Глава восьмая
Записки погибшего астрофизика
Они лежали в одной постели, отдыхая под шум дождя. Позади были обычные для них поиски гармонии, закончившиеся как всегда ослепительным синтезом. Наконец, Инори встала, накинув халатик. Горд наблюдал за ней сквозь полуприспущенные веки.
Застёгивать пуговицы кавай не стала. Излишняя застенчивость никогда не была свойственна её расе. Женщина призывно щёлкнула пальцами. К ней тут же, помигивая разноцветными огоньками, подплыла сфера робота-камердинера.
– Бутылку, – потребовала Инори, – с чем-нибудь крепким и тонизирующим.
Подумав, добавила:
– И два стакана. Огоньки засияли ярче, получив команду, робот не спеша поплыл к бару. При этом он зачем-то поворачивался вокруг оси.
Горд присел на постели.
– Может не стоит с утра?
– Слабо? – спросила Кавай, слегка подмигнув. – Может опять устроим соревнование!
Пилот только хмыкнул. Да, собственно, у них всё с этого тогда и началось.
Забавно, но он уже не помнит на вскидку, с какой планеты её в тот раз вывозил. Слишком много было их, в его жизни, шариков с незапоминающимися названиями. На многих из них Горд не пробыл и дня. А вот что прибывал тогда, в очень мрачном расположении духа, помнит отлично. Семь лет. Да, целых семь лет, прошло с того момента, когда его тринадцатилетний сын отказался ставить имплант и ушёл из Гильдейский школы.
Теперь, столько времени спустя Зимин понимал, что парню потребовалось нимало мужества, что бы настоять на своём собственном пути. Но легче Горду от этого не было. Всё-таки трудно быть объективным, когда грозит прерваться династия. А уж тогда-то…
В общем, весь тот небольшой перелёт Зимин имел весьма угрюмый вид. А бьющая ключом жизнерадостность пассажирки только подливала масла в огонь. Горд знал, что такое поведение обычно для её расы, но поймал себя на мысли, что кавай его раздражает. Ну ладно, пребывать в её обществе космогатору оставалось совсем не много: «Ласточка» приближалась к планете. Уже через час она должна была войти в зону контролируемых орбит.
Горд пошёл проверить состояние пассажирки. Снотворного во время перелёта Инори не употребляла: кавай пользовалась услугами гильдии достаточно часто, и её мозг успел полностью адаптироваться.
Пассажирка прямо сидела в кресле, положив руки на подлокотники. К виску её, в специальном держателе, был приставлен биокристалл. Глаза у женщины были прикрыты. Зимина в очередной раз поразило её сходство с человеком. По своему строению и физиологии кавай были довольно близки к людям, Инори же ставила в этом явный рекорд.
Почувствовав приближение Горда, она приподняла веки.
– Чего такой хмурый? – поинтересовалась она.
В Горде вновь поднялась волна глухого раздражения. Ей-то что за дело, – подумал он. – Впрочем, от представителей этой расы никогда не знаешь чего ожидать.
– Глотни, – вдруг предложила она, – сразу полегче будет.
Только тут космогатор понял, что пассажирка немного навеселе.
Инори протянула ему грушу из мягкого пластика, приспособленную к условиям невесомости. Правда сейчас «Ласточка» двигалась с небольшим ускорением, создавая внутри себя слабую силу тяжести.
– Давай!
В последствии он долго думал, почему согласился. Вообще-то алкоголь во время полёта был космогаторам запрещён категорически.
Горд принял грушу, сдавил, сделал короткий глоток и вдруг закашлялся. В сосуде находился чистый спирт, который мгновенно обжёг ему горло. Откашлявшись, Горд невольно выругался.
Кавай удивлённо приподняла брови.
– Неужели бравый космогатор не пьёт ничего крепче лимонада?
В голосе Инори звучала насмешка, она немного задела Горда.
– Сходим на тверди в бар, тогда узнаешь, – пообещал он.
Твердью пилоты называли планеты.
Кавай томно потянулась, не отвязывая ремней.
– В бар? Можно. Предлагаю соревнование, кто кого перепьёт. Только учти, я имею в виду отнюдь не соки.
Горд изначально понимал всю глупость подобного состязания, да только остановиться уже не мог.
– Решила перепить космогатора, ладно. Назначай время дуэли.
Кавай удивлённо посмотрела на него:
– Зачем откладывать.
Вот так и вышло, что вместо того, что бы связаться с местным отделением гильдии и получить новое задание Зимин, в сопровождении Инори, сразу по прибытии двинулся к ближайшему бару.
Соревнование вышло славным. Вскоре оба они утратили счёт выпитым стаканам. Так, что определить победителя не представлялось возможным. Но к тому времени, это никого из них уже не смущало. Мир погрузился в белесый туман. А когда он развеялся, Горд, с немалым удивлением, обнаружил, что делит с Инори одну постель в какой-то гостинице.
Да, так оно всё и было, – подумал Горд, одеваясь. Он с удовольствием опустил босые ноги на мягкий, пружинящий под ногами ковёр. Белесый мех, который слегка поддувался воздухом снизу чуть-чуть щекотал стопы, и Зимин признал, что илари, на чьей планете они сейчас находились, знали толк в комфорте. Пожалуй, даже, что чересчур: слишком уж тут расслабляло.
Подплывшая сфера выдвинула из себя поднос со стаканами. Хорошая машинка, – отметил про себя Горд, с соображением. Он вспомнил, насколько нечёткой была команда Инори.
В бокале, не сливаясь, переплетались разноцветные спиральные струйки. Горд выпил. Вкусовые ощущения попеременно сменялись во рту: от сладкого, до лимоннокислого.
Что ж, илари всегда были расой эпикурейцев. Впрочем, Горд сильно сомневался, что рядовым обитателям планеты доступна подобная роскошь.
– Ну, так что, может, действительно посоревнуемся, потом, когда закончим дела, – игриво предложила Инори. – А то мы, так тогда ничего и не выяснили.
Горд вспомнил, что не мог тогда двое суток покинуть планету: ждал, когда упадёт концентрация алкоголя в крови. Иначе компьютер собственного корабля заблокировал бы его подключение к системам «Ласточки». Нет уж, спасибочки.
Конечно, он понимал, что сейчас Инори его только поддразнивает. Однако от необходимости придумывать достойный ответ его избавил стук в дверь.
– Войдите, – сказала Инори.
Тяжёлая дверь отворилась, и в помещение вошёл Олдрин. Детектив был одет в лёгкую тунику, вполне соответствующую местному жаркому климату. На его поясе весел короткий ритуальный меч, с которым большинство мужчин его расы на людях предпочитали не расставаться.
– Пора, – без предисловий сообщил он, – Маркон ждёт нас в машине.
Они зашагали по коридорам городской резиденции Оритур Кварус Маркона. Зимин мельком отметил, что роскошью здание не уступало даже королевскому дворцу на Горгоне, а крупная парадная лестница сделала бы честь любому человеческому музею.
На втором этаже космогатор заметил женщину илари наблюдавшую за ними из темноты коридора. Её глаза горели испуганным любопытством. Возможно одна из трёх жён их гостеприимного хозяина или дочь, или сестра. Врождённая глупость женщин этого народа давно стала притчей среди всех рас трёх галактик. Ни о каком равноправии полов здесь и речи быть не могло.
Первый этаж. А вот эта девочка будет посмелее: стоит возле самой лестницы. Глазёнки так и бегают, и в них одно любопытство.
В открытом дворе бьёт фонтан. При чём высота струи постоянно меняется. Вокруг цветники и дорожки образующие сложный узор. Наверняка, он имеет какое-либо значение: илари просто помешаны на символике. Но Горд в этом не разбирается, и разбираться не хочет.
Кажется, в иларийской символике немного понимала Инори. Сейчас она с заметным интересом оглядывала дорожки с газонами, что-то, явно прикидывая в уме. Хотя было не исключено, что её интерес носит чисто эстетический характер.
Наконец они расселись в просторной машине, похожей на перламутрового жука. Изнутри верхняя половина машины была полностью прозрачной, и Горд с интересом оглядывался по сторонам. Да, города илари – это нечто.
Ведомая автошофёром машина неслась широким проспектом, проезжая часть которого имела слегка жёлтый цвет. Она казалась застывшей водой или зеркалом, в котором отражается такое же лимонно-жёлтое небо.
Нет, не казалась: поверхность действительно имеет зеркальные свойства. Горд различает на ней отражённые силуэты зданий, словно глядящие из глубины. Теперь он более внимательно присматривается к самим строениям. Высокие белые сооружения, многие из которых похожи на башенки торта или мороженного. На большинстве фасадов видны мозаики и барельефы.
Не слишком высоко, в жёлтом мареве неба, прямо по их курсу движения, над другой стороной ущелья проспекта в небесах видно небольшое и не слишком яркое солнце, луч которого едва заметной тропинкой отражается в зеркальном дорожном покрытии.
Ранним утром город илари кажется чем-то не реальным: каким-то миражём, сном. Илари были очень эстетичной расой и очень богатой. Горд знал, что за время своей истории они не раз скатывались в декадентство. Это был бич всей их цивилизации, такой же, как войны для людей. Хотя, по мнению Горда куда более безобидный.
Проспект неожиданно оборвался. Загородная зона походила на хорошо ухоженный парк. Кругом росли огромные деревья: настоящие гиганты по меркам его родного Топуса. Горд с удивлением заметил, что между ветвями некоторых деревьев были перекинуты узкие мостики. Это ещё зачем? Древесный образ жизни илари никогда не был свойственен.
Не удержавшись, Зимин обратился с вопросом к Оритур Кварус Маркону.
Илари ответил довольно цветасто. Как нередко выражались представители его расы.
– Здесь, в вышине, младая поросль резвиться.
Однако, – озадачено подумал Зимин, – неужели они не боятся за детишек-то. Конечно, у мостиков были перила, да и чувство равновесия у этой расы являлось врожденным, но всё-таки. Ладно, в конце концов, это проблемы Илари.
Машина снизила скорость и свернула на боковое ответвление. Деревья вокруг сделались не такими крупными. Вскоре их транспорт миновал небольшую каменную арку, в своде которой были глубоко вырезаны затейливые иларийские руны. Но Горд не знал местной письменности.
– Поместье «Ручей журчащий в тиши» сообщил им Оритур Кварус Маркон. Машина въехала на территорию бывших владений астрофизика Анамериса.
Впереди показалась роскошная белая вилла, центральная часть которой вздымалась наподобие небольшой башни. Вилла была намного меньше городской резиденции клана Оритуров, но, по мнению Горда, намного уютней. Уж слишком фундаментальным выглядело здание резиденции.
Машина остановилась рядом с небольшим прудом. Границы водоёма были выложены белым камнем, а на островке, посреди него, росло тонкое белое дерево, ветви которого, казалось, утопали в пуху. Кругом было много других деревьев и декоративных камней. Плели свою затейливую вязь дорожки. В продуманном расположении всего этого чувствовалась какая-то система, но определить её Горд был не в состоянии.
Зато на лице Оритура было написано такое восхищение, что становилось ясно: илари различает здесь что-то для всех остальных незримое. Наверное, опять всё дело в их невероятной символике, – решил Горд, и тут же прекратил ломать над этим голову.
Четверо приезжих вылезли из машины. Налетали нерезкие порывы ветра, и под их воздействием листья на белом дереве звенели точно маленькие колокольчики. Занятный эффект, – подумал Горд, – он решил, что, скорее всего, илари вывели подобную древесную породу намеренно.
Со стороны виллы к ним двинулся средних лет илари, и их спутник устремился навстречу своему сородичу. Остальные двинулись следом за ним. Облачённые в торжественные белые одежды илари шагали, как на параде, только что шаг не чеканили. Остановившись, они отвесили друг другу почтительные поклоны и стали переговариваться своими мелодичными голосами. Их длинные уши при этом забавно шевелились. Горд, с трудом сдержал улыбку, подумав, что и в этом, возможно, тоже скрывалась своя символика.
Язык илари в смысловом плане был многослоен, а разговоры могли содержать много контекстов. Лингвистические программы нередко адекватный перевод не вытягивали, поэтому Зимин слушал внимательно. Сам он различал в основном лишь первый уровень, и только немного второй. А ведь их могло быть и три, а то и даже четыре.
Собеседники обменивались цветастыми фразами.
– Мы все были восхищены светом знания, исходившим от вашего брата, – вещал Оритур.
– Мне приятно видеть столь много учёных собеседников, готовых ради познания на всё, – вторил за ним второй илари. – Их умственная флюоресцентсия озаряет эту поляну, а дух почтительности к моему брату ароматизирует воздух.
Если бы такой разговор вели люди, то у космогатора б не осталось сомнений, что собеседники друг над другом попросту издеваются, но для илари это была обычная манера речи. Свихнуться можно, – подумал Горд, – не удивительно, что их культура постоянно скатывается в декадентство. Пожалуй, странно бы было наоборот, если б не скатывалась.
– У меня нет никаких сомнений, что наша встреча кончится так, как ей положено, – сообщил хозяин.
И как она, по-твоему, должна кончиться? – мысленно полюбопытствовал Горд. Этот долгий разговор ни о чём уже начал серьёзно его раздражать. Кончали б они скорей, что ли, эту бодягу. Сколько можно-то? Одна из сложностей разговора с илари заключалась в том, что не сразу-то и поймешь, продолжаются ли ещё взаимные приветствия или собеседники уже перешли к сути дела.
Хотя, кажется, перешли. «Как ей будет положено» – такое окончание фразы означало, что результат встречи ещё не определён. Странно, вроде бы заранее обо всём договорились. На одном из смысловых уровней здесь явно присутствовал какой-то намёк. Зимин вопросительно покосился на Инори, но та слушала очень сосредоточенно и никак не отреагировала на его взгляд. Поразительно сколько времени требуется на то, что бы получить у одного брата доступ к архивам другого – покойного.
Между тем оба илари вновь перешли к обсуждению достоинств Анамерис Ковалис Секона погибшего на станции синхрониума два стандартных года назад.
– Мой брат был готов на любые жертвы, во имя науки, – торжественно изрекал хозяин. – В полном соответствии со своим именем он озарял космическую ночь точно звезда. Я рад видеть в вашем лице таких же энтузиастов науки готовых на всё.
Зимин, наконец, уловил подтекст речи, и он ему очень не понравился.
– Он действительно имеет в виду, то, что я думаю? – шёпотом спросил он у Инори.
– Да. Братец нашего астрофизика требует более высокой оплаты.
– Вот скотина.
– Осторожно, у них очень чуткие уши.
Брат погибшего астрофизика действительно выставлял себя не в слишком выгодном свете. Мало того, что потребовал плату, так потом ещё и начал её завышать.
Горд понимал, что раскошеливаться придётся. После того, как хоть немного прояснилось с пророчеством Герды, а так же из допроса наёмника стало ясно, что основной причиной нападения на станцию синхрониума стало нахождение на её борту некоего астрофизика по имени Анамирис Ковалис Секон с Амистала.
Горд в который уже раз вспомнил холодный металлический голос, исходящий изо рта Герды. Он производил впечатление даже в воспоминаниях.
«Анамерис, Анамерис, Анамерис, что он узнал, что он узнал?»
И мёртвое, застывшее лицо девочки. Закатившиеся глаза, хрип и рот из которого капает слюна. Горд едва не замотал головой. Нет, к чёртям такие псионические чудеса! Ему очень захотелось, что бы Герда была обычным человеком. Она и так обещает стать выдающимся космогатором, к чему ещё эта псионическая чертовщина.
«Узнал». Было, похоже, что Анамерис получил какую-то важную информацию, возможно даже не понимая её значения. Организация начала проверять всё в подряд. Результатов не было. Анамерис не был связан ни с чем таким, что вызывало хоть малейшие подозрения.
Неожиданно выяснилось, что за несколько дней до нападения на синхрониум был убит друг и коллега Анамериса киммерийский астрофизик Калан, с которым илари состоял в постоянной переписке. Его дом сожжён, все записи уничтожены. Это невольно наводило на мысль, что гибель обоих была связана с их профессиональной деятельностью, и организация стала отрабатывать этот вариант.
Космогатор вздохнул.
– Наверное, всё же не стоило заваливаться сюда такой толпой, – сказал он Инори. – Теперь, похоже, он догадался, насколько сильно нужны нам архивы.
– Это мы уже обсуждали, – отозвалась кавай. – Во-первых, был риск, что нынешний хозяин поместья достаточно хорошо разбирается в науке, а Олдрин хотя и почитал кое, что по теме никогда бы не смог выдать себя за астрофизика. Эту роль пришлось брать на себя мне. При этом мы все сочли, что частный детектив, тоже для страховки не помешает. Оритур – для переговоров с илари лучше всего иметь другого илари. Легорон Крос Секон известен как илари старой закалки, практически не общавшийся с иноразумными. Да, на одном разговоре с ним мы бы все попросту спятили.
Легорон Крос Секоном звали брата покойного астрофизика. Сейчас он временно владел виллой, являясь опекуном трёх несовершеннолетних детей своего брата.
Что, правда, то, правда, – подумал Горд, разглядывая двух илари, всё ещё ведущих друг с другом пространный диалог. Такое словоблудие было редкостью даже среди этой расы. Сам Зимин отправился сюда в каком-то смысле за компанию. А точнее что бы подольше побыть с Инори. Да и не в «Ласточке» же ему всё это время сидеть, в самом деле.
– Всё-таки не стоило так спешить, – пробормотал он, – в конце концов, есть же в организации настоящие астрофизики.
– Время, – ответила на это Инори Киви, – мы могли бы потерять его слишком много.
Но Зимин не разделял её нетерпения, в конце концов, и так два года прошло. Самое обидное заключалось в том, что, скорее всего деньги и время будут потрачены впустую. Если бы здесь хоть что-нибудь было – виллу «Журчащий ручей», или как её там полностью, наверняка постигла бы участь синхрониума и дома Калана. Что ж, в конце концов, за всё платит организация.
Переговоры, наконец, пришли к завершению. Илари коснулись друг друга ладонями. Оритур Кварус Маркон повернулся к своим спутникам и коллегам по организации.
– Почтенный Легорон Крос Секон рад, что нас озарили лучи взаимного понимания, и приглашает всех за белые стены своего дома.
Всё-таки с представителями других рас Оритур общается куда проще, – мысленно усмехнулся космогатор, – вот что значит привычка.
На вилле хозяин отвёл их в небольшой и скромный, по меркам илари, кабинет.
– Рабочее место моего брата, – пояснил он. – Его рабочая система была отделена от домашней, и я не тронул здесь ни один файл, да и вообще практически сюда не влезал.
– Разве никто из коллег не интересовался архивами Анамириса? – полюбопытствовал Горд.
– Да, но не нашли в них ничего интересного, по сравнению с теми, что были оставлены в институте. Но сказать по правде, я не знал, что мой брат известен даже за пределами родной планеты.
Горд и сам понятия не имел, насколько известен Анамирис как учёный вне Алмстала.
Однако это отсутствие интересного, не помешало тебе содрать с нас в три дорога за доступ к файлам, – мысленно усмехнулся космогатор. Между тем илари продолжал изображать из себя радушного хозяина. Ещё бы, за такие-то деньги. При этом он не уставал осыпать гостей долгими цветастыми комплиментами. И как только ему не надоедает, – про себя удивлялся Горд. – Конечно все они долгожители, спешить им особо некуда, но всё же. Оставалось только удивляться, что с такими долгими церемониями расе илари удалось всё же сделать немало путного.
Сообразив, что гости могут не знать, как управляются местные системы, Легорон включил компьютер. В воздухе возник прозрачный голографический куб с объёмными опционными символами, между которыми плавал зелёный шарик курсора. Илари не могли удержаться от изысков даже в самой функциональной системе, и рёбра куба оказались покрыты небольшим линейным орнаментом из сцепленных между собой листьев.
Курсор двинулся к одному из символов, хотя Горд не заметил никаких органов управления. Значки тут же сменились другими, однотипными. Возможно, компьютер контролировался псионикой, да и без неё было не мало способов.
– Рабочие файлы брата, – пояснил теперешний хозяин поместья.
Теперь управление перехватила Инори. почему-то она не стала прибегать к мысленному контролю, а действовала вручную, просто касаясь пальцами нужных иконок, а потом бегло просматривая раскрытые файлы. В отличие от Горда она прекрасно знала Иллирийскую письменность, но сейчас испытывала некоторые затруднениея. Слишком уж специфичным оказался предмет, слишком сложной была математика.
– Я могу сделать копии? – поинтересовалась она.
– Конечно. У вас есть программы с переходными протоколами?
Инори молча кивнула.
Компьютерные системы у разных рас использовали разные программные принципы.
– Позвольте помочь.
Хозяин быстро вставил в гнездо куб памяти. В голографическом окне возник символ, означающий запуск процесса копирования. Потом хозяин словно спохватился.
– Есть ещё ручные записи и отдельные информационные блоки с заметками.
Илари рукой указал на изящные полочки.
Из-за возможности найти подобные записи они четверо, в общем-то, и заявились. Содержимое компьютера можно было просто скачать через сеть.
– Вот здесь его давние записи. А вот здесь кубики памяти присланные с синхрониума.
– Что?! – изумлённое восклицание исторгло сразу четыре рта.
Все невольно повернулись к Легорон Крос Секону. Илари по-своему истолковал изумление гостей.
– Мой несчастные брат, – сказал он, – без сомнения был достойным мужем. А достойный муж слишком мудр, что бы класть всё бьющиеся в один контейнер. Будучи в разъездах, он постоянно делал копии своих записей, которые присылал домой. А преданные жёны помещали их в его кабинете.
Зимин понял: организаторов нападения на синхрониум подвела инерция мышления. Им просто не пришло в голову, что кто-то из инори может переправлять что-то важное своим глупым жёнам. Файлы в компьютере Анамириса они возможно и сумели проверить, но посылка с блоками памяти могла прийти позже.
Горд мысленно пожелал всём трём вдовам Анамириса всяческого благополучия. Интересно, что с ними стало? Космогатор не знал, какая судьба ждёт овдовевший иларийский гарем. Впрочем, вряд ли что-нибудь страшное. Жестокость этой расе никогда свойственна не была.
Во втором смысловом слое, произносимого хозяином монолога, Горд различил лишь слегка замаскированную насмешку. Похоже, Легорона чуточку забавлял этот пунктик покойного брата.
Инори указала на блоки:
– Отлично, – мы всё это берём.
Она имела в виду, конечно, не сами кубики памяти, а лишь заключённую в них информацию. Рукописные заметки она тоже собиралась сканировать.
– Конечно, – хозяин склонился в лёгком поклоне.
Горд не сомневался, что по завершении копирования Инори уничтожит в блоках всю информацию. И не с помощью псионики, её илари мог бы, и почувствовать, а с помощью самого обыкновенного вируса.
Вскоре они распрощались с хозяином, отклонив его любезное приглашение на полдник.
Крос Секон проводил их до выхода, мягко ступая по зеркальному полу которым был покрыт холл.
– Жаль, что столь достопочтенные гости не могут остаться надолго, – проговорил он. – А то мой ближайший сосед задумал совершить сегодня после вечерней пирушки самоубийство. И ему было бы приятно, если бы на нём присутствовали иноразумные.
Горд видел, как был ошеломлён кимерит. Сам он, хорошо зная нравы илари, слишком удивлён не был. Смерть была для них лишь финальным аккордом жизни, который они старались обставить как можно торжественней.
– С большим сожалением вынуждены отказать нашему достойному собеседнику, – учтиво сказала Инори Киви, – наш график сегодня забит слишком плотно.
Раса кавай всегда славилась способностью извлекать удовольствие почти из чего угодно. Но всё же Инори считала, что есть много куда более интересных вещей, чем наблюдение за самоумерщвлением.
Надеюсь, – подумал Горд, – полученная нами информация сможет принести хоть какую-то пользу. Хотя на самом деле испытывал сильные сомнения. Скорее всего, это был очередной холостой выстрел. Хотя, кто знает. Возможно, он просто чересчур скептичен.
Больше всего Горду сейчас хотелось разобраться со зловещими трещинами. Ещё немного времени, и они действительно превратятся в реальную угрозу галактического масштаба. «О чёрные провалы, жрущие звёзды», – вспомнил он строчку из пророчества приёмной дочери. На настоящий момент трещины уже поглотили несколько звёздных систем, пока к счастью без разумного населения. Но Горд знал, что из многих миров находящихся поблизости от них уже шло повальное бегство.
Зимин вспомнил мёртвую пустоту глаз Груздина. Этот парень был не кем для Горда, но именно с того момента трещины словно сделались для космогатора его личным врагом. Казалось, будто своими глазами Груздин видел, что-то невыразимо ужасное. Возможно, оно до сих пор преследовало его в глубинах спящего разума. Это было куда хуже смерти.
Никто из астрофизиков до сих пор не смог понять истинную природу этих провалов реальности. Если бы в записях Анамирис Ковалес Секона содержался б хоть какой-то намёк. Нет. Он ничего не мог знать об этом, так как трещины были открыты в один день с его смертью. И Горд тут же выбросил бесполезные надежды из головы.
* * *
На больничной кровати, окружённый медицинской аппаратурой лежал Стас Груздин. Глаза его были открыты, но оставались пусты. Мало кто из людей решался заглянуть в них во второй раз. Казалось, это были колодцы, уходившие в бесконечную бездну.
Лицо Стаса большую часть времени было бесстрастным, но иногда по нему вдруг пробегала быстрая и трудно уловимая смена выражений, которую никто не мог понять. Словно Груздин видел своими пустыми глазами нечто невидимое для остальных.
У его кровати стояли двое.
– И что ни каких перемен? – спросил молодой врач-стажёр своего более опытного напарника.
Средних лет мужчина только покачал головой.
– Нет. Он как растение. Ведут – идёт, положат в рот – ест, в остальное время лежит точно кукла. Никто не понимает почему. Не удалось зафиксировать никаких повреждений мозга или нервной системы. На громкую речь реагирует дрожанием век, но это всё.
Стажёр хотел ещё раз заглянуть в глаза Стаса, но не решился. Ему было не по себе.
– Такое впечатление, – проговорил старший врач, – что образно говоря повреждено программное обеспечение мозга. Но это уже отдаёт какой-то мистикой. Ладно, пойдём, я должен показать тебе других пациентов.
Они вышли. Некоторое время пустая человеческая оболочка на кровати лежала неподвижно. Потом по лицу его вновь пробежала волна смены выражений, на этот раз она была очень сильная. Радость, гнев, горе, сменялись с безумной скоростью, словно кто-то внутри него никак не мог подобрать нужного.
Потом наступила полная рассинхронизация мышц. Они начали сокращаться совершенно невпопад, как будто Стас пытался плакать и кричать одновременно. Тело выгнулось дугой над кроватью. Медицинская аппаратура послала сигнал тревоги врачам. Потом Стас сел. Его тело поднималась механистично, как автомат. На лице продолжалась безумная пляска мускулов.
Мгновение спустя тело встало. Неудачно. Оно не смогло сохранить равновесия и тут же опустилось назад на кровать. Потом тело встало опять. Покачиваясь из стороны в сторону, оно словно подбирало необходимый режим. Походкой пьяницы Стас сделал шаг. Потом ещё один. С каждым мгновением он держался на ногах всё крепче. Выражения на лице всё ещё продолжали меняться. Со стороны бывший космогатор походил на какого-то безумного клоуна.
Послышались быстрые шаги, дверь открылась. В палату вошёл старший врач.
– Что…
Он застыл в полном потрясении. Его поразил не столько сам факт самостоятельных движений того, кого все считали растением, а то, что творилось на его лице. Мускулы на нём дёргались уже без всякой связи друг с другом. Это было жутко, по настоящему.
– О-о-о, – произнёс Груздин, затем, – у-у-у.
Он пробовал разные диапазоны и тональности. Его голосовые связки издавали все возможные звуки, многие из которых вообще не были свойственны человеку. Врач наблюдал за ним в состоянии какого-то инстинктивного ужаса.
Пациент развёл руки в разные стороны, немного пошевелил пальцами, а потом, шагнув вперёд, вдруг свёл их на шее врача. Послышался хрип, который тут же прервался. Врач умер. Тело упало.
То, что было некогда Груздиным, двинулось прочь из палаты. Существо двигалось без всякой спешки, ведомоё только ему понятной целью. Его пустые глаза действительно не видели ничего. Но, не смотря на это, оно получало информацию со всех концов огромного здания. Оно не было способно больше мыслить как человек, но, тем не менее, в его мозгу стремительно совершался процесс обработки данных не постижимый для любого существа в этой вселенной. Не способное к обычной логике нечто анализировало будущее, улавливая вероятностные поля. Не в состоянии больше ничего понимать, оно размышляло о достижении цели.
* * *
Крошечный информационный блок исчез в гнезде на туловище феррона. Но в стоящей перед Гордом конструкции ничего внешне не изменилось. Только индикатор эмоционального состояния засиял густым фиолетом. Это был знак напряжённого внимания.
Феррон представлял собой конус из тёмного пластика, наверху которого находилась круглая голова. На высоте примерно в одну треть от вершины корпус обегало кольцо оптических датчиков похожих на небольшие глаза. Высотой он был чуть пониже самого Зимина.
Космогатор знал, что даже мозг мехи не в состоянии обработать визуальную информацию со всех датчиков сразу, поэтому тот переключался между ними, в зависимости от того, в какую сторону хотел посмотреть. Впрочем, мехи имели различные конструкции.
Большинство из разумных не любило находиться в компании ферронов. Сам Горд привык к этому очень быстро. Ферронов он просто не понимал. Иногда даже ему казалось, что те напоминают живых мертвецов. До чего всё же надо дойти, что б решится пересадить мозг.
Конечно, мехи обладали огромной продолжительностью жизни, но пропади оно пропадом такое долголетие. Практически не иметь эмоций! Сам Горд был не очень эмоциональным человеком, но тем что имел дорожил. В механических телах естественно начисто отсутствовали гормоны, поэтому мехи большую часть времени прибывали в своего рода рассудочной безмятежности.
Доктрина, которой придерживались ферроны, утверждала, что это скачкообразно увеличивает их интеллект. Но Зимин сильно сомневался.
Редкие эмоции затрудняли постановку собственных целей. Мехи были почти не способны на озарение. Их мощный разум был слишком линейным, и, по сути, походил на компьютерный. Нельзя было сказать, по сравнению с другими расами киборги достигли таких уж больших успехов в науке.
Интенсивность фиолета на индикаторе стала меньше.
– Интересно, – проговорил феррон.
– То есть мы не зря потратили время на Амистале, – поинтересовалась Инори.
– Пока не скажу, – голос звучал бесстрастно. – За столь короткое время я лишь смог бегло просмотреть отдельные файлы. Похоже, Анамирис создал физическую концепцию центральной частью, которой было существование тахионов. Более того, он считал, что зарегистрировал их вспышку.
– Что-о?! – не утерпел Горд, – Я конечно, не специалист, но ведь современная наука отрицает существование этих мистических частиц.
– Да, это так.
Горд немного подождал, однако новых комментариев не последовало.
– Допустим, гипотеза Анамириса верна, – сказала Инори, – какие это может иметь последствия.
– Реальное существование тахионов означает, что вакуум нашей вселенной не является стабильным и способен перейти в состояние с более низкой энергией. Однако для того, что бы предсказать последствия для её обитателей количество данных не является достаточным.
Так, – мрачно подумал Горд, – трещин с нас, стало быть, мало. А кстати…
– Трещины не могут быть следствием этого процесса? – поинтересовался он.
– Данных для точного ответа на вопрос нет, – признался феррон, – но подобное представляется маловероятным. Скорее всего, перефазировка вакуума должна произойти одновременно по всей вселенной. Разумеется, записи Алмстала будут подвергнуты подробному изучению, как и всё связанное с убитым астрофизиком.
Потом, мех, очевидно, решил, что настала его пора задавать вопросы.
– Есть ли успехи с вербовкой новых членов организации внутри гильдии.
Горд не видел смысла скрывать.
– Не так давно, оставленные в компьютерной системе контрольки зафиксировали интерес к скрытым финансовым потокам некоего второкурсника по имени Брюл Ковис. Психологи полагают, что в принципе парень подходит. Но для вербовки он ещё слишком молод. Повёл, он себя надо признать весьма разумно, никакого шума не поднял.
– А если бы поднял, – поинтересовался феррон, – у вас было прикрытие?
– Конечно, вы ведь знаете, что такие лазейки оставляются нами специально. По правилам разумный сам должен догадаться о существовании нашей организации и сделать первый шаг. А уж мы решаем, подходит он нам или нет. Нередко мы сами подбрасываем нужным людям намёки.
После короткой паузы феррон произнёс:
– Нет, я этого не знал.
Потом, спустя секунду, он решил уточнить:
– Обычно я не имею отношенья к вербовке. Но сейчас собратья попросили спросить.
На этот раз обычной улыбки кавай показалось мало. Она вдруг весело рассмеялась.
– Горд, а ведь наша общая подопечная тоже, скорей всего, в курсе!
Космогатор изумлённо уставился на неё.
– С чего ты взяла.
Снова смех, теперь уже довольно ехидный.
– Герда состоит в одной компании с Брюлом. Группа не большая и довольно дружная. Так что он вполне мог рассказать своим. Слушай ты вообще-то хоть немножко в курсе о жизни своей приёмной дочери? Похоже, что нет. Или ты считаешь, что было достаточно просто устроить её в вашу школу?
Горда Зимина смутить было весьма нелегко, но в этот раз кавай подобное удалось.
– Я вообще плохо лажу с детьми, – буркнул Горд недовольный тем, что Инори вообще подняла эту тему.
Кавай очень хотелось усилить натиск, но место и время было явно не теми. Но мы с тобой обязательно поговорим об этом чуть позже, – решила Инори, делая зарубку в памяти.
– Последнее сообщение, – объявил феррон, – меня просили вам передать, что у вышеупомянутой Герды были крупные неприятности во время её первого самостоятельного задания. Собирается суд чести гильдии, желательно личное присутствие вас обоих.
Человек и кавай обменялись тревожными взглядами.
Глава девятая
Беглец в никуда
Рейсовый автобус подъехал прямиком к космодрому. Прозрачная полукапля застыла, потом наружу выдавились ровные прямоугольники дверей. Пассажиры выходили из нутра машины. Некоторые радовались возможности, наконец, размять ноги. Космодром находился вне города, и расстояние между последними остановками было не таким уж маленьким.
Стоял мягкий вечер. В большинстве широт Топуса все ночи были достаточно светлые. Толпа пассажиров неспешно втягивалась во врата комопорта. В одном месте людское скопление слегка раздавалось, образуя небольшое пустое пространство. Там двигался человек, от которого большинство инстинктивно старалось держаться подальше.
Это был мужчина, одежда которого отличалась какой-то разнородностью. Словно её детали были отобраны от совершенно разных, плохо сочетающихся друг с другом костюмов. Синие вздувающиеся на коленях штаны, мягкий оранжевый свитер, и зелёная остроконечная шляпа с кисточкой на макушке. Все вещи были далеко не новыми, казалось, мужчина собрал детали своего гардероба на какой-нибудь распродаже. Не смотря на неяркий солнечный свет, глаза его были закрыты солнечными очками.
Двигался он как-то механически: словно не очень хорошо отлаженный робот. Казалось, что от мужчины исходит едва заметная волна холода. Это ощущали все, кто обладал хотя бы минимальной чувствительностью. Какая-то девочка лет пяти, случайно глянула на него. Глаза её вдруг расширились. Она вскрикнула, затем бросилась к матери и отчаянно зарыдала. Объяснить причину паники девочка впоследствии не смогла. Человек равнодушно прошёл мимо, едва не сшибив мать с ребёнком. Вскоре он скрылся во вратах космопорта.
В космовокзале, независимо от времени суток, всегда находиться много народа: толпы туристов, предвкушающие приятный вояж и группы других, пребывающих, готовых всем знакомым об этом своём вояже рассказать. Двигались к турникетам усталые солидные бизнесмены. Были компактные семейные кучки.
Мужчина двигался без всякой спешки, но при этом с неумолимостью автомата. Один раз он едва не налетел на везущего чью-то поклажу колёсного робота. Повинуясь программе, робот застыл, а человек и не думал останавливаться. Он ударился боком об один из углов механизма и, даже не сбавив шагу, бесстрастно двинулся дальше. Мгновение спустя, пришёл в движение и робот, машине было всё равно.
При переходе в другой зал случился ещё один казус. Вышла из строя одна из автоматических дверей. Человек в чёрных очках наскочил на неё всем телом, отошёл на несколько шагов и, под взглядом недоумевающих наблюдателей, бросился на ту же дверь снова. Он бился об нее, словно об стекло муха.
Дежурный, наблюдавший за этим через видеосистему, уже хотел, было, направить к человеку патруль. Но тот сам прекратил вдруг бессмысленные удары, сделал шаг в сторону и прошёл в соседнюю дверь. Вскоре он скрылся с глаз изумлённых посетителей космовокзала. Дежурный облегчённо вздохнул и, через короткое время, выбросил происшествие из головы.
Подойдя к небольшой группе служебных турникетов, мужчина на минуту застыл, как бы размышляя, затем приложил палец к сенсору. При этом он ухитрился несколько раз промахнуться. Наконец палец задвигался в разных направлениях по стойке, пока, в конце концов, не коснулся пластинки. Створки раздвинулись, теперь человек шагал по той части взлётно-посадочного поля, которая принадлежала гильдии.
Манёвренная ласточка в принципе могла взлететь почти откуда угодно и почти где угодно сесть. Но по старому соглашению с властями Топуса, гильдейский космодром был частью общего космодрома столицы. Так было удобней для многих, впрочем, на других планетах подобное вовсе не было обязательным.
Два человека, совсем ещё молодой и постарше, в голубой форме космогаторов среднего ранга, курили, прислонившись к стене ангара. Молодой, в который уже раз, подумал, что пора бросать эту пагубную привычку, возможно даже пройти гипнокурс. Старшего же подобные мысли совершенно не беспокоили. Он с удовольствием затягивался, после чего выпускал дым наружу аккуратными, ровными кольцами. Этим своим умением он гордился, точно мальчишка. Кольца плавно всплывали вверх, медленно рассеиваясь в воздухе.
– А ещё, – рассказывал молодой, – говорят, будто любой, кто пролетит через эти пространственные трещины, начинает тут же мутировать, превращаясь в страшного монстра.
– Ага, как же, – усмехнулся старший, – ты, Малх, верь больше, очередная страшилка. Лучше почитай чего-нибудь по биологии и мутациям, тогда всякую чушь слушать не будешь.
Он вздохнул.
– Хотя конечно трещины действительно опасны. Я слышал, оттуда не вернулся ещё ни один зонд.
Наверное, молодой и сам не очень верил в версию о мутациях. Но из упрямства решил немного поспорить.
– Говорят Стас Груздин смог пролететь. Артур, вы ведь знаете Груздина? – Малх подождал, когда собеседник сделал молчаливый кивок. – Только после пролёта он начал очень быстро меняться. Так, что теперь это уже и не человек вовсе. Говорят, теперь его держат в каком-то бункере.
– Ага, сейчас начнёшь мне байки травить о когтях на руках, клыках и неостановимом кровопийстве.
Артур вдруг вспомнил, что действительно давно не видел Стаса и невольно задумался. Да нет, ерунда, просто его собеседник до сих пор не может выйти из детского возраста и невольно заражает этой своей верой других.
– Скорее всего, Малх, он просто перевёлся на какую-нибудь другую базу. Многие космогаторы предпочитают не седеть по долгу на одном месте. Постой, да вот же он!
Артур указал на проходившую мимо ангара фигуру. Не смотря на поздний вечер, света было достаточно, и человек различался достаточно хорошо. Малх вгляделся. Он тоже узнал Стаса. Молодой пилот не был близко знаком с Груздиным, но неоднократно встречал его в среде космогаторов.
– Эй, Стас, погоди!
Малх, замахал руками.
Уже крикнув, он заметил, что в фигуре есть нечто странное. Секунду спустя, это же почувствовал и Артур. Но даже самим себе они не могли объяснить, что их вдруг так встревожило. Стас, между тем, продолжал идти, он, словно и не слышал, что совсем рядом его пытаются позвать. Переглянувшись, Артур с Марком двинулись следом.
Вскоре оба приятеля усомнились, действительно ли впереди идёт хорошо знакомый им Стас. В отличие от лёгкой, быстрой походки Груздина, этот двигался с основательностью механизма, казалось, не реагируя ни на что. Одежда тоже была странной: тщательно следивший за своей внешностью Стас никогда не стал бы одеваться так нелепо.
Артур решил уже, что они с приятелем обознались, и сходство было чисто случайным, и тут фигура, круто повернувшись на месте, двинулась в сторону входа в соседний ангар. Странно, оба вроде бы знали всех, кому был разрешён туда доступ.
И тут Артур понял, что именно так не нравилось ему в этой фигуре. Движения конечностей были абсолютно неритмичными: они просто не совпадали друг с другом, как должны были бы совпадать у обычного идущего человека. Наверное, он действительно чем-то болен, – подумал Артур. Ситуация тревожила его всё больше и больше. В глубине себя он вдруг ощутил совершенно необоснованный страх.
Казалось, пришедший никак не может попасть пропуском в приёмную щель. Создавалось впечатление, что он пихает его в слепую. Наконец дверь в воротах открылась.
Да, что это с нами такое – недоумённо подумал Артур, – прямо какие-то шпионские игры затеяли, кто бы это ни был, у него явно есть доступ в ангар.
– Стас! – вновь окликнул фигуру Малх.
На этот раз они находились так близко, а Малх говорил достаточно громко, что не слышать человек просто не мог. Никак не отреагировав, мужчина скрылся в проёме. Потом начали раздвигаться ворота.
– Да, что здесь такое твориться, – пробормотал Малх.
Оба знали, что «Ласточки» из этого ангара на сегодня не назначались к вылету. Конечно, это могло измениться, но вошедший, кем бы он ни был, уж точно не принадлежал к пилотам, чьи корабли находились здесь.
– Может вызвать гильдейского диспетчера, – нерешительно предложил Малх, поглядывая на браслет связи.
– Подожди, не ясно ещё ничего, – буркнул Артур.
В последствии он сильно жалел об этом своём решении. С другой стороны, свяжись они с диспетчером, тот вряд ли бы успел, что-нибудь предпринять: слишком мало времени оставалось до завершенья событий. В последствии Артур утешал себя именно этим.
Войдя в ангар, оба потрясённо застыли. Того, кого они первоначально приняли за Стаса Груздина, теперь сотрясал дрожь, а руки совершали какие-то бессмысленные движение никак друг с другом не связанные. Казалось, будто человек счёл, что ему больше не нужно сдерживать себя или притворяться.
Артуру невольно вспомнилась недавняя страшилка о Груздине. Напомни сейчас Малх об этом слухе и Артур, пожалуй, пошёл бы на попятный, слишком уж не по себе ему было. Но, после высказанных им же насмешек, самому давать задний ход было слегка стыдновато.
А вот Малх, казалось, об этой собственной страшилке забыл.
– Стас, вновь крикнул он, – что с тобой! Ты болен!
Поскольку человек и в этот раз никак не отреагировал, то Малх решительно двинулся к нему. Стас между тем приблизился к «Ласточке». Артур видел, что он не сделал ни одного жеста, даже электронный ключ в выемку не вложил. Однако крышка люка начала медленно опускаться. Слышалось лёгкое гудение сервомоторов. Когда люк открылся, Стас двинулся вперёд, явно намереваясь подняться на борт.
Прямо перед ним вскочил на пандус Малх.
– Остановись, ты же болен, тебе нельзя в полёт!
Стас шагнул в бок, пытаясь обойти Малха, словно тот был каким-то не одушевлённым предметом. Но тот вновь преградил ему путь. И тогда Груздин схватил Малха и с невероятной силой отбросил в сторону. Тот пролетел в воздухе несколько метров, и упал прямо к ногам ошеломлённого Артура.
Тот склонился над лежащим, пребывая в состоянии некоего эмоционального ступора. Лицо Малха было разбито, глаза закрыты, но он явно дышал, и никаких внешних повреждений заметно не было.
– Малх, – воскликнул Артрур, – что с тобой.
Приятель застонал, открывая глаза.
– М-м-м… Что? Великая вселенная, да он же спятил.
Артур видел, что тот говорит с трудом, похоже, что у него всё же оказались, отбиты внутренности.
– Боже, как больно, – прошептал Малх, – Артур срочно сообщи диспетчеру, безопасности.
Малх инстинктивно сам потянулся к браслету, и тут произошло непредвиденное: Стас Груздин, уже поднимавший руку, что бы включить закрытие люка, вдруг повернулся. Артур вдруг каким-то шестым чувством ощутил, как от Стаса отделяется, что – то, какой-то призрачный сгусток, несущий смерть, словно огромная густая капля. Испугаться Артур не успел. Промчавшись по воздуху, сгусток врезался в Малха и словно втянулся внутрь его тела. Малх дёрнулся и затих.
Вновь коснувшись приятеля, Артур понял, что тот мёртв. Люк в «Ласточке» закрывался. Артур замер. Вспышка интуиции подсказала ему, что покуда он не попытается остановить, то, что было некогда Стасом Груздиным, то находится в безопасности. Даже звонить диспетчеру было нельзя.
Ласточка поднялась над полом Ангара, медленно выплывая наружу. Ещё миг, и она устремилась вверх, с ускорением предельно допустимым для атмосферы. Её подъём вызвал панику среди диспетчеров, так как Стас Груздин не ответил ни на один запрос. Как только это стало возможным, он сразу увёл корабль в сплетение.
* * *
На экране крупным планом была серая слизь, столь хорошо знакомая Герде. Можно было легко различить шевеление биомассы. Герда никогда не отличалась особой брезгливостью, но сейчас невольно поморщилась.
Дикторский голос вещал:
– Вышедший из под контроля биокомпьютер, стремился любой ценой увеличить длину своих нейронных цепей, для чего стал поглощать всё биовещество планеты, имеющее признаки мозговой активности. В кратчайшие сроки он уничтожил всё население научного городка, и начал распространятся по планете. Желание увеличить свою вычислительную мощь сделалось у него маниакальным.
За несколько месяцев расправившись со всей животной жизнью планеты, он покрыл её тонким слоем собственной биомассы. После чего начал формировать из собственного вещества зонды, которые отправлял на захват иных звёздных систем. Достаточно было нескольким его клеткам, попасть в благоприятную среду, как начиналось безудержное размножение. Он распространялся словно чума.
Герда видела опустевшие города, все здания в которых покрывал тёмная слизь. Разбросанные по всюду трупы разлагались буквально на глазах, пополняя серую биомассу.
– К сожалению, населявшие этот галактический сектор разумные не сразу поняли, что столкнулись с экспансией свихнувшейся разумной биосистемы. Они слишком долго считали, что имеют дело с обычным биозаражением распространявшемуся минуя планетарные карантины. Что привело к неисчислимым жертвам. Впоследствии это время получило название войны тёмного биокомпьютера.
Документальные кадры показывали множество гибнущих людей. Едва набрав необходимую массу, зародыши биокомпьютера тут же начинали с населением планеты биологическую войну, синтезируя поражающие нервную систему вирусы, а потом поглощая останки.
Зрелище было жутковатое, но Герда заставляла себя смотреть. Она хотела понять, с чем столкнулась на той проклятой планете. Как говорил некогда дочери капитан наёмников Кортус Мир: «Если ты закроешь на что-то глаза, не думай что это что-то исчезнет. Оно просто будет подкрадываться к тебе, покуда ты его не замечаешь» Поэтому Герда продолжала смотреть, не смотря на временами подступающую тошноту.
– По счастью вмешались Силы, которым была не нужна массовая гибель разумных. Не вполне ясно, что они сделали. Похоже Силы на ничтожно малый миг подправили физические законы, так что тёмная биосистема не смогла существовать как единое целое, превратившись в конгломерат не связанных между собой клеток. Тёмный биокопьютер погиб.
После окончания фильма, Герда некоторое время сидела, уставившись на место где только что сиял виртуальный голоэкран. Она думала. Какой-либо признательности к силам за предотвращение катастрофы девочка не испытывала. По существу они просто уничтожили конкурента, хотя и, безусловно, куда более опасного, чем они сами. Самим силам такое массовое истребленье разумных просто не требовалось.
Потом Герда задумалась о хрупкости жизни. Не своей и не чей-то конкретной, а жизни вообще. Живые существа, населения целых планет вдруг представились ей хрупкими атомами, которые мог выбить со своих мест пришедший неведомо откуда поток высоких энергий. Одни атомы выбивали другие, и заранее предсказать, где возникнет новая угроза, не представлялась возможным.
Но эти грандиозные катастрофы, казалось, никак не затрагивали галактику. О них даже ничего не знали в большинстве секторов. Впервые Герда по настоящему осознала ту колоссальную бездну, в которую были погружены населённые миры.
Неожиданно для самой себя девочка вдруг усмехнулась: а ведь силы схалтурили. По крайней мере, на одной из планет биокомьютер уцелел, хотя похоже и не шел ни в какое сравнение со своим родителем. Как ни странно, но мысль о промашке сил доставляла ей удовольствие. Выходит, они всё-таки не всесильны. А значит оставался шанс, что разумным удастся когда-нибудь справиться с ними.
Потом Герда стала вспоминать утреннюю разборку, на которой впервые и узнала о том, с чем столкнулась. Это был первый случай, когда она увидела Горда в бешенстве. Казалось Зимин был готов буквально задушить директора школы. Под его взглядом Борус Бажан даже попятился.
Немного успокоившись, ледяным голосом Горд спросил:
– Объясните мне, кто затеял всю эту комедию с судом чести, когда девочка поступила единственно возможным образом!
– Э, – заблеял, было Борус Божан, – Герда не выполнила задание.
– Единственная её ошибка, что она не сделала это сразу. В заявке не было никаких сведений о биомассе покрывающей большую часть планеты. А не знать об этом клиент просто не мог. Он утаил важную информацию.
– Э… – вновь не уверенно забормотал Борус Божан, – честь гильдии…
На этот раз не выдержал уже Борис Невский.
– Да о чём мы вообще говорим! – воскликнул он. – Даже самый опытный космогатор бежал бы прочь, едва поняв, что нарвался на тёмный биокомпьютер.
Тогда Герда и услышала впервые это словосочетание. В то время оно ещё ничего ей не говорило. Она лишь с изумлением наблюдала, как становится серым лицо директора. Она буквально почувствовала исходящий от него страх.
– Тёмный биокопьютер?! – только и смог произнести тот.
– То есть, – буркнул Борис, – вы даже не знали, не потрудились разобраться в ситуации, а сразу созвали суд чести. Вы что, так сильно её не любите.
– Вовсе нет, – чересчур быстро проговорил тот, – поверьте, я отношусь к ней как к любому курсанту.
При этом на лице его, однако, возникла улыбка из серии «адвокацких», которые так не нравились Герде.
– Что, то не похоже, – отрезал Горд Зимин. – Если подобное хоть раз повторится, то я буду вынужден поставить перед советом вопрос о вашем соответствии занимаемой должности.
Он отвернулся. Герда видела, какая злоба прорезалась на миг во взгляде Борус Бажана. С секунду она прикидывала, не стоит ли потом рассказать об этом приёмному отцу. Но всё же решила, что ей не стоит вмешиваться в разборки старших пилотов. В конце концов, это могло выглядеть как мелкая месть. К тому же она уже достаточно хорошо знала Горда: директор мог сколько угодно кипеть ненавистью, Зимину не было от этого ни жарко, ни холодно. Её приёмный отец легко мог постоять за себя.
Короткая стычка прекратилась. Все словно вспомнили, что Герда находится здесь же, и преподавателям нельзя терять лицо перед той кто еще не получила нашивки пилота.
– А кстати, – спросил Горд, – где этот Альфред Н Фрей?
– Ищут, – сказал Борис Невский. – Правительство Топуса сразу объявила его в розыск. Умалчивание такой информации это не шутки. Наверняка у властей будет к нему немало вопросов.
– Так же как и у нас, – задумчиво отозвался Горд Зимин. Он покачал головой. – Этот клиент явно был невменяемым.
Он кинул сочувственный взгляд на Герду.
– Ох, и угораздило же тебя.
Потом чуть-чуть улыбнулся.
– А вообще молодец, так держать!
Девочке стало приятно. Её приёмный отец был весьма скуп, как на сочувствие, так и на похвалу.
Браслет связи на руке Горда вдруг слегка замерцал. Извинившись, он чуть отошёл в сторону, подняв руку в удобную для разговора позицию. Слов было не разобрать, но девочка увидела, что глаза её приёмного отца внезапно расширились, он нахмурился. Он быстро закончил разговор, потом отвёл в сторону Невского. Оба выглядели сильно встревоженными.
Интересно, – подумала Герда, что могло так взволновать всегда невозмутимого Зимина? Она невольно прислушалась, но смогла различить лишь несколько слов. Похоже, что-то произошло на учебной станции.
За свою судьбу Герда больше не беспокоилась: не было сомнения, что дальнейшее заседание будет просто формальным. Потом замерцал браслет и на руке Борус Божана.
* * *
А на станции случилось вот что.
«Ласточка» вышла из планковских коридоров в непосредственной близости от учебной станции гильдии. Наращивая скорость, включились гравиторы. Когда автоматы безопасности станции просчитали её траекторию, поднялась тревога.
– Неизвестный борт, немедленно измените курс, – требовали диспетчеры.
Но «Ласточка» продолжала двигаться прежним курсом. Сидевший в пилотском кресле Стас Груздин никак не реагировал на команды диспетчеров. Он просто не воспринимал их, как не воспринимал команды диспетчеров Топуса.
Станция стала медленно поворачиваться, уводя из опасной зоны свой силовой блок, одновременно она сдвигалась чуть в сторону. Но «Ласточка» тут же скорректировала своё движение. Пилотировавшее её существо попросту не осознавало персонал станции как живых людей. С его точки зрения они были своего рода стихийными явлениями, которые оно оценивало исключительно с точки зрения достижения цели.
Себя как личность оно тоже не ощущало. Это было нечто вроде робота запрограммированного для достижения одной единственной цели. Инстинктов самосохранения у него не было. Существо в последний раз сканировало вероятностные поля, анализируя их, с помощью своей нечеловеческой логики.
Вероятность достижения цели – ноль!
В тот же миг энергия была брошена на пространственный деформатор. Ласточка провалилась в сплетение. Это произошло настолько близко к станции, что внешняя обшивка оказалась немного повреждённой, а один из отсеков разгерметизирован. По счастью никто не пострадал.
* * *
Кимерит по имени Олдрин и двое людей сидели в небольшом ресторанчике. Волк разумный увлечённо поглощал мясные блюда, большинство из которых было с кровью. Меню людей отличалось большим разнообразием. Можно было видеть, как острые зубы детектива перерубают пищу, словно хорошие резаки.
Разговор некоторое время шёл ни о чём: вспоминали общих знакомых, потом принялись сравнивать погоду на разных планетах. Климатические предпочтения у обеих рас были разные, так что особого смысла в последнем не было.
Наконец кимерит запил последний бифштекс какой-то жидкостью, о составе которой его собеседники имели весьма смутное представление, выпрямился в своём кресле и напрямую спросил.
– Я так понимаю, у вас ко мне дело?
Горд Зимин и Борис Невский почти одновременно кивнули.
– От вас ничего не скроешь, – сказал Борис. – Собственно мы даже не уверенны по вашей ли оно части.
– Ну, не трудно было догадаться, – проворчал кимерит, – слишком уж вы настаивали на личной встрече.
Олдрин на всякий случай достал небольшую глушилку. Однако Зимин покачал головой.
– Не стоит, факты, в общем-то, всем известны. Их даже в планетарных новостях передавали.
Однако Кимерит глушилку всё же включил, вполне разумно считая, что осторожность лишней не бывает. Зимин пересказал историю Стаса Груздина.
Немного подумав, частный детектив решительно покачал своей вытянутой головой.
– Нет, с психами не ко мне. У меня действительно другая специализация. К тому же сейчас я страшно загружен.
Борис Невский покачал головой.
– Сказать по правде, мы не уверены, что этот несостоявшийся камикадзе действительно псих, по крайней мере, в обычном смысле этого слова. Согласись, что когда человек целый месяц неподвижно лежит в коме, а потом встает, убивает врача, и дальше действует, исходя из какой-то совершенно непостижимой логики, всё это выглядит несколько странно.
Олдрин пожал плечами.
– Ничего не могу сказать, я не психиатр, что бы подтвердить или опровергнуть ваши слова.
– Психиатры, – сказал Зимин, – только разводят руками. Когда Груздин лежал в коме, то не было зафиксировано никакого поражения мозга, тем не менее, в себя он не приходил. Тревога в больнице была поднята почти сразу, но Стас ускользнул, как от охраны, так и от полицейских патрулей в городе, не был зафиксирован ни одной из камер слежения. Заметьте, всё это во вневменяемом состоянии.
– И вот что интересно, – продолжил он, – в последствии полицейские восстановили часть его маршрута до космопорта, опросили свидетелей. Казалось бы, не возможно запомнить случайного человека в толпе, но на него обратили внимание довольно многие. При этом все отмечали буквально исходящее от него ощущение чуждости. Чуждости и странного холода.
– К чему вы клоните? – заинтересовался Олдрин.
Зимин вздохнул.
– Знаешь, кружится у меня в голове совершенно безумная мысль, от которой я никак не могу отделаться. Мы все считаем пространственные трещины, безусловно, очень опасным, но естественным феноменом, но что если это не так. Что если кто-то попросту закодировал сознание Стаса во время его пребывания в аномалии.
Частный детектив медленно покачал головой.
– Гипотеза шита гнилыми жилами, – сказал он, – можете поверить моему опыту. К тому же расширение пространственно-временных трещин вовсе не похоже на военные действия.
Зимин кивнул.
– Я понимаю, но всё же убеждён: Стас Груздин погиб в момент нахождения в пространственно-временной трещине. Весь вопрос в том – кто оттуда вернулся?
Кимерит призадумался. В гипотезе Зимина, не смотря на её внешнюю абсурдность, было какое-то благородное безумие. Возможно, её следовало рассмотреть поподробней.
– То есть, – произнёс он, – вы подозреваете, что здесь замешаны Силы?
Зимин покачал головой.
– Не исключено, конечно, но мне почему-то кажется, что мы столкнулись здесь с чем-то совершенно другим, и возможно куда более опасным.
Кимерит был слишком опытным следователем, что бы сразу отбросить показавшуюся невероятной гипотезу. Это что же такое может быть опасней сил, – размышлял он. Энергоинформационные сущности, взявшие себе в лен десятки населённых планет, на которых ради поддержки их существования проводились массовые жертвоприношенья разумных. А во избежания какой-либо конкуренции силы просто блокировали дальнейшее развитие галактических цивилизаций, запретив любые исследования вакуума и страшно карая за нарушение их воли.
Как и абсолютному большинству разумных Олдрину казалось, что хуже сил, ничего и быть то не может. Если космогаторы правы, то это может оказаться по настоящему страшно. Спокойно, – одёрнул он себя, – пока ещё это только довольно экзотическая гипотеза, никак не доказанная.
Как опытный детектив Олдрин тщательно проанализировал гипотезу. Допустим, что Зимин прав, – рассуждал он, – тогда какова цель закодировавших Груздина. Стоп.
Он обернулся к своим человеческим собеседникам.
– Но ведь Груздин в конечном итоге все-таки не врезался в станцию. Согласитесь, что это противоречит версии о закодированном камикадзе.
– Это действительно самое слабое место гипотезы, – согласился с ним Борис Невский. – Но тут можно предположить, что кодирование не было достаточно сильным и подсознание Стаса в последний момент смогло воспротивиться. Или возможно, что внезапно он, каким-то образом, получил от своих хозяев новый приказ.
Шито гнилыми жилами, – вновь подумал про себя детектив. Но всё же просто отделаться от гипотезы он не мог. Он вынужден был признаться себе, что она его немножко пугает. А среди представителей его расы было принято воспринимать страх как вызов.
Олдрин вновь вернулся к своим рассуждениям. Чем может помешать небольшая, в общем-то, станция могущественным создателям пространственно-временных трещин? Ответ был очевиден – ничем. Сама по себе станция ничем не могла им помешать. Значит, дело было в чём-то другом, но при этом непосредственно со станцией связанном.
Так, предположим, в последний миг, этот псевдо Стас понял, что этого чего-то на станции нет, и потому тут же ушёл в сплетение. Нет, ерунда, как он мог узнать это, находясь в идущем на таран звездолёте?! Или всё-таки мог?
– Скажите, – спросил он у людей, – этот ваш Стас не обладал никакими псионическими способностями.
Горд и Борис кинули на него по удивлённому взгляду.
– Нет, – сказал Невский, – обладай он пси-талантом, хотя бы в зачатке, совет гильдии непременно об этом бы знал.
– Понимаю.
Кимерит знал, что псионический дар был среди людей очень редок. Они наверняка фиксировали каждое его проявление. Но даже если бы этот спятивший космогатор и был псиоником, то и среди них ясновидящих были считанные единицы, и они не могли использовать этот дар по собственному выбору. А большинство, из имевших его, делало всё, что бы от него избавиться. Слишком уж этот непредсказуемый дар мешал жить, а чрезмерный резонанс с мирозданием порою сводил с ума.
С другой стороны, после пребывания в трещине способности Стаса могли сильно отличаться от человеческих. Вопрос в том – кто оттуда вернулся, – вспомнил кимерит слова Зимина. Спокойно, – оборвал он себя, – ты строишь свои гипотезы ни на чём. Однако что-то мешало ему окончательно отказаться от этой экзотической версии.
– Что ж, – произнёс он, – проверить вашу версию, пожалуй, будет не сложно.
Олдрин не без удовольствия заметил удивление в глазах космогаторов.
– Сорвиголов в галактике полным полно, вряд ли этот ваш Груздин был единственным, кто сунулся в трещину. И по закону больших чисел кто-нибудь из них вполне мог вернуться. Надо проверить на подобные происшествия все высокоразвитые планеты близкорасположенные к трещинам. Но мне потребуется «Ласточка» за ваш счёт.
Борис Невский широко улыбнулся.
– И в чём проблема?
* * *
Это был мужчина на той самой границе возраста, когда зрелость медленно, но неумолимо переходит в старость. Впрочем, какой либо почтительности к нему по этому поводу никто и не думал высказывать. Мужчина был сильно напуган, хотя и пытался держаться, скрывая страх за напускной бравадой.
Несколько раз он пытался сделать рукою жест, словно хотел поправить шляпу, которой сейчас на нём не было, но тут же спохватывался, не доводя движение до конца.
Напротив него за крупным столом сидели двое. Один, чуть суховатый, примерно его возраста окинул его серьёзным изучающим взглядом. Хотя на нём не было никакой униформы, в его позе и тёмной одежде чувствовалось что-то официальное.
На втором, напротив, был лёгкий цветной свитер свободного покроя. Сидел он слегка расслаблено, и, казалось, в любой момент, может положить ногу на ногу.
– Я Илья Бриз, – сообщил суховатый, – следователь по вашему делу. Рядом со мной находится Джон Кард, по согласованию с правительством Топуса он будет присутствовать в качестве наблюдателя от гильдии космогаторов. Альфред Н Фрей, прошу вас изложить предысторию недавних событий на планете тёмного биокомпьютера.
Неудачливый кладоискатель напыжился.
– По какому праву меня держат здесь?! – вопросил он так громогласно, словно работал на публику. И потом добавил традиционное, для нарушителей законов всех времён и народов. – Я требую адвоката!
Илья Бриз даже не поморщился. Очевидно, он привык к подобным речам.
– По законам Топуса адвокат на данном этапе следствия вам не полагается. Послушайте, похоже, вы не отдаёте себе отчет в серьёзности своего положения. Вы нарушили закон общий для всего нашего галактического сектора. При чём нарушили совершенно сознательно, так как, будучи уроженцем сектора, не знать о нём попросту не могли. Не сообщив о тёмном биокомпьютере, вы подвергли угрозе жизни неисчислимого количества разумных.
– Я не знал что эта слизь на самом деле сумасшедший биокомпьютер.
– Бросьте, это было этой четырнадцатилетней девчонке, вашему пилоту простительно: она родом из другого галактического сектора. Да и то она очень быстро сообразила, что что-то не так. Вы же просто не могли не понять что к чему.
– Клянусь, я бы сообщил… Потом, как только забрал бы камни.
– Потом могло бы оказаться слишком поздно. Вполне возможно, что информации содержащейся в нейронных сетях вашей и пилота ему как раз и не хватало, что бы восстановить свою мощь. Вы хоть понимаете, какой опасности подвергли весь сектор, из-за своей жадности?!
И Альфред Н Фрей сдался. Он весь обмяк в кресле, казалось, даже рост его немножко уменьшился.
– Ну почему всё так? – негромко произнёс он, очевидно вопрошая судьбу или себя самого, – Я ведь хотел всего лишь исполнить мечту.
Последнее высказывание следователь предпочёл не комментировать.
– Дайте хоть закурить что ли, – попросил Альфред Н.
Следователь кивнул, доставая из стола пачку сигарет. Сам он не курил, и держал их специально для подследственных: иногда это сильно помогало вести разговор. Илья хранил несколько сортов курева, и, по каким-то незримым признакам, ухитрялся определять, какое больше подойдёт для «клиента». Ошибался в этом вопросе он редко.
Вот и сейчас Альфред буквально выхватил толстый цилиндрик из пачки. Бриз заметил, что рука его немного дрожала. Впрочем, и так было видно, что подследственный нервничает. Наружный кончик самовозгорающейся сигары вспыхнул едва Н. Фрей сдавил её своими зубами. Мужчина с наслаждением затянулся и тут же успокоился. Сигарета обладала лёгким успокаивающим действием, а так же немного развязывала язык. Н Фрей сделал несколько затяжек и принялся с наслаждением изливать душу.
– Всё началось ровно пять лет назад, – медленно говорил он, – да, именно так. Мой партнёр по бизнесу Карандон Вигос Аркон из илари – археолог-любитель предложил мне во время отдыха поучаствовать в самодеятельной экспедиции.
Мы высадились в средних широтах Кронга. Это планета, на которой сохранилось довольно много развалин предтеч, в относительно неплохом состоянии. Не думаю, что кто-нибудь всерьёз рассчитывал найти чего-нибудь ценное. В конце концов, планета была много раз обследована с орбиты. Все мало-мальски заметные искусственные объекты учтены и отмечены в атласах. Но у Карандона была своя теория: он утверждал, что нашёл какую-то систему в расположении многочисленных поселений. И считал, что в этой сетке есть ещё не открытые узлы.
Не знаю, был ли он прав в своей теории или просто случайность, но нам повезло. Экспедиции удалось обнаружить целую систему подземных бункеров. Настоящий лабиринт. Бог знает, каково было их предназначение. Правда, по началу там не было ничего интересного. Режим консервации не поддерживался, и вся электроника, и фотонотроника конечно превратилась за бесчисленные века в бесполезные окаменелости. Казалось, истлело все, что могло представлять хотя бы малейшую ценность.
Но потом мы наткнулись на хранилище. Правда, оно было заперто, но дверь удалось вскрыть без особого труда. И вот тут нас ждал сюрприз. Хранилище было забито философскими камнями. Их было так много, что, по возвращению на любую из высокоразвитых планет, мы все, сразу становились миллиардерами.
Альфред Н Фрей вдруг прегорько усмехнулся.
– Один древний мудрец сказал: если в будущем, вас ожидает только хорошее, то это значит, что вы чего-то не учли.
Неудачливый кладоискатель в раздражении стукнул кулаком по столу. Пара расположенных там мелких предметов подпрыгнуло.
– Уй, – пробормотал Альфред. Видно, удар был куда сильнее, нежели ему хотелось бы.
– Так что же случилось, – спросил следователь, явно выражая сочувствие.
Как ни странно, но Альфред Н Фрей, похоже, в его сочувствие поверил. Во всяком случае, он вновь слегка успокоился.
– Наш пилот каким-то образом был связан с пиратами. До сих пор не представляю, каким способом он ухитрился передать им информацию и сговориться. Но когда наша яхта покинула планету, то промежуточный выход из квантового коридора оказался совсем не там, где планировалось.
– Промежуточный выход, – по внутренней связи объявил пилот.
Альфред Н Фрей не почувствовал ничего подозрительного. Он не слишком интересовался маршрутом. Да и в астрономии разбирался не важно. А вот Вигос Аркон сразу же заподозрил неладное. Звезда, в окрестностях которой яхта вышла из квантового канала, принадлежала к другому классу, нежели ей полагалось. К тому же поблизости находилась планета, чего при промежуточных выходах не должно было быть в принципе.
Какое-то время он не тревожился пологая, что произошла банальная ошибка навигации. И сейчас пилот доложит, и извиниться.
– Яхта в штатном режиме, – сообщил пилот. Через полчаса, когда спадёт остаточное напряжение в деформаторах, мы начнём поиск нужного квантового канала.
Теперь уже Карандон разозлился всерьёз. Он ужасно не любил, когда подчинённые скрывали от него такого рода промашки.
– Пусть мой почтеннейший друг немного подождёт меня здесь, – сказал он Н Фрею, – кажется, пилот хочет немного помрачить наш рассудок.
Илари по роду своей коммерческой деятельности довольно часто общался с иноразумными и понимал, что чем проще он говорит, тем лучше. Расстегнув ремень, он встал с кресла. Двигаясь лёгким уверенным шагом, Илари направился в рубку. Как и всегда в таких случаях, корабль двигался с небольшим ускорением, имитируя тяжесть.
– Где мы сейчас и что это значит? – потребовал он объяснений пилота.
И тот, запаниковав, выхватил пистолет. Реакция у Вигос Аркона была отменная, да и соображал он быстро. Мгновенно всё поняв, илари перехватил руку своего сородича. Последовала короткая борьба, в пылу которой кто-то нажал на спуск. Грянул выстрел, и разрывная пуля насмерть убила пилота.
Испуганный Альфред прибежал на шум выстрела. Понять смысл случившегося было несложно. Немного разбиравшийся в пилотировании Карандон решил вновь увести яхту в планковский коридор, всё равно куда. А из-за планеты уже выходил пиратский корабль. Уяснив, что добыча пытается скрыться, его экипаж без колебаний открыл огонь. Торпеда взорвалась в момент начала ухода в квантовый коридор. Взрыв пробил обшивку и рассогласовал деформаторы. Прыжок получился предельно короткий и повреждённая яхта начала падать на неведомую планету.
Сидящий в кабинете у следователя Альфред Н Фрей нервно сжал кулаки.
– О, этот проклятый мир! – воскликнул он. – Мои камни! Моя мечта!
От потрясенья, воспоминаний, отчаянья у него на глазах выступили слёзы. Допрос пришлось прервать.
Глава десятая
Жгучие тайны прошлого
Роман проснулся. Он терпеть не мог вставать по сигналу побудки, поэтому обычно оставлял прозрачной стенку палатки, что бы его будили солнечные лучи. Вот и сейчас они коснулись его глаз, протиснувшись сквозь плотно прикрытые веки.
Роман слегка потянулся, вставать ему не хотелось. Но солнечные лучи словно настаивали, легонько воздействуя на его сетчатку, и обещая новый интересный день. В таких случаях солнце бывало до невероятности убедительным, и, поддаваясь на его уговоры, паренёк наконец-то открыл глаза. Солнце благосклонно улыбнулось ему в небесах, как и светила любых других планет, оно не любило сонь.
Зевнув, Роман подошёл к прозрачной стенке. Палатки стояли возле самой зоны раскопок, отсюда была хорошо видна пирамида предтеч, уже освобождённая от грунта. Пирамида была невелика: в человеческих мирах здание такой высоты имело бы всего несколько этажей, и казалось, была сделана из серого камня. Но на самом деле это был совершенно другой материал лёгкий и прочный, он не был известен современной галактической науке. Множество минувших эпох почти не оставили на нём следа.
Красное солнце стояло ещё низко над горизонтом. В его свете Роману на мгновение показалось, что верхняя площадка на пирамиде имеет алый цвет, словно от крови.
Тело прошила мгновенная дрожь, его словно отбросило к другой стенке.
Нет! Нет!
Он согнулся. Руки царапали у палатки бок.
Не сметь! Встать! Это совсем не то, что тебе показалось, совсем не то. И пирамида предтеч совсем не похожа на ту, что до сих пор является тебе в кошмарных снах. Те пирамиды выглядят совершенно не так. Он заставил себя успокоиться, отдышаться. Сходишь с ума Роман? Проклятье, подобных приступов у него уже давно не было, и он даже решил, что они оставили его навсегда. Только не распускаться!
Он вышел наружу, сделал короткий разминочный комплекс. Потом заставил себя посмотреть на пирамиду – обычный археологический памятник. Роман понял, что вернулся в норму. Ну, почему кровь? – подумал он, – Почему всегда кровь? Её ведь не было тогда, её вообще не бывает на тех пирамидах.
Лагерь археологов пробуждался. Люди расхаживали между палаток, прогоняя остатки сна. В самой большой, кухонной, послышалось лёгкое гудение пищевого комбайна. Роман сунулся туда, взял поднос со стандартным полевым завтраком. По пути к столику он здоровался, получая ответные приветствия. Многие дружелюбно улыбались. Роман был самым молодым в партии.
Он уже допивал чай, когда его окликнули.
– Эй, Роман!
К нему подходила руководительница группы.
– Да, сударыня, – почтительно отозвался он.
Тина Первети была женщиной примерно сорока лет. Довольно крупная, с мускулистым телом, она носила футболку, полностью открывавшую руки. После бегства с Соры, Роману некоторое время было трудно принять женщин руководящих мужчинами и в такой одежде.
Первети присела напротив.
– Слушай, ты ведь можешь флаер водить?
– Ну, да, у меня есть права.
Роман с трудом подавил вдох, кажется, назревала дальняя дорога.
– Прекрасно, тогда сейчас летишь в Геодис.
Геодисом называли ближайший к раскопкам город.
– Ну, почему именно я? – попробовал посопротивляться Роман?
– Потому что самый младший, – отрезала Первети.
– Но, босс, так не честно.
– А так же потому, что я так решила, – невозмутимо закончила Первети.
Оба говорили на испанстком, это был базовый язык лагеря.
– Встретишь там «Ласточку».
– Ну, почему она не может приземлиться прямо здесь? – печально воскликнул Роман. – Ей же всё равно.
Он знал, что звездолёты этого класса практически не нуждались в особых посадочных площадках.
– Потому что в лагере нет орбитального передатчика, – снисходительно пояснила Первети, – и как следствие мы не сможем дать пеленг.
Роман, в который раз, подумал, что благодаря своим формам, Тина Первети считалась бы на Соре довольно завидной женой, если бы только не её довольно крупные мускулы. Он уже давно запретил себе думать о своём родном мире, но воспоминания иногда прорывались.
Флаер был немного старый, но всё ещё неплохой. Впрочем, наивно было думать, что к экспедиции припишут совершенно новенькую машину. Роман легко поднял его в воздух, и, ориентируясь по приборам, направил в сторону находящегося за горизонтом города. Потом он включил автоматику. Внизу проносилась степь.
Иногда попадались рощицы, но их было довольно мало. Один раз тень флаера спугнула какое-то крупное животное. Роман не имел понятия о здешней фауне. С него было достаточно знать, что в степи не имелось опасных существ. Оглянувшись, Роман увидел, как животное удирает прочь большими прыжками. Вскоре оно осталось далеко позади.
Впереди показалась городская черта. Редко стоящие круглые здания с выступающими вокруг них крышами. Они немного напоминали грибы. Флаер автоматически переключился на управление из транспортной службы и снизил скорость. Теперь он летел по стандартному кольцевому маршруту, плавно огибая жилой массив.
Роман знал, что в окрестностях Геодиса запрещены пилотируемые полёты, поэтому, включив связь, он вызвал транспортный центр.
– Прошу курс на космодром, – сказал он.
– Запрос принят, начинаем сопровождение.
Ответивший голос был мелодичным и женским, но Роман знал, что общается всего лишь с компьютером.
Теперь флаер неспешно летел на низкой высоте над домами. Самое смешное заключалось в том, что никакой необходимости во внешнем управлении не было. Воздушное пространство было почти пустым, лишь изредка глаз различал одинокие летательные устройства. Геодис переживал сейчас не лучшие времена. Так же как впрочем, и вся планета.
На поверхности движение было поинтенсивней, но то же не многочисленным. Пешеходы встречались редко. Роман не удивлялся. Он знал, что местные предпочитают седеть дома, и точно знал, почему они там сидят.
От космодрома осталось, в общем-то, одно название. Планету почти не посещали. Она была попросту никому не нужна, инфраструктура её медленно разваливалась, особых достопримечательностей здесь тоже не было. Роман видел, что на огромном посадочном поле сейчас стоял только один корабль.
– Передаю управление местному транспортному узлу, – сообщила диспетчерская.
Флаер теперь еле двигался, транспортная система направляла его на посадку. На мгновение он завис над зоной стоянки, потом, не спеша, стал садиться. Подобные машины могли опускаться вниз вертикально. На пульте вспыхнул жёлтый огонек, означавший касание, и двигатель отключился.
Роман вышел. В воздухе царила прохлада. Плывущие в небесах облака скрывали солнце. Здание космовокзала было стилизованно под древнюю крепость, ещё той поры, когда человеческая раса ютилось лишь на одной планете, не имея доступа к звёздам. Оно было длинным с тремя рядами узких высоких окон, по его концам стояли две зубчатых башни.
Роману строение нравилось. Однако оно было запущено и не обновлялось, так же как и большинство зданий в городе. Паренёк прошёл сквозь раскрывшиеся перед ним прозрачные двери. Как и следовало ожидать, зал был абсолютно пустым и грязным. Роман брезгливо поморщился: похоже, даже роботы-уборщики работают здесь всего раз в неделю.
Он поискал глазами справочное, а, найдя, двинулся к нему через весь зал. Зачем-то прочитал стандартную инструкцию и пальцем надавил клавишу.
Экран, на котором плавал большой знак вопроса, сменил заставку. Теперь на нём светилась эмблема большинства человеческих космопортов: стилизованные звездочки, которые соединяла сеть тонких линий. Эмблема медленно поворачивалась.
– Есть информация о приближении к планете космических кораблей? – спросил он.
Экран моргнул: справочный компьютер запрашивал системы диспетчерской.
– Космических кораблей в окрестностях Хропуса не наблюдается.
Этот компьютер говорил голосом мужским и строгим.
Роман вздохнул. Ожидание могло затянуться надолго, а времени терять не хотелось. Он с завистью подумал о работающих на раскопках друзьях.
Самый младший, – с раздражением подумал он. – Какое это собственно имеет значение? Разве он не вкалывает на раскопках как остальные?! Пользуются тем, что ему только четырнадцать. А ведь его покойный отец, – говорил, что у него явный талант к археологии. То есть приёмный отец.
Но Роману неожиданно повезло. Справочная система не успела ещё отключиться, когда произошло обновление информации.
– Поступил запрос на посадку, от звездолёта класса «Ласточка» – объявил комп.
Роману вдруг почудилась некая торжественность в его голосе. Возможно, даже простаивающие системы порта радовались, что имеют возможность слегка поработать.
– Ориентировочное время до посадки – пятнадцать минут.
Роман купил в торговом автомате яблоко и подошёл к внутренней прозрачной стене, открывающей вид на пустынное поле. Он с интересом поглядывал вверх, видеть «Ласточку» вблизи ему ещё не доводилось.
Корабль появился из облаков маленький, юркий словно пичуга.
Прежде чем опуститься он сделал плавный разворот над посадочным полем. По изяществу полёта казалось, что это просто чересчур крупный флаер. Роман подумал, что ему хочется пообщаться с пилотом. Интересно, возможно ли это? Об высокомерии космогаторов ходили легенды.
Внешне кораблик походил на допотопную атмосферную машину: странную помесь истребителя с дирижаблем. Роман немного разбирался в древней военной технике.
В корпусе звездолёта открылся люк. Он опустился вниз, образуя пандус. Интересно, каким будет пилот, – подумал Роман. – Хорошо б помоложе, может тогда его удастся разговорить?
Спустившаяся вниз фигурка оказалась совсем невысокой. Возможно, даже ниже его. Он не мог точно определить на таком большом расстоянии. Роман изумлённо вытаращил глаза – подросток. Ну да, конечно, он вспомнил, что космогаторы начинают летать совсем молодыми: иначе мозг не сможет приспособиться к взаимодействию с компьютером.
Роман удовлетворённо кивнул, с ровесником-то он уж почти точно договорится.
Прибывший был одет в короткую синюю куртку, на каждой, из плеч которой красовалось, что-то вроде одиночной нашивки. Вероятно, они характеризовали низший ранг пилота: другой по возрасту ему, скорее всего, просто не полагался. Волосы паренька были рыжими.
Вскоре роман заметил, что походка пилота была какой-то чересчур плавной. Роман нахмурился.
– Только этого не хватало, – пробормотал он.
Как раз в этот момент юный космогатор повернулся, и сомнений больше не оставалось: Роман заметил две коротенькие косы.
– Девчонка, что б мне.
Он уже изжил некоторое пренебрежение, существующее по отношению к женщинам на Соре. Но всё же предпочёл бы общаться с парнем, таким же, как и он сам. Он плохо представлял как правильно вести дружеский разговор с чрезмерно эмансипированными женщинами свободных планет.
Между тем, девушка-пилот уже вошла внутрь космовокзала и тут же за озиралась, явно ища встречающего.
– Эй, – вдруг завопила она, во весь голос, – кто тут «Ласточку» ждёт?
Опомнившись, Роман замахал руками. Однако характерец у неё, – подумал он. На Соре он и представить себе не мог, что девушка может быть столь несдержанной.
Оба быстро подскочили друг к другу. На голове у девочки-космогатора была диадема с каким-то голубым камнем, которая явно скрывала их знаменитые импланты.
– Привет, – радостно завопила девчонка.
Её трудно было назвать особо красивой, не плохое, в общем-то, лицо портили веснушки. Роман с неудовольствием вспомнил, что футболка на нём немножко помята. Ему не пришло в голову переодеваться перед путешествием в город. Кто же знал, что так обернётся.
– Ты из археологической экспедиции, – спросила космогатор.
Парень кивнул.
– Да. Роман Брутов.
– Герда Зимина.
Роману, однако, показалось, что перед тем, как произнести фамилию она почему-то слегка запнулась.
– Слушай, не будь таким официальным, – фыркнула девочка-пилот. – На, держи пять!
Она протянула ему руку, которую Роман пожал. К этому Роман тоже привык, хотя на Соре руки женщинам не пожимали. Что-то я последнее время часто про неё вспоминаю, – удивился про себя паренёк. – Я ведь давно решил, что не желаю иметь ничего общего с этой проклятой планетой.
– Здесь всегда так? – спросила Герда, – оглядывая грязный зал космовокзала.
По-испански она говорила неплохо, но легкий акцент выдавал, что этот язык не был родным для неё. Вероятно, просто знала, что он распространён на планете. Во многих пилотских школах будущих звездолётчиков учили наиболее распространённым в галактике человеческим языкам. С гипноиндуктором это было достаточно просто.
– Да, – сказал он, – вся планета в упадке.
Но Герда Зимина покачала в ответ головой.
– Брось, – звонко сказала она, – упадок это одно, а подобный бардак совсем другое. К тому же никогда не поверю, что у подобной планеты совсем нет ресурсов.
Девочка начинала ему нравиться. В ней не было никакой заносчивости, которая как утверждали была свойственна космогаторам.
– Ты права, – сказал он, – просто местным давно всё по барабану.
Герда уже и сама машинально «прослушала» общий пси-фон окрестностей. Он был удушлив и вязок, словно болото. Герде никогда не приходилось бывать в больницах для клинических наркоманов, иначе она, безусловно, заметила бы общее сходство пси-спектров.
– Да, что ж здесь такое твориться? – вслух сказала она. – Как может быть, что бы обитателям целой планеты было на всё наплевать?
– А они на гипнореальность подсели, – пояснил вслух Роман.
Девочка изумлённо уставилась на него.
– Ты хочешь сказать, что население целой планеты, почти поголовно, торчит в виртуале, не занимаясь ничем другим. Ни за что не поверю.
Роман лишь развёл руками, он и сам этого не понимал.
– Ну, да. Именно этим они и занимаются.
Он подумал, что в каком-то смысле это даже хуже чем на Соре. Там жителей, до нынешнего состояния намеренно довели и намеренно в нём удерживали, если требовалось, то и силой. Жители же Хропуса дошли до жизни такой исключительно собственными стараниями.
– Ну, не может быть, что бы вся планета, – убеждённо проговорила девочка.
– Может. Населения здесь собственно не так много: всего несколько городов на весь материк.
– Всё равно не понимаю!
– Я тоже.
Роман замолчал, так как все дальнейшие дискуссии по этому поводу считал бессмысленными. Всё равно ведь ничего не изменишь, ни здесь, ни на Соре.
– Ладно, – сказал он, – идём. У меня здесь флаер.
– Зачем? – удивилась девчонка-пилот.
– Что за чем? – в свою очередь не понял он. – Не пешком же нам до раскопок идти, в самом-то деле. Они, между прочим, не близко.
– Погоди. Как я поняла, воздушное пространство между городами на Хропусе практически не контролируется: планета слишком слабо населена. Махнём прямо на «Ласточке»! Ты ведь сумеешь указать направление?
– Но…
– Что но? Вы ведь всё равно будете загружать «Ласточку» вашими драгоценными находками. Или собираетесь везти их прямо сюда?
– Но флаер…
– Да ничего с ним не случиться, – нетерпеливо бросила она, – потом заберёте. Не один же он у вас, на весь лагерь.
Ему не хотелось объясняться на счёт флаера с шефиней, но желание совершить, пусть и короткий, перелёт на «Ласточке» победило. Когда ещё увидишь космогатора за работой! Роман надеялся, что ему удастся побывать в рубке.
– Ладно, уговорила, – сказал он таким тоном, будто оказывал ей услугу.
Герда коротко хмыкнула, и Роман понял, что не обманул её ни на мгновение. Вместе они вышли на поле, доступ к которому никто и не думал здесь охранять.
Проделав небольшой путь, Роман вошёл в «Ласточку» вслед за Гердой. Ничего особенного внутри собственно не оказалось, да Роман и не ждал. Из следующего после шлюза отсека вверх вела узкая лестница, и девочка стала подниматься по ней. Роман сразу двинулся следом.
Герда обернулась с верхней ступеньки.
– Вообще-то пассажирам сюда нельзя. А, ладно, наплевать.
Тут она чуть смутилась, так как вспомнила, как во время своей первой встречи с Гордом напросилась в пилотскую рубку. В конце концов, не настолько уж строго это правило соблюдалось. Но мальчишке об этом знать явно не стоило, пусть думает, будто ему оказана великая милость.
Роман отметил, что кабина «Ласточки» действительно похожа на кабину древнего атмосферного истребителя. Она была не большой, в ней умещались всего два кресла стоящие друг за другом, которые на уровне прозрачного колпака подковой охватывал пульт. Против ожидания индикаторов и переключателей на нём было не так уж и много. Роман вспомнил, что большую часть информации космогаторы получали прямо в сознание.
Сев в заднее кресло, он машинально застегнул ремень. Девочка одобрительно кивнула.
Он ожидал, что она снимет свою диадему и протянет к голове какие-нибудь проводки, но этого не произошло. Герда просто переключила на пульте несколько клавиш, и откинулась в переднем кресле. Очевидно, связь была бесконтактной.
– Ну, давай направление.
Спохватившись, Роман дал угол относительно магнитных линий планеты.
– Диспетчерская, говорит борт «Ласточка К-928А4, прошу разрешение на взлёт.
– Взлёт разрешаю.
Поверхность удалялась вниз: «Ласточка» поднималась к облакам, потом корабль рванулся над поверхностью планеты с бешенной скоростью. Степь внизу превратилась в быстро несущийся серый поток.
– Не так быстро, – воскликнул Роман, – проскочим!
– Так бы и говорил.
Скорость снизилась. Теперь Роман мог уже различать местность. Над горизонтом показалась трёхгранная пирамида, за которой был различим лагерь. «Ласточка» летела чуть в сторону от них.
– Туда!
– Поняла!
Герда слегка подправила курс. На мгновение «Ласточка» зависла над пирамидой, потом плавно сдвинулась в сторону и стала садиться. Вскоре она коснулась земли.
* * *
Трое человек вновь сидели в прежней комнате, больше похожей на деловой кабинет.
– И так, – спросил Бриз, – вы в состоянии рассказать, что случилось дальше?
Альфред Н Фрей устало кивнул. За это время он смирился с полным крахом своих планов и понимал, что единственный способ облегчить собственную участь – это поведать всё. Врать смысла не было.
– Мы падали на планету, – продолжил он свой рассказ. – Гравиторы работали с перебоями, и корабль то тормозил, то вновь начинал падение. Временами корпус вибрировал так, что казалось, он готов в любой момент развалиться.
Каким-то чудом Карандон Вигос Аркону удалось не разбить яхту, но назвать посадку мягкой было бы затруднительно. Корабль ударился о поверхность какой-то возвышенности. Удар был таким, что Альфреду Н Фрею показалось, будто их остановила стена. Ремни врезались в тело, в глазах помутилось, на миг наступила тьма. Несогласованные гравиторы толкнули корабль вперед, и он прочертил по земле борозду длинною в несколько метров, прежде чем, наконец, застыл.
– Приехали, – мрачно буркнул Вигос Аркон. – Знаешь, по-моему, нам кранты.
В критические моменты даже илари не придерживаются высокого слога. Отстегнул ремень, Карандон встал, слегка пошатываясь. Свет несколько раз мигнул. Илари посмотрел на приборы.
– Автоматика сработала как надо, – сообщил он, – взрыва не будет. Но энергетическая установка вот-вот отрубится. Ты не хуже меня знаешь, что значит остаться без энергии на незнакомой планете. Сейчас по обычаям моего народа я должен сказать какое-нибудь длинное прощальное слово и прославить им жизнь. Но мне почему-то не хочется. Даже странно, честное слово.
– Ты думаешь, с нами действительно всё? – спросил Альфред Н Фрей.
Он был спокоен, однако не сомневался – чуть позже нахлынет панический ужас.
– Ну, разве, они помогут.
Вигос Аркон указал пальцем в сторону верхних экранов. Альфред поднял глаза. С небес, не торопясь, опускался пиратский корабль похожий на огромную чёрную каракатицу.
Засекли всё-таки, – подумал Н Фрей. – Впрочем, ничего удивительного: аварийный прыжок вышел предельно коротким.
Пиратский звездолёт не спешил. К чему торопиться-то: подраненная жертва никуда не денется. Корпус яхты был повреждён настолько, что даже внешнему наблюдателю было ясно: планеты она не покинет. Словно ликуя «чёрная каракатица» торжественно описала дугу вокруг них и опустилась неподалёку, возле самого края возвышенности. Ожила связь, пираты вещали на стандартной частоте.
– Если на тебя обрушивается вихрь, – торжественно объявил динамик, – то мудрость требует строить убежище. Если же совершение этого не возможно, то следует отдаться потоку и позволить ему себя нести, тогда будет шанс выжить.
Даже если бы пираты вещали на каком либо другом языке, и даже если бы Альфред Н Фрей не слышал столь характерного мягкого голоса, то всё равно бы понял, что к ним обратились илари. Только они способны снабдить предложение о сдаче такими цветастыми метафорами.
– Только в том случае если видишь все силовые линии вихря и понимаешь суть его движения, – отозвался Карандон Вигос Аркон.
Переговоры длились довольно долго, Альфред Н Фрей больше даже не пытался разобраться в иларийских метафорах. В общем-то, обоим приятелям было ясно, что иного выхода кроме как сдаться у них попросту нет: самостоятельно покинуть планету они не могли. Пираты в свою очередь то же не горели особым желанием идти на штурм: одним только богам известно, что за оружие могло находиться на яхте.
Наконец Вигос Аркон выключил микрофон.
– Кажется, удалось договориться, – сказал он приятелю. – Они согласились доставить нас на одну из ближайших малонаселенных планет.
Оба переглянулись. Они не знали можно ли поверить пиратам. Достававшаяся бандитам добыча была достаточно велика, и вполне возможно, что те решили не лгать по мелочи. Так что шанс у приятелей был.
Илари вновь связался с пиратским судном и сообщил, что их условия приняты, потом открыл люки.
– Выходите, – потребовал динамик, – все.
На самом деле фраза была куда более цветастой, но Альфред машинально привёл её про себя к свойственному большинству разумных разговорному стилю.
Подчиняясь ультиматуму, они на всякий случай надели скафандры, вышли и встали возле раскрытого люка. Некоторое время «каракатица» была неподвижна, потом кусок её обшивки провалился, вовнутрь образуя проход. Показались четыре фигуры в лёгких скафандрах, с откинутыми шлемами: атмосферный состав был близок к стандартному. На лицах илари Альфред различил надменные выражения победителей.
Неизвестно, что запланировали пираты. Возможно, они сдержали бы слово: по сравнению с добычей находящейся в хранилище яхты ценность двух пленников была ничтожной. А возможно, по обычаю всех негодяев, получив артефакты предтеч, они тут же забыли бы о своих обязательствах и просто прикончили бы пленников, что бы не возиться. Выяснить это у Альфреда Н Фрея возможности так и не появилось.
– Знаешь, – шепнул ему Карандон, – я не обратил внимания сразу, но у планеты какой-то странный пси-фон.
Однако чрезвычайно далёкий от псионики Фрей не обратил внимания на эти слова. Стараясь не встречаться глазами с бандитами, Альфред принялся независимо разглядывать пейзаж. Тот был унылый. Снизу вокруг холма расстилалась однотонная серая грязь. Не менее серый холм разнообразили лишь несколько кактусов. Даже само освещение и воздух казались ему не приятными. Что ж, местность соответственно ситуации, – подумал Альфред. Даже до вершины этого плато протянулось грязевое пятно.
На полпути между кораблями пираты остановились. Теперь они стояли возле крупного мясистого кактуса, как раз посредине протянувшегося от основной массы языка грязи.
– Где ваш пилот, – поинтересовался один из Илари.
Вигос Аркон жестом, понятным во всех трёх галактиках, провёл рукою по горлу.
– Понятно, – негромко проговорил пират, – предателей никто не любит.
Особой скорби в его голосе не наблюдалось. Н Фрей испытал сильное облегчение. Он боялся, что за пилота им будут мстить.
Внезапно Илари буквально дёрнулись. Все сразу, включая Карандон Вигос Аркона. Только что разговаривавший пират вскинул руку.
– Стойте, что-то не так!
– Да, – подтвердил Вигос Аркон, – я тоже почувствовал. Вгляд!
Альфред не понял о чём они, но вдруг осознал, что и пираты, и его друг испуганы.
– Что происходит? – обратился он к Карандону.
Тот удивлённо посмотрел на него.
– Разве, ты… Ах да, всё забываю, что ты не псионик. На нас посмотрели.
– Чего?! – изумился Альфред. – Кто посмотрел?!
Он хотел рассмеяться, но тут же вспомнил, что все Илари в той или в иной степени псионики.
– Ты просто не мог заметить, – пояснил Карандон, – всё воспринималось чисто ментально. – Но это был кто-то холодный и безжалостный.
В этот момент всё и случилось. С другой стороны кактуса, в лицо пиратам-илари вдруг прыгнули какие-то мелкие существа, наподобие паучков. Бросок их был столь стремительным, что только один из пиратов сумел уклониться, отскочив в сторону. Коснувшись открытой кожи остальных, паучки лопнули точно комки грязи.
Несколько секунд ничего не происходило, пираты лишь таращились друг на друга.
– Вот чёрт, – сказал увернувшийся. Паучок всё же попал в его туловище, оставив на скафандре серое пятно, – кажется, пронесло.
И тут поражённая троица закричала. Корчась от жуткой боли, они рухнули в грязь. Потом Альфред решил, что у него что-то не так со зрением: казалось, будто почва холма колебалась. А в следующий миг, он понял, что грязь действительно движется: её язык медленно сползал в сторону основной массы, унося на себе три тела.
Уцелевший пират шагнул, было к коллегам, но вдруг замер стремительно одевая шлем. Он успел сделать это как раз вовремя: Альфред видел, как на него прыгнули ещё несколько паучков. Все они лопнули на подобии предыдущих.
Альфред Н Фрей и Карандон Вигос Аркон пребывали в полной растерянности не зная, что следует предпринять и следует ли вообще предпринимать что-нибудь: помогать пиратам им всё-таки не хотелось. С другой стороны, возможно, это заставило бы бандитов быть более благодарными.
С немалым удивлением Альфред увидел, как последний пират вдруг бросился бежать к кораблю, даже не пытаясь помочь товарищам, тела которых до сих пор шевелились. Странно, – удивился он, – чего тому бояться в скафандре.
Он видел, что его друг сосредоточился, – возможно, пытаясь лучше считать пси-фон. Потом Илари смертельно побледнел.
– Бежим, – крикнул Вигос Аркон, – к их кораблю, покуда они не взлетели, это единственный шанс.
И сам тут же рванулся с места, но добавив перед этим всего два слова. Два слова отдавшихся в сознании Альфред Н Фрея почти первобытным ужасом и заставивших его броситься вслед за другом со скоростью, на которою, как казалось ему, раньше он вовсе не был способен. Всего два слова: «Тёмный биокомпьютер».
* * *
Конец рассказа Альфред Н Фрей скомкал.
– Бег, помню плохо. Каким-то образом я обогнал Вигос Аркона и вбежал в корабль, сразу же после пирата. Люк тут же захлопнулся, ударила вспышка огневой дезинфекции. По слабой вибрации я понял, что корабль взлетает.
– А Вигос Аркон? – спросил Бриз.
– Остался на планете: пиратам было всё равно, что с ним будет.
– Выйдя из зоны активной гравитации, звездолёт сразу ушёл в гипер, а пираты стали решать, что делать со мной.
При этих словах Джон Кард немного поморщился: как и все космогаторы, он не любил подобную терминологию. Даже обычные пилоты предпочитали говорить о планковских или квантовых туннелях. Космогаторы же никогда не называли их иначе, чем коридорами.
– Не знаю, до чего бы они там додумались бы, – говорил Альфред Н Фрей, – однако в момент выхода из гипера, корабль был засечён патрулём. Оказалось, что в определённых кругах это судно было более чем известно. Патруль немедленно атаковал и взял «каракатицу» на абордаж, прежде чем они смогли найти подходящий гиперканал.
Джон Кард машинально кивнул: это только юркая «Ласточка» могла уйти в сплетение практически из любой точки и свободно менять коридоры. Обычные суда подобной способностью не обладали и им долго приходилось выискивать нужный планковский коридор.
Альфред Н Фрей заканчивал.
– Большинство пиратов повесили прямо на месте. Нескольких посадили. По характеру задаваемых мне военными и полицией вопросов я понял, что они ничего не знали о философских камнях предтеч и тёмном биокомпьютере. И я тоже ничего не сказал.
Вы скрыли это, – подумал следователь, – потому что решили вернуться на планету позже и более подготовленными. Да все участники этой истории были попросту сумасшедшими. Ещё он понял, что допросы провели дилетанты, позволившие пиратам сговориться. Похоже, они даже не очень интересовались каким образом на борту оказался Альфред Н Фрей.
– Почему же вы начали действовать только через пять лет? – спросил он.
Альфред Н Фрей печально вздохнул.
– Координаты планеты, я их не знал. Пришлось ждать, покуда один из пиратов покинет тюрьму.
И ты, конечно, заранее с ним сговорился, – мысленно усмехнулся дознаватель.
– Что потом случилось с вашим компаньоном? – поинтересовался он.
Вообще-то Альфред Н Фрей нисколько не походил на убийцу, но что ни сделаешь за такой куш.
– Я встретил Густорва Фон Бардона на выходе из тюрьмы, – произнёс Н Фрей, – И тут же понял, что за сокровищами предтеч охочусь не я один. Когда я посадил Фон Бардона в машину, нас обстреляли: похоже, я опередил другую группу лишь на минуту.
Чего и следовало ожидать, – подумал следователь. Густорв не был единственным уцелевшим пиратом с этой вашей «каракатицы». И остальные тоже, наверняка, успели с кем-нибудь сговориться. Просто Густов выходил на волю первым. И зачем остальным, спрашивается, более успешные конкуренты?
Было немножко странно узнавать, как разумные убивают друг друга за право быть поглощенными биокомпьютером. Но за годы пребывания на этом посту следователь уже на всякое насмотрелся. Удивить его по настоящему было довольно сложно. Ну, потеряли они этот самый разум от жадности, только и всего.
– Фон Бардон оказался смертельно ранен, но, поняв, что ему конец, всё же сообщил мне координаты крушения. У меня был ключ от яхты Вигос Аркона. Карандон сам дал мне его на Кронге, что бы я мог в любой момент подняться на борт. После отлёта я просто позабыл его вернуть. В случае аварии энергоустановки на корабле автоматика входа переключается автономную батарею, и следовательно мне не было нужды готовится к проникновению со взломом.
Боясь быть опережённым, я бросился в ближайшее отделение гильдии. Нанял «Ласточку» и даже оплатил временную монополию. Вы знаете, что из этого вышло.
Альфред Н Фрей вздохнул, печально развёл руками, потом поинтересовался:
– Я всё рассказал, скажите, мне можно будет рассчитывать на снисхождение.
На это следователь совершенно равнодушно ответил:
– Суд решит, лично я представления не имею.
* * *
Прямо перед одним из раскопов располагалась зловещая табличка: «ОСТОРОЖНО, В РАСКОПАХ ВОЗМОЖНО ПОЯВЛЕНИЕ ПЕСКОЕДА». Герда не знала, что за тварь названа таким именем, но звучала надпись зловеще.
– Пескоед, он какой? – поинтересовалась она у Романа.
Паренёк весело ухмыльнулся.
– Да ни какой. Просто не существует его в природе, вообще.
Герда кинула на него удивлённый взгляд, потом рассмеялась:
– А шутка, что бы посетителей пугать.
– Ну да, что бы не совались, куда не надо. Впрочем, на этой планете их не разу и не было. Так, что можно было бы и не писать.
Герда понимающе кивнула. Как и говорил Роман, обитатели Хропуса проводили большую часть времени в гипнореальности, мало интересуясь материальным миром. Герда не сомневалась, что вскоре планету ждёт полный крах, инфраструктура развалится настолько, что просто не сможет поддерживать виртуал. Вот тогда-то у местных жителей начнётся настоящая ломка. Скорее всего, многие просто сойдут с ума.
– Эту надпись придумал мой отец, – похвастался Роман, – она что-то вроде фирменного знака его раскопов.
Тут Герда кое-что вспомнила.
– Постой, а кто твой отец? Я до сих пор его не видела.
Она с удивлением заметила, что лицо паренька омрачилось.
– Мой отец умер несколько месяцев назад, – сказал он, – Ещё до того как состоялась экспедиция на Хропус.
Герда сочувственно коснулась его руки.
– Мой настоящий отец тоже мёртв, – отозвалась она. – Он был наёмником. Космогатор Зимин отец приёмный.
От прикосновения Роман чуть вздрогнул, но руку всё-таки не отвёл. Зато бросил на неё удивлённый взгляд.
– Вот как. Не хотел говорить, но я тоже приёмный сын. Профессор Археологии Макс Брутов, не был моим настоящим отцом.
Герда не знала, что и сказать. Получалось, что паренёк потерял, как родного отца, так и приёмного. Она поёжилась. Ей очень захотелось облегчить его боль. Мальчишка ей уже по настоящему нравился. Не смотря на первое негативное впечатление: слишком уж он тогда стремился выглядеть старше своего возраста. Теперь она поняла, что во многом он был именно таким: деловым, но при этом и романтичным: невероятно увлечённым раскопками.
– Мой родной отец, Кортус Мир, погиб на Горгоне, – сказала она, он был наёмником – А что случилось с твоим?
По его лицу она видела, что названье Горгона ничего ему не говорит, однако переспрашивать Роман не стал. Возможно потом поищет его в портативных памятных блоках или подключится к городской сети.
– Автокатастрофа, – нехотя ответил он, – пять месяцев назад, абсолютная случайность.
– Это с приёмным, – уточнила она, – а что же с родным?
Долгое время Роман не говорил ничего. Герда лишь заметила, что он помрачнел ещё больше. Потом, когда он стал говорить, на лице его возникло странное выражение. Казалось, Роман был поражён, тем, что вообще пожелал отвечать.
– Я не знаю, что с ним. Из своего родного мира я сбежал, когда мне было одиннадцать, и никогда о том не жалел.
Потом он вновь замолчал, словно набирая полную грудь воздуха или решаясь на что-то.
– Я с Соры, – одним вздохом произнёс он. – Я поклялся, что не буду иметь ничего общего с родным миром.
Но теперь название планеты ничего не говорило уже ей.
Некоторое время оба шагали молча. Герда буквально чувствовала, что взбередила в душе Романа какую-то старую рану. Казалось, он был обижен на весь свой мир целиком. Как ребёнок право, честное слово, – подумала она. Мысленно Герда дала себе обещание поискать в мини-информатории «Ласточки» данные на эту планету. Если только планета принадлежит данному галактическому сегменту, то они должны были там быть. Потом попробовала перевести разговор на другое.
Глянув, на стоящую перед ними невысокую пирамиду, Герда спросила:
– Наверное, это здорово, вот так узнавать тайны прошлого? Выяснять, что случилось с цивилизациями, которые вышли в космос, ещё тогда когда мы люди ютились на одной единственной планете и воевали дубинками.
Она не ошиблась в выборе темы: Роман был воистину энтузиастом астроархеологии, услышав вопрос о своём любимом занятии, он тут же переключился.
– Да, в культурах предтеч скрыта великая загадка. Мы довольно хорошо изучили начальные периоды их экспансии, но потом ноль – ничего. Такое впечатление, что мы знаем только то, что нам позволено отследить.
– Кем позволено? – удивилась Герда.
– Да самими предтечами конечно. Между прочим, известно несколько планет, на коих стоят непроницаемые силовые купола, которые невозможно пробить. А когда подходишь ближе, тебе прямо в сознание вкладывается предупреждение: «НЕ ВСКРЫВАТЬ, СРАБОТАЕТ ЗАЩИТА». И некоторые попытки пролома действительно закончились катастрофами.
– Многие исследователи считают, – продолжил он, – что, по крайней мере, две из этих рас не погибли, а просто покинули систему трёх галактик, перед этим тщательно отобрав оставленные здесь артефакты.
Они подошли ко входу ведущему во внутрь пирамиды. Жаркое солнце стояло высоко в небе, однако необычный похожий на камень материал, из которого она была сложена, почти не нагрелся. Спасаясь от жары, они, не сговариваясь, зашли внутрь.
Роман провёл возле входа рукой, отыскивая выключатель. Вспыхнули установленные археологами светильники. Помещение было пустым, безо всяких разделяющих перегородок. Лишь вдалеке виднелись две спиральные лестницы, ведущие на верхние этажи, да ближе к центру стояло кольцо колонн, деля помещение на две примерно равные части.
– По-видимому, это был храм, – сказал Роман.
Он указал на, расположенные на стенах, аккуратные надписи.
– Вот видишь, это их священные тексты.
– Ты понимаешь их письменность?
– Немного. По крайней мере, письменность этой культуры. Но смысл их религии от нас ускользает: все тексты слишком иносказательны и многозначны.
Он коснулся одного из иероглифов.
– Смотри здесь две перекрещивающиеся восьмёрки. Это знак Алеф. Он имеет несколько значений. Это символ бога, но ещё и некоторого сакрального места, где сходятся бесконечность и вечность. А в других интерпретациях ещё и знак некой конкретной галактической точки, и символ счастливой будущей эры.
Роман явно неплохо чувствовал себя в роли экскурсовода.
– Во всём остальном, – говорил он, – такая же путаница. Достоверно не известно во что они верили. Но во многих культурах предтеч религии были очень похожими, что само по себе уже странно. Увы, расшифрованные тексты ясности в это не вносят.
– Вроде бы они поклонялись какому-то властелину вечности. Который существовал всегда, но при этом ещё не родился. Их священные тексты повествуют о какой то жертве, во имя сохранения мироздания, которая уже принесена, но одновременно только будет. В общем, полная белиберда.
Они помолчали. Герда попыталась ощутить благовенье перед громадой веков. Но так и не сумела прочувствовать всю эту бездну лет, более того, ей наскучило пялиться на бессмысленные с её точки зрения знаки. Но всё же Герда решила дослушать: ей не хотелось обижать нового друга.
– И вот что самое любопытное, – увлёкшись, говорил Роман, – в письменных документах их первых эпох, нет и намёка на силы. Похоже, их тогда попросту не было. Есть лишь немногие упоминания в более поздних записях. Причём никакого страха предтечи перед силами не испытывали, и писали о них с явным презрением.
Вот теперь Герда заинтересовалась по-настоящему. Она уже внимательно слушала.
– Знаешь, – вдруг сказал ей Роман, – у меня есть мечта, я тебе расскажу, только обещай, что не будешь смеяться.
Роман выглядел очень серьёзным.
– Хорошо, я постараюсь, – пообещала ему Герда, действительно стараясь не улыбнуться.
– Ну не могли они всё убрать, – в голосе Романа послышалась какая-то неистовая страстность. – Просто не могли. При таком количестве артефактов, наверняка что-нибудь пропустили. И я уверен, что где-то в развалинах предтеч можно найти что-нибудь по настоящему важное.
Страстность в его голосе сделалось попросту запредельной. Да у него настоящая мания, – растерянно подумала Герда.
– По настоящему важное, – медленно, словно смакивая каждое слово, – повторил он, – оружие, например.
– Что?! Оружие! – на этот раз Герда изумилась по-настоящему: Роман вовсе не походил на кровожадного маньяка, мечтающего о галактическом господстве. В нём вообще не было никакой воинственности.
– Да, оружие против сил.
При слове «сил», в его голосе вдруг прозвучала такая ненависть, что Герда сразу поняла, что здесь замешано что-то личное.
Глава одиннадцатая
Поиски и находки
Через два часа работы, Герда раскопала в земле небольшой механизм, вернее то, что от него осталось. Механизм походил на ежа с клешнями и мог быт чем угодно: от робота-шпиона до ремонтного кибера. В нижней части панциря зияли дыры, сквозь которые виднелась металлическая труха. Похоже, уцелели только отдельные детали механической части. Весь механизм выглядел как доисторическая окаменелость.
Сияя от гордости Герда показала находку Тине Первети.
– Неплохо, – одобрила руководительница, – у тебя явно неплохая везучесть. Не хочешь переквалифицироваться в археолога?
При последних словах она чуть улыбнулась, давая понять, что шутит.
– Тягомотина, – буркнула Герда, – вся ваша археология сплошная тягомотина. И почему только я согласилась?
– Потому что тебе было скучно, – объяснила Первети, – а рутина составляет большую часть любой деятельности.
Герда проворчала что-то не очень разборчивое. Но возразить, что– либо относительно своей мотивации ей по существу было нечего.
Задание с самого начала выглядело синекурой. Похоже, гильдия просто решила компенсировать ей мучения на предыдущей планете.
– Можешь заниматься на планете чем хочешь, – сказал давший ей задание Борис Невский, – хоть загорай. А когда археологи найдут что-нибудь, по настоящему ценное, просто отвези это по данным координатам.
Девочка кинула удивлённый взгляд на куратора.
– У них, наверное, спонсор миллиардер, способный оплатить столь длительный простой «Ласточки»?
Она имела в виду астрономические цены гильдии.
Наставник ответил с лёгкой иронией.
– Ты права, их спонсор вполне может себе такое позволить, поскольку им является наша гильдия.
Герда была изумлена.
– Нам то какая с этого выгода? – спросила она, имею в виду гильдию.
– Лишние знания никогда не помешают, – туманно ответил Невский, – к тому же гильдия должна заботится о своём имидже.
Герда совершенно ему не поверила. Что бы практически замкнутая сама на себя гильдия вдруг занялась благотворительностью? Озвучивать сомнения она, однако не стала.
Так что же гильдия думает здесь найти? – в который раз задумалась Герда.
Рабочий день заканчивался, археологи возвращались с раскопов, скапливаясь возле большого павильона столовой. Начал накрапывать дождь, но до того мелкий, что на него просто не обращали внимания.
Пищевой синтезатор в лагере был примитивным и явно рассчитан на простую еду. Если наши стали вдруг финансировать эту группу, – подумал Герда, – то могли бы поставить что-нибудь поприличней. Один чёрт, гильдия бы не обеднела. Однако после рабочего дня хорошо уминались и макароны. Герда с удивлением обнаружила, что устала, больше чем думала. После постоянных наклонов в раскопе немного побаливала спина.
Сдав посуду, девочка вышла наружу, с удовольствием почувствовала на лице ветерок. Захотелось немного пройтись. Неподалёку от раскопов протекала речушка, настолько мелкая, что в ней было не возможно даже по настоящему искупаться. Герда вышла на глинистый бережок и остановилась, прислонившись к одинокому дереву.
Некоторое время она бездумно смотрела на теченье воды. Вечерело. Почему-то возникла лёгкая грусть. Со слабым шумом вода ударялась о крупный камень, на мгновение, разделяясь на два потока, которые тут же сливались вновь. Привыкнув к этому звуковому фону, можно было различить стрекотание насекомых. Герда понятия не имела, как они выглядят, но почему-то стрекотуны представлялись ей похожими на кузнечиков. Вероятно, просто потому, что издавали похожие звуки.
– А вот ты где, – послышался рядом с ней голос Романа. – Еле нашёл.
Герда повернулась к приятелю. Хотя тот и прервал её созерцание, ощущения неудовольствия не возникло.
– Просто захотелось немного пройтись, – сказала она.
Не сговариваясь, они двинулись вдоль речушки. Роман взял её за руку. Герда вздрогнула, однако вырываться не стала. Вдоль берега росла высокая и густая трава. Временами попадались деревья. Высокие, тонкие, с широкой кроной по верху, они немного напоминали зонтики. Было хорошо идти, вот так взявшись за руки. Невольно Герда задумалась об этой внезапно возникшей дружбе.
Её соученики в гильдии были настоящими друзьями: верными и абсолютно надёжными. Но того же, что рядом с Романом, она с ними не разу не ощущала. Сейчас ей казалось, что встретились разделённые половинки некогда одного целого, идеально пригнанные к друг другу: во многом разные, но в тоже время одинаковые.
Не анализируй, – прозвучал вдруг внутренний голос, – не надо. Разве тебе плохо сейчас. И Герда послушалась, просто идя рядом с Романом, не думая ни о чём, целиком отдавшись чувству единения.
Становилось прохладно. Отдалившись от реки, они начали описывать круг, и уже двинулись обратно в сторону лагеря, когда Герда ощутила что-то в окружающем фоне. Мгновение она пыталась вернуть ускользающее ощущение гармонии, затем резко остановилась.
– Что случилось? – спросил удивлённый Роман.
– Погоди.
Некоторое время Герда прислушивалась к сигналам из подсознания, внимательно, как и учила Инори. В этом месте было, что-то не так с вероятностным фоном. Он немного отличался от фона окружающей местности, хотя и по-прежнему был статичен. Чем-то он походил на наблюдавшейся вокруг пирамиды, хотя и был заметно более слабым. Герда немного подумала.
– Здесь надо копать! – твёрдо объявила она. – Здесь что-то есть! Я уверена.
Роман кинул на неё удивлённый взгляд.
– С чего ты взяла?
– Просто знаю.
Несколько секунд Роман недоумённо её разглядывал, потом глаза его немного расширились.
– Ты, что псионик?
Герда кивнула.
– Ни фига себе, – пробормотал он, – да в тебе куча сюрпризов.
На миг Герда сосредоточилась на его психо фоне. Никакой неприязни в пареньке не возникло, только удивление по полам с восторгом. Под влиянием какой либо антипсионической секты парень явно не находился.
– Только учти, – добавила она, – это большой секрет. – Гильдия запретила мне распространяться на эту тему.
Роман понимающе кивнул, зная насколько редки псионики среди человеческой расы.
– Пожалуй, на их месте я поступил бы так же, – признался он, – слишком сильный козырь.
Потом парень немного подумал.
– Первети всё-таки надо сказать, – решил он, – иначе не объяснишь, почему копать надо именно здесь.
Руководительница рассматривала голографическую, с привязками к местности, карту раскопок. Повинуясь жестам её руки, изображение медленно поворачивалось, демонстрируя разные участки и изменяя масштаб. Герда видела подробное изображение траншей вокруг пирамиды. Похоже на карте была зафиксирована любая находка, даже самая незначительная.
Девочка поискала глазами, отмечен ли недавно найденный ей механизм. Из-за постоянных разворотов карты это заняло чуть больше времени, чем она ожидала, но значок в нужном месте был.
Наконец карта неподвижно застыла и Первети повернулась к гостям.
– У меня такое чувство, – сказала она, внимательно их, оглядев, – что вы хотите поведать мне о чём-то, ну просто немыслимо интересном.
И она лучезарно улыбнулась, немного напомнив Герде Инори.
Роман Брутов степенно кивнул. Когда надо он умел быть очень солидным.
– Да, шеф, в общем, дело такое…
Тина Первети внимательно оглядела обоих.
– Значит псионик, – пробормотала она, – весьма интересно.
Потом задумалась, казалось о чём-то своём.
– Надеюсь, вы понимаете, что всё это конфиденциально? – спросила Герда.
В невольном подражании Роману, она тоже перешла на деловой тон.
Первети кивнула.
– Понимаю. Тебе незачем повторятся. Скажи, ты абсолютно уверена, что там, что-то есть?
Теперь пришла очередь кивнуть Герде.
– Да.
Для неё это было почти то же самое, что увидеть глазами.
Шефиня невольно заинтересовалась.
– А как это вообще выглядит? Я имею в виду для псионика. Мне всегда было интересно.
Герда немного задумалась, пытаясь объяснить ей.
– Трудно объяснить не псионику, – призналась она. – В любом месте существует вероятностный фон. Природные процессы всегда стремятся к энтропии: у них вероятности максимальны. Но жизнь и разум нет! Тут уже фон другой. Вокруг искусственных объектов всегда другие вероятности бытия.
– На том месте отличия не значительные: слишком давно всё было. Но характер их никакого сомнения не вызывает: в земле находится довольно солидный артефакт. Простите, я наверно довольно сбивчиво объясняю.
Начальница археологической партии едва заметно качнула из стороны в сторону головой.
– Напротив, я суть уловила. Хорошо, я подумаю, что можно по этому поводу сделать.
Последняя реплика несколько удивила Герду, которая ожидала по поводу находки, куда большего энтузиазма. Но она тут же поняла, что Первети, попросту связана её просьбой об анонимности.
* * *
Сквозь прозрачную стенку из коридора хорошо просматривалась скудная обстановка двухместной палаты: две кровати с тумбочками в изголовье, рядом с тумбочками стояла какая-то аппаратура. В стене над каждой кроватью было по медицинской панели.
Зимин знал, что прозрачность стенки односторонняя: с той стороны их не было видно. Это даже если бы было, кому смотреть. Одна из кроватей была пустой. Лежащей же на другой, бездумно смотрел в потолок. За последние несколько часов его положение совершенно не изменилось.
– Их было здесь двое, – пояснил пришедшей с ним троице врач-кавай, – с одинаковыми симптомами. – Но второй вчера внезапно скончался.
– Почему? – поинтересовалась Инори.
– Мы не знаем. Просто внезапно остановилось сердце.
– А, – он вдруг очень эмоционально взмахнул рукой, – с тех пор как их доставили с потерявшей управление яхты, никто так и не смог поставить им мало-мальски вразумительного диагноза.
Горд, Инори и Олдрин переглянулись. Всё это очень походило на случай Груздина. Вообще разумных нырнувших в трещины было куда больше, нежели ожидал Горд. Спектр личностей был широким: от фанатиков исследований до психопатов. Вот только обратно вернулись из них считанные единицы. Если, конечно, слово вернулись вообще подходило к разумным необратимо утратившим собственное сознание.
– Вы сканировали у кого-нибудь из них мозг? – поинтересовалась Инори.
Её соплеменник кивнул.
– У обоих. Никаких изменений, даже на клеточном уровне.
Он помедлил.
– Но было такое впечатление, что мозговые импульсы либо вообще не идут сквозь синапсы, либо идут по очень странным путям.
Да, всё как у Груздина, – отметил про себя Горд.
Его догадка, наконец, нашла реальное подтверждение, но нельзя сказать, что бы он был этому рад.
– Это похоже на ваш случай? – поинтересовался врач у Инори.
– Один к одному, – весело прощебетала кавай, после чего оба принялись обсуждать медицинскую ситуацию.
Инори, одно время недолго работавшая врачом, теперь выдавала себя за посланницу некой медицинской организации, которую заинтересовали подобные случаи.
Сейчас кавай весело болтали на своём языке.
– Великолепная загадка! – собеседник Инори буквально излучал восторг.
Горд по собственному опыту знал, что кавай были способны получать удовольствие практически от чего угодно, шокируя этим многих людей. Это впрочем, не значило, что они были бесчувственны. Но сейчас Космогатор вдруг с удивлением обнаружил, что непринуждённая болтовня кавай вдруг вызывает у него раздражение.
Это его удивило. С чего бы? Неужели он ревнует? И внезапно, с абсолютной ясностью Горд понял, что именно так и обстоит дело. Это чувство было настолько неожиданно, что он невольно задумался.
Связь с Инори возникла, как своеобразная компенсация после ухода жены. Ему хотелось, что-то там самому себе доказать. Именно потому он и повёлся так легко на то дурацкое пари.
Не смотря на все культурные и расовые различия, им было хорошо друг с другом. Но слишком серьёзного значения он этой связи не предавал. К тому же Горд серьёзно сомневался, что кавай хранит ему верность: легкомысленное, с человеческой точки зрения, отношение к подобным связям было, в общем-то, характерно для большинства её народа. Неужели теперь его отношение с ней стало подниматься на новый виток?
Не сходи с ума, Горд, – оборвал он себя. Скорее всего, ты для неё просто способ приятно провести время. А откуда ты знаешь, что это так? – отозвался внутренний голос с едва заметной насмешкой. Ну, она конечно хороший друг, ей приятно находиться вместе со мной, но… А быть может ты просто не хочешь замечать очевидное? – ехидство во внутренним голосе сделалось теперь уже весьма явственным. Не хочешь нести ни за что ответственность? Что-то в жизни менять?
Не слишком ли далеко ты заходишь? – спросил Горд сам себя. Возможно, но откуда ты знаешь, что она к тебе чувствует? У вас, что уже был откровенный разговор? Неужели ты думаешь, что после всего того, что между вами было, после совместной работы на организацию, ты для неё просто игрушка? Нет не игрушка, конечно – мысленно возразил себе Горд. – Я уже говорил, что Инори хороший друг, но…
Усилием воли Зимин оборвал неуместный внутренний монолог. Самокопанием он займётся позже, когда останется в одиночестве. Однако обдумать ситуацию надо. Зимин вновь стал прислушиваться к разговору.
– Псионику вы, разумеется, пробовали? – вопросила врача Инори.
– Конечно. При больнице есть довольно неплохие адепты. Но они тоже ничего не сумели понять. Сказали только, что не смогли найти у поражённых и следа психической активности, даже на самом глубинном уровне.
– Даже так, – профессионально заинтересовалась Инори. Она и сама отметила у лежащего крайне упрощенный пси-спектр. Я и сама псионик, хотя и не очень сильный. Вы не позволите мне считать его психику?
Какое-то время врач колебался.
– Ладно, если вы обещаете не навредить пациенту.
Инори прошла в палату. Некоторое время она внимательно разглядывала покоящегося на койке, как и врач, он тоже являлся её сородичем. Потом возложила руки на лоб лежащего, сосредоточилась, подстраивая сознание, пытаясь почувствовать хоть какую-то психическую активность.
По началу всё выглядело так, словно её старания проваливаются в пустоту. Инори удвоила усилия. Какое-то время ей казалось, что она находится посреди холодной космической темноты, вдали от самых дальних галактик. Потом она смогла различить в черноте едва заметные структуры.
Инори сосредоточилась ещё больше, усилила активный зондаж. Повеяло холодом. Что-то шевельнулось в глубинах, очень злобное и безличное. Инори охватило чувство сильной опасности. Она попыталась разорвать связь, но это почему-то не удавалось. Откуда-то из неведомых далей, используя в качестве ретранслятора спящий мозг пациента, в неё устремилась некая зловещая тёмная сила.
Кавай ставила щиты, но их разносило в клочья. Изменение частоты сознания тоже не помогало. Ещё мгновение, и её разум должна была затопить тьма. И тогда Инори сделала то, чего не делала с детских лет: она завопила от ужаса.
Услышав как закричала Инори, Горд вздрогнул, а после рванулся в палату. Женщина содрогалась так, словно сквозь неё проходили электрические разряды. Действуя на половину инстинктивно, наполовину осознанно, он рванул её в сторону, разрывая физический контакт со странным пациентом больницы, подхватив Кавай, удержал её от падения.
Конвульсии Инори исчезли, и она обмякла в руках космогатора. Она всё ещё вздрагивала, но теперь это была уже обычная дрожь насмерть перепуганного человека. Сейчас Инори походила на совсем маленькую девочку. Господи, – мысленно удивился Зимин, – никогда не думал, что она способна так кричать.
Зимин бросил мгновенный взгляд на лежащего. Да что же такого ужасного она нашла в его мозге? Что могло довести её да такого состояния. И это Инори, которая всегда довольно охотно играла с опасностью. Зимин покачал головой. Приходилось признать, что они повели себя крайне не осмотрительно и из истории с Груздиным серьёзных выводов всё же не сделали.
Инори постепенно приходила в себя: дрожь прекратилась, в глазах появилась осмысленность. Однако она по-прежнему крепко держалась за Горда. Зимин осторожно погладил её волосы.
– С вами всё в порядке? – вокруг суетился врач, про которого Зимин совершенно забыл.
– Вроде бы.
От космогатора не укрылось, что Инори отвечала чуть не уверенно. Потом она надолго замолчала, словно прислушиваясь к своему разуму и что-то выверяя в себе. И, наконец, сказала уже более уверенно:
– Я в порядке.
В словах её звучала такая неподдельная радость, что Горд сразу понял, всё могло завершиться гораздо хуже.
– Как ты себя чувствуешь? – осторожно спросил он.
– Как будто выкупалась в нечистотах, – ответила та с полной серьёзностью.
Горд сразу понял, что она не шутила.
Инори повернулась к врачу.
– Сознание вашего пациента мертво, – сообщила она, – полностью и необратимо. Но это не самое худшее. Его тело стремится взять под контроль какая-то внешняя сила, которая использует его мозг как некое подобие ретранслятора.
– Но, – растерялся врач, – другие псионики…
– Она слишком глубоко, её так просто не обнаружить. Контролирует самые глубинные структуры. На самом деле у меня восьмой уровень.
Врач явно был изумлён.
– Кстати, – добавила для него Инори Киви, – никто из псиоников не должен больше с ним контактировать. Воспользовавшись резонансом сознаний, сила попыталась взять под контроль и меня. Сама б я не справилась, даже контакт разорвать не могла, но по счастью мне помогли.
Она нежно погладила по руке Горда, при чём сделано это было так, что даже самый наивный наблюдатель понял бы, в каких они состоят отношениях. Но если врач и был удивлён, то виду не подал. Наконец Инори отпустила руку своего мужчины.
– На что это было похоже, – спросил у неё кимерит.
– В начале я словно продиралась сквозь пустоту, но потом увидела.
Кавай на мгновение замолчала, подбирая слова.
– То же пустоту, но другую. Она была как будто живой, – холодная и кипящая одновременно. Гневная. Ненавидящая всё что существует, существовало или хотя бы может существовать. Предупреждаю, это чисто субъективное восприятие через пси-контакт.
– Силы? – быстро спросил детектив.
Сказано это было таким тоном, что не оставляло сомнения, о каких именно силах он говорит.
– Энергосущности – ты имеешь в виду. Возможно, конечно, но что-то я сильно сомневаюсь. Эти действуют, по крайней мере, рационально. А тут такая ненависть, что просто до костей пробирает. Похоже, Зимин был прав во всём.
– О чём вы? – не выдержал её соплеменник.
Кавай задумалась, как бы половчее соврать и стоит ли врать вообще. Но тут послышался низкий утробный вой. Его издавал пациент, тело которого дугой выгибалось на койке. Потом оно буквально слетело оттуда, с глухим ударом обрушившись на пол.
– Какого… – произнес, было, врач, но пациент уже поднимался, шатаясь из стороны в сторону. Зрачки его были безумно расширены, а глаза дико вращались в разные стороны. Казалось, контакт с Инори сдвинул внутри него какое-то хрупкое равновесие.
Повторяется история с Груздиным, с абсолютной ясностью осознал Горд. Он и Олдрин мгновенно шагнули, вперёд заслоняя собою Инори. И как ни странно та против ожидания не воспротивилась.
Врач потянулся, было, к наручному коммуникатору. Пациент вскинул руку, хватая медика за запястье. Врач заорал, послышался треске ломающейся кости. Потом живая машина отбросила медика прочь, перестав больше им интересоваться. На руке врача виднелся раздавленный коммуникатор. Что ж по сравнению с коллегой, лечившим Груздина, этому врачу повезло.
Насмерть перепуганный медик корчился от боли в углу.
– Позовите кого-нибудь! – выкрикнул он.
Олдрин сделал было шаг к одной из медицинских панелей, желая нажать тревожную кнопку.
– Нет! – быстро сказал Инори, – он немедленно атакует. Даже мне опасно пользоваться псионикой.
Теперь кимерит здорово пожалел, что при входе в больницу пришлось сдать оружие.
Мозг стоящего перед ними существа чем-то походил на компьютер, но информация обрабатывалась по принципу неизвестному ни одному живому существу в трёх галактиках. С невероятной точностью фиксировались все вероятностные поля. Участки отвечающие за обработку зрительной информации были преобразованы и не действовали. Не важно, данные стекались в мозг по совершенно другим каналам, немыслимым даже для любого псионика. Все собранные сведения анализировались с помощью логики чуждой любой цивилизации во вселенной.
Существо завершило самотестирование. Плохо. Пробуждение произошло слишком рано, и важные связи с нервной системой ещё не были установлены. К тому же кругом существовало слишком много внешних помех. Вероятность достижения цели ничтожна. Однако разочарованно существо не было: это чувство было бы для него чересчур человеческим. Анализ внешней ситуации продолжался.
Четыре пси-спектра рядом. Вероятностные поля вокруг двух из них носили отпечаток возможного основного объекта. Мгновение спустя, были распределены приоритеты целей. Прямое движение к цели один оказалось для него заблокировано. Существо немного сместило вектор начального перемещения и попыталось атаковать.
Оно бросилось под ноги второй цели, стараясь повалить её. Одновременно существо выбросило перед собой волну максимального упрощения, стремясь поразить цель один. Отдача ударила по его собственной оболочке: в кровеносной системе рвались микрососуды, кровь пошла носом, нарушилась ритмика сердца. Но существо это абсолютно не беспокоило. Сейчас оно было только носителем некой программы, без всяких признаков самосознания, по крайней мере, в человеческом смысле этого слова.
Гораздо хуже было то, что цель один сумела среагировать, поставив перед его воздействием щит: она излучила противофазную вероятностную волну, полностью нейтрализовавшую первую. А произвести второй выброс существо не могло: требовалось время для «перезарядки». К тому же его собственные повреждения оказались куда более серьезными, чем ожидалось. Существо чувствовало, как в его организме выходили из строя внутренние системы. А ресурсов, что бы хоть как-то изменить ситуацию у него не было.
Цель номер два между тем активно сопротивлялась, стремясь перейти в контратаку. Они покатились по полу. Приходилось вытягивать из оболочки резервы. Мускулы не были настроены, барахлили нервные связи. Сейчас существо держалось на голой силе. Стоило бы цели разорвать хватку и отделиться от него, и оно бы уже не смогло скоординировать свои действия.
Существо ощутило изменение вероятностных полей, но ничего предпринять уже не могло. На него обрушилось чисто механическое воздействие. Орган, отвечавший за обработку поступающих данных, отключился от перегрузки.
Горд выбрался из под тела. Он чувствовал себя сильно помятым, был ошеломлён, но постепенно приходил в себя. Казалось, он побывал в железных тисках.
Сам бы не справился, – подумал он. Зимин отвесил поклон стоящему рядом кимериту.
– Спасибо за помощь, достойный Олдрин – сказал он, как это было принято у волкообразных.
Кимерит ответно склонил голову.
– Благодарить не за что. Зная историю Груздина, мы были обязаны предусмотреть подобную возможность. Ужасно не профессионально с моей стороны.
В палату, наконец, вбежали разумные.
* * *
Герда быстро уставала копать: сказывалось отсутствие навыков. С непривычки вновь болела спина, и девочка держалась на чистом упрямстве, с завистью поглядывая на равномерно копающих археологов. Раскоп медленно углублялся.
– Не так, – шёпотом сказал ей Роман Брутов, – не правильно капаешь. Дай покажу.
Он сделал несколько взмахов лопатой.
– Задействуй не только руки, но и всё тело, но спину при этом не сгибай, иначе быстро сорвёшь. Подожди.
Он вынул из кармана напильник и слегка подточил им края Гердиной лопаты.
– Ну-ка, сравни.
Начав работать, Герда действительно сразу почувствовала разницу.
– А теперь выбрасывай грунт совковой.
Выкидывая грунт, Роман действительно совсем не сгибал спину, а его верхние конечности двигались, словно мощные рычаги. Земля вылетала из раскопа на довольно значительно расстояние: десятка три метров. Зачарованная Герда смотрела на его точные движения.
– Сначала трудно, потом привыкаешь, – сказал ей Роман.
– Почему мы вообще работаем руками, как дикари? – не удержалась девочка от вопроса. – Неужели так трудно приспособить сюда какую-нибудь технику.
– Технику, – Роман фыркнул. – Техника конечно землю раскидает в два счёта, вот только от большинства артефактов при этом ничего не останется. А картографирование пластов, а стратиграфические чертежи стенок!
Герда уже знала, что под стратиграфией подразумеваются вертикальные срезы пластов раскопа.
– Нет, – закончил Роман, – основная техника археолога это собственные руки. Ладно, давай работать дальше. В конце концов, ты сама попросилась размяться.
И Герда продолжала работу. В своих движениях она старалась подражать другу. Но получалось у неё не очень.
За завтраком Первети сказала.
– Имею подозрение на одну точку. Есть добровольцы проверить?
Естественно точка была той самой, о которой сообщила ей Герда.
Предложение встретили без энтузиазма. Место находилось достаточно далеко, а плановой работы было не меряно.
– Шеф, – отозвался кто-то из-за стола, – хотелось бы знать, на чём основано это самое подозрение?
– Работа с документами, – ответила Тина, не моргнув глазом, – плюс капелька интуиции. Так, народ, добровольцы есть?
Народ слегка поворчал, но всё же добровольцы нашлись. Микроробот посланный в грунт, при первой же попытке, обнаружил ровную плиту, явно искусственного происхождения.
Раскоп, наконец, достиг нужной глубины, вплотную приблизившись к погружённой в землю плите. Вход пошли ножи и не большие совочки. В самом низу ямы, наконец, появилась ровная гладкая поверхность сделанная, похоже, из того же материала, что и пирамида. Плита медленно обнажалась.
* * *
На этот раз на совещании присутствовали два феррона, что указывало на важность, которую мехи предают нынешнему собранию. Их пластиковые корпуса чем-то походили на огромные гильзы.
– Мы собрались, – произнёс один мех, – что бы обсудить феномен, имеющий условное название «подменённые», и определить имеет ли он отношение к деятельности нашей организации. Поскольку автором известной вам всем гипотезы является разумный Зимин, мы просим его изложить результаты проверки данной концепции.
Горд поднялся. На самом деле необходимости вставать не было: организация была чужда любых формальностей. Но людям было удобнее говорить стоя, обращаясь даже к представителям достаточно маленькой аудитории.
– При выполнении плана проверки, предложенного присутствующим здесь Олдрином, – лёгкий кивок в сторону кимерита, – нам стало известно о двадцати семи субъектах вернувшихся из пространственно-временных трещин. Все они были обнаружены в своих кораблях в бессознательном состоянии. Все они имели так называемые синдромы Груздина.
Девятнадцать из них вскоре умерли по неизвестным причинам. Ещё семь до сих пор находятся в состоянии комы. И ещё в одном случае мы наблюдали пробуждение лично. Вновь имелось полное сходство со случаем Груздина.
Собравшиеся запереглядывались, все, за исключением ферронов. Последние даже не пошевелились, как всегда являясь символами невозмутимости. Что за работа происходила внутри их мозгов, определить по внешним признакам не представлялось возможным.
– Очнувшись, существо, я намеренно не употребляю термин разумный, практически сразу на нас набросилось.
Горд коротко описал происшествие.
– Любопытно, что перед этим, известный вам всем псионик Инори Киви, попыталась считать его сознание. Последние могло, как и спровоцировать у существа активацию, так и случайно совпасть по времени. При чём во время пси-контакта Инори подверглась мощной психической атаке.
Один из Илари нахмурился.
– Вы хотите сказать, что пациент, находящийся в коме, сумел нанести пси-удар. Простите, но подобное не возможно в принципе.
Илари слишком хорошо разбирались в псионике. Пришла пора объясняться Инори.
– Существо, я использую терминологию Зимина, явно управлялося извне. Я уверена в этом. Само оно представляло собой нечто вроде зонда-разведчика, хотя и с очень высокой степенью автономности.
По собранию пробежал очередной шёпоток.
– Ничего себе, – пробормотал кто-то. – Куда же в таком случае эти трещины могут вести?
– В другую вселенную, – сказал один из мехов, – не имеющую ничего общего с нашей. Другого объяснения мы не видим.
Слова звучали бесстрастно, но всё же Зимину показалось, что в этот раз говорил уже другой феррон. Обычно мехи предавали своим голосам небольшие индивидуальные различия, что бы собеседникам было удобнее идентифицировать их.
– И вот ещё что, – продолжала Инори. – Я уверена, что нападение было целенаправленным. Существо хотело уничтожить меня и Горда, но в основном меня. На это однозначно указывают изменившиеся вокруг нас вероятности.
А вот это уже было сюрпризом даже для Горда с Олдрином: раньше Инори ни о чём подобном не упоминала.
– В чем, по-вашему, причина атаки? – спросил её Оритур Кварус Маркон.
– Не знаю.
– Это может быть как-то связано с недавней попыткой вашего устранения и рядом убийств псиоников?
Инори немного подумала.
– Нет! По сравнению с силой стоящей за этим, энергоинформационные сущности называемые нами тем же словом, просто небесные агнцы. Понятия не имею, что это такое, но природа её весьма зловеща.
– Боюсь, ваши ощущения от контактов являются весьма субъективными, – произнёс Оритур. – тонущий в воде вполне может посчитать её злом.
Будучи илари он никак не мог удержаться, что бы ни ввести в разговор хотя бы небольшую метафору.
На лице Инори возникла неподражаемая улыбка кавай, голос же вдруг стал похож на мурлыканье.
– Несколько не сомневаюсь, что познания любого илари в псионике, так велики, что воздух от столь высокой концентрации мудрости буквально светится, – сказала она, подражая их собственной высокой речи. – И потому, пребываю в полнейшей уверенности, что столь мудрый разумный, как Оритур Кварус Маркон, в котором эти познания собраны как сгустившийся концентрат, пришёл бы на моём месте к тем же самым выводам, со скоростью лишь немногим меньшей по сравнению со скоростью света.
Говорила она всё это совершенно серьёзным тоном, и надо было очень хорошо знать кавай, что бы понять, насколько саркастична её улыбка, и различить то же самое в голосе. Горд различил.
Оритур бросил на кавай мрачноватый взгляд. Он тоже понял, что над ним, по меньшей мере, подсмеиваются. Но придраться ему было не к чему: Инори соблюла все формальные признаки высокого слога.
Впрочем, кавай тут же перешла на деловой тон.
– Поверьте, у этой силы был абсолютно чёрный пси-спектр. Тут даже обсуждать нечего. Ощущение было такое, будто сквозь его сознание на поверхность поднимается болотная гнилостная вода.
Илари слегка подумал, похоже, слова Инори его немного всё-таки убедили.
– Ладно, чем бы ни была эта тьма можно ли её использовать против сил?
Улыбка исчезла с лица кавай. Оно сделалось очень жёстким.
– Кажется, я не совсем хорошо объяснила. Это нечто – недруг никому в нашем мире или хотя бы союзник. Это враг, и враг жуткий. Лично я рекомендую всех подменённых с синдромом Груздина попросту перебить.
– Именно так – жёстко сказала она, – не смотря на весь вой, который поднимется по этому поводу. Поймите, все подменённые на самом деле давно мертвы, остались только их телесные оболочки, которые стремиться использовать некая тёмная сила.
– Поддерживаю, – буркнул кимерит. Он машинально взялся за свой ритуальный меч. Однако тут же отпустил рукоять. – Я не псионик, но этого пациента видел. От него так и несло каким-то холодом.
Зимин знал, что подобное признание из уст гордого волкообразного значило многое. Он и сам ощущал нечто подобное. Вспомнились рассказы видивших Груздина о каком-то странном холоде. Так вот что они имели в виду, – понял он. Возможно, этот самый чёрный пси-спектр настолько силён, что его способен ощутить даже не псионик.
Потом подумал, что если Инори Киви права относительного мотивов этого живого зонда, то устроенная Груздиным самоубийственная атака на станцию вполне могла иметь целью их с Инори уничтожение. Или у него уже мания величия? Чёрт, для реальных выводов данных катастрофически не хватало.
Поняв, что пропустил целый кусок дискуссии, Зимин стал вслушиваться вновь.
– Даже если так, – говорил упрямый Оритур, – то это ещё не значит, что эту чёрную силу нельзя использовать против наших доморощенных. Надо попытаться вступить с ней в переговоры, заинтересовать, предложить сделку, заключить временный союз. На худой конец изучить. Возможно, это даст нам оружие против остальных сил. Я стою за изучение подменённых.
Даже очень хорошо знавший Инори Горд не сразу понял, в каком сильном раздражении она пребывает. До этого он даже думал, что подобное чувство её расе попросту незнакомо.
– Каким образом? – резко спросила женщина. – Исследование материальной оболочки не даст ровным счётом ничего. Эта сила корёжит вовсе не тело. Она меняет внутреннюю программу. Поверхностное пси-исследование тоже бесполезно, а при глубинном псионик сам подвергнется заражению. Повторяю, меня спасло только чудо.
– Возможно, – неожиданно согласился илари, – но, по-моему, мы слишком зациклились на псионике. В конце концов, существует ещё и старый добрый гипноз. Послушайте, впервые в истории мы, возможно, имеем реальный шанс получить настоящие оружие против сил. А вы паникуете вместо того, что бы испытывать энтузиазм.
Краем глаза Зимин заметил, что кимерит вновь инстинктивно потянулся к мечу. В этот миг Горд действительно испугался. Но детектив уже овладел собой и расслабился. Покуда никто не назвал кимерита по имени, Олдрин предпочитал считать, что оскорбляют отнюдь не его.
Глава двенадцатая
Решения
Плита древнего фундамента была, наконец, полностью очищена. Теперь на ней лежали лишь немногочисленные крупные обломки. Все мелкие уже были собраны и каталогизированы. Остальное не пощадило время.
Герда не без разочарования разглядывала небольшую площадку: она рассчитывала на куда большее. В которой раз Герда задумалась, зачем гильдия финансирует раскопки, и что собственно планирует здесь найти. В бескорыстное спонсирование Герда отказывалась верить принципиально: гильдейский совет был для этого слишком уж прагматичен.
А что если, – пришла ей неожиданная мысль, – дело совсем не в гильдии, а в том целом, частью которого, по мнению Брюла она была.
Девочка ещё раз оглядела фундамент. Не смотря на промчавшиеся эоны, он был почти ровный, лишь кое-где его пересекало несколько трещин. Однако всё остальное совершенно не сохранилось. Герда невольно повернулась лицом к видневшейся недалеко пирамиде: Если исключить фундамент, то эти сооружения явно построили из разного материала.
И всё же, что планировали здесь найти? Может совет мечтает о супероружии, как и Роман? Ох, вряд ли: гильдийцы скорее походили на купцов чем на воинов, торговали собственными услугами. И всё же, если Брюл прав…
Герда помотала головой. Хватит выдумывать. Так можно до фантазироваться что гильдия собирается в крестовый поход против сил.
Она снова оглядела фундамент и пирамиду. На что бы ни рассчитывала гильдия, здесь этого явно не оказалось: археологи не выкопали ничего ценного.
Девочка соскочила в раскоп и подошла к обломкам колонны. Вспомнила, с каким трепетом археологи, отложив лопаты, очищали её ножами и кисточками. Нет, все-таки нудятина.
На обломке виднелись символы, они были вырезаны во внешне похожем на пемзу материале колонны. Длинная цепочка знаков по спирали обегала обломок. Зачем-то Герда провела по знакам рукой.
– Эй, Герда! – послышался голос Романа.
Девочка повернула голову, её друг стоял на самом краю раскопа, не спускаясь однако вниз.
– Первети сейчас сообщение будет делать, по поводу этого артефакта. Идём!
– Можно, – рассеянно отозвалась Герда.
По правде сказать, археология начала ей уже немножко надоедать. Но ей хотелось быть ближе к Роману.
– Можешь прочесть, – спросила она, – указывая на опоясывающие остатки колонны значки?
Парень вгляделся. Чуть пошевелил губами, видимо переводя надпись про себя.
– Пророчество, – сказал он, – его уже во многих местах находили, так что ничего нового. К тому же тут даже неполный кусок. Погоди, как там точно…
Роман на миг сосредоточился вспоминая.
– Ага, вот: «Достигнет вселенная точки конца и начала, и обретёт мироздание душу, которая была у неё изначально. Свершится это от жертвы мессии. А знамения предшествующие будут такими, сначала проломят реальность трещины, потом придут эмиссары» Пророчество имеет несколько вариантов, но этот наиболее частый. В общем-то, полная белиберда, как и почти всё в их религии.
– Точка конца и начала, – задумчиво произнесла Герда, – красиво. А чьи эмиссары-то?
– Да кто его знает, – равнодушно отозвался Роман. – Там после этого обычно ещё какие-то значки есть, некоторые лингвисты переводят их совокупность как «враг всего сущего», но многие считают подобный перевод слишком вольным. Слушай, пошли.
Чувствовалось, что этот момент в культуре предтеч его интересует мало. При своей явной одержимости древними расами, Роман был чересчур прагматичен, что бы тратить время на толкование их религии.
Герда вылезла из раскопа. Самой ей пророчество понравилось, было в нём что-то загадочное и романтическое.
– Точка конца и начала, – вновь повторила она, – интересно, что это значит?
– Да, ничего. В некоторых вариантах, кстати говорится точка «Омега» и «Альфа». «Альфа» это как бы начало творенья, а «Омега» его вершина. Мало того, что они совпадают во времени, так по их вере творение ещё и не начато.
– А как же всё что нас окружает? – удивилась Герда.
Роман ухмыльнулся.
– Загадка. То ли мы неправильно их переводим, то ли здесь какая-то метафора. Вообще-то все известные тексты этой культуры очень конкретны, но только не в том, что касается религии.
Юная космогатор медленно проговорила пророчество про себя смакуя каждое слово. Звучало действительно красиво. Наверное, ей стоило узнать о предтечах побольше. Хотя бы об этой культуре. Неожиданно её осенило. От пришедшей ей в голову мысли Герда даже сбилась с шага.
– Роман, трещины!
– Что трещины? – паренёк смотрел на неё с таким видом, словно ожидал, что сейчас она сообщит о новом артефакте под ними. По крайне мере так интерпретировала вспыхнувшую в его взгляде надежду Герда.
– Трещины из пророчества, – пояснила она, – ты разве ничего не слышал о недавнем появлении провалов в континууме.
– А, – разочарованно буркнул Роман, – просто случайное совпадение. В противном случае нам придётся признать, что скоро будет конец света, а перед этим мы подвергнемся искушениям со стороны дьявольских эмиссаров.
– Ты прав, – засмеялась Герда.
Им двоим, и в страшном сне не могло присниться, насколько они приблизились к истине.
Археологи собрались возле павильона столовой. Большинство расселось прямо на земле, благо поверхность её была сейчас хорошо прогретой солнцем и тёплой. В центре образованного полукруга, находилась Первети. Она стояла прямо перед стенкой павильона.
Зычный голос руководительницы разносился по всему лагерю.
– Обнаружение нами остатков второго храма, в непосредственной близости от первого заставляет предположить, что в этой местности мог располагаться целый храмовый комплекс.
В найденной нами плите фундамента имеются ныне засыпанные отверстия, вероятно ведущие в подвальные помещения. По аналогии с другими подобными сооружениями в культуре данного типа можно предположить, что там были расположены усыпальницы особо почитаемых разумных.
На уцелевших обломках колонн и стен обнаружены три текстовых фрагмента. Двое из них дублируют уже известные священные тексты расы ладьян, которой некогда принадлежала планета. А третий, похоже, представляет собой новое толкование понятия «Алеф».
– Это ж, которое по счёту? – проговорил один из археологов с лёгкой иронией.
Тина Первети ответила на это совершенно серьёзно, словно и не восприняв насмешливой окраски вопроса.
– Восьмое, кажется, если я ничего не путаю. В этот раз «Алеф» определён как кусок протоматерии уцелевший с момента большого взрыва.
– Не было тогда никакого связанного вещества, – немедленно откликнулся всё тот же голос, – одно излучение.
– Успокойся, Теодор, – всё так же спокойно отозвалась Первети, – поверь, основные постулаты космологии я помню не хуже тебя.
Алеф, алеф, – крутилось в голове Герды, – где-то я это слово слышала. Ну да, Роман говорил, тогда в пирамиде. Хотя нет, много раньше.
Герда сосредоточилась, как учила Инори, погружаясь в слои собственной памяти. Да, точно, Инори – она как-то связана с этим, пусть и косвенно. Девочка мысленно пробежалась по встречам с наставницей. Не, то всё не то! И когда она уже подумала, что так и не сможет вспомнить, в глубинах её сознания прозвучал голос, бесстрастный металлический голос, вещающий сквозь хрипение: «Хозяин вечности карануется в алефе». Самое жуткое заключалось в том, что этот не человеческий голос был её собственным: Герда слышала его в записи.
Боги, – подумала она, – как же я сразу не вспомнила. Хотя она всегда плохо запоминала слова, в которых отсутствовала смысловая нагрузка.
* * *
– Какова дальнейшая судьба подменённого? – спросил феррон стоящий слева от Зимина.
– Он скончался спустя несколько минут, после того как санитары накинули на него усмирительную рубашку, – сообщила Инори. – Вскрытие и анализ тканей показали, что все органы у него потерпели стремительное старение. Сердце, печень, почки – всё это оказалось ослаблено точно у старца. Нет никакого сомнения, что это результат его псионической атаки. Произошла отдача.
На лицах илари явственно проявилося удивление.
– Вы хотите сказать, что он ударил прямым упрощением.
– Именно. Этот тип действовал наподобие камикадзе.
Термин ничего не говорил Горду, а не понятного он не любил.
– Что значит упрощение? – спросил Зимин.
Оритур Кварус Маркон снизошёл до объяснения.
– Так называется вероятностная волна, ведущая к максимальному упрощению организации и энтропийному максимуму. Ну, я думаю, все знают, что наиболее вероятностному состоянию вселенной соответствует именно беспорядок. Я понятно объясняю?
– Вполне.
Зимин сделал в уме мысленную пометку выяснить, каким образом умер Малх. Он только сейчас понял, что забыл этим поинтересоваться.
– И эта волна всегда даёт отдачу на того, кто её вызвал, – пояснила Инори. Ей, образно говоря, всё равно чего упрощать.
– Возможность создания волны упрощения появляется у псионика на уровне не ниже пятого, но, – Инори вдруг захихикала, словно ребёнок которому рассказали забавную шутку, – вся фишка в том, что если псионик достиг подобного уровня, то эта способность ему попросту не нужна. Полно куда более эффективных боевых приёмов, к тому же без таких трагичных последствий для применившего.
– Волна упрощения действительно так не эффективна, – удивился Олдрин. Подмененный ведь пошёл на этот удар, не взирая на последствия для себя.
Оритур кивнул.
– В том то и дело, что да. Лишь мёртвое подчиняется энтропии беззаговорочно, всё живое противится упрощению. Хотя сгенерировать волну максимального упрощения достаточно сложно, но отклонить волну способен уже псионик третьего уровня, при чём довольно легко. Полагаю, именно это в данном случае и случилось.
Ко всеобщему удивлению кавай слегка качнула своей хорошенькой головой.
– Не в этот раз. Действуя на восьмом уровне, я едва сумела отклонить волну. Она была до невероятности мощной. Я действовала на пределе.
Илари и ещё несколько разумных, видимо тоже псионики, начали быстро переговариваться. Однако новых вопросов никто не задал.
– И так произнёс «правый» феррон, – нам необходимо принять решение, о том интересен ли феномен подменённых для нашей организации. Есть ли желающие высказаться?
Со своих мест поднялась триада трилов. Как обычно говорить начал корд – мужская итопись, на которую объединённая личность традиционно возлагала внешние контакты.
– Считаю предложение Инори, о физическом устранении всех подменных безответственным, – произнёс он. Это может привлечь нежелательное внимание к организации.
Нянь и эма покрылись голубым цветом согласия.
– А вот предложение ищущего Оритура обещает быть интересным.
При этих словах эма едва не запрыгала от восторга, окрасившись в розовые цвета удовольствия. А вот у няня голубой цвет слегка потемнел: впрочем, эта итопись трилов всегда была осторожнее остальных двух. Инори нахмурилась.
– Но, принимая во внимание предостережение госпожи Инори, считаю необходимым проявить крайнею осторожность в исследованиях. На первых порах лучше ограничится всего одним подменённым, единственное похищение вряд ли привлечёт большое внимание.
Окраска няня приняла прежний вид, вероятно, он решил, что один единственный подменённый ничем серьёзным угрожать им не может.
– Кроме того, представляется желательным найти Груздина, который в настоящий момент является единственным свободным подменышем, и отследить его действия.
Думаешь, без тебя бы не догадались, – мрачно подумал Зимин. – Предупреждены все отделения гильдии и в этом секторе, и в соседних, однако пропавшая «Ласточка» будто на светило упала.
Но он видел, что суждение трилов показались многим полностью здравым. Немного переговорив, разумные приступили к голосованию. Предложение триады совет организации принял большинством голосов.
Инори выглядела довольно мрачной, и Горд прекрасно её понимал. Правда отказ от её предложения он предвидел: остальные члены совета не сталкивались с очнувшимся подменённым лично и не чувствовали исходящий от него холод.
Оритур быстро вышел, ни на кого не глядя. Он тоже был недоволен, и мысли находившиеся в его голове были довольно угрюмы.
Я был лучшего мнения об организации, – думал он, – да они здесь все просто друзья энтропии.
Как и полагалось илари, он добавил мысленно ещё несколько метафор.
Что ж, придётся действовать самостоятельно, – твёрдо принял решение Оритур. – Слава богу, в организации ещё не все трусы. У него тоже найдутся сторонники.
Уже в коридоре он услышал, как Инори в очередной раз повторяет:
– А всё-таки лучше бы было их всех перебить.
В общем-то, она напрасно беспокоилась, решение о судьбе подменышей уже приняли совершенно иные силы.
* * *
Совещание проходило в пространственно-временном объеме, который зарезервировал за собой Величайший, можно сказать в его личном кабинете. Хотя большинство сущностей, как и Ксеронг, не могли присутствовать здесь полномасштабно, они либо частично вклинились в этот кокон, либо протянули сюда информационные магистрали, которые представляли собой проекции их личностей, присутствуя так сказать виртуально.
– Отчёты, – потребовал повелитель.
В резиденции коротко прозвучали доклады. Большинство из них носили сдержанно оптимистичный характер, и заканчивались утверждением, что «Время Омеги» приближается благополучно.
Арман это и не оспаривал: поводы для оптимизма без сомнения были.
– Как дела с поиском кандидатов в мессии? – спросил он у своего помощника Каурука.
– В трёх галактиках отобрано двенадцать тысяч разумных, которые генетически, психологически и по структуре сознания нам подходят. Все в точности соответствуют указанным вами параметрам. В настоящий момент мы уже перешли ко второму этапу отбора по окончании, которого их количество будет приведено к тысячи.
– Поторопитесь, – проворчал величайший. – Времени уже не так много: алеф вот-вот откроется. Вы все знаете, насколько велики сейчас ставки. В случае удачи наша власть станет практически не ограниченной, а все обитатели вселенной превратятся в наших рабов и пищу. В противном же случае само наше существование окажется под угрозой.
Потом он перенёс фокус внимания на отвечавшего за безопасность Гоплита.
– А что у вас? Вы всё время порываетесь говорить.
Гатлит излучил импульс подтверждения и крайней важности.
– Да, великий. Обнаружены эмиссары.
Информацию встретили спокойно: появление эмиссаров было предсказано, план действий давно разработан. Опасность все прекрасно понимали, и сейчас просто анализировали информацию, которую переслал им Гоплит, одним сжатым импульсом.
– Уничтожить, – распорядился владыка.
Он прекрасно осознавал, что никакой выгодный контакт с этими существами был невозможен. Знали это и все остальные.
– Меры уже принимаются, – лаконично ответил Гоплит.
– Хорошо. Да, не вздумайте там планеты крушить, – уточнил распоряжение Величайший. – А то есть у нас тут любители.
Слегка ироничный импульс коснулся Ксеронга.
– Помните, скоро все эти шарики станут нашими.
Но скептичный Ксеронг не был так уж уверен. В конце концов, сам алеф никто не спрашивал, а он вполне мог и не пропустить никого из их кандидатов. Известно про этот узел было довольно мало: всю информацию унесли с собой перворасы. Именно потому Ксеронг и предпочитал не рисковать, истребляя опасность в зародыше. Ничего страшного, разумные после размножатся, биологические формы весьма плодовиты. Но Арман думал иначе, и спорить с владыкой, Ксеронг не смел.
– У кого там из вас самые многочисленные наёмники в трёхмерном мире? – вопросил повелитель. – А, у вас же Ксеронг. Немедленно присоединяйтесь к Гоплиту. И никаких там амбиций с вашей стороны, полное подчинение. Эмиссаров всёразрушающего необходимо уничтожить в кратчайшие сроки.
– Понимаю.
– Ну, вот пусть ваши солдаты и займутся делом, не всё же им за псиониками гонятся, в конце концов. – В сторону ксеронга полетел очередной ироничный импульс. – Да я знаю об этом, мой старый друг.
– Да я уже и сам бросил, – несколько виновато признался Ксеронг, так сам понимал, что сглупил.
– Кстати, я так и не понял, чего ты хотел добиться их выборочным истреблением.
Ксеронг вынужден был ответить.
– Погорячился. Анализ энтропийных полей показал, что некоторые из них могли какое-то время находится в окружении неизвестного избранного. Но более подробное изучение выявило, что таковых имеется настолько много, что я принял решение свернуть операцию.
Арманд издал импульс аналогичный смеху у низших рас.
– Смотрю, всё никак не уймёшься. Пойми, любое разумное существо постоянно контактирует с тысячами других. С таким же успехом ты мог бы истреблять мух, которые могли возле избранного пролететь. А могли, между прочим, и не пролететь, поля-то вероятностные.
И он снова засмеялся.
Ксеронг с трудом подавил раздражение. Высказывать непочтительность владыке было слишком опасно. Ошибка была, в общем-то, безобидный, зачем же его в энтропию всем ядром. Матрица Величайшего вдруг предстала перед ним в облике этакого весёлого камикадзе. Риск никому снижать не даёт, а сам только хихикает. Это следовало обдумать, однако, не сейчас: позже. Он вдруг подумал, что титул владыка Ксеронг звучит довольно красиво.
* * *
Один из археологов сосредоточенно работал киркой, продираясь, через спрессованную мелкую крошку, закрывавшую проход под фундаментом. Видимо, когда-то здесь просел верхний свод.
Голый до пояса археолог был весь покрыт потом, который стекал на землю ручьями, а куча отброшенной земли увеличивалась как после землеройной машины.
Подошедший товарищ, хотел, было, его сменить, но тут с последним ударом щебёнка провалилась вовнутрь, открыв небольшую дыру в темноту. Отверстие быстро расширили.
Лучи фонарей забегали по небольшой камере, в стенных нишах которой лежали три больших прозрачных футляра с закруглёнными гранями. Внутри футляров в едва заметной зеленоватой дымке лежали хорошо сохранившиеся тела.
С трудом протиснувшаяся в усыпальную камеру Герда с интересом разглядывала покойных. Это была совершенно не гуманоидная раса, имеющая кожистое яйцеобразное тело, в верхней части которого располагались плотно закрытые веки и роговой клюв. Яйцо заканчивалось тремя короткими толстыми ногами, а с середины тела, по кругу свисала бахрома щупальцев.
Существа производили впечатление. Хотя, как выглядят ладьяны, Герда уже знала. На уроках историографии в гильдейской школе давалась краткая информация по наиболее развитым расам предтеч.
– Они что, мумифицировали своих покойных? – не удержалась от вопроса она.
– Нет, – негромко отозвалась Тина Первети, – саркофаги наполнены сохраняющим газом. – Такой чести удостаивались только самые выдающиеся усопшие.
Обе говорили шёпотом. Повышать здесь голос казалось кощунством даже совершенно несуеверной Герде.
– Чем же прославились эти?
– Кто знает. Хотя подожди.
Первети посветила фонариком.
– Вот здесь памятная доска, – Руководительница археологов слегка прищурилась. – Не могу толком разобрать, но это выдающиеся учёные или мистики. Опять что-то про омегу и алеф, какие-то координаты.
Она что-то быстро пробормотала про себя, пытаясь сделать более точный перевод. Однако многих кусков надписи не хватало, и Первети мысленно махнула на это рукой.
– Ладно, пошли на воздух, Герда, не будем мешать ребятам работать.
Перед тем как покинуть камеру Первети сделала несколько предварительных снимков. Переплетающиеся иероглифы были глубоко врезаны в стену, причём вырезы были заполнены какой-то полупрозрачной массой.
После полумрака подземья солнце на верху било в глаза так ярко, что Герда невольно прикрыла их рукой, было жарко. Герда подумала, что в мелкую местную речку стоит хотя бы окунуться.
Первети уселась прямо на нагретую солнцем землю, и, положив рядом фотоаппарат, спроецировала в воздухе увеличенное изображение надписи, вплотную занявшись её изучением.
Герда некоторое время наблюдала за ней, потом ей наскучило. Девочке вообще поднадоел этот затянувшийся отдых. Не то что бы ей не нравилось в компании археологов, да и с Романом она расставаться не желала. Но, как и каждому космогатору, ей хотелось летать.
Она прикинула, сколько за эту практику уже успели налетать её друзья. Сделалось завидно. А ведь уже через месяц начнётся новый школьный сезон. Гильдия старалась дать своим юным членам довольно разносторонние образование, отнюдь не стремясь сделать их живыми придатками при кораблях.
Что ж, по крайней мере, через неделю её должны были здесь сменить. А значит, она ещё успеет побывать кое-где. Вот только Роман… А что Роман? Она с самого начала знала, что через три недели её отзовут. Даже странно, что она смогла так привязаться к человеку вне гильдии.
Она удивлённо прислушалась к собственным мыслям. Стоп, с каких это пор ты стала так резко делить разумных на своих и чужих, тебя ведь всегда раздражала эта черта гильдийцев.
Ну, всё равно, она уже знала, что браки космогаторов вне своей среды редко бывали счастливыми. Пример её приёмного отца только подтверждал это. Да о чём я вообще думаю? – резко спохватилась тут Герда. Она вовсе не планировала выходить за кого-то там замуж, по крайней мере, не в ближайшее время. К тому же ей только четырнадцать: по законам большинства цивилизованных планет, она всё ещё не совершеннолетняя.
Нет, – твёрдо решила она, – надо срочно окунуться, что бы остудить голову.
Она видела, как из подземелья поднялся Роман. Как и Герда до этого он тут же заморгал, потом выставил перед глазами руку. Тина Первети колдовала над надписью, прикидывая различные варианты.
– Есть, – пробормотала она.
Роман, двинувшийся до этого к Герде, немедленно изменил направление. Почему-то девочка была немножко разочарованна. И почему так стучит сердце? И почему она тоже зашагала к Первети? Хотя, что значит почему? Любопытство конечно, и, разумеется, ничего больше.
– Босс, вы разобрались с надписью? – спросил Роман.
Солидно спросил, без всякого нетерпения, словно важный учёный.
Ну, что убедилась, – подумала Герда, – наука для него важнее, чем ты. А интересно, – вдруг подумалось ей, – бывшая жена Горда, не ревновала его к профессии и слишком частым отлучкам? Что за ерунда, я же не ревную. Но тут же поняла, что не так уж в этом уверена. Хватит! – прикрикнула она мысленно на себя, и, оторвавшись от саморефлексии, вернулась в обычный мир.
Роман и ещё несколько археологов с интересом слушали сообщенье Первети.
– Как и предполагалось, надпись сообщает о высоких заслугах покойных. Все трое были членами одной группы, то ли научной, то ли мистической, тут как всегда не понятно. А в заслугу им ставилось ни много, ни мало, а математическое доказательство существования «Алефа».
– Опять он, родимый, – весело откликнулся Теодор. Похоже, любое упоминание об этой загадочной штуке его весьма забавляло.
– Ну, что уж поделаешь, – откликнулась на это Первети, – никто не виноват, что вся поздняя культура Ладьян буквально пронизана этим неведомым нечто. Далее в надписи сообщается, что доказательство долгое время оставалось непризнанным, но потом был обнаружен реальный объект соответвующий заданным параметрам. После чего группе были посмертно возданы великие почести.
Кто-то негромко ахнул. Затем наступила тишина, археологи переваривали новую информацию. Судя по всему, она была весьма значимой.
– Так значит это действительно, что-то реальное, – пробормотал стоящий возле Герды Роман, – вот уж никогда б не подумал.
На мгновение он утратил всю свою напускную солидность.
– Дальше! – воскликнул он. – Есть там что-нибудь дальше в надписи?
– Ну, есть кое-что, – сказала Тина Первети и замолчала. Судя по тону, ей нравилось немножко поддразнивать археологов. Чем-то она походила на Инори Киви, конечно по характеру, не по внешности.
Решив, что пауза вышла достаточной, руководительница продолжила.
– Ещё там упоминается, что Алеф объединяет в себе «Омегу» и «Альфу».
Археологи не отреагировали. Даже Герда понимала, что смысл этого сообщения был абсолютно не ясен, так же как и все, что было связано с Алефом.
– Но координаты, – воскликнул Роман, – в надписи ведь были координаты.
Лицо его загорелось безумной надеждой, так же как и у остальных археологов: координатная система, принятая у Ладьян была известна, и впервые появлялся реальный шанс разгадать многочисленные загадки.
Но Тина лишь слегка повела головой. Потом вздохнула.
– Именно, что были: эта часть надписи не сохранилась.
Послышался всеобщий разочарованный вздох. Разочарованны были все кроме Герды. Даже если бы координаты и были, – подумала она, – то они вряд ли бы чем-нибудь помогли. За прошедшие миллионолетия звёзды успели слишком далеко разойтись. Поди-ка разберись, что тогда было по этим координатам.
Конечно, у сообщества картографов были соответствующие модели, но Герда сильно сомневалась, что их можно было «открутить» на такое время назад. Слишком много неизвестных факторов вмешивалось в галактическое движение звёздных систем.
Она даже удивилась, что археологи не сообразили этого сами. Скорее всего, они просто были далеки от подобных вещей.
– Ещё, – продолжала Тина Первети, – там сказано, что в честь грандиозного открытия на некой планете заложен великий храм. Тут даже есть иероглифы, соответствующие ладьянскому названию планеты.
– Гм, – проговорил Теодор, – довольно многие из ладьянских названий удалось отождествить с известными нам планетами. Так что в принципе могло повезти.
Теодор вытащил из наплечной сумки небольшой комп.
– Я тут пытался разобраться кое с чем из их письменности, – чуть смущённо проговорил он, – так что довольно много загнал в эту штуку.
Он пробежался по копму пальцами, потом направил на спроецированное изображение глазок камеры, после чего удовлетворённо кивнул.
– Получилось, – сообщил он, – данная планета известна сейчас под названием Сора.
Герда увидела, как Роман побледнел. Чего это он, – удивилась она. Девочка вспомнила, как Роман говорил, что Сора это его родная планета. Но это никак не объясняло его реакцию. Она заметила, что Тина Первети бросила на подростка сочувственный взгляд. Что-то такое она знала об этой Соре. Похоже, с родной планетой у Романа были связаны какие-то неприятные воспоминания. Герда сосредоточилась на его псионическом спектре, но увидела только сильное напряжение. То, что стоит за ним, она определить не смогла.
– Интересно, – произнёс кто-то, – сохранилось ли там от храма хоть что-нибудь?
Теодор мрачно захлопнул комп.
– Ничего там нет. Я только сейчас сообразил: великий храм ладьян – сооружение вовсе не маленькое. Раз уж сама планета людям известна, то останься там от него хоть что-то, давно бы нашли.
– Сохранился, – вдруг твёрдо сказал Роман. – На Соре есть храм предтеч. Я там жил, я знаю. Просто местные жители не воспринимают его таковым.
Герду словно за язык потянули.
– Да в чём собственно проблема? – сказала она. – Просто махнём туда на «Ласточке» и проверим. Мне всё равно предписано оказывать вам содействие. Хочешь посетить родную планету Роман?
Она осеклась, потому что взляд который бросил на неё Роман был безумным и каким-то затравленным.
– Да…Нет…Не знаю…
Лицо его внезапно выразило потрясение, страх. Роман вдруг сорвался с места и кинулся проч. Ой-ей-ей, – испуганно подумала Герда, – что-то я не то натворила.
– Да что происходит? – недоумённо произнёс кто-то.
Тина Первети посмотрела на Герду отнюдь неласково.
– Сора планета сил, – сообщила она.
И этим было сказано всё.
* * *
Герда нашла Романа возле реки, там, где они встречались недавно, перед тем как она почувствовала древний фундамент. Роман умиротворённо прислушивался к журчанию воды, но, услышав её шаги, оглянулся.
Теперь Герда сильно жалела, что так и не потрудилась разузнать про его родную планету, не нашла времени заглянуть в информационный блок «Ласточки».
– Прости, – сказала она ему.
– За что? – удивился тот. – Ты просто не знала.
Но должна была, – подумала Герда.
Она с облегчением увидела, что по лицу Романа разлит глубокий покой. Похоже, он всё-таки пришёл к согласию сам с собой.
– Знаешь, – осторожно сказала она, – остальные приняли моё предложение на ура, я имею в виду на счёт полёта.
Пусть лучше узнает от меня, – решила она.
Роман кивнул.
– Я и не сомневался. Когда ещё выпадет шанс бесплатно прокатиться на «Ласточке».
Они помолчали, и каждый из них обдумывал что-то своё.
Потом Роман решительно произнес:
– Я лечу. Я единственный кто по настоящему знает что там. Тина обязательно включит меня в группу.
– Ты не обязан…
Роман покачал головой.
– Дело вовсе не в том, кому и что я там должен, – по его лицу Герда видела, что он совершает усилие над собой. – Я просто не могу жить с таким страхом в душе. Господи, я только сейчас понял, насколько я боюсь Соры.
Они помолчали ещё немного.
– Представляю, что ты там пережил, – сочувственно произнесла Герда.
Роман снова медленно покачал головой.
– Нет, Герда, не представляешь. Это вообще не возможно представить со стороны. А самое страшное, что даже большинство местных жителей, не представляют себе, в каком ужасе существуют. Для них-то это является нормой. Позволь я тебе расскажу.
* * *
Солнце медленно поднималось над миром, освещая древнюю пирамиду богов. Большинство жителей Соры верило, что пирамиду возвели сами боги, ведь так утверждали жрецы, святые люди, а они врать не будут. Это было понятно всем.
Пирамида была огромной: величиной с небоскрёб. Строгая и изящная одновременно. Она имела вид нескольких поставленных друг на друга зданий всё уменьшающегося размера. Гладкая матовая поверхность разрывалась немногочисленными отверстиями. На всех ступенях сооружения стояли жрецы. Слышалось пение.
То, что происходило на самой вершине, было сложно разглядеть с земли. Но прямо в воздухе располагалась в несколько раз увеличенная проекция верхней крыши, а прямая трансляция шла в эфир.
Так что практически все миллионы жителей мира видели сейчас круг небольших колонн соединённых по верху арками. А в центре него стоял эллипсоид чёрный и большой, примерно в два человеческих роста. Вся эта композиция казалась Роману зловещей.
Но родители его мнения явно не разделяли. Отец слегка ткнул его в бок.
– Не будь таким мрачным. Не огорчай сестру, пусть она унесёт к божеству твою улыбку. Соберись, Роман, вознесение уже скоро.
Невероятным усилием мальчик натянул на лицо деревянную улыбку. Как же вознесение, – подумал он, – говорили б уж правду – «Убиение». Он уже понял насколько лицемерят все взрослые: нет, не перед друг другом, сами с собой. Уже много позже он уразумел, что иначе вся бы планета спятила б от ужаса и безнадёжности.
К тому же он сильно сомневался, что восьмилетняя Кэлпи его заметит. Он и родители стояли на предпоследней ступени здания, как ближайшие родственники, но толпа была слишком большой.
Грянула короткая дробь барабанов. Наступило время жертвоприношения. Роман и сам не знал, откуда всплыло в его сознании это слово. Но не сомневался, что суть происходящего оно отражает куда точнее, чем вознесение, слияние, объединение с божеством и вся прочая словесная белиберда, которой предпочитали обманывать себя взрослые.
Дети появились на последней площадке, окружённые толпою жрецов в красных одеяниях. На лицах детей были маски с нарисованными на них улыбками. Такие же фальшивые, как и его собственная, они показались Роману отвратительными. Он видел, как некоторые из детей дрожали, другие же шли спокойно. Тогда Роман ещё не знал, что в столь юном возрасте дети не всегда осознают истинный смысл смерти.
Правда и большинство взрослых на Соре не понимало этого до самой кончины, утешая себя сказочками о вечном пиршестве среди великих богов. В этот день Роман навсегда сбросил с себя подобные иллюзии. Иногда прозрение приходит в чересчур юном возрасте.
Он поискал глазами Кэлпи и конечно нашёл. Уродливая маска и одинаковая со всеми одежда не могли скрыть её от него. Роман отличил её по походке, телосложению и множеству других неуловимых признаков, которые, никогда и ни с чем бы, не спутал.
Сестра покрутила головой, и Роман понял, что она ищет его, именно его не отца. Он был в этом уверен. Потом узкие прорези маски остановились прямо на нём, и Роман понял, что она его всё-таки углядела.
Детская рука поднялась в воздух и помахала ему в последний раз. И Роман помахал в ответ. Он и сам не знал, как сумел сдержать слёзы. Но Кэльпи не должна была видеть его печали. Пусть не боится, пусть верит в эти сказочки о вознесении. Верит, что просто отправляется в далёкое путешествие или чего там ей ещё наплели. Девочка была достаточно мала и Роман, и тогда, и много позже надеялся, что она не сознавала истинную сущность смерти. Ох, как он на это надеялся.
Детей ввели в ограждённый колоннами круг. Роман видел, как они сбились в кучу, инстинктивно прижавшись к друг другу в своём страшном ожидании.
Жрецы отступили наружу, образов вокруг колонн ещё один круг. Уйти дети всё равно не могли: их ограждало пространственное поле, секрет которого был известен только жрецам.
Пение жрецов прекратилось, настала полная тишина. Роман чувствовал что вокруг, в самом воздухе, сгущается напряжение, как перед грозой. И оно не было психологической иллюзией. Между колоннами скакали искры.
Тёмный эллипсоид засветился багровым светом. Потом он превратился в провал, в окно в инопространство, представлявшее собой обитель сил. Казалось, оно было заполнено какой-то субстанцией отвратительно-жёлтого цвета. Много позже, уже сбежав с Соры, он узнал, что это была иллюзия, всего лишь искажение света на стыке разных пространств.
Желтизна хлынула наружу. Детские силуэты колыхались, как будто находились под грязной водой. Потом они вдруг стали распадаться на части. И ещё раз и ещё. Толпы людей ревели.
Наконец в желтизне осталась лишь лёгкая рябь, которая быстро затихла. Некоторое время всё оставалось неподвижным, затем желтизна начала втягиваться обратно в свою реальность. Место позади него оставалось пустым. Силы насытились, жертвоприношение завершилось. Люди впали в экстаз.
– Гордись сын, твоя сестра стала нашей заступницей перед богами.
Впоследствии Роман сам удивлялся, как не набросился на отца.
Глава тринадцатая
Не играй с нечистой силой
«Ласточка» проходила сквозь атмосферу. Под её днищем промелькнул небольшой горный хребет. Двигаясь в пределах отведённого ему посадочного коридора, звездолёт приближался к поверхности планеты, постепенно гася скорость. Имея обтекаемую форму, корабль походил со стороны на скоростной атмосферник. Наконец он завис в пятистах метрах над космодромом гильдии, и тут же начал вертикально спускаться. Внизу их ждали.
Когда крышка входного люка откинулась, образовав трап, к кораблю подошёл человек лет примерно пятидесяти, в голубой форме гильдийца среднего ранга.
– Приветствую вас на Хризе, мастер, – он склонил голову в лёгком церемониальном поклоне, принятом у людей в этом мире. Я Дарк Вергин, меня попросили вас встретить и оказать полное содействие.
– Горд Зимин.
Они пожали друг другу руки.
Тут на лице у встречавшего на мгновение возникла лёгкая форма удивления: он увидел, как вслед за Гордом из корабля выходит Инори.
– Простите, мастер, меня не предупредили, что на борту пассажир.
– Я и не сообщал, – сказал Горд равнодушно.
При приближении к планете он вёл только чисто служебные переговоры и лишь коротко информировал местное отделение о цели визита.
– Это Инори Киви, магистр псионики, – пояснил он, – она работает по контракту с Гильдией. Поскольку дело Груздина предположительно связано с псионическим воздействием, то, было, решено заручиться помощью специалиста.
Специалист отвесила грациозный полупоклон, одарив Дарка неподражаемой улыбкою своей расы.
– С псионикой, – изумился Дарк Вергин, – я думал, что совет просто пытается выследить гильдийца, страдающего опасным психическим расстройством. Что бы не подрывать престиж гильдии среди внешних, поиски проводятся негласно.
Дарк невольно покосился на Инори, чувствовалось, что он не знает, как относиться к чужачке, и главное, что при ней можно говорить, а что нет.
Горд пояснил:
– Сударыня Инори давно работает в контакте с советом и пользуется нашим полным доверием. Если вы хотите знать её степень доступа, то вам предписывается полная откровенность обо всём, что касается поисков Груздина, и полное молчание об том, что к этому не относится.
Внешне кавай оставалась невозмутимой, но Горд всё же уловил, как на её лице на мгновение мелькнула усмешка: Инори всегда забавляла подобная конспирация. Что ж, пусть Вергин слегка успокоиться, ну а том, что данная иноразумная знает о тайнах гильдии куда больше его самого, Дарку знать совершенно не полагалось.
Не то что бы определение статуса Инори не вызвало у Вергина никаких вопросов, но он просто предпочёл промолчать.
Протянув назад руку, Горд, почти не глядя, коснулся пальцем замка. Створка люка тут же стала подниматься вверх, блокируя доступ на звездолёт. Все трое уселись в небольшой автоматический кар, которой сразу же двинулся через поле к принадлежащему гильдии зданию.
Поток воздуха трепетал волосы. Светило яркое солнце, и волосы Зимина тут же окружил небольшой световой ореол. Вергин уставился на это с таким изумлением, что Зимин пожалел, что не надел кепку.
Он прекрасно знал, какое впечатление производят его волосы на окружающих, и умело пользовался этим, когда хотел подчеркнуть, что собеседник разговаривает с представителем старинной гильдейской династии. Столь своеобразное давление нередко помогало решить некоторые вопросы.
Но в иных ситуациях пристальное внимание к его волосам раздражало. К тому же в последнее время к этому нередко примешивалась горечь: Зимин начинал всерьёз опасаться, что может стать последним представителем этой самой, некогда многочисленной династии. Наверно стоило прервать этот затянувшийся экзотический роман с Инори и заняться поисками женщины среди гильдийцев.
Горд знал, что на его предложение согласились бы многие. Но что-то мешало. Он вспомнил нежное поглаживание по руке, после того случая в больнице. Было ли оно вызвано вспышкой эмоций, простой благодарностью, или было чем, то гораздо большим? Зимин гадал об этом до сих пор.
Что ж, пора ставить точки над «и», – принял внезапное решение Зимин, – как только кончится эта история с Груздиным. Он объясниться с ней на обратном пути к Топусу, или куда она там пожелает отправиться. Сейчас же требовалось полностью сосредоточиться на поставленной цели.
Надо отдать Дарку должное, он быстро овладел собой и перестал пялиться на Зимина. В конце концов, о необычных волосах наследуемых этой династией знала наверно вся гильдия. Горд видел, что теперь Вергин из подтишка разглядывает Инори. Не почувствовать подобный поток внимания псионик её уровня просто не мог. Но кавай оставалась безучастной, и на этот раз на лице её не было даже улыбки.
Зимин заметил, что во взгляде Дарка виднеется некоторое напряжение. Словно ему требовалось некоторое усилие, что бы принять присутствующую чужачку. Надеюсь, мы не нарвались на расиста, – мрачно подумал Горд. – Хотя, скорее всего подобное впечатление обманчиво: гильдия всегда варилась в собственном соку, и для многих её членов подключение к работе чужака, тем более иноразумнго, вполне могло оказаться настоящим шоком.
Кар остановился возле официального представительства гильдии. Совещание провели быстро.
– И так, – сказал Горд, – как мы поняли из сообщенья курьера, Груздина видели непосредственно рядом со зданием местного представительства Гильдии.
Дарк Вергин подтверждающее кивнул.
– Да, или, по крайней мере, человека, который похож на него словно близнец. Его зафиксировали датчики компьютера безопасности на внешнем периметре.
– Мы уже знаем это, – обрезал Зимин, – не отвлекайтесь.
Он не собирался тратить времени на болтовню. Мысленно он уже не в первый раз поблагодарил Невского за идею с компьютером. Сам он в мысль о том, что подменённый может появиться в ближайших окрестностях какого либо из отелений гильдии просто не верил.
– Вы выяснили, как Груздин попал на планету? – спросил он Дарка Вергина.
В ответ тот удручённо поморщился.
– В том, то и дело, что нет, – Вергин развёл в раздражении руками. – Ни он сам, ни угнанная им «Ласточка» не были зарегистрированы ни в одном из космопортов планеты. Я понимаю, конечно, что наши корабли способны сесть где угодно, но околопланетное пространство контролируется достаточно плотно. У нас здесь есть кое-какие контакты с военными, и точно известно, что никаких неопознанных кораблей в последние две недели к планете не приближалось.
На мгновение Зимин задумался. В распоряжении совета гильдии были засекреченные модели «Ласточек» принципиально не обнаружимые для радаров, но звездолет, которым располагал сейчас Груздин, к подобному типу не относился. С другой стороны все корабли гильдии имели такие небольшие размеры, что локаторы контрольной службы могли их попросту не засечь, особенно если они выходили из сплетения в непосредственной близости от планеты и двигались на большой скорости.
– После того как в ближайшее подразделение совета был отправлен курьер, Груздин вновь засветил себя возле гильдии. Причём перед камерой чуть ли не позировал.
Зимин невольно переглянулся с Инори. Таких совпадений попросту не бывает, – подумал Горд, – оба раза он явно засветился намеренно, понять бы ещё для чего.
Недавно Горд поймал себя на мысли, что существование подменённых его откровенно пугает. Теперь же ситуация стала нравится ему еще меньше. Сила, скрывающаяся за подменышами, словно решила подразнить гильдию.
Спокойно, Горд, спокойно – сказал он сам себе, – Дослушай до конца Вергина и немножко подумай, тогда возможно удастся хоть что-то понять во всей этой безумной истории.
Он чуть кивнул Дарку, показывая, что ждёт продолжения. Тот повёл ладонью над столом. Очевидно, комнатная электроника среагировала на его жест, поскольку в воздухе над столом спроецировалось изображение. Стал виден мужчина, в тёмных очках и в одежде настолько не сочетающихся с друг другом цветов, что она просто походила на клоунскую.
Потом мужчина снял очки и, держа за одну дужку, несколько раз помахал ими в воздухе. Смотрел он точно на камеру. Глаза были безумно расширены, лицо казалось каменным. Потом по нему пробежала стремительная смена выражений, настолько быстрая, что было трудно различать отдельные фазы. Чему Зимин уже видевший подобные записи неособенно удивился. Теперь у Горда уже не оставалось сомнений, что Груздин намеренно дал себя опознать.
Послышался смех кавай.
– Интересно, – весело проговорила Инори, – а кто у нас нынче охотник.
На мгновение Дарк посмотрел на неё словно на сумасшедшую. Очевидно, он мало имел дел с представителями этой расы и плохо знал психологию кавай, для которых подобная реакция была абсолютно естественной.
Наконец Вергин вернулся к рассказу.
– Полученные от вас инструкции категорически запрещали задержание своими силами, но один доброволец вызвался навесить на него маячок.
Дарк немного прогнал вперёд запись, было видно, как в правом нижнем углу сменились цифры отмечающие время.
– Вот глядите, сейчас он появится.
Стас на изображении немного отступил прочь от камеры. Стал виден другой человек: молодой мужчина в форме космогатора, который очевидно только что вышел из здания. Он неспешно приближался к подменышу. При этом парень настолько демонстративно не смотрел на Груздина, что это вызвало бы подозрение у любого.
Зимин почувствовал невольное раздражение. И где только взяли подобного лопуха? – мысленно усмехнулся он.
Космогатор в изображении сделал какой-то жест, который тщётно пытался скрыть: вероятно, выстрелил маячком. Интересно, – подумал Горд, – почувствовал ли он исходящий от Груздина холод?
– Садыш, конечно не профессионал в таком деле, – отозвался в такт с его мыслями Вергин, – но задачу выполнил: подсадил этому самому Груздину пищалку, а тот ничего не заметил, и ушёл почти сразу после этого.
Горд вновь переглянулся с кавай, в глазах женщины явственно светилась ирония. Ага, незаметно, – подумал насмешливо Горд, – держи карман шире. Да парню просто позволили это сделать. Светиться так уж по-крупному. Вот только цель-то, какая?
– Последние сутки объект бессистемно передвигался по городу, делая лишь кратковременные остановки. Он даже нигде не задерживался на ночлег.
Зимин несколько не удивился. Как изменяется организм подменышей, оставалось тайной за семью замками. Вполне возможно, что сон им просто не нужен.
– Вы наняли специалистов по силовому захвату? – спросил он у Вергина.
В ответ Дарк мрачно кивнул.
– Да. Группа собрана.
Чувствовалось, что этот приказ он хотя и выполнил, но не одобряет.
– Почему совет просил по возможности взять людей с плохой моральной репутацией? – поинтересовался Дарк. – Согласитесь, что это выглядит несколько странно.
Зимин чуть раздвинул рот в нехорошей улыбке.
– Плохих не жалко.
И видя явное недоумение на лице Вергина, он пояснил ему более подробно:
– Совесть не хочу, что бы мучила, поскольку ребята, скорее всего, идут именно на убой. По крайней мере, один из них.
Глаза у Дарка Вергина сделались круглыми. Немного помолчав, он спросил:
– Послушайте, мастер, вам не кажется, что я бы смог лучше выполнять решения совета, если бы знал, какая за ними скрывается подоплёка? Кого мы вообще ловим? Супербоевика что ли?
Дарк Вергин был прав, впрочем, Зимин и так собирался ему сказать.
– Стас Груздин вызвался добровольцем для прямого исследования одной из пространственно-временных трещин. Там с ним что-то случилось. Звездолёту удалось отойти от трещины, но к кораблю-матке «Ласточка» подошла лишь на автопилоте.
Сам Груздин длительное время вёл чисто растительное существование, потом внезапно очнулся и сбежал из клиники, убив при этом врача. Позже одного из гильдейцев, во время угона «Ласточки». При чём чужой корабль он вскрыл без помощи универсального ключа. А наш собрат оказался уничтожен при помощи одной из разновидностей псионического удара. Это притом, что псионикой Груздин отродясь не владел.
Дарк Вергин был потрясён.
– Ничего себе, – пробормотал он, бросив невольный взгляд на Инори. – Да, псионика, теперь я понимаю.
Зимин дал Дарку пару минут, что бы тот мог освоиться с ошеломляющим сообщением. Горд знал, что подобные новости способны выбить из колеи кого угодно. Пилоты гильдии уже давно обменивались страшилками о вернувшихся из трещин людях. Толком никто ничего, конечно, не знал, и всерьёз в подобные вещи вряд ли кто верил. Но было так приятно слегка пощекотать друг другу нервы. Так уж это было заведено у людей ещё с той первобытной поры, когда они сидели вокруг горящего в ночи костра, пугая соплеменников рассказами о кружащихся во тьме демонах. И вот теперь страшилка обернулась реальностью.
– Теперь вы знаете, – сказал Зимин, выждав, по его мнению, достаточно времени. – Сейчас познакомьте меня с наёмниками. Представите им как главного заказчика и руководителя операции.
* * *
Через большой квадратный иллюминатор Оритур Кварус Маркон наблюдал, как небольшой челнок входит в ангар. Как только внутренние ворота раздвинулись, к челноку устремились несколько Илари с белыми нашивками медицинской службы.
Вскоре они появились оттуда вновь, сопровождая каталку с закрепленным на ней человеком. Хотя глаза пациента были открыты, любой заглянувший в них понял бы, что мужчина находиться в бессознательном состоянии.
– Последний, – кратко констатировал Оритур, когда тележка проехала мимо них.
Ещё двое разумных, побывавших внутри пространственно-временных трещин, были доставлены на стацию раньше.
Стоящий рядом с Марконом начальник биологического отдела машинально кивнул, но чувствовалось, что настроен он не столь радужно, как его собеседник.
– Моё сознанье в тумане, – произнёс он, – а неопределённость сродни квантовой. – Меня словно обступили ночные тени.
И вдруг, совсем не в духе Илари, рубанул коротко без затей.
– Я здорово сожалею, что вообще голосовал за твоё предложение Оритур. Те двое, они меня откровенно пугают.
Кварус Моркон явно удивился.
– Не понимаю?
Неужели ещё один трус, – подумал он про себя. Мало ему коллег по организации. Но ведь военные его собственной расы, с которыми у Оритура давно были установлены плодотворные контакты, всегда были довольно твёрдыми. Оставалось только надеяться, что колебанья Задара сугубо временны.
– Мы конечно благодарны тебе за то, что ты обратил наше внимание на этот феномен, но в этих двоих чувствуется что-то зловещие. При чём я никак не могу понять, что.
– Это не только моё мнение, – добавил он, помолчав, – такое же мнение у всех илари, которые проводят возле них достаточно времени. Что-то такое на подсознательном уровне. Скажи, ты сам действительно ничего не чувствуешь.
– Нет, – коротко ответил Оритур Кварус Маркон.
Он солгал, некоторые предчувствия у него всё же были, хотя и довольно слабые. Илари старательно гнал их, сам себя убеждая, что на секретной базе министерства обороны ничего страшного случиться не может. Военные слишком хорошо контролируют ситуацию. Ну, в самом деле, что могут всего трое разумных существ пусть и с необычными псионическими способностями.
– Думаю, – сказал он, что бы успокоить самого себя, – просто состояние напряжения сказывается. – В конце концов, не каждый день иноразумников похищаем, пусть и в таком состоянии. Подумайте лучше о том, как много мы сможем выяснить для пользы расы.
Однако его собеседник, Козанар Задар Цери, убеждён отнюдь не был.
– Дай бог если так, – произнёс он, – а то и с вероятностными полями вокруг станции стало твориться что-то странное: прямо несусветная пляска какая-то. И всё это с того времени как на борт был доставлен второй объект. Сказать по правде только дисциплина удерживает меня от того, что бы отправить оба объекта за борт.
Сказав, он тут же пожалел о признании. Во взгляде Оритура читалась только мрачная решимость. Да он же просто маньяк – понял начальник биологической секции.
– Пойдём, посмотрим, как его разместили, – решил перевести разговор на другое Задар.
Оба двинулись по коридору, не спеша, как и положено почтенным Илари. Над головой сияли плафоны, имитирующие солнечный свет, под ногами пружинил ковёр. Внезапно Козанар резко остановился.
Оритур недоумённо повернулся к нему, но тут же уже и сам почувствовал изменение вероятностных полей вокруг станции. Казалось, они действительно заходятся в какой-то безумной пляске. Поля то вздымались до невероятных величин, то стремительно опадали. Вероятности резонировали друг с другом образуя немыслимые конфигурации. Из будущего на них надвигалось беспросветная тьма. И эпицентром всего этого бесшумного вихря была небольшая каюта, где находились три подменённых.
Мгновенно сосредоточившись, Оритур послал телепатему охране: «Немедленно уничтожить подменышей» Однако вероятностная буря глушила пси-связь. Поняв это, оба Илари сами бегом устремились в нужный отсек. Они не знали, что охрана уже сама пришла к тем же выводам: почти все илари являлись псиониками. Но было, увы, слишком поздно.
* * *
В небольшом помещении, в разных углах, плотно пристёгнутые к койкам, находились двое разумных: кимерит и кавай. Медицинские приборы, окружавшие их, не регистрировали никакой нервной активности, словно лежащие были скованы странной формой паралича. Однако в глубинных слоях мозга синапсы продолжали обмениваться сигналами.
Чуждый разум подстраивался к внешнему миру. Изменялись мыслительные цепочки, появлялись концептуальные схемы. Импульсы лишь отдалённо схожие с псионическими обследовали внешние пространство. Они уже давно обнаружили друг друга, сделав свои разумы частью единой системы. Это позволяло лучше обрабатывать информацию и перестраивать самих себя.
Оба ощутили резкое изменение вероятностей: к ним приближался ещё один им подобный. Раса или пол собрата совершенно их не интересовали, такой вопрос даже не ставился. Гораздо важнее было то, насколько он готов к пробуждению.
Между двумя и вновь прибывшим возник информационный мост, быстро прошло взаимное зондирование. Информационный мост расширился, подключая мозг человека к уже созданной ментальной системе. Вскоре он уже был интегрирован в неё полностью. Их общая мощь возросла. Теперь уже они воспринимали лежащий за пределами бытия мрак: чистую и бессмысленную пустоту, казавшуюся им непредставимо прекрасной. Пустоту, которая давала им смысл существования и по существу являлась их господином. Троим нестерпимо хотелось с ней слиться.
В следующий миг вокруг станции взбесились вероятностные поля. Ментальные воздействия подменённых «царапали» саму ткань бытия, именуемую среди разумных пространством-временем.
Вскидывая оружие, в палату врывались охранники, имеющие инструкции уничтожить поднадзорных в случае малейшего инцидента. Они опоздали: вокруг подменных возник мощный расширяющийся кокон тотального упрощения, как ни странно не причинявший вреда им самим. Внутренние органы охранников превращались в студень, в кисель и они падали, словно тряпичные куклы.
Объединённый разум подменённых пробивал канал в великую пустоту, и тьма, слегка шевельнувшись, начала проползать в сотворённую для неё брешь.
Однако стоящей за троими силой было нужно не совсем это: не локальной разрыв пространственно-временных связей, а нечто куда более глобальной.
«Остановитесь» – вошла в разумы подменённых команда, но она уже запоздала, был перейдён критический рубеж. Возникла область деструктуризации, поглотившая станцию, словно вода масло. Это был зародыш пространственно-временной трещины. Постоянно расширяясь, трещина, словно копьё, устремилась к расположенной неподалёку прекрасной изумрудной планете, принадлежащей Илари.
Никто из жителей не успел ничего понять. Мгновенно пожирая массу, тьма пробила в планете колоссальную сквозную дыру, мир стал разваливаться на части, которые тут же поглощалися трещиной. Выделенной при процессе энергии оказалось достаточно, что бы трещина резко расширившись, поглотила светило. Звёздная система с тремя населёнными планетами навсегда исчезла из просторов реальности.
Это был первый случай столь массовой гибели разумных в пространственно-временных трещинах. Пока ещё первый.
* * *
После нескольких минут поездки Зимин решил, что местная архитектура ему не нравится. Город походил на вскрытые внутренности гипертрофированного компьютера, казалось, что машина едет внутри огромного системного блока.
Мимо проплывали здания, словно целиком отлитые из голубого металла. Каждое имело собственную конфигурацию, мало походя на соседей, но, тем не менее, чувствовалось, что вид улицы тщательно продуман и здания составляют единый ансамбль. Окна тоже имели разную форму: узкие и длинные, овальные, попадались и квадратные окна. На одном из зданий было большое выпуклое стекло красного цвета, круглое, наподобие иллюминатора. Оно занимало значительную часть фасада. А высокая башня заканчивалась чем-то вроде огромной секиры.
Горд смутно припомнил, что такой стиль строений называется киберпанковским, но сам предпочитал, что-нибудь более «тёплое». В конце концов, дом должен был быть домом, а не абстрактной скульптурой на тему электронных систем.
Зимин бросил короткий взгляд на светящуюся перед ним карту. Два огонька, зелёный, изображающий их машину, и красный – подвешенный на Груздина маячок, почти слились. Уже близко, – подумал Горд.
Машина свернула за угол и остановилась возле недостроенного строения. Во многих его окнах отсутствовали стёкла, а на входах дверные створки. В самих линиях здания чувствовалась какая-то незавершённость. Приглядевшись, Зимин заметил, что у дома несобранна крыша. Вокруг сооружения располагалась разнообразная строительная техника, в настоящий момент она не работала, вероятно, по случаю выходного.
Космогаторы, кавай и четыре наёмника вышли из машин. Главарь боевиков, крупный кимерит по имени Торгстон, внимательно оглядел здание.
– Не плохое место для засады, – негромко произнёс он, – Вы уверены, что это действительно одиночка?
В ответ Горд Зимин кивнул.
– Да. К тому же он сбежал с Топуса, практически без гроша в кармане. Так что просто не имел возможности кого-либо нанять.
Торгстон довольно скептично посмотрел на него.
– В таком случае, зачем вам понадобились мы? Почему не справились своими силами?
Этого вопроса Зимин ждал с самого начала.
– Просто хотим избежать малейшей случайности. Как мы уже говорили, в результате болезни у нашего человека открылся псионический дар. А у постоянно работающего с нами псионика, – Горд кивнул на Инори, – совсем нет боевого опыта.
Как назло перед мысленным взором Зимина тут же возникла эпизод захвата убийц на Крокусе. Но невольной иронии в его голосе всё же не прозвучало.
Наёмник пожал плечами.
– Что ж, пока вы платите, вам виднее. Хотя конечно болезнь, пробуждающая псионический дар, это круто.
В его голосе даже прозвучало некоторое недоверие. Двое из отряда, включая самого Торгстона, тоже были псиониками. Так что худо-бедно, но в вопросе он разбирался.
Немного поколдовав с компом, главарь нашёл в сети план недостроенного здания и удовлетворённо кивнул: другого выхода с лестницы, на которой скрывался Груздин, здесь не было.
– Ждите, – сейчас притащим вам, вашего малохольного.
Он сделал короткий знак подчинённым и, вместе с группой, скрылся в подъезде. Никакой проблемы в этом задании он не видел. Считай, что получит деньги за даром. Всё равно, что младенца связать.
Он в последний раз сверился с пеленгатором. Тот однозначно указывал на четвёртый этаж. Двери в проход ещё не вставили. Что ж, тем удобней. Вряд ли это будет хоть отдалённо похоже на боевую операцию, – подумал Торгстон. – Просто подойдём к психу и парализуем. Псионические способности у объекта его тоже не смущали: даже если они у него и действительно прорезались, то научиться использовать их, за такой короткий срок было невозможно.
Снаружи здания ждали результатов Горд, Инори и Вергин.
Все невольно смотрели на квартиру, в которой по показаниям пеленгатора находился Груздин. Что он там делает? – недоумевал Горд, – Зачем ему этот недостроенный дом?
– Ты можешь, что-нибудь прочитать в ближайшем будущем? – не удержался Горд от вопроса.
Но Кавай, к которой был обращён вопрос, лишь помотала головой.
– Нет. Я никогда не была сильна в подобном восприятии полей хаоса, и в основном фиксирую лишь их компонент в настоящем. Чёткое, восприятие вероятностей в будущем, даже на несколько минут, это вообще редкий дар. Сейчас же – всё словно перекрыто неким слепым пятном.
Зимин нахмурился.
– Слепое пятно, значит ли это…?
– Это значит, только то, что в будущем я ничего не вижу. Причины могут быть какими угодно. Кстати, то нападение в больнице я тоже не видела.
Пример Зимина не убедил. Он знал, что даже опытный псионик не может разглядеть вероятности будущего больше чем на пару минут. Дальше мешала интерференция хаос полей. Но в тот раз она была слишком сильно сосредоточена на подменённом, и длилось это куда дольше, чем несколько минут. Горд ещё раз задумался над тем, зачем Груздин сидит на этой стройке, и зачем засветился так явно. И тут на верху началось.
Грохот и безумный крик боли, от которого волосы становятся дыбом.
– Волна тотального упрощения, – спокойно сказала Инори. – Теперь подменыш некоторое время не сможет её применить. Сейчас он словно разряженная батарея.
Зимин уже и сам понял, что Груздин нанёс удар: в нескольких рядом расположенных окнах четвёртого этажа уже вставленное стекло вдруг словно потекло вниз, будто медленная вода и начало падать на землю, не столько осколками сколько брызгами. Было ясно, что оно подверглось мощному воздействию энтропии. Стеклянные капли падали, сверкая на солнце и громко разбиваясь внизу.
– Здание экранирует пси спектр, – проговорила Кавай, – но думаю, что наёмники уже мертвы. Все-таки я ожидала от них большего.
В пустом оконном проёме возникла фигура Груздина. Космогаторы невольно выхватили оружие. Зимин решил, что если подменённый окажется слишком близко от него, то будет стрелять прямо на поражение. Он уже знал, что способны натворить эти ребята. И всё-таки, чего он хочет? – зачем-то вновь пришла в голову мысль.
Груздин между тем уже был на подоконнике. И тут, в каком-то приступе озарения, Горд понял чего хочет подменыш. Груздин уже падал на них сверху, когда Зимин отшвырнул прочь Инори. Бросив станер, Зимин открыл огонь из пистолета, заряженного разрывными пулями. Но так и не был уверен, попал ли: ему ещё ни разу не приходилось стрелять по несущейся прямо на него сверху цели.
Потом в Горда словно ударил артиллерийский снаряд. В глазах потемнело, и Зимин покатился по земле от удара. Он смутно ощущал на себе какую-то тяжесть. Кожу царапнуло, затем вес исчез.
– Стреляй, убегает! – различил он, сквозь шум в ушах, крик Инори.
Оружие, где оружие? – вяло, подумал Горд. Кажется, он обронил его, когда на него свалился этот безумец. Он пошарил рукою вокруг себя. Оружия не было.
В глазах, наконец, прояснилось, в голове тоже, и он понял, что Инори кричала отнюдь не ему.
– Сбежал всё-таки, – мрачно произнёс Дарк Вергин, опуская ствол станера. – Ничего не понимаю, я же в него несколько раз попал! Уверен.
Зимин поднялся с земли. Он уже приходил в себя, хотя в голове всё ещё стоял шум, из-за чего слова спутников он слышал словно сквозь вату. Над недостроенным зданием быстро поднималась небольшая воздушная машина. Очевидно, именно в ней и находился Груздин теперь. Зимин покачал головой, операция была бездарно провалена.
– Что произошло? – спросил он.
– Мне бы и самому понять, – буркнул Вергин. – Этот псих выпрыгнул прямо с четвёртого этажа, и, похоже, грохнулся бы прямо на почтенную госпожу, если бы только вы её не отбросили. После такого полёта он, несомненно, должен был вырубиться. Но вместо этого обхватил вас и вместе с вами покатился по грунту. Потом вскочил и бросился наутёк.
Вергин удручённо развёл руками.
– Я неплохой стрелок. И был убеждён, что попал в него минимум четыре раза, но он даже бега не замедлил, ничего не понимаю.
Горд устало вздохнул.
– Из станера стреляли?
– Ну, да.
– Не вините себя. Это скорее наша ошибка, нежели ваша. Недооценили мы его. Надо было быть готовыми стрелять на поражение.
Глаза Дарка расширились.
– На поражение! В своего! Да вы что, там в совете…
– Кажется, вы ещё не поняли, – жёстко ответил Горд. – Стас Груздин уже не свой. Он погиб, там, в трещине, а вот что вернулось вместо него до сих пор не ясно. Ладно, пойдемте, посмотрим, возможно, кто-нибудь из наёмников уцелел.
Прихрамывая, он двинулся к подъезду. Голова нестерпимо болела.
То во что превратились наемники, попавшие под волну тотального упрощения, выглядело так, что наизнанку вывернуло желудки у всех троих. Груздин явно сильнее того, в больнице, – мрачно подумал Зимин. Он бил очень широким и мощным лучом. Хватило на всю четвёрку. А их псионики толи не смогли отвести слишком мощный удар, то ли просто оказались слишком расслаблены, вбив себе в голову, что объект не способен оказать серьёзного сопротивления.
Зимин ещё раз вздохнул: «Но всё же четырёх – одним импульсом». Никто из псиоников Организации даже не представлял, что такое возможно.
На обратном пути все молчали. Горд мысленно прикидывал свой отчёт перед организацией и перед гильдейским советом. Вергин беспокоился, не смогут ли связать гибель наёмников с Гильдией. Инори тоже о чём-то думала.
Зимин попытался решить имеет ли смысл продолжить поиски Груздина на Хризе. По всему выходило, что нужна более сложная операция, чем та, которую они так неудачно проводили. И разворачиваться она должна без всякой связи с гильдией, – окончательно решил он. Подставлять своих Зимин не собирался, даже ради организации.
В голове Горда появился какой-то туман, и его стало клонить ко сну. Потерпи, – сказал он себе, – миссия гильдии совсем близко. Но тут же помимо воли погрузился в бессознательное состояние. А ведь что-то со мной не так, – всплыла на поверхность последняя мысль.
Машина остановилась.
– Вставай Горд, приехали, – Инори коснулась его руки.
Зимин не реагировал. Его открытые глаза бессмысленно вглядывались в пустоту.
* * *
На экране была видна тёмная желеобразная масса в форме чуть приплюснутой к середине лепёшки. От неё исходило множество тонких отростков.
– Это тысячекратное увеличение, – сказал врач. – Данный организм был извлечён из царапины на шее у Горда Зимина. За короткое время он ввёл свои отростки в нейронную сеть мозга пациента. Хотя в настоящий момент эта биосистема уже удалена с помощью нанороботов, в сознание Зимин до сих пор не приходит. Я предлагаю провести усиленную стимуляцию мозговых клеток.
Некоторое время Инори барабанила пальцами по подлокотнику кресла. Она уже поняла, что весь этот консилиум был абсолютно бессмыслен: врачи просто не понимали, что с Гордом, и что им следует предпринять.
– Возможно, его нейроны следует встряхнуть с помощью электрошока, – предложил другой эскулап.
После чего специалисты с энтузиазмом принялись обсуждать параметры будущего электроудара, и на какие мозговые отделы его следует подавать. Казалось, с их точки зрения, Горд был неким манекеном для опытов. Инори понимала, что, вряд ли её восприятие справедливо, но ничего поделать с собой не могла.
– Всё это вы уже дважды пробовали, – раздражённо сказала она.
Медики бросили в сторону Инори такой взгляд, словно кресло, на котором она сидела, заговорило.
– Почему здесь посторонние? – спросил один.
Однако смутить кавай было невозможно в принципе.
– Вы, кажется, не поняли, что я вам говорила. Извлечённый из Горда Зимина организм представлял собой нечто вроде псионической антенны. Похоже, что через него в нейроны Зимина прошёл некий информационный поток. Я исследовала его мозг своими, псионическими методами. Такое впечатление, что в его мозгу шурует какая-то подпрограмма, которой там совершенно не место, и которая отвлекает на себя большую часть мозговой активности. Честно говоря, я опасаюсь самого худшего.
Она не стала уточнять, что самым худшим считает отнюдь не смерть. С её точки зрения, это было ясно и так.
Все трое врачей поморщились одновременно.
– Сударыня, – сказал тот самый врач, который предложил попробовать электрошок. Сказал с таким видом, словно ему приходится объяснять азбучные истины малышу. – Мозг разумного не компьютер, аналогия с программой тут совершенно не уместна.
– Я знаю, – отрезала Инори, она немного досадовала на себя за некорректный образ. – Назовём это по-другому: например, внедрением в нейронную сеть чуждой субличности. Не в словах суть. Главное, что у него в мозгу образовался автономный и независимый психокомплекс, явно враждебный основной личности.
– Конечно, конечно, – отозвался демонстрирующий снимок медик чересчур добреньким голосом, – мы обязательно всё это обсудим. Но сейчас, извините, вы нам мешаете, пожалуйста, покиньте помещение.
Инори поняла, что взывать к их разуму попросту бесполезно. Человеческие врачи, не то что бы не верили в псионику. Она просто находилась слишком далеко за пределами их личного опыта. Опыта расы привыкшей в большинстве своём полагаться на чисто технические средства. И прошибить этот концептуальный барьер было, похоже, невозможно.
Всё это время кавай медленно закипала. Изменения в разуме Горда могли в любой момент сделаться необратимыми, а эти догматики только и могли, что долдонить про электрошок! И её раздражение, наконец, выплеснулось наружу.
Кавай резко встала из кресла.
– Молчать! – рявкнула она во весь голос.
Врачи застыли, изумлённо уставившись на Инори. Большинство из людей не представляли, что представители этой обычно вежливой расы, способны так орать.
Черты кавай вдруг как-то заострились, а на лице не было и намёка на обычную для этой расы улыбку.
– Всем слушать сюда. – На этот раз Инори говорила негромким голосом, но перебить её почему-то не решился никто из медиков. – Есть только один способ удалить из Горда наведённую субличность. Я могу попробовать вступить с ним в полный пси-резонанс и скорректировать его сознание, как бы изнутри. Это довольно опасно, и всё это время я надеялась, что вы предложите другое решение, но этого не случилось.
Да, опасно, – мысленно повторила она про себя, – и не только физически. При глубинном пси-резонансе их личности будут полностью обнажены друг для друга. При одной мысли об этом Инори невольно испытывала страх.
– Позвольте, – попытался возразить главный медик, – это мы отвечаем за здоровье пациента.
– Считайте, что эту ответственность я с вас снимаю.
Улыбка на её лице на мгновение все-таки появилась, довольно язвительная.
Врач явно хотел сказать ещё что-то. Но Инори послала в его сторону короткий пси импульс. В обычной ситуации пробить естественную защиту непсионика было довольно сложно. Но сейчас Инори была переполнена чувствами, и смогла транслировать на врачей узкую полоску своего эмоционального спектра. Те невольно попятились.
– А ладно, – сказал один, – хоть какое-то, но решение.
– Но, – неуверенно возразил, – сторонник электрошока, – я слышал, что, для достижения глубинного резонанса, сознания должны иметь сильную эмоциональную связь, иначе произойдёт отторжение.
Инори Киви предпочла не ответить, но её молчание было очень красноречиво. Она повернулась к молчаливо присутствующему здесь же Дарку.
– Вы верите, что я желаю Горду добра?
Тот машинально кивнул, собственно причин сомневаться у него не было.
– Тогда прошу исполнить мою просьбу. Существует вероятность, что я буду заражена той же субличностью. Поэтому в случае и моего впадания в подобное состояние – убейте нас обоих.
Вергин застыл, открыв от удивления рот. Врачи выглядели не лучше.
– Чего уставились? – буркнула она. – Вы что не понимаете, что происходит? Или вам нужно, что бы подменённые начали размножаться чуть ли не делением? Никто ведь не знает, во что внедрённая программа превратит мозг, если возьмёт верх.
Она немного преувеличивала свои опасения. Внедрённая субличность не несла в себе того ощущения ужаса, который она ощутила в тот раз в больнице, в глубине разума подменённого. Но именно что немножко. Это была явная попытка зомбирования.
– Вы сделаете это? – вновь спросила она у Вергина.
Тот без желания, но твёрдо кивнул. Кодекс чести космогаторов требовал оказывать помощь товарищам, пусть даже такую. В конце концов, на неизученных планетах бывало всякое.
Инори прошла в палату. Переодетый в пижаму Горд лежал на кровати лицом верх, закрытый до подбородка одеялом. Поскольку прямое соприкосновение тел облегчало пси контакт, кавай принялась сбрасывать с себя одежду. При этом её мало беспокоило, наблюдает ли кто за ней через, выходящее в коридор, небольшое оконце: её расе не была свойственна сильная стеснительность.
Раздевшись, она сбросила одеяло с Горда, скинув его прямо на пол. Потом, аккуратно приподнимая Зимина, сняла с него пижаму. Не смотря на свою атлетическую мускулатуру, обнажённый космогатор вдруг показался ей каким-то беззащитным. Дыхание его было спокойным, а щёки и лицо слегка покраснели.
Очень осторожно Инори улеглась на него сверху, расслабилась, создавая замкнутый псионический контур. Её разум начал медленно изменять частоту, подстраиваясь под сознание Горда. Их сущности слились воедино, словно две ползущие по стеклу капли.
* * *
Он бестелесно парил в пустоте: будто светлая точка, на которую накатывала тьма, волна за волной. Пока ещё его огонь горел: тёмные волны отступали, натыкаясь на светлый кокон. Но силы были на исходе.
Мысли теснившиеся в сознании были какими-то беспорядочными, бессвязными. «Где я?» «Кто я?». Он вдруг обнаружил, что не знает этого. Вспомнить своё имя представлялось ему очень важным. Казалось что это забытое сочетание звуков – один из главных форпостов сопротивления мраку. Вспомнить не получалось никак.
А может быть лучше сдаться, – пришла неожиданная мысль. В конце концов, без имени, без памяти, он практически никто, и почти не отличим от окружающей его пустоты. Ответом была возникшая в сознании холодная ярость. Пусть он не помнит своего имени, но он не ничто. Он что-то организованное, сила способная сопротивляться энтропии. И он будет сопротивляться ей до конца.
Потом он ощутил чьё-то присутствие. Какой-то едва уловимый контур, слегка выделявшийся на фоне окружающей его пустоты.
– Горд Зимин, – сказал женский голос, – Горд Зимин.
По началу эта комбинация звуков показалась ему бессмысленной. Но чем-то привлекла внимание. Он несколько раз повторил его, и с каждым разом на душе становилось теплее.
– Горд Зимин, – повторил голос.
И внезапно он понял. «Горд Зимин это есть я».
В сознании словно грянул световой взрыв, на мгновение осветив самые дальние его закоулки. Потом мысленное озарение померкло, но теперь он явственно различал женскую фигуру. Где-то он уже видел её.
– Ты знаешь, кто ты? – спросила женщина.
– Да. Я Горд Зимин космогатор, мастер-пилот и член совета гильдии.
– Ты знаешь кто я?
– Да. Ты Инори Киви. Но я плохо помню.
– Тогда подойди ко мне.
И две светоносных сущности устремились навстречу друг другу.
На самой границе контакта Зиминым овладел инстинктивный страх. Но он подавил его. Почему-то он полностью доверял этой женщине, хотя и плохо помнил её.
– Дай мне свою руку и не отпускай.
И ладони соприкоснулись с друг другом. Новый световой взрыв. Обоих закрутило в ментальном водовороте. Но Горд крепко сжимал ладонь, не обращая внимания как бесится вокруг тьма. Потом обе сущности слились.
Кто он? В него словно входило две ленты памяти. Он был Гордом Зиминым – космогатором. Но одновременно и совершенно другой сущностью – женщиной, магистром псионики, Инори Киви, кавай. Две ленты, и он никак не мог понять – какую следует выбрать.
Он видел родителей. Отец и мать о чём-то спорили сидя за столом в удобных креслах. А на полу играл пятилетний Горд, юный представитель славной династии. Отец, входящий в дом в чёрной форме космогатора.
– Мама, почему ты никогда не надеваешь формы?
– Потому что у меня её нет.
Его родители были редким примером удачного брака космоготора вне своей среды. Его мать была астрофизиком. Оба жили счастливо и умерли в один день. Буквально.
Его отец – Логан, отвёз мать на «Ласточке» к готовой превратиться в нову звезде. Была какая-то ошибка в расчётах времени. Новая взорвалась слишком рано. Пытаясь помочь терпящему аварию кораблю, они чересчур глубоко погрузились в гравитационное поле звезды, и не смогли сразу уйти в сплетение. Он знал эти подробности, так отец вёл радиоперегаворы с другой, успевшей вовремя уйти «Ласточкой».
Уже повзрослевший и закончивший обучение Горд приносит присягу гильдии. Он также мысленно клянётся продолжить дело отца. Он всегда стремился ему подражать. Как он вдруг понял теперь, даже слишком. Именно потому, как и отец, он женился вне своей среды, на учёной. Но этот брак уже удачным не был. Жена не могла вынести его частых отлучек, ревновала, и развод оказался вполне закономерен.
Именно тогда с горя его потянуло на экзотику, к кавай. Однако связь, планировавшаяся как мимолётная, вдруг стала неожиданно прочной. Он до сих пор не понимал, как так вышло. Пора было что-то решать.
Другая память. К моменту их встречи Инори успела сильно разочароваться в мужчинах, как своей расы, так и человеческой. Ей всегда хотелось более стабильных отношений, чем было принято у её народа. Где большинство супругов оставались вместе лишь пока не подрастали дети. Начитавшись человеческих любовных романов, она стала искать близости с людьми. Но очень быстро поняла, что даже среди них сильная любовь была большой редкостью. Теперь человеческих мужчин она просто поддразнивала.
Однако связь, начавшаяся с того дурацкого пари, задуманного как просто шутка, всё длилась и длилась. Была в её новом партнёре какая-то непривычная надёжность.
Почему же она так и не решилась сделать следующий шаг. Теперь она задумалась над этим всерьёз. Может быть, как и большинство в её расе она просто избегала серьёзных отношений? Боялась нового разочарования? Горд прав, – решила она, – надо решать.
Глубинный резонанс совершился. Оставаясь сами собой, они стали единым целым. Слова не требовались.
Горд ясно осознал, что тьма, которую он до этого воспринимал как находящуюся во вне, на самом деле находилась внутри его разума. Видел в глубинах памяти, как острые ногти Груздина, которые теперь больше походили на когти, царапают ему кожу на шее. И понял, что в чём бы ни состоял замысел подменённого, воплотить его в жизнь тому не удалось.
Человеческий мозг обладал куда более сложной структурой, чем полагал тот, кто стоял за Груздиным. Его не возможно было подчинить с помощью подобного информационного ввода. Подменыш мог бы убить его, вероятно, мог довести до безумия. Но Горд никогда не стал бы рабом внедрённой субличности. Она была слишком чужеродной, и мозг просто блокировал её, пусть и, тратя на это колоссальные ресурсы и рискуя сорваться в безумие.
– Уничтожим её!
Он не знал, кто сказал это Инори или он сам, да это и не имело значения.
– Да.
В следующий миг Горд Зимин превратился в линзу, фокусирующую на своём внутреннем мире исходящий от Инори псионический луч.
Казалось, в тёмное облако ударило световое копьё. Клубящаяся пелена разорвалась на части, которые становились всё меньше и меньше, так как не могли уже самоподдерживаться. Психика Горда приходила в норму.
На некоторое время они застыли в объятиях друг друга и блаженной безмятежности, а потом вернулись в реальность.
Глава четырнадцатая
Белый храм тьмы
Звёздная система, в которую входила Сора, находилась за пределами основного звёздного диска, в галактическом гало. Отсюда был хорошо виден Млечный Путь, казавшийся Герде немыслимо огромным, закрученным к центру, сияющим водоворотом. В самом центре которого, сверкал жёлтый глаз – галактическое ядро. Чуть в стороне от этого вихря, близко друг к другу располагались два крупных пятна размером с земную луну – это были Магеллановы Облака.
Галактика сияла на тёмном фоне, среди разрозненных звёзд, словно озарённая жизнью, и бросая вызов космическому небытию. Герда впервые видела её воочию, со стороны. Панорамные стереоизображения всей картины всё-таки не передавали.
– Красиво, – сказала она.
– Да уж, – согласился с ней Роман Брутов, которого она, конечно же, снова допустила в кабину. – Настоящий дом для разумных.
Однако мысль его тут же сменила тему.
– Вот только устроится в нём, по хозяйски, всё никак не удаётся. Но я всё же надеюсь, что мы вышвырнем, когда-нибудь к чёртовой бабушке все эти силы. А то больно уж много в нашем собственном доме тюремщиков развелось.
Это высказывание Герда предпочла не комментировать. Не то что бы она была принципиально против, просто на ближайшее, даже в космических масштабах, время – это представлялось чересчур нереальным. Безусловно, понимал это и сам Роман.
Некоторое время Герда продолжала любоваться Млечным Путём.
– Знаешь, – произнесла вдруг она, – я не верю, что Три Галактики единственный дом для разума во всей вселенной. Слишком уж много места тогда зря пропадает.
Роман пожал плечами.
– Не знаю, но существование другой подобной стабильной зоны действительно очень маловероятно, а наш метагалактический домен конечно огромен, но не бесконечен. Посмотри сама, даже в трёх галактиках есть немало нестабильных зон и опасностей для развивающихся жизненных форм: вспышки новых, падение комет, гигантские молекулярные облака. Луч пульсара случайно «чиркнув» по планете способен «выжечь» на ней всё живое. Что же тогда говорить про внешний, за пределами Трёх Галактик, мир.
– Зануда, – буркнула Герда, ну нет в тебе романтики. Между прочим, одним из постулатов псионики является, что, возникнув, крупная разумная система наподобие человечества тут же начинает подстраивать под себя вселенную, отклоняя вероятности в благоприятную для своего выживания сторону.
Роман немного подумал. Потом он пожал плечами.
– Возможно. Я ничего не понимаю в псионике. Но для этого разум должен, по крайней мере, развиться. А я сильно сомневаюсь, что за пределами Трёх галактик такая возможность у него есть.
– Фи, – слегка разозлилась Герда, – иногда мне кажется, что я разговариваю с каким-то учёным стариканом, никакой романтики. Знаешь, если жизнь действительно есть только в Трёх Галактиках, то это значит, что их обитателям предназначено заселить все остальные.
– Кем предназначено? – усмехнулся мальчик. – Ты что веришь в какого-то всемогущего демиурга? Лично у меня сложилось впечатление, что ты не слишком набоженная.
Теперь настала очередь Герды пожать плечами: есть ли во вселенной, какое либо верховное существо, она как-то не задумывалась, других забот хватало. Один чёрт, если и есть, то до него не докричишься. Наверняка мы все для него словно мухи. Хотя иногда ей всё же хотелось поверить в какой-то божественный план.
– Послушай, – задумчиво проговорил Роман, – по-моему, во вселенной царствуют хаос и игра случая. Даже галактики временами сталкиваются друг с другом. К тому же, как с добрым боженькой соотносится наличие Сил.
Возразить девочке было нечего, и почему-то она разозлилась.
– Фи, – вновь сказала она, – какой ты скучный. В конце концов, даже силы не всемогущи. Они ведь не контролируют все обитаемые планеты разом.
– Конечно, – согласился Роман. – Даже у них нет сил на тотальный контроль трёх галактик. Они лишь пресекают любые угрожающие им тенденции.
– Это общеизвестно.
Она вновь посмотрела на галактический диск, потом задумчиво протянула.
– К сожалению для разовых акций возможностей у них более чем достаточно Ты знаешь почему нигде в Трёх Галактиках нет крупных государственных образований.
Роман кивнул.
– Да, я специально интересовался всем связанным с Силами. Просто в этом случае они предпочитают действовать тоньше, контролируя политическую ситуацию с помощью агентов влияния.
Герда бросила на Романа невольный взгляд. Он действительно хорошо изучил вопрос, самостоятельно дойдя до того, о чём ей почти впрямую сообщили в гильдейской школе. Большинство жителей Трёх Галактик, верили в сказочку о том, что крупные политические образования космического масштаба не эффективны.
Ласточка совершила последний переход сквозь сплетение. Впереди вырастала планета. Она была землеподобной, и имела крупный спутник красного цвета. Герду удивило, что по околопланетным орбитам вращалось лишь небольшое количество искусственных сооружений. Отсутствовали даже оборонные спутники. Спустя несколько минут девочка запросила разрешение на посадку.
Через короткий промежуток времени, равный пробегу сигналов туда и обратно, компьютер высветил в её сознании строчку общекосмического кода, содержащую параметры коридора посадки. Сообщение завершалась короткой фразой: «Во имя богов». Почему-то Герда даже не удивилась.
– Садимся, – объявила она, включив общую связь.
Поскольку время, в данном случае, не являлось решающим фактором, Герда вела корабль по щадящей траектории. Необходимости в снотворном не было.
Началось торможение. Корабль прочертил вектор над ночной стороной планеты и вылетел в свет, постепенно снижаясь. Полёт его не был уже столь стремительным, и скорость по-прежнему падала. Управляемая радиолучом диспетчерской, «Ласточка» завершала свой путь.
Сквозь оптический усилитель Герда мельком разглядела столицу. Обычный мегаполис с крупными монументальными зданиями, без всякой фантазии. Словом ничего особенного. «Ласточка» совершила посадку, коснувшись белой поверхности космодрома.
* * *
Таможенный чиновник бубнил:
– Вы прибыли на благословлённую богами святую планету. Жители которой живут спокойно и мирно. Никто не смеет напасть на охраняемую богами планету.
Этому Герда охотно поверила. Напасть на принадлежащую силам планету – дураков нет. Силы быстренько расправятся с покусившимися на их собственность. Пастухи всегда охраняют баранов.
– Все жители нашего мира проживают долгую и счастиливую жизнь.
Ага, кроме тех, кто не дожил. Принесённые в жертву очевидно в расчёт не брались. Герда незаметно оглядела всех своих спутников. Они по-разному реагировали на эту бредовую тягомотину. Тина Первети делала вид, что внимательно слушает, но мысли её явно были где-то далеко, наверно обдумывала какую-то загадку предтеч. Теодор откровенно скучал, пряча глаза за тёмными очками. Роман, опустив голову, смотрел в пол. Этим он заслужил одобрительный взгляд чиновника, очевидно принявшего подобное поведение за благочестие. Однако Герда знала, что Роман просто пытается скрыть лютую ненависть к местным «богам», которая иначе могла бы прорваться в его взгляде.
Сама Герда изнывала от скуки. Она кинула взгляд на таможенника. Девочка вспомнила, что буквальный перевод довольно пышного названия его должности звучал как «Специалист по предварительному общению с неверными». Похоже, в его обязанности входило доводить неверных до смерти от скуки. Прямо чудо-зануда какая-то! Ладно, Герда терпи – войдёшь в совет гильдии.
Чиновник вдохновенно вещал.
– На нашей планете властвуют лишь добро и светлые боги. Вы сами убедитесь, что рассказы путешественников не передают и десятой части реальности.
Речь превратилась в монотонное бормотание, и Герда почти не воспринимала её. «Тренировка, тренировка и ещё раз тренировка», – вспомнились ей слова Инори. Что ж раз делать нечего сейчас она и потренируется. Девочка остановила выбор на стоящем на столе перед чиновником генном сканере. Электроника простая и вряд ли запаролена, она не сомневалась что справится.
Герда качнула вероятности. Теперь по процессору гуляли бессмысленные импульсы. На подключённом к сети, но неактивированном сканере начали мигать огоньки. Герда понятия не имела, что они означают.
Покуда никто ничего не заметил, Герда решила закончить. Но напоследок не удержалась и послала в сканер мощный псионический импульс. Все огоньки на корпусе на мгновение вспыхнули и тут же погасли. Ой-ёй-ёй, – подумала Герда, по на мгновение изменившемуся вероятностному узору, ей показалось, что из строя вышел программный блок.
Она испуганно огляделась. По счастью здесь не было приборов предназначенных для выявления подобных воздействий. Она знала, что наверняка их засекла бы: Инори давно научила её выявлять такие вещи.
– Вы, разумеется, хотите посмотреть на наш мир, где царствует только добро.
Ага, интересно, что же такое зло, – Герда чувствовала, что если не будет сопровождать речь специалиста по контакту с неверными хотя бы внутренними комментариями, то попросту спятит.
– Достойно великого сожаления, что вы не прибыли сюда на кануне церемонии вознесения. Многие специально приурочивают свой визит сюда к этому дню.
Что, что, – человеческие жертвоприношения как объект для туризма. Девочка удивилась, но тут же поняла, что желающих поглядеть на такое действительно найдётся не мало. Воистину её первый отец Кортус Мир был прав, когда говорил, что в галактике можно найти кого угодно, от великих грешников до святых. И любители подобных зрелищ то же найдутся.
– К сожалению, наша планета находится за пределами основного галактического массива и даже в эти дни к нам прибывает сравнительно мало паломников, в отличие от других светлых планет.
В голосе чиновника прозвучала искреннее сожаление. Да они никак на этом туристический бизнес делают, – изумилась мысленно Герда, и тут же подумала, что теперь ничему на Соре изумляться больше не будет.
– Теперь, когда я сообщил вам необходимые сведения о нашем мире, осталось выполнить последние формальности. Пусть каждый положит руку на детектор лжи и ответит на несколько вопросов. Потом после генетического сканирования вам будут выданы удостоверения личности.
Герда подумала, что немножко недооценила таможенную службу Соры. Не большой псионический артефактик в детекторе лжи всё же имелся. Довольно слабый. Герда могла буквально в «узел его завязать», причём навеки вечные. Другое дело, что вряд ли потребуется. Желая поскорее покончить с формальностями, она шагнула вперёд, возложив руку на детектор.
– И так, – сказал специалист по общенью с неверными, – скажите, не собираетесь ли вы совершить святотатство?
* * *
Если, отойдя от лагеря археологов, немного спуститься вниз по течению реки, то можно увидеть рощу. Она не велика, но это единственное скопление деревьев в окрестностях. Они растут здесь густо и обеспечивают хорошую тень, а так же уединение.
Сейчас здесь находились двое: мужчина и женщина. Одежда на обоих была немножко помятой, но все те дела, которые они хотели совершить в одиночестве, уже были сделаны, и сейчас парочка просто вела небрежный разговор, беспечно лёжа в траве.
– Знаешь, – сказала женщина, – без Тины работа идёт как-то вяло, без огонька.
Мужчина согласно кивнул:
– Ты права, Орла: она задавала тон. Первети буквально заражала энтузиазмом, без неё здесь всё уже немножко не то. Словно двигатель, который никак не может дать максимальную тягу. Честно говоря, не ждал, что она так легко соблазнится предложением этой девчонки.
Женщина чуть ухмыльнулась, хотя и понимала, что мужчина вряд ли различает её улыбку сквозь высокую и густую траву.
– Сам что ли, отказался бы за бесплатно прошвырнуться на «Ласточке».
В ответ мужчина издал согласный смешок.
– Ты права. Ладно, будем надеяться, что вернётся она достаточно скоро.
Помолчав, он добавил:
– Сказать по правде я, вообще не понимаю, как она смогла заручиться у гильдии подобной поддержкой. Всем ведь известно, что её пилоты без больших денег тебя и на световой год не перебросят.
– Говорят, – отозвалась на его слова женщина, – что у нее есть какие-то связи в…
Однако где именно есть связи у начальницы археологической партии мужчине узнать так и не удалось, по крайней мере, на этот раз.
Он вдруг ощутил колебание почвы, потом с противоположной от лагеря археологов стороны послышался мерный нарастающий топот. Начавшийся вдалеке он быстро приближался и оборвался у самой рощи.
– Это ещё что? – озадаченно произнёс мужчина, – вроде бы в этой степи нет крупных животных, тем более бегающих таким табуном.
– Мне страшно, Марк, – проговорила женщина.
– Спокойно.
Переглянувшись, они поднялись и осторожно пошли к краю рощи, от которого донёсся звук, стараясь не высовываться из-за деревьев. Увиденное их поразило.
Здесь присутствует самый настоящий кавалерийский отряд. Большой, не меньше полусотни всадников. Ездовые животные отдалённо напоминают лошадей. Вот только тела у них покрыты мелкими серыми чешуйками, а на морде есть небольшой полукруглый нарост. И с этих «коней» спешивались волки. Кимериты, – сделал мысленную поправку Марк. Да откуда их здесь столько? – изумляется он.
Одеты волкообразные всадники странно: кожаные штаны и куртки мехом наружу. Вся одежда явно ручной работы. В руках у многих длинные устройства, в которых люди не сразу распознали примитивные ружья. В цивилизованной галактике их можно обнаружить только в музеях.
Скрытые деревьями люди переглядываются и, не сговариваясь, отступают.
– Не нравится мне всё это, – говорит Орла. Теперь она уже напугана по настоящему. – Откуда здесь Кимериты?
– На юго-западе материка, – говорит мужчина, – есть их примитивные поселения. Очевидно, когда-то на планете была колония волкообразных, которая деградировала. Но здесь для них не слишком подходящий климат: чересчур жарко.
Некоторое время он мысленно пытается сам себя убедить, что появление этого вооруженного отряда может иметь вполне мирное объяснение, но получается у него плохо. Может быть у меня паранойя? – думает Марк.
Не смотря на страх, Орла всё же проявила практичность.
– Марк, – говорит она, – мы должны вернуться и предупредить остальных.
Обратный путь был недолгим. Едва вступив в лагерь, они понимают, что что-то произошло: люди слишком возбуждены. Не долго думая, Марк останавливает первого попавшегося знакомого.
– Хэмбл, почему все такие взвинченные?
Мгновение тот удивлённо смотрит на них.
– Ах да, вас же не было. Мы получили сообщение из Геодиса. Местные дикари-кимериты вышли на тропу войны. Они полностью разрушили один из городов к юго-западу отсюда.
* * *
Гигантская пирамида была очень древней, такой же древней, как и раскопанные артефакты на Хропусе. Возможно, это было самое древнее сооружение в Трёх Галактиках подобных размеров, из тех, что сохранились. Герда не знала точно.
Громадное белое здание возвышалось над центральной частью города. Это была ступенчатая пирамида величиной со средних размеров небоскрёб. И хотя сейчас она была осквернена, изначально в ней не было зла. Герда сама не знала, откуда пришло к ней это знание, но осознавала это абсолютно ясно. То как сейчас используется пирамида, древним строителям расы ладьян не могло привидеться и в кошмарном сне.
Она внимательно изучала здание по мере приближенья к нему. Строгое и изящное одновременно, оно казалось застывшей музыкой, стёкшей с небесных сфер. Одни сооружения плавно перетекали по вертикали в другие, меньших размеров, все вместе они и образовывали пирамиду.
Герда вдруг подумала, что Силам, возможно, доставляло какое-то изощрённое удовольствие, так осквернять созданное теми, кто превосходил даже их.
Храм стоял посреди большой круглой площади. В одну из его сторон были вделаны огромные ворота. Тёмные и массивные, они немного нарушали гармонию здания и были явным новоделом.
Первое помещение изнутри по форме немного походило на раковину и чем-то напоминало готический собор. Огромное, высотой, наверное, метров до тридцати в высших точках, погружённое в полумрак, который пронизывали падающие сверху солнечные лучи. Лучи, конечно, были оптической имитацией: помещение находилось на первом этаже небоскрёба.
Вверх поднимались колонны с резными символами. Вокруг них стояли коленопреклонённые люди. Они что-то шептали, вероятно молились, и сплетающиеся шумы их голосов напоминали монотонный звук морских волн.
Теодор покачал головой.
– Не могу поверить, что сюда можно попасть так легко.
– Только в некоторые помещения, – отозвался Роман. – К примеру, здесь главный храм. Есть ещё несколько общедоступных мест, и даже музей веры. Но за проникновение в запретные зоны мирянина ждёт мучительная смерть.
Герда невольно поёжилась. Впрочем, секреты жрецов её не интересовали. Сосредоточившись, она прослушала пси фон. Он был странным: какая-то тёмная приподнятость, что ли. Точнее Герда не могла сформулировать. Она вдруг поняла, что тоже ощущает душевный подъём. Непонятно, ей-то с чего? Со дна души словно поднимались пузырьки возбуждения.
Герда ещё сильнее сконцентрировалась на пси фоне. Вскоре она обнаружила множество энергетических узлов внутри стен. Прошло не меньше минуты, прежде чем Герда поняла, что именно наблюдает: в стены были вмурованы философские камни предтеч. Их было невероятно много. Похоже, они размещались по всей пирамиде. Герда не могла и представить, что такое их количество может быть сосредоточено в одном месте.
Сама она до этого видела только крохотный камешек в перстне Инори. Философские камни предтеч, непонятным образом воздействуя на мозг псионика, резко усиливали его пси силу. Герда подумала, что при таком количестве камней их воздействие вполне могут ощущать даже не псионики и это отчасти объясняет эмоциональную атмосферу храма.
Герда невольно потянулась к камням своим разумом. Но тут же остановилась. Сработала осторожность: среди жрецов вполне могли быть псионики, а ей совсем не хотелось светиться. Однако избавиться от искушения было невероятно трудно: камни словно приглашали её. Казалось, многие столетия они ждали именно Герду, и были идеально настроены на её ментальную частоту.
Впервые девочка поняла тягу пьяниц к бутылке или наркоманов к дозе. Требовалось постоянно контролировать себя, что бы не поиграть с вероятностями вблизи философских камней.
– Ну, чего застыла, – шёпотом сказал ей Роман, – только не говори, что тебя молитвенный экстаз охватил.
Герда сообразила, что замерла с сосредоточенным лицом посреди помещения. К счастью в этом она не слишком отличалась от многих молящихся.
– Мы тут уже весь зал осмотрели. Нет тут никаких древних надписей. Обычная молитвенная белиберда. Даже символы на колоннах вырезали сравнительно недавно. Я имею в виду по сравнению со временами предтеч.
– Так что ж зря летели?
– Погоди, я говорил, тут можно и другие помещения посетить.
Роман вдруг нахмурился.
– Учти, в закрытые сектора я и сам не пойду и вам не позволю.
– Я и не собиралась. К тому же не думаю, что проникнуть туда так легко.
Путешественники двинулись вглубь пирамиды по коридору, стены которого казалось, уходили высоко вверх. Однако, послав ментальный щуп, Герда убедилась, что это очередная иллюзия. Псионика просто так не надуешь, – мысленно усмехнулась она.
Казалось, что стены растворяются в тёмной бесконечности, а в вышине проплывают какие-то не ясные массы. Вероятно, всё это должно было ввести прихожан в соответствующее состояние.
Они вошли в следующий зал. Герда сразу поняла, что это был мавзолей. Всюду располагались прозрачные саркофаги с мумиями. Возле каждого саркофага стоял небольшой постамент. На котором возвышалась статуя жреца в одежде, которую Герда определила для себя как парадную: длинная тёмная мантия с поясом и роскошный головной убор, напоминавший по форме корзину. Создавалось даже впечатление, что из неё свешивается какая-то зелень. Надписи на постаментах были, но тоже явно не древние.
Герда подумала, что это были захоронения местных святых. Если только это слово вообще применимо к тем, кто поклоняется Силам, которых абсолютное большинство разумных ненавидят и считают злом.
Никаких знаков предтеч в этом могильнике не было.
Из этого помещения выходило сразу два коридора. Все вопросительно посмотрели на Романа. Но он лишь пожал плечами.
– Не всё ли равно. Пойдёмте налево: кажется, там был Зал Мудрости.
Нет тут ничего от предтеч, – мрачно подумала Герда, – прислужники сил всё подчистили. Но, как вскоре оказалось, ошиблась.
У входа в новый зал, с разных сторон на постаментах располагались две белые статуи, примерно в человеческий рост. Они имели клюв, наподобие совиного, окружавшее тело щупальца и три коротких ноги. Герда узнала слегка стилизованных ладьян. Девочка сразу почувствовала, что статуи такие же древние как сам храм.
– Интересно, – спросила она у Романа, – как жрецы объясняют пастве их присутствие?
– Да запросто. Говорят что это посланцы богов, даровавшие предкам небесную мудрость.
– Чего, чего?! – изумилась Первети, – Но ведь люди и предтечи слишком далеко разминулись во времени!
– Словно это кого-нибудь здесь волнует, – буркнул Роман.
Помещение было квадратным, и в нём стояли небольшие четырёхгранные столбики. На которых, так же как и на стенах, были сделаны надписи. Стены и столбики были тёмного цвета, надписи красного. При слабом освещении помещения, последние немножко светились.
– Заветы веры, – сказал Роман мрачно.
Расспрашивать о заветах Герда не стала. К чему собственно. В помещении находилось несколько человек, которые казалось на эти самые столбики медитировали. Герда задрала голову. На верху располагалось чёрное звёздное небо, созвездия которого медленно поворачивались. Вся обстановка почему-то казалась Герде зловещей, но медитирующим наверное нравилось. Ну и их дело.
Тут она заметила, что взгляды всех трёх археологов были устремлены в одном направлении. Они смотрели на одну из стен. В отличие от остальных она была белой, а надписи на ней имели зелёный цвет. Бросалось в глаза и отличия в начертании.
Выражения на лицах археологов напомнили ей мышь, перед которой внезапно очутилась огромная головка сыра. Герда поняла, что видит настоящее наследие ладьян каким-то чудом не уничтоженное.
– Я вспомнил, – сказал Роман, – считается, что символы на этой стене выбили сами божественные посланцы. Жрецы постоянно перетолковывают их мистический смысл, и чуть ли на них не гадают.
Четвёрка приблизилась прямо к стене.
– Ну что там? Не тяните, – произнесла Герда, которой передался азарт археологов.
– Подожди, – проговорил Теодор, – начертания символов немного отличаются от привычных. Ага, вот, кажется разбираю.
Он начал медленно проговаривать по складам.
– Сей великий храм заложен во имя разума, в честь открытия Алефа и во славу того, кто придёт. Властвующего над вечностью, который существует с начала вселенной, но при этом ещё не родился. Да пройдёт он сквозь Алеф, обретя изначальную власть.
– Опять религиозная белиберда, – разочарованно пробормотал Роман, – признаться, я рассчитывал на куда большее.
Герду же словно мороз пробрал: слишком хорошо содержание надписи совпадало со сделанным ей когда-то пророчеством. Однако надпись была слишком длинной и явно не кончалась на этом.
– Здесь не могу разобрать сходу, – проговорил Теодор. – Ага, вот ещё.
Археолог вернулся к чтению.
– В назидание юным расам, возведены башни памяти, на разных планетах, которые дадут информацию в свой черёд. Да сохранится знание, даже если мы не вернёмся.
Тина Первети сделала изумлённый выдох.
– Ребята, да вы понимаете, что значит эта короткая строчка. Предтечи не вымерли: они действительно ушли, и уход свой спланировали заранее.
– И не исключали возможность вернуться, – в ответ проговорил Теодор.
Роман тоже вгляделся в текст.
– Последующие строчки, – произнёс он, – это же координаты башен.
Первети согласно кивнула.
– Надеюсь, видеосъёмку ведут все? – поинтересовалась она.
– Обижаете, босс, – откликнулся Теодор. – Снимаю с того момента, как приблизились к храму.
И он постучал по своим тёмным очкам, в которые вероятно была вделана записывающая аппаратура. Роман тоже промычал что-то утвердительное. Герда никаких записей не вела, но предпочла это не афишировать.
– Что же, – сказала Тина, – полагаю, задача нашего пребывания на планете выполнена. Теперь предлагаю, раз уж мы здесь, на всякий случай быстро пробежаться по остальным помещениям открытого доступа: вдруг еще чего-нибудь обнаружим.
Потом женщина добавила с необычной для неё резкостью:
– А после сваливаем с этой проклятой планеты. Пока конечно ничего страшного не происходит, но, честно говоря, у меня от этого мира мурашки по коже. Ох, прости, Роман.
– Всё нормально.
Герда вполне разделяла чувства Первети. Было в этой внешне благополучной планете, что-то по-настоящему жуткое. Благополучие было куплено покровительством сил, а то в свою очередь жертвоприношениями разумных.
Впрочем, космогатор понимала, что слово куплено не вполне подходящее. Ведь на самом деле выбора у жителей Соры не было. Силы легко подавили бы любой бунт. Лишь сейчас девочка по настоящему ощутила царившую на планете безысходность. Если бы Соряне в полной мере бы осознали ситуацию, то спятили бы от ужаса и тоски. Единственным выходом для них оставалась неистовая вера: это был защитный механизм сознания.
Интересно, – подумала она, – как Роман ухитрился отсюда сбежать. Вряд ли для местного жителя покинуть этот мир так легко.
На некоторое время они всё же задержались в Зале Мудрости. Хотя делать здесь больше было решительно нечего. Археологи разглядывали другие надписи. Делали они это правда, не слишком внимательно: скорей для проформы, чем, надеясь найти что-то путное. Герда откровенно скучала. Потом подошла к приятелю.
– Ты не думал посетить семью? – осторожно спросила она.
Роман поморщился так, словно у него болел зуб.
– Нам не о чем будет говорить, – сказал он спокойно. – К тому же, скорее всего, первое, что сделает моя семья – это выдаст меня инквизиции как отступника.
Герда видела, что он испытывает сильную внутреннюю боль. Ему действительно не о чем говорить с родичами, – чётко поняла космогатор.
– Неужели здесь есть и такая организация? – спросила она, желая его отвлечь.
– Инквизиция? Да. А ты что думала? Называется правда, кажется по-другому, но смысл тот же. Ты что же действительно полагаешь, что здесь действительно верят неистово абсолютно все. На Соре если хочешь знать, даже бунты бывают. Вот только заранее обречённые, как правило, жрецам даже не приходится прибегать к вмешательству Сил.
Да, – окончательно поняла Герда, – на планетах Сил, всё было не так просто и однозначно как казалось со стороны. В социуме Соры существовали какие-то скрытые подводные течения. Даже силы не могли контролировать всё.
Роман замолчал, и больше на эту тему они не разговаривали. Герда ещё раз подумала о семье Романа, потом цепочка ассоциаций унесла мысли девочки к её собственному отцу: покойному Кортусу Миру. Действительно ли она пыталась сломать лёд его отчуждения? Сделала все, что бы добиться тепла? Или несколько раз безрезультатно потыкавшись в стену и не найдя решения попросту отступила. Она уже и сама не знала.
Потом мысли невольно переключились на Горда. Её второй, приёмный отец тоже обычно бывал достаточно холоден. Но всё же иногда ей казалось, что он был не против, проявить чуть больше участия. Зимин просто не знал, как ненавязчиво сделать это.
– Знаешь, – сказал он смущённо, когда они разговаривали после той истории с судом чести, – у меня ведь есть взрослый сын.
Герда в ответ промычала что-то неопределённое, что при желании можно было принять за удивление. Но признание Горда запоздало: Герда не только знала об его сыне, она даже встречалась с ним лично. Он заявился к ней сам.
Заканчивался первый год обучения. У Герды тогда выдалась редкая свободная минутка. Вскоре они должны были отбыть на учебную станцию. И Герда решила немного покопаться в официальном информатории Топуса. Всё-таки прожить целый год на планете и не знать толком, что она из себя представляет, было несколько странным. Однако учёба отнимала почти всё время.
Герда «развернула» виртуальный голоэкран. Возиться с клавиатурой было лень, и она переключила систему на голосовое управление. Но отдать команду девочка не успела: послышался сигнал вызова. Несколько удивлённая Герда, она не ожидала ничьих звонков в этот поздний час, разрешила соединение.
На экране вспыхнул значок киберпривратника общежития: система не имела виртуального аватара.
– Неназвавшийся посетитель испрашивает вашего согласия на встречу, – сообщила программа. – Он ожидает вас внизу в холле.
Наверное, Горд, – подумала девочка, – никому другому приходить к ней вроде бы незачем. Она так и не завела никаких знакомств за пределами гильдии.
– Сейчас буду, – сообщила она.
Быстро сбежав вниз, Герда на мгновение удивлённо застыла, поскольку ожидал её вовсе не Горд. Это был высокий, тёмноволосый мужчина, лет двадцати сильно походивший на её опекуна в профиль. Но лицо его было куда мягче, и выглядел он немножко смущённым. Ей же никогда ещё не приходилось видеть смущённого Зимина.
– Влад, – представился он ей, – Влад Зимин.
Можно было и самой догадаться, – подумала девочка. Некоторое время оба просто молчали. Смущение было взаимным, и Герда просто не знала о чём говорить. Наконец тишина ей наскучила.
– Почему у вас волосы тёмные, – ляпнула Герда вдруг, – я думала, что мутация Зиминых доминантна.
– А, просто аэрозоль, – отозвался гость, – я не хотел привлекать к себе внимание.
Помолчав, он добавил.
– Сказать по правде, я не уверен, что имею теперь право носить такие волосы, – он невесело усмехнулся, – тебе ведь, наверное, уже рассказали какой я гад?
Герда покачала головой.
– Нет, – сказала она, – если честно, он совсем не упоминал о тебе.
– Что ж, узнаю отца: он всегда был слишком гордым, в полном соответствии с именем. Но ведь ты поняла, кто я?
– Да, – Герда кивнула, – слухи до меня, разумеется, доходили.
Она не видела смысла это скрывать.
– Ты действительно отказался от возможности стать космогатором?
Гость кивнул.
– Наверное, тебе будет это сложно понять, я слышал – ты подаёшь задатки талантливого пилота, но это попросту не моё. Не моё и всё.
Герда предпочла промолчать. По её мнению летать было куда интереснее, чем заниматься математикой, чему по слухам посвятил себя сын Горда. Но она так же понимала, что люди все разные.
– Ладно, – сказал вдруг Вадим, – извини, что побеспокоил. Мне просто хотелось посмотреть на тебя.
Внезапно он глянул ей прямо в глаза.
– Послушай, постарайся стать ему хорошей дочерью, раз уж я не сумел стать хорошим сыном.
Вадим развернулся и пошёл прочь на улицу. Герда глядела ему вслед сквозь стеклянные двери. Она вдруг поняла, что этот человек испытывает постоянное чувство вины, вины за то, что выбрал свой путь.
Ей вдруг остро захотелось сказать ему что-то, чем-то помочь. Но она не знала как именно. Немного постояв, она стала подниматься обратно.
– Стань хорошей дочерью, – негромко проворчала она, – если бы только знать, как это сделать.
Ведь её приёмный отец такой неприступный, возвёл вокруг своей души целый бастион.
Сейчас, стоя в осквернённом храме предтеч, она вдруг подумала, что за последние несколько месяцев, они с Гордом всё же стали несколько ближе. И с ним, и с Инори. Возможно, из них троих могла б получится неплохая семья. Она внутренне усмехнулась: мечты, мечты.
Впрочем, она уже давно догадывалась, что её приёмный отец не равнодушен к кавай.
Роман коснулся её руки.
– Пойдём, здесь нам больше нечего делать.
И они вернулись в зал усыпальниц. Потом прошли по другому коридору, на этот раз правому. Как ни странно он вёл в музей. Кругом стояли прозрачные витрины, в которых лежали всевозможные артефакты: от небольших религиозных символов, до толстых рукописных книг, вероятно священных. На стенах висели крупные фотографии различных обрядов. Были и манекены жрецов в различных облачениях.
Имелся так же небольшой пульт с экраном, на котором была начертана надпись: «Здесь вы можете просмотреть видеозаписи избранных вознесений к богам».
Герда заметила, что при одном взгляде на этот экспонат Романа попросту передёрнуло. У самой же девочки вдруг возникло ощущение, что её изваляли в грязи по самые уши. Причём изваляли ещё при входе в храм или даже с момента прибытия на планету. Вот только поняла она это только сейчас.
До неё донёсся голос одного из посетителей.
– И я собственными глазами видел, как моя племянница, чистая и невинная Кэлпи перешла в божественное пространство озарённая святым жёлтым светом, что бы стать нашей заступницей перед богами. Сейчас она заживо блаженствует в райских садах.
– Я тоже хочу в райские сады заживо, – пропищал тонкий детский голосок.
– Старайся, – прозвучал в ответ мужской голос. – Изучай священные книги, веди благочестивую жизнь, и тогда возможно, боги изберут и тебя.
Они здесь действительно сумасшедшие, – подумала Герда, машинально поворачиваясь на голос.
Краем глаза она заметила, как побледнел Роман. Ну да, его же сестру звали так же. Неприятное совпадение, Герда надеялась, что Роман выдержит.
Она увидела мужчину, что-то втолковавшего маленькой девочке лет восьми. Волосы девчушки были плотно повязаны серым платком, который носило здесь большинство женщин.
– Если ты будешь жить скромно, целомудренно, благочестиво, то боги наверняка обратят на тебя своё внимание, – заканчивал мужчина свои наставления.
Да лучше уж быть чёрти кем, – мрачно подумала Герда, – даже последней шлюхой, чем такое внимание.
Но у неё хватило ума не произносить этого вслух. Сорвался Роман. Для него всё это оказалось уж слишком.
– Хватит, дядюшка, – он внезапно подскочил к этой парочке, – я ведь знаю, что это вы тогда запудрили мозги Кэлпи. Её гибель на вашей совести, но одной смерти вам уже мало.
Несколько секунд он пытался что-то сказать, задыхаясь от ярости, но лишь сжимал и разжимал кулаки.
Мгновение мужчина недоумённо смотрел на него.
– Ты! – вырвался изумлённый выдох.
Потом храмово-музейную тишину прорезал вопль.
– Здесь отступник! Это Роман Жуков, который несколько лет назад сбежал с планеты, предав нашу веру! Жрецы, хватайте его!
Жуков, – отрешённо подумала Герда, – вот значит, какова его настоящая, первая фамилия до усыновления.
Мужчина между тем отскочил от подростка прочь, словно боялся осквернения, увлекая за собой девочку. Вытянув руку, он указывал ей на Романа и продолжал кричать, призывая жрецов.
Слышался топот: жрецы действительно спешили на зов. Герда видела, как бледнеют Теодор с Тиной. Её накрыло отчаянье, бежать было некуда. Требовалось срочно что-то делать.
Впоследствии Герда так и не смогла понять, действовала ли она полностью инстинктивно или хотя бы наполовину осознанно. Девочка мысленно потянулась к философским камням. Едва её сознание коснулась их, как через него словно прошёл огромный поток энергии.
Это можно было сравнить с ощущениями владельца древней ветряной мельницы, который вдруг обнаружил, что её жернова стали вращаться от мощной турбины. Мгновение Герде казалось, что её мозг сейчас просто сожжёт. Но она справилась, отведя прочь часть силы и перестроив фокусировку сознания, теперь она контактировала лишь с небольшой частью кристаллов.
Герда и сделать-то ещё ничего не успела, а кругом уже перестраивались вероятности. Люди вокруг почувствовали странную дурноту, по стенам зала прошла волна искажений, они колыхались словно вода. Казалось, началась настоящая буря стихий.
Но сама Герда прибывала в сильной растерянности. Хотя через неё проходила колоссальная мощь, она не знала, как её применить. Пространство ещё раз «качнуло». Если бы здесь были соответствующие приборы, то они бы показали, что вакуум вокруг попросту фонит, порождая потоки частиц, правда слабые.
Господи, – думала Герда, как же нам отсюда всем выбраться? Потрясённые жрецы пока ещё стояли на месте, но долго ли это продлиться?
Вероятностные поля в зале буквально завязывались узлами. Стены колебались и выгибались, но каким-то непостижимым образом ещё держали здание.
Только бы выбраться, – крутилось в сознании Герды. Она вдруг увидела всю эту вероятностную бурю со стороны. Вся пирамида и все материальные тела в ней представились ей напряжениями статичных энергий.
Потом пространство превратилось в огромную, бесконечно сложную паутину. Где-то я всё это уже видела, – подумалось девочке. Мгновенное прикосновение сознания к паутинным линиям словно уносило её куда-то. Герда как бы видела город с различных точек: разные здания, космодром. Прежде чем видение космодрома погасло, Герда инстинктивно «вцепилась» сознанием в последнюю нить.
Её восприятие пространства вновь исказилось. Теперь реальность словно разбилась на фрагменты. Девочка находилась среди безумного переплетения плоскостей, как когда-то в «Ласточке». Казалось, что в эти плоскости вделано всё окружающие.
Но теперь ситуация была ей хотя бы отдалённо знакома. Герда подтянула к себе ведущий к космодрому излом. И, как и тогда в «Ласточке», плоскости озарили огни разных цветов. Они танцевали не мыслимо прекрасный танец. Выписывали светящиеся значки, которые будили в сознании, что-то казалось давно забытое.
Как и в прошлый раз с миной, она не смогла позже, толком вспомнить что сделала. Но каким-то образом, она перестроила движения огней, включив в их гармонию себя и спутников. Потом, воспользовавшись силой философских камней, открыла канал. Всех словно ударило тёмным ветром.
– Смотрите, исчезли, – крикнул кто-то.
Искажения, наконец, прекратились.
А четверо стояли уже возле самого космодрома. В себя компания пришла не скоро. Первети очухалась первой.
– Так, – сказала она, – не знаю, что с нами случилось, но сваливаем с планеты. Быстро!
В шефине сыграл свойственный ей здравый смысл.
– А, да, – ответила Герда, но как-то вяло.
Девочка была напугана происшедшим даже больше всех остальных. Переход сквозь сплетение безо всякого корабля, да ещё в планетарном гравитационном поле. Безумие! Бред! Но случилось! Да что же она за чудовище такое.
Воспоминание о колоссальной мощи, на самом пределе контроля пугало. А если бы она перешла бы за эту самую грань? Что тогда? Разнесла бы на куски пирамиду, этот людоедский храм? Оно может быть и не плохо, но ведь, сколько людей бы погибло. Людей, которые ничего плохого ей лично не сделали. И были даже не вполне виноваты. Настоящие виновники кошмара творящегося на планете – Силы. Люди же просто жили, так как могли. Жили своей между прочим жизнью, не её.
И Герда поняла, что должна теперь первым делом разобраться в себе, в своих силах и том проклятом пророчестве. Не помешало бы ещё и понять, что за нерождённый владыка вечности должен явиться, и как она лично связана с этим загадочным алефом. Хорошо если ни как, но что-то подсказывало ей, что на это надежды мало. Да Алеф, – подумала она, – возможно, стоит начать именно с него.
Она ещё обдумывала всё это, когда проходила последний контроль на таможне.