– Прекрасно… прекрасно, – бормотал Ритчи.

Бедра Беатрис Уэверли в действительности оказались такими же изысканными и стройными, как на его самых жарких фотографиях, а кожа гладкой, точно сливки. Когда, поднимая вверх подол своей ночной сорочки, она заколебалась, все еще не показывая ему того, что так жаждал увидеть, он подумал, что ему почти достаточно просто смотреть на нее.

Почти.

Все еще пребывая в сомнениях, Беатрис напряглась всем телом и задвигалась у него на коленях, безжалостно терзая ягодицами и без того напряженный половой орган.

– Тише, тебе не о чем волноваться. Ты же знаешь, что можешь это сделать. – Ритчи принялся водить вверх и вниз по ее безукоризненной ноге, наслаждаясь от прикосновения к коже и воображая, как под ней неистово пульсирует по жилам кровь, а нервные окончания посылают клеткам сигналы возбуждения. Лаская, Ритчи подбирался все ближе и ближе к заветному холмику у нее между ног.

Прошлой ночью Беатрис была восхитительна, она чутко реагировала на его прикосновения, и он знал, что и сейчас она очень скоро станет задыхаться от желания. Однако она не спешила полностью обнажиться перед ним, явно нервничая.

«Как это в самом деле странно, – подумал Ритчи. – Ты же позировала голой для фотоснимков, которые получили распространение среди сотен похотливых мужчин, а теперь не желаешь показать мне свою обнаженную киску в приватной обстановке. Ты для меня загадка, Беатрис Уэверли, самая настоящая тайна».

Тут в голову ему снова закралось удивительное подозрение о том, что она невинна, невзирая на готовность снять одежду перед фотокамерой.

Эта вероятность глубоко потрясла Ритчи. Он-то считал, что все ее игры с наступлением и отступлением всего лишь уловки женщины, желающей раззадорить потенциального любовника вкусом охоты. Возможно, у нее не было очень уж много любовников… но, по крайней мере, несколько все же было.

Теперь же Ритчи не был в этом так уверен.

Он взял за правило никогда больше не сближаться с женщиной, которая сама точно не знает, чего хочет. Его немногие тщательно выбранные любовницы все являлись степенными замужними дамами или опытными куртизанками высшего света.

И вот с кем он теперь оказался. С Беатрис Уэверли. Женщиной, обладающей лицом и телом богини любви с картин прерафаэлитов, но при этом ерзающей у него на коленях, точно деревенская девственница, впервые оказавшаяся в объятиях мальчишки-пахаря.

– Разве ты не хочешь показать мне свою киску, Беа? – Палец его скользнул выше, под край замершей на середине пути ночной сорочки. – Рано или поздно я все равно ее увижу, ты же знаешь. – Легкая ткань примялась, и Ритчи был готов поклясться, что почти почувствовал прикосновение мягких волос к подушечке своего пальца. – Если она выглядит так же восхитительно, какой она была на ощупь прошлой ночью, я буду вознагражден.

– Что ж, хорошо. Прошу прощения, что заставила ждать. Какая халатность с моей стороны – так скоро обсчитать вас, мистер Ритчи. – Голос ее был едким, но с ноткой нервозности, которая лишь усугубляла его сомнения.

Совсем было собравшийся спросить, не хочет ли она прекратить, Ритчи громко застонал. Беатрис каким-то непостижимым образом удалось заключить его член в болезненно-приятный плен своих бедер и ягодиц. Его орудие пыток само находилось на волоске от экстатического взрыва.

Что, если она заставит его кончить прямо в одежду, всего лишь оттого, что сидит на нем? Ритчи задрожал от подобной извращенной перспективы, балансируя на грани оргазма.

Беатрис-распутница, прекрасная распутница. И он заставит ее ласкать себя, или в противном случае вожделение разорвет его на кусочки.

– Ну вот, теперь ты доволен? – вскричала она, последним рывком поднимая свою длинную сорочку. Лицо и грудь у нее были красны, точно садовый пеон.

– Нет, Беа, не совсем, – выдохнул Ритчи, почти доведенный до пика наслаждения, переполняемый всем сразу: ее гневным заявлением, ощущением ее ягодиц на своих бедрах и желанным зрелищем кустика лобковых волос.

Рыжего цвета. Темно-малинового. С сотнями красивейших богатых оттенков осени.

Волосы внизу живота Беатрис оказались такого же яркого насыщенного и блестящего оттенка, что и ослепительная струящаяся масса волос на голове. Слабая попытка фотографа вручную подкрасить на эротических снимках вьющийся холмик волос между ног оказалась всего лишь бледной имитацией реального цвета.

– Каким восхитительным сокровищем ты обладаешь, моя сладкая! – выдохнул Ритчи, отдавая себе отчет, что подобные слова более подходят неоперившемуся юнцу, никогда прежде не знавшему женщин.

Но Беатрис поразила его и вывела из равновесия.

– Рада, что тебе нравится, – отозвалась она. – Сожалею, что моя растительность гораздо более буйная, чем ты привык видеть у дам. Если бы я заранее знала о твоем визите, то привела бы все в порядок.

Мгновение спустя оба они залились громким необъяснимым смехом.

– Это очень притягательное зрелище, – наконец молвил Ритчи, напуская на себя серьезный вид и привлекая Беатрис к себе. Целуя ее в щеку, он одновременно запустил руку в ее неукрощенное сокровище. Лобковые волосы на ощупь оказались такими же мягкими, какими он запомнил их вчера, шелковистыми, но не лишенными упругости. Он не мог дождаться, когда раздвинет складки и погрузится в неисследованные глубины ее лона. Пальцами или языком, значения не имело, но он просто обязан туда проникнуть.

Но прежде он должен убедить ее приласкать саму себя.

– Я жду, Беа, – промурлыкал он ей в висок.

Она тяжело задышала, и он одновременно и увидел, и почувствовал, как она кусает губы. Он слегка сжал ее, затем, отыскав ее руку, мягко, но настойчиво поместил ее ей между ног. Как Ритчи и надеялся, Беатрис при этом подняла бедра, а не отстранилась.

– Что ж, моя прекрасная Беа, вот мы и снова играем в игры ниже пояса. – Переплетя свои пальцы с ее, он прижал ее средний палец к бугорку мягких волос, погружая глубже, прямо во влажную пещерку, где скрывался жаждущий ласки клитор.

Беатрис застонала и напряглась всем телом, взбрыкнув ногами от столь интимного прикосновения.

– Ритчи… ох… – задыхаясь, простонала она, когда он надавил на ее палец. Палец проскальзывал и перекатывался, настолько влажной оказалось ее лоно.

– Давай же, Беа! Получи наслаждение!

Она покусывала губы, затем принялась водить по ним языком. Наконец пальцы ее сжались и принялись за работу. Ритчи слегка отстранился, не убирая, однако, ладони, спокойно лежащей поверх ее руки.

Комнату наполнили едва различимые хлюпающие звуки, сопутствующие прерывистому дыханию и стонам Беатрис. Каждое движение ее раскачивающихся ягодиц терзало член Ритчи самым изысканным образом.

– Тебе же это нравится, не так ли? – хриплым голосом спросил он, чувствуя порхание ее пальцев в, без сомнения, давно разученном и многократно отрепетированном танце. Теперь она совершала круговые движения, рыча от усилия, будто тигрица, и этот зловещий звук шокировал слух Ритчи.

Боже всемогущий, доводилось ли ему когда-либо прежде быть с женщиной столь же чувствительной? Возможно, Беатрис и проигрывала в артистизме и замысловатости, но это с лихвой компенсировалось ее волнующим животным энтузиазмом.

Ее нервная система и ее сладкая киска были словно специально созданы для любовных утех.

Ритчи это точно знал. И сама Беатрис знала. Слушая ее затрудненное дыхание и стоны, он до краев заполнился желанием увидеть апофеоз ее наслаждения. От необходимости самому получить оргазм у него едва глаза не вылезали из орбит.

– Ну же, Беа, кончай… сделай это… кончай.

Она запрокинула голову, протестующе заворчав, и зарылась лицом ему в плечо. Даже сейчас она бросала ему вызов.

– Сделай это для меня, Беа, – повторил Ритчи, сжимая ей руку. – Сделай это, или, клянусь, ты сведешь меня с ума. Я нахожусь на грани и готов излиться себе в штаны, когда увижу, что ты достигла пика.

– Неужели? – На ее прекрасном лице с розовыми щечками появилось коварное выражение, а глаза сделались расчетливыми.

– Да, в том не может быть сомнений. И тебе это понравится, не так ли? Осознать, что ты возбудила меня настолько, что я излился прямо в кальсоны, восславляя тебя.

На губах Беатрис медленно расцвела улыбка, она откинулась в руках Ритчи и стала с повышенным усердием ласкать себя.

Опьяненная поцелуями Ритчи и его грубыми откровенными словами, Беатрис уже через несколько мгновений вознеслась на вершину блаженства. Она ощущала под собой твердый член Ритчи, который представлялся ей самостоятельным живым организмом, и радость от осознания, что она обладает над ним властью, пьянила, точно вино.

Она извивалась и играла не только пальцами, но и ягодицами, а потом закричала от наслаждения, почувствовав внутри себя ослепительную-белую вспышку удовлетворения, разорвавшуюся снопом искр. Блаженная нега накатывала на нее волна за волной, порабощая ее лоно и распространяясь по всему телу до кончиков пальцев ног и кончиков волос на голове.

Стоная и извиваясь, Беатрис почувствовала, как Ритчи напрягся, изогнув шею, будто бы приносил присягу. Она хотела снова поерзать по нему, но он с силой, граничащей с грубостью, схватил ее за талию, принуждая оставаться неподвижной.

– Не двигайся, – прорычал он, впиваясь в нее пальцами и взбрыкивая бедрами раз, другой, третий, а затем с протяжным стоном замирая. – Не двигайся, – уже более мягким голосом повторил он, касаясь губами ее лица и запечатлевая на нем неожиданный поцелуй.

Беатрис сидела не шелохнувшись. Она лишь трепетала всем телом, в котором непрестанно пульсировала энергия. Это было сравнимо с тем, как если бы ее смыло за борт во время шторма, а потом она внезапно вновь оказалась в безопасности на широком песчаном пляже.

Ураган утих, и девушка, будучи не в силах сдержаться, ухмыльнулась. Глаза Ритчи все еще были закрыты, что являлось для нее загадкой, а сама она едва могла сдерживаться от клокочущего внутри ликования.

«Я заставила тебя кончить, дьявол ты этакий, – с восторгом подумала она. – Я сделала это. Можешь сколько угодно думать, что имеешь надо мной власть, раз у тебя столько денег, но и я далеко не беспомощна».

Ритчи приказал ей не двигаться, и несколько мгновений она и в самом деле сидела неподвижно, но это не могло сдержать ее мыслей о мужском половом органе у себя под ягодицами. Он стал мягче и уже не казался таким большим, но все же забыть о его присутствии не представлялось возможным. Беатрис попыталась представить его, спокойного, удовлетворенного и, вероятно, липкого от извергнутого семени.

Ей пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.

– Это очень приятно. Ты получила удовольствие, Беа?

Как он узнал, что она наблюдает за ним? Ведь глаза его по-прежнему оставались закрытыми. Или он, подобно великому Месмеру, обладал способностью читать чужие мысли? Наконец Ритчи открыл глаза, будто сумел уловить и эту мысль Беатрис тоже. Его взгляд цвета полуночного неба был затуманенным и жарким.

– Разумеется, получила. – К чему лгать? Беатрис вдруг захотелось признаться ему в том, в чем, как ей раньше казалось, она не сумеет открыться вообще никому, даже мужу, хотя шансы того, что он у нее когда-либо появится, сокращались с каждой секундой.

– Превосходно. Я очень доволен, Беа. Наслаждение – это тоник для ума. Оно расслабляет тело и разум. – Будто бы вознамерившись предоставить наглядное подтверждение своей теории, он схватил ее за талию и поставил на ноги. Ночная сорочка и пеньюар Беатрис заструились вниз, прикрывая причинное место, и она испытала граничащее с разочарованием чувство и, словно бросая вызов, не торопилась застегивать пуговицы.

Губы Ритчи слегка приоткрылись. Ахнул ли он от восторга, любуясь ее телом? Похоже на то. Схватив ее руку, он принялся покрывать поцелуями кончики пальцев, будто влюбленный обожатель.

– Я хочу, чтобы ты получила столько наслаждения, сколько это вообще возможно, моя дорогая, – продолжал он. Ноздри его трепетали над ее рукой. Беатрис залилась краской – снова, – осознавая, что он чувствует исходящий от ее пальцев запах. – Я должен на несколько дней уехать по делам и хочу взять с тебя обещание, что в мое отсутствие ты станешь играть со своей милой киской как можно чаще. И возможно, даже думать при этом обо мне, а не о каком-то воображаемом герое романа.

Внезапно Беатрис ощутила огромную пустоту в душе. Не успел оплаченный месяц удовольствий начаться, как Ритчи уже уезжает. Ах, мужчины все-таки очень противоречивые создания! Обвиняют женщин в непостоянстве и частой смене настроений, но сами являются столь же ненадежными, если не сказать больше.

Она попыталась отнять руку, стараясь, чтобы это не казалось резким рывком.

– На несколько дней, значит? Считаются ли они частью месяца? Или бег времени в твое отсутствие остановится и начнется снова, когда ты вернешься?

Ритчи прищурился, но выражение его лица при этом было скорее восхищенным, нежели враждебным.

– В тебе чувствуются задатки деловой женщины, Беа, правда? Какая жалость, что не тебя назначили ответственной за финансовые дела семьи. Если бы ты стояла у руля, то, уверен, вы с братом бы сейчас купались в роскоши. – Он пожал плечами, отчего ткань его простого жакета натянулась. – Но, повторюсь, не так уж и плохо все сложилось. Как бы иначе мы сумели заключить подобное соглашение? Если, конечно, мне не удалось бы склонить тебя к месяцу греха лишь ради моих очаровательных личностных качеств и легендарного мастерства в качестве любовника.

Беатрис также прищурилась.

– А возможно, и нет, – легко согласился Ритчи. – Что же касается этих дней, то, вероятно, их следует зачесть в счет общего времени, но только в том случае, если ты обещаешь хорошо ублажать себя самостоятельно, представляя меня рядом.

– Я постараюсь так и сделать, Ритчи, но на воображение не всегда можно положиться. Оно обладает собственной волей. Мое, по крайней мере, точно. – Она наблюдала за едва заметными движениями мышц на его лице, когда он обдумывал сказанное ею, все еще не выпуская ее руки, и снова задалась вопросом, о чем же именно он думает. – Возможно, мне нелегко будет избавиться от мыслей о том, что меня насилует один из рыцарей Круглого стола или, к примеру, очаровательный аравийский принц.

– Старайся, Беа, старайся, – промурлыкал он. В голосе его звучали свирепые нотки, когда он снова поднес кончики ее пальцев к губам и принялся целовать, медленно и тщательно надавливая. Беатрис ощущала кожей колебание воздуха от его дыхания.

– Очень хорошо, я так и сделаю, – чуть слышно прошептала она, испытывая новое потрясение, когда Ритчи коснулся языком ее пальцев, пробуя их на вкус.

Это продолжалось не более мгновения, а потом он отпустил ее руку и вынул из кармана часы на цепочке. Сжав губы и нахмурившись, он воззрился на циферблат.

– Мне пора идти, дражайшая Беа, хотя и совершенно этого не хочется. – Он отвел взгляд в сторону, и Беатрис явственно представила, как вращаются у него в голове шестеренки интеллекта, выделяя серию дел, которые следует решить. Отстранился ли он уже от нее? Превратился ли из любовника в делового человека? – Потрать те деньги, что я дал тебе, на себя, Беа. Купи себе новые платья, туфли и все, что хочешь и в чем нуждаешься. – Он ухмыльнулся, снова превращаясь в любовника. – Приобретение нескольких предметов нижнего белья тоже приветствуется. Но только не бери ничего шерстяного у доктора Джагера, умоляю, и других, продающих непривлекательные вещи в том же духе. С этого момента я хочу видеть и чувствовать тебя в шелке и кружевах, хотя когда ты одна, то конечно же можешь надевать более практичные вещи, если пожелаешь.

– Что ж, спасибо и на этом. Мне очень нравятся мои шерстяные комбинации, и я ни за что не хотела бы с ними расставаться.

– Ну разумеется. – Ритчи плотно сжал губы в попытке не рассмеяться.

– Говоря серьезно, Ритчи, что мне делать с этими чудовищами, что время от времени появляются на пороге нашего дома? У Чарли могут иметься самые неожиданные долги, о которых даже тебе ничего не удалось разузнать. Одному Богу известно, кто может заявиться, требуя назад свои деньги. Мне конечно же можно использовать часть твоих денег на эти цели? – Беатрис похлопала себя по карману, с облегчением думая о том, какое это счастье – иметь деньги, с помощью которых можно подавить угрозы в их с братом адрес.

– Не беспокойся об этом, Беа. Я оставляю вместо себя секретаря, ответственного за крупные финансовые операции. Он настоящий эксперт по части общения с несговорчивыми типами. Преимущественно потому, что в прошлом сам был одним из них. – Ритчи кивнул, будто снова мысленно сверяясь со своим списком. – Но Джейми прозорливый и умный малый, он служит мне верой и правдой. Считай его своим управляющим, если тебе так больше нравится. Твоему брату, понятное дело, финансовые вопросы доверять нельзя, и, хотя я и знаю, что ты наделена острым, проницательным умом, дорогая, я не хочу на этот месяц забивать твою прекрасную головку столь приземленными материями.

Беатрис открыла было рот, чтобы запротестовать против такого высокомерия и заносчивости, но благоразумно передумала. В некоторой степени Ритчи был прав. Чарли в роли хозяина дома был более чем бесполезен, и ему нельзя было доверять деньги. А как ей самой удастся хорошо вжиться в образ сладострастной куртизанки, если постоянно придется волноваться о ценах на отбивные и капусту, а также о том, проветрили ковры или нет? Управляющий Ритчи может взять все эти обязанности на себя, раз уж его хозяин так настаивает на том, чтобы оставить его в ее доме. Она улыбнулась, представив некоего крупного, мускулистого типа, облаченного в фартук и подметающего ступеньки крыльца. Раз уж сама Беатрис некоторое время не сможет заниматься хозяйством, ублажая сексуальные причуды Ритчи, то лишняя пара рук будет как нельзя кстати в помощь Полли и Энид.

– Как это предусмотрительно с твоей стороны, – промурлыкала она, все еще не решаясь посмотреть Ритчи в лицо.

– О, я обо всем позаботился, дорогая моя. Очень скоро ты сама в этом убедишься.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, Ритчи. Ничуть не сомневаюсь.

Какие еще сюрпризы приготовил его извилистый, точно лабиринт, ум? Наконец, взглянув в его темные глаза, Беатрис ощутила прикосновение холодных пальцев сомнения к своему позвоночнику. Впереди ей предстоит целый месяц открытий.

Заметив, что она дрожит, Ритчи обнял ее и поцеловал. Очень крепко.

Это было похоже на то, будто он и в самом деле сумел прочесть ее мысли.