Майк очнулся, когда над империей царствовала глубокая ночь. В ушах сливались свист гуляющего ветра и приглушенный топот копыт. Майк осмотрелся: он находился в темной повозке с маленьким окошком, куда зловеще заглядывала луна. По обе стороны от него неподвижно сидели двое в больших черных капюшонах, скрывавших их лица. Когда он открыл глаза и пошевелился, его спутники молча переглянулись и вновь замерли в прежнем положении. Майк попытался пошевелить одной из онемевших конечностей, но тщетно: он был связан по рукам и ногам.

Повозка направлялась в неизвестность, минуя могучие лесные деревья с огромными черными кронами. Майку не пришлось долго думать, чтобы понять: он пленник. Его похитили из собственной комнаты в трактире «Северная стрела». Он получил сильный удар в голову тупым предметом и потому ощущал легкую боль в области затылка. Он почти не сомневался: рядом с ним сидят те самые двое мужчин, которые ночью проникли в комнату трактира через окно и напали на него. Вот только кто они и зачем это сделали? Вопрос оставался без ответа. Сомнений не вызывало лишь то, что эти люди были наемниками. Ведь это они возмущались и грозились потребовать у своего заказчика компенсацию за то, что их жертва не находилась под действием снотворного, которое, очевидно, содержалось в ароматном и бурлящем эле. Тогда кто же этот заказчик? Кому понадобилось похищать человека, живущего под сиенсэльской луной всего полгода? Кому он уже успел перейти дорогу в этом мире?

— Кто вы такие?! — вдруг воскликнул Майк.

В ответ молчание. Его спутники даже не пошевелили своими черными капюшонами.

— Кто вы?! — повысив голос, спросил пленник. — Куда направляется эта повозка? Отвечайте!

Но и эти вопросы остались без ответа. Осознав свою беспомощность, Майк притих, но в душе его охватило резкое желание биться и кричать изо всех сил, безнадежно пытаясь вырваться из неведомых лап, в которые забросила его судьба. Однако вместо этого он повернулся к одному из спутников и спокойно попросил:

— Прошу вас, ослабьте узел на моих руках, мне очень больно.

Человек в черном вопросительно повернул голову к своему напарнику, и тот одобрительно кивнул в ответ. Тогда первый подсел ближе к пленнику и принялся копаться в толстых веревках, охвативших его руки. Тем временем второй положил свою руку на кинжал, висевший у него на поясе, чтобы быть готовым к любым неожиданностям. Спустя мгновение Майк заметил холодное оружие и на поясе того, кто старательно ослаблял узел на его руках. Поэтому о побеге нечего было и думать. Оставалось ждать, куда привезет его судьба, принявшая облик черной, как сама ночь, повозки.

Наконец узел ослаб, рукам стало легче.

— Дайте воды! — попросил пленник, и человек в черном на этот раз без колебаний достал свою фляжку и поднес к его губам.

Майк принялся жадно глотать чистую воду, пока спутник не прервал это наслаждение. Поблагодарив человека в черном, пленник вдруг поднял связанные руки над головой и пробормотал какое-то заклинание. В повозке на миг стало светло, но похититель, сидящий справа, поспешил потушить магический свет, произнеся ответное заклинание.

— Никакой магии и никаких вопросов! — сурово рявкнул он. — Сиди смирно, если тебе дорога жизнь!

На эти слова возразить было нечего, и Майк промолчал, прижавшись к стене. В последующие часы в повозке царило безмолвие. Похитители ни разу не обмолвились словом, а молча сидели в одном положении, лишь изредка утоляя жажду из своих фляжек. Луна давно не изливала свой серебристый свет, Майк понял, что скоро будет светать. Однако дождаться этого момента он не смог: веки его тяжелели, и вскоре он погрузился в мир снов.

Пленник открыл глаза, когда солнце уже высоко светило над землей. Телега все мчалась по каменистой дороге. В маленькое окошко врывался освежающий утренний ветерок. Теперь пелена ночи не скрывала от глаз Майка красот окружающей природы. Он видел зеленые долины, уходящие к горизонту, живые леса, поющие на ветру, глубокое небо с парящими ватными облаками. Он вдохнул чистейший воздух и ощутил блаженство. Находясь в тесной повозке под присмотром незнакомых людей, связанный по рукам и ногам, он все же находил утешение, созерцая виды живой природы. Вскоре он и вовсе ободрился и решил: в какие бы уголки нового мира не завела его судьба, какие бы испытания не легли на его долю, он сумеет многое вынести, если будет иметь возможность наслаждаться неповторимыми картинами этого удивительного мира.

Ближе к полудню яркое солнце скрылось за широкой пеленой облаков, и зеленые долины покрылись теневым покрывалом. Один из похитителей выжидательно глянул в окно, а затем резко зашторил его. Повозка свернула с дороги, после чего тот вытер лоб от пота, и снова спустил с окна полупрозрачную вуаль. Узенькая дорожка вела уставших лошадей глубоко в лес. С каждой минутой живые деревья сгущались над черной повозкой. Сопровождающие засуетились, и Майк понял, что скоро экипаж прибудет на место. Большие колеса стремительно везли пленника навстречу судьбе.

Он не ошибся. Лошади замедлили свой ход, и вскоре повозка остановилась. Маленькое окно щедро открыло взору пленника место, где ему, видимо, предстояло сидеть в заточении. Посреди глухого леса, в месте, куда вряд ли сможет случайно забрести простой гражданин империи, стоял невысокий деревянный дом. Время и непогода не пощадили его гниющих стен. Одинокое строение, казалось, просуществовало здесь не одно столетие. Ветхая крыша давно наклонилась и, казалось, вот-вот рухнет на молодую лесную траву. Невысокий забор, ограждавший некогда сие жилище, оставил от себя лишь два десятка грубых палок, беспорядочно торчащих из сырой земли. Под маленьким и, очевидно, единственным окном в доме, располагалась обитая старой кожей дверь. Одинокая створка была приоткрыта, и разыгравшийся ветер беспощадно гонял ее взад-вперед, заставляя ржавые петли громко скрипеть. Майк с удивлением и тревогой взирал на одинокий дом и благодарил судьбу за то, что ему не пришлось впервые увидеть это страшное место под покровом ночи.

Один из спутников направился к старому дому, оставив другого сторожить пленника. Он медленно ступал по сырой земле, будто сам чего-то опасаясь, и остановился напротив двери. Майк пристально смотрел на качающуюся створку с обвисшими на ней клочьями кожи и с пугающим любопытством ждал человека, который появится на пороге.

— Валомар! — крикнул похититель. Ответа не последовало, лишь дверь, казалось, закачалась сильнее.

— Валомар, выходи! — нетерпеливо рявкнул он еще раз.

Крики не остались безрезультатными: вскоре на пороге показался человек, внешность которого заставила Майка содрогнуться. Это был упитанный, низкорослый, горбатый мужчина, сильно хромавший на одну ногу и потому при ходьбе опиравшийся на неровную палку. Он был лысоват, имел короткую рыжую бороду. Глубокий шрам на бледной щеке будто отражал его жизнь, одинокую и забытую. В неподвижных его глазах давно не было места радости, удивлению, страху — ничему, кроме глубокой тоски. Казалось, в этом человеке, как и в доме, где он проживает, уже давно нет жизни, осталось лишь жалкое существование. Его возраст нельзя было точно определить. Вероятно, ему перевалило за шестьдесят, но создавалось острое впечатление, что он гораздо моложе, чем говорил о нем внешний вид.

Похититель поспешно подошел к хозяину одинокого дома, и они погрузились в короткую беседу. Тот, кого назвали Валомаром, в отличие от своего собеседника, не жестикулировал, не повышал голоса и не метался из стороны в сторону, горячо пытаясь что-то объяснить, а лишь время от времени почесывал свой рыжий затылок. Наконец он неохотно кивнул головой, и разговор был окончен. Тогда похититель жестом подал знак своему напарнику, который, засуетившись, стал развязывать узлы на ногах Майка. Вскоре пленник босыми ступнями почувствовал весь холод лесной земли. Майка повели в жуткий дом. Весь долгий путь до скрипящей двери пленник ощущал на себе ледяной взгляд Валомара.

Обстановка в доме поразила даже сопровождающих. По их лицам было видно, что и они переступили этот порог впервые. Внутри не было света. Скудное освещение этому дому давало сейчас лишь маленькое окошко над входной дверью. Вокруг был жуткий беспорядок. По полу были разбросаны какие-то странные вещи, остатки древесной коры, стены были увешаны шкурами убитых животных, во всех углах на толстых покрывалах паутины неподвижно сидели большие пауки. Из мебели здесь были лишь разваливающийся деревянный стол, такой же стул с треснутой спинкой да старая лавка, стоящая у стены. На столе одиноко стояла полусгоревшая свеча, которую хозяин, похоже, использует только в темное время суток.

— Где подвал? — спросил один из сопровождающих, когда все гости вдоволь налюбовались ужасающей картиной лесного жилища.

— Пойдемте, — тихо промолвил Валомар и, повернувшись, заковылял в сторону лестницы, ведущей на чердак.

Зайдя за лестницу, четверо остановились перед крепкой дубовой дверью. Хозяин повернул ржавый ключ в огромном замке, и Майка пронзила резкая волна холода, вырвавшегося из темноты.

— А у вас нет места посветлее? — с иронией спросил пленник.

— Ты говорил бы поменьше! — рявкнул один из сопровождающих и слабо толкнул его в сырой подвал.

— Постойте, — вдруг сказал Валомар, — я постелю ему соломы.

— Обойдется! — воскликнул второй человек в шляпе, сильнее толкнув Майка в спину, и тот, оступившись, рухнул на невидимые ступеньки.

Дверь с силой захлопнулась. Пленник на короткое время потерял сознание. Когда он очнулся, сильная боль пронзила его голову. По лбу сочилась свежая кровь. Босые ноги окоченели от сырости и холода подвальной земли. Ползком пробираясь в темноте, Майк заметил на своем теле крошечный луч света. С трудом подняв голову, он обнаружил маленькое окошко, расположенное прямо под потолком. Приложив огромные усилия, пленник поднялся во весь рост и, шатаясь, подошел к единственному отверстию в подвальной стене, куда едва ли смог бы пролезть кулак взрослого человека. Выглянув в окошко, Майк увидел двор, где до сих пор стояла черная повозка. Двое похитителей нервно расхаживали по двору, перебрасываясь между собой редкими фразами. Наконец к ним вышел и Валомар. После короткой беседы бывшие спутники Майка поспешно заскочили в повозку, и лошади устремили их за собой. Спустя полминуты повозка скрылась из виду.

Пленник остался один. Один в неведомой лесной глуши, один в таинственном мире будущего. Не так давно он жил в уютной монастырской комнате, освещаемой бронзовым светом свечей, спал на кровати и созерцал божественную антильскую долину по утрам… А теперь нет ни долины, ни комнаты, ни кровати, ни даже света. Все, что есть теперь у Майка — это сырая земля и маленькое окошко в стене. Он пленник. И ни один гражданин Сиенсэля ни за что не догадается, что где-то на востоке великой империи, в густом лесу, в доме отшельника одиноко сидит человек, который сам не понимает, кто и зачем его похитил. Никто не поможет беззащитному гостю из прошлого…

Размышления Майка прервал тихий, но отчетливый звук поворачивающегося в замке ключа. Пленник насторожился. Уставившись в темноту, он замер в ожидании. Послышался щелчок замка, и дверь медленно отворилась. Сырой подвал наполнился сумеречным светом. В узком дверном проеме показалась безобразная фигура Валомара.

— Эй, ты! — рявкнул вошедший. — Подойди ко мне!

Майк решил повиноваться и медленно, держась за стену, пошел к двери.

— Вот тебе свеча, — глухо промолвил хозяин и протянул пленнику толстую свечу, ту самую, что стояла на столе. Пока я принесу тебе соломы, можешь осмотреть здесь все, чтобы после не бояться сидеть в темноте.

Майк взял горящую свечу и поднес ближе к своему лицу.

— Да ты же истекаешь кровью! — воскликнул отшельник. — Сейчас я принесу тебе полотенце.

Валомар удалился, захлопнув за собой дверь. Пленник осторожно спустился по ступенькам, держа в руке толстую свечу, и принялся осматривать подвальное помещение. Ничего такого, что могло бы привлечь внимание, Майк не заметил. Он находился в четырех отсыревших стенах, полом здесь служила твердая, словно камень, и холодная земля. В подвале было совершенно пусто. Видно, хозяин ничего здесь не хранит, и создавалось ужасное впечатление, будто это место только для пленников и предназначено. Никаких следов крыс и других мерзких существ здесь не наблюдалось, что, несомненно, не могло не радовать Майка. Единственными соседями в этом помещении были маленькие паучки, облепившие своими нитями все имеющиеся углы и небольшое окошко под потолком.

Вскоре тишину снова нарушил звук открывающейся двери, и на ступеньках показался Валомар с огромной охапкой соломы в руках. Он спустился к пленнику и расстелил солому у дальней стены. Майк не долго стоял со свечей в руке, мысль о побеге пришла к нему в голову мгновенно. Собрав в себе все силы, он рванул к открытой двери, и горящая свеча выскользнула из его руки… Но осуществиться молниеносному плану было не суждено: Валомар быстро вытянул обе руки вперед и произнес заклинание. Одна рука хозяина с помощью невидимой силы удержала падающую свечу в воздухе, другая с помощью той же силы повалила бегущего на ступени. И уже падая, Майк с досадой заключил, что Валомар — довольно сильный маг.

— Даже не думай о побеге! — гневно воскликнул чародей, прижав пленника невидимым прессом. — Мне велено содержать тебя в целости и сохранности, пока за тобой не приедут.

— А… — хотел было спросить Майк, но Валомар тут же перебил его:

— Никаких вопросов! Оботри лицо, оно истекает кровью, — промолвил хозяин, швырнув пленнику полотенце, после чего, почесывая затылок, покинул подвал и громко захлопнул за собой дверь.

Майк вновь остался один. Большую часть времени до ужина — а именно тогда подвальную комнату снова посетил Валомар, — пленник потратил на повторный осмотр помещения. Майк с надеждой пытался выяснить, нет ли какой-нибудь возможности выбраться отсюда. Тщательно ощупав все стены, углы и единственную дверь, пленник пришел к выводу, что покинуть подвал, используя собственные силы, практически невозможно. Нельзя это было сделать и при помощи магии: еще в тот момент, когда перед Майком только открылась эта дверь, он не мог не почувствовать мощный магический барьер внутри, который, как он помнил из уроков магии, блокирует все заклинания, исходящие от мага более низкого уровня, чем тот, кто этот барьер установил. Поэтому и здесь Майк, увы, бессилен. Осознав всю безнадежность своих попыток обрести свободу, пленник опустился на солому и забылся в раздумьях.

Пред ним рисовался образ Валомара. Почему он живет здесь, в лесной глуши, вдали от людских поселений? Каким он был много лет назад, что пережил на своем веку? Этот человек по меньшей мере странен. Без сомнения, одинокая жизнь в лесных дебрях сильно изменила Валомара, но в его каменном взгляде Майк порой улавливал угасающий огонек жизни. Пленнику почему-то не хотелось верить в то, что эти тоскливые глаза хозяина были такими всегда. Ведь отшельниками не рождаются, ими становятся, и неспроста. Так что же могло так круто изменить жизнь Валомара?..

Настал вечер. Солнце скрылось, а узорные паутины на крошечном окне засияли лунным серебром. В подвале похолодало и потемнело, но глаза пленника, привыкшие к темноте неуютной комнаты, уже могли различать сумрачные очертания неровных стен.

Настал момент, когда подвальная дверь снова отворилась. На пороге показалась знакомая фигура хозяина дома. В одной руке Валомар держал горящую свечу, в другой — поднос с едой для пленника. К своему глубокому удивлению, Майк, целый день не принимавший пищи, только лишь сейчас почувствовал невыносимый голод. Вероятно, размышления заглушали в нем все чувства. Валомар медленно спустился по ступенькам и поставил поднос на землю перед пленником, а тот в упор смотрел на вошедшего. Отшельник не проронил ни слова, и взгляд его не пересекался со взглядом Майка, но последний чувствовал энергию в его теле, магию, которая готова к возможному побегу пленника. Однако Майк давно понял, что обречен, и уже не помышлял об этом.

Валомар молча повернулся и собирался было уйти, но пленник неожиданно спросил вялым и слегка хриплым голосом:

— Почему вы живете один в лесной глуши?

Отшельник остановился. Майк ожидал от него сурового ответа, за которым последует хлопок дубовой двери, но этого не происходило. Валомар колеблется. Этот простой, но неожиданный вопрос, видимо, задел его в глубине души. Возможно, глаза отшельника сказали бы многое, но в этот момент он стоял спиной к Майку. Валомар повернулся лишь тогда, когда полностью успокоился. Дыхание его замедлилось, а взгляд стал прежним — каменным, но глубоким и тоскливым. Он не смотрел на пленника. На миг могло показаться, будто он и вовсе забыл о его присутствии. Он был задумчив. Бесшумно поставив горящую свечу на каменную ступень, Валомар сел рядом с ней, и в подвале воцарилась полнейшая тишина.

Майк не ожидал, что его вопрос приведет хозяина дома в такое состояние. Он почувствовал себя слегка виноватым, и потому молча сидел и наблюдал, не смея прерывать его глубоких раздумий. Живое любопытство играло в глазах пленника, он с нетерпением ждал первое слово, которое вырвется из уст Валомара, и наконец дождался. Глаза отшельника, казалось, собрали в себе всю грусть и тоску, какие только существуют в этом мире, и бледные его уста наполнили прохладный подвальный воздух грустной протяжной мелодией. Взгляд его крепко вцепился в квадратный кусочек вечернего неба, заглядывающего в крохотное окошко, и он запел… тихо, хрипло, но мелодично:

Валомар кончил петь и притих, опустив свой взор на горящую свечу, а холодный ветер, ворвавшийся в подвал сквозь прозрачную пелену паутины, протянул последнюю тоскливую ноту. Пленник был крайне удивлен происходящим, но послушал пение хозяина с удовольствием и искренне посочувствовал тем, о ком поется в этой песне. Вместе с тем он заключил, что Валомар имел когда-то достаточно неплохой голос, который, к сожалению, не пощадили время и жизненные обстоятельства. Почему же отшельник вдруг запел? И была ли эта грустная песня ответом на заданный ему вопрос?

— Вы находились в Понтилии в момент пожара? — осторожно спросил Майк.

Над одиноким домом проплелась минута полнейшей тишины, прежде чем Валомар наконец промолвил:

— Хорошо народ умеет сочинять песни… красиво, правдоподобно, трогательно… Словно инстинкт какой-то им подсказывает, как все было на самом деле, наполняет стихи теми чувствами, какие бушевали над горящим городом… Вот только не правы они в одном. Одного они не знают… Были там рыцари, были. Да только Понтилию защитить они не смогли…

— Рыцари? Настоящие рыцари?

— Именно.

— От кого же они защищали Понтилию? Неужели вы хотите сказать о нападении на город? Ведь официальная версия произошедшего гласит, что причиной пожара был неумышленный поджог.

— Поджог был. Вот только неумышленным его никак нельзя назвать. Он был не просто умышленным, он был воплощением всего их зла и ненависти…

— Кто они?

— Хм. Темные силы, иначе их не назовешь.

— Но почему никто этого не видел? Почему об этом говорят лишь те, кто чудом спасся от пожара в Понтилии, и их россказни вся империя принимает за бред?!

Майк замолк, ожидая грубого ответа и где-то в глубине души жалея, что высказался настолько резко. Но опасения пленника не оправдались. Валомар лишь сейчас оторвал свой каменный взгляд от плывущего пламени толстой свечи и направил его прямо на Майка. У последнего мурашки пробежали по коже, когда их взоры встретились.

— Сиенсэльский народ многого не видел, — спокойно промолвил отшельник. — Страшные тайны на протяжении долгих веков скрываются от населения империи. Люди с давних пор живут счастливо на этих землях, и это было целью моей работы и смыслом всей моей жизни… А сам я чего только не видал на своем веку…

— Так вы были в Понтилии в момент пожара?

— Был… — Валомар погрустнел окончательно, а из глаз, казалось, вот-вот должны прорезаться слезы. — Мы могли спасти этих людей… могли… но удача отвернулась от нас. Понтилия… сгорела дотла…

— Так вы были не один? — с интересом спросил Майк. — Кто же защищал город вместе с вами?

— Со мной был мой надежный друг и верный напарник. Но он… остался там. Я потерял его. Мы все потеряли его! Это был великий человек и бесстрашный рыцарь. Народ не знал его имени лишь потому, что не должен был знать. Не ведал никто и о его подвигах, но именно благодаря ему и тем, кто сражался с ним плечом к плечу, мир и покой царят в империи. Его звали Элтон Гииза. Он не вернулся из Понтилии… они все не вернулись! Нас было пятнадцать, но выжило лишь двое. Я потерял Понтилию и лучших своих друзей… и с того момента нет больше смысла в моей жизни…

— Примите мои искренние сочувствия, — после паузы промолвил Майк. — Но позвольте задать еще один вопрос… — последовала короткая пауза, но пленник не услышал одобрения. Впрочем, он мало на это надеялся, и потому решил продолжить: — Где же теперь тот человек, который, как и вы, остался в живых после той ночи?

Валомар вмиг изменился в лице. Минутная слабость в его глазах сменились суровостью, и он взглянул на Майка. Создавалось впечатление, будто отшельник спустился наконец с небес на землю и понял, что беседует с пленником, с тем, кто вообще не достоин слова, находясь в заточении. Он быстро встал, почесал затылок и, взяв в руки горящую свечу, холодно ответил:

— По просьбе этого человека ты сейчас находишься здесь. А если это так, то ты, похоже, совершил нечто нехорошее. И потому напрасно я развел здесь с тобой беседу. Если этот человек посадил тебя в мой подвал, значит так нужно. Я доверяю ему, и потому не ищи у меня снисхождения.

— Но ведь это не так! — кричал пленник вслед уходящему Валомару. — Я не совершал ничего плохого! Я понятия не имею, за что меня бросили в этот подвал!

Но хозяин дома будто не слышал этих восклицаний.

— Кто он?! — не унимался Майк. — Назовите мне его имя! Кто похитил меня?!

Дверь шумно захлопнулась.

Еда, принесенная Валомаром, давно остыла, да и чувство голода снова пропало у пленника, подавленное нахлынувшими вдруг мыслями и чувствами. Но Майк все же подвинул к себе деревянный поднос и поудобнее уселся на соломенной перине. На оловянной тарелке он различил кусок черствого хлеба, мизерную порцию тухлого мяса и полную кружку мутной воды. Вот и весь ужин. Майку оставалось лишь удивляться, откуда у отшельника в такой глуши появился хлеб?

Полночи пленнику не давала покоя мысль о Валомаре. Действительно ли этот человек находился в Понтилии в момент пожара, о котором Майк совершенно случайно узнал из имперской газеты? Правда ли, что он до последнего защищал город за Морфисом вместе с другими рыцарями? Или он всего-навсего один из тех сумасшедших, кто бежал из пылающего города, и чьи рассказы мало кто в империи принимает всерьез? Возможно, пленник и смог бы прийти к единому выводу в своих размышлениях, но усталость, физическая и умственная, давала о себе знать, и вскоре человек, оказавшийся в неволе, погрузился в мир снов.