Время действия: этот же день, позже

Место действия: микроавтобус группы «Корона». В машине, кроме водителя и охранника только ЮнМи и ЁнЭ.

Вот, еду в полицию, давать свидетельские показания. Думал — не успею, но, с представителями «Sony Music» переговоры прошли быстро и СанХён, дав мне указание — ехать в полицию, увёл их обедать и договариваться о «ништяках» для своего агентства. Ушлые ребята, эти японцы. Сразу им всё отдай, а потом ходи, ожидай, может чего-то и произойдёт. Вполне возможно, что я не прав. Работают же с ним другие исполнители и в коробках из-под холодильников как-то по канавам не живут. Наверное, не так уж и плохо работать с большой компанией имеющей представительства на всех континентах и во всех странах мира.

СанХён подозрительно молчал все переговоры. В конце уже только активность проявил. Считай, переговоры, основное время вел я один. Хоть мы с ним и обговорили вчера «линию переговоров», но я думал он будет активнее в них учваствовать. Интересно, чего шеф добивался своим поведением? Смотрел, насколько я ему верен? Кинусь ли я за более жирным куском, когда поманят? А япошки — беспардонно себя вели. Вербовали, можно сказать, прямо на глазах владельца агентства. Что, у них так положено вести дела? Или, это от того, что их лейбл такой крутой?

Но, СанХён, по-моему, остался доволен результатом переговоров. А ещё, мы так с ним и не поговорили о царапине, как он хотел. Когда я приехал в агентство, там уже сидели японцы, поздоровались, потом, собственно, переговоры, потом он их потащил в ресторан. А теперь — полиция. После полиции, вечером ещё к семье ЧжуВона тащиться, пригасили меня с мамой. Там-то чего мне делать? Я им что, невеста что ли? Вообще идиотизм. Придётся погрузиться в пучину образа приличной корейской девочки, область малоизученную, а практически, чего уж там душой кривить, практически мною до сих пор даже не разведанную. Там у них бабка, как я помню, хороводит. ЧжуВон её боялся всегда. Небось, ведьма из ведьм. Мне-то пофигу, как говорится. Если что, за словом в карман не полезу. Только вот маму не хочется огорчать. Кажется, она пребывает в заблуждении, что ЮнМи — истинная корейская леди. Ну, может не в заблуждении, а просто искренне в это верит. Впрочем, разве это не одно и тоже? Потом, эти, контракты… Обидишь бабку, равнозначно означает, что «VELVET» обидишь, а кушать хочется всегда, да и я, вроде начал вникать в работу в модельном бизнесе. Сложностей каких-то особых, не испытываю, деньги должны быть. Потом СанХён, похоже, тоже какие-то там «воздушные замки» в голове строит, с опорой на семью Ким… Всем всё надо, но почему-то это «всё» должен обеспечить один я.

Как бы чего не сморозить, лишнего, в гостях… Этикетам корейским обучен плохо, знаю только его рабочую версию — «начальник-подчинённый», с версией — «чужая семья», вообще не сталкивался…

Сижу, смотрю на сидящую впереди, на другом ряду сидений, ЁнЭ, печалюсь.

О! — приходит мне в голову мысль, после некоторого времени разглядывания спины ЁнЭ, — у меня же есть персональный менеджер! Она — девушка. Старше. Училась, пусть не в самом крутом месте Кореи, но, всё равно, в университете «второй волны». Может, она вдруг чего-то знает, чего, хотя бы категорически нельзя делать у чоболей? Чёрт с ним со всем с остальным! Можно и без «понравится» обойтись. Главное — не опозориться.

— ЁнЭ-сонбе! — кричу я, привлекая внимание.

Сонбе поворачивается ко мне.

— Можно вас спросить? — машу я ей рукой, подзывая к себе.

ЁнЭ выбирается из своего кресла и, пройдя по проходу межу сидений, садится на место со мною рядом. Коротко объясняю интересующий меня вопрос, повергая менеджера в кратковременный ступор.

— Знаешь, ЮнМи, — «отмерев», говорит мне она, — боюсь, что ничем не смогу тебе помочь. Моя семья не такого уровня как семья господина ЧжуВон. Я ничего не знаю, о правилах и порядках, принятых в богатых семьях. Вообще, чем семья богаче, тем труднее что-то о ней узнать. Но, думаю, ты не ошибёшься, если будешь спрашивать на всё — разрешения…

Мда? Не очень интересная перспектива…

— Постой, — говорит мне ЁнЭ, — я вспомнила! Совсем недавно я читала новость о том, как бывшая жена чоболя рассказала о своей жизни в его семье. Сейчас я попробую найти эту новость. Возможно, она тебе чем-то поможет…

Взяв в руки свой планшет, она начинает искать.

— Вот, смотри, — минуты три спустя говорит она, подавая мне устройство.

Беру, смотрю на экран.

«Бывшая ведущая, Но ХёчЖон рассказала о семи правилах для невестки в семье «Hyundai», — гласит заголовок на экране планшета.

«Бывшая», — отмечает мой мозг бросившееся в глаза слово, — с работы выгнали, что ли? Раз она начала подробности рассказывать?

Читаю дальше.

«… Вот эти правила:

1. Всегда будь скромной.

2. Веди себя осторожно.

3. Не привлекай к себе внимания.

4. Овощи должны приобретаться на рынке.

5. Строго записывай все расходы вплоть до кочана капусты.

6. Посещения всех похорон и поминальных дней обязательны!

7. Всегда помни имена своих бабушек и дедушек.

Также нужно вставать до 4 утра и желательно, чтобы завтрак начинался в 4:30 утра…»

«Упс-с, какая неприятность…», — приходит мне на ум фраза, произнесённая Калягиным в его бессмертной роли, — это чё, взаправду, что ли? Смотрю на фото, приложенное к тексту, потом перевожу взгляд ниже, на комментарии.

Но ХёчЖон

[…] — Они что, сами ходят за покупками на рынок? Больше похоже на требования к прислуге…

[…] — У меня в 4:30 не завтрак, а ночной жор! В каком же тогда часу они обедают?

Хм! А действительно?

[…] — Это показывает, что жизнь чоболей — это не только радужные деньки…

[…] — Я устал даже просто от чтения этих правил…

[…] — Она продержалась дольше, чем я думала. Я помню, когда только вышли новости о том, что она породнится с семьей «Hyundai», люди говорили, что она разведется через 2–3 года. Она хорошо выглядит… Хотя, иногда улыбки не говорят о том, что человек по-настоящему счастлив.

[…] — Вот так богатые люди становятся еще богаче. У них строгое расписание дня, с которым мы, бедняки, даже не можем справиться.

[…] — Мне кажется, что у чоболей в Корее жизнь строже, чем у богатых семей в других странах. Обычно семьи чоболей связаны друг с другом деловыми интересами или родственными связями. Например, это касается семьи «Shinsegae» (родители мужа Го ХёнЧжон) и семьи «Samsung» (самая богатая семья Кореи). Председательница «Shinsegae group» — это сестра председателя «Samsung».

Судя по всему, у семей чоболей есть множество требований к своим будущим невесткам и зятьям. Они предпочитают дикторов и ведущих (потому, что дикторы в Корее — это в основном хорошо образованные и красивые женщины) и наследников других семей чоболей. Бывшая жена вице-председателя компании «Samsung» была наследницей семьи чоболей и, по слухам, у них был договорной брак. Младшая дочь семьи «Samsung» покончила с собой, потому что семья запретила ей встречаться со своим парнем из обычной семьи. Актриса Го ХёнЧжон вышла замуж за наследника «Shinsegae group», но развелась с ним, потому что она не могла выносить сумасшедшую жизнь чоболей, и ее родственники по мужу сделали все, чтобы изгнать ее. Столько драм в этих семьях".

[…] — Мне интересно, чего нужно хотеть, чтобы породниться с такой семьей… Только любви?

— А что значит — «бывшая ведущая»? — спрашиваю я у ЁнЭ, поднимая на неё глаза от планшета, — Её сейчас с работы выгнали?

— Нет, не сейчас, — отрицательно крутит она мне головой в ответ, — до свадьбы она работала ведущей, потом вышла замуж и, понятно, работать не могла. Она подала на развод, развелась. Теперь снова хочет стать ведущей.

— Понятно, — киваю я, поняв, почему «бывшая».

— Говорят, чтобы получить развод, ей пришлось пожертвовать детьми, — внимательно смотря на меня, добавляет ЁнЭ «информации к размышлению», — по решению суда она не может принимать участие в их воспитании…

Фига себе тут порядочки! Это ж какая была обстановка в семье, что женщине пришлось отказаться от воспитания своих детей и бежать? Круто.

Неожиданно замечаю во взгляде, которым на меня смотрит ЁнЭ, сочувствие. В первый момент я не понимаю, к чему оно, но спустя мгновение, догадываюсь: Она, что, решила, что я тоже за капустой буду на рынок в четыре утра бегать? И сдачу под отчёт приносить? Да она охренела!

Хмурясь, с недовольством смотрю на своего менеджера. ЁнЭ улавливает перемену моего настроения.

— Что такое? — несколько встревожено спрашивает она.

— ЁнЭ-сонбе, — хмуро говорю я, — я никогда не выйду замуж. Я поднимусь на мировой музыкальный Эверест и умру там, как альпинист. Живой меня оттуда никто не сможет сбросить!

— Да? — растеряно произносит она, — А как же госпожа президент? Она ведь сказала, что…

Смешавшись, она не заканчивает фразу, непонимающе смотря на меня.

— Ошибочное суждение, сделанное на ошибочной информации, — говорю я ей, — свадьбы — не будет!!

— А я думала, что скоро останусь без работы, — говорит мне менеджер.

— У меня сложная дорога на вершину мировой популярности, — говорю ей я, — мне некогда тратить силы и время на ерунду!

— Но ты же сегодня едешь к семье Ким? — задают мне вопрос, с интонацией, предлагающей дать объяснение этому факту.

— Дипломатия, — коротко отвечаю я, — изобретение человечества, позволяющая жить, не заваливая всё вокруг себя трупами тех, кто видит мир иначе, чем ты.

— Понятно, — озадаченно кивает на моё пояснение ЁнЭ, — раз так, тогда, ладно…

Время действия: этот же день, позже

Место действия: отделение полиции

— Нет, господин полицейский, у меня нет предположений, кто это сделал…

Полицейский — мужчина в должности капитана, кивает и записывает мои слова в лист протокола. Сижу, злюсь, даю показания. Злюсь, во-первых, на то, что все, особенно мужики, при первой возможности сразу начинают на меня пялиться. А во-вторых, из-за разговора с ЁнЭ в машине, который меня разозлил. И в-третьих, на ЧжуВона, из-за которого я попал в такое дурацкое положение.

Ну, ушёл ты в армию, так сиди себе там спокойно, чего ты языком везде шлёпаешь про то, что тебе кто-то марш написал? И семья его, тоже хороша. Могли бы сразу сказать, что про свадьбу — это всё фигня, просто президент с бодуна встала, «по очумелке» ерунду брякнула. Нее, незя-яя! Президент. Ей от этого неудобно будет! А как мне от этого — «удобно», об этом кто-нибудь подумал? Что меня уже жалеют, как «капустоносительницу с рынка»? Да никто даже не напрягся, извилиной не шевельнул в этом направлении!

— Были ли у вас какие-то до этого случаи, показавшиеся вам странными? — задаёт мне следующий вопрос полицейский, и разъясняет, что таковыми считаются, — Странные телефонные звонки, странные разговоры малознакомых вам людей, неожиданные появления или, исчезновение предметов?

— Самый странный случай, это то, что я зачем-то пошла учиться в «Кирин», — не удержавшись, зло отвечаю я.

Тот в ответ с удивлением смотрит на меня, а присутствующая в кабинете ЁнЭ, сидящая рядом, чуть слышно выдыхает.

— Простите, господин офицер, — прошу я прощения у человека, который ни в чём совершенно не виноват, — я нервничаю. Нет, никаких странных случаев, предшествовавших происшествию, я не припоминаю.

Капитан внимательно меня оглядывает, опять задержавшись взглядом на моих глазах и, кивнув, наклоняется к столу, записывая моё очередное показание. Смотрю, как он это делает, и думаю: а может, послать всё далеко-далёко?! Позвонить Кимам и сказать, ну вас нафиг, я не приеду? Занята! Вот абсолютно нет никакого желания тащиться туда и сидеть, корча из себя не пойми кого!

— Желаете ли вы что-то сообщить дополнительно? — подняв голову и опять, похоже, смотря на мои глаза, спрашивает полицейский, — Например, по ведению дела?

Теперь мне ещё постоянно в очках придётся ходить! — злюсь я на его взгляд, — Какого чёрта было просить меня, их снять прямо на входе в полицейский участок? Как это — нельзя ходить тут в очках? Наверняка придуманная брехня, чтобы все смогли утолить своё любопытство!

— Нет, господин офицер, — отвечаю я, — ничего дополнительно сообщить я не имею.

Полицейский быстренько карябает на листе ручкой и, перевернув его, подвигает по столу ко мне.

— Пожалуйста, прочтите, что тут написано и, если вы со всем согласны, оставьте внизу вашу подпись.

Эхх…придётся идти, — беря бумагу, думаю я о Кимах, — мама, дядя, СунОк, СанХён… Опухнешь потом со всеми объясняться. Да и кроме них найдётся ещё немало любопытных, которым срочно потребуется узнать — «а чё так?». Те же «Коронки», например. Чёрт, как я оказался в такой ситуации?

ИнЧжон, что ли, приехать, в морду дать? — думаю я, начиная читать, — Чтобы знала следующий раз… Настроение, как раз подходящее… но она тхэквондо занималась… Не, уж если кому давать, так это ЧжуВону… Это из-за него всё…

— …Дайте, пожалуйста, ручку, — прошу я полицейского, прочитав и собираясь поставить подпись.

— Подождите, — говорит он, — теперь должна прочитать госпожа ЁнЭ, ваше доверенное лицо. Свою подпись вы сможете поставить только после этого.

Вот чёрт! Ещё и ждать! Нужно срочно богатеть! Чтобы сразу всех, кто говорит, что я им чего-то должен, слать в путешествие! Безвозвратное!

Время действия: где-то в это время

Место действия: кафе на территории воинской части, в которой ЧжуВон находится после прошедших учений. За небольшим столиком — ЧжуВон и трое парней, с которыми он в одной команде. К столику подходят трое «местных» срочнослужащих. Разговаривавшие до этого ЧжуВон и его приятели, замолкают, смотря на незваных гостей.

— Это ты, что ли, жених Агдан? — достаточно миролюбиво поприветствовав сидящих за столиком, обращается к ЧжуВону один из «местных», похоже, главный.

— Ну? — глянув на своих приятелей, отзывается недовольный таким обращением ЧжуВон.

— Чего «нукаешь»? Жених, или нет?

— Какие у вас проблемы, парни? — сделав бесстрастное лицо, интересуется ЧжуВон.

— Нашим парням кажется, что парень Агдан слишком нежно выглядит.

Выдвинув вперёд челюсть, ЧжуВон озадаченно осмысливает услышанную фразу.

— Мы решили проверить, достаточно ли ты хорош.

— Я? — удивляется ЧжуВон.

— Я бросаю тебе вызов, — говорит главный, — спарринг рукопашного боя. Сегодня, в восемь вечера, в спортзале.

— Пф… — надув щёки, выдыхает ЧжуВон, ещё раз окидывая взглядом крепкую фигуру «поединьщика».

- Окей. Я приду, — кивает он.

- Жду, — отвечает ему будущий противник и, кивнув, солидно отходит от стола.

Проводив его и его приятелей удивлённым взглядом, ЧжуВон поворачивается к парням за столиком.

— Что это только что было? — удивлённо спрашивает он у них.

— Хён, наверное, это поклонники Агдан? — пожав плечами, делает предположение один из них.

— Мда? — удивлённо-озадаченно произносит ЧжуВон и говорит, — Ну так бы и покланялись ей. Не возражаю. Я-то им, зачем понадобился?

Время действия: позже

Место действия: дом мамы ЮнМи

- У нашего кафе такая популярность? — удивляется ЮнМи ппав в дом через гараж и выглядывая в окно, — Мама начала сыпать в курочку новые приправы?

— Всё как было, — уверяет СунОк, — просто они приходят в надежде увидеть тебя.

— Да? — несколько неприятно удивляется такому факту ЮнМи.

— Очередь — на час! — хвастается СунОк, — Целый день с мамой заняты. Мама сказала, что теперь не боится войны с новым торгоым центром! И всё благодаря тебе.

СунОк положив ЮнМи ладонь на голову треплет ей волосы. ЮнМи, плавным движением уволит голову в сторону, избегая проявления сестринской любьви.

— Зачем воевать? — спрашивает она, — Умные люди говорят, что нужно заниматься торговлей, а не войной. Вы же с мамой — не вечные. Сколько вы сможете носиться целыми днями? Потом, у тебя ещё учёба не закончилась. Раз так много посетителей, может, чтоит подумать о расширении? Ты же вроде говорила, что в новом торговом центре будут кафе? Арендовать там площадь и нанять работников. А мамау сделать уважаемым сонсеннимом. Или тебя.

— Меня? — удивляется СунОк.

— Тебя, — подтверждает ЮнМи, — правда тебе ещё год учиться, не знаю, получится ли у тебя учиться и заниматься рестораном?

СунОк оесколько раз озадаченно моргает, смотря на сестру.

— Ну я вообще хотела заняться логистикой… — неувереннно произносит она.

— У тебя в ресторане тоже будет склад, — обещает ЮнМи и предлагает, — потренеруйся сначала на маленьком, если понравится — перейдёшь на большой. Как тебе такое предложение?

— А как же — работа? — растеряно спрашивает СунОк, — Я же собиралась после учёбы пойти работать…

ЮнМи с удивлением смотрит на неё.

— Ты же собиралась работать, чтобы зарабатывать деньги, — говорит она, — так ты их и будешь зарабатывать. Только не подчинённой, а начальником.

— Ну я же не умею, я не училась этому, — находит новую причину для отказа СунОк.

— Вот и научишся! — ободряюще восклицает ЮнМи, — Я думаю, что с ресторанчиком ты справшься. Маме будет тяжело, у неё возраст. А ты молодая, энергичная, смотришь на жинзь шире. Я — посоветую, мама — подскажет, ты — ответишь за всё.

— Да ну тебя! — обиженно фыркает СунОк махнув на сестру рукой, — Шутки шутишь! А я уж было подумала, что и вправду…

— Какие шутки? — удивляется ЮнМи, — Я тебе серьёзно говорю. Сколько можно носиться по маленькому ресторану выбиваясь из сил? Всё равно, с имеющихся столиков, больше не заработаешь, хоть три раза убегайся. Раз есть смысл и есть возможность — надо расширяться.

— Так это деньги будут нужны… — посмотрев на ЮнМи и и поняв, что та действительно не шутит, неуверенно говорит СунОк.

— Деньги будут, — уверенно обещает ей та, — вот тебе задание. Сходи и узнай, к нашим вероятным партнёрам, что именно можно у них взять в аренду и сколько это будет стоить. Ну и по «начинке» узнай. Мебель там, всякая, плиты, холодильники, персонал… Короче, набросай бизнес-план, чтобы понять, стоит с этим связываться или нет.

СунОк на несколько секунд задумывается.

— Фанаты идут все сюда, — резонно замечает она, — они знают, что ты тут живёшь. Станут ли они ходить в новое кафе?

— Я могу давать рекламу твоего кафе, — предлагает ЮнМи, — заезжать там, кофе попить… Или ещё чего…

— А разве тебе можно рекламировать что-то без согласия агенства? — удивляется СунОк, — В твоём контракте написано, что ты можешь это делать только если тебе разрешат.

Теперь приходит очередь задуматься ЮнМи, вспоминая, что именно записанно в контракте.

— С агентством я договорюсь, — кивнув, обещает она, — с президентом СанХёном у меня хорошие отношения. Тут, главное начать. Иметь на руках расклад по деньгам. А о рекламе можно будет подумать потом, когда станет ясно, что дела стоящее. Сделаешь бизнес план?

СунОк, в задучивости, медленно кивает.

— В университете мы изучали как делать бизнес-план, — говорит она, — вроде, это не очень сложно.

— Вот и попробуй! — поощрает её к действию сестра.

(позже. Комната сестёр. Повсюду, где можно, разложена одежда, вынутая из шкафов. Злая ЮнМи вместе с СунОк занимается примеркой одежды).

— Почему ты не хочешь одеть то, что мы приготовили для тебя с мамой? — не понимает СунОк.

— Я не девочка-одуванчик, — сердито объясняет ей ЮнМи, прикладывая к себе блузку и смотря, как оно всё целиком выглядит в зеркале.

— Это уже не новое, — говорит СунОк, тоже смотря на отражение в зеркале.

ЮнМи кидает блузку на стол.

— У меня, что, больше ничего нет? — повернув голову, недовольно спрашивает она у СунОк.

— Ничего, — говорит та, переводя взгляд внутрь шкафа, «выпотрошенного» младшей сестрой.

Сердито поджав губы, ЮнМи тоже некоторое время смотрит туда же.

— Вот чёрт, — произносит она, — знала бы, в агентстве бы что-нибудь взяла, в костюмерной.

— С ума сошла? — испуганно восклицает в ответ СунОк, — А если потом в этом тебя семья Ким увидит на сцене? Хочешь, чтобы они подумали, что у тебя даже одежды нет?

— Как меня достали эти заморочки! — повышает голос ЮнМи, — Почему нельзя взять и просто надеть джинсы и пойти?! Просто — одеть и просто — пойти?!

— Ты же девушка, — строго смотря на сестру, говорит СунОк, — ты не можешь прийти в джинсах, знакомиться с семьёй жениха!

— У меня нет — жениха! — агрессивно разворачивается к ней ЮнМи, — А значит и семьи жениха — тоже нет! А раз всё это фикция, значит, можно прийти попить чая в джинсах!

Секунды три, СунОк молча смотрит на ЮнМи.

— Нужно следить за своим гардеробом, а не смеяться, когда я говорю, что нечего носить, — сделав паузу, нравоучительно произносит она, — теперь ты сама попала в такую ситуацию. Тебе нужно пройтись по магазинам и купить себе новую одежду. Платье или юбку. Что-нибудь женственное и нежное. Для девочек. Хватит влезать по любому поводу в штаны! Ты — не парень, чтобы всё время ходить в джинсах! И когда ты научишься накладывать макияж?

— Я умею! — огрызается в ответ ЮнМи.

— Почему ты тогда без мейк-апа? Так и пойдёшь в гости?

— Так и пойду! У меня щека воспалилась.

— Ну, губы-то можешь накрасить?

— Чтобы потом пить чай с помадой?

— Чтобы хорошо выглядеть.

— Я и так — красавица!

— С распухшей щекой?

— Какая есть!

— Дочки, вы что, ругаетесь? — удивлённо спрашивает мама, заглядывая в двери комнаты.

— Она не хочет одевать то, что мы ей приготовили! — жалуется ей СунОк.

— Правда? — удивляется мама, — Почему?

— Говорит, что это ей не идёт. Хочет поехать в джинсах.

— Разве можно ехать в джинсах? — изумляется мама.

— Вот и я ей говорю! А она не хочет меня слушать!

— Дочка, — обращается к ЮнМи мама, — что случилось?

— Ничего, — буркает в ответ ЮнМи.

— Ничего? Почему тогда ты такая злая?

— Ехать не хочу, — подумав, говори ЮнМи, — всё это фарс. Не понимаю, зачем на это тратить время?

— ЧжуВон — молодой человек из очень уважаемой семьи, — говорит мама тоном, каким разговаривают с неразумными детьми, — его семья приглашает нас в гости. Ничего нет плохого в том, если мы окажем им уважение и посетим их дом.

ЮнМи несколько секунд молча смотрит на маму, потом закрывает глаза, открывает.

— Хорошо, — коротко выдыхая, говорит она, — Это не последняя бессмысленность в жизни. Поедем, окажем уважение.

— Слава божественным ананасам! — восклицает СунОк, — Не прошло и часа, как ты согласилась!

— Я в душ, — говорит ЮнМи, направляясь к дверям, — вспотела вся.

(несколько позже)

— СунОк! — кричит голая ЮнМи в приоткрытую дверь душевой, — у тебя прокладки есть? СунОк!

— … Блин, опять эти месячные, — недовольно бурчит она себе под нос, ожидая помощи.

Время действия: вечер

Место действия: загородный дом семьи ЧжуВона. У главного входа в резиденцию, по-вечернему уже освещённую включёнными светильниками, блестя тёмным лаком, останавливается дорогая машина семьи Ким. Крайний в шеренге слуг, построившихся вдоль ковровой дорожки в ожидании прибытия гостей, делает шаг к машине и, взявшись рукою за ручку, с поклоном открывает дверь. В дверь, ярко-синими глазами выглядывает ЮнМи, вызвав на мгновение оторопь у разгибающегося слуги. Повернувшись на сидении, ЮнМи опускает ноги на ковровую дорожку и легко встаёт. На ней — лёгкое летнее платье с широкой юбкой ниже колен и туфли-лодочки в цвет платья. Обернувшись к машине, ЮнМи берёт в руки прямоугольную картонную коробку, перевязанною ярко-красной лентой. Сделав шаг в сторону, она протягивает маме руку, помогая той выбраться из машины. Встав на ноги, мама поправляет на себе платье.

— Прошу вас, госпожа, — с поклоном произносит слуга, рукой в белой перчатке указывая по направлению к входу в дом, — госпожа МуРан ожидают вас.

Мама кивает и с некоторой неуверенностью идёт в указанном направлении, между рядами кланяющихся слуг, бросая опасливые взгляды влево и вправо. Следом за нею, с коробкой в руке, недовольно наморщив носик и особо не смотря по сторонам, движется ЮнМи. Пройдя вслед за указывающим путь слугой сквозь первый этаж трёхэтажного дома современной постройки, они выходят во внутренний дворик, полный зелёных растений и цветов.

— Как красиво! — невольно с восторгом восклицает мама, бросив взгляд по сторонам.

ЮнМи никак не выказывает своего восхищения. Вид у неё такой, что всё это её не очень трогает.

— Пожалуйста, госпожа, — с поклоном произносит слуга, указывая рукою вдоль дорожки, выложенной серым плоским камнем, в направлении виднеющейся над кустами изогнутой крыши, выполненной в традиционном стиле, — госпожа МуРан и госпожа ИнХе ожидают вас в беседке…

Пройдя дорожкой вдоль цветущих небольшими сиреневыми цветками кустов, мама и ЮнМи выходят к площадке перед беседкой. На её краю, в окружении тех же цветущих кустов, стоит деревянная скамейка, на которой сидят МуРан и её невестка ИнХе.

Остановившись, слуга делает шаг в сторону, освобождая проход с дорожки к беседке и, с поклоном, указывает гостям путь внутрь. Мама и ЮнМи входят на площадку, МуРан и ИнХе встают со скамейки.

— Добрый день, госпожа МуРан, — низко кланяется мама ЮнМи.

— Здравствуйте, госпожа ДжеМин, — с приветливой улыбкой наклоняет голову МуРан, — рада вас видеть. Особенно хорошо, что вы сегодня с дочерью. Познакомьте меня с ней.

— Госпожа МуРан, — повернувшись боком к ЮнМи, говорит мама, — это моя младшая дочь Пак ЮнМи. Она участница известной к-поп группы «Корона».

— ЮнМи, — говорит дальше мама, продолжая процедуру знакомства, — это госпожа Ким МуРан, бабушка твоего знакомого господина ЧжуВона.

— Очень приятно, госпожа Ким МуРан, — с коробкой в руках кланяется ЮнМи.

— Госпожа… — вопросительно смотрит на ИнХе мама.

— Это моя невестка ИнХе, — говорит бабушка, не отрывая взгляда от ЮнМи, — мать моего внука, ЧжуВона.

— Очень приятно познакомиться с вами, госпожа ИнХе, — кланяется мама.

— Очень приятно, госпожа, — кланяется ЮнМи.

ИнХе, молча, наклоняет в ответ голову, тоже, разглядывая ЮнМи.

Несколько секунд на площадке стоит тишина, в которой хозяйки дома рассматривают ЮнМи.

— Какие у тебя удивительного цвета глаза, ЮнМи, — наконец произносит МуРан, — я смотрела новости, в которых рассказывали о тебе, но так и не поняла, почему их цвет так изменился. Ты ведь должна точно знать, почему это произошло. Ты можешь мне рассказать о причине?

— Да, госпожа, — кивнув, с серьёзным видом отвечает ЮнМи, — если честно, то никто толком не знает почему это случилось, но есть предположение, что это кровь.

— Кровь? — не понимая, озадачивается бабушка, — Какая кровь?

Мама и ИнХе, тоже, с удивлением смотрят на девочку.

— Старая, госпожа, — отвечает ЮнМи, — в хрониках пишут, что у королевы Мён СонХва были голубые глаза…

Бабушка «врубается» сразу. Разом посторожив лицом, она выпрямляет спину, разворачивая плечи и поднимая вверх подбородок. ИнХе ахает.

— Дочка, ты что такое говоришь?! — разворачиваясь к ЮнМи, тоже ахает мама, до которой, как и до ИнХе доходит чуть позже, — Разве можно шутить подобными вещами?

— Госпожа МуРан, простите, — поворачиваясь к бабушке, просит мама, — ЮнМи такая фантазёрка. У неё такая богатая фантазия, что она даже книжки пишет. Врач сказал, что глаза у неё стали синими потому, что в них изменились слои. В глазах есть разные слои, вот они у неё и поменялись…

— Мама, — мягко произносит ЮнМи, заставляя ту замолчать, — ну что ещё мог сказать доктор своим пациентам, которые заплатили ему деньги за приём, а он — не знает? Вот он и рассказывал нам об устройстве глаза…

— ЮнМи, замолчи! — требует мама, краснея от стыда за дочь, и обращается к МуРан, — Простите госпожа, за то, что она говорит. Она у меня всегда такая рассудительная, а сейчас прямо не знаю, ну что на неё нашло?!

— ЮнМи, — строго спрашивает бабушка, обращаясь к возмутительнице спокойствия, — что ты знаешь о королеве Мён СонХва?

— Будущая королева родилась в 1771 году в городе Ёчжу провинции Кёнгидо и носила имя Мин ЧжаЁн, — отвечает ей ЮнМи, начав рассказывать биографию королевы, — Её отец Мин ЧхиРок умер, когда дочери было восемь лет, поэтому вырастила девочку её мать. Рано проявившиеся способности сделали ЧжаЁн всеобщей любимицей, причем не только в семье, но и во всем городе. Но наибольшим расположением она пользовалась у своей тёти — жены принца ХынСон Тэ ВонГуна и матери короля КочЖона. В тот период страной руководил Тэ ВонГун — регент малолетнего короля КочЖона, в руках которого была сосредоточена огромная власть. Он опасался её потерять и подыскивал для КочЖона супругу — будущую королеву, у которой не было бы родственников, способных помешать Тэ ВонГуну проводить собственный курс…

— Хорошо, ЮнМи, остановись, — перебив, останавливает поток слов МуРан, — я вижу, что ты знаешь историю. И ты хочешь сказать, что раз у тебя синие глаза, то в тебе течёт кровь королевской династии?

— Кровь всегда себя проявит, госпожа, — наклоняет в ответ голову ЮнМи, — а пути её — неисповедимы…

С надеждой во взгляде, что её сейчас быстренько выпрут из дома, она смотрит на бабушку.

— Однако, — качая головой, произносит МуРан при этом не спеша указывать гостям на дверь, — чаепитие началось очень неожиданно. Никак не ожидала, что среди приглашённых будет кто-то из королевского рода. Поэтому, прости, что нигде нет знаков королевских регалий. Но, разве у Мён СонХва глаза были синие? Ты ведь сама сказала, что они были голубые?

— Госпожа, — с невозмутимым видом отвечает ЮнМи, — к большому сожалению, время делает краски тусклыми. Уверена, что синева моих глаз с возрастом выцветет. Они станут прозрачными и голубыми.

— Похоже, ты хорошо подготовилась и у тебя есть на всё ответ, — с неодобрением качнув головой, произносит МуРан, — ладно, давайте оставим королевскую династию Кореи в покое и сядем, выпьем чаю.

— Госпожа, — ЮнМи, с поклоном и держа обеими руками, поднимает вверх принесённую коробку, перевязанную красной ленточкой, — мы с мамой принесли к чаю сладкие пирожные. Прошу вас, не откажитесь принять.

ЮнМи кланяется ниже, поднимая коробку выше. Бабушка с некоторой опаской смотрит на гостинец.

— ИнХе, возьми, — приказывает она невестке, найдя выход из положения, и благодарит, — большое спасибо, ЮнМи, сейчас мы их попробуем.

— Пойдёмте за стол, — приглашает она и первой идёт к беседке.

ИнХе берёт из рук ЮнМи коробку и тут же передаёт её в руки появившейся девушке-прислуге. Расстроенная мама поднимается вслед за бабушкой по маленьким ступенькам в беседку, в которой сервирован столик на четверых для чаепития.

— Садись напротив меня, — говорит бабушка ЮнМи, — я хочу тебя разглядеть. Можешь обращаться ко мне хальмони.

— Спасибо, госпожа, — наклоняя голову, благодарит ЮнМи.

Мама ЧжуВона недовольно поджимает губы.

— Что случилось с твоей щекой? — спрашивает бабушка, смотря на пластырь на лице ЮнМи.

— Небольшая производственная травма, госпожа, — отвечает ЮнМи, — в мире полно конкурирующих друг с другом производителей косметики, и, чтобы снизить цену, они делают свой товар из того, что подешевле, а у людей от этого — аллергия. У меня аллергия на косметику. Ничего страшного, в агентстве заменят используемый бренд и всё пройдёт.

— Обращайся ко мне хальмони, — напоминает бабушка.

— Простите, госпожа МуРан, но я не сразу схожусь с людьми, — отвечает ЮнМи, — я благодарна вам за ваше доброжелательное ко мне отношение, но, чтобы вас так называть, мне нужно время привыкнуть. Поэтому, позвольте мне обращаться к вам официально. Мне кажется, что это будет проще и вам и мне.

— Хорошо, — на секунду задумавшись, соглашается бабушка, — делай как тебе проще.

Мама недовольно хмурится, ИнХе осуждающе смотрит на ЮнМи.

— Налей нам чаю, — обращается бабушка к стоящей у входа в беседку девушке служанке.

— Да, госпожа, — кланяется та в ответ на приказ и идёт к отдельно стоящему столику с чайником.

— Очень вкусный чай, — говорит мама, сделав глоток из налитой чашки.

— ЮнМи, тебе нравится? — спрашивает бабушка.

— Очень вкусный, — отвечает та, соглашаясь с мамой.

— А что ты пьёшь, когда занимаешься? — спрашивает бабушка, — Я имею в виду твои занятия с группой.

— А! — небрежно отвечает ЮнМи, — Пьём всякую гадость, используя пакетики. Нормально заварить и спокойно выпить чаю — времени нет. Всё нужно делать быстро-быстро, иначе не успеешь.

— Тебе нравится работа в агентстве? — интересуется бабушка.

— Честно говоря, я думала, что жизнь у айдолов проходит несколько ярче, — признаётся ЮнМи, — всё чем-то напоминает конвейер. Очень много времени проводишь внутри помещения. Тренировки, запись музыки, съёмка шоу, выступления и опять — тренировки. И всё — под крышей.

— Да, тяжело так жить, — кивая, соглашается бабушка и тут же предлагает, — я могу тебе немножко помочь. Через несколько дней у прадеда ЧжуВона восьмая годовщина смерти. Я хочу, чтобы ты была. Я представлю тебя семье.

ЮнМи не отвечает, несколько секунд молча смотря на неё.

— Госпожа МуРан, — наконец говорит она, — могу ли я поговорить с вами откровенно?

— Конечно, ЮнМи, — кивает в ответ та, — прекрасно, когда люди откровенны.

— Уважаемая госпожа, — говорит ЮнМи, — дело в том, что мои устремления лежат в направлении, проходящем мимо создания семьи. Я решила заработать мировую славу для себя и для страны. Семья, в этом случае, будет являться обузой и слабым звеном. Поэтому, я приняла решение — никогда не выходить замуж…

ИнХе изумлённо ахает, мама, с мрачным выражением на лице подносит к губам чашку с чаем.

… - Со стороны вашей уважаемой семьи, — продолжает ЮнМи, — я, как невеста, не выдерживаю никакой критики. Этот брак будет неравным, что, в конце концов, приведёт к трудностям, преодолевать которые не будет ни у кого никакого желания. Поэтому, госпожа МуРан, у меня к вам просьба — давайте закончим эту историю. Прямо здесь и сейчас. Мне кажется, что с каждым отрезком времени она всё усложняется и усложняется, обрастая новыми проблемами…

После слов ЮнМи в беседке наступает тишина. Все смотрят на МуРан, ожидая, что она скажет.

— Как же ты говоришь, что у тебя ничего нет? — помолчав, произносит та, — А как же твои глаза? Королевская кровь?

— Простите, госпожа, — кается ЮнМи, — это кто-то написал у меня в комментариях. Сегодня, у меня было время заглянуть на свою интернет-страницу. Я решила, что после таких слов вы меня сразу выгоните, и ненужно будет этого сложного разговора.

ИнХе хмыкает, мама, круглыми глазами смотрит на дочь.

— Ты настолько настроена против замужества? — удивляется МуРан.

— Правильнее будет сказать, что я нацелилась на другую цель, — отвечает ЮнМи.

— Хорошо, когда человек ставит перед собою цель, — говорит бабушка, вспоминая в этот момент о своём внуке-бездельнике, — ещё лучше, когда человек пытается её достичь…

— Я поняла, о чём ты говоришь, — говорит МуРан ЮнМи, — и согласна с твоей оценкой неравного брака. Браки должны заключаться между людьми одного уровня. Тогда можно ожидать, что созданная семья, не распавшись, дойдёт до старости… Но, то, что ты предлагаешь, сделать сейчас невозможно. О помолвке объявила президент страны.

— И как теперь быть? — с нотками возмущения в голосе задаёт вопрос ЮнМи

— Нужно подождать, — советует бабушка.

— До её импичмента? — с сарказмом в голосе спрашивает ЮнМи.

В беседке устанавливается тишина. Все смотрят на ЮнМи, которая, сообразив, что сболтнула лишнего, сидит, сжав губы.

— Импичмента? Пак КынХе? — пристально смотря на ЮнМи, спрашивает МуРан.

— Ну… — растеряно водя глазами по столу, неопределённо мычит ЮнМи и ту ей, похоже, приходит в голову мысль.

— Президент Ли СынМан, годы правления — тысяча девятьсот сорок второй, тысяча девятьсот шестидесятый, свергнут, — говорит она, — президент Юн БоСон — убит в тысяча девятьсот шестьдесят втором. Президент Пак ЧонХи — убит. Чве ГюХа, восьмидесятый год — свергнут военным переворотом. Президент Чон ДуХван — приговорён к смертной казни. Ро ДэУ — приговорён к двадцати двум годам тюрьмы. Ким ЁнСам, сидел в тюрьме при президенте Пак ЧонХи, став президентом сам, добился осуждения своих двух предшественников. Президент Ким ДжеУн, тоже сидел в тюрьме при Пак ЧонХи, при Чон ДуХване — приговорён к смертной казни, но, был помилован. Президент, Но МуХён, подвергнут импичменту в две тысячи восьмом году. Президент Ли МенБак, после завершения президентского срока, арестован по обвинению в коррупции…

— Я думаю, что нынешний президент, тоже, плохо кончит, — дав краткую историческую справку, делится предположением ЮнМи, — военного переворота в стране не ожидается, потом, госпожа Пак КынХе — женщина. Скорее всего, будет не убийство, а импичмент и тюрьма. Во всём мире известна знаменитая корейская традиция — свергать своих президентов. Чем госпожа Пак КынХе лучше своих предшественников?

— Ты всё это помнишь? — удивляется МуРан, имея в виду годы правления глав страны и чем они, эти годы, для них закончились.

— Госпожа, — напоминает ЮнМи, — я недавно готовилась к сунын. Знания пока не забылись.

— Вот в чём дело, — кивает МуРан и говорит о действующем президенте, — действительно, госпожа Пак КынХе, как президент, не безупречна…

На некоторое время в беседке вновь устанавливается тишина, в которой МуРан рассматривает ЮнМи.

— А какие у вас отношения с ЧжуВоном? — спрашивает ИнХе, решив, что глава женской половины семьи закончила задавать вопросы.

— Если вы имеете в виду близкие отношения, госпожа, то — никаких, — отвечает ей ЮнМи, — мы просто знакомы.

— Понятно, — кивает ИнХе, смотря на синие глаза ЮнМи.

— Он тебе нравится? — задаёт она следующий вопрос.

- Ну, так, — пожимает в ответ плечами ЮнМи и, сообразив, что для мамы такой ответ о её сыне не гож, добавляет, — он умный, с ним интересно общаться.

— И всё? — наклонив голову и смотря слегка из-под бровей, уточняет мама ЧжуВона.

— И всё, — кивнув, подтверждает ЮнМи.

— То есть, когда ты изображала парня, распугивая невест моего сына, это были всего лишь дружеские отношения?

ИнХе в упор смотрит на девушку, а та после её вопроса не смущается.

— Господин ЧжуВон очень умный, и он хороший организатор, — отвечает она, — он придумал нестандартный ход, дающий почти стопроцентный результат, а также беспроигрышный вариант выхода из возникшей ситуации. Как я могла противиться человеку с такой яркой харизмой? Я всего лишь школьница, попавшая под её очарование, и я была только инструментом в руках талантливого стратега.

ЮнМи с вопросом в глазах и без тени улыбки смотрит на маму ДжуВона, словно сама искренне верит в то, что только что сказала.

— Мой сын — хороший организатор? — спрашивает мама, приятно удивлённая.

— Отличный, госпожа, — подтверждает ЮнМи и, не подозревая об этом, почти повторяет сказанные когда-то МуРан слова, — когда возникает необходимость, он начинает очень быстро и правильно мыслить.

— Наверное, это у господина ЧжуВона наследственное, — добавляет она комплимент сразу маме и бабушке ЧжуВона.

— Я знаю, что мой сын очень хорош, — поддавшись на лесть, с довольным видом произносит ИнХе.

МуРан смотрит на ЮнМи заинтересованно.

— Но, тем не менее, неуступчиво говорит ИнХе, — хоть мой сын и хорош, это не значит, что ты не должна отвечать за своё поведение.

— Мужчина сказал, мужчина сделал, — пожимая плечами произносит в ответ ЮнМи, — какой может быть спрос с меня? Я ещё многого не понимаю в жизни…

На несколько мгновений за столиком устанавливается тишина.

— ЮнМи, я слышала, ты пишешь книги? — спрашивает бабушка, не став высказываться по поводу истории срыва свиданий своего внука, — Это правда?

— Да, госпожа, это правда, — отвечает ей ЮнМи.

— И о чём же ты пишешь? — интересуется бабушка.

— О том, что приходит в голову. Написала фантастический рассказ о проблемах взаимоотношений, написала сказку, про маленького принца, живущего на очень маленькой планете и для сестры написала ещё историю о девочке, попавшей в волшебную страну.

— Если я тебя правильно поняла, все эти книги не о любви? — уточняет бабушка.

— Нет, они не о любви, госпожа, — подтверждает ЮнМи.

— Писательницы обычно пишут, как раз о любви, — указывает на известный факт МуРан.

— Я стараюсь не писать о том, о чём сама не знаю, госпожа, — отвечает ЮнМи.

— А о фантастике и сказках ты, значит, знаешь? — констатирует МуРан.

— И то и другое — просто полёт фантазии, — поясняет ЮнМи, — такая логическая игра в уме. Герой пошёл туда, сделал то-то, что-то за это получил. А чувства… Я их не знаю, как тогда мне их описывать, госпожа…

МуРан несколько секунд смотрит на ЮнМи.

— А как же ты тогда пишешь стихи для песен? — спрашивает она, — В них же есть чувства?

— Я пишу так, как представляю себе, как это должно быть, — с легкомысленным видом отвечает ЮнМи, пожав плечом, — если я делаю это неправильно, тогда пусть тот, кто знает, как правильно, объяснит мне, где моя ошибка. Я поправлю свои свои стихи и представления о мире.

МуРан молча крутит головой из стороны в сторону, показывая, что поняла, но, не одобряет подобные слова.

— Это ведь ты написала новую песню для ДжонХвана? — спрашивает она, переходя на другую тему.

— Да, я, — не отказывается ЮнМи.

— ДжонХван — звезда моей молодости, — расслабленным тоном сообщает ей МуРан, видимо, погружаясь в воспоминания, — кумир всех женщин страны. Он всё ещё неплохо выглядит, хотя, похоже, становится сентиментальным, раз уж согласился спеть о том, как хочется жить. Это, наверное, возрастное…

МуРан на несколько мгновений замолкает, словно что-то припоминает.

— Но, песня хорошая, — выйдя из задумчивости, подводит она итог, — и слова — правильные. Мне понравилось. Ты ему напишешь что-то ещё?

Задав вопрос, МуРан смотрит на ЮнМи.

— Не знаю, госпожа, — отвечает ЮнМи, — если господин ДжонХван этого захочет, то почему бы и нет? Главное, чтобы в голову что-то пришло. Придёт — напишу.

— Меня всегда интересовало, как людям приходят в голову стихи и сюжеты, — говорит бабушка, берясь за ручку кружки и собираясь сделать глоток чая, — когда-то я тоже думала написать книгу, но…

Отхлебнув из кружки, бабушка со стуком ставит её на блюдце.

— Времена тогда были другие, не то, что сейчас, — уже жёстким голосом говорит она, объясняя, — нужно было заниматься другими вещами.

Сидящие за столом дружно и понимающе наклоняют головы, одновременно подумав о корпорации «Sea group», созданной именно в то время, когда она вела дела.

Снова взяв кружку с чаем, бабушка неспешно отпивает из неё ещё, о чём-то размышляя или вспоминая.

— Сейчас, — наконец произносит она, возвращая кружку на блюдце, — по ряду причин невозможно объявить о разрыве отношений. Слова президента прозвучали совсем недавно и все их ещё помнят. Самое лучшее, что можно сделать, это не давать журналистам повода возвращаться к этой теме. Убрать ЧжуВона и ЮнМи из поля их зрения. Если с моим внуком всё просто — ему служить ещё почти год, а в часть журналистам проникнуть сложно — то с ЮнМи дело другое…

Сделав паузу, бабушка смотрит на девушку.

— Госпожа, это невозможно, — сложив в уме «два плюс два», отвечает ЮнМи на её взгляд, — президент СанХён заключил договора c «MBS» «SBS» и «KBS» на моё участие в их шоу, модельное агентство «VELVET» хочет подписать со мной эксклюзивный договор, оркестр «Кёнсанбук-до» и лейбл «Sony Music» ведут с его агентством переговоры о сотрудничестве с моим участием. Я не смогу просто взять и исчезнуть из медийного пространства. Многие уважаемые люди и компании хотят делать деньги на моей известности.

— Однако, — качая головой, произносит бабушка, — я и не знала, что у тебя так хорошо идут дела.

— Я потихоньку набираю обороты, — улыбается ей в ответ ЮнМи, — и рассчитываю, что уже совсем скоро я «не буду вылезать из телевизора».

Мама ЮнМи выпрямляется, расправляя плечи, при этом с гордостью глядя на дочь.

— «Sony Music»? — воспользовавшись паузой, вклинивается в разговор ИнХе, — разве это не японская компания?

— Головной офис «Sony Music Entertainment» находится в США, госпожа, — отвечает ей ЮнМи, — но принадлежит она корпорации «Sony».

— Хочешь сказать, что ты подписала с ними контракт? — с недоверием смотря на ЮнМи, спрашивает ИнХе.

— Они хотели. Сразу. Но я решила не спешить, — говорит ЮнМи.

— Не спешить? — так же, как и остальные, удивляется ИнХе, — Почему?

— Их условия не были достаточно хороши. Господин СанХён решил вернуться к вопросу о сотрудничестве с «Sony Music» несколько позже, а пока у его агентства будет с ними договор о намерениях, — рассказывает результат переговоров ЮнМи и добавляет, — так что спрятаться от журналистов мне не удастся. В этом случае придётся платить большие неустойки. И потом, я не собираюсь просто взять и бросить всё, во что было вложено столько труда. Я буду продолжать. Хочу попробовать себя ещё в кино.

— Да уж, спрятаться тебе будет и вправду сложно, — соглашается бабушка, — если ещё прибавить к этому твои глаза и результаты сунын… Все сейчас хотят тебя увидеть…

Мама ЮнМи сидит с гордым видом.

— Раз уж спрятаться не получается, — говорит бабушка, — тогда продолжай играть роль невесты и дальше, пока не появится возможность это прекратить.

— Не вижу в этом смысла, госпожа, — отвечает ЮнМи.

Мама и ИнХе замирают, перестав дышать.

— Почему же? — с ноткой недовольства интересуется бабушка.

— Я айдол, — отвечает ЮнМи, — у меня есть контракт с агентством, согласно которому я должна вести образ жизни звезды эстрады и в котором вообще нет слова «жених». Вместо жениха есть фанаты. Наличие жениха сильно мешает фанатам любить своего кумира. Фанаты приносят деньги, а наличие жениха уменьшает размер суммы, которую они принесут. Мне нужно как можно скорее закончить эту «историю со свадьбой» и идти своей дорогой.

Мама и ИнХе выдыхают и начинают тихонечко дышать. Бабушка молча рассматривает ЮнМи.

— Прошу прощения, госпожа МуРан, если мои слова показались вам дерзкими. Я сожалею, если это так, но сейчас речь идёт о моей жизни. Я очень признательна вашей семье за то, что она оказывала мне поддержку. И госпожа ХёБин и господин ЧжуВон помогали мне, но помогали они мне для того, чтобы я шла своим путём. Будет сейчас очень странно, если я остановлюсь. Получится, что вся их помощь была напрасной. Простите меня, госпожа.

— Значит, семье, которая, как ты и сама признаёшь, немало для тебя сделала, ты всё же отвечаешь отказом? — задаёт вопрос МуРан.

— Простите, госпожа, мне действительно тяжело это говорить, но моё решение не изменится.

— Какой целеустремлённый характер, — непонятно, то ли с одобрением, то ли с осуждением, произносит МуРан, глядя на ЮнМи.

— Значит, и президента страны ты тоже готова поставить в неловкое положение? — спрашивает она.

— Все ошибаются, — пожимает плечами ЮнМи, — и президент страны тоже может ошибиться. Она же не бог.

— Кроме президента есть множество людей, которые готовили для неё информацию. Они тоже могут пострадать.

— Но ведь эти люди и вправду виноваты, — возражает ЮнМи, — Разве они добросовестно выполнили свою работу? Почему они не проверили информацию перед тем, как передавать её дальше? Если бы не их ошибка, то ни президент, ни мы с вами, ни ещё множество людей не оказались бы в этой странной ситуации. Сегодня они перепутали кто чей жених, а что они перепутают завтра? Не поставят ли они госпожу президента в ещё более неловкую ситуацию? А если от этого пострадает престиж страны? Что тогда? Я считаю, что эти люди должны быть наказаны и уволены, раз не умеют работать.

Мама с крайним удивлением смотрит на дочь. Судя по выражению лица МуРан, она со словами ЮнМи вполне согласна, но, тем не мнение, произносит несколько иное.

— Да, кто-то должен был взять на себя ответственность, когда ошибка обнаружилась, — говорит она, — но тогда все промолчали. И молчали долго. Со временем это стало выглядеть как правда. И ты ведь тоже молчала. Если ты сейчас начнёшь говорить, что всё было не так, то люди этому не поверят. Они зададутся вопросом «почему она сказала об этом только сейчас?» И, как ты думаешь, к какому выводу они придут?

— Скорее всего, решат, что я играю в какую-то игру с вашей семьёй, госпожа, — подумав, со вздохом отвечает ЮнМи, — или, что я дура, раз решила создать проблемы уважаемым людям.

— Вот видишь, — с удовольствием произносит МуРан, — ты и сама всё прекрасно понимаешь.

— Но, госпожа, мне ведь действительно нужно работать! — восклицает ЮнМи, — Зарабатывать известность и деньги!

— Допустим, с известностью у тебя и так проблем нет, — возражает МуРан, — я уверена, что кто такая Агдан сейчас знает вся нация.

— Пока что это скандальная известность, — возражает в ответ ЮнМи, — а я имела в виду профессиональную. Мне нужна известность как музыканту, композитору, исполнителю. Чтобы заработать такую известность, нужно работать.

— Ну, так работай, — предлагает бабушка, — разве я тебе запрещаю?

— Но вы же хотите, чтобы я играла роль невесты! На это нужно будет тратить время, которое я могла бы вложить в новые проекты, которые принесут прибыль в будущем!

— Всех денег всё равно не заработать, — философски отвечает бабушка, — и потом, деньги — это ещё не всё. Есть ещё такие вещи как репутация и положение в обществе. Их тоже можно рассматривать как вложение в будущее, которое когда-то вернётся деньгами. Хорошие отношения с богатой и влиятельной семьёй могут принести тебе немало прибыли.

— Вы говорите о том, что можете помочь мне с получением выгодных контрактов, госпожа? — задумчиво глядя на бабушку, уточняет ЮнМи, правильно ли она её поняла.

— Припоминаю, что мой сын говорил о новой рекламной компании для отделения пассажирского судостроения компании «Sea group», — как бы «вспоминая», произносит старушка, — Я сейчас смотрю на тебя и мне кажется, что сочетание белого капитанского костюма с золотым шитьём с твоими синими глазами может стать на рынке рекламы просто «бомбой» …

Закинув приманку, МуРан внимательно следит за реакцией «жертвы». «Жертва» с задумчивым видом размышляет.

— Спасибо, госпожа, за ваше щедрое предложение, — приняв решение, отвечает «жертва», — но, если я его приму, потом мне придётся делать всё, что мне скажут…

МуРан с интересом ожидает окончания фразы ЮнМи.

— … а я так не хочу, — говорит ЮнМи, — поэтому, ещё раз спасибо, госпожа, но я отказываюсь.

Мама и ИнХе одновременно вздыхают. МуРан поочерёдно смотрит на них.

— Невестка, — обращается она к ИнХе, — я вспомнила, что мы не показали госпоже ДжеМин наш сад. Это не слишком гостеприимно. Проводи госпожу ДжеМин, покажи ей сад. Госпожа ДжеМин, я думаю, вам понравится.

— Но… я бы хотела… — растерянно возражает мама, переводя свой взгляд с МуРан на дочь и обратно.

— Сходите, погуляйте, — настойчиво рекомендует ей бабушка, — долгое сидение в одном положении очень вредно для ног, особенно в вашем возрасте. Сходите, разомните их. А мы пока побеседуем с вашей дочерью.

Мама и ИнХе с недовольными лицами выбираются из-за столика и, поблагодарив старшую женщину за заботу, с теми же недовольными лицами отправляются гулять.

— Разве в твоём агентстве у тебя дела обстоят как-то иначе? — проводив их взглядом, спрашивает МуРан у ЮнМи, продолжая прерванный разговор, — Ты разве не делаешь там то, что тебе скажут?

— В агентстве всё несколько иначе, госпожа, — объясняет ЮнМи, — там я работаю на результат, на поставленную цель, поставленную мною самой. Могу контролировать и корректировать путь своего движения. Вы же предлагаете мне тратить время на то, в чём я не разбираюсь и не представляю, чем это занятие в итоге закончится. А если ничем? Или, станет хуже? Я не могу это спрогнозировать, поэтому и не хочу этим заниматься. Простите меня, госпожа, если я вас обидела своими словами. Но, как говорится, «лучше отрубить хвост сразу, чем рубить его по кусочкам».

— А какой цели ты хочешь достичь? — помолчав, спрашивает МуРан.

— Хочу обеспечить свою финансовую независимость и жить так, как хочу. И обеспечить своих близких.

— Но я же, как раз и предлагаю тебе заработать денег? — удивляется бабушка, — Разве это не шаг к твоей мечте?

— Вы же не просто предлагаете меня на вас поработать? — опять пытается объяснить, что её не устраивает, ЮнМи, — Вы ведь хотите, чтобы я за это ещё и изображала невесту, которой я не являюсь?

— Тебя это задевает? — внимательно глядя на ЮнМи, спрашивает бабушка.

— Не хочу опять врать, — объясняет своё нежелание ЮнМи.

— Много врёшь? — интересуется бабушка.

— Я потеряла память после аварии, — отвечает ЮнМи, — вы, наверное, об этом знаете, госпожа…

Бабушка кивает.

— … и, чтобы не объяснять людям, почему я ничего не знаю, мне приходилось всё время выкручиваться, оправдываться. Постоянно помнить, кому я что сказала. Это сильно утомляет…

— … и потом, жизнь вашей семьи — это же совершенно другой уровень, госпожа, — указывает на очевидную вещь ЮнМи, — о котором я просто не имею никакого представления. Я буду постоянно бояться сделать что-то не так и нанести ущерб имиджу вашей семьи. Реально ведь могу ошибиться. Зачем это нужно?

— Ты знаешь, что сводный отряд корпуса морской пехоты, где сейчас служит мой внук, победил на военных учениях? Победил даже американцев? — не став отвечать на вопрос спрашивает бабушка.

— Нет, не знала, — крутит головой ЮнМи и радуется, — это здорово! Ваш внук, наверное, очень рад?

— ЧжуВон возвращается с победой, — снова проигнорировав заданный ей вопрос, говорит бабушка, — и в этот самый момент ты хочешь всем сообщить, что порываешь с героем, и что в нашей армии пользуются непроверенными данными? А президент, не проверяя, просто читает всё подряд, что ей подсовывают? Как думаешь, что про тебя после этого станут говорить?

ЮнМи задумывается, пытаясь представить.

— Думаю, президент СанХён совсем не обрадуется новым проблемам, свалившимся на его голову после твоего заявления, — добавляет бабушка ещё один аргумент, — мне кажется, что у него с тобой проблем и без того хватает.

Лицо ЮнМи приобретает задумчиво-скептическое выражение.

— Теперь послушай, чего я от тебя хочу, — просит бабушка, — Я хочу, чтобы до конца службы моего внука всё оставалось так, как есть. Чтобы для всех ты и ЧжуВон являлись «парочкой», как сказала наш президент. Это будет для тебя несложно. ЧжуВон служит и частых встреч не потребуется. Настаивать на том, чтобы ты посещала наш дом часто, я тоже не буду. Несколько раз в году — в даты, в которые без этого нельзя обойтись. Взамен я постараюсь приблизить осуществление твоей мечты. Сумма выплат по твоим рекламным контрактам с «Sea group» будет увеличена в несколько раз. Если твоим родным потребуется помощь, можешь обратиться ко мне. Я рассчитываю, что, когда мой внук закончит служить, эта история со словами президента подзабудется, да и прошедшее время даст возможность сказать, что вы за это время лучше узнали друг друга и поняли, что не сходитесь характерами.

— Спасибо, госпожа МуРан, — наклоняет голову ЮнМи, — за ваше щедрое предложение. Могу ли я задать вам вопрос?

— Спрашивай, — разрешает бабушка.

— Госпожа, мне кажется… и даже более того, я уверена, что вы без излишних церемоний можете выгнать меня из своего дома, а недовольство госпожи президента проигнорировать. Но вы меня зачем-то уговариваете. Это действительно так важно, чтобы я ещё какое-то время «побыла невестой»?

ЮнМи внимательно смотрит бабушке в глаза. Бабушка смотрит в глаза ЮнМи.

— В природе, — наконец говорит МуРан, — в какие-то дни бывает солнечно и можно идти гулять. А в какие-то дни тучи закрывают небо, собираясь пролиться дождём. В такие дни лучше остаться дома. Жизнь, чем-то похожа на природу. В данный момент корпорации, которой управляет мой сын, скандал совершенно не нужен. Этот день лучше переждать под надёжной крышей…

МуРан, иносказательно объяснив ситуацию, смотрит на ЮнМи, ожидая её ответа.

— Я всё поняла, госпожа, — наклоняя голву, отвечает та, — я выполню вашу просьбу и буду «невестой» вашего внука столько, сколько это потребуется. Только у меня будет одно-единственное условие.

— Какое? — спрашивает МуРан.

— Я должна господину ЧжуВону, — говорит ЮнМи, — когда-то он меня спас…

ЮнМи морщится, вспоминая.

— … поэтому, — продолжает она, — моё условие таково — «Sea group» не станет заключать со мной никаких контрактов. Я выполню вашу просьбу безо всяких денег. В качестве благодарности вашему внуку.

— Ты уверена? — с удивлением смотря на девушку, спрашивает МуРан.

— Абсолютно! — улыбается в ответ та, — Как говорится, «делай добро и бросай его в воду!».

— Зачем бросать добро в воду? — прищуривается, МуРан, не понимая.

— Смысл этой поговорки в том, что добро нужно делать легко, не ожидая награды или благодарности, — пытается объяснить ей ЮнМи, — сделал, отпустил, забыл. Как бумажный кораблик в ручей. Он уплыл, а к тебе приплыл другой кораблик, который кто-то тоже сделал и бросил в воду. А твой приплыл к другому человеку…

— Фантазёрка, — улыбается бабушка, качая головой, — и где это ты слышала такую поговорку?

— Кажется, это немецкая, — подняв глаза к крыше беседки, задумывается ЮнМи, — … или, французская? … Не помню, — честным взором смотря на собеседницу, признаётся ЮнМи.

— Хорошо, пусть будет так, как ты сказала, — соглашается бабушка, возвращаясь к теме разговора, — но, неужели ты совсем ничего не попросишь? Я не хочу, чтобы ты ушла с пустыми руками. Что тебе подарить?

ЮнМи несколько озадаченно смотрит на бабушку, потом, задумавшись, переводит взгляд на чайный столик.

— Подарите мне пачку такого чая, как мы сегодня пили, — неожиданно для неё просит она, и объясняет своё желание, — у меня есть старшая сестра. Она будет в восторге, попробовав точно такой же чай, какой пьют чоболи.

Бабушка по-доброму смеётся над просьбой ЮнМи.

— Хорошо, — говорит она, — я подарю тебе пачку чая.

В этот момент на дорожке появляются «нарезавшие» круги по дорожкам сада мама и ИнХе. Судя по их лицам, общей темы для разговора они не нашли.

— Ну и где вы там пропали? — издали обращается к ним бабушка, — Не думала, что у нас настолько большой сад, что в нём можно потеряться!

Время действия: примерно в то же время. Пока «невеста» всеми возможными способами пытается «отмазаться» перед семьёй «жениха» от сомнительной для неё роли, «жениху», наоборот — приходится доказывать право называться женихом.

Место действия: спортзал воинской части. ЧжуВон и его соперник в защитных шлемах и обнажённые по пояс, сошлись в бескомпромиссной схватке на ринге. Вокруг ринга толпа болельщиков в военной форме, орущая одновременно им обоим — «Давай! Жми!», «Вставай!», «Сделай его!» «Хён, держись!»

ЧжуВон, с разбитыми губами, поймал противника на болевой приём и теперь, изо всех сил, пытается его «дожать» прижимая к мату. Противник, срочник возраста ЧжуВона, физически более сильный, изогнувшись, упорно рвётся из захвата, несмотря на сильную боль. Понимая, что во второй раз ему так может и не повезти, ЧжуВон вцепился в его руку, словно клещ.

— Стоп! — командует судья, роль которого выполняет сержант, и хлопает ЧжуВона по руке ладонью, — Стоп!

— У-у-у, — разочарованно стонет одна половина болельщиков, пока другая орёт во все глотки, выражая своё ликование, — ну-у-у-у….

ЧжуВон разжимает руки, выпуская соперника из захвата, и отваливается в сторону, спиною на маты. Соперник, поняв, что проиграл, остаётся лежать животом вниз, тоже, не спеша вставать.

— Встали! — приказывает им сержант.

Поединщики под свист и улюлюканье болельщиков с трудом поднимаются на ноги и становятся от него справа и слева.

— Победил Ким ЧжуВон! — сообщает судья и, взяв победителя за руку, резко поднимает её вверх.

Изменившись в лице, ЧжуВон ахает от неожиданной резкой боли в боку.

Время действия: несколько позже

Место действия: дом семьи Ким, холл перед выходом на улицу. МуРан и ИнХе провожают гостей к машине. Появляется ХёБин, которая, не сдержав любопытства, вышла посмотреть на новые глаза ЮнМи.

— Добрый вечер, госпожа ХёБин, — приветствуя свою бывшую начальницу, кланяется ЮнМи.

— ЮнМи! — восклицает в ответ та, не ответив на приветствие, — Что с твоими глазами?!

ЮнМи в ответ открывает рот, желая что-то сказать, секунды три держит его открытым, и, наконец, просто закрывает, так не найдя нужных слов.

Время действия: После отъезда ЮнМи с мамой.

Место действия: дом семьи Ким. ХёБин сопровождает бабушку в её комнату.

— Давно я уже никого столько не уговаривала, — жалуется ей бабушка, — очень настырная девчонка…

— Настырная? — переспрашивает внучка, — Она тебе всё время возражала?

— Всё хотела, чтобы было так, как она хочет, — объясняет бабушка.

— Стоило ли тебе проявлять к ней столько снисхождения? — хмыкает ХёБин, — Не слишком ли ты много делаешь ради ЧжуВона?

— Не для ЧжуВона, — говорит бабушка, — хотя и для него тоже. Твой отец сейчас согласует условия контракта в министерстве обороны…

— … Большого контракта, — уточняет бабушка и, секунду подумав, уточняет ещё, — очень большого… Скандал, который могла бы устроить ЮнМи, был бы в этот момент для нас совсем некстати. Министерские могут оказаться в нём замешанны.

— А-а, вот оно в чём дело, — понимающе кивает ХёБин, — а я-то думаю, и чего ты с ней столько возишься?

— Интересно получилось, — говорит МуРан, неспешно переставляя ноги, — сначала в министерстве даже и не думали передавать заказ «Sea group». Но, после того как ДонВук стал требовать от них возмещения за неправильную подачу информации президенту, они быстро пришли к мнению, что заказ следует передать именно ему. Так что именно наша парочка — ЧжуВон и ЮнМи — этому поспособствовала…

— ЧжуВон и ЮнМи уже — «парочка»? — изумлённо спрашивает ХёБин, — Что я ещё пропустила?

— Завтра расскажу, — обещает бабушка, — я сегодня уже так наговорилась, что язык отваливается. Кстати, ты не помнишь, какого цвета были глаза у королевы Мён СонХва?

— У королевы Мён СонХва? — опять удивляется ХёБин и на несколько секунд задумывается, наморщив лоб.

— Нет, не помню, — говорит она, крутя головой в стороны.

— И я не помню, — устало вздыхает хальмони, — на всякий случай я сказала, что голубые и вроде даже угадала, но теперь хочу узнать точно. Прикажи, чтобы завтра мне нашли книги о королеве Мён СонХва. С крупными буквами.

— Хорошо, хальмони, — кивает ХёБин и пытается узнать цель задания, — так ведь это вроде бы совсем давно было? Зачем тебе?

— Давно, — кивнув, соглашается бабушка и объясняет, — ЮнМи сказала, что у неё глаза такого же цвета, как у Мён СонХва — синие…

ХёБин молчит, соображая, зачем это было произнесено ЮнМи. Через пару секунд до неё доходит.

— Так она что, хочет сказать, что она — королевского рода?! — в который раз за последние пять минут изумляется ХёБин, — Да она вообще мозги растеряла, раз такое говорит!

— Она утверждает, что это шутка, которую ей написал кто-то из фанатов, но… Почему-то мне это укололо сердце. Ты же знаешь, как люди говорят — «кровь всегда себя проявит». Так что я хочу для начала точно узнать какие были глаза у Мён СонХва…

— Хальмони, это что, мистика?

— Посмотрим, — говорит бабушка, — будущее покажет…

Некоторое время они идут рядом в молчании. ХёБин обдумывает услышанное.

— Хальмони, — осторожно произносит она, — я подумала, о контракте…

— И что ты подумала? — интересуемся бабушка, не поворачивая голову к внучке.

— Ведь получается, что отец получает контракт из-за ошибки президента. Точнее, из-за того, что её неправильно информировали. Возможно, госпожа президент до сих пор уверена, что ЧжуВон и ЮнМи — парочка…

— И? — нетерпеливо произносит кставшая бабушка, побуждая внучку говорить быстрее.

— Но, мы ведь не опровергли? — рассуждает быстрее ХёБин, — Если, вначале, это выглядело, как наше желание помочь сохранить лицо госпоже президенту и многим уважаемым людям, то сейчас, когда мы получаем контракт, это выглядит уже не как случайность, а как… расчёт! Получается, что мы специально вводили всех в заблуждение, чтобы получить многомиллиардный контракт? А что будет, если президент узнает, что она — ошиблась? Ей ведь могут об этом сказать те, кто рассчитывал получить деньги вместо нас? Или, об этом узнают в СМИ, или, оппозиция? Это всё будет похоже со стороны на… коррупцию?!

ХёБин, наклонившись вперёд, пытается заглянуть в лицо бабушки.

— А ты думала, почему я столько времени болтала с этой девчонкой? — сварливо отвечает ей та, всё так же, не поворачивая голову и смотря прямо перед собой, — Конечно, если это всё выплывет наружу, крика будет до небес. И в СМИ, и в правительстве. Хорошо, что ЮнМи оказалась умной, поняла, что от неё требуется.

— Хальмони, ты ей всё рассказала?! — изумляется ХёБин.

— Я что, из ума выжила? — сердится на её вопрос МуРан, — У меня голова соображает ещё получше, чем у многих! Я ей иносказательно сказала, что сейчас не тот момент, когда стоит говорить правду. Она всё поняла и так. Возможно, она кое о чём догадалась, но, догадки, это всего лишь догадки.

— А-а, — говорит ХёБин и опять задумывается.

— Но, а всё же, — вновь возвращается она к тревожащему её вопросу, — что будет, если это всё — «выплывет»?

— Нужно сделать так, чтобы этого не случилось, — сердито отвечает бабушка, — хотя бы полгода, а лучше — год. Чтобы, когда мы объявим о разрыве помолвки, никто не стал связывать воедино её и контракт.

- А если, не выйдет? — упорствует ХёБин, желая получить ответ.

- А если не выйдет, — уже совсем сердится бабушка, — всю ответственность на себя возьмёт ЮнМи! За то, что дурила голову ЧжуВону, пытаясь втереться в доверие его семьи и попасть в высшее общество! Вспомним её обвинение в воровстве. После этого от неё и места мокрого не останется!

— А-а, — понимающе произносит ХёБин, представляя себе, как это будет и одобрительно кивает головой.

— Будь поласковее с ЮнМи, — даёт ей указание МуРан, — пока всё не закончится. И с ЧжуВоном нужно мне поговорить, объяснить, что к чему. Пусть ведёт себя как приличный жених…

ХёБин насмешливо оттягивает уголок рта, представляя, как братец этому обрадуется.

Время действия: несколько позже.

Место действия: дом мамы ЮнМи, маленькая кухня. СунОк, приоткрыв крышку привезённой ей в подарок деревянной коробки с чаем, осторожно нюхает её содержимое, пытаясь прочувствовать аромат. Рядом, за столиком, сидит усталая мама с кружкой цветочного отвара и делится впечатлениями. ЮнМи уехала в общежитие.

— Столько мне пришлось сегодня волноваться, — жалуется мама дочери, — когда ЮнМи сказала, что у неё такие же глаза как у королевы Мён СонХва, я вообще подумала, что у меня сердце остановится!

— Такие же глаза как у королевы? — повернув голову от коробки с чаем к маме, удивляется СунОк, — Это правда, что ли?

— Не знаю, — говорит мама.

— Зачем она тогда это сказала? — не понимает СунОк.

— Пошутила, что она её родственница…

СунОк замирает, в крайнем изумлении глядя на мать.

— Родственница? — «отмерев», с круглыми глазами переспрашивает она.

— Да, — мотнув головой, подтверждает мама, — это ей кто-то из поклонников написал, а она пересказала эту шутку госпоже МуРан. Я думала — ну всё, сейчас нас выгонят на ули…

— А какие глаза были у Мён СонХва?! — перебив маму, восклицает СунОк.

— Не знаю, — слегка пугается та громкого голоса дочери, — ЮнМи сказала — синие…

— Сиди тут! — отдаёт приказание маме СунОк, — Сейчас я принесу планшет!

(спустя некоторое время.)

На кухню, держа в руках планшет, вбегает СунОк.

— Королева Мён СонХва, годы жизни, 1771–1824… - стоя быстро читает она, — … Годы жизни королевы пришлись на период открытия Кореи внешнему миру, одному из самых драматических периодов в её истории. Женщина-политик, заключившая первый в истории Кореи международный договор… Правительство Кореи, рассматривает вопрос о признании её символом суверенитета страны и борьбы корейского народа за независимость… Предполагается размещение изображения Мён СонХва на одной из купюр, имеющих обращение в стране…

Замолчав, СунОк читает дальше молча, так же быстро водя глазами по строчкам.

— Вот! — восклицает она, найдя нужную ей, — Считается, что у королевы были редкого для Кореи цвета глаза — голубые…

— Голубые, не синие, — говорит она, опуская планшет.

— ЮнМи сказала, что с возрастом глаза выцветают, — говорит мама, — синие становятся голубыми.

СунОк задумывается над этой информацией.

— Что же это тогда? — закончив думать, спрашивает она, обращаясь не к маме, а «размышляя вслух», — Выходит, ЮнМи — потомок королевской линии?

Она поворачивается к маме и смотрит на неё большими глазами. Мама, растерянно моргая, молчит в ответ.

— Но… ведь ЮнМи… моя родная сестра? — делает следующее неизбежное умозаключение СунОк, — А это значит, что я тоже… ПРИНЦЕССА?!

Время действия: тот же день, немного позже.

Место действия: общежитие группы «Корона». ЮнМи, разувшись в прихожей, входит в большую комнату, держа в правой руке непрозрачный пластиковый пакет. Присутствующие в комнате БоРам, КюРи и СонЁн, повернувшись, с опаской смотрят на неё.

— Добрый вечер, СонЁн-сонбе, — приветствует, единственную, из всех, ЮнМи, — у меня есть для вас подарок…

СонЁн, ничего не говоря, удивлённо смотрит, как ЮнМи, нагнувшись, вынимает из пакета деревянную коробочку из светлого дерева.

— Пожалуйста, сонбе, — двумя руками и с поклоном подаёт ей ЮнМи свой презент, — это очень вкусный и полезный чай. Особенно для голоса. Надеюсь, он вам понравится, сонбе…

— Спасибо, ЮнМи, — справившись с замешательством, тоже, очень вежливо, с поклоном и двумя руками принимает подарок СонЁн, — очень приятно.

Отдав чай, ЮнМи поочерёдно смотрит на озадаченных БоРам и КюРи, но ничего им не говорит и снова переводит взгляд на СонЁн.

— Я сразу пойду спать, сонбе, — сообщает она ей свои намерения, — сегодня был сумасшедший день. Вполне возможно, что и завтра будет такой же. Спокойной ночи сонбе…

— Спокойной ночи, ЮнМи, — наклоняет в ответ голову СонЁн и спрашивает, — Как твоя щека? Как ты вообще себя чувствуешь?

— Спасибо, всё хорошо, — отвечает ЮнМи и направляется в свою комнату.

— Чего это она? — спрашивает КюРи, удивлённо глядя в сторону коридора, где скрылась ЮнМи, — Решила наладить отношения со своими сонбе? Не слишком ли поздно она за это взялась?

— А мне кажется, что она нас проигнорировала… — произносит БоРам.

— А что за чай она тебе подарила? — повернувшись к СонЁн, с неподдельным интересом спрашивает КюРи и просит, — Дай посмотреть!

СонЁн молча протягивает ей коробочку.

— Ух, ты! — восхищается КюРи, разглядывая подарок ЮнМи, — Упаковано так классно! Наверное, очень дорогой…

— Сейчас посмотрю, — обещает она, кладя чай рядом с собою на диван и берясь за планшет.

— Судя по тому, что на нём написано, это китайский чай «ГуаньИнь», известный с восемнадцатого века, — спустя некоторое время сообщает она, найдя в сети нужную информацию, — знаменит тем, что его сорт нельзя отнести ни к зеленому, ни к черному чаю, он находится где-то между ними. Ещё он известен своим жиросжигающим эффектом и способностью заставлять организм вырабатывать большое количество гормонов радости. Средняя стоимость такого чая — около двух тысяч долларов за килограмм… Офигеть!.. Эта коробка стоит пятьсот тысяч вон?!

Девушки дружно смотрят на четверть килограммовую упаковку с чаем.

— Наверное, он такой дорогой из-за жиросжигающего эффекта, — делает предположение БоРам и поясняет, — всё, что содержит сжигатели жира, страшно дорогое.

— Онни, угостишь? — с загоревшимися глазами спрашивает КюРи у СонЁн, — Я тоже хочу быть стройной и весёлой!

— Не раньше, чем ты вместе с ИнЧжон извинитесь перед ЮнМи, — отвечает ей та, забирая свой подарок.

— Я же тебе уже говорила, — с «ноющими» нотками в голосе объясняет ей КюРи, — я просто попросила её показать мне глаза поближе, а она стала ругаться и лягаться. Никто её специально не царапал!

— Вам с ИнЧжон повезло, — отвечает её СонЁн, — что ЮнМи не стала на вас жаловаться. Вот не знаю, поступит ли она так же и в следующий раз? Впрочем, я вовсе не уверена, что всё уже закончилось. Может, она как раз всё рассказала, просто у президента СанХёна ещё не было времени этим заняться. Но завтра оно у него может появиться. Наложат нам всем штраф за нарушение дисциплины…

КюРи недовольно надувает губы, БоРам с опаской смотрит сначала на неё, потом на СонЁн.

— Почему это всем? — непонимающе спрашивает она, — Конечно, мои отношения с ЮнМи, сложно назвать дружескими, но я считаю, что у нас с ней нормальные рабочие отношения. И вообще, я даже из-за стола встать не успела, когда это всё произошло!

КюРи с изумлением смотрит на БоРам. БоРам смотрит на неё.

— Вот жеш-ш-ш! — восклицает КюРи.