Одним прекрасным утром в очередной раз разложив перед собой копию французской карты, я отчего-то взглянул на неё совершенно иным взглядом. Мне будто открыли глаза и то, что прежде казалось случайным, теперь обрело невиданную ранее стройность и чёткость. Та же нумерация дорог, стала вполне логичной. Ведь если отряд французов и в самом деле первоначально двигался от Опсы с севера на юг, то становилось понятным, почему именно эту часть пути обозначили как «В – С». Ведь после поворота на восток другой отрезок был описан как «В – D», то есть была использована следующая буква латинского алфавита. Значит, и двигались они по этой дороге несколько позже!

Но первоначально охрана фургона направлялась на юг, ведь и именно на юге было их спасение! А к югу могли двигаться лишь те войска, что отступали из района Полоцка! Но что-то случилось в тот день! Что-то крайне неприятное и непредвиденное. И от перекрёстка, обозначенного как точка «В» они должны были первоначально ехать туда, куда указывает крошечный отрезок дороги, то есть в Видзы! Но поскольку гренадерам пришлось повернуть прямо в противоположную сторону, то большая часть их пути нарисована в направлении на восток! А насколько мне к тому времени было известно, ни одна французская часть именно по такому маршруту, в эту сторону не отступала. Так могло двигаться только маленькое подразделение, спешно разыскивающее укрытие для некоего ценного груза.

– Каким же я раньше был глупцом! – в сердцах стукнул я себя по лбу. Ну, чтобы мне раньше об этом не подумать! А то исколесил половину Белоруссии за свой счёт, причём совершенно бесполезно!

Разумеется, в ту минуту я был не прав. Особо винить себя в ошибках и опрометчивых действиях не было особой необходимости. Если бы я не перелопатил столько исторической литературы и не отшагал по песчаным холмам соседнего государства столько десятков километров, то никакие умные мысли у меня в голове не могли появиться даже в зародыше! Просто почвы для них тогда не было. Это теперь я владел материалом в той степени, что мог наизусть сказать в каком месте, и в какое время проходила та или иная французская дивизия или даже полк. Мог довольно точно нарисовать по памяти карту Белоруссии, и, не задумываясь надолго, сказать, где в какой день ночевал Наполеон. И вот теперь подобная осведомлённость начала приносить свои плоды. Я пока не знал точное место, где несколько французов закопали «Малую кассу», но уже чётко понимал, в каком именно районе произошло это знаменательное событие!

Данные события, по всей видимости, разворачивались где-то к востоку от селения Видзы. Именно там должна была находиться та река, которую на карте гренадера кто-то обозначил как «Днепр», именно там с юга в неё впадала более мелкая речка, на которой стояли две мельницы, корчма, небольшая деревенька в её верховьях и церковь в устье. Шансов увидать все подробности местности на крупномасштабной карте почти не было, но ждать далее я был не в силах. Крупная дрожь азартного нетерпения сотрясала меня столь сильно, будто я уже отыскал сами монеты. Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы перевести дыхание в более спокойный режим, я раскрыл атлас Витебской области на тринадцатой странице. Пусть некоторые суеверно боятся цифры 13, я же в ту минуту ожидал от неё только самые благоприятные знаки.

Начал я свой последний картографический поиск прямо от города Браслава. По шоссе № 27 продвинулся к озеру Рака и начал забирать к югу, в направлении на Опсу. Вот и она. Не здесь ли свернули французы? Нет, не здесь. По моему разумению они почти достигли Видз, когда были вынуждены остановиться и вступить в бой. Мой взгляд двинулся дальше. Миновал Войнюнцы, Мацелишки и остановился на перекрёстке дорог в деревне Подрукша. Пожалуй, именно здесь батальон охраны мог задержаться. Они готовились дать свой последний бой, давая возможность фургону с золотом уйти подальше. Так значит именно в этой точке бочонки и монетами, сопровождаемые несколькими солдатами повернули на восток!

Делаю решительный поворот на восток. Вот я миновал Стародворище, Богино, Устье и словно замер, дойдя до крохотной деревеньки Островишки. Дыхание моё прервалось, а глаза расширились, в полном и невыразимом экстазе. Передо мной и в самом деле лежала местность как две капли воды похожая на изображение с французской карты! На ней и сейчас было практически всё. Текущая с севера речка Дрисвятка несла свои воды на юг к более полноводной реке Дисне. Причём в своём течении делала именно такие извивы, как и на старой карте!

Меня неожиданно бросило в пот. Не веря сам себе, я схватил линейку и приложил её к карте. Маленький и узкий извив, образовывал тот самый языкообразный участок суши, который я напрасно искал в иных местах. Ширина его была не более одного миллиметра, что соответствовало 100 метрам на реальной местности. Слева от него, и налево вверх, шла просёлочная дорога в направлении деревушки Островишки, которые находились именно на правом берегу Дрисвятки на расстоянии около километра от малой петли. Примерно на таком же расстоянии некая деревенька была изображена и гренадером.

Ширина большой петли составляла что-то около полукилометра, у гренадера точно также. Мало того, там, где у него была изображена таверна, на современной карте также было пропечатано одинокое строение. Расстояние от таверны до места слияния рек так же было одинаковым – около трёх километров. И главное, самое-то главное состояло в том, что в этом месте располагалось крупное поселение Козяны. Ну, естественно же! В том месте, где у гренадера было отмечено проточное озеро, водяная мельница и церковь, просто обязано было располагаться достаточно большое поселение! Вот только изображение крестика, на современных картах обозначающего церковь, отсутствовало. Но здесь уж сдаваться я не намеревался. Церковь там должна была быть по определению, и прояснить данный вопрос я намеревался незамедлительно.

Мигом оделся и со всех ног помчался к кинотеатру Байконур, рядом с которым располагалось Интернет-кафе. Мой запрос в поисковую систему был прост до неприличия. «Село Козяны, церковь», вот и всё, что я набрал непослушными пальцами на клавиатуре. Ответ пришёл менее чем через минуту и был он очень наглядным. На графическом приложении имелась даже фотография Троицкой церкви, стоящей во всей своей белокаменной красе прямо посередине этого села. Правда было написано, что она была построена в конце 19-го века, но меня этот факт не смутил ничуть. После нашествия Наполеона многие прежде деревянные церкви восстанавливались из руин и пожарищ в виде каменных храмов. Но восстанавливались они именно на прежних местах, и никак не иначе!

Таким образом, мне оставалось отыскать совсем немногое. И первой мишенью было небольшое проточное озерко на Дрисвяте, где собственно и стояла водяная мельница. Послав второй запрос со словами «Село Козяны, мельница» я, к своему сожалению никакого определённого ответа не получил. Но неожиданно узнал, что в своём среднем течении берега данной речки (прежде называвшейся Козянка) довольно холмисты. И это сообщение пришлось как нельзя более кстати, ведь оно подтверждало указание из сопроводительной записки к карте, которое гласило, что там имелся песчаный холм, поросший густым кустарником. Это было конечно прекрасно, но всё же хотелось отыскать всё же и про мельницу. Сосед, только что закончивший очередной раунд виртуального боя, заметив мою неподдельную заинтересованность, спросил, что я собственно хочу отыскать.

– Да понимаешь, – начал сочинять я на ходу, – помнится, в далёком детстве купался в одной речке, в Белоруссии. Хотелось бы посмотреть, как она теперь выглядит.

– Тогда давай посмотрим на неё из космоса! – тут же предложил он. Есть такой адресок в «Google», который позволяет рассмотреть любую местность при достаточно большом увеличении. Какой у твоей речки ближайший населённый пункт?

– Козяны, – отозвался я как можно равнодушнее. Ведь мне не хотелось показывать ему, что вовсе не детские воспоминания бередят сейчас мою душу.

– Вот они твои Козяны, – наконец-то отыскал данное село сосед, – любуйся!

Выяснив у него, какими кнопками следует перемещать виртуальную карту, я двинулся вверх по Дрисвяте, прямо от точки её впадения в Дисну. И то место, где некогда был мельничный пруд, не заставило себя ждать. Правда, теперь никакого пруда там не было и в помине, но характерный округлый оттиск в почве остался от него до сих пор. Можно было продолжить движение вверх и достигнуть того места, где было захоронено золото, но я остался там, где остановился. Собственно и так всё было ясно. Практически все те географические приметы, которые были обозначены на старой карте, были благополучно найдены. Располагались они именно в такой последовательности, и на таких расстояниях друг от друга, как и было некогда вычерчено на старинном «брульоне».

И, тем не менее, я не спешил вопить от восторга и бить кулаками в «бубны» удачи. Изрядное количество надежд и разочарований, которые я успел пережить ранее, приучили меня относиться к своим гипотезам и «гениальным открытиям» с изрядной долей пессимизма. Поэтому, вернувшись домой, я первым делом потянулся за блокнотом. Заполнил табличку из десяти пунктов и уставился на неё, будто видел впервые в жизни. Впрочем, посмотреть было на что.

№ 9) Козяны:

1 – Да, 2 – Да, 3 – Да, 4 – Да, 5 – Да, 6 – ? 7 – Да, 8 – Да, 9 – Да, 10 – Да

Пункт № 6, единственный оставшийся со знаком вопроса значил – «Первая мельница – ветряная». И теперь мне кровь из носу требовалось непременно отыскать такую старую карту, чтобы на ней именно в этом месте располагалось то, что можно было бы отождествить с ветряной мельницей. Ведь не могла же она стоять на берегу Дрисвяты-Козянки просто так, в гордом одиночестве! Рядом с ней непременно должны были быть какие-то жилые строения. Только отыскав такую карту, я мог с гордо поднятой головой идти к Михаилу и утверждать со всей ответственностью, что заветное место наконец-то найдено.

Снова предстояло идти на Измайловскую толкучку и договариваться с немногочисленными продавцами картографического товара. И ещё был большой вопрос, найдут ли они карту столь глухого района, или отрицательно замотают головами в ответ. Мол, что ещё за Козяны такие? Мол, впервые о них слышим. И именно в этот момент как по заказу сработала та письменная наживка, о которой я уже успел позабыть.

В один из дней возвращаясь с работы, я случайно заметил, что всяческие рекламные газетки и листовки просто выпирают из почтового ящичка. Чертыхнувшись, я отпер его и мне под ноги буквально хлынул поток разноцветной макулатуры. Рядом стояла большая картонная коробка, заботливо оставленная в подъезде дворником, и я совсем было собрался сунуть в него всю рекламную полиграфию скопом. И не сделал это только потому, что из-под отлетевшей в сторону газеты Экстра-М вылез уголок крайне необычного конверта. Я вытащил его и поднял к глазам. Плотный желтоватый конверт, марка, большой сиреневый штамп на лицевой части…

– Военно-топографическое управление Генерального штаба! – с немалым удивлением прочитал я.

И только тут до меня дошло, что пришёл тот ответ от военных картографов, который я уж и перестал ждать. А он был теперь как нельзя кстати, но разумеется только в том случае, если мой вопрос был решён положительно. Поднявшись в квартиру, я тщательно запер дверь, положил конверт на кухонный стол и осторожно, боясь ненароком повредить содержащуюся внутри бумагу, взрезал его ножом. Ответ из генштаба был по военному краток. В нём содержался лишь телефон и фамилия командира части № 31615, к которому мне надлежало обратиться. Надо было полагать, что это и было разрешение, и на следующий же день я набрал заветный номер.

– Дежурный по части слушает! – немедленно отозвались с другого конца провода.

– Попрошу к аппарату полковника Гуцало! – не менее бойко отрапортовал я.

В трубке что-то заскрипело, на некоторое время воцарилась тишина, и когда я начал подозревать, что меня просто отключили, раздался приятный мужской баритон: – Полковник Гуцало слушает!

– Здравствуйте, товарищ полковник, – постарался придать я своему голосу должную твёрдость. Вас беспокоит не слишком пока известный писатель. Я некоторое время назад обратился с просьбой в топографическое управление российской армии с просьбой ознакомиться с одним из районов Белоруссии. Пишу, знаете ли, книгу о событиях 1812 года и хотелось бы увидеть своими глазами, как та местность выглядела двести лет назад. Вы можете мне помочь в этом маленьком вопросе?

– Постараемся! – на удивление неформально ответил полковник. Приезжайте ко мне в Сокольники, попробуем что-нибудь для вас сделать.

Он объяснил, как добраться от метро до подведомственной ему воинской части и мы распрощались.

– Неужели всё так просто? – с сомнением думал я пробираясь по неведомым мне прежде московским проулкам. Написал письмо неизвестно кому, и вот тебя уже допускают в секретную воинскую часть, даже не выяснив толком, кто ты такой. Хотя может быть в этом и есть некое проявление модной ныне демократичности? Армия уже не так закрывается от цивильного населения, а оно в свою очередь не столь третирует армейскую верхушку за излишнюю прямолинейность и замкнутость?

Отыскав нужный дом, я вошёл в ничем не примечательную дверь без каких-либо табличек и, миновав внутренний тамбур, оказался в небольшом холле, по которому мерно прохаживался дневальный. Сообщив по телефону дежурному о своём прибытии, я вскоре услышал, как хлопнула дверца лифта и, из-за угла уходящего во внутрь здания коридора вышел молоденький, розовощёкий лейтенант. Он сопроводил меня на четвёртый этаж и, как говорится, из рук в руки передал командиру картографического подразделения.

Полковник Гуцало с первой минуты произвёл на меня прекрасное впечатление. Моложавый, подтянутый и что удивительно, по-настоящему интеллигентный, он начал знакомство с «русским писателем» со стакана хорошего чая и беседы. Во время получасового чаепития он с таким интересом расспрашивал о моих литературных планах, что мне стало даже совестно. Причём делал он это явно не из-за пресловутой подозрительности. Ему было просто интересно узнать, каким образом создаются современные литературные «шедевры». Я постарался в долгу не остаться. Принялся с таким азартом рассказывать о своих исторических изысканиях, передвигая по рабочему столу полковника карандаши и ластики, обозначавшие воинские колонны, что через десять минут офицер уверился в том, что перед ним настоящий историк. А когда я поведал ему об истинной роли П. Х. Витгенштейна в событиях 1812 года, то просто сразил моего собеседника наповал.

– Я давно подозревал, что там плелась какая-то интрига, – задумчиво потёр он гладко выбритый подбородок, – но однозначных доказательств не имел. Будет интересно почитать, что вы об этом напишите!

– Да уж, не сомневайтесь, – пообещал я, – обязательно напишу.

После чая и общих разговоров перешли к главному. Собственно, мои запросы были минимальны. Я хотел лишь получить доступ к какой-нибудь старой военной карте, на которой был бы изображён район немного севернее села Козяны. Чтобы не промахнуться, я даже захватил с собой и атлас Витебской области, и любимую раскладную лупу. Полковник не возражал. Вскоре ко мне был приставлен пузатый, явно не выспавшийся майор, которому было поручено проводить меня в заветный архив.

Мы пошли по запутанным коридорам, оборудованным какими-то шкафами под потолок, между которыми изредка мелькали опечатанные железные двери циклопических шкафов. Подойдя к очередной, выкрашенной белой краской двери, майор любезно пропустил меня вперёд, и я оказался в небольшом зальчике, сплошь заставленном высокими металлическими стеллажами. Задрал голову вверх. На просторных пятиэтажных полках плотно громоздились солидного вида альбомы и перевязанные тесёмками массивные картонные папки. Сердце моё тревожно забилось в предчувствии предстоящей встречи с заветной тайной. Что вы хотите! Это был как раз тот редкий момент, когда объявляют результаты розыгрыша лотереи! Осталось дождаться оглашения последней, десятой цифры, притом, что девять предыдущих номеров уже совпали. Тут у кого угодно сердце заколотится!

Я крепко надеялся на то, что среди масштабного собрания картографических раритетов должна была найтись та самая карта, которая расставит все точки над «I» в заковыристой исторической задачке. Однако, всё оказалось далеко не столь просто. Выяснилось, что именно сегодня на работе отсутствует некая Ольга Валентиновна, главный работник архива. А замещающий её прапорщик ориентировался в этом обширном хозяйстве не столь уверенно, о чём он мне сразу и откровенно заявил.

Уходить, несолоно хлебавши мне совершенно не хотелось. Кто знает, а вдруг бдительный полковник к следующему разу уже успеет выяснить, что автор подаренной ему книги и я сам – это два совершенно разных человека. Что объединяет нас только одинаковая фамилия и инициалы, и что по сути дела я проник на подведомственную ему территорию совершенно незаконно! От одной этой мысли меня прошибал холодный пот, и я принялся чуть не на коленях умолять прапорщика хотя бы попробовать отыскать хоть что-то. При этом я через слово поминал согласие полковника на помощь мне и всяческое содействие.

И мы начали искать. Снимали с полок тяжеленные атласы, потрошили громадные папки, поднимая при этом клубы заматеревшей с годами пыли, и искали хотя бы что-то относящееся к западным областям Российской империи. Майор, быстро смекнувший, что дело затягивается, исчез не прощаясь, а мы всё лазали по стеллажам, приспособив для поиска раскладную стремянку. Наконец, на самом верху самого дальнего стеллажа отыскался огромный атлас, в котором хранились разрозненные карты Белорусского региона. При этом нельзя было сказать, что у вояк отсутствовал какой-то порядок в учёте собственной архивной базы. Порядок наверняка был, просто никто из нас его не знал.

Атлас был тяжеленный, и мы с немалым трудом сволокли его вниз, после чего с грохотом разложили на стоящем у окна столе. Открыли покрытую истёртым коленкором обложку, и перед нашими глазами предстала расчерченная на квадраты карта европейской части СССР.

– А почему одни квадратики красные, – поинтересовался я, – а другие белые?

– Потому, – хмуро отозвался утомлённый прапорщик, – что красным закрашены те участки карты, которых здесь отсутствуют!

Внутри меня всё оборвалось.

– Во, блин, – мелькнуло у меня в голове, – в довершение всех бед не хватало ещё угодить в подобный квадрат!

Уже ни на что хорошее не надеясь, я принялся тупо перелистывать атлас, чётко понимая, что уже надоел моему консультанту хуже горькой редьки. Мало того, в дверях архива внезапно возник совсем было пропавший майор.

– Ну, как дела, братцы, – едким тоном поинтересовался он, – уже заканчиваете?

– Да, да, – испуганно зачастил я, – через пять минут сворачиваемся.

А пожелтевшие от времени картографические листы так и мелькали передо мной как картинки в детском калейдоскопе. И вдруг на одном из них глаз зацепил знакомое название – Видзы.

– Стоп, стоп, – воскликнул я, торопливо подтягивая к себе собственный атлас, – мы уже где-то близко.

К сожалению, обрез карты открывал лишь селение Бучаны, не доходя до самой Дрисвяты буквально пары сантиметров. Замирая от нехорошего предчувствия, я поспешно перевернул следующий лист. Нет, не то, мы с прапорщиком оказались уже ниже Дисны. Следующий лист! Проклятье, опять не то! Передо мной были заветные Козяны, но лихой речной изгиб остался где-то на другой карте, несколько выше. Мокрый ручеёк пота побежал у меня по спине. Да кончится ли эта мука когда-нибудь? Теперь мы с прапорщиком пошли в обратном направлении, понимая, что нужный мне участок реки находится где-то ранее, и мы его попросту пропустили. Я подцеплял край карты, а он ловко орудуя деревянной лопаточкой, переворачивал его.

И вот в тот момент, когда я почти отчаялся разобраться в этом старорежимном творении 1934 года выпуска, в левом нижнем углу очередного альбомного листа мелькнул знакомый речной изгиб.

Выхватив лупу, я жадно впился взглядом в невысокий полузаросший холм, возвышающийся на правом берегу Дрисвятки. Вот он малый языковидный выступ, а вот широкий изгиб, щедро украшенный завитками кустарников! И через мгновение я разглядел то, что искал с таким вожделением и надеждой. Именно в том месте, где у гренадера была обозначена ветряная мельница, на лежащей передо мной верстовой карте были отмечены два притиснутых друг к другу домика. Я едва не подпрыгнул от радости.

– Один квадратик это наверняка сама мельница, – мгновенно сообразил я, – а во втором доме жила семья мельника. Ура, ура, ура!

– Будем дальше смотреть? – довольно бесцеремонно поторопил меня прапорщик, делая рукой какие-то знаки майору.

– Нет, спасибо, я всё, что надо уже увидел, – разогнулся я, одновременно запихивая в карман уже ненужную лупу.

– Копию снять не хотите? – обрадовано поинтересовался майор, – без координатной сетки, разумеется.

– Спасибо, спасибо, – повернулся я к нему, – я и так оторвал у вас уйму времени. Обойдусь без копии. Мне же так, не особо точное что-то нужно, некий общий образ… вот так…

– Образ говорите…, – повторил вполголоса майор, – ну…, как хотите.

Я помог прапорщику водрузить снятые альбомы на стеллаж и сопровождаемый майором отправился обратно.

Попрощавшись с милейшим полковником самым наилюбезнейшим образом и пообещав непременно доставить ему «свою» очередную книжку, я спустился вниз. Хлопнула подпружиненная входная дверь, и я вновь оказался на обычной московской улице, заваленной серыми мартовскими сугробами. Погода была холодной, с неба сыпала мерзопакостная морось, но на душе у меня пели птицы и звучали фанфары. Ещё бы! Вот именно сейчас, пять минут назад я отыскал последнее решающее доказательство того, что моя гипотеза о местоположении клада гренадера верна. На все десять вопросов я с уверенностью мог дать единственный ответ – Да! Впрочем, это означало только одно, наша поисковая эпопея вступала в совершенно новое и уже практическое русло!