Олега и Лизку встретила возбужденная толпа, что теснилась вокруг трех пожарных машин у забора Изольдиной усадьбы.
Разумеется, ни Максим, ни кот до села не побежали. Максим не спешил раскрывать жителям Круглика свою тайну так же, как и Рекс не хотел снова выступать в унизительной роли прокатного кота.
Первого, кого увидели Лиза и Олег, это соседку Изольду, которая носилась вокруг своей усадьбы и неистово орала:
— Ой, люди добрые! Ой, спасайте! Горю-уу!
За ней бегал Бобчик — это именно он постучал в дверь, когда Изольда болтала с Минимаксом, — и тоже кричал:
— Мама, остановитесь! Стойте, говорю вам!
Пожарные старались поймать женщину, но та ловко ускользала от их цепких объятий, бежала в дом и тут же выскакивала обратно, таща перед собой то ковер, то дорогое кресло, то хрустальную вазу, которую можно увидеть лишь в музее исторических драгоценностей.
Изольда даже не заметила, что извержение пыли из окон и дверей ее дома прекратилось так же внезапно, как и началось.
— Остановитесь, наконец! — прикрикнул на нее участковый Крутиус, который стоял здесь же во дворе и с нескрываемым профессиональным интересом наблюдал за Изольдой Сократовной, этой женщиной щедрой и искренней души, а особенно — за вещами, которые одна за другой появлялись на дворе. — Никакой это не пожар, — объяснил кругликовцам участковый, — а столб обычной пыли. Вот откуда он взялся — здесь надо разобраться…
Крутиус подчеркнул последнее слово, потому что прежде всего подумал, что разбираться надо в другом: откуда у такой скромной женщины такие ценные музейные вещи?
Его слова немного успокоили Изольду. Она наконец остановилась, тяжело дыша, оперлась на дрожащую руку своего разгоряченного красномордого Бобчика, перевела дыхание и сказала, обведя взглядом кучу добра, что беспорядочно лежали среди двора:
— Ой, слава богу! А я думала — горим.
— Во-первых, бога — нет, как доказано наукой, — строго заметил Крутиус, — и вам, уважаемая Изольда Сократовна, стыдно этого не знать. А во-вторых, надо немедленно выяснить, откуда эта пыль! — И участковый направился было к двери дома, и Изольда заступила ему дорогу.
— Гражданин участковый, подождите немножко! — испуганно затараторила она. — Я только вареньице вынесу — на зиму готовила, — а тогда, будьте добры, смотрите! — И она забежала в дом.
Ее не было минут пятнадцать. Из избы доносился лишь стеклянный перезвон. Наконец на пороге появилась Изольда. Она тащила за собой тяжеленный ковер, свернутый в узел, где глухо погромыхивали стеклянные банки.
— Давайте помогу, — предложил Крутиус.
Но Бобчик первым бросился к матери, которая почему-то отстранила благородного участкового, и поспешно воскликнул:
— Не волнуйтесь, он легонький! Мы его пока к соседям затянем, чтобы вареньице пылью не пришлось. — И вдвоем с мамой потащили ковер на дачу Валяйко.
— Вы не против, если это немного здесь полежит? — спросила Изольда брата и сестру, которые тихо стояли в толпе и с нескрываемым любопытством наблюдали за странной суматохой.
— Прошу, прошу! — затараторила Лизка. — Пусть лежит сколько надо.
— Вот спасибо, хорошие вы дети! — поблагодарила она и сунула ковер с банками в угол летней кухни.
— Так что, будем осматривать? — снова обратился к Изольде Крутиус.
На этот раз хозяйка гостеприимно распахнула дверь.
Ступив в дом, участковый едва не задохнулся. Мелкая, как пудра, пыль лежала по дому толстым слоем, летала облаками в воздухе и забивала нос и рот. Но работа есть работа, и участковый решительно взялся за расследование.
Он тщательно осмотрел каждую щелочку и трещинку на потолке, на стенах и на полу, но так и не нашел ни одной причины, которая могла бы вызвать такую ужасную пыль, что ее даже увидели пожарные в городе и примчались сюда.
Участковый решил пригласить к расследованию ученых из Института кибернетики: пусть посмотрят, потому что слишком уж странное явление пришлось наблюдать кругликовцам. Крутиус слышал про грязевые вулканы, но здесь речь шла о пыле. Может, в Круглике появился новый тип вулканов — вулкан пыльный? Кто его знает… Пусть ученые мужи исследуют это и сделают надлежащие выводы, а он здесь бессилен.
Когда участковый уже выходил из дома, он вдруг за что-то зацепился. Крутиус глянул под ноги и увидел покрытую толстым слоем пыли ворону без признаков жизни.
Это был Креня. Он наглотался пыли и потерял сознание, потому что так и не успел вылететь вовремя из дома.
Крутиус осторожно поднял птицу, стряхнул с него кончиками пальцев пыль и поднес к глазам — разглядеть. Неожиданно Креня встряхнул крылом и раскрыл один глаз. Увидев прямо над собой голову в милицейской фуражке, птица, который еще не совсем оправился, отчаянно подумал: «Вот и все! Попался!.. А только думал становиться на праведный путь…» Его крыло, что мгновение назад дернулось, тяжело обвисло вниз, а глаза закрылись вновь.
— Живой! — услышал он над собой радостный возглас милиционера. Этот возглас вернул Крене силы и надежду. Он уже смелее взглянул на участкового и увидел, что тот сияет от радости.
«Получается, милиция радуется, что я жив?! А коварная Изольда, значит, обманывала меня?!» — мелькнуло в птичьей голове, потому что, искренне говоря, Креня надеялся услышать совсем другое, что-то вроде: «Ага, разбойник, попался! А ну, марш в тюрьму!..» А тут, видите ли, — «живой!»
Креня так обрадовался, что откуда и силы взялись! Он вырвался из рук изумленного Крутиуса и сквозь приоткрытую дверь сиганул в лес, прочь от этой проклятой жизни!
И уже на полпути он вдруг что-то вспомнил, стремительно повернул назад, молнией влетел в дом Изольды — и через мгновение вылетел оттуда с исписанной бумажкой в клюве…
Толпа медленно начал расходиться. Пожарники свернули свои шланги, так и не понадобились, и поехали домой. А облако густой пыли под легким ветерком медленно уплыло за дальний лес.
Крутиус еще немного постоял посреди двора Изольды Сократовны, что-то обдумывая, а потом попрощался с хозяйкой и Бобчиком — и тоже ушел. Он решил нанести визит и подробно расспросить о ценных вещах в другой раз: что не говорите, а сейчас у людей несчастье.
А Изольда Сократовна вдвоем с Бобчиком принялись быстренько, но уже не так спешно — чего спешить, когда беда миновала, а соседи и так все видели! — заносить вещи обратно.
Последнее они перетащили ковер с банками, в которых, по ее словам, было варенье на зиму.
Банки звонко звенели, подпрыгивая в ковре, и при этих звуках Изольда замирала на месте и хваталась за сердце. Можно было подумать, что если бы разбилась хоть одна банка, без варенья она бы умерла.
Когда Олег и Лиза пришли помочь соседям, вдруг что-то быстро пробежало по ноге девочки и спряталось в кармашек на фартучке.
— Ой! — испугалась девочка и схватила брата за руку.
— Тсс! — зашипело из кармашка. — Это я, Минимакс!
Лиза бросила руку брата и прикрыла кармашек ладошками.
— Родной, нашелся! — горячо зашептала она, но из кармашка снова зашипело:
— Тише! Не шуми — услышат. Лучше иди домой, я там все расскажу…
Сидя в полутемной дачной лачуге, брат и сестра внимательно слушали рассказ Минимакса.
— Как я попал к соседке, я, честно говоря, не знаю и сам, — сказал дракончик. — Я вышел в сад выкурить одну-две сигаретки…
— Так уже одну-две! — перебила Лизка. — И там, под вишней осталась целая куча окурков!
— Пожалуйста, не перебивай, а то забуду, — оборвал ее Минимакс. — Так вот, попыхиваю я себе сигареткой, песенку мурлычу, и так мне хорошо, аж глаза сами закрываются…
— Это ты уже выдумываешь, — вмешался Олег. — Неужели от курения может быть хорошо?
— Я же не говорю — от курения, — решил Минимакс не врать, а говорить правду. — Просто тепло и приятно было вокруг. А от того проклятого курения — черт побери, чтобы я когда-либо пробовал эту отраву! — у меня вдруг закружилась голова — и я, наверное, потерял сознание, потому что больше ничего не помню. А когда очнулся, то едва не умер от удушающего запаха и увидел, что оказался у вашей соседки. Как я туда попал и какой это был запах, так до сих пор и не пойму.
— Моя работа! — неожиданно послышалось от порога, и дети увидели на дверях ворону.
— Чего так смотрите, как будто впервые слышите, что ворона говорит? — мотнул головой Креня, а это был, конечно, он. — Вас же не удивляет, что Минимакс говорит. Да и вообще не удивляет, что на свете существуют дракончики. Что же удивительного, когда я болтаю?
Логика птицу была неоспоримой, поэтому Олегу только и оставалось, что пригласить ворону в дом.
— Спасибо, — поклонился Креня и прыгнул в лачугу. — Меня зовут Креня, — представился он, и пока его никто не перебивал, быстро и кратко рассказал о своей жизни в Изольды, о том, как он украл Минимакса, про нашатырь и про свое решение окончательно покончить, как он выразился, со своим темным прошлым.
В конце рассказа птица пожаловался, что до сих пор не знает, где жить дальше. Бросать родной Круглик не хочется — он ужасно привык к селу. Да и, что не говорите, а его родное гнездо, в котором он родился, было именно здесь!
Ему бы хотелось свить в Круглику собственный дом, завести семью — в свое время он познакомился с одной очень симпатичной городской вороной, которой ужасно надоело жизнь в городе с его суетой, поэтому она мечтала переселиться на село, — и воспитывать детей.
Словом, планы были грандиозные, но как их воплотить в жизнь, он представлял плохо. Ведь, находясь у Изольды, птица столько зла натворил, что и не знал, простят ли ему.
— Простят! — заверила Креню Лизка. — Непременно простят! Может, не сразу, но ты докажешь, какой ты хороший и умный, и все забудут плохое.
— А пока что можешь пожить у Максима, — предложил Олег и рассказал Крене о бывшем товарище Васе и о судьбе прокатного кота Рекса, который нашел при нем свое счастье.
— Это лучший вариант! — сразу повеселел Креня. — Так я и сделаю. Да и заодно помогу вашему аспиранту: ведь я знаком с жизнью птиц, а главное — я могу обо всем ему рассказать. Думаю, мои глубокие знания очень пригодятся Максиму Максименко в его научной работе.
Так они и решили.
А Минимакс продолжил свой рассказ.
— Когда я пришел в себя, кто-то начал лупить в дверь, и хозяйка запихнула меня в пылесос. — Максика аж передернуло от упоминания об этом. — Что вам сказать! Видимо, самому надо побывать в пылесосе, чтобы почувствовать, что я пережил. Я словно нырнул с головой в рыхлую и теплую пыль.
Она сразу залепила мне рот и нос. Понятно, пыль меня ужасно разозлило, поэтому я начал быстро расти. Крышка пылесоса оторвалась, и я освободился из плена. И пыль, которой я нахлебался по самые уши, тоже разрослась во мне, и я начал безудержно чихать!
Видели бы вы, какие огромные облака пыли вырывались из моего рта, когда я чихал! Я чихал так — аж стекла звенели!
Как вы убедились, пыли я наглотался много, поэтому и поднялся переполох…
— А почему все прекратилось, и ты снова уменьшился? — удивилась Лизка, потому что знала, что Максик уменьшается лишь тогда, когда ему хорошо и приятно.
— Чудачка, — усмехнулся дракончик. — Сама вспомни, как приятно бывает чихать! А мне было втрое слаще, потому что вся эта гадость с каждым чихом вылетала из меня вон, прочищались легкие. Вот я и уменьшился от удовольствия. А перестал чихать — и пыль прекратилась.
— Максик, — снова обратилась к нему Лизка, — ты что-то утром говорил об истории драконов. Когда же доскажешь?
— Хоть и сейчас, — сказал дракончик и начал: — Как вы уже знаете, все драконы когда-то жили на Земле. К сожалению, природа наделила нас не очень привлекательной внешностью…
— Ты очень и очень хорошенький! — перебила его Лизка и чмокнула дракончика в нос. Минимакс засмущался, опустил стыдливо глаза, прикрыв их пушистыми ресницами, и продолжил:
— Так вот, природа создала нас страшными. А вы, люди, чего думаете, что когда существа не очень привлекательны внешне, как, к примеру, тритоны или лягушки, то они непременно должны быть вредными или злюками. Вы очень часто ошибаетесь! За внешней привлекательностью может скрываться доброе и отзывчивое сердце! — Минимакс задумчиво помолчал. — И не все понимают… Кроме того, так уж повелось, что мы, драконы, появляемся на свет из яйца и, прожив время, которое нам природа отпускает, снова превращаемся в яйцо, чтобы впоследствии родиться из него уже с новыми свойствами.
Разумеется, при такой жизни мамы ни у кого из нас не бывает. Можете представить, как трудно без мамы: никто тебя не погладит, не обнимет, никто сказку перед сном не расскажет, а если ты заболеешь — никто не будет сидеть возле тебя ночами и не поить с ложечки лекарствами.
Вот и решили мои бедные предки сами добывать себе мам, и начали похищать девушек. Но разве можно в такой нечестный способ приобрести настоящую маму?!
Не удивительно, что люди не поняли нас, стали нещадно уничтожать наш род.
Конечно, нам приходилось защищаться, и в итоге мы поняли, что согласия с людьми не найдем, и рано или поздно весь наш род они уничтожат.
Сначала мы рассеялись по миру, хотя и вели начало из Киевской Руси. Кто поселился в Скандинавии, кто вплоть до Африки долетел, а кого судьба забросила в дебри таежные…
Первые несколько веков нам жилось спокойно. И вот люди начали путешествовать, забираться в самые глухие джунгли и самые дальние пустыни, — и снова наступил конец нашему спокойствию. То здесь, то там путешественники наталкивались на единичных представителей драконьего рода — и устраивали за ними настоящую погоню.
В один прекрасный день все драконы Земли слетелись в тайгу, на далекую реку Тунгуску, на тайный совет и решили оставить Землю, пока не найдут общего языка с людьми.
Сказано — сделано!
Одной звездной ночи все драконы стартовали с Земли в направлении созвездия Дракона. Поскольку их было немало, то они немножко повредили тайгу при старте: обожгли и повалили деревья. Между прочим, ваши ученые полагают, что это упал, как они его называют, Тунгусский метеорит и повалил деревья. Так знайте: это стартовали драконы! А пламя, которое кое-кто из людей видел при этом на небосклоне, вырывающееся из их пастей. Ведь драконы летают не с помощью крыльев, как думаете вы, а хвостами вперед, словно ракеты, и при этом извергают пламя. Крылья нам вместо стабилизаторов, а вот роговые чешуйки и щитки, — Минимакс выразительно похлопал себя по голове и спине хвостиком, — защитный слой, сгорает, когда мы преодолеваем атмосферу.
— Ой, как интересно! — вырвалось у Лизки, глаза которой светились в полутьме лачуги. — Почти так, как у наших космонавтов!.. А дальше, что было дальше?
— Когда драконы долетели до созвездия, они нашли там небольшую планетку, очень похожую на Землю, и поселились на ней.
— Как же вы там живете?
— Точно я пока и сам не знаю, — ответил Минимакс, — потому что в нынешнем своем виде там еще не бывал. Ведь в меня заложена только основная информацию от предыдущего дракона, который превратился в яйцо, из которого появился я. А мой предшественник, в отличие от меня, не умел увеличиваться или уменьшаться, а мог лишь делаться невидимкой.
— Итак, — вмешался в разговор Креня, — каждый дракон может что-то такое, чего не может предыдущий?
— Да, — кивнул Минимакс. — Чтобы мы меньше грустили без прародины — родной Земли.
— Максик, — вдруг тихо произнесла Лизка, — выходит, и ты превратишься в яйцо?.. — И глаза ее вдруг наполнились слезами.
— Выходит, так, — улыбнулся дракончик. — Но произойдет это не так скоро, по крайней мере для меня. Ведь на Драконии, куда я вернусь, время идет совсем не так, как на Земле. У вас пройдет месяц — у нас век, у вас день — у нас год. Поэтому и живем мы, по вашим земным меркам, очень долго. Кстати, испытания, которые ждут меня после возвращения на Драконию, продлятся вплоть до начала вашей земной весны… — Тут вдруг Минимакс замолчал и через окошко посмотрел на небо.
— Что ты там увидел? — спросил Олег.
— Смотрю, что уже вечереет: скоро мне готовиться к старту.
— Как?! — вырвалось у Лизы. — Ты уже бросаешь нас?
— Так надо… — вздохнул дракончик, потому что уже успел ужасно привязаться к этому симпатичному девочки. — Ведь мой инкубационный период кончается. Следовательно, только небо возьмется звездами, я сориентируюсь по ним и полечу.
— А ты не можешь остаться у нас? — умоляюще заглянула дракончику в глаза Лизка.
— К сожалению, нет, — сказал Минимакс. — Я должен вернуться на Драконию. И люди еще не готовы общаться с нами.
— А мы?! — обиженно воскликнул Олег. — Разве мы не люди?
— Конечно, люди, — успокоил его Минимакса. — Но ведь не все такие, как вы… И вы не убивайтесь — я непременно вернусь: ведь я тоже должен превратиться в яйцо. А мы это делаем исключительно на Земле.
— Когда это еще будет! — вздохнул Олег.
— Не так и долго ждать, как тебе кажется, — сказал Максик и хотел еще что-то добавить, но в садике неожиданно хрустнула ветка и что-то тяжелое шлёпнулось на землю.
Все, кто был в доме, выбежали в сад.
Перед ними на траве под яблоней сидел и испуганно потирал ушибленную спину… Петька Психолог!
— Как ты сюда попал?! — налетел на парня Креня. — Шпионишь за нами?
— Ты не очень, — отмахнулся от птицы Петька. — Сам недавно таким же был.
Креня обиженно замолчал — а что он мог сказать? — и Олег надвинулся на Петьку и грозным голосом приказал:
— Ну-ка, рассказывай, что услышал!
— Все, — поднялся наконец Петька Психолог. — Но я никому не скажу! Вот вам слово! — Он ударил себя в грудь. — Мне уже так надоела моя жизнь, что и говорить нечего.
— Что именно? — не понял Олег.
— Ну разве мне нужны те деньги, что я у вас выманиваю? Да ни за что в мире! Но отец — вы же знаете! — никак не бросит пить, вот и гоняет меня на всякие заработки, чтобы ему деньги добывал, — Петька опустил голову и горько всхлипнул.
— А ты не давай! — вырвалось у Минимакса.
— Ага, не давай! Так он тогда мне ка-ак даст!
— Надо поговорить с Крутиусом, — предложила Лизка. — Пусть поговорит с твоим отцом.
— Уже говорил, — махнул рукой Петька. — Отец все время обещает бросить, а потом опять начинает… Ну что, берете меня в свою компанию? Я такое знаю про Изольду, такое-е!
— Без тебя знают, — стряхнул крыльями Креня.
— Может, и знают, да не все, — возразил Петька. — Вот, скажем, о банках: что там у нее?
— Деньги, — бросил пренебрежительно Креня.
— А сынуля ее чем занимается?
— Дурит людей!
— А вот и не только! — обрадовался Петька. — Он поставляет мамочки яйца — сотнями!
— Ну и что? — не понял Креня.
— Ага, я же говорил, — не знаете! — победно усмехнулся Петька Психолог. — А я все выследил, пока слонялся без дела. Так вот, чтобы знали: никакие у нее не свежие яйца, а обычные магазинные. У нее весь холодильник ими забит: Бобчик привозит, когда за цветами приезжает. По ночам она смывает с них нашатырем штампы, подогревает немного, а потом продает, как только что снесенные, тепленькие, впятеро дороже! А соберет пачку денег — и в банку!
— Про банки мы уже слыхали, — перебил Креня. — А такое ты видел? — Птица извлек из-под крыла мятую бумажку и положил его перед Петькой.
Друзья склонились над бумажкой, и Олег вслух прочитал… завещание Изольды!
— Откуда это? — удивился Олег.
— Я раздобыл! — гордо сообщил Креня.
— Погодите, — вдруг прервал разговор Минимакс, который до сих пор молчал и о чем-то сосредоточенно думал. — Кажется, я понял, как попал к вам!
Все обернулись к нему.
— Пожалуй, яйцо, в которое превратился мой предшественник, попало вместе с другими яйцами к Изольде, а она продала его вам!
— Точно! — подскочил Олег и вдруг спохватился: — Но ведь на скорлупе оставался штамп. Почему она его не смыла?
— Чудак, — усмехнулся Минимакс, — ты же видел, что штамп не смылся даже в кипятке! Пожалуй, Изольда подумала, что вы не заметите, — вот и подсунула вам яичко со штампом! Не пропадать же добру.
Олегу стало немного обидно, что его так обманули. Но благодаря этому случаю они встретились с Минимаксом! Ради этого можно пренебречь оскорблением.
Вдруг Креня спросил:
— А как же твое яйцо попало к Изольды?
Все вновь посмотрели на дракончика.
— Сам не знаю, — развел передними лапками Максик, и вдруг хлопнул себя хвостом. — Догадался! Мой предшественник приземлился где-то поблизости, а когда почувствовал, что начинает становиться яйцом, начал искать спокойное место — и набрел на курятник Изольды.
— Так, наверное, и было, — согласились все, потому что других объяснений не нашлось.
— А что делать с этим? — показал Петька на завещание.
— Надо спешить, — засуетился Креня. — Изольда может заметить, что бумажка исчезла: я её вытащил через заднюю стенку ящика, которая отвалилась, — и перепрячет деньги в другое место.
— Я ее задержу, — предложил Петька, — а вы бегите к Крутиуса.
— Договорились! — бросил Олег. — И ты, Креню, с нами.
— Ни за что! — ужаснулся птица. — Только не я! — Он все еще опасался милиции.
— Тогда я с Кренею пойду к озеру, — предложила Лизка. — Познакомлю его с Максимом и Максика искупаю: вот он весь в пыли. А Олег пусть бежит к Крутиусу.
Все согласились с девочкой, и уже через мгновение каждый мчался по своим делам.