О подземных ходах и загадочных подземельях подмосковной усадьбы Вороново, некогда принадлежавшей графу Фёдору Васильевичу Ростопчину, есть немало интересных свидетельств. Когда-то постройки усадьбы – сам дворец, «голландский домик», конюшня, оранжерея – были соединены глубокими тоннелями. По дошедшей до нас легенде, именно в этих лабиринтах Ростопчин в дни нашествия французов 1812 года спрятал свои сокровища.

Поскольку перед нашим взором легенда о столь знатном дворянине, то непременно нужно дать о нём хотя бы маленькую историческую справку.

«Ф.В. Ростопчин родился 12 марта (ст. стиль) 1763 года в Москве, в семье отставного майора. Начинал службу сержантом в лейб-гвардии Преображенского полка. Необыкновенная память, и знание английского, французского, немецкого и итальянского языков способствовали его продвижению по службе. Во время шведской войны, будучи на дипломатической переписке, Ростопчин стал известен Екатерине-II; прекрасный рассказчик, знаток множества анекдотов, он не раз потешал ими императрицу. Благосклонный к Ростопчину Павел-I возвёл его в графское достоинство и дал чин генерал-адъютанта. В 1800 году граф вышел в отставку и жил попеременно то в Москве, где имел два великолепных дома, то в имении Вороново. В 1812 году Александр-I назначил его генерал-губернатором Москвы, который он и занимал до 1814 года. Скончался граф в 1826 году.»

Познакомившись с главным действующим лицом нашего повествования, ознакомимся теперь и с местом, где происходили описываемые события. История имения Вороново уходит своими корнями в те далёкие времена, когда Русь находилась под гнётом татаро-монгол. Владел тогда усадьбой старинный род Волынских. Родоначальником его был выходец с Волыни боярин Боброк, отличившийся в Куликовской битве. Один из Волынских, служивший при дворе Ивана-третьего, носил прозвище вороной (видимо за цвет волос). Вот почему потомки его стали называться Вороновыми – Волынскими, а сама родовая усадьба – Вороново. В разные периоды истории государства усадьба то процветала, то приходила в упадок.

В 1760 году в Вороново по проекту архитектора Карла Бланка был выстроен так называемый «голландский домик». А три года спустя тут появилась и Спасская церковь с колокольней. В 1875 году, посетившая Вороново Екатерина-вторая, останавливалась в этом «домике».

В конце 18-го века, при А.И.Воронцове, крёстном отце А.С.Пушкина, в усадьбе затевается строительство дворца. К работам привлекают известного в те годы зодчего Н.А.Львова. Однако непомерные расходы вскоре вынудили продать все постройки графу Ф.В.Ростопчину.

С 1800 Вороново становится любимым местом пребывания графской семьи. Из Италии сюда доставляют мраморные статуи для парка. Из Парижа, Рима, Лондона привозят изящную мебель, античные вазы, бронзу, картины, серебряные сервизы, гобелены. Снаружи дворец украсили огромные статуи людей и лошадей; залы напоминали музеи, а библиотека, насчитывающая тысячи томов, приводила в изумление даже искушённых библиоманов. Современники, восхищавшиеся красотой усадьбы и пышностью дворцового убранства, называли великолепное Вороново маленьким Версалем.

Многие историки полагают, что подземный лабиринт в Воронове был устроен по приказу самого Ростопчина. Известно, что граф всегда боялся бунта и измены, всюду ему чудились заговоры. Тайные же ходы позволяли скрытно покидать дворец. Но была и другая версия. В 18-м веке у вельможной знати вообще была мода на так называемые «гроты» – обширные подземелья или просто подземные помещения в виде искусственных пещер, которые возводились для «увеселения и от жары сокрытия». Не исключено, что Ф. В. Ростопчин, обнаружив при реставрационных и землеустроительных работах старое подземелье, задумал приспособить его для этой новомодной забавы. Но настали тяжёлые времена, к столице неумолимо приближался иноземный враг. Утром 2-го сентября 1812 года граф покинул Москву и помчался в своё великолепное имение. Где-то в районе Москвы-реки он догнал главный штаб русской армии. А 4 сентября с высоты её известкового берега он мог видеть пылающий город, подожжённый (как полагали многие его современники по его приказу).

5 сентября армия Кутузова пошла правым берегом Пахры мимо Никитска и Фролова Яма в сторону Подольска. 7 сентября главная квартира Кутузова (ставка) остановилась в селе Красная Пахра. Присутствие 85-тысячной армии в 15 верстах от Воронова беспокоило Ростопчина. Солдаты терпели нужду в провианте и фураже и рыскали по округе, забирая необходимые для прокорма припасы. Поэтому наш заботливый граф принял меры, чтобы любимую усадьбу не разграбили свои же.

За две недели, пока армия топталась буквально у ворот усадьбы, никому из военных чинов не удалось в ней побывать. Мало того, Ф. В. Ростопчин который славился своим гостеприимством и хлебосольством, никого из офицеров и даже генералов – не позвал даже отобедать. Исключение составили лишь два англичанина, находившиеся при главной квартире Кутузова – Роберт Вильсон и лорд Терконель, которых граф пригласил квартировать в Воронове. В течение последующей недели граф ежедневно выезжал к фельдмаршалу, пытаясь узнать, будут ли войска отступать в дальнейшем или нет. Но ответа он, естественно, не получал. Видимо, из-за этой неопределённости, им было упущено время для организации эвакуации имущества. И домовладельцу Ростопчину не оставалось ничего другого, как с помощью доверенных слуг и в полной тайне от всех посторонних, спрятать самое ценное в подземных тайниках.

Ещё 13 сентября за ужином граф уверял своих заморских гостей, что «если русская армия отступит отсюда, то он, скорее сам истребит дом свой и всю деревню, нежели будет свидетелем занятия оной французами». А уже 17-го по распоряжению графа 1720 человек дворовых и крестьян села Вороново были отправлены в Липецкую губернию, в поместье его отца. Их провожали сам граф и Роберт Вильсон. Ни одной вещи, ни одного сундука из дворца в этом обозе не было.

(Вот это утверждение вовсе не бесспорно. Что англичанам демонстрировали каждый сундук загружаемый на походные телеги? Да если представить себе, что на каждой из них сидело хотя бы по пять человек со своим скарбом, то и то потребовалось бы не менее 350-и телег, для перевозки такой массы людей!)

19 сентября русская армия отступает к Спас-Купле. Ростопчин деятельно готовится поджечь свой дворец. Предварительно он даже прибивает на дверях церкви записку на французском языке: «Восемь лет я украшал моё село и жил в нём счастливо. При вашем приближении крестьяне… оставляют свои жилища, а я зажигаю мой дом: да не осквернится он вашим присутствием. Французы! В Москве оставил я вам два моих дома и движимости на полмиллиона рублей, здесь же вы найдёте один пепел».

Как сказано? С чувством, с толком, с искренней ненавистью к проклятым захватчикам, буквально вынуждающих домовладельца собственными руками разрушить домашнее гнездо. При поджоге дворца присутствовали: сам граф, его доверенные слуги, и оба англичанина.

«Граф Ростопчин, полагая, что нынешнее… движение неприятеля подаст ему случай занять Вороново, привёл в действие своё намерение, – писал Роберт Вильсон. – Граф, входя в комнату супруги своей, казалось, хотел остановиться, но твёрдость его взяла верх – он собственною своей рукой зажёг горючее вещество, прежде того приготовленное. Пламя два часа простирало своё опустошение, как мы получили известие, что неприятель отступил, но граф не показал ни малейшего сожаления, а напротив того, разговаривал со мной весьма равнодушно, смотря как падали колоссальные статуи представляющие людей и лошадей. Без сомнения, разорённого теперь нельзя опять построить и за 100.000 фунтов стерлингов».

Ему вторил и его собутыльник, лорд Терконель: «Я находился вместе с ним (Ростопчиным), когда он помогал служителям таскать всякие зажигательные вещества в комнаты и в короткое время весь дом (один из великолепнейших виденных когда-либо мною) сожжён был до основания. Граф стоял и смотрел как посторонний зритель, и казалось, был менее тронут, нежели все присутствующие.

Странное происшествие, если не сказать неестественное. Так что же кажется странным в вышеописанных действиях графа Ростопчина?

Первое. Казалось бы, граф, собираясь уничтожить свой дворец, должен был обязательно продемонстрировать своим соплеменникам (тем же штабным офицерам) всё великолепие уничтожаемого дворца, всю его роскошь. Тогда «высший свет» точно бы по достоинству оценил патриотичный поступок графа. Вместо этого он всячески отгораживается от своих соплеменников и поселяет у себя только не говорящих по-русски англичан.

Второе. Если крестьяне, эвакуированные в Липецкую губернию, не увезли с собой графское имущество, то куда в таком случае подевались мраморные скульптуры в парке и бронзовые из дворца, а так же ценности из «голландского домика», который не был сожжён?

Если предположить, что сокровища не исчезли в пламени пожара, а были спрятаны им в неких подземельях, то возникает вопрос: почему граф не открыл свой тайник сразу после окончания войны? Что ему помешало?

Допустим, что в первые годы ему было просто не до того. В 1812–1814 годах он безвыездно жил в Москве и занимался исключительно восстановлением города. До Воронова у него просто не доходили руки, к тому же на пепелище просто некуда было ставить сохранённое имущество. К тому же все уже знали, что граф собственноручно сжёг свою усадьбу и один из московских особняков (другой почему-то уцелел). Поэтому в глазах многих обывателей генерал-губернатор представал героем и патриотом. Но и в то же время у него вдруг появилось множество врагов, которые, потеряв в пожаре (якобы инициированным Ростопчиным), свои жилища и имущество, объявляли его ответственным за свои потери.

14 декабря 1812 года буквально затравленный граф писал Александру-I, «…что его обвиняют за то, что Москва была оставлена войсками, и что я отказываюсь платить им (московским дворянам и купцам) миллионы, которых от меня требуют со всех сторон». Узнай кто-нибудь из этих (требующих со всех сторон) людей о припрятанных сокровищах, разразился бы жуткий скандал. Весь род Ростопчиных было бы навсегда покрыто позором. В 1815 году здоровье графа резко ухудшилось (совершенно бездарное сожжение собственного дома явно не пошло ему на пользу), и он вышел в отставку. Вначале он уехал на лечение в Германию, затем жил на курортах Франции и Англии. В сентябре 1823 года Ростопчины вернулись в Москву, где намеревались устроить судьбу своей любимой дочери Елизаветы. Однако её внезапная смерть разрушила все планы. Повторный и коварный удар судьбы окончательно подкосил здоровье Фёдору Васильевичу. Граф тяжело заболел. 27 декабря 1825 года с ним случился апоплексический удар, повлекший за собой паралич. 18 января 1826 года он скончался. После смерти графа и возникла легенда, о некоем таинственном подземелье в усадьбе Вороново, где якобы были запрятаны графские сокровища.

Таковы доступные большинству из нас исторические факты и легендарные пересказы. А как насчёт иных фактов, более практического свойства? Как в каждом приличном детективном расследовании к каждому уголовному делу обязательно должны прилагаться улики. Улики прямые и улики косвенные. Начнём с последних. Фактов, косвенно подтверждающих легенду, набирается довольно. И на первый взгляд остаётся только вычислить предполагаемое местоположение подземных лабиринтов. При капитальном ремонте усадьбы Вороново около самого дворца в 1978–1983 годах строители наткнулись на остатки подземного хода. Стены его были выложены из кирпича, свод из белого камня; ширина равнялась 2,2 метра, высота – 2,3 метра. Пробовали пройти по ходу, но продвинулись лишь несколько метров – своды обветшали и грозили обрушиться в любой момент. На всякий случай руководители работ приказали засыпать вход, исключив, таким образом, возможность несчастного случая.

Но сведения об этой находке просочились в печать и стали достоянием общественности. Краеведы, спелеологи и прочие любители старинных секретов всполошились и принялись действовать каждый на свой лад. В 1983 году киевлянин В.А. Малеев исследовал территорию усадьбы методом биолокации. Он нанёс на карту схему подземных лабиринтов. По его мнению, обнаруженные тоннели – искусственного происхождения Московские любители подземной старины с ним соглашаются. Предположительно, ходы шли из-под дворца к «голландскому домику», оттуда к пруду, к конюшне, а последний приводил в парк. Наиболее вероятным местом нахождения сокровищ Ростопчина может быть ход, ведущий от дворца к «голландскому домику». Можно предположить, что в одном из дворцовых подземелий имелся лаз в подземный ход, – закрытый чугунной крышкой. Точно такой же люк находился и под «домиком». Скрыть эти лазы не представлялось сложным делом. Достаточно было присыпать их тонким слоем земли, а сверху заложить кирпичной кладкой.

Но это, так сказать, именно косвенные улики, на уровне догадок и интуиции. Хорошо, что строители нашли какой-то ход, просто прекрасно. Но может быть, данный ход вёл в обычный хозяйственный подвал, или заглублённый склад цокольного этажа? Ведь сами знаете, усадьба старинная, за столетия там чего только не понастроили. Но есть и данные прямые, полученные путём прямых радиолокационных замеров георадаром «Грот-1». Данные столь же неоспоримые, как и фотографии на паспорте. Что же они показали? Хотя всю территорию усадьбы проверить не удалось (по ряду организационных причин), но зато удалось установить однозначно – подземные ходы в Вороново существуют на самом деле, без дураков. Но столь же однозначно можно сказать и то, что от этих самых ходов мало что осталось. Это в фильмах про Индиану Джонса все подземные ходы, ведущие к страшным подземельям и сказочным сокровищам, выглядят как новенькие, хоть в дни «Христова воскресения», хоть в наши дни. В наших же российских, матёрых глинах все подземные ходы без надлежащего ухода рано или поздно затекают, теряют прочность и обрушиваются. То же самое случилось и с вороновскими подземельями. Грубо говоря, им пришёл конец. И даже если в них и было некогда что-то такое спрятано, то сохранность спрятанного чуть ли не двести лет назад добра вызывает бо-о-ольшое сомнение.