"О, альма-матер! Прими своего вернувшегося студиозуса под благостную сень твоих стен!"

Я ёрничал, стоя в тени главного учебного корпуса и задравши голову, смотрел на острый конёк его крыши, чётко вырисовывающийся на фоне голубого неба. Прошло уже почти два месяца, как я выбрался из леса и вот, наконец – столица! Ничего интересного за эти два месяца абсолютно не произошло. Дорога, дорога и ещё раз – дорога. Где-то грязная, где-то пыльная, по большей части тряская и абсолютно скучная. Случайные попутчики в дилижансах, убивающие время за бессмысленными и неинтересными разговорами. Один раз, правда, удалось послушать то, что заинтересовало меня – последние столичные сплетни. На постоялом дворе встретились какие-то дальние родственники – едущие в сторону столицы и те, которые только что из неё. Естественно, без пересказа новостей встреча обойтись не могла. Ну и я послушал, благо за соседними столами сидели. Про праздники в честь эльфов и последующие безобразия, последовавшие вслед за их приездом, я слушал "в пол уха", поскольку эти новости для меня были уж не такими и новыми, а вот сплетня про то, что принц привёл во дворец "тёмную" невесту, выгнанную потом его родителями взашей, меня заинтересовала. Как и все последующие подробности, на эту тему, многие, из которых звучали слишком невероятно, что бы быть правдой.

"Всё-таки Стефи "ромашка"! – подумал я, жуя пирожок и задумчиво оглядывая грязный потолок придорожного трактира, – "а ведь я её предупреждал, что бы, перед тем как что-то делать – думала! Но нет, похоже не судьба… Сидит теперь небось вся в соплях и травят её все кому не лень… Белая и пушистая Повелительница Тьмы…"

Вот, пожалуй, и всё, что было интересного в дороге. Путешествовал я в дилижансах под видом студента. Дилижансы – дешёвый вид транспорта. Социальная ступень между откровенной голытьбой и бедными. Для благородных – откровенное "западло" ездить в таком. У них всё своё должно быть – лошади, кареты, возницы и конюхи. Дворянин поедет в дилижансе только в случае крайней нищеты, делая при этом вид, что он тут – "ну совершенно случайно"! Видел я одного такого. Весьма забавно выглядел. Меня же вопрос "ранга" совершенно не жал. Студентам было допустимо ездить. Да и мне было – "всё равно". Кто меня тут потом вспомнит, одиножды раз проехавшего? А при выборе между каретой и лошадью, карета выигрывала по комфорту – "в чистую". Поэтому я спокойненько нацепил на себя значок факультета целителей и отправился в дорогу, вместе с всякими ремесленниками, ещё не разбогатевшими до зажиточности торгашами и более-менее крупными местными фермерами. Легенда у меня была простая и понятная – "отправлен мастером на поиски редкого цветка – "эдельвейс", необходимого для создания эликсира долголетия. Цветка не нашёл – еду назад". Услышав про "долголетие", народ сразу начинал прикидывать – "скока на этом можно заработать?" и беседа уходила в одно и то же русло – "что за цветок такой?". На это я предъявлял заранее заготовленный рисунок, и дальше можно было с часок спокойно подремать, пока мои попутчики спорили между собой на тему "что это такое?" Честно говоря, я сам не знаю, чего я там за ассорти нарисовал. Главное, что без зубов вышло и поэтому, за цветок – "прокатывало". Единственно, что было неприятно в таком путешествии – проверка документов. Очень любила охрана на границах княжеств этим заниматься. В общем-то, понятно. Всяких имущих особо не постанавливаешь. Нет, можно конечно. Но неприятности себя ждать не заставят. А тут целый фургон – людей, с какой-никакой денежкой и не благородных. В общем, хоть есть указ императора о порядке движения по дорогам, можно попробовать развернуться. В одном месте попробовали. И меня "привлекать начали", хоть я им и сказал кто я. Однако "не возымело", ибо действом руководил заливший глаза сынок местного барона, которому в тот момент море было даже не "по колено", а разве что – "по щиколотку". Ну, глянул я на это раз, глянул два, а потом – сынок как рванул! Только запах остался. Птицей перемахнул канаву, сквозняком прошёл сквозь плетень, огораживающий огород у дороги, но сквозь глиняную стену избы просочиться не сумел – остался лежать под ней, хряснувшись со всей дури головой. Однако, мне кажется, что используй я не "сиреневый", а "серый" ужас, он бы и эту преграду взял бы. Было бы тогда в избе – входное и выходное "благородное" отверстие… Вообще обнаглели… Какой-то занюханный баронет на студентов столичного университета магии "наезжать" будет…

Завернул по дороге к одному из магистров, рекомендованных ректором. Сделал крюк, что бы "поцеловать дверь". Маг уехал куда-то в гарнизон, планируя вернуться эдак через полгода, к весне. Ну, я "поцеловал", плюнул, и поехал дальше, в столицу, решив, что такие встречи нужно обязательно обговаривать заранее. Ибо тут такие дороги и транспорт, что просто так – не намотаешься.

Первым, на кого я наткнулся, пройдя ворота университета, была Алистера.

– Графиня, вы с каждым днём всё прекраснее и прекраснее! – сделал я комплимент, галантно поклонившись.

Она на меня вытаращилась как на говорящее дерево, гуляющее корнями по улицам. Я не стал дожидаться, пока у неё замкнёт в голове, и она чего-нибудь скажет в ответ. Вдруг гадость какую-нибудь? Настроение испортит. А у меня сегодня – прекрасное настроение! Я улыбнулся Алисточке в тридцать два зуба и пошлёпал к ректору, надеясь, что мне там обрадуются больше, чем на воротах. Увы и ах! Я ошибся. Ректор впал в ступор, почти так же, как и графиня. По глазам было видно, что он мне совсем не рад.

"Какие же кругом чёрствые люди!" – подумал я с улыбкой про себя, серьёзно глядя на озабоченное лицо Мотедиуса, – "ну никто не хочет вскрикнуть при виде меня – "хай, привет! Как дела?". Однако, думаю, что всё же одна личность мне обрадуется…"

Похоже, ректора больше всего интересовало – куда делась Эриэлла? Поскольку свой первый вопрос он задал об этом.

– Так, – неопределённо сказал я, демонстративно наматывая на правый указательный палец отсутствующий локон, – как-то всё само собой рассосалось… Проснулся утром, и вот я – снова я!

Я лучезарно улыбнулся ректору, предлагая ему разделить моё солнечное настроение, но у него было "дождливо".

– Хм… "рассосалось"? – насупив брови и хмуро глядя на неспешное вращение моего пальца, произнёс он, – как такое возможно?

– Алатари его знает… – туманной фразой ответил я.

– Алатари?!

Вскинувшись, ректор уставился мне прямо в глаза. Я снова ему улыбнулся, постаравшись сделать это как можно кокетливей, как сделала бы это Эриэлла.

– Ага, – подтвердил я и задал вопрос, – господин ректор, перед моим отъездом, мы говорили о моём допуске в архивы. Что-то произошло с этим… с той поры?

Слегка скривившись, Мотедиус ответил, что разрешение на моё присутствие в нём получено, но сейчас ему кажется, что этот вопрос, "…в связи с некоторыми обстоятельствами, следует рассмотреть внимательнее…". Такое заявление меня абсолютно не удивило. Иного ожидать и не следовало. Длинной фразой, с иносказательными заворотами, я сообщил собеседнику, что я невероятно белый, пушистый, лояльный и склонный к переговорам зверь, в его зверинце под названием университет, и могу принести главному укротителю просто массу пользы, если меня будут выгуливать и кормить. И не злить…

Ректор мой сложный "въезд" понял и принял к сведенью. На этом я откланялся, сообщив, что у меня всё просто отваливается с дороги, и я буду рад побеседовать немного позже… Когда приду в себя.

Оставив господина архимага складывать в голове комбинации и придумывать, чем заполнить отсутствующие куски, я пошёл к себе, благо узнал от него, что моя комната до сих пор числиться за мной, и я могу спокойно в неё вернуться, что я и решил сделать. И вот, я стою перед главным корпусом, в трёх минутах ходьбы от цели.

"Привет! Ты занята?" (улыбка)

"Ой! Эри?!Ты!?" (неверие)

" Я "

"Ты вернулся?!"

"Я же обещал. Ветер оказался попутным и я снова здесь…" (улыбка)

"Где ты?" (нетерпение)

"Через пару минут буду у себя в комнате. Зайдёшь?" (любопытство)

"Спрашиваешь! Конечно, приду! Ой! До конца занятия ещё десять минут… Уу-у…!" (страстное желание вскочить и бежать)

"Я жду"

"А где ты был?"

"Придёшь, расскажу" (улыбка)

"Ум-мм…" (недовольство, каприз)

"Всего лишь десять минут…" (ирония)

"… Хорошо, я подожду…"(недовольство)

Я иронично ухмыльнулся и неспешно пошёл к своему домику. Поднялся по лестнице, зашёл в комнату. Огляделся. Кругом порядок. Пол чистый, пыли нет, кровать застелена чистым бельём. Что ж… Замечательно.

– Пум! – хлопнула внизу наружная дверь.

Торопливый стук маленьких каблучков бегущих вверх по лестнице. Наклонив голову к плечу, оборачиваюсь, улыбаясь.

– Тах! – распахивается дверь в комнату. На пороге – сияющая, слегка запыхавшаяся Стефи.

– Эри!

Ученическая сумка, кувыркаясь, летит в кресло, а Стефи кидается мне на шею.

– Ээ-эри! – радостно визжит она, вися на ней и болтая от восторга ногами в воздухе. Внезапно я ощущаю прижавшуюся ко мне её грудь и всё тело.

– Эри! Я так скучала! Так скучала!

От переполняющих её чувств она наклоняет голову и целует меня… в губы. Я вытаращиваю глаза, держа обеими руками повисшую на мне Стефи. Какая она мягкая! Полсекунды, секунда и вдруг, что-то, как ЗАМКНУЛО!

(немного времени спустя)

Прихожу в себя. Смотрю. Близко-близко лицо Стефи. Надомной. Сверху. Смотрит в упор. Выражение – обалдевшее. Пауза, секунды на три, в которую я мысленно пробегаю "по себе", делая ревизию. Вроде всё на месте – руки ноги, туловище. Ничего не болит. Ощущение лёгкости. Скашиваю влево глаза – завалившаяся набок кровать со стянутым на пол матрасом и простынями. Я на полу. Сверху Стефи. Гм… А почему у неё голые плечи? Где её платье?

В этот миг, Стефания, наконец, отводит глаза от моего лица и опускает их вниз, упираясь взглядом во что-то… Я тоже смотрю туда, куда смотрит она. Грудь. Моя голая грудь… Голая! Секунду недоумённо смотрим друг на друга.

– Ааа… Что мы наделали!

Закрыв щёки ладонями, Стефи шумно втягивает в себя воздух, и садится на мне.

– Уй… – отреагировал я на её движение, – слезь с меня! Ты мне что-то придавила!

Ойкнув, она вскакивает на ноги. Смотрю на неё, потом на себя: Ну, так и есть – нудистка! И я тоже…

– Я же обещала Динию… я же пообещала…

– Обещать – не значит, женится! – хмуро изрёк я, садясь. Сихот, что так спину жжёт?

– И что ты ему пообещала?

– Он просил… стать его женой… Я согласилась! Он подарил мне кольцо! Мы с ним помолвлены!

Крандец… – подумал я, рассматривая свои плечи.

– Что я теперь ему скажу!? Как я буду ему в глаза смотреть? А? Что ты наделал?!

– Я наделал?

– А кто? Не я же!

– Сначала мы, теперь вдруг я… Сама виновата!

– Я виновата?! Я?! Это чем же?!

– Нечего быть такой…

– Какой!?

– Мягкой и тёплой…

– Мягкой? Тёплой? Ты что, дурак?

– Сама дура… – хмуро ответил я, поднимаясь на ноги и морщась от боли, – где мои штаны?

– Сам ищи свои штаны!

– А ты одеться не хочешь?

– ОЙ!

Штаны мои обнаружились на её мантии. Мантия на полу, штаны – на ней.

Всё чище, чем на полу, – подумал я, с кряхтением нагибаясь за ними. Только поднял – сзади, обдав меня в ментале волной возмущения, резко дёрнули за рукав мантии, и Стефина ученическая одёжка улетела за меня. Влезши в штаны, я притормозил с рубахой и, создав два небольших зеркала, принялся осматривать свою спину, чтобы узнать, что же у меня там такое "щиплется"? Позади меня, там, где была Стефания, раздавался шорох одежды и сердитое сопение.

Мда, – подвёл я итог осмотру, – как говорится – кто бы мог о ней такое подумать? Что ж… Будем лечить… Благо, я теперь могу сам.

Убрав зеркала, я осторожно накинул на себя свою белую рубашку и, морщась, принялся застёгивать пуговицы. Внезапно эмоциональный фон за моей спиной сменился с возмущённого на агрессивный. Оборачиваюсь. На уровне глаз – остро отточенный карандаш. Сзади – взлохмаченная Стефи, уже успевшая влезть в свою зелёную хламиду. Карандаш она держит в вытянутой правой руке, словно шпагу.

– Эриадор Аальст! – её голос полон возмущения, – ты совершил недостойный поступок! Воспользовался моим дружеским отношением к тебе, что бы сделать эту гнусность!

Пауза. Смотрю на чуть дрожащий острый кончик, потом перевожу взгляд на ту, которая тычет им в меня. Румяные щёки, припухшие приоткрытые губы, белые блестящие зубки… Чёрные глаза широко распахнуты, ноздри гневно трепещут, волосы в беспорядке. Решила сразу расставить точки над и? Правильно. Самое время.

– Собираешься заколоть меня карандашом? Добить хочешь?

– Добить?

– Давай я тебе кое-что покажу, жертва гнусного поступка…

Я принялся вновь расстёгивать на себе так до конца и не застёгнутую рубаху.

– Что ты делаешь? Зачем… опять её снимаешь?

В голосе Стефи – лёгкая растерянность.

– А ты глянь, – ответил я, скидывая рубашку и поворачиваясь к ней спиной. Руки я поднял вверх, на манер цирковых атлетов.

– Ты не знаешь, случаем, это следы чьих ногтей, а?

Сзади – потрясённое молчание.

– Ты в лохмотья разодрала мне спину своими когтями, – сказал я, опуская руки и поворачиваясь, – а вот эти зубы… тоже не знаешь, чьи они? Вот, вот и вот.

Я поочерёдно прикладывал указательный палец к левому плечу, указывая на места укусов.

– И на правом тоже есть. Вот и вот. И на шее. Судя по всему, тебе было совсем не плохо, коль ты так по мне "прошлась". Раве это не говорит о твоём желании и согласии? Почему ты теперь обвиняешь только меня? А ты – что?

Стефи втянула голову в плечи и насуплено, из-под бровей разглядывала синяки на моём теле. Карандаш она, нехотя, но опустила.

– И вообще, – я сделал шаг к ней, – если ты бросаешься к парню на шею и целуешь его в губы… То чего же ты ожидаешь в ответ?

Я сделал ещё шаг, ещё и ещё. По мере того, как я наступал, Стефи пятилась назад, пока не упёрлась спиною в стену.

– Сажи мне, тёмноглазка, – спросил я, уперев левую ладонь в стену, рядом с её головою, и близко – близко приблизив своё лицо к её лицу, – скажи! Мне очень интересно – чего ты ожидала?

Стефи молчала, смотря в пол и закусив нижнюю губу.

– Ой! – внезапно она вскинула голову и её глаза и губы оказались близко – близко с моими, – мне же… нужно…

Зрачки её стали расширяться, а в ментале я почувствовал страх.

– Пусти! – отпихнув меня, нависающего над ней, в сторону, она выбежала из комнаты.

– Бум! – хлопнула дверь.

Стремительный стук сбегающих по лестнице каблучков, хлопок внешней двери и тишина…

– Мда, – сказал я, послушав эту тишину с пяток секунд и оборачиваясь к лежащей на боку кровати со сломанными ножками и скинутой на пол постелью, – вот так встреча…