Чем ближе была Кэролайн к родному городу, тем сильнее ее сердце сжималось от неопределенности. Сомнения по поводу ее бегства не давали ей покоя. Не подставит ли она под удар своих близких? Сможет ли она так как и раньше общаться со своими друзьями? Сможет ли она быть с Тайлером, умалчивая о том, что произошло между ней и Клаусом в Вегасе? Подобные мысли не давали думать о том, с какой радостью все же она возвращается в родные места. Вступив на землю Мистик Фоллс, Кэролайн наконец осознала, что все сделала правильно. Ощущение свободы затмевали все остальное, заставляя сердце трепетать от того, что совсем скоро она будет не одна. Она снова будет жить там, где ей хочется и общаться с теми, с кем было приятно именно ей.

Кэролайн остановилась возле газетного киоска. Было раннее утро, на улице никого. Девушка задумалась куда ей сейчас идти. Домой? Нет, она должна быть готова к разговору с матерью. К Тайлеру? Тоже нет и по той же причине. Оставался один путь, к лучшей подруге — Елене. Ей она сможет рассказать все, что накопилось и вдоволь выплакаться. Воспользовавшись телефонной кабинкой и деньгами, заботливо оставленными Ребеккой «на дорогу», Кэролайн набрала номер, который знала наизусть.

— Алло… — после нескольких гудков ответила Елена.

— Елена, я вернулась.

Прошло четыре дня как Кэролайн вернулась в Мистик Фоллс. Елена первая узнала, что происходило в жизни подруги последние два месяца. Кэролайн умолчала только об одном — о той слабости, проявленной к первородному в Лас-Вегасе, искренне понимая, что об этом ни к чему знать кому-либо. Сегодня ей предстояла первая встреча с Тайлером, момент который она отдаляла, боясь взглянуть в глаза любимому.

Они встретились в парке, когда солнце уже заходило за край горизонта. Кэролайн стояла напротив Тайлера на расстоянии нескольких шагов, боясь пошевелиться, нарушая это невесомое молчание. Тайлер тоже молчал, изучая свою девушку, будто видя ее впервые. Вдруг на его лице отразилась едва заметная улыбка. Кэролайн вдруг почувствовала, что не может больше просто так стоять на одном месте. Девушка со слезами на глазах устремилась к нему, хватаясь за его шею и повисая на такой родной груди. Тайлер закружил Кэролайн в воздухе, прижимая к себе все крепче, не веря в то, что его любимая снова рядом.

— Я ждал… Я очень ждал… — прошептал он, вдыхая запах ее волос.

— Я знаю. — ответила Кэролайн, не в силах оторваться от него. — Я люблю тебя…

Пара гуляла по парку до наступления сумерек. Они почти не разговаривали на тему того, что было когда они были разлучены. Их сопровождали лишь улыбки, поцелуи, нежные слова. Кэролайн снова ощутила, что все сделанное ею было не зря. Если бы она испугалась послушать Ребекку, Кэролайн сейчас не видела бы таких дорогих сердцу глаз, не чувствовала бы себя настолько счастливой.

Когда они сели на лавочку, девушка снова потянулась к губам Тайлера, касаясь их нежным поцелуем. Но тут Тайлер как-то странно отстранился и посмотрел в сторону. Кэролайн проследила за его взглядом, и тут ее сердце ухнуло вниз, едва не остановившись и не разорвавшись от испуга. В десяти метрах от них облокотившись на дерево, стоял Он, тот кошмар от которого так старалась убежать Кэролайн. Презрительно улыбаясь, Клаус казалось наслаждался нежной встречей любящих. Кэролайн медленно поднялась с лавки, за ней последовал Тайлер. Страх застыл в глазах обоих, что порадовало гибрида еще больше.

— Какая милая идиллия… — проговорил Клаус, начиная медленно приближаться к ним. — Хотя и не планировал ничего подобного, но мне понравилось! Кэролайн, детка, я и не думал, что ты можешь быть настолько открытой, нежной…

— Я не могла больше быть лишенной своей собственной жизни. — робко проговорила Кэролайн, пытаясь отступить дальше, уводя за собой Тайлера, руку которого она сжимала в своей руке. Клаус несомненно видел эту робкую поддержку друг друга. Он поравнялся с ними, внимательно заглядывая в лицо Тайлера.

— Не трогай ее… — проговорил Тайлер, выступив чуть вперед, закрывая Кэролайн за своей спиной.

— Пошел вон. — равнодушно отозвался гибрид, при этом определенно внушив свое желание Тайлеру, так как последний словно проглотив язык, выпустил руку Кэролайн из своей и стал удаляться из парка в ночной город.

Кэролайн осталась одна, прижимаясь к лавке, остановившей ее робкие отступления. В ее взгляде пряталась немая мольба и стоял вполне откровенный ужас, сожаление, скорбь, боль. Невозможно было описать, что происходило с ней сейчас. Девушка понимала, что совсем скоро все закончится. Клаус определенно убьет ее за предательство, за бегство. Он дал ей так мало времени насладиться покоем, родным городом.

— Не хочешь мне ничего сказать? — внезапно спросил он, находясь на расстоянии дюйма от бледнеющего лица девушки.

— Мне нечего тебе сказать. Два месяца в твоей компании никогда не лишат меня возможности любить своего парня, своих друзей и свой город. — набравшись смелости отозвалась Кэролайн. — Прошу, не тяни, убей меня и все будет кончено.

— Убить? Так просто решить все твои проблемы? — Клаус нагло усмехнулся, наслаждаясь новым приливом страха Кэролайн. — Слишком просто, малышка. Для начала я хочу превратить твою жизнь в ад, которого ты еще не видела. С кого бы мне начать? Может с Елены? Или с твоего сопливого щенка? А может наведаться к мамочке?

— Нет! — издала тихий стон Кэролайн, когда Клаус властно схватил ее за плечи, заставив ее неотрывно смотреть в его хищные нечеловеческие глаза.

— Ты сама виновата, Кэролайн. Ты не заслужила умереть просто так, не испытав до этого момента настоящих эмоций. Я хотел показать тебе что-то высшее, того что ты никогда не видела в этом городке, но теперь ты возродила во мне желание показать тебе ад. Должно быть ты тоже никогда его не видела. Буду очень рад открыть для тебя и этот мир! Ведь два месяца, проведенные с тобой никогда не лишат меня своих истинных желаний.

Клаус отпустил ее плечи и развернулся, начав удаляться в сторону выхода из парка.

— Нет! — прокричала Кэролайн ему в след. — Не трогай никого! Пожалуйста, я сделаю все, только не трогай… — последние слова вырвались каким-то мученическим стоном, когда у девушки подкосились ноги и она медленно сползла на землю возле лавки, глотая слезы и шепча лишь одними губами «Не надо».