С глухим звуком Стефи захлопнула томик стихов, и блаженно потянувшись, подняла голову к чистому, без облачка, голубому небу.

— Как хорошо!

Воздух был холодный, чуть колючий и пах сухими осенними листьями. Яркое, но не греющее осеннее солнце светило сквозь голые ветви деревьев. В столицу пришла осень. Стефания с книжкой на коленях сидела в укромном уголке университетского парка. Было утро воскресения и на скамейках, стоящих кругом вокруг старого, потемневшего мраморного фонтана, никого не было. Все ещё спали или только просыпались. Стефи же не спалось. Вскочила в самую рань, поняв, что дальше спать она не сможет. В душе было ощущение чего-то такого… светлого, яркого, ждущего. Которое случиться ну вот-вот, может даже сегодня! Встав и походив по комнате, она решила пойти погулять, воспользовавшись пустотой парковых дорожек. Люди ей были ни к чему. Они лишь бы отвлекли от переживания этого бархатистого чувства ожидания праздника, которое жило в её душе. Прихватив с собою книжку со стихами, она пошла к её любимому месту — посидеть, почитать, помечтать…

— Ой!

Опустив глаза, Стефи неожиданно увидела на соседней скамейке женщину. Старушку. Странную…

— Здравствуй девочка, — с ласковой улыбкой кивнула ей та, — хорошее нонче утро…

— Здрр…аствуйте… — от неожиданности, с трудом выговорила приветствие Стефания, — а вы, простите… кто?

— Я? Я гадалка! Разве ты не видишь?

В подтверждение своих слов старушка, разведя руки в стороны, растянула за своей спиной большой цветастый платок.

Наклонив голову к плечу, Стефи изумлённо смотрела на неё большими глазами. Она видела в городе гадалок. Особенно много их было на рынке. Они ходили обычно по нескольку человек, в длинных, красных или синих юбках, с яркими цветастыми платками на плечах, громко и крикливо зазывая к себе — «погадать». Но…

Внезапно Стефания поняла, что её так удивило. Она была на них не похожа! Юбка, платок… Да, всё как у тех, но вот всё остальное… те были толстые и смуглые, а эта — сухопарая и светлокожая и… глаза! Её взгляд… Взгляд, которым она смотрела на Стефи… Бесконечно мудрый и немного уставший. Казалось, что он знал о ней всё — её прошлое, настоящее и будущее…

Смежив на секунду веки, Стефи потрясла головой. Вновь открыв глаза, она снова посмотрела на незнакомку. Накатившее наваждение пропало. Ничего особенного в её взгляде не было. Простые, стариковские глаза, смотрящие с лёгким насмешливым прищуром. С эдакой хитринкой.

— Как вы сюда прошли? Это территория университета. Посторонним сюда нельзя.

— Ой, милая моя, не спрашивай, — ответила старушка, вновь закутываясь в платок, — шла я себе шла… И пришла.

— И вас… пустили?

— Ну, ты же видишь, — хитро улыбнулась в ответ та.

— А… ну да… — растеряно сказала Стефи и замолчала, не зная, что ещё сказать.

У фонтана на продолжительное время повисла тишина. Старушка, улыбаясь, разглядывала Стефи, а та чувствовала себя под этим изучающим взглядом неуютно. Наконец ей это надоело. Поняв, что уединение её нарушено, и внезапно появившаяся незнакомка никуда не собирается уходить, она встала со скамейки и сделала пару шагов.

— Ну… я пойду, — произнесла она, обращаясь к старушке, и добавила, решив, что уходя, нужно с ней попрощаться, — светлого вам дня, матушка!

— Постой, милая девочка, — вскинулась та, — не спеши уходить! Разве ты не хочешь ни о чём меня спросить?

— О чём? — удивилась Стефи.

— О своём будущем. У гадалок всегда спрашивают о будущем.

Стефи нахмурилась. Она слышала немало историй о людях, которым нагадали их будущее. Все они заканчивались если не совсем плохо, то просто плохо. «От судьбы не уйдёшь…» — так обычно заканчивались эти истории. При этом рассказчик глубоко и грустно вздыхал, опуская плечи. Для себя Стефи давно решила, что как бы там не было интересно, что там, в будущем, но лучше, как говорится, «не искушать». Что будет, то и будет. Тем более, все эти предсказания, большей частью — враньё. Будешь потом понапрасну думать, а оно не случиться… Поэтому Стефи всегда отказывалась от подобных сомнительных предложений.

— Гадать — Сати гневить! — резко ответила Стефи слышанной присказкой.

— Хи-хи, — хихикнула в ответ собеседница, — какая ты хорошая девочка. Чтишь богиню. Это замечательно. Но я чувствую в тебе желание… знать! Настоящее желание, а не просто любопытство. В твоей жизни многое произошло и немало ещё случиться… Я вижу, что путь твой лежит высоко. Очень высоко. Жизни многих людей, будут завесить от тебя… От того, что ты решишь… В том числе и жизнь твоего принца. Разве ты не хочешь узнать?

Стефи замерла. Холод, колючими мурашками пробежал по её спине. Расширенными глазами она смотрела на весело улыбающуюся старушку.

— Не бойся. От судьбы не уйдёшь, это правда, но судьбу можно изменить. Однако, для этого сначала нужно знать её. Хочешь… знать?

Незнакомка наклонила голову набок и с хитрым прищуром посмотрела на девушку.

— Кто… вы? — прошептала непослушными губами Стефи.

— Я? Я простая рыночная гадалка, — улыбнулась ей в ответ та, — предсказываю будущее по картам, линиям руки, костям и камням. И я хочу тебе погадать. Я брошу камни. Ты у нас — светлый камушек… Белый агат.

С этими словами гадалка встала, и вынула откуда-то длинный чёрный мешочек. Развязав его, она высыпала себе в левую ладонь большую горсть разноцветных камней. Секунду глядела на них, а потом повернулась к Стефи и подбросила их вверх. С таким расчётом, чтобы падая, они осыпали девушку. Стефания на миг зажмурилась, втянув голову в плечи, ожидая, что ей сейчас попадёт по голове. Но камни не упали. Они закрутились вокруг неё разноцветной круговертью. Раз! Цветное мельтешение замерло, и камни неподвижно повисли в воздухе, окружив Стефанию переливающимися на солнце искорками.

— Замри, и не двигайся, — сказала старушка, направляясь к Стефи, — так, и что тут у нас?

— Хм… — задумчиво хмыкнула она, обойдя вокруг Стефанию, — Мирочка, я гляжу, постаралась… Душу вложила, затейница… Но только столько нам не нужно… Мы сделаем так…

Гадалка протянула руку и аккуратно взяла пальцами белый камушек, висевший рядом с большим красным камнем.

— Вот сюда, — с этими словам она передвинула его так, что он оказался посредине, между красным и большим чёрным камнем.

— Посмотрим… — гадалка выпустила его из рук. В тот же миг, все камни, окружающие Стефанию, пришли в движение. Вновь несколько мгновений цветного кружения и камни замерли.

— Угу, — удовлетворённо кивнула гадалка, увидев их новое расположение, — теперь хорошо. А эти — сюда…

Два маленьких камушка — розовый и голубой были передвинуты к чёрному.

— И эти… — гадалка переместила ещё несколько камней, — всё!

Камни снова покружились вокруг Стефании и замерли.

— Вот теперь хорошо, — одобрила гадалка, обойдя Стефи кругом и внимательно осмотрев новую композицию, — теперь всё должно быть хорошо.

— Запомни, — обратилась она к Стефании смотря ей прямо в глаза, — тебе нужно опасаться тёмноглазого демона. Он может всё погубить. Но если ты сможешь совладать с ним — ты всех спасёшь. Себя, его, твоего принца и будущего императора. Прими его, таким как он есть. Мирана щедро оделила тебя любовью, и я тут ничего уже не сделаю. Поэтому, тебе придётся разделить своё сердце… Если сумеешь — ты не пожалеешь. Ещё, ты должна опасаться людей в белом…

— Сати! Что ты тут делаешь?!

Громкий окрик перебил гадалку, заставив её умолкнуть.

— Почему ты не приходишь на совет?

У фонтана, в искрящемся сиянии, стояла невысокая девушка, а вернее — почти девочка, с золотым волосами и возмущённым выражением на лице. Одетая в лёгкую белую тунику, она сжимала в руках маленький золотой скипетр.

Богиня Мирана! — молнией пронеслось в голове у Стефании, — а гадалка вовсе не гадалка, а богиня судьбы!

Стефи почувствовала, как у неё свело в холодном спазме ужаса живот, и начали подгибаться ноги.

— Не пугай девочку, — ответила Сати и повела плавным движением руки в сторону Стефи.

Камни, висящие в воздухе, исчезли.

— Что ты с ней сделала? — громко спросила Мирана, обращаясь к Сати.

— Немножко исправила твои старания… А ты, как обычно, нарушаешь заведённый порядок.

Разноцветные одежды и платок пропали. Теперь на богине было плотно облегающую фигуру платье из чёрной тьмы, по которому, тут и там, мерцали разноцветные камни. Жёлтые, красные, голубые, цвета малахита и утренней зари… А сама богиня превратилась в молодую женщину с короткой стрижкой чёрных волос.

— А что было не так? Ответь! — потребовала богиня любви.

— Надеюсь, ты сделаешь всё правильно, — не ответив, обратилась Сати к Стефании, неотрывно смотря ей в глаза, — будь умничкой, девочка, и всё будет хорошо…

Богиня, исчезая, медленно таяла в воздухе.

— Сати! Стой! — крикнула Мирана.

Но та уже исчезла. Ещё несколько секунд в воздухе колебался чёрный силуэт, мерцая камнями, но затем исчез и он.

— Уф! — раздражённо топнула ножкой богиня любви, — никогда она ничего не объяснит!

Мирана перевела взгляд на стоящую соляным столпом Стефи и нахмурилась.

— Слышала, что тебе было сказано? — сварливо спросила она, — ты должна сделать всё правильно!

Несколько секунд она ждала ответа, но поняв, что в ближайшее время от окаменевшей девушки ждать его бессмысленно, искривила губы, хмыкнула, дёрнула плечиком и тоже исчезла.

У фонтана осталась одна Стефи.

Эри

Нападавшая с деревьев листва и хвоя, напитавшаяся влагой под постоянным дождём, чуть шипела под моими сапогами, выжимая из себя воду.

На глине что ли тут всё растёт? — подумал я, — совсем земля ничего не впитывает…

Пошёл уже четвёртый день моей принудительной пешеходной прогулки. Все это время, днём и ночью, постоянно шёл дождь, прекращаясь иногда на полчаса, лишь за тем, чтобы начаться вновь. Было сыро, противно и скользко. Если бы не Аббасовская «палатка», я бы уже начал плесенью покрываться. А так — ещё как-то можно жить… вообще, за эти дни у меня было вдоволь попрактиковаться в знаниях, почерпнутых из книги давно умершего натуралиста. Поймал я пару каких-то диких птиц, используя заклинание «сумрачного охотника». Два серых шара, мотаясь вокруг друг друга, унеслись куда-то за деревья и минут через пятнадцать, вернулись, неся зажатыми между собой птичью тушку в сером оперении. Птичку я ощипал, тоже используя заклятие из книги натуралиста.

Раз! — на секунду в воздухе повисла шкурка, утыканная перьями.

Два! — она отлетела в сторону.

Сходил, поднял, посмотрел. Целая кожа, вся сплошь утыканная перьями. Один разрез вдоль всего тела по спинке.

Хм, — подумал я, держа её на весу двумя пальцами и рассматривая полученный результат, — вообще-то я рассчитывал, что будут выдраны только перья, а кожа останется. Запекать — оно лучше в коже… Но если делать чучело, то весьма удобно. Наверно, Аббасо «заточил» заклинание именно под это. Под чучелки…

Птичку я зажарил, используя заклинание «духовки». Получилось — так себе. Не, всё замечательно прожарилось и приготовилось, но мясо оказалось с каким-то странным привкусом. Куснул пару раз, да и выкинул. Не понравилось. Ещё я рыбу ловил. Тоже, используя магию. Привлёк «приманивающим» заклинанием. Приплыла. И не одна. Таращится на меня из-под воды, а я — таращусь на неё с берега. Как её достать? Не лезть же, за ней, в воду? Но тут я вспомнил про свои «телекинетические руки» и, подхватив ими две крупных, понравившихся мне рыбины, выдернул их из реки. Ничего так оказалась рыбка, единственно — костлява чересчур. Можно было бы иметь костей и поменьше… В общем, в лесу пропасть мне было сложно. А точнее — невозможно. Если только упасть в берлогу и свернуть шею… И то, вряд ли. Знания, полученные от эльфийской богини — никуда не делись. Проверил. И так, поэкспериментировал, и на практике. Выскочил тут на меня два дня назад какой-то раздражённый медведь. Здоровый. Уж не знаю, что там у него приключилось в жизни и чего он такой нервный был, но увидев меня — он резво рванул в мою сторону, намериваясь видно поправить себе настроение. Не секунды раздумывая, практически «на автомате», я засадил ему в морду «шок любви». Миша, взрыкнув, с разгону плюхнулся на пузо и пошёл юзом по мокрым листьям, раскинув лапы в стороны. Я по-быстрому добавил ему ещё пару раз и, убедившись, что агрессор попыток встать не предпринимает, стал смотреть — чего он там?

Медведь лежал неподвижной мохнатой горой тёмного мокрого меха, полузакрыв глаза.

— Ну, ты… животное, — сказал я, неспешно подходя к нему, — сдать бы тебя на окорока, но вот только мясника рядом нет… Повезло тебе, чучело…

Тот в ответ слабо шевельнул ухом. От него сильно пахло мокрой шерстью и зверем. Я присел на корточки рядом, несколько секунд рассматривал, а потом легонько потыкал указательным пальцем ему в чёрный, мокрый нос. Мишка шумно выдохнул. Но попытки встать даже не изобразил.

— Что, тащишься, зверюга? — понимающе усмехнулся я, — вот уж обломилось тебе сегодня… Ладно, коль ты попался на моём пути, проведу я с тобой пару смелых опытов… Не пропадать же добру? Проверю, как там у меня со знаниями от эльфийской богини…

Используя свои новые умения, я, не спеша, «по слоям», «просмотрел» медведя. Кожу, мышцы, внутренние органы. Как бьётся сердце, заставляя двигаться по артериям кровь, как расширяются и опадают лёгкие, насыщая бегущую сквозь них кровь кислородом. Даже сам процесс «сброса» углекислоты и «забора» кислорода подсмотрел. Так интересно! Я себе организовал «кресло-облачко» и устроился рядом с объектом своего исследования, в сухости и комфорте. Мишка несколько раз приходил в себя и пытался проявить «двигательную активность», но я ему вкатывал ещё одну дозу «наркоза» и он затихал до следующего раза. Очень понравилась мне реакция в его мозгу в момент «шока». Какие-то просто «фейверки». Разноцветные пульсации и «цветные взрывы» в разных отделах. На первый взгляд — совершенно хаотичные, но после третей «анестезии», стала заметна повторяющаяся «картина». И ещё — голубые волны по позвоночнику, вдоль спинного мозга. Очень красиво.

Нужно обязательно будет это попробовать нарисовать! — сделал я себе заметку на память.

Я долго развлекался, изучая медведя. Часа два с лишним потратил. Наконец я почувствовал, что «засиделся» и, пожалуй пора бросать заниматься «натурализмом» и двигать дальше.

— Ладно, животное, — сказал я, вставая на ноги, — пошёл я. Недосуг мне. Могу сказать, напоследок, что здоровье твоё — отменное и все внутри у тебя нормально (ну, по крайней мере, мне так кажется!). Так что, прожить ты должен долго, если, конечно будешь себя беречь. Не попадайся охотникам, не дерись с другими медведями и хорошенько чисти зубы на ночь! Будешь следовать моим рекомендациям — проживёшь сто лет. Ну, бывай, животина! Медведь, в ответ на мой «спич», лишь слабо пошевелил ушами.

Ещё раз, на прощание, я скастовал ему «шок любви» (так сказать — «на посошок»), и пошлёпал прочь по мокрому лесу, размышляя над вопросом — а чего я его, собственно, «не грохнул»? Скастовал бы вместо «шока» — «копьё праха» и от миши бы, только когти на земле остались бы, стоять. Или «паралич». Правда он парализует все мышцы и объект воздействия банально задохнётся через пару минут, если не снять заклинание. Ну, в принципе — медведем больше, медведем меньше! Какая разница? Может — я действительно «добрый», как уверяла меня Стефи? Гуманист — природовед… Да и Амали, тоже об этом говорила… У неё медвежонок тряпочный есть. Любит она с ним таскаться… Кошмар какой-то! Это что, на меня так тела влияют? Не приведи Сихот, если это правда…

Поздно ночью, встав на ночёвку, я был разбужен своей охранной системой, установленной вокруг поляны. Судя по «вибрации», там было что-то крупное.

Ну и кого там несёт? — подумал я, сонными глазами смотря в направлении приближающего гостя и слушая ментал, пытаясь понять — чего ожидать?

Большое. Тёмное. Сопит. Агрессии не чувствую… Скорее добродушие. Медведь! Блин… Всё ясно!

Мише видно понравилось его дневное приключение, и он отправился по моим следам с целью продолжить «приятное знакомство». Но в этот раз настроение у меня добродушным не было. Вот ещё, будут тут меня будить по ночам, всякие очарованные медведи!

— А ну, пшшшёл отсюда, скотина! — зашипел я на него змеёй.

Но скотине на моё шипение было безразлично. Шёл себе, да и шёл вперёд.

Так значит? Игнор, значит? Ладно. Что там у меня из неромантических заклинаний есть? Не то… Не то… Это вообще — аЦкая вещь… Но ведь было же! А, вот оно — «ужас»! Синий… сиреневый и серый… О, даже как! Три варианта. Думаю, хватит с него синего «ужаса». А то ещё наваляет с перепуга, вонять потом будет…

— Ша!

Легко свившееся заклинание улетело в сторону приближающегося зверя. Медведь взревел диким голосом и ломанул куда-то вбок, через кусты.

Эх! — подумал я, прислушиваясь к удаляющемуся топоту и треску веток, — не сообразил! Нужно было сначала сориентировать его в нужном мне направлении… Завтра бы полдня по просеке шёл…

Потянувшись, я зевнул.

Разбудил, животное… Такие варги с голыми ногами снились… Хм? Варги? Голыми? Это ещё к чему? Может… распогодит?

Варги

— Тётя! Бассо пропал!

— Как пропал?! Он же только что в кроватке лежал?

— Лежал! А сейчас — нету!!

— Не может быть!!

Эстела подскочила на ноги и ринулась в соседнюю комнату. Всё верно! Две кроватки. В одной спит внучка, а внука нет! Пусто!

— Ведь мы же сидели тут! — потрясённо повернулась она к Дине, — Мимо нас никто не мог пройти! На окне решётка! Под окном охрана! Куда же он мог деться?

Дина ответила тётке безумно-перепуганным взглядом. Секундная пауза…

— Тревога! — начальница тайной стражи ринулась к выходу. Туда, где стоял ближайший пост охраны — тревога всем постам!

С четверть часа на сверхсекретном объекте творилась форменная истерия, главной движущей силой которой была Эста. Дина сидела в комнате под охраной двух варг, вытаращив глаза и крепко прижав дочь к груди. По коридорам и лестницам, вдохновляемые Эстой, носились варги, осматривая все углы и эмпатически пытаясь обнаружить врага. Хлопали двери, перекликались голоса, скрепили половицы. Пятёрка, вооружённая амулетами сканировала двор, ища спрятавшегося под иллюзией мага. «Нарезая» наверное, пятый или шестой круг, Эстела заскочила в комнату, где сидела Дина. Окинув взглядом племянницу и убедившись, что с ней всё в порядке, она, уже «на автомате», заглянула в детскую, собираясь бежать дальше. Заглянула и встала как вкопанная, вытянув шею.

— Вот же он… — севшим голосом, произнесла она.

— Где? — подскочила к ней Дина.

— Вот… — недоумённо показала рукой Эста.

В кроватке Бассо, мирным сном младенца, спал её хозяин, чуть посапливая носиком.

— Басик! — сунув тётке в руки дочь, кинулась к нему Дина.

Басик был вытащен и разбужен на предмет осмотра, категорическое несогласие с которым он тут же заявил во всеуслышание. Вердикт — жив, здоров — всё на месте!

…

— Что же это было?.. — задумчиво произнесла Эстела, часом спустя, расслабленно «отходя» в кресле после беготни, — версия с похищением не выдерживает никакой критики. Украсть, чтобы затем положить обратно? Чушь!

— А что тогда? — спросила Дина, сидевшая на диване и не выпускавшая детей из рук.

— Тогда? Думаю, что тогда остаётся вариант — папочка… наследил.

— Наследил? Как это? — нахмурила брови Дина.

— Он ведь у тебя — кто? Он у тебя маг, — пояснила Эста, — вполне возможно, что Бассо унаследовал от него способности. А это было их проявление. Отвод глаз… или невидимость.

— Бассо — маг?

Лицо Дины выражало искреннее, неподдельное изумление.

— Почему бы и нет? Если он единственный мальчик — варг, то почему бы ему не быть ещё и магом? Уникальный — так во всём.

— Но ведь… Тётя! Это же чудо!

— Чудо, чудо… но вот только, что теперь с этим чудом прикажешь делать? — сварливо произнесла Эстелла.

— В смысле? А что с ним нужно делать?

— Вот именно — нужно. Его нужно учить будет! А кто это будет делать? Магов пригласим? Или в университет отдадим? А?

— А…

— Вот тебе и — а, — глубоко вздохнула начальница тайной стражи, — сдохну я когда-нибудь от всех этих забот… Как пить дать — сдохну…

Эри

— Ба-аа! Дорога!

Я не смог удержаться от возгласа радостного изумления выдравшись из кустов, сквозь которые продирался последний час. Проклятые растения! Цеплючие, колючие и всё норовят ветками в лицо попасть! А мозгов — сразу поставить «щит» не хватило… Четверть часа назад только сообразил… и вот — дорога! Пусть узенькая, плохенькая, но дорога. Награда. Награда за мучения в диком лесу, намекающая, что цивилизация где-то рядом! Не скажу, что я сильно устал от неудобств (их собственно в бытовом плане практически не было), но вот одиночество… Начало уже потихоньку «доставать». Поговорить не с кем! Дичать начал…

И вот — дорога! Со следами повозок. Это хорошо. Значит — где-то рядом есть жизнь. Но куда мне теперь по ней идти — налево или направо?..

Я задумался, вспоминая карту.

Если, примерно, я начал отсюда… шёл примерно туда… то… То тогда я примерно сейчас где-то посредине и сворачивать мне лучше налево. К основному тракту…

Приблизительно сориентировался я уже на второй день лесобродяжничества. Ежесекундно рискуя жизнью, забрался на скользкое мокрое дерево и, приложив ладонь ко лбу, оглядел горизонт. Равнина-с… Одни верхушки ёлок торчат. Во все стороны — сплошная зелень. Никаких явных ориентиров! Но, по видневшемся вдали чуть горбившимся холмам, я как-то сумел задать себе направление. Оказалось, что даже правильно. Вот, дошлёпал…

Я повернул налево и пошёл по краю дороги, искренне надеясь на то, что в своих расчётах я ошибся и жильё где-то совсем рядом. Совсем-совсем, рядом! Там можно будет купить лошадь (Сихот с ней, согласен на её присутствие!) или, может, какой почтовый дилижанс останавливается… Куплю билет…

— А ну! Стоять! — донеслось из кустов справа, грубо прерывая мои грёзы.

Опс! Цивилизация! Стою. Жду.

На дорогу вышли пятеро. Вид — помято-небритый. Взгляды — угрюмо-мрачные. В руках — железяки.

— А ну гони деньги! Все! И одежду снимай!

— Что, неужто грабите? — обрадовался я.

— Нет, подарки дарим, — ухмыльнулся в ответ самый здоровый, — а ну, живо! И без шуточек! Враз приласкаем!

В подтверждение словам он внушительно качнул сжимаемым в правой руке мечом.

— Да, вижу по вашим рожам, что ласка — это то, чего у вас давно не было. Сейчас я это исправлю!

— Ну, ты… — начал было, похоже, главарь, но закончить фразу не успел. Наслаждение накрыло его с головой.

— Дзынь… — звякнул о какой-то камушек на дороге выпавший из его разжавшихся пальцев меч.

Как-то часто я стал пользоваться эротическим заклинанием… — отметил я про себя этот факт, делая шаг назад и ставя вокруг себя «щит», — может, стоит подумать о повышении частоты его «кастования»? Весьма удобная штука оказывается… И без всяких внешних эффектов делается. Незаметно-неожиданно…

Подельники «приласканного» пока не поняли, что что-то пошло не так. Они со зверскими рожами стояли по бокам своего предводителя и пялились на меня, создавая — «страшную массовку».

Нет, определённо стоит подумать над повышением скорости, — решил я, закончив со щитом и начиная вновь создавать «шок любви».

Красный лицом, атаман стал приходить в себя, но едва он набрал грудь воздуха, собираясь что-то свещать, как его вновь — «накрыло». Причём так, что в этот раз он упал на дорогу.

— Маг! — заорал один из разбойников.

— Бей! — закричал другой.

Дальше началось движение.

Самый умный, который крикнул — «маг», кинулся бежать, тот, кто крикнул «бей» — задрав к небу меч, ринулся на меня, двое оставшихся разбойников остались стоять неподвижно, видно соображая — что им выбрать из предложенных вариантов?

Я сделал шаг вбок, уходя с линии атаки нападающего, одновременно хватая его одной «телекинетической рукой» за запястье руки с мечом, а второй — потянувшись за давшим дёру. Убегать он мне тут будет! Ничего себе! Целых два камня! Щас!

Короче — «недолго музыка играла». Ну что они могли противопоставить «великой силе любви»? Та ничего! Я связал потерявших всякую агрессию после вкаченного каждому «шока» разбойников и запихал их в свой «невидимый мешок».

Удачно-то как, — подумал я, — вот и камешки…

Уртриша я призвал сразу, как выбрался из эльфийского леса. Начал думать о том, что мне нужны таши, вспомнил его, и посетила меня мысль — а не попробовать ли мне призвать какого-нибудь другого демона? Может, если я эльфийка, то получится пообщаться ещё с кем-то, кроме этой недоросли? Призвал. Но как говорится — «что такое не везёт и как с этим бороться»? Из пентаграммы на меня вновь таращился Уртриш. Причём на этот раз в образе демона. Ну конечно, он же подделывается под вызывающего! Убожество…

— Привет, красавчег! — развязно поприветствовал я его, делая «ручкой».

Тот в ответ ошарашенно замер, видно пытаясь сообразить — что происходит?

— Что же ты молчишь? — усаживаясь на «облачко» и закидывая ногу за ногу, насмешливо произнёс я, — давай, соблазняй меня! Богатствами там, всякими, властью безбрежной. Может, любовь предложишь? Внеземную…

Стоит — молчит истуканом. Только что рот не открыл.

— У тебя в голове — потрескивает, — ехидно говорю я, после минуты молчания, — ну уж скажи чего-нибудь, болезный, коль пришёл!

— Ты же мужиком был… — наконец выдавливает он.

— Всё течёт, всё меняется, — философски говорю я, поднимая глаза к небу, — всё — кроме тебя в пентаграмме!

Короче — избавится от него мне не удалось, но я его предупредил, чтоб он запасся камнями. Мне они потребуются в ближайшее время. Если с первой ватагой разбойников меня «пробило» на гуманизм, то со второй шайкой этот номер не прокатил. Мне нужны камни! Хватит человеколюбия!

— С тебя десять камешков, — сообщил я, едва Уртриш появился в пентаграмме в образе демонессы.

— А где… — начал тот, глянув, на пять тел у его ног, и уставившись на мои ноги.

— Уехала она, — перебил я его, — по делам! Слушай, давай не будем разводить словесности! Мне уже жуть как остохренел этот мокрый лес, эти бесконечные беседы с облаками и деревьями. Я не эльф. Я хочу, хоть в какую-никакую, но цивилизацию! Забирай этих пятерых неудачников, отсчитывай мне десять камешков и давай, до следующего раза! Когда я буду в состоянии вести долгие разговоры!

Мой торговый партнёр пристально посмотрел мне в глаза, хмыкнул, чуть пожав плечами, достал мешочек из красной ткани и высыпал на ладонь всё, что в нём было. Отсчитал десяток камней, положил их обратно. Остальные камни он спрятал куда-то в карман.

— Десять, — сказал он, кладя мешочек на землю.

Я кивнул.

— Удачи, — на прощание сказал Уртриш, исчезая вместе с разбойниками.

— И тебе, — ответил я, уже в пустоту, — она нам всем нужна…

В зелёных лучах гаснущей пентаграммы, на земле, лежал маленький красный мешочек.

Интересно, сделал он мне какую-нибудь гадость, или нет? — подумал я, разглядывая его издали.

Но ничего аномального, мне обнаружить не удалось.

«Хорошо. Продолжаем сотрудничество», — подумал я, нагибаясь за ним.

Стефания

— Нет, госпожа маг! Пощадите! Молю всеми богами! Не-ет! Нет! А-а!

Распятый на дыбе заключённый забился, дёргая руками и настолько, насколько позволяли ему верёвки. Его бледное лицо с вытаращенными глазами было перекошено страхом, открытый рот, с гнилыми зубами, исторгал вой ужаса, эхом отражавшийся от низкого каменного потолка и стен, резко отдаваясь в ушах.

Перед дыбой, в длинном чёрном плаще до пят, с откинутым на спину капюшоном стоит Стефания. В её правой, поднятой и развёрнутой ладонью вверх руке, клубится небольшое тёмное облачко. Залитые тьмой глаза поблёскивают, отражая свет масляных ламп на стенах. Позади и немного сбоку от Стефании стоит её учитель — магистр Николас, тоже, в чёрном плаще до пола. Он контролировал процесс.

— И долго мы будем ещё слушать его вопли? — поинтересовался он, видя, что его подопечная замерла и не двигается. В интонации вопроса было слышно недовольство.

Стефи не ответила. Тёмное шарообразное облачко проклятия всё так же неспешно вращалось над её неподвижной ладонью. В этот миг она размышляла о том — как всё «цепляется» одно за другое, создавая цепь вроде случайных событий, но которые, в итоге, становятся жизнью. И изменить в этой цепи уже ничего нельзя. Ничего… Письмо, обнаруженное под дверью, вызвало желание отомстить. Желание превратилось в просьбу — обучить проклятиям. Но обучение невозможно без практики. И вот она стоит в пыточной городской тюрьмы, а перед ней визжит от страха выделенный «на опыты» заключённый.

«Если я ошибусь, то, вполне возможно, я его убью, — подумала Стефи, глядя на извивающегося на дыбе человека, — убью, смотря ему прямо в глаза. Не в бою, не защищая свою жизнь, а так… ради опыта. Ради того, чтобы стать магом… Это бесчеловечно! Я ведь не убийца! Но если я сейчас этого не сделаю, то я так и останусь — никем!»

Перед внутренним взором девушки замелькали картинки: ухмыляющаяся Алистера, кричащая на неё императрица, внимательный взгляд Хайме, болтающие за кустом сплетницы…

«Я не могу быть — никем!» — с отчаянием выкрикнула про себя Стефания, — «со мною должны считаться, я должна иметь что-то, с чем могу бороться за себя, защищать тех, кого люблю! Это правильно. Но… получается, что для этого я должна стать… палачом»

Стефи обернулась на магистра. Николас, наклонив к плечу голову, ответил ей заинтересованным взглядом. Похоже, он понял, какие мысли обуревают его студентку, и чем вызвана задержка. Магистр молчал.

«Нет! Он в своё время сделал выбор. Свой выбор. А я должна решить за себя! Сама!»

Стефания вновь обернулась к воющему заключённому. Выгнувшись дугой, насколько получилось, тот выл на одной ноте, задрав подбородок. Изо рта текла слюна, и от него пахло мочой, помоями и давным-давно немытым телом. Окинув его взглядом, девушка заговорила сама с собой:

«Разве он стоит моего будущего?»

«Ему больно и страшно».

«Он вор. Он воровал».

«Он страдает. Он живой».

«Всё равно его казнят. Или отправят на рудники. Оттуда не возвращаются»

«Но его смерть будет не на твоей совести. Палач не может быть целителем».

«…»

«Палач не может быть целителем»

«Наверное, мне придётся отказаться. У меня ничего не получается!»

«Отказаться от мечты помогать людям? Вместо этого убивать их?»

«Я должна хоть кем-то стать! У меня нет выбора!»

«Выбор есть всегда!»

Секундная пауза. Закончив спорить сама с собой, Стефания глубоко вздохнула, закрыла глаза и приняла решение.

Тёмное облачко стремительно метнулось из разжавшихся пальцев к телу заключённого, ударив его в грудь. Дикий крик резанул по ушам и оборвался, замерев на высокой ноте. Выгнутое дугой тело обмякло, косо повиснув на удерживающих его верёвках.

«Убила!»

— Слишком много силы вложила, — спокойно произнёс Николас, глядя на труп, — твоя обычная ошибка — неумение контролировать силу. Ещё не стоит думать о посторонних вещах, когда творишь заклинание. Концентрация и ещё раз — концентрация! Вот твой путь к успеху!

Магистр нравоучительно поднял вверх указательный палец. Стефи, закусив нижнюю губу, расширенными глазами смотрела на тело.

«Убила, убила, убила…» — уколами пульсировала в её мозгу единственная мысль.

— Нужно будет поработать ещё, — повернулся к своей студентке магистр, — чтобы в следующий раз, проклятие немоты вызывало немоту. А не смерть…

«Следующий… раз? Ещё раз? Ой, мамочка! Я больше не смогу! Не смогу!»

Стефи почувствовала, что ещё мгновение и у неё начнётся истерика.

— Бум! — стукнула о стену открывшаяся дверь в пыточную, звякнув металлическими кольцами.

Николас и Стефания оглянулись на звук. В дверном проёме стояла фигура в белом.

— Исчадья тьмы, — после секундного взаимного разглядывания произнесла она обвинительно — уничижительным тоном, — коверкаете и губите невинные души?

— Не преувеличивайте, отец, — с иронией в голосе ответил Николас, — не такие уж они тут и невинные.

— Всякая душа может получить покаяние!

— О, несомненно. И после покаяния, загубленные этими душами, тут же восстанут из могил живые и здоровые…

Голос магистра переполняла ирония.

— Я не буду говорить с тобой о душе, некромант. Ты уже давно умер и проклят навек. Ты сам знаешь это. Но всё равно тащишь за собою в бездну других. Ты погубил невинное дитя, толкнув её на путь соблазна повелевать жизнями людей…

Голос, идущий от двери, был ровен и спокоен.

— Увольте меня от ваших проповедей! — пренебрежительно усмехнулся магистр, махнув рукой, — всякий раз, когда я слышу подобное, мне кажется, что говорящий — бредит!

— Твой разум закрыт для сокровенного знания.

— Мои мозги на месте. И прекрасно понимают, что им рассказывают сказки, которыми вы кормите всех уже несколько сотен лет. Так что, можете, не затруднятся повторять. Я их знаю уже наизусть.

— А документы у вас есть? Разрешение… — вкрадчиво прозвучало от двери.

— А как вы думаете? — с иронией ответил вопросом на вопрос магистр.

— Покажите.

— С каких это пор орден требует документы у магов? Я что, что-то не знаю?

— У вас нет документов.

— Посетите начальника тюрьмы и спросите их у него. Его можно найти: длинная лестницу наверх, потом справа длинный-длинный коридор, перейдёте большой двор, серое здание и на второй этаж. Думаю, что немного подвигаться вам не повредит. Движение — это жизнь. Вы же боритесь за жизнь, не так ли? — в голосе магистра была неприкрытая издёвка.

— Да, мы боремся за жизнь, в отличие от вас… Я знаю где кабинет начальника тюрьмы. Обязательно посещу его.

— Ни секунды в этом не сомневаюсь, отец.

Стукнув, дверь закрылась. Маги вновь остались одни.

— А… что тут делают орденцы? — непонимающе спросила Стефания, поворачиваясь к магистру, — в тюрьме?

— Облегчают путь к Хель всякой мрази, — презрительно усмехнулся Николас, — душа и всё такое… Заодно всякие секреты, пожертвования и места кладов от приговорённых воров и разбойников, в обмен на обещание лёгкого пути. Ладно, пойдём! А то тут воняет.

Эри

«О, альма-матер! Прими своего вернувшегося студиозуса под благостную сень твоих стен!»

Я ёрничал, стоя в тени главного учебного корпуса и задравши голову, смотрел на острый конёк его крыши, чётко вырисовывающийся на фоне голубого неба. Прошло уже почти два месяца, как я выбрался из леса и вот, наконец — столица! Ничего интересного за эти два месяца абсолютно не произошло. Дорога, дорога и ещё раз — дорога. Где-то грязная, где-то пыльная, по большей части тряская и абсолютно скучная. Случайные попутчики в дилижансах, убивающие время за бессмысленными и неинтересными разговорами. Один раз, правда, удалось послушать то, что заинтересовало меня — последние столичные сплетни. На постоялом дворе встретились какие-то дальние родственники — едущие в сторону столицы и те, которые только что из неё. Естественно, без пересказа новостей такая встреча обойтись не могла. Ну и я послушал, благо за одним столом сидели. Про праздники в честь эльфов и последующие безобразия, последовавшие вслед за их приездом, я слушал «в пол уха», поскольку эти новости для меня были уж не такими и новыми, а вот сплетня про то, что принц привёл во дворец «тёмную» невесту, выгнанную потом его родителями взашей, меня заинтересовала. Как и все последующие подробности, на эту тему, многие, из которых звучали слишком невероятно, чтобы быть правдой.

«Всё-таки Стефи «ромашка» — подумал я, жуя пирожок и задумчиво оглядывая грязный потолок придорожного трактира, — «а ведь я её предупреждал, что бы, перед тем как что-то делать — думала! Но нет, похоже, не судьба… Сидит теперь, небось, вся в соплях и травят её все кому не лень… Белая и пушистая Повелительница Тьмы…»

Вот, пожалуй, и всё, что было интересного в дороге. Путешествовал я в дилижансах под видом студента. Дилижансы — дешёвый вид транспорта. Социальная ступень между откровенной голытьбой и бедными. Для благородных — откровенное «западло» ездить в таком. У них всё своё должно быть — лошади, кареты, возницы и конюхи. Дворянин поедет в дилижансе только в случае крайней нищеты, делая при этом вид, что он тут — «ну совершенно случайно»! Видел я одного такого. Весьма забавно выглядел. Меня же вопрос «ранга» совершенно не жал. Студентам было допустимо ездить. Да и мне было «всё равно». Кто меня тут потом вспомнит? Одиножды раз проехавшего? А при выборе между каретой и лошадью, первая выигрывала по комфорту — «в чистую». Поэтому я спокойно нацепил на себя значок факультета целителей и отправился в дорогу, вместе с всякими ремесленниками, ещё не разбогатевшими до зажиточности торгашами и более-менее крупными местными фермерами. Легенда у меня была простая и понятная — «отправлен мастером на поиски редкого цветка «эдельвейс», необходимого для создания эликсира долголетия. Цветка не нашёл — еду назад». Услышав про «долголетие», народ сразу начинал прикидывать — «скока на этом можно заработать?» и беседа уходила в одно и то же русло — «что за цветок такой?». На это я предъявлял заранее заготовленный рисунок, и дальше можно было с часок спокойно подремать, пока мои попутчики спорили между собой на тему «что это такое?» Честно говоря, я сам не знаю, чего я там за ассорти нарисовал. Главное, что без зубов и за цветок — «прокатывало». Единственно, что было неприятно в таком путешествии — проверка документов. Очень любила охрана на границах княжеств этим заниматься. В общем-то, понятно. Всяких имущих особо не поостанавливаешь. Нет, можно конечно. Но неприятности себя ждать не заставят. А тут целый фургон — людей, с какой-никакой денежкой и не благородных. В общем, хоть есть указ императора о порядке движения по дорогам, можно попробовать развернуться. В одном месте попробовали. И меня «привлекать начали», хоть я им и сказал кто я. Однако «не возымело», ибо действом руководил заливший глаза сынок местного барона, которому в тот момент море было даже не «по колено», а «по щиколотку». Ну, глянул я на это раз, глянул два, а потом — сынок как рванул! Только запах остался. Птицей перемахнул канаву, сквозняком прошёл сквозь плетень, огораживающий огород у дороги, но сквозь глиняную стену избы просочиться не сумел — остался лежать под ней, хряснувшись со всей дури головой. Однако мне кажется, что используй я не «сиреневый», а «серый» ужас, он бы и эту преграду взял бы. Было бы тогда в избе — входное и выходное «благородное» отверстие… Вообще обнаглели… Какой-то занюханный баронет на студентов столичного университета магии «наезжать» будет…

Завернул по дороге к одному из магистров, рекомендованных ректором. Сделал крюк, чтобы «поцеловать дверь». Маг уехал куда-то в гарнизон, планируя вернуться эдак через полгода, к весне. Ну, я «поцеловал», плюнул, и поехал дальше, в столицу, решив, что такие встречи нужно обязательно обговаривать заранее. Ибо тут такие дороги и транспорт, что просто так — не намотаешься.

Первым, на кого я наткнулся, пройдя ворота университета, была Алистера.

— Графиня, вы с каждым днём всё прекраснее и прекраснее! — сделал я комплимент, галантно поклонившись.

Она на меня вытаращилась как на говорящее дерево, гуляющее корнями по улицам. Я не стал дожидаться, пока у неё замкнёт в голове, и она чего-нибудь скажет в ответ. Вдруг гадость какую-нибудь? Настроение испортит. А у меня сегодня — прекрасное настроение! Я улыбнулся Алисточке в тридцать два зуба и пошлёпал к ректору, надеясь, что мне там обрадуются больше, чем на воротах. Увы и ах! Я ошибся. Ректор впал в ступор, почти так же, как и графиня. По глазам было видно, что он мне совсем не рад.

«Какие чёрствые люди!» — подумал я с улыбкой про себя, серьёзно глядя на озабоченное лицо Мотедиуса, — «ну никто не хочет вскрикнуть при виде меня — «хай, привет!». Однако думаю, что всё же одна личность мне обрадуется…»

Похоже, ректора больше всего интересовало — куда делась Эриэлла? Поскольку свой первый вопрос он задал об этом.

— Так, — неопределённо сказал я, демонстративно наматывая на указательный палец отсутствующий локон, — как-то всё само собой рассосалось… Проснулся утром, и вот я — снова я!

Я лучезарно улыбнулся ректору, предлагая ему разделить моё солнечное настроение, но у него было «дождливо».

— Хм… «рассосалось»? — насупив брови и хмуро глядя на неспешное вращение моего пальца, произнёс он, — как такое возможно?

— Алатари его знает… — туманной фразой ответил я.

— Алатари?!

Вскинувшись, ректор уставился мне прямо в глаза. Я снова ему улыбнулся, постаравшись сделать это как можно кокетливей, как сделала бы это Эриэлла.

— Ага, — подтвердил я и задал вопрос, — господин ректор, перед моим отъездом, мы говорили о моём допуске в архивы. Что-то произошло с этим с той поры?

Слегка скривившись, Мотедиус ответил, что разрешение на моё присутствие в нём получено, но сейчас ему кажется, что этот вопрос, «…в связи с некоторыми обстоятельствами, следует рассмотреть внимательнее…». Такое заявление меня абсолютно не удивило. Иного ожидать и не следовало. Длинной фразой, с иносказательными заворотами, я сообщил собеседнику, что я невероятно белый, пушистый, лояльный и склонный к переговорам зверь, в его зверинце под названием университет, и могу принести главному укротителю просто массу пользы, если меня будут выгуливать и кормить. И не злить…

Ректор мой сложный «въезд» понял и принял к сведению. На этом я откланялся, сообщив, что у меня всё просто отваливается с дороги, и я буду рад побеседовать немного позже… Когда приду в себя.

Оставив господина архимага комбинировать в голове комбинации и придумывать, чем заполнить отсутствующие куски, я пошёл к себе, благо узнал от него, что моя комната до сих пор числиться за мной, и я могу спокойно в неё вернуться, что я и решил сделать. И вот, я стою перед главным корпусом, в трёх минутах ходьбы от цели.

«Привет! Ты занята?»(улыбка)

«Ой! Эри?!» (неверие)

«Ветер был попутным. И я вернулся. Я же обещал…» (улыбка)

«Где ты?» (нетерпение)

«Через пару минут буду у себя в комнате. Придёшь?» (любопытство)

«Спрашиваешь! Конечно, приду! Ой! До конца занятия ещё десять минут… Уу-у!..» (страстное желание вскочить и бежать)

«Я жду»

«А где ты был?»

«Придёшь, расскажу» (улыбка)

«Ум-мм…» (недовольство, каприз)

«Всего лишь десять минут…» (ирония)

«… Хорошо, я подожду…» (недовольство)

Я иронично ухмыльнулся и неспешно пошёл к своему домику. Поднялся по лестнице, зашёл в комнату. Огляделся. Кругом порядок. Пол чистый, пыли нет, кровать застелена чистым бельём. Что ж… Замечательно.

— Пум! — хлопнула внизу наружная дверь.

Торопливый стук маленьких каблучков бегущих вверх по лестнице. Наклонив голову к плечу, оборачиваюсь, улыбаясь.

— Тах! — распахивается дверь в комнату. На пороге — сияющая, слегка запыхавшаяся Стефи.

— Эри!

Ученическая сумка, кувыркаясь, летит в кресло, а Стефи кидается мне на шею.

— Ээ-эри! — радостно визжит она, вися на ней и болтая от восторга ногами в воздухе. Внезапно я ощущаю прижавшуюся ко мне её грудь и всё тело.

— Эри! Я так скучала! Так скучала!

От переполняющих её чувств она наклоняет голову и целует меня… в губы. Я вытаращиваю глаза, держа обеими руками повисшую на мне Стефи. Какая она мягкая! Полсекунды, секунда и вдруг, что-то, как ЗАМКНУЛО!