В Бресте я провел три дня в ожидании корабля, который должен был взять меня на борт. Я был рад задержке, так как она позволила мне сшить подходящую одежду. Узнав, что я собираюсь на Восток, маленький пузатый француз-портной настоял на использовании светлых шелков, ибо по его мнению, бархат и шерстяные ткани явно не подходили для жаркого климата тех мест. Впоследствии я смог убедиться в его правоте, однако француз оказался на редкость упрямым малым и не обращая внимания на мои возражения, делал все так, как считал нужным и, разумеется, на французский манер. В результате я получил одежду, которая была мне явно не по вкусу. Чрезмерно пышное жабо и кружева на манжетах раздражали меня, но я относительно скоро привык к ним. К чему я так и не мог привыкнуть, так это к отсутствию кожаных шнурков с наконечниками и петелек, соединяющих трико с камзолом. Мой портной заменил их новомодными французскими застежками, которые меня весьма раздражали.

К вечеру третьего дня прибыла «Императрица». Я сразу же поднялся на борт, где меня приветствовал капитан, судя по его произношению уроженец северной Англии. Он сообщил мне, что дамы ждут меня в своих каютах.

Дамы? Разумеется, я ждал встречи с тетей Гадилдой, но почему капитан употребил множественное число? Было в высшей степени маловероятно, что моя экономная тетушка взяла с собой служанку.

Разгадка этой тайны потрясла меня до глубины души. Этого я не мог ожидать. Капитан подвел меня к двери напротив его собственной каюты, постучал в нее и быстро удалился. Чей-то голос сказал: «Войдите». Я повиновался и, открыв дверь, столкнулся лицом к лицу с Кэти.

- Это я, Роджер, - произнесла она. - Она старалась, чтобы голос ее звучал как обычно, но грудь ее быстро и взволнованно вздымалась. - Может быть, ты закроешь дверь?

Я механически повиновался. Потрясение мое было так велико, что я потерял дар речи. Я молча стоял перед ней, опасаясь как бы все это не оказалось сном. Кэти, наверное, только недавно вернулась с прогулки по палубе, на плечи ее была накинута шаль, щеки порозовели от ветра. Пока я смотрел на нее, выражение ее лица изменилось. Кэти, казалось, потеряла уверенность в себе и выглядела даже немного испуганной.

- Роджер! Мне кажется ты вовсе не рад видеть меня!

- Не рад видеть тебя?! Кэти, да я… я просто не знаю что сказать. Все это похоже на сказку!

- Значит ты и в самом деле имел это в виду?

- Что имел в виду?

- Если ты не помнишь, я не стану тебе говорить.

- Если это имеет отношение к моим чувствам к тебе, то конечно, имел…

- Это уже лучше. Но не знаю, стоит ли мне продолжать? Ты очень глупый, Роджер. Помнишь, когда ты был у королевы, ты ей сказал, что любишь одну английскую девушку? А потом ты сказал, что имел в виду меня.

- Я никогда не забуду ту нашу встречу. Да, конечно же я сказал тебе тогда правду. - Я взял ее руки в свои и сжал их. Я все еще не мог поверить в то, что она здесь и что это означает.

- Теперь уже гораздо лучше. Почти так как я хотела. - Она прикрыла глаза. - Теперь, я думаю, ты можешь поцеловать меня. Полагаю, это не будет неблагопристойно, потому что еще сегодня вечером капитан обвенчает нас.

Я не сразу поцеловал ее. Я держал ее в объятиях и говорил себе, что все в конце концов случилось так, как и должно было случиться. Кэти не выйдет замуж за богатого землевладельца, чтобы поправить состояние Лэдландов. Она выйдет замуж за меня и будет жить со мной в Дамаске. Теперь она здесь, в моих объятиях, и мир снова прекрасен.

Я поцеловал ее только один раз. Первый поцелуй всегда особенный, самый важный. Он остается в памяти на всю жизнь, и другие поцелуи на него не похожи. Мне кажется, Кэти тоже так считала.

- Я боялся, что ты влюблена в Джона, - сказал я, когда мы вновь обрели способность говорить.

Она внимательно посмотрела на меня.

- Я знаю, что ты так думал. Мне кажется, я уже научилась немного понимать тебя, Роджер. Поэтому, полагаю, нам следует поговорить об этом без обиняков. Я не хочу, чтобы между нами оставались какие-то сомнения или недоговоренности на этот счет. Действительно, было время, когда я считала, что влюблена в него. Но это было так давно.

- Всего год назад.

- Но ведь я была тогда намного моложе.

- Всего на год.

Она негодующе запротестовала.

- Один год - это очень много. Я ведь провела его при дворе и я столько узнала. Это было так давно, я даже не помню, что тогда чувствовала. Роджер, ты должен поверить мне. Я только думала, что люблю Джона. Я была увлечена его подвигами, его славой. Как мне убедить тебя в этом?

Убеждало меня в этом уже одно то, что она была здесь. Мне не нужно было других доказательств, но я молчал, потому что хотел, чтобы она продолжала. Несколько мгновений она оставалась в моих объятиях, глаза ее были закрыты. Внезапно они широко раскрылись.

- Я не вижу его больше! - вскричала она. - Пыталась, но не могу! Я знаю, что у него длинные золотистые волосы, большой нос и голубые глаза. Я помню все его черты в отдельности, но когда пытаюсь представить себе его лицо, это мне не удается. Я не вижу его больше, Роджер! - она радостно рассмеялась. - Это тебя убеждает? Веришь ты мне или станешь когда-нибудь снова сомневаться во мне?

Я ответил ей не словами, но думаю, мой ответ полностью удовлетворил ее. Потом я спросил ее, когда она поняла, что любит меня.

- А зачем тебе это знать? - спросила она, - думаю, пока мне не следует тебе это говорить. Мы ведь будем с тобой вместе долго-долго, целую вечность. Если я теперь не все расскажу тебе, быть может я надолго сумею сохранить твой интерес к своей особе. Ты постоянно сможешь узнавать обо мне что-то новое. Таким образом я тебе не надоем. Ведь каждая жена должна позаботиться об этом. Я жила при дворе и неплохо изучила повадки мужчин. Нет, милорд, вам придется удовольствоваться тем, что вы уже знаете.

Однако через несколько мгновений она передумала.

- Пожалуй, я все-таки скажу тебе… Мне хочется это сделать. Это случилось, когда ты явился к королеве. Я поняла это, как только ты вошел в зал. Это случилось так внезапно, что я почти испугалась! Это было так непохоже на то, что я испытывала к Джону Уорду. Ты был так красив, вел себя так смело, так уверенно говорил с королевой. Я так гордилась тобой, что едва не расплакалась.

- Это правда?

- Наверное, с моей стороны глупо это рассказывать. Я все время что-то говорю, в чем-то признаюсь. И все это время я вела себя глупо: писала тебе записки, бегала к тебе под любым предлогом. Разве ты не видел, что я буквально навязывалась тебе?

- Неужели ты думаешь, что я тебе поверю?

- Слишком уж ты скромен. Разумеется, для мужа это не так уж плохо, но ты чрезмерно скромен и в других делах, и с этим нужно кончать. Ты меня понял?

- Думаю, я уже никогда не буду скромным после того, что случилось сегодня. Меня буквально распирает от гордости. Мне кажется, я могу покорить весь мир.

- Именно этого я и хочу. Завоюй для меня весь мир, милый. Откровенно говоря, он мне вовсе не нужен, но это будет доказательством твоей любви.

- Тебе не нужны доказательства, родная. Я полюбил тебя с нашей первой встречи. Нет, со второй.

- А почему не с первой?

Я обнял ее и прижал к себе. Меня переполняло чувство счастья. Я не мог сдержать его и негромко рассмеялся.

- Потому моя любимая, обожаемая и ненаглядная, что в первую нашу встречу, ты жадная ненасытная крошка, завладела всеми марципановыми пирожными, которые я облюбовал для себя.

- В самом деле? - она тоже рассмеялась. - Я всегда обожала марципан. И до сих пор его люблю. Ты позаботишься, чтобы у меня всегда было его вдоволь? И надеюсь, ты будешь теперь достаточно разумен и всегда будешь требовать свою долю?

- Ты для меня самый лучший, самый сладкий, самый соблазнительный марципан. Так и съел бы тебя!

- Ну вот, это уже гораздо лучше. Теперь я начинаю думать, что ты действительно рад меня видеть. Когда ты вошел в каюту, я так испугалась. Ты выглядел таким холодным и далеким. Я не знала, что и думать.

- Мне хотелось бы узнать еще только одну вещь. Кем было организовано это чудо, кому я обязан своим счастьем?

- Должна я продолжить свои признания? Я сама все это устроила. Я заболела после твоей дуэли - разве это удивительно? И было решено отправить меня в Лондон для консультации с врачом. Но как только я оказалась там, то немедленно пошла к этому милому старику, дом которого расположен недалеко от порта. Я сказала ему, что решила ехать с тобой и попросила помочь мне. На вопрос почему я обратилась именно к нему, я ответила, что мне известно о его покровительстве тебе. Он ответил мне, что это можно устроить, и он полностью одобряет мое решение, однако я должна точно следовать его инструкциям. Он отправил меня в Дувр в карете и там я поднялась на борт судна. Я путешествую под именем миссис Деборы Уиллис (он выбрал это имя, а не я). Приехала я якобы из Ньюкасла. На мне была широкополая шляпа и я ехала во Францию к родственникам. Разве у англичан бывают родственники во Франции? Это была довольно неправдоподобная история, но ничего лучше мы придумать не смогли.

- Известие о дуэли дошло до Лондона? - спросил я.

Глаза Кэти радостно заискрились.

- Еще бы! Только об этом и говорят. Ты стал героем Лондона. На улицах даже продают балладу, сочиненную по этому случаю. Называется она «Английский Давид и сэр Голиаф». Если бы я не полюбила тебя раньше, то обязательно увлеклась бы после всех этих событий. Ты теперь не меньше знаменит, чем Джон Уорд.

- Что об этом думает король?

- Сама я не слышала, так как уже не осмеливалась бывать при дворе, но думаю, что он взбешен. Сэр Сигизмунд Хилл рассказал мне о разговоре Арчи Армстронга с королем по этому поводу. По словам Арчи, Его Величеству повезло, что его имя не Король Саул, ибо в противном случае новый Давид непременно захватил бы его трон. Королю это не очень понравилось. - Неожиданно на лице Кэти появилось виноватое выражение.

- Я веду себя очень эгоистично, Роджер. Тебе ведь надо навестить тетю.

- В последней каюте. Боюсь, мне придется сделать еще одно признание. Не могу сказать, что я очень обрадовалась, когда узнала, что она едет вместе с нами. Она всегда казалась мне такой строгой и сердитой. Тем не менее я не изменила своего решения. Из этого ты можешь сделать вывод о том, что я не собираюсь отказываться от тебя. Я поехала и теперь уверена, что сумею полюбить ее. Думаю и я в конце концов придусь ей по нраву. Ведь теперь у нас общая цель, а это очень сближает.

В соседней каюте меня ожидали еще два сюрприза. Во-первых, сама тетя Гадилда. Выглядела она хорошо, просто на удивление хорошо. Морское путешествие явно пошло ей на пользу. Она посвежела, даже немного пополнела и выглядела почти счастливой. Впоследствии я много размышлял о том, какие шутки любит порой играть с нами насмешница-судьба. Тетя Гадилда, которая так неодобрительно относилась к выбору матери, ставшей женой моряка и которая ненавидела море, потому что знала о моем желании связать с ним свою жизнь, казалось самой природой была создана для морских путешествий. Она ни разу не страдала от морской болезни и обожала, сидя на палубе, глядеть на огромные волны, вздымавшиеся за кормой судна. Тогда как я, страстно желавший продолжить традиции отцовской семьи, был приспособлен к морской жизни не больше какого-нибудь учителя танцев.

Не меньше поразил меня и вид каюты. Она была очень невелика, но буквально заставлена и забита самыми различными вещами. Тетя взяла с собой далее мое письменное бюро и старый угловой буфет. Позднее я узнал, что все эти вещи она ухитрилась погрузить на судно, несмотря на противодействие старшего помощника, который вообще терпеть не мог пассажиров женского пола. Я увидел портрет дедушки Пири и миниатюры, сделанные с матери и самой тети Гадилды еще в девичестве. Здесь же стоял золотой кубок из Грейт Ланнингтона и дюжина оловянных кружек с гербом Йорков (мы не знали как они попали в нашу семью, но я подозревал, что их захватил в качестве добычи какой-то наш предок во время Войны Роз). В углу были сложены все мои книги и старая одежда, из которой я, разумеется, давно вырос. Судя по всему, у тети Гадилды просто не хватило духу расстаться со всеми этими вещами. Как она ухитрялась жить в такой жуткой тесноте, так и осталось для меня загадкой.

- Я уже не надеялась увидеть тебя живым! - воскликнула она, обнимая меня своими худыми дрожащими руками. - Сынок, сынок, как я счастлива! Господь хранил тебя и провел невредимым через все испытания.

- Мне есть за что благодарить Небо, - ответил я, - я получил гораздо больше, чем ожидал.

Она поняла, что я имел в виду и после едва заметного колебания кивнула головой.

- Никогда бы не подумала, что смогу полюбить дочь Фэнни Пламптер, - прошептала она, - а вот полюбила. Она милая девочка, и я рада, что ты женишься на ней. Думаю, она будет тебе хорошей женой, Роджер.

- Ричард, тетя Гадилда. Ты должна привыкнуть называть меня моим новым именем. Следующие три года имя мое будет Ричард Стрейндж. А может быть и гораздо дольше. Трудно сказать.

- Постараюсь, но боюсь я буду часто оговариваться.

- Я рад, что ты так хорошо выглядишь. Думаю, в нашей семье моряком следовало быть тебе.

Она ничего не ответила. Взяв меня за руку, она приблизила мою голову к своим губам и прошептала.

- Если со мной что-нибудь случится, сынок, помни - все находится в потайном ящике буфета. Я покрыла все слоем опилок. Все там.

- Что все?

- Золото, Роджер. Все золото, которое у нас было. Никто не сумеет его найти. Там… там намного больше, чем ты думаешь. Мы с твоей бедной матерью скопили его для тебя. - Она слегка отодвинулась. На лице ее застыло гордое выражение.

- Мы сделали для тебя больше, чем Фэнни Пламптер сможет когда-нибудь сделать для своей дочери.

- Я не хочу, чтобы леди Лэдланд что-нибудь делала для Кэти. Я способен сам обеспечить свою жену.

- Конечно, способен. Ей очень повезло.

Я покачал головой.

- Это мне очень повезло. Я до сих пор не могу поверить в свое счастье.

Я снова понял, как счастлив, когда возвратился в свою каюту. Теперь уже нашу каюту. Кэти с разгоревшимися от удовольствия щеками выложила мне на обозрение весь свой свадебный гардероб. Каюта сверкала яркими красками. Вещей было так много, что для меня осталось место только на полу. Я уселся на корточки, а моя невеста с гордостью показывала мне каждую вещь, ожидая моих комментариев и восхищения. Я делал изумленное лицо, но видел я только Кэти.

Тем не менее я понимал, что ее свадебное приданое в самом деле было великолепно. Платьев я насчитал по меньшей мере дюжину, украшенных оборками, клиньями, богатой вышивкой. Они были из самых мягких и дорогих тканей: шелка, парчи и бархата, отделаны золотым шитьем, драгоценными застежками, жемчужными нитями, старинными кружевами. Я потерял счет кружевным чепчикам и домашним платьям, сверкавшим золотыми и серебряными пуговицами и застежками. Потом потянулась нескончаемая череда более интимных предметов туалета: нижние юбки из шелка - их белая пена напоминала пену прибоя, набегающего на песчаный берег, больше дюжины шелковых чулок ценой (как гордо сообщила мне Кэти) в пять фунтов за пару, бальные туфли, комнатные туфли, сапожки с изящными застежками из мягчайшей кожи, с золотым тиснением, отделанные мехом. Я был поражен обилием жемчуга. Голова у меня гудела от количества названий фасонов, срывавшихся с языка Кэти. Наконец последний кусок, изящнейшего кружева был продемонстрирован мне и убран в сундук. Кэти уселась рядом на полу и склонила голову мне на плечо.

- Я не принесла тебе приданного, Роджер, - сказала она, - я очень бедная невеста, но вряд ли кто-нибудь скажет, что я пришла к тебе голой.

- Я просто ослеплен. Уверен, что и царица Савская, и Энни Болейн, и Габриэль Д'Эстре сейчас от зависти переворачиваются в своих могилах. Но зачем невесте бедняка такие роскошные одеяния?

- Ты говоришь прямо как мама. Она была против того, чтобы я взяла с собой весь гардероб. Думаю, она считала, что разумнее будет продать большую его часть. Но папа воспротивился и настоял на том, чтобы я взяла все, что было приготовлено для… для другой свадьбы. Ты не поверишь как он изменился. Стал таким ласковым и милым. Он действительно вначале хотел, чтобы я вышла замуж за сэра Невила, но тогда он боялся, что против него будет выдвинуто обвинение в измене. Когда же он узнал о роли сэра Невила в аресте капитанов, он решительно поддержал меня. Последствия уже не волновали его. Он даже улыбнулся, когда пришло известие о конфискации Эпплби Корта.

- Не знаю, как ты только решилась сказать им о своем решении. Родители возражали?

- Папа был рад. После дуэли он только о тебе и говорил. Это ведь он настоял, чтобы я взяла с собой все эти вещи. По его мнению поступить по-другому значило оскорбить тебя. Мама… с мамой дела обстоят по-другому. Не помню случая, когда бы мы с ней были о чем-то одного мнения… И вот я здесь, без шиллинга в кармане и с гардеробом, достойным королевы. Тебе это кажется глупым, да?

- Не могу выразить тебе, как я горжусь тем, что твой отец обо мне такого высокого мнения. Раньше он никогда не относился ко мне особенно хорошо.

- Знаешь, - задумчиво произнесла она, - думаю сейчас он чувствует себя гораздо счастливее, чем когда-либо прежде. Он все время размышляет о том, как лучше наладить хозяйство, читает книги о разведении скота. Он решил выращивать культуры, которые сэр Уолтер Рэли привез из Америки.

- Маис и картофель?

- Да, и даже табак. Он утверждает, что снова разбогатеет.

- Мама же не успокоится, пока они не получат Эпплби Корт назад. Видишь ли, имение это было куплено на деньги, которые она принесла папе в приданое. Она ни за что не позволит ему забыть это. Бедный папа!

Кэти теснее прижалась ко мне, и я обнял ее. После недолгого молчания она произнесла.

- Роджер.

- Да, Кэти?

- Было бы ужасно, если бы ты не любил меня! Как бы ты тогда поступил? Послал Джону Уорду как ненужную вещь?

- Мне не хватило бы смелости драться с Мачери, если бы я не любил тебя, а если бы я не дрался с ним, твой отец не позволил бы тебе приехать. Поэтому твое предположение носит явно досужий характер. Но одно я могу сказать с полной определенностью: я никогда не позволил бы тебе ехать в Тунис. Это место не для белой женщины.

Кэти немного помолчала, а потом задала еще один вопрос.

- Эта девушка-испанка любила Джона?

- Да. Она любила его так сильно, что пожертвовала ради него всем. А откуда тебе стало известно о ней?

- Джон прислал мне письмо. Он упомянул ее имя, и я поняла все. Ты знаешь об этом письме?

- Узнал только несколько дней назад. Сам Джон сообщил мне об этом. Он хотел убедить тебя выйти за меня замуж. Он всегда был настоящим другом.

- Кстати, меня не нужно было в этом убеждать. Он писал мне, что недостоин моей любви. Что он хотел сказать? Думаешь, он очень любил ту девушку?

Я покачал головой.

- Ты была единственной женщиной, которую он любил. Я обязан сказать тебе это, ведь я ему стольким обязан. Особенно если принять во внимание то, каким неудачником я оказался.

- Ну вот, теперь ты опять не в меру скромничаешь. В письме Джон писал, что ты проявил себя великолепно; спас флот и дрался как лев.

- Я принес ему немало хлопот. С Климом. Сэр Френсис Дрейк на его месте повесил бы меня. Видишь ли, Кэти, моряка из меня не получилось. Всю жизнь я мечтал о море, а оказалось, что это не для меня. То что я узнал о планах испанцев, было простым везением.

- А то, что ты сделал после своего возвращения?

- Мне потребовалось много недель, чтобы собраться с мужеством. Я не испытываю никаких иллюзий на свой счет.

- Да, сэр, но я видела как вы дрались на дуэли. Этого для меня достаточно.

- Это другое дело. Я дрался за тебя.

Чтобы сменить тему разговора, я достал изумрудное кольцо и протянул его Кэти. Она ахнула от удивления и восхищения.

- Роджер, откуда это у тебя? Я никогда не видела ничего подобного. У самой королевы нет такой прелести.

Я рассказал ей все. Она слушала с напряженным вниманием, поворачивая кольцо так и эдак и любуясь игрой камня.

- Какое желание ты загадал?

- Никакого. Это было бы нечестно по отношению к Джону.

- Но твое желание в конце концов исполнилось. Или я чересчур уж самонадеянна?

После того, как я успокоил ее на этот счет, а времени у меня на это ушло немало, она сказала.

- Мне кажется, она дала тебе кольцо именно с этой целью. Должно быть она была очень доброй и хорошей. А теперь, Роджер, уходи и пришли свою тетушку. Я должна одеться. Для нашей свадьбы. Тебе не кажется, что необходимый обряд еще не совершен и нам не следует находиться с тобой в каюте наедине? - Кэти нежно прижалась к моей щеке своей щечкой. - Я не долго, Роджер. Как только я буду готова, капитан обвенчает нас. Так надо, чтобы ты смог жениться на мне под своим настоящим именем. Капитан Томсон знает кто ты, но больше, разумеется, это никому неизвестно. А теперь иди, милый.

Прошло добрых полчаса прежде чем мне позволили снова войти в каюту, но я не пожалел об этом, когда увидел свою невесту в свадебном наряде. Она была ослепительно хороша. Я был слишком взволнован, чтобы оценить детали. Скажу только, что в белоснежном как облако платье она напоминала мне райское видение. Неудивительно поэтому, что проникновенный голос капитана Томсона, ведущего свадебную церемонию, доносился до меня будто издалека и я отнюдь не вникал в смысл произносимых им слов. Впрочем наверное, я правильно отвечал на задаваемые мне вопросы, так как церемония шла гладко без сучка и задоринки. Я слышал как Кэти произнесла: «Да, согласна», а это было все, что я хотел знать. Чудо, на которое я надеялся всю свою жизнь, свершилось. Кэти Ледланд стала моей женой.

- Ну, а теперь, Ричард Стрейндж, - произнес капитан, делая особое ударение на этом имени, - я должен обратиться к вам с очень серьезным предупреждением. Оно относится в равной степени и к вашей жене, и к уважаемой госпоже Пири. Вы должны быть постоянно начеку. Никаких случайных оговорок. Мне бы очень не хотелось заковывать новоиспеченного супруга в кандалы, но я обязан буду это сделать, если кто-нибудь хотя бы шепотом произнесет имя Роджера Близа. Моя команда и так проявляет к вам чрезмерный интерес.

Затем последовал легкий ужин. Мы выпили по бокалу вина. Капитан произнес тост, буквально нашпигованный библейскими изречениями. После ужина ему не хотелось уходить, и он завел речь о Дамаске.

- Вам предстоит жить в одном из древнейших городов мира, мои юные друзья, - торжественно возвестил он, - Это город старше Иерусалима, старше библейских городов, которые в гневе своем покарал Господь. Теперь в этом городе процветает ложь, воровство и язычество, но было время, когда Господь творил там свои чудеса. Вы увидите там дорогу, на которой Павла ослепил яркий белый свет и он услышал могучий глас Иеговы и место на стене, где он сумел скрыться от преследований врагов. Вы найдете там много интересного и поучительного. - Капитан внимательно посмотрел на меня.

- В этом древнем городе процветает торговля и вряд ли вы найдете там применение для шпаги, которую я вижу на вашем поясе. Судя по тому, что я слышал, вы отменно владеете этой служанкой смерти. Но держите ее в ножнах, мой молодой друг. Пусть ни разу вам не придется обнажить ее там. Это отнюдь не означает, - добавил он, - что я не одобряю того, как вы до сих пор пользовались ею. - Он поднялся из-за стола и пожал всем нам руки. - А сейчас я должен вернуться к своим обязанностям. Погода сегодня довольно свежая и к ночи качка может усилиться. Но не волнуйтесь: все мы в руках Божьих, а Исайя Томсон постарается быть достойным вашего доверия. Доброй ночи, мои молодые друзья. Я уверен, у вас найдется о чем поговорить. И разговор этот будет для вас много приятней, чем болтовня старого капитана.

И в этом он оказался совершенно прав.