Время действия: первый час ночи
Место действия: одна из больниц Сеула
Сидим с СунОк на скамье для посетителей у двери в кабинет. Ждём, когда нас пригласят или к нам выйдут. Мама на обследовании, ей делают томографию, потом, сказали, нужно будет ещё время на обработку снимка. Вот, сидим, ждём результатов. СунОк грудью прижимается к моей спине обхватив меня руками. Хоть она на меня и наваливается, но я терплю, потому что в её объятьях как-то… Спокойно что ли? Или, может, даже уютно.
— Помнишь, как я обнимала тебя, когда тебе было холодно? — спрашивает почти мне в ухо СунОк. — Мы сидели вдвоём и ждали, когда придёт мама. Дома было темно и холодно. И страшно. Мы сидели вдвоём и не боялись. Помнишь?
— Нет, онни, не помню, — отрицательно мотаю я головой. — Но, когда ты меня обнимаешь, на душе почему-то спокойно и хорошо. Наверное, тело помнит. Мозги — забыли, а оно — нет.
— Всё будет хорошо. — обещает СунОк. — Твоя старшая сестра позаботится о тебе.
— Ты мне это тогда тоже говорила? — спрашиваю я.
— Конечно, — отвечает СунОк, — ты же мой родственник. Если…
Начав говорить, СунОк прерывается и несколько секунд молчит.
— … ты будешь единственным моим родным человеком на Земле. — закачивает она что-то не сказав.
«Если мама умрёт» — понимаю я, что за слова она пропустила.
— Всё будет хорошо, онни, — обещаю я. — Деньги на лечение мамы у нас есть, она ещё не старая, думаю, всё будет хорошо.
— Хорошо, что ты зарабатываешь. Спасибо тебе. — благодарит меня онни и ещё теснее прижимает меня к себе.
В общем, как мне она рассказала, случилось следующее. Когда они с мамой вернулись с концерта, то обнаружили группу олигофренов, расписывающих стены нашего кафе из баллончиков. Возмущённая СунОк, ни секунды не задумываясь, кинулась защищать имущество семьи. Догнала и схватила одного из вредителей, поскольку, как она рассказала, вели они себя нагло, даже не убегали, а лениво так шли. Ну, схватила, она одного, попыталась задержать. Тот, понятное дело, стал вырываться. Остальные олигофрены развернулись и кинулись на СунОк отбивать своего. Короче, СунОк побили. Не сильно, но побили. И маме слегка досталось, когда она бросилась отбивать свою дочь. А потом маме стало плохо.
Когда я подставляю, как это было, чувствую, что у меня в груди появляется чёрная злоба. Вот если была возможность, просто бил бы палкой по этим наглым головам без капли сожаления. Вот просто бил бы и всё, а не заявлению в полицию писал. Как пить дать ведь не найдут. А если найдут, то наверняка будет — «они же дети. Нужно понять и простить».
— Убью этих гадов если поймаю, — обещает мне СунОк словно услышав мои мысли.
— Тут не сколько они виноваты, — говорю я. — Эти просто тупые неудачники, решившие качнуть чувство собственной значимости на ситуации. Главные виновники не они.
— А кто? — отстраняясь, удивлённо спрашивает у меня онни.
Рассказываю ей версию про то, что скандал затеял МИД, или скандал затеяли с его подачи, чтобы отвести внимание от пролёта с переименованием моря. Сначала начали с АйЮ, а потом перевели стрелки на меня, показав видео с её дня рождения. Наверное, АйЮ оказалась не совсем удобной для скандала. Всё же «сестра нации» и у неё огромная фан-база. У меня ничего такого нет, поэтому, «пиннать» меня видно вышло проще. Ну и понеслась…
— Ты думаешь это МИД всё устроил? — недоверчиво смотря на меня спрашивает СунОк.
— Мои сонбе так считают, — пожав плечами отвечаю я. — Они говорят, что всегда начинается скандал с известными лицами, когда следует отвлечь внимание от чего-то нехорошего в стране. И да, если посмотреть, всё сходится. Вот ты читаешь новости. Про переименование моря, что-то сейчас говорят?
После моего вопроса онни ненадолго задумывается, припоминая.
— Не помню. — признаётся она. — Последние два дня журналисты только и обсуждают тему твоего видео. Про название моря ничего не говорят.
— Чего и требовалось достичь. — констатирую я.
СунОк опять задумывается.
— С министерством иностранных дел не так давно был ещё один скандал. — говорит она. — Они тогда перепутали местонахождение стран.
— В МИДе не знают географию? — удивляюсь я её словам. — Серьёзно?
— Да. — кивает онни. — Или они перепутали названия… Я сейчас подробностей уже не помню, я найду попозже в сети.
— Ну если МИДовцы не знают географии, чего уж тут тогда говорить об остальном? — резюмирую я и добавляю. — Небось, понабрали на работу одних своих, а их косяки прикрывают скандалами с людьми, которые честно работают и профи в своём деле. Дебилы…
СунОк молча сидит несколько секунд. Думает.
— И никак их не наказать? — спрашивает она меня.
— А как ты их накажешь? — задаю я ей встречный вопрос. — У них деньги, связи, СМИ. На раз, два, три докажут всей Корее, что ты сумасшедшая дура. В магазины пускать перестанут, не то, чтобы на работу взять. Будешь с голым задом бегать всю оставшуюся жизнь, рассказывать, что ты права…
СунОк в ответ на мои слова молчит, недовольно оттопырив нижнюю губу. В этот момент открывается дверь в кабинет.
— Сёстры Пак? — смотря на нас спрашивает медсестра в белом халате.
— Да, это мы. — повернувшись к ней отвечает СунОк.
— Пожалуйста, пойдёмте за мной. — приглашает медсестра. — Доктор ждёт вас.
(29 июня, начало четвёртого)
Как же спать хочется! Уже четвёртый час, а утром нужно быть в общаге. Чёрт бы побрал тот момент, когда в мою голову пришла идея стать айдолом! А ведь меня предупреждали, кажется даже ещё до Кирин, что у переводчика всегда будет рис в его чашке. Нет, блин, мне позарез нужно было, чтобы у меня в чашке была чёрная икра! Чё я такой жадный? Спал бы себе сейчас дома, а утром бы встал, пошёл бы на работу, как все нормальные люди. А на работе — кофе, свежие сплетни… Жениться бы только тогда пришлось, в смысле, замуж… Но на фоне хронического не высыпания это уже не выглядит столь катастрофичной бедой как казалось раньше. Полцарства за кровать! Вторую половину царства — за восьмичасовый сон!
Едем домой из больницы. Слава богу, врачи не нашли у мамы ничего серьёзного. Предварительный диагноз — вегетососудистая дистония. Как в двух словах объяснил доктор, это такая штука, когда нервная система не справляется с управлением кровеносными сосудами. Не вовремя их то расширяет, то сужает. Полно народа вокруг с такой бедой. И это не лечится от слова «никак», с этим живут до конца дней. Облегчение — правильный образ жизни, отсутствие стрессов, ну и препараты для общей поддержки организма. Типа того, что раз я что-то пью, значит — лечусь. Самовнушение, короче.
Только это предварительный результат. Нужно «дообследоваться», как сказал врач, побыть в стационаре пару-тройку дней.
«Надо, значит надо!» — сказал я СунОк. — «Пусть маму обследуют, раз так выпал случай. И не только сердце и кровеносную систему, но и другие органы. В её возрасте это нужно сделать. А то она с врачами словно на разных планетах живут. Слышать про них слышала, но вблизи ни разу не наблюдала.»
Короче говоря, ориентировочно, обследование обойдётся примерно в одиннадцать тысяч долларов. Пребывание в стационаре — восемьсот тысяч вон в день, когда нет страховки. Просто пребывание. А дальше уже пошли «навороты» из анализов и обследований. Вот так вот. Денег нет — ложись и помирай, никто ничего тебе плохого не скажет. Твои личные проблемы. Не, по поводу миски с рисом у переводчика, это я погорячился. Ну его нафиг, тут если в медицину вляпаешься, никакого риса не хватит, хоть обпереводись. Надо прыгать, раз есть возможность. Кофе под сплетни я и в старости смогу себе организовать. Причём, даже в старости — сплетни всё равно будут свежими. Очень интересный продукт…
А сейчас мы едем домой, спать хотя бы те несколько оставшихся часов. Везём с собой ЁнЭ, решили, что переночует у нас, а утром сразу поедем в агентство. Секюрити и водитель сказали, что они закалённые, им не привыкать и они спать не будут, поедут к себе, а утром их сменят. Ну ладно, раз так, это даже проще, а то, как их всех размещать в доме, я не представляю.
Минивэн подъезжает к дому, освещая фарами несколько фигур сидящих на стульчиках у входа и какие-то высокие венки из ярких цветов прислонённые к стене.
— Онни, глянь, фигня какая-то, — несильно пихаю я в бок привалившуюся ко мне и задремавшую СунОк.
— Где, что? — вскидывается та.
— Вон, у дверей. — вытянув шею, подбородком указываю я в окно машины. — Сидит кто-то.
СунОк несколько секунд всматривается, прищурив глаза от света. Машина останавливается, светя фарами на вход.
— А! — восклицает онни. — Опять что ли пришли стены пачкать?! Ну я сейчас с ними поквитаюсь!
СунОк вскакивает со своего места и подскочив к двери, резко дёргает за ручку, откатывая её в сторону. Я подрываюсь следом за ней, решив, что она сейчас опять получит люлей. Чёрт его знает, кто там сидит?
Секюрити выскакивает с переднего пассажирского и перехватывает меня, не дав бежать за СунОк.
— Вы чего тут расселись?! — издали слышу, как совсем не вежливо восклицает СунОк подбежав и остановившись у сидящих в пластмассовых стульях парням. — Стены опять пришли пачкать?! А ну-ка, убирайтесь отсюда, иначе вы в момент окажетесь в полиции! Позор своих родителей!
— Простите, госпожа Пак СунОк. — поднимается с кресла жмурящая в свете фар фигура и неожиданно оказавшаяся девушкой. — Мы не анти. Мы, наоборот, фанаты вашей сестры и пришли сюда, чтобы защищать её дом. Здесь все участники фан-клуба «Red Alert». Меня зовут Гук ГаБи, я президент клуба.
— «Red Alert»? — растерявшись, переспрашивает СунОк. — Никогда не слышала про такой.
— Это новый клуб. — отвечает Гук ГаБи. — Я зарегистрировала его два дня назад.
— Отпустите, — требую я у держащего меня секюрити. — Это свои.
— Уважаемая госпожа, — говорит в это время СунОк Гук ГаБи, — «RedAlert» организовал круглосуточное дежурство у вашего дома. Больше не беспокойтесь, что кто-то испортит его. Вот, пожалуйста примите. Если вам потребуется помощь, позвоните по указанному телефону, или напишите письмо на указанный электронный почтовый ящик. Мы обязательно поможем. Можете на нас рассчитывать.
Гук ГаБи уважительно и с поклоном, держа двумя руками, протягивает СунОк визитку.
— Круглосуточное дежурство? — недоверчиво переспрашивает СунОк принимая карточку.
— Да, круглосуточное. — подтверждает Гук ГаБи. — Вашей сестре нужна защита. Она надежда нации.
— А… — произносит СунОк и замолкает, не зная, что говорить.
Иду к СунОк, думая, что, пожалуй, зря я вырывался из рук секюрити. Похоже, это «толконутые», люди непростые, требующие правильного обхождения. А у меня сейчас сил нет на подбор слов…
Но иду, раз уж уже иду. Подхожу, и встав рядом со своей онни, благодарю фанов за заботу.
— Агдан с нами! — восклицает ГаБи и все четверо уже вставших на ноги парней и она, одновременно мне кланяются.
Вот чёрт! — думаю я, кланяясь в ответ и стараясь, чтобы мой поклон вышел уважительным, но не таким глубоким, как у них. — Секты имени моего мне ещё не хватало! И как мне себя вести в такой ситуации? Может, последователей нужно накормить? Или, кофе угостить?
— А это что такое? — спрашивает СунОк, повернувшись и смотря на прислонённые к стене праздничного вида венки.
— Не знаю. — признаётся ГаБи. — Когда мы пришли, они уже стояли. Мы не подходили.
СунОк идёт к подозрительным украшениям и начинает их разглядывать.
— Щибаль! — спустя пару секунд нецензурно восклицает она. — Это же похоронные венки! Вот, даже имя ЮнМи написано!
Онни выдёргивает наружу жёлтую траурную ленту, на которой красными буквами что-то написано.
— ЮнМи от «совон»! — громко читает она. — Фан-клуб «Соши»! А этот?
Она выдергивает ленту из другого венка.
— «ELF»! Отфанов «Stars JUNIOR»!
— Фаны «BangBang»! «VIP»! — выдергивает она ленту из третьего венка.
— Да они что, совсем что ли ……?! — возмущённо восклицает она, поворачиваясь к моим фанатам. — Пусть только посмеют приблизиться к моей сестре! Враз окажутся в реке Хан! Я на них в суд подам!
— А давайте пойдём спать. — предлагаю я. — Я устала, а день сегодня будет опять непростой.
СунОк поворачивается теперь ко мне и молча смотрит на меня держа в руках ленты с недобрыми пожеланиями.
— ЮнМи нужно отдохнуть. — произносит подошедшая сзади ЁнЭ. — Сегодня будет и правда, непростой день.
— Выкиньте эти венки в помойку! — повернув голову и смотря на «Red Alert» отдаёт приказание СунОк. — Помойка там, за углом!
Фига себе она их строит! — удивляюсь я, смотря на СунОк, которая рукой указывает направление, где именно находится помойка.
А я боялся, что будут проблемы, — ещё две секунды спустя думаю я, смотря как фанаты кинулись к венкам. — Похоже, проблем не будет.
— Стойте! — приказывает фанам СунОк вспомнив ещё одну вещь. — Ленты нужно вынуть и сжечь, тогда они не смогут причинить вреда!
Может, это СунОк у нас «королева Мён СонХва», а не я?
Время действия: 29 июня, начало восьмого утра
Место действия: минивэн ЮнМи направляется в агентство
Блин, как же спасть хочется! И месячные. Самое то настроение, чтобы убивать. Не, зря я всё же от карьеры переводчика отказался… Хотя там бы всё равно тоже бы пришлось тащиться на работу. Месячные, не месячные, всем пофигу, что там у тебя. Как бабы вообще выживают в таких условиях? В таких условиях идея взять и сдохнуть выглядит уже не так и плохо. А сейчас ещё в агентстве звиздюлей получать. Что-то так быстро всё крутится последние дни, просто не успеваешь реагировать…
В этот момент у меня «блямкает» телефон, сообщая о пришедшем сообщении. Телефон я забрал у ЁнЭ мотивируя тем, что могут позвонить из больницы. Вот, что-то прилетело. Достою, смотрю кто.
Сообщение от АйЮ: «Ты покажешь мне свою тудук-коньяти?»
Вот блин! Кому чего. Тут крутишься как уж на сковородке, а народ экзотики жаждет. Мне бы её заботы. Наверное, у неё всё хорошо, раз такие смс-ки шлёт. Скандал переместился на меня, можно вздохнуть свободно и на чёрную кошку съездить посмотреть, нервы пощекотать…
— Что там? — спрашивает меня ЁнЭ и имея в виду сообщение.
— Менеджер ЁнЭ, а как вы считаете, я действительно похожа на королеву Мён СонХва? — не ответив, задаю я встречный вопрос.
ЁнЭ секунды три молча смотрит на меня.
— По мне, — отвечает она, — ты больше всего похожа на школьницу-идиотку, из-за которой я вот-вот лишусь работы!
Что ж? Вполне себе честный ответ. Кому как не персональному менеджеру знать на кого ты похож?
— Извини. — секунду спустя говорит ЁнЭ. — Мой ответ был излишне эмоциональным. Это было непрофессионально.
У ЁнЭ тоже месячные. Я это знаю. Сложно быть профи в такой момент.
— Спасибо, сонбе. — благодарю я ЁнЭ.
Время действия: 29 июня, начало десятого
Место действия: агентство «FAN Entertainment»
Двигаемся с ЁнЭ по коридору на выход из здания агентства. На сьёмки. Едем снимать то, что не сняли вчера. Извинения. ЁнЭ на ходу пересказывает мне информацию, которую ей дали, пока она получала расписание на этот день. Мне ничего не сказали. Со мной вообще никто разговаривать не стал. Просто просидел на стульчике в коридоре, пока ЁнЭ ходила, и всё.
— Господин КиХо сказал, что президент СанХён очень тобой недоволен. — говорит мне ЁнЭ. — Настолько, что не хочет с тобой разговаривать и видеть.
Вот блин… Если шеф разозлился на меня, то это плохо…
— Президент СанХён поругался из-за тебя с президентом СуМаном. Он вчера ездил в «SM Entertainment» чтобы урегулировать вопрос с «Соши». Президент СуМан хотел, чтобы ему покрыли убытки в связи с тем, что «Соши» пострадали у нас на сьёмках. Президент СанХён отказался…
Ну, блин…
— …. Сказал, что платить должна страховая компания…
Правильно, ибо нефиг. Артисты должны быть застрахованы. А если в «SM» на этом сэкономили, тогда пусть учат артисток своих кошек не бояться.
— В общем, мне сказали, что президенты поругались, а виной этому — ты.
Пфф…
— «Совоны» собирают подписи за запрет комбэка твоей группы. Собрали уже двести девяносто тысяч голосов…
— Так много? — удивляюсь я. — Когда же они начали их собирать? Год назад?
— За сутки. Они заключили альянс с фан-клубами «Bang Bang» и «StarsJUNIOR» и собирали подписи вместе. Поэтому им удалось так быстро собрать нужное число. И похоже, они очень злы.
Я прямо «Доктор зло» какой-то. Всем миром борются…
— Они же несовершеннолетние? — говорю я, вспомнив, что говорила КюРи. — Как они могут подписываться? Это же будет нелегитимно?
— «Совоны» собирают голоса не для петиции в «Голубой дом», — поясняет ЁнЭ. — Они делают хитрее. Они собирают голоса для руководства «KBS» где у тебя с твоими сонбе будет комбэк. Грозят бойкотировать просмотр передач канала. Для этого совершеннолетие не нужно.
— Грозят обвалить рейтинг музыкальных передач «KBS»? — удивляюсь я. — Так он вроде у них и так — крошечный. Куда его ещё ниже обваливать? В минуса, что ли загнать хотят?
— Не знаю. — отвечает ЁнЭ. — Я ещё не очень хорошо разбираюсь как внутри работают медиа-корпорации. Но господин КиХо, когда говорил мне это, выглядел очень озабоченным. Может, причина в том, что отношение «KBS» к господину СанХёну — ухудшится?
Хм… Скорее это с того, что среди главных агентств, которые делят тощий пирог корейского музыкального бизнеса, появилась возможность разрезать его кусками другого размера. СанХёну, как вляпавшемуся в скандал и подведшего «KBS» под «цугундер» — кусок поменьше. Основания есть… Вот КиХо поэтому и хмурый…
— И что теперь будет? — спрашиваю я своего персонального менеджера.
— Не знаю, — пожав плечом отвечает мне она, — я думаю, что «KBS» не сможет просто взять и отменить запланированный комбэк. Но, если «совоны» и их альянс будут «минусить», результат у комбэка будет очень плохой. Это будет флоп для твоей группы. Тогда, в Японии, тоже откажутся от вашего промоушена, раз в Корее будут плохие результаты.
Мн-н да. Всё просто и логично. Зачем приглашать группу, которая уже раз «флопнулась»? Чтобы посмотреть, как она это сделает второй раз? А деньги в этом где? Денег в этом не будет. И у СанХён денег тоже не будет. А потом их не будет у меня, поскольку я с ним не расплачусь за это шоу. А всё началось с того, что какие-то пидорасы набрали к себе на работу «своих», таких же пидорасов, как и они, а, чтобы скрыть, что они там все, сверху донизу, не умеющие работать пидарасы, ловко подставили чужую жопу! Мою! Твари! Поубивал бы всех и сбросил в Ханган, как вчера обещала сделать СунОк.
В этот момент мы доходим с ЁнЭ до дверей и выходим на улицу.
Ладно. Посмотрим, чем дело кончится. — думаю я, идя к машине. — Если меня шеф выгонит нафиг, я это так не оставлю. В МИДе ещё меня попомнят. Сто раз пожалеют, что связались!
Время действия: 29 июня, послеобеденное время
Место действия: дом семьи ЧжуВона. Госпожа МуРан просматривает в повторе запись с выступления ДжоХвана на котором он преклоняет колени перед школьницей. На этом моменте видеозаписи МуРан неодобрительно качает головой. Раздаётся стук в дверь её комнаты.
— Да, войдите! — кричит МуРан тыкая пультом в сторону телевизора и останавливая запись.
Дверь открывается и появляется СанУ с папкой в руках.
— Госпожа, разрешите? — спрашивает он.
— Входи СанУ, — приглашает МуРан. — Что у тебя?
— Вы просили найти самую сильную мудан в Корее, — напоминает начальник безопасности подходя и остановившись в двух шагах от хозяйки, — прошу прощения, что выполнения вашего указания несколько затянулось. Проблемой стала достоверность оценки силы каждой мудан, и некоторая неопределённость критериев по каким их проводить. Но, в результате работы аналитического отдела составлен список из пяти самых сильных мудан страны. Разрешите?
СанУ делает два шага к МуРан и, открыв папку, достаёт листок. Уважительно передаёт его МуРан. Бабушка, отодвинув голову назад, дальнозорко прищуривается на лист.
— Номер один в списке сейчас отсутствует в стране, — предупреждает СанУ. — Совершает паломничество по местам силы. Возвращение ожидается пятого июля. Остальные номера находятся сейчас в стране и с ними можно выйти на контакт.
Бабушка некоторое время задумчиво изучает список держа его перед собой в вытянутой руке. Потом переводит взгляд с листка бумаги на замершее изображение на экране телевизора.
— Подождём, — приняв решение, произносит она и возвращает список обратно. — Лучшая мудан, полная сил, это то, что нужно. Несколько дней здесь роли не сыграют. Важен правильный ответ.
— Хорошо госпожа, — говорит СанУ убирая список обратно в папку и кланяясь. — Как только госпожа мудан вернётся в страну я вам сообщу. Будут ли мне какие-то новые указания?
— Нет СанУ. — отвечает МуРан. — Пусть всё идёт как идёт. Буду наблюдать. Это тоже может помочь с ответом на мой вопрос.
Время действия: 29 июня, шестой час вечера
Место действия: кафе мамы ЮнМи
Сидим с АйЮ за столиком в пустом мамином кафе, собираемся пить чай. Никого нет, кроме нас двоих и секьюрити АйЮ, севшего за столик возле выхода. Выйдя из машины и подойдя к дверям кафе, АйЮ осмотрела с наружи расписанные нецензурными надписями стёкла и стены, ничего не сказала, только огорчённо покачала головой. Потом я познакомил её с Мульча.
Кошатина очень спокойно отнеслась к гостье. Дала себя разглядеть, погладить, вежливо понюхала палец, осторожно поднесённый АйЮ к её носу и взялась мурлыкать, демонстрируя свои возможности.
— Вау! — искренне восхитилась после этого АйЮ. — Такая классная!
После знакомства с кошкой, мы с АйЮ сели пить чай, так как она сказала, что хочет со мной поговорить, а я решил, что за чашкой чая это будет проще сделать, ибо, судя по выражению, с каким было произнесено — «хочу с тобой поговорить», разговор будет не простой болтовнёй. Мульчу я спровадил, чтобы не мешала. Она, с недовольным видом, но всё же неожиданно послушала и удалилась.
— Я тебе немножко расскажу о себе, прежде чем скажу то, ради чего я пришла. — проводив удивлённым взглядом скрывшуюся в дверях кошку, произносит АйЮ и подняв за дужку чашку с чаем делает маленький глоток.
— Знаешь, — говорит она, ставя чашку обратно на блюдце и смотря на меня, — я ведь тоже родилась в небогатой семье. Ты, наверное, читала об этом?
— Я что-то слышала, — дипломатично отвечаю я вопросительно смотрящей на меня гостье.
АйЮ кивает.
— Я не стесняюсь этого, но не люблю об этом вспоминать, — говорит она и начинает рассказывать. — Когда я была ещё школьницей, у моей семьи возникли финансовые трудности. Мои родители работали с утра до вечера, чтобы обеспечить достойный уровень жизни мне и своим родителям. Когда они уходили на работу, я ещё спала, когда они возвращались, я уже, спала. Меня вырастила бабушка.
Прервавшись, АйЮ снова берёт чашку и делает ещё один глоток чаю.
— Хоть мои родители работали не покладая рук, дела не улучшались. — продолжает рассказ она. — Пришлось распроститься с квартирой, в которой мы жили и переехать в дом родственников отца. Комната, в которой мы поселились, была очень маленькой, в ней были огромные тараканы, но травить их было нельзя. Хозяин дома считал, что это может плохо повлиять на его здоровье и здоровье его семьи. Он неплохой человек, и я всегда буду ему благодарна за то, что он дал нам крышу над головой и мы не оказались на улице. Но, у всех людей есть недостатки. Его недостаток — он любил напиваться…
АйЮ вновь подносит к своим губам чашку с чаем, задумчиво смотря куда-то в стену, словно глядя в прошлое. Я жду продолжения.
— Однажды, — ставя чашку на блюдце продолжает рассказ АйЮ, — когда родители были на работе, он вернулся домой пьяным. Он увидел бабушку и меня и стал кричать, что я никогда не стану знаменитой, и что мне нужно учиться, вместо того чтобы практиковаться в пении. Я тогда притворилась спящей, чтобы не отвечать на оскорбления пьяного человека, но именно тогда я поклялась, что сделаю всё, чтобы стать известной и богатой.
— И я сдержала данное себе слово. — смотря на меня блестящими глазами, говорит АйЮ.
Я наклоняю в ответ голову, показывая, что услышал и согласен.
— Сейчас я одна зарабатываю деньги для своей семьи, — сообщает АйЮ и добавляет. — В этом наши судьбы с тобою похожи. Ты ведь тоже одна зарабатываешь деньги для своей семьи?
— Да, — киваю я. — Пытаюсь.
— Я потратила много лет своей жизни, чтобы добиться своей цели. — говорит АйЮ. — Я отказалась от учёбы в университете, хотя хотела быть студенткой. У меня просто не хватало на это времени. И у меня ещё есть обязательства перед своими родителями.
АйЮ внимательно смотрит на меня. Я киваю в ответ, начав догадываться к чему идёт разговор.
— ЮнМи, — произносит гостя, видимо добравшись до главного. — Ты, несомненно талантливая девочка. Тебе многое дано от природы, у тебя есть то, чего у меня нет, и я тебе кое в чём даже завидую. Но, иметь талант, это не значит однозначно иметь успех. Для успеха нужно много-много всего и ещё — везение.
Сделав паузу АйЮ смотрит на меня. Я молча наклоняю голову, показывая, что согласен с тем, что от неё услышал.
— Каждый в жизни идёт своим путём. — говорит АйЮ. — Путём, который определяется его судьбой и его трудолюбием. Возможно, ты знаешь, что ты делаешь и это твой путь, который приведёт тебя к успеху. К успеху, но не в этой стране. В Корее, тебе будет очень трудно добиться национальной популярности…
Я наклоняю голову к плечу, как бы говоря — «ну-у, это ещё не факт…»
— Я лучше, чем кто-либо знаю свой собственный уровень. — продолжает АйЮ. — Могу честно сказать тебе, что корейский рынок — это мой топ. Выше его я не поднимусь. Это мой предел.
АйЮ смотрит на меня, я вопросительно приподнимаю брови.
— У тебя хорошие результаты на международном рынке, — говорит она, — вполне возможно, что это твоя судьба и ты добьёшься успеха там. И я тебе от всей души его желаю. Но я останусь в Корее. У меня здесь всё, чего я добилась, мне ещё тут зарабатывать на старость себе и родителям. И я не могу рисковать всем этим, непонятно ради чего.
АйЮ замолкает и молча смотрит на меня. Я смотрю на неё.
— Сонбе? — вопросительно произношу я, решив, что пауза затянулась.
— Недовольство фанатов и руководства моего агентства тобой отражаются на мне. — говорит АйЮ смотря мне в глаза. — Я пришла сказать, что удалю тебя из списка друзей на своей страничке.
— Только на страничке? — уточняю я.
— И из реальных друзей тоже. Это равнозначно. — отвечает АйЮ.
Я вздыхаю. Не то, чтобы мы были бог весть какие друзья, но… обидно, когда тебя списывают из-за того, что считают неудачником.
— Спасибо, сонбе, за то, что вы пришли мне это сказать лично, — благодарю я.
— Я первой назвала тебя подругой и решила, что будет правильно — прийти самой и объяснить, почему я так делаю. — говорит АйЮ.
— Спасибо, сонбе. — ещё раз благодарю я. — Мы недолго с вами были дружны, но у меня сложились самые приятные впечатления от общения с вами. Вы действительно — очень достойный человек. Спасибо, что были моим другом.
— Спасибо и тебе, что согласилось ответить на мою дружбу, — благодарит в ответ АйЮ. — Очень жаль, что всё так сложилось. Всё могло бы быть совсем по-другому.
Несколько секунд сидим, молчим.
— Я чувствую себя предательницей, — говорит АйЮ. — Я не знала, как пойдёт наш разговор, но, на всякий случай я взяла с собой подарок, в надежде, что ты не откажешься. Вот, пожалуйста прими его от меня, с самыми наилучшими пожеланиями и в благодарность за песню, что ты мне подарила.
С этими словами она поднимает за верёвочные ручки картонную сумку с которой пришла и ставит её на стол.
— Что это? — удивлённо спрашиваю я.
— Мне показалось, что я не увидела у тебя маленькой сумочки, — объясняет АйЮ. — Совсем маленькой сумочки, в которую можно положить только необходимое. Думаю, тебе с ней будет удобно, и она тебе не раз пригодится. Пожалуйста, прими её от меня.
— Спасибо, сонбе. — благодарю я. — Не сомневаюсь в вашем выборе. У вас безупречный вкус, вы умеете выбирать правильные вещи.
АйЮ наклоняет голову в ответ.
— И, если тебе нужна будет помощь, не стесняйся, обращайся ко мне. — говорит она. — Что смогу, я для тебя сделаю. Но, сама понимаешь, всё, что неофициально.
— Спасибо. — благодарю я. — Попробую справиться сама.
— Хорошо, — кивает АйЮ, — поступай, как считаешь нужным. Но не забывай, что можешь на меня рассчитывать.
— Спасибо, сонбе. Я буду помнить. — отвечаю я.
— Всё, я побежала. — говорит АйЮ вставая из-за стола. — Жаль, что мы теперь больше не подруги.
— Жаль. — кивнув, соглашаюсь я, тоже вставая, чтобы её проводить.
— Передавай от меня привет своей онни. — уже стоя в дверях оборачивается ко мне АйЮ и спрашивает. — Где она?
— Поехала к маме в больницу.
— Пусть твоя мама быстро выздоравливает.
— Спасибо, сонбе. Обязательно передам. я
— Отличные новости, ЮнМи! Я рада за твою маму. Надеюсь, что всё скоро успокоится и всё будет хорошо.
— В том, что будет хорошо я не сомневаюсь. — улыбаясь, говорю я.
— До свидания, ЮнМи. — улыбается мне в ответ АйЮ. — Файтин!
— До свидания, АйЮ. — Файтин!
(чуть позже)
Как говорится, у победы — тысячи отцов, а поражение всегда сирота. — думаю я, смотря от двери на стоящий на столе серый-пакет сумку оставленный АйЮ. —
Только я так и не понял, что это было? «Остаточне прощавай», как говорят на Украине или, всё же, «до побачення»? Если — «прощай», зачем было подарки дарить? Хотела показать, что она этого не хотела, но обстоятельства сложились так, что иного выхода у неё не было? Ну, может быть…
Эх, тупой я организм, соображаю медленно, второго смысла в словах сразу не улавливаю! То ли дело — АйЮ! Явно был многослойный заход, в котором я разглядел только верхушку. Как бы теперь увидеть все остальные?
Время действия: 29 июня, несколько позже
Место действия: воинская часть ЧжуВона
Сидя на скамейке на улице, ЧжуВон, закинув голову, с задумчивым видом разглядывает вечерние облака.
«Просто… даже и не знаю, что можно предпринять в такой ситуации», — думает он о ЮнМи, — «я знал, что она ненормальная, но не настолько, чтобы сделать своим домашним животным чёрную тудук-коньяти. В части все просто рехнулись, выясняя у меня — дух она Мён СонХва или нет? Она идиотка потерявшая память, вот кто она такая! Интересно, что будет, если об этом узнают?»
ЧжуВон задумывается, представляя, как это будет выглядеть и секунд через десять насмешливо хмыкает.
«Это будет смешно, но это не главное. Она нужна мне для моих целей. И именно как айдол. Наверняка она сейчас нуждается в поддержке. Если я её поддержу, то она мне будет благодарна за это. А раз она будет мне благодарна, значит, будет более сговорчивой к моим просьбам. Никто ж не узнает, что я её поддерживал? А если даже и узнают, то это совершенно нормально для жениха — поддерживать свою невесту. Скажу — «боролся за любовь до конца». Девочки после таких слов ещё и слезу пустят».
ЧжуВон с довольным видом достаёт телефон и, открыв окно мессенджера, неспешно набирает текст: «Я на твоей стороне. Не сдавайся. Если всё будет совсем плохо откроем для тебя отдельное агентство. Файтин, ЮнМи!»
Перечитав сообщение ещё раз, ЧжуВон пожимает плечом, мол, «чего ещё добавить?» и нажимает на экране кнопку — «отправить».
Время действия: 29 июня, примерно в это время
Место действия: общежитие группы «Корона». Большая комната. У участниц группы — свободное время, в которое каждая может занимается тем, чем хочет. В данный момент все заняты тем, что изучают содержимое новостных ресурсов.
— Где наша макне? — интересуется ИнЧжон смотря в планшет, не обращаясь ни к кому конкретно.
— Ты имеешь в виду — томбой? — переспрашивает её КюРи, тоже не отвлекаясь от экрана уже своего планшета.
— Да, я имею в виду ту убийцу, которая убила нашу группу! — отвечает ИнЧжон.
Никто ничего не говорит в ответ на её слова.
— Никогда не думала, что мы так закончим. — несмотря на это продолжает говорить ИнЧжон. — Я, когда её первый раз увидела у президента СанХёна, я прямо почувствовала, что что-то с ней не так! Что будут от неё неприятности!
— О! — восклицает КюРи и сообщает прочитанную новость. — АйЮ удалила Агдан из списка своих друзей!
— Останемся мы одни. Мы и она. — делает безрадостный прогноз ИнЧжон и жалуется. — Меня тоже уже удаляют из друзей.
— Наверное, это какие-то не настоящие друзья. — говорит БоРам смотря в планшет.
— Какая разница какие они?! — восклицает ИнЧжон. — Я ни в чём не виновата, а меня удаляют! За что?
— За то, что мы группа. — объясняет ХёМин.
— Да не хотела я, чтобы она была у нас в группе! — восклицает ИнЧжон.
— Не истери. — просит её ХёМин и спрашивает у остальных. — А действительно, где ЮнМи?
— Она заболела, и её мама заболела, и сестру её побили, а дом разрисовали антифаны и поставили у двери траурные венки. Господин КиХо разрешил ей быть дома. Она лечится. — докладывает подробности ДжиХён.
— Офигеть. — говорит ИнЧжон и с удовольствием заключает. — Есть же на свете справедливость!
— Откуда ей взяться? — удивляется ХёМин. — Ты не виновата, а тебя из «друзей» удаляют.
— Ну да, — скисает ИнЧжон.
— «Совоны» подали прошение в «KBS» прошение о запрете нашего комбэка. — смотря в планшет сообщает следующую новость КюРи. Отпечатали десять тысяч листов с подписями и привезли на тележке ко главному входу.
— Десять тысяч листов это сколько? — спрашивает ИнЧжон пытаясь представить.
— Пачка для бумаги — пятьсот листов. Десять тысяч листов — двадцать таких пачек. Как раз на ручную тележку сложить, чтобы эффектно выглядело. — объясняет ей КюРи и добавляет. — Было полно журналистов.
— Гады. — говорит ИнЧжон и спрашивает. — А что сказали в «KBS»?
— Пока ничего, — говорит КюРи. — Приняли, сказали рассмотрят.
На некоторое время в комнате устанавливается тишина.
— Наши фаны разбегаются. — сообщает КюРи следующую плохую новость. — За два дня уменьшились почти на треть. Основная причина — недовольство поведением ЮнМи к сонбе.
— Пипец, — произносит ИнЧжон, — приехали. Я знаю почему ЮнМи не появляется в общежитии. Боится, чтобы мы её не побили.
— А мы можем? — повернув голову к ИнЧжон спрашивает КюРи.
— Мне кажется, что мы просто обязаны это сделать! — отвечает ей ИнЧжон.
Время действия: 29 июня, около шести часов вечера
Место действия: больница, где находится мама ЮнМи
В сопровождении охранника идём с СунОк по больничному коридору, к лифту. К машине. Хорошо, когда есть охрана и машина. Сел, да поехал. Я вообще-то никуда не должен был из дома выходить, я КиХо обещал, но СунОк позвонила, просила помочь, хотя бы советом. Чего советом? Сел да приехал. В общем, у мамы не так всё хорошо, как было вчера. Врачи всегда что-то да найдут. Взялись они проводить анализ результатов, и возникли у них подозрения по поводу её головных болей. И могут эти боли быть, в результате нарушения кровотока. А кровоток может нарушаться в результате спазма и дилатации артерий. Или, из-за остеохондроза шейных позвонков. Остеохондроз, это не лечится, я знаю. Это когда хрящ между позвонками разваливается или выдавливается наружу, защемляя нервы и сосуды рядом с ним. У моей бабушки такая штука в поясничном отделе. Может болеть постоянно. А если в шее такое, так голова может болеть. Что такое дилатация артерий, не знаю, но звучит тоже, достаточно нехорошо. Посмотрю в сети, когда вернусь домой. Короче, врачи предложили провести дополнительно обследование для выяснения истинных причин, раз есть подозрения. Дополнительные исследования — дополнительные расходы. СунОк, собственно и хотела со мной это обсудить. Тоже, чукча странная. Я что, деньги зажму на мамино лечение? Можно было сразу соглашаться. Плюс четыре с половиной миллиона вон к сумме, заявленной вчера, погоды не сделают. Лечить так лечить…
Вчера, когда мы были в больнице, я её не видел. Во время обследования, дали ей какого-то «убойного» успокоительного, которое на неё хорошо подействовало. Устала она, со всей этой нервотрёпкой, да и поздно уже было. В общем, уснула она. А сегодня, мама, увидев меня и СунОк, расплакалась, долго успокаивали. Вот не люблю такие походы. Близкому человеку плохо, а ты сделать ничего не можешь, топчешься рядом, как дурак, ощущая свою беспомощность. Хорошо хоть деньги есть…
Вот, маму успокоили, поговорили, пообещали, что всё будет хорошо, взяли обещание, что телевизор она, пока в больнице, смотреть не будет. Чапаем с онни домой. СунОк ещё вернётся сюда ещё раз, привезёт маме вещи, которые она просила.
Иду, вспоминаю своих. Маму, бабушку, отца. Как там они без меня? Не болеют ли? Есть ли у них деньги? Думаю, кто будет им помогать, если потребуется. А ведь потребуется. Здоровье с годами только убывает, а меня с ними нет. Вот честное слово, лучше было сразу умереть, чтобы сейчас не думать о таком. Дурак я, что у ГуаньИнь другой мир выпрашивал. Какая там пуша-кара, или, как там она её назвала? Нафиг она мне сдалась. Ну и что, что в муравья. У муравья мозгов нет, а значит, думать о тех, кто остались одни, без меня, не сможет… Чё-то так хреново на душе…
— Госпожа ЮнМи, вы не прокомментируете последние события? — неожиданно раздаётся голос рядом со мной.
Остановившись, озадаченно поворачиваю голову. Журналистка с микрофоном в руках, за ним оператор с камерой на плече. Выскочили из бокового коридора и пытаются взять у меня интервью. Следом за ними по коридору быстрым шагом идёт ещё такая же парочка — с микрофоном и камерой. Журналисты? Кто пустил в больницу чертей?!
— Журналистка Ли УнСок, канал «SportStep». Госпожа ЮнМи, вы не согласитесь ответить на несколько вопросов для телезрителей нашего канала? Как здоровье вашей мамы, госпожи ДжеМин?
Озадачено смотрю на выглядывающую из-за моего охранника девушку, которой он преградил дорогу ко мне и СунОк.
Охренеть! Мало того, что вот такие вот, как она, отчасти виноваты в том, что мама в больнице и плачет, так они ещё и сюда пришли, ещё деньжат подзаработать! Вот твари. И что делать? ЁнЭ нет. Сказать — «без комментариев»?
— Вы можете как-то прокомментировать происшествие возле кафе вашей мамы? — задаёт мне следующий вопрос журналистка.
Вижу, как подтягивается вторая пара деятелей эпистолярного жанра и останавливается рядом с первой. В глубине коридора замечаю ещё двух «акул пера» спешащих к месту возможной кормёжки.
— Вы можете подтвердить слухи о том, что агентство «FAN Entertainment» решило отложить комбэк вашей группы?
Да! Благодаря вашим лживым языкам я и все остальные должны сосать лапу, потому, что вам нужно зарабатывать, а МИДу сохранять своё лицо! Это же только айдолы не люди, их можно поливать по-всякому, а остальные — приличные граждане! Им и лицо своё можно сохранять и заработок. Который, кстати, с моих налогов платится, если о МИДе говорить. А они там только — «озабоченность выражают», дармоеды. Ума на это много не надо. Не то что мне — «не так сидишь, не так свистишь, не то сказал»! Ещё и думать постоянно — «придут на тебя или нет»? Я бы, с моим английским, тоже мог в МИДе сидеть на всякий заграничный пук «озабочиваться». Хм! А что если мне и в самом деле — «выразить озабоченность»?
Невидяще смотрю на что-то ещё спрашивавшую у меня журналистку торопливо обдумывая неожиданно пришедшую мысль.
А что мне за это будет? А что мне будет? Итак, уже, вроде все «негативности», которые возможны, собраны. Комбэку, скорее всего сто процентов хана, и в Японию никто не поедет. Так хоть неотомщённым не останусь. Фарш, конечно, назад провернуть не получится, а вот ту субстанцию, которая несётся по канализационным трубам, вполне себе можно вернуть назад. Особенно если она несётся сверху. Главное — бездоказательно никого не обвинять. Просто выражать «озабоченность». Как в МИДе.
Выйдя из задумчивости оценивающе смотрю уже на три протянутых ко мне микрофона.
Три новостных агентства? Это хорошо. Наверняка все трое и опубликуют, боясь, что их конкуренты опередят.
— О, простите, — говорю я, обращаясь к девушке из «Sport Step» первой задавшей вопрос. — Вы так неожиданно появились, что я несколько растерялась. Я с удовольствием отвечу на ваши вопросы. Спасибо, что вы задали вопрос о здоровье моей мамы. Сейчас она находится на обследовании в больнице, и врачи говорят, что причин, которые могли бы служить причиной для особого беспокойства, у неё нет. Поэтому, в этой части жизни напряжённости у меня не то чтобы совсем нет, но она здесь снижена до минимального уровня. Сейчас в моей жизни есть более сильный беспокоящий фактор.
— Вы, наверное, беспокоитесь о комбэке вашей группы? — с фальшивым сочувствием спрашивают у меня.
— Нет, — отрицательно качнув головой отвечаю я. — Я беспокоюсь за нашу армию.
На пару секунд в коридоре устанавливается изумлённое молчание.
— У вас есть причины беспокоится за нашу армию? — удивлённо спрашивает журналистка.
— Есть и очень большие. — кивком подтверждаю я.
— Вы можете о них рассказать?
— Если вам это интересно.
— Думаю, что это всем будет интересно, — говорит Ли УнСок в подтверждении своих слов глянув влево и вправо на коллег по цеху, словно призывая их в свидетели. — Ведь наша армия это единственная наша защита от нападения северян.
— Я тоже так считаю. — киваю я и начинаю объяснять причины своего беспокойства. — Наверняка вы знаете, что у меня есть жених и он сейчас выполняет свой долг перед страной, служит срочную службу в армии…
Сделав паузу смотрю на журналистку ожидая реакции на мои слова. Та тоже кивает, показывая, что да, знает.
— Неудивительно, что я беспокоюсь за него. — говорю я, думая, что мне вот как раз глубоко пофигу на это. — Север рядом, люди там мало предсказуемые, мало ли что может произойти, а мой жених служит в войсках, которые будут на самом переднем крае событий, если они вдруг случаться. Поэтому, последнее время у меня появилось занятие — следить за политической обстановкой. Что происходит на нашей границе КНДР, нет ли там роста напряжённости и не делают ли в Пхеньяне провокационных заявлений? Но, оказалось, что смотреть нужно не наружу, а внутрь границ. Ситуация внутри вызывает не меньшую, а может, даже большую озабоченность.
Я перехватываю воздуха после столь длинного вступления и продолжаю говорить внимательно смотрящим на меня журналистам.
— Где-то я прочитала фразу, которая мне запомнилась — «армия, последний довод королей». — говорю я, переиначивая известную мне ещё с той Земли фразу в более подходящий для текущего момента вид. — У нас в стране не король, а президент, но тем более он не принимает решения в одиночку, хотя даже и короли принимают решения на основании информации от своих советников, если они, конечно, разумные короли. Так вот. Последние события дают возможность сделать вывод, что наше министерство иностранных дел не владеет ситуацией, не ориентируется в текущем раскладе политических сил и поэтому способно предоставлять неверные данные, на основании которых руководитель страны может принять ошибочное решение. А ошибочное решение — это вероятность того, что Корея может оказаться втянутой в военный конфликт, в котором первый удар примет на себя армия. Конкретно — подразделения морской пехоты, где служит мой жених. Поэтому, я очень озабочена имеющейся ситуацией.
(Упс, звук лопнувшего шарика. Замерев, журналисты смотрят на меня и читаю в их глаза — «Боже, как хорошо, что ты привёл меня в эту больницу! Это же скандал!»)
Словно подтверждая то, что я прочитал в их глазах, журналистка УнСок, «отмерев», оборачивается к своему оператору.
— Ты всё снимаешь? — спрашивает она у него, — Камера работает?
— Работает. — отзывается тот. — Снимаю.
— Какие причины у вас считать наше министерство иностранных дел — не владеющим ситуацией и предоставляющим неверные данные руководству страны? — пока она оборачивалась, обращается ко мне с вопросом другой журналист.
— А вы, простите, аджосии, с какого канала? — спрашиваю я прежде чем отвечать.
— Канал «25ТВ». — представляется он. — Репортёр Ким ЛиХо.
— Это понять достаточно просто, господин Ким ЛиХо, — отвечаю я. — смотрите. Когда вы, к примеру, обещаете кому-то, что-то сделать, вы уже примерно представляете, как именно вы это будете делать. Алгоритм, в котором вы уже видите последовательность своих действий, а также препятствия и проблемы, которые вы должны преодолеть по пути к вашей цели. Когда наш МИД затеял эту ерунду с переименованием моря, это значит, он не видел неразрешимых проблем в достижении цели. Но, действительность оказалась другой — фиаско. А фиаско говорит о том, что наше министерство не владеет алгоритмическим способом действия — неправильно оценивает ситуацию, неправильно оценивает уровень проблем, неверно оценивает свои силы.
— Почему переименование моря — ерунда? — удивляется репортёр канала «25ТВ».
— Сейчас объясню. — говорю я. — Начнём с финансов, ибо деньги — это самое главное в любом деле. Изменить название географического объекта — совсем не просто, как это может показаться на первый взгляд. Название зафиксировано во множестве документов, прежде всего картах — морских, авиационных, географических. Причём карты бывают для гражданских, для военных, для МЧС, для географов, для океанографов, для лоцманов, для штурманов… Есть электронные базы данных, хранящие в себе изображения карт. В конце концов есть миллионы школьных учебников. Десятки, если не сотни миллионов документов, которые следует исправить. Ещё раз обращаю ваше внимание — это нужно сделать по всему миру. И вот возникает вопрос…
Я делаю паузу и обвожу взглядом слушающих меня журналистов.
— … кто за это заплатит? Вы только представьте со сколькими нулями должна быть цифра, чтобы оплатить эту работу! И сам объём этой работы.
Снова обвожу взглядом представителей СМИ. Стоят молча. Видимо — представляют.
— Было совершенно очевидно, что географическое сообщество, или кто там ещё, кто будет вынужден оплатить эту работу, никак не обрадуется изъятию из своего бюджета денег на это мероприятие. Это сразу, одно из главных препятствий на пути нашего МИДа. Не знаю, почему наш МИД вдруг решил, что все с радостью кинутся платить за это изменение. Может они пообещали ООН, что Корея за всё заплатит сама? Но если так, то это совершенно не годится. У нас в стране полно мест, где можно потратить такие деньги с большей отдачей. Например, на борьбу с безработицей среди молодёжи…
Мууу… — задумчиво отзываются мои слушатели.
— ЮнМи, что ты такое говоришь? — наклонившись к моему уху шепчет СунОк мамиными словами.
— Меня спросили, я отвечаю. — говорю я ей. — Корейскому народу очень интересно, что я думаю по этому поводу, ведь так господа журналисты?
— Да, да, — подтверждая, кивают мне в ответ журналюги улыбаясь при этом людоедскими улыбками.
— Вот видишь, — говорю я СунОк, — люди хотят знать. Всё будет хорошо.
Отодвинув СунОк, я опять поворачиваюсь к журналистам.
— Следующее, почему я озабочена действиями нашего МИДа, — говорю им я. — Это то, что они поставили абсолютно всех в неловкое положение. Особенно нашего главного союзника — США, вынудив его выбирать между нами и Японией. Я считаю, это была очень неловкая ситуация, при любом разрешении которой Республика Корея оказывается проигравшей. Если бы было принято решение в нашу пользу, то это привело бы к обострению отношений с Японией и возрастанию напряжённости внутри нашего военного альянса. В случае, когда решение принимается не в нашу пользу, результаты его вы видите сами. Позор на весь мир, падение рейтинга корейской дипломатии до уровня пола и падение рейтинга президента в глазах корейских избирателей. Министерство иностранных дел пообещало госпоже президенту, что сделает. Госпожа Пак ГынХе пообещала избирателям, что всё будет. В итоге — стыд и позор. Ещё избиратели теперь знают, что США, своими действиями, совершенно чётко дали понять, что предпочитают Японию Корее. Кто за всё это будет отвечать?
Пф… — выдыхает они после моих слов.
— Так что ж, по-вашему, ничего делать было не нужно? — спрашивает меня третий, ещё не успевший представиться журналист.
— Искусство государственной дипломатии как раз и заключается в том, чтобы в имеющихся условиях просчитывать события на несколько шагов вперёд, улучшая положение своей страны среди других государств, тем самым улучшая благосостояние и безопасность его жителей. — отвечаю я ему и добавляю. — И делая это без применения военной силы, потому что воевать — дорого. А наши дипломаты показывают полную свою неспособность к такому умственному роду занятий. Поэтому, я и опасаюсь, что они из-за своей глупости втравят страну в вооружённый конфликт.
— Мне кажется вы слишком категоричны в своих высказываниях о нашем министерстве иностранных дел, — говорит аджосси задавший вопрос. — По моим данным, там работают профессионалы с большим опытом, закончившие лучшие учебные заведения. И не только в нашей стране, но и за рубежом. А вы ведь даже школу не закончили, насколько я знаю.
— Уважаемый аджосии, — отвечаю я ему. — Я понимаю возникающий у вас диссонанс, когда несовершеннолетняя девушка судит о работе умудрённых опытом и образованием мужчин. Но обращу ваше внимание на тот факт, что я, хоть несовершеннолетняя, но я уже работаю и зарабатываю деньги. И с этих денег я плачу налоги. И в налоговой, когда приходит время платежей, мне не говорят — «ой, да ты ещё школьница! Оставь эти деньги себе на мороженное!». Мне так никто там не говорит, а берут всё, что причитается государству — до последней воны. И ещё проверяют — всё ли я отдала. И я считаю, раз налоговая берёт с меня налоги, значит, она считает меня полностью дееспособным членом общества, никак не поражённым в правах относительно других его членов. А с налогов, которые я плачу, платят зарплату работникам МИДа. Так почему же я не имею право высказывать своё мнение о их работе? Что за двойные стандарты? Налоги, значит, плати, но мнения своего высказывать не смей, маленькая ещё!
Журналистка «SportStep» иронично хмыкает.
— И потом, — говорю я, смотря на неё, — совсем необязательно быть экспертом, чтобы понять, что мясо, которое приготовили вам в ресторане — тухлое, а новая песня, которую поёт вам модный певец — ерунда!
— Поэтому, — говорю я, переводя взгляд на задавшего вопрос, — совсем не обязательно закончить Сорбонну, чтобы понять, что наши дипломаты позорно «флопнулись». Это может сделать любой человек, который умеет думать и сопоставлять факты. Вы, я, даже любая школьница или школьник…
— Вы можете предложить другой вариант решения данного вопроса? — спрашивает меня журналистка, перехватывая инициативу у своего коллеги.
— Пожалуйста. — пожав плечами говорю я. — Никто не мешал в учебниках наших школьников печатать карты с названием «Восточное море» вместо «Японского». Вот вам простой вариант решения проблемы.
— Это не решение проблемы! — отвечает мне репортёр канала «25ТВ». — Это не покажет отношение мирового сообщества к агрессии милитаристской Японии! В этом решении не будет осуждения и наказания за те военные преступления, которые Япония совершила на территории Кореи в годы войны!
— Ну вот, мировое сообщество, показало своё отношение к военным преступлениям Японии, поставило её впереди нас, — говорю я и задаю вопрос. — И что мы теперь будем делать?
Смотрю на затрудняющегося с ответом журналиста.
— Значит, вы и ваша группа поедете в Японию? — спрашивает меня журналистка.
— А почему мы не должны туда поехать? — удивляюсь я.
— Вы не боитесь, что вас и вашу группу обвинят в не патриотичности? — спрашивают у меня в ответ.
— Простите, вы сказали, вы журналист новостей? — спрашиваю я у журналистки и уточняю. — Если это так, то вы должны быть в курсе большинства событий, случившихся в Республике Корея хотя бы за прошедший месяц?
— Я репортёр новостного канала. — отвечает мне та и добавляет. — И да, репортёры новостей наиболее информированные люди о происшествиях в стране.
— Тогда, пожалуйста, назовите точную цифру авиарейсов, отменённых в Корее в результате блокирования авиационного сообщения с Японией.
(журналисты удивлённо переглядываются, их операторы, не выражая никаких эмоций продолжают меня снимать)
— Я ничего не слышал про блокировку авиасообщения с Японией! — покрутив головой озадаченно отвечает мне репортёр.
— И я не слышала. — киваю я ей в ответ. — Каждый день десятки воздушных судов отправляются в Японию и возвращаются обратно. Причём, заметьте, летают они отнюдь не пустые. Каждое воздушное судно везёт в себе сотню, а то и больше, пассажиров. За всё то время с момента, когда стало известно о решении географического совета при ООН, число корейцев, пересёкших границу с Японией, составило, пожалуй, несколько десятков тысяч человек. Одновременно, как и самолёты, тысячи корейский морских судов держат курс на японские порты, везя с собой на продажу корейские товары. Точно так же, тысячи судов плывут им на встречу, везут японские товары к нам. Ещё. Корейские банки. Ни один из них не заявил о том, что прекращает транзакции между собой и своими японскими контрагентами. Думаю, что сильно не ошибусь, если скажу, что суммы ежедневных денежных переводов в банковском секторе между нами и Японией составляют сотни миллионов долларов…
— … И когда я смотрю на этот не на миг не прерывающийся человеческий и товарно-денежный обмен между Кореей и Японией у меня возникает вопрос: разве они не корейцы? Я имею в виду всех тех, кто летят в самолётах, плывут на кораблях, работают в банках? Почему они не отказались от общения со всем японским, ведь это было бы так патриотично? Почему патриотами должна быть только группа «Корона»? А как же остальная страна?
Задав вопрос, смотрю на журналистку «Sport step» в ожидании ответа. Та некоторое время молчит.
— Мне сложно прямо сейчас ответить на этот вопрос, — наконец признаётся она. — Я об этом не думала.
— Я об этом уже подумала раньше и поэтому могу вам ответить на ваш вопрос, — говорю ей я. — Во всём мире известен факт, что корейцы — это сплочённая, дружная нация, которая если что-то делает, то делает это дружно и вместе. Поэтому, коллектив моей группы будет поступать так же, как поступает нация. Кто мы такие, чтобы идти против всей страны? Страны, которая, не взирая на крики и стоны патриотов, как зарабатывала в Японии деньги, так и зарабатывает. Со всей ответственностью заявляю, что участницы группы «Корона» чувствуют неразрывную духовную связь со своей страной, своим народом и намерены поступать так же, как поступает их народ. А именно — тоже зарабатывать деньги в Японии. Поэтому, об отказе от поездки речь идти не может.
Агрыххх! — слитным выдохом поражённо выдыхают присутствующие услышав моё заявление.
— Надеюсь я достаточно полно ответила на ваш вопрос, госпожа УнСок? — спрашиваю я у девушки, смотрящего на меня с приоткрытым ртом.
— Э… а. А, да. — кивает она и добавляет. — Очень решительно сказано, Агдан.
— А вы уверены в том, что сможете там заработать? — спрашивает меня неизвестный мне репортёр.
— Ни тени сомнения в этом не имею, — повернув голову в его сторону отвечаю я. — Группа «Корона» является одной из сильнейших исполнительских коллективов в Корее и пришла пора показать его миру. Уверена, что успех ему гарантирован.
— «Корона» лучше, чем «Соши»? — «подковыривает» меня журналистка.
— Это будет определять зритель. — говорю я. — Я не буду давать личностные оценки. Но я уверена в своей группе на сто процентов.
— Точно так же как вы были уверены в своих двух песнях, которые попадут в Billboard?
Смотрю на репортёра канала «25ТВ», задавшего провокационный вопрос.
— Могу сказать вам по поводу этих композиций — ещё не вечер. Вполне возможно, что в Америке ещё не поняли. Не распробовали. Как с «Соши». Тоже не поняли. Но время пройдёт и поймут. Медленно соображают в Америке, всё поэтому. — нагло улыбаюсь я ему.
— Оу, это интересный взгляд на положение вещей, — наклоняя голову произносит он.
— Скажите, госпожа ЮнМи, — задаёт мне следующий вопрос журналистка «Sport step». — В СМИ сейчас очень много материалов, в которых обсуждается не являетесь ли вы реинкарнацией королевы Мён СонХва. Что вы можете сказать по этому вопросу.
— Мне нечего сказать по этому вопросу, госпожа УнСок. — отвечаю я пытливо смотрящей на меня девушке.
— Но сейчас об этом столько пишут. — не получив ответа не сдаётся она. — Неужели вы никак не прокомментируете это?
— Без комментариев. — отвечаю я, подумав, что, если я скажу, что «нет, я не она», вала писанины мне не остановить, всё одно будут писать. Так пусть пишут. Фамилию и имя пусть только правильно пишут.
— А вы знаете, что АйЮ, на своей страничке, удалила вас из списка друзей? — задают мне следующий вопрос.
— Да, я это знаю. — подтверждаю я.
— Можете как-то это прокомментировать?
— Думаю, вам лучше обратиться за комментариями к АйЮ. Ведь это её поступок, а не мой.
— То есть, вы не знаете причину?
— Я знаю причину.
— Но сказать не хотите?
— Без комментариев.
— Это как-то связано с последними скандалами?
— Вы знаете, я сегодня сильно устала, — говорю я, обращаясь к журналистам, берущим у меня интервью. — Было много нервного напряжения. Завтра будет ещё один непростой день. Я вижу, что вопросы пошли уже не особо интересные для ответа. Если у вас нечего больше спросить, тогда, я прошу прощения. Мы с сестрой поедем домой.
— Агдан, пожалуйста, ещё несколько вопросов. — просят меня.
— Хорошо, но только несколько, — соглашаюсь я.
— Всё-таки прошу вас, прокомментируете происшествие с кафе, принадлежащим вашей семье.
— Я надеюсь, что полиция в ближайшее время задержит хулиганов. — отвечаю я. — Я уже достаточно зарабатываю, чтобы нанять хорошего адвоката. Как только хулиганы будут найдены, я взыщу с них всё, до последней воны, в том числе за моральный ущерб. Без всяких скидок на их безмозглый возраст.
— Оуу… — отзываются на мой ответ.
— Вы знаете, что неизвестные выложили в сеть новое видео со дня рождения АйЮ? — Можете это как-то прокомментировать?
Я отрицательно качаю головой.
— Нет, я его не видела. — говорю я.
— В этом видео показано, что вы не рассчитывали на успех песен, которые, как вы обещали, попадут в Billboard. Вы намерено обманывали своих поклонников? Можете это прокомментировать?
Упс, это да засада. Что там за сволочь выкладывает это видео?
— Я не готова сейчас говорить об этом, — отвечаю я. Без комментариев.
— У вас уже назначена дата свадьбы с господином ЧжуВоном?
— Не раньше, чем он закончит службу, — отвечаю я и говорю. — Уважаемые журналисты, спасибо вам за ваши вопросы, на которые я, надеюсь, полно и интересно ответила. До новых встреч, которые, я не сомневаюсь, обязательно состоятся. А сейчас мы с моей онни едем домой. Мы очень устали. Всего доброго.
Подхватываю онни под локоть и веду её за собой по коридору. Секьюрити переходит в «прикрытие сзади» не давая приблизится к нам журналистам, которые ломанулись вслед за нами, выкрикивая вопросы.
Даже спасибо не сказали, «дурналюги» проклятые.
(поздний вечер 29 июня. Ючжин читает переписку в чате)
[*.*] — Столько всего происходит, а мне приходится работать! Как я жалею, что не смогла ничего увидеть своими глазами! Это тот случай, про который говорят — жизнь проходит мимо!
[*.*] — Бери и смотри видео. Всё снято по десять раз с разных сторон.
[*.*] — Агдан даже не подумала расстроиться! На всех видео совершенно спокойна! Любая нормальная девушка давно бы уже расплакалась, а эта смотрит словно… Даже не знаю, как она смотрит! Слов не подберу!
[*.*] — С презрением?
[*.*] — Или, с брезгливостью. Мне так показалось.
[*.*] — Не слишком ли она вжилась в роль духа королевы Мён СонХва, чтобы так смотреть?
[*.*] — А что если она и в самом деле окажется им? Мне вот очень хочется посмотреть, что будут делать эти тупые фанючки, когда об этом узнают.
[*.*] — Такого быть не может. Переселения душ не существует.
[*.*] — Ага. И чёрная тудук-коньяти просто так её защищает. Просто такое умное животное с помойки. Полно таких, кх-кх-кх…
[*.*] — Она просто бешеная и бросается на людей. Сначала бросилась на «Соши», а потом на их фанатов, которые просто стояли.
[*.*] — С каких это пор кидание яйцами стало — «просто стояли»? Что-то новое в фан-движении?
[*.*] — Ещё неизвестно кто кидался яйцами. Может это были фанаты её агентства? «Випы» или «эльфы», а пострадали — «совоны».
[*.*] — Пусть не ходят по чужим агентствам. Пусть скажут спасибо, что тудук-коньяти на них не бросилась, только попугала, чтобы не лезли к её хозяйке. Точно были бы трупы.
[*.*] — Родители пострадавших заявили на Агдан в полицию. Требуют усыпить опасное животное.
[*.*] — Воистину, когда бог хочет наказать человека, он лишает его разума. Что они все будут делать, когда умрут и встретятся с духом Мён СонХва?
[*.*] — Я вижу, ты крепко уверовала.
[*.*] — Не только я. Видела поклон Ким ДжонХвана?
[*.*] — Это кто?
[*.*] — Звезду нации не знаешь? Не из Кореи, что ли? Песен трот не слышала никогда?
[*.*] — Я поняла о ком ты. А разве он уже не умер?
[*.*] — Обалдеть. Ты что, видео не смотрела?
[*.*] — Не смотрела я ничего!
[*.*] — Так иди и посмотри, а не позорься тут!
[*.*] — А кто знает, почему «випы» и «эльфы» против Агдан? Они же из одного агентства?
[*.*] — Не все «випы» и «эльфы» против Агдан. Это ненормальные фанючки против неё. Защищают своих опп.
[*.*] — Но ведь сегодня «FAN Entertainment» выложили видео, где парни всё объяснили? Они работают вместе, и это видео, на самом деле просто дружеская шутка, снятая в неудачном ракурсе.
[*.*] — Слишком много было этих видео, снятых в «неудачном ракурсе» на этой вечеринке. «FAN Entertainment» нужно было выкладывать объяснения быстрее, а не ждать не пойми, чего целые сутки. А теперь уже много чего случилось. Слышали, что «випы», «эльфы» и «совоны» прислали похоронные венки к дому ЮнМи? И разрисовали кафе её мамы из баллончиков?
[*.*] — Мне кажется они перешли за грань. Они ещё маму и сестру Агдан побили, когда те пытались им помешать.
[*.*] — Да, это пожалуй уже слишком. Нападать на семью-то зачем? Договаривались ведь такого не делать?
[*.*] — Сложно договорится когда мозгов нет. Я думаю, Агдан им этого не простит.
[*.*] — А что она им сделает?
[*.*] — Если полиция найдёт кого-нибудь из тех идиотов, что это сделали, не думаю, что им семьям можно будет рассчитывать на урегулирование в досудебном порядке.
[*.*] — Наверняка они все несовершеннолетние. Ничего им не будет.
[*.*] — Я бы не стала на это рассчитывать. Я знаю, что мама ЮнМи попала в больницу. Это уже серьёзно.
[*.*] — Агдан сама виновата, что вызвала такой негатив к себе. Нужно было сразу извиняться, а не ждать, чтобы её стали заставлять это делать.
[*.*] — А за что её нужно было извиняться? Кстати, в сети выложили большой фрагмент видео с дня рождения АйЮ. Я ещё его раз пересмотрела. Нет там никакого оскорбления «Соши». Наоборот, Агдан говорит, что они классные, просто в Америке это не поняли. И в видео, со своими извинениями она об этом же говорит. Чего «совоны» начали её хейтерить, я не поняла.
[*.*] — АйЮ исключила её из списка друзей.
[*.*] — Ну это неудивительно. Она должна поддерживать политику своего агентства. Было бы странно, если бы она продолжала отношения с Агдан, когда президент СуМан поругался с президентом СанХёном.
[*.*] — Из-за Агдан все поругались.
[*.*] — «Випы», «эльфы» и «совоны» тоже начали ругаться. Не могут разобраться, кто из них разрисовал стены дома ЮнМи. И похоронные венки прислал.
[*.*] — Серьёзно? Так быстро начали отыгрывать назад? А так громко кричали.
[*.*] — За всех-то отвечать не хочется. Героев сейчас нет.
[*.*] — В чат «Короны» не войти. Там просто ужас какой-то творится. Пытаются угадать, будет ли у них комбэк и ругают ЮнМи.
[*.*] — Я думаю, президенту СанХёну придётся его отменить. «Совоны» решили минусовать их полностью. Нападение тудук-коньяти их разозлило. А ещё больше их разозлило, что «Fan Entertainment» не принесли извинений за инцидент.
[*.*] — Если здесь отменят комбэк, тогда «Корона» в Японию не поедет?
[*.*] — Наверное, да. Я не знаю, какие у них были договорённости с Японией. Но, если группа не комбэкнулась на родине, как она тогда поедет на промоушен куда-то ещё? Это логично.
[*.*] — Я в печали.
Ну вот, — с удовольствием думает Ючжин, прервавшись и отведя глаза от экрана. — я словно невидимый злой гений. — Все подозревают друг друга, не зная, что тут есть третья сила. Отправить к дому ЮнМи траурные венки было просто моей гениальной идеей. И дурачки с баллончиками отлично сработали. Всего-то нужно зайти в чат и пригласить желающих поучаствовать в мести. Так много дураков вокруг, даже удивительно. Похоже Агдан права. Наша школа печатает идиотов не способных к критическому мышлению. Но я-то училась за границей, не чета им. Нужно только поосторожнее быть с людьми вроде Чо СуМана. Их в этих школах не учили, кх-кх-кх… Похоже, он сильно огорчился, что я выложила ещё один кусочек видео. Слышала, что так огорчился, что даже с президентом «FAN Entertainment» поругался. Ай-ай-ай, что я натворила! Кх-кх-кх…