1

Общаться в пути ни с кем не хотелось. Усиленно подавляемые воспоминания и мысли сами лезли в голову и раздирали на части. Могла ли она спасти Луция? Послать в бездну все ограничения и достать формулы военных эфириусов? Оттолкнуть его в сторону? Заметить приближение врагов? Выстрелить раньше, чем проклятый дикарь метнул копье? Память услужливо прокручивала перед глазами момент гибели Меция, его глухие стоны и мутный взгляд, ставший в конце стеклянным. И Септимус. Почему ранило именно его? Слез по-прежнему не было, их заменяли глухая злость и отчаянье. Погруженная в них Мария не обращала внимания на лица спутников, она даже имени декана не запомнила.

До выезда из города она не проронила ни слова и потом старалась больше молчать, отвечая только на прямые вопросы. Легионеров же распирало любопытство, на первом привале они попытались расспросить девушку, какое отношение она имеет к тому самому Умбре. Оказалось, у него довольно зловещая репутация среди легионеров, хотя это можно было сказать про любых разведчиков отдельной манипулы. Чего только стоил рассказ Пекориса перед её отправкой на задание. Осаждаемая любопытными, Мария отделывалась обтекаемыми фразами пока декан не гаркнул что-то нецензурное призывая всех к порядку.

Когда до точки, где девушке надо будет отделяться и ехать к поселению, оставалась пара часов, она почувствовала прорыв. Предупредив декана отправилась закрывать в компании двух солдат. Спровоцировала его смерть дикаря во время недавнего урагана, прошедшего как раз накануне их прибытия в Кастеллум. Над изломанным и полусгнившим трупом висела дыра в бездну. «Всего второй уровень», — отстраненно констатировала Мария. Порождений оказалось три: ящерица, змея и койот, за которым пришлось побегать. Монстр сдох сожрав две пули из Эпсилона. После закрытия прорыва во взглядах легионеров появилось уважение. Очевидно ранее они считали её пистолеты простыми игрушками. Попрощались скупо, декан расщедрился и оставил ей лошадь наказав следить за ней, на обратном пути они должны будут проехать через Колонию на Озере.

Поселение встретило тишиной и безлюдными улицами, чему Мария была только рада. В одиночестве добралась до дома префекта, привязала лошадь и без стука вошла внутрь. В странном оцепенении она осмотрела пустой первый этаж и уже хотела звать кого-то, как со второго спустился Пекорис и замер на ступеньках, столкнувшись взглядом с девушкой.

— Доброго дня, префект, — первой нарушила она молчание.

— Доброго, — ответил он спускаясь и пристально вглядываясь в её лицо. — Я получил сообщение про трансмиттеру, что ты возвращаешься.

— Отметьте меня и я поеду приведу себя в порядок. Сможете отрядить кого-нибудь, чтобы забрал от меня лошадь и отвел на конюшню?

— Конечно! — префект подошел к сейфу и достал оттуда браслет, приложил к клейму на руке девушки. — Остальное я сам запишу, все твои данные у меня. Иди отдыхай.

Кивнув в ответ она молча вышла на улицу и по счастью не встретив никого из жителей дошла до дома. Знакомая терраса и рассохшаяся дверь ничего не всколыхнули в душе. Машинально привязала лошадь к столбу, сняла с неё сумки и вошла внутрь. Комната Росция, как и её собственная пустовали. Удивительно, но она только сейчас вспомнила о наставнике. Казалось, отсутствовала не месяц с лишним, а как минимум пару лет. Все вокруг виделось знакомым и чужим одновременно. Одежда в шкафу словно принадлежала кому-то другому, на кровати спала какая-то другая Мария, не она. Закинув сумки в угол медленно разделась, пощупала новый красный шрам на плече и пошла в душ. С остервенением терла себя мочалкой и пыталась заплакать, но вместо слез по лицу текла просто вода. Засевший в груди ком никуда не уходил, налился каменной тяжестью и давил, давил, давил. Девушка ударила по стене кулаком, двумя, прислонилась лбом и ударилась уже головой. Еще и еще. Не помогло.

Обмотавшись полотенцем мокрым приведением выползла из ванной комнаты и услышала шаги. У входа в дом стоял Росций. Оба застыли: она вполоборота, он сжимая в руке отстегнутый с пояса ремень с кобурой. Длившаяся мгновение немая сцена прервалась от звука падения оружия вигила на пол. Мужчина метнулся к Марии и сделал то, что она от него никак не ожидала, крепко обнял, вдавливая в себя. На секунду опешив она попыталась вырваться сначала несмело, потом сильнее, но Клавдий не отпускал, одной рукой прижимая за спину, второй за голову. Забившись девушка упиралась ему в грудь, сопротивлялась, чувствуя нарастающее давление в груди. Оно поднималось вверх, разливалось по телу спасительной дрожью и облегчением. Сама не заметила как по лицу потекли слезы, их становилось все больше и больше, рот скривился и она зарыдала. Подвывая раненым зверем и закусывая губы Мария обмякла в руках Росция не в силах остановиться. Все напряжение, вся боль, накопившаяся глубоко внутри, разом вырвались наружу.

Почувствовав, что она больше не вырывается, Клавдий отвел девушку в комнату, усадил на свою кровать и поспешил сунуть ей в руки фляжку с aqua ignis. Все еще плачущая она подрагивающими руками поднесла горлышко ко рту и стуча по нему зубами сделала большой глоток. Немного подумав вигил отнял у неё флягу и сам приложился. Скривился, выдохнул и снова предложил Квинтиус. Та выпила почти все, немного успокоилась и отерла лицо.

— Рассказывай, — попросил он.

— На мне клятва, — начала она и замолкла.

— Я знаю, — тихо сообщил Росций и приготовился ждать, в таком состоянии торопить её с рассказом не имело смысла.

— Из нас вернулось всего четверо, — глухо сказала она и уставилась в пустоту.

Медленно и тягуче Мария вытягивала из себя скупые фразы по-прежнему не смотря на Клавдия. Он прекрасно знал о клятве, поэтому не уточнял и составил картину из доступных крох сведений. Новость о фалере хорошо выбила его из колеи. Вспомнив случаи, за которые её давали не легионерам, Росций помрачнел еще сильнее. Одна только фраза о четверых выживших давала понять об опасности задания, фалера же сообщала, что балластом для бойцов во время его выполнения Мария не стала. Еще несколько раз всхлипнув девушка заснула у него на плече и вигил отнес её в комнату. Укладывая в узкой кровати против воли скользнул взглядом по обнаженному телу и замер увидев жуткие шрамы.

Вместо того, чтобы отдохнуть после патрулирования, как и планировал, Росций пошел к префекту. Не известно, что ему было нужно, но крики вигила и Пекориса были слышны на всю улицу, правда, слов никто разобрать не смог. После этого расхристанный и мрачный Клавдий направился в лавку Кенны, где, предъявив разрешение префекта, потребовал у женщины последнюю бутыль самогона, что осталась после отбытия легионеров. Проводив посетителя она не изменяя своей охочей до чужих тайн натуре осторожно последовала за Росцием и увидела как тот зашел в дом медика, где и пробыл до утра. Услышать сплетнице, правда, ничего не удалось, на все попытки подслушать эфир щипался и недовольная Кенна с покрасневшими ушами отбыла восвояси.

Сон не принес Марии облегчение. Мутные и несвязные сновидения сменились настоящими кошмарами. Искаженные подсознанием картины прошлого всплывали на поверхность и терзали душу. Медленно, медленно и неотвратимо летело копье и так же неспешно, с мерзким чавкающим звуком погрузилось в плоть Луция. Тут же кто-то дернул её за руку и повернувшись она увидела центуриона, который с мукой на лице безмолвно открывал и закрывал рот, показывая на страшную гнилую рану на своей ноге, где уже копошились личинки поедая его заживо. Звенящую тишину сна пронзил дикий вой, переходящий в скрежет. Над ней восстала заслоняя небо исполинская фигура Тескатлипоки, роняя ядовитые капли из разодранного живота. Пульсирующее зеркало разрезало внутренности чудовища, выбираясь наружу. Не в силах сдвинуться с места Мария с ужасом наблюдала приближение его ровной поверхности и, когда туман рассеялся, поняла, что оттуда на неё смотрит её собственное лицо с черными провалами на месте глаз и острыми иглами зубов в нечеловечески широком разрезе рта.

Задыхаясь от крика она вскочила и первое мгновение исступленно боролась с влажной простыней и одеялом, пропитанными её потом и страхом. Усевшись на кровати и обхватив голову руками за несколько минут ей удалось привести в порядок чувства и вспомнить события прошедшего дня. За окном едва посветлевшее небо указывало на скорый рассвет. Босые ноги чувствовали каждую щербину дощатого пола, когда Мария слегка дрожащая и обнаженная подошла к окну и вгляделась в однообразный знакомый пейзаж. Медленно выплывающее из-за горизонта солнце осветило обхватившую себя руками девушку, застывшую с обреченным выражением на лице. Когда лучи били уже прямо в глаза, она опустила руки и повернула их ладонями вверх, вглядываясь в бороздящие их рубцы, чтобы спустя мгновение сжать их в кулаки до побелевших костяшек. Все! Хватит! Тоска сменилась решимостью и злостью на саму себя. Ни секунды не сомневаясь она отхлестала себя по щекам и хищно ухмыльнувшись пошла смывать последствия ночного кошмара. Жизнь продолжалась.

Поступок Клавдия занимал её все больше. Сначала забота о дикарке Экуэт, потом о ней. Странно это и непонятно, а самого вигила для расспросов найти не удалось, того не было дома, армэфа так и лежала в кобуре на столе. Не верилось в такую мягкотелость обветренного и побитого жизнью Росция. Отбросив лишние мысли Мария вытащила одежду для тренировок, прихватила кувшин воды, полотенце и отправилась на площадку. Сейчас ей не повредят серьезные физические нагрузки, выбивающие из головы лишнюю дурь. Небо слегка заволокло облаками, чему она даже порадовалась, все же жара утомляла неприспособленный для таких температур организм.

Начала с пробежки и разминки. Через полчаса перешла к полосе препятствий и силовым упражнениям. Выспавшееся в нормальной постели тело легко и приятно отзывалось на нагрузки. Только ко второму часу она поняла, чего же не хватает. Тирей. Его фигура за ограждением уже неосознанно стала для неё деталью окружения, которая теперь не находилась боковым зрением, что порождало беспокойство. Интересно, как там Гай? Донимает ли его Галла? Вот уж нашел парень себе жену. И как только сошлись? Тяжело дыша и вытирая пот Мария присела около брусьев и с наслаждением выпила за раз почти половину кувшина. Легионеры показались спустя мгновение, будто услышав её мысли это оказались Гай, Идо и Тирей.

— Да говорю вам, вернулась! — утверждал долговязый юноша.

— Почему тогда… — Гай не договорил, потому что девушка встала и помахала им рукой.

— Доброго утра всем, — улыбнулась она и подошла к ним.

— Доброго, — приветствовал её Идо.

— Мы уж думали, не вернешься, — мрачно сообщил Гай.

— Вернулась. Повезло, — ответила она.

— Значит, кому-то так не повезло, — быстро догадался Ливидиус.

— Да, — на лицо девушки набежала тень.

— Мария, я так тебя ждал! — восторженно провозгласил Тирей и сделал шаг вперед.

— Не стоит, парень, — обычно молчаливый Идо быстро отодвинул его и окинул юношу своим фирменным уничтожительным взглядом.

— Почему вы можете с ней говорить, а я нет?!

— Тогда говори, Тирей, только без твоих обычных комплиментов и прочей ерунды, — устало заявила Мария.

Красноречивое молчание стало ей ответом и сославшись на подготовку к построению он поспешил уйти.

— А вам не надо готовиться? — спросила девушка у двух оставшихся легионеров.

— Пустяки, — отмахнулся Гай и со значением глянул на неё. — Как оно?

— Тяжко, но я справлюсь, — улыбнулась и поспешила перевести беседу в другое русло. — Как у вас тут дела? Что нового?

— Два урагана прошли, один буквально недавно, — ответил Ливидиус.

— Целый день сидели без патрулей, — дополнил Идо, а потом замялся, подумал и добавил. — И мы с Эдой решили пожениться.

— О! Замечательная новость! — Мария широко улыбнулась. — Поздравляю!

— А у меня будет сын. Или дочка, — сообщил Гай беспомощно, словно и сам мало верил в сказанное. — Галла беременная.

— Поздравляю! Какие хорошие новости! Прям настроение подняли! — она похлопала его по плечу. — Скоро будешь папой!

— До сих пор не верится, — растерялся он.

— Ничего, когда отпрыски станут бегать по дому, с верой проблем не будет, — усмехнулась она. — Предложила бы отпраздновать, но Фаберус попойку в такую рань не одобрит.

— Что нам мешает собраться позже? — высказал предложение Идо.

На том и решили, после чего разошлись, легионеры на построение, а Мария домой. Там она застала храпящего на полу Клавдия, от которого несло перегаром за несколько шагов. Вспомнив, что вчера вигил перенес её на кровать, решила вернуть любезность. Кряхтя от натуги и проклиная аппетит Росция, с трудом затащила его на покрывало. Оставаться в доме одной не хотелось, её решимость отставить подальше жалость к себе и погибшим в одиночестве истончалась. Хватило единственного взгляда на ладони, чтобы понять, куда стоит отправиться.

В доме Брандов царила тишина. Постучавшись и не услышав ответа Мария зашла внутрь и уже хотела позвать хозяев, как со второго этажа раздался надрывный крик. Она вздрогнула безошибочно узнав плач младенца. Сразу же послышались шаги и тихое воркование Лелии, сменившееся тишиной. Запретив себе думать о ребенке и задушив в зародыше зависть, девушка осторожно приоткрыла дверь, соединяющую жилую половину дома с рабочей. Помимо ожидаемого запаха медикаментов в нос ударил и запах алкоголя, а открыв дверь до конца она смогла лицезреть, с кем же вчера Клавдий умудрился напиться в дрова. Нидгар сопел в операционной на хирургическом столе, распространяя вокруг терпкий перегар. Стараясь не дышать глубоко, Мария прикрыла дверь, прислушалась к тишине наверху и поспешила покинуть недавно разросшееся семейство медика.

Раз начальство изволит почивать, то и его непосредственным подчиненным не стоит проявлять ненужное усердие. Ноги сами понесли её в таверну. В пустом зале она первым делом заметила два новых стола, и как минимум пяток новых стульев, их выдавала светлая древесина и немного несуразный вид. Неплохо тут порезвились легионеры из патруля. Как только умудрились разломать старые, они выглядели так, словно готовы пережить нашествие носорогов. Видимо, пьяные легионеры оказались страшнее. Из кухни показалась Марфа Никитична. Увидев Марию она всплеснула руками и кинулась к девушке.

— Маруся! Марусенька! — запричитала она сжимая её в объятиях.

Огорошенная таким напором Мария поначалу застыла, но услышав родную речь обмякла и она обняла женщину в ответ. Марфа, несмотря на то, что воспитывала дочку и сына, хранила в себе много нерастраченной любви и выбрала объектом заботы Квинтиус, когда узнала, что та сирота без единой родной души. Каким образом Никитичне удалось докопаться до этих, по сути закрытых, сведений неизвестно, но Мария грешила на мягкосердечие префекта и его любовь к сдобной выпечке. Так или иначе, женщина споро усадила её за подготовленный для посетителей стол застеленный хрустящей белой скатертью и водрузила на него огромную миску больше похожую на тазик. Под умилительным взглядом поварихи девушка принялась за вкусную разваристую кашу, обильно сдобренную маслом и сахаром.

— Крепко тебя потрепало, девочка, — вздохнула Марфа. — Глаза-то, глаза какие потухшие. Почто им ты сдалась, Маруся? Ироды! Неужто больше никого не оказалось?

— Нет, Марфа Никитична, — хмуро ответила она и снова принялась за еду.

Собеседник женщине был нужен тихий, смирный и неразговорчивый, а еще лучше отсутствовавший в поселении последний месяц с лишним, чтобы было о чем рассказать. Мария соответствовала этим критериям и весь завтрак слушала почти непрерывный рассказ о буднях их Кака. Узнала в красках о том, как все же сошлись Идо с Эдой. Более несуразную пару себе было сложно представить, внешне они составляли удивительный контраст. Она почти на голову его выше, с пухлыми губами и румяными щеками. Если бы не приобретенный загар, можно сказать «кровь с молоком». Шмид, невысокий, рябой, больше походил на разбойника с большой дороги. Мария, однако, успела убедиться, что внешнее недружелюбие сочеталось в нем с поразительной мягкостью характера, которую он компенсировал некоторой грубостью в обращении. Период ухаживаний, начатый с благословения Ордмера, отца Эды, продолжался уже полгода и по словам Марфы, все сдвинулось с мертвой точки благодаря Галле. Та задействовала старую как мир уловку с ревностью, предложив Эде, которая обслуживала легионеров в таверне, немного пофлиртовать с кем-то из них. Результатом стал мордобой Идо и приезжего, закончившийся сутками в карцере и бурным примирением влюбленных. Против воли Мария не могла не оценить задумки жены Ливидиуса, подругу она и правда любила.

Вторая главная новость поселка касалась самой Галлы и её долгожданной беременности. Женщина страшно завидовала Лелии и Стелле, чем сильно волновала Марфу, болезненно реагирующую на любой разлад в их небольшом женсовете. Поэтому рождению двух новых жителей поселения Галла радовалась вполне искренне. Юбилейным пятидесятым жителем стала дочка Нидгара Леутгарда, родившаяся почти три недели назад.

— Как-как он её назвал? — чуть не подавилась кашей Мария.

— Леутгарда, — медленно проговорила повариха.

— Кошмар! Что у сына, что у дочки имена — язык сломаешь! И куда только Лелия смотрит? Почему сама имя не придумает?

— Лелия после того, что было, не посмеет его ослушаться, — выдала Марфа и тут же прикусила язык испуганно посмотрев на собеседницу.

— А что было? — вкрадчиво спросила Квинтиус.

— Ох, зря я это помянула! — искренне расчувствовалась женщина. — Не могу тебе рассказать, Маруся, никак не могу. И так много сказала. Не моя то тайна.

— Хорошо, — Мария пожала плечами и продолжила завтракать.

Марфа одобрительно и даже с некоторым восторгом поглядела на эфириа. Отсутствие врожденного женского любопытства в девушке всегда поражало повариху и сейчас было как никогда кстати. Стремясь сгладить неловкость она сразу же принялась рассказывать о Стелле, что разродилась буквально неделю назад крепким мальчиком, имя которому родители еще не дали из-за необходимости провести обряд по традициям родины Берга. Далее беседа пошла про солдат, что целую неделю отдыхали в поселении, поглощая запасы еды и спиртного в таверне, в остальное время предаваясь утехам с проститутками и набегая на лавку Квитоса. Ему даже пришлось сразу после их отъезда отправиться на рапины, чтобы договориться о новых поставках и привезти часть продуктов самому. Попробовала Марфа и расспросить девушку о её походе, как-никак целый месяц где-то пропадала, но наткнулась на сумрачный взгляд и тихое «не могу я ничего рассказать», после чего разговор сам собой сошел на нет.

Возвращаться в дом и слушать храп Росция Марии не хотелось, поэтому она отправилась к Пекорису выяснять по поводу зарплаты и боеприпасов. Как такового трудового договора между префектом и вигилами не было, но их отношения регламентировались несколькими эдиктами для местной власти и для эфириусов. Она не зря отучилась в Университете и более менее их помнила, в частности, параграфы, касающиеся снабжения. Истратив все запасы, купленные еще в метрополии на свои кровные, девушка не собиралась тратить крохотное жалование на новые пули. Авл отложил в сторону потрепанную «Акту Кастеллума» двухнедельной давности, немного поворчал для проформы и потом выдал ей предписание на получение нескольких обойм с пулями нужного калибра в оружейной, которая представляла собой огромный сейф, ключ от которого носил при себе декан. С выплатой зарплаты за месяц, что она отсутствовала, вышла заминка. По хорошему, Пекорис мог послать её далеко и надолго со всеми претензиями. Фактически она находилась не в поселке, но тогда бы ему пришлось признать, что интерн выполняла задание, предназначенное для полноценного вигила, а это уже нарушение. Слегка повозмущавшись префект выдал ей обычную сумму, которая сейчас Марии была необходима как никогда. Снаряжение, взятое в поход, сильно поистрепалось, обувь и одежда требовали или замены или починки, отложенного за два месяца с трудом хватит на это, учитывая сделанные в Кастеллуме покупки. От души поблагодарив Авла она все же пошла домой.

Клавдий выводил рулады, раскинувшись на кровати. Едва не задохнувшись от перегара и затхлости Мария поспешила открыть окна. Полученные у Фаберуса пули положила в шкаф на хранение, там же любовно огладила набор для чистки оружия. Даже жалко, что уже почистила Дэльту и Эпсилон в Кастеллуме. Её внимание привлекла перетянутая бечевкой стопка писем на столе. Если бы не знакомый почерк, она не сунулась смотреть, а увидев свое имя на конверте и имя отправителя еле удержалась от радостного вскрика. Письма! Спешно закрыв шкаф она пошла в свою комнату, забралась на кровать и приготовилась прочитать о жизни друзей. Самым толстым был конверт от Ферадаха, потоньше от Ипатия и самый маленький от Рагнвальда.

Первым, конечно, открыла письмо своей дорогой и по сути единственной подруги. Базилина. Знойная красотка с восхитительной фигурой, жгучими темными глазами и копной черных волос. Характер у неё не сахар, скорее перец, жгучий, красный, который попробуешь один раз и уже не захочешь без него жить. Писала она о жизни своего уже разросшегося семейства. Подрастали дочки, старшая, которой недавно исполнилось три года (письмо было написано в середине июня, как раз после дня рождения Елены), во всю терроризировала бедную няню своими шалостями. Младшая научилась ходить и составляла компанию сестре, громя дом родителей. Целых два абзаца подруга посвятила приезду своего отца на признание младшей внучки. Отношения Галла и его тестя по-прежнему были натянутыми, в основном потому, что префект Виндобоны не соглашался на протекцию сенатора Нумициуса и переезд в Рим. Принципиальный и упертый, он составлял достойную пару Базилине, с которой они в очередной раз довели Тиберия до белого каления и тот с проклятиями сбежал от них уже через неделю.

Посмеиваясь Мария читала о проделках детей и воскрешала перед собой их лица. Новостей за пару недель с её отъезда накопилось не так много и большую часть письма подруга расспрашивала о житье девушки в колонии. Очевидно, её собственные письма еще не дошли до Базилины, поэтому стоило повременить со следующим, тем более, что она никак не могла решить, каким образом писать о выполненном задании, учитывая его секретность. Одной мысли о формулировках стало достаточно, чтобы горло слегка сдавило. Имперские клятвы, хитрые и приспосабливающиеся, очень хорошо защищали секреты любого. Заключали их с помощью эфира, при этом дух был гораздо важнее буквы. Они даже могли самовольно трансформироваться со временем, а также неизведанным образом зависели от того, с кем говорит принесший клятву. Поэтому Мария смогла поделиться с Клавдием и рассказать все подробно трибуну. Крайне удобная и действенная гарантия сохранения тайны использовалась не только на официальном уровне, но и обычными людьми и эфириусами. Подтверждением тому была данная ею клятва Клеарху и взятые на себя обязательства учителя по возрождению рода Мессалла, к которому принадлежала теперь и Мария. Тяжело вздохнув она отмахнулась от невеселых мыслей и приступила к письму от Ферадаха.

Ирландец написал письмо аж в конце июля. Интересно, почему так быстро доставили? Место написания расставило все по своим местам. Галвиа — главный порт в Ибернии, откуда суда шли не только на материк, но и в колонии. Очевидно, рыжий смог заболтать кого-то из легионеров, плывущих через Атлантику и тот милостиво согласился взять с собой корреспонденцию. Многословно и цветисто описывал Ферадах свое житье под крылом рода. Его определили помощником городского эфириуса в Галвию и неугомонный ирландец сетовал на отсутствие реальной работы. Пока на его счету была помощь в раскрытии дела, где, как оказалось, не было никакой темной стороны, а были испорченные холодильные шкафы и мнительные домохозяйки. Также его наставник постоянно ездил в порт и проверял приезжих, но рыжего с собой не брал, спихнув на него всю возню с бумажками, чем немало расстроил молодого и энергичного вигила. Ей бы его проблемы! Вторую половину письма друг рассказывал о поездке к родственникам в Дунум, где они сыграли с Эвтропией настоящую кельтскую свадьбу. Жаль, что она не смогла там быть, по описаниям Ферадаха повеселились знатно. Ревнивец посвятил остаток послания печалям по поводу отъезда своей ненаглядной на учебу и невозможности за ней приглядывать. Квинтиус только фыркнула на это. Подождет один год, раз не утерпел с женитьбой до окончания учебы!

Послание от Рагнвальда на контрасте с Ферадахом было похоже на телеграмму или сообщение трансмиттера, где было дорого каждое слово. Скупыми и рублеными фразами Кольбьёрндунг сообщал о встрече с родней и отъезде на границу с Росийской империей. Его определили в пограничную центурию, где он под началом опытного вигила тренировался усиливать щит и создавать мощные временные якоря, на случай если те будут выбиты. Также они занимались муторным и выматывающим делом — устранением напряженности между щитами. Если динамические щиты сбрасывали излишки накопленной темной стороны наружу, то стационарные накапливали их в местах напряженности и потом выбрасывали в сильных прорывах. Места же соприкосновения щитов разных стран как раз и порождали точки трения, куда пытался пролезть весь сдержанный ими мрак с обеих сторон. Ни о каком сотрудничестве с рускими и речи не шло, поэтому справлялись своими силами. Лаконичность Рагни объяснялась еще и клятвой о неразглашении, которой связывали всех работающих с легионом, даже прачек и проституток. Поэтому скандинав не указал места отправления письма, попросив Марию писать на адрес его родни в городке Уппокра.

Ипатий, чей характер и манеры сильно поменялись за время учебы, для письма выбрал плотную шершавую бумагу с оттисками, хоть сейчас вешай в рамке на стену. Девушка только покачала головой, хорошо еще не надушил, правда, за недели в пути запах мог и выветриться. В отличие от клинописи Ферадаха, чья рука не поспевала за быстрыми мыслями, и аккуратного твердого почерка Рагвальда, Ипатий снабжал все заглавные буквы завитушками, чем вызвал у Марии раздражение. Кто же думал, что из восторженного паренька вырастет такой манерный бабник! Однако содержание письма быстро заставило девушку презреть все выверты дражайшего друга и практически перенесло её в Византий, город на стыке Европы и Азии. Через Босфор на него скалились османцы, но это не мешало ему быть практически второй столицей Империи, через которую она поддерживала торговые связи с восточным миром. Пилосиус ярко описывал огромный базар, где можно купить все, что угодно, а остальное заказать и получить уже через пару дней. Единственный город свободной торговли, куда Империя допускала торговцев из других стран со своими товарами, процветал.

Наставник Ипатия был одним из пяти вигилов, что работали в Византии. Его размеры и беспокойные жители, которые постоянно сменялись, не давали заскучать. Интерну уже пришлось принять участие в расследовании гибели одного из торговцев, который хотел с помощью темной стороны отомстить конкуренту и сам же пал её жертвой. Занимался он и поддержкой общегородского щита, а в остальное время развлекался как мог в самых необычных местах. Тут уж Мария не удержалась от настоящей жгучей зависти. Она бы многое отдала, чтобы работать там, познакомиться с десятками интересных людей и проводить вечера в чайных, где подавали не столько чай, сколько другие веселые травки, пройтись по базару, посмотреть на корабли османцев и руских, высоких африканцев в своих традиционных одеждах, что так подробно описал Пилосиус. По паре предложений она догадалась, что он умудрился вляпаться в какую-то историю с контрабандой и выйти из неё почти без потерь. Также он рассказал о нескольких армейских эфириусах, с которыми познакомился в лупанарии, где случился переполох, суть которого Ипатий не пояснял, ссылаясь на клятву. Окончательно её добила открытка, спрятавшаяся в конверте, на ней Византий был изображен с моря. Красивый и яркий, синее небо с голубыми облаками, черепичные крыши и белые шпили над синим-синим и теплым морем. Живут же люди!

 

2

По негласному уговору они с Росцием обходили вниманием небольшое слезливое происшествие в доме. Мария не спрашивала, почему решил её обнять, и не углядел ли лишнего, укладывая её на кровать, а он не расспрашивал о задании и не лез в душу. Разговоры бережно обтекали эту тему, слова выгибались, выстраиваясь так, чтобы лишний раз не напомнить и не нарушить хрупкое равновесие. Баланс в жизни девушки достигался трудно, многократным повторением уже известных действий. Патрули в компании Идо и Гая, которые проходили в обсуждениях женитьбы первого и скорого отцовства второго. Совместные проверки якорей щита и тренировки по их созданию. Она была рада даже приставучему Тирею, снова взявшемуся за свои нехитрые комплименты и топорные ухаживания. Каждый мазок к получающейся картине успокаивал её, каждая знакомая деталь помогала выдохнуть. Ночи же Мария проводила в объятиях кошмаров, где бесконечное количество раз умирала сама и наблюдала за гибелью Луция, просыпаясь в нервическом ознобе.

— Доброе утро, Бранд, — присела она перед медиком, готовясь наконец обсудить с недавно дважды отцом свое здоровье.

— Доброе, Квинтиус, — круги под глазами мужчины явно показывали, что он не гнушается помогать своей супруге в уходе за младенцем. — Что там у тебя?

— Это выписка от вашего коллеги из Кастеллума, он меня осматривал сразу по приезду, — слегка помятый листок, исписанный практически иероглифами лег на стол.

Нахмурившись Нидгар вчитался в заключение и по мере продвижения по тексту его брови все выше взлетали вверх. Отложив бумагу он протер глаза пальцами левой руки и хмуро уставился на девушку:

— Квинтиус, смотрю, у тебя крайне опасная и веселая жизнь! Не знал бы тебя, подумал, что нарочно ищешь, в какие бы неприятности засунуть свою задницу.

— Медик Бранд, — Марию рассердило подобное обращение, — ваша обязанность, насколько я помню, лечить меня, а не читать нотации!

— Показывай руки, — проигнорировал её заявление мужчина.

Девушка протянула ему ладони и равнодушно наблюдала за осмотром. Медик ощупал каждый рубец, погладил пальцами искореженную кожу, распространяя по рукам колкие эфирные импульсы.

— Еще месяц походи, потом займемся восстановлением, — вынес он свой вердикт. — Совсем как раньше, конечно, не будет, но и такого кошмара, как у тебя на теле, не останется.

— Посмотрите еще и шрам на плече, — попросила она и расстегнув ворот рубашки приспустила её.

Сильные пальцы Нидгара помяли кожу, растянули и стянули рубец:

— Зажило хорошо, будем исправлять одновременно с ладонями.

— И еще, — она слегка замялась и продолжила не глядя на медика. — У вас есть успокоительное или снотворное?

— Кошмары? — спросил Бранд спустя почти минуту молчания, которую девушка продолжала рассматривать свои руки.

— Да.

— Зайди вечером, приготовлю. Только принимать не больше двух дней подряд и потом перерыв минимум трое суток.

— Спасибо. Я зайду.

Распрощались они сухо. Беспокойство медика, выраженное таким грубым образом, задело её. Не раз и не два она встречалась с жалостью к своей сиротской судьбе. Как правило, дальше этого у людей не заходило, а если и заходило, то она лишь досадовала на их сердобольность. Наверное, единственный пример, когда из желания помочь выросло что-то хорошее — их дружба с Базилиной. Несмотря на внушительную разницу в возрасте, подруга была старше её на восемнадцать лет или младше на двенадцать, если считать прошлую жизнь, они умудрились оставаться на равных. Перенебрежения к себе Мария терпеть не могла на каком-то органическом уровне. Ненависть, злость, зависть — пожалуйста, но не пренебрежение. Нидгар хорош, нашел кому рассказывать об опасностях!

Будучи слегка на взводе Мария не смогла сконцентрироваться на занятии с Клавдием, который возобновил её обучение языкам дикарей, чередуя его с тренировками в создании якорей по его методе.

— Ты берешь слишком много, — терпеливо сообщил он ей наблюдая очередную безуспешную попытку девушки превратить камень с заднего двора в якорь. — Попробуй еще раз.

— Это уже шестнадцатая попытка сегодня. Может стоит сделать перерыв? — предложила она.

— Перерыв тут не поможет. У тебя получится, — наставник ободряюще улыбнулся.

Сосредоточившись и сдвинув брови она в который раз пробормотала формулу и в заключающем жесте высвободила (как думала) крохи энергии, отчего та не выдержала и рассыпалась в прах. Простонав и рассердившись Мария попробовала еще раз, и еще. Формула Клавдия получалась настолько изящной и тонкой, что разрывалась от попыток её активировать. Ранее девушка считала выводящий яды фильтр Базилины верхом филигранной работы эфириуса, теперь же пришлось смириться с тем, что Росций работал еще тоньше. В его исполнении энергия едва видимыми нитями свивалась в нужный узор, застывающий на поверхности камня.

— Вот так надо, Квинтиус. Увидела? — спросил её наставник, показывая на готовый якорь.

— Увидеть увидела, но повторить не получается. Слишком тонко, — горестно вздохнула она.

— Да, с твоей инициацией все с ног на голову, — он взъерошил волосы. — Формула специально модифицирована для начинающих вигилов, моя личная разработка. Предыдущие интерны были рады как дети, когда могли за раз сделать больше двух якорей с её помощью.

— Мне и обычной формулы хватает, я и с ней десяток хоть сейчас сделаю! Ваши хороши тем, что почти незаметны.

— Полезный побочный эффект, — хмыкнул он. — Энергии слишком мало, чтобы фонить.

— Сейчас еще раз попробую, — Мария взяла в руки чистый камень и закрыла глаза.

Двадцатый подход тоже закончился ничем. Наблюдая за упорной девушкой Клавдий против воли улыбнулся. Сам бы в её возрасте давно вспылил и забросил это дело, раз и так все получается. Квинтиус же стискивала зубы и пережимала свои каналы, чтобы те выдавали энергию по капле, а не привычным широким потоком. Он вспомнил, как спустя пару дней с её возвращения попросил продемонстрировать свое эфирное оружие. Префект Силий в небольшом послании, переданном лично ему через трансмиттер, обмолвился о том, что именно эти таланты помогли девушке спасти миссию разведчиков и получить фалеру. Увиденное поразило Росция. Свое первое оружие — кинжал, короткий и несуразный, он смог создать спустя почти десять лет работы вигилом. Квинтиус продемонстрировала ему исполинскую глефу, фонящую эфиром так, что волосы вставали дыбом, мало того, она могла менять форму оружия, увеличивать и уменьшать по своему желанию. Клавдию это было не в новинку, но он потратил двадцать с лишним лет, чтобы достичь подобного мастерства. Зависть было подняла голову, потом память подсунула картины жутких шрамов на теле девушки и он напомнил себе, что за знания и умения она заплатила свою цену.

Жизнь стала более менее входить в колею. Мария даже посетила собрание женсовета, где с удивлением отметила одухотворенное выражение лица Галлы. Женщина теперь больше молчала и практически не отпускала язвительных комментариев. Апатия и меланхолия стали постоянными спутниками в редкие свободные часы, которых девушка старалась оставить в своем расписании как можно меньше. Сбегала от воспоминаний и своих чувств на тренировки, зубрила трудновыговариваемые слова чуждого языка дикарей или до головной боли пыталась воспроизвести формулу Клавдия по созданию якоря.

Ураган налетел внезапно. Еще час назад небо радовало чистой синевой и вот уже со стороны залива набежали облачные волны, закрывая солнце. Темное подбрюшье туч расцветили молнии. Жители срочно прятались сами и спасали скотину в защищенных сараях. Никакой суеты, ежегодный бури приучили действовать быстро и эффективно. Наблюдая за крепчающим ветром, воющим на все лады, Мария напоминал себе Элли, не хватало только мелкой псины, вместо этого в её руках были любимые армэфы, которые уже давно стоило почистить. Ушел ураган так же неожиданно, как и появился. Из пострадавших была только одна курица у Марфы, она каким-то образом вылезла из сарая.

Каждый день напоминал предыдущий с небольшими вариациями. Утренние тренировки в компании неунывающего Тирея, занятия с Клавдием, патрули, закрытие мелких прорывов и постоянная зарядка кристаллов в перерывах. За тот месяц, что Мария отсутствовала, их запасы прилично просели, потому как Росций ленился заряжать их в одиночку. Вопросы, как же он обходился до её приезда, вигил игнорировал, в ответ предлагая возобновить попытки создания якорей по его гениальной формуле. Девушка уже пожалела, что в свое время похвалила наставника, потому как ей пришлось отступить, сейчас её уровень не позволял реализовать формулу Клавдия, в чем скрипя зубы она призналась спустя месяц бесплодных тренировок. Мужчина в ответ хохотнул и сообщил о проигранном Нидгару споре, где он ставил на то, что Мария продержится всего пару недель, медик же был уверен в её упорстве. Чего ей стоило не поколотить засранца! Нашли себе развлечение! Два великовозрастных шутника!

К собственному неудовольствию она прекрасно их понимала. Жизнь в поселении не шибко радовала развлечениями, скорее уж их было пугающе мало. Стараниями префекта спасение от скуки на дне стакана нашел только заросший чернявый легионер, чья пропитая физиономия обычно маячила около конюшни или сараев за казармами. Спиртное отпускалось лишь по высочайшему велению Пекориса. Каким образом его умудрялся получать солдат для Марии оставалось загадкой, пока она не спросила Гая во время патрулирования.

— Это ж Келей, — сообщил он так, словно это что-то объясняло.

— И что? — поспешила уточнить девушка, пока Ливидиус снова не пустился в пространные рассуждения о чудных вкусах беременных женщин.

— Его держат для проверок, — вклинился в разговор Идо.

— В контубернии может быть минимум десять легионеров, — пояснил Гай. — Без него не доберем число и пришлют кого-нибудь из Кастеллума.

— А что в этом плохого? — удивилась она.

— Мы тоже так думали, пока не получили Фрама с компанией, — криво ухмыльнулся Ливидиус.

— О! Я его видела, — вспомнила Мария. — Клавдий о нем не очень хорошо отзывался.

— Дрянь он порядочная, лучше ему не попадайся, — серьезно сказал Гай и покосился на Идо. — Пытался снасильничать Эду.

— Было дело, — хмуро подтвердил Шмид.

— Его не отдали под трибунал? — спросила девушка.

— Какой трибунал в нашем Каке? — фыркнул Ливидиус и скривился. — Фаберус штрафы выписал, да в карцер засадил и только, потому как без его тройки мы загнемся в первый же набег.

— Что за тройка? — снова спросила она.

— Боевая тройка — сработавшееся подразделение, быстро и эффективно осуществляющие разнообразные тактические задачи в боевых условиях, — Гай явно цитировал какую-то книгу. — Проще говоря, команда из трех ловких убийц на службе Империи.

В середине октября Мария тихо отметила второй день рождения, шестой год своей новой жизни. Устраивать праздник в разгул очередного урагана было не с руки, да она и не стремилась. Среди пострадавших оказались Кенна и Ульяна, первая не успела закрыть сарай и её впечатало в створку до сильного ушиба руки. Девочка же подвернула ногу, когда забегала в дом. Буквально спустя пару часов после бури в поселение приехали двое легионеров с тремя заводными, забрали приведенную Марией лошадь, обчистили продуктовую лавку и скупили запасы провизии в таверне, оставили после себя расписки и быстро уехали к своим. Озадаченная девушка расспросила Клавдия о расписках.

— Обычное дело, — не отрываясь от подготовки к патрулированию пояснил он. — Погасят их уже в новом году, небось, когда перешлют Авлу довольствие.

— Получается, все деньги стекаются к префекту…

— Квинтиус, если ты думаешь о кражах, то не стоит беспокоиться, — прервал её Росций. — Сейф так заэфирен, что туда и пылинка без особого дозволения не пролезет, не говоря уже о ворах. Сам Авл под клятвой, принудить его не смогут, вскрыть тоже, как и утащить. Конечно, поначалу были желающие, их головы потом украшали собой форум в Кастеллуме, — усмехнулся вигил и перевел тему. — Пока буду на патрулировании наполни еще кристаллов.

— Да пустых вообще нет! Последний раз я два последних наполнила.

— Посмотри в правом ящике, еще пять выпросил у Авла, — сказал Клавдий и был таков.

Ворча и возмущаясь на разыгравшуюся у наставника паранойю, девушка действительно нашла в шкафу еще пять небольших кристаллов, прикинула, что за два часа справится, поэтому поспешила к Нидгару, тот закончил лечить Кенну и Ульяну, и взялся за шрамы Марии. Она как раз успела скопить немного денег, откладывая каждый лишний сестерций с получки. Пересыпая медные монеты с грустью думала о фиатных и кредитных деньгах, до концепции которых в Империи пока не дошли. Банковская система полностью контролировалась государством и вершиной экономической мысли стали векселя на предъявителя. Создание частных финансовых организаций жестко запрещалось, иначе она бы, конечно, уже вовсю занималась этим непаханным полем, щедро сея на нем семена кредитов, займов и вкладов. Наивные римляне в её воображении несли в банк Марии Квинтиус кровно заработанные ауреумы, денарии и сестерции, чтобы те осели на сберегательных счетах и влились в оборот её компании. «Мечты, мечты», — вздохнув она затянула кошелек и направилась к медику.

Бранд выдал ей вонючую мазь, пощипывающую эфиром, и наказал втирать в ладони и плечо каждый вечер. Помимо этого назначил ежеутренние процедуры, на которых полчаса эфирил над новыми и старыми шрамами Марии. Спустя неделю свежие рубцы сгладились, превратившись в едва заметные белые прожилки на коже, старые же не только разгладились и больше не стягивали кожу на бедре в уродливые складки. На девятой процедуре Нидгар заявил, что они закончили, с гордостью посмотрел на результат и сдвинув брови добавил, грозя пальцем: «Теперь осталось не заработать новые!». Девушка улыбнулась в ответ и поспешила на патрулирование.

Сезон ураганов подходил к концу, что несказанно радовало Марию. Нет необходимости целый день сидеть в четырех стенах слушая стенания ветра и разгребать завалы из песка, растительности и оставленного скарба, который неизменно приносило к дверям в дом. Клавдий утверждал, что всему виной места напряженности в созданной инженерами эфириусами защите, девушка такие тонкие вещи разглядеть не могла, поэтому верила наставнику на слово, и, ругаясь, шла просить метлу у Марфы. Рутину прервал приезд большого отряда легионеров в начале ноября. Они возвращались из патрулирования, когда заметили лишних людей и лошадей на улицах.

— Да у нас практически стопотворение! — хмыкнула Мария и покосилась на Гая.

— Зато есть у кого спросить дорогу, если заблудишься, — поддержал её приятель.

— Что-то по ним не заметно, что они недели не видели цивилизацию, — скептически протянула девушка оглядывая подозрительно свежих легионеров, группами передвигающихся по поселению.

— Из Кастеллума, — пояснил Идо. — Прислали целую центурию на этот раз. Интересно…

— Почему ты решил, что центурию? — спросила девушка и осеклась, заметив слезающего с лошади легионера с веером стилизованных перьев на стальном погоне, отчего тот стал напоминать эполет. — И почему на этот раз?

— Каждый год у нас помимо сезона штормов есть еще и сезон набегов, — невесело хмыкнул Ливидус. — Пройдет пара недель и полезут дикари. К весне твари совсем озвереют. А в Кастеллуме вместо того, чтобы вычищать заразу, предпочитают скармливать им новых легионеров, — он скривился и зло сплюнул на землю.

Идо и Гай попрощались и повернули в сторону казарм, чтобы доложиться декану. Мария направилась к конюшням, краем глаза отметив, что в дом префекта зашел центурион и еще пара легионеров, чьи погоны она не разглядела и могла только догадываться, что один из них скорее всего опцион. Галл вышел из дальнего стойла и коряво поздоровался. Он был всего на год или два младше девушки, но она относилась к нему, как к младшему. Парень был из коавильтеков, его мать жила в хижине на берегу озера и все еще надеялась, что сын продолжит дело отца и станет рыбаком. Пока же он не спешил её радовать, стал конюхом и втайне мечтал уехать в Кастеллум, даже взял имя на римский манер вместо родного труднопроизносимого. Латынь ему давалась плохо и он старался меньше разговаривать. Погладив лошадь по морде Мария передала её Галлу и пошла через плац домой. Лишний раз мелькать перед приезжими легионерами не хотелось. После возвращения с задания она заметила, что стала нелюдимой. Марфа не могла затащить её ни на одно из заседаний женсовета, вместо этого девушка выбила у декана Фаберуса разрешение пользоваться стрельбищем и расстреливала там десятки учебных пуль представляя на месте манекенов свои страхи из ночных кошмаров.

То, что приезд центурии не принесет ей ничего хорошего, Мария уже догадывалась. Окончательно эти мысли оформились, когда она застыла напротив центуриона и его опциона в доме префекта, куда он её вызвал спустя пару часов. Двое высоких мужчин с одинаковыми короткими стрижками светло-русых волос и обветренными лицами отличались, наверное, только носами и погонами. Собранный и сосредоточенный Пекорис держал в руках плотный конверт с гербом Империи, аббревиатурой SPQR окруженной лавровым венком.

— Центурион Вебер, прошу вас подтвердить целостность печати, — он показал конверт мужчине.

— Подтверждаю, — сообщил он и слегка заинтересованно посмотрел на девушку.

— В таком случае можно вскрывать, — Пекорис вытащил нож и ловким движением разрезал конверт, достал из него плотные листы рифленой бумаги, прокашлялся и продекламировал. — Властью, данной мне, будучи префектом Колонии на Озере, от имени Империи, её народа и Императора, сообщаю о вручении присутствующей тут эфириа Марии Квинтиус фалеры Орла первой степени. Торжественное награждение состоится завтра утром. Прошу вас подтвердить мои слова центурион Вебер, — обратился он к замершему легионеру, который не в силах произнести и слова переводил удивленный взгляд с префекта на Марию и обратно. Авл догадался о причине заминки и поспешил вложить в руки центуриона документ с эдиктом о награждении.

— Подтверждаю, — медленно сказал Вебер после того как минимум три раза перечитал текст.

Девушка протянула руку и тоже вчиталась в эдикт, надеясь, что трибун все же сжалился и остановился на третьей или второй степени награды. Нет, черным по белому в формуляр была вписана первая степень и её номен с преноменом. А ведь еще будет и награждение. Дерьмо!

— Авл, что ты там говорил по поводу торжественного награждения? — она оторвала взгляд от бумаги.

— Завтра с утра, — подтвердил он с гордостью. — Повезло, что центурию прислали, сделаем все по правилу.

От перспективы быть награжденной это, по сути не заслуженной наградой, перед лицом строя солдат, у Марии засосало под ложечкой. Предложи ей кто-то вместо этого снова сразиться с эфирной тварью в образе Тескатлипоки, она бы не раздумывая согласилась.

— А без этого никак не обойтись? — предприняла она попытку унять энтузиазм Пекориса.

— Конечно же нет! — с жаром запротестовал он. — Будет построение. Все наши придут посмотреть!

Глаза у префекта горели и она поняла, что такой повод к веселью тот не пропустит. О порядке награждения Мария имела весьма смутное представление, но центурион реагировал спокойно, его скорее удивлял факт её награждения, а не его обстоятельства, из которых Пекорис решил устроить целое представление, значит Авл в своем праве. Вздохнув и посетовав на свою невезучесть, она уточнила о точном времени награждения, а также сообщила очевидный факт — парадной формы вигила у неё нет, за что удостоилась оценивающего взгляда Вебера. Видимо, он не подозревал, что Мария вигил. Кем же он тогда её посчитал? В эдикте в качестве причины награждения значилось краткое «секретно».

К вечеру настроение уверенно ушло в минус. Все возможные и невозможные дела Мария переделала, почистила все оружие в доме, в том числе и старую Пи-4, громоздкую и давно не использовавшуюся судя по состоянию. Подумать только, как Клавдий умудрился её запихнуть под кровать и зачем только обмотал какими-то вонючими тряпками. Закончив с армэфами она принялась за кристаллы и наполнила все пустые. Вот этот параноик порадуется! Он и порадовался, единственное, в ванной комнате было не совсем понятно чему, и точно ли радовался. Из его комнаты раздавалось «сожри меня тиккануа» и странные звуки, а потом громогласное на весь дом: «Квинтиус! Ты где?!».

— Тут я, тут, — она поспешно влезла в штаны с рубашкой и вышла к нему. — Что случилось?

— И ты еще спрашиваешь, что случилось?! — всклокоченный и расхристанный Росций застыл посреди комнаты сжимая в руках многострадальную Пи-4. — Кто тебе давал право трогать мое оружие?!

— Ваше оружие у вас на поясе, наставник, — парировала она спокойно, — а это грязное и почти проржавевшее старье, которое я откопала под вашей кроватью. Кстати, с каких пор армэфы принято хранить таким экзотическим образом?

— Много ты понимаешь, — буркнул моментально сдувшийся вигил и взъерошил волосы, придав им еще больший беспорядок. — Её нельзя чистить.

— Почему?

— Это… — он замолчал, внимательно глянул на девушку, и тихо сказал. — Это осталось на память.

— И почему её нельзя чистить вы, конечно же, не расскажете? — она вздернула бровь.

— Расскажу, но не раньше, чем услышу, с чего ты так переполошилась, — Клавдий положил ружье на кровать и сел рядом. — Неужели из-за награждения?

— Да вы и так все знаете, оказывается, — вздохнула Мария и села на скрипучее кресло. — Авл планирует устроить целое представление!

— Еще бы, — хмыкнул вигил. — У нас не так много развлечений, чтобы пренебрегать ими. Ничего страшного не случится, зато посмотришь на центурию в строю, да и нашим легионерам будет полезно.

— И вся эта центурия будет в курсе о награждении, — девушка скривилась.

— В чем дело? — серьезно спросил Росций. — Что тебя смущает?

— Я считаю, что не заслужила эту фалеру, — озвучила Мария те мысли, что настойчиво бродили в её голове.

— Дура! — припечатал мужчина и поднялся. — С чего ты это взяла?!

— Ты там не был и ничего не знаешь! — она тоже вскочила, разозленная его отповедью.

— Конечно! Ты у нас первая и единственная, кто сопровождал разведчиков на секретных операциях! — голос вигила сочился сарказмом. — И я все двадцать лет сидел на заднице в этом самом поселении, закрывая крошечные прорывы и поедая стряпню Марфы, — девушка замолчала и он перешел на строгий тон. — Как бы тебе не хотелось в это верить, каждый эдикт о награждении тщательно проверяется, просто так фалеры никому не дают, а уж первых степеней тем более. Тогда бы тебя прямо в Кастеллуме и осчастливили. Зачем им было почти два месяца ждать?

— Я почти ничего не знаю о военных наградах, — попыталась она оправдаться.

— Вот и не лезь в то, о чем не имеешь представления! — отрезал Росций. — Раз наградили, значит заслужила. И об остальных не переживай, Империя не забывает своих солдат. Даже погибших!

Под пристальным взглядом вигила Мария слегка стушевалась и мысленно призналась, что действительно накрутила себя сверх меры. Возможно, виной тому размеренный ритм жизни в поселении и рутинность ежедневной работы, дающей слишком мало пищи для размышлений.

Из-за отсутствия парадного мундира, да и мундира вообще, пришлось поломать голову над одеждой. По идее, вигилы не носили формы, за исключением нескольких случаев, оговаривающихся в эдиктах по корпусу, еще меньше поводов было для примерки её парадного варианта, и награждение было одним из них. Для начала девушка отобрала штаны и рубашки черного цвета, что занимали больше половины её гардероба, потом выбрала из них самые новые и еще не застиранные. Критически оглядев получившийся наряд столкнулась с насмешливым взглядом Клавдия, что застыл в проеме.

— Да, Квинтиус, разнообразие твоего тряпья просто поражает, — он хохотнул. — Ты хоть раз платье носила?

— Носила, носила, наставник, — ехидно протянула она. — Хотите, куплю, специально для патрулей и инспекции якорей. Всего-то на пару часов дольше провозимся.

— Ладно, уела, — он шутливо поднял руки вверх. — Я, между прочим, ради тебя и свой шкаф распотрошил.

Мария не припомнила никакого шкафа в комнате Росция, а придя туда, выяснила, что так он называет сундук. Сейчас на его крышке лежало две черные куртки из плотной материи.

— Примерь. Не бойся, они чистые, — увидев её замешательство добавил он. — Какая-никакая замена мундиру, а то в одной рубахе совсем позор.

Первая и более поношенная оказалась сильно велика в плечах, зато вторая была почти как раз, хоть и оказалась сильно мятой.

— Спасибо, — поблагодарила она вигила. — Откуда только она у вас? Маленькая больно…

— Да вот, осталась еще с молодости, все жалко выкинуть было, — улыбнулся он.

Поразительно бодрый и непривычно прилизанный Росций встретил Марию на террасе. Откуда-то достал парадную форму, в которой выглядел внушительным и привлекательным незнакомцем. Двубортный черный мундир с сияющими пуговицами, отглаженные до бритвенной остроты брюки и начищенные до зеркального блеска сапоги. Наверное, тоже Марфа постаралась, вчера только её трудами удалось привести в божеский вид мятые штаны, рубаху и куртку. Грудь вигила справа и слева украшало шесть фалер, на одной из которых был изображен орел. Мужчина окинул взглядом девушку и вытащил из кармана серебряный знак с буквой V в лавровом венке, который полагался интернам до получения знака вигила.

— Так-то лучше, — прикол он его на куртку слева над сердцем и критически её оглядел. — Идем.

Увидев собравшихся на плацу солдат Мария в очередной раз порадовалась, что вчера выпила на ночь снотворное. Оно не только избавило от кошмаров, но и привычно притупило эмоции. Нидгар обяснял это тем, что сны снятся людям не просто так и отказ от них влечет за собой плохие последствия. Девушка стоически пропускала все намеки мимо ушей и продолжала покупать заветные пузырьки с мутной жидкостью, которая хоть на несколько ночей гарантировала отсутствие мучительных сновидений. С другой стороны, что она переживает? Награда заслужена? Заслужена. Ей даже не придется сражаться ни с какими монстрами для её получения, всего лишь пройти мимо строя вытянувшихся в струнку легионеров к центуриону, что уже держал наготове фалеру. Непонятно, правда, откуда её взял. Вчера она видела только эдикт о награждении.

Само награждение прошло гораздо быстрее и незаметнее, чем подготовка к нему. Рядом с центурионом стоял легионер с сигнумом центурии, аналогом знамени. Длинное копье с серебристым наконечником, медной табличкой с названием легиона и номером центурии и небольшим золотистым лавровым венком ниже, под которым прикрепили несколько фалер. Рядом в легионерами из Кастеллума стоял и десяток местных, среди которых она заметила только Гая, взгляд сразу же прикипел к небольшой шкатулке в руках Вебера. Стараясь не выпускать её из виду и не смотреть на строй, Мария двинулась к центуриону и встала напротив.

— От имени Империи, её народа и Императора, — начал он и на плацу повисла тягучая тишина, — награждаю фалерой Орла первой степени вигила Марию Квинтиус!

Она подошла чуть ближе и Вебер аккуратно прицепил на правой стороне куртки фалеру, золотой круг с выбитым на нем орлом. Удостоверившись, что награда держится центурион отодвинулся, ударил в грудь кулаком и гаркнул «Аве!» почти в ухо девушке. В ответ все собравшиеся на плацу солдаты почти синхронно повторили его движение и окрестности сотряслись от громогласного троекратного «Аве!».

— Носи награду с гордостью, — сказал он девушке, когда снова стало тихо, и развернувшись к легионерам крикнул. — Свободны! Выезжаем через два часа!

Солдаты расходились, бросая на Марию косые заинтересованные взгляды. Вскоре остались только Идо с Гаем.

— Поздравляю! — Ливидус похлопал её по плечу.

— Поздравляю, — скупо присоединился к нему Идо.

— Спасибо, — она рассматривала фалеру, что была больше знакомых ей из прошлой жизни медалей. На лицевой стороне раскрывший крылья орел, сжимающий лавровый венок с римской единицей внутри, на обороте только номер и булавка крепления.

— Почему не рассказала нам о награде? — спросил Гай слегка обиженно.

— Если честно, забыла совсем, да и не думала, что дадут, — Мария почувствовала вину, стоило поделиться новостью с товарищами. Практически ежедневные совместные патрули превратили их из простых коллег и знакомых в кого-то большего. Если и могла она сказать, что подружилась с кем-то в поселении, то с этими двумя легионерами.

— Не думала она, — проворчал Идо.

— Мне сообщили только, что подали прошение, — укоризненно посмотрела она на Шмида.

— И кто же подал прошение? — заинтересовался Ливидус.

— Трибун отдельной разведывательной манипулы, — сухо ответила она.

Ответом ей стало напряженное молчание легионеров и краткое грубое «влипла же ты» от Идо. Мария поспешила замять тему и перешла на вопросы об их семьях. Гай охотно рассказал о том, как протекает беременность у Галлы, а Шмид наконец сообщил, когда они официально станут мужем и женой с Эдой:

— Середина декабря. Я так решил.

— А где жить планируете? — спросила Мария, действительно заинтересованная в ответе, лишних домов в поселении не было.

— Да у старика её и будем. Места всем хватит, — пояснил жених и потом добавил слегка мечтательно. — Как дети пойдут, ближе к Кастеллуму переведусь. Безопаснее будет.

На этой фразе по лицу Гая пробежала тень и он резко попрощался, сославшись на разговор с деканом, хотя пошел при этом домой, а не в казармы.

— Что с ним? — спросила Мария у Идо.

— Ему еще пять лет тут торчать без права перевода.

— А ты сможешь?

— Да, у меня контракт другой.

— У легионеров бывают разные контракты?

— Конечно. Он на пятнадцать лет подписался, — угрюмо сообщил Шмид.

— Изменения можно внести?

— Нет. Не всем повезло иметь родню или дар эфириуса, — со значением добавил он.

— Так Гай тоже сирота? — вырвалось у неё.

— Тоже? — прищурился на неё из-под кустистых бровей Идо и тихо констатировал. — Значит, и ты безродная.

— Так уж вышло, — не стала распространяться она.

 

3

Через несколько недель Мария вспомнила разговор с приятелями, не тот про контракт, его она не забывала и планировала все же расспросить Гая. Как говорится, quod periit, periit, что о том тужить, чего нельзя воротить. Практически в каждом договоре есть слабые места или неточные формулировки, которые можно обойти, должны они быть и в контакте Ливидуса. Вспомнила она их разговор о набегах и вечном пьяном Келее, потому что в один из дней как раз и произошло нападение дикарей. Было бы замечательно написать что-то вроде «ничего не предвещало беды» или «было мирное утро», но на самом деле уже двое суток поселок жил как на иголках. Патрули находили следы неподкованных лошадей, некоторые особо глазастые легионеры даже якобы видели самих дикарей. Пекорис сообщил им с Клавдием, что связался по трансмиттеру с Кастеллумом и предупредил об активности местных. Застывшие в ожидании солдаты проверяли оружие, остальные жители готовили подвалы, оказалось, что такие убежища были во всех домах.

Покраснев от натуги Росций схватился за железное кольцо и откинул крышку люка в полу. Ранее Мария не обращала на него внимание, сейчас же удивилась своей ненаблюдательности. Ход в подвал располагался в шаге от кровати Клавдия. Из темного провала дохнуло прохладой и затхлостью.

— Когда вы туда последний раз залезали? — сморщившись спросила она.

— Чтоб я помнил! — ответил вигил отряхивая руки.

— В таком случае предоставляю вам право быть первопроходцем! — девушка предусмотрительно отошла от проема.

Мужчина нахмурился, вздохнул и полез по кривым ступенькам вниз. Поначалу слышалось только его бормотание и сдавленные ругательства, через пару минут разгорелся неверный свет и Мария рискнула спуститься вниз. Стены небольшого подвала были обиты досками, через которые кое-где просачивалась земля, она сразу же почувствовала вибрации эфира, сообщавшие, что убежище хорошо укреплено, тут стоит защита от вредителей и каким-то хитрым образом устроена вентиляция. На одной из стен висел неказистый слабенький эфирный светильник, освещавший грубо сколоченную лежанку и покореженное ведро. Больше в подвале ничего не было. Клавдий снял светильник, наполнил его кристалл и велел вылезать наверх, где, судя по его серьезному лицу, Марию ждала лекция по технике безопасности во время набега.

— Не буду говорить против солнца, и так ясно, что еще день два и они будут тут, — вздохнул Росций и взъерошил волосы, как всегда делал в минуты волнения.

— Они нападают каждый год?

— Да, иногда по нескольку раз. И сейчас у меня плохое предчувствие, — он снова неосознанно взлохматил шевелюру и серьезно посмотрел на девушку. — Квинтиус, твоя задача как только начнется нападение залезть в убежище и не вылезать оттуда, пока я или кто-то другой, умеющий его отпирать не придет за тобой.

— Оно запирается каким-то особым образом?

— Да. Необходимо произнести нужные слова и закрепить их кровью, причем они сработают только если на человека не оказывают давления.

— Значит, уже были случаи…

— Да. Каждая мера предосторожности, о которых я тебе рассказываю, была оплачена чьей-то жизнью, — он сжал губы в одну линию. — Поэтому не пренебрегай ими.

— Я поняла вас, наставник.

— Вот и славно, — Росций на минуту задумался. — Сегодня приведешь там все в порядок, собери еды и воды, чтобы хватило на несколько дней. Возьми несколько подходящих кристаллов для светильника и, наверное, еще одно ведро стоит найти, одеяла… Сама разберешься, тебе там придется сидеть, а не мне.

— Какой вообще порядок действий при нападении? — поинтересовалась она.

— Как только становится ясно, что именно наш Как — цель нападения, префект дает передачу по трансмиттеру в Кастеллум и те уже сами связываются с ближайшими свободными легионерами, чтобы те нам помогли. Вокруг поселения есть несколько созданных эфириусами заслонов, которые поднимаются по команде из браслета префекта. Под их прикрытием легионеры и обороняются. Обычно дальше этого дело не идет. На мой памяти они прорывались в саму Колонию раз пять, не больше.

— А что будете делать вы, наставник?

— Держать щит. Не давать этим тварям найти и испортить якоря. Они часто берут с собой шаманов. Предполагаю, что ты уже знакома с их любимой тактикой — открыть прорыв поближе к врагу и питать его своими и чужими жертвами. Очень действенная и древняя тактика, — Клавдий нахмурился.

— Да, действенная не то слово, — девушка безрадостно вздохнула вспоминая бой на побережье.

— Слава эфиру, шаманов у них мало, очень быстро сходят с ума и их либо приносят в жертву, либо отпускают к духам.

— Отпускают к духам? — озадаченно переспросила она.

— Изгоняют из племени скитаться, пока духи предков не заберут к себе. Так часто делают с теми шаманами, которые уже очень стары и вряд ли могут повредить кому-то.

— Вы хорошо осведомлены о традициях дикарей, наставник, — Мария опасливо посмотрела на него.

— Врага надо знать лучше, чем друга, Квинтиус, — пояснил он. — У меня было достаточно времени для изучения.

На обустройство у Марии ушло полдня, пришлось также запомнить кодовую фразу, которая открывала все подвалы, чтобы в случае помочь остальным. В итоге, правда, убежище так и не понадобилось. После полудня Росций вернулся от префекта, где устроили штаб обороны, и сообщил, что дикари идут с северо-запада и совсем скоро будут тут. Девушка недолго думая собрала пожитки, взяла дополнительные обоймы с патронами и приготовилась спуститься в подземелье. Вигил уже открыл люк, когда они оба застыли от сильнейшей вибрации эфира, пронзившей их от макушки до пят. Колебания стихли и Мария услышала знакомый еле слышный запах гнили и разложения. На юго-востоке от поселения открылся прорыв навскидку четвертого уровня и судя по темным волнам в эфире, продолжал расти.

— Дерьмо! — в сердцах выругалась девушка и посмотрела на помрачневшего наставника.

— Эфирная тварь, — сказали они одновременно буравя друг друга напряженными взглядами.

— Пожри меня эфир, — выругался сквозь зубы Клавдий. — Они как-то узнали, что ты в поселении.

— Не факт, — покачала головой Мария. — Могли просто повторить летний трюк с прорывом.

— Но он не сработал, — задумчиво проговорил вигил, — по крайней мере об этом им известно. С этим разберемся потом. Убежище отменяется, Квинтиус.

— Я пойду закрывать прорыв?

— Да, — вздохнул он и прошелся рукой по волосам. — Как же мне не хочется это говорить, но так будет лучше. Если щит не выдержит, мы все трупы.

Объяснять очевидное не было смысла. Как создатель щита, Клавдий знает все его слабые места, помимо этого он виртуозно обращается с якорями и в случае потери одного или нескольких сможет быстро восстановить их. Мария же лучше всего умеет сражаться со всякой выползающей из эфира дрянью, поэтому закрыть прорыв — работа как раз для неё. Не теряя времени она проверила армэфы, засунула в карманы по дополнительной обойме и пошла за Росцием, который продолжая бормотать под нос ругательства шел к дому префекта. Там их встретил небольшой военный совет из Пекориса, Фаберуса и Кранука. Председательствовал на нем декан.

— Понял, — кратко подытожил владелец таверны ведущийся до их прихода разговор.

Он кивнул вошедшим вигилам, перехватил покрепче ружье и вышел наружу.

— Почему она тут? — спросил Фаберус Росция.

— У нас сильный прорыв на юго-востоке, — сообщил Клавдий. — Дай её одного из своих для прикрытия.

— Они будут тут в течение получаса максимум, — декан нахмурился.

— У нас нет вариантов. Щит от эфирных тварей защищает плохо, и справиться с ними может только вигил, — под его острым взглядом Фаберус отвернулся и молча кивнул.

— Ливидус еще в казарме. Вы с ним уже сработались.

Не дожидаясь дальнейших пояснений Росций потащил Марию наружу через задний ход, выходящий на галерею вдоль казарм. Гай им попался на выходе из кабинета декана, он застегивал патронташ.

— Мария, ты что тут делаешь? — удивился он.

— Вы с Квинтиус сейчас идете закрывать прорыв. Приказ декана, — сообщил Клавдий.

Ливидус прошелся взглядом по вигилам, сдвинул брови и не говоря ни слова направился в дом префекта. Вернулся он через пару минут непривычно суровый.

— Я должен был проверить, — пояснил он Росцию и повернулся к девушке. — За мной. Постараемся вернуться, пока эти проклятые людоеды не дошли до нас.

— Держись Ливидуса и не рискуй. Закроете и сразу обратно.

— Поняла, наставник.

Клавдий дернулся было обнять её, но остановился и просто ушел. Решение отправить Квинтиус и так далось ему сложно, не следовало усугублять. Мария же поспешила выкинуть из головы непонятное поведение Росция и пошла за стремительно удаляющимся Гаем. Собранный и настороженный он предстал перед ней с другой стороны. Ранее она все же не могла отделаться от слегка снисходительного к нему отношения, порожденного разницей в возрасте. Он был для неё по сути мальчиком. Сейчас же она видела собранного мужчину, привыкшего убивать и готового сделать свою работу хорошо. Еще и за Галлу небось волнуется.

— Во всем, что не касается закрытия твоего прорыва, слушайся меня, — начал он инструктаж. — Разговоры не разводить. Я пойду вперед, если покажу так, — он вскинул вверх кулак. — Значит замираешь и внимательно смотришь по сторонам.

— Поняла.

— Двинули.

Молча они вышли за пределы поселения и тут Мария увидела те заграждения, о которых говорил Клавдий. Через равные промежутки Колонию окружали фонящие эфиром большие деревянные щиты, толщиной почти в ладонь. За одним из них сидел Тирей с ружьем поперек колен. Двое прямо по курсу пустовали, а за следующим привалился Келей, для разнообразия не спящий и, наверное, не пьяный. Об этом девушка догадалась по уверенным движениям, которыми заросший легионер заряжал армэфу. На этом направлении не ожидали нападения, поэтому поставили самых слабых из немногочисленного гарнизона.

— Куда? — тихо спросил Гай.

— Туда, — она махнула рукой прямо и они двинулись вперед.

Вонь становилась сильнее, к запахам прибавились скрежет и стоны, от которых вибрировали эфир и грудная клетка. Несколько отстраненно Мария отметила, когда прорыв достиг пятого уровня, после чего в его глубине почувствовала движение. Времени на объяснения не было, она просто резко схватила Ливидуса за плечо и села на землю мгновенно погружаясь в медитацию. Уж на этот раз она не даст твари вылезти в реальный мир, как и полагается прикончит с той стороны. В эфире все расстояния фальшивы и непостоянны, что-то близкое в одно мгновение оказывается бесконечно далеко, а что-то, казалось, с другого конца вселенной, могло появится прямо под носом в самый неподходящий момент. Расплывшись на десятки глаз, носов, ушей и сотни пальцев, похожих больше на щупальца, Мария подбиралась к темному пульсирующему сгустку, который натужно запихивал себя в дыру прорыва. Ухая и скрипя еще не оформившаяся мерзость отращивала когти, вибриссы, шерсть и мандибулы в хаотическом порядке, по бокам змеились вереницы разнообразных глаз, от фасеточных до совиных, и каждый из них вращался в свою сторону. Не задумываясь девушка потянулась к постоянно бурлящей на изнанке энергии и вытянула ослепительно сияющий жгут, удобно легший в подобие руки, сотворенное мимолетом. Словно раскаленная добела полоса металла он шипел и искрил, удлиняясь и утоньшаясь.

Тварь, слишком поглощенная попытками пролезть в маленькое отверстие, заметила оружие, когда оно впилось ей в бок. С диким верещанием, писком и плачем чудовище метнулось в сторону, оставляя за собой железистый след, распространяющий запах испражнений. Мария метнулась за ним, раздирая эфир и скалясь пятью ртами, из которых только один был способен на улыбку. Всех армейских и вигилов она в эфире представляла в виде хищных животных, птиц и рыб, Вельтур вообще виделся ей раптором. Свое собственное обличье она не знала, но по тому, как споро удирала тварь, распространяя вокруг желтоватый аромат страха, догадывалась, что выглядит внушительно. Затягивать охоту не имело смысла. Монстр не отличался ни силой, ни размерами, ни изворотливостью. Если в реальности он и мог переродиться в нечто опасное, в эфире Марии хватило двух росчерков светящейся плетью, чтобы превратить оформившееся чудовище в туман темной стороны, развеять который не стоило труда. К сожалению, закрыть прорыв можно только в реальности, поэтому пришлось вылезать.

В первую секунду она еще пыталась моргать сразу двадцатью шестью глазами, во вторую уже десятком, на третьей пришла в норму и увидела напряженного Ливидуса, оглядывающегося по сторонам. Она аккуратно тронула его за плечо и шепотом пояснила, что уничтожила тварь аналогичную членистоногому ящеру, но до того, как она вылезла наружу. Гай кивнул и облегченно выдохнул. Сейчас им предстояло нейтрализовать тех, кто создал прорыв, порождения, если они есть, и после этого закрыть его. Примерно это Мария и озвучила напарнику, пока они пригнувшись двигались к прорыву. До последнего теплилась надежда, что у прорыва не окажется никого, и она испарилась, когда они увидели зияющий провал в бездну.

Пока их не заметили. Рядом с дырой стоял инфицированный дикарь, его руки и голова уже изменились, костяные пластины прикрывали грудь и спину, ноги в то же время оставались человеческими и из раны на бедре еще шла толчками кровь, стремительно чернея от влияния темной стороны. Чуть в отдалении в засаде устроилось трое индейцев, они в отличие от голозадых те-иник и легко одетых мексика, были в кожаных штанах и рубахах. Двое с луками наготове и один с томагавком в его черные волосы было воткнуто два пера. Очевидно, главный. Гай внимательно осмотрел диспозицию и потом знаками показал, что возьмет двух с луками. Марии следовало быть настороже. Легионер аккуратно взял Пи-10, стараясь не потревожить и травинку. Девушка извлекла из кобуры Дэльту и приготовилась. Первого дикаря Ливидус снял чисто, тот даже не пикнул. Второй заметил ранение товарища и нацелил в их сторону лук, чтобы в следующее мгновение рухнуть с пулей в голове. Порождение на мушке у девушки не пожелало обратить внимание на бывших сородичей, гораздо сильнее её заинтересовали белолицые с армэфами.

Первые два выстрела в грудь только слегка притормозили тварь, тогда Мария сменила тактику и следующие два легли в ноги, лишая мразь подвижности. Порождению это не понравилось, оно издало утробный рык и поползло в их сторону упираясь руками. На голове костяных пластин не было, вместо них вырос странный длинный коричневый мех, который не сильно помог от пущенной в упор пули. Следующий раз она выстрелила на всякий случай и только после этого глянула вправо, чтобы посмотреть, как дела у Гая. Прошло всего несколько секунд, за которые единственный живой дикарь сумел оценить свое положение и запустить томагавк в привставшую для последнего выстрела девушку. Мария попыталась уйти влево, но не успела. С индейцем они упали одновременно, он от выстрела Ливидуса, она от пропоровшего бок топора. Дерьмо!

— Дерьмо! — вырвалось у неё вслух.

Отняв от раны окровавленную руку она снова сдавленно выругалась. Везет как утопленнику! Гай повернулся и нахмурился. Не дожидаясь просьбы помог ей подняться.

— Что-то часто я тебя таскаю раненую, — хмыкнул он, двигаясь к прорыву.

— Надеюсь, это последний раз. Сейчас закрою и посмотрим рану. Вроде почти не болит, может, не так сильно задело, — пробормотала она.

Больше никого прорыв инфицировать не успел, поэтому, подобрав формулу, Мария припечатала её взяв энергии с запасом и плюхнулась на землю. Ливидус задрал ей рубашку и промыл рану из фляги.

— Ну, что там? Не томи? — не выдержала она изгибаясь и шипя.

— Повезло, прошло по касательной, сейчас заклеим и можно двигать обратно.

Ловким движением Гай откупорил аптечку сзади на поясе, обработал рану антисептиком, а потом прилепил самоклеящуюся повязку, аналог пластыря. Девушка поблагодарила его и попробовала подвигаться, и правда, первый болевой шок прошел, теперь стало ясно, что даже ребра не повредило. Действительно повезло. Окровавленный томагавк дикаря она подобрала и засунула за пояс. Трофейный. Повесит на стену, будет внукам потом показывать. Ливидус заставил её снова присесть, настороженно огляделся и они пригнувшись побежали обратно в поселение. Теперь бы успеть до нападения.

Что они опоздали стало ясно на подходе к деревянным укрытиям. В противоположной стороне чувствовались легкие эфирные толчки, сопровождающие выстрелы. Ни Тирея, ни Келея на их местах не оказалось, возможно, они двинулись к месту главной заварушки. Дойдя до казарм Мария поняла по колебаниям эфира, что перестрелка намного ближе, чем она думала. Дикари уже в городе. Гай выглянул из укрытия и резко отпрянул крепко выругавшись, схватил девушку и потащил к сараям, где стал быстро излагать.

— До дома вигила не добраться, вся улица как на ладони. Их слишком много. Не похоже на обычный набег, — он поджал губы и тяжело посмотрел на Марию. — Ты сейчас залезаешь в один из сараев и сидишь там не высовываясь, пока все не закончится. Никаких геройств и самодеятельности. Поняла?

— Поняла. Сижу тут и не высовываюсь, — подтвердила она и вытащила из кармана обойму. — Тебе нужны пули?

— Давай, — он взял одну из двух предложенных и сразу перезарядил свою Пи-10.

— Говорят, что удача благоволит храбрым, но я желаю тебе просто удачи. Не сдохни там, Ливидус! — яростно прошептала девушка.

— Ты тоже, Квинтиус, — криво ухмыльнулся он на миг став похож на знакомого ей неунывающего парня.

Они пожали друг другу предплечья и Гай перебежками двинулся к черному ходу в дом префекта. Мария же осторожно открыла дверь и пролезла в сарай с хозяйственными принадлежностями. В полутьме чуть не сшибла метлы и ведра, аккуратно, стараясь не производить лишнего шума поставила их так, чтобы падали на вошедшего и пробралась вглубь, где залезла под груду тряпья. Покрутилась и устроилась так, чтобы в щели между рассохшимися досками был виден плац и галерея вдоль казарм. Пришлось слегка расширить самый большой просвет, чтобы туда влезло дуло Дэльты. Эпсилон был массивнее, поэтому от идеи использовать его Мария отказалась.

Наивно было полагать, что кто-то из дикарей придет на плац, и уж тем более, что удастся кого-то подстрелить. Свою ошибку девушке пришлось признать буквально через полчаса, наполненные эфирными колебаниями от перестрелок и уговорами самой себя никуда не рыпаться и ждать Ливидуса, как договаривались. Первым она увидела легионера. Тот явно был ранен, держался рукой за окровавленный бок и подволакивал левую ногу. Вместо ружья в руке у него был длинный нож. Значит, пули закончились. Он настороженно оглядывался и пошатываясь пробирался по галерее, бросая взгляды назад и в сторону сараев. Когда солдат все же решился выйти на плац, Мария узнала Кенреда, брата Эды. Они были двойняшками, и технически старшей считалась именно Эда, так как родилась на несколько минут раньше, но по факту старшим выглядел именно брат. Высокий, широкоплечий, с круглым лицом и такими же пухлыми как у сестры губами. Сейчас его некогда русые волосы слиплись в темный комок на голове, а сам он тяжело дышал и выглядел бледной копией самого себя. Мария уже хотела подать ему знак и потихоньку выбраться из сарая, как на сцене появились новые действующие лица.

Со стороны конюшни на плац вышли трое дикарей. Тоже взмыленные и потные, но не раненые. Они радостно заулюлюкали увидев Кенреда, который при виде врагов стал еще белее, хотя куда уж. Двое с копьями, а один со странной дубинкой, в шарообразное навершие которой был воткнут внушительных размеров острый зубец. Девушка сглотнула и начала быстро перебирать в голове варианты действий, вцепившись в армэфу. Сектор обстрела из-за узости щели получится маленький, снять всех троих она не успеет, зато они сразу поймут, откуда ведется огонь и сарай станет ловушкой. Мысли сидеть тихо, пока на её глазах будут убивать Облитиуса у девушки даже не возникло. Осторожно, заставляя себя не торопиться, несмотря на дикое желание выбежать сию же секунду, Мария пробралась сквозь собственноручно созданную баррикаду и медленно открыла дверь, держа в другой руке пистолет. Пригнувшись повела им из стороны в сторону и, наверное, уже раз в десятый пожалела, что не выпытала у Эбуция формулу «волны», которой он определял, есть ли поблизости живые люди.

Индейцы решили поиграться с добычей, окружили Кенреда и тыкали его копьями, заставляя крутиться на месте и размахивать клинком, от многочисленных порезов рубаха Облитиуса пропиталась кровью, сам же он шатался все сильнее. Выглянула Мария как раз вовремя, чтобы заметить перемену настроения. Дикарь с дубиной явно готовился раскроить легионеру череп и поэтому сначала пришлось снимать его. Сжав двумя руками Дэльту она прицелилась и на выдохе, почти как во время учебы, выстрелила. Замешательство, возникшее среди дикарей, когда их товарищ рухнул на землю с дырой в голове, было очень недолгим. Один рванул к Кенреду, а второй развернулся в сторону сарая, за которым пряталась Мария. Ждать его она не собиралась и всадила две пули в грудь, целиться в голову уже не было времени. Не отвлекаясь перевела ствол на последнего врага, который почти достал легионера копьем. Дерьмо! Солдат встал так, что заслонил ей цель, пришлось напряженно ждать момента и тот настал достаточно быстро, она выстрелила сначала в ногу и потом добавила в корпус еще два раза. Облитиус резко повернулся к ней и едва не рухнул.

— Надо прятаться, выстрелы могли услышать, — сказала он и Мария поспешила подхватить легионера левой рукой, правой продолжая сжимать пистолет.

На всякий случай выстрелила в головы двум дикарям, чтобы уж точно не встали, и потащила Кенреда к сараям. Дойти до них вышло, но на этом везение закончилось. Покачнувшись под тяжестью почти потерявшего сознание Облитиуса, она спасла себя от стрелы, что вошла в доски рядом справа. Резко нырнула за сарай и практически рухнула вместе с легионером. Укладывать его удобнее времени не было. Выглянула на плац, чуть не словила еще одну стрелу и отшатнулась. Высунув руку выстрелила два раза, опустошив магазин и сразу же полезла за Эпсилоном, времени на перезарядку не было. Как выяснилось, на то, чтобы выхватить свежее оружие его тоже не было. Мария успела только поднять голову, заметив движение, и тут же получила сильный удар ногой по лицу, от которого отлетела в сторону и растянулась на земле. Как назло, пистолет выпал из руки и добраться до него не было возможности. Над ней стояло двое дикарей с луками. Один тут же отбросил его и наставил на неё копье. Второй подошел к Облитиусу со вполне понятными намерениями.

Не обращая внимание на боль в носу и железный привкус от заполнившей рот крови, Мария внимательно наблюдала за дикарем, ожидая момента для атаки. Тот сделал обманный выпад копьем и отрывисто хрипло засмеялся, когда девушка дернулась в сторону. От следующего удара она увернулась и наконечник ударил землю. Она схватилась за копье и нацелилась ударить промеж ног, но дикарь в последний момент отшатнулся и удар пришелся в бедро. Встать он ей не дал, вырвал копье из руки и снова попытался пригвоздить к земле. Этот момент выбрал второй нападающий, чтобы засадить ей ногой в бок и когда она повернулась, первый резко дернул, рухнул на неё своим весом и уперся коленом в поясницу, левой рукой сжал сзади за запястья, а правой схватив за волосы приподнял голову вверх и сказал «Смотри». Она пожалела, что достаточно выучила их язык, чтобы понять его. Дернулась было, но хватка у мужчины оказалась железной, только почти вывернула себе руки. Стоявший над обессиленным Кенредом дикарь увидел нового зрителя и оскаблился, вытащил из обмякших пальцев легионера клинок и смотря на девушку вогнал его в грудь легионера, который захрипел, впиваясь ногтями в землю. Мария зарычала от натуги, пытаясь скинуть с себя дикаря, за что её несколько раз ударили лицом в землю. Почти потеряв сознание от боли в голове она сквозь мутную пелену глядела на Облитиуса, стеклянные глаза которого уже ничего не видели, а изо рта текла тонкая струйка крови.

Дерьмо! Дерьмо! Забившись как рыба на берегу она снова попыталась вырваться и неожиданно ей это удалось. Перевернувшись девушка исподлобья покосилась на своих мучителей, на лицах которых расплылись сальные ухмылки. Один догадался взять Эпсилон и теперь на Марию смотрело дуло собственного пистолета. Она перевела взгляд с оружия на тонкие смуглые пальцы другого дикаря, которыми он расшнуровывал завязки на штанах. Дерьмо! Может, эти уроды не знают, как пользоваться армэфой? Поставив все на это предположение, она метнулась к безоружному и тут же первый дикарь хладнокровно выстрелил. Целился, очевидно, в ногу, но попал совсем рядом, выбив комья земли, после чего наставил пистолет ей в грудь. Тут уж не промахнешься.

Сжав зубы Мария с ненавистью и каким-то злорадным предвкушением ждала, что будет дальше. «Ничего, хотя бы один из них живым отсюда не уйдет», — подумала она старательно пряча вытащенный из сапога нож. Воспользоваться им ей не пришлось, сначала с пробитой головой рухнул дикарь сжимающий пистолет, а следом и его напарник.

— Тебя нельзя и на минуту оставить, — начал появившийся Ливидус и осекся увидев картину побоища.

Сам он красовался перевязанной головой и окровавленным рукавом зеленой рубахи.

— Твою ж, — выругался пришедший следом Клавдий.

Оба мужчины помогли Марии встать. Вигил достал из похудевшей аптечки корпию и затолкал в каждую ноздрю, отчего девушка скривилась и еле слышно застонала. Неужели сломали нос?

— Ты как? — спросил Росций, весь потный и уставший.

— Жить буду, — гнусаво ответила она опираясь на него.

— Те трое твои? — Гай проверил пульс у Кенреда, не нашел и закрыл глаза сослуживцу.

— Да, — подтвердила девушка. — Что происходит?

— Подкрепление наконец изволило появиться, — выплюнул Ливидус. — Зачищают поселение. Мы за тобой пошли. Не понимаю, какого хрена он поперся сюда, да еще и раненый, — тяжело вздохнул он смотря на окровавленное тело Кенреда.

— Идем к Нидгару, — прервал его Клавдий, помогая Марии подняться.

Голова раскалывалась, от ходьбы её замутило и вырвало прямо на плацу. Нос распух и сильно ныл, потревоженная рана в боку отзывалась резью, спина болела в пояснице, руки в запястьях. Осев на поставленную кем-то скамью у входа в дом медика, Мария отрешенно наблюдала за разворачиванием полевого госпиталя через открытую дверь. Её никто не тревожил, не умирает и ладно. Мимо пронесли мертвенно бледного Тирея с жуткой дырой в животе. Она старалась отделаться от ассоциаций с Луцием, который умер от похожего ранения. Мертвые были, их положили рядком на улице. Помимо Кенреда не повезло Агриколусу и трем легионерам из подкрепления. Раненых даже не считала, их точно было больше двух десятков. В какой момент рядом появилась Лелия с куском льда в тряпице она не поняла, но послушно приложила холод к распухшему носу.

Сквозь дверной проем она могла наблюдать за работой Нидгара. Операционную не запирали и Мария видела слаженные действия медика и Галлы, которая споро зашивала раны, раздавала всем не глядя эликсиры и накладывая практически по три повязки разом. В этот момент Квинтиус поняла, что почти ничего не знает о ней, кроме обрывочных характеристик Клавдия да слухов, и это знание неполное и в большинстве своем ошибочное. Медсестра из Галлы была на загляденье. Во время подсмотренной операции она ассистировала ловко и сосредоточенно, ни разу не дрогнув от вида вывернутых наружу внутренностей и пульсирующей плоти. Через пару часов Мария задремала, проснулась от прикосновений к лицу и столкнулась с водянистым взглядом Нидгара.

— Какой вердикт, Бранд? — сипло спросила она.

— Жить будешь, — устало ответил он. — И придешь ко мне завтра. Сейчас я все выжал на остальных.

Медик заставил её выпить укрепляющий эликсир, удалился в дом и закрыл дверь. Кряхтя как старушка Мария собралась с силами и встала со скамьи, пошатываясь доползла до лестницы и тут голова сильно закружилась. Пришлось сесть на ступеньку, ожидая, пока мир вокруг перестанет вращаться. Сбоку заскрипело дерево и повернув голову она увидела севшую рядом Галлу. Медсестра уже сняла серый форменный балахон ставший грязно-бордовым от запекшейся крови и устало оперлась подбородком о ладонь.

— Чего домой не идешь? — нарушила тишину Мария.

— Что там делать? Сидеть одной или слушать крики крошечного Арнарсона, — она вздохнула.

— А Гай где?

— Поскакал с приезжими искать остатки дикарей, — обронила она и снова замолчала.

— Как там Тирей?

— Ранение тяжелое. Завтрашний день покажет.

— Надеюсь, выкарабкается, — Мария посмотрела поверх темного здания казарм на заходящее солнце. — Сегодня и так многие погибли с обеих сторон.

— Говорят, ты справилась сразу с тремя…

— Вроде того. Только это не помогло Кенреду. И мне бы не помогло, если не Гай. Он меня спас.

— Значит, теперь вы квиты, — усмехнулась Галла.

— Наверное. Я не считала, — она подумала, что была бы не против закурить или выпить, обстановка к этому располагала.

— Эх, выпить бы, — неожиданно озвучила её мысли Галла, — да нельзя.

— Я бы тоже с радостью, — хмыкнула Мария, — да вот беда, до дома тогда точно не дойду. И так голова кружится и шатает.

— Сотрясение у тебя.

— Оно самое. Этот урод меня хорошо приложил, — поморщилась она и без перехода спросила. — Как ты вообще оказалась в Колонии?

— Да уж не по своей воле, — невесело усмехнулась ответила она и Мария подумала было, что больше не услышит ничего, когда Галла продолжила. — Тут мало кто по своему желанию. За исключением, наверное, Росция. Он сумасшедший. Меня по распределению отправили от сколы. В отличие от некоторых я с эфиром обращаться не умею. Вот и выживаю как могу.

— Что же вы все так привязались к этому эфиру! — Квинтиус фыркнула и ухватившись за столб начала подниматься.

— Ладно, я погорячилась, — примирительно начала Галла.

— У тебя хороший муж и скоро будет замечательный малыш, — отрезала Мария выпрямившись. — Это стоит гораздо больше, чем все эфирные умения. Цени.

Не желая больше тратить время на утомительный разговор она медленно заковыляла к дому вигила. В планах было упасть на кровать и проспать так долго, как получится.

 

4

Колония на Озере тяжело пережила набег дикарей. Тирей умер на следующий день не приходя в сознание. Нидгар бился за него несколько часов и так выдохся, что слег сам и еще сутки не мог прикасаться к эфиру. Тройные похороны устроили через три дня после набега. Как и положено, погибших в бою легионеров собирались сжечь. Багровый закат окрасил кровью крыши домов и подготовленные на пустыре за поселением вязанки дров. Молчаливая процессия медленно и тягуче растянулась по улицам. Тела, закутанные в ритуальную ткань, расшитую лавровыми венками и надписями SPQR, несли оставшиеся в живых легионеры. Последние лучи солнца багрянцем легли на их тоскливые лица.

Посеревшая Эда поддерживала под руку отца, который разом постарел и еще сильнее согнулся от горя. Идо бережно обнимал невесту и не давал упасть ей и Ордмеру. У Агриколуса и Тирея родни в поселении не оказалось, их прах отправят родственникам в Кастеллум и на материк. Возглавлявший процессию Фаберус подождал, пока тела уложат на костры и глухим голосом произнес прощальную речь из которой Мария узнала о том, что все трое представлены к посмертным наградам. Декан принял из рук префекта факел, поджег ветки под Тиреем и Агриколусом и передал его Ордмеру Облитиусу. Руки старика так дрожали, что он чуть не выронил факел. Помогла дочь, Эда схватила его левой рукой поверх отцовской и вдвоем они зажгли погребальный костер под Кенредом.

О чем думали остальные наблюдая за яркими в южной ночи языками пламени, Мария не знала и словно забыла о них. Взгляд прикипел к огню, пожирающему тех, кто еще несколько дней назад был жив и не представлял, что доживает последние часы в этом мире. Интересно, они тоже оказались в том странном ничто, воспоминания о котором напрочь стерлись из её памяти? Черными безликими статуями вокруг застыли жители. Казалось, они на краю мира в глубине веков, где первобытные ужасы имеют плоть, кровь и острые клыки. Только отступи во мрак, скройся от уже догорающего огня, и они вцепятся в горло, вопьются в мышцы, раздирая и пожирая без остатка. Когда сосредоточенные префект и декан собрали пепел легионеров в большие квадратные металлические шкатулки, желание напиться стало особенно жгучим. Мария еле добрела до дома, отрешенно глядя под ноги, не отрывая глаз от шершавой земли и стоптанных пропыленных сапог.

Любой раздражитель от долгого воздействия теряет свою силу, реакция слабеет. Раздирающая на части боль сменяется зудом. Осев на кровати и уставившись в темноту за окном Мария с отстраненным сожалением констатировала, что начала подвергаться профессиональной деформации. Сколько еще пройдет времени прежде чем она окончательно перестанет воспринимать смерть человека как нечто экстраординарное? Проклятье, да она хладнокровно прикончила троих и сожалела лишь о том, что не отправила следом двух уродов, убивших Кенреда. Кем она становится? Или уже стала? Так ли это важно? Много ли в ней осталось от Марии Гореловой? Мало, иногда казалось, что пугающе мало. Сном она забылась лишь под утро. Был он тяжелым, липким, с запахом крови, испражнений, страха и криками умирающих.

— Все же стоит обобщить известные нам сведения и что-то решить, — Мария посмотрела на Клавдия и не дождавшись ответа продолжила есть кашу.

Они сидели в таверне поглощая поздний завтрак. Угрюмая Марфа молча принесла еду и удалилась. Из-за ранения мужа ей приходилось делать больше дел по хозяйству. Рою сломали руку, Нидгар его подлатал, но полностью оплатить лечение денег не хватило и Кранук долечивался под присмотром семьи. Росций хмуро поглощал любимый омлет и Мария развила свою мысль:

— Мы должны хотя бы попытаться выяснить, что за этим стоит.

— Все, что мы должны, изложено в инструкции и эдиктах, — отрезал Клавдий. — Все дела сверх этого не наша забота.

— Какой замечательный подход! — язвительно сказала она вонзая ложку в кашу. — Только он не убережет нас во время следующего набега!

— Во время следующего набега ты, Квинтиус, будешь сидеть в убежище!

— Как скажете, наставник, — обманчиво мягко начала она, после чего наклонилась и закончила зло, — особенно если около поселения откроют прорыв или парочку, и вам придется закрывать их, а не следить за щитом!

— Ты забываешься, — Клавдий припечатал её взглядом. — Что мне придется делать не твоего ума дело. Вот получишь свой значок и поселение для защиты, тогда и будешь лезть в эти игры. А пока сиди и слушайся меня, если не хочешь, чтобы я попросил назначить тебе другого наставника!

— Что за игры? — проигнорировала она его жесткий тон и ухватилась за оговорку.

— Забудь, Квинтиус, — равнодушно отозвался он и вернулся к омлету.

— Забыть? Да я бы с радостью! — яростно прошептала она. — Может, тогда ты расскажешь, Клавдий, какие кошмары мне будут сниться после следующего набега? Кого еще мне придется убить?! — Мария презрев речевой этикет обратилась к старшему на «ты», но сейчас её это мало заботило. Уперев в стол сжатые кулаки она буравила свирепым взглядом Росция.

— Пожри меня тиккануа, — изумленно выругался вигил. — Успокойся, Квинтиус, — с нажимом сказал он и продолжил уже после того как подрагивающая от эмоций Мария положила погнутую ложку на стол. — Не надо устраивать сцен. Все происходящее лишь фрагмент чей-то большой схемы. Проблема в том, что как бы мы ни старались, узнать достаточно для понимания всей картины не удастся.

— Почему вы в этом так уверены? — уже спокойно спросила девушка, снова вернувшись к уважительному обращению. — Мы можем поделиться нашими наблюдениями с префектом Силием, — Росций многозначительно посмотрел на неё. — Или вы предполагаете, что он уже в курсе?

— Уверен, — скупо обронил он.

— Хм, — она задумчиво нахмурилась. — Насколько я понимаю, рапорты уходят в Кастеллум или с курьером или по трансмиттеру…

— Рутинные отчеты отвозят легионеры и они защищены печатями. Вскрыть может или сам Силий или его помощник, не помню уже как зовут.

— А кто принимает передачи у трансмиттеров в Кастеллуме?

— Сами машины стоят в штабе легиона, помимо военных там всегда дежурит человек от префекта Кастеллума, который при необходимости передает данные Силию.

— То есть доступ к информации о вашем отсутствии в Колонии и о эфирной твари имели префект, его помощник и неизвестное количество военных, — рассуждала вслух Мария. — Кому может быть выгоден захват поселения?

— Правильно мыслишь, — Клавдий засунул в рот последний кусок уже остывшего омлета.

— У вас есть какие-то предположения, наставник? — вежливо поинтересовалась она.

— Есть, — фыркнул он, промокнул рот салфеткой, отпил из кружки и только после этого заговорил. — Легион отвечает за безопасность колоний. Когда четыре года назад одно из наших поселений полностью вырезали мятежные лепаи, к ним отправили карательный отряд, а головы трибуна и двух его центурионов украшали гавань Кастеллума еще несколько месяцев, пока не остались одни черепа. Наш Императора слишком дорожит детищем своего отца, поэтому ко всем удачам и неудачам в Южной колонии у него слегка предвзятое отношение.

— Значит, в легионе бы полетели головы, если тиккануа нас захватили, и его руководство прекрасно об этом знает? — Росций кивнул. — Все равно, подозреваемых слишком много. Да и за четыре года набрали достаточно тиронесов. — Мария прервалась, чтобы откусить ароматной сдобы и запить её травяным настоем. — Еще меня волнует, почему напали именно на нас? И почему их было так много?

— Квинтиус, тебе надо было проситься на отработку контракта в какой-нибудь большой город, — тяжко вздохнул он. — Откуда такая страсть до всего докопаться?

— Будто меня кто-то спрашивал, когда выписывал направление, — процедила она, проигнорировав последний вопрос. — Неужели вам самим не интересно?

— Я уже пробовал играть в эти игры и достаточно поплескался в дерьме, чтобы больше туда не лезть, — вигил запустил ладонь в волосы. — Свою работу я делаю хорошо и этого достаточно.

— Если информация уходит к дикарям, то под угрозой вся Южная колония. Сегодня напали на нас, а завтра будет кто-то еще и они могут не отбиться…

— Вот пусть у нашего начальства и болит голова.

— Но это прямая угроза безопасности Империи, — не унималась она.

В ответ Клавдий скривился, окинул девушку пренебрежительным взглядом и ничего не говоря встал из-за стола. Опешившая Мария молча наблюдала за его уходом, взяла из корзинки последнюю булку, заглянула на кухню поблагодарить Марфу за завтрак и поспешила следом. Догнала она вигила уже дома, где сразу же решила узнать причину его странного поведения.

— Что это такое было? Почему вы ушли?

— Потому что не считаю необходимым вести подобные разговоры, — холодно отозвался он.

— Какие? О безопасности Империи? О том, что кто-то сливает информацию дикарям?

— Квинтиус, не начинай. Я не настроен на беседу, — Росций демонстративно отвернулся и разложил на столе набор для чистки оружия.

— Да что такое произошло? Мы же нормально говорили! — не понимая девушка подошла сбоку и посмотрела на наклонившегося вигила.

Тот поначалу показательно её игнорировал и раскладывал щетки и ветошь, потом вздохнул и поднял на неё усталый взгляд.

— Иногда Квинтиус ты ведешь себя как дура. Безопасность Империи и прочий бред. Скажи, много для тебя сделала эта Империя? — последнее слово он выплюнул с презрением и подошел к девушке. — Что она тебе дала? Клеймо, по которому тебя найдут в любой заднице? Работу, от которой ты не можешь отказаться? — он обвел руками комнату. — Клятвы, которые держат тебя на коротком поводке? Мы псы на службе Империи, — зло проговорил он. — И получаем за свою службу объедки. Фалеру, что тебе так великодушно сунули ты уже оплатила и еще оплатишь своей кровью, будь уверена.

Не озвучивай Клавдий её собственные соображения, не будь за её плечами первой жизни, Мария бы содрогнулась от так недвусмысленно озвученной измене Империи. Пусть здесь и край мира, но у эмиссаров длинные руки и чуткий слух. Росций словно догадался о её мыслях, приблизился почти вплотную и угрожающе проговорил: «Если надумаешь кому-то рассказать об услышанном, твоим хорошим знанием руского заинтересуются нужные люди». Удовлетворившись её напряженным взглядом он вернулся к столу и безмятежно принялся разбирать свою Дэльту-8.

Больше Клавдий не позволял себе сорваться и никак не показывал, что их напряженный разговор имел место. Обсуждать с ним возможную утечку информации Мария уже не пыталась. Свою позицию наставник озвучил недвусмысленно и не планировал ничего расследовать. Утренние тренировки без Тирея стали скучны и утомительны. Свадьбу Идо и Эды отложили, она ходила по поселению в траурных белых одеждах, поддерживала совсем сдавшего отца и занималась лавкой, осунувшаяся и похудевшая. Чтобы залечить нос ушло почти две недели, он оказался сломан в двух местах и Нидгар долго провозился, практически собирая его заново. Зато теперь Мария без содрогания могла подойти к зеркалу, откуда на неё уже не смотрела страшная опухшая рожа с дикими кровоподтеками под глазами, ссадинами на лбу и лиловой грушей на месте носа.

О том, что погибшие были и среди рыбаков коавильтеков, она узнала случайно. Особое положение живущих в мазанках вдоль озера Квинтиус поняла спустя пару недель после приезда. Их услугами пользовались, пожилая смуглая женщина убиралась и готовила у Пекориса, ночуя в его доме. К ним самим Клавдий стал раз в пару недель вызывать невысокую юркую девушку, после того, как Мария ужаснулась пыльному покрывалу и залежам мусора по углам. Кранук покупал у них рыбу и корзинки, что те плели из прибрежного невысокого тростника. Тем не менее между рыбаками и остальными жителями словно лежала полоса отчуждения. Редко кого из них можно было встретить на улицах, с ними никто не здоровался. Девушка списывала это на то, что коавильтеки мало чем отличались от тиккануа, которые нападали на жителей. Помимо этого они не являлись гражданами Рима, а значит могли стать какулами в любой момент.

Официально рабство в Империи не запрещалось. Закон гласил, что рабами не могут быть граждане Рима, а вот все остальные — пожалуйста. Так как практически все связи с другими государствами происходили во время войн, то и рабы были по большей части военнопленными, отчего их стали называть какулами, как принято в легионах. С открытием Нового Света и созданием колоний, рабами стали брать дикарей, но эта практика не прижилась, они были своенравны и часто гибли вместо того, чтобы выполнять положенную работу. В Северной колонии было два трудовых лагеря, где какулы занимались заготовкой леса, камня и другими тяжелыми работами, в Южной же это не сработало, слишком небезопасно было держать готовую взбунтоваться и вернуться к своим рабочую силу. По насмешке Фортуны в этом мире трудом чернокожих рабов пользовалась Османская империя, подмявшая под себя почти всю Африку.

После утренней тренировки Мария заметила идущий от озера дым и решила проверить. В отличие от остальных, у неё не было предубеждения перед всеми не римлянами, которых по древней традиции называли варварами. Поначалу она решила, что у кого-то из рыбаков случился пожар и поняла ошибку лишь увидев два тела на погребальном костре. Одно из них было маленьким, детским. Сердце пропустило удар и сжалось. Девушка не рискнула показаться собравшимся на берегу коавильтекам. Они в молчании ждали, пока прогорят небольшие вязанки дров. За сбором праха наблюдать не стала, вернулась в дом, думая о том, что, конечно же, для дикарей никто убежищ не строил и пройдет еще пара сотен лет ассимиляции, пока к ним станут относиться как к гражданам. Что уж говорить, если ирландцы до сих пор иногда слышали пренебрежительное «болотник», хотя уже почти семьсот лет были частью Империи.

Вспомнив про Фрама и слухи, ходившие по поселению, Мария часто проходила мимо рыбацких хижин. По случаю Календ, которые из-за траура после набега праздновали очень скромно, заказала у Марфы целую корзину сдобы и раздала чумазым детишкам, играющим прямо на дороге. Неприятности нашли её в первых числах января, когда она шла к озеру. Тихий вскрик и чье-то бормотание насторожили. Определив источник звука — у одного из сараев за лавкой Ордмера, она осторожно двинулась вперед и выглянула из-за дощатого угла на небольшую прогалину между стеной и кустами, что закрывали вид на дома рыбаков. Легионер закрыв рукой рот девушки из коавильтеков прижал её к стене сарая. Юбку у платья уже задрал, сам спустил штаны и на попытку жертвы вырваться, выругался и огрел по попе, где рядом со старыми синяками разлился красный след от его большой пятерни. «Давай, сучка, шире раздвинь! Сестерции тебе еще подавай! И так дашь, дикарская мразь!», — проговорил он зло, не обращая внимания на безнадежный скулеж смуглянки.

Секретом, что помимо Эллы и её дочери проституцией занималась одна из живущих в рыбацком поселке, ни для кого не было. Каждый зарабатывает на жизнь, как может и желает. Однако сейчас Мария наблюдала насилие в чистом виде. В уже готовом перейти к активным действиям мужчине она без труда узнала одного из тройки Фрама. Массивный, ростом чуть ниже Квинтиус, с приметным шрамом через щеку и коротко стрижеными темно-русыми волосами.

— Оставь её в покое! — громко сказала она выйдя из-за сарая.

Легионер от неожиданности отскочил от дикарки и та моментально воспользовалась его замешательством, отдернула платье, отерла слезы и приникла к дощатой стене, пытаясь слиться с ней. Насильник опомнился, нехорошо прищурился, спрятал свое достоинство в штаны и повернулся к Марии.

— Защитница, значит? — он сплюнул на землю и сделал шаг вперед.

— А если и так? — девушка краем глаза следила за дикаркой, которая медленно отходила в сторону и сейчас опрометью кинулась бежать.

— Дрянь, — ругнулся ей в след легионер и злобно оскалился на Квинтиус. — Не хочешь на её место?

— За неё тебе бы ничего не было, а вот со мной так не выйдет, — Марию защищали законы Империи, в то время как дикарка для них была бесправным существом.

— А кто докажет?

Мужчина не стал ждать ответа и ринулся на девушку, которая мгновенно отскочила в сторону. От первого и второго ударов она увернулась и приняла защитную стойку. Легионер хмыкнул, поняв, что с наскока её не одолеет и они медленно закружились, присматриваясь друг к другу. На свой счет Мария не обольщалась, противопоставить что-либо одному из боевой тройки не сможет. Гай достаточно ей рассказал о подвигах Фрама сотоварищи во время набега, чтобы она поняла всю безнадежность ситуации. Но разве это её когда-нибудь останавливало? Мужчине явно надоела затянувшаяся прелюдия, он в резком выпаде почти достал девушку и когда та отскочила, развернулся и ударил ногой. На этот раз увернуться не получилось и Квинтиус охнула от боли в боку. Стремясь развить преимущество легионер подошел поближе, но тут уж она воспользовалась его самонадеянностью, скрючилась сильнее обычного и ударила головой в подбородок, поднимаясь. Опомниться ей не дали и почти сразу перед носом просвистел кулак, а потом апперкот, едва не достиг цели. Она поспешила схватить руку мужчины и воспользовавшись инерцией повела его еще сильнее вправо. На секунду почти уверилась, что удастся провести прием и повалить того на землю, но он хитро изогнулся и залепил ей коленом под дых при этом не теряя равновесия.

Отскочив друг от друга противники снова ушли в защиту. Дрался легионер совсем не так, как привыкла Мария. Рагни больше учил её уклоняться и использовать удары нападающего в свою пользу. Этот же был привычен к контактному бою, тяжелым ударам кулаками и блокам. Несмотря на массивность, скорости ему хватало, чтобы не попадаться на уловки девушки. Наконец она выдохлась, пропустила удар в корпус, была опрокинута на землю подножкой, после чего мужчина вцепился руками в шею и принялся душить с перекошенным от ярости лицом. Конфликт явно вышел за все возможные рамки. Мария уже не думала о том, как будет объясняться с Росцием, все силы уходили на попытки остаться в живых. Схватив руки легионера она пыталась не дать его пальцам сильнее сомкнуться на горле и лишить последнего кислорода с сипом всасываемого внутрь. Перед глазами все поплыло, слишком крупный с такого ракурса нос, бугристый шрам на грубой коже. Пыхтение и судорожные потуги не задохнуться подернулись пеленой.

Все прекратилось в один момент, живительный воздух скользнул внутрь, легкие расправилась. Всхлипнув и закашлявшись Мария раскрыла глаза и увидела Фрама, что стоял между ней и легионером обратив все свое внимание на подчиненного. Тот поднял лицо с кровавыми дорожками под носом и продемонстрировал девушке начинающий наливаться лиловым кровоподтек на щеке.

— Ты охренел, Отто?! — он пригвоздил легионера лютым взглядом и добавил пару матерных конструкций. — Вали отсюда, пока снова не вломил!

Избегающий смотреть на неё Отто осторожно попятился и скрылся за сараем. Уходящий противник между тем быстро перестал волновать Марию, потому что внимание Фрама переключилось на неё и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Вигилов вроде учат в университетах. По тебе не заметно, — он сплюнул. — Ты где свои мозги забыла, девка? Лезть в драку с одним из моей тройки! Да если бы этот олух тебя придушил, дуру такую, мне самому его бы удавить пришлось!

— И чего ты ждешь от меня? Извинений? — глухо спросила девушка поднимаясь и потирая шею. — Или думаешь я просто так на него накинулась?

— Да потому что идиотка! Будешь всегда эту шлюху пасти? — спросил он и тут же усмехнулся язвительно. — Не переживай, она привычная. Отто у неё самый щедрый, ради такого пару раз и потерпит.

— Она-то может и потерпит, а я нет, — Марии удалось побороть головокружение и она встала почти прямо.

— А придется. Или будешь битой. Часто и больно, — хохотнул он. — С твоими умениями не против моих парней выходить.

Что дернуло её за язык, Мария не могла потом объяснить себе и сама. Возможно, виной тому были воспоминания о Кенреде и двоих дикарях, с которыми она не смогла справиться, или ощущение полного бессилия, накрывшее, когда жесткие пальцы Отто выдавливали из неё воздух. Будто призрак Клеарха выбрался из памяти и снова холодно и отрешенно смотрит на беспомощную девочку у своих ног. Так или иначе, но она спросила:

— Хочешь сказать, что сможешь научить лучше?

— Научить? — Фрам ошарашенно посмотрел на Квинтиус. Очевидно, подобного он от неё не ожидал.

— Именно, — она ухмыльнулась. — Сможешь научить так, чтобы не быть битой?

— Вот нахалка, задери меня осман! — он неверяще помотал головой. — Какого хрена я буду тратить на тебя свое время?

— С того, что тебе самому интересно? И еще ты с удовольствием посмотришь на то, как я набью морду этому Отто, — девушка подошла ближе и пристально посмотрела прямо в лицо легионеру.

Сейчас она, наверное, впервые смогла рассмотреть его как следует, благо этому способствовал почти одинаковый рост. Коротко стриженые, выгоревшие на солнце почти до соломенного цвета волосы контрастировали с темно-карими глазами. Покрытый короткой темной щетиной подбородок пересекал старый шрам, свернутый набок нос и сведенные в одну полосу густые брови не добавляли образу дружелюбия. Сущий головорез или бандит. Хотя, по факту он им и был. Мария вспомнила слова Идо о том, что он пытался снасильничать Эду. Правда это её заботило мало. Если он может научить драться так, чтобы больше никакая двуногая тварь не достала, то пусть будет хоть форменным мерзавцем. Видимо, решимость явно отразилась на лице девушки, потому как Фрам отступил на шаг и задумчиво её оглядел.

— Хоть раз пожалуешься и можешь считать, что наши тренировки и не начинались. Приходи утром на полигон, — бесстрастно сообщил он, развернулся и ушел.

 

5

После первого их занятия она была бы и рада пожаловаться, да сил хватало только на то, чтобы собрать себя в кучку и доползти домой. Сначала Фрам устроил проверку её силе, выносливости и гибкости, после чего перешел к тесту на ловкость, который заключался в том, что необходимо было уворачиваться от его ударов. Конечно, ничего у неё вышло и если два первых она пропустила, то следующие пару десятков попали точно в цель. Этот изверг только ухмылялся и спрашивал, не хочет ли она поныть или забрать свои слова об обучении обратно. Она же сильнее стискивала зубы и снова вставала, чтобы согнуться в три погибели от очередного пропущенного выпада. После двух часов истязаний Фрам только улыбнулся, обнажив сколотые зубы и сообщил, что ждет её завтра.

Патрулирование она пережила с трудом. Гай заметил, что она кривится и еле держится в седле и поинтересовался, чем же она таким занималась, что едва жива. Рассудив, что Фрам не зря запретил распространяться об их занятиях, Мария ответила обтекаемо: «На тренировке с утра переоценила свои силы». Не соврала, но и всей правды не сказала, хотя пообещала себе потрясти нового учителя, потому как врать товарищам очень не хотелось. За решением проблемы обратилась к Нидгару. Продемонстрировала пораженному медику кровоподтеки и синяки, непреклонно отказалась отвечать на вопросы о причине появления травм и получила обезболивающую и заживляющую мази.

Морщась от боли в натруженных мышцах и рассматривая наливающиеся синяки, Мария радовалась неожиданной предусмотрительности Фрама. Тот бил исключительно в корпус и по ногам, поэтому скрыть последствия занятий не составило труда. Точнее, она так думала до того момента, как в её комнату не ворвался метающий из глаз громы и молнии Клавдий. Sapienti sat, как говорится, ей не пришлось долго думать, чтобы сложить два и два. Придется поговорить с Нидгаром о врачебной тайне.

— С кем ты сцепилась, Квинтиус?! — взбешенный Росций требовал ответов. Мария же глядя на него вспомнила подозрительные взгляды Нидгара.

— Ни с кем, наставник, — холодно ответила она и стала закрывать дверь.

— Не ври мне, — он вставил в проем сапог, а потом вошел в комнату несмотря на сопротивление девушки. — Это кто-то из легионеров? Что они от тебя хотели?

Её самолюбию немного польстило, что он решил будто одного солдата на неё не достаточно. Тем не менее некстати проснувшееся беспокойство Клавдия раздражало.

— Наставник, даже если бы у меня и был с кем-то конфликт, разрешать его с вашей помощью я бы не стала.

— Не надо кормить меня этим словоблудием, — не унимался Росций. — Откуда у тебя синяки по всему телу? Ты точно с кем-то дралась.

— Не лезьте ко мне, наставник! — называя его так, она надеялась сохранить дистанцию и охладить пыл вигила, получалось пока не очень.

— Как я могу не лезть, когда Нидгар прямым текстом говорит, что у тебя проблемы, которые отразятся на здоровье?!

— А вот ему уж точно не следовало говорить об этом с кем-то, — нахмурилась Мария. — Где и по какой причине я получаю свои синяки мое и только мое дело!

— Ошибаешься! Это и мое дело тоже! — он подошел и ловко поднырнув задрал ей рубаху оголив живописный кроподтек на левом боку.

— Что вы творите? — она спешно прикрылась и отошла назад, практически упершись в тумбочку у окна.

— Кто это сделал? — тон Клавдия с раздраженного сменился на холодный, от которого стало не по себе. — С кем ты связалась?

— Это Фрам, — вздохнув призналась она, поняв, что не сможет отвязаться от Росция. — Мы с ним тренируемся.

— Тренируетесь? — вигил ошарашенно смотрел на Марию.

— Да. Я его попросила.

— Попросила? — задумался он. — И как долго вы уже тренируетесь?

— Сегодня был первый раз.

— Первый и последний! — он решительно посмотрел на неё.

— Нет, — их взгляды скрестились. — Мне нужны эти тренировки, а с их последствиями поможет справиться Бранд.

— Это не тренировки, а избиение!

— Значит, так надо!

— Вот ведь упертая! — Клавдий взлохматил волосы. — Никакого Фрама! Я с ним поговорю.

— Нет! Ты не посмеешь! — Мария была в бешенстве. — С меня хватило одного раза, когда на моих глазах Кенреду вогнали нож в сердце! Больше я такого не допущу, понял?!

— Чего не допустишь?! Ты не легионер, Квинтиус! Очнись! — мужчина схватил её за плечи и встряхнул. — Ты вигил, а не армейский эфириус! Насильственная инициация и одно опасное задание еще ничего не значат. Вигилы не защищают никого от дикарей.

— Мне бы себя защитить! Через полгода я буду носить такой же значок, — она ткнула ему пальцем в грудь, — и торчать в заднице мира, где справляться придется в одиночку!

— Никакого Фрама! Этого мерзавца я к тебе не подпущу!

— Может, он и мерзавец, но дело свое знает!

— Ты не будешь с ним заниматься! Я сказал!

— Ты мне никто и не можешь ничего запретить!

— Никто, значит? — он предостерегающе понизил голос, а потом схватил девушку и поцеловал.

Опешив от неожиданного поступка Росция она не сразу сориентировалась, а в следующее мгновение уже сама обхватила его за шею, превращая поцелуй практически в укус. От обилия эмоций прелюдия превратилась в борьбу, впившись губами друг в друга они сдирали одежду и шипели, когда касания становились особенно болезненными.

Очнулась Мария в обнимку с Клавдием на собственной узкой и жесткой кровати. Настороженно оглянулась и неверяще покосилась на подозрительно спокойного мужчину. Поверить в произошедшее помогала боль в спине, руках и подозрительно покосившаяся тумбочка, которую, очевидно, придется чинить или вообще выкидывать. Медленно освободившись из неожиданно мягких объятий встала, завернулась в покрывало и обернулась на Росция, что опасливо посмотрел на неё, приподнялся на локтях и неуверенно начал:

— Квинтиус, мне…

— Надеюсь, ты не собираешься сказать, что тебе жаль? И можешь уже звать меня Мария, после такого-то, — она изогнула бровь, фыркнула увидев изумление на лице вигила и выходя из комнаты обернулась. — Кстати, это ничего не меняет. Тренировки с Фрамом я продолжу.

Стоя под струями теплой воды она пыталась оправдать свой порыв. Последний раз с мужчиной она была еще в Виндобоне, где исхитрилась найти себе постоянного и опытного любовника. Достаточный срок, чтобы слегка озвереть. Привыкшему к регулярному удовлетворению организму требовалась разрядка, особенно на фоне постоянного стресса. Главное теперь каким-то образом пережить возможное развитие отношений с Росцием. Более неудобного партнера еще следовало поискать. С другой стороны, лучше уж такой, чем вообще никакого. Решив все для себя она вытерлась и прямо в полотенце вышла из душа. Вигил ждал её прислонившись к стене в коридоре, одетый и подозрительно причесанный.

— Знаешь, Мария, — задумчиво произнес он оглядывая девушку, — иногда мне начинает казаться, что с твоими документами что-то напутали, и на самом деле ты как минимум вдвое старше и Университет закончила не прошлой весной, а с десяток лет назад.

— Боюсь спрашивать, откуда такие сомнения? — усмехнулась она.

— Предлагаю их обсудить за обедом.

— Я бы предложила их вообще не обсуждать, — она зашла в свою комнату и закрыла дверь.

Если бы этот разговор состоялся до её общения с имперскими дознавателями, она бы вполне обоснованно забеспокоилась. Проведенная ими инквизиция Непоциана и долгое расследование деятельности Клеарха избавили Марию от каких-либо обвинений. Подозрения, правда, остались, но любые проверки подтверждали правдивость её слов, физически она была двадцатилетней девушкой, которая первые четырнадцать лет своей жизни провела в коме. Все остальные странности легко объяснялись странными методами её учителя, где на первом месте стояла учиненная им инициация. Поэтому она спокойно устроилась напротив Клавдия и вдохнула аромат очередного шедевра Марфы. Вигил ел медленно, постоянно останавливаясь на ней взглядом и в конце концов она не выдержала и спросила, отложив в сторону ложку:

— В чем дело? Под таким пристальным вниманием в меня кусок не лезет.

— Неужели я не дождусь даже маленькой истерики в твоем исполнении?

— По какому поводу?

— Ну, любовь там, что еще будоражит умы юных дев, — ухмыльнулся он.

— Может, я и юная дева в твоем понимании, но мой ум будоражат совсем другие вопросы, — ответила она снова приступив к еде.

— И какие же? — лукаво посмотрев спросил он.

— Кто в Кастеллуме сливает информацию о вигилах, — она выбрала безошибочный для своей цели ответ. Росций мигом нахмурился и перестал напоминать о том, что они переспали.

— Я уже все сказал по этому поводу. И по поводу твоих тренировок с Фрамом тоже. Это плохая идея. Ничему хорошему он тебя не научит.

— Мне и не нужно хорошее. Я хочу научиться защищать себя. В том числе от таких как он и его отморозки.

— Ты столкнулась с кем-то из его тройки?

— Да. С Отто. Мы подрались, — она отщипнула кусочек мягкого еще теплого хлеба и положив его в рот посмотрела на замолчавшего Росция.

— Когда ты только успеваешь?! — он запустил ладонь в волосы. — Не удивительно, что уже вся в шрамах. С чего ты вообще взяла, что тебя отправят в поселение на окраине?

— Чувствую, — мрачно ответила она. — Мне редко везет.

— Наоборот, фортуна тебя любит, — покачал головой Клавдий. — Половина неприятностей, в которые ты попадала, для кого-то другого уже давно закончились бы погребальным костром, — на этой оптимистичной ноте он все же вспомнили про остывающий обед.

Весь оставшийся день они вели себя так, словно между ними ничего не было, пока вечером Росций не застал Марию за попытками обработать лечебной мазью спину. Шипя и ругаясь вполголоса она заводила руки назад практически до щелчков в суставах.

— Давай помогу, — вигил взял у неё из рук баночку и присел рядом на кровать.

Его прикосновения были аккуратными и нежными, насколько позволяли жесткие мозоли на ладонях. Намазав все синяки и кровоподтеки он не убрал руки, которые продолжили гладить спину, переместившись на бока, пробежался пальцами по бороздам шрамов, вызвав мурашки. Не увидев сопротивления Клавдий переместил ладони на живот Марии, обнял и осторожно поцеловал её в шею. Продолжили уже в его комнате, куда он перенес девушку, сообщив, что не хочет снова занозить спину. Кровать там действительно была шире и после они смогли лечь рядом, запыхавшиеся и раскрасневшиеся.

— У нас не было вариантов, да? — усмехнулась в темноту она. — Практически все время вдвоем. Еще и живем вместе.

— Наверное, — задумчиво ответил Росций. — Лучше расскажи, кто научил тебя таким штукам. И откуда ты вообще взялась, непохожая на нормальных девушек?

Мария на это только улыбнулась и промолчала, не отвечать же, что с того света. Вслух спросила другое, волнующее её в этот момент.

— Надеюсь, ты поддержишь мое желание держать нашу связь в секрете? — она повернулась и взглянула на освещенное луной лицо мужчины, для которого она была темным силуэтом из-за падавшего со спины света.

— Поддержу, но долго скрывать не получится. Рано или поздно Кенна до нас доберется, — он вздохнул.

— Уж лучше поздно, чем рано, — вынесла она вердикт и практически сразу заснула.

Второе занятие с Фрамом мало отличалось от первого. Легионер был жесток и требователен. Первый час гонял по полосе препятствий, а на второй учил уклоняться от ударов.

— Бегать как горная коза — твой единственный шанс выжить, — невозмутимо сообщил он. — Верти быстрее своей задницей! Еще быстрее! Наклоняйся! Сильнее!

На борьбу их тренировка походила мало, скорее на акробатику.

— Живее, толстозадая корова! Подбери сопли и вставай!

Мария упала на землю после удара Фрама и спешно пыталась вдохнуть воздух в саднящую грудную клетку. Встала пошатываясь и наткнулась на откровенно злорадный взгляд своего невольного учителя, который сообщал о том, как сильно он рассчитывает услышать от неё жалобы и нытье. Не дождется! Сжав зубы она встала в защитную стойку, из которой училась уходить от ударов. Падала она еще много раз. К концу занятия одна лишь гордость и упорство заставляли не скулить позорно и продолжать смотреть в глаза легионеру.

— Жду тебя завтра, если, конечно, доползешь, — он зло ухмыльнулся.

Сил осталось только чтобы кивнуть и подумать, что еще десяток таких тренировок, и она будет мечтать начистить морду не Отто, а самому Фраму. Проглотив кровавую слюну, она сморщилась, схватившись за бок, и увидела Клавдия, что скрестив руки на груди наблюдал за ней. Его недовольство она буквально чувствовала кожей. Чтобы отсрочить нежелательный разговор пошла за водой и полотенцем. Вигил не дал ей идти самой, аккуратно подхватил за талию и она против воли была вынуждена повиснуть на нем. Беседу он начал, когда Мария вышла из душа.

— Садись, — показал на кровать и достал обезболивающую мазь.

Боль была слишком сильна, поэтому касаний Клавдия она почти не замечала, сосредоточившись на том, чтобы не стонать в голос.

— Ты ведь понимаешь, что он делает? — задал он риторический вопрос. — Ему доставляет удовольствие тебя мучать.

— Нет, — сквозь зубы выдавила она. — Он хочет проверить, насколько меня хватит. Посмотри внимательно, ни один его удар не был достаточно силен, чтобы повредить внутренние органы. Не спорю, выглядит ужасно, да и болит дико, но недостаточно, чтобы завтра я не пришла на тренировку.

— Упрямая, как десяток ослов!

— И горжусь этим! — она усмехнулась и скривилась от боли в боку.

— Сиди спокойно, гордая, — фыркнул Клавдий и продолжил мазать ей спину.

 

6

Удобные. Так можно было описать новые отношения вигила Колонии на Озере и его интерна. Росций был доволен сверх меры. Кто бы подумал, что вместо головной боли в виде неопытного сопляка он получит Квинтиус. Говоря ей про ошибку в документах он не лукавил. Меньше всего она походила на того, кого себе представляешь на месте недавней выпускницы Университета. Жесткая и неумолимая, она даже в постели вела себя совершенно не так, как предыдущие любовницы Клавдия. Требовала чуткого внимания, но и сама выкладывалась по полной, нередко их секс больше походил на сражение, в котором, к своему стыду, вигилу часто приходилось признавать поражение.

В профессиональных качествах девушки он также не сомневался. Тонкие манипуляции у неё получались плохо, в остальном же она совершенно не нуждалась в его наставничестве. Он хоть сегодня мог оставить на неё поселение и был уверен, что по приезду возможно, найдет, переделанную схему щита, а в остальном ничего не изменится. Ни одно порождение или эфирная тварь были не страшны жителям, что подтвердила полученная Марией фалера и недавно начавшиеся занятия с Фрамом, против которых он так и не смог ничего сделать. Вот и сейчас с содроганием обрабатывал очередные кровоподтеки на спине и боках Квинтиус.

— Клавдий, я чувствую, что ты морщишься, — со смешком сказала она. — Не стоит. Тем более, что синяков стало намного меньше.

— Да, меньше, — он был вынужден согласиться.

Прошло уже два месяца как Мария тренировалась с легионером. Первые недели оказались самыми тяжелыми. Фрам испытывал её решимость и силу воли, заставляя буквально уползать домой. Спустя месяц она с удовлетворением констатировала, что тело уже не так болит, а патрулирования перестали быть пыткой для перетруженных мышц. Бесконечная ругань и злословие учителя мимо ушей девушка пропускала уже совершенно не задумываясь, спокойнее стала относиться и к его жестким методам, потому как ему было чему научить Квинтиус. Как только он её не называл, и соплячкой, и доходягой, и червяком переростком, и неуклюжей коровой, и куском ослиного дерьма, при этом по неведомой причине ни разу не сделав ни одного комментария её женской природе или непристойного намека. Чудное дело, но он не видел в ней девушку, лишь ученицу, которую тренировал в соответствии со своим разумением.

Хуже всего на её нового учителя отреагировал Идо. Он еще не забыл неприятного происшествия с Эдой и заявил Марии, что ничего хорошего с Фрамом ей не светит. Девушка выслушала его и осталась при своем мнении, а тему её вредных для здоровья тренировок они теперь обходили в разговорах, сосредоточившись на жизни легионеров. Там было о чем поговорить. Шмид наконец добился от невесты новой даты свадьбы и та должна была состояться в начале марта. Мысли Ливидуса занимала беременная жена, живот которой уже заметно округлился, а гастрономические пристрастия становились все более экзотическими. Однажды она потребовала принести ей кактус и умудрилась съесть несколько кусочков, чем повергла Гая и всех осведомленных в ужас. Нидгар выразился настолько витиевато и нецензурно по поводу извращенных попыток его медсестры себя угробить, что они с Ливидусом чуть не подрались.

Приятель хоть и испытывал неприязнь к Фраму, в приватной беседе рассказал о многочисленных эпизодах, когда боевая тройка спасала поселение от дикарей. В последнем набеге они также сыграли решающую роль и в одиночку справились почти с тремя десятками нападающих. Последних Фрам сотоварищи убивали чуть ли не голыми руками, потому как истратили весь боезапас. Гай признал, что присланная штабом тройка «настоящие отморозки, но дело свое знают». Для Марии такая характеристика была тем более ценна, потому как бороться с росшим в ней признанием заслуг Фрама становилось все труднее. У неё уже был опыт противоречивого отношения к Клеарху, которого она уважала и вместе с тем ненавидела. До сих пор в мечтах собственноручно душила старого хитрожопого засранца и потом хоронила со всеми почестями под красивой мраморной плитой.

Отношения с Росцием минуя период ухаживаний и притирок сразу вошли в стабильную и ровную фазу. Романтики они друг от друга не требовали ограничиваясь качественным сексом и ровными почти дружескими отношениями в остальном. Возможность проводить вместе время без ненужных слухов служила дополнительным полюсом, тем более, что они и раньше на пару проверяли якоря и долгими часами занимались языками дикарей. В последних у Марии наметился прогресс, она уже вполне могла говорить и понимать лепаи-нде, частично тиккануа и приступила к изучению наречия коавильтеков. Выяснилось и каким образом Клавдий так хорошо их выучил. Вечер откровений случился спустя почти полтора месяца после первой их совместной ночи. Начал его вигил.

— Откуда у тебя эти шрамы? — спросил он, аккуратно проводя пальцами по рубцу на бедре.

— После финальном испытания на первом курсе, — решила признаться она.

— Неужели они настолько усложнили экзамен? — удивился Росций. — Насколько я помню, там надо было закрыть какой-то маленький прорыв…

— Именно, — подтвердила Мария, — но с моей везучестью все пошло совсем не так. Ко дню испытания я так и не смогла извлечь ни капли энергии из эфира, несмотря на все свои старания и помощь профессора Аргутиуса.

— Аргутиуса? А звали его случаем не Константин?

— Откуда ты знаешь?

— Кто бы подумал, что этот раздолбай станет преподавателем, — усмехнулся мужчина. — Он поступил через год после меня. И как же ты прошла испытание?

— С трудом. Прорыв дорос до шестого уровня, из него вылезла огромная эфирная тварь, которая и оставила мне эти отметины.

— То есть ты справилась и активировать формулу?

— Бери выше, — хмыкнула она. — Я оформила свое первое эфирное оружие и им справилась с тварью, а потом закрыла прорыв и отрубилась.

— …..! Охренеть! — не удержался от восклицания Клавдий. — Как у тебя получилось? Сколько же энергии ты вытянула? И каким образом?

— Из-за силовой инициации у меня не получалось договориться с эфиром, а подсказать другие способы профессора не могли, потому что не знали. В итоге я мучалась в одиночестве, — Мария вздохнула и продолжила. — Как мне потом объяснили, извлекать энергию из эфира все прошедшие силовую учатся в момент инициации. Моя же прошла несколько нестандартно и поэтому ничего не получалось. Чтобы добраться до неё пришлось нырнуть очень глубоко, туда, откуда обычно не выбираются. Не понимаю, правда, каким образом можно желать остаться в том кошмаре… — она замолчала ненадолго. — Это было самое ужасное, что мне доводилось пережить. Если бы мне предложили пару суток изощренных пыток или непрерывной инквизиции, я не думая согласилась.

— Настолько ужасно? — шепотом спросил он.

— Хуже. Тебя словно разбирают на частицы и терзают каждую в отдельности. Сложно описать, представь, что у тебя многие мили костей и все их ломают в тысяче мест, сращивая заново, одновременно вытягивая каждое нервное окончание и поджаривая оставшуюся плоть до черноты, — она передернулась и судорожно вдохнула. — Находясь там я пропустила разрастание прорыва и очнувшись действовала по обстоятельствам. В тот момент мной владело желание отомстить хоть кому-то за свои страдания.

— Я, конечно, предполагал, что история будет непростой, но чтобы настолько, — спустя пару минут молчания сказал Клавдий. — Боюсь спрашивать, как ты получила инициацию…

— О, тут все просто. Меня изнасиловал учитель.

— Духи! — вигил крепко обнял девушку и прошептал в макушку. — Не думал, что таких уродов допускают в сколы для эфириусов.

— Я не училась в сколе, — сообщила она сухо.

— Почему?

— Это уже совсем другая история, — отказалась рассказывать Мария. — Давай лучше ты расскажешь, зачем все еще хранишь ту старую Пи-4?

— Хорошо, но я все равно хочу услышать о твоем учителе.

— Мудр тот, кто делает все в свое время, Клавдий.

— Ну, не мне спорить с Овидием, — усмехнулся он, крепче обнял девушку и начал рассказ. — Я только приехал в колонию, наверное, и полугода не прошло. Тогда тут все держалось на легионе. Рапины строили сразу у черты отчуждения вокруг Кастеллума и лепили друг к другу, превращая в стихийные поселения, пока префект не выпустил печально известный указ, вызвавший волнения по всей колонии. Вигилов очень не хватало, никто не хотел ехать в такую дыру и первоначально меня прикрепили к центурии, которая зачищала границы от двух сумасшедших племен лепаев.

— Как же вы с ними договорились?

— С теми не договаривались, вырезали подчистую, а с оставшимися заключили перемирие, — пояснил Росций. — В один из рейдов нам удалось окружить стойбище с шаманом. Сильный попался, зараза. Урод открыл сразу два прорыва четвертого уровня, один из которых смог заразить залетного бизона. Тварь получилась жуткая, огромный, быстрый, с хитиновыми пластинами, которые не брала армэфа. В общем, побегал я тогда знатно, оторвался от легионеров и преследуемый порождением оказался глубоко на территориях лепаев. Там наткнулся на охотников, отца с сыном. Лошадь к тому моменту задрал бизон, припасы остались на ней. Когда инфицированный до меня добрался я как раз пытался объяснить дикарям, что не собираюсь их убивать. В кассете оставалась последняя пуля, которой я и попал в глаз твари. Как сейчас помню, за мной дрожит парень, рядом его отец трясется, а на нас мчит гора мяса, — Клавдий замолчал. — Вот с того момента и таскаю с собой Пи-4. На счастье.

— Почему ты решил, что именно она приносит счастье?

— Лепаи привели меня к себе и едва не прикончили, чудо, что я тогда выжил, — пояснил он. — Так я с ними и познакомился. Они научили меня своему языку. Потом были еще случаи. Как-то раз я забыл армэфу и чуть не сдох в когтях эфирной твари.

— Хм, интересно, — Мария задумалась. — А работает даже если вы её с собой не берете? И почему нельзя чистить?

— Работает даже если дома лежит. Главное, далеко не уезжать. Чистка снижает свойства, — услышав фырканье девушки он угрюмо добавил. — Выяснил опытным путем.

Свадьба Идо и Эды всколыхнула все поселение. Накануне женсовет подрал на ленты рекордное количество материи и украсил ими всю небольшую площадь на пересечении двух улиц. По традиции жених забирал из дома невесту и они процессией шли к магистрату для официального заключения брака. В условиях же, когда Эда жила по сути напротив дома префекта, начали шествие из казармы, где она готовилась под бдительным присмотром Марфы, как самой старшей из замужних женщин. Мария вспомнила пышную свадьбу Базилины и её великолепное платье, которое они создавали в шесть рук вместе с портнихой. Эда, конечно, не могла похвастаться таким же впечатляющим одеянием. Повезло еще, что нашелся материал на простое красное платье. Голову её покрывал расшитый по краю отрез такой же материи, а не полупрозрачная тюль, украшенная камнями, как было у Базилины.

Увидев радостно улыбающуюся невесту, изрядно похудевшую со времени гибели брата, Мария поняла, что такую красотку можно было и в рубище одеть, яркая улыбка и блестящие глаза украшали девушку лучше камней и красивого платья. Идо не сводил глаз с возлюбленной и улыбался не меньше, чем она. К префекту шли кружным путем и уже в его присутствии молодые обменялись кольцами и подписали брачный договор. Дальнейшие гуляния проходили в таверне. Устраивать игрища под палящим солнцем никто не стал. Наблюдая за радостно целующимися уже супругами Шмид, Мария ощущала себя древней старухой, наблюдающей за внуками.

Свою первую свадьбу помнила плохо, разваливалась страна, в которой они жили всю сознательную жизнь. В атмосфере неопределенности и веры в перемены тогда еще Маруся вытащила из закромов вроде бы летний сарафан и в обнимку с немного выпившим Вадиком пришла в еще работающий ЗАГС. Подпитие жениха она запомнила хорошо, потому как в таком состоянии он провел большую часть их брака. А как все хорошо начиналось… Для неё надежды на новую страну и на счастливую супружескую жизнь слились воедино и разрушились одинаково болезненно и резко.

Главным развлечением стала игра Нидгара на читаре, гибриде лютни и гитары. Инструмент выглядел дорого и внушительно: полированные вишневые бока с красиво подобранным рисунком дерева и ровным лоском лака, металлическая накладка с затейливой чеканкой под струнами. Большие руки медика привычно извлекали десятки разнообразных мелодий из инструмента. Лелия в восторгом наблюдала за мужем, маленького Хардегара положили спать наверху, когда он совсем раскапризничался, дочку женщина примотала к себе широким полотнищем, та посапывала и иногда сосала грудь матери. Первыми танцы начали молодожены, следом подключилась округлившаяся Галла, которая вытащила сопротивляющегося Гая. Главными же звездами стали Рой с Марфой, они так лихо отплясывали, что Мария еле усидела.

Спустя несколько часов возлияний Идо в компании нетрезвой группы поддержки отправился переносить Эду через порог её же собственной лавки. Молодой жене повезло, Шмид смог её поднять и никуда не врезался в процессе. Под улюлюканье и советы разгоряченной публики они закрыли дверь и отправились выполнять свой первый супружеский долг. Мария увидела как Клавдий украдкой ей подмигнул, встал из-за стола, попрощался с Нидгаром и Фаберусом и вышел. Чтобы не выглядеть подозрительно Мария выпила еще две кружки вместе с Марфой, выслушала в третий раз рассказ об их свадьбе с Роем и в пятый раз о том, что ей тоже надо найти хорошего мужчину и завести семью, после чего сослалась на недомогание и ушла.

Росций ждал её в коридоре и до кровати они добрались уже расслабленные и удовлетворенные. В темноте слышались веселые крики со стороны таверны. Практически под окном счастливые не попавшие на дежурство легионеры горланили песни. В том числе и трое новичков, присланных с очередным отрядом из Кастеллума. Мария сторонилась их по непонятным себе самой причинам. Возможно, хотела как можно дольше хранить воспоминания о Тирее и Кенреде или просто боялась, что тогда уж точно уверится в их смерти и больше не будет искать глазами долговязую и лопоухую фигуру надоедливого юноши в конце каждой тренировки.

Рядом тихо сопел Клавдий повернувшись лицом к стене, к ней же сон никак не шел. Хмель гулял в голове и толкал на размышления. Как бы ей не хотелось забыть, придется выполнять клятву Клеарха, которую он переложил на Марию. По словам учителя, ему в своих безумных экспериментах с эфиром удалось каким-то образом проникнуть в пространство, называемое им безвременьем, где жили души или духи погибших. Одна из таких сущностей и рассказала историю своего рода, рода Мессалла. Несколько сотен лет назад личная гвардия императора, преторианцы, по непонятной причине попытались устроить переворот. В гвардии всегда служили только представители трех семей, где очень часто рождались эфириусы, древняя клятва императорской семье заставляла их отдавать детей в армейские эфириусы, а значит и на прохождение силовой инициации. Одним из этих родов и были Мессаллы.

В промежутке между 1963 и 1964 годом, как позже установила Мария изучив исторические трактаты, на престоле остался маленький внук императора, который практически во всем зависел от своего опекуна из Сената. Преторианцы пытались возвести на престол его дядю в обход закона о престолонаследии, но у них ничего не получилось, и их вместе с семьями покарали. Все, даже дети, были убиты, а потом на три рода наложили Проклятие памяти — эфиром стерли упоминания о них из всех источников и из памяти современников, словно их и не было. В таких условиях ей так и не удалось выведать истину, только удостовериться, что Адриан Флавий V стал императором в возрасте трех лет. Мария предполагала, что бунт мог быть связан и с невозможностью уберечь детей от силовой инициации, которая слишком часто приводила к смерти, а не появлению нового эфириуса. Еще её насторожила смерть старшего бездетного сына предыдущего императора и последующая гибель его младшего брата, отца маленького Адриана.

Сумасшедший Клеарх не придумал ничего умнее, чем заключить сделку с неизвестным духом и скрепить её эфиром, превратив в полноценную клятву. Поклялся же он ни много ни мало возродить род Мессалла в его былом величии, то есть чтобы большинство его представителей являлись эфириусами, а также само имя рода было обелено в глазах общества. Взамен дух пообещал ему новую и счастливую жизнь в другом мире и в другом теле. Верилось Марии в это с трудом, но учитель не сомневался ни на секунду. Он потратил практически всю свою сознательную жизнь на это обязательство. Нашел дальнего потомка Мессалла, правда, тот оказался обычным человеком без единого эфириуса в предках, но удалось свести его с женщиной, в которой тоже текла кровь этого рода, и та забеременела. Клеарх забрал у неё родившегося ребенка, чтобы скрыть наличие у него дара от властей.

Помимо этого учитель решил себя обезопасить и не придумал ничего лучше, как неизвестным путем выкрасть из императорской семьи тайный обряд, который гарантировал, что рожденный ребенок будет эфириусом. Новорожденную девочку учитель пристроил в глухой деревне на самом севере Бриттании. Когда той исполнилось шестнадцать подставил их знакомство с армейским эфириусом и сделал все, чтобы она забеременела. Тогда Клеарх планировал появление ребенка с сильным даром и решился провести обряд, но что-то пошло не так, мать умерла в родах, а новорожденная кроха хоть и была жива, оказалась полностью индифферентна ко всему окружающему и, казалось, постоянно спала.

В тело этой несчастной девочки Клеарх и поселил душу сорокапятилетней Марии Гореловой. На создание ритуала у него ушло четырнадцать лет, которые он провел скрываясь ото всех по задворкам империи и в конце концов обосновался в лесах на севере Германии. За долгие годы подпольных исследований он выяснил, что обряд прошел неправильно из-за того, что у него и молодой матери не хватило способностей эфириусов, поэтому сотворил с Марией силовую инициацию, благодаря которой она гарантированно сможет провести ритуал. Предчувствуя скорую смерть Клеарх заставил её взять на себя все обязательства по возрождению Мессалла.

И вот теперь перед Марией стояло две задачи. Первая — родить несколько детей от сильного эфириуса, который сможет провести обряд вместе с ней. Проблема была в том, что все они должны будут носить номен матери, а такое возможно только в конкубинате. Законы Империи однозначно прописывали вхождении жены в семью мужа в обычном браке, в частности, принятие его номена. Мужчина был не обязан обеспечивать не признанного ребенка, то есть не носящего его номен, вся финансовая нагрузка ляжет на Марию, которая ближайшие четыре года из-за контракта будет получать минимальную ставку, какие уж тут сбережения и забота о детях. Поэтому главной для неё являлась вторая задача — присвоить себе номен Мессалла. Для этого Клеарх поделился еще одной выведанной в окружении императора тайной. Существовало хранилище эфирных оттисков всех значимых семей нобилитета, по ним можно было определить принадлежность человека к какому-либо роду. Формулой снятия оттиска владела только императорская семья и эту информацию учитель узнать не успел, зато смог удостовериться, что ни один из них не удаляется, даже если род считается официально вымершим.

План родился спустя долгие часы, просиженные в библиотеке Университета. Найти каких-либо сведений о Мессалах ей не удалось, что было вполне ожидаемо. Проклятие памяти надежно вычистило не только память современников, но и все письменные источники. Мария решила зайти с другой стороны и выяснить о том, были ли прецеденты присвоения кому-то номена официально вымершего рода. Оказалось, такое случалось всего пару раз за всю историю Империи и требовало ходатайства кого-то из императорской семьи или другой приближенной к императору особы, потому как проверить на соответствие оттиска мог только император или его наследник, если достиг того возраста, когда его начали обучать управлению эфиром.

С этим и были связаны надежды Марии на выполнение клятвы. Она рассчитывала после отработки контракта попасть в гвардию, где была целая контуберния вигилов, охраняющих императора, его сына и остальную семью. Конечно, до наследника её бы никто не допустил, поэтому девушка рассчитывала войти в отряд охраны его дочери, которой в этом году исполнялось тринадцать. К моменту истечения контракта ей будет семнадцать и Квинтиус очень рассчитывала, что юной особе захочется увидеть в своей охране кого-то женского пола, чтобы разбавить толпу мужиков.

Именно эта уверенность пока и хранила Марию от смерти, ведь если её решимость и убежденность иссякнут, клятва придушит за пару минут. В остальном она почти не беспокоила, изредка в моменты тоски и уныния напоминая о себе легким удушьем, мол, «я тут, дорогая, поэтому даже не думай о том, чтобы сбежать и жить своей жизнью». Голоса на улице смолкли. Самые выносливые еще что-то пели в таверне и ветер доносил обрывки звуков. В темноте Мария посмотрела на спящего Клавдия, который перевернулся на спину, осторожно погладила выгоревшую короткую бороду и представила, сможет ли он стать отцом её ребенка. Если она сейчас забеременеет и родит до конца года, то малышу будет уже три года, когда закончится её контракт. На время работы в гвардии можно будет попросить приглядеть за ним Базилину. Подруга не откажется. Вот только согласится ли на такое её собственное сердце? Сможет ли они отпустить долгожданное дитя? Нет, не сможет. Не отпустит, призналась Мария сама себе и на душе потеплело, словно решила для себя что-то важное.

 

7

Сколько должно пройти времени, чтобы привыкнуть к человеку, чтобы он врос в тебя и вырвать его получилось бы только с мясом? Кому-то достаточно пары дней. Другие проникают в жизнь друг друга годами. А последнем способе Мария могла рассказать все и еще больше. Два брака и два развода научили её замечать за собой то состояние, что не влюбленность, а скорее зависимость. Медленное и плавное развитие отношений усыпляло, поэтому прозрение наступало пугающе внезапно. Вчера Росций снова уехал к дикарям. Проснулась она в одиночестве, от которого за четыре с лишним месяца уже почти отвыкла.

Первым тревожным признаком стала легкая грусть от утренней тишины в доме, никто не ворчал и не отговаривал оставить тренировки с Фрамом. Отринуть тоску и печаль, заменив их злостью и усталостью, помогли двухчасовые измывательства легионера, во время которых Марию хорошенько вываляли в пыли и поколотили. Свербящее желание начистить морду учителю никак не проходило и заставляло девушку вставать снова и снова. С удовлетворением она констатировала, что насмешка и ирония в глазах Фрама постепенно сменяются уважением, а уворачиваясь он уже не язвит, а сосредоточенно наблюдает за ней. Значит, наука идет впрок. Второй звоночек прозвенел вечером, когда она машинально окликнула Клавдия и сообщила, что первая пойдет в душ. Сидя в одиночестве на пустой кухне Мария потягивала травяной чай и отгоняла от себя невеселые мысли. Получалось плохо. С каждым глотком становилось все очевиднее, что она скучает по Клавдию. Сильно скучает. Вот ведь гадство! Росций не первый её любовник, с Теганом они были вместе два года и к нему она ничего подобного не испытывала.

Причины лежали на поверхности. Жизнь под одной крышей и долгие часы совместных занятий сделали свое дело. Профессиональные споры, сотни исписанных словами дикарских диалектов страниц, за которыми остались её попытки выговорить сложные звуки и их смех, когда она в очередной раз вместо «вождь» произносила «задница». «У лепаев точно какие-то счеты к своим предводителям, раз слова так похожи!», — сказала она в сердцах и вызвала тогда у Клавдия новый приступ хохота. Отпив глоток она вспомнила как он бережно и тщательно смазывал каждый синяк и кровоподтек на её теле, а несколько раз расщедрился на массаж, закончившийся предсказуемо в постели. Дерьмо! Мария с силой поставила чашку на стол и чуть не расплескала содержимое.

На следующий день в поселение заехали отдохнуть от патрулей две контубернии легионеров. Пересеклась она с ними в таверне, куда забежала пообедать перед проверкой якорей. Чтобы занять освободившееся после отъезда Клавдия время, она делала это ежедневно. Руководство легиона не отличалось разнообразием идей и к ним приезжали практически одни и те же солдаты, которых Мария за год жизни тут запомнила по лицам. Поначалу пришлось объяснять особо ретивым, что она не коллега Эллы, а также не горит желанием завести любовника среди легионеров, патрулирующих границы. С парочкой особо настырных дело дошло и до рукоприкладства, зато теперь они реагировали на неё спокойно и объясняли новичкам, что к этой бешеной эфириа лучше не подходить.

Дольше семи дней Росций задержаться не мог, на этот счет существовали недвусмысленные запреты в эдиктах Jus Aether, касающихся деятельности вигилов. Ненавистный десятый титул, который Марии пришлось учить почти дословно, чтобы профессор Абесиас допустил до финального испытания. К исходу шестого дня она поймала себя на совершенно несвойственном себе волнении. Для полного счастья ей не хватало еще воспылать нежными чувствами к несносному вигилу! Ради избавления от эмоций вытащила похмельного Фрама на тренировку утром седьмого дня. Среди приезжих оказалось несколько его товарищей и они бурно провели ночь с парой бутылок крепкого самогона.

— Квинтиус, ты больная на всю голову! Кто тут кого должен мучать? Я тебя или ты меня?! — сокрушался он привалившись спиной к турнику и потягивая вино.

— Наслаждайся моей местью, — выдавила она, влезая на деревянную горку.

— Что-то ты припозднилась. Пятый месяц уже с тобой вожусь, — вздохнул он и сделал глоток.

— Месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным, — изрекла Мария и подошла к турнику сделать первый подход.

— Лихо! — легионер хмыкнул и потом задумчиво посмотрел на подтягивающуюся девушку. — И где ты только берешь все эти присказки?

Она продолжила подтягиваться, посчитав его вопрос риторическим. От спарринга пришлось отказаться по инициативе Фрама, он прямо и нецензурно послал её куда подальше, заявив, что сегодня готов руководить, но не участвовать в истязаниях. Уставшая и вспотевшая Мария вернулась в дом и увидела Клавдия, который только что вышел из душа. Улыбка сама собой выползла на лицо и тут же померкла, когда она столкнулась с холодным взглядом вигила.

— Здравствуй. Ты давно приехал? — выдавила она, поняв, что Росций не торопится здороваться.

— Нет, только что. Снова с Фрамом тренировалась? — он оглядел её мокрую рубаху и пыльные штаны.

— Да.

— Я к префекту, увидимся в таверне, — и Клавдий пошел к себе одеваться.

Слегка удивленная таким странным отношением Мария тщательно смыла с себя последствия тренировки и спустя двадцать минут дисциплинированно стояла около стола, где Росций уже поглощал свой завтрак, а девушку ждала её любимая каша. Отметив, что вигил начал есть не дождавшись её, она не удержалась и начала расспросы, пытаясь выяснить природу плохого настроения мужчины.

— Как съездил? Почему так долго? — первоначально он говорил о четырех днях отлучки.

— Так получилось по не зависящим от меня причинам. Съездил нормально, — сухо ответил он и снова принялся за омлет.

— По тебе не скажешь, что нормально. Что-то произошло у дикарей?

— Нет, я же сказал, все в порядке, — раздраженно ответил он. — Просто устал.

— Хорошо, — она отступила, но планировала продолжить этот разговор.

Однако ни в этот день, ни в следующий у Марии так и не получилось что-либо выяснить. Росций стал её избегать, утром вставал поздно и завтракал, когда она уже уезжала на патрулирование, а после этого отправлялся проверять якоря. Брать с собой девушку отказывался, отговариваясь тем, что ей нужен отдых после тренировок. Понятно, никакого секса у них не было. Он даже не поцеловал её ни разу. Нет, наличие у него любовницы среди дикарок она предполагала и даже понимала вождей, для которых вливание свежей крови в племя было делом необходимым. Не понимала она Клавдия, который по непонятной причине сторонился её и все разговоры сводил к обсуждению посторонних тем. Вот и сейчас они сидели в таверне и молча если каждый свой обед.

— Квинтиус, — это тоже было нововведение, он перестал звать её по имени, — завтра будет ровно год как ты приехала в Колонию. Я уже давно отправил Силию запрос на вручение тебе знака. Он хранится у Авла и с завтрашнего дня ты станешь полноценным вигилом.

— Понятно, — радости от этого известия Мария не ощущала. — Что-то известно о моем назначении?

— Нет. Спроси у Пекориса, — буркнул Росций и сосредоточился на супе в своей тарелке.

Каждый из вигилов после окончания университета был обязан проработать год под присмотром наставника. После этого большинство из них оставались в тех же местах или их устраивала куда-то родня, остальные следовали назначениям от корпуса вигилов. Так будет и в случае с Марией, которая обязана отработать еще четыре года имперского контракта. Если бы не запутанная ситуация с Клавдием, завтрашнее вручение значка стало бы для неё волнительным мероприятием. Каждый знак был именным и его мог носить только тот вигил, которому был вручен. Попробуй кто использовать его незаконно и тут же был бы ошпарен эфиром. Завтра такой же знак появится и у неё, чтобы остаться на всю жизнь.

Префект был практически так же собран и торжественен, как и при награждении её фалерой. На столе у него лежала небольшая деревянная коробочка. Соответствуя моменту Мария надела свою самую чистую рубаху и даже прихватила подаренную Росцием куртку. Сам вигил стоял рядом с непроницаемым лицом.

— Властью, данной мне, — начал Пекорис, — будучи префектом Колонии на Озере, от имени Империи, её народа и Императора, вручаю тебе эфириа Марии Квинтиус знак вигила. Semper vigilo!

С последними словами он закрепил знак у неё на груди, вытащил из кармана браслет и приложил его к серебряному кругу с буквой V в середине. Эфир отозвался колебанием на прикосновение и металл слегка засветился.

— Все, теперь ты по всем правилам вигил! — Авл широко улыбнулся и обнял замешкавшуюся девушку. — Поздравляю!

— Спасибо, — она польщенно улыбнулась.

— Ну, что ты встал как истукан?! — обратился префект к Росцию и хлопнул по плечу. — Обними уже своего бывшего интерна! — он захохотал увидев замешательство на лице Клавдия. — Как сейчас помню твое кислое лицо, когда пришло сообщение о её назначении. И вот как все хорошо получилось!

Вигил сдержанно обнял Марию и сразу отстранился, стараясь на сталкиваться с ней взглядом. Чтобы сгладить неловкость девушка поспешила обратиться к Пекорису:

— Авл, вам не приходило никаких распоряжений о моем назначении?

— Пока нет, поэтому отдыхай, а сейчас обязательно иди праздновать! — и префект не дожидаясь её ответа вытурил их из дома наказав посетить Кенну, которая выдаст им все необходимое для празднования.

Купив бутылку розоватой настойки они под подозрительным взглядом главной сплетницы поселения направились в дом. Уже смеркалось и Мария надеялась, что женщина не разглядит напряженных лиц вигила и его уже бывшего интерна. Войдя внутрь Росций не стал зажигать свет, поставил бутыль на кухонный стол.

— Ты можешь пригласить Марфу отпраздновать, — скупо сообщил он и отвернувшись направился в свою комнату.

Терпение Марии истекло, настало время выяснить, в чем же дело в их отношениях. Она схватила мужчину за руку и с силой развернулась.

— Клавдий Росций, — прошипела она ему в лицо, — я желаю знать, что с тобой произошло за те проклятые семь дней, что ты якобы ездил к дикарям!

— Почему якобы? — ухватился он за её фразу.

— Потому что именно после этой поездки ты стал странно себя вести! Откуда эта холодность?! И почему ты меня упорно избегаешь?

— Не избегаю, — начал он, но был прерван.

— Не заговаривай мне зубы! — она ткнула его пальцем в грудь. — Еще как избегаешь! А вот теперь не убежишь!

Она схватила бутылку одной рукой, а другой потянула за собой Клавдия в комнату.

— Садись! — показала ему на кровать и сходила за двумя кружками.

Откупорила настойку, от которой шел явный запах спирта и разлила себе и ему.

— За мой значок! — провозгласила и выпила всю кружку, после чего внимательно посмотрела на Росция, удостоверившись, что тот допил до дна, и села рядом. — А теперь рассказывай.

— Что рассказывать? — снова начал увиливать вигил.

— Все рассказывай, Клавдий! — она ударила кулаком по колену. — Что с тобой происходит?

— Хорошо, — выдохнул он. — Только давай сначала выпьем.

И они выпили. Первым делом прикончили настойку. Потом настал черед запасов Росция. Он запоем рассказывал ей истории из жизни дикарей, не давая вставить и слова. После второй бутылки сознание девушки помутилось, но она четко почувствовала перемену настроения Клавдия, когда по комнате пронесся эфир и спустя пару секунд вигил скрылся в туалете, где его долго рвало. Вернулся он поразительно трезвый и девушка тут же догадалась, что тому виной соответствующая формула. Марии же в голову ударил не только хмель, с ужасом она поняла, что не может пошевелиться, все тело оцепенело. Вигил сел рядом с ней на кровать и посмотрел устало, взъерошил знакомым жестом волосы на голове, выдавая тем самым свое волнение, и прошептал неизвестную ей формулу, от которой глаза девушки сами собой стали закрываться.

Открыла она их уже на следующий день, причем практически в полдень, о чем сообщил растормошивший её Ливидус. Резко сев Мария огляделась. Спала она на кровати Клавдия прямо в одежде, отчего чувствовала себя помятой. Отвлекшись на слова Гая поначалу не поняла, почему комната кажется странной, нашла взглядом натюрморт из пустых бутылок, кружек и остатков сыра и другой закуски на столе. Сундук, где Росций хранил свои вещи стоял распахнутым и полупустым, шкаф, где они держали все необходимое для работы вигила, тоже был не заперт.

— И ты могла бы сказать, что значок вручили вчера! — продолжал ворчать Ливидус. — Мы бы собрались и вместе отметили. Чего вы тут с Росцием вместе засели? И, кстати, где он?

— Не знаю, — отрешенно ответила Мария, отгоняя от себя пугающие мысли. — Не знаю.

— Как не знаешь? Что вы вчера такое пили, раз ты проспала патрулирование? — удивился легионер. — И куда ты лезешь? — спросил он, вставшую девушку, когда она нагнулась и посмотрела под кровать.

— Я иду к префекту. Сейчас же. Патрулирование отменяется.

Гай хотел было возразить, но увидел застывшее жуткой маской лицо Марии и промолчал. Она же не обнаружив счастливого ружья Клавдия на обычном месте быстро сообразила, что напоминает ей разгром в комнате — спешные сборы. Вигил Колонии на Озере уехал и сейчас девушка очень хотела узнать куда. Пекорис мог дать ответ на этот вопрос. По пути к его дому она пригладила волосы, встрепанные со сна, и как могла постаралась привести в порядок мысли, которые разбегались от легкого похмелья вызванного алкоголем и чем-то, подлитым вигилом в выпивку.

— Авл! — закричала она с порога. — Где вы? Авл!

— Иду, — послышалось со второго этажа и спустя минуту префект уже стоял перед ней взволнованно оглядывая Квинтиус и Ливидуса. — Что случилось? По какому поводу переполох?

— Где Росций? Куда он на этот раз поехал? — она мрачно посмотрела на Пекориса и по его растерянности догадываясь, что он не в курсе.

— Поехал? — переспросил префект. — Откуда мне знать? Может, проверяет щит?

— Что там проверять! Последние несколько дней он только этим и занимался! — сорвалась Мария. — Проверь его браслетом. Я знаю, ты можешь.

— Но… — начал было Пекорис, наткнулся на жесткий взгляд девушки и кивнул.

Ему ранее никогда не приходилось активировать браслет для розыска эфириусов, поэтому десять минут ушли на поиски инструкции, а затем еще столько же на её расшифровку. Наконец, Мария уловила сильное волнение эфира, расходящееся во все стороны вокруг браслета префекта, и побелевшее лицо Авла все ей рассказало, а через мгновение подтвердил и он сам: «Его нет. Поиск его не находит». Далее пришлось приводить в чувство старика, у которого тряслись руки. Подумать только! Небывалое дело — побег эфириуса!

— Сообщите в Кастеллум, — сказала она ему. — Я пошла к Нидгару.

Ливидус отмер и последовал за девушкой.

— В чем дело? Куда делся Росций?

— Не знаю, Гай. Не знаю, — тихо ответила Мария, смотря четко перед собой и нахмурившись. — Иди к декану, сообщи, что сегодня патрулирование будет позже. Я зайду в казармы.

— Ладно, — нехотя согласился легионер. — Но ты мне все потом расскажешь!

— Расскажу, расскажу, — пробормотала она не слушая его и думая только о разговоре с медиком.

Тот нашелся в собственном кабинете и напрягся, посмотрев на Марию. Она же первые несколько секунд молча сверлила Бранда взглядом, прикидывая, расскажет ли ей что-то врач или его разговорят только имперские дознаватели.

— Где Клавдий, Нидгар? — выдавила она наконец презрев все вежливые обращения. — Где он?!

— Не знаю, — помрачнел он. — Может, поехал проверять щит?

— Не ври мне! — она подошла вплотную к поднявшемуся мужчине и продолжила яростно. — Авл не смог его найти браслетом. Ты знаешь, что это значит! Мы оба знаем!

Мужчина побледнел и осел обратно на стул невидяще глядя в стену. «Идиот, какой же идиот», — прошептал он.

— Если ты про Клавдия, то согласна с тобой, — девушка услышала и громко подтвердила.

— Нет, я про себя, — задумчиво проговорил Нидгар не отводя взгляда от щербатых досок.

— Ты знаешь где он, — уверенно заявила.

— Нет, — покачал головой медик. — Зато я знаю, почему он сбежал. Та дикарка, что вы спасли от темной стороны. Она была беременна его ребенком и, наверное, родила. Срок как раз в мае.

Словно оглушенная девушка застыла, пытаясь осознать услышанное. Бранд хотел еще что-то ей сказать, но она не слушая его вышла на улицу и направилась домой. Экуэт. Красивая смуглянка Экуэт, оказывается, носила под сердцем ребенка Клавдия. Картина быстро собиралась в её голове, туда легко вошли все детали — частые отлучки Росция к дикарям и его последняя недельная поездка, после которой он вернулся сам не свой. Очевидно, Экуэт как раз родила. Дерьмо! Проверила все бутылки на столе. Пустые. Выпить хотелось невыносимо. Скорее даже запить. Так, чтобы на пару дней выпасть из реальности. Ей было бы легче, если он наговорил гадостей перед уходом, а не смотрел тем взглядом побитой собаки. Дерьмо! Мария смахнула тарелки и бутылки со стола, те с грохотом разлетелись по комнате, села на кровать и положив локти на колени обхватила голову руками.

Признаваться себе самой не хотелось. Желание было одно — залезть под одеяло и не вылезать, пока не приедут имперские дознаватели. А они приедут. И вывернут наизнанку жизнь всего поселения, в том числе их связь с Росцием, и докопаются до её чувств. Соврать она могла кому угодно, но не себе. Мария знала, что умудрилась практически влюбиться в Клавдия, и насколько далеко зашло это практически узнает совсем скоро. Первым её одиночество нарушил Пекорис. Сколько она к тому времени сидела, застыв в одной позе, не знала. Старик устроился рядом и вздохнув, сообщил, что уже связался с Кастеллумом и к ним мчится префект Силий собственной персоной. Такой удар по корпусу вигилов! Конечно, с него спустят три шкуры, достанется и всем причастным.

— Я к Фаберусу. Патрулирование никто не отменял, — сухо сообщила Мария и подхватив армэфы вышла из дома.

Занять себя хоть чем-то, что может отвлечь. Надо чем-то себя занять! Декан подозрительно спокойно отреагировал на перенос патрулирования на более позднее время. Очевидно, был уже в курсе происшедшего. Подозрительно тихие Идо и Гай сопровождали её словно два изваяния. Первым не выдержал разговорчивый Ливидус:

— Если хочешь поговорить, то мы всегда тут.

— Спасибо, — тихо поблагодарила Мария и поспешила перевести разговор на Галлу, которая должна была родить со дня на день.

Постепенно Гай перешел на свои традиционные подначки Идо на тему того, когда уже Эда тоже забеременеет и достаточно ли друг старается для этого. Девушка была благодарна за их своеобразную поддержку. Товарищи как сговорившись обходили тему с вигилом и ограничились скупыми поздравлениями с вручением значка, что теперь красовался на рубашке Марии. Ливидус специально повел их долгим маршрутом и в поселение они вернулись, когда стало смеркаться.

В пустом доме на неё накатили воспоминания о Клавдии и она поспешила в душ лишь бы не смотреть на кровать, где они занимались любовью, и на стены, к которым прижимал её Росций в порыве страсти. Специально не зажигала свет и сидела в темноте, чувствуя, как сухой ветер из раскрытого нараспашку окна её комнаты сушит мокрые волосы. Скрип открывающейся входной двери она услышала сразу и неосознанно потянулась за лежащей на тумбочке Дэльтой. Отдернула руку, когда увидела появившуюся в проеме Марфу Никитичну. В одной руке та держала корзинку со своей восхитительной выпечкой, а во второй бутыль.

— Маруся. Девочка моя, — жалостливо и тихо произнесла женщина, поставила свою ношу на кровать и обняла Марию.

Девушка сглотнула ком в горле и зажмурилась. А потом они с Марфой распили на двоих бутылку ядреного Кранукского самогона и заели его вкусными булочками. Оказалось, Марфа Никитична в курсе её близких отношений с Росцием и уже чуть ли не готовилась к их свадьбе, обозвала вигила по-руски козлищем и бревном недотесанным, чем вызвала приступ истерического хохота у Марии. На следующее утро сжалившись над похмельной Квинтиус префект лично заявился к ней домой и сообщил, что у Колонии на Озере теперь новый вигил. Им назначили Марию Квинтиус.