Небольшой круглый зал с узкими «готическими» окнами под потолком с тонкими коваными рамами, в которые вставлены матовые стёкла. Вдоль половины серого, с белыми прожилками мрамора стены — длинный подковообразный стол, за которым сидят члены магического совета. Пред каждым, солидная кожаная папка с документами, на которые, впрочем, они особого внимания не обращают. Маги больше заняты негромким разговором друг с другом. Только некоторые, небрежно и неспешно переворачивают листки, пробегая глазами содержимое.

— Хм, хм… — прочистил горло сидящий во главе стола глава верховного совета, — начнём, пожалуй. Все знают, зачем мы тут собрались?

Негромкий говорок, в котором слышалось — «да, да, знаем» сопровождаемый согласными кивками голов, прошелестел над столом.

— Точно, все знают? Магистр Вонкус тоже знает?

Над столами раздались хмыканье, смешки и взгляды присутствующих обратились в сторону опростоволосившегося на последнем совете магистра.

— Да, господин верховный маг, я знаю, — с достоинством ответил Вонкус, выпрямляясь над столом.

— Что ж, хорошо.

Архимаг Влатий, глава совета, неспешно глянул сначала влево, затем вправо от себя.

— Итак… рассматриваемый сегодня советом вопрос — дело студента первого курса университета, Эриадора Аальста, уличённого в использовании запрещённой магии… а именно некромантии.

— Прошу простить, что перебиваю… — приподнял правую руку ректор магического университета Мотедиус, — но мне кажется, что слово «уличённый» применять тут не совсем правильно. Всё произошло на глазах многих людей.

Мотедиус, вместе с несколькими преподавателями университета находился за столом «для приглашённых», стоявшим сбоку от стола совета.

Архимаг недовольно поджал губы и пристально взглянул на него.

— Господин ректор, мы все прекрасно осведомлены о том, насколько вы близко принимаете к сердцу дела вашего университета и судьбы ваших учеников… Но! Сейчас происходит заседание верховного совета магов империи, которым руковожу я. Поэтому, прошу вас, как впрочем, и всех присутствующих, придерживаться регламента собрания. Регламент вы можете его найти в папках, лежащих пред каждым… Когда повестка дойдёт до пункта «прения», каждому желающему будет дано слово и возможность высказаться… А пока, давайте двигаться согласно пункту регламента…

— Прошу прощения, господин глава совета! — Мотедиус положил поднятую руку обратно на стол и сделал глубокий кивок головой.

Влатий неспешно кивнул ему в ответ и продолжил: Как вы знаете, имело место применение массовой некромантии, что является грубейшим нарушением запрета нашей гильдии и законов империи, и однозначно требует самого сурового наказания… Однако, при внимательном рассмотрении, этого, на первый взгляд совершенно ясного и понятного дела, возникает ряд вопросов, которые нуждаются в ответах… И от того, как мы на них ответим, будет зависеть и мера наказания, и дальнейшая судьба Аальста…

— Итак, первое, на что я хочу обратить внимание уважаемого совета, так это то, что действия свои, Аальст, совершил, как правильно заметил здесь господин ректор, на глазах многих людей. Поэтому, свидетелей много, и если мы захотим сделать вид, что ничего не произошло, это нам не удастся… Это раз. Второе. Всё произошло в момент сражения, на поле боя и заклинания были направлены против врагов империи. Согласно рапорту командующего корпусом, орда мертвецов, внезапно напавшая с тыла на мятежников, оказались тем самым внезапным фактором, который переломил ход сражения и позволил одержать экспедиционному корпусу победу. Требуется ответить на вопрос — является ли это смягчающим вину Аальсту обстоятельством или нет, а если да, то насколько?

— Третье. Согласно показаниям свидетелей, Аальст находился в сражении с самого начала, до того момента, когда его в бессознательном состоянии вынесли с поля боя. Налицо проявление доблести его как воина. Очевидцы утверждают, что Аальст одержал победу в дуэли с вражеским магом. Для первокурсника, это, несомненно, знаковый результат. Вопрос: достоин ли он награды за эти деяния, или нет?

— Четвёртое. Аальст уничтожил остатки отряда имперской пехоты, которая из последних сил сражалась с превосходящим противником. Кроме них, им убиты варги его охраны. Как он утверждает, произошло это, когда он находился в состоянии помутнённого рассудка. Вопрос: считать ли это обстоятельством, отягощающим вину, и если да, то на сколько?

— … Пятое. В результате перенапряжения, которому он подверг себя в сражении, Аальст потерял способности и теперь никогда не сможет быть магом…

Над столом совета пошелестел лёгкий шепоток.

… Ситуация, когда благородный дворянин получает увечья или раны на поле боя случается не впервой и что делать в таких случаях — известно. Однако в данном случае, целители бессильны. Вернуть ему его способности они не в состоянии…

В зале на несколько секунд установилась неприятная тишина. Тема о магах, потерявших способности, была среди них самих не то что бы под запретом… но очень непопулярна.

— … Пусть Аальст молод, руки-ноги у него на месте, и он вполне способен найти себе занятие, способное его прокормить. Однако я думаю, что внезапная смена жизненных целей, для молодого человека может оказаться весьма болезненной… Я категорически против того, что бы члены гильдии магов, в виду сложившихся обстоятельств, побирались, занимаясь наёмничеством, пытаясь найти своё место пусть среди сильных и смелых, но умственно неразвитых воителей. Поэтому, ещё раз, повторюсь, отвечая на раздающиеся порой голоса о необходимости перечисления налога в фонд гильдии — мы не можем бросать без средств к существованию наших коллег, сражавшихся рядом с нами плечом к плечу, под знамёнами империи… Которым просто немного не повезло. Это совершенно невозможная для нас ситуация. Все знают, что в гильдии магов существует ряд незыблемых правил, которые не нарушаются никогда. Одно из них — любой маг, не совершивший преступлений против гильдии и империи, всегда будет иметь: помощь целителя, крышу над головой и кусок хлеба, вне зависимости от того, насколько этот маг ценен… По существующим законам, Аальст имеет право на пенсию… Нам с вами тоже нужно будет рассмотреть этот вопрос и вынести свой вердикт…

Архимаг неспешно обвёл взглядом присутствующих, ища выражения понимания своим словам. Ответом ему стали одобрительные кивки и взгляды, полные согласия.

— Вот основные пункты, которые мы должны сегодня рассмотреть и дать ответы на вопросы, изложенные в них… Итак, повестка озвучена, теперь переходим к вопросам. У кого есть вопросы — задавайте.

— А скажите, магистр Николас, — сразу воспользовался предложением один из членов совета, — в документах сказано, что своим ученикам вы преподавали только азы. Конкретно — «подъём» только одного покойника. Откуда ему известен вариант заклинания, действующего на многих умерших? И откуда у вашего подопечного столько сил? Ведь чтоб поднять такое количество трупов, просто необходим уровень сопоставимый с уровнем архимага!

— Ну что я могу сказать? — развёл руками Николас, сидящий рядом с ректором за гостевым столом, — не знаю. Эти вопросы ему задавали многие, в том числе и дознаватели. Вразумительного ответа никто так и не получил. Говорит — помнит, что что-то делал, а почему и как — не помнит. Вообще, хочу сказать, что Эриадор был весьма талантлив. Всё буквально с первого раза схватывал. Вполне мог сам додуматься, как изменить заклинание. Очень жаль, что парень «сгорел». Очень перспективный был маг… А про силу я вам ничего не скажу. Не знаю.

— Да? Спасибо. Хотя всё это весьма странно. А что у него со здоровьем? Тут написано — «периодически теряет сознание». Это так? Как у него вообще с головой? «Дружит»?

— С головой он «дружит», — хмуро ответила тоже приглашённая магесса Элеона, — вполне дружит. Но последствия перенапряжения оказались крайне разрушительны для организма. Само тело здорово и все органы здоровы, но вот с нервной системой, которая по всем показателям тоже здорова, что-то не так. Эриадор беспричинно проваливается в беспамятство. Пока его везли до столицы, говорят, он практически не приходил в себя. Здесь «провалы» стали не такими частыми, затем они ещё уменьшились. Последнюю неделю их вообще не было. Надеюсь, что их больше и не будет. Но нужно понаблюдать, поскольку причина их неизвестна. Магесса Аканта, которая его осматривала, тоже не смогла сказать ничего определённо. Похоже, что это как-то связано с его магией. А если точнее — связано с потерей способности к магии. На сегодняшний день он условно здоров. С логикой у него всё в порядке, мыслит и рассуждает здраво. Вот, всё что могу сказать в общих чертах…

— Благодарю вас, магесса, — кивнул ей Влатий, — а каков прогноз на то, что его способности к нему вернуться?

— Ни-ка-кого, — бодро, по слогам произнесла та, — поскольку никто не может мне сказать, что такое магия и как она взаимодействует с человеком, и как это лечится, то — ни-ка-кого! Случаи потери способностей были всегда, но происходили достаточно редко и, как следствие, изучены слабо. История показывает, что раз лишившись, их никто не находит вновь. Да что там далеко ходить! Когда отступников лишают силы на «плите слёз», никто ведь снова магом не становиться.

При этих словах целительницы глава совета слегка поморщился.

— Хотя, — продолжила магесса, — существуют легенды, что кто-то, когда-то, вновь обрёл магию. Но всё это, повторяю — на уровне легенд. Документальных подтверждений я не имею. Может, у кого есть, но у меня их нет. Поэтому…

Магесса, пожав плечами, несколько картинно развела руками.

— Короче говоря, — подытожил архимаг, — прогноз неопределённый, но юноша здоров и может присягнуть клятвой крови на верность императору и империи…

— А вот этого я не говорила, — ответила Элеона, — я совершенно без понятия, что с ним произойдёт в момент принесения клятвы. Это же магический ритуал! Как он на него подействует? Запросто может и умереть.

— Но вы же сказали, что он здоров!

— Тело — да. А всё относящееся к «тонкой матери» — не знаю. У меня есть подозрение, что мальчик чудом выжил, пока его везли в столицу. Если опять «рубануть» по едва зарубцевавшейся ране, вполне вероятно, что второй раз он «не вытянет». Надеюсь, я понятно говорю?

— Да, — кивнул архимаг, — вполне. То есть любые магические воздействия на него сейчас нежелательны?

— На ваше усмотрение. Но лично я бы не стала рисковать. Это всё, что я вам могу сказать.

— Хорошо. Благодарю вас, магесса.

Элеона склонила голову, прижав подбородок к груди. Архимаг задумался на несколько секунд.

— А пригласите сюда господина Эриадора, — внезапно сказал он, обращаясь к двум молодым магам, стоящих возле дверей в зал.

Эри

Сижу. Никого не трогаю. Примус, правда, не починяю, а разглядываю большую двустворчатую дверь, ведущую в зал, где в данный момент заседает верховный совет магов. Думают — что со мной делать? А что со мной делать? Кормить, любить, холить и лелеять! И гладить по шерстке… А больше ничего со мной делать не надо. И так я пострадамшийся и ободрамшийся… Сходил, называется на войнушку! Фургон про… шляпил! Очнулся в какой- то трясучей телеге, на жалком пучке сена. А где? — не понимая, интересуюсь я судьбой своего передвижного дома.

— Он разбился, — печально отвечает, склонившись надо мною Стефи.

— Как разбился?

Самолёт, что ли? — думаю про себя.

— Мёртвые лошади понесли вниз по склону. А внизу большой камень. А они так разогнались. И налетели… Там только доски остались… Раненые, которые были в фургоне, разбились… Слава богине, девочек там не было…

Да, — подумал я, когда услышал эту скорбную весть, — вот уж не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Старался, чтобы крепче сделали. Достарался! Будь конструкция похлипче, там колесо б отвалилось, или ось на скорости развалилась… перевернулся, да и все дела. Починил бы… а тут…

Перед внутренним взором картина стремительно несущегося под гору чёрного фургона, мельтешащего спицами огромных колёс… Приближающийся серый здоровенный камень с острыми краями… Первыми в него грудью врезаются мёртвые, механически переставляющие ноги лошади, сзади, на них неотвратимо надвигается громада фургона. Удар! Треск! Грохот! Разлетающиеся во все доски, колёса, вещи, куски тел лошадей и людей… Кровища во все стороны…

Пожалуй, чинить там нечего, — представив себе момент гибели моего детища, подумал я, — проще новый сделать. Где только денег взять? И колечек ведь не продашь. Все кристаллы, которые я получил у местного демона, остались в фургоне. Большой — как амулет облегчения его веса, два поменьше — бытовые амулеты сбора и нагрева воды. Вот кто-то поживиться, когда найдёт… ладно, хоть гитара и чаки у меня в пространственном «мешке» были. Тоже ведь бы кто-нибудь нашёл. Но с хранилищем нюанс. Магия у меня пропала! Нету — и всё! Ничего не могу сделать! Ни в «мешок» залезть, ни элементарно щит поставить. По нулям!

Прээлестно, просто прээлестно, — прокомментировал я себе это открытие, — значит, вернулся к тому, с чего начал. Голая черепашка без панциря, в чужом, враждебном мире. Только вот со здоровьем у меня при старте было получше. Не то что, при нынешнем «комбэке».

Я банально «выключался», как барахлящий Терминатор. Пиииуууу!.. — и мир вокруг меня стягивается в одну точку. Прихожу в себя и обнаруживаю лежащим то в своей комнате, то в университетской больничке… Куда ближе, туда и оттаскивают. Просто феерия… За ворота не выйти. Очнёшься потом, голенький, в канаве, вот смеха-то будет! Алистера точно посмеётся. Она, воспользовавшись моим недомоганием, попробовала, было «зубки на мне поточить», красотка злопамятная. Так, ерунда. Небольшой «наезд» окрашенный желанием самоутвердиться и припомнить былое. Я это так квалифицировал. Но Стефания оценила его по-другому.

— А ну, убирайтесь отсюда!

Пока я прикидывал, какой завуалированной колкостью ответить на эскападу красавицы в красном, Стефи выскочила вперёд, загораживая меня собой. Прижав подбородок к груди, она смотрела на Алистку и её компанию из-под бровей, агрессивно набычившись. Та попыталась было перевести разговор в плоскость — «а ты ва-аще кто такая?», с этаким вселенским презрением, но тут у Стефи заструились на невидимом ветру волосы и почему-то, стало как-то неуютно.

— Стефи, стой! — заорал я, вспомнив, где это я уже у неё видел, — успокойся!

Теперь я выскочил вперёд, загородив Стефанию спиной и расставивши руки в стороны.

— Исчезли отсюда! — рявкнул я на застывшую передо мной компанию, — если жить хотите! Не злите Повелительницу Тьмы!

Те, на удивление спорить не стали и смылись быстро — быстро. Словно вампиры, увидевшие восход солнца. Озадаченный такой сговорчивостью, я обернулся. Ба-а! У Стефи — абсолютно чёрные глаза! Ни зрачка, ни белка. Всё залито тьмой.

Ясно теперь, почему они были так быстры, — подумал я о сбежавших студентах, — а не последовать ли мне за ними? Это вообще Стефи, или… кто?

— Аллё! Ты дома?

— В смысле?

— Ага! Живые есть. Ладно… Что у тебя с глазами?

— А что у меня с глазами?

— Так. Понятно… Проехали. Ты чего так разволновалась?

— А что они… себе позволяют?! Пользоваться тем, что человек болен и не имеет сил постоять за себя! Это подло, гадко, мерзко! Так благородные люди поступать не должны! Я не позволю им оскорблять моего друга! Пусть только ещё попробуют!

Тьма в глазах Стефи стала светлеть, кончики развевающихся волос опустились вниз и солнечный свет как-то стал поярче.

— Гм… спасибо конечно, но ты их только что чуть-чуть не убила…

— … Я?

— Угу. Ты, пожалуйста, не волнуйся. Обойдёмся без жертв. А университет оставим целым.

— ?..

Стефания была, как говорится — «вся на нервах». Конечно, а что тут удивительного? Засунуть в сражение, где она за полчаса увидит смертей столько, сколько домашней девочке не увидеть и за тысячу лет, и после этого рассчитывать, что психика у неё никак не измениться — это верх оптимизма. А точнее — кретинизма. Плюс ещё — сама там убивала. Тогда, с покушением, на площади, она ещё не знала, чем её заклинание закончится, а здесь — осознанное решение. Потом я, всю дорогу пытался «дать дуба»… Очень боялась, что я у неё на руках умру. Вернулись в столицу — тут тоже напряг. Как я понял, Стефи всё же в тайне надеялась, что её ждёт письмо от принца. Обломс-с… Динию не до провинциальной баронессы.

А меня светила местной медицины записали в инвалиды магического труда. Даже Аканта посетила. Ой, что было! К встрече целительницы готовились… ну не знаю, с чем сравнить… Наверное, как к встрече императора. Бегали, суетились, драили, прихорашивались. Целители так вообще, чуть ли не в мыле были. Только что пар со спин не валил. Энтузиазма было столько, что его количество стало переходить в качество. В идиотизм. Пиком, пожалуй, стало явление второкурсниц с охапками цветов, с целью украсить ими мою комнату и кровать. Они что, думают, что я знаменитую врачевательницу у себя принимать буду? Чаем с плюшками поить? Ага, щас! Меньше чем на главный зал университета я не согласен! Я, на ложе под балдахином, по центру, в окружении плотного кольца студентов и преподов. Пусть все видят! Да! И не забудьте включить оркестр!

— Это конечно всё очень мило, — сказал я тогда этим цветочницам, стоя на пороге своей комнаты и упёршись ногой в косяк, дабы не ворвались, — только я предпочитаю живые «цветы». Но, к сожалению, кровать у меня недостаточно большая, чтоб разом вместить весь дивный розарий, возникший у моих дверей. Мой недочёт. Приходите позже, когда я её сменю хотя бы на двуспальную!

И дверь захлопнул, оставив их озадаченно думать — чего я это им такое сказал?

Великая целительница оказалась невысокой, чуть полноватой, жизнерадостной тёткой. Отличная кожа, блестящие волосы, белые, ровные зубы. Яркие, живые глаза. Всё, словно ей двадцать лет. И характер такой же — с удовольствием похихикает. Магесса Элеона, сопровождавшая её — выглядела как чопорная английская старуха. Смотрели все на Аканту — как на богиню. Стефи, которой я организовал контрамарку на присутствие рядом со мной, так вообще, чуть ли не молитвенно руки на груди складывала. Ну, посмотрела Аканта меня, посмотрела, пальчиком потыкала… Констатировала — да, было, было! Правда… Но всё куда-то делось… Куда, не ясно. Однако это было и до неё известно. Порекомендовала — больше бывать на воздухе, больше двигаться и хорошо кушать. Очень милая тётка.

Как только целители ослабили свою хватку и дали добро на общение — косяком пошли дознаватели. Расспросы, допросы, подозрения, слухи и сплетни по всему университету… В общем, как и предполагал, мне «сшили» дело по некромантии. Я собственно не удивился. Всё было понятно с самого начала. Славно я там оторвался. Правда, концовку не помню толком. Но вот третий пехотный… Жаль. На зубах, можно сказать, ползли, почти вылезли, почти выжили… И тут я всех внезапно замесил в одну кучу! Нехорошо получилось. Но что поделать? Жизнь есть жизнь… Не в себе был…

За решётку меня не посадили. Ограничили передвижение стенами университета да приставили охрану присматривать. Ну, чего в принципе-то? Зачем меня в тюрьму? Зарядка сломана, батарейки разряжены — отжечь ничего не получится. С головой плохо — на ровном месте падаю. Угрозы окружающим — никакой. Поэтому — два охранника вполне достаточно для моей персоны. Тем более что бежать мне, в моём состоянии — себе дороже. В общем, так я, два с лишним месяца, в обнимку с целителями и дознавателями, и провёл. Можно сказать — готовиться к написанию сочинения о бездарно проведённом лете, ибо июль почти закончился… Все планы прахом…

Звук открывшейся двери прервал мои мысли. В комнату, где я коротал время на небольшом мягком диванчике синей парчовой обивки, вошёл молодой маг в красной мании.

— Господин Эриадор, прошу вас проследовать в зал совета, — сказал он и показал рукой направление в сторону открытой двери, — вас приглашают.

Что ж, пора — подумал я, поднимаясь с дивана.

— Благодарю, — кивнул я магу и, подойдя к высокому зеркалу в стене, одёрнул камзол. Одежду я выбрал не «за», а «вопреки». Правильнее было прийти в зелёном, создавая образ белого и пушистого, но я был весь в чёрном. Костюм тёмного мага для официальных мероприятий собственной интерпритации: чёрный, блестящий серебряными нитками камзол с высоким воротником — стойкой, штаны, такие же — чёрные, с серебряной ниткой. Чёрные полусапожки мягкой кожи, чёрные ножны с чёрной рукояткой клинка на левом боку и глубоко синий пояс с большой серебряной пряжкой. Единственное светлое исключение — шейный платок ослепительного белого шёлка, заколотый заколкой с большим прозрачным камнем. Строго, стильно. На груди — знаки доблести: награда «За заслуги перед империей первой степени», значок — «Почётный студент ИМУ», значки тёмного и целительского факультетов. Не богато, но и не сирота.

Ровным, неспешным шагом вхожу в зал. Несколько десятков пар глаз внимательно и оценивающе смотрят на меня. Я тоже пробегаю глазами по составу совета.

Мда… Молодым совет, пожалуй, не назовёшь… Сколько благородной седины…

— Эриадор Аальст? — интересуется глава совета. Интересуется явно для проформы. Я уже имел с ним три пространных разговора. В университете.

— Имею честь быть им, — отвечаю, делая уважительный полупоклон, адресованный всему совету.

— Господин Аальст! Совет магов, практически в полном составе, собрался здесь, чтобы обсудить степень вашей вины и определить вам наказание за нарушение законов гильдии… Вам есть, что сказать по этому поводу?

— Конечно! — не секунды не раздумывая, громким голосом ответил я, — пользуясь моментом, в присутствии членов верховного совета, я заявляю — я невиновен по всем пунктам!

Над столом пронёсся лёгкий щёпоток удивлённых возгласов и звуков, которые издают вытянутыми губами: типа — пфуюуу… (нахал!).

— Пункт в обвинении у вас только один… некромантия… — и хмурый взгляд на меня, — прошу вас уменьшить выражение эмоций… Давайте конкретно и по делу. Итак, у вас есть, что сказать в свою защиту?

— Есть, ваша светлость! Я невинная жертва чудовищного стечения обстоятельств, оказавшаяся в скверное время, в скверном месте. Только это и нечего другого, вынудило меня нарушить высокочтимые законы гильдии…

Я сделал паузу, давая информации впитаться в мозг слушателей и смотря на их реакцию. Глава молчал, не торопя меня. В зале, на несколько секунд воцарилась тишина.

— И что же это были за обстоятельства, заставившие вас нарушить закон? — нарушил тишину один из магов совета, видимо, расценив её, как позволение задавать мне вопросы.

— Отряд вражеской конницы. Очень быстрый отряд с очень острыми пиками. Когда я увидел, что он несётся на нас, а у меня в руках нет даже подушки, чтоб в них кинуть, я швырнул в них первое, что пришло в голову. И это оказался совсем не свод законов поведения мага…

Над столом возникло оживление, сопровождаемое чуть слышными смешками и улыбками.

— Очень жить хотелось, — максимально честно сказал я, улыбнувшись шести девушкам — дворянкам, за своей спиной. Раздумывать было некогда. Ну и вот… что вышло, то вышло…

Я сокрушённо развёл руками. В совете пробежал одобрительный шепоток.

— Вы сейчас говорите о другом, — раздался голос с другой стороны стола, — против конницы вы использовали одно из тёмных заклинаний, а не некромантию. Мы хотим услышать, что именно вас подвигло на поднятие мертвецов. Тогда, судя по показаниям свидетелей, конница на вас не нападала!

— Ах, вы об этом случае… — я скорбно наморщил нос, — прошу простить меня, высокоуважаемый совет, но вот как раз об интересующих вас событиях, я сам узнал, как говориться, из «третьих рук». После атаки конницы я потерял сознание, и вроде бы несколько раз потом приходил в себя… Однако, что именно делал я в эти моменты… и почему?.. рассказать я вам не могу. Просто не помню! Единственное, что всплывает в памяти — так это то, что кто-то сильно шумел… А так… Больше нечего…

Я опять развёл руками и ещё для комплекта пожал плечами.

— Откуда вам известны применённые вами заклинания?

— Меня научил им мой отец… (всё на него спишу!)

— У вас разрешена некромантия?

— Вы знаете, у нас, вообще очень мало магов. Кроме нашей семьи, я больше никого не знаю. Только сейчас, попав к вам и увидев разом столько людей, владеющих магией, я понял, что гильдии магов у нас нет. Наверно потому, что магов просто мало. И никто не следит, кто из них что делает…

Над столом совета возник гул голосов. Совет обсуждал услышанное.

— Мда… ну хорошо…

Конечно, хорошо!

… Однако вы вполне могли использовать другое заклинание…

— Если бы я знал какое-нибудь другое массовое заклинание, то да! — честными глазами глядя на спросившего, ответил я, — если бы меня научили чему-нибудь, перед тем как отправить на войну, то, конечно же — да! Вы можете поинтересоваться у присутствующего здесь господина Мотедиуса, моего преподавателя, о том, из чего состоит арсенал заклинаний первокурсника. Он вам подтвердит, что боевых заклинаний в нём нет!

Мотедиус, под взглядами совета, кивнул, подтверждая мои слова.

… Вполне возможно, что наше присутствие при подавлении мятежа, было продиктовано весьма вескими причинами, о которых я не знаю, но то, что мы не пошли на «смазку для мечей», это просто какое-то чудо… — непонимающе развёл я руками и продолжил, озвучивая совету встречную претензию, — вообще, посылать на войну тех, которые только стали магами, очень странная практика. Конечно, я, в общем-то, недавно в вашей стране и вполне возможно, что что-то не понимаю, или не знаю,…но это очень и очень странно.

В зале вновь установилась тишина.

— Да! А собственно, почему их послали? — с удивлением спросил ветхий старичок-воздушник, нагибаясь к столу и выглядывая из-за своих соседей на главу совета, — Действительно, странная идея. Зачем это было нужно, отправить первый курс на войну?

Все завозились, заскрипели стульями и стали поворачиваться к своему главнокомандующему, не спешившего отвечать. Похоже, всем это было непонятно и всех действительно интересовал вопрос — кто придумал эту дурь?

Однако архимаг отвечать на поставленный вопрос не спешил. Нахмурившись, он сидел за столом, сцепив на нём пальцы. Пауза.

— На этот вопрос я отвечу позже, — наконец открыл рот он и тут же недовольно поджал губы.

В совете недовольно-недоумённо загудели голоса. Что значит позже?

— Так! — перебивая их, громко произнёс глава совета, — закончим с этим. Скажите, Эриадор, как вы сами думаете, заслуживаете вы наказания или нет?

— Конечно же, нет! За что меня наказывать? Послали на войну — поехал, как верный присяге дворянин. Приехал, стойко нёс тяготы войны — мёрз, голодал, сидел в грязи под стрелами, выполняя долг. Пришлось вступить в бой — сражался, в меру сил и способностей. Ну, напуделял… Так это от недостатка опыта и ранен в голову был! Но с поля боя не бежал. Сражался до последнего, сколько мог. Говорят, даже очень неплохо сражался. Да и потом, как меня наказать? Самое страшное для мага — потерю способностей, я получил, сражаясь за императора. Теперь вот инвалид. Чем меня ещё можно наказать? Только голову отрубить или за решётку посадить. Ну не знаю… кому и чем это поможет…

В зале установилась продолжительная тишина. Архимаг сидел, скривившись, члены совета хмурились, обдумывая услышанное.

Если бы ректор сейчас вскочил и закричал, вытянув руку вперёд — «Свободу Эриадору Аальсту!», он был бы поддержан… — усмехнулся я про себя, представив картину.

— Хорошо, — наконец сказал глава совета, — я думаю, что у совета вопросов к вам больше нет. Вы можете идти. Единственно — есть ли у вас какие-нибудь просьбы, жалобы?

— Жалоб нет, есть просьба.

— Я вас слушаю.

— Очень хочется узнать, кому я обязан столь крутым поворотом в своей судьбе, лишившим меня способностей. Скажите, кто отправил меня на войну?

Гробовая тишина в зале. Влатий пристально смотрит мне в глаза.

— Что ж, вы имеете на это полное право, — наконец произносит он, — приказ о направлении первого курса целителей вместе с экспедиционным корпусом подписан императором.