Андре удивился. Только что трактирщик активно помогал следствию, а теперь стал главным подозреваемым. Сыск определенно оказался не самым простым занятием. Он положил ключ в карман и заглянул в мешочек: тот был полон золота.

– Здесь наберется годовая выручка от трактира. Полагаю, это достаточный мотив для убийства. Самое время поговорить с Пьером.

– Он обедает на кухне, мсье.

Элен пропустила доктора и Лу вперед: вряд ли она хотела попасться мужу на глаза. Один за другим они спустились по лестнице и прошли на кухню.

Солдат возле очага латал потертый плащ. Трактирщик сидел за столом перед миской горячей похлебки. Он с удивлением посмотрел на вошедших. Что-то в выражении лица доктора заставило Пьера подняться со стула и принять привычную стойку “смирно”. Внутри у доктора все дрожало, хотя он изо всех сил старался выглядеть уверенно:

– И снова я восхищен вашей выправкой. Закаленного сержанта видно сразу. И какая выдержка! Целый день изображать воплощенную невинность и таить такой камень за пазухой.

– Не понимаю, о чем вы. Я все вам рассказал и помогал как мог, – трактирщик неумело пытался скрыть волнение.

– Так уж все? Вы ни словом не обмолвились об этом, – доктор протянул ему ключ. – Согласитесь, осматривать сарай было бы гораздо удобнее при открытой двери.

– Да черт знает, где вы его нашли! – рассердился Пьер, – Был бы у меня этот ключ, стал бы я вас водить окольными путями…

– Вам нужно было отвести от себя подозрения. А вот хорошего замка было жаль, поэтому вы и запретили нам ломать дверь.

– Я собирался заказать новый ключ, идиот! Замок купил у местного кузнеца, он мигом бы его смастерил.

– Допустим. Но что вы скажете об этом? – Андре Эрмите вынул мешок с монетами. – Думаю, эмблема Греньи вам хорошо знакома.

Трактирщик ошарашенно смотрел на деньги. Едва ли раньше ему приходилось держать в руках такую сумму.

– Да, это его кошелек. В чем вы меня обвиняете, в конце концов?

– Эти вещи были найдены под вашим прилавком. Я обвиняю вас в том, что вы ограбили и убили господина Греньи.

Пьер побагровел и грохнул кулаком по столу:

– Не трогал я старого черта! Час назад под прилавком ничего не было…

Не знаю, кто подсунул туда эту дрянь. Я на хлеб зарабатываю честно и грабежом не промышляю!

– К сожалению, улики говорят об обратном. Лу, прошу вас взять его под стражу. До прибытия дознавателей пусть посидит в моей каморке.

Слуга безмолвно подошел к трактирщику и скрутил ему руки за спиной. Элен вскрикнула и залилась слезами, солдат угрюмо молчал. Пьер не пытался сопротивляться – о нечеловеческой силе Лу в окрестностях знал каждый.

Доктор направился в обеденный зал, трактирщик и его огромный конвоир шли следом. Под изумленными взглядами обедающих постояльцев они прошествовали наверх. В номере слуга отпустил Пьера и тот принялся растирать затекшие запястья. Перед тем как запереть дверь Андре предупредил его:

– Мы не станем вас связывать, просто закроем здесь. Надеюсь, вы не станете крушить собственную гостиницу. Я дам указания, чтобы у вас было все необходимое.

Пьер сел на кровать и взъерошил волосы. Его гнев куда-то улетучился, теперь перед доктором был разом постаревший, изможденный человек.

– Продолжите расследование, прошу вас. Праведником я не был, но старика не убивал. Клянусь, мсье.

Эрмите вручил Лу ключ от каморки, а сам вернулся в номер Греньи, чтобы в одиночестве собраться с мыслями. Симпатии к трактирщику доктор не испытывал, но разум отказывался поверить в его виновность. Андре был искренне рад, что дело завершилось и подозрения не пали на него. И тем не менее…

В любом случае ему еще нужно было найти долговую расписку шевалье. А убирал ли ее старик куда-нибудь? Ведь после завтрака он спал, а затем не покидал зала до самой смерти…

Андре запер дверь, спустился по лестнице и вошел в кухню. Заплаканная Элен сидела у очага. Увидев Эрмите, она вскочила и вытерла глаза.

– Я могу чем-нибудь помочь, доктор?

– Проводите меня в подвал. Нужно еще раз осмотреть тело.

Элен вышла на середину кухни, откинула половик и подняла крышку погреба. – Простите, я не спущусь с вами, доктор: страшно до жути. К тому же там очень тесно. Возьмите лампу со стола.

– Благодарю.

Доктор зажег лампу и осторожно спустился по шаткой лесенке. Подвал и вправду оказался тесным. Почти все пространство заполняли винные бочки, подвешенные к потолку свиные окорока и корзины с овощами. На полу лежало завернутое в простыню тело Греньи. Эрмите поставил светильник на бочку и развернул саван.

С утра старик мало изменился. Разве что кожа еще сильнее обтянула кости черепа. В подвале было холодно и тело совсем застыло. Андре передвинул лампу ближе и принялся внимательно осматривать накидку. Поиск не дал результатов.

Он заглянул во внутренние карманы сюртука, даже снял с покойника сапоги, проверяя, нет ли чего внутри. Расписка как в воду канула. Доктор передохнул минуту и начал приводить одежду мертвеца в порядок. Надевая на него сапоги, он заметил на подошвах остатки грязи.

Андре взял лампу и поднялся по лестнице. Он продрог. Элен стояла на прежнем месте возле очага, кутаясь в шаль. Доктор подошел и протянул руки к пламени. Трактирщица заметила:

– Достает же вам смелости, мсье. Я при виде мертвяков просто голову теряю.

– Обычно в моих пациентах больше жизни, – согласился Эрмите, – а вам, должно быть, потребовалось немало решимости, чтобы при такой пугливости податься в маркитантки.

Элен улыбнулась:

– На войне как на войне, мсье. Я сирота, зарабатывать на жизнь было нужно. А для девушки выбор невелик.

– Было тяжело?

– Бывало… Но судьба меня берегла: за пять лет в армии никто пальцем не тронул.

– Действительно, везение. Красота для женщины часто становится обузой, – Андре смотрел на огонь, – Как-то я работал в одной семье в Болонье… Лечил молодую супругу хозяина от неизвестной хвори. Бедняжка была редкой красавицей и чахла день ото дня. А ее муж – препротивный старикашка, но богатый как сам король. Родители выдали девушку замуж чуть ли не силой. Она покорилась, но…

– Какая жалость! Вы помогли ей?

– Нет. Я лечил ее три месяца, потом был вынужден уехать. Пару лет спустя снова оказался в городе и при случае поинтересовался судьбой бывшей пациентки. Вы не поверите, что я узнал!

– Надеюсь, она сбежала с молодым любовником мсье? – поинтересовалась Элен.

– Если бы… Она овдовела через месяц после моего отъезда. И здоровье тут же наладилось. Женщина просто расцвела, избавившись от старых пут. К ней сватались лучшие кавалеры. В тот день она снова выходила замуж – на сей раз по любви. По этому поводу гулял весь город, даже мне достался кусочек свадебного пирога.

– Удивительно! – трактирщица смотрела на него как завороженная.

– Самое забавное, что ее муж умер во сне. Видите ли, – пояснил доктор, – моя пациентка страдала от жестокой бессонницы: пришлось давать ей самые сильные капли… Оставил целый пузырек перед отъездом. Думаю, ей хватило лекарства до того, как все проблемы решились сами собой.

– Неужели вы считаете…

– Я знаю, что несчастная женщина способна на все. А уж если появляется шанс избавиться от такой обузы… – Андре встал, пристально глядя на Элен. Она отвернулась и села за стол, кутаясь в шаль.

– Всякое случается… Я не слишком была счастлива с Пьером, но никогда не помышляла травить его.

– Не сомневаюсь, – доктор развернул свой стул и уселся напротив трактирщицы, – у вас горячая кровь. Вы бы скорее зарезали мужа во время ссоры, чем стали сыпать яд ему в суп.

– Пожалуй, – она попыталась рассмеяться, но вышло плохо, – однако Пьер цел.

– Пока цел, – согласился доктор, – но это ненадолго.

Он решил вернуться в номер и обдумать все хорошенько. В коридоре Андре задержался и заговорил с Лу:

– Вы ведь чистили сапоги хозяина вчера днем?

– А то! Добрых два часа драил. Все лучше, чем маяться, покуда он дрыхнет.

– Сменной обуви у него не было.

– Не. Вы ж видали, даже в сундуке ни черта – одни бумажки.

– А на двор он перед ужином точно не ходил?

– Точно. Проснулся – и сразу вниз.

– А вы вообще… хорошо чистите сапоги? Может, грязь на подошвах осталась?

– Вот еще! – обиделся Лу, – Я свой хлеб всегда отрабатываю… Да и попробуй ему грязь оставить – враз по шапке получишь.

Доктор вернулся в номер. Он присел к столу, достал письменные принадлежности Греньи и продолжил свои записи. Его прервал стук в дверь. Она распахнулась. На пороге стоял Жоффруа. Отставной солдат решительно вошел в комнату и уселся на свободный стул перед доктором. С минуту он собирался с духом и наконец произнес:

– Освободите сержанта. Греньи прикончил я.