Деревня называлась Зелёные луки. Фигурировало ли в названии оружие или это касалось луга, привольно раскинувшегося за аккуратными домиками, на котором паслась домашняя скотина, выяснить не удалось, так как не вовремя выглянул гоблин — сельские жители недоверчиво отнеслись к маленькому зеленокожему существу с большими ушами. Конкурировать по шкале опаски и неприязни с гоблином мог ещё тролль, мощная фигура которого с неизменным успехом вводила в ступор разнокалиберных сельских богатырей и увальней. В этих краях были редки представители тёмных рас — одно время их упорно выживали с этих земель.

Но обаяние эльфов не позабылось. Вот и сейчас Листочек, сидевший свесив ноги на краю повозки, привлёк внимание румяной девушки, молоденькой, но уже довольно фигуристой, нёсшей на плече бурдюк с водой.

— Здравствуй, красавица, — улыбнулся эльф, махнул рукой, останавливая повозку. Стрелки бровей у девчонки восхищённо взлетели. — Не подскажешь, как нам доехать до постоялого двора? А то видишь, как быстро вечереет, — указал на зависшее над горизонтом покрасневшее от натуги солнце. — Нам, усталым путникам, так необходим жаркий очаг, уют, чистая постель… — он ещё раз поощрительно улыбнулся.

— Вот там, — указала сражённая подобным вниманием девица; голос её предательски дрогнул — чудесное видение не исчезало, не растворялось в опускающихся сумерках.

Ройчи, сидевший на козлах, улыбнулся, одобрительно окинул девушку взглядом, покачал головой. Селяночка застыла столбиком, качнула глазами по фигуре мужчины, уважительно поджала губы, и вновь, как магнитом, притянул её взгляд эльф. Зелёные бездонные глаза, смотрящие так внимательно… так участливо… так тревожно… так требовательно…

— А то садись, подвезём в обратную сторону, нет хуже дракона, чем эльф, — раздался сварливый голос, разрушая очарование мечтаний. — Ты уже половозрелая, успеете, гм, пощекотать друг друга. Ты щекотку боишься, самочка дракона? — Худук вошёл в раж.

— Да, — девушка ошеломлённо смотрела на мерзкое существо, с нежных щёчек схлынул румянец, уступая место бледности.

— А отец, братья есть, любители жареных эльфов?

— Есть… То есть…

— Не-е! — категорично протянул гоблин, — Нам с тобой не по пути. Правда, Листочек? Зачем тебе такой родственник, продолжатель неподражаемого эльфийского рода в этом селе, которого, только он подрастёт, тут же сожрут эти добрые крестьяне?.. — Эльф хмурился, но молчал, видимо считая ниже своего достоинства вступать в столь проигрышную дискуссию. — И правильно сделают, между прочим! Вырастит этакий полуостроухий сердцеед, перепортит все генеалогические древа деревни, что тогда делать, кого бить, чьи локти кусать? Ступай, девица, своей дорогой, забудь этого недостойного, — со всей обходительностью умудрённого опытом пожилого отца обратился гоблин к селяночке. — Нечего искушать нашего болезного товарища. А то он и так возбуждён, щас на меня набросится, поганец, с нехорошими мыслями, семя дракона бьёт ему в голову. Трогай, Ройчи.

Девушка в полном смятении продолжала стоять у дороги, глядя вслед фургону. Какой… многословный, не человек, а умеет говорить разные слова — вроде говорили, что на юге есть такая… птица, что ли?.. На цепь бы его — чтоб не сбёг — и в трубу, сажу чистить ушами. Вот эльф… Настоящий — это да! Вроде ещё кто-то был в повозке…

А в это время в повозке «общение» и не думало прекращаться, причём круг внимания к данным дебатам даже расширился. Ну, разве что кроме Рохли, который спал и, как уже известно, только в этом состоянии не хотел есть. Хотя тоже не факт.

— Да, обделено ваше мерзкое племя радостью умения видеть красоту, наслаждения цветами жизни, сопереживанию прекрасного…

— Ну да, ну да, такой я плохой, весь в маму и папу, — не стал оправдываться Худук. — Но я же не виноват, что выродился у дракона прямо из задницы. Представляете, как там было страшно! — жалостливо воскликнул, сморщив и без того будто скомканную рожицу.

На этот аргумент сложно было что-либо возразить.

Человек рассмеялся, эльф отвернулся — общение с гоблином ему нравилось гораздо меньше, чем общение с прекрасным полом. Если вообще уместно подобное сравнение.

— Худук, не переигрывай, — вылез наружу гном.

Вообще, вся компания уже привыкла к выходкам гоблина. Его шутки — если только можно было использовать это милое слово — были злые, коварные, порой переходящие границы допустимого в разумном обществе, но… Но таков был Худук, яркий представитель своего племени. И, как говорится, хоть драконом его бей, а вряд ли исправишь. Впрочем, это не мешало с интересом прислушиваться к словесным баталиям. Даже Рохле. Даже объекту насмешек. Чем не развлечение в дороге? Другое дело, что доставучий язык Худука часто был предметом скандалов, разборок и прочего мордобития с местным населением. Люди (а также представители большинства разумных рас) с непониманием относились к чувству юмора гоблина. Разве что пресловутый дракон, с которым им пока так и не удалось пересечься, в силу своей флегматичности и размеров вряд ли обратил внимание на подобные комариные злобно-словесные укусы.

— Худук, веди себя прилично в общественном месте, — попросил на этот раз Ройчи. Чего было в его словах больше: пожелания или отсутствие оного, не разберёшь — столь нейтральна была интонация. Хотя улыбается. Всё равно не поймёшь у него — хочет повеселиться или отдохнуть. — Такой чудесный вечер, — продолжил тот в том же духе.

И Худук решил: как карта ляжет.

— Просил червяк курицу зерно не клевать, — прокомментировал эльф.

— У тебя самого эта курица в голове живёт! — разозлился гоблин на нелестное сравнение. Ничего, что человек в данном случае был приравнен к червяку — это допустимо.

— Ха, да моя курица в тысячу раз благородней той чёрной жабы, что поселилась между твоими лопухами, — невозмутимо ответствовал эльф. Зная, сколь трепетно относится к своему слуховому органу тёмный (отличительный признак настоящего разумного!) и болезненно реагирует на «несправедливые» шутки, светлый с интересом наблюдал, как накаляется Худук. Из зелёного становится синим, из синего — каким-то фиолетово-чёрным, ощеренные мелкие зубы заскрипели, чуть не вышибая искру, кулаки сжаты — чистый ангел смерти. Вернее, ангелочек — по размеру.

— Ты заберёшь свои слова вместе с остатками зубов…

— Разве что с твоими. Согласен.

— Ты пожалеешь, что родился…

— Папа твой дракон.

Между эльфом и гоблином будто сгустился воздух — первый признак зарождающегося колдовства. Из пробитой клыками нижней губы на грудь Худука капала кровь, бешеные глаза стали отрешёнными, словно затянутыми некой пеленой. Эльф, не переставая ухмыляться, подобрался, левая рука скользнула к поясу, правая сжалась в некий знак, лицо обострилось — сквозь личину беззаботности и лёгкости проступило древнее существо, готовое в любой момент хладнокровно насадить на иголку любую бабочку, способное на расчётливую жестокость, если некто или нечто мешает пребывать в этом мире в гармонии.

— Хоп! — резко хлопнул в ладоши человек.

Тотчас схлынуло напряжение, тяжёлое и беспощадное, атмосфера разрядилась, и участники несостоявшегося поединка, можно сказать, смущённо отвернулись друг от друга, буркнув напоследок: гоблин: «Зазнайка — это наше слабое звено…», эльф: «Я же говорил, что тёмным нельзя доверять…»

Что поделать, тысячелетия кровавой вражды, генетически воспитанной ненависти не могут побороть проведенные бок о бок всего лишь года.

— Как дети, — укоризненно покачал головой гном и облегчённо вздохнул. В отличие от человека, всегда верно определявшего точку кипения, он этим похвастать не мог, поэтому предпочитал предотвращать подобные стычки заранее. Уж больно великий появлялся соблазн вмешаться. Понятно, на чьей стороне.

За этими милыми семейными разборками компания прибыла по назначению — к постоялому двору с неоднозначным названием: «Выходи на четырёх». Ниже вывески был подрисован мужик самой пьяной наружности, стоящий на четвереньках. При этом задняя его часть, судя по розовому округлению, хвостику колечком и характерным тоненьким ножкам, явно принадлежала свинье. Вдобавок, в оную задницу на манер вертела входил клинок (тщательно выполненная крестовая рукоятка не давала повода в том усомниться), а остриё, естественно, выходило изо рта незадачливого посетителя. Весельчак хозяин, видимо, решил угодить и любителям выпить и желающим почесать кулаки. Хотя любой пытливый ум мог задуматься о другоё версии названия, например: настоящего рубаку и силача на выходе будет ждать четвёрка деревенских красавцев, входящих в обязательную программу посещения трактира, которые в случае не получения ответов на свои вопросы изобразят картину нарисованную на вывеске. Только вживую — нанижут.

Въехав в ворота, Ройчи насторожился, различив в темноте в районе предполагаемой коновязи до десятка привязанных животных.

— Худук, кто? — тихо наклонился он к гоблину.

Человеческое зрение, особенно ночное, уступало зрению первородных рас. Тем более тёмных.

— Лошади, — Худук сразу понял опасения товарища.

Мужчина кивнул, провёл повозку вдоль крепкого двухметрового забора. Лошади — это не ягиры, хищники — скакуны уруков, но расслабляться не стоило — уж больно хороши привязанные животные — настоящие боевые кони.

К ним подбежал мальчишка.

— Что нужно господам?

— Добрый вечер для начала. Господа желают есть и спать.

Мальчишка, поняв свою оплошность, тут же исправился.

— Вечер добрый. И то и другое у нас отменного качества и было вдосталь, пока час назад не прибыли королевские гвардейцы, спешащие, — многозначительно закатанные вверх глаза, — по неотложному королевскому делу. Вам нужно переговорить с хозяином, светлым РоБмином, — рожица нахально скривилась.

— Понятно, — задумался Ройчи. — Так спешат, что могут и остаться ночевать… Ладно, — обернулся к мальчишке, — покажешь, куда отвести коней, дашь овёс. В любом случае нам надо остановиться. Ностромо, распряги Кыша и Мыша, проследи, пожалуйста, чтоб всё было нормально с кормом, — мальчишка оскорблено надулся. — Прощупай почву, — многозначительно подмигнул, намекая на ненавязчивые расспросы.

Впрочем, Ройчи об этом мог и не напоминать — всё было давно отработано в человеческих поселениях. Гном со своим добродушным лицом запросто втирался в доверие к прислуге, а человек и эльф, легко отвлекающий на себя благосклонное внимание (не только нежной половины человечества), выясняли обстановку, так сказать, через парадные двери. Гоблин и тролль в это время, как правило, отсиживались в повозке.

Если грамотно провести подготовительную работу, люди спокойно, с интересом, без вызова относились к странной компании, в которой свободно соседствовали представители светлых и тёмных рас, а верховодил ими человек, существо, как известно, уделяющее равное внимание и дню, и ночи. Сквозь пальцы замечались многочисленные шрамы, характерные мозоли, движения, манера поведения, малое количество, но не качество оружия на виду, мелькающее в таких разных глазах одно и тоже чувство спокойной уверенности в себе, чёткое понимание, как у бывалых солдат, своих возможностей, кто его знает насколько широких — дураков найти их грань немного, естественный отбор — жестокая вещь. И вытекающее отсюда на уровне подсознания ощущение опасности, исходящее от этой компании. Здравомыслящий человек легко избежит искушения быть побитым.

Но, как правило, во все времена было несложно найти достаточное количество людей или представителей светлых рас (тёмные — особый разговор), чтобы прожить жизнь неспокойно. Тем более, теоретические расклады поздно или рано неизменно вступают в конфликт с реалиями жизни, весьма далёкими от идеала и очень болезненными.

В то время, как Ностромо, Листочек и Ройчи ушли тренировать улыбки и чесать языками, Худук, созревший по естественной надобности, по запаху отправился к отхожему месту (Надо сказать, что нюх у гоблинов тоже отменный, ничуть не уступает собачьему). Да вот беда, траектория его движения проходила мимо конюшни, где, как потом выяснилось, маялся на посту один из королевских солдат.

Вначале испугался гоблин, когда его, сосредоточенного на вполне естественных проблемах ухватила за шиворот невесть откуда появившаяся рука. Болтая в воздухе ногами, он чуть не потерял сознания от ударившей в чувствительный обонятельный орган кислой отрыжки и впечатляющего чесночного перегара (солдат — а это был представитель именно этой професии — видимо, недавно плотно поужинал). Но когда некто, щекоча усами просипел на ухо: «Слышь, малый, организуй пивка по-тихому», возмущению Худука не было предела.

Ухватившись за жирные, мерзкие волосы, растущие на лице неизвестного агрессора, Худук что есть силы впечатался лбом в голову (а лбы у гоблинов крепкие). Хруст и последующий за ним: «Уй!» были столь сладостны и приятны на слух, что завалившегося после следующего меткого удара сапогом под колено противника он не стал добивать ногами. О чём вскоре пожалел, когда возвращался в хорошем настроении с чувством выполненного долга обратно и насвистывал при этом затейливую гоблинскую мелодию из трёх нот. Возле левого уха, срезав несколько крайних нежных волосков бритвенно-острой кромкой, свистнул меч.

— Приш-шибу парш-шивца, — почему-то сдавленно, но достаточно веско прошипела серьёзно настроенная тёмная фигура.

Действо проходило почти в полной темноте — одинокий факел, горящий над крыльцом забегаловки, не добрасывал сюда свет. Точно также, как и окна с подрагивающими силуэтами свеч. Несмотря на то, что темнота — это его стихия, гоблина происходящее настолько проняло и впечатлило, что, сжимая в руке нож — а это принесло особую уверенность ногам, дал стрекача в сторону повозки. Неумолимое тяжёлое гупанье сапог сзади придавало его бегу дополнительную стремительность.

Вот тут нарисовалась очень полезная в хозяйстве вещь: объёмная, дубовая колода для колки дров, которую Худук благополучно миновал, а вот разъярённый солдат не совсем… удачно. К тому времени, когда постанывающий, но не до конца остывший вояка доплёлся до темнеющей повозки — других мест схорониться в этом конце двора не было — его, естественно, ждал Рохля, который, не церемонясь, не вдаваясь в подробности и такие мелочи, как заслушивание дела со стороны истца и ответчика, припечатал кулаком по голове. Не помог и шлем. И человек, зазвенев всеми железками полной амуниции, грохнулся наземь. Так уж случилось, что свидетелей (не считая мирно дремлющего возле крыльца пьяницы) не нашлось, и незадачливому солдату не пришлось переживать свой позор, а удалой компании раньше времени иметь дело с разъярёнными представителями исполнительной власти королевства.

Но вечер только начинался.

К тому времени, когда друзья, всё разузнав, собрались у повозки, очнувшийся солдат на четвереньках неуверенно передвигался к трактиру. Гоблин с троллем, полные радостного возбуждения после успешно проведенной операции по заманиванию неведомого противника в засаду, поведали ошарашенным «разведчикам» подробности происшествия. Естественно, полководцы, несмотря на принадлежность к тёмным расам, были в белыми и пушистыми (правда ведь на чьей стороне!) и побивали несметное количество нагло прущих врагов; при этом также присутствовали кровожадный дракон и неизменное желание тролля поесть.

Мужчина и гном, не понаслышке зная силу удара Рохли, тревожно переглянулись — в воздухе явно запахло неприятностями, а у Ройчи мелькнула нехорошая мысль — догадка: не солдат ли это был? Всё-таки не каждый крестьянин либо иной представитель сельской местности решится «нагло переть» на весьма неприятных даже по внешнему виду тёмных. Но вопрос был снят вследствие отсутствия нападавшего — пострадавшего.

Теперь уже вернувшиеся стали делиться своими новостями. К сожалению, не столь радостными. Небольшой отряд королевских гвардейцев во главе со светлым маркизом РоПеруши, каким-то там знакомцем (!) королевской семьи, был одним из многих других отрядов, что по велению Короны были разосланы из столицы в разных направлениях. И «не дело черни, пусть и приставляющей к имени благородную приставку — ро — лезть своими недальновидными крестьянскими умишками не в своё дело…» — так обиженно комментировал появление на своей территории РоБмин, хозяин постоялого двора. Куда-то запропастились кузен с племянником, отправленные за закупкой припасов и которые должны были вернуться ещё вчера (в этом месте друзья мрачно переглянулись), а он из добрых побуждений решил угостить светлого РоПеруши и капитана — непосредственного командира гвардейцев — чудесной выдержки амьенским вином, а уж остальных рубак (ещё те благородные: третьи — четвёртые сыновья и прочие ублюдки) отменным пивом. Сказать по правде, РоБмин тоже предпочитал пиво всем этим заморским винам. В общем, казалось бы, доброе дело: дать отдохнуть королевским солдатам, тем более (РоБмин случайно услышал) само задание заключалось в тщательном набивании седалищных мышц, то бишь: на коня — и вперёд, туда, не знаю куда. Но вскоре выяснилось, что господа… никуда не спешат. Тем более РоПеруши наконец-то отведал амьнского и оценил его по достоинству, а его подчинённые, ествественно, не на шутку увлеклись пивом. РоБмин, тряся увесистыми щеками, сообщил, что он не то чтобы сомневается в платёжеспособности бравых военных, защитников простого люда от разбойников, грабителей и прочих любителей поживиться за счёт честных тружеников, просто порой они в силу прямолинейности извилин не понимают шуток, вследствие чего звучат грубости, как то: «Этот гусь стоит три медных агра?! Он что, золотой?!»

Была, правда, ещё одна причина, по которой столичные вояки столь тщательно потребляли хмельное. Они таким образом желали залить досаду, злость — и прочие равноценные чувства, поселившиеся в сердцах солдат, которым не удалось показать свою удаль, овеять славой имена, обессмертить благородные семьи (или пусть хотя бы по возвращении из похода этих бесприданников, чуть не лопающиеся от зависти от приключений старшие братья начнут делиться наследством, жёнами — ну и так далее в этом направлении вплоть до возвышения на один уровень с Единым). Либо — более практичные — надеялись на достойную оценку их подвигов Короной, то бишь, наделения землями, деньгами, принцессами… Ещё чуть-чуть, и дело должно было закончиться всего лишь благосклонностью женщин, причём совсем не благородных кровей — но это всего лишь реальность

Этой новостью поделился сообразительный малый — конюший Димиус, и всего лишь лёгкой и непринуждённой работой языка заработал медный грош. Неплохо для сироты, работающего за еду.

А произошло вот что. Приятное место «Выходи на четверых» посетило… шестеро конных уруков. Шороху они навели в селе немеряно: мало того что многочисленная домашняя скотина, чуя ягиров подняла сумасшедший гвалт, так и всё взрослое население чуть (или по чуть-чуть) не наделало в штаны. Шутка ли — средь бела дня… да такие!.. Как бы то ни было, урукам надо было пополнить продовольственные запасы, и у одного, теряющего сознание селянина они выяснили, где это можно сделать. Второй же, заикающийся, подтвердил это кивком. Уруки прибыли на постоялый двор и вежливо, но так, что стало понятно — без этого они не уйдут, попросили то, что им необходимо. Светлый РоБмин не зря не обмолвился ни словом об этом происшествии, ведь ему практически нечего было сказать — всё то время, пока уруки ходили по его хозяйству, он, трясясь от страха, провёл с семьёй в подвале. А переговоры доверил вести… мальчишке. Который потом огрёб оплеуху за то, что не подсунул старую конину по цене парной свинины. В общем, уже происходил в трактире расчёт (посетителей, кстати, не было, при появлении тёмных они моментально испарились, даже спавшие под столами, даже одноногий отставник Дифуз скрылся через окошко — вспомнил молодость), когда нагрянули сердитые королевские солдаты. В таверну вбежал рычащий нечто нечленораздельное, но вполне понятное их предводителю один из четвёрки, оставленных на подворье следить за ягирами. За ним вломилась толпа (организованная!) в красно-жёлтых королевских цветах. И впереди всех раскрасневшийся светлый РоПеруши — в трусости его нельзя было обвинить (он хвастался, правда, что является седьмым мечом Агробара!). Вожак уруков, не дотрагиваясь до оружия, невозмутимо приблизился к нервным солдатам и на чистом человеческом поинтересовался, мол, что происходит? На что благородный господин заявил о разбое, об обиде, нанесенной крестьянам (ополчение в это время во главе со старостой продолжало трястись за забором, чуть не выпуская из скользких рук вилы, топоры — колуны и ржавые мечи, несмотря на то, что троицу уруков во дворе постоялого двора вместе с ягирами уже окружило кольцо арбалетчиков) — и прочем беззаконии. На что урук указал на деньги, выложенные на стойке, уплаченные им за купленный товар… (В этом месте мальчишка недовольно поморщился — он собирался нормально нагреться на сделке, но так как сумма была номинально засвечена, то… впрочем, вряд ли он остался внакладе). После чего тёмный окончательно сбил нагнетаемый задор схватки извлечённой на свет подорожной, подписанной самим… королём. Опешившие верноподданные беспрепятственно отпустили уруков, кажется, даже самих удивлённых и расстроенных. Так и не была пролита кровь, не считая царапины, поставленной РоБмином на лбу о низкую притолоку подвала. Зато носил он её, как не каждая птица свой хвост.

В итоге с трактирщиком Ройчи договорился так: переночевать они могут на сеновале, а ужин, дабы не нервировать солдат, им принесут прямо к повозке. Заинтересовавшийся их персонами (в основном эльфом) светлый РоПеруши через ординарца передал приглашение к своему столу. Смотрел он при этом в другую сторону и как-то недовольно поджимал губы, будто у него проблемы с желудком. Нуждался ли маркиз в собеседниках или докторе, друзья решили не выяснять, как можно вежливей отказались и поспешили ретироваться. Ну его к дракону, этого благородного. У большинства из этого сословия, по глубокому мнению гнома (кстати, имевшего ввиду не только людей), в голове не больше одной извилины. И то, та — развёрнутая буква «я». При наличии второй извилины — вторая «я». И так до бесконечности, пока собственная важность не станет капать из носа в виде соплей и литься изо рта гноем.

За неспешной беседой друзья дождались еды. Не будь солдат, пожалуй, отправили бы кого-нибудь (Рохлю!) поторопить хозяина. Невежливо так морить голодом усталых путников! В целом же, вечер был тёплый, компания хорошая (гоблин под впечатлением собственных подвигов благосклонно взирал на окружающий мир и ещё не созрел для занимательной беседы с кем-либо из товарищей с драконом в качестве главной специи), впереди всех ожидал плотный ужин с добрым жбаном пива и благотворный сон без тряски по ухабам.

Наконец у крыльца началось… факельное движение. Вместо хозяина с помощником (не считая уставленных подносов) к ним приближалось семеро молодцов во главе с коренастым, будто вырезанным из камня капитаном. Впрочем, его подчинённые ничем не уступали командиру, а кое-кто и превосходил в росте.

— Опа, — прошептал Ройчи, — к нам гости. Приготовьтесь. На рожон не лезть, — предупреждающе посмотрел на Худука. Но тот, скривившись, пристально смотрел на одного из пришельцев. Проследив за его взглядом, мужчина заметил на усатом лице свежий кровоподтёк и багровеющий синяк.

Компания подобралась: эльф и гоблин тихонько переместились назад — за луком и пращей, человек выдвинулся чуть вперёд, гном вдоль борта справа от него, невзначай положил ладонь на торчащий краешек оглобли, Рохля остался слева, с интересом ожидая новых действующих лиц и — развлечения (по крайней мере, за подобным занятием, как драка, легче переносится голод).

— Кто такие? — негромко, но угрожающе спросил капитан.

Руки он держал не у ножен — был уверен в себе и своих людях. Хотя, заметил Ройчи, они были не в полном облачении, а в том, в чём сидели за столами: расстегнутые рубахи без кольчуг, несколько в шлемах, но все при оружии (обнажённый меч был только у длинноусого с подбитым лицом), без арбалетов, отчего человек облегчённо вздохнул: не расстреляют на расстоянии, а значит, будет возможность поговорить, а с ней и разойтись мирно: язык не только порой колет острее меча, но и заглаживает нежнее женских рук.

— Добрый вечер, светлые господа, — ровно ответил Ройчи.

Он не собирался заигрывать с этими матёрыми волками. А парни были как на подбор: крепкие, уверенные, не новички в ратном деле. Таких, как говорится, лучше иметь на своей стороне. Смотрят внимательно, но спокойно, не прочь развлечься, а скажут — прирежут, не моргнув глазом.

— Ты мне зубы не заговаривай, наёмник!

Презрение, мелькнувшее в голосе капитана, не задело Ройчи. Ну и что, что до недавнего времени он был наёмником? Сейчас-то они с друзьями завязали с делами, связанными с оружием и его применением. Их всех, практически в одночасье (с лёгкой, но очень настойчивой руки Ройчи) посетило желание найти либо построить себе домик с последующим мирным житьём — бытьём, так сказать, осесть и забыть о войнах и сопутствующему им. В связи с чем они и направлялись к побережью моря — уж очень романтично было там обустроиться — через королевство Агробар мимо столицы Агробар.

Человека не насторожило то, что служака быстро определил его ремесленную принадлежность (если можно так выразиться). Хотя, понятное дело, глупцом или простофилей капитан не был, раз дослужил до подобного звания и дожил до седин. Да и сложно было перепутать Ройчи с крестьянином, у которого и мозоли иные, и движения, и взгляд. Теперь нужно было внимательно следить, чтобы вовремя определить, что задумал и как собирается поступить с ними королевский гвардеец. Кожевника, торговца, кузнеца, землепашца можно либо отпустить, либо всыпать плетей. Содрать денег — и отпустить. А вот наёмники, да ещё транзитники — а вдруг со шпионскими целями? — таких с чистой совестью можно покрошить в капусту.

— Да кто ж, — улыбнулся Ройчи, поворачиваясь к капитану боком, демонстрируя своё доверие к собеседнику и указывая на повозку, — вольные охотники за удачей. Держим путь к Вербарскому двору наниматься в особые сотни — уж больно расшалились шаллюры. Да и дикие поднимают голову.

Версию о поиске дачного участка для мирного почёсывания пуза на берегу моря Ройчи отбросил сразу — для профессиональных военных это прозвучало бы как издевательство — с соответствующими действиями людей при исполнении. А относительно найма в Вербаре — почему бы и нет? Поднималось такое предложение эльфом — в тамошних лесах были большие поселения его народа. Впрочем, предложение быстро угасло — не очень Листок желал встречаться с сородичами.

— Да, слышал такое, — продолжал пронзать взглядом капитан. — И про шаллюров, и про диких. Что думаешь, Мегир, — обратился командир к светловолосому, ловко и будто машинально пропускающему между пальцев тонкий метательный нож. — Он у нас вербарец, — капитан неожиданно подмигнул человеку.

Отчего командир гвардейцев пришёл в хорошее настроение Ройчи понял — тот принял решение. И вряд ли оно понравится ему и его друзьям, которых он фактически уговорил ехать к морю.

— В прошлом году северные бароны, заманив в ловушку нового кандидата в Спасителя, выкосили почти всю верхушку нескольких крупных племён, — молодой человек говорил ровно, можно сказать, равнодушно, не отрывая взгляда от играющего в руке ножа. — Относительно диких, я не слышал, чтобы кто-то открыл ещё перевалы помимо того, которое контролирует Гнездо. — Он поднял глаза и холодно посмотрел на человека. — Что касается особых сотен — может там и требуются люди… — он почти не выделил последнее слово. — Но не всякий сброд.

Справа неожиданно кашлянул гном.

— Эх вы, молодой человек, плохо, видимо, вас в детстве учили, как нужно разговаривать со взрослыми и незнакомыми людьми… Мало пороли, — на широком с выразительным округлым носом, широкими бровями и прищуренными небольшими глазками добродушном лице гнома мелькнула отеческая улыбка. — Потому как вижу: общаться с разумными существами вам зубы мешают.

Наступила пронзительная тишина. Ройчи почувствовал, как потихоньку замедляется время. Он уже понял — схватки не избежать. Только бы никто не пострадал всерьёз.

Светловолосый посмотрел куда-то в темноту над забором, будто прислушиваясь к близкому лаю собак.

— После того, как шаллюры отправили на жертвенник всю мою семью, — произнёс тихим голосом, — включая шестимесячную сестру, меня взялся воспитывать двоюродный дядя. Батогами на конюшне. И учил не говорить, а кричать. И убивать. — К левой, крутящей нож присоединилась правая, тоже играющая со смертоносным кусочком железа. — К сожалению, он не успел достаточно оценить преподанные мне уроки. — Перевёл вопросительный взгляд на капитана.

Но тот молчал, будто отрешившись от происходящего.

— Да что с ними возиться! — злобно воскликнул пострадавший от Худука вислоусый. — Под нож…

— Тихо! — рявкнул командир, бешено сверкнув глазами, полуобернулся назад.

— И то правда, — раздался из темноты ехидный голос гоблина. — Пусть хоть помолчит и не отсвечивает своими вонючими усами, трахни его дракон в печёнку, — после чего что-то свистнуло в воздухе, и в лоб незадачливому солдату впечатался камень.

Всё пришло в движение.

— Не калечить! — заорал Ройчи, проскальзывая к так удачно подставившемуся капитану.

Стена мгновенно преобразившихся мечами солдат нахлынула на странную компанию. Мелькнули ножи, меч, оглобля, просвистела стрела, азартное дыхание, хеканье, удар — крик боли, звон железа…

— Назад!!!

Яростный крик отбросил солдат. Но не всех.

— Прошу вас, ведите себя разумно, — мягко проронил Ройчи, твёрдой рукой удерживая командира гвардейцев.

Полуоглушенный — чтобы не брыкался — капитан был прижат к борту повозки. Кровавое пятно на макушке, безумный взгляд, капля крови, стекающая по щеке, нож, остриём упирающийся в подбородок — было от чего гвардейцам вести себя осмотрительно. И это ещё не всё. На нейтральной полосе между противниками, согнувшись, замер Мелир. Он поднял страдальческое, ошеломлённое лицо на замершего недалеко с длинной палкой гнома. Один нож валялся у колеса повозки, второй… торчал в оглобле.

Ностромо отсалютовал вербарцу.

— Извини, сынок, плети под рукой не оказалось, — губы в русой бороде скривились в жалостливой ухмылке. — Пришлось обработать твой генофонд вот этим добрым деревом. — Судя по причинённому ущербу, эпитет «добрый» можно было оспорить. Если бы был желающий вступить в дискуссию. — Ничего, дети у тебя ещё возможны — я бил аккуратно, так что не переживай, в штанах у тебя не омлет. Но, — строго покачал указательным пальцем, — веди себя вежливо впредь. При отсутствии головы на плечах, яйца уже ни к чему.

Другие представители королевского войска тоже были не вполне боеспособны. Вислоусый лежал, разбросав в стороны руки, один хлопал глазами, держась за голову, съехавший набок шлем был с хорошей вмятиной — работа эльфа, другой удерживал третьего, уронившего голову — наверняка художества Рохли. Уцелевшая парочка, глядя на впечатляющий результат схватки, продолжала маячить напротив с опущенными мечами, не зная, что предпринять.

Раздались размеренные хлопки.

— Браво!

В круг света, удерживаемого двумя уцелевшими факелами, вошло новое действующее лицо: молодой, лет двадцати двух — двадцати трёх, выше среднего мужчина. Спокойное привлекательное лицо уверенного в себе человека, перед которым никто не устоит: ни мужчины, ни тем более женщины. Галантно-столичный одежда с изобилием рюшечек, впрочем, не портящих вид, а наоборот, увеличивающих потенциальную цену, с богатством камней на пальцах, с хорошим оружием на ремне.

— Браво, — совершенно свободно РоПеруши (а это мог быть только он) встал между противоборствующими сторонами, словно беспристрастный судья, игнорируя выразительно обнажённое оружие. — Вы меня весьма позабавили, — остановился у повозки и с участием обратился к сцепившему зубы капитану. — Как вы себя чувствуете, Гичи? Нигде не колет?

— Что вы, светлый господин, — попытался изобразить улыбку тот. — Мне здесь так удобно… — покрутил в воздухе рукой, — спасибо гостеприимным хозяевам.

— Что ж вы меня не позвали с собой, РоГичи, я люблю интересный досуг. Моё приглашение, к сожалению, — изобразил лёгкий поклон в сторону человека и эльфа, — светлые господа проигнорировали. Зато пригласили вас. Завидую, Гичи, вам посчастливилось повстречаться с таким… занимательным собеседником. Кстати, я вам не мешаю? — спросил у наёмника, без улыбки и напряжённо следившего за передвижениями аристократа, за его расслабленными холёными руками, похлопывающим перчатками.

— Что вы, — ответил Ройчи, — никак нет. Правда гости оказались нежданными и незваными, но у нас было, чем их угостить… А вот ваше появление, светлый господин, вообще для нас… очень приятный сюрприз. Правда и встречать вас нужно чем-нибудь изысканным. Извините, мы не очень подготовились, но парочка удивительных блюд всегда под рукой… К сожалению, мы немного здесь подзадержались, пора и честь знать… Пусть только светлый капитан по-дружески проведёт нас за ворота. Или чуть дальше.

— Я так не думаю, — в голосе маркиза зазвенел метал, он остановился, поднял насмешливо-холодный взгляд и обвёл по очереди глазами всю странную компанию; кокетливо выбившийся из-под берета тёмный локон обрамил бледную щеку, составив тоненьким усикам некий перпендикуляр, тёмные глаза блестели то ли от алкоголя, то ли от азарта.

Симпатяга, — подумал Ройчи, уже по плавным движениям определив, что перед ними опасный противник. Будь вместо них девушки, наверняка ослабли в коленях при виде этакой картинки.

— Мне кажется, что светлый Гичи не напрасно устроился в столь удобной позе. Не подскажете, любезный капитан, тему вашего разговора?

Командир гвардейцев вздохнул, невольно поморщился, когда при этом его кольнуло в подбородок, покосился на пленителя и хмуро, даже не пытаясь изобразить улыбку, ответил:

— Помимо того, что Маркус, стоя на посту, ввязался в драку, и мне нужно было выявить зачинщика… — капитан неопределённо замолчал.

— И?.. — постарался подтолкнуть мысль того РоПеруши.

— И мне показалось, — сухо продолжил Гичи, кольнул взглядом стоящего рядом гнома, — что люди, — подчеркнул это слово, — спокойно вступившие в конфронтацию с королевским солдатом…

— Но там было темно! — возмущённо закричал гоблин.

— … тем более гвардейцем при исполнении…

— Он первый начал! Эй, усач, скажи, хвост дракона тебе вместо члена! — продолжал надрываться тёмный.

— … могут запросто иметь отношение к пропаже двоюродного брата светлого РоБмина.

— И племянника, — подсказал трактирщик, как выяснилось, присутствовавший при разговоре. Мало того, в его руках и руках его помощницы были заветные подносы с едой.

— И племянника, — как эхо повторил РоПеруши, не сводя ехидного взгляда с Ройчи.

— Какие ещё племянники?! — Худук возмутился настолько, что опустив пращу, приблизился к борту повозки, брызжа слюной и скалясь — зрелище не для слабонервных — продолжил. — У вас тут спокойно разъезжают уруки с шаманом!.. — испуганно запнулся, поняв, что проговорился. — Мы здесь не при чём, — быстренько свернул обвинительную речь.

— Уруки… — лицо РоПеруши потемнело. — М-да. Что-то тёмные зачастили в это село, — задумчиво прикусил нижнюю губу. — Говоришь, с шаманом? — благородный пронзительно глянул на Худука, тот демонстративно отвернулся. — Интересно. Насколько вы здесь «не при чём», очень хорошо умеют выяснять агробарские дознаватели и пыточные мастера.

На этот раз взгляд светлого РоПеруши был холоднее северного ветра. Ройчи обречённо вздохнул — опять гоблин втянул их в неприятную историю. Знакомиться с агробарскими подвалами не было никакого здоровья. Мало того, это совершенно не входило в их планы. Мужчина незаметно потянулся левой рукой к мечу. Быть вне закона в целом королевстве — это не очень хорошо. Но доказывать, что ты не верблюд, когда пришили горб — занятие бесперспективное. Остаться без головы или ещё хуже — инвалидом, нет, увольте.

— Ладно, — будто решившись на что-то, проговорил аристократ, заправил каштановую прядь за ухо, улыбнулся довольно. — Вы нам отдаёте тёмных, и мы расстаемся.

— Об этом не может быть и речи, — спокойно, но категорично ответил Ройчи. Что дальше?

РоПеруши развеселился ещё больше.

— Я так и думал. Что они вам? — спросил с любопытством.

— Это наши побратимы, — твёрдо ответил человек.

— Как интересно. И не перерезали друг друга, — маркиз никак не желал воспринимать информацию всерьёз. — Ладно, моё предложение таково: поединок, — и обвёл присутствующих довольным взглядом.