Время действия: первое июля, относительное утро
Место действия: дом мамы ЮнМи
— ЮнМи! ЮнМи вставай скорее!
Сквозь сон пробивается голос СунОк к которому присоединяются тычки и тряска моего тела.
— ЮнМи, давай, вставай!
Да блин! Что же это такое делается-то? Сплю, никого не трогаю, нет, обязательно нужно разбудить! Что такое могло случиться, что без меня обойтись нельзя совсем?
— Да просыпайся ты наконец!
СунОк усиленно трясёт меня за плечо.
Да что-ж такое-то?! Все люди как люди, а мне даже выспаться не дают! Дома! Безработному!
Чувствую, что начинаю «закипать».
— Онни, отвали нафиг! — подав голос требую я. — Что, не видишь — я сплю? Всё остальное — лесом!
— ЮнМи, вставай! — требует онни. — Тебя в армию призвали!
Молча лежу, обдумываю полученное сообщение. Хрень какая-то… Как меня можно призвать в армию, я же — девушка? Это плохих мальчиков, не сдружившихся с институтом, в армию забирают. А «не сдружившихся» девочек — никуда не забирают. Они же не мальчики! Или, здесь не так? Девочек, вылетевших из музыкального агентства, в качестве наказания, отправляют на два года носить «сапоги»? Старинные корейские обычаи? Ммм… ничего не слышал про такое… Тогда, чего онни несёт? Чё вчера было? Кроме водки ещё «Золотистое соджу» пили? Или, курили «остатки трупов растений»? Не помню…
— Онни, я девочка, — недовольно буркаю я, пытаясь плотнее завернуться в простыню, — девочек в армию не забирают. Отвали! Я спать хочу!
— ЮнМи! — опять тормошит меня СунОк. — Это всё правда! Приказ опубликован на сайте министерства обороны!
Хмм… вот просто сдохнуть не дадут Масяне на улице!
— Фейк какой-то! — отбиваюсь я. — Перепутали опять что-нибудь, как тогда меня с ЧжуВоном! Они там путаники знатные, эти военные. А может, даже не путаники, а путаны…
— Как вас перепутали? — раздаётся удивлённый голос ЁнЭ.
Так, и эта тут. Ах, да, мы же вчера решили, что она останется пить вместе с нами, а потом ночевать, поскольку пьяной девушке бродить в темноте не стоит.
— ЁнЭ, забудь. Это тебя не касается. — Всё так же, не открывая глаз говорю я, таки заворачиваясь плотнее в простынку и интересуюсь. — Сколько времени?
— Пятнадцать минут двенадцатого. — отвечает ЁнЭ.
— Какая рань! — изумляюсь я и предлагаю. — Давайте поспим ещё?
— А как же приказ? — удивляется СунОк. — Надо же что-то делать?
— Фигня это всё. — отвечаю я, готовясь задрыхнуть ещё часа на два минимум. — Сбой в системе. Я хочу спать. Не мешайте мне!
— Ну хорошо… — растеряно произносит СунОк.
(несколько позже, телефонный разговор)
— А… добрый день! Я вас слушаю. Что вы хотели?
— Здравствуйте… а кто это? Простите, кажется я не туда попал…
— Господин КиХо, если вы звонили ЮнМи, то вы правильно попали. Это ЁнЭ.
— ЁнЭ?!А…а… Почему ты отвечаешь за ЮнМи? Тебя же уволили?
— Дело в том, господин КиХо, что жених госпожи ЮнМи, господин ЧжуВон решил открыть для неё персональное агентство. Я попросила ЮнМи взять меня на работу, и она согласилась. Я первый сотрудник, нанятый в новое агентство! Буду самой главной сонбе! Правда здорово, господин КиХо?! Кх-кх-кх!
(господин КиХо ошарашено молчит в трубку на своей стороне)
— Господин КиХо? Вы тут? — перестав смеяться интересуется ЁнЭ.
— Вот как? Жених ЮнМи открывает для неё персональное агентство? — тоном, в котором слышно, что эта новость неприятна вопрошаемому, спрашивает КиХо.
— О, да! — радостно восклицает ЁнЭ. — Господин ЧжуВон как узнал, что вы её выгнали, так сразу сказал, что откроет для неё индивидуальное агентство, которое позволит полностью раскрыться её таланту. Он взял всю ответственность на себя. Всё как полагается будущему главе семьи.
— А ты откуда знаешь, что он ей сказал?
— Господин КиХо, я же менеджер ЮнМи. Я читаю её переписку на телефоне. И, господин КиХо, у меня теперь другой статус. Прошу вас обращаться ко мне соответствующим образом. Я больше не ваша подчинённая.
— Э… да. Хорошо, ЁнЭ-сии. Я это учту. Я хочу поговорить с ЮнМи.
— К сожалению, это невозможно. Увольнение и напряжённая подготовка к комбэку оказали изматывающее действие на психику ЮнМи, и она сейчас восстанавливается. Спит.
— Спит? Так уже двенадцатый час дня?!
— ЮнМи ещё подросток, не забывайте это, господин КиХо. Нервные перегрузки в её возрасте требуют последующего длительного отдыха. ЮнМи нужно отдохнуть, чтобы она смогла творить. Это для неё сейчас самое важное. Ведь успех нового агентства будет зависеть только от неё.
— Мда? Ну хорошо. ЁнЭ-сии, раз ты теперь снова менеджер ЮнМи, тогда передай ей и позаботься о том, чтобы она исполнила то, что я сейчас скажу. ЁнЭ-сии, ситуация сейчас такова, что хоть господин СанХён отказал ЮнМи в работе, но юридически, ЮнМи продолжает оставаться сотрудником «FANEntertainment». Эта ситуация прекратиться в тот момент, когда её мама, её опекун, поставит свою подпись под уведомлением о разрыве контракта. До этого момента, ЮнМи, юридически, будет работать в агентстве. Это понятно?
— Да, господин, КиХо. Я поняла.
— Так вот, ЁнЭ-сии. Раз ты теперь первый нанятый работник, то ты должна отстаивать интересы своего нового работодателя. Ты согласна с тем, что скандалы на пустом месте не нужны ни твоему агентству, ни моему?
— Согласна с вами, господин КиХо.
— Раз согласна, тогда сама проследи и постарайся втолковать ЮнМи, что сейчас не время делать какие-то публичные заявления о её деловых отношениях с господином СанХёном, бывшей группой, агентством и прочим. В текущей ситуации сейчас много эмоций. Следует взять паузу и осмыслить её с другого ракурса. С ракурса денег. Слова, сказанные сгоряча и в обиде, могут привести к потере репутации и финансов. Это не нужно никому. Ты согласна со мной ЁнЭ?
— Да, господин КиХо. Согласна.
— Тогда проследи за языком своей подопечной. Смотри, чтобы она не сболтнула лишнего. Один раз у тебя это не получилось, но судьба дала тебе второй шанс. Не упусти его. Это просто совет от человека с опытом.
— Спасибо, господин КиХо. Я буду стараться.
— Ты прочитала мой отзыв о тебе?
— Да, господин КиХо. Большое спасибо. Вы были так добры, когда его писали. Я даже не знала, что я такой хороший работник.
— ЁнЭ, в агентстве к тебе хорошо относятся. Ты ничуть не хуже остальных начинающих стажёров, которых мне пришлось повидать. Проблема не в тебе, а в ЮнМи. Держи её крепко. Иначе случившиеся с тобой может повториться.
— Я понимаю, господин КиХо. Спасибо.
— Тогда я сказал всё, что хотел. Всего доброго, госпожа ЁнЭ.
— Э… Всего доброго, господин КиХо.
(несколько позже. телефонный звонок.)
— Да КиХо, слушаю тебя.
— Господин президент, хочу сообщить вам интересные новости.
— Говори.
— Я сделал звонок ЮнМи, чтобы выполнить ваше поручение, но вместо ЮнМи мне ответила ЁнЭ. Она сказала, что ЮнМи наняла её личным менеджером, а жених ЮнМи, господин ЧжуВон, открывает для ЮнМи индивидуальное агентство. ЁнЭ — первая из нанятого персонала.
— Вот оно значит, как… Ну хорошо, буду знать. Спасибо КиХо. Так ты переговорил с ЮнМи, чтобы она не болтала?
— Мне удалось переговорить только с ЁнЭ. Она сказала, что ЮнМи спит, хотя был уже двенадцатый час дня.
— Не захотела разговаривать? Всё-таки телёнок стал драконом. Хорошо, я понял, КиХо. Но результат какой-то от твоего звонка есть?
— ЁнЭ обещала проследить, сабоним.
— Слабая надежда. Есть ещё что?
— Это всё, сабоним.
— Понял. Спасибо.
(«телёнок стал драконом» — корейская поговорка. Так говорят о человеке, который возвысившись, возомнил себя пупом земли. Примерный русский аналог — «Из грязи — в князи». Прим. автора)
(позже. Дом мамы ЮнМи. Вторая попытка побудки)
— ЮнМи, да вставай же ты уже наконец! — выдирает меня из сна недовольной голос онни.
Блиннн… да что ж такое… только глаза закрыл…
— Уже первый час дня! — продолжает возмущаться СунОк.
Реали? Ведь только одиннадцать было…
— Мама звонила! А ты всё спишь!
— Как у неё дела? — не открывая глаз, хриплым со сна голосом спрашиваю я.
— Мама сказала, что у неё всё хорошо. Хочет домой.
Нормально, — думаю я про себя. — Чё тогда было меня будить, если всё нормально?
— Мама сказала, что господин СанХён только что перевёл ей на счёт тридцать восемь миллионов, семьсот двадцать пять тысяч вон…
С чего бы это вдруг? Чё за деньги? Шеф передумал? Отступные за беспокойство? Хм …
— … маме сказали, что это твои роялти за полгода. В бухгалтерии «FAN Entertainment» как-то выравнивают платежи и деньги тебе теперь будут платить два раза в год, в начале каждого полугодия…
Вау! Шеф — красавчик! Я думал сейчас из него придётся каждую вону выцарапывать, а он честно ведёт дела. Заплатил мне мои причитающиеся авторские. Интересно, он из них хоть какие-то мои штрафы вычел, или нет? Нужно будет узнать…
— … только посмотри, как к тебе хорошо относятся в агентстве! — продолжает буробить СунОк уча меня жизни. — Так хорошо тебе платят. Если бы ты держала свой язык за зубами…
— Это не агентство такое хорошее, — говорю я ей садясь на постели и открывая глаза. — Это я такая умная. Это мои авторские отчисления, которые у меня никто не отнимет, пока я жива. И даже если я умру, они останутся моими. Напишу в завещании твоих детей своими правопреемниками, будут получать они, пока семьдесят лет не пройдёт. На память от тётки…
Осёкшись с нравоучениями СунОк изумлённо смотрит на меня.
— Предлагаю полученную сумму — пропить! — вношу я смелое предложение и добавляю уточнение. — Целиком.
Онни от неожиданности икает.
— Вообще охренела уже совсем! — возмущается она, совладав с дыханием. — Водку пьёшь! МИД страны критикуешь! Из агентства выгнали! Как ты дальше жить собираешься?
— Нормально собираюсь. — отвечаю я. — Тридцать восемь тысяч долларов, поделить на шесть месяцев, это по шесть миллионов вон в месяц выходит. Чистыми. Налоги с них СанХён уже за меня заплатил. А через шесть месяцев ещё авторских накапает. Не пропаду…
Онни, секунд пять озадачено смотрит на меня. Я смотрю на неё, стараясь сделать невинное выражение лица.
— Ты чё, вообще уже работать не будешь, что ли? — удивляется она.
— Почему? Буду. — обещаю я. — На виллу с кадиллаком в гараже, шести тысяч в месяц не хватит. Шесть тысяч — это только в выборе лапши себе можно не отказывать.
— Мы все втроём жили меньше чем на два миллиона вон в месяц. — нахмурившись, говорит онни.
— Пора кончать с этой порочной практикой. — говорю я, поняв, что мои понты онни задели и решив сменить тему. — Вкусно есть, много спать и заботится о своём здоровье. Я пить хочу. Есть вода?
— Тут нет, — отрицательно помотав головой говорит онни. — Внизу, на кухне.
— Я пить пошла, — говорю я, вставая на лежащей на полу постели на ноги. — А то сушняк так замучил, что аж белиберда всякая сниться начала. Представляешь, приснилось, что меня в армию забрали.
— Идиотка! — в негодовании восклицает онни хорпая себя ладонями по бёдрам. — Какой ещё сон?! Я тебе говорю, что тебе присвоили почётное звание петти-офицера морской пехоты! Тебе через два дня нужно явиться для прохождения службы, а ты всё спишь! Напилась своей водки и не разбудишь тебя! Откуда вдруг это странное желание — пить водку?! Никогда такого не было с тобою раньше!
Упс, так значит про армию, это был — не сон? Судя по тому, как онни злится, это не розыгрыш. А если это не розыгрыш, то тогда — что? В армии, вообще, что ли с дуба рухнули?! Я же не военнообязанный?! Как меня можно призвать?! У них там что, «демографическая яма» вдруг разверзлась? Баб стали в армию грести, чтобы заткнуть ими эту бездну? А я, что — тот первый, кому «повезло» с повесткой?! Блиии…нн… ну шо за хрень вокруг творится… Не хочу я в армию! Я для неё не приспособлен… где справку взять? Может, дядя поможет? У него связи должны быть…
Что ж так плохо то? Только вот, можно сказать, вдохнул воздух свободы и вот вам! Армия! Абздец какой-то… Чё я буду делать там целых два года?
(несколько позже. Маленькая кухня в доме мамы ЮнМи. ЮнМи в цветастой пижаме со стаканом холодного апельсинового сока в руке озадаченно изучает содержимое на экране планшета ЁнЭ. Кроме ЮнМи на кухне присутствуют её онни и её менеджер)
Сижу, в себя прихожу, пытаюсь понять, что написано в приказе. Чтение промежаю маленькими глотками холодного сока. Оттягиваюсь. Хорошо, что онни придерживается американского стиля жизни. Сочок — вот есть, апельсиновый, свежевыжатый, холодный… После сушняка дивно как внутрь заходит. И кажется мне, что водка вчера, была не очень…
— А что такое — «sangsa»? — спрашиваю я у присутствующих не поняв, что за звание на меня вдруг свалилось.
Присутствующие девочки с ответом затрудняются. Понятно, придётся самому опять выяснять.
Сделав глоток сока побольше, дочитываю короткий текст до конца.
Ну, что я могу сказать на это? Только одно. Это хрень какая-то. Какое, блин, повышение патриотического духа? За кого они меня там принимают? За бесплатного создателя маршей? Вообще, офигели…
— ЮнМи, вот ещё тебе письмо, — говорит СунОк увидев, что я закончил читать, — Прислали по почте. Возьми, чтобы не забыть.
Онни протягивает мне белый конверт из ярко-белой бумаги. Поставив стакан с соком на стол, беру. Глянув на адрес получателя и убедившись, что это мне, вскрываю конверт и достаю из него глянцевую открытку. Отрываю.
«Мы поженились!» — радостно гласит выполненная золотым тиснением английская надпись на самом верху. А ниже, по корейский — «Ли ХеРин и Чон ДаСан приглашают госпожу Пак ЮнМи на своё бракосочетание!»
Ахренеть…
— Ой, Ли ХеРин выходит замуж! — радостно восклицает СунОк, заглядывая через моё плечо в моё письмо. — Как здорово! ХеРин такая красивая, а в свадебном платье она будет просто как ангел! Девушка красивее всего, когда она в свадебном платье!
— Нужно будет продумать, в чём ты пойдёшь. — обращается она ко мне.
Ничего не ответив, я рву приглашение пополам, складываю, рву ещё раз и небрежно бросаю обрывки на стол. Немая пауза. Снова беру правой рукою стакан с соком, делаю глоток.
— Ты чего? — испуганно спрашивает меня онни.
— В моей жизни никогда не было девушки, которую зовут Ли ХеРин. — спокойно говорю я, смотря ей в глаза. — Не было и не будет.
— Ты чего… — пытаясь понять, озадаченно тянет СунОк.
— Забудь. — говорю ей я. — Лучше скажи, чем призыв в армию отличается от мобилизации? В чём разница?
Онни опять затрудняется с ответом, наверное, от быстроты перехода с темы на тему.
— Призыв в армию, это на два года. — отвечает за неё ЁнЭ. — А мобилизация, это до тех пор, пока война не закончится…
— Какая война? — озадаченно спрашиваю я, подозревая, что меня разыгрывают.
— С Севером… С КНДР. — просвещает меня ЁнЭ.
А, ну да! Они же тут воюют!
— И что, значит, я буду воевать до победного конца? — удивляюсь я, начиная осознавать, что это всё выглядит очень и очень стрёмно.
— Можно дождаться, когда воевать будет уже нельзя из-за возраста… — сообщает мне ЁнЭ возможный выход из ситуации.
Ахренеть какая перспектива…
Место действия: кабинет генерала Им ЧхеМу
Время действия: примерно в это же время
— Понимаете, господин генерал, — объясняет адъютант сурово смотрящему на него своему командиру, — дело в том, что информация о скандале с министерством иностранных дел в центральных новостных каналах озвучена не была. Всё пошло от небольших новостных студий, репортёры которых взяли интервью у Пак ЮнМи. А в новостях «KBS», «MBC» и «SBS» так до сих пор об этом ничего нет. Господин генерал, в мои должностные обязанности не входит просмотр новостей главных телевещательных корпораций Кореи, а тем более их дочерних сетей. Весь день я выполнял свои обязанности, а вечером, когда отбыл домой, никаких сообщений о скандале по телевизору так же не было. Поэтому, я ничего не знал об этом и не смог поставить вас в известность об этом факте, а также изменить порядок следования документов. Делопроизводство производилось обычным образом. Приказ о мобилизации Пак ЮнМи был включён в список документов, подлежащих опубликованию и, первого числа он был опубликован, господин генерал, так как на его счёт не поступило никаких дополнительных распоряжений.
Закончив говорить, адъютант смотрит на генерала Им ЧхеМу ожидая его слов. Генерал, подумав, кивает, показывая, что понял последовательность развития событий.
— Как всё неожиданно вышло. — неодобрительно качая головой и с ноткой озадаченности в голосе произносит он. — Вчера только ничего не было и вот, пожалуйста! Я рассчитывал, что да, будет реакция общественности, которой потребуется объяснить причину моего решения. Я был готов к этому. Но я совершенно не готов к тому, чтобы оказаться в эпицентре скандала — «армия против политиков». Несложно понять, что раз в центральных новостях о критике МИД не говорят, то это значит, что кто-то в верхах до сих пор не расстался с надеждой замять это дело. Также несложно понять, что мобилизация ЮнМи привлечёт к ней внимание всей нации. И тогда оглашение её скандальных высказываний станет неизбежным, это лишь вопрос времени. «Замолчать» не получится, а мой приказ будет выглядеть как безусловная поддержка армией выступления против МИДа…
Генерал поворачивает голову к окну и ненадолго задумывается, смотря куда-то в даль.
— Чёрт, как я попал в такую ситуацию?! — восклицает он, поворачивая голову от окна к адъютанту и с вопросом смотря на него.
— Не могу знать, господин генерал! — рапортует тот и, вытянувшись, щёлкает каблуками.
Им ЧхеМу несколько секунд молча и недовольно смотрит на него.
— Вот чёрт… — уже спокойнее повторяет он. — И что же теперь следует предпринять в такой ситуации? Я, пожалуй, полностью соглашусь с Пак ЮнМи в её словах насчёт умственных способностей наших мидовцев, но, всё же… Я совершенно не планировал начинать с ними какое-то противостояние или борьбу. Зачем мне это?
— Не могу знать. — отвечает адъютант на очередной вопросительный взгляд своего начальника.
— И приказ уже не отменить, — продолжает мыслить вслух генерал, — Будет выглядеть, словно армия — это флюгер, разворачивающийся вслед всяким идиотским решениям гражданских. Торопливость в приказах и их отмене, в глазах нации, будет выглядеть… нехорошо.
— Действуйте по ранее намеченному плану! — приняв решение, отдаёт приказание генерал адъютанту. — Мобилизацию провести в указанные сроки! Население информировать согласно утверждённому тексту! Никаких дополнительных пояснений — не давать!
— Так точно, господин генерал! Будет исполнено, господин генерал! — берёт под козырёк адъютант.
В этот момент на стационарном телефоне, стоящем у генерала на столе, начинает мигать светодиод и звучит прерывистый сигнал вызова из приёмной.
— Да! — ткнув в ответ пальцем клавишу на телефоне недовольно отзывается генерал.
— Господин генерал! — раздаётся голос секретаря, — Поступил звонок от лидера «Корейской национальной партии», господина Чо ВинЧона. Он хочет обсудить с вами вопрос о возможности согласовании взглядов армии и оппозиции на политическую ситуацию в стране. Вы будете говорить с ним? Он сейчас на проводе.
Расширяя глаза, генерал смотрит на адъютанта. Адъютант смотрит на генерала.
— Вот чёрт… — в третий раз за последние пять минут, но уже совсем шёпотом произносит генерал. — Начинается…
— Вы свободны! — быстро взяв себя в руки и отвернувшись от микрофона на телефоне приказывает он адъютанту и повернув голову, и уже обращаясь в микрофон, приказывает секретарю. — Соединяй!
Место действия: дом семьи ЧжуВона
Время действия: позже
Госпожа МуРан, сдвинув очки ближе к кончику носа, с суровым выражением на лице перемещается по новостным сайтам Кореи.
«… лидер «Корейской национальной партии», господин Чо ВинЧон заявил, что это является неоспоримым доказательством того, что корейская молодёжь всецело поддерживает программу и политику его партии…» … «…является признаком того, что армия поддерживает позицию высказанную Пак ЮнМи в отношении действий корейского министерства иностранных дел…» … «…стало грубой провокацией в отношении действующей партии и правительства. И он не допустит…» … «… кто стоит за спиной ЮнМи? Возможно, это некие финансовые агломераты, пытающиеся использовать столь резкие высказывания несовершеннолетней в попытке переделать существующие рынки…» … «… уверен, что высказывания в подобном тоне о действиях правительства играют на руку всем анти-корейским силам. И он будет добиваться уголовного расследования…» … «… проанализировав высказанные претензия к действиям нашего МИДа, не нашёл ничего, чтобы было не известно до этого момента. …» … «лидер «Корейской национальной партии», господин Чо ВинЧон заявил, что его партия — «будет большим образом работать с молодёжью, вовлекая её в политическую жизнь страны, имея в качестве примера такого активного члена общества как Пак ЮнМи». Лидер Чо ВинЧон в очередной раз потребовал отставки правительства и наказания виновных, как он выразился, «в морском позоре» страны. «Даже школьницы понимают, что наш МИД недееспособен» — сказал он. — «И только правительство страны продолжает упорствовать в признании этого факта…» …
— Ужас. — произносит МуРан отодвигаясь от экрана монитора и снимая очки. — За горой ещё гора. Это же надо такое устроить! Одно заявление и армия её уже поддерживает и Чо ВинЧон предлагает её в качестве примера! Обрадовались…
Взгляд МуРан опускается на лежащую на краю стола книгу с названием «История корейских династий». Секунды три посмотрев на неё, МуРан берёт её в руки и открывает её там, где в ней вложена закладка. Читает.
«… Королева Мён СонХва обладала острым политическим чутьём, прекрасно понимая чаяния и устремления как простого народа, так и правящей знати. Умело облекая эти чаяния в слова, она обращалась с ними к подданным своего государства так, что всегда находилась часть общества, которая становилась ярым сторонником её решений, а те, кто что-то терял в результате этих решений, тем не менее, не становились врагами королевы и правящей династии, получая различные компенсации…»
— Манипуляторша… — недовольно шипит себе под нос МуРан вспоминая выступление ЮнМи на шоу.
Место действия: общежитие группы «Корона»
Время действия: вечер, начало седьмого
— Вау! — громко восклицает КюРи смотря в планшет. — Вы только посмотрите, что опять натворила наша ЮнМи!
— Она не наша. — отвечает ей ИнЧжон. — И слава богу. И что же она могла натворить? Назначила дату свадьбы?
— Не угадаешь! — с восхищением восклицает КюРи подняв голову от планшета и смотря на ИнЧжон. — Её мобилизовали в армию!
— В армию? — удивлённо переспрашивает ИнЧжон и наморщив лоб на несколько секунд задумывается над новостью.
— Вообще уже, что ли? — произносит она. — Что за глупости ты читаешь?
— Я читаю сайт министерства обороны! Вот, слушайте! — требует КюРи и зачитывает для всех небольшой текст приказа.
На некоторое время в комнате устанавливается молчание. Девушки озадаченно обдумывают неожиданную новость.
— Так это она теперь будет со своим женихом вместе служить? — спрашивает у всех БоРам. — В одной казарме?
— В одной казарме? Со всеми остальными солдатами? — скептически отзывается ХёМин. — Даже не представляю, чем может закончится такая «служба».
— Почему же? Я вот очень даже представляю. — отвечает ДжиХён. — Беременностью и увольнением в запас.
— Не говори ерунду! — сердится СонЁн. — Наверняка, в армии захотели, чтобы у них была такая же реклама как АйЮ в полиции! Будет иногда фотографироваться в форме, а в часть приезжать только на время каких-нибудь шоу или презентаций.
— Ну, АйЮ всё же участвует в работе полиции, когда у неё есть время. — возражает ХёМин. — Потом, АйЮ это не ЮнМи. Какая с неё реклама для армии?
— Написано ведь — «для повышения морального духа и боеспособности», — цитирует приказ по памяти СонЁн и напоминает. — Она же «RedAlert» написала, с которым мы выиграли на международных учениях!
Девочки опять задумываются.
— Ну, не знаю… — неуверенно произносит ХёМин раздумывая над этим фактом.
— Тогда, что, получается — армия поддерживает ЮнМи против МИДа? — задаёт вопрос КюРи.
Опять все задумываются.
— Политика, это смерть для айдола. — уверенно произносит ИнЧжон повторяя когда-то крепко вбитую ей в голову мысль. — Все айдолы и актёры, когда начинают делать политические заявления — заканчивают свою карьеру досрочно. Хорошо, что президент СанХён исключил её из группы и уволил из агентства. Она бы нас утопила вместе с собой. Балласт, тянущей на дно.
— Н-да, — со скепсисом в голосе отзывается КюРи, — теперь остаётся только суметь выплыть, после сброшенного балласта. Дело за малым…
— Не веришь, что президент СанХён поможет нам это сделать? — агрессивно обращается на это замечание ИнЧжон.
— Почему? — не спорит с ней КюРи. — Верю. Просто хочется, чтобы это произошло поскорей. А то я как-то не представляю, как мы это сделаем…
— Президент СанХён знает, что нужно делать. — уверенно произносит ИнЧжон. — Но ему нужно время, чтобы разобраться со всем тем, что натворила ЮнМи. Он же так и сказал, что нужно вначале многое исправить.
КюРи ничего не отвечает и возвращается к своему планшету. В комнате наступает тишина. Девушки тоже берутся за свои гаджеты, чтобы узнать последние новости.
— «Нетизены сомневаются в адекватности генерала Им ЧхеМу, отдавшему приказ о мобилизации Агдан». — читает она с экрана ни к кому конкретно не обращаясь, КюРи. — Спрашивают — «Что, у нас уже началась война с Севером, если мы мобилизуем школьниц»?
— Нетизены пишут, что президент СанХён выгнал ЮнМи из агентства. — сообщает ДжиХён. — Интересно, откуда узнали?
— «Оппозиционные партии поддерживают Агдан». — ответно рапортует БоРам делясь своими впечатлениями от изучения новостной ленты.
— Может, ЮнМи и вправду — Мён СонХва? — подняв голову от своего планшета спрашивает она. — Порядок наводит в государстве…
ИнЧжон тяжело вздыхает, но ничего не отвечает на это дурацкое предположение, продолжая читать то, что она читала до вопроса БоРам.
Место действия: дом мамы ЮнМи
Время действия: примерно в тоже время
На полу сижу, телевизор смотрю. Рядом со мной холодная бутылка водки и пакет с апельсиновым соком. Пришлось перейти на консервант, поскольку СунОк, протестуя против «распития крепкого напитка», категорически отказалась делать мне «свежевыжатый». А ещё, у нас с ней была перед этим схватка за бутылку. Хоть онни громко орала и принимала угрожающие позы, но до рукопашной у нас дело не дошло. Я объяснил ей, чем грозит семейному бюджету мой призыв и отстоял своё право напиваться, когда хочу и как хочу. Вот, веду себя по-корейски, напиваюсь после увольнения. СунОк поддерживает, но с соджу и без огонька.
Короче. Я тут посидел в сети, полазил по юридическим сайтам, которые попались и, на первый взгляд выходит, что у меня есть крепкий шанс сесть на зарплату военного, как о том как-то мечтала онни. Эти ж придурки, которые в армии, меня не призвали, а — мобилизовали! А как говорят в Одессе, это две большие разницы. Если призвали, то через два года тебя выпустят на свободу с чистой совестью и живи себе дальше, печалясь о двух бездарно пропавших годах. А вот при мобилизации, тебя отпустят, лишь когда этого пожелает твоё военное руководство. Даже победа в войне не гарантирует твоего мгновенного освобождения. Пока не будет приказа — служи себе да служи, и не тужи…
Эх! И что так всё неудачно складывается?! Главное, если начать «отматывать обратно» последовательность событий от той точки, в которой я сейчас нахожусь, то исходным, отправным пунктом всей этой белиберды оказывается ЧжуВон! Вот просто… слов нет! Никаких! Убить бы гада, сделать планету чище!
Делаю себе ещё порцию водки с соком и со льдом, делаю глоток.
И главное, непонятно, как нужно поступить. Если попытаться уехать из страны, так мало того, что я несовершеннолетний, так ещё это будет дезертирство, уголовная статья. Даже если уедешь — как потом работать? А оставаться и тянуть армейскую лямку — тоже резона нет. Лучшие годы — псу под хвост. Пока видится два вменяемых варианта. Первый — опротестовать мобилизацию в судебном порядке. Второй — закосить по состоянию здоровья. Вот и пригодится моя амнезия…
Ну и ещё возможный вариант — пойти к военным и спросить, что они имели в виду? В приказе есть слово — «почётным», АйЮ тоже — «почётный офицер», но пляшет и поёт, деньги зарабатывает. Может, вояки тоже захотели, чтобы у них было не хуже, чем у полицаев? Тоже, чтобы «пело и плясало» и «своё»? Кстати, только что отсмотрели с СунОк комбэк АйЮ на «SBS». Ну, что я могу сказать? «Таксист Джо», на мой взгляд — удался. В одном месте было какое-то невнятное произношение, а в остальном — очень даже неплохо вышло. И музыку никто не «улучшил». Наверное, просто времени на это не хватило…
Вот, одним всё, другим шиш с маслом. Ладно, буду смотреть телевизор, пока водка не кончится. Или, не усну. А завтра — видно будет. Утро, оно говорят вечера — мудренее…
(первое июля, поздний вечер. телефонный звонок в квартиру президента агентства «FAN Entertainment»)
— Да, господин Икута, добрый вечер. — говорит в трубку СанХён ответив на вызов.
— Добрый вечер, господин СанХён. Прошу прощения, за столь поздний звонок…
— Я слушаю вас Икута-сан, — несколько напряжённым голосом отвечает СанХён и стараясь выглядеть бодро делает предположение. — Наверняка у вас были причины для звонка.
— Вы правы, господин СанХён, были. Я хотел первым, или одним из первых, поздравить агентство «FAN Entertainment» и вас, как его владельца и руководителя, с несомненно выдающимся результатом. Хочу выразить вам своё искреннее восхищением вашим талантом в умении находить великолепных исполнителей, а затем правильно руководить ими, чтобы в конце концов из негранёных алмазов получались бриллианты мирового класс. Браво, господин СанХён! Я восхищаюсь вами!
— Э… аа… да… — растерявшись, СанХён издаёт серию несвязных звуков но быстро справляется с растерянностью и берёт себя в руки.
— Благодарю вас, Икута-сан, за столь высокое мнение о моих деловых качествах, — отвечает он в ответ славословие, — однако, я нахожусь в смущении, так как не понимаю причин вашего поздравления. Вы не могли бы меня просветить о его причинах?
— Я вижу, что я всё-таки первый, кто позвонил вам с этой новостью. — довольно смеётся в ответ японец. — Дело в том, что я сейчас нахожусь в Америке. Здесь сейчас девять часов утра и Американская академия звукозаписи так, как она делает это каждый год в первый день второго полугодия, объявила список номинантов на соискание своей премии. В списках значится айдол вашего агентства, господин СанХён. А именно — госпожа Пак ЮнМи. Она номинирована для награждения сразу в нескольких категориях. Поздравляю, господин СанХён. Это действительно, настоящий успех.
На несколько секунд в разговоре устанавливается тишина. Ошеломлённый СанХён бешено вращает шестерёнками своего мозга пытаясь осмыслить неожиданную информацию.
— Господин СанХён? — с иронией в голосе осведомляется Икута, видимо представляя, что сейчас происходит с его собеседником.
— Но как же так? — взрывается очередью вопросов, пришедший в себя до возможности говорить СанХён. — Агентство ведь её никак не продвигало в вопросе награждения?! Как Ассоциация могла принять такое решение без продвижения? Это же немалые деньги и … нужны люди, кто знает, как это делается! Ушам своим не верю! Это действительно так на самом деле?! Икута-сан, это не шутка? Скажите мне, что это не розыгрыш! ЮнМи действительно выдвинули на премию «Грэмми»?!
Икута тихо смеётся в ответ в трубку.
— Я кое-кого знаю из тех, кто принимает решения и взял на себя смелость порекомендовать им послушать работы вашей девочки. Скажу, не преувеличивая, музыка произвела впечатление. Поэтому, в том, что я вам сказал, нет никакой шутки или обмана. Вы сами можете в этом убедиться, найдя имя своего айдола в списке номинантов. Я вам скажу даже более того. Номер, под которым записана ЮнМи, попадает в «шорт-лист». То есть, её присутствие в зале обязательно. Думаю, вы, как глава агентства, будете её сопровождать. Она же несовершеннолетняя, она не может поехать одна.
СанХёна, после этой новости снова «клинит». Он силится представить себя сидящем рядом с ЮнМи, в зале, в котором происходит вручение престижнейшей мировой музыкальной премии и как-то у него это не получается. Почему-то он видит себя в ярко-оранжевом костюме, жёлтых ботинках и круглой соломенной шляпке с большими полями на голове. Он трясёт головой, пытаясь вытрясти из него столь непонятный и невесть взявшийся образ, но это у него не выходит.
На своём конце соединения Икута довольно улыбается в телефон.
— И да, господин СанХён, — говорит он, напоминая. — С нетерпением ждём вас и вашу группу «Корона», в которой теперь есть такая известная личность, в Японии. Не сомневаюсь, что у столь талантливой девушки и с такими удивительным глазами, будет невероятный успех.
— Эууэаааууу, — снова несвязно начинает СанХён, но быстро выправляется.
— Конечно, Икута-сан, — уверенным голосом отвечает он. — Конечно, мы обязательно будем и покажем самое лучшее на что способны.
— Уверен, что в Японии очень многие захотят на это посмотреть. Возможно придётся провести дополнительные выступления. — говорит Икута.
— Не вижу в этом никаких проблем, — отвечает СанХён. — Исполнители моего агентства готовы выступать в любое время и при любом числе зрителей. Икута-сан, я преисполнен искренней благодарностью за ваше доброе отношение к моему агентству.
— Моё отношение, господин СанХён, возникло не на пустом месте. Дела, к сожалению, ещё требуют моего присутствия здесь и в Японию я вернусь только к окончанию промоушена вашей группы. И я очень хочу встретиться с вами и ещё раз переговорить по вопросу, который мы обсуждали у вас в агентстве. Надеюсь, что в связи с новыми обстоятельствами, эти переговоры пройдут более плодотворно чем в прошлый раз.
— Икута-сан, вести переговоры с вами, представителем крупнейшего мирового агентства, большая честь для меня. Обещаю, что всё, что нужно для положительного решения данного вопроса будет сделано.
— Рад это слышать, господин СанХён.
— Единственно, есть две небольшие проблемы, Икута-сан. К сожалению, они находятся вне возможностей моего непосредственного вмешательства. Это может помешать заключению соглашения, в котором есть две заинтересованные стороны.
— Вот как, господин СанХён? Неприятно, когда в прекрасные планы вмешиваются непреодолимые силы. О каких проблемах вы говорите?
— Первая проблема — ЮнМи попала в скандал. Громкий скандал. И он пока ещё не достиг своего пика.
Икута думает несколько секунд.
— Скандал связан с наркотиками, аморальным поведением или, что-то ещё из «тяжёлого»? — спрашивает он.
— Нет, ничего этого нет. Она дала интервью, не согласовав его содержание с агентством.
— Я не слежу за скандалами в корейском шоу-бизнесе. Вы не скажете в двух словах, что произошло?
— ЮнМи подвергла критике действия своего правительства по переименованию Восточного моря.
— Однако… — удивляется Икута и на мгновение задумывается.
— При этом было сказано что-то оскорбительное о Японии или её жителях? — спрашивает он.
— Ничего подобного не было.
— Думаю, ничего страшного в этом нет. Прошу прощения за мои слова, господин СанХён, но, в свете последних событий, наоборот, критика действий вашего правительства может быть воспринята в Японии как положительный фактор.
— Я понимаю, Икута-сан.
— Надеюсь, я не причинил своими словами обиды. Политика — не наш с вами бизнес, и я считаю категорически неправильным привносить хотя бы её каплю в отношения людей, занимающихся музыкой.
— Совершенно с вами согласен, Икута-сан. Я тоже так думаю, поэтому никакой обиды нет.
— Рад, что мы с вами думаем одинаково. Но вы сказали о двух проблемах, которые могут помешать приезду ЮнМи в Японию. Какая вторая проблема, господин СанХён?
— Даже не знаю, как вам сказать, Икута-сан. — признаётся СанХён. — Дело в том, что сегодня утром, ЮнМи мобилизовали в армию…
— В армию? — удивляется Икута. — Действительно?
— До сих пор не могу в себя прийти, как узнал о событии, — жалуется СанХён.
— Республика Корея решила начать войну с Севером на полное уничтожение? Иначе зачем проводить мобилизацию школьниц?
— К счастью, ничего такого не происходит, Икута-сан. И я понимаю, что со стороны это выглядит странно. Есть предположение, что таким образом военные наградили её за марш «Red Alert», который помог одержать победу команде морской пехоты на международных учениях «Щит моря».
— Странный способ награждения…
— Военные всегда были людьми, идущими непростыми дорогами…
— Да, я понимаю, о чём вы говорите, — кивает Икута на другом конце Земли.
— Я пока не разговаривал с людьми, которые приняли это решение. — признаётся из Кореи СанХён. — И я не знаю причину, по которой они приняли решение о мобилизации ЮнМи. А также не знаю, как теперь будет проходить её дальнейшая жизнь. Поэтому, Икута-сан, я не знаю, сможет ли она поехать с группой в Японию о чём вас предупреждаю.
— Непонятная ситуация. — недовольно соглашается японец и предлагает. — Я думаю, что не стоит принимать решения в условиях отсутствия информации, господин СанХён. Необходимо понять, чем вызван этот приказ о мобилизации и какие последствия он несёт для жизни ЮнМи. Вы согласны?
— Другого варианта нет. — соглашается СанХён. — Икута-сан, я разузнаю всё в ближайшее день-два и сообщу вам. И уже от этого, будем принимать решения.
— Хорошо, господин СанХён. Буду ждать от вас информации. Очень не хотелось бы, чтобы столь талантливого композитора забрала себе армия.
— Согласен с вами, Икута-сан. — вздыхает СанХён.
— Тогда, будем прощаться, господин СанХён? Ещё раз поздравляю вас с замечательной победой. Номинация на «Грэмми», да ещё попадание в шорт-лист, это, несомненно, достижение мирового уровня.
— Благодарю вас, Икута-сан, за поздравление и вашу помощь. Если бы не ваша протекция, возможно, этого бы не было.
— Не преувеличивайте мои заслуги, господин СанХён. — отвечает ему японец. — Номинантов на «Грэмми» без ничего не бывает. Так что главная заслуга здесь ЮнМи, а не моя. Я лишь только подсказал, куда нужно смотреть.
— Когда знаешь куда смотреть, считай, половина дела сделана, Икута-сан, — говорит СанХён и благодарит. — Ещё раз спасибо вам, Икута-сан, за ваше покровительство к моим артистам. Я прямо завтра с утра займусь выяснением того, что значит этот странный приказ.
Место действия: общежитие группы «Корона»
Время действия: второе июля, девять часов утра, группа завтракает
— Менеджер Ким только что звонил, сказал, чтобы мы срочно ехали в агентство. — сообщает всем КюРи входя на кухню с телефоном в руке.
Девушки, до этого спокойно завтракавшие, озадаченно поворачиваются к ней.
— Президент СанХён хочет нас видеть. — сообщает КюРи подходя к столу.
— Зачем? — удивлённо спрашивает ДжиХён. — Ким не сказал?
— У нас новая работа? — делает предположение БоРам.
— Ким сказал, что президент хочет добавить к нам в группу новую девушку. — отвечает КюРи.
— Новою девушку?! Опять?! — резко выпрямляясь изумляется ИнЧжон. — Только избавились и опять?!
— Это только пока предположительно, — говорит КюРи. — Менеджер Ким сказал — предположительно. Давайте, быстро заканчивайте завтракать и нужно ехать.
— Буууу! — надув щёки выдыхает ИнЧжон.
Место действия: кабинет президента СанХёна
Время действия: примерно в тоже время
Сижу, не жужу, на шефа смотрю. Сегодня прямо с ранья СунОк взялась меня «пинать», требуя, чтобы я встал и как полоумный нёсся в агентство, говорить с СанХёном. Вчера, допить в одиночку бутылку водки мне не удалось, но я старался, а поэтому вставать и нестись, желания у меня не было никакого, о чём я, собственно и сообщил сыпавшей во все стороны электрическими разрядами онни. На что «шаровая молния» мне заявила, что если я сейчас же не встану, то она меня свяжет и доставит пред очи СанХёна в том виде, в котором я есть. Как я понимаю, это должно было испугать любую другую девушку, но со мной этот номер не прошёл. Пока онни орала и ругалась, я пытался спать дальше, но тут мне в голову пришла мысль спросить у неё — «по какому поводу будет разговор?». Узнав, что шеф хочет обсудить финансовые вопросы, я ещё немного повалялся, борясь с ленью и плохим самочувствием и размышляя на тему — «на кой чёрт мне куда-то тащиться, раз меня уволили? Я теперь свободный человек и пусть звонят ЁнЭ, договариваются с ней о времени встречи». Однако, вспомнив о том, что из агентства мне недавно перевели деньги, а СунОк сказала, что они как-то «выравнивают» платежи, решил всё дойти до шефа, послушать, что он мне скажет. Деньги — это серьёзно. Всё, собственно, делается ради них. Хорошо лечить душевную рану валяясь попой кверху, но при этом точно зная, что у тебя есть средства, которые могут тебе это позволить. А если средств не будет, такой роскоши ты себе позволить не сможешь. Будешь бегать, вытаращив глаза, и невзирая ни на какие ранения…
Поэтому я встал, не сильно усердствуя привёл себя в порядок, влез в шорты и рубашку с короткими рукавами, сандали и поехал. Вот, приехал. Жду начала обещанного разговора о деньгах. Он пока не начался, шеф тянет время занимаясь моим разглядыванием.
— У тебя глаза красные. — сообщает мне шеф результаты проведённого им осмотра.
— По работе скучала, — тянут меня в ответ за язык черти. — Плакала.
— Всю ночь. — подумав, добавляю я уточнение, скептически смотрящему на меня СанХёну.
Не, ну а чего он? Чё придуряться-то? Не видит, что ли, что человек еле сидит? Можно подумать сам не злоупотреблял никогда…
— А чем от тебя пахнет? — спрашивает шеф, продолжая валять дурака и напомнив мне своим вопросом финальную часть сказки «Красная шапочка».
— Фиалками? — делаю я предположение.
— Похоже, это совсем не фиалки, — отрицательно качая головой не соглашается с предложенным мною вариантом СанХён. — Больше похоже на запах перегара. Ты что, пьянствовала всё это время?!
— Ничего подобного! — обиженно надувая губы отвечаю я. — Я не пьянствовала. Я следовала национальным обычаям. Можно сказать, из последних сил…
— Каким обычаям? — выказывает интерес собеседник.
— Да вы, что сабоним, разве не знаете?! — удивлённо восклицаю я. — В любой дораме показывают, что всякий уволенный кореец, прежде чем начать своё новое восхождение к успеху, должен выпить как минимум два ящика соджу. И его при этом должны все жалеть. А меня никто не жалел и соджу я пить не смогла, поскольку меня с неё выворачивает. Пришлось заменить её водкой…
— Водкой?! — изумляется СанХён. — С ума сошла?!
— Я старалась следовать традициям, — грустно смотря на шефа говорю я, — внесла в них кое-какие рационализации. Было очень трудно, сабоним, но я старалась…
Продолжаю грустно смотреть на шефа, шеф, саркастически смотрит на меня.
— Кофе? — помолчав, предлагает он.
— Лучше минералки, сабоним! — сразу оживаю я.
— Принеси мне кофе и бутылку минералки, — нажав кнопку на большом телефоне на своём столе приказывает он секретарю.
— Холодной! — вытянув шею подсказываю я со своего места.
— Холодной! — ретранслирует мою просьбу СанХён.
— Сейчас. — обещает он мне.
— Спасибо сабоним, — благодарю я его.
Минуту с небольшим сидим в тишине, пока не приносят заказанное. Шеф начитает мешать в чашке ложкой, а я открываю бутылку, наливаю почти полный стакан минералки и весь его выпиваю.
А..а … хорошо!
— Не рано ли ты начала следовать традициям? — недовольно спрашивает, наблюдая за мной, СанХён. — Куда смотрит твоя мама?
— Мама в больнице. — коротко напоминаю я.
— Понятно. — кивает шеф. — А твоя сестра?
— Не та сестра настоящая которая тебя на спине из бара тащит, а та, которая с тобою рядом по асфальту из бара ползёт! — бодро отвечаю я, перефразируя пришедшую на ум шутку.
— Понятно. — снова кивает шеф.
Мне начинает надоедать это долгое вступление.
— Господин СанХён, вы хотели со мною поговорить? — напоминаю я причину своего присутствия.
— Да, — не отрицает он.
— Прошу прощения, сабоним, но как говорится — «время — деньги». Может быть нам следует начать разговор?
— Пожалуй. — кивнув, соглашается президент.
— Начну я несколько издалека. — говорит он. — Возможно то, что я сейчас тебе скажу, ты уже знаешь, но, видя твоё состояние, я проговорю ещё раз, чтобы причина моих поступков была совершенно понятной.
Согласно киваю, хотя имею сомнения в такой необходимости.
— Всякий бизнес нацелен на извлечение прибыли. — начинает разговор СанХён. — И любой бизнес использует какой-то ресурс для того, чтобы, произведя определённую работу, добавить к нему что-то своё и получить с этого прибыль. Если в отдельных случаях, например, как горно-обогатительная компания, ресурс очевиден, то в случае музыкального агентства он не так понятен. Можно подумать, что в данном случае его ресурс — это артисты агентства, но, это, возможно к большому удивлению, не так…
СанХён пару секунд задумчиво мешает в чашке кофе, видимо стараясь более полно сформулировать свою мысль.
— Дело тут в структуре бизнеса, — говорит он, — именно в том, каким образом музыкальные агентства зарабатывают деньги. А в Корее они зарабатывают деньги используя медиа-агентства…
Вынув ложку из чашки СанХён начинает трясти её над кружкой, стряхивая остатки прилипшей к ложке пены.
— Способ заработка агентства в Корее отличается от подобного агентства где-то в Европе или Америке. — поясняет СанХён. — Если там основой заработка являются продажа синглов, дисков и концерты, то в структуре прибыли корейского агентства это занимает меньшую часть. Основной доход оно получает от участия своих артистов в различных телевизионных шоу и музыкальных программах …
— Я слышала, что музыкальные шоу на ТиВи имеют очень низкий рейтинг, — вклиниваюсь я в монолог шефа.
— Да, это так. — кивнув, спокойно соглашается он со мной, — но тут есть нюанс. А он в том, что после появления на музыкальном шоу агентство может рассчитывать на более высокую оплату выступления своей группы. После появления на шоу, цена выступления группы на любом мероприятии возрастает сразу в два-три раза. Если, допустим, до шоу, группа получала за проведение мероприятия 2–3 миллиона вон, то после она может рассчитывать уже на 5–7 миллионов за такое же выступление. Победа на музыкальных шоу для агентства очень важна. Например, та же «АОА» о которой ты говорила. До победы на «Music Bank», они толком ничего не имели, а после победы получили сразу около двадцати рекламных контрактов. После победы заработок агентства «АОА» за год увеличился с трёх до шести миллиардов вон, и они смогли наконец платить зарплату своим артистам. Как бы не были проблемны музыкальные шоу с их низкими рейтингами, но победа на них дает очень много, особенно если шоу было на центральном канале. За победу на центральном телеканале стоимость группы может вырасти в десять раз. Плюс, это открывает путь к участию в шоу и дорогих рекламных компаниях…
СанХён делает глоток кофе.
— … Из этого следует, что прекращение участия артистов агентства в ТВ-шоу, означает смерть агентства или, скатывание его на уровень, на котором влачат жалкое существование, с трудом наскребая на ежемесячную зарплату… — не смотря на меня, а наклонив голову и смотря в чашку из которой пьёт, говорит он. — …что, собственно, равнозначно смерти. Поэтому, когда мне сообщили, что «SBS» отказались от участия шоу с тобой, я не секунды не сомневался в принятии решения уволить тебя…
Понятно…
— Я создавал своё агентство всю свою жизнь. — подняв голову и смотря мне в глаза говорит он. — Сейчас в нём работают семьсот пятьдесят человек. Минимум у восьмидесяти процентов из них имеют родителей, о которых пришла пора позаботиться или, эта пора вот-вот наступит. Минимум пятьдесят процентов моих сотрудников имеют несовершеннолетних детей, которым нужна поддержка. В итоге — примерно пять тысяч человек зависят от принимаемых мною решений. Зависят от того, сколько заработаю я, а значит, заработают и они…
— Я уволю любого своего сотрудника, если решу, что он угрожает безопасности работы моего агентства. — уверенно произносит СанХён. — Каким бы ценным он не был. Айдол или менеджер — без разницы. Для меня важнее моё агентство, чем один человек. Пусть он невероятно талантлив, но это ничего не значит. Возможно, при этом будут упущены сверхприбыли, но я, и мои сотрудники зарабатывают достаточно денег, чтобы уверенно смотреть в будущее и ждать, что удача подкинет счастливый шанс и приведёт в агентство золотое чудо вроде АйЮ, а не какую-то эгоистку, которая своими хотелками оставляет всех без работы, а сама убегает в персональное агентство, которое открывает для неё её будущий жених!
— А вы откуда про это знаете? — недовольно спрашиваю я.
— Сеул — большая деревня, — с недовольством в голосе отвечает мне СанХён, — где все про всех всё знают. Особенно, если дело касается конкурентов и профессиональной деятельности.
— Я не собиралась отвечать согласием на это предложение, сабоним. — говорю я.
— Это не важно, — отвечает мне СанХён. — Собиралась ты или нет. Важно то, что у тебя есть запасной вариант. А у меня и у моего агентства его нет.
Замолчав, СанХён смотрит на меня. Я, молча смотрю в ответ. Ну да, если смотреть с этой точки зрения, то да. Некрасиво получается.
— А разе агентство не должно защищать своих артистов? — спрашиваю я. — Почему, когда против меня и моих родных началась травля, то я осталась одна против толпы недоумков?
— И ты не пришла ко мне, не пожаловалась, не спросила, что делать, а взялась сама решать проблему. — говорит СанХён. — Хотя в нашем договоре с тобой написано, что ты ничего не должна делать сама. Ты ничего не дала успеть мне сделать. Взяла и сломала всё, до чего дотянулась.
— Я должна была молчать и терпеть? — возмущаюсь я.
— Да. — говорит СанХён, — Молчать и терпеть! И дать возможность работать людям, которые в этом понимают больше чем ты!
— У меня другое мнение. — упрямо поджав губы отвечаю я.
— Я это уже понял. — отвечает мне СанХён.
На три секунды устанавливается тишина.
— Я не желаю видеть тебя в своём агентстве. — говорит СанХён. — Ни айдолом, ни кем-то ещё. Ты неконтролируемая, глупая и эгоистичная девчонка, которая думает только о себе, которая в любой момент может разрушить многолетнюю работу сотен людей и сделать их безработными. Такого счастья мне не нужно.
Ну не надо, значит не надо… — молча пожимаю я в ответ плечом смотрящему на меня СанХёну.
СанХён хмуро вздыхает.
— Я вчера весь день потратил на то, чтобы прояснить и сгладить ситуацию. Был в «SBS», «KBS», был в министерстве культуры и туризма. — сообщает он. — Люди там везде хотят простого — получать зарплату и повышения в должности. Исполнитель, критикующий правительство, представляет угрозу подобным планам. Однако, эти люди, не считают тебя своим личным врагом…
СанХён делает паузу, видно для того, чтобы его слова лучше отложились у меня в голове.
— … Они тебя даже ни разу не видели, если даже и видели, то только на экране телевизора. — поясняет он и повторяет ранее сказанное, видно, чтобы у меня лучше отложилось в мозгах. — Они не считают тебя личным врагом. Пока ты только вызываешь у них опасение, что из-за тебя они могут потерять то, что имеют…
СанХён делает глоток кофе.
— Выкинешь ещё раз подобный номер и, если кто-то там пострадает, они станут твоими личными врагами. — ставя чашку на блюдце спокойно говорит он.
— Тогда тебе точно больше нечего будет делать в Корее. — подводит итог сказанным словам СанХён и поясняет. — Это я тебе говорю для того, чтобы у тебя было над чем подумать, если ты вдруг решишь заняться этим процессом.
Я молча наливаю себе ещё газировки.
— Вы приглашали меня поговорить о деньгах, господин СанХён. — выпив налитое мрачно напоминаю я шефу причину своего появления у него в кабинете.
— Ну так мы о них и говорим. — отвечает мне он. — Хорошие отношения с людьми с ТиВи это и есть деньги.
— К этому должно прилагаться что-то ещё, сабоним, — ворчливо возражаю я. — И желательно, чтобы это была хитовая мелодия. Тогда это действительно будут деньги. А дружеское распитие соджу можно устроить с кем угодно и где угодно…
Шеф опять вздыхает.
— Как же порой трудно вложить в чужую голову здравую мысль, когда хозяин головы этого не желает. — говорит он и спрашивает. — Ты получила деньги, свои авторские?
— Да, — киваю я. — Вчера. Спасибо, сабоним.
— Я честно веду с тобою дела. — говорит СанХён. — Хоть ты создала мне очень много проблем, но всё, что тебе причитается, ты получишь до последней воны.
— Спасибо, господин СанХён. — ещё раз благодарю я.
Почему бы и не поблагодарить, раз человек поступает с тобой порядочно? Тем более, что косяк я в общем-то, действительно, скосячил…
— Сегодня твой статус изменился. — продолжает говорить СанХён. — Если вчера ты была просто малолетней идиоткой, то сегодня ты стала частью уважаемой в стране организации. Я говорю об армии. Надеюсь, ты знаешь о том, что вышел приказ о твоей мобилизации? Не пропустила в процессе пьянки?
— Это была не пьянка, сабоним. — возражаю я. — Это была веха пути.
— И что же это за веха? — интересуется сабоним.
— Я пришла к выводу, что быть айдолом в агентстве — это не для меня. — отвечаю я. — Это была ошибка.
СанХён согласно кивает.
— Взять тебя айдолом, это была тоже ошибка. — говорит он. — Моя ошибка. Поэтому, я сейчас с тобой и разговариваю, поскольку признаю, что в сложившейся ситуации есть некая доля моей вины, а не потому, что как-то по-особому отношусь к тебе, или жалею твою маму. Впрочем, я ещё вспомнил о твоей амнезии. Но вопрос сейчас не в этом. Ошибки совершают все, кто пытается что-то делать. Это неизбежно. Вопрос сейчас в том, можно ли что-то исправить, либо уменьшить негативный эффект от случившегося. Ситуация изменилась и на мой взгляд её можно улучшить, а возможно и получить прибыль.
— Что ты собираешься делать в армии? — спрашивает к меня шеф.
— Я вообще туда не собираюсь. — честно признаюсь я. — Что я там не видела?
— Очень непатриотично. — качая головой неодобрительно отзывается на мои слова СанХён. — Общество станет тебя порицать и, интересно, как ты это сделаешь?
— У меня справка есть! — восклицаю я.
С выражением сомнения СанХён качает головой.
— Вряд ли в армии об этом не знают. — говорит он. — Приказ о мобилизации несовершеннолетней — событие национального масштаба. Наверняка они подстраховались, чтобы не попасть в глупое положение, прислав повестку негодному по здоровью человеку. Уверен, что они знают о твоей справке…
Я задумываюсь над его словами. Разумное предположение…
— Я скажу, что ты будешь делать в армии. — между тем говорит СанХён. — Всё, что тебе прикажут, то и будешь делать.
Без всякого удовольствия смотрю на него.
— Вполне возможно, что род твоих занятий будет связан там с музыкой, военные, они не дураки. Но я стопроцентно уверен, что вряд ли ты на этом заработаешь. Армия, это такая организация, которая деньги только тратит. Зарабатывать самостоятельно она не имеет права по закону, а тратит она, согласно установленных норм. Так что, больше положенной тебе воинским званием зарплаты, ты не получишь. Ну, может ещё будут какие-то материальные и социальные блага. Усиленный паёк, бесплатный проезд на городском транспорте и дополнительный комплект обмундирования. Как я знаю, для тебя это будет совершенно недостаточно, так как ты поставила себе совсем другие цели…
Смотрю на сыплющего мне соль на рану шефа, обдумывая его слова. Ситуация выглядит, действительно, хреново. Будешь там во всяких агитационных концертах по частям париться… За усиленное питание…
— Не так ли? — спрашивает шеф, внимательно смотря на меня.
Глубоко вздыхаю.
— Я готова выслушать ваши предложения, сабоним. — говорю я.
Шеф кивает, с выражением на лице, что он доволен умственными способностями собеседника.
— Первое, — кивнув, говорит он. — Ты должна знать, что я сильно зол на тебя. Очень сильно зол. Но не считаю тебя своим врагом. Я рассматриваю случившееся как производственную ситуацию, в которой с обоих сторон были допущены различные ошибки. Это понятно?
— Спасибо, сабоним. — благодарю я.
— Второе, — смотря на меня говорит сабоним, — я собираюсь заниматься тем, чем занимаюсь всю жизнь. А именно, зарабатывать деньги и давать зарабатывать деньги тем, кто у меня работает. Это тоже понятно?
— Да, сабоним. — киваю я.
— Так вот, — видимо подходя к главному, подытоживает шеф. — Ситуация изменилась, и я предлагаю тебе остаться в агентстве «FANEntertainment».
Хм…?
— Зачем мне это нужно? — задаёт вопрос СанХён и сам на него отвечает. — Вчера мне звонили из Японии организаторы промоушена твоей бывшей группы. Подтвердили все достигнутые ранее договорённости. Дополнительно сообщили, что цвет твоих глаз вызывает большой интерес среди японцев, особенно у тинэйджеров. Сказали, что очень ждут твоего приезда…
Сделав паузу, шеф смотрит на меня, я смотрю на него.
— Если ты откажешься, — говорит он, видимо догадываясь о моих мыслях, — то ничего фатального для меня не случится. В контракте с японской стороной не прописан состав участниц приезжающей группы. Ты не звезда мировой величины, чтобы оговаривать твоё присутствие отдельным пунктом. Так же дело обстоит с контрактом от «Sea group» на рекламу. Там просто написано — «группа «Корона». Так что в обеих случаях «Корона» может отработать без твоего присутствия и не один суд не найдёт в этом нарушения договора. Я, конечно, понесу репутационные потери, но такую эгоистку как ты это волновать не должно. Эгоисток волнует только происходящее с ними…
Продолжаю молча смотреть на СанХёна.
— Что ты потеряешь в случае отказа? — снова задаёт он вопрос и снова отвечает. — Ты потеряешь возможность показать себя в Японии, выступив на нескольких площадках и шоу, потеряешь будущее контракты на рекламу, потеряешь поддержку моего агентства, а главное — ничего не заработаешь и потеряешь возможность зарабатывать в будущем.
— А как же мой призыв в армию? — подумав над его словами спрашиваю я.
— Призыв в армию — это планируемо событие. — говорит СанХён. — Я знаю примерно о времени его наступлении для своих артистов мужского пола, как-то могу его двигать вперёд-назад, по договорённости с отделами призыва и должен учитывать это в своей профессиональной деятельности. Однако, тебя не призвали, а мобилизовали. Это произошло внезапно и было никак не предсказуемо. По всем признакам это попадает под состояние — форс-мажор. Поскольку событие произошло внезапно, и я никак не мог к нему подготовиться, мои производственные планы оказались нарушенными, что привело к финансовым убыткам. Я вправе требовать компенсацию.
СанХён делает паузу для моего лучшего усвоения им сказанного.
— Тогда я тоже могу требовать компенсации убытков. — подумав, говорю я. — У меня были запланированы доходы, и я их не получила.
— Ты не можешь требовать компенсации убытков. — отрицательно покачав головой говорит СанХён. — Ты не юридическое лицо и выступаешь в данном случае как рядовой гражданин. А защита целостности границ и государственного строя является священной обязанностью каждого гражданина страны. Примерно так записано в нашей конституции. Нация призвала тебя исполнить твой священный долг. При этом она тебя будет кормить, одевать, обувать, лечить и тратиться на всякие льготы для тебя. Какая ещё тебе компенсация?
Угу… прямо-таки священный… а то что у человека вся жизнь медным тазом накрывается, это как?! Будет компенсировано бесплатным проездом на автобусе?!
— Это я, как юридическое лицо, у которого внезапно забрали ценного работника могу требовать компенсации. — говорит СанХён.
— Ценного? — переспрашиваю я.
— Продам тебя любому за тысячу вон. — мгновенно отвечает мне шеф и поясняет. — То, что ты — «ценный сотрудник», это я буду говорить военным, чтобы повысить в их глазах величину моих убытков. Они тебя ещё не знают, надо этим воспользоваться…
Мда?
— Так вот, — смотря на меня говорит СанХён подводя итог сказанному. — Я предлагаю тебе следующее. Я оставляю тебя в агентстве. Договариваюсь с военными о том, что ты сможешь работать у меня и служить у них. Для тебя это означает — ты будешь зарабатывать что-то ещё кроме зарплаты военнослужащего. Если это получится, то ты едешь с группой в Японию, участвуешь во всех запланированных рекламных компаниях, а потом, после того как промоушен завершиться, через-месяц, через два, я выведу тебя из состава группы в связи с твоей большой загрузкой на службе. Это будет выглядеть совершенно естественно. После, я планирую вернуться к тому проекту, который мы с тобой начали, но пока результатов не получили. Я говорю о твоей продюсерской и музыкальной деятельности, отдельной студии, где ты будешь заниматься творчеством…
— Отдельная студия? — переспрашиваю я.
— Да. — отвечает СанХён. — Это самое правильное и оптимальное решение в данной ситуации. Участие в группе предполагает постоянную разъездную работу. Я не представляю, как можно будет совместить часто меняющееся расписание выступлений с твоей службой в армии. Без всякого сомнения придётся отказываться от некоторых предложений, а это никому не нужная потеря денег. А вот организовать тебе индивидуальный творческий процесс наверняка получится. Будешь писать хиты и получать за них авторские. Тебе же нравится получать авторские, ЮнМи?
Киваю смотрящему на меня в ожидании ответа шефу.
— За другие деньги? — спрашиваю я у него.
— Какие «другие деньги»? — не понимает он меня.
— Другой процент авторских отчислений, — объясняю я ему, что имею в виду.
— Обсудим это после завершения промоушена в Японии, — отвечает на моё предложение президент. — Зная о твоих способностях устраивать невероятные скандалы, вполне возможно, что предмета для обсуждения к тому времени может и не быть.
— Смотри ЮнМи, — говорит СанХён назидательно стуча пальцем по столу. — Выкинешь что-то подобное в Японии как здесь, это станет нашим окончательным разрывом. Никаких больше «последних шансов» для тебя не будет! Мне дорого моё агентство, которое я создавал всю свою жизнь. Тебе понятно?
— Не волнуйтесь, господин президент, в Японии всё будет чики-чики. — обещаю я и спрашиваю. — А если военные не согласятся?
— На что они не согласятся? — не понимает СанХён.
— Ну, на мой промоушен, сьёмки в рекламе, работа в студии… — поясняю я.
— Я тебе ещё раз повторю, ЮнМи, что армия — это организация, которая деньги не зарабатывает, а только тратит. У них всё рассчитано по нормам. Сколько они в год съедят еды, используют обмундирования, истратят бензина… Всё посчитано и оплачено из бюджета. И если я сейчас пойду в суд и потребую возмещения убытков, это станет для армейских финансистов нервной ситуацией. Это незапланированные расходы, наверняка не предусмотренные ни одной статьёй в их бюджете. Виновники, создавшие такую ситуацию, будут наказаны, а это, сама понимаешь, никому не надо. Проще разрешить закончить дела, заодно создав о себе у тебя хорошее впечатление, чем начинать отношения со скандала…
Ну да, армия — это ещё контора… Три за выход, рупь за вход, как говорится…
— Поэтому, я рассчитываю, что получить согласие на твоё участие в японском промоушене будет просто, — говорит СанХён. — А вот затем, после его окончания, придётся договариваться… Рычагов давления на них у меня уже больше не будет… Практически…
СанХён задумчиво смотрит сквозь меня, видимо представляя, чего и как он будет делать.
— …Тут может помочь если поездка в Японию будет удачной. — «вернувшись из грядущего» произносит он. — Победы любят все, а военные — особенно. Займёте первые места в чартах — будет считаться, что «победили Японию». Дополнительный бонус в переговорах с военными…
— Так что, в твоих интересах провести его — безошибочно. — внимательно смотря на меня говорит СанХён. — Тебе понятно?
— Да, сабоним, — киваю я. — Понятно!
— Тогда я сейчас жду твоего ответа — да или нет? Ты согласна продолжить работать со мной на таких условиях?
Я задумываюсь, взвешивая «за» и «против». Ну, в принципе, понятно, чего хочет СанХён. Заработать денег и не испортить отношения с японскими коллегами. Видно рынок «страны восходящего солнца» — это действительно, голубая мечта каждого владельца корейского айдол-агентства и ради него они готовы на многое. А что получу я? Я тоже поучаствую в зарабатывании денег. Это плюс. И если агентство будет за меня «перетирать» вопросы с вояками, это ещё один плюс. Иметь за спиной организацию, которая будет за тебя бороться, всё лучше, чем в одиночку скакать. А СанХён, похоже, бороться будет, ему «материал» нужен, в этом даже и сомневаться не стоит. Лучше в своей студии с кондишем сидеть, чем ломом плац подметать на солнцепёке…
— Мне нужно твоё решение прямо сейчас, потому, что нужно сразу начинать работать с военными по этому вопросу, — объясняет свою торопливость СанХён. — Времени нет раздумывать.
— А мои штрафы? — спрашиваю я.
— Что, твои штрафы? — переспрашивает СанХён.
— Как быть с ними?
— Если мы работаем дальше, то они аннулируются. — говорит СанХён.
— Все? — уточняю я.
— Почему — все? — удивляется СанХён.
— Мы же будем работать дальше, сабоним? — говорю я.
— А мы будем работать дальше? — спрашивает шеф.
— Я не могу работать в условиях, когда надомной довлеет долг! — заявляю я.
— Хорошо, — немного подумав, соглашается шеф. — Завершаешь удачно промоушен в Японии, я аннулирую твои долги.
— Сабоним, «удачно», понятие очень растяжимое. — Давайте заменим его на «без скандала». Это понятно и… доказуемо.
— Согласен, — ещё подумав, кивает шеф.
— Значит, мы с тобой договорились? — уточняет шеф. — Ты остаёшься в агентстве на озвученных мною условиях, а я беру на себя решение твоих проблем с военными. Так?
— Да, господин СанХён, — киваю я. — Всё так.
Сабоним выдыхает так, словно ему было бы лучше если я бы отказался и, повернувшись в кресте нажимает кнопку вызова секретаря.
— «Корона» приехала? — спрашивает он у него дождавшись ответа.
— Да, сабоним, — отвечает секретарь. — Ждут в коридоре.
— Пусть заходят. — приказывает СанХён.
Примерно через десять секунд дверь в кабинет открывается и входят мои сонбе, с которыми я вроде только вот навсегда распрощался. Первой входит БоРам и вытаращивается на меня как на привидение.
Последним входит менеджер Ким. Столпившись на входе, девочки и менеджер таращатся вместе с БоРам на меня в таком изумлении, что даже забывают поприветствовать хозяина агентства. Я же, не спешу вскакивать из-за стола, чтобы поклониться старшим. В наступившей тишине ответно молча разглядываю их, ожидая продолжения.
— А… а нам сказали, что у нас будет новая участница… — нарушая тишину растеряно произносит БоРам переводя взгляд с меня на СанХёна и обратно.
Я поднимаюсь из-за стола и кланяясь вошедшим, здороваюсь.
— Я ваша новая участница, — разогнувшись, сообщаю я. — Сонбе, пожалуйста, позаботьтесь обо мне!
ИнЧжон громко глотает.