людей на территории завода не было вовсе, а все караульные по случаю приближающихся холодов были поголовно обуты в громадные валенки с калошами. В конце концов, они подошли к окружающему завод забору. Тот был почти четырёхметровой высоты и, кроме того, поверху был оплетён густыми кольцами колючей проволоки. Но, к их удивлению, проклятые следы от сапог упирались прямо в него и не сворачивали ни вправо, ни влево. Полковник и капитан дружно задрали головы и уставились в то место забора, где злоумышленник должен был перелезать через него, рассчитывая увидеть на стальных шипах следы крови (рассвело уже вполне достаточно) или хотя бы обрывки одежды. Однако на проволоке не было ни малейшего следа, ни даже крошечной тряпочки. Мало того, на снегу у забора не было ни следа от лестницы, ни ещё от какого-либо приспособления пригодного для преодоления столь солидной преграды. Не сговариваясь, оба начальника бросились обратно, мгновенно сообразив, что на ногах нарушителя могли быть укреплены фальшивые, направленные в обратную сторону «шпионские» подошвы, призванные сбить возможных преследователей с истинного следа. Пробежав почти километр, они упёрлись всё в тот же забор. Но и там картина была аналогичной. Следы, казалось, выходили прямо из забора, да так, что один из них казался как бы рассечённым пополам.

– На улицу, – хрипло дыша, бросил помощнику подполковник, – и поднимай скорее тревожную группу. Сам же он вынул из кармана моток бечёвки, которую приберёгал для починки сети и, широко размахнувшись, перекинул её через колючку.

Не прошло и пяти минут, как восемь вооружённых человек вывалились из двери проходной и, размахивая оружием, помчались по широкому кольцевому проходу, образованному основным, бетонным забором и примерно двухметровым деревянным заграждением.

– Стой, – зычно скомандовал вырвавшийся вперёд капитан, – следы здесь. Не потопчите мне все улики!

Оставив рядовых на месте, подполковник выдвинулся вперёд, и мельком взглянул в сторону забора. Всё было правильно, бечёвка была хорошо заметна на сером бетоне. Вот только сами следы! От волнения полковник даже опустился на колени, не замечая при этом, как стремительно промокают его отутюженные парадные брюки. Ведущие к забору единственные следы были радикально не похожи на то, что они видели по другую сторону забора. Собственно, они были совершенно и не похожи на следы человека, тем более человека в сапогах. Больше всего они теперь были похожи на следы крупной собаки или даже волка.

– Осмыслить данный факт было не под силу даже нашему славному подполковнику, – вынул Борис Евсеевич папку из рук майора. Ему, сердечному, хватило ума только на то, что бы скорейшим образом сфотографировать обнаруженное проявление и максимально подробно описать столь невообразимое происшествие. Между нами майор, старый служака ведь довольно крупно рисковал. Ну, если и не головой, то уж карьерой точно, – поставил папку на место Борис Евсеевич. Я-то его, конечно же, не забыл, отметил впоследствии вполне приличной премией, да и местечко ему потом нашёл потише, поближе к Москве. Втихомолку естественно, без помпы. А ты говоришь неинтересно! Просто сил у меня не хватает на всё, да и времени тоже. Ну, пойдём, – увлёк Пасько Илью к выходу, – если передумаешь уходить, то сможешь когда-нибудь всласть здесь покопаться. Может, именно тебе и удастся когда-нибудь разобраться во всём этом запутанном хозяйстве. Ну, пойдём уж, пойдём, у меня к тебе ещё одно дело имеется.

Они вернулись в кабинет генерала, но в этот раз садиться он уже не предложил. Вместо этого он залез к себе в стол и вынул оттуда красиво отделанную стальную коробочку, оснащённую цифровым замком.

– Возьми, – протянул он её Хромову, – да смотри, не потеряй, внутри «Зевсов медальон» лежит.

Хромов осторожно принял отполированный футляр.

– Он уже несколько доработан, – приподнял подбородок Борис Евсеевич, – по питанию там и прочее. Крепление очень удобное сделано. Можно носить его прямо на руке, как часы. Впрочем, ты человек опытный, разберёшься легко. Прошу только об одном.

Генерал на секунду умолк, заставив, таким образом, Илью взглянуть себе прямо в глаза.

– Никогда, – с нажимом и настойчивостью произнёс он, – ты не будешь использовать «Медальон» по назначению в присутствии посторонних лиц. Никогда! Не будет возможности, по каким-то там причинам, подожди, выбери нужный момент. Открывай футляр только когда останешься в одиночестве! И будь, пожалуйста, настороже, лишний раз не рискуй. Твоя ведь задача легче лёгкого – только найти, только обнаружить, только корявый крестик на карте изобразить. Ну, вот, пожалуй, и всё, – вытёр генерал покрытый мелким бисером пота лоб. Больше не буду тебя более задерживать. Давай, двигай с Богом.

Последующие часы были заняты у Хромова весьма плотно. Нужно было до отъезда провести сбор полного состава первой прикрывающей группы, и ещё раз проинструктировать руководителей второй. Сбор и проверка и снаряжения отъезжающих во втором эшелоне и вовсе происходила в дикой спешке. Гарантировано опаздывающему к отходу поезда Илье, пришлось выходить на руководство и просить задержать отправление состава. Никто из пассажиров скорого Москва – Мурманск так никогда и не узнал, почему поезд вначале отошёл от платформы, а потом вынужден был сдать назад и стоять неподвижно ещё в течение двадцати минут. Ночь в купе тоже проходила неспокойно, и немного отдохнуть всей команде удалось только под утро. Хорошо, что в Панфилово их встречал сам начальник станции, иначе они проспали бы всё на свете.

Посёлок, который должен был служить им опорной базой, был весьма велик, разлаписто хаотичен, и вытянулся вдоль железной дороги на добрый километр. Но отыскать подходящее для группы жильё оказалось совсем не так просто. И только к вечеру в одном из частных, разделённых пополам домов, им удалось снять две изолированные комнаты с отдельным входом. Не торгуясь, Хромов уплатил сразу за месяц, хотя надеялся задержаться в этих северных краях не более двух недель. Параллельно с этим, один из оперативников занимался поисками машины, которая должна была на следующее утро доставить Илью в Глубокое. Все проблемы обустройства на новом месте были разрешены только к вечеру и они, наскоро перекусив и разобрав вещи, попадали на грубо сколоченные самодельные палати.

Несущий всё бремя ответственности за порученную ему операцию, майор так переволновался, что просыпался через каждые полчаса, боясь пропустить время приезда зафрахтованного автомобиля. Но волновался он напрасно, поскольку старый видавший виды УАЗ подъехал к дверям их временного жилища только к восьми утра. Ещё раз проверив работоспособность радиостанции, Хромов вышел на улицу. Ганс и Жмерик несли за ним вещи и упакованное в брезентовый чехол оружие.

Короткое прощание, скрежет включаемой первой передачи и операция, не без юмора названная «Щитомордник», началась. Примерно через час движения по тряской, давно не ремонтировавшейся дороге, и машина замерла у обочины. Продремавший почти всю дорогу Хромов от толчка очнулся и приоткрыл заспанные глаза.

– Приехали, – повернулся к нему водитель. Как и заказывали, до Глубокого отсюда ровно три километра. Хотелось бы знать, и чего вас понесло в такую дыру? – добавил он, явно не рассчитывая на правдивый ответ. Сюда ведь даже автолавка уж год как ездить перестала. И лично мне совершенно непонятно, почему там ещё народ держится.

Пригревшийся в тёплом салоне, Илья буркнул в ответ что-то неразборчивое, неохотно приоткрыл дверцу и с тоской взглянул на раскисшую колею.

– Может быть, подвезти вас поближе?

– Нет, спасибо, – отрицательно покачал Илья головой, – доктора советуют мне чаще двигать ножками, иначе геморроя не избежать.

Водитель, который в начале пути представился как Степан Всеволодович, недоверчиво хихикнул: – Скажете тоже, геморрой, при вашем-то сложении!

Илья ничего не ответил. Он вышел, распахнул боковую дверцу машины и принялся пристраивать на спине увесистый рюкзак. Степан вышел тоже. Помогать облачаться Илье он не стал, но зато подал ему карабин, перевернув его почему-то стволом вниз.

– Что, так здесь принято носить ружья? – поинтересовался Хромов, вешая его на плечо.

Водитель утвердительно качнул головой: – Дожди здесь частые, вода сочится в ствол, ржавчина по оружейным внутренностям расползается, короче сами понимаете…

Они некоторое время помолчали.

– Спасибо, что не расплескал меня по дороге, – Илья, прощаясь, первым протянул правую руку, – будь здоров.

Через минуту он уже шагал вдоль дороги по недавно скошенной стерне, обходя в изобилии встречающиеся ему на пути большие и малые разливы луж. Вскоре расстилающиеся справа и слева пейзажи заставили его забыть и о его задании и о прочих городских заморочках. Очистившиеся от автомобильных выхлопов лёгкие с удовольствием вдыхали прохладный, слегка сырой воздух и в душе у него наступило долгожданное умиротворение.

Дорога, судорожно виляя из стороны в сторону, неспешно поднималась к вершине обширного холма, достичь высшей точки которого ему удалось только через полчаса. Наконец тягун окончился и Хромов застыл в совершеннейшем восторге. Перед ним расстилалась громадная, диаметром не меньше чем в восемь километров округлая долина. Были прекрасно видны маленькие, словно бы игрушечные рощицы, разноцветные овражки и белесые от ещё не скошенного разнотравья луговины. Чуть левее уходящего в бесконечность просёлка была видна и та самая деревня Глубокое, которую он ещё в Москве наметил себе в качестве промежуточной базы, полагая, что иметь её совершенно необходимо для успешного хода поисковых работ.

– А ведь неплохо они здесь устроились, – с лёгким сожалением вздохнул он, – обводя пристальным взглядом раскинувшуюся перед ним панораму. Вот бы когда-нибудь приехать сюда просто на отдых, подлечить нервишки, да и вообще немного расслабиться.

Ремень карабина намял ему плечо, и он перекинул его ремнём через шею. Перевесив натёршее плечо оружие на грудь, Хромов, нутром предвкушая обед и скорый отдых, ускоренным шагом двинулся вниз. Он миновал довольно неплохо выглядевший, но неопрятно заросший навозом коровник, за оградой которого толпилось пришедшее на полуденную дойку стадо, и повернул на широкую деревенскую улицу. Справа и слева высились матёрые, срубленные из могучих деревьев избы, все как одна с подклетями и крепкими, любовно выкрашенными в синее и зелёное заборами. Хромов, заглянул через щель ближайшей к нему калитки и увидел копающуюся на недалёких грядках женщину. Он громко постучал. Та выпрямилась и, кинув в корзину несколько картофелин, заспешила к воротам. Звякнула задвижка и калитка распахнулась. Женщина несколько секунд молча рассматривала стоявшего неподвижно майора, затем как-то растерянно ахнула и с грохотом захлопнула её вновь.

– Эй, сударыня, – запоздало отреагировал Илья, – постойте же!

Но та уже опрометью вбегала на крыльцо своего дома. Недоумённо пожав плечами, он направился к следующему дому. Высокие резные ворота его были широко распахнуты и двое мужчин, по всей видимости, сам хозяин дома с сыном выгоняли со двора двух упитанных коров.

– На постой, случайно, не принимаете? – окликнул их Илья. Плачу сотню за день.

– Заходите, – неторопливо повернулся к нему пожилой.

Он сделал навстречу Илье два шага, одновременно поднимая, видимо для приветствия, свою правую руку, но в ту же секунду улыбка исчезла с его лица, будто её стёрли ластиком.

– Проходи дальше, бродяга, – зло буркнул он, вновь отворачиваясь, – что встал?

Ничего не понимающий майор с тяжёлым сердцем двинулся дальше и услышал только, как позади него с хрустом захлопнулись тяжёлые дубовые створки.

– Здесь, случайно, не старообрядцы ли живут? – спросил он сам себя. Если это так, то не видать мне ночлега как своих ушей.

Решив тут же проверить свою гипотезу, он быстро двинулся к двум женщинам, сидящим через дорогу на скамеечке. Но те не стали ждать его приближения, поспешно подхватились со своего места и, подобрав юбки, поспешили прочь, даже не ответив на его громогласное приветствие. Но, приученный долгой службой не сдаваться даже в подобных, совершенно дурацких ситуациях, Хромов своих попыток всё же не оставил. Он на удачу постучался ещё в двери несколько домов, но везде получал самый решительный и однозначный отказ. Улица вскоре окончилась, и перед ним осталось только одно, совершенно несуразное, и ни на что не похожее строение. Стояло оно, как бы на отшибе и было видно, что некогда вокруг него раньше грудились ещё несколько, к этому времени брошенных и почти неразличимых в яростных зарослях крапивы, построек. По своей форме постройка более всего походило на сильно уменьшенную копию пирамиды Хеопса. Но в отличие от неё была сделана не из каменных блоков, а из хорошо подогнанных брёвен. Поначалу Илья даже решил, что это какая-то специфическая, явно хозяйственная постройка, но тут же увидел, как из низенькой двери её шустро выскочила белобрысая девочка лет двенадцати.

– А вот и бежит мой последний шанс хоть где-то пристроиться, – решительно направился он к ней. Если не договорюсь с родителями этой малявки, то все мои задумки полетят в тар-тарары. Эй, шустрик, – окликнул он её возможно более дружелюбным голосом, – подойди поближе! Да не бойся, я добрый дядя.

Девочка отложил в сторону небольшой сучкоруб, которым она принялась рубить сложенный у плетня хворост, и несмело приблизилась.

– Тебя как зовут, рыжик? – поинтересовался Илья, спешно вытягивая из кармана, спущенного на землю рюкзака, шоколадный батончик «Марс». Конфеты любишь?

Девчушка мгновенно просияла и, выронив сухую ветку, подбежала к изгороди.

– Вот спасибочки, – прошептала она, бойко выхватывая батончик из его пальцев.

– Слушай, – начал заводить знакомство майор, с умилением глядя, как та нетерпеливо разрывает неподатливую упаковку, – а как, интересно бы знать, называется ваша деревня?

– Не знаете разве? – округлили та глаза – Глубокое!

– А где село Тропинино находится, ты случайно не знаешь?

– Не-а.

Шоколад стремительно уменьшался в размерах и Хромов решил ускорить выяснение самого главного для него вопроса.

– А где твои родители? – спросил он как бы, между прочим.

– Дедушка в хлеву, за коровой ходит, – ловко проглотила та последний кусочек. Позвать его?

– Позови, – поспешно кивнул Илья, – ещё шоколадку получишь.

Девочка юлой развернулась и через мгновение исчезла за домом. Её дед, поскольку на шоколад он явно не рассчитывал, появился, в отличии от шустрой непоседы, совсем не скоро. Бедно одетый и заросший пегой, недельной давности, щетиной мужчина, неторопливо вышел из-за угла приземистого хлева, тяжело опираясь при ходьбе на трех рожковые вилы.

– Тимофей Матвеевич, – представился он, подойдя ближе, – чем могу помочь?

– Илья Фёдорович, – кивнул в свою очередь майор. Вот ищу в ваших местах временного пристанища. Работы здесь будут проводиться по прокладке геодезических профилей, народ приедет, а я даже для себя ночлега найти нигде не могу.

– Да уж, – рассеянно похлопал старик себя по карманам, – у нас здесь с этим строго.

– Закурить хотите? – мгновенно сообразил Илья. Пожалуйста, у меня здесь полная пачка.

Выхватив из нагрудного кармана непочатую пачку Честерфильда, он радушно протянул её хозяину дома.

– Угощайтесь, – добавил он, – для хороших людей ничего не жалко.

Тимофей Матвеевич, поколебавшись несколько мгновений, всё же шагнул вперёд и заметно подрагивающими пальцами взял протянутый Ильёй дар. Прикурив, он протянул пачку обратно, но Хромов отрицательно покачал головой.

– Нет уж, – заявил он, – я ведь всё равно не курю, а вам, глядишь, и пригодится.

Но ответный взгляд старика был так пристален и столь колюч, что ему вдруг стало предельно ясно, что пристроиться не удастся и здесь. Хромов обречёно вздохнул и нагнулся за рюкзаком.

– А-а как же шоколадку? – разочарованно пискнула девочка. Обещали!

– Да, конечно, – с досадой взмахнул он свободной рукой, – сейчас выдам.

– Ладно тебе канючить, сладкоежка, – одёрнул внучку Тимофей Матвеевич. А ты, – повернулся он к Илье, – ты, пожалуй, заходи. В наших местах и верно, найти пристанище нелегко. До ближайшей заимки вёрст десять будет, а то и двенадцать. Так что не тушуйся, заходи, места всем хватит.

Пройдя в аккуратно обшитую досками прихожую, Илья с интересом огляделся по сторонам. Внутри странное, совершенно нечеловеческое сооружение выглядело также не менее странно. Круто уходящие вверх треугольные стены, узкие бойницы окон, необычного вида печь.

– И кто же возвёл такое чудо? – с восторгом покрутил он над головой снятой шляпой.

– Это ещё мой отец построил, – обвёл рукой вокруг себя хозяин. Скажите, оригинально!

– Более чем, – согласно кивнул майор. И когда же это, кх-м, сооружение было воздвигнуто?

– В сорок восьмом. Как вернулся батя с войны, так и начал строить. Они с братом два года дом строили, сами-то в землянке всё это время жили. А мы, пацаны, у них на подхвате были. Доски подносили, инструмент затачивали…

– А почему кровати у вас сделаны вон там, – удивился Хромов, только теперь догадавшись, где в столь необычной избе располагаются спальные места, – на такой-то высоте?

– Дак, так же всё и было задумано, – присел хозяин за приставленный к печи массивный стул. Мой папаня ещё во время войны откуда-то услыхал, что в пирамидах человеческое тело не стареет. Собственно поэтому-то в них фараонов и хоронили, – пояснил он, с видимым удовольствием вдыхая дым редких в такой глухомани сигарет. Вот он и решил этим фараонам уподобиться и значитца посмотреть, что из того получится. Кирпича тогда для простых людей, естественно не было, и он решил всё из дерева выстроить. Это хорошо, что у него сослуживец здесь в лесниках служил, вот он и разгулялся. Да что дерево, – презрительно махнул рукой Тимофей Матвеевич, – сам видишь его здесь не меряно. Ну а ты сам, – так и не закончил он свой рассказ, – чем здесь заниматься будешь?

– А-а, – неопределённо промычал Хромов, – работа у меня непыльная на сей раз попалась. Начальству зачем-то потребовалось срочно установить, где проходила одна старинная дорога. Он сделал намеренную паузу: – Киреевским трактом она некогда называлась.

Илья пристально посмотрел в глаза старика, втайне надеясь, что тот как-то отреагирует на его слова. Но тот, казалось, не проявил к его сообщению ни малейшего интереса. Лишь только его ещё заметнее подрагивающие пальцы вновь полезли в пачку за очередной сигаретой. Хромов умолк. Прошло не менее минуты, прежде чем хозяин словно бы вспомнил о его существовании.

– И как же думаешь искать её? – поинтересовался он.

– Пораспрашиваю у местных, – принялся сочинять майор, Схожу на разведку в Преснецово. По старым картам оттуда вроде бы этот тракт начинался…

– Преснецово? Тоже мне вспомнили! Там ведь давно никто не и живёт. Лет пять, шесть назад там ещё стояли два или три дома, а теперь говорят и там пустошь сплошная.

– Почему же там никто не живёт?

– А-а-а. Говорят, с сороковых годов такое бедствие пошло. Как бомба немецкая попала в тамошнюю колокольню, так и начало хиреть село. Правда ведь странно получается, – бросил очередной окурок в пепельницу Тимофей Матвеевич. Прилетел туда за всю войну один единственный германский самолёт, сбросил одну единственную бомбу и на тебе, она зараза, точно в самый большой в этих местах колокол угодила. Бам-м! Последний звук, последний грохот. Правда, ни одного человека в тот раз не погибло, но село, вот незадача-то, начало с тех пор хиреть. То один человек уезжал, то другой, то пожар, то неурожай. И теперь его считай, что и нет, Преснецов-то. А что касаемо той Киреевской дороги? Нет, не знаю, – качнул он головой, – и даже не слышал никогда. Оттуда две только дороги и было, но они и были всегда. К районному центру одна вела, да на станцию.

– Нет, это была совершенно другая дорога. Очень, очень старая. Она шла через Преснецово куда-то к северу. Но построена она была очень давно. Лет этак пятьсот назад, или даже раньше. И искать её следы, мне, пожалуй, следует к западу от ваших мест.

– Бог в помощь, – неожиданно встрепенулся старик. Пойду-ка я картошки накопаю, на обед нам. А ты тут пока располагайся. Спать будешь хошь на полатях, а хошь здесь, у печки. Одёжку свою можешь повесить на вешалке, в сенях.

Пока Тимофей Матвеевич готовил немудрёный обед, они неторопливо, как и подобает умудрённым опытом мужчинам, дружно посетовали на трудности жизни и всеобщий развал народного хозяйства.

– Куда же это годится? – возмущённо стучал хозяин ухватом, с трудом вынимая из печи чугунок с утренней кашей. Что за жизнь пошла. Куда ни кинь – всюду клин. Пенсии крохотные, а зарплаты и вовсе перестали платить. Не по-людски это, не по человечески. Мало было этим живоглотам, что СССР растащили по карманам! И ведь истинно, как шакалы действовали, исподтишка, тайно. Ух-х, дождутся они когда-нибудь, что их всех на осинах повесят, как собак.

– А в Москве совсем иные настроения царят…, – попробовал утихомирить разбушевавшегося старика Илья.

– Что Москва, – отмахнулся тот, – это посчитай и не русский уже город! Зять мой, – кивнул он в сторону обвешенного фотографиями шифоньера, – был там недавно. Нашенских-то, российских, на улицах уж и не вовсе увидишь. Все грузины да узбеки какие-то. То торгуют, то милостыню просят на каждом углу. И улицы все запружены машинами немецкими. А в них, надо полагать тоже не наши «ваньки» сидят!

– И наших тоже в них полно едет, – выставил на стол бутылку «Столичной» Илья. Что мы с вами душу-то будем травить, – давайте и в самом деле выпьем за знакомство.

Едва они уселись за стол, как дверь сеней распахнулась и в неё протиснулась девочка с охапкой нарубленного сушняка.

– Уже кушаете? А я? Что, опять каша! – возмущённо вскричала она, с грохотом пододвигая стул. А папа мне со станции колбасу привозил! И курицу варили, хоть раз в две недели. Ты же дед всё кашу, да кашу, да пышки с молоком варишь!

– Откуда же колбасы мне тут набраться? – огорчённо развёл руками старик. Поросёнка заколоть я не могу, мал он ещё, а до магазина идти далековато.

– А можно ли здесь найти проводника, – вклинился в их перебранку Хромов. Сами знаете, по картам бродить это одно дело, а местные всегда лучше все тропинки знают.

Тимофей Матвеевич отрицательно качнул головой: – И даже не старайся, мил человек, никто с тобой отсюда не пойдёт.

– Но почему же? – искренне изумился Илья. Я же заплачу и заплачу очень даже неплохо!

– Деньги здесь совершенно не причём, – покачал головой хозяин дома. Просто народ здесь живёт особый. На этой земле только свойская община нормально между собой уживается. А всех пришлых они отсюда давно выжили. Это я тут ещё задержался, – он выразительно кивнул в сторону дверей, – всё потому что стены нам пирамидные помогают. Наверное, так. Видел же, когда шёл, сколько пустырей вокруг моей избы. Тоже ведь жили люди, но всё равно пришёл час, прокричал петух, и подались они в иные края, не оглядываясь. Так что не надейся на местных мужиков, они с тобой не пойдут.

– А как же я? – завозилась на своём стуле девочка.

Мужчины недоумённо обратились на неё.

– Да я же все здесь вокруг знаю, – продолжила та, видя, что на неё обратили внимание. Мы же с папкой ходили и на Охотничье озеро и к Шумше на рыбалку. Дедушка! Ну, можно я с дядей Ильёй буду дорогу искать. А то всё дома и дома сижу. Сил моих уже нет! – всплеснула она руками, явно подражая героине какого-то «мыльного» сериала.

Тимофей Матвеевич, растерянно взглянул на майора.

– Она и в самом деле ходок у меня хороший, но … я право не и не знаю, что и сказать.

– А что, – даже обрадовался Хромов, – и ничего страшного в этом нет. Мы с ней пару дней погуляем по окрестностям, а там посмотрим, как дела пойдут. Может, я и сам уже смогу определяться с местными ориентирами.

Постепенно за разговорами настал вечер, и хозяин зажёг подвешенную над столом керосиновую лампу.

– Стыдоба, – ворчливо заметил он при этом. Во времена Хрущёва, помнится, провели сюда электричество, а вот теперь снова сидим впотьмах, словно медведи в берлоге. Одна надежда, что зять найдёт работу в Архангельске на бумажной фабрике. Тогда хоть можно будет и мне съехать отсюда, пожить на старости лет в относительно нормальных условиях.

– Ой, дядя Илья, – внезапно прорезался голос у, было свернувшейся калачиком Насти, – а хотите, я вас завтра свожу к «Камню правды»?

– Что, и в самом деле есть такой? – взглянул Илья на старика.

– Да так, – криво усмехнулся тот, – всё это местные суеверия. Просто лежит тут у речки простая глыбина каменная. Форма у неё необычная, верно. Вот и придумывают про неё всякие дурацкие небылицы. Но лично я в чудеса не верю.

– Не веришь? – ехидно прозвучал в темноте детский голос девочки. А сам-то к нему чуть ли не каждый месяц ходишь!

– Спи, давай, – гневно пристукнул кулаком по столу Тимофей Матвеевич, – свистушка сопливая!

На этой весёлой сценке закончился для майора первый день пребывания в странной деревне, расположенной в не менее странной котловине. Лёжа на жестковатом матрасе, он долго не мог заснуть, уже в который раз удивляясь судьбе, в очередной раз забросившей его в это, забытое Богом, место.

Но ещё большее беспокойство он испытал, проснувшись по утру не в привычные семь – семь пятнадцать, а в половине двенадцатого. Спустившись с полатей на пол, он долго и ошарашено крутил головой, пытаясь сбросить с себя неодолимо одолевавшую его сонливость.

– Точно, заколдованное место, – пробормотал он, скорее выходя на залитую солнцем улицу, – хорошо, что вообще проснулся не к ночи.

Понимая, что безбожно опоздал с сеансом связи, Хромов поспешил наверстать упущенное. Спрятав радиостанцию под куртку, он никем не замеченный вышел из дома и не спеша, вроде как по малой нужде, направился к ближайшей лесной опушке. Зайдя поглубже в ореховые заросли, он ещё раз удостоверился в том, что поблизости никого нет, и только после этого изготовил передатчик к работе.

– Что случилось? У тебя там всё в порядке? – услышал он, едва выйдя в эфир и назвав свой позывной.

– Всё отлично, – успокоил он своего корреспондента. Устроился на ночлег и по большому счёту, всё у меня хорошо. Только одна загвоздка не даёт мне покоя. Здесь предстоит преодолевать такие значительные расстояния и по столь сильно пересечённости местности, что пёхом я здесь много не наработаю. Достать же лошадь на месте, совершенно не представляется возможным.

– Там же они есть! – перебил его сидящий у микрофона Жмерик.

– Я говорю, невозможно, – невольно повысил Илья голос. И что ещё за претензии в мой адрес? Кто здесь вообще для кого должен работать? Я для вас, или вы для меня? Так вот, я повторяю ещё раз. Мне нужна выносливая дееспособная лошадь, лучше кобыла. Чтобы не делать холостых прогонов, вместе с ней доставьте сюда и нормальных продуктов. Хозяева мои едва не голодают и им совершенно не с руки кормить ещё и меня. Так что соберите консервы всякие, масло, шпроты, мясную нарезку, сгущёнку, шоколад, качественные крупы, пару палок «салями», наконец! Кладите с таким расчётом, чтобы на неделю хватило трём здоровым мужикам с хорошим аппетитом! В общем, сами сообразите на этот счёт. Итак, по моему запросу всё понятно?

– Всё, – услышал он короткий ответ.

– Тогда давайте уточним, когда и где осуществится передача?

– Как скажешь, так и будет.

– В таком случае подгоняйте кобылу завтра пораньше. Часам к семи, если успеете.

– Успеем вполне. По-прежнему встреча состоится у деревенского гаража?

– Да. И кстати, хочу спросить, – припомнил Илья, – седло нормальное у неё будет? Уздечка и всё такое прочее? Ещё раз повторяю, что мои возможности на месте существенно ограничены.

– Конечно. Седло и сбруя, потник, всё будет, как положено. В комплекте даже клеёнчатая попона от дождя предусмотрена. Кличка кобылы, которую мы уже присмотрели – Маргарита. Она довольно спокойная пятилетка, выносливая и послушная. Под седлом ходила.

– Вот и замечательно, – похвалил Илья напарника, – так бы и с самого начала, и проблем не было бы.

* * *

Возвращаясь из леска к пирамидообразной избе, он был перехвачен вынырнувшей из зарослей репейника Настей.

– Ой, здравствуйте дядя Илья, – уже по-свойски поздоровалась с ним она. А я уже по лесу прогулялась. Смотрите, – подняла она прутик с нанизанными на него грибами, – всего за час набрала.

– Молодец, – похвалил он её, – деду большая помощь. Что делать, – совсем по-взрослому вздохнула она, – ему знамо тяжело уже. Старенький стал. Когда я доживу до таких лет, то, наверное, мне мои внуки будут помогать, – добавила она, непринуждённо вешаясь ему на руку.

– Когда к камню-то пойдём? – поинтересовался Хромов, когда они подошли к окружавшему огород плетню.

– Вот пообедаем и пойдём, – отозвалась та. А вы грибы с картошкой жарить умеете?

– Конечно, – кивнул Илья, – вот только на чём? Печку с утра не топили, а газа в плите нет, мне дедушка вчера ещё сказал.

– Нам электричество в обед дают. Вообще-то не нам, а на ферму, но и мы пользуемся. Так что я буду их чистить, а вы жарить.

– Идёт, – усмехнулся про себя он, пропуская девочку в дверь дома, – договорились.

После самой примитивной, сочинённой в четыре руки трапезы они начали собираться в первый совместный поход.

– Вы свою куртку возьмите, – серьёзно посоветовала Настя, натягивая резиновые сапожки, – и дедушкину телогрейку тоже. Там ждать придётся долго. Это наверняка не быстрое дело. Пока камень с вами познакомится, пока силы соберёт… Так что вам надо заранее утепляться.

– А около него костёр развести разве нельзя, – удивился Хромов, – слушавший её щебетание вполуха.

– Нет, костёр нельзя, – удивлённо развела та руками, – иначе же не увидим ничего.

Только тут Илья впервые почувствовал интерес к предстоящему походу.

– Что же там на самом деле, – задумался он, – неужели опять какой-нибудь генеральский объект в местных топях затесался? Может быть, на самом деле целью для меня является вовсе не мифический «щит звенящий», а некий камнеобразный трансформер, вроде того, что некогда откопали Стрельцов со своим другом. Во всяком случае, мне надлежит быть настороже.

Решив не рисковать понапрасну, он взял с собой всю технологическую укладку, рассчитывая на месте провести необходимые измерения и определиться в дальнейших действиях, при необходимости выйдя по объединённому радиоканалу прямо на Москву.

Через полчаса сборы были завершены и они двинулись в сторону дальнего, вздымающегося чёрной стеной леса. Путь их оказался не так прост и краток, как первоначально рассчитывал Илья. Какое-то время они шли по полузаросшей песчаной дороге, а затем свернули в огромный, длиной в несколько километров овраг.

– Здесь раньше святой источник бил, – поясняла по ходу движения Настёна. Дедушка сказывал, что раньше жил здесь отшельник. Маврон его звали. Была у него избушка, а пить ему было не из чего. Вот и молился он три дня и три ночи, а потом поднял свой посох железный и стукнул им у себя под ноги и забил источник. А уж это потом его святым назвали, когда Маврон уже умер.

– Что же он пересох-то? – поинтересовался Илья, поддерживая таким образом общий разговор.

– Плохой человек в источник плюнул, – отозвалась та, – резво перепрыгивая через упавшее дерево, – вот он и засох.

– Разумно, – устало кивнул Илья. И в самом деле, что зря воду лить, когда тебя не ценят.

Часам к пяти они преодолели невысокий водораздел и вскоре вышли на спускающийся к реке узкий язык древнего елового леса, переломанного в некоторых местах ураганом.

– Вон он лежит, – радостно взмахнула рукой Настя, – видите его? Там, у самого края леса, на поляночке.

– Так там же уже река, – недоверчиво отозвался изрядно запыхавшийся после затяжного подъёма Илья.

– Нет, там он, – упрямо повторила девушка, – я точно помню.

И верно, перебравшись через луговину, Хромов увидел, что в сторону реки выдаётся длинный, низко расположенный полуостров в самом центре которого была заметна большая овальная поляна.

– Что я говорила! – победно улыбнулась девочка, – идёмте скорее.

Длительные тренировки на выносливость дали, наконец, ощутимый результат и Илья явственно почувствовал некоторый прилив сил. Поддёрнув намявший плечи рюкзак, он устремился вслед за удаляющейся вниз по холму Настей. Но по мере приближения к вожделенному месту, Хромов своим намётанным взглядом заметил, что окружающая их растительность стала заметно деградировать. Вначале исчезли относительно крупные деревья, затем кустарники и вскоре даже трава под ногами выродилась в еле заметный мох. Метров же за пять от громадного, будто вдавленного в землю валуна исчез и мох. Только бесплодная покрытая грязной окалиной глина широким кольцом окружала его. Это был столь недобрый признак, что Илья невольно придержал свою юную спутницу за локоток.

– Стой, Настёна, – хрипло выдохнул он, – не торопись так!

Он отвёл девушку метров на двадцать назад, где заодно и оставил на её попечение свой рюкзак.

– Посиди здесь, отдохни, – усадил он её на сухую кочку, – а я пока осмотрюсь.

Не обращая внимания на её недовольное бурчание, майор поспешно вынул компас, и сдвинул стопор стрелки в сторону. Но, вопреки его ожиданиям, стрелка не крутилась беспорядочно и не дёргалась хаотически из стороны в сторону, а вполне предсказуемо указывала на Север. Разочарованно сунув компас в карман, он приблизился к валуну вплотную и, вынув переносной дозиметр, опустился на колени. Прежде всего, он измерил радиоактивность на его поверхности, а попутно осмотрев валун более внимательно. Практически плоская поверхность камня выступала из каменистой земли всего-то сантиметров на десять – пятнадцать, и была на вид будто бы отполирована, как бывает с некоторыми видами кремней, долгое время подвергавшихся воздействию медленно капающей воды. Майор осторожно положил ладонь на бархатистую на ощупь поверхность и ощутил приятную прохладу не успевшего нагреться на скупом северном солнце валуна.

– Обычный камень, – решил он, – просто волею случая оказавшийся в центре мощной геопатогенной зоны. Вот народу и мерещится здесь невесть что.

– Ну, что, – услышал он нетерпеливый голос заскучавшей девчушки, – можно наконец-то подойти? Мне папа всегда разрешал.

Илья поднялся и призывно махнул ей рукой: – Конечно, иди.

Настя легко, будто и не было многокилометрового, изнурительного пути вскочила на ноги и подбежала к камню.

– Ты видишь, какой он замечательный? – коснулась она полированной поверхности. Он очень, очень старый. Чуешь, как в землю врос? Всё знает. Наверное, его волшебники очень давно здесь оставили. Потому он и вещий!

– Ну да, конечно, – недоверчиво хмыкнул Илья. Во-первых, как его сюда доставили, а во-вторых, объясни мне, как же он, по-твоему, вещает?

– Не знаю точно, – пожала плечиками девочка, – но папа говорил, что каждый месяц… да, и что-то там связано с луной, камень этот показывает знамение и в этот день каждый просящий может узнать свою судьбу. Вот видишь, – обвела она вокруг рукой, – как всё вокруг истоптано. Все местные сюда приходят, стараются узнать своё будущее. Только никто не знает когда наступит его день, когда его личная судьба будет решаться.

– Так сегодня же полнолуние, – оперативно сверившись с электронным справочником, сообразил Илья. Выходит, – сказал он уже вслух, – что, судя по моему калькулятору, сегодня и есть тот самый день, когда мы с тобой сможем узнать что-то про себя.

– Нет, – отрицательно помотала головой Настя, – сегодня только про вас может быть рассказ. Камень меня помнит, я ему не интересна, да и маленькая ещё. А вот вы совсем иное дело. Он вас точно проверит со всех сторон и даст знак.

При этих словах она так потешно подняла палец вверх и насупила выцветшие брови, что Хромов невольно рассмеялся.

– Ладно тебе страху на меня нагонять, – обнял он её за худенькие плечи, пойдём лучше чайку соорудим, а то у меня ещё один батончик завалялся, и надо его съесть, чтобы он не пропал.

Развести костёр вблизи валуна было не из чего, и они вернулись к еловому бору. Перевалив через полосу кустарника Хромов сразу понял, что именно в этом месте и останавливались на отдых деревенские паломники. Несколько полузаросших кострищ, кучки сухого лапника и остатки мусора указывали на это со всей очевидностью. Метрах в двадцати от этого места обнаружился и крохотный родничок, около которого они решили посидеть в ожидании сумерек.

Устройство лагеря, заготовка дров и приготовление немудрёной пищи заняло у них довольно много времени, поскольку они не столько делали дело, сколько спорили о вероятности предсказания собственных судеб. Илье плохо давались столь отвлечённые от материальной конкретике споры, но он со странным и даже в чём-то тревожным удовольствием слушал рассуждения своей юной спутницы.

– Ах, какая же наивная наша молодёжь, – думал он про себя, удивляясь, с какой энергичной простотой та представляет свои перспективы, – думает, что для неё кто-то будет стараться расчищать дорогу к счастью. Скорее всего, её саму запрягут на работу в какой-нибудь поселковой столовой или больничке, и будет она пахать от зари до зари за нищенскую зарплату и без каких либо перспектив. Хорошо ещё, если замуж выйдет за нормального парня, а то ещё придётся бедняжке мыкаться всю жизнь с каким-нибудь алкоголиком или, не дай Бог, наркоманом.

Солнце, тем временем, плавно опустилось за деревья, и начались северные светлые сумерки. Со стороны реки на берег медленно полез волнообразный туман и расслабившийся после еды Илья в полузабытьи рассеянно смотрел, как его языки неторопливо, но уверенно растекались по прибрежным зарослям. Вдалеке пронзительно запищала выпь, и окружавший их лес, словно ждавший этого сигнального звука начал стремительно погружаться в ночное оцепенение. Майор обнял умокшую девочку и расслабленно прикрыл глаза. Но вскоре от его расслабленности не осталось и следа. Он вскоре подметил, что ползущий от воды густой туман упорно не хотел затекать на поляну с плоским валуном. Вскоре этот феномен стал столь заметен, что майор поспешил тронуть за плечо задремавшую Настю.

– Вставай скорее, посмотри, что там творится!

Та завозилась под ватником и испуганно выглянула из-под его потёртого обшлага.

– Что случилось? Кто-то ещё пришёл?

– Да нет, ты посмотри скорее вниз.

Настя приподнялась на локте и взглянула туда, куда он указывал.

– О-о, – воскликнула она, всё прямо так, как папа говорил! Вставай скорее, – непроизвольно толкнула она его в бок, – сейчас, должно быть, начнётся!

Подхватив неосмотрительно сброшенную Настей наземь телогрейку, Илья направился в сторону камня. Внизу, у реки, темнота была значительно гуще и окружавший круглую плиту молочно-белый туманный пузырь, скрывал от них всю остальную Землю, как бы оставляя их наедине с камнем. В полном молчании они тихонько уселись на заранее заготовленную майором подстилку, и, укрыв плечи ватником, принялись ждать… невесть чего. Вокруг них стояла абсолютная тишина, и даже дувший весь день настойчивый западный ветер здесь не подавал никаких признаков жизни. Часы на руке Ильи пропищали десять, но ничего экстраординарного не происходило. Примерно через полчаса заморосил мелкий дождь, и он стал жалеть, что позволил затащить себя в такую даль. Протерпев ещё минут пятнадцать, Хромов начал потихоньку приподниматься, намереваясь позвать свою спутницу обратно к костру, но в это время странный шорох, совершенно не похожий на шум капель заставил его застыть на месте. При этом он тут же почувствовал, как в его руку нервно вцепилась рука девочки. Прозвучавший буквально через какую-то секунду более громкий, и как бы скрежещущий звук заставил их обоих вскочить на ноги.

Илья дрожащими от волнения пальцами включил фонарь и повёл лучом вокруг, пытаясь определить источник звука.

– Это же он, – одёрнула его за рукав Настя, – «Камень правды». Он, наверное, так даёт знать, что хочет говорить!

Однако сам Хромов ничего, кроме слабого хруста, отдалённо похожего на треск раздавливаемых жерновами орехов, не слышал и поэтому держался настороже. Когда же хруст прекратился, они нерешительно сделали несколько шагов к валуну и, словно бы потеряв на протяжении этого крохотного отрезка все свои силы, безвольно опустились перед ним на колени. Он положил левую ладонь на глянцевую поверхность камня, пытаясь уловить хоть малейший источник внутреннего тепла, но почувствовал только, как валун микроскопически содрогнулся, словно бы его окатили расплавленным свинцом. Вновь раздался резкий, звук ломающегося стекла, заставивший майора срочно отдёрнуть руку.

– Смотрите, – вдруг встревожено прошептала девочка.

– Где? – Илья нервно мазнул лучом вокруг себя.

– Там, – указала она пальцем вверх.

Хромов задрал голову и увидел над собой некие колеблющиеся тени. Треск, издаваемый камнем, тем временем плавно усилился, и соответственно с этим звенящим звуком тени обрели некую плотность и постепенно образовали подобие большой, и, как ему явственно виделось, бешено вращающейся миниатюрной воронки.

Илья погасил фонарь и с искренним удивлением и восторгом наблюдал за стремительно разворачивающейся у себя над головой картиной надвигающегося на него беззвучного вихря.

– Это что, и есть обещанные предсказания? – недоверчиво пробормотал он.

– Смотрите внимательнее, – тоненько пискнула в ответ девочка, – раз он вам отвечает, значит, это именно то, что вам действительно нужно знать.

Тем временем картина видения плавно изменилась. Крутящаяся воронка плавно развалилась на три пульсирующих клубка, которые словно бы опустились под некоторую неподвижную поверхность. На какое-то время всё затихло, но вдруг пар над камнем вновь заволновался. Плотность его увеличилась, и Илье даже показалось, что над центром плиты возник уходящий во внутрь её тёмный туннель. В центре его буквально на мгновение возникло всплывающее видение чего-то кубообразного. Хромов испуганно моргнул, и этого оказалось достаточно для того, чтобы кубическое привидение беззвучно развалилось на две части и оттуда прямо в сердце майора вылетело нечто плоское, моментально рассыпавшееся на тонкие полупрозрачные пластинки. Инстинктивно защищаясь, он отшатнулся назад, и вся и без того неустойчивая и эфемерная картина разом разрушилась. Треск разом оборвался, словно у камня кончился завод.

– Всё, – разочарованно выдохнула Настя, простужено шмыгнув носом – больше ничего не будет.

– Но лично я ничего так ничего и не понял, – вновь включил Илья фонарь, – хотя всё было действительно очень необычно. Ого, – взглянул он на часы, однако засиделись мы здесь. Пойдём-ка подружка домой, а то и спать давно пора, да и дедушка твой будет беспокоиться.

Они, словно опасаясь чего-то ужасного, чуть ли не бегом двинулись вверх по косогору, так ни разу не оглянувшись на оставленный внизу камень, над которым ещё долго вспыхивали и гасли призрачные болотные огоньки.

* * *

Укладываясь в кровать, Хромов заранее установил электронный будильник на половину седьмого, поскольку уже не мог самостоятельно гарантировать время подъёма. И в установленный час, едва лежащие у изголовья часы издали первый звук, Илья открыл глаза так быстро, будто и не спал вовсе. Отключив сигнал, он споро оделся и направился к месту обговоренной накануне встречи с оперативниками из первой группы прикрытия. Вчерашние видения всё не выходили из его головы.

– Какие странные, однако, бывают феномены, – постепенно успокоил он сам себя. Но всё же и даже наверняка такие видения имеют самое обычное объяснение. Камень за день хоть и плохо, но прогрелся, а ночью, когда пала роса, началось сжатие, отсюда и треск. А всякое там вращение и свечение это результат неравномерного закручивания восходящих потоков воздуха. Да ещё и туман этот тягучий…

Словно в ответ на его мысли из ещё не полностью рассеявшегося лёгкого утреннего тумана прозвучало призывное лошадиное ржание. Обрадованный Илья прибавил шагу и вскоре различил силуэт привязанной к столбу лошади.

– Здравствуй Марго, – похлопал он лошадь по влажной тёплой шее, – здравствуй рыжуля. А где же твои поводыри?

Он осмотрелся вокруг и даже заглянул за ржавый каркас гаража. Но там никого не было.

– Странно, – удивился он, – они что, привязали животное и ушли? Вот выучка у людей! Вот выдержка! Не было приказано ждать около лошади, привязали и исчезли. А если бы её кто-то чужой увёл? Впрочем, я верно не прав, – постарался он оправдать своих помощников. Наверняка лежат где-нибудь поблизости, – блюдут конспирацию, будь она неладна!

Так никого не найдя, Хромов вернулся к лошади.

– Что же ты нам принесла? – снял он уздечку с проволоки. Наскоро осмотрев притороченные к седлу объёмистые брезентовые сумки, он, перекинул поводья через голову лошади и не без удовольствия уселся в седло.

– Так то получше будет, – размышлял он, уверенной рукой направляя Марго в сторону дома. С тобой, кобылка, мы сразу два полезных дела сделаем. И гостинцев Матвеичу доставим и поиски «щита» ускорим.

Появление Ильи верхом на лошади, как показалось ему в первую минуту, повергло приютившего его хозяина дома в состояние плохо скрываемого ужаса.

– Это откуда же такое чудо, – растерянно бормотал он, опасливо обходя по дуге недружелюбно косящуюся на него кобылу, – с неба что ли свалилась?

– Ну что вы, Тимофей Матвеевич, – ловко спрыгнул на землю.

Хромов. Мне её только что пригнали из отряда, для более удобного передвижения. И мало того, – откинул он клапан с одной из сумок, – нам ещё и продуктов наложили полные закрома. Теперь пропитаться нам с вами будет не в пример легче.

Сообщение о привезённом продовольствии, казалось, несколько успокоило старика. Он даже принялся помогать Илье переносить кульки и банки в дом, хотя и издавал при этом крайне озабоченные вздохи.

– Ох, ох-ти, – время от времени восклицал он, – какое же богатство? И что, неужели всё вам бесплатно привёзли? Уж больно всё дорого выглядит!

– Ничего не дорого, – отмахивался от него майор. К тому же продукты не только мне, но и вам с Настюхой. Вы же с меня деньги за постой не берёте, а я почему их с вас буду брать за продукты?

– И то верно, – даже прослезился старик. Ну, спасибо тебе, Илюша, за гостинцы. Истинно добрая ты душа, христианская.

* * *

Появление лошади с одной стороны облегчило жизнь Илье, с другой же доставило новые неудобства. Получивший во время предыдущих тренировок довольно неплохие навыки верховой езды, он к своему стыду совершенно не знал, как ухаживать за столь крупным животным. То есть он имел представление о том, что её нужно чем-то кормить и как-то поить, но, как и когда это следовало делать, не имел ни малейшего понятия. В результате весь остаток дня ему пришлось целиком посвятить изучению этой непростой науки. Хорошо ещё, что донельзя удивлённый неожиданным появлением в стойле лошади, Тимофей Матвеевич всё же поделился с ним своими навыками в этой области. Освоив под его руководством непростую науку правильно закреплять седло на крупе и уздечку на голове лошади, отработав приёмы правильного связывания и кормления кобылы, Хромов посчитал, что полностью готов к началу, собственно, поисковых работ.

Покатав по двору Настю, он вернулся в дом, где незамедлительно развернул на столе карту. Сориентировав её по компасу, он стал набрасывать карандашом свой первый маршрут. Старик пристроился с зажжённой сигаретой рядом. Понаблюдав за работой постояльца, он несмело тронул его за руку.

– Слышь, Илья, – ты бы мне рассказал о приметах тех мест, где дорогу искать будешь. Глядишь, я и подсказал бы что полезное. Мы ведь тоже молодыми были. И на охоту, и за орехами далеко хаживали.

– Что сказать? – слегка отстранился Хромов от выпускаемых стариком клубов дыма. Особых примет дороги у меня, честно говоря, немного. Прежде всего, это приснопамятное Преснецово, как место где дороги сходились.

Он упёр карандаш в карту и прочертил слабую линию от исчезнувшего села к северу. Кроме того, имеется упоминание о «синей» или «голубой» долине. Наверное, имелось в виду растущие там соответствующие растения, которые могли давать столь своеобразный оттенок местности. А может быть, там есть выходы какой-нибудь рудной породы, не знаю. Ещё должна быть какая-то «резаная» скала. Возможно, там стоит каменный столб со скошенной или отбитой вершиной. Возможно, имеется в виду необычного вида скала, или останец, – припомнил он характерный геологический термин. Да ещё и «гривка». Что это такое я смутно себе представляю, но…

– Стой, постой, – Тимофей Матвеевич предупреждающе поднял руку, – погоди.

Он отложил недокуренную сигарету в сторону и охватил глаза ладонями. Молчание его длилось несколько минут.

– Синяя долина мне не попадалась, врать не буду, – отнял он наконец руки от лица, но вот скала… Видел я такую и даже не раз. Но далеко она от нашей деревни возвышается, ох как далеко.

– Ничего, доеду потихоньку, – сразу воспрял духом Илья. Мне бы только представить в какую сторону двигаться. По карте можете показать?

– Нет, по карте не смогу. Сроду не было у нас никаких карт. А двигаться ты будешь так, – поднял старик лежащий на столе карандаш. Отсюда по дороге поедешь до первой развилки. На ней держись правой руки. И будешь ехать, пока дорога резко вправо забирать не будет. Там с кобылы слезай и веди её через ручей и маленькое болотце. Оно у тебя будет слева. Год сухой, пройдёшь ты легко. Как вылезешь на сухое, смотри перед собой большой лес. Сосны там громадные, по двести лет им. Дуй прямо через него, никуда не сворачивай. Лес тот скоро кончится, пойдёт вырубка. Будь там осторожен. Пней и ям много на ней…, да и змей тоже. Иди лучше пешком. Вот как ту вырубку минуешь, увидишь озеро. К нему не ходи, берега там плохонькие, сучки, колючки, обходи его с левой стороны. Хоть и далёк крюк, но так всё равно быстрее будет. А как озеро минуешь, пойдут холмы песчаные, камни россыпью да ельник мелкий. Правда, сейчас, – со скрипом потёр он небритый подбородок, – они должно быть уже подросли, ёлки-то. Ты там ищи, там была та скала. Высокая, метров пять будет, ржавый цвет у неё такой, коричневый. Вот и посмотри там внимательно, за теми холмами. Может и отыщешь что. Но учти, путь тебе предстоит неблизкий, чай не на ипподроме скачки. Лошадь особо береги, она тебе первый помощник будет, а во вторую очередь на Бога уповай. Места там глухие, страсть. Туда по своей воле не каждый потащится, да и дорог проезжих там не делали уж давно, лет двадцать.

Памятуя советы хозяина, Илья собрался в дорогу затемно. Самое нужное имущество уложил в опустевшие седельные сумки и даже питьевую воду залил во флягу заранее. Надежд на первый выезд он особых не питал, но всё же решил за световой день сделать максимально много. И едва рассвело, он уселся в седло. Образно описанный Тимофеем Матвеевичем маршрут более или менее соответствовал описанию лишь в первой своей трети. Вырубка со змеями давным-давно заросла совершенно непроходимым дрекольем и, объезжая его, он был вынужден дать изрядного крюка. Таким же образом он промахнул и мимо заросшего озера, не заметив не то что его топких берегов, но и самого водоёма. Поняв, что сбился окончательно, Хромов, заносивший на ходу весь свой маршрут в специально разлинованный блокнот, решил плюнуть на ориентиры и просто придерживаться общего направления на северо-запад.

– В конце концов, ничего страшного со мной не случится, – решил он, – если даже и поплутаю немного. И что вообще может произойти? Еды у меня на два дня, спички, карабин за спиной, попона тёплая. Запросто смогу и переночевать если понадобится. Кроме того, впереди путь мне преграждает река Шумша, и мимо неё, я уж никак не промахнусь. От Шумшы же легко выберусь хоть к станции, хоть и к остаткам Преснецово.

Успокоив себя подобным образом, он почувствовал лёгкий голод, и решил устроить небольшой привал. Привстав на стременах, Илья осмотрелся. Чуть правее от выбранного им направления был виден крутобокий, поросший раззолочёнными берёзами бугор и он слегка натянул поводья, плавно поворачивая Марго в его сторону. Достигнув своей цели, он тут же вспомнил о словах старика.

– Уж не те ли это легендарные холмы передо мной, – вытянул он шею. Если это они, то я что-то подозрительно быстро до них добрался. Хотя, возможно передо мной самый последний холм в той гряде, которую некогда видел Тимофей Матвеевич. И что характерно, слева ни одного возвышения не видно, а за этим холмом вполне может быть и второй бугор и третий.

Стреножив Марго, Хромов отвёл её к островку относительно сочной и на вид пригодной для еды травы. Сам же расстелил подстилку и вскрыл банку шпрот. Покончив с едой, он достал карту, и незамедлительно перенёс на неё записи из блокнота. Выходило, что он находится от берега реки не далее двух с половиной километров.

– Стоп дружок, – энергично вскочил майор на ноги. Вот будь я строителем дорог, то где бы её проложил? Уж точно не вблизи реки, поскольку там обычно и оврагов полно и ручьи всяческие вниз стекают. Но и по холмам её тоже не потащишь, неудобно сигать с горки на горку. Стало быть, она должна проходить где-то совсем недалеко, километр, максимум полтора от того места, где я сейчас стою.

Окрылённый столь замечательной идеей, Хромов тут же взгромоздился на лошадь, и дальнейший путь двигался очень неспешным шагом, пытаясь со столь небольшой высоты отыскать взглядом пригодное для прокладки дорожного тракта пространство. Вскоре, справа от него, по мере того как отступал назад вековой хвойный лес, начал вырисовываться совсем уж мощный холм с совершенно лысой вершиной и крутым обрывистым западным скатом.

– Если дорога шла здесь, – подумал Илья, – то с верхотуры можно будет детально рассмотреть окрестности на несколько километров вокруг.

Поскольку слева от него извилистая каменистая полоса действительно отдалённо напоминала давным-давно заброшенную дорогу, он решил подняться наверх, чтобы и проследить оттуда возможное её продолжение. Во всяком случае, было заметно даже с того места, где он стоял, что местность вокруг него была словно выровнена на достаточном протяжении, что косвенным образом подтверждало его подозрения.

– «Напротив резаной горы, в «синей» лощине», – ещё раз повторил Хромов строку из тайнописи на иконе. Что ж, – окинул он ущербный мегалит более придирчивым взглядом, – если это и есть «резаная гора», то мне остаётся найти только «синюю» лощину.

Решив всё сделать по правилам, он достал из кармана рюкзака блокнот, пенал с карандашами и раскладной линейкой. Пристроив блокнот на коленях, он приложил к листу компас и, сориентировав его в соответствии с масштабной сеткой, принялся составлять рукописную карту местности. Когда с этим было покончено, Хромов зацепил крючок специально сконструированной мерной лески за ствол одиноко стоящей сосны и принялся в пешем режиме измерять расстояние до вершины холма.

– Если сам не найду, так из центра помогут, – думал он. Там у них и спутники есть, и самолёты авиаразведки. Пусть с помощью техники поработают. А для меня самое главное – основные ориентиры нанести.

Подъём в гору был хотя и крут, но не слишком тяжёл, поскольку весь склон плотно порос молоденькими берёзками, и он энергично помогал себе руками. Выбравшись из зарослей, Илья опасливо приблизился к обрыву, но, убедившись, что он достаточно прочен, окинул внимательным взглядом открывшуюся перед ним величественную панораму. Насчёт дороги он, кажется, был прав. Во всяком случае, несмотря на прошедшие годы, можно было с девяносто процентной вероятностью вероятности утверждать, что позади холма, на котором он сейчас стоял, некогда действительно шла какая-то дорога. И именно отсюда, на протяжении не менее чем трёх километров были прекрасно видны все её извивы.

– Полдела сделано, – отряхнул испачканные древесной корой ладони Илья, – остались ненайденными только долина и скала. Сняв с шеи бинокль, он тщательно изучил открывающуюся перед ним панораму. Первый длинный «проход» с запада на восток не приблизил его к разгадке, но во время второго, когда из-за редких туч выглянуло солнце, и местность вокруг приобрела совершенно иные, более естественные краски, ему словно видение открылось. В ту же минуту его блуждающий взор зацепился за крохотный кусочек настоящего ярко-синего индиго, просвечивающий в прогале между двумя соседними буграми. Хромова будто толкнуло в спину. Забыв и про лошадь и про свои давешние сомнения, он решительно прыгнул вниз. Нетерпение подгоняло его лучше всякого иного стимула, и он нёсся вниз, не разбирая дороги. Сбежав к подножью возвышенности, Хромов сразу понял, откуда шло это синеватое свечение. Дело было в том, что южный склон начинающегося с этого места оврага густо порос высокими скоплениями ярко-синих, хотя и мелких цветов медоносного растения, имеющего в народе название «Синяк». Овраг, круто изгибаясь, забирал вниз, и Илья с интересом двинулся вдоль него. Он не прошёл и двухсот шагов, как местность перед ним словно бы распахнулась, и с правой стороны за редким частоколом ёлок, как из-под земли выросла мощная, покрытая древним проржавевшим мхом и чем-то похожая на волчий клык скала. От восторга майор даже хлопнул в ладоши.

– Ну-у, надо же какое счастье привалило, – обрадовано произнёс он, – с первого раза и прямо в яблочко. Большая удача. Выпить бы за успех, да нечего. Но ничего, надеюсь, вечером наверстаю. По идее – ему оставалось сделать совсем немного. Следовало, согласно легенде отмерить от валуна с отрубленной верхушкой примерно двести восемьдесят метров в общем направлении на юго-восток. Отмерить, конечно, ориентировочно, поскольку и старинное указание на зимний восход тоже было весьма условным. Выхватив трясущимися от возбуждения руками компас, Хромов, вслух отсчитывая пройденные шаги, двинулся в нужном направлении. Однако, поскольку овраг при таком варианте оставался в стороне, передвигаться ему стало куда как более трудно. Всё пространство вокруг него довольно плотно заросло ольхой, орешником и мелким спутанным березняком, так что отыскать в нём ещё какую-то «гривку» ему так и не удалось. Правда, это уже не имело особого значения, поскольку в следующий раз в дело должен был вступить «Медальон Зевса». Ему же оставалось сделать совсем немного, а именно, обойти окрестности и тщательно нанести все особенности окружавшей его местности на карте.

Через некоторое время, хаотически рыская по густым зарослям, он наткнулся на довольно уютную и живописную поляну, образованную несколькими величественными соснами. Только тут Илья вспомнил о брошенной за большим холмом лошади.

– Пора бы нам с Марго и назад отправляться, – озабоченно взглянул он на часы, – иначе до деревни только затемно доберусь.

Светового времени оставалось чуть более четырёх часов и действительно следовало поторапливаться. Кроме того, было совершенно необходимо успеть провести второй сеанс связи, (первый он провёл, когда подъехал утром к бывшей вырубке) и доложить о достигнутых результатах. Впрочем, этим он рассчитывал заняться уже на обратном пути, совместив приятное с полезным. Поймав мирно пасущуюся кобылу, он проверил сохранность укладок и уже знакомым путём порысил в направлении Глубокого.

* * *

Поздним вечером, починив и наточив ржавым напильником обе имеющиеся в хозяйстве старика лопаты, Илья принялся собирать у дверей всё, что он решил увезти с собой на пробные раскопки.

– Куда это ты собираешься? – совершенно буднично поинтересовался у него хозяин, присевший у стола для починки старых валенок. Надолго ли едешь-то?

– Да нет, – отозвался Илья, укладывающий консервные банки в боковые отделения рюкзака, – дня на два…, думаю, не больше.

– Смотри, – явно осуждающе покачал головой старик, – не в добрый час собираешься в путь. Чувствую, погода скоро испортится.

– Никак старые кости ноют?

– Зря смеёшься, – недовольно нахмурился тот. Вот доживёшь до моих лет, да поймёшь, как это бывает.

– Не обижайтесь, Тимофей Матвеевич, – извинился Илья, понявший, что сморозил глупость, – совсем не хотел вас обидеть. Просто сам не уверен, что доживу до ваших лет и столь надёжный способ предсказания погоды так и останется мною неизведан.

Хозяин искоса взглянул на него поверх сползших на кончик носа очков.

– Что это ты так… о грустном? Чай молодой ещё…

Договорить он не успел. Дверь в избу с грохотом распахнулась и в комнату влетела запыхавшаяся Настя.

– Ой, – звонко защёбетала она, повернувшись лицом к Хромову, – какая же ваша Маргарита смешная! Я ей дала две морковки, и она их съела прямо у меня из рук. И губы у неё такие тёплые!

– Ты, егоза, ей сена-то принесла? – еле смог вставить дед.

– Конечно, – всплеснула та руками, – целых две охапки положила. Она его так ест! Аж с хрустом. Пойду, ещё водички ей налью.

– Бедные дети, – вздохнул Тимофей Матвеевич, после того как она выбежала в сени, – живут вроде и в деревне, а на живую лошадь глядят как на зверя заморского. Всё машины, железо, провода, ничего живого, достойного нормального человека. Добром это не кончится, нет…

– Это всё философия, – отозвался поглощённый своими проблемами Хромов, – а в нашей жизни философствовать особо некогда. Только успевай крутиться.

– Ага, – язвительно буркнул старик, – крутиться. Вот так и всю жизнь нами крутят некоторые. То один вождь вертит, то другой. А мы как бараны слепые тычемся за ними, то в одну сторону, то в другую. Потычемся, потычемся, а там глядишь и на покой пора. Сидишь тут, бывалыча, на завалинке и удивляешься про себя, как же по-дурацки устроена жизнь наша человеческая. Каждый миг за тобой глядят, каждое мгновение контролируют. В детстве родители смотрят, чтобы не убежал куда. Стал чуть постарше – начальники всех мастей и рангов за тобой глядят. А за первыми начальникам вторые начальники присматривают, и нет этому конца и края. В Америке той же, – не совсем логично перескочил он с темы на тему, – вот всё кряхтят за какую-то свободу. Дуралеи! Какая может быть свобода в этом мире, где все с рождения до смерти живут со связанными руками.

– Да, совершенно верно, – поддакнул Илья, в душе мечтающий поскорее покончить со сборами и улечься в постель. Жизнь наша странна и загадочна. Но, упаси Господь, если кто-нибудь, когда-нибудь всё объяснит. Тогда и вовсе станет тошно жить, поскольку всем всё будет ясно, а поэтому и неинтересно. И кстати, к слову сказать, вот я вас давно хотел спросить, – постарался он сменить тему неприятного для него разговора, – почему же всё-таки ваши, я имею в виду деревенские жители, от меня так шарахались, когда я первый раз здесь появился?

Старик оставил своё занятие и будто бы в нерешительности пожевал губами.

– Да здесь, в этих местах, вообще много странного. Мы-то в этих краях нездешние, только после войны сюда переселились. А здесь ведь некоторые живут у-уй как долго, почитай с испокон веков. Взять Гусиных, например, или Дорошиных. О-о, те здесь чуть ли не со времён Ивана Грозного обитают. Что их здесь держит, не знаю, но представляешь себе, их старшие дети и внуки тоже обязательно остаются здесь, вот что странно. Да, а что касаемо твоего вопроса, то тут, видишь ли, существует в округе такая байка, навроде как легенда. Говорят, что…, – старик потянулся за куревом, – я сам слышал легенду ту, от Глашки Форевой. По ней и выходит, что живём мы на некоем таинственном месте и жильё человеческое будет стоять на нём до той поры, пока не придёт сюда человек… один… мужчина как бы.

Тимофей Матвеевич поправил очки и искоса посмотрел на Илью и на распев, будто церковный певчий продекламировал: – Придёт он ранним утром на Петров день. От Феты будет происходить, а на челе его будет знак вырезан в виде креста сломанного, – негромко покашливая продекламировал он. И ежели на тебя Илья, к примеру, посмотреть повнимательнее, то ты и будешь истинно как тот пророческий человек. Ты ведь явился сюда шестого сентября?

Илья согласно кивнул, ещё не совсем понимая, к чему клонит его собеседник.

– Вот видишь, ты к нам пожаловал аккурат на утро Петрова дня, Святителя и всея Руси чудотворца! И от «Феты» происходишь! И это тоже верно указано. Ибо буква эта сейчас звучит как «Ф», ведь отец то твой Фёдором звался! Ага! Чуешь?

Старик осторожно поставил валенок на пол, поднялся и, подхватив Илья под локоть, повёл его к старому потемневшему от времени зеркалу.

– Будет этот человек лицом бел, а волосом чёрен, – уверенным голосом продолжал своё повествование Тимофей Матвеевич, – отмечен крестом кровавым и на груди его будет висеть палица железна, хоть и огненная, но бесполезная. Да, да, милок, так и сказано было. И ежели на лоб твой, к примеру, поглядеть, то ничего кроме как креста огненного на нём и не увидишь.

– Ну и что такого, – досадливо отмахнулся Хромов, – да мало ли бывает в жизни совпадений? Я, что, поджог здесь что-то, или сломал? А лицо разбил, когда неудачно упал в недавней экспедиции. Даже и не помню, как это случилось-то со мной.

– Ох-хо-хо, да не в том дело, сыночек, – покачал головой Тимофей Ильич, – ох, не в том. Я ещё не рассказал тебе всего. Сам по себе этот человек действительно ничего страшного не сделает, но будет он как вестник смерти лютой и разрушения всеобщего, которое и последует на третий день после его ухода из Глубокого. А уйдёт он только после того, как появится у него конь красный и проживёт он в деревне нашей столько сколько Господь Бог Землю создавал. Так ведь оно и выходит! Завтра же двенадцатое… почти неделя, как ты у меня поселился, а кобыла пришлая у тебя как есть рыжей масти. И к тому же именно в указанный день ты и собрался уходить…

– Так ведь я всего на пару дней отлучаюсь, – неуверенно пробормотал Илья, – по работе надо…

– Не знаю, кто даёт тебе работу эту, но патроны к ружью тебе точно, выдали совершенно негодные. И, следовательно, винтовочка твоя и в самом деле, бесполезная будет, – не унимался Тимофей Матвеевич, – в возбуждении размахивая руками.

– Как так, – воскликнул выведенный из себя Илья, – не может этого быть! Да это мы прямо сейчас и проверим! Сейчас все ваши суеверия опровергнем разом.

Он бойко шагнул к стене, где на гвоздике висел его карабин и решительно передёрнул затвор. Но, не решаясь стрелять прямо в доме, двинулся к выходу. Но хозяин остановил его у самых дверей.

– Да что уж там, – подзадорил его Тимофей Матвеевич, – пали прямо здесь. Не гоже шуметь на улице, ночь уже. Да и то сказать, все и так будто на иголках сидят.

– Неудобно как-то, – отрицательно закрутил головой Илья, – как это стрелять в комнате, а вдруг рикошет произойдёт, или ещё что?

– Тогда хотя бы один патрон разбери, – предложил хозяин.

Эту идею осуществить было легче лёгкого. Отстегнув обойму, Хромов выщелкнул в ладонь верхний патрон. Постелив на столе кусок измятой газетки, он взял лежащие рядом с ним дедовы плоскогубцы и, с их помощью вытянул из гильзы пулю.

– Сейчас высыплю порох, – объявил он, – а потом можно будет его зарядить гильзу в патронник и опробовать капсюль.

Сказав это, Хромов перевернул гильзу над бумагой. К его изумлению на клочок бумаги из латунного цилиндрика выпало только несколько тёмно-зелёных крупинок.

– Что за чёрт! – разочарованно постучал Илья гильзой об стол, – куда же делся весь порох?

Он торопливо достал второй патрон и решительно распотрошил и его. Результат был аналогичен.

– Вот тебе и ответ, вот тебе результат, – захлопал ладошами по стене хозяин дома. Вот тебе и палица железная. Воистину, хоть и огненна, да бесполезна!

– Что же теперь делать? Хромов разочарованно отшвырнул обойму в сторону и, словно обессилив, плюхнулся на лавку.

– Да ты не волнуйся так сынок, не переживай, – успокаивающе похлопал его по плечу Тимофей Матвеевич, – у моего старшого в своё время было ружьецо, «Белка» называлась, и патроны к ней где-то же да остались. Немного, но найти можно. Не боись, неоружным в бою не останешься.

– Да я не про то, – отмахнулся от его слов неприятно озадаченный Хромов, – я про легенду вашу.

– А что легенда? – равнодушно пожал плечами старик. Легенда она и есть легенда, не более того. Это история наша, и её заново не переписать. И все мы в ней люди подневольные, все свои роли в этой жизни исполняем… И видать завтра ты свою роль тоже исполнишь… Собирайся-ка, Илья, лучше в путь, значит судьба у тебя такая, а патроны я тебе сейчас найду… хорошие патроны.

Вечер завершился грустно. Общую тягостную атмосферу за ужином скрашивала только Настя, с восторгом делящаяся своими впечатлениями после общения с лошадью.

– Дядя Илья, – теребила она Хромова за рукав, – а вы ещё долго у нас будете жить? А то мне хочется с Марго на Тёплое озеро сходить, покупать её там.

– Тёплое озеро? – повернулся Илья к хозяину дома.

– Да, – подтвердил тот, – есть тут такое. Тёплым его, конечно, назвать трудно, но зато зимой оно никогда не замерзает, что верно, то верно.

Он вновь уткнулся в тарелку, показывая, что поддерживать разговор далее не намерен.

* * *

– Точно, странное здесь место, – окончательно решил про себя Илья, поднявшись утром после обморочного, мгновенно пролетевшего сна, – то одно здесь не так, то другое. Да, но всё же интересно бы узнать, кто же так по-дурацки пошутил со мной, подложив непригодные патроны. А главное, зачем это было сделано. Допустим, от пистолета я отказался сам, ввиду его полной бесполезности. Но против карабина вроде бы никто мне не возражал… и даже…

В его памяти внезапно возникла картина расставания с доставившим его к деревне водителем. Он вспомнил, как открыл дверь УАЗа, как начал надевать рюкзак и тут подошёл его водитель. Подал карабин стволом вниз, а в другой руке у него были четыре обоймы, зажатые в кулаке. Он подал мне обоймы, и я не глядя засунул их в нагрудный карман… Вот оно, – стукнул он кулаком по столу, – нашёл! Ему-то было не к чему. Он только меня вёз и оказал маленькую услугу при расставании. Следовательно, патроны были заменены ещё тогда, когда сопровождающие окончательно готовили меня к отправке на железнодорожной станции! Ведь в Москве гильзы у патронов были, как мне помнится, совершенно новые, блестящие, а те, что оказались в обоймах, были уже довольно тусклыми, старыми. Интересно бы узнать, кто из троих подложил мне такую свинью? А, может быть, такая пакость была запрограммирована ещё в Москве и было заранее решено, что я буду совершенно безоружен? Но для чего? Для какой такой надобности? Может быть, боялись, что я окажу ненужное вооружённое сопротивление? Правда, неясно кому, и зачем, если планировалось, что я буду действовать строго в одиночестве?

Он полежал ещё несколько минут, как бы мысленно прощаясь с окутывавшим его теплом и покоем, после чего бесшумно поднялся. Оделся, и, стараясь лишний раз не шуметь, выскользнул в сени. Решив не разводить канители с бритьём, Илья просто ополоснулся у примитивного умывальника холодной водой, и принялся одеваться для дальнего похода.

Позади него осторожно скрипнула дверь.

– Всё же едешь? – в голосе хозяина звучала слабая надежда на то, что он в последнюю минуту откажется от своей затеи.

– Еду, – решительно отозвался Хромов, – труба зовёт!

Проверив ещё раз укладку снаряжения, он вывел Марго из стойла, навьючил на неё свое имущество, после чего с чувством пожал руку вышедшего проводить его хозяина.

– Ничего страшного не произойдёт, Тимофей Матвеевич, – прощаясь шепнул он ему на ухо, – всё должно быть хорошо. Вы тут с Анастасией за меня даже и не волнуйтесь! Я и сам буду стараться вернуться оттуда как можно быстрее.

– Что ж, с Богом, сынок, – хмуро отозвался тот, протягивая ему тощий узелок. Я тут тебе коржиков положил и пышек несколько, пожуёшь их в пути-то.

Хромов кивком головы поблагодарил его, сунул носок сапога в стремя, подпрыгнул и вскочил в седло. Маргарита вздёрнула голову и даже недовольно всхрапнула, но, направляемая лёгким натяжением уздечки, довольно резво двинулась к заранее распахнутым воротам.

Единственную улицу деревни окутывал густой промозглый туман, и стоящие вдоль неё дома были едва различимы в кисельном мареве. Но Илья почему-то не сомневался в том, что его отъезд незамеченным не останется. Поэтому он ехал гордо и, смотря строго вперед, как бы давая понять всем наблюдателям, что все старинные легенды не имеют к нему ни малейшего отношения. Он даже слегка привстал на стременах и демонстративно перекинул заряженный восьмью исправными патронами карабин за спину.

Смотрящий ему вслед Тимофей Матвеевич, увидев это его движение, лишь сдавленно ахнул и испуганно перекрестился.

«И уйдёт он так же поутру, во мгле и палица будет за спиной его…» – еле слышно прошептал он, истово осеняя словно растворяющегося в молочной дымке Илью крестным знаменем.

* * *

На сей раз, до «Голубой» долины Хромов доехал на удивление быстро. То ли ему уже была хорошо знакома дорога, то ли сказывалось преимущество передвижения верхом на хорошо отдохнувшей и досыта накормленной лошади. Но, начав спускаться в с откоса, вынужден был спешиться из-за преградивших ему путь каменистых осыпей. Так что к расколотой скале Илья подошёл на своих двоих, держа покорно идущую за ним Маргариту под уздцы. Поколебавшись насчёт того, следует ли вести её далее, он всё же решил на всякий случай привязать животное подальше от места будущих работ. Сгрузив привезённые припасы, он отвёл лошадь на обнаруженную в прошлый раз полянку и, привязав её за переднюю ногу длинным шнуром, оставил пастись.

– Отдыхай, скотинка, – дружелюбно похлопал он лошадь по склонённой к земле шее животного, – и не скучай без меня.

Но странное дело, чем дальше он отходил от места, где оставил кобылу, тем больший страх за неё овладевал им. И почти дойдя до того места, где он накануне установил сигнальную вешку, Илья не выдержал и, бросив всё имущество на землю, понёсся обратно. Выбежал на поляну и тут же увидел рыжую шею и испуганные миндалевидные глаза, выглянувшие из-за чахлого куста бузины. И эти глаза и взметнувшаяся копна каштановой гривы неожиданным образом разом успокоили его, и он уже со спокойным сердцем вернулся к месту предстоящих раскопок.

Мелкий лес, вернее даже и не лес, а какой-то растерзанный разновеликий кустарник плотно покрывал всё окружающее его пространство, мешая как нормальному обзору, так и ориентации. Чтобы не сбиться с нужного направления, Илья вытянул вперёд левую руку с обычным компасом и, время от времени поглядывая на него, принялся рубить преграждающие ему дорогу сучья. Намахавшись вдоволь, он остановился и оглянулся назад. От усечённой скалы его отделяло весьма приличное расстояние и, поколебавшись буквально одно мгновение, он решил, что положенное расстояние им пройдено с лихвой. Но на всякий случай, возвращаясь обратно, Хромов мысленно принялся считать шаги. Одновременно с этим он пытался отыскать и видимые остатки каких-либо старых раскопок, или хотя бы неестественные углубления в почве. Однако все его старания были напрасны, плотная растительность застилала всё.

– Ничего страшного, – решил он, – сейчас подготовлю «Медальон» и проясню ситуацию.

Вынув полированный футляр из заплечного ранца, Илья набрал цифровой код, снял удерживающие крышку стопора, и осторожно вынул оттуда сверкающую гранёную пластинку. Пристально осмотрел знак высшего генеральского доверия со всех сторон. Теперь «Медальон» был снабжён затеняющим экраном, а блок батареек был вынесен несколько в сторону и оснащён широким пластиковым хомутиком.

– Как они его ловко приспособили, – удивился Хромов, – любо дорого посмотреть.

Укрепив всю конструкцию на левой руке, он энергично потряс ею, проверяя прочность крепления и только потом включил питание. Дождавшись установления растровой сетки, он встал спиной к приметной скале, после чего медленно двинулся по уже проторенной тропке. Через каждые два шага Илья заглядывал под чёрную шторку и с замиранием сердца проверял симметричность сложного переплетения тёмных и зеленоватых полосочек. Выбранная им тактика оправдала себя довольно быстро. Буквально через два десятка шагов в сторону от усечённого камня он, заметил, что в середине растра образовалась нечто вроде пульсирующего язычка вытягивающегося чуть правее от выбранного им направления.

– Кажется, нащупал! – возликовал Илья. И ощущение такое, что тут лежит нечто весьма массивное. Теперь, имея уточнённое направление, он передвигался и вовсе мелкими одиночными шагами, визуально проверяя и корректируя свои действия. «Медальон» же неумолимо вёл его в направлении единственной в округе необычайно хилой и к тому же косо растущей сосенке.

Вскоре искажения растровой сетка стали велики, что ему показалось, что поисковый прибор каким-либо образом «зашкалит». Но тут он уткнулся грудью в ещё непрореженные им заросли и ему пришлось вновь взяться за сучкорез. Расчистив весьма приличное пространство, он воткнул в землю берёзовый сук в качестве опорной вешки и продолжил движение. Примерно через час работы он уже имел довольно точное представление о размерах того, что нашёл. Десяток белесых небрежно очищенных от ветвей молодых берёзок обрисовывали почти правильное двенадцатиметровое в диаметре кольцо. Можно было считать, что дело было вчерне сделано, и Хромов облегчённо скинул с онемевшей от длительного напряжения руки уже ненужный ему «Медальон».

– Вот и все дела, господин генерал, – устало отдуваясь прошептал он, – отыскал я вашу загадочную штучку, не прошло и года. Теперь, – подумалось ему, – по идее, нужно бы немедленно вызывать на помощь вторую команду поддержки. Ведь по прописанному мной же самим плану работ, именно они должны были заниматься землеройными и эвакуационными работами после завершения моих поисков.

Хромов тщательно упаковал «Медальон» и, во избежание каких-либо случайностей, спрятал его на самое дно седельной укладки. Сложил туда же разбросанный мелкий инструмент и кое-какие личные вещи. Но, уходить ему почему-то не хотелось. Не хотелось совершенно. Лежащий под его ногами загадочный предмет, как сказал бы Борис Евсеевич «экспонат первого рода», чем бы он ни был на самом деле, незримо притягивал его к себе, не давая сделать вполне определённый и заранее обговорённый шаг. Пока майор пребывал в нерешительности, неожиданно громко запищал сигнал вызова. Хромов будто очнулся и машинально потянулся к висящей на груди радиостанции. И только тогда, когда его пальцы привычно охватили пластмассовую коробочку, он спохватился.

– Стоп, дружочек, осади назад, – скомандовал он самому себе. Если я сейчас отвечу на их вызов, то меня вполне можно будет запеленговать. А вместе со мной и это самое место! Но нужно ли мне это? Большой вопрос!

Хромов на всякий случай отключил станцию полностью и, покачав её несколько секунд в руке, убрал от греха подальше в рюкзак. Совершив это противоправное деяние, он даже почувствовал некоторое облегчение.

– Пожалуй, – окончательно решил он для себя, – я должен для начала сам во всём разобраться. В конце концов, я имею законное право первым посмотреть на то, что отыскал. Взгляну… хоть одним глазком, а там подумаем, что делать дальше.

С этими мыслями он и отправился назад, по направлению к холмам. Чтобы не натаптывать лишних демаскирующих тропинок, он даже не поленился и вышел из лесочка другим путём. Лишь через полчаса отойдя от места находки как минимум на два километра, достал и вновь включил радиостанцию. Очередной вызов не заставил себя ждать.

– «Носорог», «носорог», – уставшим голосом вызывал его далёкий и явно раздражённый «Ганс», – ответь мне срочно. Назови своё местоположение, – «Носорог», «носорог»…

– «Носорог» на связи, – смилостивился над ним Илья, взобравшись на один из пригорков, – говори скорее, что там у тебя случилось.

– Где это ты там лазаешь? – возмущённо отозвался тот. Битый час не могу с тобой связаться!

– В очень глубоком овраге рекогносцировку проводил, – с деланной озабоченностью отозвался майор. Мой радиометр на самом дне его что-то заголосил, и пришлось изрядно поработать, пока выяснилось, что там присутствуют выходы радиоактивной породы. А вы там как, что скажешь хорошего?

– Генерал что-то чересчур забеспокоился о твоём самочувствии, каждый час справляется у нас где ты и что ты.

– Передайте ему, что я жив и здоров, чего и ему желаю, – желчно отозвался майор. Если ничего срочного у вас нет, то связь я заканчиваю, – постарался поскорее прекратить он бесцельный разговор, – а то боюсь, батареи у меня скоро совсем сядут. Если будет что-то важное, то я сообщу об этом сам в первую очередь. А меня от дела больше не отвлекайте.

Выключив рацию, Хромов, жалея, что в запальчивости не воспользовался лошадью, направился обратно.

– Собственно, ничего страшного не случится, – размышлял он, ходко шагая под уклон, – если я и помолчу денёк. В случае каких-либо ко мне претензий, попросту сошлюсь на севший аккумулятор радиостанции. Я ведь и в самом деле давно её не подзаряжал. – Как говорится, лишний раз даже и лукавить не придётся.

Он опасливо оглянулся назад, словно ощущая кожей своей спины неотрывное следящее за ним око «наружки». Но окружающая его природа была недвижима и равнодушна к его опасениям. Медленно кружил над оврагом ястреб, высматривая зазевавшуюся мышь или крота, не трещали сучки под неосторожными подошвами, не кричали пугливые сороки.

Вернувшись в лесок, Хромов не торопясь, по-хозяйски обошёл по периметру воткнутые колышки. Вырубил несколько, явно могущих помешать в предстоящей работе кустов, он для начала опробовал остроту штыковой лопаты. И только полностью представив себе, что и в какой последовательности будет делать, натянул рабочие рукавицы. Копать он решил прямо в центре отмеченной им площадки. Поскольку большого опыта в работе с «Медальоном» у него не было, то во избежание вполне возможного промаха, Илья решил прорыть длинную диагональную траншею, чтобы свести возможную ошибку в определении местоположения объекта к минимуму.

Вначале рыть было довольно неудобно, поскольку дернина была обильно пронизана длинными, тянущимися во всех направлениях корнями. Пришлось то и дело рубить их специально припасённым для этого топором. Но после прохождения первого полуметра, работа пошла значительно легче, поскольку дёрнина резко перешла в перемешанный с мелкими камнями песок. К тому же, как и предсказывал Тимофей Матвеевич, заморосил частый холодный дождь и, слишком уж рассыпающаяся песчаная почва, стала более послушна. Копал майор основательно, не торопясь, всячески экономя силы, поскольку понимал, что ему самое малое предстоит переместить с места на место не менее двадцати кубометров грунта. Но поскольку начал он довольно поздно, то ни до чего путного к вечеру он не докопался. Единственной находкой, которая хоть как-то приподняла его энтузиазм, стал обломок старинного, кованого вручную заступа.

Наработавшийся за день, словно заправский каторжник, он разбил палатку только тогда, когда стало совсем темно, и спал всю ночь как убитый. Проснулся же только тогда, когда запищал будильник в наручных часах. Все его мышцы отчаянно ныли, но он понимал, что чем раньше вновь примется за работу, тем быстрее обретёт прежнюю форму. Наскоро перекусив, Илья проведал лошадь и вновь взялся за лопату. Постепенно, скромно начатая им экономная прямоугольная яма, приняла форму вытянутой с севера на юг довольно широкой траншеи, глубиной более двух метров. Решив как-то ускорить события, Илья прекратил расширять раскоп, и принялся копать только в глубину. Рыть ему пришлось больше двух часов, пока металлический, зубодробительный скрежет металла о металл не заставил его отставить лопату в сторону. Едва успев смахнуть пот, смешанный с каплями непрерывно сыплющейся с небес влаги, он опустился на колени и, замирая от предчувствия чего-то необычного, принялся разгребать спрессованный песок голыми руками. Секунда, другая и сквозь растекающиеся под пальцами грязевые разводы, действительно сверкнула неправдоподобно чистая металлическая поверхность. Увидев её, Илья не удержался и невольно испустил страстный торжествующий вопль.

– Нашёл, – заорал он, радостно вздымая руки вверх, – всё-таки нашёл я эту штуковину!

Мгновение восторга миновало и он, буквально распираемый невероятно возросшим чувством собственного достоинства, поднялся с колен. И теперь ему следовало безотлагательно подумать о том, что делать дальше. Вариантов, на первый взгляд, было всего три. Либо поскорее вернуться в Глубокое, и уже там всесторонне продумать создавшуюся ситуацию в более спокойной обстановке, либо продолжить раскопки до конца дня и попытаться рассмотреть находку получше. В крайнем случае, можно было попросту последовать утверждённому ещё в Москве плану. Следовало лишь вызвать застоявшуюся в ожидании подмогу и как можно быстрее сдать найденное с рук на руки недремлющей Службе Спасения. Но его усталое тело молило об отдыхе и думать, о чём бы то ни было, совершенно не хотелось. Он мельком взглянул на часы. Была половина второго, и желудок болезненным спазмом напомнил ему, что было бы неплохо одновременно с отдыхом заодно и пообедать. Хромов секунду помедлил, определяясь с направлением, и покачиваясь от усталости, неторопливо направился к лагерю. За те пять минут, пока он шёл к палатке, решение ненавязчиво созрело само собой.

– Хорошо было бы мне откопать «Щит» чуть-чуть побольше, – пришла ему в голову интеллектуально необременительная мысль. Всё равно сегодня поздно поднимать какую-либо панику. А вот завтра… Впрочем, – устало взмахнул он рукой, – вот когда придёт это самое завтра, тогда и посмотрим, что предпринять.

Первоначально в его предварительных планах было только расчистить небольшое пространство в два, ну максимум три квадратных метра. Но вскоре его довольно скромные планы претерпели кардинальные изменения. И случилось это вскоре после начала послеобеденной работы. Неожиданно произошло то, чего Хромов не ожидал никак, а в сложившихся обстоятельствах и подавно. После очередной выброшенной наверх лопаты песка, он заметил, что на тускло отсвечивающей поверхности пресловутого «Щита» обнаружилось что-то похожее на вдавленную в металл букву. Удвоив усилия, он вскоре понял, что откопал обычную в иных обстоятельствах латинскую букву «L», размером примерно 80 на 50 сантиметров. Она была как бы впрессована в массу «щита» на толщину стандартной спички и ко всему прочему была залита какой-то тёмно-зелёной массой, к настоящему времени практически утраченной. Ему удалось с помощью ножа отковырять только несколько крошечных кусочков этой «краски», которую он, тем не менее, бережно завернул в носовой платок и спрятал во внутренний карман куртки. Но полной уверенности в том, что это была именно буква «L», а не часть какого-то орнамента, у него естественно не был и майор с удвоенной энергией принялся работать лопатой. Вскоре он обнаружил вторую букву, а затем третью и четвёртую. Через три часа буквально каторжной работы он расчистил примерно четырёхметровую полосу шириной в метр, и вся надпись предстала перед ним во всей первозданной красе. Не веря своим глазам, Хромов пошатываясь от усталости, отошёл в самый конец выкопанной им траншеи и прочитал всю её целиком. Вначале прочитал про себя, а затем и вслух. И раз и два и три. Звучало отчищенное слово одновременно и предельно просто и столь же для русского человека непонятно: – «LEWLEXX-4».

Ореол непостижимой тайны, окружавший доселе его поиски, разом померк. Майору от пережитого разочарования сразу стало как-то нехорошо. У него зазвенело в ушах и чтобы не упасть в развезённую сапогами грязь, он поспешно прислонился земляному откосу. Всё было очень плохо. Плохо и непонятно. Во-первых, само это дурацкое слово. Значение его он не знал и даже был вполне уверен в том, что никогда прежде такого слова не слышал, но одно для него было абсолютно неоспоримо, вдавленные буквы были несомненно сделаны на Земле, и для их написания использовался именно латинский алфавит, пусть и сильно стилизованный. Далее, цифра «4». Эта, казалось бы ничтожная приписка меняла многое. Нет, да что это он, приписанная через дефис цифра меняла практически всё! Можно было не сомневаться, что уж как минимум где-то на планете имелось ещё три подобных, невообразимых и совершенно неподражаемых «щита». Голова его пошла кругом. Все его предварительные надежды разом перемешалось, померкли, и в глубине души он признался самому себе, что всё запуталось окончательно и бесповоротно. Невозможно было логически связать между собой и крайне странное появление иконы в таможне Шереметьевского аэропорта и туманные намёки генерала перед отъездом, и издевательский «LEWLEXX». Кроме того, совершенно никуда не ложились явно преднамеренно испорченные патроны и странная старинная легенда, рассказанная ему вчера хозяином дома. Объяснения произошедших с ним событий он не находил, но одновременно с этим ему представлялось совершенно парадоксальным, чтобы кто-то так хорошо всё подстроил и подготовил для него подобную мистификацию. Было совершенно непонятно какой прок был в том, чтобы проводить фиктивные поиски для отыскания того, что несомненно было здесь специально зарыто всего лишь несколько лет, а может быть и месяцев назад.

Лопата с глухим стуком выпала из натруженных рук Хромова и он, пребывая в полной растерянности, поспешно выбрался из раскопа. Постоял наверху, тупо озираясь по сторонам, потом наконец пришёл в себя, сориентировался и двинулся в сторону поляны, туда где паслась Маргарита. Лошадь встретила его хриплым ржанием и так энергично рванулась к нему навстречу, что едва не оторвала от дерева ветку, к которой была привязана.

– Ой, – дошло, наконец, до Ильи, – да я же её столько не поил! Идиот бесчувственный!

Отвязав кобылу, он сверился с компасом и повёл её в сторону одного из правых притоков Шумшы, находящийся, судя по карте, совсем недалеко. Пока лошадь жадно пила, он отыскал относительно сухое местечко под кроной густой ели и устало прижался спиной к шершавому стволу дерева.

– Вот я дуралей-то, – вдруг подумал он, умиротворённо глядя на склонённую к воде голову лошади, – вообразил себе, что нашёл «летающую тарелку». Полный тупица! Правильно говорил Борис Евсеевич: – Читайте, парни, поменьше бульварных газетёнок, мозги чище станут!

– Да, всё это хорошо, – несколько успокоился он после оглашённой на весь лес самокритики, но что же теперь делать-то со «Щитом» с этим? Связь сегодня уже установить не удастся. Иначе моя легенда о сдохших аккумуляторах вылезет наружу, словно шило из мешка! Тащиться же, на ночь глядя в Глубокое, уже очень не хочется, ещё заплутаю в потёмках. Нет уж, – решил он, в конце концов, – останусь-ка я лучше здесь. Сейчас разожгу костерок, сварю кашу с тушёнкой, да и завалюсь на боковую. Утром будет виднее, что делать дальше. Ясно только одно, дальше здесь копаться совершенно бесполезно, во всяком случае мне. Он прикрыл глаза и плотнее запахнул на груди куртку. Приятно тепло окутало его, он неожиданно для себя задремал. Спал он недолго, но очень крепко. А когда открыл глаза, то увидел, что вокруг стало почти темно.

– Марго, ты где? Марго-о-о? – позвал он лошадь, вскакивая на ноги.

Издалека до него донёслось довольно бойкое ржание.

– И куда это она удрала, – подосадовал он, – а ведь того и гляди, придётся гоняться за ней по кочкам.

К счастью, соскучившаяся по его обществу кобыла не стала упрямиться, и он легко изловил её за уздечку.

– Подожди малость, – дружески похлопал он её по тёплой, мокрой морде, – завтра в деревню вернёшься, морковки своей любимой поешь. А сейчас придётся размоченной сушкой удовлетвориться. Чай травы-то вон как натрескалась, аж брюхо отвисло! Ну, пойдём скорее.

Он сунул ей в зубы найденную в кармане разбухшую от влаги баранку и, воспользовавшись моментом, вставил на место удила. Затем вскарабкался на её спину и брезгливо натянул совершенно раскисший ремень уздечки.

– Пошла, голубушка! Но! – жёстко сжал он бока лошади коленями, – вези меня подруга к лагерю.

Заготовка дров на ночь и готовка пищи отняли у него ещё около часа и когда он смог спокойно усесться в тепле около палатки, стало совсем темно. Небо постепенно очистилось, взошла полная луна. Доев ужин, он собрался укладываться спать, как вдруг в наступившей тишине отчётливо услышал слабый шум авиационного мотора. Это его удивило. За все те дни, пока он кружил вокруг Глубокого, не было слышно отзвука ни одного самолёта либо вертолёта, будто такого вида транспорта здесь вообще не существовало. Звук вскоре сместился левее, как бы к востоку, но потом далёкий гул плавно развернулся к западу.

– И что это он здесь рыщет? – задался вопросом Илья. Странно! На ночь глядя все маленькие самолётики, как правило, стремятся присесть на землю, а этот всё летает и летает, словно чего-то высматривает. Может быть, ищут меня? – вскоре сообразил он. А что, вполне возможно! Ведь на запланированную связь я не выходил? Не выходил! Следовательно, исходя из предварительной, ещё Московской договорённости «спасатели» и принялись усиленно меня разыскивать. Наверняка побывали в деревне. Узнали, что я уехал в неизвестном направлении, и с тех пор не возвращался. Что им оставалось в таком случае? Ясное дело – принялись осматривать окрестности с воздуха. Вертолёт-то они наверняка имели в своём распоряжении, ибо речь о нём шла раньше. Вот на нём сейчас и шарят по всей округе, ищут костёр или свет фонаря в лесу. Хм, но в таком случае они сделают ещё пару кругов и обязательно засекут меня, особенно если я добавлю веток в огонь.

Он протянул руку к стопке нарубленных сучьев и даже взялся за один из них, но что-то не дало ему поднять изломанное полено, что-то задержало. Майор дёрнул сильнее и только тут понял, что ему мешало. Просто рукав его куртки случайно зацепился за ствол лежащего рядом карабина.

– Стоп, а как же быть с разряженными патронами? – тут же вспомнил он. Ведь меня сейчас ищут именно те, кто столь дружелюбно подсунули мне негодное оружие! И могу ли я им верить при подобных обстоятельствах? Нет, вряд ли. Во всяком случае, о полном доверии теперь не может быть и речи. Следовательно, и помогать им у меня пока нет ни малейшего резона.

Он освободил рукав и, полностью выбравшись из палатки, принялся торопливо затаптывать тлеющие угли. Залив их на всякий случай ещё и водой из фляги, Хромов удовлетворённо вздохнул, решив, что, до следующего утра сможет спать совершенно спокойно.

* * *

Несмотря на крайнюю усталость, проснулся Хромов очень рано, и разбудил его холод. Некоторое время он ещё сопротивлялся окоченению, инстинктивно стараясь сжаться в крохотный комочек, но как только первые лучи солнца осветили его скромное убежище, терпеть подобную муку стало совершенно невозможно. Спал он, естественно, одетым и поэтому ему оставалось только натянуть задубевшие за ночь сапоги. Неудержимо клацая зубами, он расстегнул молнию входного клапана и выкатился наружу. Только тут он увидел, что вся трава вокруг него была покрыта скрипучим осенним инеем, словно сверкающим пеплом осыпавшим всю поляну. Чтобы хоть как-то согреться, Илья принялся интенсивно размахивать руками и подпрыгивать на месте. Несколько приободрившись и отогрев руки, он принялся собираться в дорогу. Скрутил палатку и уложил её в рюкзак, туда же затолкал и небрежно свёрнутую попону. Оставалось сделать совсем немногое – оседлать лошадь, погрузить имущество и отчалить в более людные места.

– Лошадь! – пронеслась мгновенная мысль.

Илья резко поднял голову и огляделся по сторонам, но Марго нигде не было видно.

– Что ты будешь делать? – раздражёно буркнул он. Снова отвязалась, чертовка! И ведь в самое неподходящее время!

Он трусцой подбежал к тому месту, где накануне привязал кобылу и увидел, что размокший и видимо небрежно завязанный им прошлым вечером узел действительно развязался и животное смогло освободиться. Но по отчётливо видимым следам копыт было видно, что она ушла с поляны совсем недавно, не более часа или полутора назад. Отбросив бесполезный конец верёвки в сторону, Хромов, громко стуча сапогами, двинулся вдоль цепочки округлых отпечатков. Следовало торопиться, поскольку он опасался, что если иней успеет сойти раньше, чем удастся отыскать кобылу, то найти её будет вообще невозможно.

Беспорядочно петляя по зарослям, он неожиданно для себя вышел к выкопанной накануне траншее с другой стороны. Вышел и не удержался от того, чтобы не заглянуть напоследок в раскоп. Расчищенная полоска «щита» тоже слегка заиндевела, и только «украшавшие» его поверхность буквы словно просвечивали из-под пушистого слоя сверкающих на солнце снежинок.

– Куда же понесло эту обжору, – вновь вспомнил о лошади Илья, – никак опять к ручью подалась?

Он направился вниз по склону, огибая вставшие на его пути густые заросли крапивы, и тут вдруг услышал у себя за спиной тонкий, еле слышный свербящий звук. Он удивлённо остановился, и первая его мысль была о том, что снова вернулся вчерашний вертолёт. Но через мгновение он понял, что ошибался. Дребезжащий звук шёл отнюдь не с небес, а вырывался, скорее всего, именно из-под земли.

– Не может быть, – прошептал он, медленно поворачиваясь на месте, – неужели запел! «Щит» запел! Караул, мамочки!

Будучи ещё несколько часов назад твёрдо уверенным в том, что вся эта затея с поисками таинственного «щита» целиком и полностью является чьей-то неумной шуткой, Илья бегом рванулся обратно. Поскольку, отошёл он от раскопа совсем недалеко, то и время на возвращение ему понадобилось самое минимальное. Свесив голову с рукотворного обрыва, он с интересом уставился вниз. Очень скоро он понял, что именно издаёт слышимое им низкое гудение. Источником его являлась центральная часть блестящего диска, а именно то его место, где красовалась вторая буква «Е». Это было видно по тому, что именно эта часть была совершенно свободна от инея и по металлу плясали только что отлетевшие ледяные кристаллики. Звук был как бы нерешительным, прерывистым и крайне слабым. Но прошли минуты, и стало заметно, что тональность звука меняется. Он как бы окреп и стал ещё выше по тональности. Было даже заметно, как на освобождённой от песка поверхности хаотично заплясали уже более крупные ошмётки подсохшей за ночь грязи.

Всё шло совсем не так, как Хромов намечал с утра, и поэтому он некоторое время пребывал в полном замешательстве. С одной стороны, ему срочно требовалось отыскать убежавшую лошадь. С другой же стороны, неутолимое любопытство и боязнь пропустить что-то значительное, намертво удерживало его на месте.

– Впрочем, никуда этот «щит» не денется, – после некоторой внутренней борьбы решил он, дождавшись, когда странное дребезжание утихнет, – а вот Марго, действительно, может пропасть!

Искать кобылу ему пришлось не менее получаса. Слава Богу, что та тоже забеспокоилась и принялась тревожно ржать.

– Ну, успокойся, моя лапушка, успокойся, – вскоре накинул он на её голову уздечку. Ну, давай же, открой скорее ротик!

Закрепив уздечку, он ускоренным шагом повёл лошадь к лагерю, но вскоре почувствовал с её стороны сильное сопротивление. Лошадь храпела, дёргала головой и рвалась назад. Хромов поневоле вынужден был остановиться, а, остановившись, прислушаться. Звенящий вой, доносящийся со стороны лагеря, был уже столь силён, что у него начало сводить зубы.

Илья запаниковал. Одолеть неудержимо рвущуюся с повода Марго он не мог физически, но и оставить её здесь, без присмотра тоже было невозможно. В конце концов, решение всё же нашлось. Илья развернулся на 90 градусов и, сильно охватив правой рукой лошадь за шею, повёл её в сторону от палатки, в обход. Теперь он думал только об одном, мечтая как можно быстрее, навьючить Марго и поскорее унести ноги от этого проклятого места. Но подвести встревоженное животное к тому месту, где у него стояла палатка, Хромову так и не удалось. Кое-как привязав нервно перебирающую ногами Марго метрах в трёхстах от кострища, он бегом бросился обратно, за седлом. В два приёма майор перенёс и навьючил на лошадь практически всё своё имущество, и уже было вдел ногу в стремя, готовясь вскочить в седло, но в это мгновение успевший надоесть ему пронзительный звук резко смолк, будто обрезанный. У Хромова непроизвольно сжалось сердце. Всё его существо как бы вновь раздвоилось. Самая здравомыслящая часть изо всех сил кричала, что надо немедленно садиться в седло и сматываться. Другая же часть не менее энергично тащила его в совершенно противоположную сторону к раскопу. Колебания его длились недолго. Где-то там, за густым частоколом кустов что-то пронзительно хрустнуло, будто гигантские клещи перегрызли берцовую кость мамонта, и земля под его ногами ощутимо дрогнула. Маргарита взвилась на дыбы и, судорожно всхрапнув, метнулась прочь. Мокрые поводья змеёй выскользнули из пальцев Хромова. Он же, мгновенно потеряв от столь мощного толчка равновесие, неуклюже рухнул на землю, едва не угодив под мелькнувшие у его над головой лошадиные копыта.

– Стой! – яростно крикнул он вслед улепётывающей лошади, но отчаянный крик его прозвучал, считай что даром.

Рыжий круп Марго лишь на секунду мелькнул между ёлками и через какое-то мгновение она исчезла из его поля зрения. Подобрав с земли вылетевший из ременной петли карабин, Хромов некоторое время стоял на месте, тупо разглядывая перемазанное грязью оружие.

– И куда же теперь? – растерянно произнёс он, выйдя из ступора. Убегать? Оставаться здесь?

Земля дрогнула вновь.

– Бежать! И как можно быстрее! – однозначно решил он. Вот только взгляну на то, что делается со щитом, и прочь отсюда!

Пригибаясь, будто под обстрелом, он двинулся к раскопу. И чем ближе подходил к своей цели, тем значительнее были заметны произошедшие вокруг него перемены. Ему то и дело попадались покосившиеся и поваленные набок деревья и словно бы выдранные из земли кусты. Ещё несколько шагов и он натолкнулся взглядом на нечто такое, что увидеть не ожидал никак. На том месте, где находилась вырытая им накануне яма, из земли высовывалось нечто похожее на половинку громадного куриного яйца.

– Вот это да, – восхищённо прошептал Илья, мигом забывая о возможной опасности, – да никак он оттуда сам вылезает! Точно, сам!

Он медленно обошёл косо торчащий из песка «щит» вокруг, и только тут понял, что первоначальное сравнение с яйцом было не совсем правомерным. В той его части, на которой была изображена надпись, «щит» действительно имел плавно изгибавшуюся ровную поверхность. Нижняя же часть, была скорее плоской, за исключением выступавших из него нескольких мощных пирамидообразных наростов. Восхищённый и заинтересованный открывшимся зрелищем Илья до того расхрабрился, что совершенно потерял бдительность. Он уверенно приблизился к «щиту» и даже осторожно потрогал его ладонью. Этого прикосновения оказалось достаточным, чтобы в дальнейшем больше не предпринимать столь опрометчивых решений, поскольку его так тряхнуло электрическим разрядом, что, мгновенно выпустив оружие, он отлетел на несколько шагов назад.

– Ах ты ж-ж-ж…, собака, – обиженно простонал он, неуклюже выбираясь из принявших его колючих зарослей, – кусаться вздумал!

Диск в ответ на его гневную тираду вновь загудел и только тут Хромов понял, каким образом тот выбрался из раскопа. Дело было в том, что «щит» принялся очень мелко вибрировать, словно стараясь оттолкнуться от сковывающей его почвы. Собственно именно эта вибрация и являлась источником звука до смерти напугавшего бедную кобылу. Одновременно с визгом, издаваемым невидимым движителем, вся масса диска пришла в движение и он, словно всплывший их пучины айсберг, начал плавно раскачиваться из стороны в сторону. Со стороны это выглядело, словно лёгкое шевеление, но в действительности это было не так, поскольку земля под ногами майора заколыхалась так сильно, что он тут же рухнул на четвереньки.

– Вот силища-то какая, – с невольным восторгом прошептал он. Ишь, как рвёт! Ишь, как мечет!

Освободившись практически наполовину от сковывающих объятий земли, диск «щита» вновь замер и Илья, невзирая на вполне реальную опасность, вновь подобрался к нему поближе. Причина была очевидна и банальна – ему было жаль оставлять под нависшей массой своё оружие. Он медленно лёг на землю и, вытянув руку, подтянул карабин за ремень. Попутно ему хотелось ещё раз осмотреть ещё более вылезшее на свет ребристое днище. Беглый осмотр дал ему новую пищу для размышлений. Теперь было хорошо видно, что центральную часть своеобразного днища занимал грузный каплеобразный наплыв, а крестовидные пирамидки окружали его двойным кольцом, словно зубы в акульей пасти.

– Странная штука получается, – попятился Илья назад, волоча при этом за собой карабин, словно палку. На американский спутник это изделие не похоже, несмотря на явно латинскую надпись. Да, но и на остатки летательного аппарата времён Второй мировой он тоже никак не тянет. Вон как энергично из земли выдирается! Значит источники энергии у него вполне работоспособны… не сели явно. Но тогда, как же тогда быть с письменами запрятанными в иконе? Им ведь никак не меньше трёхсот лет, это заметно и не специалисту! Впрочем, – вспомнил он о своих недавних опасениях, – пора бы мне и честь знать. Если очень поспешу, то часам к четырём доберусь до деревни, даже если и не поймаю сбежавшую лошадь. Там будет всё же легче, попробую каким-то образом связь со своими наладить…

Земля в этот момент всколыхнулась столь энергично, что едва приподнявшийся Илья, судорожно взмахнув руками, рухнул на землю, как подкошенный. Приподняв голову, он тут же увидел, как диск резко с вывертом рванулся вверх. Взметнулась выброшенная им песчаная волна, и через мгновение она с шумом обрушилась вниз, засыпав его едва ли не с головой.

– Этого ещё не хватало, – крякнул он, проворно отползая в сторону, – меня же и закапывать! Неблагодарное животное!

Только тут ему стало понятно, за счёт чего «щит» столь энергично двигался. С одной его стороны обнаружилось нечто напоминающее суживающийся к концу мощный суставчатый «хвост». Хромов на всякий случай отошёл подальше, не зная, что ещё можно ожидать от столь непредсказуемого механизма. Он бросил взгляд по сторонам, ища путь, наиболее удобный для отступления, как вся картина произошедшего некогда крушения столь удивительного механизма открылась ему во всех подробностях.

– Ага, – непроизвольно вытянул он руку по направлению в торчащей неподалёку скале, – вот, значит, что произошло! Этот хвостатый диск явно летел откуда-то оттуда, с северо-запада. Он медленно снижался и явно готовился сесть, но задел в полёте скалу и оттяпал от неё верхушку. Потом его, скорее всего, развернуло боком, и он со всего маху боком вонзился в песчаный склон. Бултых и всё! Мало того, что он при падении вырыл приличную яму, так ещё и подрезал лежащие выше пласты косогора, которые и завалили его окончательно. Понятно. Странно только, что его всё же отыскали без специальных приборов. Возможно, на месте крушения оставалась воронка? Или, может быть, были случайные свидетели его падения? Да, но если были свидетели, то произошло это событие относительно недавно, с исторической точки зрения, конечно. Интересно бы узнать, когда в этой глуши вообще появились люди? Хотя можно с некоторой уверенностью предположить, что произошло это во времена Петра Первого. Помнится, именно тогда массы старообрядцев рванули из центральных российских провинций на север и на восток, спасая свою веру, да, пожалуй, и самих себя, от столь ретивого царя. И тот мифический Маврон, о котором толковала Настасья, вполне мог быть одним из таких свидетелей. Да! – хлопнул он себя по бёдрам, – так ведь и та икона, что лежала в сейфе таможенного терминала примерно того же времени изготовления! Занятно, занятно. Да, но если это случилось в семнадцатом или даже шестнадцатом веке, то откуда в те далёкие времена там взялся столь изощрённый агрегат? Инопланетяне? Но если предположить, что он свалился из космоса, то, причём здесь надпись латинскими буквами. Да и не видно чтобы он заметно обгорел при движении сквозь атмосферу. Всё сохранилось довольно неплохо. Непонятно! Совершенно непонятно, что это такое и откуда взялось!

Вдалеке вновь застрекотал двигатель, и Илья, словно пойманный за руку карманник, испуганно поднял голову. На сей раз, летящий на небольшой высоте гражданской раскраски вертолёт, он заметил буквально через минуту. Вертолёт сделал над ним широкий круг, затем ещё один, уже поменьше. Машина на какое-то время зависла прямо над его головой, заставив его непроизвольно пригнуться, а затем стремительно отклонилась в сторону, осуществив посадку метрах в трёхстах от места раскопок.

Хромов, не желая покидать свой пост, даже не сдвинулся с места. Он только на всякий случай передёрнул затвор карабина и перевесил его на плечо поудобнее. Вскоре шум турбины затих, но из-за окружающих «щит» кустов не было видно, что происходит на месте посадки. Такое неведение к его удивлению продолжалось довольно долго. Слышен был только глухой звон металлических предметов, да приглушённые расстоянием мужские, причём явно возбуждённые голоса. Беспокойство в душе Хромова нарастало, но он оставался на своём месте, словно охотник на крупного зверя у логова очередной добычи.

– Кто бы это мог быть? – гадал он. Если наши бойцы из второй группы, то вряд ли они стали бы столько ждать. Если же кто-то чужой прибыл, то, непонятно, почему прилетел именно сюда и что ему здесь нужно?

Он даже обошёл диск с ямой вокруг, оставив её как возможную преграду между собой и незваными гостями. Но скоре всё разъяснилось. Кусты энергично зашевелились, затрещал под подошвами валежник, и в тридцати метрах он совершенно неожиданно для себя увидел облачённого в пятнистую униформу Бориса Евсеевича, нагруженного увесистым чемоданом. Справа и слева от него тут же возникли два вооружённых автоматами охранника, один из которых незамедлительно взял Илью на прицел.

– О-о-х, – тяжело отдуваясь опустил на землю свою ношу Пасько, – рад вас видеть, Илья Фёдорович…, столь живым и здоровым. А то мы уже за вас беспокоиться начали.

Голос его был намеренно жёсток, а усмешка на обветренном лице, тоже была отнюдь не дружеской. Поставив чемодан, генерал медленно разогнулся и пристально взглянул на замершего в нерешительности майора. Вижу сударь, что вы меня никак не ожидали?

– Ну отчего же, – обрёл дар речи Хромов, – со вчерашнего вечера поджидаю. Как услышал шум вашего вертолёта, так сразу же и догадался, что вы поутру непременно пожалуете ко мне в гости.

– Такая славная находка, – небрежно кивнул генерал в сторону косо свесившегося набок громады «щита», – а от вас милейший, как назло, не слуху ни духу. Мы так с вами не договаривались.

– Аккумуляторы в рации сели, – неопределённо пожал плечами Илья, – всей кожей чувствуя ледяной холод исходящий из направленных на него стволов. А тут, – он мотнул головой в сторону диска, – подзарядиться не от чего.

О том, чтобы успеть изготовить к стрельбе собственное оружие, не могло быть и речи, и майор стоял совершенно неподвижно, боясь неосторожным движением спровоцировать ретивых охранников. Впрочем, в глубине души он надеялся разрешить все проблемы мирным путём, искренне не пронимая, какие к нему могут быть претензии.

– А что же ты их раньше не заряжал?

Хромов, стараясь не терять достоинства лишь криво усмехнулся.

– Здесь, Борис Евсеевич не Москва. Электричество бывает не тогда, когда нужно, а тогда, когда дадут. Я тут сообразил два дня назад, что дела со связью плохи… да уже поздно было исправлять ситуацию. Затребовать новую батарею так и не удалось, а тут ещё это происшествие, – вновь кивнул он в сторону раскопа. Собственно я как раз сегодня, то есть именно сейчас и собирался возвращаться в Глубокое. Прилети вы позже на полчаса, то, пожалуй, не застали бы меня вовсе.

Генерал не ответил. Он вдруг резко повернулся всем телом в сторону и явно стал прислушиваться. Илья тоже замолчал. Со стороны вертолёта опять послышался громкий треск ломающихся сучьев и Хромов увидел ещё двух человек, выносящих на расчищенную майором поляну мобильную электростанцию. Одного из них он узнал сразу же. Это был один из трёх оперативников, сопровождавших его в дороге из Москвы.

– Максик, – тут же обратился к нему генерал, – когда прекратилась связь с Ильёй Фёдоровичем и по чьей вине это случилось?

Тот, кого назвали Максом, тут же выпустил трубчатую ручку дизельной «Хонды» и встал по стойке «смирно».

– Два дня назад мы заметили, что ответный сигнал ощутимо подсел, но рассчитывали, что корреспондент подзарядится.

– Я так понимаю, что на качество его сигнала, – Пасько кивнул в сторону стоящего столбиком Хромова, – вы впрямую майору не указывали?

– Нет, – чётко ответил оперативник, – ни разу. И Ганс никаких распоряжений на этот счёт не отдавал, хотя и ругался, что Илья Фёдорович часто ломает график радиоконтактов. Но ведь, насколько мне известно, он весьма опытный, должен был сам сообразить.

– А то, что у него могут возникнуть проблемы с подзарядкой от сети, тоже не учитывали?

Макс растерянно пожал плечами: – Но у нас-то ведь никаких проблем с электричеством за это время не было. Мы и в голову не брали…

Пасько задумался, но через мгновение сделал шаг к одному из автоматчиков и успокаивающе похлопал его по плечу.

– Но у него винтовка на плече висит! – отозвался тот, ни на секунду не опуская оружия.

– Она практически бесполезна, – добродушно усмехнулся генерал, – не опаснее простой дубинки.

– Всё парни! – звонко хлопнул он в ладоши, – закончили разговоры! За работу!

К Хромову этот призыв явно не относился, поскольку все пятеро прибывших мужчин, будто совершенно позабыв о его присутствии, принялись осуществлять, видимо, заранее обговоренную программу. Через несколько минут был запущен двигатель электростанции, а генерал с обоими охранниками склонился над раскрытым чемоданом, который подтянули к самому «хвосту» механического чудища. Видя, что он временно реабилитирован, Илья вздохнул с некоторым облегчением. Он даже сделал попытку подойти ближе, но тут же вновь заметил направленное на него оружие.

– Ты уж стой там, где стоишь, Илюша, – предостерегающе крикнул ему Пасько, – а то лучше бы и подальше.

Пришлось подчиниться. Не сводя глаз с генерала, Илья демонстративно поднял руки вверх и, пятясь, сделал несколько шагов назад.

– Бежать? Оставаться? – метались в его мозгу отчаянные мысли. Нет, бежать бессмысленно. У них и народу больше, да и вертолёт на ходу. Оставаться тоже нет резона. Ясно, что я сделал своё дело и теперь им совершенно не нужен. А как нежелательный свидетель и вовсе просто опасен! Но что же они задумали? Странно, что они так спешат. Может быть, стремятся успеть сделать что-то важное до наступления сумерек. А что же будет со мной, когда они осуществят задуманное? Ой, как тухло всё это пахнет, батенька, – вдруг облился он холодным потом, – совсем тухло!

Лихорадочная деятельность вокруг «щита» продолжалась не менее двух часов, но как бы не были заняты новоприбывшие, как минимум один из них не спускал глаз с переминающегося с ноги на ногу Ильи. Наконец всё затихло. Даже непрерывно тарахтевшая всё это время электростанция заглохла. Вся генеральская команда на несколько минут собралась в кружок. Видно было, как Борис Евсеевич давал им какие-то указания, энергично жестикулируя в такт своим словам. А дальше началось то, что Хромов иначе, чем погрузкой носимого имущества, назвать не мог. То один то другой оперативник забирался на верхнюю часть «щита» и с помощью остальных что-то там закреплял, либо попросту привязывал.

– Что они ещё задумали? – изнывал от любопытства Илья.

В душе он понимал, что готовится нечто беспрецедентное, вот только не мог понять что именно.

– Не собрались же они запускать эту хвостатую каракатицу в воздух? – изо всех сил вытягивал он шею. А вдруг и в самом деле запустят? Видимо знают, как это делается. А раз знают, то стало быть генерал уж наверняка имел дело с подобными механизмами! Но, где, когда? Сплошные загадки. И что это они бегают как ошпаренные, куда им торопиться то? Дело уже сделано, диск найден. Цепляй его за Ми-8 и вези куда хочешь. Вертолётик у них конечно маловат, но ведь можно подогнать машину и помощнее.

Вскоре он увидел, что организованная генералом лихорадочная деятельность начинает замирать. Последним с затоптанной грязными сапогами стальной поверхности тяжело спрыгнул сам Борис Евсеевич. В руках он держал что-то похожее на небольшую коробочку, от которой к смонтированной в центре «щита» угловатой конструкции тянулся тонкий кабель.

– Всё мужики, – объявил он, – устроим маленький перерыв на обед. А нам с Ильёй накройте вот здесь! – повелительно указал он на почти нетронутый травяной пятачок.

Поняв, что опасность несколько отдалилась, Илья скрестил руки на груди и принял, как ему казалось, более независимую позу. Но стоять он продолжал всё на том же месте, пока сам генерал, не позвал его.

– Садись, дружочек, под бочочек, – устало указал Борис Евсеевич на расположенный напротив него раскладной стульчик.

Хромов молча уселся за раскладной столик, всем своим видом изображая недовольство и полнейшее равнодушие к происходящему одновременно. Он даже слегка повернул голову в сторону от полувылезшего из земли «щита», показывая, что его никак волнуют непонятные манёвры вокруг его находки.

– Наверное, тебе хотелось бы объяснений? – спросил генерал, деловито скручивая пробку у бутылки «Абсолюта» и со звоном пододвигая к себе два стакана. Ну, конечно же, не юли. В прежние времена, самое малое, тебе полагался бы орден, и не один. Но… на данный момент времени…

Хромов продолжал мрачно молчать, ещё больше отвернув голову в сторону.

– По-своему ты, конечно, прав, – невозмутимо продолжил его собеседник, наливая по полному стакану. Не хочешь разговаривать? Не надо. Давай просто выпьем молча, тем более, что наша встреча, скорее всего, последняя. И сколько на прощание не говори, всего, что нужно…, всё равно не скажешь.

– Ну конечно, – саркастически поддакнул ему Илья, – разговор, разумеется, последний, не зря меня столько времени держат на мушке. В таком случае, стоит ли вообще о чём-либо разговаривать!

Борис Евсеевич слегка опустил голову.

– Зря ты так Илюша. Несмотря на то, что знаешь ты немало, избавляться от тебя у меня нет никакого резона. Слава Богу, мне удалось тебя удержать на почтительном расстоянии от истинного положения вещей и, следовательно, особой опасности ты ни для кого не представляешь. Да, кстати, спасибо, что напомнил, – Борис Евсеевич озабоченно отложил в сторону вилку с наколотым на неё половинкой огурца, – а «Медальон» у тебя где? Возвращай, браток, казённое имущество!

– Я бы рад, – невольно заулыбался Илья, – да лошадь его утащила.

– Какая лошадь?

– Одна у меня лошадь была – Марго. Я всё наше имущество в седельные сумки сложил, собирался уж возвращаться в Глубокое, а в это время эта штука, – мельком кивнул он в сторону словно присмиревшего «щита», – такой визг подняла, что уши закладывало. Ну та вырвалась у меня из рук… я только её и видел. Так что рад бы и вернуть, но не имею возможности.

Генерал озабоченно наморщил лоб, и некоторое время в упор разглядывал нагло развалившегося на стульчике майора.

– Ты её, лошадку то есть, найди, Илья Фёдорович, – генерал был серьёзен как никогда. Что хошь делай, но найди. Без «Медальончика» в Москве даже и не показывайся, хлопот не оберёшься!

– Илья нарочито небрежно кивнул, но с души его сразу же отлегло, ибо если предполагалось его возвращение в Москву, то соответственно никаких репрессивных действий в отношении его в принципе не планировалось.

– Ну и ладненько, вновь поднял свой стакан Борис Евсеевич. Давай выпьем на дорожку, да мы и отчалим потихоньку.

– Отчалим? – едва не выронил свой стакан Хромов. Неужели на этом «чуде» передвигаться задумали? Но каким образом? И, в конце концов, скажите мне Христа ради, что же это такое?

– Меньше вопросов, майор, время вопросов к моей скромной персоне кончилось. У тебя, как мне кажется, начинается другое время, время вопросов к самому себе.

Борис Евсеевич не торопясь выпил остаток и резким движением отбросил стакан под куст. С чувством съел бутерброд с осетриной, кусочек курицы, две маслины. Отряхнул руки. Поднялся. Зачем-то сунул руку в карман.

– Один вопрос к тебе майор, негромко произнёс он, – как бы на прощание. Всё хотел поговорить с тобой раньше, да проклятая занятость всё время мешала.

Илья, так и оставшийся сидеть на стульчике, поднял голову.

– Когда тебя привезли с Колымы… я встречал тебя… там на аэродроме, – как-то неуверенно начал генерал. И когда я подошёл к носилкам, на которых ты лежал, и в самом деле еле живой… Да, скажу честно, в твоё возвращение я совершенно не верил. Но всё же подошёл посмотреть. И именно в этот момент, – вспоминать его буду, сколько буду жить, – ты вдруг открыл глаза и, будто узнав меня, сказал…

Совершенно ничего не понимающий Илья, чувствуя, что назревает что-то необычное, тоже спешно поднялся на ноги.

– Что же я такого сказал? – еле слышно прохрипел он.

– Ты сказал, – «Привет Вам от вашего брата, от Романа». Я долго и терпеливо ждал, когда ты вернёшься к этому моменту. Я надеялся, что ты со временем сам разовьёшь эту тему. Пойми, ни одна живая душа не знает о том, что у меня был брат. Ни одна! Ни в одной анкете я не писал об этом. Нет ни одной фотографии, где мы были бы сняты вместе, как нет и ни одного письма, в котором могло бы упоминаться имя моего брата. И вдруг, словно из бездонного небытия появляешься ты и как бы между прочим, в полузабытьи, чтобы ненароком не забыть, передаёшь привет от того, кто так же как и ты, бесследно исчез почти шестьдесят лет назад! Итак, я хотел бы прямо сейчас же узнать, что ты знаешь про моего брата, и главное, откуда?

– Как вы сказали, его звали, – сморщился от непереносимого напряжения Илья, – Романом?

Он охватил голову руками и, вновь плюхнувшись на стульчик, постарался сосредоточиться.

– На аэродроме? – изумлённо прошептал он через некоторое время. Не был я ни на каком аэродроме, Борис Евсеевич. И на носилках я тоже не лежал!

Голос его окреп и Хромов поднял уверенный взгляд на замершего в напряжённом ожидании генерала.

– С чего это вы решили, что я был на каких-то носилках, да ещё и на каком-то аэродроме? Ничего подобного со мной не было и быть не могло.

Пришло время удивиться и Пасько.

– Да как же так? – воскликнул он, торопливо усаживаясь рядом. Ты что за спектакль тут передо мной разыгрываешь?

– Я ничего не разыгрываю, – развёл руками Хромов. Сами же сказали, что он исчез чуть не шестьдесят лет назад. Меня тогда и в помине не было! Откуда же я мог его знать?

– Начнём всё с начала, – не унимался, покрасневший от волнения Борис Евсеевич. Как ты поехал с группой геологов в Омсукчан ты, я надеюсь, помнишь? На пароходе из Находки вы плыли вместе?

– Да, конечно, – отвечал Илья, будто бы наяву увидевший перед собой льдины с ленивыми нерпами. Там ещё такая ужасная трасса была, вся обледенелая… и кувырнулись мы, помнится, в кювет… еле-еле выскреблись.

– Так, прекрасно, а дальше что же было?

– Потом я нашёл по вашей же наводке ту шахту, вернее штольню, седьмую или восьмую, уже не помню. Такая горизонтальная труба в скале, – принялся пояснять Илья, – метров в двести длинной. Я обследовал её… – голос его постепенно упал почти до шёпота.

– А потом что?

– Денег дал подрывнику, – словно сомнамбула продолжал бормотать майор, – едва ли слышащий то, что говорит ему начальник. Мы подняли заряд на палке и зачем-то подорвали свод у самого торца… где была осыпь… Но, нет, не могу припомнить. Словно вата в голове набита, никак не могу избавиться от этого ощущения. Стоп, там была и собака! – вдруг радостно воскликнул он. Но зачем она мне там понадобилась? Я её куда-то посылал… ещё кидал ей мясо…

Перед мысленным взором майора возникло слабо освещённое пространство штольни и возбуждённо мечущийся под его ногами пёс. Там ведь камера была! – воскликнул он. И если…

– Плёнку мы посмотрели и не раз, – прервал его генерал, – но кроме бегающей туда – сюда собаки ничего на плёнке нет. И камеру выключил ты сам, лично, глядя прямо в объектив. Что было с тобой потом?!!!

– Потом я пошёл обратно, – неуверенно выговорил майор, – поскольку должен был забрать такую блестящую штуку. Он покрутил в воздухе растопыренными пальцами, пытаясь изобразить таким образом то, что должен был забрать. Я положил их в сумку и хотел… Хромов недоумённо развёл руками, – а дальше полный мрак в голове.

– А что же с братом моим? Как ты о нём узнал?

Хромов изо всех стараясь вспомнить, или хотя бы представить о чем, собственно, идёт речь, непроизвольно прикрыл глаза. Тускло-багровые тона, расплывчатые тени каких-то неуклюжих фигур и тяжесть, безмерно давящая на каждую клеточку тяжесть. Он встряхнул головой, будто отгоняя от себя эти кошмарные видения.

– А дальше… я проснулся, – с облегчением объявил он. Конечно, было довольно странно увидеть, что я уже в Москве. Но скажу вам честно, за последнее время со мной столько всего случилось, что я уже и удивляться перестал. И кроме того, эта странная лёгкость…

– Лёгкость?

– Да, удивительная, непонятная лёгкость, – кивнул Илья. Казалось, что я едва не летаю, особенно во сне. И в голове с тех пор стоит такая странная пустота, словно бы с глубокого похмелья. Но в том-то и дело…, я не припомню чтобы пил. Не то чтобы много, а вообще хоть что-то. Поначалу я думал, что вы мне что-то объясните, но поскольку вы отнеслись к моему появлению совершенно естественно, я так понял, что вы полностью в курсе событий и любопытствовать не стал. Что же касается вашего брата, то клянусь вам, никого старше пятидесяти я в посёлке не встречал. У меня даже сложилось такое впечатление, что старики на Колыме вовсе не живут.

– Они там просто не выживают, – разочарованно буркнул Пасько отстраняясь. Всё ясно, почему отчёта от тебя я так и не дождался. Ну да ничего, если вернусь, напишу взамен твоего свой отчёт… вероятно последний.

Генерал встал, и нервно дёргающимися пальцами снял с запястья свои часы. Поднялся и Илья.

– Два предмета хотел бы оставить тебе на память, – произнёс Борис Евсеевич, – буквально на мгновение оглядываясь на своих помощников уже в полном составе взобравшихся на «щит». Часы мои возьми и вот этот вот ключ. Часы так себе, стандартные. Единственную ценность представляют записанные в их электронной памяти телефоны. Их всего пять. Но, набрав каждый из них и сославшись на меня, ты получишь любую помощь и любое содействие. Ключ же…

– Шеф, – яростно крикнул кто-то из сгрудившихся на «щите» людей, – окно откроется через полторы минуты!

– Пора, – так и не закончил свою мысль генерал, – Бог даст, свидимся ещё.

Он хлопнул ничего не понимающего майора по локтю, будто прощаясь перед долгой разлукой и, одновременно сунув ему ключ в карман куртки, (часы Илья уже держал в левой руке) быстро направился к щиту. Едва он взобрался на него, как земля вновь ощутимо вздрогнула и «щит» заметно покачнулся. Все находящиеся на нём устояли только потому, что судорожно ухватились друг за друга. Внезапно раздался совершенно оглушительный хлопок, причём такой силы, что Хромов осознал, что с ним произошло, только с размаху усевшись на землю.

– Беги к вертолёту, – услышал он, явно обращённый к нему возглас генерала, – спасайся сам!

Но куда либо бежать Хромов совершенно не намеревался. Все кипевшие в нём чувства разом свились в жгучий, словно застрявший в его груди ком. Тут были и все последние неудачи, и обманутые надежды, и вот такое непонятное, но рвущее душу прощание. И неутолимо терзавшая его досада неустанно требовала какой-то разрядки, какого-то активного действия.

Илья вскочил и, вскинув карабин, выстрелил в воздух.

– Стойте, закричал он изо всех сил, – слезайте оттуда все. Никто и никуда не двинется пока…

Нарастающая дрожь под ногами заставила его торопливо ухватиться за ствол ближайшей берёзы. «Диск» же мощно опершись на словно вырастающую под ним центральную опору, принялся медленно приподниматься над землёй. Его «хвост» немыслимым образом раздвоился и словно гибкой крышей накрыл сгрудившихся в его центральной части людей. Истошно завыл внезапно налетевший откуда-то сзади сногсшибательный ветер и ему словно вторил рёв от спешно взлетающего вертолёта.

– Остановитесь же, – ещё раз воскликнул Хромов, передёргивая затвор, – всё равно я не дам вам сдвинуться с места.

Но хоть сколько-то управлять происходящим он уже не мог. «Щит» словно в ответ дрогнул и, выпустив по сторонам что-то похожее на ряд круглых зеркал, принялся медленно проворачиваться вокруг своей оси.

– Ах ты ж, чёртова железка, – выругался Илья, – ну я тебе сейчас дам!

Он торопливо поймал в прицел центральную опору и несколько раз выстрелил в неё. Но круговое движение «щита» от этого не совсем корректного воздействия лишь ускорилось.

– Слезайте оттуда пока не поздно! – заорал Хромов, яростно размахивая над головой карабином, – все погибнете! Прыгайте вниз, быстрее!

Сверкающий диск, наполняя окружающее пространство низким, басовым гулом, теперь вращался столь быстро, что сгрудившиеся в его центре люди воспринимались им лишь как тёмная и однообразная масса. Вскопанный накануне майором песок, будто перегретое молоко взбурлил, и увлекаемые ветром песчинки принялись словно живые свиваться в толстые гибкие канаты, которые неудержимо потянулись к разом потемневшему небу. Ударила ослепительная молния. Относительно сильный ветер ощутимым толчком усилился до такой степени, что Илью помимо его воли поволокло прочь. Он пытался за что-то зацепиться, и даже сделал несколько шагов назад, но всё было напрасно.

«Но будет он как вестник смерти лютой и разрушения всеобщего, которое и последует на третий день» – вдруг явственно прозвучали у него в голове слова Тимофея Матвеевича.

Первобытный ужас буквально захлестнул его. Хромов выронил бесполезный карабин и, не разбирая дороги, заячьими прыжками помчался прочь от бушующего раскопа. Продираясь сквозь заросли кустов и снося на бегу трухлявые стволы засохших деревьев, он обернулся лишь раз, но и этого мимолётного взгляда ему оказалось достаточным для того, чтобы напрячь все силы в поисках спасения. Громадный, чёрный, бешено вращающийся столб торнадо, осыпаемый мощными гроздьями молний, достиг уже полукилометровой высоты и, грозно раскачиваясь из стороны в сторону, двигался за ним следом. Воздух сгустился до такой степени, что казался осязаемым. Позади него уже с хрустом ломались столетние деревья и искрошённые в щепу ветки яростно лупили его по спине и голове. Поняв, что убежать ему всё равно не удастся, майор успел только скатиться в неглубокую промоину и судорожно вцепиться в выступающие из-под земли узловатые корни могучей сосны… Через мгновение ударный вал, словно асфальтовый каток, навалился на его спину с такой силой, что его дыхание пресеклось и в глазах расплылись багровые пятна.

* * *

Очнулся Хромов от охватившего его нестерпимого холода. Кое-как отчистив забитые песком глаза, он некоторое время лежал неподвижно, не имея сил даже приподнять голову. Но вскоре поливающие его спину струи холодного дождя окончательно привели его в чувство. Преодолевая сковывающее его онемение в спине и ногах, он всё же смог подняться и осмотреться вокруг. Разрушения, царящие вокруг него, были воистину ужасны. Только много лет спустя, летом 2001-го года нечто подобное он наблюдал в заповеднике «Лосиный остров», после налетевшего на Москву мощного урагана. А в тот момент ему всё это было и вовсе в диковинку. И искрошенные в труху столетние дубы и перерубленные пополам толстенные берёзы и собранные в пучки словно бы ошкуренные лесорубами, ели. Илья взглянул на часы. Но то, что он увидел, потрясло его не меньше, чем творящийся вокруг него первобытный хаос. Сделанные на заказ, особой прочности и устойчивости к любым внешним воздействиям, электронные часы шли в обратную сторону, отсчитывая бешено бегущие цифры в обратную сторону, к прошлому.

– Да что же это за чертовщина творится, – простонал он, – к чему же это мы катимся-то.

В отчаянии он попытался сорвать с запястья взбесившиеся часы, но те были устроены таким образом, что расстегнуть браслет можно было только с помощью специального инструмента. Но короткая борьба с непослушными часами его и утомила и одновременно отрезвила.

– Надо бы мне выбираться отсюда, – вдруг явственно осознал Илья всё ещё грозящую ему опасность, – как бы дальше хуже не было.

Одеревеневшими, плохо слушающимися руками он застегнул разодранную в нескольких местах куртку, и насколько удавалось быстро, зашагал по проложенной ураганом просеке. Самые худшие его опасения по поводу оставленной им деревни, оправдались полностью. Уже к утру следующего дня выйдя к Глубокому, он увидел, что деревня практически уничтожена. Даже те, сложенные из могучих сосен домины старожилов, и те были размётаны почти до фундаментов. Что же до амбаров и сараев, то от них и вовсе остались лишь беспорядочные груды мусора. Ему оставалось пройти до порушенных дворов лишь несколько сотен метров, но он никак не мог заставить себя сделать это. Ему почему-то казалось, что именно он был хоть и косвенным, но всё же виновником того, что здесь произошло. Он снял с шеи чудом уцелевший бинокль, и приложил его к глазам. Сразу стали видны копающиеся в развалинах люди и бестолково носящаяся вокруг деревни скотина. Повернувшись, он устремил свой взор в ту сторону, где стояла изба Тимофея Матвеевича. Видно было плохо, но сквозь ветви мешающего ему дерева всё же было заметно, что его удивительное строение почти не пострадало. Не видно было только забора, а выстроенная пирамидой изба к его удивлению даже не покосилась. И ему даже показалось, что он видит стоящего в дверях самого хозяина и рядом с ним светлое платьице Насти.

– Хорошо, что хоть они-то уцелели, – с облегчением подумал он. Если ещё и догадаются заглянуть под клеёнку на столе, то найдут оставленные мной деньги. На первое время им хватит, а там глядишь, и удастся перебраться моим бедолагам в Архангельск.

Радиостанция Ильи и в самом деле вышла из строя, что он обнаружил когда попытался связаться со своим прикрытием. Но он был твёрдо уверен в том, что первая группа всё так же ждёт от него известий, безвылазно сидя на железнодорожной станции. Ему почему-то казалось, что они совершенно не осведомлены о последних событиях и полагал, что должен срочно обсудить с ними создавшееся положение. Сделав солидный круг, чтобы обойти разгромленную деревню, Хромов выбрался на уже знакомый просёлок и к вечеру смог доплестись до железнодорожной насыпи. Несмотря на крайнюю усталость, чувствовал он себя относительно неплохо, ведь ему представлялось, что самое страшное уже позади и предстоит сделать буквально последнее усилие. Умывшись у водопроводной колонки, он утолил голод этой же водой, после чего двинулся в направлении к снятому его группой дому. Однако, завершить операцию как положено, то есть возвратить на исходные позиции и людей и снаряжение, оказалось не так легко, как ему представлялось. Да и его собственное возвращение в Москву оказалось совсем не таким, как предполагалось изначально. Началось всё с того, что на квартире, снятой ими в самом начале операции он к своему удивлению не обнаружил никого из тех, кто должен был его там ожидать. Как раз напротив, обе комнаты была завалены вещами недавно въехавшей в неё семьи, причём в наличии имелся только его глава. Преждевременно оплывший и явно нетрезвый мужчина сидел на кухне у печи и, энергично дымя смрадной папиросой, пытался починить развалившийся табурет. Вошедшего без стука Илью он встретил совершенно неадекватно.

– Ты будешь Ольгиным братом? – прокурено прохрипел он, – энергично размахивая молотком. Что за поганую мебель ты нам оставляешь? А? Куда я детей сажать буду? Скажи на милость? Стульев всего три, а табуретки у тебя какие! Все как одна на ладан дышат!

– Ничей я не брат, – грубо отрезал Илья, со вполне понятной тревогой озираясь по сторонам, – а ваша Ольга мне вовсе не сестра.

Мужчина отложил молоток и озадаченно уставился на растерзанную одежду пришельца.

– Вы, случаем, не застали тех, кто жил тут до вас? – всё так же насуплено обратился к нему майор. Трое или четверо мужчин, они заплатили аренду за месяц. И здесь, кстати, оставались мои вещи. Где они теперь?

– Никого здесь не было! – замахал руками постоялец. Я…, мы въехали только вчера, после обеда и никого здесь уже не было. Вещи от них, правда, остались кое-какие, – добавил он, смущённо отведя глаза в сторону. Сумка в сенях лежит, – заметил он нетерпеливое движение Ильи, – может и ваша она, не знаю.

– Где? – сделал ещё шаг к нему майор. И не тяни, ради Бога, резину, времени у меня нет совершенно.

– Да там она лежит, – неохотно поднялся мужчина, – в прихожей, где раздевалка.

Опережая его движение, Хромов вышел на веранду первым. Сбоку от него весела перекошенная полосатая занавеска, и он резко отдёрнул её в сторону. Знакомая синяя сумка лежала на полу, придавленная свёрнутой в рулон ковровой дорожкой. Отпихнув рулон ногой, Илья поднял сумку. Вес её несколько его удивил. Насколько он помнил, в ней лежала только оставленная им цивильная одежда, да некоторые личные вещи, которые он взял с собой в дорогу. Весило всё это имущество не более 6–7 килограммов. Сейчас же сумка тянула не меньше пуда.

– Уже нашли? – из-за косяка высунулась всклокоченная шевелюра постояльца.

– Всё в порядке, – успокоено кивнул ему Илья. Вы меня не оставите в одиночестве минут на десять? – продолжил он, намеренно не двигаясь с места, – мне нужно переодеться. Здесь, действительно, мои вещи лежат, – звонко хлопнул он по наглухо застёгнутой сумке. Не могу же я в таком виде по улицам ходить! Надеюсь, вы меня понимаете? – повысил он голос, видя, что мужчина не двигается с места.

– Угу, – не стал нарываться на скандал постоялец, – понимаю. Дверь медленно закрылась, и Хромов остался один. Рванув молнию, он заглянул во внутрь сумки. Сверху лежали его собственная рубашка, свежевыстиранные брюки и ветровка. Илья нетерпеливо отложил их в сторону, равно как и совершенно новые китайские кроссовки. Под одеждой обнаружилась тончайшей кожи кобура скрытого ношения, в которой лежал заряженный «Глок» и две пачки патронов к нему. Тут же находились два мобильных телефона, перетянутая резинкой пачка разнообразных купюр, аккумулятор для вскрытия сейфов и ещё какие-то столь же специфичные вещи.

– Что же это такое произошло, – думал он, торопливо переодеваясь, – почему всё перевернулось буквально в один момент? Неужели всё, что случилось у меня на глазах, произошло из-за найденного мной «щита»? Что же это за штука такая была на самом деле, что всех моих бойцов будто вихрем с места сдуло? Вихрем, – повторил он, – как удивительно, и в самом деле вихрем. В его памяти тут же возникла картина неумолимо надвигающегося на него смерча и отчаянный хруст ломающихся деревьев. Освобождаясь от неприятного ощущения, Илья судорожно затряс головой, словно отгоняя непрошеное видение. Оставив всю свою одежду, кроме относительно уцелевшей куртки, новым постояльцам, он подхватил сумку и опрометью покинул словно бы сдавливающую его каморку. Пристроившись в углу станционного буфета Хромов взял сразу несколько стаканов чая с окаменевшими коржиками и, медленно их пережёвывая, погрузился в невесёлые размышления. Расклад получался невесёлый. По всем правилам ему прежде всего следовало бы организовать поиски пропавшей Марго, поскольку та непроизвольно унесла с собой бесценный «Медальон». Но так как он сам в одночасье остался без какой-либо поддержки и помощи, то поиски, даже не начавшись, были обречены на провал. Да и действительно, шансов в одиночку найти одну единственную кобылу на площади самое малое в 2500 квадратных километров было совершенно нереально. Оставалось только одно, как можно скорее вернуться в столицу. Только там он мог собрать достаточно подготовленных и мобильных людей, способных выполнить эту работу в приемлемые сроки.

Итак, ближе к полуночи, дождавшись идущего в сторону Москвы поезда, Хромов занял место в практически пустом плацкартном вагоне. Он чувствовал, как его сотрясает болезненная дрожь, но поначалу не придал этому недомоганию какое-либо существенное значение.

– Простыл, когда под дожём в лесу валялся, – решил он, – отлежусь немного и всё пройдёт.

Приподняв полку, он поставил в багажное отделение не разобранную толком сумку, и рухнул на сиденье. Это было последнее, что он смог потом припомнить, очнувшись уже на подъезде к Москве. Всё его тело ломило, а в горле было так сухо, как будто он не пил несколько суток. Превозмогая буквально валящую его с ног слабость, Илья с трудом дождался окончательной остановки поезда. На перроне он кое-как доковылял до ларька, где, купив бутылку какой-то розовой жидкости, выпил её залпом. Ему несколько полегчало, и он уже более осмысленным взглядом огляделся по сторонам.

– Ехать домой? – натужно подумал Хромов, – тупо глядя на снующих вокруг него нагруженных вещами людей. Там никого и ничего нет. До загородной резиденции тащиться? Боюсь, не дотяну. Тогда, что остаётся?

Ключи от московской квартиры лежали у него в коттедже лесного посёлка и он решил, что самым лучшим выходом из создавшегося положения, будет переночевать у одного своего знакомого, который, к счастью, жил совсем недалеко, в районе Курского вокзала. С трудом волоча за собой ставшую совсем неподъёмной сумку, он вышел на площадь и призывно замахал рукой. Ждать пришлось недолго. Один из промышляющих частным извозом автовладельцев притормозил рядом.

– Куда собрался, отец? Может, подвезти?

– Какой же я тебе отец? – пробормотал Илья, с трудом протискиваясь в узкую дверцу «Жигулей». А ехать мне недалеко, неопределённо ткнул он пальцем в сторону лобового стекла, – на Костомаровскую набережную.

– Недалеко-о так, – разочаровано фыркнул тот.

– Заплачу, как до Черёмушек, – нетерпеливо забарабанил Илья по спинке сиденья, – только поехали скорее.

Ехали они и в самом деле недолго, несколько поворотов, небольшая пробка на выезде со Спасской улицы и вот они уже выехали на Садовое кольцо.

– Мне к дому 32, – уточнил Хромов.

– Ну вот, – противно заныл водитель, – как я туда поверну? Это нужно было по улице Радио ехать. А теперь там всё перекопано, да и разворот здесь перекрыт! Это что же, тянуться мне до следующего?

– Вот зануда, – проворчал Хромов, раздражённо кидая несколько купюр на переднее сиденье, – тогда останови вон там, за перекрёстком.

С трудом преодолев запруженное машинами Садовое кольцо, Илья углубился в знакомые ему с детства переулки. Неожиданно для себя он оказался около совсем недавно отреставрированной церкви.

– Вот куда надо бы зайти, – мелькнула у него неожиданная для абсолютно неверующего человека мысль. Может, я и в самом деле сильно нагрешил, если у меня по жизни такой кавардак начался. Он закинул сумку на плечо и, свернув за невысокую чугунную оградку, направился к полуотворённому входу в храм.

Он уже был на ступенях паперти, когда из дверей церкви неожиданно показался облачённый в чёрную сутану и такую же чёрную шапочку священник.

– Ты куда же это с эдакой мерзостью? – громогласно и грозно произнёс он, решительно выставляя перед Ильёй ладонь правой руки. Иди грешник, – с безбрежной убедительностью продолжил он, – очисться сначала от окружившей тебя скверны!

Неизвестно, что он на самом деле имел в виду. Может быть, ему просто не понравился явно ненормальный вид, едва держащегося на ногах майора? Неизвестно. Но тот, поражённый таким отпором словно бы в самое своё сердце, сделал совершенно иные выводы. Не помня себя, Илья, едва не падая, кубарем скатился со ступеней и, чуть не сбивая с ног попадающихся ему на пути прохожих, помчался прочь. Побежал он, что естественно, под уклон, поскольку сил на даже малейший подъём у него не было, и вскоре ноги привели его на набережную Яузы.

– Вот и хорошо, что я сюда попал, – устало облокотился Илья на отделяющую воду от проезжей части чугунную решётку, – видать здесь и находится решение всех моих проблем. Как там сказал поп, «Очисться от скверны»? Нет проблем, давно пора.

Он поставил сумку на парапет и решительно рванул за язычок «молнии». Первым вниз полетел пистолет. За ним отправился и один из мобильных телефонов. В мутную после утреннего ливня воду полетели патроны, аккумулятор для вскрытия спецсейфов, радиостанция, бинокль, специальный электронный дешифратор… Илья выбрасывал всё без разбора, до тех пор пока у него в руке не оказалась перетянутая резинкой пачка денег.

– Стоп, – вовремя остановил он себя, – не гони пургу приятель, – эта бумага мне ещё пригодится.

Этого мгновения замешательства в его благородных замыслах хватило на то, чтобы где-то недрах сумки призывно замурлыкал второй телефон. Над Яузой словно бы сгустилась непроглядная мгла. Телефон зазвонил вновь. Чертыхаясь, Хромов нащупал его в одном из карманов рваной куртки и выдернул наружу. Может быть, всё в его дальнейшей жизни пошло бы совсем по другому сценарию, но при столь резком рывке злополучный аппарат зацепился антенной за неудачно свесившуюся с его плеча лямку и, кувыркаясь, вылетел из пальцев. Инстинктивно он попытался ухватить его в воздухе, но буквально на секунду выглянувшее из-за туч солнце ослепило его тысячами солнечных зайчиков и продолговатая чёрная коробочка отчаянно дренькув на прощание, камнем ушла под воду.

Вытянутая рука плетью упала вниз, и уже сам Илья с трудом удержался от падения.

– Ох, – выдохнул он, – кажется, мне было сделано ещё одно предупреждение, – подумал он, – хорошо, что не слишком запоздавшее.

Он выпрямился, сделал шаг назад, огляделся. Почувствовал, как уходит куда-то мучившая его с утра головная боль, и впервые за этот день улыбнулся.

– Слава Богу, кончился мой нескончаемый поиск, – подумал он, торопливо перебегая дорогу. Всё, хватит, долой любые тайны! Да здравствует новая, свободная жизнь! Не знаю, что там будет дальше, – начал подниматься он по знакомой с институтских времён приподъездной лесенке в доме приятеля, – но бьюсь об заклад, что новая жизнь у меня будет лучше прежней! Во всяком случае, я на это надеюсь.

Как он ошибался, как наивно надеялся на то, что можно столь простым способом скрыться от собственной судьбы. Хромов ещё не знал, что уже лишён очень многого из того, чем обладал всего неделю назад. Но, самое главное, даже не подозревал, что всего только тридцать семь последующих дней будет пребывать в столь радостном, и столь блаженном ощущении абсолютной и неограниченной свободы.

В незваных гостях Хромов пробыл недолго, всего полтора дня. Отдохнул, попил жаропонижающего, всласть выспался. К вечеру следующего дня он уже выходил у проходной лесного посёлка. Отметил про себя, что на проходной стоят люди в незнакомой форме но, даже не задумавшись над этим фактом, проследовал к своему коттеджу. Дверь оказалась открытой, что его уже удивило, поскольку здесь было принято держать двери запертыми изнутри. Войдя в прихожую, Хромов понял, почему дверь была не заперта, дом был пуст. Он не спеша, тревожно озираясь по сторонам, прошёлся по комнатам, заглядывая в шкафы и кладовые. Везде было пусто, ни вещей, ни хозяйственного инвентаря, ни припасов. Обойдя все комнаты, Илья окончательно утвердился в том мнении, что сборы проводились дня три назад и явно в крайней спешке. Тщательней всего он осмотрел кухню и спальню – напрасно, ни прощальной записки, ни письма найти не удалось. Ситуация складывалась необычно и майор присел на кровать, чтобы её обдумать. То есть вначале присел. Но через несколько минут, поскольку дорога утомила его как-то слишком сильно, прилёг. Глаза его непроизвольно закрылись, и, даже не сняв одежды, Хромов уснул. Спал он глубоко и спокойно, но пробуждение его было совсем не таким, как можно было бы предположить. Требовательный и длинный звонок у входной двери прозвучал, едва рассвело.

– Здравствуйте, – сухо поздоровался с Ильёй низенький, небрежно одетый парень. Извините, что поднял вас так рано, но выбора у меня не было.

– Вы кто? – зевнул Хромов, – я что-то никогда вас раньше не видел.

– Я новый комендант посёлка, – представился парень. Поскольку Вы были в отъезде, то наверное не знаете, что у нас начался всеобщий капитальный ремонт и все жители были отсюда эвакуированы.

– И когда же это случилось?

На лбу парня проявились вертикальные морщины, свидетельствующие о напряжённой умственной деятельности: – да дня уж четыре назад, – нерешительно вымолвил он. Мы-то сами все тут из Гордорстроя. Моей бригаде, например, поручили переложить асфальт на подъездной дороге. Возможно, потому всех так спешно и отселили, поскольку не въехать ни выехать отсюда скоро будет невозможно. Я, конечно, никакой не комендант, так, временно исполняю обязанности.

– То есть вы даже не видели, как все наши уезжали?

– Нет, не видел. Правда, когда наш автобус сюда подъехал, то из ворот выкатили два каких-то микроавтобуса. Но кто в них сидел, лично я не видел.

– Вы, наверное, и не знаете, кто же это подал заявку на ремонт вполне нормальной дороги?

– Откуда! У нас ведь своё начальство. Сказали ехать, значит ехать. И сказали ещё, чтобы я всех отсюда отправлял по домам, если, конечно, кто приедет. Вечером я уж вас не стал беспокоить, вид у вас был весьма измученный… Хотите я вас завтраком накормлю, – сменил он направление разговора, – увидев, как внезапно помрачнел его собеседник.

– А что, – криво улыбнулся Хромов, – и то дело. Буду весьма признателен.

Сидя в просторном караульном помещении, он молча поглощал гречневую кашу с мелко нарезанной колбасой, но мысли его были далеки от безлюдного, чересчур поспешно эвакуированного посёлка.

– Что-то тут не так, – впервые за последние дни начал он анализировать создавшуюся ситуацию, – что-то не складывается. Почему в нашей организации началась такая паника? Отчего всё пошло кувырком именно после обнаружения мной «щита». Непонятно только одно, зачем это делалось в такой спешке. Что, нельзя было всё сделать по-человечески? Пусть даже наш начальник и отчалил на странной машине с неизвестными целями в неизвестном направлении, но это же не повод, чтобы всех нас мгновенно выгонять на улицу. Впрочем, на улицу это я переборщил, наверняка у всех есть жильё в Москве. Наверное, и Алла уже приводит нашу квартиру в порядок. Что-что, а любовь к чистоте у неё в крови.

Хромов дочиста выскреб хлебом тарелку и, кивком поблагодарив псевдоуправляющего, поднялся со своего места.

– Пора бы и мне отправляться в столицу, – торопливо собрал он свои вещи. Чувствую, что только там и можно будет прояснить ситуацию.

Поскольку ловить машину на шоссе с некоторых пор стало делом практически безнадёжным, Хромов двинулся к относительно недалёкой железнодорожной станции. Оказавшись через час с небольшим в центре столице, он не долго колебался, куда идти в первую очередь. Конечно, прежде всего, следовало приехать на Лубянку. Только там он мог получить хоть какие-то ответы на свои слишком перезревшие вопросы. К его удивлению дежурный на проходной мгновенно отреагировал на его появление.

– Илья Фёдорович, – вроде бы даже радостно воскликнул он, едва майор миновал часового у стойки, – как хорошо, что вы появились!

– А в чём дело?

– Вас зачем-то срочно ждут в отделе кадров, – пожал плечами дежурный, – что-то надо срочно подписать или прочитать…

– Что-то, зачем-то, – недовольно пробормотал Илья, сворачивая по коридору налево, – никогда ничего определённого.

Первоначально он хотел как можно быстрее посетить Владислава Фролова, являвшегося номинальным заместителем генерала в те моменты, когда тот отсутствовал по болезни или был в командировках. Однако и предварительное посещение отдела кадров тоже было не самым плохим ходом. Там всегда можно было уловить общую тенденцию царящих на Лубянке настроений. Даже по общему выражению лиц занятых в отделе клерков не составляло труда понять, к чему предстоит готовиться офицерам контрразведки. То ли в перспективе готовится очередная перетряска, то ли можно на какое-то время расслабиться.

Войдя в приёмную, Хромов представился незнакомой секретарше и в ожидании аудиенции, присел на так называемую линейку готовности, которая представляла из себя ряд приставленных к стене стульев. Рядом с ним сидели ещё шестеро довольно молодых парней, и эта молчаливая мрачная очередь означала, что ожидать своей очереди можно было довольно долго. Но его вызвали через несколько минут, едва из-за обитых матовой кожей дверей начальника отдела вышел очередной посетитель. Извиняюще разведя руками в ответ на удивлённые взгляды ожидающих, Илья вошёл в кабинет начальника Отдела. В кресле, которое многие годы занимал Геннадий Иванович Юшенков сидел совершенно незнакомый ему скуластый мужчина в тёмно-синем однобортном костюме.

– Хромов Илья Фёдорович?! – полувопросительно – полуутвердительно произнёс тот, даже не вставая из-за стола, – прошу садиться.

Майор сел. Голос нового начальника был совершенно безжизненен, что явно не предвещало ему ничего хорошего. Кадровик вытянул из папки несколько листков бумаги и не торопясь, с неким тайным значением в каждом жесте, разложил их перед собой.

– Пока вы были в командировке, – начал он всё так же бесстрастно, – в Управлении, ведающем вашим подразделением, произошли весьма значительные изменения. Согласно приказу за номером 125/45-А, группа, в котором вы проходили службу, считается расформированной.

Произнеся эту фразу, он умолк и после секундной паузы поднял взгляд на Илью. Но тот, всё ещё не понимая, куда тот клонит, только слегка кивнул.

– И, следовательно, – продолжил кадровик, – как это не прискорбно звучит, придётся Вам, майор, в связи с этим, несколько изменить направление своей деятельности. Прежде всего, просил бы вас подписать вот здесь и здесь, – пододвинул он к Хромову очередные два листка и как-то по-особому ловко, кончиком мизинца подкатывая к нему авторучку.

Илья расписался, почти не глядя на текст, и оттолкнул листки обратно.

– Чем, собственно, вызвана столь скоропалительная перемена? – поинтересовался он. Кажется, ещё неделю назад не было и речи о чём-то подобном.

– К сожалению, финансовые трудности испытываемые государственными учреждениями и прочими бюджетными организациями, – мгновенно спрятал тот взгляд, – вынуждают нас всячески урезать и собственные расходы.

Илья только решил напомнить, что их группа обходилась вообще без стороннего финансирования, – но, вспомнив о том, что этот факт ему известен только со слов генерала, прикусил язык.

– В соответствии с распоряжением директора Федеральной Службы безопасности, – доносились до Ильи, казалось не имеющие к нему ни малейшего отношения слова, – все высвободившиеся в результате сокращения численности подразделений сотрудники выводятся за штат, в действующий резерв. Но вам, Илья Фёдорович, – кадровик вороватым движением подтолкнул ему следующую бумажку, – мы можем предложить более достойное занятие. Вы можете прямо с сегодняшнего числа войти в состав оперативной группы, готовящей спецподразделения для действий в районе Северного Кавказа. Насколько я знаю, вы прошли достаточно хорошую общевойсковую подготовку и вполне могли бы…

– Нет, вряд ли мне подойдёт такая перспектива, – отрицательно замотал головой Хромов. Я бы, например, с удовольствием вернулся к лабораторной работе, если нет какой-либо иной…

– К сожалению, в данной сфере у нас вакансий нет, – моментально прервал его кадровик, – ведь не пойдёте же вы работать простым лаборантом?

– Нет, – машинально ответил майор, не совсем понимая, куда тот клонит, – конечно, не пойду.

– Следовательно, выбор у вас совсем не так велик, как вы про себя думаете. Поэтому предлагаю не тянуть с выбором. На вашем месте, я бы долго не раздумывал. На Кавказе вам пойдут командировочные, боевые, полевые… А здесь что? Особых перспектив явно не предвидится, а годы-то идут. Впрочем, выбор остаётся за вами.

Голос сидящего напротив чиновника был сух до скрипоты: – Решайте скорее, резерв или опергруппа?

– Что за спешка? – удивился Илья. Неужели нельзя подумать? Хотя бы день!

– Что? Да, конечно. Подпишите тогда вот здесь. Да, где проставлена «галочка».

Под руку Ильи скользнул очередной листок и он, с трудом скрывая распиравшую его злость, подмахнул и его.

Шагая через несколько минут по длиннющему комитетскому коридору, он старательно гнал из памяти последний разговор, но неприятный осадок оставался.

– Как, однако, с нами теперь не церемонятся, – думал он, нервно распахивая попадавшиеся ему на пути двери, – совсем не так как раньше. Не то, что почтения, как к человеку «государевой службы», даже элементарного уважения к кадровым офицерам нет!

Код на входной двери, к счастью, не изменился и в свой подъезд Хромов попал без особых проблем. Дежурный по подъезду выглянул из-за своей стойки и, увидев смутно знакомое лицо, удовлетворённо кивнул ему в качестве приветствия. Поднявшись на одиннадцатый этаж, Хромов подошёл к пятьдесят первой квартире. Но в этот момент что-то его будто остановило. Его рука замерла на полпути к звонку, поскольку ему вдруг показалось, что на дверном полотне произошли неожиданные перемены. Он присел на корточки и осмотрел дверь внимательнее. Всё было почти как тогда когда они давным-давно уезжали в Лесной посёлок, вот только накладка на замочную скважину была какой-то уж слишком новенькой и чересчур блестящей. Хромов разогнулся, нажал на кнопку звонка, и на всякий случай сделал два шага назад. За дверью раздались шаги, но это были явно не быстрые шаги Аллы, а тяжёлые шаги грузного мужчины. Через секунду дверь распахнулась.

– Здравствуйте, – приподнял выглянувший на площадку пожилой лысоватый мужчина с переносицы массивные роговые очки, – вы к кому?

– Да, собственно к себе, – не долго думал над ответом майор.

– Простите?

– К себе, я здесь живу.

– Как интересно, – отступил пожилой на шаг от порога, – а я-то что здесь делаю?

– Позвольте тогда спросить, – поинтересовался Хромов держась совершенно спокойно и внешне даже дружелюбно, – давно ли вы-то здесь обосновались?

– Не сказать, чтобы очень, всего неделю. Зять купил эту квартиру через агенство «НОРА». Только-только мебель расставили. Да, но если бы вы здесь жили, квартиру никак не могли продать, – развёл руками незнакомец, – я имею в виду – без вашего согласия.

Хромов постарался подавить распирающее его раздражение.

– Смотрите, любезнейший, – сунул он руку в карман пиджака, – вот мой паспорт, вот отметка о прописке.

Он судорожно перелистал довольно потрёпанную книжицу, но к своему удивлению страницы со штампом прописки в нём не обнаружил. Мужчина, склонив набок голову, с видимым интересом наблюдал за его суетливыми движениями.

– Стоп, минутку, – подбодрил он себя, – сейчас найду.

Он ещё раз, более тщательно пролистал свой паспорт. Все страницы с первой до последней оказались на месте, все без исключения. Но вот одна… чуть светлее остальных, совсем чуть-чуть и почему-то девственно чистая, без штампа…

Внутри у Хромова что-то дрогнуло. Дрогнуло так, что он сильный тренированный мужчина, изрядно качнулся в сторону. Спасло его от полного конфуза только то, что в своём секундном падении, он ударился плечом о стенку и этот мгновенный толчок чудесным образом заставил его собраться и обрести равновесие.

– Что с вами? – непроизвольно шагнул к нему мужчина. Вам нехорошо?

– Нет, всё нормально, спасибо, – инстинктивно отшатнулся от него Илья. Только один вопрос, если позволите, – вы случайно видели того, кто продавал вашему зятю эту жилплощадь?

– А как же, – воскликнул тот, радуясь, что неожиданный и не совсем приятный инцидент происходит без вполне прогнозируемого скандала. Они же мебель, как раз при мне вывозили. Присутствовали при этом двое. Пожилой господин с сильной проседью на висках и с ним дама, лет тридцати – тридцати двух. Мне показалось, что она его дочь, или уж во всяком случае, близкая родственница. Я стоял внизу в холле, ждал Павла и почти ничего не слышал, но общались они между собой вполне по-домашнему.

– Может быть, что-то ещё донеслось до ваших ушей, – насторожился Хромов.

Мужчина задумчиво затеребил обшлаг домашнего халата.

– Боюсь ввести вас в заблуждение, но мне показалось, что они очень торопятся куда-то. Прозвучало даже слово «отлёт», в таком, знаете ли, контексте, что мол скоро отлёт, а что-то ещё не сделано. Извините, но в тот момент мне было некогда их слушать. Просто я ожидал внизу подзастрявший на этажах лифт, а они стояли довольно близко от меня… Я ведь даже и не знал в тот момент, кто это такие. И только когда поднялся наверх… и поговорил с грузчиками…

Но Хромов его не слушал, поскольку, торопливо кивнув своему собеседнику как бы на прощание, уже направлялся к лестничному маршу.

– Вот, ничего себе, судьба приносит мне перемены, – с досадой размышлял он, спускаясь на первый этаж. Это что же получается? Выходит, что у меня в одночасье не стало ни семьи, ни работы и ни квартиры. Конечно, можно предположить, что всё эти передряги произошло случайно и совершенно независимо друг от друга, но всему же бывает предел. Впрочем, – решил он, – не будем отчаиваться раньше времени. В конце концов, всё это можно будет собрать вновь. А сейчас самое важное для меня найти основной источник, из которого сыплются все эти несчастья.

Поиски свои Илья Фёдорович Хромов начал в тот же день, едва устроившись на постой в одной из гостиниц, некогда принадлежавших Управлению делами дирекции Выставки Достижений Народного Хозяйства. Обзвонив оттуда нескольких всё ещё продолжающих службу знакомых, он без особого труда выяснил, что его тесть, вместе с Аллой и сыном, действительно вылетели в аэропорт итальянского города Милана. Илья вначале успокоился, решив, что те отправились в неожиданно подвернувшийся «горящий» круиз, но уже через десять минут к нему пришла новая порция известий. Выяснилось, что в тот же день его супруга, причём в полном одиночестве, была зарегистрирована в морском порту в качестве пассажира частной яхты «Фелиция». Тесть обнаружился тоже, и буквально через несколько минут. Оказалось, что через шестнадцать часов, после выхода «Фелиции» в море, документы на его имя были внесены в список из 142-х пассажиров, вылетающих из аэропорта Шенон в направлении Каракаса с промежуточными посадками в Касабланке и Конакри. Дальнейшее передвижения так скоропостижно покинувших Москву родственников Илью уже не интересовали. Было яснее ясного, что их следы кем-то намеренно и очень старательно заметались, и можно было ещё через некоторое время обнаружить их одновременно находящимися в разных концах планеты.

– Придётся сделать вынужденную паузу, – решил он, – с тяжёлым сердцем давая отбой поискам. Пока не придёт время выявления истины, мне придётся побыть холостяком.

Вот только когда наступит это самое время, сказать ему не мог никто. И ему оставалось только как-то приспособиться к сложившимся обстоятельствам и со временем попытаться выяснить правила навязанной ему игры.

* * *

Самый тяжёлый момент, для всякого автора, рискнувшего описывать всё ещё не завершившиеся события, неизбежно наступает крайне неприятный момент, когда он вынужден прекратить свою работу и сделать вынужденный перерыв, давая себе возможность собрать достаточно материала для написания следующей книги. Поэтому я прошу прощения у моих читателей, которым поневоле придётся немного подождать выхода следующей книги.

КОНЕЦ

07.05.02–04.08.02