(еще один хэллоуинский спецвыпуск)

Пандора — значит «Всем одаренная».

Буквально всем. И добром и злом. Только все зло — спрятано в ящике. До поры, до времени.

Природа стремится к совершенству. К своей полноте. Пока ящик не открыт, всегда будет чего-то не хватать. Сама эта нехватка станет недостающим злом…

На этом месте моя сказка, которую я сам себе рассказывал от скуки, избегая размышлений о естественной энтропии и туннелировании — все эти штуки крошат не только стены, а процесс все равно максимально приторможен — дала сбой.

Если этой нехватки будет достаточно — зачем будет открывать ящик? Зло можно заместить другим злом. Так понадобится ли прежнее когда-нибудь? Хоть все равно останется неполнота. Сколько богов заперто за пределами вселенной, в которой они когда-то властвовали? Отвратительно. Теперь я — один из них. Время всем дышит в затылок. Даже там, где его, как будто, нет. Но если его нет, то протяженность чего именно я могу ощущать, считая, что оно было долгим?

«Сколько времени ты там провел?»

«Не знаю. Вечность… Мгновение».

Есть места и обстоятельства, в которых эти понятия становятся равнозначны. Только от этого не легче. Потому что — равнозначно. И в одном мгновении спрятано слишком много.

Этот щелчок мог мне просто померещиться, но я мгновенно встрепенулся, зная, что он — настоящий. Глубоко вдохнул воздух, который тут же стал другим — невообразимо другим! После того как целую вечность всё было неизменным. Сердца забились сильнее, и кровь побежала с таким напором, будто хотела разорвать сосуды. Все сдерживающие оболочки. Ну же, только не останавливайтесь!.. Загудели сервомоторы, размыкающие захваты, и я выскочил из кресла пулей. Как ошпаренный.

Я много раз представлял себе этот момент, и каким мог бы тогда оказаться — совершенно обезумевшим, погрузившимся в сонное безразличие, считающим, что мне все только снится, и что все остальное, что бы это ни было, всегда будет для меня сном. Но ты знаешь, что не спишь, когда твоя собственная кровь пытается от возбуждения разорвать тебе голову, и пульс бешено отбивает четыре такта, которые ты едва можешь выносить, но они — настоящие!

— Ривер! — Я поспешил выпрыгнуть из коробки и отойти от нее подальше.

Я себя чувствовал… черт побери, я себя чувствовал, как будто никакой вечности не было. Хотя я знал, что она была, и ни за что бы не хотел ее повторить или продолжить. От одной мысли кровь стыла в жилах. Но чувствовал — будто прошло мгновение. И кажется, даже с ума сходить не собирался.

— Доктор!

Выглядели они как-то невесело, хотя на лице Ривер было написано что-то похожее на громадное облегчение.

— Так что случилось! — спросил я радостно.

Даже если взорвалась Вселенная — это куда веселее, чем пребывание в полной неизменности. Едва ли меня сейчас могло расстроить вообще хоть что-то. Даже если Галлифрей вдруг выкатится над горизонтом, я был настроен с удовольствием подраться и, в крайнем случае, честно свернуть себе шею — все тоже развлечение. Только никаких больше «игр в ящик»!

— И сколько прошло времени?

Они немного замялись. Но похоже — не больше года, как и обещала Ривер, это чувствовалось по ним самим. Даже меньше. Так по какой же причине?.. Не просто же потому что соскучились… Хотя, в какой-то степени, это было бы неплохо.

— Тогда просто — что случилось? — может, я слишком быстро выпаливал вопросы? Это я мог…

— Тебе удалось заморозить вселенную, — ответил Доктор.

— Что-что мне удалось?.. Если вы забыли, я был здесь.

— Именно так ты ее и заморозил! Остановил броуновское движение и закрыл все естественные рифты! Повсюду!

Я открыл рот от восхищения.

— Правда?! Здорово!!! И это несмотря на все предосторожности?

Доктор вздохнул.

— Видимо, из-за предосторожностей. Да, звезды не взорвались. Наоборот — они застыли. Начиная с окраин пространства и времени, и процесс почти дошел до эпицентра. То есть, сюда. Собственно уже дошел, когда мы извлекли твою Тардис из временной ловушки. Аварийный протокол выбросил ее в ту точку на орбите, где она была в тот момент, когда твоя Тардис превратилась снаружи в «ледяную звезду». Теперь она замораживает последнее оставшееся во вселенной солнце…

— Чудесно!

— Назвал бы это как-то иначе… — он бросил мне что-то, и я это что-то поймал.

— Что это? — спросил я, уже отлично видя, что это вихревой манипулятор.

— Я вижу только один выход из положения. Вы с Ривер переместитесь в параллельную вселенную, в которой все будет в порядке, а я взорву Тардис вместе с Пандорикой, чтобы организовать новый Большой взрыв.

И этот чудак повернулся к консоли, начав что-то быстро на ней переключать.

— Эй, что это ты делаешь?!..

— Запускаю самоуничтожение.

— Черта с два ты его запускаешь!

Я подскочил ближе и запустил резервный личный блок. Все заглохло, кроме периферийных систем, в число которых входили и сканеры, на которых была видна чертовски нестабильная последняя звезда.

— От вселенной уже ничего не осталось!..

Звезда на сканерах не то чтобы взорвалась, а лопнула как хлопушка с конфетти, рассыпалась полузамерзшими хлопьями.

— А вот и вообще ничего не осталось! Красота какая! — я рассмеялся. Кажется, никому больше не было весело. Но это неважно. Мне было хорошо, и все казалось пустяками. Тем более, сколько вариантов возможного развития событий я прокрутил мысленно, пока был в Пандорике… все казалось таким простым. Или, по крайней мере, не имеющим особого значения. — Бросьте! Нам некуда торопиться. Все уже сгинуло. Так давайте подумаем спокойно, что мы можем сделать.

— Кажется, ты настроен оптимистично.

— Еще бы я не был настроен оптимистично! Особенно оптимистично потому, что ты ошибся, Доктор!

Доктор посмотрел на меня ошарашенно.

— Я?!

— Именно! Так же, как я. Ты согласился, что это отличный выход, — я указал через плечо на Пандорику. — А в результате вселенная замерзла. Значит, ошибиться могу не только я! Ты не представляешь, как меня это радует!

— Хорошо, — он сердито оперся на консоль, сложив руки на груди. — И что мы будем делать дальше? Вселенной нет, есть только Тардис, и в ней три повелителя времени. Так и будем тут сидеть дружной шведской семьей?

— А что это тебе так не терпится взорвать мою Тардис? Между прочим, она мне бесконечно дорога, и ты ее не получишь!

— А какой смысл? Если кругом ничего нет.

Я пожал плечами.

— Давай сперва подумаем. Взорвать Тардис с Пандорикой мы всегда успеем.

Я огляделся, потом бессознательно потянул носом и посмотрел на сканер, показывающий Тардис снаружи.

— Посмотри!

— На что?

— На сканер. Ты говоришь — «Ледяная звезда»? Но это больше не Ледяная звезда. Всего лишь за время, которое мы тут с вами говорим.

Он вздохнул.

— Это слишком медленный процесс. Так не восстановить вселенную.

— Да подожди же, подожди! Ривер! Это ведь больше никакие не спойлеры: то, что было в другой вселенной — это было в другой вселенной. Я думаю, мы отлично можем поговорить об этом. Ведь правда?

— Да, — сказала Ривер. — Конечно!

— В тот раз все звезды взорвались. Но у нас они не взорвались, только замерзли. Хотя прекращение всякого движения означает потерю понятия поля, а в итоге и самой материи. В конечном счете. Итог должен быть тот же самый. Но все-таки замедленней, через барьер изолированной Тардис. Итак, у нас пока еще имеется огромное количество глыб льда. Нам нужно не взорвать все это, столкнув, перемешав, выкинув дублированные остатки за край вселенной, нам нужно все это раскачать. У нас есть Тардис, и мы находимся прямо в ней, вместе с Пандорикой, «свет» из которой уже «растопил» обшивку снаружи. Как еще можно распространить этот «свет», не взрывая тут ничего — как его рассеять по пространству-времени, во все уголки?! — Я поглядел на Доктора, потом на Ривер, и улыбнулся: — Ну же! Вы же знаете ответ! Что уже находится везде и повсюду?! Тардис!

— Она не настоящая! — сказал Доктор.

— Еще какая настоящая! — обиделся я. — Иначе бы она не работала. По крайней мере, в своей основе она действует на том же принципе. Мы должны засунуть Пандорику прямо в ее ядро…

— И она взорвется…

— Едва ли. Мы телепортируем Пандорику в окружающее ядро возмущение континуума, прямо во временной вихрь, который и разнесет ее атомы повсюду, как живой эталон.

— Не факт, что у тебя что-то получится, — скептически заметил Доктор.

— А что получится, если мы сделаем так, как ты предлагаешь?

— Ну, вы окажетесь в новом мире. В котором, к тому же, не будет меня, и я не буду вам мешать. Вы можете все начать сначала.

— Еще чего! А кто сказал, что ты нам мешаешь? Я уже молчу про свою Тардис. Но… — Я снова посмотрел на Ривер. — А как думаешь ты? Как нам стоит поступить? Стоит бросить все, что мы начали? Или… скажи мне — вы закрыли проект?

Ривер покачала головой.

— Нет.

— Нет?!

— Хотя я был против! — вставил Доктор.

— Против? И вы не действовали вместе?

— Нет, — повторила Ривер и посмотрела на Доктора неприязненным взглядом.

Я посмотрел на Ривер с улыбкой, почти зачарованно. Она их не бросила! Что ж, прекрасно. И я тоже не хочу ничего терять, и ни от чего не хочу отказываться! Это просто не дело! Разрушить одну вселенную, бросить, потом уничтожить еще одну, и еще… И это не говоря о том, что о чем мы вообще говорим?! Все естественные рифты закрыты. Куда мы можем убраться? Просто за пределы Тардис, чтобы быть восстановленными в Большом Взрыве, тогда как Доктор будет контролировать взрыв и наверняка сделает все, чтобы уничтожить и мой проект. Просто так, из предосторожности. Ну нет уж, что за бессмысленная возня!

— И какая разница, даже если у нас ничего не выйдет? Ну, эта вселенная погибнет, и все выйдет так, как ты и хотел, всей этой «неправильной» реальности просто не будет. Или не будет только нас. Что тоже для тебя должно быть неплохо. Кажется, ты считаешь себя аномалией, которая создала всю эту побочную ветвь? Но ее создал не ты, знаешь ли. Ты сам существуешь потому, что она была создана. И ты знаешь, кем. И знаешь, что Ривер — тем более аномалия, ее прошлое в будущем другой вселенной! Так почему ты хочешь погибнуть, но так, чтобы мы остались? Или мы все останемся, или нет. Если мы все рушим, то мы все разрушим и без тебя. Если все восстановим, значит, мы тут на месте, и тут — все правильно! Согласен? Ривер, ты согласна?!

— Я — да!

— Гм, — сказал Доктор. — Вселенная, которую ты собираешься восстановить, уже была нестабильна.

— Она будет стабильна! Ты помнишь, когда начались все проблемы?

— Когда я появился…

— Нет. Когда мы полетели в Библиотеку.

— И твоя Тардис срезонировала с Трещиной. И ты думаешь, что эта вселенная стабильна?

— Конечно. Срезонировало не ядро моей Тардис — энергия действительно полностью преобразована. Трещина в той вселенной была результатом взрыва всех звезд и взрыва Тардис, прокатившегося отдачей во времени назад, от этого самого события. От закрытия Пандорики. И тут произошло то же самое. Со следом старой Трещины срезонировала новая Трещина — в моей собственной Тардис, потому что именно в ней я построил Пандорику. Потом. После всего этого. — И это, судя по всему, была «невидимая» Трещина, лишенная свечения: все застыло, а не взорвалось. — Но отдача уже прокатилась, раньше, чем мне пришло в голову это сделать. И именно через эту новую Трещину сюда попала Пандорика Одиннадцатого тебя. А потом я ее скопировал. Петля причин и следствий! Но теперь, когда Пандорика будет рассеяна, ничего не помешает этой вселенной быть стабильной, как и той, другой, верно, Ривер? Она ведь была стабильна?

— Насколько бывают стабильны все вселенные.

— Ну, пробуй… — кивнул Доктор.

— Отлично! — Я снова подключил консоль и настроил телепорт. Пандорика замерцала и растворилась, переместившись в вихрь. Прощай, чудовище! А теперь…

— А самоуничтожение ты отключил? — поинтересовался Доктор.

— ?.. Эй, а ты чем был занят все это время! Я думал, ты отключил… — Раз уж процесс все еще как-то продолжался после перехвата управления, и он об этом знал.

— Но там же твои коды…

— Но ты же запустил процесс!..

— Как запустить-то я разобрался, а вот останавливать-то не планировал…

…

— Уф, — выдохнули мы через минуту. — Ну, ждем, что дальше?..

Ривер подошла к консоли и постучала по сканеру.

— Кажется, мы больше не на орбите.

— О, чудненько!.. Значит, там уже что-то есть!

На сканере был коридор. Тот самый, в котором стояли когда-то наши Тардис. Значит, база цела… И звезда над ней, скорее всего, восстановлена.

— На самом деле, учитывая, что именно было в Пандорике — атомы вселенной, по ее состоянию на тот момент, когда ее дверь была закрыта в прошлый раз. Так что… — я поглядел на монитор. — «Сверим наши часы?» Мы в том самом моменте. Так сколько там было — полгода, которых не было?

— Гм… — повторил Доктор. — Ну, что же, значит, мы просто выйдем отсюда, как вошли буквально «несколько минут назад». — Он посмотрел на меня с легкой укоризной. Я подмигнул. По крайней мере, на этот раз я сам «вернул время вспять». — И пожалуй, я вам больше не нужен…

— Но теперь, у тебя снова есть место, куда ты можешь возвращаться, когда захочешь. — Я бросил ему обратно его вихревой манипулятор, но на всякий случай кивнул на сканер, где виднелась стоящая в коридоре его синяя «полицейская будка».

Он посмотрел удивленно и усмехнулся.

— Ты хочешь сказать, что у меня появился дом?

— Конечно. И знаешь, я думаю, что кое в чем еще ты был прав. Думаю, я не буду расширять проект. Я не буду бросать его, но остановлюсь на том, что уже сделано. Рисковать притяжением подобного и подобного… По крайней мере, искусственно ни к чему. Форсировать и гнать — незачем. Займемся качеством. Пусть все идет дальше естественным путем. А может, ты еще возьмешь себе новых спутников, которые будут очень похожи на тебя!..

— Ну нет… — рассмеялся он.

— Никогда не поздно передумать! Ты знаешь, где нас искать.

— Очаровательно, — то ли усмехнулся, то ли вздохнул он. — Это очень странный конец.

— Потому что это не конец. Это какое-то новое начало. И продолжение.

И как же я был рад, что никакой Пандорики больше не было!.. Хотя, строго говоря, она была теперь рассеяна всюду — всё её содержимое — и мое, заключенное в ней, безумие, все кошмары, рассеянные во все уголки континуума. Но ведь это «преобразованная энергия»? И как бы то ни было, так все равно было всегда. По крайней мере, в этой вселенной. Да если уж говорить начистоту, во всех без исключения. Все дары мира, и все его зло. Связанные неразрывно.