Таверна, где-то в империи. За столом, невидимые никому из смертных, сидят двое.

— Слушай, Коин, мне тут мысль в голову пришла…

— Какая, Марсус?

— Ты знаешь, я как-то помогал мятежникам, в надежде, что под шумок сражения нашего избранного убьют…

Бог войны задумчиво оттопырил губы, словно припоминая.

— И что? — терпеливо спросил бог торговли.

— Не вышло. Но зато появилась свежая идея, насчёт того, как «привязать» его к нашему миру.

— И как?

— Если с любовью у Миры ничего не вышло, то может, тогда выйдет с дружбой? Боевой дружбой. Давай мы с тобой империю «завалим», а?

— В смысле — «завалим»?

— Устроим здоровенную «войнушку»! Смотри, что получится! Война… это война! От неё не сбежишь и не скроешься, если полыхает всё кругом. Придётся выживать. Как выживают в войну? Правильно, сбиваясь в кучу, в отряды. Одиночки долго не живут. А там сражения, битвы. Сегодня ты прикрыл чью-то спину, завтра её кто-то прикрыл тебе. И вот — у тебя есть друзья. И не простые, а те, с кем ты вместе рисковал жизнью, сражаясь. Понимаешь? Это тебе не любовь. Это долг! Он может оказаться и посильнее её. Как думаешь, отдаст избранный жизнь за тех, кто рисковал своей ради него? Или нет?

— Хм… — задумался Коин, барабаня пальцами по столу, — какая интересная мысль…

— Я думаю, что рискнёт, — продолжил Марсус, — демон, похоже, парень нормальный. У них, у демонов, всегда заморочки с клятвами. Не любят они их приносить. Почему? Потому, что слово долг, для них не пустой звук. И наш, тоже, такой же. Сразу стал обеими руками от себя грести, едва лишь заговорили об обязательствах и клятвах. Давай мы повесим на него долг крови? А? Пусть оплатит! Демон он или нет? Как тебе, моя идея?

— Ты знаешь, — с уважением посмотрел на него бог торговли, — я бы сказал, что это очень даже… даже, очень… очень!

Марсус расправил плечи и с гордостью выпятил грудь.

— А как ты собираешься всё это организовать? Ты ведь знаешь, про наказание за вмешательство? — спросил Коин.

— Я, кажется, придумал, как сделать это без риска для себя. Нужно просто вооружить соседей. И всё. Особенно её заклятых врагов. Империя ведь со всеми повоевала. Мир сейчас потому, что силы примерно равны. Но если кто-то станет сильнее… Ну, ты понимаешь?

Коин кивнул.

— А чтобы было безопасно, нужно не говорить им, что они должны делать. Пусть сами решат. И поэтому, когда они вдруг вздумают напасть на империю, то это решение будет их и только их! И ничье больше! Мы здесь будем — ну совершенно не причём! Абсолютно! Как тебе такая идея, а?

— Забавно, — хмыкнул Коин, — ну не то чтобы уж совсем не причём… Но вполне возможно, что это сработает… А если они вместо того, что нам нужно, начнут резать друг друга?

— Ну, тут уж, — развёл огромными руками Марсус, откидываясь назад, — судьба! Хотя, знаю я, этих соседей!

Бог войны пренебрежительно махнул рукой.

— Империя — самая большая. Шакалы сначала собьются в стаю, чтобы загрызть льва. А рвать друг друга они станут позже, когда его не станет. Вот увидишь!

— Что ж… идея выглядит очень перспективно, — немного подумав, сказал Коин, — очень интересно! Нужно только тщательно обдумать…

— Конечно! А Данаи, в Пустошах, развести в огромных количествах каких-нибудь лютых хищников. В преогромнейших количествах! Пусть они с другой стороны в империю лезут. За жратвой! Их даже и подгонять не нужно будет. Сами дорогу найдут. И мы тут опять не причём! Это они! Сами!

— Да ты стратег, Марсус!

— А ты думал? Я же бог войны! Но только на это на всё, несколько лет понадобиться. «Завтра» — не получится.

— Был бы результат. Пара, тройка лет — это ничто. Прах…

* * *

— Тук, тук, тук…

На улице идёт дождь… большие капли стучат по железному подоконнику…

— Тук, тук, тук…

Ветер качает мокрые ветки деревьев… промозглая и сырая темнота…

— Тук, тук, тук…

А под одеялом у меня тепло и сухо…

— Тук, тук, тук…

Так! Это не дождь. Это стучат мне в дверь. А сколько время? Где тут… этот счётчик времени? Полтретьего… Охренеть можно! Это ж кого там принесло в такую рань?

— Тук, тук, тук…

— Щас!

Не желая вылезать из-под одеяла, заворачиваюсь в него, и так и не разлепив левый глаз, задев по пути бедром стул, шлёпаю к двери.

— Тук, тук, тук… — тихий стук в двери.

— Кто? — привалившись левым плечом к двери, спрашиваю в щель между нею и косяком.

— Могу ли я увидеть Эриадора Аальста?

Мм…м? Знакомый голос… Агрессии и опасности за дверью не ощущается. Отодвигаю засов и как есть, в одеяле и с одним спящим глазом, прищурив бодрствующий, выглядываю на лестничную площадку. Ба-а! Какие люди!

За дверью стоит Диний, весь в чёрных одеждах и с растерянным лицом. Хм… Это сон? Ладно, сплю дальше…

— Ваше высочество! Вы ли это? Что случилось? Зачем вы здесь?

Принц втягивает полную грудь воздуха, силится что-то сказать, но… Слова явно не идут ему на язык.

— … Я заблудился! — наконец выдыхает он с какой-то ноткой отчаянья в голосе и сдувается, опуская плечи, словно проколотый воздушный шарик.

— Где? — не понял я, продолжая спать левым глазом и чуть качая головой.

— Здесь! Видите ли, князь, я шёл совсем не к вам… Но я был тут только один раз… А сейчас темно и дома так похожи…

— А к кому вы шли? — начиная, наконец, просыпаться, поинтересовался я.

— Я… Я хотел поговорить со Стефанией… — щёки принца начали розоветь, — Князь! Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу порядочность?

В меня требовательно упёрлись два блестящих глаза.

— Пфф… — пожал я завёрнутыми в одеяло плечами, и почесал, вынув из тапка, правой ступнёй левую икру, — не вопрос. Ваше высочество, вы пришли за порядочностью именно туда, куда нужно.

Стоп! Какие могут быть разговоры в такой время? — задалась вопросом, похоже, наиболее проснувшаяся моя часть мозга.

— Принц, позволю пригласить вас к себе в гости. В дверь зверски дует!

— Я не один. Со мной охрана.

— Ну, пусть она подождёт за дверью. Как я понимаю, разговор не для посторонних ушей?

— Да я собственно, просто хотел попросить помочь найти мне дом Стефании… И просить, чтобы это осталось между нами, князь.

— Конечно. Тогда, если позволите, я оденусь.

— Да, конечно! Я подожду.

— Я быстро.

Оставив открытой входную дверь, я вернулся в комнату, включил свет и принялся одеваться. Пока я это делал, голова окончательно проснулась и принялась генерить мысли.

Так, — думал я, пропихивая руки в рукава рубахи, — и что же это у нас получается? Ночные разговоры. О чём? О чём может посреди ночи юноша разговаривать с девушкой? На ум приходит только одно. То, что в приличном обществе называется неприличным… Уу-у! А принц-то какой шустрый! Стефи же вроде его послала? Мириться пришёл? Похоже. Итак: значит, она его впускает, он кается, она тает (это не трудно представить, помня сколько золота в ней светится!), прощает… А потом? А потом эта «ромашка» берёт, и даёт себя «сорвать»! Да запросто! Ума хватит. Точнее — не хватит. Последний, при виде принца отвалится. Как говорится — это к бабке не ходи! Диний, значит, затем сваливает, а мы, месяца эдак через два или три, узнаём, что у Стефании будет ребёнок… Феерия! В общем-то, это дело её и его… Но! Принц тут, похоже, тайком. Думаю, что никто его не видел, кроме меня. Если Стефи начнёт потом что-то блеять на эту тему, то вряд ли кто ей поверит. Особенно, если Диний уйдёт в отказ… Зачем, спрашивается, его маме такая невестка? Наверняка у неё уже получше есть, для сыночка-то! Мне выступать свидетелем в этом деле тоже как-то не хочется… Против императорской семьи? Ха! Ещё в сговоре обвинят. А могут ещё её бэби на меня повесить! Сразу вспомнят, кто её в фургоне катал. Сроки с тех пор, конечно, прошли, но если они и раньше вдвоём «катались», то почему бы им не «прокатиться» ещё разок? Так и подумают. Сихота с два потом докажешь, что ты не верблюд. Ещё и предложение сделают, от которого сложно будет отказаться: мол, бери всё на себя, а мы тебе… а если нет, то мы тебя… И эта будет — с расширенными глазами и с ребёнком на руках. Нагуляла! Здесь не Земля. Просто так такое тут «не прокатит». И что потом делать? Проще всего — просто не иметь этих проблем. И всё! Поэтому… поэтому принц сегодня к Стефи не попадает! А попадает… попадает в неприятную ситуацию! Какую? Ща придумаем! Будь спок!

Одевшись во всё чёрное, выхожу к принцу.

— Пойдёмте, — приглашаю его за собой и начинаю спускаться по лестнице. Я тоже, как и Стефи, живу на втором этаже.

Небрежно интересуюсь: А как же вы нашли меня?

— У вашего дома растёт приметное дерево. С развилкой.

А, да! Есть такой баобаб. Заметный. Что-то в принце меня напрягает… Что? Руки! Его пустые руки!

Выходим на улицу, которая встречает бархатной августовской темнотой, наполненной звуками цикад или сверчков. За дверью обнаружился ещё один охранник. Первый нашёлся под лестницей, на первом этаже. Оба мужики в чёрном, с чёрными масками на лицах. Мы с принцем вышли на дорожку, и охрана разделилась: один исчез в темноте впереди, второй где-то сзади, оставив нас вдвоём.

— Принц! Ваши пустые руки вызывают у меня когнитивный диссонанс! — поняв, что я могу с ним сделать, начал я загонять его на рельсы — под неизбежный трамвай.

— Что? — растерялся тот, — какой диссонанс?

— Страшный. Вы идёте к девушке, и в ваших руках нет цветов! Это против всех правил этикета! Это же кошмар!

— Ну…, - замялся тот, — я хотел… но не знаю, захочет ли она вообще говорить… потом… из дворца… с букетом… было бы невозможно выйти незаметно… а где теперь их взять?..

Опс! Его высочество не уверен, пустят ли его вообще на порог? Забавно. А что, разве нельзя было заранее позаботиться о цветах в оговорённом месте? Сплоховал принц, сплоховал… Ладно, продолжаем разговор! Это сейчас мне только на руку.

— Цветы? Это же просто! Тут недалеко есть клумба с отличными розами! Сейчас накосим на ней вам охапочку… (главного агронома с утра удар хватит, как пить дать, но это его проблемы!) Не с пустыми же руками вам идти?

— Правда? — искренне обрадовался принц, — ой, я буду вам очень признателен!

— Пустяки принц, пустяки! А какая будет ваша тактика, вы уже думали?

— Тактика? В смысле? — озаботился моим вопросом тот.

— Ну, как вы будете действовать? Чего вы хотите добиться от этой встречи?

— Добиться? Я хотел… просто поговорить. Видите ли, всплыли некоторые обстоятельства… точнее, я узнал… В общем, я был несправедлив к Стефании. И хотел бы извиниться.

— Всё понятно. Рискну дать совет — в данной ситуации разговоры вещь совершенно лишняя!

— Да? А… что?

— Действие принц, действие! Смелость города берёт! Никаких унылых бесед!

— А как?

Диний смотрел на меня как на вещающего пророка.

— Просто. Ночь, лестница, букет, окно, поцелуй!

— Ээээ?..

— Только представьте: тихий стук в окно, она открывает, перегнувшись через подоконник, смотрит, тревожно вглядываясь во тьму… а там, с огромным букетом одуряюще пахнущих роз — вы, принц! И вы её, всю такую изумлённую, сонную и тёплую, притягиваете к себе и целуете долгим и страстным поцелуем в нежные губы! Всё! Вуаля! Она вас тут же прощает и вся ваша навеки! Разговоры только всё испортят. Одно движение, один поцелуй! Он скажет и расскажет лучше тысячи слов!

— Дааа-аа… — ошеломлённо выдал принц, видно представляя сцену и забавно округляя глаза, — вы думаете?

— Чё тут думать? Чё думать? Действовать надо, а не думать!

— Да, действовать! Действовать! А она… не обидится?

— Ха! Сотни тысяч девушек только могут мечтать о такой романтической сцене! А у неё она случиться! Да Стефи потом всю жизнь об этом вспоминать будет! Пошли за розами и лестницей!

— Пошли!

Мы накосили роз кинжалом, взяв его у одного из охранников. Принц исколол шипами все пальцы, пытаясь организовать букет-охапку. Я посоветовал использовать для их заворачивания его плащ (чем больше следов физического пребывания принца здесь останется, тем лучше).

— Она же исколет руки до крови! — аргументировал я.

Принц без звука расстегнул застёжку и стянул его с себя.

Хм. Похоже, он ведь сам… влюблён! — хмыкнул я, присмотревшись к его ауре. Как есть, весь — золотинка. Ну да ладно, всё равно буду следовать возникшему плану! Хуже не будет.

Деревянную лестницу, как и розы, я тоже свистнул у агронома.

Хороший мужик, хозяйственный, — с благодарностью подумал я о нём, таща её на себе, — всё у него есть! И розы, и лестница… Полный набор для влюблённых!

«И лопата по хребту затейникам найдётся», — хмыкнул внутренний голос.

«До этого не дойдёт!»

Стараясь как можно меньше шуметь, я с лестницей, принц с букетом (охранники отказались что-либо тащить, ленивые уродцы!), мы добрались до домика Стефании. Я аккуратно прислонил верх лестницы к подоконнику окна её спальни и потряс, демонстрируя принцу — мол, всё «железно»! Лезь, не боись!

— Давайте принц, — прошептал я, — ваш выход!

Тот кивнул, выдохнул и решительно ступил на первую ступеньку. Лестница скрипнула и слегка прогнулась. Хлипковата…

Диний уверенно забрался наверх, пользуясь только одной рукой. Во второй он прижимал к себе огромный букет роз.

Пожалуй, мы с ним оба пожадничали, — подумал я, глядя со стороны на его размеры, — ладно! Роз много не бывает.

— Тук-тук-тук…

Тихий стук в стекло.

— Тук-тук-тук…

— Звяк! — звук распахиваемой фрамуги.

— Кто там? — сонный и немного встревоженный голос Стефании.

— ДиИи-ний? Ой! Ум-ум-ум…

Ага! Судя по жующим звукам, принц приступил к поцелую! Пора!

— Хрум!

Мои невидимые телекинетические руки переломили в самом низу правую боковину лестницы. Та дрогнула и поехала по стене.

— Чму-ук!

Звук разлепляющихся губ.

— Ай! Ой!

— А-я-яя-я-яяяяяйЙ!

Лестница с принцем, всё ускоряясь (с моей помощью!), заскользила вправо.

— Диний!

Стефи осталась висеть в окне, наполовину высунувшись и протягивая руки к «уезжающему».

— Я-яя-я-яяяяяйЙ! Ха!

Отшвырнув букет, взлетевший в небо фейверком роз, принц сиганул вниз.

— Бздыщ!

Направленная мною лестница со страшным звоном разбила окно на первом этаже и, громыхнув напоследок по подоконнику, упокоилась на земле.

Секунда тишины… вторая секунда… третья. Вокруг, в соседних домах стали зажигаться окна.

— Ви-ииии! — наконец раздался жданный мною визг со стороны разбитого окна.

Ну, всё! Спалился принц! Теперь незаметно ему не уйти! Придётся жениться… Хе-хе…

Из темноты выскочили какие-то варги и охрана принца…

* * *

— Да, ваше величество! Ничего страшного, просто небольшое растяжение. Завтра он может уже ходить. Но я бы посоветовал поберечь ногу. Пусть полежит денёк.

— Да магистр, спасибо, — уважительно покивал головой император убелённому сединами целителю сына, — я ему это накажу. Пусть лежит!

— Всего вам доброго!

— Всего доброго!

Дождавшись, пока за ним закроется дверь, император прижал руки к лицу и затрясся от беззвучного хохота, который распирал его уже минут пять, не находя выхода при посторонних.

Боги, какой же он недотёпа! — смеясь в ладони, думал император, — пошёл по девкам и вернулся со сломанной ногой! В окна он сигал! Хорошо, что хоть главное уцелело! Не сломал! Ха-хах-а! Герой любовник! Ха-ха-ха!

Нужно отсмеяться, перед тем как идти ругать этого увальня! Там мне будет нужно серьёзное лицо! Ха-ха-ха!

* * *

— Ты предатель!

Принц перевернул, не закрывая, читаемую книгу и положил её листами вниз, на плед, под которым он лежал.

— С чего это вдруг? — мрачно спросил он, хмуро глядя на возмущённую сестру, стремительно влетевшую в его комнату.

— Ты мне ничего не сказал!

— А что я должен был тебе сказать?

— Что едешь в университет!

— На кой мне это было тебе говорить?

— Я бы поехала с тобой!

— Тебя мне ещё там только не хватало, — ворчливо ответил Диний, уползая поглубже под плед.

— Ах ты, эгоист!

— На себя посмотри… Зачем ты мне там сдалась?

— Да хоть бы лестницу подержала! Чтобы ты не упал!

— Знаешь что, — вскипел Диний, — иди отсюда! Оттачивай своё остроумие на служанках! Поняла?

— Чего ты злишься?

— Да ничего!

— Но я же не виновата в том, что ты так неудачно выпал из окна?

— Ниоткуда я не выпадал! А ты, я вижу, пришла поиздеваться? Да?

— Диник, не злись.

— За Диника сейчас отдельно получишь!

— Ты его видел?

— Кого?

— Аальста.

— Видел, — вздохнул принц.

— Он… как?

— Нормально.

Принцесса прикусила губы. Пауза.

— Он… обо мне… спрашивал?

— Не-а, — с лёгким злорадством ответил Диний. Пауза.

Сюзанна резко развернулась и, не произнеся ни слова, вышла из комнаты.

Принц хмуро посмотрел ей вслед, снова вздохнул и поднял книгу…

* * *

Быстрый взгляд блестящих глаз. Взлёт ресниц. Секунда. Глаза вниз. Ресницы вниз. Пауза…

Взгляд. Взлёт ресниц. Секунда. Глаза вниз. Ресницы вниз. Пауза…

Взгляд. Взлёт. Вниз. Вниз. Пауза…

Красивые у неё ресницы! Длинные, пушистые и загибаются на кончиках, — подумал я, с удовольствием наблюдая за сидящей напротив меня Стефанией, — и очень выразительный взгляд, когда она вот так смотрит вполоборота и из-под бровей. Картинка! Прямо просится на бумагу! Но у меня уже есть несколько похожих рисунков…

— Ну и что означает это твоё «стреляние» глазками? Хочешь поговорить?

— А ты не хочешь? (страстное желание общения).

— На тему?

— Ну… похоже, сейчас у всех одна тема для разговоров…

— А!.. Это ты про то, что сегодняшней ночью под окном твоей спальни было обнаружено редкое блюдо — «принц в розах»? Или правильнее — «принц под розами»? Да. Это серьёзная заявка на титул лучшей поварихи империи. Все девушки просто ногти сгрызли, пытаясь понять — как же тебе удалось его — «правильно приготовить»? И что входит в твой рецепт? Не подходили ещё с предложением — рецептик-то продать? А?

— Ой, да ну тебя! (бархатное-пребархатное чувство удовольствия). Всё ты подшучиваешь. А рецепт — не продаётся!

— Я почему-то так и подумал. Что ж. Похоже Диний на тебя «запал». Говорят, он усыпал розами всю лужайку под твоим окном…

Стефания кошкой выгнула спину, закинула слегка назад голову и тряхнула волосами. Она была само довольство и самодовольство. И снаружи и в ментале. Плюс торжествующая улыбка. И соответствующий взгляд, по всей Стекляшке, где мы с ней сидели за коффаем.

— Он нёс их на руках от самого дворца!

Да ну?! Во врёт, сказочница! И не краснеет! У меня до сих пор исколотые ладони и пальцы болят. Тоже накололся, помогая Динию с букетом. Вот так оно в жизни и бывает… Раны и безвестность одним, слава и любовь — другим… А пахали вместе!

«Ты ещё заплачь», — посоветовал внутренний голос, — «что, жалко стало Стефи принцу отдавать?»

«Ну, не то что бы, но вот ресницы у неё… да и глаза…»

«Отобьёшь? Сдаёшься?»

«Ни фига! Демоны не сдаются! Так… просто немного лирического настроения… от сегодняшнего недосыпа».

«Угу…»

— Розы и принц с вывихнутой ногой под окном, это конечно успех. Однако ты его только «приготовила». Но не забывай — тебе нужно будет его ещё и «съесть»…

— В смысле?

Стефания перестала улыбаться и нахмурилась.

— В том самом. Советую не позволять ему слишком много. Пусть женится сначала.

Стефи покачала головой и чуть порозовела.

— Ты… ты такой бываешь порой… неприятный! Зачем ты мне это сказал?

— Чтобы ты не наделала глупостей.

— Ты не можешь мне так говорить! Ты не моя мама!

— Я твой друг. Я прикрывал тебя, ты спасала меня. Какие мне ещё нужны основания, чтобы сказать тебе то, что считаю нужным?

Стефи не ответила, опустив глаза.

— Это жизнь, детка… Лично мне бы хотелось однажды услышать — принцесса Стефания!

Стефи метнула в меня быстрый взгляд и снова, молча, уставилась в стол.

— Да и мама у него не подарок…

— Ты… действительно думаешь, что… он может попросить моей руки?

Требовательный взгляд прямо мне в глаза.

— Знаешь, к той, к которой по ночам лазают в окна с цветами… Скажу — её шанс весьма высок. Но он у неё только один. Второго не будет. Так что… не зевай!

— Эри… это… это так… так цинично!

— Ещё бы! Ты мне про любовь, а я тебе о… Но ты же хочешь быть счастливой? Ну, так и не дай счастью «смыться!» А титул и всё остальное будет приятной приправой к твоей любви…

— Я решила, что никогда не выйду замуж!

— Никогда не говори никогда. А как же он? Он, переживёт твой отказ? Хочешь сделать его несчастным на всю жизнь? Об этом ты думала?

— Ммм… (удивление от взгляда на вопрос с иной точки зрения).

* * *

— Да он ненормальный! Бегает как дурак с лопатой наперевес и вопит, что если найдёт — убьёт!

За соседний столик, к студенту, подсаживались двое его слегка возбуждённых друзей, только что вошедшие с улицы.

— Кто? — спросил он их.

— Да наш агроном. Кто-то ночью вырезал клумбу его лучших роз. Он сейчас там бегает, орёт, воров ищет. Обещает прибить лопатой, если поймает. К нам приставал! Представляешь? Спрашивал — не мы ли? Вот придурок!

Стефи медленно наклонила голову к плечу, смотря на меня всё более и более расширяющимися и округляющимися глазами.

— Это жизнь… детка! — широко усмехнулся я ей, — привыкай!

* * *

За большим длинным столом, в кабинете ректора университета, в присутствии совета преподавателей, шло совещание. Вопросами повестки дня были:

— подготовка к ежегодному испытанию;

— зачисление и размещение новых студентов;

— указ императора.

Если первые пункта были обыденны ежегодной повторяемостью, то последний пункт повестки был внезапен и неожиданен. На нём как раз сейчас и ломал копья совет, пытаясь найти решение. Главным препятствием поисков был хранитель бюджета.

— И где мы на всё это наберёмся денег? — хмуро поинтересовался главный эконом, заслушав зачитанный вслух Мотедиусом указ, — праздники не вписываются. Никак. Совершенно.

— У нас никогда ничего не вписывается, — ректор, наклонив голову, внимательно посмотрел на эконома, — и то, что мы дожили до сегодняшнего дня, иначе, как чудом не назовёшь.

— Конечно, — кисло улыбнулся в ответ тот, — пока кто-то творит чудеса, оно и не заметно. А вот когда они прекращаются, эти чудеса, так все сразу и замечают, что их нет! Ну не потянем мы!

Главный эконом начал возбуждаться.

— Месяц гулянок! Сами прикиньте, хоть приблизительно, во что это выливается! Где, откуда, я вам денег наберусь? На что мы потом год жить будем? Милостыню просить пойдём? Или всем университетом танго-О будем на площадях танцевать? Словно бродячий цирк, за подаяние! Ну нету их! Нету-у! Не верите — можете проверить! Все книги отдам! Ищите! А найдёте… Найдёте — носки свои съем!

— Гм… гм… — откашляйся ректор, — весьма серьёзное заявление. Похоже, что дела обстоят именно так, как… как они обстоят. Однако в указе императора написано без всяких двусмысленностей: «… в течение сентября месяца, осуществлять празднования. Поводить балы, приёмы, концерты и всяческие увеселительные выступления. Праздники должны проходить не реже, чем раз в три дня…». Мы должны это выполнить.

— Угу… минимум десять балов за месяц! Угу… — скептично покивал главный эконом, — выложь да положь! Если его величество так хочет, то пусть он подкрепит своё желание деньгами! А то — все только берут! Вот, даже его высочество принц! Сто сорок шесть роз сорта «кремовая Александра»! Раз — и нету! Ну, поехал по бабам, ну возьми ты цветы с собой! Нет! Нужно на месте надрать! Экономный! Букета не купит! А мы, между прочим, за каждый куст заплатили почти по…

— Не забывайтесь! — опомнившийся ректор громко постучал костяшками пальцев по столу, — кто вы такой, чтобы обсуждать императора и его семью?!

— Тот, с которого всё время требуют деньги… — буркнул себе под нос эконом, «затыкаясь» и вжимаясь в кресло.

Присутствующие преподаватели ухмыляясь смотрели во все стороны, стараясь не встретиться друг с другом взглядом, чтоб не рассмеяться в голос.

— Мне бы ещё хотелось понять, каким образом принц с охраной проник внутрь. У нас тут что, проходной двор? — ректор наклонил голову и посмотрел на эконома из-под бровей.

— А я — то тут причём? — недоумённо пожал тот правым плечом, — есть начальник охраны. Ну и спрашивайте у него!

— Спросил. А он сказал, что на стенах стоят самые простые, то есть самые дешёвые охранные амулеты. Поэтому, совершенно неудивительно, что принц незамеченным оказался внутри.

— Был выбор: либо оранжерея, разгромленная свиньями, либо амулеты. Выбрали оранжерею.

— Разве именно в этом году планировалась замена амулетов?

— Замена их планировалась с самого первого дня. Тогда, как временно поставили самые простые, потому что денег не было, так они и стоят до сих пор! У меня каждый год средства на них планируются. Планируются, но не доходят. Вечно… что-нибудь случается!

— М-да! — крякнул хозяин кабинета.

— Это ещё нужно посмотреть, что там у принца с собой было! — агрессивно продолжил эконом, — небось какой-нибудь особый императорский «ключ», на который «стандарт» не реагирует. Может, ему его отец дал, чтобы принцу проще было по студенткам бегать!

За столом раздались смешки.

— Господин главный эконом! По количеству выпадов в сторону императорской семьи вы сегодня просто превзошли самого себя!

— … Прошу простить меня, господа! Я сегодня… как-то нервничаю.

Понимающее всеобщее молчание.

— Продолжим… — сказал ректор после паузы, в которую он внимательно оглядел каждого присутствующего, — деньги будут. В крайнем случае, обращусь прямо в совет. Я думаю, что без помощи нас не оставят. Особенно после выступления Аальста и Терской на балу у императора. Нынче о нашем университете говорят, как об учебном заведении, в котором учится самая модная и талантливая молодёжи в империи! Не скажу, что слово «модная» меня воодушевляет, но для молодых и для столичного общества в целом — это важно. Я рассматриваю такое признание ещё одним добавлением в гроздь наших наград и побед. Однако на лаврах упокаиваться нельзя. Победы требуют подтверждения, чтобы они не выглядели случайными. Поэтому, наши балы и праздники должны стать лучшими в столице! Надеюсь, что все присутствующие разделяют мою точку зрения…

Ректор дождался, чтобы каждый за столом согласно кивнул и принялся развивать свою мысль дальше.

— Нам нужно подумать о том, как это сделать. Как сделать так, чтобы всё было ярким и запоминающимся. Нам нужен тот, кто художественно всё организует. Предлагаю поручить организацию празднеств госпоже Элеоне…

— Мне? — искренне удивилась та, — почему мне?

— Не сомневаюсь, что вы, неоспоримо, обладая женским вкусом и чувством прекрасного, сможете всё организовать. Организовать, как никто другой.

Магесса обменялась взглядами с главным экономом. У обоих на лицах появилось скептическое выражение.

— Но я никогда подобным не занималась… — пожала она плечами, — боюсь, что это находится за гранью моих возможностей.

— Очень грустно это слышать… — со скорбью в голосе произнёс Мотедиус, — может, всё же попробуете?

— Нет. Это совершенно новая для меня область. Опасаюсь, что первый результат моих изысканий мало кому придётся по вкусу. А почему бы не привлечь тех, кто этим всегда занимается?

— Прошу меня простить, — произнёс Мотедиус, — похоже, я не совсем правильно сформулировал свою мысль, поэтому вы меня не поняли. У нас есть организатор. Но, к сожалению, не самый лучший… Как бы мне не было неприятно это признать, но мы опоздали…

— Как обычно… — прошипел себе под нос эконом, комментируя, — раньше чесаться нужно было… Зато переплатили вчетверо…

— … Всех организаторов балов и праздников уже разобрали, — не услышав этого шипения, продолжил ректор, — сейчас на них невероятный спрос. Ведь этот указ императора не только для нас. Вся столица будет гулять и веселиться целый месяц, приветствуя представителей древнего народа. Так что, организаторов ноне просто не достать. Ни за какие деньги. Все куплены и перекуплены по три раза. И нам достался не самый… лучший. Как-то не внушает он мне доверия. Вот я и хочу, чтобы за ним кто-то проследил. Не пускать всё на самотёк. Богатство и разнообразие развлечений на празднике внезапно приобрели несколько иной смысловой оттенок.

— А у кого лучшие организаторы?

— Как это ни странно, но самого лучшего прибрал к рукам Белый орден…

— Ничего себе! После того что они натворили, после разбирательств! Как они умудрились это сделать?

— Чесаться раньше нужно было…

— Вы что-то сказали, господин эконом? Я не расслышал.

— Денег, говорю, господин ректор, бухнули ему немерено! Вот он и пошёл. Я просто боюсь представить сумму, которую ему заплатят.

— А зачем это им нужно?

— Похоже, хотят перед императором грехи замолить. Слышал, что к первым, к кому поедет его величество с эльфами, это будут они.

— От кого вы это слышали? — нахмурился Мотедиус.

— От нашего организатора. Они же друг друга знают, их тут наперечёт. Так вот: тот похвастался нашему, что он будет первым, естественно после императорского дворца, кто будет встречать эльфов.

— Ну нечего себе! — удивилась Элеона, — они значит тут такое творят, демонов призывают, а к ним — первыми! Почему не к нам? Куда наш совет смотрит?

— Я так понимаю, что ваш последний вопрос был риторическим, госпожа магесса? — с сарказмом поинтересовался главный эконом, — но я попробую ответить. Могу предположить, что для того, чтобы добиться такого решения, орденцы грохнули кучу денег. Просто кучу! А куда смотрит наш совет… Откуда я знаю, куда он смотрит? Он там, а я здесь!

— Хм… — хмуро барабаня пальцами по столу, хмыкнул ректор, — завтра я поговорю там об этом…

— Боюсь, что это мало что изменит… Вряд ли наш совет решит переплюнуть орден, завалив тут всё золотом. Никаких грехов, как за ним, за нами нет, так чего деньги тратить? Только ради престижа? Ну, не думаю… Я хорошо знаю, кто у нас сидит на деньгах. Они лучше нам эти деньги отдадут, чем будут перекупать лучших организаторов.

— А чем он лучший — то?

— Сложно сказать… — в задумчивости оттопырил губы господин эконом, — как-то всё интересно у него получается. Весело. Молодой, энергичный. Фантазия развита.

— Фантазия… молодой?.. — задумчиво повторила Элеона, и резко опустив глаза от потолка, по которому шарила глазами в раздумье, — и у нас такой есть! Нашему Аальсту тоже фантазии не занимать! И тоже молодой! Дырку на месте вертит — не знает, куда себя деть, вместо учёбы.

— Да! Да! Точно! Аальст!

Присутствующие, переглядываясь, принялись кивать головами, соглашаясь.

— Думаю, что он получше, того, лучшего будет! — с гордостью за своего ученика произнесла Элеона.

— Хм… — произнёс Мотедиус, — а ведь действительно! То, что он выкинул с Терской, тогда, на балу… Ведь до сих пор об этом говорят. Танго-О… и наряды… Соглашусь, что Эриадор легко даст всем фору в фантазии. Я попрошу его принять участие в подготовке праздников. Хорошая идея.

— Так может, пусть он всё и организует?

Мотедиус задумался.

— Я бы не стал это делать, — наконец произнёс он, спустя несколько секунд, — одно дело что-то придумать для двоих, другое дело — на несколько сотен человек. Справится ли он с этим? Боюсь, что у него может просто не хватить опыта. Не стоит рисковать. Пусть он лучше пофантазирует, а фантазии воплотит наш организатор.

— Аальст самолюбив, — сказала Элеона, — его может это не устроить.

— Я поговорю с ним, — пообещал ректор.

* * *

Ну и зачем мне это нужно? — спросил я себя, глядя на стоящего рядом ректора, — не, забавно конечно. Можно что-то придумать, эдакое… весёлое. Но у меня нынче другие планы. Да и без магии будет трудно что-нибудь сделать. Я ведь для всех — покалеченный. Ко мне теперь, после возлежания на «камне слёз» с вопросом о ней, даже не суются. Похоже, берегут моё душевное здоровье. Что ж, спасибо им за чуткость. И ещё спасибо, что камень мне магию «вывернул». Никто её во мне не чувствует. Забавно получилось! Самое время исчезнуть. Без всяких душераздирающих воплей в след — «радужный, радужный! Мы потеряли его! Где ты, радужный? Вернись!». Или — «Тёмный. Тёмный! Куда ты, редкость?» Всё! Хватит с меня учёбы! Отучился. Но ректор просит… Не последняя ведь фигура на здешней доске. Может, мне с него удастся получить что-нибудь… нужное? Я бы, например не отказался от денег. И документов.

— Простите, господин ректор, но буду с вами откровенен, — сказал я, обращаясь к ждущему моего ответа Мотедиусу, — в данный момент я испытываю определённые душевные трудности. Мне нужно что-то решать со своей дальнейшей жизнью. Я не могу сидеть вечно в четырёх стенах. Вы меня понимаете?

Мотедиус, соглашаясь, кивнул.

— Жаль, что так вышло, — сказал он, — но не буду повторяться. Вы сильный юноша. Уверен, что бесконечное выражение сожалений и соболезнований вам ненужно. У вас уже есть план? Чем вы займётесь?

— Да, — кивнул я, — план есть. Я всё же хочу встретиться с магистрами, изучающих порталы.

— Но… Ведь ваши способности утеряны! Допустим, вы найдёте решение. И что дальше?

— Дальше? Дальше я, с добытым знанием, вернусь к вам. В университет. Вы поможете мне открыть путь домой, а я, вам, оставлю в обмен знания. Вас это устроит?

— Но вы же даже не знаете, в какой стороне ваша родина… — с сильным сомнением глядя на меня, произнёс ректор.

— Это моя проблема. Решу.

— Ну, допустим. А как вы себе это представляете?

— Поиск? Пока только в общих чертах. Языками я владею. Посмотрю, что есть у магистров из гримуаров. Может, что не так перевели? Может, им ерунды какой-то не хватает, чтобы понять. Потом, свежий взгляд со стороны тоже может помочь.

— Что ж, если хотите, попробуйте. Но может, вам лучше остаться здесь? Действительно, древними языками вы владеете прекрасно. Будете работать в архиве, потом, со временем, станете преподавателем языков! Как вам такое предложение?

Дра-асти, приплыли! Сколько долбился — и вот! Нате вам!

— Но ведь мне отказали в допуске в архив?!

— Я бы так не сказал… Не отказали. Просто рассмотрение вашего вопроса несколько затянулось… Но обстоятельства с тех пор, как вы знаете, изменились.

Ага! Затянулось! Три раза — ага!

— То есть, я, завтра, могу начать работу в архиве?

— Ну… не так сразу. Нужно сделать вам представление и отослать его в совет.

Угу. Месяца три — минимум. И где я буду в это время болтаться? Тут? Ну, уж нет!

— Знаете, господин ректор, у меня к вам такое предложение. Давайте, вы сделаете это представление, а пока оно будет рассматриваться, я съезжу, как планировал, к магистрам. Вернусь — а там, глядишь, и по архиву решение примут. Хочется развеяться. Столько всего произошло за последние время! Стены давят. Дорога — лучшее лекарство в таких случаях. Вы меня понимаете?

— Да, — кивнул он, — вполне.

— Тогда, я попрошу вас, господин ректор, легализовать мою экспедицию. Рекомендательные письма. Уверен, что вы знаете этих магистров, а они вас. Думаю, что с вашим письмом у меня быстрее получится найти с ними общий язык.

— Угу, — мотнул головой ректор, — разумно. Это не сложно. Я вам их напишу. Но я могу рассчитывать на вашу помощь в подготовке праздников?

— Конечно, господин ректор! Для родного университета! Сделаю лучшее, на что способен! (Меньше двух недель осталось! Что можно сделать за такое время?)

— Замечательно! Значит, мы договорились?

— Договорились, господин Мотедиус!

— Хорошо.

— Господин Мотедиус, у меня ещё один вопрос. С нашей договорённостью, получается, что я еду не только по своим делам. Но в данный момент я… несколько стеснён в средствах. Не мог бы университет, хоть в какой-то мере, профинансировать экспедицию? Не хотелось бы бедствовать в дороге.

Да. С деньгами было грустно. Всё почти потрачено. А для заработка, пока магия моя отдыхала — вообще никаких вариантов не было. Плюс из университета ещё не выйти. Сейчас можно опять попробовать с камешками дельце провернуть… Однако, это моё странное ощущение магии… Как там призыв пройдёт? И как маскировка ляжет? А за стенами — обиженный орден. Одно дело ходить по улице членом гильдии магов, другое дело — шастать по подворотням, неизвестно кем. Тот же раз меня отследили? И в этот раз могут. А я вроде — способности потерял. Шуму будет, если правда выплывет наружу! Так что, всё это время, я сидел и «не дёргался», ожидая более благоприятного момента для зарабатывания денег. За мои моральные и физические страдания у орденцов, мне ничего не обломилось. Гильдия меня, как своего члена защитила, обязательства выполнила, и ничего мне оказалась не должна. Орден император приговорил к крупному штрафу себе в казну и штрафу поменьше — в казну нашей гильдии. И тут я «не при делах» оказался. Я попытался было намекнуть, что готов принять компенсацию. Мол, смотрите — какие страшные раны от кандалов! А меня послали к целителю — лечиться. Бесплатно. Спасибо вам, милые люди! (Глубокий, земной поклон.)

Кстати. Следы на руках и на ногах так и остались. По виду смотрящиеся как наколки широких круговых браслетов, сделанные тонкими, перевивающимися между собой серыми линиями. Целитель посмотрел, посмотрел, нос потёр и собрал консилиум. Тот тоже посмотрел, посмотрел, в затылке почесал, губы выпятил и, поспорив между собой, вынес заключение — «… неизвестное воздействие магии на кожу. Лечению не поддаётся». Лучше бы деньгами дали, шарлатаны! Так теперь и хожу, как каторжник! Говорят, что если смотреть «взором целителя» — то кожа как кожа. Ничего в ней необычного нет. А если смотреть просто глазами — тату! И… и… — никто не знает, в чём тут дело! Такие вот дела.

— Вы знаете, Эриадор, ответил мне ректор на моё предложение проспонсировать, — с деньгами сейчас просто какой-то ужас творится. Давайте, доживём до середины сентября. Может, к этому моменту что-то с ними проясниться. Вы же всё равно будете здесь, до этого времени? Ну, а если ничего не решиться, то я вам просто займу денег, а там, в следующем месяце деньги у университета уже должны будут быть. Рассчитаемся. Хорошо?

— Спасибо, господин ректор, — прижал я подбородок к груди.

* * *

Вечером этого же дня я сидел в кабинете ректора и в его присутствии, присутствии главного эконома, дирижёра оркестра университета и господина организатора, обсуждал предложенный план «увеселительных мероприятий».

— Это всё банально. Будет как у всех. Нам нужен скандал! — сказал я, решительно откладывая в сторону белый листок с записанным на нём планом.

— Какой скандал? — не понял ректор, — зачем нам скандал?

— Скандал — не в смысле ругань, а скандальное событие. Желательно, с участием известных лиц. Самое лучшее — с участием членов императорской семьи.

Организатор вытянул губы трубочкой и, округлив глаза, уставился на меня.

— Как вы себе это представляете? — поинтересовался ректор.

— Например, вся столица уже слышала про «миллион, миллион, алых роз» под окном одной студентки…

— Ну, они были не алые… — влез эконом.

— Это не имеет никакого значения, какого цвета они были. Главное, что они у неё были. Пригласите одновременно эту студентку и принца на один из праздников. Вот вам и скандал. Уверен, что толпа из желающих увидеть их вместе, будет ломать двери университета, борясь за право протиснуться в зал.

— Хм, — сказал ректор, взявшись рукой за подбородок.

— И никакой салют этого не переплюнет. Будь он хоть из тысячи залпов. Салют уже все видели. А вот возможную невесту принца — ещё толком никто не видел. Вы со мною согласны?

— Угу, — кивнул ректор.

— Предлагаю, чтобы у нас ежедневно случался, пусть небольшой, но скандальчик. Можно начать потихоньку, наращивая силу и уровень. Например, на балу первокурсников, взять и выделить время для танца «тёмных магов». Для танго. Сейчас его мелодия звучит только в исполнении императорского оркестра, а танец, собственно, видели только единицы и только один раз. Если я со Стефанией выйду на центр нашего парадного зала, вы представляете — сколько потом разговоров будет? А ведь в зале будут не только студенты с преподавателями, но и приглашённые. Гости, родители. Многие из них уедут потом в провинцию. Я думаю, о том, что им удалось увидеть то, что видел лишь император и горсть избранных, из его ближайшего окружения, они будут рассказывать до самой смерти.

— Да-да-да! — зачастил дирижёр, — отличная идея! Музыка, она всегда остаётся в душе!

Особенно новый хит и на халяву, — прокомментировал я по себя его спич, — посмотрим, как ты его ещё успеешь разучить, за оставшееся-то время.

— Итак, два потенциальных скандала у нас уже есть! Потом… Помнится, господин главный эконом как-то рассказывал их высочествам, о весёлой университетской традиции посвящения первокурсников. С помощью «невидимого поросёнка»…

Господин главный эконом сделал кислую гримасу.

… давайте организуем такое посвящение. Придумаем — как, и сделаем! По столице ходят какие-то жуткие слухи о «боевых свиньях-убийцах». Такое «посвящение» их подогреет и послужит прекрасным поводом для новых разговоров. Опять выйдет небольшой скандальчик. И университет, вновь, в его центре.

— Хм… — ну не знаю, сказал ректор, — скандалы? Как-то, не такого я ожидал…

— У нас минимум времени на подготовку, — парировал я, — и дефицит средств. Лучшими вечерами в итоге окажутся те, о которых будут говорить больше всего. В сложившейся ситуации, только скандалы вынесут нас на гребень славы. Да! Обязательно нужно пригласить эльфов! И обязательно сделать это первыми!

— Не выйдет, — глубоко вздохнул организатор, — первыми эльфы будут в ордене.

— Да ну! — не поверив, удивился я, — что, серьёзно?

— Угу, — подтверждая, кивнул эконом.

— Это мы ещё посмотрим, у кого они будут первыми! — хмыкнул я.

Эстела

— Госпожа Эстела! Письмо из канцелярии первого советника императора! — заглянула дежурная.

— Давай, — вздохнула начальница тайной стражи, делая приглашающий жест и откладывая отчёт, полученный из Этории. В нём писали, что дела, в ней, как всегда, обстоят неважно. В этот раз проблемы были в торговле. Количество караванов, пересекающих её границу, снизилось почти в два раза. Соответственно, цены на рынках — выросли. Пока только на треть, но рост продолжается. Очень неприятно, очень. Особенно неприятно, что ввоз продовольствия упал больше, чем среднее значение по всем товаром. А это уже совсем нехорошо. Без тряпок и всяких мелочей какое-то время прожить можно, но кушать нужно каждый день. Голод — это страшно. Этория сама себя прокормить не может. Слишком близко к жарким Серым пескам, слишком сухая почва. Из разговоров с купцами стало известно, что причина, по которой в этом году многие из них изменили свой маршрут — распространение одной известной книги.

Идиоты, — подумала Эста, постукивая ещё не распечатанным конвертом по левой ладони и глядя на лежащий на столе лист с отчётом, — столько лет уже торгуют и поверили какой-то глупости! Можно подумать — первый раз к нам приехали! Небось, сговорились меж собой, чтоб цены поднять… Суки торгашеские! На виселицу бы вас всех, скопом, вместе с этим писакой! Нет! Для писаки, виселица — слишком быстро. Месяц, не меньше, жизни ему у палача! Что б знал, что можно писать, а что нет… Так, с этим ладно! Что там нам ещё пишут?

Она вскрыла конверт и углубилась в чтение.

— Отлично! — закончив читать, вслух произнесла она с хищной улыбкой, — мы назначены в охрану Аальста! Никуда он теперь не денется, красавчик! Не зря я у советника унижалась! Хоть тут успех!

Неожиданно вспомнились два шотана лежащих перед нею на столе. И резкий запах гари от их обугленных рукоятей…

Дорого обходится нам этот Аальст… Ох и дорого! — Эстела тряхнула головой, прогоняя возникшее видение, — но ничего. Сейчас мы получим предписание на маршрут, вывезем его из столицы… Отработает. Правда, написано, что нужно обращаться с ним бережно… Но, никто собственно на его жизнь и не собирался покушаться. Чем дольше он проживёт, в уме и здравии, тем нам лучше…

А с этими, — Эста вновь глянула на отчёт, — с этими торгашами… Думаю, что прознав про наши цены, они толпой примчатся к нам со всей империи — торговать. Просто нужно немного подождать… и всё будет хорошо!

Стефания

— Стефи, это правда? — мама строго и пристально смотрела на меня, пытаясь уловить в моём лице малейшую фальшь.

— Что именно? — оттягивая неизбежное, спросила я, вздохнув про себя — начинается! Не зря же она осталась наедине со мной. Родители с сёстрами приехали вчера, а сегодня, я, придя в трактир, где они остановились, была совершенно внезапно окружена их большой и шумной толпой, от которой я, как оказалась, уже отвыкла. Меня обнимали, целовали, тормошили, разом рассказывали свои новости, спрашивали мои. Всё было так… беспокойно! Я даже растерялась. Потом, когда все немного утихомирились, мы спустились вниз, в едальню и уселись сразу за два стола. За один мы все не уместились. Две старшие, замужние сестры, приехали со своими мужьями, плюс ещё две мои сестры, я, брат, мама с папой. Не маленькая толпа народа получилась.

— Ну, дочка, какая же ты у нас молодец! — сказал отец, сделав заказ и откидываясь на стуле назад. Он с удовольствием оглядел меня, — всего год проучилась, а уже целых две награды! И из рук императора! Не многие могут похвастать, что удостаивались такой чести. Пусть все знают про род Терских! В нём даже женщины умеют сражаться! И не только сражаться! Мои дочери ещё и красавицы! Не просто будет жениха такой умнице подобрать. Соответствовать должен. Не всякий сможет! А всяких — нам не надо. Правда, дочка?

За столом все заулыбались.

— Повзрослела. Прямо — невеста! Может уже, кто есть, на примете? От женихов, небось, отбоя нет? Чего молчишь?

Все вновь заулыбались, с интересом смотря на моё внезапное смущение. Чувствуя свои неожиданно запылавшие щёки, я с ужасом подумала, что они сейчас ещё не знают, но пройдёт день-два и им наверняка расскажут про Диния. Про Диния… и меня! Столица с удовольствием поделится своими сплетнями. И тогда семья возьмётся за меня. Отмолчаться не получится. Они же мои родные! Будут «трясти», пока я им всё не расскажу. Станешь молчать — обидятся. Но ругаться со своими близкими, мне не хотелось. Они ведь мои и я так давно их не видела! Но и сил, выставлять напоказ потаённые уголки души я тоже в себе не чувствовала. После разговора с Эри, я взглянула отношения с Динием несколько иначе. О том, к чему они могут привести, я раньше как-то вообще не думала. Главным для меня было то, что я его люблю, а он любит меня! Это и сейчас самое главное, но Эри как всегда прав. В наших отношениях с Динием всегда будет третья — империя. Он принц. И это не может не накладывать свой отпечаток всё.

О-о!.. Эти завистливые, всепонимающие женские взгляды…

Я не потому с ним, потому что он принц! Слышите, вы! — так и хотелось крикнуть им прямо в лица. Но я молчала, понимая, что вопль мой вряд ли будет ими услышан.

— Никому ничего не докажешь, — сказал мне тогда Эри, когда я попыталась поговорить с ним по поводу изменившегося отношения ко мне окружающих, — тебе просто банально завидуют. А зависть — она не лечится. Так что смакуй, а на окружающих — наплюй! Говорят, что настоящая любовь бывает только раз. Поэтому, стоит насладиться каждым её мгновением. Гадости о себе ещё успеешь послушать. Вот они уж точно — никуда не денутся!

Ну, я и последовала его совету. Моё — это моё! Только для меня! И для него! Не для вас! И вот теперь, придётся рассказывать… Пусть даже маме. Тогда меня спас младший брат. Воспользовавшись возникшей паузой он задал вопрос, который его похоже мучил с того момента, как он меня увидел.

— А где же твоя чёрная мантия? Какая же ты тогда «тёмная тварь», если ты не чёрная, а зелёная?

Пауза за столом была более чем неприятная. Отец самолично дал ему затрещину, хотя никогда до этого руку ни на нас, ни уж тем более на своего единственного наследника не поднимал.

Я тогда перевела всё в шутку, пообещав надеть следующий раз мантию тёмного факультета.

— Он ещё маленький, — примиряюще сказала я и дала ему поиграть значёк-глаз. Шутка — шуткой, но душу мне это происшествие царапнуло.

Неужели меня так называют дома? — подумала я. И вот теперь мама хочет поговорить о личном. Моём личном. Не хочу!

Но вот сегодня, сейчас… Разговора избежать не удастся.

— Что, правда? — переспросила я маму.

— Ты фаворитка принца?

Сердце сжалось и ухнуло вниз. В животе стало холодно. Вот так! Фаворитка…

— Я не фаворитка… — тихо прошептала я, что есть силы, сжав пальцами рук край лавки, на которой мы сидели, — не фаворитка…

— А кто?

Мать требовательно смотрела на меня.

— Я… я люблю его… — так же тихо произнесла я, стараясь не попасть ей взглядом в глаза.

— Хм…

Пауза. Длинная пауза.

— Вот значит как…, - наконец произносит мама.

— Наивная ты моя девочка, — начинает она, — прости… Наверное, это жестоко, но пора становиться взрослой. Неужели ты всерьёз рассчитываешь войти в императорскую семью? Ну, не будь такой простушкой. Посмотри, где мы и где они!

Горло сдавило, и очертания предметов поплыли в предательских слезах.

… Твоё поведение конечно достойно всемерного порицания… (моё поведение?)… но коль всё так вышло, и богам было угодно, чтобы их высочество принц обратил на тебя своё благосклонное внимание… (?)… То сейчас необходимо подумать о будущем. Пусть это прозвучит цинично, но нужно, чтобы твоя потерянная честь стала основой твоего благополучия…

— Ничего она не потерянная…

— Но ты же спишь с ним?

— Я не сплю с ним! — вскинулась я, — не сплю!

— Ты сума сошла! — ахнула мама, отшатываясь назад, — каа-ак не спишь?

— Так…

— Стефания! — всплеснула мать руками, — ну что ты за глупая у меня такая! Тебе срочно нужен ребёнок! От него! Пусть он будет незаконный, пусть бастард, но кровь-то императорская! Император внука не оставит. Все знают, как живут его бывшие любовницы. И у всех у них — дети. Их величество добрый… И его сын, наверняка, так же бу…

— НЕТ!

Во рту у меня стоял неприятный металлический привкус, а внутренности дрожали противной холодной дрожью.

— Нет!

— Что нет, дорогая?

— Так не будет!

— Но дочка… Я понимаю, ты сейчас во власти чувства… но нужно подумать и о будущем. Любовь приходит и уходит, а жить нужно каждый день. Если ты не знаешь как, то я могу помочь…

— Нет!

— Ну дочка…

— Нет!

— Какая ты упрямая! Ничего не хочешь! Подумай тогда хотя бы о нас, о своей семье… Ты же знаешь, как мы живём. Как отец надрывается, ища деньги вам, всем, на приданное. У тебя ещё две сестры без мужей. И ты. Если не хочешь думать о себе, так подумай хотя бы о них!

Мама говорила спокойным, убеждающим тоном.

— Но что я могу для них сделать?

— Хотя бы попроси у их высочества приглашений на званый бал. Туда, где бывают самые сиятельные вельможи. Отец ведь таких приглашений никогда не получит. Может, твои сёстры найдут там себе жениха…

Страшно не хотелось о чём-либо просить Диния. Ведь если я начну просить, то тогда действительно получится, что я с ним не из-за того что люблю. А потому, что он принц… как противно! Но сёстры? Им же действительно нужны женихи… Они меня всегда любили… и я их…

— … Ты пойми дочка, это жизнь, — убеждала меня мать, — нужно брать, когда есть возможность… И я, когда буду умирать, буду умирать со спокойной душой, что вы у меня все пристроены. Что не голодаете…

Где-то это я уже слышала… И не от мамы… Это жизнь, детка! Точно! Какая… она… эта… жизнь! Грубая, циничная, расчётливая! Не хочу так!

— Тебе камень или верёвку? Топиться или вешаться пойдёшь?

— Эри!

— Шо, плохо? Погоди, сейчас спасу!

— Прошу меня простить, сиятельные дамы, что прерываю вашу уединённую беседу…

Рядом со скамейкой, у стены, недалеко от входа в университет, где сидели мы с мамой, возник Эриадор.

… Но, к сожалению, Стефанию разыскивает её преподаватель. Поэтому я рискнул взять на себя смелость, прервать ваш разговор, — закончил он.

— Правда? Ищет?

— Да нет. Это я так…

— Не имею четь быть представленным! — качнул головой Эриадор в сторону моей мамы.

— Прошу меня простить, князь, — встала я со скамьи, — Позвольте вам представить: баронесса Леона Терская. Моя мама…

— Мама, это князь Эриадор Аальст. Мой сокурсник…

— Очень приятно, баронесса…

Эри поклонился.

— Очень приятно, князь…

Мама тоже встала и сделала реверанс.

От меня не укрылось, каким оценивающим взглядом она прошлась по Эри сверху вниз. Ну да! Он же князь! Думает, что выгодная партия… Я стала понимать подобные взгляды…

— Хочу сказать вам, баронесса, что у вас замечательная дочь! Умница и красавица! Мне очень приятно учиться вместе с ней…

— Так вы тоже…

Я с трудом удержала улыбку, увидев, как изменилось мамино лицо. Вместе! Значит он тоже — тёмный! А Эри сейчас в сером костюме. Не в мантии. Как он иногда говорил — «по-домашнему».

— Да, мы учимся вместе, — широко улыбнулся Эри, правильно поняв причину замешательства моей мамы, — но прошу меня простить. Нам нужно срочно идти. Магистр ждёт.

— Да, да конечно…

— Не сомневаюсь, что мы ещё с вами ещё раз обязательно встретимся и поговорим.

Эри кивнул, прижав подбородок к груди.

— Я буду рада, князь… — мама вновь сделала реверанс.

— Как ты меня нашёл? — спросила я его, когда мы с ним вошли в ворота университета.

— О!.. Как ты страдала! Как страдала! Буквально на всю столицу! Было просто невозможно пройти мимо. Мы же с тобой телепатически связаны, не забывай.

— А… да. Спасибо…

— Что? Не сладко пришлось?

— Да… так.

— Думаю, что не стоит просить ни о чём. Нужно будет — сами всё предложат и дадут. А так… Только проблемы наживёшь.

— Откуда ты знаешь, о чём мы говорили? (искреннее удивление)

— Догадаться нетрудно. Твои эмоции говорят — ты страдала. Ну, и что тут может быть? Наверняка, в свете последних обстоятельств, мама взялась учить дочку — «как нужно правильно жить». Но её знание пошло в разрез с твоими принципами… Ты же в плане приспособленчества — «ромашка». И вот, жестокая действительность сбила тебя с ног и топталась своими грубыми башмаками по твоим нежным, белым лепесткам…

— Почему ты так решил? Может, мама меня просто… ругала?.. За слухи?

— Тогда бы ты возмущалась. Потому, что это было бы несправедливо. Не за что тебя ругать. А ты мучилась. Мучилась потому, что от тебя требовали того, что тебе явно не нравиться. Но и отказать ты не могла. Я прав?

— Всё-то ты знаешь…

Я глубоко вздохнула.