В день грандиозного суда, среди тысяч возбужденных людей, что собрались на площадях Мелиты, едва заметно мелькал один юноша, которого судебные события мало интересовали. В обезумевшей толпе он с опущенной головой слонялся возле одного роскошного особняка, гордо возвышающегося над водами Лиотемы. Время от времени юноша подходил к его двери, дергал за ручку, стучал, но в доме никого не было. Этим человеком был Калим Дариэль, и он искал того самого горбатого старика, который когда-то занимался продажей этого великолепного особняка. Осведомившись о нем у прохожих, Калим получил исчерпывающий ответ. Жители Мелиты хорошо знают этого старика, и люди уверены: сейчас он в своей конторе, ибо даже в такие знаменательные часы, считает он, люди могут нуждаться в жилье. Контора по продаже домов в столице и во всей Аурелии находилась как раз неподалеку, и юноша поспешил туда.

В имперской организации в своем кабинете сидел невысокий горбатый старик и ждал посетителей. Его не волновало, что людям сегодня не до этого, что в здании суда проходит грандиозное слушание; он ждал человека, который желает купить новый дом или продать свой. И такой человек к нему явился. Ворвавшись в кабинет, Калим сразу узнал старика, чего не скажешь о последнем. Тот же широко улыбнулся и радостно промолвил:

— Я знал: ничто не может отвлечь человека, нуждающегося в крыше над головой! Добрый день, меня величают Клерон, и я готов подобрать вам прекрасный дом, учитывая все ваши капризы. А может, вы ищете покупателя для своих хором?

— Старик, неужто ты меня не помнишь? — промолвил юноша и подошел ближе к собеседнику.

— Ах, как же, помню! Тебя все еще интересует особняк в Мелите? У меня как раз есть один свободный…

— Мне нужен именно тот особняк! Сто тысяч золотых у меня при себе.

— Но это невозможно! — воскликнул Клерон. — Я продал его два месяца назад. Там живут люди!

— Мне плевать! — разгневался Калим. — Мне нужен этот дом!

— Увы, ничем не могу помочь…

— Ведь я говорил тебе, что собираюсь вскоре его купить. Сделай же что-нибудь!

— Я повторяю: этот особняк продан, в нем живут люди!..

Взбешенный юноша обнажил свой меч и приставил его к горлу старика.

— Ты плохо понял?! Мне завтра же нужен этот особняк!

— Как ты обращаешься со мной?! — не пострашился высказать Клерон. — Ведь я старше тебя…

— А я сильнее! — гневно воскликнул Калим. — И потому ты будешь делать то, что скажу тебе я, если тебе дорога жизнь, — он надавил лезвием на шею старика так, что тому стало больно. — Все, дедушка, решает сила! И мне плевать, будь ты хоть трижды старше меня!

Клерону не оставалось ничего иного, как пообещать юноше освободить интересующий того особняк до завтрашнего дня. И ему это удалось, но лишь Вертима знает, какие уловки и приемы ему пришлось для этого применить.

Калим Дариэль гордо переступил порог дома своей мечты. Особняк был великолепен. Богатство и роскошь интерьера поражали глаз и полностью соответствовали наружному виду сего жилища. Просторные комнаты, высокие потолки, разнообразие картин, гобеленов, всевозможных скульптур — этот дом можно было рассматривать часами. Некогда бедная и несчастная дитмондская семья отныне будет жить в центре Мелиты, в окружении знатных и благородных особ, посреди уникальных шедевров архитектуры, в гуще неповторимой столичной атмосферы. Письмо сестре с приглашением в новый дом уже отправилось в Дитмонд. Но нежданно Калим и сам получил послание.

Вечером, перебирая стопку бумаг, выданных ему при покупке особняка, юноша наткнулся на небольшую записку, где знакомым почерком черным по белому было написано:

«То, что тебе нужно, носит, не снимая, хозяин деревни Уилфорд, что расположена на крутом берегу Морфиса, близ Нартэля».

Все это значило, что где-то на берегу великой реки созрела шестая реликвия. Она ждет Калима, и он не может задержаться в тесных столичных стенах ни на мгновение.

Утром юноша отправился в Нартэль. К вечеру прибыв в город на пассажирской карете, он вяло, не заостряя особо внимания, осмотрел достопримечательности бывшей столицы. Глаза его если и переполнялись восхищением от созерцания уникальных памятников архитектуры, то лишь внешне. Его разум и чувства были прикованы к желанной реликвии, ведь она так близка. Ночевать в таверне было некогда.

Вечерний Уилфорд был безмолвен, лишь мельница одиноко скрипела на легком ветру. Морфис, казалось, застыл. На улице не было ни души, свет в окнах не горел. Вокруг пугающе бродили сумерки. Странной казалась эта тишина. Подойдя ближе к одному из домов, Калим увидел замок, висящий на его двери. Юноша осмотрел другие дома и убедился, что все они также заперты, после чего наконец осознал, что он одинок в этой деревне. Впрочем, одно из жилищ не было заперто, поскольку и вовсе не имело двери. Этот дом, видимо, принадлежал тому самому «хозяину» Уилфорда, о котором в своей записке писал Лиолат. Он был больше, красивее и богаче всех остальных домов, а двери не имел, похоже, потому, что ее однажды снесло ураганом, и теперь она лежит у высокого крыльца и благополучно догнивает.

Набравшись смелости, юноша обнажил свой меч и вошел в дом хозяина, решив осмотреть его изнутри. В доме царили мрак и безмолвие. Пол слегка поскрипывал под ногами гостя. Похоже, давненько по нему никто не ходил. Оказавшись в гостиной, Калим зажег факел. В следующий миг его передернуло: прямо перед ним стоял некий человек. Юноша даже вскрикнул от испуга, но вскоре перевел дух, ибо пред ним было всего-навсего его зеркальное отражение. И тем не менее Калим был удивлен своим странным испугом. Ему вдруг показалось, что никогда прежде он не испытывал настолько резкого и пронзительного чувства. Более того, в последнее время он и вовсе забыл, что такое страх, но сегодня… Странен этот дом. Вокруг темно и пусто, но воздух неспокоен, будтодышит кто-то…

Обыскав особняк хозяина, юноша вышел на улицу и с угрюмым выражением лица сел на крыльцо. Ничего, что могло бы напоминать очередную реликвию Лиолата, Калим в доме не обнаружил. «То, что тебе нужно, носит, не снимая, хозяин деревни…» — гласило послание. В этих словах нет ничего загадочного. Загадка лишь в одном: куда подевался хозяин, как и все население Уилфорда? Ответ на этот вопрос таится где-то здесь, в этом сумеречном воздухе. А может, жители соседних деревень поведают юноше что-нибудь интересное?..

Уходя, юноша вновь бросил взгляд на величественный особняк хозяина, и ему вдруг показалось, что во мрачном окне мелькнул слабый луч света. Но Калим не стал заострять на этом внимание и, ступая по тропинке, углубился в лес в поисках ближайшего населенного пункта.

Милтон — именно так называлась ближайшая деревушка — был гораздо «живее» своей соседки. Туда юноша добрался лишь глубокой ночью, но, тем не менее, местная таверна не пустовала. Там все еще слышались вялые звуки играющей скрипки, лязганье железных кружек и редкие всплески человеческого смеха. Таверны в Сиенсэле никогда не опустеют. Безлюдными здесь могут быть поля, дороги, замки и даже городские площади, но никак не таверны. В любом населенном пункте ты всегда можешь найти себе собеседника, друга и собутыльника: достаточно просто зайти в местное заведение.

От беседы не отказался и Калим. Более того, он сам ее развязал, первым делом расспросив у постояльцев о деревушке по имени Уилфорд.

— Ты пришел сюда из Уилфорда?! — в один голос удивленно воскликнули мужчины. — А ты смельчак! Мало кто отважится ступить туда ногой…

— Но почему? — недоумевал юноша. — И куда подевались жители этой деревни?

— Жители покинули свои дома, ибо это место проклято. Там бродит призрак!

— Призрак? — настороженно спросил Калим и вдруг стал припоминать ту необъяснимо тревожную обстановку в доме хозяина деревни.

— Именно! — разом подтвердили постояльцы, после чего один из них начал свой рассказ. — Призрак этот принадлежит Лавриену — основателю деревни. Фамилия его нам не известна, ибо он всегда велел называть себя только по имени. Лавриен был известен как богатый купец и фермер, который все свое состояние заработал своими собственными руками и умом. Все, кто его знал, говорили о нем как о дальновидном торговце и просто хорошем человеке. Поговаривают, что в начале своего пути Лавриен не имел ни гроша, но упорство и любовь к труду сделали его тем, кем он стал. Однажды, чтобы найти применение своим деньгам, богатый купец решил основать поселение. Менее чем за год он построил себе роскошный особняк на берегу Морфиса и стал созывать к себе простых крестьян. Лавриен обещал, что не пожалеет денег для тех, кто поселится в его новообразованной деревушке и будет добросовестно работать в его хозяйстве. Как и ожидалось, отклики от крестьян посыпались со всех концов империи, и вскоре вокруг хозяйского дома выросло десяток-другой новых. Хозяйство в Уилфорде — именно так было решено назвать деревушку — стало расти большими темпами, и вскоре вести о новом поселении распространились на всю провинцию. Лавриена во всей округе знали как доброго, отзывчивого и трудолюбивого человека. Но были и те, кто завидовал купцу и желал ему лишь зла. Как рассказывали жители Уилфорда, к нему частенько заглядывали местные разбойники. Шайки людей неприятного вида вымогали у него деньги, угрожая сжечь поселение. Но Лавриен не желал легко сдаваться: он предлагал бандитам оставить свои гнусные делишки и заняться честным трудом у него на ферме. Но те лишь смеялись над ним и все больше угрожали. Впрочем, по правде сказать, не каждый грубиян мог осмелиться перейти ему дорогу. По утверждениям жителей Уилфорда, были случаи, когда Лавриен мог без труда сразить аж троих вооруженных противников.

— Неужто он был настолько силен?

— Это уже другая история. Все знают, что купец был обладателем неких чудо-перчаток, которые могли творить мощнейшие разрушительные заклинания, независимо от магических способностей их обладателя. Одной мысли для них было достаточно. Эти перчатки Лавриен почти никогда не снимал с рук, и много раз они помогали ему дать отпор недоброму противнику. Откуда у него появились эти странные перчатки — точно не известно. Поговаривают, что он выкупил их у какого-то путешественника…

— Где сейчас эти перчатки? — не выдержал Калим.

— Трудно сказать. Вероятно, на нем и поныне. Мы скажем лишь, что однажды Лавриена не смогли спасти даже перчатки. В один день — было это лет восемь назад — к нему снова явилась шайка разбойников. На этот раз купец не смог оказать сопротивления пришельцам, и они увели его с собой. Больше в Уилфорде он не появлялся… по крайней мере в живом облике. Однако спустя год после похищения один из жителей деревни стал свидетелем ужасной картины. В полночь в окне хозяйского дома, который все это время пустовал, блеснул слабый луч света. Очевидец был крайне ошеломлен увиденным и решил понаблюдать за происходящим до конца. В покинутом особняке отчетливо послышались шаги. Кто-то медленно спускался по лестнице с фонарем в руке. И наблюдатель обомлел, когда на крыльце вдруг показался человеческий силуэт: это был Лавриен, а точнее… его призрак. Похоже, этот человек не упал в обморок, ибо прекрасно помнил, что было дальше. Призрачный силуэт, постояв с минуту на своем крыльце, бесшумно направился к Морфису. Пока он шел, пересекая главную улицу Уилфорда, его мертвые глаза смотрели лишь вперед и никуда более. Так, освещая свой путь фонарем, призрак добрался до крутого берега и побрел вдоль него на юг. Шел он не долго. Вскоре, остановившись, он опустил руку и застыл на одном месте; его туманный взор был направлен вдоль берега, где вдали виднелись развалины старого форта.

— Этот форт имеет отношение к его истории?

— Никто этого не знает. А проверить — не каждый отважится. Ближе к часу ночи призрак Лавриена вновь оживился и, освещая себе путь, побрел назад, вошел в свой дом, и вскоре луч света в его окне призрачно погас. Ошеломленный увиденным, очевидец рассказал обо всем односельчанам, и следующей ночью за призраком наблюдала уже вся деревня. И, к глубочайшему удивлению жителей Уилфорда, на этот раз все повторилось: ровно в полночь из своего дома вышел призрак Лавриена и вновь побрел к Морфису, а ровно к часу вернулся, вошел в дом и исчез в своей комнате. Понаблюдав за «хождениями в ночи» еще около недели, люди стали собирать свои вещи и покидать деревню, считая это место проклятым. Вскоре в Уилфорде не осталось ни одного жителя, а призрак, вероятно, ходит там и по сей день…

Дослушав эту необычайную историю, Калим, поддавшись усталости, отправился в свою комнату и скоро погрузился в мир снов. Завтра он намеревался вернуться в проклятую деревушку и самолично убедиться в правдивости пугающего рассказа. Если все это окажется правдой, то чудо-перчатки, которые и являются шестой реликвией, должны быть при Лавриене. Украсть у призрака — задача не из легких. Однако чего только юноше не приходилось делать, чтобы добыть очередную желанную реликвию Лиолата.

Ночь для Калима выдалась неспокойной. Порой его бросало в холодный пот, а снилась ему какая-то жуткая и непонятная муть. Дурные предчувствия сопровождали юношу и весь последующий день. Ему вспоминался тот заброшенный особняк, зеркало и отражение в нем, которое казалось не совсем натуральным. В мыслях весь день витали таинственные образы, странные предчувствия. Дикий ужас окутывал Калима, когда тот представлял, куда лежит его путь грядущим вечером. Опустевшая деревня, где по ночам безмолвно ходит призрак с фонарем, вселяла в него неподдельный страх. Теперь он был уверен как никогда: с ним такое впервые. Однако, придя к нужной концентрации, юноша успокоился и стал думать только о реликвии, во имя которой грядущей ночью он сделает все, что от него потребуется.

Ближе к одиннадцати Калим прибыл в Уилфорд. Он осторожно расположился близ хозяйского дома, и его взору открылось все: и окно, где должен появиться огонек от фонаря, и крыльцо, куда призрак должен выйти, и центральная улица заброшенной деревни. Безмолвие и мрак навевали пугающие мысли. Сердце юноши забилось чаще.

Минул час, и наконец Калим заметил в окне крошечный луч света, именно тот, что подмигнул ему минувшей ночью, когда он покидал деревеньку. Огонек мгновенно исчез из поля зрения, и после паузы в заброшенном доме послышались шаги. Дыхание юноши резко участилось, и ему казалось, будто дышит он чересчур громко. И боясь, что призрак обнаружит его, Калим прикрыл лицо дрожащей рукой. Вскоре на крыльце показалась фигура. Это был человек, богато одетый, с фонарем и… в перчатках. В один миг восторг юноши затмил все прочие чувства, и энергия забурлила в нем; заветная цель возникла пред взором. Наконец, постояв на крыльце своего дома, Лавриен спустился на землю и медленно побрел по деревне. Покинув укрытие, Калим бесшумно последовал за ним. Как и говорили ему в таверне, призрак смотрел только вперед. Вскоре он добрался до крутого берега реки. Будто по расчетам, у самого обрыва он свернул на юг и медленно побрел вдоль береговой линии. Юноша пошел за ним по незримым его следам и ни на миг не спускал глаз с его призрачной фигуры. Наконец Лавриен остановился и, опустив руку с фонарем, стал вглядываться вдаль. «Интересно, что думали люди на кораблях, проплывая по Морфису у этих берегов и видя странного человека с фонарем в руке?..» — подумал Калим, после чего вспомнил о перчатках и начал строить свой коварный план. Поразмыслив, он пришел к выводу, что воровство — не самый лучший вариант в данном случае, и потому, во избежание неожиданностей, юноша решил просто попытаться вступить с призраком в контакт. Калима сильно трясло, но, собравшись с духом, он решительно направился к Лавриену.

Призрак стоял, направив свой печальный взор вдоль обрывистого берега. Его облик был ужасен. Юноша видел пред собою живого мертвеца! Бледное и высохшее лицо, впалые щеки, безобразные губы и глубоко запавшие глаза, изливающие полный смерти взгляд — таков был ужасный портрет Лавриена. С минуту Калим смотрел на привидение с ужасом и не мог оторвать взгляда, хоть и хотел. Кровь стыла в его жилах. Доселе он не видел ничего подобного. Призрак же не обращал на незваного гостя ни малейшего внимания. Казалось, он и вовсе не заметил юношу, и когда тот стал прямо перед ним, закрывая обзор, он будто смотрел сквозь живого человека, не спуская глаз с далекого полуразрушенного форта.

— Лавриен! — наконец обратился к нему Калим. В ответ молчание.

— Лавриен! — снова попытался он, — я пришел за одной вашей вещью… она ведь вам больше не нужна…

Но тот продолжал безмолвно взирать вдаль, не пошевелив ни единым фрагментом своего мертвого тела.

— Послушай, жалкий призрак, — разгневался юноша, обнажая свой меч, — отвечай на мои вопросы, если не хочешь испробовать на вкус острие моего клинка!

Но и такой подход не дал результата. И тогда Калим сложил оружие в ножны и, понизив голос, спросил:

— Господин Лавриен, скажите, что вас тревожит?

И тут наконец призрак повернул голову, и юноша невольно содрогнулся, поймав на себе его тусклый взгляд.

— Помоги мне! — глухим замогильным голосом проговорил Лавриен.

— Что я могу для вас сделать?

— Освободи меня! Верни мне покой! Верни…

— Я согласен! — вдруг воскликнул Калим. — Только в обмен на это я хотел бы получить ваши перчатки. Поймите, без них мне будет сложно вам помочь…

— Пообещай, что поможешь мне!

— Я обещаю…

После этих слов призрак сбросил с себя чудо-перчатки, скрывавшие под собой отвратительные костлявые руки, и, развернувшись, медленно побрел назад в Уилфорд. И ничто не смогло бы сейчас отвлечь его забытое внимание…

Юноша был доволен: шестая реликвия в его руках. И, проводя взглядом сумрачную фигуру Лавриена, Калим насмешливо промолвил ему вслед:

— Делать мне больше нечего, как помогать всяким мертвецам. И коль был ты наказан после своей смерти, то, вероятно, так оно и должно быть!

После этих слов юноша бережно опустил в свою сумку великолепные черные перчатки и отправился в таверну Милтона: не ночевать же здесь, посреди этих безжизненных домов и отвратительных привидений.

Вновь побеседовав с нетрезвыми постояльцами, Калим отправился в отведенную ему комнату. Но сон не спешил приходить к нему. Юноша ворочался с бока на бок, пытался сильно зажмуривать глаза, но тщетно. Страх в его душе давно пропал и, напротив, сменился чувством полного удовлетворения. Но сон не шел. И тщетно Калим пытался призвать его. Но в один необъяснимый миг прохладный ветерок проскользнул из открытого окна, и юноша уснул… мгновенно.

К нему явилось сновидение. Стоит он меж домов покинутого Уилфорда, а внизу бушует Морфис, и нет конца его неистовому гневу. Меж сосен, что волнуются на бешеном ветру, проглядывало сумрачное небо, и нет ему предела, встревоженному, недовольному. И дом стоял у реки; он был высок и с высоты своей глядел на все жилища остальные. И двери не было у дома, одна лишь арка, а в арке тьма… И голос слышен был ужасный и глухой. «Помоги мне!» — со всех сторон пугающе твердил он. А юноша в бешеном страхе от арки отходил, глаз с нее не спуская. А голос, казалось, все ближе… ближе… давит на уши… И тишина, и свет погас в округе, создаваемый богами. А когда он вновь возник, фигура призрака пред юношей предстала. И этот взгляд… от него хотелось влезть на самую высокую сосну и… вниз без памяти порхнуть. Но тело здесь, оно окаменело, и звуки все застыли в глотке; несчастный обречен. А голос все без памяти твердил:

— Помоги мне!

— Но почему же я? — у темноты все спрашивал Калим.

— Ты обещал…

Проснулся юноша в холодном поту. Он долго лежал, прожигая потолок испуганным взглядом и тяжело дыша, но позже успокоился. Близился рассвет, и, не сомкнув более глаз, юноша и вовсе забыл о сновиденье. Он покинул Милтон и умчался в столицу, в свой новый дом, где живет теперь его неполная семья. И все пошло не так уж плохо. Но по ночам замогильный голос Лавриена несчастно твердил:

— Помоги мне!