Лимузин доставил Челси к дому только в пять вечера. К восторгу девушки, оказалось, что в ее отсутствие прибыли еще три розы. Горничная поставила их в вазу на ночном столике. Рядом лежало письмо от Уилса. Усевшись на кровать, девушка нетерпеливо разорвала конверт и почувствовала, как щекам стало жарко: слишком откровенными были признания. Очевидно, Уилс страдал от разлуки еще больше, чем она, и Челси потрясла и взволновала необузданность чувств. Сама она вряд ли осмелилась бы написать столь эротичное любовное послание, хотя в душе испытывала то же самое. Но в письме оказались и важные новости. Уилс сообщил родителям о помолвке с Челси, и, к облегчению его и Маргарет, те согласились, с условием, что сын сначала закончит учебу. Уилс, конечно, заверил родителей, что и сам намеревался это сделать. Письмо дышало искренней любовью и тоскливым желанием.
Челси немедленно принялась за ответ, чувствуя себя виноватой в том, что была слишком поглощена работой и не написала раньше. Нужно сейчас же, как можно скорее рассказать Уилсу, что она любит его больше всего на свете и что часы, проведенные с ним, были самыми прекрасными в ее жизни.
Девушка все еще пыталась найти слова, которые не разочаровали бы Уилса, слова, выражающие то, что она ощущала в эту секунду, и одновременно искала способ, как можно тактичнее рассказать о предложении «Тенейджерс», но в дверь тихо постучали. Дворецкий Кларк объявил с нескрываемой неприязнью:
– Мисс Челси! Знакомый вашей матери ждет внизу. Я объяснил, что мисс Банни и ваша бабушка еще не вернулись, но он не желает уходить. Что прикажете делать?
– Фернандо? – спросила Челси, поморщившись.
– Боюсь, именно он, – выдавил дворецкий.
– Попросите его подождать в гостиной, Кларк. Они вернутся не раньше чем через час. Только, ради Бога, не говорите, что я дома, иначе он не уймется, пока не поговорит со мной.
– Но… – нерешительно начал дворецкий.
– Что еще? – нетерпеливо спросила Челси, которой не терпелось поскорее закончить письмо.
– Ваша бабушка дала строгий приказ никогда не оставлять его одного в комнате. Боится, что он что-нибудь украдет.
– Черт! Тогда скажите… Нет, я сама спущусь и объясню ему. Спасибо, Кларк! Попробую от него избавиться.
Не позаботившись надеть туфли, Челси быстро сбежала по лестнице.
Фернандо стоял в холле, рассматривая древние напольные часы.
– Привет, красавица! – улыбнулся он. – Ничего вещичка! Бьюсь об заклад, кучу деньжищ стоят!
– Не знаю. Они уже стояли здесь, когда мы переехали. А почему вы не на студии? – с подозрением осведомилась Челси.
– Взял выходной. Кое-какие неотложные дела. Смотрю, ваши задерживаются. Сверхурочная работенка, а? Жаль, что именно сегодня решил отдохнуть! Лишние бабки не помешали бы!
Не обращая внимания на попытки вовлечь ее в разговор, Челси решила не тратить время на любезности.
– Не имею ни малейшего представления, когда мама будет дома. Я сама только вернулась в город и никого еще не видела. Думаю, вам вряд ли стоит ждать. Мама наверняка очень устанет после такого дня. Может, вам лучше увидеться с ней завтра утром на студии, – предложила она, отступая: слишком уж близко придвинулся Фернандо. Губы Фернандо раздвинулись в привычной угодливой улыбочке, и Челси с отвращением заметила, что между передними зубами застрял кусочек чего-то желтого, должно быть, остатки еды.
– Ништяк, я подожду. Нужно потолковать со старушкой, а время быстро летит, особенно когда компанию составляет такая хорошенькая девочка! Слушай, а что, если нам пойти в другую комнату посидеть, попросить Кларка принести бутылочку шампанского из запасов вашей мамочки? Готов поклясться, вы любите шампанское, – предложил Фернандо, облизывая губы и окидывая Челси откровенно похотливым взглядом.
«Господи, он просто омерзителен, – подумала Челси. – Как могла мать связаться с таким отребьем?!»
– У меня нет времени, – холодно отрезала она. – Завтра нужно на занятия, работы по горло, так что вам лучше уйти.
Она не выбирала выражений. Подобным людям недоступны ни такт, ни вежливость.
Фернандо потянулся к ее руке, но девушка поспешно отстранилась.
– Ну же, леди, нельзя быть такой неприветливой! Зачем портить компанию? Расслабьтесь, давайте повеселимся хоть разок! Уж слишком вы строги!
– Послушайте, я совершенно не желаю находиться в вашем обществе, ясно? А теперь уходите, иначе прикажу Кларку выбросить вас!
Она едва закончила гневную отповедь, когда в холле неожиданно появились Банни и Леверн, успевшие пройти в дом через гараж.
– Вернулись наконец, юная леди? – осведомилась Леверн, намеренно игнорируя присутствие Фернандо. – Поднимитесь в мою комнату. Нужно кое о чем потолковать.
Проскользнув мимо гостя, словно тот был невидимкой, она начала подниматься по ступенькам, сопровождаемая Челси, но тут Фернандо громко запротестовал:
– Минутку! Мы должны обсудить важное дельце, миссис Томас!
– Мне с вами не о чем говорить! – полуобернувшись, рявкнула Леверн. – Банни, сейчас же вышвырни его из дома! Немедленно!
Теперь, когда съемки были почти закончены, в услугах Фернандо больше нет необходимости, и Леверн вовсе не собиралась выкладывать лишние деньги. Взяв Челси под руку, пожилая женщина решительно направилась вверх. У нее дела поважнее, чем этот похотливый паразит!
Однако Банни вела себя на удивление спокойно, и, не будь Леверн и Челси так поглощены собственными заботами, непременно обратили бы внимание на ее необычное поведение. Банни никогда не была островком спокойствия в бурном океане эмоций. Механически улыбнувшись человеку, с которым так часто спала, доставившему ей столько наслаждения, актриса взяла его за руку и почти насильно втолкнула в библиотеку.
– Пойдем, Фернандо. Мама просто устала. Давай спокойно посидим вдвоем, выпьем, поговорим. Кстати, где ты был сегодня? Снимали главную сцену, и я так рассчитывала на тебя, – вкрадчиво промурлыкала она, плотно прикрывая дверь.
Челси обязательно заинтересовалась бы, какие общие дела завелись у бабушки с Фернандо, не будь девушка так захвачена собственными проблемами. Как объясниться насчет поездки в Нью-Йорк и умолчать о предложении «Тенейджерс»? Вряд ли стоит говорить от этом бабушке, все равно Челси должна отказаться из-за Уилса. Но она еще не готова объявить домашним о помолвке.
Однако Челси не стоило волноваться – в этот момент Леверн мало интересовали дела внучки, ей хватало собственных бед.
Челси сидела на обитой атласом качалке и внимательно слушала, как всегда, умудрившись отодвинуть свои заботы на задний план.
– Челси, нам необходимо поговорить. Сегодня утром я была у доктора… и… словом, дня через два мне нужно лечь в больницу.
– Что случилось, ба? – встревожилась девушка. Леверн рухнула на постель, закрыла руками лицо.
– Они считают… что у меня рак. Опухоли в груди… справа и слева, и, хотя все это еще не наверняка, думаю, дело далеко зашло.
– О Господи, бабушка, какой ужас!
Челси рванулась к бабушке, и, обхватив худые плечи, погладила как маленькую по голове, а Леверн наконец-то позволила себе выплакаться. Слезы были редкой роскошью для Леверн, и в отличие от эмоциональных взрывов Банни, продолжавшихся часами, этот приступ, гораздо более искренний, длился недолго. Взяв себя в руки, она вытерла глаза и спокойно объявила:
– У меня предчувствие, что следующие несколько месяцев тебе нелегко придется. Не знаю, как Банни собирается обходиться без меня.
– Все будет хорошо, ба. Мама сильнее, чем ты думаешь. Когда собираешься ей сказать?
Взяв внучку за руку, Леверн предупредила:
– Не хочу, чтобы она обо всем узнала. Необходима твоя помощь: нужно убедить ее, что со мной ничего серьезного.
– Но, бабушка, ведь ты ложишься в больницу! Что же мы ей скажем?
– Объясним, что операция небольшая, ничего сложного, и я выпишусь через день-другой. Обещай, что постараешься успокоить Банни, – настаивала Леверн.
– Нет, ба, так нельзя! – отбивалась Челси. – Если дела окажутся плохи, маме придется еще труднее. Ты должна сказать ей правду сейчас, так, чтобы она посчитала, что еще не все потеряно. Мы одна семья, и нужно выстоять бурю вместе.
– Нет-нет! Мы с тобой сильные и сможем справиться, а Банни…
Внезапно замолчав, Леверн вновь возвратилась мыслями к собственной беде.
Неужели она умрет, а жизнь будет Продолжаться дальше?!
Женщины долго сидели молча, думая о своем, представляя будущее, в котором нет места для Леверн. И тут Челси сообразила, чего хочет от нее бабка. Леверн считала само собой разумеющимся, что внучка займет ее место опекунши и няньки Банни. Сама мысль об этом была невыносимой.
Ведь в этом случае Челси придется пожертвовать всем, что так дорого для нее!
Погруженная в мрачные думы, Леверн неожиданно уловила сигнал тревоги. Непонятно, услыхала ли она отчаянный призыв Банни или руководствовалась лишь интуицией, но, немедленно вскочив, кинулась к двери.
– Спущусь вниз, посмотрю, что происходит. Не нужно было оставлять Банни наедине с этим подонком.
Челси ничего не услышала, но, чувствуя, как расстроена бабушка, пошла следом.
– Не стоит, Челси, – остановила ее Леверн. – Я вполне могу справиться с ублюдком, а когда уложу Банни в постель, поговорим обо всем.
– Может, позвать Кларка? – предложила Челси.
– Не нужно впутывать слугу в семейные дела без особой необходимости. Такого дворецкого, как он, трудно отыскать, нельзя, чтобы он увольнялся именно сейчас.
Челси проводила Леверн до лестничной площадки и смотрела ей вслед, пока та не вошла в библиотеку. Что-то подсказывало ей: лучше идти за бабкой, но уж очень не хотелось вновь сталкиваться с Фернандо, видеть эту тошнотворную улыбочку. Она вернулась к себе, дописала письмо и решила принять душ, чтобы успокоить разгулявшиеся нервы.
Стоя под теплыми струями, она попыталась забыться, но ужасная новость, сообщенная Леверн, не давала покоя. Будущее лежало у ног грудой осколков. Еще сегодня утром у нее был любовник, жених, из-за которого она собиралась пожертвовать карьерой, а теперь… Бабушка, не задумываясь о желаниях и мечтах внучки, собиралась переложить на ее плечи обязанности, ненужные и обременительные. Челси пыталась взять себя в руки, убедить, что мать взрослый человек и не нуждается в постоянной опеке дочери, но угрызения совести не давали дышать. Как она может думать о себе, когда бабушка смертельно больна?! Презирая себя, Челси завернула кран и начала растираться толстым махровым полотенцем, чувствуя, как быстрее бежит по жилам кровь. Она надела пижаму, халат и начала чистить зубы, но в дверь громко постучали. На пороге стояла бабушка. Лицо ее было пепельно-серым.
– Челси, вызови полицию. Произошла ужасная катастрофа… – почти неслышно пробормотала она.
– Катастрофа? Что случилось? Мама? – вскрикнула Челси.
– Я… я… Пойдем со мной, – попросила бабушка. Челси пришлось свести ее вниз. Дверь библиотеки была закрыта, и Леверн остановилась, словно не решаясь войти.
– Держись, Челси, – прошептала она и повернула ручку.
Девушке почему-то захотелось убежать; она будто чувствовала – через мгновение ее жизнь необратимо изменится, но покорно пошла за бабушкой. Увиденное напоминало сцену из фильма ужасов.
Банни сидела в кожаном кресле перед камином, с блаженной улыбкой глядя на труп Фернандо, лежавший у ее ног с серебряным ножом для разрезания писем, воткнутым в грудь по самую рукоятку. В широко раскрытых глазах убитого стыло изумление, словно он так и не понял, почему смерть пришла так быстро и неожиданно.
– Господи! – охнула Челси. – Он мертв… Услышав шаги, Банни подняла глаза:
– Снято, Майк? Я хорошо сыграла, правда? – с детской гордостью спросила она.
На какое-то долгое мгновение все трое замерли, словно время остановилось, а сцена выглядела настолько зловеще реальной, что, казалось, была поставлена самим Хичкоком. Молчание становилось невыносимым.
Наконец Леверн, не обращая внимания на реплику дочери, произнесла:
– Не знаю, Челси. Ты сумеешь проверить?
Челси осторожно опустилась на колени рядом с телом, стараясь не глядеть в широко открытые безжизненные глаза. Она никогда раньше не видела мертвецов, тем более не прикасалась к ним, но все же вынудила себя взять отяжелевшую руку и безуспешно попыталась нащупать пульс. Отстранившись, девушка прошептала:
– Умер! Что здесь произошло, черт возьми?
Леверн тщательно выбирала слова и, хотя старалась говорить спокойно и размеренно, все же почему-то не убедила Челси.
– Я… почувствовала беду, – начала она, – а когда спустилась, увидела, что этот подонок душит Банни. Я старалась оттащить его, но он словно обезумел и не отпускал ее, а потом ударил меня ногой и сбил на пол. Я тут же вскочила, но не знала, что делать, и тут заметила этот нож, схватила его и попыталась защититься. Только Фернандо гораздо сильнее меня, сама понимаешь… Словом, не могу сказать, как все вышло. Внезапно он упал… вот и все.
– Ты убила его, бабушка.
– Д-да, наверное, – тихо ответила Леверн, не сводя глаз с лица дочери.
Вся история казалась крайне запутанной и лишенной всякого смысла.
– Почему он хотел убить ее, бабушка? – спросила Челси.
– Не знаю, может, Банни пыталась избавиться от него. Последнее время он стал совершенно невыносим.
Челси повернулась к матери.
– Мама, с тобой все в порядке?
– Конечно, солнышко, – улыбнулась Банни. – Скажи Мелу, что он может встать – камера выключена.
– Мел? – недоуменно переспросила Челси.
– Ее партнер. По-моему, она в шоке и не понимает, что случилось, – ответила Леверн. – Звони в полицию, Челси. Не стоит слишком долго ждать, иначе они что-нибудь заподозрят.
– Что именно, ба? – удивилась Челси, неловко обходя труп, чтобы добраться до телефона.
– Не знаю, все, что угодно. Ты же знаешь, какие они, – уклончиво пробормотала Леверн, опускаясь на диван рядом с Банни и обнимая дочь за плечи.
Челси подняла трубку и снова опустила. Ей хотелось верить рассказу бабушки, но уж очень у нее выходило гладко. Гладко… и заученно. Девушка тяжело вздохнула и еще раз попыталась добиться правды.
– Ба, ты уверена, что все именно так и было? Ты ведь не сможешь изменить показания, как только все им расскажешь.
– Как бы то ни было, я собираюсь стоять на своем до конца, – упрямо ответила Леверн.
Челси еще раз взглянула в бессмысленно пустые глаза матери, но, опасаясь самого худшего, все же подняла трубку и попросила телефонистку соединить ее с полицейским участком. Если уж она не очень-то верит рассказу, что говорить о представителях закона!